|
ГЛАВА СЕДЬМАЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ИЗРАИЛЬСКОГО РЕЖИМА ПРОТИВ РУССКОЯЗЫЧНЫХ ЛЮДЕЙ ЗА ГРАНИЦЕЙ Преступления израильского режима против русскоязычного меньшинства не ограничились преследованиями и геноцидлом на территории Израиля. При помощи таких организаций, как Бней Брит, Джаяс, Маккаби, Общество Израиль-Канада и других израильский режим организовал травлю и преследование своих жертв по всему миру. ОТРЫВКИ ИЗ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ КНИГИ "СВИДЕТЕЛЬ" Потому, что я чувствовал себя безопасней среди других преследуемых людей, я начал сотрудничать с рядом групп и движений за права человека, а также с некоторыми другими неформальными группами. В большинстве своём это были группы нон-конформистского искусства и литературные кружки. Я сформировал свой собственный поэтический кружок, где я был лидером. Мной было организовано движение в оппозицию идеологически-мотивированному разрушению и/или нивелированию Бобруйска 18-19 столетия с его в основном еврейской архитектурой. Я организовал массированное фотографирование центра Бобруйска. Местные власти неофициально запретили это. Милиция несколько раз задерживала меня и моих единомышленников, наши пленки и фотографии конфисковывались. Только в конце 1980-х я вошел в контакт с В. Сендеровым, В. Батшевым, В. Дегтерёвым, К. Поповом, Е. Боннэр и другими людьми, известными диссидентами и активистами правозащитного движения, а также с корреспондентами западных средств массовой информации в Москве. К тому времени я уже имел постоянные контакты с некоторыми представителями иностранных парламентов и посольств. Я также поддерживал близкое сотрудничество с двумя совершенно разными силами: базирующейся во Франкфурте организации НТС и Национальным Фронтом Беларуси. Как человек, глубоко вовлечённый в процесс культурного самоопределения советских евреев, я был первым активистом в Беларуси, который oбъединил несколько целей вместе. Они были: изучение идиш и иврита (двух еврейских языков) и еврейской истории, возрождение бобруйского еврейского культурного и исторического наследия, восстановление еврейской религиозной общины, основание еврейского клуба, газеты, театра, и школ. Никто больше, за исключением меня, не верил в то время, что это могло когда-нибудь сбыться. Моя поэзия на языке идиш печаталась в журнале "Sovetisch(er) Heimland " (Москва) и газете " Der Arbeiter Stimme " (Варшава). Я также стал co-редактором одного самиздатовского еврейского журнала, основанного в Минске. Я стал довольно известен в некоторых культурных кругах Москвы и Ленинграда (С.-Петербурга). Благодаря моим родственным и другим связям я поддерживал постоянные контакты со многими известными людьми как, например, композитор Д. Шостакович (ему я названивал, когда учился на первом - третьем курсах музучилища), мим Амиран Шаликашвили (с ним я познакомился в Тбилиси, где я был введён в самые элитарные культурные круги), джазовый музыкант Герман Лукьянов, артист Вадим Андреев, композиторы А. Кролл, Н. Каретников, В. Лензон, Е. Мартынов, Рябов, и др.; я вёл долгие телефонные разговоры с поэтом А.Вознесенским, и т.д. Мне казалось, что, контактируя с ними, я буду больше защищён от преследовний и возможного ареста. В Москве у меня были широкие знакомства в музыкальной среде, не только среди классических музыкантов, но и среди эстрадных (рок) музыкантов, таких, как В.Толкунова, Л.Лещенко, А.Макаревич, И. Отиева, Л. Долина, А.Горелик, и других. Это были люди разного уровня, разного таланта, но все они обладали определённым достоинством - известностью, а это было для меня в то время главным. В Минске (где я учился и работал 2 раза в неделю) я поддерживал почти дружеские отношения со всей культурной элитой: композиторами всех поколений (Л.Обелиовичем, Г.Вагнером, Ю.Семеняко, М.А. Русиным, Д.Смольским, С.Янковичем, Е.Эльпером, и другими), историками (А.Тарасов, З.Поздняк, В.Поссе, А.Грицкевич, О.Дадиомова, и др.), с главными деятелями минского культурного андерграунда, с музыкантами рок-групп, таких, как "Верасы", "Сябры", и так далее. В Питере и Вильнюсе, где я регулярно появлялся не менее одного раза в месяц, а иногда жил по две-три недели, у меня было десятка два знакомств в художественной среде. В течение коротких периодов времени преследования против меня иногда приостанавливались или более тщательно маскировались. Но в тот же самое время меня начала преследовать другая политическая сила - израильские миссионерские службы в Минске и Бобруйске. К тому времени мой брат Виталий - талантливый живописец и блестящий бизнесмен - организовал одно из первых свободных ("капиталистических") предприятий в Беларуси - кооператив "Лик". Я был администратором одного из его отделов, который занимался приглашением известных артистов для концертов в Минске и Бобруйске. Одновременно человек, с которым я очень дружил (хоть он и был на много лет старше меня) - идишистский поэт Пинхас Плоткин, - поддержал мои идеи о возрождении еврейской культуры. К нам присоединились мои приятели Марат Курцер и Игорь Горелик. Так мы сформировали первый кружок, достигший хороших результатов в восстановлении еврейской жизни в Бобруйске. Курс языка идиш, библиотеки, клуб, и другие начинания стали реальностью и обновили местную еврейскую жизнь. Это было то, чего израильтяне ни за что не хотели допустить. Они желали полностью устранить еврейскую социальную и культурную жизнь в экс-СССР, так как предполагали, что, если жизнь в СССР сделается не привлекательной для евреев, они более легко стали бы уезжать в Израиль. Поэтому предпринималось всё, чтобы запугать еврейское население слухами о погромах и другими слухами, вызывавшими панику. Миссионеры подобно J. EDEL, Arie ROTENBERG-у, или Dorit HE прибывали в СССР, чтобы установить жёсткий контроль над местной еврейской жизнью и подавить любую конкурирующую силу. Я знал десятки других, более агрессивных и коварных миссионеров, что прибывали в Минск и Бобруйск для уничтожения местной еврейской жизни и ускорения массового перемещения людей в Израиль. Это была охота как за людьми в целом, так и за каждым человеком в отдельности. Миссионеры часто выражали ненависть к советским евреям, высказывали своё пренебрежение к ним. Манера поведения всех этих израильтян, их тон, все их жесты и мимика удивительно напоминали поведение фашистских офицеров в фильмах про войну. И отношение их к советским евреям напоминало - как две капли воды - отношение фашистов к населению оккупированной России. Израильтяне начали формировать собственную инфраструктуру активизма, в пику нашему. Они привлекли молодых агрессивных карьеристов, убедив их, что те полностью защищены, могут совершать любые преступления - и оставаться безнаказанными. Эти двадцатилетние мальчики и девушки подобно Борису Кагану, Дмитрию Левину, Вове Кацнельсону, Зееву Фридбургу и другим были бы пустым местом без израильского руководства. Их местным лидером стал Илья Родов, студенческий товарищ моего брата. Родов стал известен на местном уровне только потому, что мой брат и я - мы ввели его в определённый круг и дали ему положительные характеристики. Мы позникомили его с известным петербургским художником Абрамом Рабкиным, имевшим влияние на Ефима Гейкера, редактора местной партийной газеты, а через последнего Родов вышел на людей, в руках которых была сосредоточена реальная власть над городом. Мой брат Виталий в течение их совместной учёбы в Бобруйском Художественном училище помогал ему во всём, он обеспечил Родову доступ к видным и влиятельным людям и даже помогал ему деньгами и заработками. Родов был общеизвестный коллаборационист: он сотрудничал с коммунистическими властями. Он также рассматривался в интеллектуальных кругах как информатор КГБ и комсомольский активист. Никто не знает, была ли доля справедливости в этих слухах, но с определённого момента весь код его поведения связывался с известной категорией людей. Он часто выступал с "осуждением" еврейского "национализма", но очень скоро радикально изменил свои взгляды, выражая интерес к идишистской культуре (когда группа идишистов была наиболее мощна в Бобруйске). Когда влияние израильтян увеличилось, он снова изменил своё мнение, теперь выступая с "осуждающими" речами - на сей раз против идиш, и призывал "забыть идиш и изучать иврит". Он был поддержан не только израильтянами, но и местными коммунистическими властями. Уже к тому времени я подозревал близкое сотрудничество между израильтянами - и местной коммунистической властью. Тогда Бобруйск был военной зоной, и специальное разрешение было необходимо для посещения города иностранцами. Израильтяне же приезжали в Бобруйск легко, как в Моску. Они даже имели свободные встречи с людьми, что тогда ещё было невозможно для любых других иностранных агитаторов, например, для финских баптистких миссионеров. Израильтяне открыто призывали людей к эмиграции в Израиль, использовали обман, угрозы и профанацию. Они делали всё, чтобы дискредитировать и мою группу, и меня. Родов и его компания имели полную свободу действий, свободу агитировать и работать с людьми. Мы вынуждены были действовать в условиях помех, чинимых властями, наша деятельность прерывалась и преследовалась. Поддерживаемый коммунистами, Родов объявил себя председателем "еврейского клуба", избегая открытых и свободных выборов, а его помощники сформировали местный "еврейский совет". Люди, подобные мне, те, кто восстановил еврейскую жизнь и создал еврейский клуб, были удалены из этой жизни и из этого клуба. Как только они захватили власть, родовцы стали подавлять все культурные события в еврейском обществе. Они разрушили всё, что мы создали, включая курс идиш и все другие курсы и виды деятельности. Те, кто надеялся, что еврейский клуб и еврейская организация поможет им выпустить еврейский журнал, основать еврейский театр, курс беларуской еврейской истории жестоко просчитались. Клуб во главе с Родовым сконцентрировался на про - израильской пропаганде и пропаганде иммиграции в Израиль, курсах иврита и агрессивной пропаганде религиозной нетерпимости. Когда религиозные в Израиле стали наиболее влиятельной силой в учреждениях, образованных для работы среди потенциальных иммигрантов внутри СССР, сторонники Родова преобразили себя в крайних ортодоксов. (Прежде они называли себя убеждёнными атеистами и боролись с религией!). Они также использовали свою позицию, чтобы конфисковать огромную массу подарков и средств, поступавших от западных еврейских общин для советских евреев. Однажды они захватили приблизительно тысячу ценных наборов - подарков от общины баптистов Финляндии местному еврейству. Этот дар был передан через Якова Гутмана, независимого от израильтян религиозного лидера евреев Минска, мне. Его привезли ко мне финны на автобусе с финскими номерами. Наборы были даны для бесплатного распределения. Я хотел распространить их среди людей от себя лично в обмен на росписи в подтверждение того, что наборы получены бесплатно. Но группа Родова, используя грязные манипуляции, вынудила меня (и Якова Гутмана) передать эти комплекты клубу. Родов и его группа продавали наборы как свою частную собственность. К тому времени они открыто и регулярно нарушали уголовный кодекс. Дважды они обокрали (кража со взломом) нашу Еврейскую библиотеку, угрожали людям смертью, коррумпировали местных должностных лиц и требовали от потенциальных эммигрантов денег за любую малейшую информацию об Израиле и за израильские визы. Они также требовали деньги на "нужды клуба ", угрожая в случае отказа возмездием в Израиле. Израильтяне тоже платили им за услуги. В экс-СССР, где импортируемые телевизоры и видео могли достигать стоимости квартиры, они получали из Израиля дорогие, ценные вещи в качестве подарков. Я подозреваю, что им платили и деньгами (у меня имелась конкретная информация), но боюсь, что никто не захотел бы это подтвердить. Согласно его собственным словам, Родову был дан специальный телефон (номер), который позволял звонить бесплатно в Израильское посольство в Москве и в Израиль. Родов c компанией "наказывали" меня различными способами. Они распространяли обо мне дискредитирующие меня слухи, вели интриги против меня на моей работе, угрожали мне, делали так, чтобы меня больше не приглашали играть в рестораны, на свадьбы, в танцевальные клубы, и так далее, пробовали оказать давление на мою личную жизнь. Я абсолютно уверен, что действия Родова против меня были скоординированы с действиями местных властей. В Минске я часто посещал Гарика Хайтовича, - моего друга и человека очень порядочного и талантливого. Он был еврейским активистом и преподавателем языка иврит. Фактически все израильские миссионеры посещали его. Через Гарика или в его квартире я несколько раз встречал высокопоставленных израильских представителей и говорил с ними. Я пробовал убедить их, что они не должны делать ставку на одиозных людей типа Родова и обязаны останавить подавление еврейской культурной жизни в СССР. Они обычно отвечали, что их приоритет: убедить людей ехать в Израиль, остальное их не заботит. Но один раз я получил необычный ответ. Человек, который дал мне его, был высокопоставленным лицом. Я мог догадаться об этом по тому, как Гарик обхаживал его. Несколько израильтян, сопровождавших этого человека, просто повиновались ему. Он сказал мне, что я должен прекратить разговоры на эту тему. Он также поведал мне, что испытывает жалость ко мне, потому что, согласно ему, я заплачу высокую цену за мой нигилизм и свободомыслие, и мое семейство, мои родственники будут страдать, и моя жизнь станет никчемной... Потому, что все постепенно убеждались в том, что Родов - обманщик и плут, люди были слишком обозлены на него, и мои друзья - Струпинский, Марат Курцер и другие - относительно легко вырвали власть, развенчав Родова и его компанию. (После этого все "родовцы" немедленно покинули СССР, некоторые молодые люди даже раньше своих родителей). Только тогда я очень скоро понял, что проблема была не в Родове. Без него израильтяне нашли другие способы достижения своих целей. И через очень короткое время моя позиция стала такой же слабой, как и прежде. Когда израильтяне также добились реванша в Минске, сместив Якова Гутмана, основные очаги сопротивления их стратегии в Беларуси были подавлены. Теперь ничто не могло остановить их насильственного (в глубинном смысле) транспортирования сотен тысяч евреев из Беларуси в Израиль. ГИБЕЛЬ МОЕГО БРАТА И ДЕПОРТАЦИЯ В ИЗРАИЛЬ С 1988 здоровье моего брата стало неуклоннно ухудшаться. Ему был поставлен диагноз "лейкемия", но я был уверен, что его болезнь была вызвана облучением, что врачи агрессивно скрывали, вследствие этого искуственно не допуская правильного лечения и запуская его болезнь. Армейскому руководству стало известно о моих советах, данных моему соседу и другу, Вове К.: как избежать службы в армии. И они решили "взять меня с поличным" тогда, когда моему родному брату придёт время служить, и он - по моим советам - начнёт "симулировать". То, что у моего брата была "настоящая" язва и что протекала она в тяжёлой форме, привело их в бешенство. Его поместили в больницу на принудительное лечение с целью выписать в конце лечения справку о том, что он здоров и годен к службе в армии. В течение многих месяцев врач Кустанович Слава Михайловна (она умерла недавно от рака в США), врачи Чёрный и Петруша не сообщали о плохих анализах крови Виталия ни его близким, ни другим врачам, и не направляли его к гематологу. Они также обвиняли его в симуляции с целью " уклонения от военной службы ", и грозили уничтожить его. С тех пор, как он заболел, я боролся, чтобы добраться до истинной причины его болезни и добиться для него соответствующего лечения. В конце 1987 мы поняли, что для спасения жизни моего брата мы должны переехать в одну из западных стран. Я пробовал получить иммиграционную визу США, но Америка оказалась очень скоро "закрыта" из-за соглашения, которое требовал Израиль: оставить единственный путь для советских евреев - только в Израиль. Я также пробовал получить визу в немецком посольстве, но на это у меня было слишком мало