Пролетело лето, ещё одно короткое лето нашей жизни. В июле мы с Димой справили скромную свадьбу и вскоре улетели в Турцию. На берегу Средиземного провели сказочный медовый месяц длинной в две недели.
Как известно, учебный год начинается с 1 сентября, но учителя уже в конце августа выходят на работу готовить классы, убирать школу после очередного поспешного ремонта. Нас встретили в учительской с шампанским и конфетами, вручили подарок: огромную напольную вазу, полную живых цветов. А директриса, Леонида Пантелеевна, произнесла столь проникновенную речь, что я даже всплакнула. В конце пожелала всему педколлективу здоровья и успехов в труде и намекнула, что нас ждут некоторые перемены. Похоже, наша Леонида всё-таки решилась уйти на пенсию.
Прошли две недели. Между первым и третьим уроком у меня "окно". Люблю это время небольшой передышки, тишину коридоров, лёгкое бормотание из-за закрытых дверей классов. Можно спокойно посидеть в учительской, заняться текущей волокитой, бумагами, которым никогда нет конца, поболтать со свободными учителями о прошедшем лете, посплетничать о нашей директорше, погадать, уйдёт она сейчас или дождётся конца года. И заодно прикинуть, кого же пришлют на её место или "воспитают в собственном коллективе".
Учебный год только начался, нужно составить план работы на первую четверть. Можно просто списать готовенькое у кого-нибудь с прошлого года, но Министерство просвещения, видимо, чтобы учителя не скучали и не грустили без дел, каждый год с завидным постоянством в последние дни каникул вносило изменения в школьную программу.
Но я, как обычно, убежала утром не позавтракав, и сейчас не мешало бы пойти перекусить. Дима ещё спал, ему сегодня только к третьему уроку.
Направившись в буфет, старалась идти тихонько, не стучать каблучками. Дойдя до лестницы, услышала звуки, которые ни с чем нельзя перепутать: кто-то тихонечко плакал, забившись в угол под лестницей.
Я нырнула в пыльный полумрак. На старых матах, выброшенных из спортивного зала, сидела, зарывшись лицом в колени, Света Ревенко и безутешно плакала. Я тихонько подползла к ней и спросила шёпотом:
- Света, ты чего плачешь, что случилось?
И прежде чем девочка ответила, почувствовала интуитивно, что именно она скажет:
- Надежда Игоревна, это Вы? - Она придвинулась ближе и обняла за шею. Её тёплые слёзы стекали мне за воротник:
- Надежда Игоревна, я не знаю, что мне делать. Я... я... беременная... Всё случилось так неожиданно, я... - слёзы душили её, мешая говорить.
Неожиданно! XVIII век, XXI век - ничего не меняется. Всё случается неожиданно и бедные шестнадцатилетние девочки вновь и вновь разбивают себе лбы о те же проблемы. А ведь мы их сейчас учим, рассказываем открыто в школе об отношениях полов, о контрацепции. Что уж говорить сейчас, девочка призналась мне, ждёт помощи.
- Меня папа убьёт, что мне делать теперь? Я не хочу этого ребёнка, я... Через несколько месяцев у меня вырастет дурацкий живот, все будут ржать и тыкать в меня пальцами. Надежда Игоревна, Вы же взрослая, помогите мне. Я хочу сделать аборт так, чтобы никто не узнал. Меня папа убьёт...
- Подожди, не принимай поспешных решений. А... ОН... кто? Он знает? Смотри, можешь мне не рассказывать, если не хочешь.
- Нет, я расскажу. Я на каникулах ездила в Москву, у меня там живут дедушка с бабушкой, папины родители. Ой, меня точно, точно папа убьёт... Дедушка, то есть, уже умер, бабушка живёт одна. И сестра у меня есть двоюродная, у неё был день рождения, и пришёл её мальчик с другом. Так мы и познакомились. Вот, скажите, Надежда Игоревна, у этой моей сестры уже всё давно было с её мальчиком и ничего. А я... С первого раза всё случилось, ой, что же теперь делать? Я не хочу жить.
В музыкальном классе проходил урок пения. Первоклашки дружно пели: "В траве сидел кузнечик..." Хорошо кузнечику...
Я прижала Свету к себе покрепче. Чтоб я так знала, что делать. Как же её угораздило-то, выпускной класс, впереди экзамены. Да к чёрту эти экзамены. Что-то я не о том думаю. Аборт? Может и в самом деле это наилучший выход в сложившейся ситуации? Есть у меня знакомая, но... Рисковать жизнью юной девочки, лишить её возможности в будущем стать матерью? Убить живое существо? Кто я, учительница, но не Господь Бог, мне ли дано решать такие трудные жизненные вопросы.
- Света, а мама знает? А ОН знает?
Девочка энергично покачала головой:
- Никто не знает.
- Света, но нравится тебе это или нет, он имеет право об этом знать. Как он отреагирует, не знаю, но сказать нужно.
- Я его обманула, что мне семнадцать, просто на год позже пошла в школу. А ему восемнадцать, закончил первый курс МФТИ. Мы целый месяц провели вместе, гуляли по Москве, - девочка перестала плакать, лицо её осветилось тёплым светом воспоминаний. Глаза и нос покраснели, но всё равно она была прехорошенькая. - А уже перед отъездом пошли к нему. Он говорил, что любит меня, у него тоже никого раньше не было. Он и сейчас всё время звонит и СМС-ки посылает, что любит меня и что я самая лучшая на свете. Так и говорит: "Света - лучшая на свете." Мы договаривались, что, закончив школу, приеду летом в Москву поступать в медицинский. А теперь? Как, как я ему скажу? Я стесняюсь, я не хочу жить, меня папа убьёт и мама, наверное тоже.
Ну да, вот только дважды убить её не получится. В конце концов, коли всё уже случилось, пусть женятся. Взять академический отпуск на год, отправить Свету в Москву к бабушке, там родить, потом закончить школу. Не бывает безвыходных ситуаций.
- Света, хочешь, я пойду с тобой сегодня к тебе? Поговорим все вместе, родители твои звери, что ли? Поймут, я уверена.
Мы сидели рядышком, обнявшись, две беременные женщины. Я вспоминала, как вчера Дима просто обалдел и поглупел, услышав новость, что скоро станет папой. Сначала носил меня на руках, потом усадил на кухне, не разрешал подняться и сам готовил ужин. А ночью лежал рядом, опасаясь ко мне дотронуться, пока я не убедила его, что беременность - это не болезнь.
Я думала о молодом мальчике, на которого вскоре обрушится неожиданное известие, и ему придётся, рано повзрослев, принять судьбоносное решение, которому суждено изменить жизнь двух или трёх человек. Думала о двух безгрешных существах, зародившихся в наших телах и хотелось верить, что оба малыша в скором времени родятся на свет, где их ждёт огромный противоречивый, жестокий мир, полный ненависти, человеческой боли, страданий и тихого счастья бытия.