Я должна была, наверное, побледнеть, заорать и упасть в обморок. Но, я стояла, ничего не ощущая, не чувствуя ног и лишь слушая Симону, которая продолжала:
- Он уехал в Москву и там женился. Ася, ты не молчи, скажи что-нибудь...
В голову лезли избитые, штампованные фразы:
"трус!"
"предатель!"
"нож в спину!",
и сквозь туман пробивалось: "Почему? Почему? Почему?"
- Мне пора... - и направилась к дверям. Стало физически больно. Я как-то отстранёно подумала: "Вот так люди умирают от инфаркта..."
- Ася, куда ты пошла, ночь во дворе, оставайся ночевать.
Я должна была уйти, остаться одна, не видеть сочувственных глаз, влезть в какую-нибудь глухую дыру, морскую раковину и подумать, побаюкать свою боль, осознать, что случилось.
- Нет, я уйду... Не бойтесь за меня, я ничего с собой не сделаю.
- Подожди, Стасик отвезёт тебя на вокзал.
Он молчал в машине, за что я была ему очень благодарна. Уже когда я выходила, Стасик выглянул в окно:
- Асенька, хочешь, я поеду, набью ему морду?
- Хочу, - я даже смогла улыбнуться, - только лучше я сама.
Поднявшись в вагон, бегло пробежала глазами, проверяя, нет ли кого-то знакомых. У меня не было никакого желания с кем-нибудь общаться. Забившись в тёмный угол, опять и опять спрашивала себя: "Почему?" - словно я забыла весь русский алфавит, все слова и единственное, что помнила - горькое, жгучее "ПОЧЕМУ..."
Почему он не сказал мне, не написал, не позвонил? Ведь не женятся в один день, к этому готовятся заранее. Было бы мне от этого легче? Не знаю... Но он же как-то бы объяснил свой поступок: встретил другую, полюбил, прости, ля-ля-ля... Вот так, в один день встречают кого-то, забывают одну, влюбляются в другую? Я зациклилась на пунктике: почему не сказал, почему я узнала об этом от других, и только теперь до меня дошло, что он женат, женат... Это значит, он обнимает другую так, как когда-то обнимал меня, запустив пальцы в её волосы, поднимает лицо и целует в губы, как когда-то целовал меня? А по ночам она обвивает ногами его спину, он проникает в неё и они синхронно исполняют освящённый узами брака танец любви? А потом он ей шепчет, как когда-то мне, все милые словечки, которые вслух не произнесёшь? Как это было невыносимо больно... Та, Которая Внутри выла, как деревенская баба на похоронах. Я ей не мешала... Эта ведьма, она его околдовала и увела у меня. Стоп! Она-то тут причём? Вся её вина лишь в том, что она красивая блондинка с большой грудью и пышным задом... Такой я её видела.
По проспекту 40-летия Октября я шла пешком в общежитие. Не было сил подняться в автобус, видеть женщин, возвращающихся домой, где их ждали верные любящие мужья. Даша, отработав досрочно секционный курс и патанатомию, уехала домой, выбирать зал для свадьбы. Я была предоставлена сама себе.
Явилась в общагу поздно. Девочка с проходной меня окликнула:
- Ася! Тут тебе из Москвы раз пять звонили.
- Ещё раз позвонит, скажи, я передала, что меня нет и никогда не будет. Поняла? Так и скажи...
Девушка удивлёно провожала меня взглядом.
Тихонько войдя в комнату и не зажигая свет, я плюхнулась на койку. Глядя в потолок, продолжала свой монолог:
" Я не сдамся, он меня не сломает. Я вычеркну его из своей жизни, вырву из сердца, как исписанный листок. Живут же остальные. Я не первая и не последняя, которую бросили. Симу чёрненькую Эрик оставил, уехал в Москву. Что это им все "масквички" мёдом мазаны?" Потолок меня внимательно слушал, не перечил... Я уснула. Проснулась от того, что Дина трясла меня за плечи:
- Ася, Ася, что с тобой? Ты кричишь?
- А, ерунда. Cон приснился, что мне делают операцию и вместо гланд, удалили сердце...