времени. Таким образом, мы вынуждены были просить визу из Израиля. Мы делали все необходимые шаги для этого, но не получали никаких виз. Сотни людей, которым я помог организовать приглашения (я не рекомендовал им ехать в Израиль, но они продолжали умолять, и я неизменно уступал), получали их, но не мой брат и я. Даже Геннадий Шульман, один из людей Родова, который с симпатией относился к нам и был порядочней других (он - по-видимому, по заданию израильского консульства - организовывал визы для тысяч людей), не смог добиться виз для меня и моего брата. Я поехал в Москву, в консульский отдел израильского посольства, где меня знали как одного из активистов и куда я всегда имел доступ, говорил с импозантным, крупным седым человеком, главным ответственным за иммиграцию, имени которого сейчас не помню (он, кстати, честно предупреждал людей, что в Израиле их могут встретить неожиданные трудности и враждебное отношение, но его никто не слушал), беседовал даже с послом, господином Левиным, но безрезультатно. В 1988 году Израиль предоставил специальные приглашения для еврейских активистов; это была бесплатная поездка в Израиль. Несмотря на мою антипатию к Родову, я позвонил ему в попытке сохранить жизнь моего брата (именно Родов составлял список имён для этих приглашений). "Что твой брат сделал для еврейского движения, для сионизма? - спросил он. Избегая напряжённости, я не стал напоминать ему, что мой брат сделал для самого Родова, а, тем более, не стал напоминать ему, что, Родов критиковал "еврейских националистов" и только украдкой присоединялся к ним, мой брат когда регулярно предоставлял своё кооперативное кафе для собраний еврейского актива города, зная, что местные власти не одобряли их. Я только спросил его, как насчёт сострадания. " Имеются более ценные вещи, чем человеческая жизнь, - ответил он. Позже у меня была возможность узнать, каковы эти "вещи". Никто из группы Родова не поехал в Израиль по этим бесплатным "путёвкам", и только отец Родова, не имевший вообще никакого отношения к еврейским делам, поехал, так как занимался международной спекуляцией и использовал этот случай как прикрытие... В августе 1989 мой брат и я отправились в Польшу, где анализ крови, который был сделан ему, показал странные процессы в его организме. Этот анализ крови совершенно не соответствовал тем, которые делала ему в своей лаборатории в Бобруйске врач Палей, жена главного редактора местной газеты "КАМУHICT" Ефима Гейкера. В сентябре я основал новый еврейский журнал " Vos Herzach? " и участвовал в текущем выпуске журнала "КОНТАКТ". Мой брат Виталий снова предоставил своё кафе для собрания еврейского клуба. В сентябре также поступила телефонная угроза, что мой брат Виталий умрёт в следующем году. В январе 1990 другой человек, знакомый моему брату, позвонил с угрозой и сообщил то же самое. В 1989, когда первые обстоятельные письма стали прибывать от тех, кто уже обосновался в Израиле, и их родственники открыли, что русскоязычные люди подвергаются в Израиле преследованиям, что израильтяне нас ненавидят и относятся к нам как ко второразрядным гражданам, многие из евреев Бобруйска отменили билеты и визы в Израиль. Казалось, израильский план по захвату полу-миллиона или более советских евреев начал терпеть полное крушение. Но они нашли решение очень скоро. Кто - то начал распространять слухи относительно близких погромов. Каждый день приносил "надежную" информацию о том, что евреи находятся в страшной опасности. Еврейские кладбища повсюду подвергались актам вандализма. К тому времени я сделался членом группы, которая поставила своей целью расследовать, кто или что стоит за этой волной вандализма. Наиболее активными членами этой группы были евреи из Прибалтики. Баптисты и представители группы НТС (не знаю, с одобрения руководства этой организации или нет) тоже приняли участие в расследовании. Мы обнаружили, что акты вандализма были начаты в западных областях СССР и перемещались строго хронологически с северо-запада к юго-востоку. Погромы на еврейских кладбищах в мусульманских областях нам не были известны. Стало абсолютно очевидно, что группа "вандалов" путешествует на поезде от одного города к другому, начиная от Риги. Эта миграция имела крайне устойчивый темп, так что советские власти (если бы они хотели останавливать хулиганов) могли бы очень просто вычислить, где должен состояться следующий погром, и арестовать хулиганов. Но власти не хотели их останавливать. Израильтяне использовали все средства для того, чтобы блокировать информацию относительно вандализма на еврейских кладбищах. Я лично (также, как и другие) передал описание наших выводов относительно вандализма в израильское посольство, но там пришли в бешенство и отказались дать ход этой информации, оказывая нажим на нас с целью не допустить не только обнародования наших выводов, но даже самого факта вандализма на еврейских кладбищах в СССР. Я направил описание вандализма на еврейских кладбищах (без наших выводов) корреспондентам газет "Вашингтон Пост" и "Чикаго Трибьюн" в Москве, также как и в израильские газеты (включая фотографии осквернённых, перевёрнутых и разбитых памятников), но ни одна газета за пределами СССР не опубликовала это. Я был уверен, что израильтяне использовали всё своё влияние, чтобы убедить газеты не публиковать этот материал. Я был почти убежден относительно израильского участия, когда такой погром на еврейском кладбище случился в моём родном городе. Главным образом подверглись осквернению могилы близких тех людей, которые были не про-израильскими активистами, в то время как семей про-израильских активистов этот погром практически не коснулся. Могила моего отца подверглась осквернению, памятник был полностью разбит и восстановлению не подлежал. Я сообщил специальному представителю американского президента, господину Nikolai Petro, что израильтяне используют запрещенные методы, вынуждая людей к отъезду из СССР в Израиль. Я также вошел в контакт с несколькими американскими дипломатами и американскими гражданами, работавшими в связи с посольством США, включая г-жу Дарью Артуровну Фейн. Я встретился с Дарьей Артуровной в гостинице "Украина" в Москве. Она просмотрела фотографии и спросила, - не фальшивка ли это. Я сообщил ей, что сам делал снимки и мог бы ей отдать оригинальную пленку, с которой фотографии были отпечатаны. И я дал ей пленку. Она подержала плёнку с минуту в руках. Я видел, что она дрожит. После нескольких минут колебания она отдала пленку и фотографии мне обратно, отказываясь принять их и не давая никаких объяснений. Я сообщил видным людям во Франкфурте, в Варшаве и в Париже относительно этих актов вандализма, сопровождая своё сообщение снимками и копиями официальных документов, но они не смогли или не захотели организовать даже одиночную публикацию. В январе - феврале 1990 я находился в Париже, надеясь получить визу для моего брата. Я был тепло принят всеми еврейскими организациями в Париже и Лионе, которые я посетил, а также русскими организациями, включая НТС. Они дали мне деньги, защиту, покупали мне билеты на поезд до Лиона несколько раз. Мои французские друзья также помогли мне советами и деньгами. Я не мог сказать в еврейских организациях о том, что не хочу ехать в Израиль. Они поддерживали план Израиля доставить от полумиллиона до одного миллиона человек из СССР в Израиль. Высказывая свою просьбу о помощи в получении именно французской визы для моего брата, я мотивировал это тем, что в течение почти 2-х лет мы не смогли получить израильскую визу. После этого некоторые лидеры из еврейских организаций в Париже, включая M-me Helman из COJASOR-а, предложили посредничество в хлопотах об израильской визе. Они сообщили мне, что еврейские общины во Франции собрали для Израиля так много денег, что израильтяне должны послушать их. M-me Helman и другие договорились о моей встрече с израильтянами в израильском посольстве. Виза для меня и для моего брата должна была быть дана мне там. Я знал, что АВИР в Бобруйске мог не принять визы, которая пришла не по почте, и нам всё равно могли отказать в разрешении выезда из СССР. Но у меня не было другого решения. Когда я пришел к израильскому посольству, располагавшемуся ниже Sacrе Coeur Monmartre, мне так и не позволили войти. Я "оборвал" дверной звонок, и даже звонил им несколько раз из телефона-автомата, но безрезультатно. Мой брат Виталий скончался в мае 1990. Он был героем - и остался им до последних минут своей короткой жизни. Через пол-года после его смерти я совершенно случайно узнал, что еврейская община Лиона собрала деньги для его лечения и прислала визу на лечение. Эта виза была конфискована советскими властями.... После его смерти я более не нуждался в израильской визе, так как никогда по-настоящему не хотел иммигрировать; примерно с 1987 года я очень хорошо понял, что моё место не в Израиле. Перед смертью брата мы продали кое-что из нашей собственности и предпринимали другие шаги, ожидая визы из Израиля. Теперь же мы приостановили всякую подготовку к отъезду. Однажды, когда жена была на работе (это было, когда Родов, по-моему, уже уехал в Израиль), один из примыкавших к его группе парней позвонил в мою дверь. Я открыл дверь, и он тогда сказал мне, что перепутал номер квартиры, позвонив не в ту дверь. В этот самый момент снизу, с лестницы, приблизился другой человек. Он спросил, "проживает ли здесь Гунин". Я узнал его. Живя практически рядом со зданием УКГБ, я часто видел его входящим в это здание. Я также видел его в еврейском клубе, где он был с г-ном Шереметьевым, председателем местного УКГБ. Илья Родов пригласил тогда Шереметьева в клуб, чтобы прочитать лекцию. Позже я видел этого человека с Родовым в Бобруйске как минимум два раза. Он стал говорить со мной, не входя в мою квартиру. Он сообщил мне, что я должен выехать из СССР в Израиль в течение двух месяцев. Он сказал, что это решение относительно меня необратимо и его нельзя обжаловать. Я был так испуган, что не мог говорить. Но я всё же спросил его относительно израильской визы. "Виза придёт" сказал он в ответ. Он также добавил, что я должен ехать непосредственно в Израиль, "без фокусов". Два дня спустя визы начали прибывать. Этих виз оказался целый пакет, - это были те самые визы, которые были задержаны раньше и которые не приходили нам на протяжении всех этих двух лет. Где эти визы были и кто их хранил, можно только догадываться, но именно это убедило меня, что ситуация очень серьезна, и я должен уехать. В любом случае мои дни в Беларуси были сочтены, и мне пришлось бы уехать, но только не в Израиль. Кроме того, в разные годы у меня возник конфликт с тремя тогда мало известными людьми: Алимбачковым, мелким партийно-хозяйственным функционером, связанным с Могилёвским обкомом партии, Кебичем, директором завода Кирова в Минске, и Лукашенко, председателем какого-то то ли колхозика, то ли совхозика. Все трое были связаны с мощной нео-сталинской организацией. Впоследствие Алимбачков сделался Первым секретарём Бобруйского горкома партии, а потом - мэром города, Кебич стал Председателем Совета Министров, а Лукашенко - диктатором Беларуси. Когда по прошедствии двух месяцев мы всё ещё были в СССР, произошли такие ужасные, даже чудовищные, события, что я понял: мы должны ехать. Это не означало, что я согласился ехать в Израиль. Я скрытно попросил моих друзей в Польше встретить меня на Центральной железнодорожной станции (Dvorzec Centralny) в Варшаве. Я планировал пройтись по иностранным посольствам в Варшаве, а, если бы это ничего не дало, мы должны были ехать в Германию (мои друзья купили бы нам билеты на Франкфурт). Когда наш поезд пришёл в Варшаву, и мои польские друзья Моника и Мечислав уже приблизились к вагону, группа неизвестных окружила и задержала нас. Один из них, вероятно, главный, говорил с польским и с ивритским акцентом. Это был крупный человек средних лет. В основном он говорил со мной, а также агрессивная женщина. Они были готовы применить к нам физическую силу, чтобы забрать нас с собой немедленно, и только присутствие моих польских друзей заставило их колебаться. Я уверен, что, начав переговоры с нами, они хотели только выиграть время: они, вероятно, использовали эту передышку, чтобы выяснить через источники Моссада, кто мои друзья и что они способны сделать. Они, наверное, также хотели выяснить, какие последствия могли ожидать израильтян в случае возможного скандала, какую тактику использовать против нас, и что рекомендует их начальство. Они отказались позволить нам уйти с моими друзьями. Тем временем мои друзья позвали двух польских полицейских. Я сообщил полицейским на хорошем польском языке, что не хочу ехать в Израиль и прошу их о защите. Полицейские ответили, что, раз я согласился оформить израильскую визу, я вероятно должен ехать в Израиль. Тогда я показал им временную визу для пребывания в Польше на 3 дня, и сказал им, что, согласно польским законам, только после этих 3-х дней я мог бы быть выслан из Польши, да и то не израильтянами, а польскими властями. Я заявил, что предпочитаю вернуться в СССР, но не ехать в Израиль. Затем полицейские подошли выяснить, что им скажут израильтяне. Я не слышал того, что они обсуждали, они отошли подальше от меня (в то время как я говорил с полицейскими члены моей семьи оставалась с остальными израильтянами как заложники), но, когда они закончили говорить, полицейские просто ушли. Нас доставили в гостиницу, полностью окруженную и охраняемую израильтянами, из которой мы не могли выходить, а затем в аэропорт. Так меня и мою семью доставили в Израиль силой, вопреки нашего желанию. Это был самый настоящий захват! С тех пор мы не считаем себя гражданами Израиля; нашей родной страной до сих пор остаётся Беларусь, и мы всё ещё рассматриваем себя как её граждан. Зная, как мне дороги собранные мной архивы и коллекции, инициаторы моего отъезда заставили меня до отъезда отправить багаж на Израиль, чтобы я был привязан к этой стране. То, что, несмотря на это, я пытался во что бы то ни стало избежать отправки в Израиль, подтверждает, что я хорошо представлял себе все последствия отъезда именно в Израиль. Большинство наших вещей просто пропали во время нашего захвата. Из нашей ручной клади и из багажа были изъяты фотоальбомы, записные книжки, рукописи, коллекции медалей, марок, открыток, медали моего отца, наиболее ценные книги, списки израильских эмисаров, приезжавших в Минск и Бобруйск, и многое другое. ИЗРАИЛЬ Прямо в аэропорту Бен-Гурион я заявил, что не желаю жить в Израиле и что хотел бы получить возможность улететь немедленно в одну из скандинавских стран. Никто не обратил никакого внимания на мои слова. Только один чиновник мне сказал, что, если я откажусь принять израильское гражданство, то угожу прямо в тюрьму. Вся обстановка в аэропорту должна была заставить любого понять, что шутки кончились. В сравнительно небольшое помещение (как будто в этом огромном аэропорту не нашлось комнаты побольше!) набили сотни людей - новоприбывших из СССР, которые находились на последней ступени усталости и нервного истощения. В туалет - огромные очереди, к единственному телефону - бесконечная очередь, чтобы напиться - очередь ещё больше. Не было места не только на диванах, но даже на полу. Отцы или матери, сами готовые свалиться от усталости, держали на руках измученных детей. Кругом были серые от недосыпания, от жажды, от психического перенапряжения лица, растерянные взгляды, в которых отражался немой вопрос: почему нас привезли и держат тут как скот? Почему нас не выпускают в город? На улице те, кому уже разрешили выйти, ждали машин такси в гигантских очередях; никаких навесов не было предусмотрено; я видел, как в одной очереди упала женщина, перегревшись на солнце; что с ней было дальше - не знаю, она выпала из поля моего зрения. Всех заставляли подписывать какие-то непонятные бумажки на иврите, не объясняя их содержания и грозя репрессиями за отказ подписать. Это чувство полной беззащитности и зависимости не только не исчезло, когда нас, более трёх часов продержав на раскалённом южном солнце, выпустили в город, но, наоборот, ещё больше