- Чтобы изменить себя, - сказал Грег, - ты должен родиться заново. Но прежде чем родиться - ты должен умереть.
- Чего?!
Грег позвонил мне через несколько дней после того, как я вернулся с дачи. Я как раз вернулся с работы и собирался шикарно поужинать картошкой с селедкой и луком, но это заявление отбило мне весь аппетит.
- При чем тут смерть? Ты на что намекаешь?
В трубке раздался вздох. Так, бывало, вздыхал отец, готовясь долго разжевывать неразумному сыну какую-нибудь простую (на его взгляд) мысль.
- Время от времени надо сбрасывать шкуру. Ты растешь, и твоя старая кожа становится тебе мала. Собственно, она тебе уже жмет, разве не чувствуешь?
- Какая еще шкура? - принужденно засмеялся я, одним глазом приглядывая за кастрюлей, в которой варилась картошка. - Моя меня вполне устраивает. Я же не змей какой-нибудь!
- Не змей, - согласился Грег. - А какая разница? Это даже к людям относится, не говоря о нас... Надо чувствовать моменты, подходящие для перемен, и не упускать их. Если ты упорно цепляешься за старое, начинается застой, который заканчивается катастрофой. И личность все равно меняется, только очень болезненно для тебя, и... в неправильную сторону. Большинство не выдерживает такого испытания, и остается побитыми, надломленным и с блоком по отношению к любым переменам. Потом на них можно ставить крест. Но ты не из таких, Леха. Ты сможешь умереть и родиться заново, потому что деваться тебе все равно некуда.
- Спасибо, успокоил, - проворчал я. - Тогда, может, объяснишь мне одну вещь? Допустим, я должен умереть. Чтобы родился... кто?
- Как "кто"?! Ты разве не знаешь?
Мне показалось, что Грег искренне удивился.
- Конечно, нет! Откуда?
- Ники сказала, что ты распознал ее при первой же встрече.
Я сделал резкое движение, едва не своротив кастрюлю с плиты на пол.
- Ничего подобного! Что значит "распознал"?!
В трубке хихикнули.
- Значит, Валенок был прав, а Ники - нет. Что ж, тогда я тебе нарочно не скажу. Когда ты сам узнаешь, кто мы - ты будешь готов к последнему испытанию.
Я помотал головой.
- Что-то мне это не нравится.
- Ничего, ты еще войдешь во вкус. Некоторые так увлекаются переменами, что их прежняя личность исчезает вовсе.
- Во вкус чего - самоуничтожения? Так, давай перейдем к конкретике. Что мне надо будет делать на этот раз?
Грег замялся.
- Я еще не придумал, - признался он. - Придумаю - позвоню. А ты тоже не бездельничай, помоги мне.
- Чем?
- Придумай или поищи какой-нибудь обряд ритуальной смерти.
На следующий день я позвонил Грегу с отчетом. Сам я ничего толкового не придумал. Зато поиски в сети принесли кое-какие результаты. Как ни странно, тема ритуальной смерти оказалась не такой бредовой, как я ожидал. Я даже нашел целый психологический тренинг. Заключался он в следующем: компания едет в лес, каждый выкапывает себе могилку, забирается туда и целый день тихо в ней сидит. А вечером возвращается к жизни цветущим и обновленным. Просто праздник какой-то!
- ... короче, можно закопаться в землю, но этот как-то глупо, - закончил я.
- Леха, не парься, я уже все придумал, - сказал Грег. - Но предупреждаю, это тебе не в огороде медитировать. В пятницу после работы приедешь к парку Трехсотлетия Петербурга. Встречаемся на берегу залива в семь вечера. Возьми с собой плавки.
- Плавки? - я содрогнулся. - Тебе какая смерть нужна - ритуальная или настоящая?! Да там еще, может, лед не сошел!
- Ничего, поищем прорубь.
- И вообще я в пятницу не могу. Мне надо дочку из яслей забирать и гулять с ней до девяти. Ленка опять куда-то намылилась...Эй, Грег! Ау!
Трубка молчала.
- Грег, ты меня слышишь?
Когда он наконец ответил, голос у него был далеким и безжизненным.
- Ты сказал, дочка? У тебя есть дочь?
- Ну да. А что в этом такого?
- Это очень плохо.
- Почему?