Я вставала утром, умывалась, чистила зубы, ходила на лекции, писала конспекты и даже бегала на стадионе. Посещала морг и препарируя трупы, спрашивала у них, приходилось ли им тоже так жестоко ошибаться в жизни, предавали ли их любимые, так же как меня?
Только кушать не могла. Заходила в столовую и сразу уходила, меня мутило от запаха пищи.
Прошло три дня, подумать только, всего лишь три дня, когда ноги сами занесли меня на почту, где служащая протянула в окошко сразу два конверта. Письмо от Зураба тут же порвала на меленькие кусочки и выбросила в урну.
Сашино открыла и стала читать:
"Ася, привет. Давно тебе не писал, хвастаться нечем, а плакаться я не люблю. Эта сволочь, моя жена, бросила меня, променяла на режиссёра К. Он ей в дедушки годится, но это не важно - сразу предложил главную роль в своём фильме. Как я был слеп, Ася! Хорошо, что Россия богата на добрых и сердечных женщин. Одна из таких обогрела меня и утешила. Она не такая красивая, как та сволочь, но поверь мне, из неё ещё получится великая характерная актриса и мир о ней услышит. Ася, пиши, ты для меня, как луч света в тёмном царстве."
"Луч света..." Артист! Он и сейчас играет какую-то, ему одному известную роль. Вот и Сашу бросили, а он уже утешился...
Я добрела до общежития, поднялась на свой этаж, открыла дверь. Посреди комнаты у стола сидел Зураб...
Глава 17
Я, почему-то, не удивилась. Бросив на него мельком взгляд, обошла стол с другой стороны. Единственное, что меня порадовало: выглядел он неважно. Девочки тихонько покинули комнату, видимо сожалея, что не придётся до конца досмотреть предстоящий спектакль.
- Ася... - он приподнялся...
Я предупреждающие подняла ладонь.
Эта змея, Та, Которая Внутри, высунула голову и зашипела: "Дай ему слово сказать..." Я безжалостно раздавила её каблуком.
- Очень хорошо, что ты приехал. Не нужно будет всё это посылать тебе по почте.
Открыв тумбочку, стала бросать на стол:
- Вот, твои письма, все до единого, кроме последнего. Я его порвала, оно мне пачкало пальцы. Вот твои подарки: томик Евтушенко, духи, извини, открытые, колечко, забирай, подаришь ей, этой...
- Ася...
- Подожди, я ещё не всё сказала. А это твой шарфик, видишь, я его у тебя украла. Я засыпала вместе с ним, он пахнет тобою. Ты за ним приехал? А! Ты приехал посмотреть на меня зарёванную, с опухшим огромным носом, красными глазами и вскрытыми венами? Нет, это только красавицы могут себе позволить рыдать и биться в истерике. Сотни мужчин прибегут вытирать их прелестный носик и утешать. Уродины не плачут, они от этого становятся ещё некрасивее... Та, Которая Внутри, робко высунулась: "Красиво говоришь... Слезу вышибаешь..."
Зураб подошёл и схватил за плечи.
Я попыталась стряхнуть его руки:
- Не прикасайся ко мне...
Не тут-то было. Он крепко держал меня:
- Ася, кто тебе сказал? Симона? Жаль, что ты её всё-таки не придушила подушкой в своё время... - Я повела плечами. - Не дёргайся, слушай внимательно. Всё не так...
- Что значит, не так? Так ты не женился?
- Женился, но я женился фиктивно, ты поняла? Ф-и-к-т-и-в-н-о... женился, чтобы прописаться в Москве. Я этой женщине деньги заплатил за этот брак, всё, что я заработал в моей Тьмутаракани*... Я и видел её всего пару раз.
- Почему, почему ты мне не рассказал?
- Да, потому, что тебе и знать об этом не нужно было. Я просил Эрика молчать, но.. Тебе рассказали лишь то, что хотели рассказать. Лишь половину случившегося.
Осознав всё, что он сказал, я отключилась.
Очнулась на своей койке. Зураб сидит рядом, держит за пульс.
- Ну и напугала ты меня... Ася, ты когда ела последний раз?
- Не помню. А что со мной?
- Голодный обморок. Ты в зеркало последний раз на себя когда смотрела?
- Я на себя в зеркало не смотрю никогда...
- Станислав едет за нами, будем тебя у Симоны откармливать.