усилилось. Было такое впечатление, что любой израильтянин нас может убить - и никто не вмешается, и никто никогда не узнает, что с нами произошло... Это впечатление было где-то близко к истине. В аэропорту со всеми мужчинами говорил сотрудник Моссада в специальной комнате. Он обвинил меня в том, что, попросив моих друзей встречать меня в Варшаве, я чуть было не сорвал всю операцию по доставке советских евреев в Израиль. Кроме того, он мне сказал, что из-за меня на два часа задержали вылет самолёта (это мне уже говорили крепкие парни в самолёте, по-видимому, тоже моссадовцы) и что моя несознательность чуть ли не привела к ещё более серьёзным последствиям. Он потребовал от меня информации о КГБ, на что я ответил, что никакой информации о КГБ у меня нет. Тогда он спросил, сотрудничал ли Родов с КГБ. Я ответил, что он приглашал людей из КГБ в клуб читать лекции, но что он мог это делать по их приказу. По всему было видно, что жизнь в Израиле для меня будет не сладкой. Так оно и оказалось. Сначала израильтяне мне отказали в эквиваленте диплома. Это была рутинная процедура, в которой не отказывали никому. И только мне пришлось добиваться эквивалента два года - но я так ничего и не добился. Без эквивалента и без курсов я не мог устроиться на работу. На курсы меня не брали: хотя я каждый раз блестяще сдавал все экзамены, мне всё равно отказывали без указания причины... Аттестационная комиссия в Тель-Авиве оценила мои профессиональные качества как "выдающиеся", а руководство курсов, принимавших всех подряд, даже людей с единственным дипломом - музыкальной школы, меня отказывалось принять категорически! Я нанял адвоката, который вёл переписку с Министром культуры Амноном Рубинштейном, но всё оказалось безуспешным... Таким образом, меня поставили в такое положение, в котором я был как бы вне закона в Израиле. Без эквивалента диплома меня не хотели оформить на биржу труда для лиц с высшим образованием, а потом и просто на биржу, не хотели выписать мне пособие. Меня отказалась зарегистрировать также биржа труда в Петах-Тикве. Гласно или негласно, но в тот период муниципалитеты оказывали давление на работодателей, понуждая их не принимать на работу тех, кто на момент трудоустройства хоть и закончил курсы иврита, но не был зарегистрирован на бирже. Таким образом, хотя я и считался гражданином Израиля, у меня фактически не было разрешения на работу: смешная ситуация, не правда ли? Так мне пришлось работать подпольно: завести частных учеников, играть на улицах, на свадьбах и вечеринках. Иначе мы бы окончили свои дни в пыли, на улице, без крова и пищи (сколько таких горемык я перевидал в Израиле! - одно время центральные улицы Тель-Авива просто были покрыты, как ковром, лежащими на земле бездомными, которые быстро погибали). Тому, кто подвергнет сомнению эти строки, я готов выслать фотографии и статьи из израильских газет о "русских" бездомных. Несмотря на неплохие заработки, нам всё равно было трудно свести концы с концами. Нам присылали непонятные штрафы, астрономически завышенные счета за телефон, какие-то непонятные счета, счета на оплату налога за телевизор (которого у нас тогда вообще не было), на оплату налога собственности хозяев квартиры; налоговое управление из Иерусалима (!!! - кому ещё в Тель-Авиве присылал бумаги на оплату налогов Иерусалим?!) трижды требовало с нас чудовищные суммы, утверждая, что мы, якобы, являемся владельцами бизнеса и не хотим платить налогов. Чтобы отвергнуть притязания налогового управления, пришлось нанимать адвоката, платить ему. Ясно, что кто-то хотел нас задавить административно, что в Израиле равносильно тюрьме, убийству, покушению. За нами неотрывно следили, наша жизнь была превращена в ад. Все три с половиной года я вёл судебную тяжбу за восстановление следующих моих прав: 1) получение эквивалента диплома; 2) курсов по специальности; 3) права на освобождение от налогов, что положено всем иммигрантам до пяти лет в стране; 4) регистрации на бирже и/или в Битуах Леуми (центре социальной помощи); 5) когда мы с женой стали оба официально работать, я требовал доплаты до минимального уровня, но получить доплату было невозможно, пока в Битуах Леуми и на бирже нас отказывались регистрировать; 6) компенсации всвязи с избиением меня на работе; 7) возврата конфискованных из нашего багажа и из ручной клади вещей; 8) удовлетворении иска против адвоката, оформившего наш договор на съём жилья и приписавшего (уже после того, как мы подписали договор) строку, что мы, якобы, обязуемся платить налог на собственность (арнону) вместо хозяев квартиры; 9) восстановления моих прав как члена больничной кассы, и так далее. Ни по одному пункту я ничего не добился. Показателен такой факт: биржа и Битуах Леуми отказались зарегистрировать меня даже после того, как мировой суд вынес решение в мою пользу! В какой ещё стране это возможно?! Наши дети подвергались беспристанным издевательствам со стороны детей и учителей - израильтян. Однажды в детском саду всех "русских" детей заперли в полутёмной кухне во время праздника суккот, когда дети-израильтяне пели и веселились: а ведь наши дети с таким воодушевлением и надеждой готовились к этому празднику! Им объявили, что все, кто приехал "из России" - русские, а, значит, не евреи, а, значит, праздник - не для них. Вот что написал в своём открытом письме правительству Канады известный писатель Григорий Свирский, выступивший в мою защиту. "БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА В КАНАДЕ... Так называлось письмо-аффидевит, содержавшее текст моего выступления на конференции в Торонто. Конференция была организована Всеамериканским Институтом защиты прав человека (Вашингтон, Округ Колумбия ... 20006) и состоялась 22 октября 1977 года. Это выступление, в котором содержалась критика Иммиграционного Управления Канады, тогда же было отправлено на Ваше имя. (Текст его - в приложении). Я убедился в том, что Вы, господин Премьер-Министр, в отличие от чиновников Иммиграционного Управления, обладаете чувством юмора и желанием помочь людям: четырем незаконно депортируемым интеллигентным семьям, о которых я писал Вам, было разрешено остаться в благославенной Канаде. Сердечно благодарю Вас за справедливое решение! Однако, время показало, что столь благополучно решаются только частные проблемы. Иммиграционная система, подвергшаяся в этом году самой серьезной критике Ваших комиссий, коренных изменений не претерпела. Писатели и вообще гуманитарии чиновнику Иммиграции и поныне подозрительны и нежелательны. Но композиторы - это просто ужас. Вражеское нашествие! Имя этого музыканта, композитора, - Лев Гунин. Ему 42 года. Он полиглот, знает, помимо своих трех родных языков (беларуского, русского и идиш), английский, немецкий, французский, польский, словацкий, украинский, болгарский, иврит, и другие языки. Его жене, Алле, имеющей техническое образование, 39 лет. Детям, Инне и Марте, 13 и 11 лет. Дети, как и отец, талантливы и музыкальны. Инна играет на рояле и флейте, поет в одном из лучших детских хоров Канады . Она ежегодно сдает экзамены в университете МакГил с самыми высшими баллами. Инна сочиняет музыку, пишет рассказы и сказки. Марта - юная балерина, выбранная однажды из сотен других детей Национальным балетом Канады для дальнейшей учебы, но статус... статус... Чего могли бы эти люди, эти замечательные дети уже достичь за 4 года в Канаде, будь у них статус! Правда, Марта участвует во многих спектаклях и представлениях и без статуса; ее послужной список уже более длинный, чем порой у взрослых балерин! Эта семья, как легко понять, не нуждается ни в какой помощи от государства. Лев играет на многих инструментах, он участвовал в Монреале в ряде фестивалей, его музыку слышали как шикарные концертные залы, так и клубы, рестораны, дома престарелых. Такую самодостаточную семью, казалось бы, должны были приветствовать в любой стране, кроме, естесственно ... самых расистских, ксенофобских и жидоморских. И вот эта семья на грани гибели: Управление Иммиграции в Монреале под нелепейшим предлогом отказалось признать их беженцами и отказало им в праве поселиться в свободной Канаде ... Чего вдруг?! О, у этой семьи, господин Премьер-Министр, ужасное прошлое. 1. Во-первых, она бежала из Израиля. А ведь не только израильский консулат, преследующий своих бегунов, точно беглых рабов, но даже Иммиграционные власти Канады поставлены в известность, что Израиль - свободная страна ... Правда, оттуда, почему-то, бегут и бегут. По количеству беженцев Израиль, как свидетельствует официальная статистика, ежегодно на 3-м-4-м месте, сразу после расстрельных режимов Ирана и Сомали. И дело не только в том, что c 1 октября 1989 года израильская дипломатия заблокировала все пути выезда евреев из СССР: под лозунгом "только в Израиль" началась по сути депортация полумиллиона свободных людей в маленькую страну, что само по себе явилось криминальным надругательством над правами человека. Именно этого Лев Гунин (активист движения за права человека и еврейского культурного возрождения в Беларуси) и пытался с группой своих единомышленников не допустить, когда жил в СССР. Именно за это, в числе прочих "грехов", его с семьей депортировали из родной Беларуси в Израиль. В Варшаве их захватили израильские агенты, чтоб не убежали в Германию, силой доставив в Израиль. Расправившись с такими, как Лев, израильские власти могли спокойно продолжать ввозить новые тысячи людей, как скот, в свою страну. И, главное, никто даже и не собирался предвидеть последствий этой крайне безответственной операции, до предела обострившей социально-экономическую и политическую ситуацию в стране. В частности, это выразилось в крайней нетерпимости аборигенов, особенно выходцев из стран исламского фундаментализма (Марокко, Алжир), семьи которых в 50-х - 60-х годах пострадали от дискриминации, к русскоязычным иммигрантам. 2. Вот потому своей просьбой о статусе беженцев и, главное, правдивым рассказом о том, что с ними произошло в сионистском раю, эта семья наступила на больную мозоль израильским властям и их защитникам в Канаде. Так устроен человек, что он охотно верит в мифы. Они намного приятнее правды: к чему внимать несчастным беженцам, их сбивчивым рассказам о том, что израильские националисты заблокировали с 1го октября 1969 года все пути выезда евреев из СССР кроме как в Израиль. И вот уже много лет происходит, по сути, депортация полумиллиона свободных людей в маленькую восточную страну. Это и само по себе, как теперь все понимают, было криминальным самоуправством, надругательством над правами человека. Но куда более болезненными стали последстия самоуправства: никто не предвидел последствия этой безответственной операции, которая обострила до предела социально-экономическую и политическую ситуацию в стране, это выразилось, в частности, и в крайней нетерпимости аборигенов и, в особенности, выходцев из стран исламского Фундаментализма ( Марокко, Алжир. Ирак и т.д.), которые, при своем появлении в Израиле, были обделены льготами. Как правило, их вывозили в пустыню Негев и бросали им рваные армейские палатки. Забота государства о новичках из Африки этим и завершалась. Естественно, бывшие африканцы были раздражены слухами о том, что "русским" всё дают... Годами сдерживаемая ненависть к власти нашла вдруг удобный выход: начались несправоцированное избиение "русских" детей в школах, изнасилование новых иммигранток, наконец, непрекращающиеся убийства иммигрантов из России. О последнем случае печать всего мира сообщила неделю назад: полицейский-марокканец, крайне раздраженный тем, что солдат израильской армии в рестордне громко говорил со своими друзьями по-русски, ударил солдата ножом и у6ил (московская газета "Комерсант дейли" от 13 ноября этого года и десятки других писали об этом). В последние годы отношение израильских аборигенов к вновь приехавшим ухудшилось до предела. Израильская и американская печать на русском языке только что сообщила о погроме в религиозном иерусалимском квартале "Меа Шеарим". Били "русских", жгли их мебель, разбивали стекла в их автомашинах. Только вмешательство израильских солдат остановило убийства... К этому погрому призвал своих единоверцев раввин, заместитель мэра Иерусалима. Что же удивляться, что могло произойти и такое: А) В ноябре 1991 года Алла, жена композитора Льва Гунина, с огромным трудом, после сотен дискриминационных отказов, устроилась на работу через "каблана" (о "кабланах" - ниже) - кассиром в магазин-супермаркет (Супер-КООП на ул. Макаббим в Петах-Тикве). Однажды, в феврале 1992 года, когда она работала в вечернюю смену (от 17.00 до 23.00), двое работников магазина-израильтяне потребовали от нее, чтобы она убрала в складских помещениях. Возможно, они ожидали, что она откажется, и тогда будет повод затеять скандал. Но Алла сразу подчинилась их требованию. Когда она убирала, они не ушли, а стояли и наблюдали за ее работой. После того, как она убрала часть помещения, они сказали ей: "Вы все, русские, лодыри и не хотите работать. Ты должна мыть каждый проход не один раз, а три раза". Когда она согласилась и с этим, у них больше не было слов и повода для скандала. Тогда один из них схватил швабру и стал избивать ее, выкрикивая при этом: "Русская проститутка, шлюха! Я вас, русских сук (зонот), научу работать! Вы нам должны ноги мыть, а не на кассах сидеть!" Он бил, не разбирая, так, что, если бы Алла не уворачивалась и не заслонялась от ударов правой рукой, он наверняка убил бы ее. Каким-то чудом ей удалось вырваться и выскочить через черный ход. Она прибежала домой в крови, в синяках и кровоподтеках. Она думала, что у нее сломана правая рука. В тот период она также предполагала, что беременна. Ее сразу же положили в больницу. Позже в результате побоев у нее развилась грыжа. Когда Лев пришел в полицию, полицейский-марокканец, развалясь в наглой, оскорбительной позе, ответил на его требование прислать следователя к жене в больницу и открыть уголовное дело так: "Может вам, русским, еще и машину с личным шофером подать?, - и отказался записать показания Льва об избиение его жены. Уголовное дело так никогда и не было открыто. Примерно две недели спустя Алла пошла за зарплатой, но ей ничего не заплатили. Она отправилась в Гистадрут, где ее только выслушали с ухмылками, но ничего не сделали. Тогда Лев отправился в супермаркет, чтобы выяснить, как администрация магазина относится к случившемуся, но его самого чуть не избили, вытолкав за дверь. Сначала один, потом вместе с женой Лев посетил бесплатного адвоката от муниципалитета, которая говорила по телефону с "кабланом" - работодателем жены. После этого разговора адвокат сказала, что ничем помочь не может, так как по израильским законам те, кто работает "от "каблана", не имеют никаких прав, и даже настоящего имени, названия фирмы, рабочего адреса и телефона "каблана" знать не имеют права. Где в цивилизованном мире можно найти другую такую страну, в какой бы царил такой тотальный произвол?! По этому случаю монреальской комиссии по беженцам были предоставлены точные даты работы Аллы в супермаркете, подлинные медицинские документы, имена нападавших, абсолютно точная информация о жалобе в Гистадрут Петах-Тиквы, точный адрес и описание здания полиции, время обращения в полицию, точные данные об адвокате муниципалитета и времени обращения к ней, номер ее телефона. Б) В сентябре 1991 года, в канун празника суккот, дети - Ина и Марта - приходили из детского сада с горящими глазами, воодушевленные предстоящим праздником. В детском саду разучивали стишки и песенки, готовились к суккот. Однако, в день, когда воспитательница повела остальных детей на праздник, нянечка отделила всех русскоязычных детей и сказала им: "Вы не евреи, поэтому праздник не для вас". Она закрыла их в небольшом темном помещении рядом с кухней, где они просидели целый день. Когда Алла пришла вечером забирать детей, она нашла их заплаканных, перепуганных, с трясущимися губами, в той же темной комнатке. После этого случая Марта долгое время заикалась; и у Ины, и у Марты до сих пор случается нервный тик, дергаются глаза или щеки. Когда