Сначала напишу несколько слов о себе, как Вы просили. Я родился в Бобруйске, сейчас мне 43 года. Моя жена - Алла - родилась в Бобруйске, ей 40 лет. У меня высшее музыкальное образование, у моей жены - среднее техническое. Она была начальницей Центрвывоза в Бобруйске. У нас две дочери - И. и Марта, 12 и 11 лет. И. успешно учится музыке, сдает экзамены в университете МакГил, получая каждый раз самые лучшие баллы. Она играет на пианино и на флейте, а также участвует в лучшем детском хоре в Монреале под управлением Айвона Эдвардса. Она также пишет рассказы и сказки по-французски. Она может читать и писать по-русски тоже (я ее научил), но так как ни в русский детский сад, ни в русскую школу она никогда не ходила, для нее - так же, как и для Марты, французский язык - это тот язык, которым она лучше всего владеет. Они неплохо говорят и по-английски, читают и пишут. Они также понимают идиш и польский. Иврит забыт полностью, видимо, подсознательно подавлен пережитыми в Израиле стрессами. Марта - талантливая юная балерина. Она была выбрана из многих детей Национальным Балетом Канады, но мы не смогли отправить ее в Торонто на учебу (Роза знает подробности) - и все опять из-за отсутствия статуса. Марта участвовала во многих спектаклях и представлениях. Ее "послужной список" уже более длинный, чем у многих взрослых балерин.

И я, и моя жена обладали далеко не богатырским здоровьем уже тогда, когда в 1991 году навсегда покидали СССР. В Израиле наше состояние сначала улучшилось, особенно в тот период, когда у нас появились какие-то надежды несмотря на то, что нас привезли в Израиль силой, (pазрешения на выезд мне все равно не давали) как-то наладить там жизнь. Потом, когда никаких надежд больше не осталось, a я уже получил сотрясение мозга, и жена несколько травм, когда непосильный труд ни к чему не приводил, и у нас не было никаких перспектив в жизни, и я, и моя жена - мы почувствовали себя намного хуже. Тут, в Монреале, страх депортации в Израиль парализует все наши жизненные силы, наше здоровье ухудшается неуклонно и быстро. Не буду описывать проблемы со здоровьем жены, их у нее десятки. Я еще в Израиле получил страшную гипертонию, хроническое растяжение связок (с регулярностью в два - три месяца я просто почти не могу ходить), там у меня начались серьезные проблемы с сердцем, было подозрение на инфаркт. Боюсь, что, даже если хоть какой-то шанс получить статус у нас есть, мы помрем до того.

Не знаю, с кем и с чем нас сравнить, но, думаю, таких непрактичных, неприспособленных к материальной жизни людей, как мы, очень мало. Ни в Израиле, ни в Канаде мы не собрали ничего, никаких денег. На жизнь нам везде хватало, это да. Но не более того. Ни на счету в банке, ни в "чулке" у нас нет и семиста долларов. Может быть, мы и смогли бы что-то собрать, если бы не расходы на иммиграционные программы. Но мы потратили астрономическую для людей нашего склада и нашего положения сумму. И теперь у нас нет практически ничего. Иногда мы сидим вообще без денег, и только чудо каждый раз спасает нас. Я знаю, что в это трудно поверить, кроме того, есть люди, которые рисуются, заявляя, что у них не на что жить. Но в нашем случае это не то. Моя жена работает на тяжелой работе, непосильной для нее. Эта работа медленно убивает ее. Но никакой другой работы ни она для себя, ни я для нее не смогли найти. Я работаю ночью портье-администратором в гостинице, a с 12-ти часов (неофициально - поэтому попрошу об этом не распространяться) компьютерным инженером, а позже - с 3-х обычно - (полуофициально, так что об этой моей работе тоже не надо никому говорить) - пианистом-аккомпониатором в балете. Кроме того, у меня есть небольшое дело, которое доходов не приносит, только расходы, но я не закрываю его, так как это надо для некоторых иммиграционных дел (например, в период, когда я пару м-цев не работал, под него я получил разрешение на работу, иначе бы не дали). Везде получаю не более 12-ти долларов в час (от 9-ти до 12-ти). И плачу огромные налоги. Такой режим при моем здоровье - медленная смерть. Иммиграционные власти нашим плохим здоровьем не разжалобишь, наоборот, больных тут не оставляют. Поэтому о плохом здоровье надо молчать. Все это я пишу только для Вас - чтобы Вы заранее простили мне вероятную медлительность, неисполнительность или неадекватную реакцию. Я хочу, чтобы Вы представили мое положение. Работа по 18 часов в сутки, хроническое недосыпание, материальная нужда, страшные головные боли и боли в сердце - все это мешает мыслить практично и добиваться поставленных целей.

Если бы нас - не дай Б-г - вдруг депортировали в Израиль, у нас нет денег ни на то, чтобы снять там квартиру, ни на покупку предметов первой необходимости, - ни на что. Мы бы оказались на улице, без средств к существованию, и погибли бы даже без специальных преследований! Ну, допустим, нас доставили в аэропорт Бен-Гурион, и мы находимся в зале ожидания. Дальше что? Нам некуда ехать, и не за что. Мы бы уселись на полу в аэропорту - вот вся жизнь и закончилась. А Роза еще говорит, что нечего вбивать в голову глупые мысли о самоубийстве. Она никогда, думаю, не была в нашем положении, Саша Орловский никогда не был в нашем положении, он хитрее. Y других людей есть какая-то здоровая и положительная энергия агрессивности, даже у очень хороших, и они могут заставить важных людей понять, что им надо помочь. Мы в гораздо более трагичной ситуации, чем все, кого мы знаем, и мы подвергались гораздо большим преследованиям в Израиле, и на иммиграционных слушаниях, и в отрицательном ответе комиссии наши права были нарушены больше, чем права многих других, но мы не обладаем ни силой убеждения, ни способностью манипулировать людьми, чтобы добиться своего.

А теперь попробую описать то, что произошло вокруг нашей просьбы о статусе так, как Вы просили, хотя и не уверен, что смог до конца понять и выполнить именно то, что Вы хотели бы увидеть.

Пункт Первыый: СУДЬИ ФАКТИЧЕСКИ УКЛОНИЛИСЬ ОТ СЛУШАНИЙ, ПЕРЕДАВ ВСЮ ИНИЦИАТИВУ ИММИГРАЦИОННОМУ ОФИЦЕРУ

Это видно из того, что они сказали всего лишь 3-4 фразы за все 3 многочасовых слушания. Доказательство - кассеты со слушания.

Пункт Второй: КОМИССИЯ ОТРИЦАЛА ПРАВО ЛЮДЕЙ НА СОБСТВЕННЫЕ УБЕЖДЕНИЯ, НА ПРАВО ВЫСКАЗЫВАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ Комиссия очень много и подробно расспрашивала меня о моих убеждениях. Ее члены также просили меня комментировать цитаты, какие они читали из разных папок, например, заключение неизвестной мне группы по наблюдению за полицией. Из моих слов можно было понять, что я приверженец соблюдения прав человека, демократических норм, свободы слова, разрешения на любую религию или на атеизм, защиты прав работающих.

Комиссары написали в их негативном решении (посмотрите его, я его прислал на английском языке), а также говорили на слушаниях, что мои убеждения, якобы, следующие. 1. Я, будто бы, убежден, что в Израиле существует рабство и что русские там превращены в рабов (на самом деле это я имел в виду такое явление, как квиют, и предоставил много материалов, касавшихся квиюта, это имело отношение к тому, что произошло лично со мной). 2. Я будто бы убежден, что Израиль - фашистское государство (на самом деле речь шла о моей статье ПОЧЕМУ ИЗРАИЛЬ ПРОТИВ ДНЯ ПОБЕДЫ, вернее, о комментарии к ней, в котором редакция газеты заявила, что от моих сочинений надо не оставить камня на камне). 3. Я будто бы обращался в Израиле с жалобами и просьбами о защите в разные организации, а также подал в Канаде просьбу о статусе беженца только для того, чтобы получить возможность опорочить и оклеветать государство Израиль. На самом деле я говорил только о том, что происходило в Израиле СО МНОЙ, И С ЧЛЕНАМИ МОЕЙ СЕМЬИ лично! То есть, члены комиссии откровенно врали о том, что я пришел на беженские слушания только для того, чтобы, якобы, заявить - Израиль плохая страна.

О моих жене и матери, о том, что это не я один, а мы вместе обратились с просьбой о статусе, а также о том, что и моя мать, и жена обращались в Израиле в разные инстанции и без меня, со своими личными жалобами, комиссия не сказала ни слова (это все есть на кассетах и в тексте негативного решения, который теперь у Вас есть).

В этом контексте судья Буарон, председатель комиссии, сказал две замечательные фразы (это почти все, что он на слушаниях сказал): "Так Вы, значит, в бывшем Союзе были бунтовщиком против законной власти, против правительства?" И дальше, обращаясь ко мне: "А Вы что, считаете, что Вы имеете право на собственное мнение?" Обе этих фразы были сказаны в контексте допроса, который вела иммиграционный офицер Малка. И сказаны они были в ответ на мои прямые и косвенные утверждения о том, что мы не могли находиться в Израиле и не можем туда возвратиться из-за того, что подвергались и будем подвергаться преследованиям за свои убеждения.

Пункт Третий: СЕКРЕТАРЬ-ПЕРЕВОДЧИЦА НАШЕГО АДВОКАТА УМЫШЛЕННО ИСКАЗИЛА ПЕРЕВОДЫ ДОКУМЕНТОВ В ПОЛЬЗУ НЕГАТИВНОГО РЕШЕНИЯ БЕЖЕНСКОЙ КОМИССИИ

По этому поводу имеются документальные подтверждения

Пункт Четвертый: КОМИССАРЫ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО Я И МОИ бЛИЗКИЕ - МЫ ЗАСЛУЖИЛИ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ (члены комиссии называют их "трудностями") ЗА НЕЖЕЛАНИЕ ИЗМЕНИТЬ СВОИ ВЗГЛЯДЫ, УБЕЖДЕНИЯ И РЕЛИГИОЗНУЮ ОРИЕНТАЦИЮ

В своем отказе признать нас беженцами члены комиссии написали (цитирую дословно): "Вполне может быть, что, живя в Израиле, Гунины сталкивались с определенными трудностями. Это была естесственная реакция ультра-религиозных индивидумов на то, что присутсвие двух нерелигиозных взрослых людей, отказывавшихся практиковать еврейскую религию, ущемляло права ультра-ортодоксов". Тут я цитирую с французского варианта, так что возможны незначительные расхождения с английским переводом.

В другом месте члены комиссии написали: "Мы убеждены, что Гунины - опасные клеветники, которые обрисовали свою страну как страну рабства и беззакония, где русских людей избивают, если они работают недостаточно быстро, где русские дети являются жертвами издевательств учителей и учеников, где русские женщины становятся жертвами сексуального насилия, и где государство не желает защищать их. Именно в результате своей клеветнической позиции они и столкнулись с тем, что ни полиция, ни члены парламента, к которым они писали, ни многочисленные организации, ни правозащитные группы, ни государство, ни адвокаты не пожелали их защищать". Это есть в тексте отрицательного ответа, который я Вам прислал.

Пункт Пятый КОМИССАРЫ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО РУССКИЕ ИММИГРАНТЫ ИЗ ИЗРАИЛЯ НЕ ИМЕЮТ ПРАВА НА СТАТУС БЕЖЕНЦЕВ В КАНАДЕ, ТАК КАК ЯВЛЯЮТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ

Снова цитирую строки из негативного решения: "Мы утверждаем, что претензии Гуниных на статус беженцев не имеют даже минимума доверия потому ... что государство Израиль оплатило транспортировку иммигрантов из бывшего СССР, а также предоставило им бесплатные курсы и мед. помощь".

Я бы сравнил это с тем, как если бы кто-то говорил, что узники фашистких лагерей смерти не имеют права на сострадание потому, что Германия оплатила их провоз в лагеря, а также еду, которую они получали в лагерях.

Пункт Шестой КОМИССИЯ НА СЛУШАНИЯХ ИСКАЖАЛА МОИ СЛОВА, ДЕЛАЛА НЕДОПУСТИМЫЕ МАНИПУЛЯЦИИ

Пример 1

Г-н Ив Буарон (комиссар): почему в истории написано: "израильтяне нас трактуют как рабов, эксплуатируют нас, издеваются над нами, а, если мы не хотим работать так, как они того желают, они избивают нас"?

Я: г-н Буарон, вы умышленно исказили одну из фраз этого пассажа, там не написано "не хотим работать так, как они того желают"; там написано "не работаем так, как они того желают"! Теперь я должем заметить, что эта фраза не касается всех израильтян, а относится к совершенно определённому случаю, описанному в моём заявлении о просьбе беженства. А именно - относится к такому явлению как "кабланут". Термин и явление "кабланут" исчерпывающе описан в двух статьях талантливых журналисток, переводы которых я Вам предоставил. Слова об избиении касаются того, что один из русских рабочих, вместе со мной находившихся на стадионе (смотрите мою историю), был избит надсмотрщиком-израильтянином, который обвинял "русского" в том, что тот умышленно медленно работает, в то время как "русский" уже был на грани обморока от непосильного труда и невыносимой жары, к которой был непривычен. Израильтянин сказал тогда: "Тут вам не Россия, тут надо работать, а не отдыхать!" Когда "русский" на минуту замешкался, один из израильтян, наблюдавших за нашей работой, подошёл к нему и ударил его по лицу. Когда тот был в шоке, растерявшись от удара, израильтянин с силой пнул его ногой, и тот упал... Если Вы хотите дать оценку сказанному мной, Вы обязательно должны дать оценку такому израильскому явлению, как кабланут.

Пример 2

Г-жа Малка: Я прочитала вашу заметку, и у меня есть определённые замечания, которые я хочу сообщить. Вы говорите о многих инцедентах, когда полиция с вами была очень жестока, очень часто отказывалась вам помочь. Это вступает в противоречие с теми документами, которые у нас имеются об израильской полиции. Например, документ номер 19 на второй странице, в параграфе 4, указывает на интервью с директором группы наблюдения за полицией, ассоциации гражданских прав в Израиле. Это интервью имело место 11 апреля 1995 года, при этом указывается, что обычной формой поведения офицера полиции в Израиле является оказывание помощи всем, без различия их происхождения, и указывают на случай, когда полицейский отказался оказать такие услуги палестинцу, и этот полицейский оказался перед дисциплинарной комиссией полиции. Следующий, вернее, тот же параграф, говорит, что они не знают ни одного случая, когда бы новый иммигрант нееврейского происхождения пожаловался на израильских полицейских за отказ помочь. В то же время указывается, что эта организация получает примерно 100 жалоб в год. Это документ А-19, параграф 5. Я бы хотела ваши комментарии, по поводу этого документа, если они у вас есть.

Я: Начну с того, что этот пример формально не подходит к морему случаю, потому что описывается 1995 год, а я уехал из Израиля ещё в 1994. Кроме того, там говорится о лицах нееврейского происхождения, а я лицо еврейского происхождения. И еще одно - Вы говорите, что офицер израильской полиции оказался перед дисциплинарной комиссией. Но что решила эта комиссия? Может быть, она решила, что офицер был прав и поблагодарила его за неоказывание помощи палестинцу? Но главное даже не в этом. Отсутствие сведений о жалобах может объясняться очень просто. я обращался с жалобами в письменной форме в Мин. Полиции, в Мин. Внутренних дел, в полицию ( я предоставил вам квитанции всех заказных писем, отправленных мной в такие учреждения, и, если вы сомневаетесь в подлинности квитанций, могу дать подлинники на экспертизу).

Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает, не давая мне продолжить, она переходит на крик: это не ответ на мой вопрос!!!

Теперь уже я перебиваю её: дайте же мне ответить на ваш собственный вопрос! Не перебивайте меня! - Я не получил никакого ответа на мои письма. Кроме того, я приходил в Тель-Авиве в специальную организацию, которая рассматривает жалобы на полицейских, и эта организация также не отреагировала на мои жалобы. я думаю, что все жалобы от русскоязычных остаются не принятыми и даже не зарегистрированными.

Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает: "Вот что надо было вам сделать!"