Грег снова промолчал, и в этом молчании было что-то нехорошее. Я почувствовал, что он в смятении, и начал беспокоиться сам. Что случилось? Что я не так сказал?
- Извини. Это моя ошибка. Я должен был выяснить сразу,- заговорил он быстро и отрывисто. - Но я никогда бы не подумал, что у тебя есть ребенок, тем более, дочь. Ее не должно быть!
- Что ты несешь?
- Извини, - повторил он. - Ты нам не подходишь.
- Как?!
- Надеюсь, еще не слишком поздно, - сказал он покаянным тоном. - Думаю, ты еще не зашел слишком далеко, и способен вернуться к нормальной жизни.
Я стиснул трубку в руке.
- Но Грег, так же нельзя! Это нечестно! Вы сами пригласили...Мы договорились... Я прошел испытание, сидел на этой чертовой даче...
- Нет, - теперь голос моего собеседника стал холодным и далеким. - Это ради твоего же блага. Забудь обо всем. Ничего не было. И кстати, не жди, что Ники снова появится. Я приму меры.
- Ты не посмеешь! - заорал я. - Не посмеешь так поступить со мной!
Он бросил трубку. Я попытался набрать его телефон, но на экране появились слова "номер неизвестен".
Как неизвестен?! Если я с ним только что говорил, и все прекрасно определялось?!
Я швырнул телефон на пол и растоптал его в припадке дикой ярости. Через несколько секунд я остыл, и тупо уставился на ошметки телефона. Что на меня нашло? Я совсем спятил?
Слепая ярость ушла, остались только горечь и отчаяние.
Тупая, злобная шутка! Компания моральных уродов поиздевалась надо мной всласть, а потом под надуманным предлогом от меня избавилась. Только и всего. Так почему же я в таком горе? Почему я чувствую так, будто меня предали, сломали и выкинули?
Я подумал о Греге и застонал, стиснув зубы. Когда этот человек, которого я видел два раза в жизни, о котором ничего не знаю, успел обрести надо мной такую власть?!
А Ники, неужели она все это время притворялась? Кем надо быть, чтобы так врать?
Будь они все прокляты! Зачем я их вообще встретил?!
Потом я начал проклинать уже себя. Во всем был виноват только я сам. Зачем я упомянул про Ваську? Если я просто, без лишних подробностей, попросил перенести Ритуальную Смерть на субботу, все так и шло бы своим чередом. А теперь все кончено. Всего одно ненужное, лишнее слово - и дверь в неведомое захлопнулась прямо у меня перед носом.
Еще несколько дней я лелеял надежду, что произошла какая-то нелепая накладка. Я не мог принять эту новую реальность - все изменилось слишком внезапно и, на мой взгляд, беспричинно. Едва успокоившись, я вытащил из разбитого телефона симкарту и побежал покупать другой мобильник, чтобы не пропустить звонок Грега. Казалось, вот-вот он перезвонит, и все будет как раньше. Но он не перезвонил ни на следующий день, ни через неделю.
О следующих трех с половиной неделях рассказывать в общем нечего - кроме того, что это было худшее время в моей жизни. Кое- как мне удалось выкинуть ненавистных упырей из головы, но вскоре у меня началась самая настоящая депрессия. Прежние припадки плохого настроения были просто цветочками по сравнению с ней. Появилось глубокое отвращение ко всему. К работе. К людям. К еде. По утрам не хотелось просыпаться. По ночам мучила бессонница, или снилась всякая муть. Я был бы счастлив увидеть любой из прошлых необычных снов, - пусть даже и с чудовищем, - но сны тоже словно кто-то заблокировал.
Прошло две недели. Мобильник Грега не определялся. Телефоны Ники с Валенком тоже - будто стерлись из записной книжки. Я затосковал. Отвращение к миру сменилось апатией. Мир существовал где-то сам по себе, а я блуждал в тумане, равнодушный ко всему. Однажды я вспомнил предупреждение Грега насчет того, что попаду в дурдом, если захочу выйти из игры раньше времени, но даже не возмутился, хотя это именно он меня из нее исключил. В дурдом, так в дурдом.
На третьей неделе я почувствовал, что достиг дна. Вся жизнь стала бессмыслицей.