Алла потребовала от воспитательницы дать отчет о случившемся, та спокойно заявила ей, как нечто само собой разумеещееся: "Известно, что дети из России - не евреи, им нечего делать на еврейском празднике". О чем еще было говорить?! Лев отправился на прием к ответственному за дет. сады при муниципалитете Петах-Тиквы. Там в комнате находилось несколько человек; все вместе они стали говорить наперебой: "А что вам, русским, делать в Израиле?" И в другом детском саду, куда детей пришлось перевести, и в школе они подвергались издевательствам, насмешкам и побоям со стороны детей из семей коренных израильтян. Учителя всегда были на стороне обидчиков, и даже настраивали всех против детей из бывшего СССР. "Поднимите руки все, у кого новые автомобили, - задавала одна учительница провокоционный вопрос, зная, что льготы новых иммигрантов на покупку машины итак излюбленная тема в семьях коренных израильтян. Другая учительница говорила: "Сегодня вы будете описывать дом вашего детства. Русские могут не писать, у них, в России, все равно не было водопровода, холодильника, телевизора и газовой плиты". В другой раз она спрашивала у детей из СНГ: "Это правда, что в России из домов есть только Кремль, а все остальное - палатки?" Что могли ответить ей 6-7-летние дети? Конечно, они забито молчали! В) В августе 1991 года Лев Гунин, не имея ни настоящего разрешения на работу, ни социального пособия, был рад, когда устроился на временную работу от "каблана" - посредника, выполнявшего работы для муниципалитета Петах-Тиквы. Хотя в контракте было написано "принят на уборку улиц", в первый же день Льва и его друга, не спрашивая их согласия, повезли на большой стадион, приводившийся в порядок для чемпионата Израиля по футболу. Их, не привыкших к израильской сорокоградусной жаре, заставили выполнять каторжную работу на территории, где не было никакой тени, не давая передохнуть ни минуты. Если кто-либо из русских рабочих останавливался, чтобы попить, у него выбивали из рук бутылку. Работу выполняли только русские и арабы. За их работой наблюдали семь или более израильтян-надсмотрщиков. Полицейские тоже появлялись там, как если бы они сторожили рабочих или присутствовали на случай бунта. Когда один пожилой русский на секунду замешкался, надсмотрщик-израильтянин подошел и ударил его. После удара тот был в шоке, тогда израильтянин пнул его ногой, и русский упал. В самом начале обеденного перерыва приехали новые полицейские, посадили Гунина и одного из рабочих-арабов в машину и повезли к дому главного полицейского, в районе улицы Орлов. Полицейский делал в своей квартире ремонт; перед его подъездом лежали стопки тяжеленных каменных плиток для пола. Лев и палестинец дали понять, что не собираются носить их; тогда полицейский - хозяин квартиры - ударил араба кулаком в лицо и выбил ему зуб. При этом араб ударился головой о стену дома, из носа и изо рта у него пошла кровь. Другой полицейский ударил Льва локтем в живот. "Когда ишаки упрямятся, их бьют, - прокомментировал он с издевательским смехом. Так угрозами побоев их заставили таскать неподъемные плитки на пятый этаж без лифта. От непосильной работы состояние Льва было тяжелым. Перед глазами плыли красные круги, колени подгибались, во рту пересохло. Он чувствовал, что еще чуть-чуть - и он потеряет сознание... Когда их привезли обратно на стадион, обеденный перерыв уже окончился, но им не дали ни передохнуть, ни попить, ни поесть. Лев в это время еле стоял на ногах, руки его дрожали, было трудно дышать, сердце бешено колотилось в груди. Лев Гинзбург, друг Гунина, пытался вступиться за него, попросив для него более легкую работу, но израильтяне заставили выполнять еще более тяжелую, чем сразу. Именно после этого случая у Льва Гунина начались первые признаки гипертонии и боли в сердце, закончившиеся микро-инфарктом. Обсуждая этот случай с секретаршей-переводчицей своего адвоката, Лев Гунин назвал то, что случилось с ним, изощренной формой рабства. Без его разрешения переводчица внесла эти его слова в заявление о статусе (беженскую историю), присоединив к этому свои собственные провокационные высказывания. Она также умышленно исказила и саботировала перевод всех остальных документов Гуниных, чтобы облегчить комиссарам отправдать отказ в статусе беженцев. Это провокационное заявление о рабстве комиссары сделали одним из своих основных поводов для отказа. Элеонора Бродер, переводчица, также сказала Льву Гунину, что тайно записывала на кассету все разговоры с ним, и что эта кассета уже передана комиссарам. Поэтому на последнем слушании Лев заявил комиссии, что демагогическое заявление о рабстве было внесено переводчицей без его согласия и что в частной беседе с ней Лев имел в виду не законы Израиля о труде в целом, а только две израильские традиции - "квиют" и "кабланут", - о которых не только он, но и многие признанные источники прямо заявили как о рабстве. Он предоставил материалы, в каких опытные и профессиональные эксперты объясняют, почему система "квиюта-кабланута" является самым настоящим рабством. По этому случаю комиссии по беженцам были даны не только точное название фирмы (Каплан и Леви), ее местонахождение (улица Голденгирш в Петах-Тикве) и статус ("каблан" - субподрядчик -для муниципалитета), как все достоверные подробности стучившегося, но даже заверенный адвокатом аффидевит Л. Гинзбурга, описывавший случившееся. Г) В середине сентября 1991 года, когда Лев Гунин работал на другой работе - на складе в Тель-Авиве, и переносил тяжелый рулон ткани, другой рабочий-израильтянин умышленно толкнул его так, что Лев упал и ударился головой. На несколько мгновений он потерял сознание и сразу не мог подняться. Израильтянин стал пинать его ногами и кричать: "Вставай, ленивая русская свинья! Вы, русские, все лодыри. Гой и есть гой. Ты совсем не умеешь работать, лентяй!" Начальники отказались отвезти Льва в больницу, не позволили ему вызвать Скорую Помощь. С большим трудом он добрался до больницы, где констатировали сотрясение мозга. Тогда же Лев повредил и ногу, итак до того уже поврежденную в результате многочисленных нападений на него. У него развивается болезнь связок ступни, приведшая в январе 1999 года к невозможности ходить. Как и в случае всех остальных инцедентов, обращение в полицию, в Гистадрут, к адвокатам и врачам, в суд за компенсацией ничего не дало. После этого инцедента у Льва стала развиваться тяжелая форма гипертонии. По этому случаю комиссии по беженцам была предоставлена справка из больницы Ха-Шарон, в которой было зафиксировано обращение в Скорую Помощь, диагноз "сотрясение мозга", и было указано, что сотрясение Лев получил на работе. Кроме этой справки, Лев Гунин предоставил комиссии две другие справки, из которых видно, что, вследствие полученной травмы, у него развился устойчивый пост-травматический синдром, из-за которого Лев вынужден был многократно обращаться к неврапатологу. Справка от неврапатолога также была приложена. Д) В апреле-мае 1992 года соседи Гуниных и владельцы маленьких магазинчиков стали еще чаще и агрессивнее, чем раньше, выражать свои угрозы. Они говорили, что русским нечего делать в их районе. В конце мая их угрозы воплотились в реальность. Когда Лев возвращался домой с дочерью Мартой, на них была спущена собака... Ж) В марте 1993 года Лев Гунин возвращался домой в автобусе маршрута 92, с номерной табличкой 89-971-01. За автобусом увязалась полицейская машина 31-039. На одной из остановок в автобус вошли полицейские и сразу направились ко Льву. На глазах у пассажиров автобуса они стали обзывать его "грязным русским" и "сыном русской проститутки", обыскали его и ударили в живот. Прямо перед Гистадрутом на ул. Орлозоров-Гистадрут полицейские приказали водителю автобуса остановиться и вывели Льва, столкнув его с последней ступеньки автобуса, так, что он упал и больно ударился. Десятки сотрудников Гистадрута наблюдали все это через окна и с крыльца здания. Многие из них знали Льва Гунина, но никто не вмешался. Знакомый Льва, врач, ехавший в том же автобусе, тоже не пожелал вмешиваться. Полицейские пешком отвели Льва в здание полиции, где, не предъявляя никаких обвинений, много часов подряд издевались над ним. Они выпускали прямо ему в лицо дым от сигарет, посадили его поседине комнаты на стул и ходили вокруг него, делая вид, что сейчас ударят, вырывали волосы из бровей, якобы, уничтожая седину (у него и сейчас нет седины на бровях), хлопали по плечам, так, что потом оставались синяки, наступали (якобы, случайно) каблуком на пальцы ног, "отгоняли мух" сложенной газетой, при этом больно хлопая Льва по лицу (на скулах у него долго еще оставались синяки), приставляли к его лицу кулак, с силой поворачивая его, что доставляло сильную боль. Полицейские много раз повторяли одну и ту же фразу: "Русские не должны откравать рта!" Только поздно вечером, почти ночью, Льва отпустили, не зарегистрировав его арест и не предъявив никаких обвинений. Лев подозревает, что его схватили и издевались над ним за его журналистские статьи с критикой нарушений прав человека в Израиле. По этому случаю комиссии было предоставлено множество точных сведений и фактов. Кроме того, было предоставлено косвенное свидетельство адвоката, доктора Стенли Левина. Лев также дал комиссии телефон г-на Левина и попросил позвонить ему за счет Гуниных для подтверждения случившегося или отправить факс. В заявлении семьи Гуниных о просьбе предоставить им статус беженцев (их бежеской истории) описывалось множество других инцедентов. На слушании по их беженскому делу Лев сказал, что подобные инцеденты случались каждый день, постоянно, но все описать было невозможно. Комиссары так не сказали и не написали конкретно ничего ни по одному из инцедентов, а также не выразили своего отношения к ним. Вместо этого они использовали общие фразы о том, что Израиль - демократическая страна. 3. Множество инцедентов, примеры которых были даны выше, разворачивались на фоне неуклонно усиливающегося административного террора против семьи Гуниных. Их лишили всех основных гражданских прав. Им отказали: 1) В праве отказа от принятия израильского гражданства 2) В праве выезда из Израиля 3) В праве переписки 4) В эквиваленте дипломов для Льва и Аллы 5) В полноценном разрешении на работу (это так - гражданам страны!) 6) В праве поступления в университет, на профессиональные курсы, в любое другое учебное заведение 7) В праве звонить за границу 8) В регистрации на Государственной бирже труда 9) В освобождении от налогов, как всех прочих новых иммигрантов 10) В пособии Института Национального Страхования, когда Лев был без работы 11) В сокращении муниципальных налогов, положенном новым иммигрантам 12) В нормальном медицинском обслуживании 13) В юридической и полицейской защите 14) В праве получить компенсацию за полученные в результате побоев травмы на работе 15) В праве получения ссуды на покупку квартиры либо записи на социальное жилье (вагончик-караван) 16) В праве оплачиваемых выходных дней, отпуска, пенсионного фонда 17) В праве получить не выплаченную в одном случае Алле, в другом Льву зарплату И так далее. Государственное радио Израиля называло Льва Гунина врагом и призывало к расправе с ним, одна из ведущих израильских газет призвала не оставить и камня на камне от его сочинений. Газета была предоставлена Монреальской комиссии по беженцам. В качестве доказательства этого административного террора комиссии были предоставлены следующие группы документов: переписка с Министром Культуры и образования госп. Амноном Рубинштейном, переписка с Министерством Полиции, Министерством Внутренних Дел и Министерством Абсорбции новых иммигрантов, квитанции заказных писем, отправленных в перечисленные и другие организации, незаконно направляемые Гуниным анкеты и письма Налогового Управления в Иерусалиме (кроме их незаконности, иерусалимское отделение не имело никакого отношения к Тель-Авивскому округу, в котором жили Гунины), письма адвоката Гуниных, решения Мирового суда, переписка с Государственной биржей труда и Институтом Национального Страхования, и т.д. Монреальской комиссии по беженкам был предоставлен список организаций, куда обращались за помощью Гунины, занимавший три листа. Гунины предоставили доказательства обращения в эти организации, кроме того, организация Amnesty International прислала свое подтверждение. С самого первого дня их насильственного привоза в государство Израиль Гунины боролись за право покинуть страну. В определенные периоды, когда они решили, что никогда не смогут выехать, они пытались приспособиться, смириться с израильской действительностью, но у них ничего не получилось. По мере того, как преследования нарастали, Гунины все более отчаянно пытались вырваться из Израиля. Они бросились в посольства Западных стран, надеясь на помощь и сочувствие. Но, оказалось, что не они первые бегают по посольствам, что до них это уже пробовали тысячи русскоязычных людей. Поэтому израильские власти успели уже провести обработку посольств, получив, видимо, гарантии невмешательства. Как только, при косвенной помощи Amnesty International Гунины смогли получить разрешение на выезд, они не оставались в Израиле ни одного лишнего дня, и в ноябре 1994 года прибыли в Канаду." Всех унижений и издевательств, которым мы подверглись в Израиле, просто не перескажешь! Так же, как в бывшем Союзе, меня задерживала полиция, только в Израиле мне не объясняли, почему я задержан. Военкомат присылал мне повестки чуть ли не каждые две недели, также заставляя тратить деньги на междугородние автобусные билеты (на всю страну всего два или три военкомата) и делая моё итак шаткое положение с работой ещё более шатким. Мне регулярно угрожали по телефону, я боялся за детей. Нашу дверь неоднократно атаковали, однажды пробили её насквозь. Израильское государственное радио "Коль Исраэль" провоцировало расправу надо мной за мои статьи с критикой положения прав человека в Израиле, израильские газеты требовали не оставить "камня на камне" от моих сочинений. За три года жизни в Израиле мы узнали, что израильское государство ориентировано на фашистскую идеологию (об этом я писал в своей статье "Почему Израиль против Дня Победы?"; статья заставила израильское правительство прекратить бойкот Дня Победы, но от этого идеологическая ориентация не поменялась), что русскоязычные там бесправны и беззащитны, подвергаясь избиениям, изнасилованиям, оскорблениям и издевательствам буквально на каждом шагу. После того, что произошло с теперешней волной иммигрантов из России в Израиль, после преследований, которым они там подверглись и подвергаются и которые по масштабам можно сравнить с геноцидом, уже нельзя говорить больше ни о каком серьёзном движении сионизма в России. Я считаю, что, после демонстрации всему миру беспримерной вражды, ненависти и рабовладельческо-эксплуататорских замашек коренных израильтян по отношению к приезжим, сионизм как реальное движение вообще умер. Конечно, огромные деньги, которыми располагают евреи, могут гальванизировать всё, что угодно. Но то, что даже с такими деньгами их идеология сионизма стала пробуксовывать, означает, что доктрина сионизма погибла навсегда. В КАНАДЕ С большим трудом, в основном, благодаря контактам с организацией Эмнести Интернэшьнал, нам удалось вырваться из Израиля. Хотя эта страна каждого, кто попадёт в её сети, считает своей собственностью и никогда никого не лишает своего гражданства, по крайней мере, до получения паспорта другой страны, мы облегчённо вздохнули, приземлившись в монреальском аэропорту Мирабель, так как всё ещё не верили, что нам удалось вырваться. Первые недели мы проводили в полной эйфории. После грубости, бесцеремонности, ежеминутных оскорблений и угроз, агрессивного поведения израильтян и ежеминутной угрозы побоев, мы оказались в мире, где мы чувствовали себя, как дома, и продолжаем чувствовать себя дома и теперь, спустя четыре года. Мы лишились остатков своей когда-то значительной собственности, но зато вырвались на свободу. Эта свобода оказалась иллюзорной. Живя уже четыре года в Монреале, обожая этот город, хотя, говорят, он теперь