Несмотря на мои возражения, он снёс меня на руках вниз, усадил в машину, а когда прибыли к семейству Приходько, поднял наверх в комнату. Симона принесла суп, и он кормил меня из ложечки, не разрешая вставать. Я съела всё до последней капли.
- Зураб, я очень тебя прошу, не обманывай меня никогда, чтобы не случилось, рассказывай мне всю правду. - Я опустила ноги на пол.
- Клянусь тебе, моя госпожа. Эй, ты куда?
- Ну, я хочу в туалет, пусти...
- Я тебе принесу горшок.
- Ты чего? Я уже вполне... - Приподнявшись, почувствовала, как кружится голова.
- Всё, я иду с тобой, и не капризничать.
Спорить было бесполезно, всё равно пошёл за мной, помог помыться в душе, замотал в большую махровую простыню и уложил на диван.
В дверь постучали и заглянул Станислав:
- Зураб, мы садимся ужинать. Ты с нами или тебе сюда принести?
- Сейчас спущусь. Ты полежишь одна? - Я кивнула.
- Стасик, дети не спят? Хочу на них посмотреть.
Он принёс близнецов и уложил их рядом со мной на диван. Им уже шёл четвёртый месяц, они узнавали меня и улыбались своим беззубыми ротиками. Звали их Виктор и Валерий, братья были рыжие и похожи, как две капли воды, только у Валерика на ушке было розовое родимое пятно. Я впервые осознала, что тоже хочу ребёнка, мальчика, и чтобы был похож на Зураба.
Он вернулся через полчаса, принёс горячий чай. Поставил стакан на стол и сел рядом:
- Попей, Асенька, и ложись отдыхать. Я буду спать внизу.
Я обняла его за шею, его колючая щека прижималась к моей щеке, я ощущала знакомый и родной запах:
- Понимаю, что это безнравственно спать с чужим мужем, но ты не можешь меня оставить. А вдруг мне ночью станет хуже? Вот, мне и теперь очень плохо, и, если ты меня немедленно не поцелуешь, я умру...
Проснувшись посреди ночи, поняла, что чувствую себя здоровой, как бык. "Как корова..." - не преминула поправить меня Та, Которая Внутри. Я смотрела на спящего рядом мужчину, которого любила, как никого и никогда уже не буду любить. Легонько, чтобы не разбудить, гладила его тёмные волосы. Мне хотелось его поцеловать, но я знала, как он устал, какой нелёгкий путь проделал, добираясь ко мне.
На следующий день Зураб уехал. Мы долго говорили перед отъездом.
- Ты летом приедешь к нам, я тебя познакомлю с родителями, а зимой я приеду свататься. Вот только забыл спросить, ты согласна стать моей женой?
* - разговорное: удалённая от городов местность, глухая провинция
Глава 18
Поезд "Москва-Будапешт" уносил меня в ночь на запад. Постукивая колёсами по шпалам, убаюкивал пассажиров, навевая им сны: кому счастливые, а кому - не очень. Свернувшись клубочком, спала моя пятилетняя Ирочка.
Напротив тихонько похрапывала Лиля. Мы ехали на Украину, к родителям. За окном привычный ночной пейзаж, убегающие деревья, ленты огней, просёлочные пути, редкие полустанки с крохотными, словно игрушечными домиками. Живут же там люди, вдали от цивилизации, без надлежащей медицинской помощи и элементарных удобств. Хотя железная дорога проходит рядом, но скорые не останавливаются, да и топать до станции не близко. А осенью и весной в грязи и тающем снеге вообще не пробраться. Но люди продолжают свою жизнь, влюбляются, женятся, рожают детей, ссорятся, мирятся, разводятся. Всё как везде, в маленьком заброшенном хуторе или большой шумной Москве, в которой я живу уже пятнадцать лет. Если открутить время назад, я не вышла бы на своей станции, а вернулась назад на двадцать пять лет.