Я смотрел на себя со стороны и судил строже, чем Ленка. Бестолковая, никому не нужная работа. Неудавшаяся личная жизнь. Лучшие годы позади. И зачем такому ничтожеству жить на земле? Вдобавок все начало валиться из рук. Я спотыкался на ровном месте и проваливал самые простые поручения на работе. Казалось, я обуза для мироздания, и оно скоро от меня отделается.
Наконец у меня возникло странная уверенность, что я проклят, и всем, кто со мной соприкасается, тоже будет плохо. Старый друг пригласил на свадьбу, а я не пошел, и не позвонил поздравить. И даже совесть меня не мучила. Потому что казалось - если я к нему приду, то навлеку на него несчастье.
Среди этого безбрежного уныния я вдруг поймал себя на мысли, которая меня потрясла. Я понял, что испытываю искреннюю радость, думая о смерти. Несмотря на периодические припадки депрессивных настроений, суицидальных мыслей у меня прежде не бывало никогда.
"Неужели так оно и происходит? - с искренним любопытством думал я, прислушиваясь к себе. - Неужели я в самом деле собираюсь с собой покончить?"
Похоже, так оно и было. При мысли от смерти у меня даже отступила депрессия. Умом - мне было страшно, но в то же время я чувствовал непонятное воодушевление. Да, это в самом деле был выход.
Тем временем пролетел апрель, и пришли майские праздники. Газоны усыпало мать-и-мачехой, деревья подернулись зеленью, девушки переоделись из джинсов в юбки. Даже наши институтские тетушки как-то посвежели. Только я словно застрял в прошедшей зиме. Мое прозябание и жизнь остальной вселенной устремлялись в разные стороны, расходясь все дальше. Мир был плоским, серым и бесцветным, как газетная фотография. "Из трехмерного он стал двухмерным, - подумал я однажды. - Значит, скоро свернется в точку. Ну и хорошо".
Настали выходные, и делать стало совершенно нечего. Солнечным утром первого мая я проснулся около полудня и долго валялся в постели, вяло пытаясь придумать, зачем мне жить. За окном по небу бежали облака. Несколько раз начинал звонить телефон, но я не отвечал на вызовы. Все равно это были не те звонки. А остальные меня не интересовали.
Так и найдя ни единой причины шевелиться, я решил пролежать весь день в кровати.
"Может, искупаться?" - словно шепнул мне кто-то на ухо.
- А вода-то небось ледяная, - протянул я. И сразу подумал - то, что надо.
Я вышел на улицу и пошел куда глаза глядят, словно стеклянной стенкой отделенный от весеннего, шумного мира. На перекрестке Липовой и Савушкина я увидел подъезжающий к остановке трамвай. Это был тот самый маршрут, на котором я встретил Ники. Не раздумывая, я вскочил в трамвай и жадно оглянулся, но оказалось, что почти все вышли возле ЦПКиО. Тогда я сел и уставился себе под ноги. Мне было решительно все равно, куда он едет.
Трамвай завез меня чуть ли не загород. На кольце пришлось выйти. Я спрыгнул на нагретый солнцем асфальт и ощутил дуновение морского воздуха. Через дорогу, за новенькой решеткой простиралась зеленая полоса, усаженная молодыми деревцами. Между ними по дорожкам чинно прогуливались мамаши с колясками. За ними до горизонта голубел Финский залив.
"Это же парк Трехсотлетия Петербурга, - понял я. - Тот самый, куда мне когда-то велел прийти Грег. И взять с собой плавки. Вот забавно".
Я пересек парк и вышел на пляж. Солнце жарило прямо по-летнему, но ветер дул холодный и резкий, и на горизонте над Васильевским островом наползала на край неба туча. На пляже загорало множество народу, но никто не купался.
"Зачем я сюда приехал? - спросил я себя. - Только честно!"
Но внутренний голос молчал. Видимо, просто не хотел меня пугать.
Я разделся, сложил одежду в аккуратную кучку, чтобы потом, когда ее найдут, было не стыдно перед ментами. Не спеша выкурил сигарету. И на глазах у восхищенной публики вошел в воду.
Вода в самом деле была ледяная, как ей и положено в начале мая, но не до такой степени, чтобы сразу скрутило судорогой. В любом случае, пока дойду до глубокого места, подумал я, успею к ней привыкнуть.