стал восприниматься провинциальным по сравнению с Питером или Москвой, имея работу, массу местных друзей - англофонов и франкофонов, - мы, тем не менее, до сих пор не вырвались ещё из-за израильского "железного занавеса". Но позвольте мне обстоятельно рассказать об этом. Та же наша родственница, какая в моём родном городе показывала меня до избиения тем, кто должен был меня избить, уже до нас обосновалась в Монреале, и, как только мы приехали, добилась неограниченного влияния на мою жену. Через неё она добилась, чтобы мы отдали своё беженское дело её адвокату, с которым работала её подруга-переводчица. Эта подруга, Элеонора Бродер, переводя на французский наши документы, умудрилась сфальсифицировать абсолютно всё. Она с умыслом исказила смысл нашего беженского заявления, внесла в него свой собственный параграф (этот параграф впоследствии явился одним из предлогов негативного отказа беженской комиссии), сфальсифицировала свидетельство о рождении моей жены и другие документы; даже газетные статьи, которые должны были подтверждать нашу правоту, перевела с обратным смыслом. Позже стало ясно, что г-жа Бродер являлась злостным агентом иммиграционных властей и, судя по всему, вступила в незаконную конспиративную сделку с иммиграционной комиссией, занимаясь саботажем нашей истории в пользу комиссии по беженцам. Более того, всё говорит о том, что эта операция была спланирована ещё в Израиле, а исполнителями были назначены моя родственница и г-жа Бродер. По поводу этого саботажа было отправлено несколько моих заявлений, а также протест одного из моих адвокатов, господина Доре. Элеонора Бродер работала в полном взаимодействии с иммиграционным офицером, членом комиссии по беженцам, приписанной к нашему делу, г-жой Юдит Малкой. Само присутствие Юдит Малки, еврейки и, по нашим сведениям, израильской гражданки, в комиссии, рассматривавшей дело беженцев из Израиля, было абсолютно недопустимо. Поведение членов комиссии на слушаниях по нашему делу (состоялось три слушания, что бывает весьма редко и говорит о необычности нашего дела) было крайне агрессивным, оскорбительным, недопустимым. Наше дело было определённым образом объединено с делом семьи Метельницких. В Израиле сыну Метельницких, Валерию, отказали в замене воинской службы на так называемую альтернативную, хотя по израильским законам единственного сына обязаны были освободить. Более того, его приписали к действующей военной части, что было вторым самым грубым нарушением закона. Мотивировали свой отказ военные тем, что, якобы, специальная комиссия отказалась дать Валерию статус "единственного сына". (Оказывается не природа-мать, не жизнь, а армия даёт в Израиле такой статус!). Так как Валера не игнорировал вызовов в военкомат, но, являясь, заявлял, что в действующей армии служить не будет, с ним сыграли злую шутку. Отправили повестку, поставив на ней штамп с датой задним числом. Моя жена и Валерины родители повезли его в военкомат. Но там - хотя он явился добровольно, даже до предупредительной повестки - его посадили в военную тюрьму. Не буду описывать, каким издевательствам он там подвергался, какие зверства там применяли, замечу лишь, что такие люди содержатся в военных тюрьмах бессрочно, то есть, до тех пор, пока не согласятся служить, а, если не согласятся, так будут сидеть вечно. За короткое время Валерия из жизнерадостного здорового парня превратили в военной тюрьме в душевнобольного, и только тогда - я добился этого через международные правозащитные организации - отпустили. Когда его призывали в армию, его признали полностью здоровым, а после военной тюрьмы - признали негодным к военной службе, душевнобольным. (В Интернет историю Метельницких можно найти на странице [http://www.total.net/~leog/luda.htm]) Так вот, во время моих свидетельских показаний в монреальской комиссии по делам беженцев г-жа Малка схватила папку и сделала вид, что хочет запустить ей в Людмилу Метельницкую, мать Валерия. Ненависть Малки к русским в кавычках и без была просто потрясающая. Она вся тряслась, она делала оскорбительные акценты на слове "русские", она старалась тонко и искусно унизить. Пристрастность так называемой комиссии была настолько неприкрытой, что мы уже не понимали, куда мы попали: в Канаду или в Израиль. Когда наш адвокат ещё не сделал упора на множественности организаций, в которые мы обращались с просьбой о защите в Израиле, г-жа Малка говорила, что нам не надо давать статуса беженцев потому, что мы мало жаловались в Израиле; когда мы просто ткнули её носом в список организаций, куда мы в Израиле обращались, в официальные бумаги из этих организаций, она сказала "не может быть, чтобы вы так много жаловались - и вам нигде не помогли!" То есть, не обращался, не жаловался - статуса не давать, обращался - всё равно не давать. Она противоречила сама себе на протяжении слушаний сотни раз, высказывая абсолютно противоположные утверждения. Заявления правительства Израиля, его министров, членов Кнессета (парламента) комиссия по беженцам преподносила как математическую формулу, то есть, не подлежащими сомнению, хотя ясно, что Израиль - заинтересованная сторона. Наши документы (а мы предоставили сотни юридических, медицинских, армейских и прочих документов) они либо полностью игнорировали, либо нагло исказили. Даже прибывшие по почте подтверждения такой всемирной организации, как Международная Амнистия, члены комиссии полностью проигнорировали. Вот как описывает случившееся упомянутый выше Григорий Свирский: "4. И тут выяснилось еще более ужасное: композитор и музыкант Лев Гунин не только бежал с семьей из свободной страны, он еще по своему характеру независим и строптив. В Израиле он написал ряд статей о нарушениях прав человека. А здесь... Идет слушание. Суд, как называют его иммигранты. Я прослушал все кассеты с записью всех трех заседаний, каждое из которых продолжалось по четыре-пять часов. За все это время канадские судьи произнесли только три-четыре фразы, передав всю инициативу иммиграционному офицеру по имени Юдит Малка, еврейке по происхождению. Со страстью и гневом г-жа Малка повторяла все доводы израильского правительства по отношению к изменникам и предателям. (Именно так окрестил всех евреев, не желающих жить в Израиле, бывший Премьер-Министр Ицхак Шамир, пламенный сионист). Но композитор Гунин не сионист, хотя против сионизма ничего не имеет. Он просто хочет, чтоб его жену не били, осыпая ругательствами, шваброй в живот только за то, что она русская, чтобы его детей не запирали в темной комнате, когда все местные дети празднуют и веселятся, чтобы в его мать не бросали камнями малолетние иезуиты из состоятельных израильских семей с криками "вонючая русская", чтобы его самого больше не пинали и не били в живот, чтобы ... чтобы ... Он вообще не понимает, почему его в чем-то уличают и не хотят ему и членам его семьи, честным, дисциплинированным людям, дать статус landed-immigrant (если не им, то кому же тогда?!). А как судьям дать статус, когда иммиграционный офицер Малка бьется в истерике: "Как смеет этот Гунин называть себя и свою семью, которую не выпускали из Израиля, русскими рабами? Невольниками, загнанными на Ближный Восток!". И чего это Лев расшумелся, - подумал я, слушая магнитофонную ленту. Композитор, он просто вольная птица по сравнению с подлинными невольниками Израиля, скажем, Премьер-Министром Израиля Нетаньягу, которого железная Маделин тащит в одну сторону, Шарон с Шамиром в другую, а правые психопаты вообще грозят, если он послушает американцев, пристрелить, как Ицхака Рабина." Свой отказ нам с статусе беженцев члены комиссии оправдывали следующим (полный текст негативного отказа и анализ этого текста по-английски имеется в Интернет на страницах [http://www.total.net/~leog/ap.5.htm] и [http://www.total.net/~leog/appealX.htm]): 1. По их мнению, я - опасный для "моей страны" (если разобраться, Израиль совсем не моя страна!) клеветник и человек, который склонен к опасным преувеличениям.Утверждая это, комиссия не только грубо нарушила канадские и международные законы, хартию прав человека и положения по беженцам, но и элементарный здравый смысл: в задачу комиссий по беженцам совершенно не входит задача "осуждения" соискателя статуса; это не уголовный суд, а, тем более, не израильский политический суд. За всё время моей жизни в Израиле никто ни разу не подал на меня в суд ни за одну мою статью, хотя я написал десятки статей, публиковавшихся в ряде газет в Израиле и в других странах; такие характеристики, как клеветничество или склонность к преувеличениям, - прерогатива уголовного суда, но только в том случае, если имеется иск. 2. Мы не имели права на собственное мнение. Тем, что я и моя жена (мать) не "подчинялись" требованиям махровых патриотов и ультра-религиозных израильтян, мы сами провоцировали их преследования, а, значит, сами виноваты, а, значит, не имеем права на статус беженцев! Из этого выходит, что если от нас требовали, к примеру, строго соблюдать кашрут/суббботу, по три раза в день ходить в синагогу, отдать детей в ультра-религиозную школу, мы должны были подчиниться, и тогда бы ничего с нами не случилось! Если наше общение по-русски (а на каком ещё языке должны общаться люди, для которых русский - родной язык?!) вызывало негативную реакцию и инциденты, мы должны были забыть русский язык! Комментарии, как говорится, излишни! 3. Люди из бывшего Союза - иммигранты в Израиль - являются собственностью государства Израиль, так как Израиль их "купил", оплатив дорогу, предоставив бесплатное медицинское обслуживание, большую денежную помощь, мебель и вещи, а потому не имеют вообще права просить статус беженцев. Чтобы быть объективным, добавлю, что слов "собственность" и "купил" в тексте негативного ответа нет. Но как иначе пересказать параграф, где сказано, что бывшие граждане Союза, иммигрировавшие в Израиль, вообще не имеют права на статус беженцев в Канаде потому, что за их прибытие и обустройство заплачены деньги?! Я уже не говорю о том, что весь этот параграф - наглая ложь. Никакого бесплатного медицинского обслуживания государство Израиль на момент нашего прибытия туда не предоставляло, никакой мебели или вещей не давало. На фоне 12-17-ти миллиардов долларов помощи от международного сообщества (значительную часть которой Израиль получает, так как утверждает, что эта помощь нужна "для иммигрантов") в год 3-5 тысяч долларов, которые государство Израиль вынуждено было тратить на семью иммигрантов для предотвращения массового голода, болезней и беспорядков, - просто издевательская сумма. Кроме того, эта сумма не давалось безвозмездно! Никто не мог выехать из страны до тех пор, пока эта сумма не списывалась или не возвращалась банку "Идуд"! Люди были нужны Израилю только для получения "на них" астрономических денежных сумм из-за границы, а, когда денежки получены, от этих людей старались избавиться, сделать условия их жизни невыносимыми, заставить покончить с собой, выехать за пределы страны, но только не в качестве беженцев в страны Запада. А те мизерные суммы, которые были потрачены на их обустройство (не из государственного бюджета, конечно, и даже не из неправдоподобно гигантской заграничной помощи, а из специального "налога на иммигрантов", при помощи которого разжигается ненависть к этим иммигрантам), старались возвратить умноженными в несколько раз чудовищной эксплуатацией, использованием полурабского-полупринудительного труда "русских" иммигрантов, а также при помощи искусственных манипуляций с ценами на квартиры. Дело в том, что земля в Израиле - исключительно собственность государства. Кроме того, государство имеет возможность манипулировать акциями предприятий, выпускающих стройматериалы, налогами на строительство, и т.д. Доведя квартирные цены до просто неправдоподобного уровня, правительство государства Израиль тем самым перераспределяло даже ту мизерную помощь, что предоставлялась иммигрантам, перекладывая её из карманов квартиросъёмщиков- русских иммигрантов - в карманы квартировладельцев - израильтян. Напомним, что в Израиле нет больших домов на сдачу квартир; тот, кто сдаёт жильё внаём - это частный владелец частной единицы жилья - всегда квартиры. Если неказистая двухкомнатная квартира в "картонном" неприглядном доме, зимой при плюс 10 снаружи становящегося холодильником, а летом - раскалённой сковородкой, в каком-нибудь трущобном районе Южного Тель-Авива, страшнее которого, наверное, не бывает ничего на свете (спросите тех, кто бывал в Южном Тель-Авиве, между Тель-Авивом и Яффо), стоит в два раза дороже, чем дом в благоустроенном, эксклюзивном, шикарном Монреале, это о чём-то говорит! Задача комиссии по беженцам - это разобраться, подвергался ли человек (семья) преследованиям. Вопросы, которые были подняты в негативном ответе монреальской (заседание проходило в Монреале, но все члены комиссии были из Торонто или имели отношение к Торонто) комиссии по нашему делу, не имели никакого отношения к определению, подходим ли мы под критерии статуса беженцев; это была чистой воды про-израильская пропаганда и высказывание каких-то феодальных, антидемократических постулатов. Как заседания комиссии по нашему делу, так и её негативный ответ точь в точь напоминали открытые политические процессы над диссидентами советской эпохи, только были ещё циничнее, ещё откровеннее нарушали права человека. Кто-то хотел открыто показать, что настоящая цель этих заседаний, этого ответа - покарать, наказать меня за мою критику нарушений прав человека в Израиле, за мой "бунт" против идеологического террора в Израиле, за то, что я считаю, что имею право на собственное мнение. Мы были не единственными, кто получал невероятные по наглости, издевательски-провокационные негативные ответы, целью которых было морально уничтожить человека, семью, показать людям, что они полностью бесправны, шокировать утверждениями типа тех, что они не имеют права на собственное мнение, на жизнь, и тому подобное. Собрав ряд магнитофонных записей заседаний и письменных ответов комиссий типа "нашей", я обнаружил, что эти комиссии последовательно и целенаправленно отвергают все права человека, определённые знаменитой Хартией Прав. Подобные ответы получила семья Метельницких, о которой я упоминал выше, Саша Орловский (его статья в Интернет - на странице [http://www.total.net/~leog/orel.htm]), Игорь Вагун с семьёй, супруги Буяновские (страница в Интернет [http://www.total.net/~leog/galina.htm]), супруги Л., семья Александра и Нины К., и так далее. А.