Поезд привозит меня на пограничную станцию Чоп, а там на пригородной электричке я приезжаю в Ужгород. Опять в том далёком апреле кто-то подходит к дверям моей комнаты, долго стучит и стучит. Даша спит, приняв лекарства, не слышит и не открывает, а я успела спуститься в прачечную. Потекла моя жизнь совсем другими извилинами, с другими друзьями, другим возлюбленным, которой стал моим мужем. Ему я родила не Серёжу и не Ирочку, а каких-то совсем других детишек. И не страдаю сегодня в СВ скорого поезда "Москва-Будапешт". Нет, я не собираюсь переписывать и менять своё прошлое. Мне не нужны никакие другие дети, я прожила счастливую жизнь со всеми радостями и невзгодами, дарила свою нежность и ласку любимому человеку, получала сполна взамен до тех пор, пока...
...После третьего курса летом Даша вышла замуж, а спустя семь лет мы будем с ней рыдать в Шереметьево. Она, Алекс и маленький Вадик улетят в Израиль и мы попрощаемся навсегда.
Тем же летом Зураб познакомил меня со своими родителями, а зимой приехал к нам домой просить моей руки.
Я задумала тогда важное дело, но мне нужны были его согласие и поддержка. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? Да ничего подобного - только через койку (накормив вначале). Проверено!
Это была незабываемая ночь... Он - мой султан и повелитель, я - его служанка и Шахерезада, готовая исполнять все его прихоти и пожелания. Когда мой неутомимый господин откинулся на подушки, я, пристроившись на плече, царапала ноготками его волосатую грудь:
- Зураб...
- ?...
- Зураб, я вот что, я хочу сделать операцию.
- Анастасия, какую операцию? Что ты придумала?
- Ринопластику. Я хочу исправить свой нос.
Он приподнялся на локте:
- Что ты придумала? Зачем тебе это надо? Ты же понимаешь, операция - есть операция, это больно, местный наркоз. Вот я смотрю на тебя и вижу...
- ... носище мой ты видишь! И не говори, что это мне не мешает. Мешает, ну... солнышко, ну пожалуйста.
- Почему сейчас? Подожди ещё пару лет... - Ага, он думал, что я передумаю.
- Нет, я хочу сейчас, хочу быть красивой невестой.
Почему-то этот аргумент его убедил.
- Ладно, приедешь летом ко мне в Москву, я договорюсь.
"Ура!" - закричала Та, Которая Внутри и я вместе с ней.
Он ещё долго ворчал, ворчал. Потом, крепко прижав к себе, зашептал:
- Асенька, дался тебе твой нос, у тебя неоспоримая куча достоинств. Сейчас проверю...
Пусть проверяет, разве я когда-нибудь возражала...
Летом я приехала в Москву и меня прооперировали. Когда сошли синяки и отёки, я смотрела в зеркало и любовалась собой. С лица убрали Эйфелеву башню и видно, как тёплым мёдом отливают глаза, как розовеют щёки и чувственно изгибаются губы. Зураб стоял за моей спиной, широко расставив ноги и сложив руки на груди:
- Тебе нравится? - спрашиваю я из зеркала, не оборачиваясь.
- Нормально.
- Нормально? И всё?
- Ты, Анастасия, была особенная. Теперь - такая как все.
Я дулась на него две недели.
Поженились мы летом после пятого курса. Перед отъездом домой, я заскочила на почту и получила письмо от Саши:
"Ася, привет! Я слышал о предстоящих переменах в твоей жизни. От души тебя поздравляю. Передай своему мужу, что ему повезло, он - счастливчик.
С моими творческими успехами, я думаю, ты знакома. От предложений нет отбоя. В личной жизни всё не так просто. Я развёлся со второй женой. На сей раз во всём виноват я - принимал благодарность за любовь. Я теперь свободный человек и хочу насладиться сполна холостяцкой жизнью. Завтра с театром улетаю на гастроли в Венгрию.
Ещё раз мои поздравления. Саша."
Жених был просто неотразим в светло-сером костюме, куда Марчелло Мастроянни до него. Я светилась от счастья, покручивая на пальце обручальное кольцо и поглядывая искоса на моего мужа, смущающегося от чрезмерного к нему внимания. Он расслабился лишь поздно ночью в гостинице, где нам сняли номер. Сняв пиджак и галстук, подхватил меня на руки:
- Так, ты теперь Рудина Анастасия Михайловна, мужняя супруга и должна любить и слушаться. Ася, какое счастье, что это уже закончилось! А теперь, жена, бегом спать.