Пункт Седьмой - КОМИССАРЫ ПРОВЕЛИ СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КАНАДЫ И ИЗРАИЛЯ, ИЗ КОТОРОГО КАНАДА ПРЕДСТАЛА ОТТАЛКИВАЮЩЕ, А ИЗРАИЛЬ ОНИ ОПИСАЛИ КАК ПОКАЗАТЕЛЬНОЕ, ОБРАЗЦОВОЕ, ИДЕАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

Так, комментируя мои рассказы об издевательствах, которым подвергались наши дети в детском саду и в школе в Израиле, об издевательствах полиции, г-н Буарон сказал:: "А что, в Канаде, где вы просите убежища, лучше, что ли? Мы не можем знать всех случаев, не можем утверждать, что в Канаде полиция не издевается над представителями меньшинств. Наоборот, в Канаде полиция жестока, и зверски издевается. А в школах! Тут в

школах каждый день происходят кровавые побоища между англофонами и франкофонами. То, что вы описали, скорей, похоже на Канаду, а не на Израиль".

Я отвечаю: "Господин судья, меня не интересует общая политическая обстановка в Канаде. Мы прибыли сюда не потому, что выбрали Канаду из всех стран, а потому что не могли оставаться дальше в Израиле. И для нас главное, что именно нас тут никто не избивает, именно над нашими детьми тут никто не издевается изощренными способами, как это имело место в Израиле. И потом - я не верю, что в монреальских школах происходят кровавые побоища между англофонами и франкофонами. Мои дети тоже учатся в школе, у нас есть много знакомых, дети которых участся в десятках школ города, и ни от кого мы подобных вещей никогда не слышали".

Г-н Буарон - "У вас плохая информированность".

А теперь сравним эти высказывания о Канаде с высказываниями комиссаров об Израиле (цитирую текст негативного решения)

Страница 4, параграфы 2-5: "Израиль имеет самое демократическое общество, справедливые юридические законы и охраняет права своих граждан. Полиция никогда не дискриминирует русских или арабов". Страница 5: "В Израиле существует множество организаций, занимающихся правами человека".

Насчет того, как полиция НИКОГДА не дискриминирует арабов, есть сотни тысяч документов ООН, Amnesty International, Human Rights Watch и других наиболее уважаемых в мире организаций с описаниями зверских пыток, беззаконий, издевательств и насилия. А насчет русских есть тысячи газетных статей.

Но для комиссаров - Канада - плохая страна, а Израиль хорошая.

Пункт Восьмой - КОМИССАРЫ ПРОВОКАЦИОННО ЗАЯВИЛИ, ЧТО ИГНОРИРУЮТ ВСЕ НАШИ ДОКУМЕНТЫ, ТАК КАК ЭТИ ДОКУМЕНТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯюТ СОбОЙ НИЧЕГО ОСОБЕННОГО

В негативном решении нагло написано: "Трибунал игнорирует медицинские, юридические и другие документы просителей статуса".

А между тем документы, представленные нами, доказывали систематическую дискриминацию, избиения, преследования, издевательства. Комиссары написали, что наши документы не показывают ничего в особенности. А ведь среди них были такие, как переписка моего адвоката с Министром образования и культуры Израиля г-ном А. Рубинштейном, из которой выясняется, что мне отказывали в положенных всем новым иммигрантам курсах, или как переписка моего адвоката с Государственной Биржей Труда, фактически отказавшей мне, человеку с израильским паспортом, в полноценном разрешении на работу, с Институтом Национального Страхования, отказавшимся выплачивать мне пособие, когда я был без работы. Среди них были еще, например, анкеты из Налогового Управления в Иерусалиме, с требованием заплатить налоги за какой-то мифический бизнес, которого у нас и в помине не было, в то время как в первые три года все новоприбывшие освобождаются от налогов, или переписка с Начальником Управления Делами Культуры Тель-Авивского Округа всвязи с отказом мне в эквиваленте диплома, или переписка с администрацией университета Бар-Илан всвязи с отказом мне в анкетах на поступление на факультет музыкологии, а потом - всвязи с отказом принять заполненные анкеты, а также всвязи с отказом принять меня на факультет языка идиш, или статьи обо мне в израильских газетах, доказывающие то, что я не придумал свою беженскую историю после приезда в Канаду, а жаловался и боролся за свои права еще в Израиле, переписка с полицией и квитанции об отправке жалоб в Министерство Полиции и Министерство Внутренних Дел Израиля, доказывающая, что свои жалобы в полицию я не придумал, медицинские документы, подтверждающие получение травм в результате избиения, и многое другое.

Пункт Девятый - МОИ АДВОКАТЫ МЭТР ЛЕ БРОН, МЭТР ДОРЕ, МЭТР БУШМЕН, А ТАКЖЕ ЧЕТЫРЕ МОИХ КОНСУЛЬТАНТА ИЗУЧИЛИ ДОКУМЕНТЫ, КОТОРЫЕ ЦИТИРОВАЛИ КОМИССАРЫ ВО ВРЕМЯ СЛУШАНИЙ, И ПРИШЛИ К ВЫВОДУ, ЧТО ЧЛЕНЫ КOМИССИИ НЕДОБРОСОВЕСТНО ЦИТИРОВАЛИ ИХ

Комиссары пропускали одни слова и вставляли другие, выпускали строки, критикующие Израиль за нарушения прав человека, а читали только такие строки, какие были им выгодно читать, и так далее. Все это было сказано Мэтром Бушменом в его речи в Федеральном Суде.

Всего у нас было три слушания, но я даю материалы пока только первого. Если Вы решите, что целесообразно дать материалы остальных, я это сделаю также.

Как обычно, перед слушанием - вступительное слово членов комиссии, объяснения и пояснения адвоката.

Выясняется между прочим, что анкета номер "си" не была подписана переводчиком; начинается выяснение этого происшествия. На вопрос, согласен ли я с переводом текста моего заявления о просьбе убежища, я отвечаю: язык перевода издевательски-ироничный по отношению к переводимому материалу, с этим я не согласен; кроме того, несмотря на то, что господин Ле Бр?н, мой основной адвокат (господин Доре мой адвокат для слушания только), исправил то, что я считаю умышленными искажениями, осуществлёнными г-жой Элеонорой Бродер, отдельные фразы и места перевода всё ещё несут отпечаток этих искажений. Кроме того, я обращался в Израиле в намного большее число инстанций и организаций, а она [переводчица] этого не указала.

Г-н Буарон, коммиссар: К этому мы ещё вернёмся! Но это было обратно переведено?

Я: Я не хотел бы, чтобы из-за этого вопроса откладывалось или переносилось слушание, поэтому заявляю, что я сам прочёл и в общих чертах согласен с окончательным вариантом перевода.

Г-жа Малка (иммиграционный офицер): Так была или нет переведена история официально на язык, понятный для Вас?

Я неопределённо покачал головой и буркнул что-то.

Буарон: Да. Я думаю, да... Обращается ко мне: здесь подпись переводчицы и её клятва в том, что она перевела её французский вариант на русский язык, и Вы поняли, и Вы согласны.

Я молчу.

Следует выяснение списка документов, дежурные фразы, обмен документами между комиссией и моим адвокатом (мэтром Доре).

Г-жа Малка: Я хочу вам задать вопрос по параграфу 17 (истории). Это касается инцедента, имевшего место в августе 1991 г. Вы тогда были на работе, и полицейские пришли за Вами и за другим человеком, я хотела бы, чтобы вы мне рассказали подробней об этом событии. Короче, сколько полицейских пришло за вами?

Я: ва полицейских пришли за мной, третий сидел в машине. Они взяли меня и одного из рабочих-арабов и посадили нас в машину. Они привезли нас к дому недалеко от улицы Орлов. Там, на земле, лежали связки очень тяжёлых напольных плиток. - Перебивает иммиграционный офицер.

Г-жа Малка: Когда офицеры пришли за вами, где находился Лев Гинзбург?

Я: ?н находился на стадионе, где он работал (в тот момент начался перерыв, но Гинзбург ещё что-то делал).

Г-жа Малка: И что он точно видел?

Я: он должен был видеть в проём ворот стадиона, как подъехала полицейская машина, как полицейские вышли из машины и позвали меня и одного из рабочих-арабов, когда нас привезли назад; он также видел как нас привезли и как нас выпустили.

Г-жа Малка: В вашей истории вы говорите что 2 полицейских появились: "они заставили меня и одного араба сесть в машину и привезли нас к одному дому недалеко от улицы Орлов". Так вот, я везде усиленно ищу - и не могу найти даже слабого упоминания о третьем полицейском. Есть ли какая-то причина, по которой вы не упомянули о третьем полицейском?

Я собираюсь отвечать, и даже выговорил уже первое слово, но меня перебили г-н Буарон и г-жа Малка одновременно, но г-н Буарон повысил голос, и перекрыл голос г-жи Малки: А афидевит говорит "два полицейских"!

Г-н Мишель Доре, адвокат: Свидетельство моего клиент? согласно закону намного важнее афидевита, так дайте ему сказать, послушайте, как он сам это объяснит, не перебивайте его!

Иммиграционный офицер (г-жа Малка) снова перебивает, не даёт говорить ни адвокату, ни мне, заглушая своим теперь уже поднявшимся до пронзительности криком наши голоса.

Г-жа Малка: Я хочу заново задать вопрос: ваш свидетель сказал (и вы можете поправить это свидетельство, если хотите, но так уже написано), что два полицейских пришли за вами, и один сидел в машине. Это так?

Я: это так, но...

Иммиграционный офицер снова перебивает, не даёт продолжить.

Г-жа Малка: Но в вашей истории не упоминается об этом. Чем это вызвано?

Я: это совершенно понятно. Если спрашивают у человека - сколько полицейских вас забрали? - он говорит "два". Третий не имел прямого отношения к уводу меня со стадиона. Он просто сидел в машине. И сейчас, некоторое время назад, я сказал, что два полицейских пришли за мной. И только потом добавил, что третий сидел в машине. А ведь мог всвязи со смещением акцентов или из-за нежелания быть многословным и не добавить; ну и что, по Вашему, это значит, что я неточен или скрываю что-то? Ничего подобного!

Г-жа Малка: Что это был? за фирма, в которую вы трудоустроились для работы на стадионе?

Я: это была фирма "Каплан и Леви". Фирма по уборке и очистке улиц. Кроме того, было указано в названии фирмы, что это фирма кабланская, каблан.

Г-жа Малка: Что такое "каблан"?

Я: что такое "каблан" - об этом я могу вам прочитать в газете, которую могу достать, если позволите, так как в этом заключается главн?я причина того, что произошло со мной ? тот раз, о котором идёт речь, и также в другие моменты. У ва? должен быть перевод этой статьи, так как я знаю, что дал г-же Бродер уже готовый перевод, который она должна была проверить и заверить. Но я бы хотел прочитать из газеты, что?? сделать акцент на конкретных местах или фразах.

Иммиграционный офицер, г-жа Малка, игнорирует мою просьбу. Г-жа Малка: какую работу вы и мсье Гинзбург делали в тот день, когда это произошло?

Я: вместо того, чтобы нас повезти убирать улицы, нас отвезли на стадион, где приказали корчевать кусты и траву.

Г-жа Малка: Всвязи с этим инцедентом пытались ли вы жаловаться кому-нибудь, куда-нибудь по поводу того, что произошло?

Я: сравнительно мало времени прошло со времени моего приезда. Мой иврит был ещё недостаточно хорош, и, когда я обращался с жалобой на то, что меня послали на курсы языка, которые были для меня очень неудобны, я обнаружил, ?то без достаточно хорошего знания иврита я не могу жаловаться.

Г-жа Малка: вы не знали организаций, которые помогают людям, которые приехали так, как вы - из России?

Я: я и сейчас не знаю таких организаций, какие бы оказывали реальную помощь, а тогда - тем более.

Малка: Когда вам приходилось иметь дело с различными государственными депортаментами государства Израиль, вы обращались к ним на иврите или по-русски?

Я: даже если чиновники и говорили по-русски, они старались этого не показывать.

Г-жа Малка: вы хотите сказать, что они не хотели с вами говорить по-русски?

Переводчица переводит с противоположным смыслом: " Вы хотите сказать, что они хотели с вами говорить по-русски?"

Я: нет, наоборот.

Г-жа Малка: Я прочитала вашу заметку, и у меня есть определённые замечания, которые я хочу сообщить. Вы говорите о многих инцедентах, когда полиция с вами была очень жестока, очень часто полиция отказывалась вам помочь. Это вступает в противоречие с теми документами, которые у нас имеются об израильской полиции. Например, документ номер 19 на второй странице, в параграфе 4, указывает на интервью с директором группы наблюдения за полицией, ассоциации гражданских прав в Израиле.Это интервью имело место 11 апреля 1995 года, при этом указывается, что обычной формой поведения офицера полиции в Израиле является оказывание помощи всем, без различия их происхождения, и указывают на случай, когда полицейский отказался оказать такие услуги палестинцу, и этот полицейский оказался перед дисциплинарной комиссией полиции. Следующий, вернее, тот же параграф, говорит, ?то они не знают ни одного случая, когда бы новый иммигрант нееврейского происхождения пожаловался на израильских полицейских за отказ помочь. В то же время указывается, что эта организация получает примерно 100 жалоб в год. Это документ А-19, параграф 5. Я бы хотела ваши комментарии, по поводу этого документа, если они у вас есть.

Я: Начну с того, что этот пример формально не подходит к морему случаю, потому что описывается 1995 год, а я уехал из Израиле ещё в 1994. Кроме того, там говорится о лицах нееврейского происхождения, а я лицо еврейского происхождения. Но главное даже не в этом. Отсутствие сведений о жалобах может объясняться очень просто. Я обращался с жалобами в письменной форме в Мин. Полиции, в Мин. Внутренних дел, в полицию ( я предоставил вам квитанции всех заказных писем, отправленных мной в такие учреждения, и, если вы сомневаетесь в подлинности квитанций, могу дать подлинники на экспертизу).

Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает, не давая мне продолжить, она переходит на крик: это не ответ на мой вопрос!!!

Теперь уже я перебиваю её: дайте же мне ответить на ваш собственный вопрос! Не перебивайте меня! - Я не получил никакого ответа на мои письма. Кроме того, я приходил в Тель-Авиве в специальную организацию, которая рассматривает жалобы на полицейских, и эта организация также не отреагировала на мои жалобы. Я думаю, что все жалобы от русскоязычных остаются не принятыми и даже не зарегистрированными.

Г-жа Малка: мьсьё, ты сказал, что после сотрясения у тебя постоянные проблемы со здоровьем. Что именно?

Я: повышенное давление, слабость, головокружения, головные боли, неприятные ощущения под ложечкой и другие...

Малка: что сделали в больнице?

Я: сделали рентген-снимок головы и настоятельно потребовали полежать дней 7, и только тогда обратиться к неврапатологу.

Малка: это врач сказал, что повышенное давление связано с сотрясением?

Я: нет, я заметил, что ухудшение здоровья началось у меня именно с тех пор.

Малка: мсьё, обращался ли ты зд?сь к неврапатологу?

Я: к семейному врачу, г-же Бжезинской, она отказала в направленнии к неврапатологу на том основании, что сама знает, что мне нужно, и выписала мне медицинские средства, положенные при серьёзно протекающей гипертонии. Первый раз я обращался к ней по поводу головных болей и других проблем, связанных с тем. Что может являться последствиями сотрясения, ?????? ??? ? ????????? ? ??? в декабре 1994 г., второй раз - в 1995 году, но когда точно - не помню.

Г-н Ив Буарон (комиссар): почему в истории написано: "израильтяне нас трактуют как рабов, эксплуатируют нас, издеваются над нами, а, если мы не хотим работать так, как они того желают, они избивают нас"?

Я: г-н Буарон, вы умышленно исказили одну из фраз этого пассажа, там не написано " не хотим работать так, как они того желают"; там написано "не работаем так, как они того желают"! Теперь я должем заметить, что эта фраза не касается всех израильтян, а относится к совершенно определённому случаю, описанному в моём заявлении о просьбе беженства. А именно - относится к такому явлению как "кабланут". Термин и явление "кабланут" исчерпывающе описан в двух статьях талантливых журналисток, переводы которых я Вам предоставил. Слова об избиении касаются того, что один из русских рабочих, вместе со мной находившихся на стадионе (смотрите мою историю), был избит надсмотрщиком-израильтянином, который обвинял "русского" в том, что тот умышленно медленно работает, в то время как "русский" уже был на грани обморока от непосильного труда и невыносимой жары, к которой был непривычен. Израильтянин сказал тогда: " Тут вам не Россия, тут надо работать, а не отдыхать!" Когда "русский" на минуту замешкался, один из израильтян, наблюдавших за нашей работой, подошёл к нему и ударил его по лицу. Когда тот был в шоке , растерявшись от удара,израильтянин с силой толкнул его ногой, и тот упал...