Финский залив не просто мелкий, а очень мелкий. Теоретически его можно перейти вброд. Так что, честно говоря, это было не купание, а прогулка. Я шагал и шагал по колено в мутной воде. Пройдя около километра, я вдруг загадал: если не найду в своей жизни смысл - обратно не вернусь!
Парк Трехсотлетия остался далеко позади. Туча наползла на полнеба, грозно синея. Дно понемногу опускалось; вода стала по пояс, потом по грудь...Я отошел уже километра на два от берега. А смысла все еще не нашел, наоборот - все, на душе становилось все тяжелее.
Вдруг дно резко исчезло из-под ног.
Я вынырнул, отплевываясь и пытаясь понять, в чем дело. Потом заметил впереди красные бакены. Ага. Фарватер. Он прорыт специально, для больших кораблей.
Вот и хорошо, решил я. Дальше поплыву. Есть ли во всем этом смысл. Ну?
Я нырнул под водой метров на пятнадцать, и поплыл вперед кролем, продолжая терзать себя все тем же вопросом. Смысл не появился. Зато появился корабль. Вначале я не обратил на него внимания, но он приближался как-то слишком быстро. Когда я разглядел его, то понял, что у меня серьезные проблемы.
Это была не баржа и не паром до Кронштадта, а здоровенный, десятипалубный круизный лайнер. И он пер со страшной скоростью прямо на меня.
Я прикинул его скорость, помножил на расстояние - и понял, что времени не хватит. Варианта было два - вниз или все-таки назад. И я ломанулся назад, наперегонки со смертью. Лайнер уже закрывал небо, гоня перед собой волну. Низкое гудение его двигателей заставляло меня красочно представлять, как меня затягивает под борт и наматывает на винты...
Умирать резко расхотелось. Нет, только не так!
Ни разу прежде я не плавал с такой скоростью - как будто это был не я. Во мне проснулись неизвестные раньше резервы силы. Я чувствовал себя в воде просто дельфином. Или китом. Или каким-то морским змеем... Длинное чешуйчатое тело скользит в волнах, как будто они для него созданы. Лайнер остался позади, а я все плыл, быстро и с наслаждением. Казалось, стихия мне подвластна! А на уровне разума все еще попискивал в ужасе глупый Леха, не знающий, зачем он живет. Но почему-то это потеряло значение.
И тут я будто бы раздвоился. Я - морской змей был отдельно, и такие надуманные вопросы, как "смысл жизни", его вообще не волновали. И был я - Леха, боящийся всего на свете. Особенно змея внутри себя - потому что Леха, который так и не нашел смысла, теперь должен был умереть. И я - змей был с этим полностью согласен.
Пусть он умрет. Он мне только мешает.
Единственное, в чем обе моих личности были солидарны - что вода в заливе грязнющая.
Волна, поднятая кораблем, догнала меня, подхватила, куда-то потащила, и выкинула на мелководье.
Морской змей медленно и неохотно ушел в глубины моего "я". Леха - прежний с облегчением перевел дыхание и, ежась на ветру, пошлепал к берегу.
До пляжа я добрался минут за двадцать. Сам не понял как - учитывая, что туда шел часа полтора. Вылез на берег и упал без сил на мокрый песок. Тело меня не слушалось, выложившись целиком. Мной владело чувство полноты жизни. Безмерно радовали травинки, щекотавшие мне лицо, и даже бычки на песке только умиляли. "Это потому что ты чуть не умер, - сказал я себе, восстанавливая дыхание. - Расслабься, скоро пройдет".
Интересно, Грег счел бы мой заплыв за испытание, или нет? В любом случае, я был доволен. Я не мог объяснить словами, но чувствовал - это было не зря. Словно очень важный кирпичик лег в стену, или еще одна ступень добавилась... Куда? Куда?!
Когда руки и ноги снова согласились мне служить, я встал и пошел искать свои вещи. Вскоре я их обнаружил. Одежда была на месте, все так же аккуратно сложена, даже мобильник не сперли. И неудивительно - ведь рядом стоял Грег.
Думаете, я обрадовался? Как бы не так. Я страшно взбесился. Один его вид привел меня в такую ярость, что я был готов его убить на месте, было бы чем.
- Ты что тут делаешь? - рявкнул я. - Тебя сюда звали?!