Мы так устали, что первую брачную ночь перенесли на утро.
Зураб приехал в Ужгород после сдачи госэкзаменов. Сбежав с выпускного банкета, долго бродили по городу, в котором всё началось. На следующий день отправились к Приходько повидаться, попрощаться и поздравить их с рождением дочки.
В Москве у нас была в коммуналке маленькая комната с большой нишей. Туда мы поставили кроватку и пеленальный столик, когда родился Серёженька.
Зураб работал ортопедом в ЦИТО*, готовился защищать диссертацию. Трудился очень тяжело, кроме приёма, обязательных ночей, были ещё дежурства в Большом театре. Все эти капризные танцоры балета с растяжениями и вывихами. У нас была дежурная шутка, когда он утром возвращался домой:
- Сколько балерин ты сегодня охмурил?
- Весь кордебалет...
А однажды в ответ на тот же вопрос, загадочно усмехнулся:
- Ах, Ася, ты меня недооцениваешь...
- Неужели Сама Прима?
- Бери выше - её партнёр.
Он уставал порой так, что я помогала ему раздеться и разуться. И при всей своей занятости, всегда находил время для сына, для меня, для встречи с друзьями. Мы изредка выбирались слушать оперу, смотреть балет Зураб отказался категорически. Лиля жила от нас по московским понятиям недалеко, на одной линии метро. Семьями мы не дружили, но перезванивались и всегда сообщали друг другу, если кто-то выезжал на Украину к родителям.
Мне пришлось своей карьерой пока пожертвовать. Я работала на полставки в районной женской консультации. Серёженьку в годик отдали в садик, он рос, как другие дети, и мне приходилось устраиваться со сменами, когда он болел. Приобретя кооперативную квартиру и перебравшись в Чертаново, решили, что пора родить второго ребёнка. У нас появилась дочечка.
Зураб был любящим мужем, наше супружеское ложе никогда не остывало. Но я ревновала его и мне трудно было с этим бороться. Я видела, что он нравится женщинам, видела, как пьяненькие чужие жёны вешались на него, когда мы собирались компаниями на очередной день рождения или праздник. И никогда не опускалась до дешёвых номеров: заигрывать с кем-то, строить глазки, чтобы вызвать его ревность. Хотя вниманием мужчин не была обделена. Я считала, что как себя ведёт жена, так и муж.
То раннее утро, два дня назад, ничем не отличалось от других. Зураб дежурил, дети спали, я возилась на кухне, ещё раз продумывая, ничего ли не забыла с собой взять. На следующий день мы уходили в отпуск и уезжали в Сочи в санаторий им. Ворошилова. Путёвки нам устроил благодарный больной, которого Зураб собрал заново, как детский конструктор. Я слышала, как он открыл дверь и, переобувшись, зашёл ко мне.
- Анастасия, нам нужно поговорить...
*- Всероссийский институт травматологии и ортопедии
Глава 19
В Москве жаркое лето. С утра проехала поливка, сбила пыль, омыла придорожные кусты. Бегаю по вечерам, когда на улице уже можно дышать.
"Анастасия? Что стряслось, почему такая официальность?" - думаю , но молчу, наливаю ему чай с лимоном без сахара, пододвигаю блюдце с не жирным творогом, нарезаю тоненькими ломтиками бородинский хлеб. Зураб на диете, пытается сбросить лишний вес.
- Налей мне кофе, - усаживается поудобней.
- Зачем тебе кофе, ты же спать пойдёшь? - Я согласна говорить, наливать, суетится, лишь бы отодвинуть неизбежный разговор, который, чувствую, ничего хорошего не сулит.
- Ты помнишь, я поклялся тебе не врать, и, чтобы не случилось, говорить правду?
Киваю головой.
- Я не знаю, как это случилось. Спал в ординаторской, а она подлезла, как змея... Ася, я тебе изменил. Прости меня, прошу, не знаю, что на меня нашло, ничего не соображал.
Неужели это правда, я не верила своим ушам? Не соображал? Изменил? Это что, индийское кино?
- Иди спать, проснёшься, собирай манатки и уезжай на дачу. Я с детьми еду к маме. Видеть тебя не хочу. Вернусь, разведёмся.