{ Два следующих документа (нажмите стрелкой на связку) - ПЕРВЫЙ - - ВТОРОЙ - } Дорогие друзья!

Мы просим Вас рассматривать это обращение не как обычную просьбу о помощи, и не только как отчаянный крик о помощи.

В октябре, 1998 года, Федеральный Суд Канады принял второе решение по делу семьи Гуниных (первое было положительным). Это трагическое решение подвело печальный итог нашей просьбе о статусе беженцев, -

процедуре, отнявшей у нас четыре года нашей жизни.

Позвольте нам кратко описать события, предшествовавшие этой грустной дате.

Глава семьи - Лев ГУНИН, - как и все остальные члены нашей семьи, родился в Бобруйске, Беларусь (бывший СССР). Бессмысленное, слепое стечение обстоятельств в считанные дни превратило его из преуспевающего ученика средней школы, юного композитора и подающего большие надежды молодого пианиста в человека, преследуемого советскими властями. Они пытались не дать ему получить образование, однако, его настойчивость и счастливый случай помогли прорвать этот заколдованный круг, и ему удалось начать учёбу и получить сначала среднее, а потом и высшее музыкальное образование. тем не менее, Лев не имел возможности сделать успешную карьеру в качестве композитора, так как подвергался преследованиям. В то же время он сыграл специфическую роль в культурной жизни бывшего СССР. он автор романов, повестей и рассказов, поэзии, серьёзной и электронной музыки, статей, работ по истории, истории музыки, музыкологии, философии, и так далее. Его статьи и письма помещали и помещают газеты многих стран мира. Он владеет несколькими языками (русский, французский, английский, немецкий, польский, беларуский, идиш) и понимает двенадцать других, включая четыре древних языка.

1979 - 1986 годы. Лев стал объектом широких преследований и издевательств. Он был избит человеком, связанным с милицией (КГБ). Советские власти грудью встали на защиту двух атаковавших его человек. Они начали преследовать Льва ещё интенсивней за то, что он добился суда над одним из этих людей. Во время другого инцидента на него и его брата устроили настоящую охоту, в которой были замешаны две хорошо координируемые группы - подготовленные, атлетического телосложения громилы, и (вторая группа) юные хулиганы. Эти "охотники" координировали свои действия и с милицией. если бы не особое мышление братьев, не их способность к принятию нетривиальных, неожиданных решений, Лев и его брат могли быть уже тогда убиты. На следующее утро братья Гунины подверглись допросу офицеров милиции (КГБ). Брат Льва, Виталий, стал жертвой секретных медицинских манипуляций.

Лев Гунин жил в двух городах: Бобруйске, его родном городе, - и Минске, столице республики Беларусь (между ними - 100 км). В Бобруйске он имел кооперативную квартиру, а в Минске снимал квартиру в течение многих лет. Он работал в музыкальной школе в Бобруйске, играл в ресторанах "Интурист" в Бобруйске, Минске, и в Мышковичах, работал руководителем художественной самодеятельности в одной из школ Минска. Поэтому он должен был жить материально неплохой, обеспеченной, жизнью. Однако, в результате преследований он вынужден был неоднократно бежать из двух вышеупомянутых городов, так как оказывался либо в безвыходном положении, либо, несмотря на неплохие заработки, без средств к существованию. Так он, бывало, месяцами жил в Петербурге (Ленинграде), Москве, Одессе, Вильнюсе, Риге, Тбилиси, в Польше и во Франции.

Лев имел многочисленные связи с представителями диссидентских кругов и культурной элиты в Москве, Санкт-Петербурге, Вильнюсе, Варшаве, и Беларуси. Он также был связан с западными журналистами в Москве и со специальными представителями правительств стран Запада.

1980-е годы. Из-за преследований Лев решился на участие в диссидентском движении. Вот основные направления его диссидентской деятельности:

#Участие в движении за права человека и связь с наиболее видными его представителями #Членство в неофициальных ("нелегальных") литературных кружках #Преподавание языков идиш и иврит, запрещаемое советскими властями, а также общее участие в еврейском национальном движении #Защита старого центра Бобруйска от нивелирования и сноса #Сотрудничество с запрещёнными или не приветствовавшимися в бывшем Союзе организациями: НТС (Народно-Трудовой Союз) и Народный Фронт Беларуси #Создание идеологически независимых и стилистически необычных прозы, поэзии, серьёзной и электронной музыки, работ по истории, политологии, истории музыки и музыковедению, литературно-критических и прочих работ #И так далее...

1985-1989. Возник конфликт между возглавляемой Львом Гуниным группой - и институтом израильских эмиссаров в СССР, создавших на территории бывшего Союза своеобразную еврейскую политическую мафию. С их целями - разрушение еврейской культурной жизни в СССР, конфискация помощи от еврейских общин Запада, а также усиленная пропаганда переселения всех советских евреев в Израиль - Лев Гунин стал активно бороться. Возник также конфликт между Львом - и тремя тогда ещё никому не известными личностями, в то время мелкими бюрократами: Алимбачковым, Кебичем и Лукашенко. Все они выдвинулись на высокие политические должности только после того, как Лев уже покинул СССР. Первый стал мэром Бобруйска, родного города Льва Гунина, и, как считает Лев, главой всебелорусской неосталинской организации, второй - Председателем Совета Министров Беларуси, третий - диктатором Беларуси.

Попытки Льва получить иммиграционную визу в Германию или США, чтобы спасти жизнь брата, тоже не увенчались успехом. Не вышло получить и израильскую визу. Израильтяне открыто заявили, что не желают принять Льва и его брата Виталия.

1991. После трагической смерти брата Виталия Лев больше не собирался никуда уезжать. Он принялся отменять всё, что делалось раньше для выезда из СССР. Но вскоре его посетили два человека, одного из которых он знал как активиста произраильского крыла бобруйского еврейского движения, второго - как сотрудника КГБ. Они приказали ему с семьёй покинуть СССР. Они сообщили, что все ранее конфискованные (советскими властями или израильским консульством) визы вскоре начнут приходить. И это оказалось правдой.

Необходимость покинуть СССР не означала, что мы смирились с приказом ехать именно в Израиль. Мы планировали добраться до Варшавы, а там перебраться в Германию. На Центральном вокзале в Варшаве нас должны были встречать друзья и родственники Льва. Они действительно пришли. Но к вагону подошли и представители Израиля (Сохнут или Моссад - мы так и не знаем), которые, несмотря на наши протесты и приход двух польских полицейских, нас захватили силой и насильно отправили в Израиль. Уже в аэропорту Бен-Гурион представитель Моссада обвинил Льва в том, что, устроив скандал на Центральном вокзале в Варшаве, он поставил под удар всю операцию по доставке советских евреев в Израиль. Нас также обвинили в том, что из-за нас отправка самолёта была задержана на два часа.

В Израиле мы подверглись следующим преследованиям:

#Израильское гражданство было навязано нам силой #Алла, жена Льва, подверглась массированным оскорблениям, нападкам, дискриминации, и даже побоям #Елизавета, его мать, подверглась оскорблениям, нападкам, была атакована и получила травму #Дети стали жертвами систематических насмешек и издевательств #Лев оказался лишённым всех прав. Израильские власти отказали ему: а) в действительном эквиваленте диплома б) в профессиональных курсах и праве поступления на любые другие курсы или в университет в) в полном и действующем разрешении на работу г) в регистрации на Государственной бирже труда д) в освобождении от налогов, как всех прочил новых иммигрантов ж) в пособии, когда он был без работы з) в сокращении муниципальных налогов, положенном новым иммигрантам и) в нормальном медицинском обслуживании к) в юридической и полицейской защите л) в разрешении на выезд м) и так далее

Он систематически подвергался также другим видам дискриминации, избиениям, издевательствам, насмешкам и оскорблениям. Израильское государственное радио "Рэка" назвало его "врагом"; одна из ведущих израильских газет написала, что надо не оставить от его произведений камня на камне. Лев постоянно получал повестки являться на армейский призывной пункт в Тель-Га-Шомер, что нарушало его нормальную жизнь и подрывало наше финансовое положение.

В период жизни в Израиле Лев опубликовал ряд статей и книг в России, Израиле, Германии, Литве, Франции и Польше.

1994-1996. Благодаря косвенному вмешательству "Эмнести Интернэшьнэл" нам удалось вырваться из государства Израиль и прибыть в Канаду, где мы попросили статус беженцев. Мы подкрепили нашу просьбу следующими типами документальных свидетельств:

#Юридическими документами #Документами, выписанными израильскими властями и разными учреждениями государства Израиль #Аффидавитами #Письмами #Почтовыми квитанциями #Медицинскими документами #Газетными статьями #Исследованиями, проведёнными разными международными комиссиями, правозащитными движениями, и так далее #Документальными подтверждениями того, что в Израиле мы обращались во все возможные места с просьбами о защите #Документами нашего израильского адвоката

Практически каждая фраза нашей просьбы о статусе была подтверждена документально. Только список документов занял шесть машинописных страниц, и на четырёх страницах уместился список мест, куда мы обращались за помощью.

1994-1997. В своих переводах секретарь-переводчица нашего адвоката исказила практически все документы нашего дела, от нашего заявления о просьбе статуса беженцев до свидетельства о рождении Аллы и газетных статей. Помощник нашего адвоката, адвокат Доре, направил протесты комиссии по статусу беженцев по этому поводу. Он утверждал, что комиссия использовала фальшивые переводы как средство отклонить нашу просьбу о статусе. Комиссары использовали нелегальные, агрессивные, нечестные методы против Льва. Они допрашивали только его, не задав ни одного вопроса больше никому из нас. Они явно продемонстрировали, что, по их мнению, он должен быть наказан за его взгляды. Два члена комиссии - иммиграционные судьи -передали всю инициативу третьему члену комиссии - иммиграционному офицеру, которая по национальности еврейка и, по некоторым сведениям, израильская гражданка. Судьи практически самоустранились от хода слушаний. Иммиграционный офицер продемонстрировала беспредельную ненависть к нам, как если бы мы были её личными врагами. Они поддерживала письменные контакты с израильским консульством на протяжении многих месяцев, пока проходили слушания по нашему заявлению на статус беженцев. На слушаниях была создана атмосфера запугивания, вражды и психологического террора.

Отклоняя нашу просьбу о статусе члены комиссии не просто допустили ошибки и несправедливость. Их негативный ответ - это открытый манифест отрицания всех прав человека. В форме декларации они высказали своё отрицание прав людей на основные политические и личные свободы. Они отрицают право на

независимое мнение, право придерживаться либо не придерживаться религиозного мировоззрения, право получить защиту государства. Они утверждают, что, если правительство оплатило транспортировку иммигрантов, эти иммигранты становятся собственностью правительства (как недвижимость). Они также заявили, что действия полиции, которая отказывает в защите, правомерны, раз мы имели альтернативные мнения, и это могло каким-то образом стать известно полиции. Они также заявили, что, не желая отказаться от своих убеждений, мы тем самым оскорбили израильтян, а, значит, заслужили преследования (они называют их "трудностями"). И так далее...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В своей речи в Федеральном Суде госпожа Мэрфи, представитель Министра Иммиграции, поддержала негативное отношение комиссаров к правам человека. Она обратила вопрос о правомерности нашей просьбы о статусе беженцев в вопрос о "недопустимых" (для кого?) взглядах Льва. Так же, как и комиссары, она не подумала даже одним словом упомянуть кого-либо ещё из членов нашей семьи, как будто не мы все, а только Лев Гунин подал просьбу о статусе беженца!

Федеральный судья просто скопировал заявление госпожи Мэрфи. Он даже не стал рассматривать наше дело. Он заявил в своём негативном решении, что, так как комиссары использовали формулировку "нет минимума доверия", такие дела автоматически получают отказ в Федеральном Суде. На самом деле он проявил свою пристрастность в едких и несправедливых фразах в адрес нашего третьего адвоката, а также в искажении реальных фактов и вещей. Кроме того, фамилия "Дюбе" уже встречалась нам ранее. Свои факсы иммиграционный офицер, г-жа Малка, отправляла в консульство Израиля сама, от своего имени, но поступали они, почему-то, для неё на имя Дюбе. Кто такой был этот Дюбе мы так и не смогли выяснить. В Immigration and Refugee Board его не знают и ничего о нём не слышали. Мы считаем, что это мог быть родственник г-на Дюбу, судьи Федерального Суда или даже сам г-н Дюбе.

Так же, как нацисты сжигали в своих крематориях всех подряд, кто подпадал под подлежащую уничтожению категорию, так же и канадская иммиграционная машина отвергает всех русскоязычных беженцев из Израиля, не делая различий между пусть даже подвергавшимися преследованиям, но имеющими возможность вернуться в Израиль людьми - и нами, для которых депортация в Израиль означает смерть. О каких правах человека может идти речь, если члены комиссии по беженцам начисто отвергают эти права. Страшно, в каком мире мы живём.

ОТРЫВОК ИЗ АВТОБИОГРАФИИ "СВИДЕТЕЛЬ"

В КАНАДЕ

С большим трудом - в основном, благодаря контактам с организацией Эмнести Интернэшьнэл, в ноябре 1994-го года нам удалось вырваться из Израиля. Хотя эта страна (Израиль) каждого, кто попадёт в её сети, считает своей собственностью и никогда никого не лишает своего гражданства, мы облегчённо вздохнули, приземлившись в монреальском аэропорту Мирабель, так как всё ещё не могли поверить, что нам удалось вырваться. Первые недели мы проводили в полной эйфории. После грубости, бесцеремонности, ежеминутных оскорблений и угроз, агрессивного поведения израильтян и ежеминутной угрозы побоев, мы оказались в мире, где мы чувствовали себя, как дома, и продолжаем чувствовать себя дома и теперь, спустя четыре года. Мы лишились остатков своей когда-то значительной собственности, но зато вырвались на свободу.

Эта свобода оказалась иллюзорной. Живя уже четыре года в Монреале, обожая этот город, хотя, говорят, он теперь стал восприниматься провинциальным по сравнению с Питером или Москвой, имея работу, массу местных друзей - англофонов и франкофонов, - мы, тем не менее, до сих пор не вырвались ещё из-за израильского "железного занавеса".

Но позвольте обстоятельно рассказать об этом.

Та же наша родственница, что в моём родном городе показывала меня до избиения тем, кто должен был меня избить (смотрите начало моих воспоминаний), уже до нас обосновалась в Монреале, и, как только мы приехали, добилась неограниченного влияния на мою жену. Через неё она настояла, чтобы мы отдали своё беженское дело её адвокату, с которым работала её подруга-переводчица. Эта подруга, Элеонора Бродер, переводя на французский наши документы, умудрилась сфальсифицировать абсолютно всё. Она с умыслом исказила смысл нашего беженского заявления, внесла в него свой собственный параграф (этот параграф впоследствии явился одним из предлогов негативного отказа беженской комиссии), сфальсифицировала свидетельство о рождении моей жены и другие документы; даже газетные статьи, которые должны были подтверждать нашу правоту, перевела с обратным смыслом. Позже стало ясно, что г-жа Бродер являлась злостным агентом иммиграционных властей и, судя по всему, вступила в незаконную конспиративную сделку с иммиграционной комиссией, занимаясь саботажем нашей истории в пользу комиссии по беженцам. Более того, всё говорит о том, что эта операция была спланирована ещё в Израиле, а исполнителями были назначены моя родственница и г-жа Бродер. Чтобы не создавалось ложного впечатления, что Бродер была "задействована" израильтянами и про-израильскими кадрами в самой иммиграции только в моем деле, надо заметить, что она занималась саботажем сотен иммиграционных дел, из-за чего в конце-концев не могла больше оставаться в Монреале (на нее и на ее отца были совершены покушения), откуда бежала сначала в Ванкувер, потом (по слухам) - в Израиль.