- Случайно увидел, как ты купаешься. Быстро плаваешь, молодец.
От такой наглости я потерял дар речи.
- Ну так! У меня же разряд!
- Леха, ты полон сюрпризов.
Я набрал воздуху, чтобы послать его как можно дальше, но тут заметил в его внешности перемену. На лбу Грега, точно между бровями, как у индуистов, появилась татуировка - нечто вроде "розы ветров" Еще одна татуировка - не разобрать какая, - выглядывала из-за края его футболки, в ключичной впадине.
- Что это ты себе на лбу нарисовал? - ядовито спросил я. - Татуировку сделал, что ли?
- Она всегда была. Просто раньше ты ее не видел.
- А вот и видел! Еще на даче. Она в темноте светилась.
- А чего не сказал, балда? Ладно. Уже не важно.
Пока я одевался, Грег стоял рядом молча и ждал. Я мрачно поглядывал на него, раздумывая, не врезать ли ему промеж глаз, прямо по татуировке. Останавливало только то, что он все равно не позволит мне это сделать.
- Ну что, ты готов к последнему испытанию? - спросил он как, ни в чем не бывало.
- Я не желаю иметь с вашей бандой ничего общего, - отчеканил я. - Топай отсюда, пока цел.
Грег посмотрел на меня с явным одобрением.
- Остался всего один шаг, - сказал он миролюбиво. - Еще один маленький шажок, и ты изменишься навсегда. Очень важно сделать его в правильном направлении...
- Отвали со своими поучениями!
Я собрал вещи и пошел с пляжа. Грег упорно тащился за мной.
- Ты ведь хотел узнать, кто мы такие?
Я резко развернулся и заорал:
- А как же моя дочка? Она никуда не делась за эти три недели и полтора дня!!!
На нас оборачивались люди, но мне было все равно.
- Или дочь не имеет значения, и ты это устроил нарочно?
- К сожалению, еще как имеет. Но все слишком далеко зашло, - торопливо заговорил Грег. - Придется рискнуть. Мы следили за тобой все эти три недели, но сегодня ты реально мог погибнуть. Следующий раз может стать последним, и твоя смерть будет на моей совести. А дочкина смерть - на твоей.
Вся моя злость разом куда-то испарилась.
- Как смерть?
- Помнишь, я спрашивал тебя, чем ты готов пожертвовать? Что ты ответил? "У меня ничего нет".
Я растерянно смотрел ему в глаза.
- Вольно или невольно, ты соврал. Так всегда и бывает - если ты не хочешь выбрать жертву сам, ее выбирают за тебя. Когда ты проговорился, что у тебя есть дочь, я понял, что выбор уже сделан.
- Какой еще выбор? - взвыл я. - Какая жертва? При чем тут моя дочь? Валенок же сказал: "у тебя есть ты сам!"
- Верно, есть, - сказал Грег, остывая. - На это вся надежда. Леха, не надо понимать все буквально. Никто не утверждает, что твоей дочке непременно отрежут голову на черном мраморном алтаре. Я просто имел в виду, что ты подвергаешь ее большой опасности. У тебя не должно быть слабых мест. Превращение обязательно привлечет к тебе внимание очень неприятных сущностей. А дочка с тобой слишком связана. Но тебя я стану защищать, а ее нет.
- Без тебя обойдусь! Я сам буду ее защищать! - воскликнул я.
- Именно это я и имел в виду, - кивнул Грег. - Ну что, наш договор по-прежнему в силе?
- Да, черт бы вас всех побрал!
Грег, прищурившись, посмотрел в небо.
- Сейчас мы кое-что проверим. Последний тест. Ну-ка посмотри направо. Что-нибудь видишь?
- Где?
Я завертел головой.
- Не туда смотришь... Ага, повыше. Над парком.
Ничего особенного, кроме грозовой тучи, я на небе не увидел. Только вдалеке, над Петровским стадионом, парил черный воздушный змей с перепончатыми крыльями. Он то резко взмывал, то двигался зигзагами, ловя ветер.
- Ты о воздушном змее, что ли?
- Хе-хе, воздушном. Ладно, пошли.
- Куда?
- В гости к Валенку.
Глава... Все в сборе.
