Ликование, приглушённое действием снотворного препарата, охватило псиоников, когда космолёт Клана с рёвом и дрожью оторвался от марсианской поверхности. Но Александр Гаврилов не разделял радости спасённых соплеменников. Он-то чувствовал напряжение, сквозившее в мыслях и движениях клановцев - экипажа космолёта. Разогрев плазменных турбин свёл на нет достигнутое преимущество во времени. Сведения о бегстве уже наверняка дошли до капитанов Тита Бленди, и патрулирующим орбиту кораблям передан приказ о перехвате. Голова псионика раскалывалась от боли - сказывалась усталость последних часов, когда он, нещадно эксплуатируя ясновидение, уводил транспорт с беглецами от преследователей Стаи. Но усыпляющее уже начало действовать, и боль притупилась до глухой отдачи крови в висках.
Ускорение вжало Гаврилова в кресло. Ментальный шум соплеменников угас окончательно. Только жилистое упрямство экипажа и спасательной команды ощущалось где-то на самой макушке сознания, и ещё грела душу сонная аура Мишки. Засыпая, сынишка прильнул к нему.
Выпавший из реальности, Александр не видел, как спустя час, когда космолёт покинул стратосферу планеты, из-за Деймоса наперехват ему устремились три корабля Стаи, отразившиеся лишь на экране радара.
Загонщики окружали свою добычу, чтобы взять её на абордаж. Их тактика напоминала ходы японской игры го, когда один из противников черными камешками пытается окружить белые другого, не дать им "воздуха" - в данном случае - безопасной траектории ухода. Подобное поведение было обусловлено тем, что корабли, доставшиеся в наследство Клану космолётчиков, а после его раскола и Стае, были всего лишь транспортниками стандартной модификации, которые на момент Агонии Земли дислоцировались на космодромах Луны и Марса. А стандартная модификация означала, что предельные скорости добычи и загонщиков были равны, и если клановцам удастся выйти на траекторию ухода, то никакое ускорение не поможет их врагам догнать убегающий космолёт.
Четыре часа понадобилось пилотам Стаи, чтобы подстроить противинку логическую ловушку. Зажав с двух бортов преследуемый космолёт и уровняв с ним скорости, два корабля выстрелили "кошками" - торпедами с металлокерамическим зарядом, который при физической деформации плавил оболочку снаряда, надёжно припаивая тянущийся за ним трос к корпусу корабля. И вот более двенадцати вспышек расцветили борта жертвы. Начался новый этап манёвров, когда клановские пилоты пытались "стряхнуть" с космолёта преследователей, то есть, меняя курс, вызвать критическое напряжение в связывающих тросах, а противники, подстраиваясь под его движения и осторожно вбирая тросы в гнёзда гарпунных пушек, соответственно подтянуться к бортам пойманной жертвы.
Неудача в полной мере настигла клановцев. Загонщики умело спеленали космолёт, и его экипажу не оставалось ничего иного, кроме как смириться с неизбежностью абордажа. По крайней мере, в этой битве они будут располагать преимуществом боевого состава, усиленного за счёт спасателей. Только один из клановцев знал, что в случае захвата космолёта, пленных не будет.
Клан космолётчиков давно шёл к внутреннему расколу. Земная Агония отрезала города-купола Луны и поселения частично терраформированного Марса от жизненно важных ресурсов метрополии. Выживание человечества на этих планетах оказалось под угрозой. Марс нуждался в высокотехнологичных изделиях лунян, чтобы поддерживать процесс трансформации планеты, а купола бедной на руды, но индустриально развитой Луны - в ископаемых ресурсах соседа. Космолёты Клана стали единственным связующим звеном для планет Солнечной системы и самым оберегаемым сокровищем ойкумены.
Тот, кто держит пульс на торговых артериях, всегда имеет власть, а если ещё и контролирует их в одиночку, то рано или поздно этой властью он злоупотребит. Изначально политика Клана была ориентированна лишь на торговлю, но постепенно умы его капитанов захватила мечта о собственной империи. В 204 году после Агонии часть радикально настроенных капитанов под предводительством старейшины Тита Бленди отделилась от Клана. Они увели свои корабли на марсианскую базу. Оставшиеся клановцы были препятствием на их пути к власти, и вскоре отколовшиеся группами по пять-семь кораблей начали нападать на торговые космолёты. Такие группы были прозваны стаями, а их объединение - Стаей.
Псионики вновь открываемой Земли стали для Стаи и Клана стратегическим оружием, способным принести победу одной из сторон. Капитанам Бленди первым удалось захватить поселение людей-мозгокрутов. В ответ Йош Токудайдзи, старейшина Клана, организовал миссию спасения на Марс и он же дал доверенному человеку приказ в случае её провала взорвать космолёт. Питаемый биотоками мозга коротковолновый передатчик клановца был настроен на систему управления двигателями. Смерть носителя должна была высвободить из-под действия силового поля хаос термоядерной энергии.
Космолёт, не смотря на все усилия амортизаторов, сотряс асинхронный удар стыкующихся кораблей. Преодолев спадающую пелену снотворного, Александр очнулся. Сознание отметило учащённое сердцебиение, мерцание осветительных панелей, судороги металла и букет смятения, решительности и страха людей. Соплеменники ещё безмятежно спали, клановцы, грохоча при каждом шаге магнитными подошвами скафандров, строились для отражения абордажа. Стена железа и плоти отгородила угол грузового трюма, в котором были расположены псионики. Сам трюм напоминал римский амфитеатр - трибуны зрителей у дальнего конца, перед ними арена с бойцами, и вот-вот через шлюзы ворвутся на неё "тигры" Стаи.