Дача - это только так громко сказано, маленький домик, но у озера, мы выезжали туда на выходные, ловили рыбу, варили уху... Чувствую, как стучит сердце, отдаётся в ушах.
- Ася, ну мы же цивилизованные люди, я попросил прощения, что ты сразу "разведёмся", прости, ну чего ты, и мы же завтра едем в Сочи...
- Мы цивилизованные? Или мы пещерные дикари? Мозгов нет - самка подлезла, самец её взял. Никуда я с тобой не поеду, можешь сдать билеты, хочешь отваливай со своей потаскухой отдыхать. Повторяю, если кто-то что-то не понял: уезжаю с детьми к маме, вернусь, подам на развод.
На кухне появился заспанный Серёжа. Как он похож на этого... папу своего, только глаза посветлей, мои.
- Чего вы расшумелись с утра? Папа, привет? Ты ещё не спишь? - Он переводил взгляд с меня на Зураба, чувствую, что-то заподозрил, большой уже, скоро тринадцать лет.
- Серёжа, иди умывайся и садись кушать, пока не остыло. И слушай, тут обстоятельства изменились, мы едем к бабушке.
- Как к бабушке? А море, мы же так ждали? Пап, ты тоже с нами к бабушке?
Я молчу, пусть сам выкручивается, как может.
- Нет, Серёжа, я поеду дачу ремонтировать. Помнишь, дверь плохо закрывалась и полы давно пора покрасить.
- Тогда я с тобой, не хочу к бабушке, там такая скукота.
Ещё чего, так я его и пущу! "А как это интересно не пустишь? Папа он ему или нет?" - интересуется Та, Которая Внутри.
Я ушла будить Иру. Та сладко спала в обнимку с зайцем. Присела у неё в ногах. Мысли теснились в голове, набегали, исчезали, шок, боль, непонимание... Как теперь дальше жить? Всё рухнуло в одно мгновение, Вот так подарок на пятнадцатилетие нашей свадьбы. Зачем мне эта правда, что мне с ней делать, лучше бы молчал... Развод? Это как? Муж и жена, два любящих ещё вчера друг друга человека, являются на суд, получают бумажку и ...всё? Чужие? Я ему никто, он мне никто? Возвращаемся домой и начинаем делить всё поровну: мне - тарелку, ему - тарелку, мне - вилку, ему - вилку, мне - ребёнка, ему - ребёнка... Шиш два я ему детей отдам! Я разрыдалась, тихонько давясь слезами, чтобы не разбудить дочку.
- Ася, - он стоял в дверях спальни, - Ася, успокойся, я сделаю всё, что ты скажешь. Хочешь, чтобы я сейчас уехал, я уеду. Не торопись... Подумай. О нас, о детях.
- Уйди, я видеть тебя не могу. Ты думал о нас и о детях, когда... Или ты решил, приду, попрошу прощение и всё забудется?
Проснулась Ира.
- Папа, папа, ты уже купил мне шапочку и ласты? - Она взобралась к нему на руки. - А зайку можно взять с собой? Его пустят в самолёт?
Я забрала её:
- Пошли, Ирочка, сырники кушать. Папа ложится спать. Пошли.
Он зашёл в спальню, достал большую сумку и стал складывать туда свои вещи и Серёжины. Я не могла запретить сыну уехать с ним.
Когда захлопнулась дверь, я позвонила Лиле:
- Лиля, я на днях уеду к маме. Ты хочешь своим что-то передать?
Она долго молчала в ответ, наконец произнесла:
- Ася, у тебя что случилось? Я же тебе сказала, что уезжаю послезавтра и что у нас встреча одноклассников - двадцать лет...
Да, она в самом деле мне говорила что-то такое, но я пропустила мимо ушей, зная, что мы уезжаем на юг. Наш класс уже встречался дважды. Через десять лет после окончания школы я поехать не могла - у Зураба умер отец и мы уехали в Днепропетровск. Спустя пять лет - родилась Ирочка. Лиля тоже ни разу не была, а вот сейчас решила поехать.
- Хорошо, я возьму билеты и мы поедем вместе.
- Как же ты возьмёшь сейчас, я за месяц заказывала, билетов нет?
- Не волнуйся, у меня беременная зав. кассовым залом, ещё и поменяю нам на СВ**.