Валенок, оказывается, обитал совсем недалеко от парка, в одном из длинных многоэтажных домов на Яхтенной. Пока мы шли туда (путь занял минут десять), пробудившийся во мне морской змей заснул окончательно. Остался только прежний Леха - и он сильно нервничал.
Последние три недели заставили меня кое-что понять. Раньше, в Зеленкино, я смотрел на всю эту историю - знакомство с Ники, испытания, - как на некую прикольную, таинственную, необычную игру. Но теперь я понял, что если это и игра, то весьма жестокая. Игра, которая едва не довела меня до самоубийства, переставала быть просто игрой. Я уже не сомневался, что Грег может доставить мне любые неприятности, какие сочтет нужными.
Словом, когда мы поднялись на пятнадцатый этаж на обшарпанном лифте и позвонили в дверь, я уже готовился к тому, что ничего хорошего меня не ждет. Но я никак не ожидал увидеть в прихожей свирепую бабку в старомодном пальто, с объемистой сумкой на плече.
- Здрасьте, - растерянно сказал я.
Вместо ответа бабка разразилась проклятиями.
- Что же это деется - еще одного притащил!- пронзительно запричитала она. - Почему у всех сыновья люди как люди, только у меня нелюдь и душегуб?
Я на всякий случай оглянулся, чтобы убедиться, точно ли она имеет в виду именно Грега. Тот стоял, сохраняя на лице выражение сердечной радости от встречи со старой мегерой.
Из-за косяка в прихожую выдвинулся Валенок в тренировочных штанах и футболке размером с палатку.
- Ну мать, не ругайся, - прогудел он. - Не трать на нас свои драгоценные нервы.
- А ты веди себя как нормальные люди, - взвизгнула бабка. - Пьянствовать будете всю ночь? Песни орать и змеев запускать? Соседи уж сколько раз жаловались: топают, грохочут, дверями лязгают, шумят на балконе! А потом милиция приходит, людей ищет! Фотороботы показывает, протокол снимает, отпечатки пальцев...
При слове "милиция" я автоматически попятился к двери.
- Там я на плите ужин оставила, - бабка неожиданно сменила гнев на милость. - Чтоб тихо себя вели, лиходеи!
И ушла.
Валенок солидно объяснил, закрывая дверь:
- Мать на дежурство собралась. Она тут недалеко работает, на теплостанции. Проходите, мужики.
Квартира Валенка была типовая двухкомнатная, очень скромная, и на его фоне казалась особенно крошечной. Мы прошли в гостиную и сели на скрипучий диван.
Валенок пожал плечами. Татуировки на лбу, как у Грега у него не было. Зато имелся черный извилистый зигзаг молнии, похожий на замысловатый шрам. Он рассекал ему лицо наискось, через левую бровь, окончательно его уродуя и придавая сходство с демоном. Я покосился на него и промолчал. Грег сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел в окно. По стеклу уже барабанили капли дождя.
- Погода-то совсем нелетная! - отметил он.
Напротив дивана стоял телевизор "Горизонт", накрытый вязаной салфеткой. С кухни тянуло борщом. Я сглотнул слюну, внезапно поняв, что очень проголодался. Но Валенок явно не спешил нас кормить. И он, и Грег будто чего-то ждали.
Ах да, Ники...
- Грег, что-то я не понял, - нарушил я тишину. - Что имела в виду мама Валенка?
- Что конкретно не понял? Про милицию?
- Да нет - про змеев! Насчет "змеев запускать"...
Валенок хмыкнул.
- Ах, про змеев? - улыбаясь, ответил Грег, и встал с дивана. - Не понял? Хочешь посмотреть? Иди за мной.
Мы вышли на балкон. Передо мной раскинулась панорама новостроек, над ней - штормовое небо. Над заливом клубились тучи, в них полыхали холодные пронзительные вспышки молний.
- Вон там, - показал рукой Грег.
Я с удивлением заметил черного воздушного змея. Он все еще трепыхался в небе, только теперь стал гораздо ближе. Вскоре я понял, что он летит в нашу сторону. Мне стало тревожно. Что-то он был слишком большой для воздушного змея... Черт, да он не просто большой, он огромный!
Я наконец понял, кто передо мной, и шарахнулся с балкона, но Грег загородил мне дверь.