Александр осторожно, чтобы не разбудить, подвинул сопевшего ему под мышку сына, встал, тряхнул седой головой, сгоняя остатки сонливости, и потянулся. Ускорение космолёта создавало притяжение условного пола. Оно было едва ощутимо, однако его хватило, чтобы в кончиках пальцев закололо от напряжения - это кровь побежала, сообщая тепло мышцам. Опустив руку к бедру, Александр накрыл ладонью навершие меча. Покалывание в пальцах прошло, словно оружейная сталь поглотила ток тела, сообщая в ответ хозяину уверенность в собственных силах. Гаврилов, перешагивая спящих, покинул угол трюма, чтобы присоединиться к клановцам.
Это был его первый бой в космосе, поэтому Александр невольно обращал внимание на вооружение и порядки товарищей. Перед шлюзами в два ряда выстроились бойцы с копьями. Они образовывали первый рубеж обороны. Узость шлюзовых отсеков играла на руку защитникам, предоставляя возможность нанести ощутимый урон противнику, пока тот пытается развернуть на поле боя свои силы. Так как копейщики должны были принять на себя основной удар, то их скафандры-доспехи выглядели наиболее внушительно. За их спинами стояли бойцы вооруженные более уместным для абордажной схватки оружием. У большинства, как отметил Александр, были мечи с узким, сужающимся к острию двулезвийным клинком; такой же меч висел и в его ножнах. Защитные скафандры мечников были менее бронированы, чем тяжеловесные доспехи копьеносцев, а керамопластиковые сочленения позволяли большую свободу движений. Гаврилов встал во вторую линию защиты, хотя его кожаный панцирь, который он не успел сменить после марсианского рейда, давал ему право быть и в третьей. Но воин в душе Александра не мог позволить себе не сражаться, а добивать павшего противника. Есть те, кто сделает эту работу лучше него - члены экипажа в лёгкой броне, вооруженные лишь кортиками. Они замыкали боевые порядки.
Битва не отложилась в памяти Александра. Он бил и колол мечом, выскакивая из-за спин более защищённых товарищей. Где-то в середине сражения он ощутил помощь проснувшихся соплеменников. Мысленные тычки заставляли противников медлить с ударами и пропускать выпады клановских бойцов. Но прошло мгновение, и Гаврилов уже забыл об этом, вновь отдавшись хмелю битвы. Очнулся он только тогда, когда рука устала колоть.
Враги отступали. Понесённые потери позволяли им теперь разве что с трудом защищаться. Уцелевшие копейщики клановцев теснили их к шлюзам. Александр, устав умственно и физически, дал себе передышку, пустив перед собой более свежего товарища. Пауза позволила окинуть взглядом поле боя. Оно было похоже на свалку металлолома, которые так ценили пришельцы с бедной на руды Луны. Сталь скафандров, сталь мечей. Крови почти не было, её скрывали доспехи, и лишь иногда тонкая струйка находила выход сквозь колотую пробоину. Над полем боя витали запахи пота, палёного пластика и мочи, сливаясь в единый запах победы.
Александр вздрогнул от подобранной им аллегории, невольно ослабив контроль над чувствами. Голова сразу же наполнилась ментальным шумом. Злорадостными мыслями светился угол псиоников. Бойцы Стаи были сосредоточены лишь на отступлении, страха в них не чувствовалось - арьергард уже почти скрылся в шлюзе. Клановцы, ощутившие близость победы, ликовали, но у некоторых на первый план вышла осторожность - не хотелось под занавес битвы схлопотать стальной смерти. Отдельный слой эмоционального фона составляли чувства раненных и умирающих. Один из них лежал в двух шагах от Александра, и его мыслетон сильнее прочих язвил сознание псионика. Быть может, поэтому Гаврилову и приоткрылась часть мыслей умирающего, в которых превалировал образ цветка водородного пламени. "Моя смерть станет вашей!" - восклицал угасающий мозг, и Александр пришёл в ужас. Времени не было ни на что. Никто не уйдёт живым с космолёта, всех поглотит термоядерная агония. Разве что по иронии судьбы корабли Стаи, успеют подобрать остатки абордажных команд и отчалить от зубастого беглеца-космолёта.
Не о своём спасении думал Александр, когда рванул к задней стенке трюма, где находился главный приз баталии - его соплеменники. Там был Мишка, сын. Александр знал, что ему не пробиться к шлюзам, ставшими спасительными не только для бойцов Стаи. Схватив мальчика и бросив его через головы сражающихся, Гаврилов мечтал только о чуде, и невесомость вкупе с упятеренной отчаянием силой броска совершили невозможное. "Папа!" - только успел пискнуть мальчик.
Кто-то со спины повалил Гаврилова на палубу трюма, но, извернувшись, Александр всё-таки увидел, как, нелепо вращаясь, сын летит над полем боя, словно семя одуванчика. Удивление и растерянность успел уловить он в мишкиных мыслях, а спустя несколько мгновений ощутил через него прикосновение чужих рук и испуг от громкого стука сомкнувшихся створок шлюза. "Получилось!" - возликовал Александр.
Тем временем кто-то перевернул его на спину. Человек кричал ему в лицо, но он его не слышал, все звуки заглушало биение сердца. Александру оставалось завершить всего одно только дело в этом мире, и Гаврилов вошёл в сознание умирающего человека-взрывателя. Сердце того остановилось. А сколько может умирать мозг? Две? Три минуты? Александру оставалось только бороться за каждую секунду жизни этого человека, увеличивая шансы Мишки. Отсчёт пошёл.