Р., Виталия Катасонова и многих других вообще взялись депортировать до слушания по их беженским делам, хотя такие слушания уже были назначены. Ряд беженцев просто довели до самоубийства. Я думаю, что настала пора привести некоторые из таких историй. Лев Гунин (КОНЕЦ СИОНИЗМА В РОССИИ ... И ДЕМОКРАТИИ В КАНАДЕ) (Лев Гунин. Конец сионизма в России ... и демократии в Канаде. Второй отрывок) ИСТОРИИ ... ИСТОРИИ ... Савелий Кашницкий был, пожалуй, самым талантливым русским журналистом в Израиле и период с 1990-го по 1994-й год. Его статьи отличались фотографической точностью, профессионализмом, ответственностью, нетривиальным подходом и высокой требовательностью к журналистской этике. Я был с ним заочно знаком ещё в Израиле, а тут, в Монреале, мы довольно интенсивно общались. Я знал его историю, знал о подлинности его мытарств в Израиле, знал, какие кошмарики он там прошёл, помнил, как однажды врач-израильтянин отказался оказать помощь его чуть ли не умиравшему ребёнку только потому, что Савелий не знал каких-то там правил больничной кассы, и тому (язык не поворачивается сказать) "врачу" показалось, что Кашницкие их нарушили. Так вот. Иммиграционные власти сделали такой ход, что семья Кашницких вынуждена была покинуть Канаду ещё до их беженского слушания, конечно, не в Израиль, а в Россию, в Москву, где Савелий сейчас - журналист одной из ведущих газет. Хорошо, что у них был запасной вариант. А что делать, к примеру, нам? Ведь нам некуда ехать! Семья Метельницких, о которой я писал в предыдущей главе, тоже покинула Израиль не по экономическим причинам. У каждого из них были там разные неприятные истории, которые вписываются в рамки одного понятия: преследования. Но главное, что их сына, вопреки закону, собирались призвать в действующую армейскую часть, незаконно поместили в военную тюрьму и там сделали инвалидом. До какой степени произвол израильских властей просто бьёт все рекорды, видно по тому, что парня, которого на наших глазах сразу забрали в военную тюрьму, никогда не одевшего военной формы, представили солдатом, приписанным к определённой части, и объявили дезертиром, сбежавшим из этой части! Несмотря на полною документацию по истории Валерия Метельницкого, их просьба о статусе также была отклонена на основании таких же, как и у нас, абсурдных и наглых предлогов... Сашу Орловского я наглядно знал ещё в Минске. Он был похож на кавалериста рубежа веков, человека из прошлого века. Но впечатление было обманчивым: он являлся одним из первых и лучших компьютерщиков Беларуси, преподавал в Политехническом институте, был награждён международными дипломами. В Израиле я встретил его в штаб-квартире партии "РАЦ", где я тогда беседовал с будущим израильским министром Ёси Саридом. Он был всё таким же романтиком и всё ещё верил, что можно переделать мир. Он одним из первых понял, что государство Израиль существует на самом деле только для раскошеливания богатых заграничных дядей и для отмывания грязных денег со всего мира, включая суммы, добытые вполне законным образом, но бегущие от налогов в своих странах. В одной из своих статей, опубликованной в газете "Спутник", редактором которой был мой хороший приятель, знакомый мне по московскому журналу "Советиш(шер) Геймланд", Вова Чернин, он писал об этом. (Свою прозу - её можно "открыть" со страницы [http://www.total.net/~mioara/lev.htm] в той же газете я опубликовать не успел, газету "Спутник" закрыли). Он также был одним из первых, кто понял, какие жестокие и беззаконные манипуляции проводит правительство государства Израиль с ценами на квартиры с целью раздавить русскоязычных иммигрантов. И он поднял тысячи людей на борьбу с этим государственным террором. Он основал движение "Ам Эхад", привлекая десятки, если не сотни тысяч последователей. Это была первая русская партия, по типу той, на волне которой пару лет спустя пришёл в правительство враг и предатель "русского" меньшинства А. Щаранский. На одной из тель-авивских площадей Саша организовал палаточный городок, где разместились тысячи людей, протестовавших против грабительских цен на квартиры. "Будем жить в палатках, но ваш беззастенчивый грабёж остановим, - решили они. Это был сильный удар по политике правительства, и в демократическом государстве он бы увенчался успехом. Но Израиль никогда не был демократической страной. Месяцев восемь власти терпели Орловского, а потом обрушились на палаточный городок, на членов движения, на близких помощников Орловского бульдозерами, полицией, собаками, травлей и арестами. Мы сравнивали события на тель-авивской площади с тем, что в своё время произошло на знаменитой пекинской площади. Орловского избили, изолировали, отправили в ссылку в Офаким - самую страшную израильскую дыру. Человек такого масштаба, Саша если не считал гарантированным статус беженца в Канаде, то, по крайней мере, надеялся найти тут работу и остаться в связи с его профессиональной ценностью. Но цинизм и ложь в современном мире превосходят самые наши пессимистические ожидания. И Саше Орловскому также, как всем другим, отказали в статусе беженца, хотя совершенно очевидно, что кому-кому, но ему возвращаться в Израиль ну никак нельзя: это просто смерть. Виталий К. один из моих самых близких друзей, тоже компьютерщик, программист, выпускник МФТИ, нанял иммиграционного адвоката Сильвию Левек. Сравнительно долго ему не прибывала дата слушания по его беженскому делу. По моему совету он пару раз ходил в комплекс Ги Фарро и справлялся о дате, но ему неизменно отвечали "ещё нет". Конечно, всё это должен делать адвокат, но наглость и произвол иммиграционных адвокатов по отношению к русским беженцам может поспорить разве что с наглостью и произволом иммиграционных чиновников. Виталий постоянно звонил своему адвокату, но там неизменно отвечали, что даты ещё нет, при этом отвечали раздражённо, что, мол, нечего звонить, мы сами сообщим, когда надо будет. Устраиваясь на работу ведущим программистом большой фирмы по производству компьютерных программ, Виталий снова пошёл в комплекс Ги Фарро, чтобы взять необходимую для устройства на работу справку о дате своего слушания. Ему выдали справку, в которой сообщалось, что дата слушания ему ещё не назначена. Это позже выяснилось, что к моменту выдачи этой справки иммиграционные власти уже провели в отсутствие Виталия слушание, утверждая, что Виталий, якобы, не явился, на котором Сильвия Левек обвиняла Виталия в непостоянстве, утверждала, что у неё имеются "неопровержимые" сведения о том, что Виталий, якобы, покинул Канаду, кричала, что таких, как он, надо депортировать, и комиссия вынесла ... отрицательное решение. Таким образом, произошло следующее: иммиграционные власти выписали Виталию К. письмо с датой слушания, которое, как я полагаю, они никуда не отправляли или отправили на заведомо ложный адрес, и которое Виталий не получил. Если бы адвокат Сильвия Левек не была в сговоре с иммиграцией, она, видя, что её клиент ей не звонит, не приходит (хотя дата его слушания на носу), могла бы просто поднять трубку и позвонить ему, могла даже сделать это не сама, а через переводчика Сашу. Более того, Виталий звонил в её кабинет накануне "слушания" - и ему ответили, как всегда, что даты ещё нет. Он звонил, если мне не изменяет память, даже тогда, когда фальшивое "слушание" уже имело место и говорил с самой адвокатшей, но та сказала, что даты ещё нет.. Есть десятки других людей, которых, так же, как Виталия, подставила Сильвия Левек! Такие "адвокаты", как она, или как адвокат еврейского происхождения Джеральд Постельник (этот саботирует дела беженцев из солидарности с государством Израиль), находятся в сговоре с Министерством иммиграции, вступая в конспиративные сделки с комиссиями по делам беженцев. В моём случае в сговор с комиссией вступила переводчица моего адвоката, г-на Мишеля Ле Брона, в случае Виталия - сама адвокат. Всё это - не что иное, как уголовная деятельность, то есть, нашу судьбу решают обыкновенные уголовники! Этих иммиграционных судей должен был судить уголовный суд по всей строгости законов, а они "судят" нас, ни в чём не повинных, беззащитных, мирных людей! (Как позже выяснилось, Сильвия Левек подала свою кандидатуру на должность иммиграционного судьи в то время, когда взялась "защищать" Виталия. Она не имела права браться за иммиграционные дела - потому, что на юридическом языке это называется "конфликт интересов"! Таким образом, она "подыгрывала" Министерству Иммиграции саботажем дел своих клиентов, чтобы получить место судьи! - примечание редакции для "ГУЛАГа Палестины"). Тяжба между Виталием К. и Сильвией Левек в иммиграционном ведомстве решилась очень просто: в её пользу, то есть, отказом заново открыть беженское дело Виталия, которое было закрыто так как он "покинул Канаду". И это не случайно: за её "подвиги" в пользу иммиграционных властей Сильвия была награждена должностью иммиграционного судьи - а это лакомый кусочек для всех, это престижное и с очень высокой зарплатой место. Как же могли иммиграционные чиновники вынести решение против своей будущей коллеги? Федеральный суд встал на сторону Виталия, но затем по закону дело снова передаётся в иммиграцию - и снова отказ. Так же, как мы, Виталий остался без копейки, то есть, без цента денег, всё отдав иммиграционным адвокатам. Так не цель ли это издевательств над нами: очистить нас до нитки и выкинуть потом из страны?! Я мог бы привести десятки других примеров. Семье Игоря Вагуна, супругам Буяновским, супругам и многим другим людям, в той или иной степени подвергшихся преследованиям в Израиле, отказали при помощи таких же грязных трюков и уловок, стараясь придать решениям вид законности. Но есть и другие примеры. Примеры предоставления статуса беженцев уголовникам, наркоманам, педофилам. В июне 1998 года газета "Торонто Сан" сообщала, что министр иммиграции Канады подписала разрешение на проживание в Канаде 400-стам уголовникам! Газета возмущалась тем, что люди, бегущие от преследований, не находят защиты в Канаде, а те, кому тут не место, легко получают статус. Тысячи людей - беженцев из Израиля - всё же получили статус беженцев в Канаде, только я сомневаюсь, был ли среди них хоть один человек, на самом деле подвергавшийся преследованиям в Израиле. С моей точки зрения, большинство, получивших тут статус - это бывшие израильские подпевалы, те, кто в Израиле говорил о самих себе в третьем лице: вот они, эти русские, грязнули и разгильдяи! Дело в том, что, сотрудничая с иммиграционными адвокатами, сталкиваясь с людьми, нуждавшимися в моей переводческой и консультативной помощи, я не встретил ни одной семьи из получивших статус беженцев, какая бы подвергалась серьёзным преследованиям. Вот несколько из таких историй. В. работала в Израиле на престижной и денежной работе. Безмерно наглая, бесцеремонная и беспринципная, она обладала огромной пробивной силой. Её аферистские наклонности помогали ей и в Канаде получать всё, что она хотела, в обход тех, кому это на самом деле полагалось. Она жестоко избивала своих троих детей, да так, что на их спинах на всю жизнь остались рубцы. Жизнь в Израиле она вспоминала с огромной теплотой, говорила, что только там она нашла "таких же, как она сама", там встречала понимание, там она "действительно жила"! По происхождению она русская. Муж её, еврей, находился в её в полном подчинении. Забитый, неуверенный в себе, он - так же, как и дети - терпел побои. Он говорил, что ему всё равно, где жить, говорил. что в Израиле ему помогали богатые родственники, что приезд в Канаду был инициативой жены. На слушании по своему беженскому делу В. покрикивала на судей, показала рубцы, оставшиеся от нанесённых ей самой побоев на спинах детей, выдавая их за побои израильтян... В то же время она десятки раз попадала в логические ловушки, и каждому было понятно, что она никакая не беженка. Им дали статус беженцев. Через месяца три-четыре она умышленно стала избивать мужа посерьёзней, спровоцировав его на защиту, и вот тогда заявила на него в полицию. Такой артистке, как она, не составляло большого труда убедить полицию в том, что именно она - жертва. Её тихого мужа депортировали отсюда с криминальной записью, а она, забрав все его деньги и машину, зажила! З., приехав в Монреаль с ребёнком и с мужем как беженка из Израиля, сразу же побежала в Джияс, центральную еврейскую организацию. Там она очень скоро стала "своей", стала выступать с лекциями, бичующими "русскоязычных предателей", которым Израиль "помог", которых "обласкал", а они прибывают в Канаду в качестве беженцев "лить помои" на прекрасное сионистское государство... Она тоже получила положительный ответ комиссии по беженцам. Или другой случай. Л. была известна во всём Южном Тель Авиве и в Яффо как одна из самых весёлых сотрудниц массажных кабинетов. Жила с одним мужчиной, со вторым, с третьим... Выпивала, сквернословила... Одним словом, - представительница древнейшей профессии. Бросив очередного мужа, оставив ребёнка в Израиле у чужих людей, она отправилась с новым любовником на поиски счастья в Канаду - и с ходу получила статус беженца. Никакими театральными способностями, как В., она не обладала, она была проста, как ... Её история изобиловала провалами, противоречиями и двойным смыслом. Так неужели члены комиссии не видели, кто перед ними? Неужели не понимали, что, если ей не боязно было бросить ребёнка в Израиле, значит, и она сама из тех немногочисленных русских, кому в Израиле было хорошо? Где же тут логика? Говорят, есть логика. Говорят, комиссия по правам человека ООН, гос. департамент США и другие организации судят о ситуации с правами человека в той или иной стране по беженским историям тех, кто получил "добро". Если эти истории откровенно придуманы, значит, Израиль - хорошая страна, а в Канаду приезжают просто русские мудаки, захотевшие канадской жизни. Чем более противоречивые истории людей, получивших статус беженцев, тем лучше для Израиля. А предоставить статус беженцев таким, как я, как Савелий Кашницкий, как Саша Орловский, как тысячи других, подвергавшихся в Израиле преследованиям, - это значит признать, что "еврейское государство" преследует людей, дискриминирует их, это значит обратить всеобщее внимание на то, что это государство ставит в паспортах отметку о национальности и стране происхождения, что равносильно волчьему билету, не допускает свободы слова, подавляет инакомыслие. Поэтому порядочные, мирные, тихие, люди, прекрасные профессионалы, крепкие семьи с детьми - не получают статуса, хотя на самом деле, с одной стороны, подвергались преследованиям, с другой - могут способствовать процветанию канадского общества, а ничтожества с наклонностями уголовников проходят на "ура". Их считают потенциальными хорошими гражданами, а нас - бунтовщиками, нас надо наказать за наши протесты в Израиле. Такие люди, как мы, почти все работают, а такие, как они, сидят на социальном пособии и работают подпольно. Но не мы, а они "заслуживают" статуса! История показала, что, когда такая иммигрантская страна, как Канада, начинает расправу с иммигрантской интеллигенцией, прибывающей из других стран, предпочитая интеллигенции люмпенов всех мастей, это заканчивается в итоге репрессиями против своего же народа. И они не замедлили начаться... МИНИСТР После колоритного Серджо Марки, итальянца по происхождению, предыдущего министра иммиграции (по 1994-го год), Люсьен Робияр произвела серое и безликое впечатление. Но уже тогда, в начальном периоде её воцарения в Оттаве, я заметил зло блестевшие из-под бровей её маленькие глазки и сказал: от этого министра мы ещё натерпимся! И был прав! Из её дальнейших выступлений проступил образ жестокой, безжалостной карьеристки, которой чуждо всё человеческое, для которой важны только "дела нацистской партии и благополучие Рейха": так она похожа на отъявленную эсэсовку из фильмов про войну и - в свою очередь - на типичных израильтян, которых, как я уже писал выше, отличают манеры нацистов. Сотрудничая с очень интересным человеком, госпожой Мечиславой Пясковской, иммиграционным советником, я написал вместе с ней статью о Люсьен Робияр, весь текст которой привожу тут. Называлась статья "Хаос". Она была написана от имени г-жи Пясковской. С 1987 года правительство государства Израиль начало интенсивные дипломатические шаги для того, чтобы убедить другие страны прекратить приём иммигрантов из СССР. Израиль получил определённые гарантии, что, начиная с этого времени, европейские страны и - главным образом - США закроют свои границы перед ними. Тем, кто интересуется историей израильских дипломатических усилий по "закрытию" Запада для русскоязычных иммигрантов, советуем прочитать статьи журналистов Савелия Кашницкого, Инны Стессель, Льва Авенайса, и др., книги Григория Свирского и Эфраима Сивеллы. С 1960-х годов это был второй по значению пик подобной активности израильской дипломатии. Благодаря еврейским лобби и ряду других факторов израильтяне добились своего, и уже в 1997-98 годах для тех, кто выезжал по израильским визам (а по каким ещё было возможно выезжать из СССР!?), стало почти невозможно уклониться от маршрута в Израиль, а с 1989 года получателей израильских виз стали везти в Израиль под охраной израильских сил безопасности и автоматчиков: чтоб не сбежали! Таким образом, как пишет активист правозащитного движения Александр Орловский, более полумиллиона людей были фактически насильно ввезены в государство Израиль. Имели место и случаи подлинного похищения людей по договорённости с бывшими советскими властями: некоторых диссидентов принудительно депортировали в Израиль, а израильтяне хватали их в третьих странах и насильно доставляли в свою страну. Прибывшие в Израиль фактически вынужденно, подвергающиеся преследованиям и издевательствам, русскоязычные люди начали в массовом порядке (по некоторым данным, до 70 тыс. в год) покидать Израиль. Перепуганные невиданным размахом этого бегства, израильские власти начали новую лихорадочную кампанию: с целью убедить демократические страны остановить этих беженцев, не принимать их. Только Канаде Израиль выразил два официальных дипломатических протеста по поводу приёма на рассмотрение просьб об убежище прибывающих из Израиля людей... Трагично, что страны Запада вняли израильским протестам - и наглухо захлопнули двери перед "русскими" из Израиля. Более того, именно с того самого момента начались серьёзные нарушения международных норм передвижения людей, таможенных норм, визовых правил и норм пересечения границ. Некоторых моих клиентов задерживали в транзитных пунктах, таких, как Амстердам или Афины, и учиняли допрос с пристрастием, выясняя, зачем эти люди едут в Канаду, не собираются ли они просить статус беженцев в Канаде, и т.