Это был никакой не змей! Над крышами Яхтенной парил дракон. Черный, жуткого вида, с длинной узкой мордой, похожей на зубило. Он не был похож на дракона из сказки. Он излучал угрозу, и был откровенно страшен. Он был похож на огромного птеродактиля, и еще - на истребитель нового поколения. И летел прямо к нам!
Грег потянул меня за руку.
- Давай уйдем, а то здесь и так места мало.
Я позволил увести себя с балкона, плохо соображая, о чем он говорит. Сел на диван, словно робот, не в силах отвести взгляд от балконного окна. За окном медленно потемнело. Неожиданно прямо за мокрым стеклом возникла черная морда и зубастая пасть, в которую я бы поместился целиком.
Удар, скрежет железа!
"Он приземлился", - понял я.
Пасть за стеклом сменилась глазом размером с колесо - таким же черным, круглым и лишенным выражения. Он только холодно блестел, словно обсидиан.
О чем думает это чудовище, глядя на меня в упор?! Казалось, его крылья застилали все небо. В темноте раздался оглушительный удар грома (или это отвалился балкон?) Дом содрогнулся. Лязгнула балконная дверь - я чуть не подскочил. В комнату вошла Ники, мокрая как мышь. Черные волосы слиплись прядями, на косуху стекала вода.
- Ну и погодка! - заявила она, осторожно вытирая потекший макияж. - Привет, Леша! Вовремя ты искупался - на заливе аж волна поднимается. Пойду, переоденусь. Валенок, одолжи сухую футболку.
- Не дам, - отозвался тот откуда-то с кухни. - Ты ее растянешь.
Я бросил взгляд на балкон. Там было пусто.
- Ты чего туда смотришь? - спросил Грег.
- А г-где оно? Ну, дракон? Улетел?
Все засмеялись.
- Он думает, что я прилетела на драконе! - со смехом воскликнула Ники. - Нет, ну до чего же сильны у людей стереотипы!
- Скажи ему, Ники.
- Это была я, - сказала Ники. - Я - дракон.
Я впал в ступор.
Грег похлопал меня по плечу.
- Пошли на кухню. Ники будет пить чай, пока не простыла. А ты теперь можешь спрашивать.
Тарелка борща оказалась неплохим средством от шока. Когда я прикончил добавку, то был уже готов рассуждать здраво и осмысливал ситуацию.
Конечно, я уже давно понял, что к людям троица имеет косвенное отношение. Предполагал всякое. Однако драконы! Такое мне даже в голову не приходило. Неужели и Грег, и Валенок...
- Так вы все - драконы?
- Мы - Черный клан, - сказал Валенок.
Меня поразило, с какой гордостью он это произнес.
- Посмотри на нас хорошенько, - сказал Грег, вставая. - Нет, ты не вспоминай, не копайся в памяти - предыдущий опыт тут не поможет. Мозг цепляется за привычное. Даже когда ты наконец освободился от человеческой слепоты и научился видеть, ты принял нас за воздушные змеев. Смотри непредвзято. Не думай о том, что должен увидеть, не собирай мир, просто смотри.
Я попробовал сделать, как он сказал.
Вскоре у меня жутко зачесались глаза. Потекли слезы.
- Смотри, смотри, привыкай, - сказал Грег.
И я таращился на них, хотя инстинкт самосохранения приказывал мне зажмуриться. Но я пересиливал себя и смотрел. Зуд перешел в жжение - а потом пропал. Теперь я отчетливо видел, что у всех троих зеленоватые глаза и вертикальные зрачки, на лицах светятся странные знаки, а за спинами словно сгустилась черная тень. Крылья?!
- Теперь убедился?
Их человеческий облик был только личиной, внешним слоем, за которым просвечивала иная сущность. Для ее описания у меня не было слов, потому что им не было в этом мире соответствий. Я мог только охарактеризовать их через эмоции, которые они мне внушали - страшные, могущественные, смертоносные. Величественные. Прекрасные.
Вспомнив Ники-дракона за окном, на балконе, я вдруг ощутил себя жалким червяком в одном логове с тремя хищниками, сжался и проблеял:
- А я вам зачем?
- Как зачем? - удивилась Ники. - Ты же хотел стать таким как мы.
- Драконом?
- Ну да. Я думала, ты все давно понял.
- Но почему я?