Кроме саботажа Элеоноры Бродер, существовало еще одно оружие, к которому прибегли про-израильские иммиграционные власти: статья обо мне Марка Котлярского, которая легла на стол иммиграционных судей. Эта статья - интервью со мной, - в свое время (1994-й год) наиболее злобная провокация против меня израильских властей, - была явно сконструирована как потенциальное орудие против моего возможного беженского дела. В этой статье Котлярский и те, кто стоял за этой провокацией, использовали самую вероломную и гнусную ложь для дискредитации моих взглядов, моей правозащитной деятельности, для искажения собранный мной материалов и фактов, для обвинения меня в клевете на государство Израиль и на его политических деятелей. Кроме того, статья содержала достаточно прозрачные, но не столь явные для непосвященного сигналы правительству той страны, в какой я мог бы попросить политического убежища. Статья и комментарии к ней:

По поводу саботажа моего иммиграционного дела было отправлено несколько моих собственных заявлений, а также протест одного из моих адвокатов, господина Доре. Элеонора Бродер работала в полном взаимодействии с иммиграционным офицером, членом комиссии по беженцам, приписанной к нашему делу, г-жой Юдит Малкой. Само присутствие Юдит Малки, еврейки и, по нашим сведениям, израильской гражданки, в комиссии, рассматривавшей дело беженцев из Израиля, было абсолютно недопустимо.

Поведение членов комиссии на слушаниях по нашему делу (состоялось три слушания, что бывает весьма редко и говорит о необычности нашего дела) было крайне агрессивным, оскорбительным, недопустимым. Наше дело было определённым образом объединено с делом семьи Метельницких. В Израиле сыну Метельницких, Валерию, отказали в замене воинской службы на так называемую альтернативную, хотя по израильским законам единственного сына обязаны были освободить. Более того, его приписали к действующей военной части, что было вторым самым грубым нарушением закона. Мотивировали свой отказ военные тем, что, якобы, специальная комиссия отказалась дать Валерию статус "единственного сына". (Оказывается не природа-мать, не жизнь, а армия даёт в Израиле такой статус!). Так как Валера не игнорировал вызовов в военкомат, но, являясь, заявлял, что в действующей армии служить не будет, с ним сыграли злую шутку. Отправили повестку, поставив на ней штамп с датой задним числом. Моя жена и Валерины родители повезли его в военкомат. Но там - хотя он явился добровольно, даже до предупредительной повестки - его посадили в военную тюрьму. Не буду описывать, каким издевательствам он там подвергался, какие зверства там применяли, замечу лишь, что такие люди содержатся в военных тюрьмах бессрочно, то есть, до тех пор, пока не согласятся служить, а, если не согласятся, так будут сидеть вечно. За короткое время Валерия из жизнерадостного здорового парня превратили в военной тюрьме в душевнобольного, и только тогда - я добился этого через международные правозащитные организации - отпустили. Когда его призывали в армию, его признали полностью здоровым, а после военной тюрьмы - признали негодным к военной службе, душевнобольным. (В Интернет историю Метельницких можно найти на странице [http://www.total.net/~leog/luda.htm])

Так вот, во время моих свидетельских показаний в монреальской комиссии по делам беженцев г-жа Малка схватила папку и сделала вид, что хочет запустить ей в Людмилу Метельницкую, мать Валерия. Ненависть Малки к русским в кавычках и без была просто потрясающая. Она вся тряслась, она делала оскорбительные акценты на слове "русские", она старалась тонко и искусно унизить. Пристрастность так называемой комиссии была настолько неприкрытой, что мы уже не понимали, куда мы попали: в Канаду или в Израиль.

Когда наш адвокат ещё не сделал упора на множественности организаций, в которые мы обращались с просьбой о защите в Израиле, г-жа Малка говорила, что нам не надо давать статуса беженцев потому, что мы мало жаловались в Израиле; когда мы просто ткнули её носом в список организаций, куда мы в Израиле обращались, в официальные бумаги из этих организаций, она сказала "не может быть, чтобы вы так много жаловались - и вам нигде не помогли!" То есть, не обращался, не жаловался - статуса не давать, обращался - всё равно не давать. Она противоречила сама себе на протяжении слушаний сотни раз, высказывая абсолютно противоположные утверждения.

Заявления правительства Израиля, его министров, членов Кнессета (парламента) комиссия по беженцам преподносила как математическую формулу, то есть, не подлежащими сомнению, хотя ясно, что Израиль - заинтересованная сторона. Наши документы (а мы предоставили сотни юридических, медицинских, армейских и прочих документов) они либо полностью игнорировали, либо нагло исказили. Даже прибывшие по почте подтверждения такой всемирной организации, как Международная Амнистия, члены комиссии полностью проигнорировали.

Вот как описывает случившееся упомянутый выше Григорий Свирский:

"4. И тут выяснилось еще более ужасное: композитор и музыкант Лев Гунин не только бежал с семьей из свободной страны, он еще по своему характеру независим и строптив. В Израиле он написал ряд статей о нарушениях прав человека. А здесь...

Идет слушание. Суд, как называют его иммигранты. Я прослушал все кассеты с записью всех трех заседаний, каждое из которых продолжалось по четыре-пять часов. За все это время канадские судьи произнесли только три-четыре фразы, передав всю инициативу иммиграционному офицеру по имени Юдит Малка, еврейке по происхождению. Со страстью и гневом г-жа Малка повторяла все доводы израильского правительства по отношению к изменникам и предателям. (Именно так окрестил всех евреев, не желающих жить в Израиле, бывший Премьер-Министр Ицхак Шамир, пламенный сионист).

Но композитор Гунин не сионист, хотя против сионизма ничего не имеет. Он просто хочет, чтоб его жену не били, осыпая ругательствами, шваброй в живот только за то, что она русская, чтобы его детей не запирали в темной комнате, когда все местные дети празднуют и веселятся, чтобы в его мать не бросали камнями малолетние иезуиты из состоятельных израильских семей с криками "вонючая русская", чтобы его самого больше не пинали и не били в живот, чтобы ... чтобы ... Он вообще не понимает, почему его в чем-то уличают и не хотят ему и членам его семьи, честным, дисциплинированным людям, дать статус landed-immigrant (если не им, то кому же тогда?!). А как судьям дать статус, когда иммиграционный офицер Малка бьется в истерике: "Как смеет этот Гунин называть себя и свою семью, которую не выпускали из Израиля, русскими рабами? Невольниками, загнанными на Ближный Восток!".>

И чего это Лев расшумелся, - подумал я, слушая магнитофонную ленту. Композитор, он просто вольная птица по сравнению с подлинными невольниками Израиля, скажем, Премьер-Министром Израиля Нетаньягу, которого железная Маделин тащит в одну сторону, Шарон с Шамиром в другую, а правые психопаты вообще грозят, если он послушает американцев, пристрелить, как Ицхака Рабина.

Свой отказ нам с статусе беженцев члены комиссии оправдывали следующим (полный текст негативного отказа и анализ этого текста по-английски имеется в Интернет на страницах [http://www.total.net/~leog/ap.5.htm] и [http://www.total.net/~leog/appealX.htm]):

1. По их мнению, я - опасный для "моей страны" (если разобраться, Израиль совсем не моя страна!) клеветник и человек, который склонен к опасным преувеличениям.Утверждая это, комиссия не только грубо нарушила канадские и международные законы, хартию прав человека и положения по беженцам, но и элементарный здравый смысл: в задачу комиссий по беженцам совершенно не входит задача "осуждения" соискателя статуса; это не уголовный суд, а, тем более, не израильский политический суд. За всё время моей жизни в Израиле никто ни разу не подал на меня в суд ни за одну мою статью, хотя я написал десятки статей, публиковавшихся в ряде газет в Израиле и в других странах; такие характеристики, как клеветничество или склонность к преувеличениям, - прерогатива уголовного суда, но только в том случае, если имеется иск.

Мы не имели права на собственное мнение. Тем, что я и моя жена (мать) не "подчинялись" требованиям махровых патриотов и ультра-религиозных израильтян, мы сами провоцировали их преследования, а, значит, сами виноваты, а, значит, не имеем права на статус беженцев! Из этого выходит, что если от нас требовали, к примеру, строго соблюдать кашрут/суббботу, по три раза в день ходить в синагогу, отдать детей в ультра-религиозную школу, мы должны были подчиниться, и тогда бы ничего с нами не случилось! Если наше общение по-русски (а на каком ещё языке должны общаться люди, для которых русский - родной язык?!) вызывало негативную реакцию и инциденты, мы должны были забыть русский язык! Комментарии, как говорится, излишни!

3. Люди из бывшего Союза - иммигранты в Израиль - являются собственностью государства Израиль, так как Израиль их "купил", оплатив дорогу, предоставив бесплатное медицинское обслуживание, большую денежную помощь, мебель и вещи, а потому не имеют вообще права просить статус беженцев. Чтобы быть объективным, добавлю, что слов "собственность" и "купил" в тексте негативного ответа нет. Но как иначе пересказать параграф, где сказано, что бывшие граждане Союза, иммигрировавшие в Израиль, вообще не имеют права на статус беженцев в Канаде потому, что за их прибытие и обустройство заплачены деньги?! Я уже не говорю о том, что весь этот параграф - наглая ложь.

Никакого бесплатного медицинского обслуживания государство Израиль на момент нашего прибытия туда не предоставляло, никакой мебели или вещей не давало. На фоне 12-17-ти миллиардов долларов помощи от международного сообщества (значительную часть которой Израиль получает, так как утверждает, что эта помощь нужна "для иммигрантов") в год 3-5 тысяч долларов, которые государство Израиль вынуждено было тратить на семью иммигрантов для предотвращения массового голода, болезней и беспорядков, - просто издевательская сумма. Кроме того, эта сумма не давалось безвозмездно! Никто не мог выехать из страны до тех пор, пока эта сумма не списывалась или не возвращалась банку "Идуд"! Люди были нужны Израилю только для получения "на них" астрономических денежных сумм из-за границы, а, когда денежки получены, от этих людей старались избавиться, сделать условия их жизни невыносимыми, заставить покончить с собой, выехать за пределы страны, но только не в качестве беженцев в страны Запада. А те мизерные суммы, которые были потрачены на их обустройство (не из государственного бюджета, конечно, и даже не из неправдоподобно гигантской заграничной помощи, а из специального "налога на иммигрантов", при помощи которого разжигается ненависть к этим иммигрантам), старались возвратить умноженными в несколько раз чудовищной эксплуатацией, использованием полурабского-полупринудительного труда "русских" иммигрантов, а также при помощи искусственных манипуляций с ценами на квартиры.

Дело в том, что земля в Израиле - исключительно собственность государства. Кроме того, государство имеет возможность манипулировать акциями предприятий, выпускающих стройматериалы, налогами на строительство, и т.д. Доведя квартирные цены до просто неправдоподобного уровня, правительство государства Израиль тем самым перераспределяло даже ту мизерную помощь, что предоставлялась иммигрантам, перекладывая её из карманов квартиросъёмщиков- русских иммигрантов - в карманы квартировладельцев - израильтян. Напомним, что в Израиле нет больших домов на сдачу квартир; тот, кто сдаёт жильё внаём - это частный владелец частной единицы жилья - всегда квартиры. Если неказистая двухкомнатная квартира в "картонном" неприглядном доме, зимой при плюс 10 снаружи становящегося холодильником, а летом - раскалённой сковородкой, в каком-нибудь трущобном районе Южного Тель-Авива, страшнее которого, наверное, не бывает ничего на свете (спросите тех, кто бывал в Южном Тель-Авиве, между Тель-Авивом и Яффо), стоит в два раза дороже, чем дом в благоустроенном, эксклюзивном, шикарном Монреале, это о чём-то говорит!

Задача комиссии по беженцам - это разобраться, подвергался ли человек (семья) преследованиям. Вопросы, которые были подняты в негативном ответе монреальской (заседание проходило в Монреале, но все члены комиссии были из Торонто или имели отношение к Торонто) комиссии по нашему делу, не имели никакого отношения к определению, подходим ли мы под критерии статуса беженцев; это была чистой воды про-израильская пропаганда и высказывание каких-то феодальных, антидемократических постулатов. Как заседания комиссии по нашему делу, так и её негативный ответ точь в точь напоминали открытые политические процессы над диссидентами советской эпохи, только были ещё циничнее, ещё откровеннее нарушали права человека. Кто-то хотел открыто показать, что настоящая цель этих заседаний, этого ответа - покарать, наказать меня за мою критику нарушений прав человека в Израиле, за мой "бунт" против идеологического террора в Израиле, за то, что я считаю, что имею право на собственное мнение.

Мы были не единственными, кто получал невероятные по наглости, издевательски-провокационные негативные ответы, целью которых было морально уничтожить человека, семью, показать людям, что они полностью бесправны, шокировать утверждениями типа тех, что они не имеют права на собственное мнение, на жизнь, и тому подобное. Собрав ряд магнитофонных записей заседаний и письменных ответов комиссий типа "нашей", я обнаружил, что эти комиссии последовательно и целенаправленно отвергают все права человека, определённые знаменитой Хартией Прав. Подобные ответы получила семья Метельницких, о которой я упоминал выше, Саша Орловский (его статья в Интернет - на странице [http://www.total.net/~leog/orel.htm]), Игорь Вагун с семьёй, супруги Буяновские (страница в Интернет [http://www.total.net/~leog/galina.htm]), супруги Л., семья Александра и Нины К., и так далее. А.Р., Виталия Катасонова и многих других вообще взялись депортировать до слушания по их беженским делам, хотя такие слушания уже были назначены. Ряд беженцев просто довели до самоубийства. Я думаю, что настала пора привести некоторые из таких историй.

С У Д

Состав суда: мадам Юдит Малка, иммиграционный офицер. Мсье Буарон, иммиграционный комиссар, председатель комиссии. Мадам X, комиссар.

Малка: имя и фамилия свидетельствуют о еврейском, скорее всего, марокканском происхождении. Её еврейское происхождении подтвердил мой адвокат Мишель Ле Брон, а также бывшие иммиграционные офицеры Мишель Доре, мой консультант, теперь - зам. Министра транспорта Квебека, и мэтр Л. Джозеф, теперь - адвокат, мой второй консультант. Мой третий консультант и хороший приятель, председатель одного из самых влиятельных профсоюзов Квебека, имя которого назвать не могу, сказал, что имеется информация об израильском паспорте мадам Малки. Он же мне сказал, что кто-то из её родителей русского происхождения, а второй родитель - марокканец. Малку видели в кафе с переводчицей Ле Брона, провокаторшей Элеонорой БРОДЕР, которая умышленно исказила переводы моих документов и которая так же поступила с "историями" и документами десятков людей. По слухам Элеонора информировала иммиграционные комиссии о ходе разговоров с её клиентами и о слабых местах в их историях. Год назад Элеонора исчезла в неизвестном направлении. Её поспешный отъезд из Монреаля и тайна, окружающая цель её отъезда и её теперешнее местонахождение, напоминали бегство. Ещё один адвокат, член парламента Квебека, сказал мне, что у мадам Малки существует высокий покровитель из федеральной политической элиты. Кроме того, вопрос назначения и в момент её первого назначения, и в тот момент, когда начались увольнения иммиграционных офицеров, мадам Малка решала тем, что ложилась в постель со всеми вышестоящими начальниками. Она и теперь, согласно надёжным источникам информации (её бывшим и не бывшим друзьям) находится в "неуставных" отношениях с начальником, от которого многое зависит в её карьере. Согласно характеристикам её друзей, мадам Малка известна в среде иммиграционных чиновников как скандальная интриганка, уводящая женихов и мужей у своих лучших подруг, источник злых наветов, клеветы, профессиональных и личных интриг, искусной лжи и тонких капканов расчётливо посылаемых порочащих слухов. О ней также известно, что ей присущи садистские черты. Ей нравилось прижигать своих любовников сигаретами (причём, не во время интимной игры, а в обыденной ситуации!), "нечаянно" наступить кому-либо на ногу, и т.д. Она была одажды замужем за одним преуспевающим врачём, который её сильно любил. Если мне не изменяет память, примерно через год они разошлись. Этого человека она отбила у своей лучшей подруги, причём, у тех была долгая романтическая любовь, и всё это произошло накануне свадьбы её подруги с этим человеком. Так госпожа Малка и осталась незамужней. Говорят, что часто она не может найти мужчину, так как у неё в этом плане странные и запутанные предпочтения, и оттого бесится. Она неоднократно "засветилась" входящей в израильское консульство. Существует целый ряд других фактов её самой прочной связи с израильским консульством.