п. Допрашивающие заявляли, что Израиль - демократическая страна, и оттуда не может быть беженцев. Они требовали, чтобы мои клиенты отказались продолжить путь в Канаду. Они называли себя "представителями Канады", но никаких удостоверений не предъявляли и не выглядели как "представителя Канады", а, скорее, поведением и манерами напоминали израильтян. Израильское консульство в Канаде именно потому и ведёт себя с такой вызывающей наглостью, попирая самые незыблемые основы международного права, что у него есть "свои" защитники в местном иммиграционном ведомстве и что тут относятся крайне терпимо к его грубым выходкам. Пережить буквально шок мне пришлось всвязи с отказом этого консульства продлить паспорт одной из моих клиенток. Ей отказали в самой грубой форме и мотивировали отказ тем, что она попросила - и получила - статус беженца в Канаде. Даже в условиях коммунистического режима, при котором мне пришлось долго жить, это было невероятно! Ещё более нагло ведёт себя это консульство с теми, кто ещё не удостоился статуса беженца и, возможно, никогда не удостоится. С ними ведут себя так, как будто это не происходит в помещении консульства, находящегося в Канаде, а имеет место где-нибудь на базаре в Тель-Авиве. Работники израильского консульства в грубой форме требуют у тех, кто обращается за продлением паспорта или за справкой об отсутствии криминальной записи, конфиденциальных документов иммиграции Канады и иммиграции Квебека, содержание которых не подлежит разглашению, и копии которых они оставляют у себя. Что является не только попранием основных прав человека, международных правил и норм, но и грубым вмешательством во внутренние дела суверенного государства, каковым является Канада по отношению к государству Израиль. (Все знают, что любой человек, даже турист, а особенно проситель статуса беженца, находится под охраной законодательства Канады - и посягательство на содержание его иммиграционного файла является таким же преступлением против Канады, как, например, шпионаж). Более того, когда я попросила у сотрудников консульства информацию о правилах альтернативной службы в израильской армии, мне было отказано (даже польское консульство коммунистических времён давало такие справки). Более того, у меня потребовали имена и номера паспортов моих клиентов! Я ответила, что воспринимаю это как плохую шутку, и что на такую тему моё чувство юмора не срабатывает. В израильском консульстве тем, кому, всё же, продляют паспорт, на одной из страниц ставят штамп: "просил статус беженца в Канаде"! Уже одно только это должно было убедить канадские власти предоставлять статус беженца всем русскоязычным из Израиля! Почему этого не происходит, можно понять из интервью Министра Иммиграции Канады, госпожи Люсьен Робияр, которое брал у неё корреспондент телевидения (host) Монреаль АМ господин Лесли Робертс (18 декабря 1997 г.). В этом интервью г-жа Робияр признала, что жила 3 года в киббуце (колхозе, коммуне), в Израиле. Для справки мы должны напомнить нашим читателям, что в киббуцах живут иностранцы-добровольцы, которых принимают там в рамках ориентации на сионистскую идеологию и фанатичную преданность государству Израиль. Г-жа Робияр с гордостью заявила, что она была принята в киббуце "как своя", что бывает не всегда и не со всеми. Она говорила это так, как если бы прошла экзамен на лояльность и совместимость с атмосферой киббуца. А киббуц, как известно, институция, которая ещё почище колхоза советских времён! Г-жа Робияр также "призналась", что по возвращению в Канаду, в Монреаль, она почувствовала себя как бы не на своём месте и не в своей стране: так всё было "не по-израильски", атмосфера ей показалась такой "холодной", "отчуждённой", недружественной. Монреаль, с его билдингами, в которых люди не здоровались с ней и смотрели на неё, как на ... (сами знаете), когда она всем вокруг говорила "здравствуйте", был для неё невыносим! (К сведению читателей, транскрипт этого интервью Вы можете заказать на телестанции..). Как бы ни "проигрывал" урбанизированный мир больших городов Канады по сравнению с израильским киббуцем (как это кажется Министру Иммиграции суверенной страны!!!), он существует, при этом в корне отличаясь от ограниченного мирка Израиля. Наверняка те, кто видел это интервью, должны были подумать о том, что крайне неадекватная реакция Канады на самоуверенно-агрессивное и не совместимое со статусом дипломатического представительства отношение израильского консульства к случайным "держателям" израильских паспортов могут объясняться подгонкой норм канадской демократии под нормы израильского киббуца (или - в переносном смысле - тем, что, по меньшей мере, одно из главных ведомств Канады "управляется" из киббуца). Это же объясняет атмосферу в канадских иммиграционных комиссиях. Как писала монреальская "THE GAZETTE", г-жа Люсьен Робияр твёрдо поддерживает тех, кто называет беженцев из Израиля "phony refugees" (фальшивыми беженцами). Разве это не прямое указание Министра комиссиям быть попристрастнее? Но несправедливые и бесчеловечные решения по делам беженцев из Израиля выносятся не только в результате давления на комиссии извне, но и в результате того, что членами этих комиссий назначаются люди, изначально связанные с Израилем и относящиеся к "русским" беженцам так, как если бы это было само правительство Израиля. Например, г-н Жак Ла Салль, бывший муж г-жи Робияр, приятельские отношения с которым последняя сохранила. Он - как пишет монреальская газета "La Presse", - бессменный председатель так называемого информационного центра Израиль-Канада, по-видимому, теневой структуры израильского правительства. Его бывшая жена, г-жа Робияр, неизменно продляет его мандат комиссара, несмотря на то, что это делалось в нарушение некоторых правил и норм, не говоря уже о том, что даже Федеральный суд (согласно той же статье в "La Presse") обвинил его в пристрастности к беженцам из Израиля. Другие комиссары, такие, как г-жа Барбара Бергер, польская еврейка, или г-н Дорион, также известны своим крайне пристрастным отношением к беженцам из Израиля. Не только на уровне комиссаров, но и на уровне иммиграционных офицеров поставлены "свои люди". Например, г-жа Юдит Малка, ещё один член иммиграционных комиссий еврейского происхождения. Её поведение на иммиграционных слушаниях и решения коммиссий с её участием - возмутительное издевательство над правами человека. Её изощрённо-садистские издевательства над несчастными людьми можно смело приравнять к психологическим пыткам. Во всех этих случаях имеет место явление, которое на юридическом языке называется "конфликт интересов". Это явление должно быть немедленно пресечено там, где есть хотя бы какая-то законность. Так как Канада в целом - одно из последних государств, где законность пока ещё соблюдается, получается не иначе, как если бы иммиграционные слушания по делам беженцев из Израиля были исключены из-под действия канадской законности. Я хочу напомнить нашим читателям, что просители статуса или их защитники имеют право дать отвод членам комиссий, которых возможно подозревать в пристрастности (из-за их национальности, например). Я хорошо помню, какой вой поднимали средства массовой информации Запада, когда коммунистические режимы не позволяли жене - советской гражданке - выехать к мужу-иностранцу, с которым она только-только расписалась (или наоборот)! Страны Запада кричали тогда о свободе выбора места жительства, о разделении семей... Как же прекрасно они сами занимаются теперь разделением многолетних (!!!) семей, депортируя жену отдельно от мужа, мужа отдельно от жены, разделяя детей - и отца, мать - и дочь! Мне известно несколько таких случаев и у нас, в Монреале, а сколько не известно?! Какой жестокостью должны обладать иммиграционные чиновники, занимаясь такими вещами! Пренебрежение правами человека, разрушение гуманитарных программ привели к катастрофе всемирного масштаба. В мире сейчас около 30-ти миллионов беженцев (целую страну можно населить ими). Это жертвы не каких-нибудь отдельных государств, а всей системы современной политики. Отказ в приёме беженцев либо ужесточение норм приёма, несправедливые решения по делам беженцев вдохновляют такие страны, как Израиль, на ещё более широкие нарушения прав человека, что заставляет новые миллионы людей, жизнь которых превращается в ад, покидать страны, где они до того жили. Всё это мне напоминает ситуацию перед второй мировой войной, когда такое же отсутствие принципов, гуманизма и норм сделало возможным укрепление гитлеровского и сталинского режимов. Я помню, как тогда ни одна страна не принимала беглецов из гитлеровской Германии! Не давая не только убежища, но даже транзитного проезда! Именно поэтому мне ещё больнее видеть, как работники посольства США отказывают в визах тем людям из Израиля, которые просили статус беженца в Канаде: даже на иммиграционное интервью! Этим нарушаются такие нормы консульских функций, какие считались незыблемыми десятилетия! Зачем тогда ещё существуют на бумаге международные соглашения, зачем тогда правила выезда на интервью, если выехать невозможно? Разве это не дикое насмехательство над правами человека? Даже письма с объяснением того, что выезжающий на интервью человек не только имеет намерений, но практически не может остаться в США, не имеют никакой силы... Так же, как алкоголизм развивается незаметно, начинаясь порой с одной рюмки перед едой, так же эмпирия, распад, может начаться с попустительства одному государству - государству Израиль. Начавшись с нарушений прав человека по отношению к русскоязычным беженцам из Израиля, хаос может мало-помалу захватить широкие сферы международных отношений, прав человека, общественных норм и социальной политики, приведя к предвоенной ситуации. Только вот алкоголика могут на каком-то этапе остановить близкие, друзья, врачи, но кто остановит политиков?! Эта статья, написанная в начале 1997 года, правильно предсказывала драматическое разрушение того мира, каким он был ещё совсем недавно, и, хотя войны нет, этот мир напоминает войну. Даже природа отвечает на усиление жестокости и вражды в человеческом обществе землетрясениями, цунами, наводнениями, извержениями вулканов, лесными пожарами. Изменив моральные нормы и социальные приоритеты в своих обществах, создав своим поощрением наиболее бесчеловечных режимов около 30 миллионов беженцев в мире и захлопнув перед ними двери своих стран, допуская всё более и более жестокую эксплуатацию своих простых людей за всё более и более низкую оплату, уничтожая средний класс, делая жизнь наиболее талантливых и честных людей, наиболее творческих личностей бесперспективной, а подонков и ничтожеств - наиболее приспособленными к современной жизни, богатая элита стран Запада начала эпоху политики, которая была названа мной в одной из моих статей на английском языке "глобализацией". Этот термин вслед за мной подхватил мой знакомый, известный политический деятель и правозащитник Квебека, г-н Дермод Траве, потом ещё несколько человек, и так он распространился по всему миру. Во второй половине этой работы, то есть "...И ДЕМОКРАТИИ В КАНАДЕ", я более подробно коснусь "глобализации". Я считаю, что одним из первых политиков, создавших дух "возвращения назад, к феодализму", поощрявших отмену атмосферы, связанной с демократией, была Маргарет Тэтчер. Объединённое Королевство было первой страной, применившей новые принципы разрушения гуманитарных понятий и норм, первым захлопнуло двери перед беженцами. Именно в Англии рабочие люди стали рассматриваться не как живые существа, а как некое орудие, именно там вызрели идеологические основы неолиберализма, наиболее опасного политического течения современности. Сейчас дегуманизация обществ полным ходом идём в Европе, в США и в Канаде... Канада - страна "на отшибе", почти как Австралия. Она "последняя", крайняя, поэтому все мировые тенденции сюда доходят чуть позже. Она ориентируется на своего "старшего брата", на США, как попугай, копируя всё, что там делается. Потому и волна дегуманизации, пройдя большой путь до Канады, разогнавшись как следует, и ударила по этой стране сильнее, чем по другим странам. В Интернет более полно материалы о преследовании русскоязычных в Израиле и о несправедливых решениях беженских комиссий по делам наиболее преследовавшихся людей можно более полно прочитать (на английском языке) на страницах [http://www.total.net/~leog/index2.htm], [http://www.total.net/~leog/humanrights.htm]. ЧАСТЬ ВТОРАЯ - "... И ДЕМОКРАТИИ В КАНАДЕ" В начале 1996-го года я написал статью о геополитической ситуации. Основной смысл этой статьи сводился к тому, что с конца 1980-х годов ситуация с правами человека, со свободами и экономическим положением низких социальных слоёв неуклонно ухудшается. Я связал это с поддержкой странами северного полушария наиболее жестоких режимов на Юге, с увеличением участия западных бизнесменов в финансовых вложениях в такие страны, с бегством капиталов из стран Запада на Восток. Я утверждал в своей статье, что в странах Азии практикуется полупринудительный, низкооплачиваемый труд, связанный с широкими нарушениями прав человека, в том числе позорный труд детей. А рабский труд, доказывал я, никогда не был производительным. И я предсказывал, что, несмотря на западные вливания, азиатский финансовый рынок уже очень скоро начнёт лихорадить (как видим, я был тогда прав). Развращённые вовлечённостью в круговорот жестокости и особых отношений, связанных с трудом во многих странах Азии, западные бизнесмены уже не смогут мириться со сравнительно высокой защищённостью и правами своих работников в их собственных странах. Начнётся всеобщая антидемократическая революция. Дестабилизирующее влияние Азии проникнет во все поры западных обществ. Но разлагающее влияние на страны Запада исходит не только из Азии. Израильские идеологи, глобализирующие свои надуманные схемы и гипертрофирующие свои возможности, тем не менее, с помощью еврейских лобби тоже хотят переделать страны Запада "на израильский лад". Процесс отмены социальных программ, падения реальной минимальной заработной платы, ухудшения ситуации с правами человека, наступления на демократические свободы, увеличения разрыва между богатыми и бедными я назвал глобализацией. Часть этой статьи можно увидеть в Интернете на английском языке на странице [http://www.total.net/~leog/humanfreedom.htm]. С моей лёгкой руки этот термин получил широкую известность. Один молодой депутат канадского парламента от Квебека даже унёс своё парламентское кресло и заявил, что не вернёт его до тех пор, пока вопрос о глобализации не будет поставлен на обсуждение. Теорию о необходимости существования множественности культур и о двухфазовом (по типу двухцилиндрового двигателя внутреннего сгорания) движении цивилизации я развивал ещё с девятого класса. Так же, как большинство людей моего круга, я считал советскую систему порочной, а её упразднение - благом. Но, в отличие от других, я видел место европейского Советского Союза - России и европейских республик - в геополитическом разделении среди стран так называемого Запада, а не выделял в особую "советскую" зону. В том же