- Поздняк метаться, Леха, - заметил Валенок. Он стоял у плиты и наворачивал борщ прямо из кастрюли с настоящим драконьим аппетитом. - Ты уже влип по самые уши. Остается только расслабиться и получать удовольствие.
- Валенок, заглохни, - сказал Грег. - А ты, Леха, выпей чаю и... да, расслабься, в самом деле. И послушай, как мы тебя нашли.
Я подчинился. Грег умел очень хорошо успокаивать.
- Ники, расскажи ему о куколках, - сказал Грег. - Если сама еще не забыла.
Ники сразу вспыхнула.
- Конечно, не забыла! Это же было наше последнее нормальное занятие по теории! Только я своими словами, ладно?
Она выпрямилась, сложила перед собой руки и заговорила, как на уроке:
- Драконов среди людей очень много, но все они обычно пребывают в латентном, спящем состоянии. В сущности, каждый человек способен превратиться в дракона. Начальная стадия превращения называется куколкой. В этой стадии еще нет перемен ни на каком уровне. Но она означает способность к превращению в конкретный отрезок времени. Процесс окукливания запускается сам, длится от нескольких минут до двух-трех дней, но без поддержки быстро затухает. Если упустить момент, то возможность превращения начинает снижаться, и дракон впадает в спящее состояние еще на годы, возможно и на всю оставшуюся жизнь. В состояние куколки спящий дракон может впадать несколько раз в жизни. Но у большинства благоприятное время для превращения приходится на раннюю молодость, около семнадцати -двадцати лет. Второй такой пиковый возраст - тридцать лет, плюс-минус. Все остальные варианты - исключения. Многие не окукливаются вообще ни разу...
- Ага! - воскликнул я. - То есть, у меня был такой подходящий момент?
- Вот именно. Когда я встретила тебя в трамвае, это было... ну как маяк среди ночного моря. Или костер в лесу. В общем, нечто очень яркое среди унылой темноты. Грег как раз накануне рассказывал мне о куколках, и я сразу поняла, в чем дело. Правда, он не объяснял мне, как себя с ними вести. Я бы, может, и не подошла бы к тебе. Но ты всю дорогу смотрел на меня в упор, как будто изучал, и я подумала, что ты... ну, что ты меня видишь.
- Ничего я не видел, - буркнул я. - Просто ты мне понравилась.
- Ничего случайного тут нет, - вмешался Грег. - Вокруг куколок всегда происходят разные мелкие чудеса.
- Которые те обычно игнорируют, - добавил Валенок.
Конечно же, подумал я. Я выделил Ники из толпы сразу, как увидел ее. Выходит, Ленка своими провокационными разговорами о хищниках случайно разбудила меня от спячки. Куда бы я через пару дней непременно впал снова. Если бы не Ники...
- Вот я и подумала, - закончила она. - Надо сказать Грегу - вдруг он заинтересуется?
- Я не заинтересовался, - сказал тот. - Куколок в городе пруд пруди. Но Ники настаивала, и я послал Валенка.
- Та драка в пабе тоже была тестом! - догадался я.
- Вот еще, - возмутился Валенок. - Мне просто хотелось кому-нибудь начистить ряшку, а тут подвернулся ты!
- Я сказал, что тесты были нужны мне, - продолжал Грег. - Я хотел оценить твой потенциал, узнать личные свойства, вытащить слабые места, прикинуть специализацию. Но на самом деле они пригодились и тебе. После каждого испытания ты был выбит из обыденного состояния еще чуть дальше. Еще чуть-чуть приоткрывалась твоя настоящая сущность. Разве сам не замечал?
- Нет, - сказал я.
И задумался, вспоминая все, что было: глюки, и сны, и собственное невозможное поведение. Все это складывалось в единую картину, обретая смысл!
- Что значит - "специализацию"?
- Есть разные виды драконов, - неопределенно ответил он.
- А я какой?
- От того, как именно ты обретешь драконью сущность, и будет зависеть твоя специализация.
- Как ее обретают?
Я спросил - и все внутри застыло. Чай показался льдом.
Они мне еще ничего не ответили, но я сам понял, уже нечеловеческим чутьем - момент настал. Близится последнее испытание. И еще. Они слишком много мне рассказали и показали. Теперь я выйду отсюда таким, как они - или не выйду вообще.