Внешний вид Малки: смазливая, сравнительно невысокого роста, неплохо сложенная молодая женщина. У неё вид типичной примерной активистки-комсомолки, каких было полно в бывшем Союзе и какие через постели партийных и комсомольских боссов выростали до зав. секции горкома комсомола или даже до вторых - третьих секретарей. Все её манеры - это манеры типичной комсомолки-проститутки. Предпочитает мини-юбки, её лицо имеет типично марокканские черты, оно обрамлено излюбленными марокканцами кудряшками. Она - точная копия Наоми, учительницы-садистски, издевавшейся в Израиле над моей младшей дочерью и другими русскоязычными детьми. Когда Марта увидела эту Малку, она сразу сказала: "Это, наверное, Наоми..." При всём этом она обладает широкой эрудицией, быстрой реакцией, острым и злым умом, и развитым чувством пусть злой, но умной иронии. Буарон: о нём у меня меньше сведений не потому, что я не могу их раздобыть, но потому, что он меньше меня интересовал. Конечно, и он - произведение потусторонних адских сил, но я думаю, что основной инициатор решения по моему делу - Малка.

Буарон - красивый чернокожий человек, выходец с Гаити. У него умное, злое лицо, он похож на политического лидера. В Монреале я играл с двумя группами музыкантов гаитянского происхождения. Это парни и девушки 19-25 лет. Их родители и родственники рассказали мне про Буарона. По их словам, Буарон - человек с тёмным, туманным прошлым, возможно, бывший преступник. У него практически нет друзей с среде его соотечественников, но он поддерживает формальные отношения с иммиграционными офицерами и чиновниками, в основном, африканцами. Он ведёт скрытную, спрятанную от чужих глаз жизнь. Посмотрев на его лицо, не можешь удержаться от восклицания: " Вот хитрый плут, вот каналья!" Но его глаза несут иную весть: это глаза чудовища!

Мадам X. Если даже Буарон, как я считаю, немного участия принял в вынесенном по моему делу решении, то эта женщина лет 43-45 вообще не приняла никакого (так мне кажется). Поэтому я её имени не даю, это не имеет большого значения. На моём слушании она сидела с полузакрытыми глазами, на слушаниях других людей, как говорят, она откровенно спит. Она не проговорила ни слова за всё слушание.

В этом составе эти люди никому практически не дали "добро", если речь идёт о "русских" беженцах из Израиля. Было, да, два исключения. Но это случилось в периоды, когда эту комиссию пытались обвинить в пристрастности, и они должны были показать, что хоть кому-то из Израиля они дают "добро". Во-вторых, люди, которых они признали беженцами, возможно, были присланы самим государством Израиль как провокаторы и стукачи. Я знаю обоих ещё с Израиля. Одна, профессиональная проститутка, работала в борделях, в основном, в борделе, открытом её любовником. В основном, на арабов (её знал весь город Яффо). В Израиле я слышал о том, что она сидела в бывшем Союзе в колонии для несовершеннолетних, а в Израиле на неё было открыто два уголовных дела. Кроме того, существовало всеобщее мнение, что она является доносчицей властей. Второй человек не ушёл от неё далеко. Он либо профессионалльный вор, либо клептоман. Был пойман уже в Канаде и получил "криминал рекорд". Ходят слухи о том, что Буарон принял участие ( с какой же это стати?!) в судьбе ещё одной "беженки" из Израиля, посодействовав в получении ею статуса.Эта женщина была известна в Израиле как злостный стукач-провокатор. Она доносила не только властям, но также полиции и администрации разных предприятий. По её "наводлке" у людей конфисковывали телевизоры (она доносила, что они не платят так называемый налог на телевизор- что за придурки, что делились с ней ?). Она чуть ли не каждую неделю устраивалась на новое предприятие (хотя также постоянно работала в одном и том же месте, и как совмещала свою постоянную работу с работой на разных предприятиях известно, скорее всего, властям в Израиле), где внимательно слушала разговоры, и каждого, кто прямо или косвенно критиковал администрацию или выражал какое бы то ни было недовольство, немедленно увольняли... Эта женщина садистски издевалась над тремя своими детьми: избивала их так, что на спинах оставались на всю жизнь страшные рубцы. Говорят, она хвалилась, что эти рубцы она показала на слушании как доказательство издевательств израильтян. Её муж прибежал ко мне полгода спустя положительного решения по их делу и рассказал, что однажды она напала на него и принялась избивать, спровоцировав нанести ей несколько ударов, после чего вызвала полицию. Этот слабый, безвольный человек плакал, показывая, как он любит детей, с которыми она, после того как подала на развод и добилась "криминальной записи" для своего мужа, теперь не даёт ему видеться. Ему грозила депортация, и, так как он изчез из моего поля зрения, думаю, что он уже в Израиле.Я также полагаю, что таково было тайное решение кого-то высокостоящего по их делу: дали "добро" только ей, а её муж-дурак был обречён на какую-либо провокацию. Таким образом, Вы имеете теперь представление о том, что иногда люди из Израиля проходят, и это сделано для того, чтобы выбить важный аргумент у таких людей, как Вы или я, или Саша Орловский, поэтому фраза Саши о том, что "никто не проходит" серьёзная ошибка; я знаю, что и в Торонто несколько подонков получали "добро". Другое дело, что процент "прохождения" настолько мизерный, что вообще говорить о приёме беженцев из Израиля за последние два года нельзя. Это во-первых. Во-вторых, те единичные случаи, когда "русские" из Израиля получают "добро", почему-то, осчастливили исключительно людей, которым ничто не угрожает и никогда не угрожало в Израиле, и которые, в отличие от подавляющего большинства своих бывших сограждан, прекрасно приспособились и адаптировались в сионистском раю. Не может быть случайностью, что все, кто получает позитивное решение, это уголовники, проститутки, наркоманы, воры, стукачи, и что их истории откровенно слабые, противоречивые. Кому-то хотят явно показать: смотрите, мы их иногда принимаем, но все их истори - чяушь собачья с начала до конца, а сами они - отпетые бандиты! И никто никогда не узнает, что эта демонстрация осуществляется на планомерно отобранных людях: подонках и стукачах, до того уже отобранных самим государством Израиль среди сотен тысяч русскоязычных в качестве "крысиных волков"...

СЛУШАНИЕ

Всего у нас было три слушания, но я даю материалы пока только первого. Если Вы решите, что целесообразно дать материалы остальных, я это сделаю также.

Как обычно, перед слушанием - вступительное слово членов комиссии, объяснения и пояснения адвоката.

Выясняется между прочим, что анкета номер "си" не была подписана переводчиком; начинается выяснение этого происшествия. На вопрос, согласен ли я с переводом текста моего заявления о просьбе убежища, я отвечаю:

язык перевода издевательски-ироничный по отношению к переводимому материалу, с этим я не согласен; кроме того, несмотря на то, что господин Ле Брюн, мой основной адвокат (господин Доре мой адвокат для слушания только), исправил то, что я считаю умышленными искажениями, осуществлёнными г-жой Элеонорой Бродер, отдельные фразы и места перевода всё ещё несут отпечаток этих искажений. Кроме того, я обращался в Израиле в намного большее число инстанций и организаций, а она [переводчица] этого не указала.

Г-н Буарон, коммиссар: К этому мы ещё вернёмся! Но это было обратно переведено?

Я: Я не хотел бы, чтобы из-за этого вопроса откладывалось или переносилось слушание, поэтому заявляю, что я сам прочёл и в общих чертах согласен с окончательным вариантом перевода.

Г-жа Малка (иммиграционный офицер): Так была или нет переведена история официально на язык, понятный для Вас?

Я неопределённо покачал головой и буркнул что-то.

Буарон: Да. Я думаю, да... Обращается ко мне: здесь подпись переводчицы и её клятва в том, что она перевела её французский вариант на русский язык, и Вы поняли, и Вы согласны.

Я молчу.

Следует выяснение списка документов, дежурные фразы, обмен документами между комиссией и моим адвокатом (мэтром Доре).

Г-жа Малка: Я хочу вам задать вопрос по параграфу 17 (истории). Это касается инцедента, имевшего место в августе 1991 г. Вы тогда были на работе, и полицейские пришли за Вами и за другим человеком, я хотела бы, чтобы вы мне рассказали подробней об этом событии. Короче, сколько полицейских пришло за вами?

Я: два полицейских пришли за мной, третий сидел в машине. Они взяли меня и одного из рабочих-арабов и посадили нас в машину. Они привезли нас к дому недалеко от улицы Орлов. Там, на земле, лежали связки очень тяжёлых напольных плиток. - Перебивает иммиграционный офицер.

Г-жа Малка: Когда офицеры пришли за вами, где находился Лев Гинзбург?

Я: он находился на стадионе, где он работал (в тот момент начался перерыв, но Гинзбург ещё что-то делал).

Г-жа Малка: И что он точно видел?

Я: он должен был видеть в проём ворот стадиона, как подъехала полицейская машина, как полицейские вышли из машины и позвали меня и одного из рабочих-арабов, когда нас привезли назад; он также видел как нас привезли и как нас выпустили.

Г-жа Малка: В вашей истории вы говорите что 2 полицейских появились: "они заставили меня и одного араба сесть в машину и привезли нас к одному дому недалеко от улицы Орлов". Так вот, я везде усиленно ищу - и не могу найти даже слабого упоминания о третьем полицейском. Есть ли какая-то причина, по которой вы не упомянули о третьем полицейском?

Я собираюсь отвечать, и даже выговорил уже первое слово, но меня перебили г-н Буарон и г-жа Малка одновременно, но г-н Буарон повысил голос, и перекрыл голос г-жи Малки: А афидевит говорит "два полицейских"!

Г-н Мишель Доре, адвокат: Свидетельство моего клиентсогласно закону намного важнее афидевита, так дайте ему сказать, послушайте, как он сам это объяснит, не перебивайте его!

Иммиграционный офицер (г-жа Малка) снова перебивает, не даёт говорить ни адвокату, ни мне, заглушая своим теперь уже поднявшимся до пронзительности криком наши голоса.

Г-жа Малка: Я хочу заново задать вопрос: ваш свидетель сказал (и вы можете поправить это свидетельство, если хотите, но так уже написано), что два полицейских пришли за вами, и один сидел в машине. Это так?

Я: это так, но...

Иммиграционный офицер снова перебивает, не даёт продолжить.

Г-жа Малка: Но в вашей истории не упоминается об этом. Чем это вызвано?

Я: это совершенно понятно. Если спрашивают у человека - сколько полицейских вас забрали? - он говорит "два". Третий не имел прямого отношения к уводу меня со стадиона. Он просто сидел в машине. И сейчас, некоторое время назад, я сказал, что два полицейских пришли за мной. И только потом добавил, что третий сидел в машине. А ведь мог всвязи со смещением акцентов или из-за нежелания быть многословным и не добавить; ну и что, по Вашему, это значит, что я неточен или скрываю что-то? Ничего подобного!

Г-жа Малка: Что это былв за фирма, в которую вы трудоустроились для работы на стадионе?

Я: это была фирма "Каплан и Леви". Фирма по уборке и очистке улиц. Кроме того, было указано в названии фирмы, что это фирма кабланская, каблан.

Г-жа Малка: Что такое "каблан"?

Я: что такое "каблан" - об этом я могу вам прочитать в газете, которую могу достать, если позволите, так как в этом заключается главная причина того, что произошло со мной тот раз, о котором идёт речь, и также в другие моменты. У вам должен быть перевод этой статьи, так как я знаю, что дал г-же Бродер уже готовый перевод, который она должна была проверить и заверить. Но я бы хотел прочитать из газеты, что сделать акцент на конкретных местах или фразах.

Иммиграционный офицер, г-жа Малка, игнорирует мою просьбу. Г-жа Малка: какую работу вы и мсье Гинзбург делали в тот день, когда это произошло?

Я: вместо того, чтобы нас повезти убирать улицы, нас отвезли на стадион, где приказали корчевать кусты и траву.

Г-жа Малка: Всвязи с этим инцедентом пытались ли вы жаловаться кому-нибудь, куда-нибудь по поводу того, что произошло?

Я: сравнительно мало времени прошло со времени моего приезда. Мой иврит был ещё недостаточно хорош, и, когда я обращался с жалобой на то, что меня послали на курсы языка, которые были для меня очень неудобны, я обнаружил. Что без достаточно хорошего знания иврита я не могу жаловаться.

Г-жа Малка: вы не знали организаций, которые помогают людям, которые приехали так, как вы - из России?

Я: я и сейчас не знаю таких организаций, какие бы оказывали реальную помощь, а тогда - тем более.

Малка: Когда вам приходилось иметь дело с различными государственными депортаментами государства Израиль, вы обращались к ним на иврите или по-русски?

Я: даже если чиновники и говорили по-русски, они старались этого не показывать.

Г-жа Малка: вы хотите сказать, что они не хотели с вами говорить по-русски?

Переводчица переводит с противоположным смыслом: " Вы хотите сказать, что они хотели с вами говорить по-русски?"

Я: нет, наоборот.

Г-жа Малка: Я прочитала вашу анкету, и у меня есть определённые замечания, которые я хочу сообщить. Вы говорите о многих инцедентах, когда полиция с вами была очень жестока, очень часто полиция отказывалась вам помочь. Это вступает в противоречие с теми документами, которые у нас имеются об израильской полиции. Например, документ номер 19 на второй странице, в параграфе 4, указывает на интервью с директором группы наблюдения за полицией, ассоциации гражданских прав в Израиле.Это интервью имело место 11 апреля 1995 года, при этом указывается, что обычной формой поведения офицера полиции в Израиле является оказывание помощи всем, без различия их происхождения, и указывают на случай, когда полицейский отказался оказать такие услуги палестинцу, и этот полицейский оказался перед дисциплинарной комиссией полиции. Следующий, вернее, тот же параграф, говорит. Что они не знают ни одного случая, когда бы новый иммигрант нееврейского происхождения пожаловался на израильских полицейских за отказ помочь. В то же время указывается, что эта организация получает примерно 100 жалоб в год. Это документ А-19, параграф 5. Я бы хотела ваши комментарии, по поводу этого документа, если они у вас есть.

Я: Начну с того, что этот пример формально не подходит к морему случаю, потому что описывается 1995 год, а я уехал из Израиле ещё в 1994. Кроме того, там говорится о лицах нееврейского происхождения, а я лицо еврейского происхождения. Но главное даже не в этом. Отсутствие смведений о жалобах может объясняться очень просто. Я обращался с жалобами в письменной форме в Мин. Полиции, в Мин. Внутренних дел, в полицию ( я предоставил вам квитанции всех заказных писем, отправленных мной в такие учреждения, и, если вы сомневаетесь в подлинности квитанций, могу дать подлинники на экспертизу).

Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает, не давая мне продолжить, она переходит на крик: это не ответ на мой вопрос!!!

Теперь уже я перебиваю её: дайте же мне ответить на ваш собственный вопрос! Не перебивайте меня! - Я не получил никакого ответа на мои письма. Кроме того, я приходил в Тель-Авиве в специальную организацию, которая рассматривает жалобы на полицейских, и эта организация также не отреагировала на мои жалобы. Я думаю, что все жалобы от русскоязычных остаются не принятыми и даже не зарегистрированными.

Экстракт из другого места:

Г-жа Малка: мьсьё, ты сказал, что после сотрясения у тебя постоянные проблемы со здоровьем. Что именно?

Я: повышенное давление, слабость, головокружения, головные боли, неприятные ощущения под ложечкой и другие...

Малка: что сделали в больнице?

Я: сделали рентген-снимок головы и настоятельно потребовали полежать дней 7, и только тогда обратиться к неврапатологу.

Малка: это врач сказал, что повышенное давление связано с сотрясением?

Я: нет, но я заметил, что ухудшение здоровья началось у меня именно с тех пор.

Малка: мсьё, обращался ли ты здусь к неврапатологу?

Я: к семейному врачу, г-же Бжезинской, она отказала в направленнии к неврапатологу на том основании, что сама знает, что мне нужно, и выписала мне медицинские средства, положенные при серьёзно протекающей гипертонии. Первый раз я обращался к ней по поводу головных болей и других проблем, связанных с тем. Что может являться последствиями сотрясения, в декабре 1994 г., второй раз - в 1995 году, но когда точно - не помню.

Г-н Ив Буарон (комиссар): почему в истории написано: "израильтяне нас трактуют как рабов, эксплуатируют нас, издеваются над нами, а, если мы не хотим работать так, как они того желают, они избивают нас"?