геополитическом плане я предвидел усиление Китая, Турции, Ирана, Южной Кореи и - возможно, Индии с Пакистаном за счёт экономической рецессии, социальной нестабильности и замедления общего развития в странах Запада. Предвидя кризис экономики и культуры западных обществ, я, тем не менее, не высказывал паневропейско - националистических мыслей; наоборот, я призывал смириться с возможной будущей гегемонией восточных стран. НО - если Запад падёт до того, как начнётся его естественное разложение, и - с другой стороны - если Восток получит бразды превосходства до того, как будет к ним готов, в мире произойдут колоссальные трагические перемены, и не исключено, что это окончится Мировой Катастрофой. Поэтому я в то время видел назначение моих теорий в том, чтобы убедить политиков (а я был тогда ещё наивен, полагая, что политиками движет свободная воля, а не фатальный круг принуждающих обстоятельств) бороться с тенденциями жестокости, анти - гуманизма, противоестественных культурных влияний как привнесённых с Юга и ведущих к дезинтеграции и трагическим последствиям... Так же, как тандем гитлеризм - сталинизм в 1930-х - 40-х, две Мировые войны, рецессия 20-х годов не были следствием политического развития какой-то одной страны, а явились суммированным результатом всей мировой политики, то есть, глобальных процессов, глобализации, так и теперь падение уровня жизни и общее ухудшение политической обстановки в каждой отдельной стране являются часть глобального процесса, идущего параллельно во всех странах. В начале 1970-х мало кто это понимал, теперь это стало очевидным. Монреальская газета "Le Devoir" ("Ле Девуар") от 1-го августа 1998 года пишет (статья журналистки Marie - Claude Ducas) о XIV Всемирном Конгрессе социологов, состоявшемся недавно в Монреале. Его главная тема, по мнению газеты, - "глобализация". В Конгрессе участвовали 4500 социологов, было сделано 3000 докладов. Alberto Martinelli, президент программы Конгресса, назвал глобализацию главной проблемой современности. Но его понимание глобализации отличается от того, какое придаю этому термину я. По его мнению, глобализация - это прежде всего засилье английского языка, стандартизация мышления, нивелирование культур. Второй главной проблемой им названа иммиграция (имеется в виду ещё и проблема беженцев). С этим я вполне согласен. В той же газете, в статье Caroline Monpetite, глобализация тоже названа одной из главных проблем, затронутых Конгрессом. Негативные эффекты глобализации, по мнению автора - прежде всего обесчеловечивание современного мира, дегуманизация его моральных ценностей. Глобализация, подчёркивает автор статьи - это новая форма рабства, это беспредельная гегемония одной узкой группки людей над всеми остальными. Michele Venne (Le Devoir) пишет о своих, канадских, глобализаторах. Автор считает, что несправедливая социальная политика Оттавы стала нормой при теперешнем правительстве. Английская пресса Монреаля вторит французской в своей оценке современной ситуации в мире как кризисной и ведущей к возможной катастрофе. Не говоря об этом прямо, газета "Mirror" показывает возможное разрешение продажи донорских органов как один из вариантов конца Человечества. Газета неоднократно публиковала статьи с крайне негативным отношением к последствиям такого шага. Вопрос о продаже донорских органов - это та, сделавшаяся в нашу эпоху почти прозрачной, грань между всем прежним человеческим миром - и сюрреалистическим анти-миром, миром кошмаров, к которому кто-то нас усиленно хочет подготовить серией определённо - направленных фантастических фильмов. Главный вопрос в споре о разрешении продажи донорских органов - это не вопрос философии или морали (в обществе, где такое разрешение - реальность, больше нет никакой морали, так как оно стоит за гранью морали как таковой). Это вопрос, кому и почему это нужно. Блестяще справившись в многочисленных статьях на эту тему с доказательством того, что для продающего акт продажи органа не может быть добровольным, газета показывает, кому это надо: тем из богатых людей, какие бедных не считают человеческими существами, а приравнивают их к животным. У коровы, рассуждают они, мы берём молоко, у курицы - яйца, у бедного человека - тоже ... э-э ... донорские органы. Моральная, этическая сторона этого дела богатых вообще не интересует. Это ли не показатель того, в какую страшную эпоху мы живём! Cказав "А", надо сказать и "Б". Если узаконят продажу так называемых парных органов (почек, например), где гарантия, что следующая очередь не будет за "непарными", например, за сердцем. Так оно и будет: сегодня почки, завтра - сердце! Послезавтра узаконят "целевое" назначение продаваемого донорского органа, например, господину Круелу, лично, что спровоцирует мафию на рэкет натурой: "гони глаз нашему крёстному отцу, иначе худо будет!" А после-послезавтра прямо на улице мафия будет хватать людей и на глазах у всех убивать и "разбирать" их на донорские органы! Ведь ни один человек добровольно не пожертвует своим органом. Один умирает с голоду, ему нужны деньги на еду. Другому нужны наркотики, третьему - алкоголь. А когда средний возраст богачей в определённом географическом районе увеличится, среди них будет больше пожилых, подверженных болезням, людей, они договорятся между собой так: ну-ка, сведём зарплату всем нашим малоимущим на "нет", поморим их голодом, тогда они отдадут нам и свои яички!" Ну-ка, представим себе девиз: "Вы нам - почки, зубы и глаза, мы вам - кусок хлеба!" Вот о таком капиталистическом мире "равных возможностей" мечтают сегодняшние богачи! В этот страшный мир вводит нас интервью (газета "Mirror", 23 июля 1998 года) с главным идеологом идеи о продаже донорских органов г-жой Janet Radcliffe - Richards, британской активисткой движения за права богатых. Кстати, мы снова видим, что именно Великобритания возглавляет это своеобразное шествие в бездну, к новому феодализму, к кошмарному будущему. Видимо, со времён Черчиля, самого видного коллаборациониста со злом, эта страна решила лидировать в цинизме, надеясь, что британский порядок предотвратит крайние формы. Монреальский журналист умело спровоцировал эту агрессивную женщину на откровения, от которых волосы встают дыбом. Поразительна её ненависть к малоимущим людям, которых, впрочем, она вообще не считает за людей ("для бедных парные органы - вторая почка, второй глаз, и т.д. - недопустимая роскошь, - прямо говорит она). Если именно эта женщина выражает ментальность тех, кто нас сейчас ведёт "к светлому будущему", то можно себе представить, к какому будущему мы придём. Кое-какое представление об этом светлом будущем можно получить из высказываний двух небезызвестных личностей: бывшего гос. секретаря США Генри Киссинджера (во время его выступления на симпозиуме в Монреале) и Конрада Блэка, гражданина Канады и США, который, согласно общему мнению, скупил всю мировую прессу. Кстати, оба они, по моим данным (да простят меня читатели, если я ошибаюсь) - еврейского происхождения. Так вот, Киссинджер высказал следующие глубокомысленные идеи. Страны Азии - пример образцовых трудовых отношений. Эти отношения - отношения хозяина и вещи. Захотел - взял вещь, захотел - выбросил, захотел - поэксплуатировал, захотел - сломал. Вот как просто. А у нас, видите ли, в Европе и Америке, какие-то сентиментальные мыслишки мешают экономическому расцвету. Слишком большие зарплаты у рабочих, слишком высокая трудовая защищённость. Надо отменить - вот и решение всех проблем. В интервью Двенадцатому каналу (телеканал CTV) Конрад Блэк высказал ещё более глубокомысленные мысли. Он великодушно поделился своими философскими наблюдениями за натурой малоимущих людей. Он доверительно рассказал, что малоимущие ленивы, жадны, склонны к обману, они проходимцы и тупицы. То есть, имущественное положение ничего общего не имеет с кошельком. Оно имеет отношение к врождённым качествам. Одни, такие, как Конрад Блэк, от рождения умные, честные, порядочные и трудолюбивые парни, а другие - ленивые, жадные, тупые и безынициативные. Оттого-то у одних полные кошельки миллиардов, а у других нету ... самого кошелька. "Ну вы подумайте, - говорит Конрад Блэк, - бедные просто пьют кровь из богатых! Они ненасытны! Давай им и давай!" Конечно, это высказывание справедливо. Гениальный Блэк не жалеет себя ради ... себя и своих миллиардов. А какой-то там наборщик в одной из его типографий - ленивый, безынитиативный проходимец-малоимущий - требует своей "малоимущей" зарплаты: подумать только! Да они должны бесплатно на нас работать! Ведь мы родились умными, а они - дураками! Постойте, постойте... Что значит - родились? Это значит, родиться от "нужных" родитилей. От Блэков - а не от Вайтов, к примеру. То есть, - ну-ка, подумаем, - у одного кровь голубая, а у другого - правильно! Холопская! Ну, как же это мы сразу не догадались! И Киссинджер, и Блэк хотят феодальных порядков. Соскучились, голубчики. А как же демократия? "А где вы видели демократию, - любит повторять один мой знакомый, с которым я часто общаюсь, у на счету у него не считанные миллионы. - Зачем им демократия? Им нужен воздух, чтобы дышать, кусок хлеба и что-то для глаз, чтоб не свихнуться. И достаточно!" Меня всё подмывало спросить, кому это "им", но ни к месту было: то в вертолёте беседовали, то на тенисном корте... Так и подмывает сделать вывод, что евреям хочется побывать графами и князьями, уж очень им жаль Средневековья, в том плане, что христиане не позволили их предкам походить в графах и князьях. Значит, надо переиграть историю, пустить её вспять, дать новый шанс, и вот тогда - когда все побывают в роли голубокровых аристократов - тогда вперёд, то есть, назад, к капитализму и "равным возможностям". Такое впечатление, что где-то за нас уже всё решили, все пути уже установили, и теперь нас просто ведут к "светлому будущему". Это впечатление не отпускает, когда читаешь статью одного моего знакомого, журналиста Филипа Превея (газета "Mirror", 23 июля, 1998), о дешёвом канадском труде. Не успели господа Киссинджер и Блэк что-то рявкнуть, как - смотрите, уже исполнено! Права отняты, зарплаты уменьшены. " Мы начинаем быть высоко -образованной, технически грамотной версией Мексики, куда американцы идут, так как могут расплачиваться с нами "орехами", - пишет с горечью журналист. В июле 1998 года случилось нечто, что можно считать концом свободы слова в Канаде. На страницах "чатов" в Интернет (Yahoo! и других) люди критиковали канадскую компанию "Филип" (не путать с Филлипс!) в ходе анонимных дискуссий. Компания утверждала, что в результате этой критики она потеряла значительную часть своей прибыли. Судья в небольшом городе Хамильтон, провинция Онтарио, вынес решение в пользу совершенно фантастических и необоснованных претензий компании "Филип", а именно: обязать Интернет-компании, владельцев "чат-лайнс", рассекретить настоящие имена, адреса, даже серийные номера компьютеров анонимных участников дискуссий и передать их - нет, не в полицию, а компании "Филип"! Вот так решение! Газета "Financial Post" широко освещала это событие. Пусть с осторожностью, но журналисты этой газеты показали, что никаких оснований хамильтонский судья на такое решение не имел. Ни одно из "сообщений" дискуссий в Интернет нельзя было квалифицировать как угрозу или иное уголовное действие. А это значит, что кто-то "наверху" просто ждал удобного случая, чтобы "прикрыть" свободу слова - в Интернет и не в Интернет. Не дождавшись удобного случая от нетерпения решили использовать "неудобный". И ничего. Нет возмущённых голосов, не проходят демонстрации, ни одна газета, кроме "Financial Post", которой вообще всё позволено (ведь в Америке, как все знают, власть у класса бизнесменов), вообще не сообщила об этом "маленьком" инциденте - прецеденте. В течение последних месяцев произошло ещё несколько событий, которые также остались (не умышленно ли?) за пределами интереса средств массовой информации. Некий Майкл Гвен, 56-летний хулиган, коренной "квебекец" (он родился в городке Труа Ривьер под Монреалем), практиковал звонки в США, ведя разговоры на темы сексуального характера и высказывая угрозы изнасилования. За эти правонарушения суд штата Алабама приговорил его к 120 (!!!) годам тюремного заключения. Тюрьмы штата Алабама широко известны своими нечеловеческими условиями. Перенаселённость тюрем, грязь, нездоровая диета, малокалорийное питание медленно убивают заключённых. Тюрьмы Алабамы кишат крысами, тараканами, скорпионами, клопами и вшами. Охранники практикуют постоянные зверские избиения заключённых. Заключённых избивают до потери сознания и - окровавленных - оставляют в луже своей крови прикованными к двери или к кровати. В штатах Алабамы нет никакой медицинской помощи. Тот же Майкл Гвен, после трёх лет в алабамской тюрьме сумевший сбежать, рассказал, что однажды у него случился абсцесс зуба, и, если бы он сам не вырвал себе этот зуб, он мог погибнуть от заражения крови, так как никакой врачебной помощи в тюрьмах Алабамы не положено. Правозащитные организации не раз признавали, что заключённые в тюрьмах этого штата подвергаются постоянной моральной и физической пытке. Теперь придумали ещё одно нововведение. Заключённых сковывают цепью с колодками по шесть и отправляют в карьер долбить камни. Так вот, несмотря на явное несоответствие преступления и наказания, а также на то, что к заключённым в Алабаме применяют варварские издевательства и пытки, канадский суд принял решение выдать Майкла в этот садистский штат. Как справедливо указывает монреальская "The Gazette" (8 августа, 1998 года, статья "Наказание по максимуму", автор Stephen Bidman), это крайне опасный прецедент. Раз выдали этого человека, значит, можно выдавать и других в любое место, где практикуются пытки заключённых и где наказание непропорционально преступлению, что противоречит канадской конституции. В одной стране за кражу корки хлеба голодному человеку отрубают руку: ну, и что? Допустим, канадский турист в такой стране отстал от поезда, голодал, украл кусок хлеба... Выдадут на отрубление руки! В другой варварской стране за нескромный взгляд на женщину полагается забить человека камнями насмерть. Выдадут и его - не важно, что он канадский гражданин! Это похоже на мазохизм. Есть такая пословица "бей своих, чтоб чужие боялись!" А тут получается: бей наших, мы очень рады! Не кажется ли нашим читателям, что этот опасный прецедент вдвойне опасен. Ведь Майкл физически не присутствовал в Алабаме в момент совершения преступления (а его судили за только один телефонный звонок, остальные не были выявлены); совершая преступление против граждан Алабамы, он физически находился в Канаде. Это значит, что, покритиковав Саддама Хуссейна в канадской печати и получив за это приговор иракского суда, рискуешь быть выданным Ираку на растерзание. Всё это заставляет таких людей, как я, глубоко задуматься: на что мне, беженцу, надеяться, как рассчитывать на то, что Канада не выдаст меня на верную смерть в Израиль (страну, которая законом Леви-Ландау недавно официально узаконила пытки заключённых), если своих собственных граждан выдаёт (имеются и другие подобные случаи, причём, выдавали людей не только в "страны демократии")? Правда, есть разница между мной - и Гвеном: он-то уголовник, а я нет. Но есть и другая разница: он-то канадский гражданин, а я - нет! Может, лучше Израиль, который никого - ни убийц, ни насильников - никому не выдаёт и сам не судит. Был бы я примерным гражданином Израиля, поехал бы в экспедицию по Людоедским Островам, осудили бы меня там на съедение за отказ кушать привычную людоедам пищу, - так израильтяне бы меня не выдали! "Сами бы съели, - подсказывает сидящий сейчас за моей спиной приятель. Грань между так называемыми индустриальными странами и странами так называемого Третьего Мира в наше время настолько стёрлась, что это доходит до анекдотичных казусов. Но это не смешно. Где наш привычный, комфортабельный мир, в котором мы знали, что в странах Запада могут за умеренную критику уволить с работы, сделать так, чтобы ты стал нищим и социально незначимым, но не откусывали же головы! |
|