Шурша намокшим саваном,
                      пришла
в мою ночную горницу,
и свечи в канделябре
                    у стола,
и тусклый блеск
        в моих глазах она зажгла,
продрогшая Бессонница.

Блеснув стилетом месяца,
                        она
прокралась, как разбойница,
меж призраками тюля из окна,
из яблонного сада,
        где проснулась тишина,
и где над прудом -
звёзды-горлицы.

Её рука ожгла мою ладонь,
перстами сжав холодными.
Мы вышли сквозь окно
                 из дома вон
под мокрый шелест
              яблоневых крон,
под чёрно-синий грозный
                   небосклон,
где тёмными полотнами

дрожали чьи-то тени на ветру...
Как неживая, гостейка
вела всё дальше в странную игру,
не выпуская рук...
И под плющом, на травах буйных,
                        поутру
проснулся на погосте я.