Я: г-н Буарон, вы умышленно исказили одну из фраз этого пассажа, там не написано " не хотим работать так, как они того желают"; там написано "не работаем так, как они того желают"! Теперь я должем заметить, что эта фраза не касается всех израильтян, а относится к совершенно определённому случаю, описанному в моём заявлении о просьбе беженства. А именно - относится к такому явлению как "кабланут". Термин и явление "кабланут" исчерпывающе описан в двух статьях талантливых журналисток, переводы которых я Вам предоставил. Слова об избиении касаются того, что один из русскихрабочих, вместе со мной находившихся на стадионе (смотрите мою историю), был избит надсмотрщиком-израильтянином, который обвинял "русского" в том, что тот умышленно медленно работает, в то время как "русский" уже был на грани обморока от непосильного труда и невыносимой

жары, к которой был непривычен. Израильтянин сказал тогда: " Тут вам не Россия, тут надо работать, а не отдыхать!" Когда "русский" на минуту замешкался, один из израильтян, наблюдавших за нашей работой, подошёл к нему и ударил его по лицу. Когда тот был в шоке , растерявшись от удара,израильтянин с силой толкнул его ногой, и тот упал...

(..............)

Савелий Кашницкий был, пожалуй, самым талантливым русским журналистом в Израиле и период с 1990-го по 1994-й год. Его статьи отличались фотографической точностью, профессионализмом, ответственностью, нетривиальным подходом и высокой требовательностью к журналистской этике. Я был с ним заочно знаком ещё в Израиле, а тут, в Монреале, мы довольно интенсивно общались. Я знал его историю, знал о подлинности его мытарств в Израиле, знал, какие кошмарики он там прошёл, помнил, как однажды врач-израильтянин отказался оказать помощь его чуть ли не умиравшему ребёнку только потому, что Савелий не знал каких-то там правил больничной кассы, и тому (язык не поворачивается сказать) "врачу" показалось, что Кашницкие их нарушили. Так вот. Иммиграционные власти сделали такой ход, что семья Кашницких вынуждена была покинуть Канаду ещё до их беженского слушания, конечно, не в Израиль, а в Россию, в Москву, где Савелий сейчас - журналист одной из ведущих газет. Хорошо, что у них был запасной вариант. А что делать, к примеру, нам? Ведь нам некуда ехать!

Семья Метельницких, о которой я писал в предыдущей главе, тоже покинула Израиль не по экономическим причинам. У каждого из них были там разные неприятные истории, которые вписываются в рамки одного понятия: преследования. Но главное, что их сына, вопреки закону, собирались призвать в действующую армейскую часть, незаконно поместили в военную тюрьму и там сделали инвалидом. До какой степени произвол израильских властей просто бьёт все рекорды, видно по тому, что парня, которого на наших глазах сразу забрали в военную тюрьму, никогда не одевшего военной формы, представили солдатом, приписанным к определённой части, и объявили дезертиром, сбежавшим из этой части! Несмотря на полною документацию по истории Валерия Метельницкого, их просьба о статусе также была отклонена на основании таких же, как и у нас, абсурдных и наглых предлогов...

Сашу Орловского я наглядно знал ещё в Минске. Он был похож на кавалериста рубежа веков, человека из прошлого века. Но впечатление было обманчивым: он являлся одним из первых и лучших компьютерщиков Беларуси, преподавал в Политехническом институте, был награждён международными дипломами. В Израиле я встретил его в штаб-квартире партии "РАЦ", где я тогда беседовал с будущим израильским министром Ёси Саридом. Он был всё таким же романтиком и всё ещё верил, что можно переделать мир. Он одним из первых понял, что государство Израиль существует на самом деле только для раскошеливания богатых заграничных дядей и для отмывания грязных денег со всего мира, включая суммы, добытые вполне законным образом, но бегущие от налогов в своих странах. В одной из своих статей, опубликованной в газете "Спутник", редактором которой был мой хороший приятель, знакомый мне по московскому журналу "Советиш(шер) Геймланд", Вова Чернин, он писал об этом. (Свою прозу - её можно "открыть" со страницы [http://www.total.net/~mioara/lev.htm] в той же газете я опубликовать не успел, газету "Спутник" закрыли). Он также был одним из первых, кто понял, какие жестокие и беззаконные манипуляции проводит правительство государства Израиль с ценами на квартиры с целью раздавить русскоязычных иммигрантов. И он поднял тысячи людей на борьбу с этим государственным террором. Он основал движение "Ам Эхад", привлекая десятки, если не сотни тысяч последователей. Это была первая русская партия, по типу той, на волне которой пару лет спустя пришёл в правительство враг и предатель "русского" меньшинства А. Щаранский. На одной из тель-авивских площадей Саша организовал палаточный городок, где разместились тысячи людей, протестовавших против грабительских цен на квартиры. "Будем жить в палатках, но ваш беззастенчивый грабёж остановим, - решили они. Это был сильный удар по политике правительства, и в демократическом государстве он бы увенчался успехом. Но Израиль никогда не был демократической страной. Месяцев восемь власти терпели Орловского, а потом обрушились на палаточный городок, на членов движения, на близких помощников Орловского бульдозерами, полицией, собаками, травлей и арестами. Мы сравнивали события на тель-авивской площади с тем, что в своё время произошло на знаменитой пекинской площади. Орловского избили, изолировали, отправили в ссылку в Офаким - самую страшную израильскую дыру. Человек такого масштаба, Саша если не считал гарантированным статус беженца в Канаде, то, по крайней мере, надеялся найти тут работу и остаться в связи с его профессиональной ценностью. Но цинизм и ложь в современном мире превосходят самые наши пессимистические ожидания. И Саше Орловскому также, как всем другим, отказали в статусе беженца, хотя совершенно очевидно, что кому-кому, но ему возвращаться в Израиль ну никак нельзя: это просто смерть.

Виталий Катасонов, один из моих самых близких друзей, тоже компьютерщик, программист, выпускник МФТИ, нанял иммиграционного адвоката Сильвию Левек. Сравнительно долго ему не прибывала дата слушания по его беженскому делу. По моему совету он пару раз ходил в комплекс Ги Фарро и справлялся о дате, но ему неизменно отвечали "ещё нет". Конечно, всё это должен делать адвокат, но наглость и произвол иммиграционных адвокатов по отношению к русским беженцам может поспорить разве что с наглостью и произволом иммиграционных чиновников. Виталий постоянно звонил своему адвокату, но там неизменно отвечали, что даты ещё нет, при этом отвечали раздражённо, что, мол, нечего звонить, мы сами сообщим, когда надо будет. Устраиваясь на работу ведущим программистом большой фирмы по производству компьютерных программ, Виталий снова пошёл в комплекс Ги Фарро, чтобы взять необходимую для устройства на работу справку о дате своего слушания. Ему выдали справку, в которой сообщалось, что дата слушания ему ещё не назначена. Это позже выяснилось, что к моменту выдачи этой справки иммиграционные власти уже провели в отсутствие Виталия слушание, утверждая, что Виталий, якобы, не явился, на котором Сильвия Левек обвиняла Виталия в непостоянстве, утверждала, что у неё имеются "неопровержимые" сведения о том, что Виталий, якобы, покинул Канаду, кричала, что таких, как он, надо депортировать, и комиссия вынесла ... отрицательное решение.

Таким образом, произошло следующее: иммиграционные власти выписали Виталию Катасонову письмо с датой слушания, которое, как я полагаю, они никуда не отправляли или отправили на заведомо ложный адрес, и которое Виталий не получил. Если бы адвокат Сильвия Левек не была в сговоре с иммиграцией, она, видя, что её клиент ей не звонит, не приходит (хотя дата его слушания на носу), могла бы просто поднять трубку и позвонить ему, могла даже сделать это не сама, а через переводчика Сашу. Более того, Виталий звонил в её кабинет накануне "слушания" - и ему ответили, как всегда, что даты ещё нет. Он звонил, если мне не изменяет память, даже тогда, когда фальшивое "слушание" уже имело место и говорил с самой адвокатшей, но та сказала, что даты ещё нет.. Есть десятки других людей, которых, так же, как Виталия, подставила Сильвия Левек! Такие "адвокаты", как она, или как адвокат еврейского происхождения Джеральд Постельник (этот саботирует дела беженцев из солидарности с государством Израиль), находятся в сговоре с Министерством иммиграции, вступая в конспиративные сделки с комиссиями по делам беженцев. В моём случае в сговор с комиссией вступила переводчица моего адвоката, г-на Мишеля Ле Брона, в случае Виталия - сама адвокат. Всё это - не что иное, как уголовная деятельность, то есть, нашу судьбу решают обыкновенные уголовники! Этих иммиграционных судей должен был судить уголовный суд по всей строгости законов, а они "судят" нас, ни в чём не повинных, беззащитных, мирных людей!

Тяжба между Виталием Катасоновым и Сильвией Левек в иммиграционном ведомстве решилась очень просто: в её пользу, то есть, отказом заново открыть беженское дело Виталия, которое было закрыто так как он "покинул Канаду". И это не случайно: за её "подвиги" в пользу иммиграционных властей Сильвия была награждена должностью иммиграционного судьи - а это лакомый кусочек для всех, это престижное и с очень высокой зарплатой место. Как же могли иммиграционные чиновники вынести решение против своей будущей коллеги? Федеральный суд встал на сторону Виталия, но затем по закону дело снова передаётся в иммиграцию - и снова отказ. Так же, как мы, Виталий остался без копейки, то есть, без цента денег, всё отдав иммиграционным адвокатам. Так не цель ли это издевательств над нами: очистить нас до нитки и выкинуть потом из страны?!

Я мог бы привести десятки других примеров. Семье Игоря Вагуна, супругам Буяновским, супругам и многим другим людям, в той или иной степени подвергшихся преследованиям в Израиле, отказали при помощи таких же грязных трюков и уловок, стараясь придать решениям вид законности.

Но есть и другие примеры. Примеры предоставления статуса беженцев уголовникам, наркоманам, педофилам. В июне 1998 года газета "Торонто Сан" сообщала, что министр иммиграции Канады подписала разрешение на проживание в Канаде 400-стам уголовникам! Газета возмущалась тем, что люди, бегущие от преследований, не находят защиты в Канаде, а те, кому тут не место, легко получают статус. Тысячи людей - беженцев из Израиля - всё же получили статус беженцев в Канаде, только я сомневаюсь, был ли среди них хоть один человек, на самом деле подвергавшийся преследованиям в Израиле. С моей точки зрения, большинство, получивших тут статус - это бывшие израильские подпевалы, те, кто в Израиле говорил о самих себе в третьем лице: вот они, эти русские, грязнули и разгильдяи! Дело в том, что, сотрудничая с иммиграционными адвокатами, сталкиваясь с людьми, нуждавшимися в моей переводческой и консультативной помощи, я не встретил ни одной семьи из получивших статус беженцев, какая бы подвергалась серьёзным преследованиям. Вот несколько из таких историй.

В. работала в Израиле на престижной и денежной работе. Безмерно наглая, бесцеремонная и беспринципная, она обладала огромной пробивной силой. Её аферистские наклонности помогали ей и в Канаде получать всё, что она хотела, в обход тех, кому это на самом деле полагалось. Она жестоко избивала своих троих детей, да так, что на их спинах на всю жизнь остались рубцы. Жизнь в Израиле она вспоминала с огромной теплотой, говорила, что только там она нашла "таких же, как она сама", там встречала понимание, там она "действительно жила"! По происхождению она русская. Муж её, еврей, находился в её в полном подчинении. Забитый, неуверенный в себе, он - так же, как и дети - терпел побои. Он говорил, что ему всё равно, где жить, говорил. что в Израиле ему помогали богатые родственники, что приезд в Канаду был инициативой жены. На слушании по своему беженскому делу В. покрикивала на судей, показала рубцы, оставшиеся от нанесённых ей самой побоев на спинах детей, выдавая их за побои израильтян... В то же время она десятки раз попадала в логические ловушки, и каждому было понятно, что она никакая не беженка. Им дали статус беженцев. Через месяца три-четыре она умышленно стала избивать мужа посерьёзней, спровоцировав его на защиту, и вот тогда заявила на него в полицию. Такой артистке, как она, не составляло большого труда убедить полицию в том, что именно она - жертва. Её тихого мужа депортировали отсюда с криминальной записью, а она, забрав все его деньги и машину, зажила!

З., приехав в Монреаль с ребёнком и с мужем как беженка из Израиля, сразу же побежала в Джияс, центральную еврейскую организацию. Там она очень скоро стала "своей", стала выступать с лекциями, бичующими "русскоязычных предателей", которым Израиль "помог", которых "обласкал", а они прибывают в Канаду в качестве беженцев "лить помои" на прекрасное сионистское государство... Она тоже получила положительный ответ комиссии по беженцам.

Или другой случай. Л. была известна во всём Южном Тель Авиве и в Яффо как одна из самых весёлых сотрудниц массажных кабинетов. Жила с одним мужчиной, со вторым, с третьим... Выпивала, сквернословила... Одним словом, - представительница древнейшей профессии. Бросив очередного мужа, оставив ребёнка в Израиле у чужих людей, она отправилась с новым любовником на поиски счастья в Канаду - и с ходу получила статус беженца. Никакими театральными способностями, как В., она не обладала, она была проста, как ... Её история изобиловала провалами, противоречиями и двойным смыслом. Так неужели члены комиссии не видели, кто перед ними? Неужели не понимали, что, если ей не боязно было бросить ребёнка в Израиле, значит, и она сама из тех немногочисленных русских, кому в Израиле было хорошо? Где же тут логика?

Говорят, есть логика. Говорят, комиссия по правам человека ООН, гос. департамент США и другие организации судят о ситуации с правами человека в той или иной стране по беженским историям тех, кто получил "добро". Если эти истории откровенно придуманы, значит, Израиль - хорошая страна, а в Канаду приезжают просто русские мудаки, захотевшие канадской жизни. Чем более противоречивые истории людей, получивших статус беженцев, тем лучше для Израиля. А предоставить статус беженцев таким, как я, как Савелий Кашницкий, как Саша Орловский, как тысячи других, подвергавшихся в Израиле преследованиям, - это значит признать, что "еврейское государство" преследует людей, дискриминирует их, это значит обратить всеобщее внимание на то, что это государство ставит в паспортах отметку о национальности и стране происхождения, что равносильно волчьему билету, не допускает свободы слова, подавляет инакомыслие. Поэтому порядочные, мирные, тихие, люди, прекрасные профессионалы, крепкие семьи с детьми - не получают статуса, хотя на самом деле, с одной стороны, подвергались преследованиям, с другой - могут способствовать процветанию канадского общества, а ничтожества с наклонностями уголовников проходят на "ура". Их считают потенциальными хорошими гражданами, а нас - бунтовщиками, нас надо наказать за наши протесты в Израиле. Такие люди, как мы, почти все работают, а такие, как они, сидят на социальном пособии и работают подпольно. Но не мы, а они "заслуживают" статуса!

Своим стремлением упрямо предоставлять статус беженцев или давать "добро" по программе "легальной (независимой)" иммиграции уголовникам теперешнее правительство Канады ясно показало, что оно предпочитает людей незапятнанных, не совершивших преступлений, а, значит, не испытывающих чувства вины, людям с уголовным прошлым, какие не будут бороться ни за свои, ни за чужие права, а будут сидеть "тише воды, ниже травы", только бы их не депортировали из Канады.

История показала, что, когда такая иммигрантская страна, как Канада, начинает расправу с иммигрантской интеллигенцией, прибывающей из других стран, предпочитая интеллигенции люмпенов всех мастей, это заканчивается в итоге репрессиями против своего же народа. И они не замедлили начаться...

После колоритного Серджо Марки, итальянца по происхождению, предыдущего министра иммиграции (по 1994-го год), Люсьен Робияр произвела серое и безликое впечатление. Но уже тогда, в начальном периоде её воцарения в Оттаве, я заметил зло блестевшие из-под бровей её маленькие глазки и сказал: от этого министра мы ещё натерпимся! И был прав! Из её дальнейших выступлений проступил образ жестокой, безжалостной карьеристки, которой чуждо всё человеческое, для которой важны только "дела нацистской партии и благополучие Рейха": так она похожа на отъявленную эсэсовку из фильмов про войну и - в свою очередь - на типичных израильтян, которых, как я уже писал выше, отличают манеры нацистов. Сотрудничая с очень интересным человеком, госпожой Мечиславой Пясковской, иммиграционным советником, я написал вместе с ней статью о Люсьен Робияр, весь текст которой привожу тут.