Так я и оказалась в скором поезде "Москва-Будапешт". Мы не могли поговорить, пока Ира не уснула. Вначале она всё ныла, почему мы не поехали на море, почему папа уехал на дачу, почему Серёжа поехал с папой, а она нет... Слопав два бутерброда, повеселела и сообщила нам, что будет артисткой и ни за что врачом. Ей жалко резать лягушек, мышек и рыбок. Людей ей почему-то не жалко...
В семье, где родители врачи, дети знают, что такое наркоз, физиотерапия, беременность, роды и т.д. Серёжа с детства был уверен, что будет врачом и непременно нейрохирургом. Когда он впервые заявил об этом, Ира, наморщив лоб, поинтересовалась, что это такое.
- Хм, я буду мозги людям пересаживать.
- Мозги? А зачем, что им своих не хватает?
- Тупая ты, Ирка. Вот Пушкина ранили, да? Он умер, да? А взяли бы и кому-то другому его мозги пересадили и был бы новый Пушкин.
- Это кому же? - Ира все свои сомнения должна была рассеять до конца.
- Кому, кому... Да хоть, кому-нибудь. Кто бы это отказался? Ты бы хотела, чтоб тебе мозги Пушкина пересадили?
- Нет.
- Почему? - Серёжа был изумлён.
- Пушкин - мальчик, а я - девочка, вот сам себе и пересаживай...
Пропев нам все песни из бенефиса Гурченко* и закончив своей любимой:
- Только не надо переживать,
Только не надо перебивать.
Может быть, выйдет, а может нет
Новая песня вместо штиблет! *** -
она, наконец, угомонилась.
Я всё рассказала Лиле. Она молча покрутила пальцем у виска:
- Ты, Ася, дура набитая. Ну изменил. Один раз? Большая трагедия... Таких мужиков не бросают, да он завтра себе найдёт молоденькую, лет двадцати. Если бы все семьи расходились из-за этого, ни одной бы не осталось. У меня любовник постоянный лет семь и кроме него ещё парочка. Опомнись, Ася, говорила я тебе, что ни до чего доброго тебя эта любовь не доведёт...
Я долго думала, идти на встречу одноклассников или нет, но Лиля меня уговорила.
За эти годы построили новую двухэтажную школу. Войдя в вестибюль, первый, кого я встретила, был Саша. Все это время я видела его только на экране. А он стал ещё красивей, мужественней, годы словно пронеслись не над ним, а где-то сбоку.
На мне были дымчатые очки, волосы я подстригла коротко и выбелила прядь надо лбом. В чёрном брючном костюме и туфлях на высоких каблуках, я приближалась к нему. Он смотрел на меня заинтересованным мужским взглядом и... не узнавал. Улыбнулся своей обворожительной улыбкой, от которой сходили с ума молодые и пожилые женщины Советского Союза. Я, с трудом сдерживая смех, прошла мимо. Но, сделав несколько шагов, остановилась, сняла очки и повернулась к нему...
* - Бенефис 1978 года.
** - Спальный вагон
*** - "Песня о сапожнике" Музыка Д.Тухманова Слова В.Харитонова
Глава 20
Я даже не ожидала, что так рада буду увидеть своих бывших одноклассников. Все повзрослели и изменились, одни больше, другие меньше. А вот учителя наши остались такими же, как прежде. Это эффект школы. Когда мы были совсем детьми, они нам казались очень взрослыми. Гладкие волосы, тёмные костюмы - не молодили ни женщин, ни мужчин. Нашей первой учительнице было (подумать только!) тридцать пять лет, почти как нам сейчас. И теперь она такая же, как тогда, только волосы поседели.
С Сашиного лица до сих не сошла гримаса изумления, когда он узнал меня в прекрасной незнакомке. Он, конечно, был "гвоздь программы". Не каждая школа и не каждый провинциальный класс может похвастаться знаменитым, популярным актёром, выросшим в её стенах. Он вёл себя очень скромно, был со всеми приветлив, отвечал на вопросы, всем улыбался, но не отходил от меня ни на шаг. В ресторане сидел рядом со мной, танцевал и ухаживал, как влюблённый мужчина. Что говорить, мне это льстило. За соседним столиком расположилась группка молодёжи. Они вопросительно поглядывали в нашу сторону, недоумевая: "Неужели это тот самый Александр Кривин, фотография которого украшает обложку одного из последних номеров журнала "Советский экран"? Одна из девочек не выдержала и, подойдя к нам, попросила автограф. Он подписал ей на бумажной салфетке, она была счастлива.