Называлась статья "Хаос". Она была написана от имени г-жи Пясковской, которая проделала основную работу над статьёй. Ниже даны отрывки из той статьи с некоторыми моими сегодняшними вставками.

С 1987 года правительство государства Израиль начало интенсивные дипломатические шаги для того, чтобы убедить другие страны прекратить приём иммигрантов из СССР. Израиль получил определённые гарантии, что, начиная с этого времени, европейские страны и - главным образом - США закроют свои границы перед ними. Тем, кто интересуется историей израильских дипломатических усилий по "закрытию" Запада для русскоязычных иммигрантов, советуем прочитать статьи журналистов Савелия Кашницкого, Инны Стессель, Льва Авенайса, и др., книги Григория Свирского и Эфраима Сивеллы. С 1960-х годов это был второй по значению пик подобной активности израильской дипломатии.

Благодаря еврейским лобби и ряду других факторов израильтяне добились своего, и уже в 1997-98 годах для тех, кто выезжал по израильским визам (а по каким ещё было возможно выезжать из СССР!?), стало почти невозможно уклониться от маршрута в Израиль, а с 1989 года получателей израильских виз стали везти в Израиль под охраной израильских сил безопасности и автоматчиков: чтоб не сбежали! Таким образом, как пишет активист правозащитного движения Александр Орловский, более полумиллиона людей были фактически насильно ввезены в государство Израиль. Имели место и случаи подлинного похищения людей по договорённости с бывшими советскими властями: некоторых диссидентов принудительно депортировали в Израиль, а израильтяне хватали их в третьих странах и насильно доставляли в свою страну.

Прибывшие в Израиль фактически вынужденно, подвергающиеся преследованиям и издевательствам, русскоязычные люди начали в массовом порядке (по некоторым данным, до 70 тыс. в год) покидать Израиль. Перепуганные невиданным размахом этого бегства, израильские власти начали новую лихорадочную кампанию: с целью убедить демократические страны остановить этих беженцев, не принимать их. Только Канаде Израиль выразил два официальных дипломатических протеста по поводу приёма на рассмотрение просьб об убежище прибывающих из Израиля людей...

Трагично, что страны Запада вняли израильским протестам - и наглухо захлопнули двери перед "русскими" из Израиля. Более того, именно с того самого момента начались серьёзные нарушения международных норм передвижения людей, таможенных норм, визовых правил и норм пересечения границ. Некоторых моих клиентов задерживали в транзитных пунктах, таких, как Амстердам или Афины, и учиняли допрос с пристрастием, выясняя, зачем эти люди едут в Канаду, не собираются ли они просить статус беженцев в Канаде, и т.п. Допрашивающие заявляли, что Израиль - демократическая страна, и оттуда не может быть беженцев. Они требовали, чтобы мои клиенты отказались продолжить путь в Канаду. Они называли себя "представителями Канады", но никаких удостоверений не предъявляли и не выглядели как "представителя Канады", а, скорее, поведением и манерами напоминали израильтян.

Израильское консульство в Канаде именно потому и ведёт себя с такой вызывающей наглостью, попирая самые незыблемые основы международного права, что у него есть "свои" защитники в местном иммиграционном ведомстве и что тут относятся крайне терпимо к его грубым выходкам. Пережить буквально шок мне пришлось всвязи с отказом этого консульства продлить паспорт одной из моих клиенток. Ей отказали в самой грубой форме и мотивировали отказ тем, что она попросила - и получила - статус беженца в Канаде. Даже в условиях коммунистического режима, при котором мне пришлось долго жить, это было невероятно! Ещё более нагло ведёт себя это консульство с теми, кто ещё не удостоился статуса беженца и, возможно, никогда не удостоится. С ними ведут себя так, как будто это не происходит в помещении консульства, находящегося в Канаде, а имеет место где-нибудь на базаре в Тель-Авиве. Работники израильского консульства в грубой форме требуют у тех, кто обращается за продлением паспорта или за справкой об отсутствии криминальной записи, конфиденциальных документов иммиграции Канады и иммиграции Квебека, содержание которых не подлежит разглашению, и копии которых они оставляют у себя. Что является не только попранием основных прав человека, международных правил и норм, но и грубым вмешательством во внутренние дела суверенного государства, каковым является Канада по отношению к государству Израиль. (Все знают, что любой человек, даже турист, а особенно проситель статуса беженца, находится под охраной законодательства Канады - и посягательство на содержание его иммиграционного файла является таким же преступлением против Канады, как, например, шпионаж). Более того, когда я попросила у сотрудников консульства информацию о правилах альтернативной службы в израильской армии, мне было отказано (даже польское консульство коммунистических времён давало такие справки). Более того, у меня потребовали имена и номера паспортов моих клиентов! Я ответила, что воспринимаю это как плохую шутку, и что на такую тему моё чувство юмора не срабатывает. В израильском консульстве тем, кому, всё же, продляют паспорт, на одной из страниц ставят штамп: "просил статус беженца в Канаде"! Уже одно только это должно было убедить канадские власти предоставлять статус беженца всем русскоязычным из Израиля!

Почему этого не происходит, можно понять из интервью Министра Иммиграции Канады, госпожи Люсьен Робияр, которое брал у неё корреспондент телевидения (host) Монреаль АМ господин Лесли Робертс (18 декабря 1997 г.). В этом интервью г-жа Робияр признала, что жила 3 года в киббуце (колхозе, коммуне), в Израиле. Для справки мы должны напомнить нашим читателям, что в киббуцах живут иностранцы-добровольцы, которых принимают там в рамках ориентации на сионистскую идеологию и фанатичную преданность государству Израиль. Г-жа Робияр с гордостью заявила, что она была принята в киббуце "как своя", что бывает не всегда и не со всеми. Она говорила это так, как если бы прошла экзамен на лояльность и совместимость с атмосферой киббуца. А киббуц, как известно, институция, которая ещё почище колхоза советских времён! Г-жа Робияр также "призналась", что по возвращению в Канаду, в Монреаль, она почувствовала себя как бы не на своём месте и не в своей стране: так всё было "не по-израильски", атмосфера ей показалась такой "холодной", "отчуждённой", недружественной. Монреаль, с его билдингами, в которых люди не здоровались с ней и смотрели на неё, как на ... (сами знаете), когда она всем вокруг говорила "здравствуйте", был для неё невыносим! (К сведению читателей, транскрипт этого интервью Вы можете заказать на телестанции..). Как бы ни "проигрывал" урбанизированный мир больших городов Канады по сравнению с израильским киббуцем (как это кажется Министру Иммиграции суверенной страны!!!), он существует, при этом в корне отличаясь от ограниченного мирка Израиля. Наверняка те, кто видел это интервью, должны были подумать о том, что крайне неадекватная реакция Канады на самоуверенно-агрессивное и не совместимое со статусом дипломатического представительства отношение израильского консульства к случайным "держателям" израильских паспортов могут объясняться подгонкой норм канадской демократии под нормы израильского киббуца (или - в переносном смысле - тем, что, по меньшей мере, одно из главных ведомств Канады "управляется" из киббуца).

Это же объясняет атмосферу в канадских иммиграционных комиссиях. Как писала монреальская "THE GAZETTE", г-жа Люсьен Робияр твёрдо поддерживает тех, кто называет беженцев из Израиля "phony refugees" (фальшивыми беженцами). Разве это не прямое указание Министра комиссиям быть попристрастнее? Но несправедливые и бесчеловечные решения по делам беженцев из Израиля выносятся не только в результате давления на комиссии извне, но и в результате того, что членами этих комиссий назначаются люди, изначально связанные с Израилем и относящиеся к "русским" беженцам так, как если бы это было само правительство Израиля. Например, г-н Жак Ла Салль, бывший муж г-жи Робияр, приятельские отношения с которым последняя сохранила. Он - как пишет монреальская газета "La Presse", - бессменный председатель так называемого информационного центра Израиль-Канада, по-видимому, теневой структуры израильского правительства. Его бывшая жена, г-жа Робияр, неизменно продляет его мандат комиссара, несмотря на то, что это делалось в нарушение некоторых правил и норм, не говоря уже о том, что даже Федеральный суд (согласно той же статье в "La Presse") обвинил его в пристрастности к беженцам из Израиля. Другие комиссары, такие, как г-жа Барбара Бергер, польская еврейка, или г-н Дорион, также известны своим крайне пристрастным отношением к беженцам из Израиля. Не только на уровне комиссаров, но и на уровне иммиграционных офицеров поставлены "свои люди". Например, г-жа Юдит Малка, ещё один член иммиграционных комиссий еврейского происхождения. Её поведение на иммиграционных слушаниях и решения коммиссий с её участием - возмутительное издевательство над правами человека. Её изощрённо-садистские издевательства над несчастными людьми можно смело приравнять к психологическим пыткам. Во всех этих случаях имеет место явление, которое на юридическом языке называется "конфликт интересов". Это явление должно быть немедленно пресечено там, где есть хотя бы какая-то законность. Так как Канада в целом - одно из последних государств, где законность пока ещё соблюдается, получается не иначе, как если бы иммиграционные слушания по делам беженцев из Израиля были исключены из-под действия канадской законности. Я хочу напомнить нашим читателям, что просители статуса или их защитники имеют право дать отвод членам комиссий, которых возможно подозревать в пристрастности (из-за их национальности, например).

Я хорошо помню, какой вой поднимали средства массовой информации Запада, когда коммунистические режимы не позволяли жене - советской гражданке - выехать к мужу-иностранцу, с которым она только-только расписалась (или наоборот)! Страны Запада кричали тогда о свободе выбора места жительства, о разделении семей... Как же прекрасно они сами занимаются теперь разделением многолетних (!!!) семей, депортируя жену отдельно от мужа, мужа отдельно от жены, разделяя детей - и отца, мать - и дочь! Мне известно несколько таких случаев и у нас, в Монреале, а сколько не известно?! Какой жестокостью должны обладать иммиграционные чиновники, занимаясь такими вещами!

Пренебрежение правами человека, разрушение гуманитарных программ привели к катастрофе всемирного масштаба. В мире сейчас около 30-ти миллионов беженцев (целую страну можно населить ими). Это жертвы не каких-нибудь отдельных государств, а всей системы современной политики. Отказ в приёме беженцев либо ужесточение норм приёма, несправедливые решения по делам беженцев вдохновляют такие страны, как Израиль, на ещё более широкие нарушения прав человека, что заставляет новые миллионы людей, жизнь которых превращается в ад, покидать страны, где они до того жили. Всё это мне напоминает ситуацию перед второй мировой войной, когда такое же отсутствие принципов, гуманизма и норм сделало возможным укрепление гитлеровского и сталинского режимов. Я помню, как тогда ни одна страна не принимала беглецов из гитлеровской Германии! Не давая не только убежища, но даже транзитного проезда!

Именно поэтому мне ещё больнее видеть, как работники посольства США отказывают в визах тем людям из Израиля, которые просили статус беженца в Канаде: даже на иммиграционное интервью! Этим нарушаются такие нормы консульских функций, какие считались незыблемыми десятилетия! Зачем тогда ещё существуют на бумаге международные соглашения, зачем тогда правила выезда на интервью, если выехать невозможно? Разве это не дикое насмехательство над правами человека? Даже письма с объяснением того, что выезжающий на интервью человек не только имеет намерений, но практически не может остаться в США, не имеют никакой силы...

Так же, как алкоголизм развивается незаметно, начинаясь порой с одной рюмки перед едой, так же эмпирия, распад, может начаться с попустительства одному государству - государству Израиль. Начавшись с нарушений прав человека по отношению к русскоязычным беженцам из Израиля, хаос может мало-помалу захватить широкие сферы международных отношений, прав человека, общественных норм и социальной политики, приведя к предвоенной ситуации. Только вот алкоголика могут на каком-то этапе остановить близкие, друзья, врачи, но кто остановит политиков?!

Эта статья, написанная в начале 1997 года, правильно предсказывала драматическое разрушение того мира, каким он был ещё совсем недавно, и, хотя войны нет, этот мир напоминает войну. Даже природа отвечает на усиление жестокости и вражды в человеческом обществе землетрясениями, цунами, наводнениями, извержениями вулканов, лесными пожарами.

Изменив моральные нормы и социальные приоритеты в своих обществах, создав своим поощрением наиболее бесчеловечных режимов около 30 миллионов беженцев в мире и захлопнув перед ними двери своих стран, допуская всё более и более жестокую эксплуатацию своих простых людей за всё более и более низкую оплату, уничтожая средний класс, делая жизнь наиболее талантливых и честных людей, наиболее творческих личностей бесперспективной, а подонков и ничтожеств - наиболее приспособленными к современной жизни, богатая элита стран Запада начала эпоху политики, которая была названа мной в одной из моих статей на английском языке "глобализацией". Этот термин вслед за мной подхватил мой знакомый, известный политический деятель и правозащитник Квебека, г-н Дермод Траве, потом ещё несколько человек, и так он распространился по всему миру. Во второй половине этой работы, то есть "...И ДЕМОКРАТИИ В КАНАДЕ", я более подробно коснусь "глобализации". Я считаю, что одним из первых политиков, создавших дух "возвращения назад, к феодализму", поощрявших отмену атмосферы, связанной с демократией, была Маргарет Тэтчер. Объединённое Королевство было первой страной, применившей новые принципы разрушения гуманитарных понятий и норм, первым захлопнуло двери перед беженцами. Именно в Англии рабочие люди стали рассматриваться не как живые существа, а как некое орудие, именно там вызрели идеологические основы неолиберализма, наиболее опасного политического течения современности. Сейчас дегуманизация обществ полным ходом идём в Европе, в США и в Канаде... Канада - страна "на отшибе", почти как Австралия. Она "последняя", крайняя, поэтому все мировые тенденции сюда доходят чуть позже. Она ориентируется на своего "старшего брата", на США, как попугай, копируя всё, что там делается. Потому и волна дегуманизации, пройдя большой путь до Канады, разогнавшись как следует, и ударила по этой стране сильнее, чем по другим странам.

В Интернет более полно материалы о преследовании русскоязычных в Израиле и о несправедливых решениях беженских комиссий по делам наиболее преследовавшихся людей можно более полно прочитать (на английском языке) на страницах [http://www.total.net/~leog/index2.htm], [http://www.total.net/~leog/humanrights.htm].

ГРИГОРИЙ СВИРСКИЙ (Профессор, писатель, автор киносценариев) Обращение к Премьер-Министру Канады

ВТОРОЙ (ЧЕРНОВОЙ) ВАРИАНТ читайте ниже

Английский вариант ниже

Fax 12/26/1998 18:40 416224133 РАGЕ 01 *GRIGORI SVIRSKY*

Премьер-министру Канады господину ЖAHУ КРЕТЬЕНУ ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Григорий CВИРСКИЙ, профессор литературы, писатель. В Канаде с 1975 года

БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА В КАНАДЕ

Писатель зверь, конечно, страшноватый. Но комлозитор, ока- зывается - это уж просто ужас. Вражеское нашествие.

Имя этого композитора и музыканта Лев Гунин. Ему 42 года. Он полиглот, знает в совершенстве английский, французский, не- мецкий, польский, белорусский, идиш. Его жене, Алле, имеющий техническое образование, сорок лет. Детям Инне и Марте 11 и 12 лет. Дети, видно, в отца - талантливы и музыкальны. Инна игра- ет на рояле и флейте. Марта юная балерина, выбранная однажды из многих детей Национальным балетом Kaнады для дальнейшей учебы, но ... статус, статус... Правда, она участвует во многих спектаклях и без статуса, ее "послужный список" уже более длинный, чем порой у взрослых балерин.

Эта семья, как легко понять, не нуждается ни в какой помо- щи от государства. Композитор играет на многих инструментах, занимается музыкальным воспитанием детей, и, при случае, не гнушается случайным заработком: его музыку слышали и престижные клубы и рестораны.

Такую самодостаточную семью, казалось бы, приветствовали бы в любой стране... естественно, кроме расистских, жидоморских.

Fax 12/26/1998 18:40 416224133 РАGЕ 02

И вот она на грани гибели; управление в Монреале отказало ей в праве поселиться ... в свободной Канаде. Семье грозит депортация. Что вдруг?!

О, у семьи, господин Премьер-министр, ужасное прошлое. 1. Она бежала из Израиля. А ведь не только израильскому консулату, преследующему своих бегунов любыми средствами, точно беглых рабов, по даже Иммиграционным властям каналы твердо из- вестно, что Израиль свободная страна, а бегство от свободы не- возможно...

Со стороны, правда, трудно понять, почему от этой свободы бегут и бегут. по количеству беженцев Израиль, по официальной статистике, ежегодно на третьем-четвертом месте, сразу после расстрельных режимов Ирана и Сомали.

Так устроен человек, что он охотно верит в мифы. Они намного приятнее правды. К чему внимать несчастным бежен- цам, их сбивчивым рассказам о том, что израильские националис- ты заблокировали с 1-го октября 1989 года все пути выезда ев- реев из СССР кроме как в Израиль. И вот уже много лет происходит, по сути, депортация полумиллиона свободных людей в маленькую восточную страну.

Это и само по себе, как теперь все понимают, было крими- нальным самоуправством, надругательством над правами человека. Но куда более болезненными стали последстия самоуправства: ник- то не предвидел последствия этой безответственной операции, которая обострила до предела социально-экономическую и полити- ческую ситуацию в стране. Это выразилось, в частности, и в крайней нетерпимости аборигенов и, в особенности, выходцев из стран исламского фундаментализма ( Марокко, Алжир, Ирак и т.д.), которые при своем появлении в Израиле были обделены льготами. Как правило, их вывозили в пустыню Негев и бросали им рваные армейские палатки. Забота государства о новичках из Африки этим и завершалась.

Естественно, бывшие африканцы были раздражены слухами о том, что "русским" "все дают"... Годами сдерживаемая ненависть

Fax 12/26/1998 18:40 416224133 РАGЕ 03

к власти нашла вдруг удобный выход: начались "несправоцирован- ные" избирния "русских" детей в школах, изнасилование новых репатрианток, наконец, непрекращающиеся убийства репатриантов из России. О последнем случае печать всего мира сообщила неде- лю назад: полицейский-марроканец, крайне раздраженный тем, что солдаты израильской армии в ресторане громко говорили со своими друзьями по русски, ударил солдата ножом и у6ил (Московская газета "Коммерсант Дейли" от 13 ноября этого года и десятки других).

В последние годы отношение израильских аборигенов к вновь приехавшим ухудшились до предела. Израильская и американская печать на русском языке только что сообщила о погроме в рели- гиозном иерусалимском квартале Меа Шеарим. Били "русских", жгли их мебель, раэбивлли стекла в их автомашинах. Только вме- шательство израильских солдат остановило убийства. К этому погрому призвал своих единоверцев раввин, заместитель мэра Ие- русалима.

Почему же с гримасой недоверия отнеслись к тому, что жену композитора Гунина, по израильскому паспорту русскую, там травили, обзывали "русской шлюхой", проституткой. Она, судя по приложенным документам. убирала в это время оффис. Подвыпившие аборигены вырвали у нее из рук швабру, обрушили ей на голову, затем избили до полусмерти; она добралась до дома в синяках и кровоподтеках.

А маленьких девочек Гунина, готовившихся в детском саду к празднику суккот, учивших с горящими глазами праздничные стихи и песни, отделили от всех и заперли в темном чулане, объяснив им: "Вы не евреи, праздник не для вас..."

Как только композитор выступил м печати со статьей про- тив узколо6ого местечкового национализма и расизма, за права человека, этого задиристого интеллигента били все кому не лень: "кабланы" - израильские порядчики, бравшие "русского" только на самую тяжелую работу, полиция, о брутальности кото- рой ныне говорят даже члены израильского кнессета.

Как-то Гунин все же попытался найти правду в полицейском

Fax 12/26/1998 18:40 416224133 РАGЕ 04

участке. У компрозитора после дискуссии распухла губа, а выз- ванный вечером врач установил у "русского" сотрясение мозга...

Израиль - свободная страна. Из нее можно уехать. Надо лишь принести два десятка справок. Из армии, из иммиграционного банка "Идуд", из строительного банка и прочих организаций, ко- торые хотят - дают такие справки, хотят - не дают, наконец, из по- лиции, которая жалобщикам справок не дает, хоть лопни.

На другой день Алла обежала несколько посольств, в тщет- ной надежде немедленно увезти из Израиля мужа и своих малень- ких девочек.

только при поддержке Amnesty International семье Гуниных удалось вырваться... И вот они в благословенной Канале.

2. И тут то выяснилось еще более ужасное: композитор и му- зыкант Лев Гунин не только бежал с семьей из свободной страны, он к тому же по своему характеру независим и строптив, и тут не изменился...

Его возмутило то, как шло разбирательство дела Гуниных в иммиграционном суде. Справедливо возмутило. Я прослушал все кассеты с записью судебных заседаний. Каждое из них продолжа- лось от четырех до пяти часов. За все это время канадские судьи произнесли лишь три-четыре фразы, передав всю инициативу иммиграционому офицеру по имени Юдит Малка. Со страстью и гне- вом Малка повторяла все доводы израильского правительства по отношению к "изменникам и предателям". (Именно так окрестил всех евреев, не желающих жить в Израиле, бывший премьер-ми- нистр Израиля Шамир, пламенный сионист.)

Но композитор Гунин не сионист, хотя против сионизма ни- чего не имеет. Он просто хочет чтоб его жену не называли русской проституткой и не били шваброй.

Он вообще не понимает, почему иммиграционный офицер по имени Юлит Малка бьется в истерике: как, де, смеет этот Гунин называть се6я и свою свою семью, которую не выпускали из Изра- иля, "русскими рабами"?! Невольниками, загнанными на Ближний Восток.

Fax 12/26/1998 18:40 416224133 РАGЕ 05

Конечно, затравленному человеку надо было немедденнно 6е- жать из Израиля. Но не одному. Надо было захватить из гуманных соображений Премьер-министра Нетаньагу, которого "железная Ма- делин" из госдепартамента США тащит в одну сторону, противники соглашений Шарон с Шамиром в противоположную, а правые психо- паты вообще грозят, если он послушает американцев, немедленно пристрелить, как Ицхака Рабина. Вот кто "узник Сиона" воисти- ну. Правда, в отличие о Льва Гунина, его пока что не бьет по- лиция...

Ох, не до этих мыслей было измучонному, истерзанному компо- зитору на суде. Он все множил и множил факты этнической вражды и брутальности израильской полиции, о чем сегодня прямо гово- рит не только израильская пресса, но даже депутаты Кнессета...

Прокручивая кассеты, я предвидел, что Лев Гунин вскоре до- ведет иммиграционную Малку до инфаркта. В конце-концов, она, и в самом деле, сорвалась и, не помня себя, закричала, что Гунины вообще подали просьбу о статусе беженцев исключительно для того, чтобы получить возможность опорочить и оклеветать государство Израиль!..

Естественно, после этого крика Гунина и его семью беженца- ни не признали. О причине этого сказано прямо в официальном документе:

1. " Отсутствуют доказательства того, что "русские" преследуются из-за своей религии, национальности, смешанных браков, а так хе из за того, что они выражают антифашистские взгляды.

2. Не доказано, что "... "русские" дети являются жертва- ми издевательств со стороны своих одноклассников... " И так далее.

В Монреале на улице Рене Левек, 200, где находится Совет по делам беженцев, есть специальное хранилице документов, в которых официально подтверждены и этническая вражда в Израиле, и нападение на детей из СНГ, и частое изнасилование женщин из "России". Об этом свидетельстауют и тщательо сохраняемые здесь документы ООН.

Об том же пишут ныне все газеты мира.

Fax 12/26/1998 18:40 416224133 РАGЕ 04

Но зачем судьям смотреть правде в глаза? Глаза заболят!

Еврейский Когресс Канады и слышать не хочет, что в люби- мом ими Израиле кого-то бьют насмерть, кого-то громят и тра- вят. Со времени основания Эрец Исраэль для них "розовая меч- та", "именины сердца". Как могут в "розовой мечте" кого-то бить?! Если бьют, значит так и надо...

И многие тысячи российских, белорусских и украинских евреев, бежавшие из Израиля отброшены, при активном содействии Еврейского Когресса, от Канады, разбиты тысячи семей, осиротели дети, многие погибли. Но мысль о том, что они, члены еврейского Конгресса Канады, соучастники Исторического преступления против еврейства СНГ, эта мысль еще их не осенила...

Глубокоуважаемый Премьер-Министр Господин Жан Кретьен! Я написал об Израиле девять документальных романов и повес- тей, в том числе трилогию "Ветка Палестины", переведенную на все европейские языки. На крикливых Юдит Малок, штатных и доб- ровольных израильских суперпатиоток, нагляделся, другому хва- тит и на десять жизней.

Я убежден, что у вас найдется судья с чувством юмора и пониманием происходящего, который не позволит превратить ка- надский суд в поле боя расколотого и нетерпимого к инакомыслам израильского общества.

Но сейчас речь идет не только о пересмотре этого очевидно- го дела, но попросту о спасении семьи Гуниных. Я разговаривал с этими людьми, видел их глаза. Лев Гунии и его жена Алла, из- мученные, нервные люди, находятся на грани самоубийства. Вот уже больше года их подталкивают к этой граня. Травля интелли- генции, бегущей из Израиля, не утихает...

Канаде крайне нужны молодые талантливые профессионалы. Один из самых талантливых - композитоор и музыкант Лев Гунин. Дайте ему возможность спокойно работать - во славу своей семье и замечательной стране - Канаде.

TOPOHTO, 12/26/1998

ОТРЫВОК ИЗ ПРЕДЫДУЩЕГО, ЧЕРНОВОГО, ВАРИАНТА

БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА В КАНАДЕ...

Следующая часть была написана 3-6 ноября.

- Document #FOUR-b -

- ДОКУМЕНТ НОМЕР ЧЕТЫРЕ-В

- From Lev GUNIN Full immigration story: {www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/indexX.htm} former refugee claimant (address, telephone) December 2 2000

Позвольте заявить прямо: источником наших (моих и моей семьи) проблем всегда была моя правозащитная деятельность и мое нетривиальное историческое / философское мышление. Я - бывший советский диссидент. Мой конфликт с властями (причастность КГБ началась сразу) восходит к 1971 году, когда я был учеником 9 класса средней школы.

Начиная с 1978 коммунистические власти вместо заключения в тюрьму и официальной административной травли в ряде случаев стали пользоваться неофициальными преследованиями: побои, угрозы, тайно инициированные КГБ неприятности на работе, и т.д. Они также начали использовать некоторых добровольцев (не из штата КГБ) для координирования и планирования нападений на диссидентов. К тому времени они нашли такого координатора для меня: мою родственницу - дочь племянницы моей бабушки (со стороны матери). Власти планировали административные трудности на моей работе, устраивали помехи, прослушивание и отключение время от времени моей телефонной линии, перлюстрировали и конфисковали мою корреспонденцию, торпедировали мою профессиональную карьеру. А она провоцировала натянутые отношения ко мне в семье моей жены, натравливала на меня соседей, распространяла обо мне клеветнические слухи среди моих друзей. Она использовала моих близких друзей, таких, как М. K. или моих подруг (до женитьбы) , чтобы нанести мне самый значительный ущерб. Она координировала нападение на меня в феврале 1979, когда я был жестоко избит и провел несколько недель в больнице.

В Израиле она вошла в контакт с моей женой и воспользовалась ее откровенностью, открытостью и добротой. Она стала манипулировать ей с целью разрушения моей жизни. Моя жена не верила ни единому слову из того, что я рассказывал ей о моей родственнице. И делала все, что та предлагала. Ходили слухи, что моя родственница была осведомителем израильских властей. В Монреале моя жена продолжала оставаться под сильным влиянием моей родственницы. Несмотря на мое несогласие, она обратилась с нашей просьбой о статусе беженцев к адвокату моей родственницы, мэтру Le Brune, и настояла на том, чтобы мы все, и моя мать включительно, стали посещать Госпожу Wanda BRZEZINSKA, врача моей родственницы, Иммиграционного врача. Я не мог сделать ничего, потому что не хотел ломать семью.

Самый близкий друг моей родственницы и секретарь-переводчик Мсье Le BRUNE-а, Госпожа Eleonor BRODER, тесными узами связанная с Израилем, и - возможно, израильская гражданка, делала все, что могла, чтобы сорвать наше беженское дело. Вы можете найти больше подробностей в Интернет (см. адрес вверху страницы). (Или в моем файле, переданном Госпоже Mancini пару лет назад). Совершенно очевидно, что Госпожа BRODER была в контакте с комиссарами IRB, и частично отказ нам по просьбе статуса беженцев был основан на том, что Госпожа BRODER сделала.

Госпожа Brzezinska стала вести нечестную игру, манипулируя нашими медицинскими данными начиная с нашего первого же визита к ней в 1994-м году. Она подала в 1994 году катастрофический для судьбы моей матери раппорт в Иммиграцию относительно здоровья последней, а также сделала все, чтобы подстроить инсинуации, будто моя жена и я могли быть инфицированы TB. Сообщая в Иммиграцию, она в то же самое время ничего не говорила моей матери, моей жене, и мне. Если, например, она сообщала в Иммиграцию, что у моей матери серьезная проблема с почками, она не говорила ничего моей матери и никогда не посылала ее ни к какому урологу, никогда не выписывала ей никаких препаратов для стабилизации почек. Тот же самое применительно к инсинуации Госпожи Brzezinska относительно кардиологических проблем моей матери. Она боялась, что специалист - кардиолог или уролог - полностью отвергнет ее инсинуации как чепуху. Когда она посылала меня делать рентген для Иммиграции, она имела обыкновение сопровождать направление дополнительным примечанием радиологу типа "проверить недавний инфильтрат". В ответ на примечание Госпожи Brzezinska там писали "недавний инфильтрат не обнаружен", но это имело двойное значение. Можно спросить: тогда как относительно давнего? В 1999 Госпожа Brzezinska сделала другие ложные сообщения в Иммиграцию, направленные против моей матери и меня. Это все поможет Вам лучше понять механизм, стоящий за последней атакой на нас Федеральной Иммиграции. Конечно, естественен вопрос: почему тогда Вы не уходили от Brzezinska и не обратились другому врачу? Да, я знал, что она была не только медицинским провокатором, но также осведомителем Иммиграции. Когда я приходил к ней на прием, она имела обыкновение говорить со мной в течение 30-40 минут не о моем здоровье, но о моих делах. Я использовал это для дезинформации через нее некоторых людей в Иммиграции, которые желали нанести мне вред.

Политические силы двух стран стоят за всеми этими происшествиями: это политические силы лукашенковского и израильского режимов. Я полагаю, что вокруг меня есть приблизительно 5-6 таких "кураторов" типа моей родственницы, Госпожи Broder, и Госпожи Brzezinska, с кем - то вроде супервайзора на высоком положении в местных общественных кругах (я даже предполагаю, кто это). А остальное само организуется непосредственно деструктивной природой Канадской Иммиграции.

С середины 1970-х правительства начали вместо помещения диссидентов в тюрьмы и лагеря практиковать другие методы: разрушение финансоввой и социальной ситуации жертвы, остракизм и изоляция, нападения и избиения, грязные слухи, административное давление через обычные правительственные учреждения (налоговое агентство, телефонную связь, почту, и т.д.). Это также осуществление депортаций и преследование жертв руками других правительств, убийства, похищения и короткие аресты со зверством полиции, инсценируемые уголовные дела. Вот почему старая классическая модель узника совести как заключенного и гуманитарная помощь, направленная главным образом на то, чтобы вырвать его из тюрьмы, больше не работает для приблизительно 80 % жертв. Современный классический "узник совести" во многих случаях - это человек без паспорта, претендент на статус беженца или беженец без какого либо статуса. Тысячи и тысячи не политических, но иных диссидентов подвергаются преследованиям из-за их спора с работодателем, хозяином съемной квартиры, корпоративным миром, учебным заведением, полицией, продавцами, и т.д. Все чаще подстроенный медицинский диагноз и фальсифицированные медицинские данные используются против них. Как правило, всегда очень трудно доказать что-либо, так все тонко подстроено. Мой случай - один из немногих уникальных дел, когда очевидность настолько явная. Это - редкая возможность разоблачить то, что действительно происходит в современном мире. Lev GUNIN

Перевод с английского Эда Джорджа

Вводный Документ От Льва ГУНИНА бывшего претендента на статус беженца

(адрес), тел. 514-49-1294 2 декабря 2000

Вступление