В перерыве между танцами мы вышли на балкон:
- Ася, я вижу ты смеёшься, а в глазах твоих плещется грусть. Что - то случилось?
- Ах, Саша, так не хочется в такой прекрасный вечер говорить о грустном. Трещит моя семейная жизнь по швам...
Он стоял, опершись на карниз, просто нереально красивый:
- Ася, видно это судьба. Я, дурак, всё-таки женился третий раз на женщине, далёкой от мира кино. Никакого понимания, поговорить с ней не о чём. Прихожу домой, а она мне: "Сашенька - блинчики, Сашенька - пирожки..." Триста раз втолковывал ей: " Я не ем мучное.." Всё без толку. Нечёсаная, в халате. Перед отъездом сказал ей, что буду с ней разводиться. Ася, почему бы нам не попробовать? Мы ведь совсем не старые. Я сейчас уезжаю в Крым, заканчивать фильм. Мы ведь как снимаем: вначале - конец, потом - середину, а сейчас будем снимать первое романтическое знакомство героев у моря.
- Саша, ты соображаешь, о чём ты говоришь? У меня двое детей, а сколько мне лет ты прекрасно знаешь.
- Ася, - он подошёл так близко, что я видела его лицо крупным планом, как на экране. - Ты необыкновенная, я видно ждал тебя всю жизнь. Я тебя не тороплю, встретимся в Москве, сходим в хороший ресторан в "Арагви" или "Славянский базар". Мне все мужчины будут завидовать, когда я появлюсь с тобой...
Ой-йо- й-ой... Я догадываюсь, какой именно мужской орган ответственен за столь красноречивый поток слов...
- А дети? Это же счастье! Тасволочьмояперваяжена, когда ушла от меня, сделала аборт. У меня нет детей. А может ты ещё мне родишь ребёнка?
Я не успела ответить, нас позвали в зал. Потом мы отправились к нашему однокласснику домой и там гуляли до утра и, как в добрые старые времени, крутили бутылочку, и повзрослевшие девочки с удовольствием целовались с нашими повзрослевшими мальчиками. Саша уехал на рассвете в Киев, оттуда у него был самолёт на Симферополь. Он взял мой номер телефона и поклялся позвонить, как только вернётся в Москву.
Через десять дней я вернулась в Москву, в свою пустую квартиру. Оставив Иру у соседки, поехала на дачу за Серёжей. Вечерами уже чувствовалось приближение осени, а скоро пойдут дожди. И как же Зураб будет там обитать на даче, где протекает крыша и в дождь развозит дорогу так, что наши "Жигули" приходится вытаскивать трактором... Нужно быстрей разводиться и разменивать квартиру.
Зураб возился во дворе. Обнажённый до пояса, чинил забор. Похудел, и диет никаких не нужно. Как же я соскучилась по нему. Мне хотелось подбежать, впиться губами в его губы, целовать шею, плечи, руки. Затащить в дом и отдаться прямо у входа, на полу, задыхаясь в его объятиях. Но услужливое воображение нарисовало мне картину, как та, другая, плющом обвивается вокруг него. Её слюнявые поцелуи ещё не высохли на его коже.
- Привет. - Он в ответ кивнул. - Я за Серёжей, хватит ему тут болтаться, нужно готовиться к школе. Где он?
- Сейчас позову, у соседей. Подожди, я отвезу вас в Москву. Ася, может хватит, а?
- Я не хочу выяснять отношения при детях. Потом поговорим.
В тот же вечер, уложив детей, я слонялась без толку по квартире. Зазвонил телефон:
- Здравствуйте, можно поговорить с Анастасией? - незнакомый женский голос...
- Я слушаю.
- Это Валентина, Сашина жена. -
Вот, мне ещё не хватало выяснять отношения с Сашиными жёнами...
- Алло, Саша утонул в Алуште. Они закончили съёмки, выпили, пошли ночью купаться и до утра никто не хватился, что его нет...