Аннотация: Возможность определения понятия, явления и сущности пространства. Непопулярные размышления....
*
**
ПРОСТРАНСТВО
ПОСТАНОВКА ВОПРОСА
ВОЗМОЖНОСТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ,
ЯВЛЕНИЯ И СУЩНОСТИ ПРОСТРАНСТВА
ФУНДИРОВАНИЕ, КАК ОНО ЕСТЬ
ИЛИ ИНСТРУМЕНТ ДЛЯ НАУКИ
Постигая мир через призму парадигм порождённых историей развития знания и основываясь на традиционности взглядов, мы чаще строим умозаключения, исходя из собственного жизненного опыта, основываясь на индивидуальных приоритетах и личных ценностях, не заглядывая в саму суть. И всё-таки, выстраивая умозаключения по тому или иному факту или оценивая что-либо объективно, нам, никуда не уйти от понимания того, что восприятие наше весьма несовершенно и что существует то, чего мы в большей степени и чаще всего не учитываем.
Всё это напрямую относится к такому известному и часто употребляемому термину, как пространство.
Можно приписывать пространству всевозможные качества и гипотетически притягивать к тому или иному явлению, принижать его значимость или возводить на пьедестал, как необходимое и достаточное, но нельзя отвергать то, что это самое пространство повсеместно и оно существует. А раз оно существует, то не мешало бы прикоснуться к краю его истинности и попробовать разобраться с тем, что это прикосновение предоставит для размышления.
Абстрагируясь от бытовой конкретики или субъективной мнительности, поднимаясь к высотам спекулятивного мышления, отметим, что пространство, как таковое, в его широком смысле и значении, должно априори иметь свою собственную суть и, следовательно, своё индивидуальное определение.
И всё же, чтобы не торопить события и не делать скоропалительных выводов, обратимся к источникам мысли человеческой и посмотрим, что уже сказано, и можно ли воспользоваться этими теоретическими наработками....
Для ощущения глубины проблемы познания полезно привести слова одного из известнейших философов середины прошлого века:
"... путаница касательно интерпретации бытия пространства основана не столько в недостаточном знании предметного содержания самого пространства, сколько в принципиальном недостатке прозрачности возможностей бытия вообще и его онтологически концептуальной интерпретации. Решающее для понимания онтологической проблемы пространства лежит в том, чтобы выпросить вопрос о бытии пространства из узости случайно подвернувшихся и сверх того чаще сырых концепций бытия и во взгляде на сам феномен и разные феноменальные пространственности ввести проблематику бытия пространства в направление выяснения возможностей бытия вообще".
Исследователи и интерпретаторы, поддерживающие идеи незыблемости материалистических взглядов, беря за основу то, что удобно и не противоречиво в отношении их понимания мира, трактовали термин пространства, как: "Объективную реальность, форму существования материи, характеризующуюся протяжённостью и объёмом" или как "промежуток между чем-нибудь и чем-то, где что-либо помещается". Данные определения, как можно отметить, достаточно примитивны и даже не отражают в полной мере взглядов тех мыслителей, у которых они были заимствованы. Неказистыми видятся и устремления в определении геометрии пространства, обладающего, как полагают некоторые, протяжённостью или объёмом и распространяющего свои параметры, от трёхмерности, в понимании первых атомистов, до многомерности в выводах Струнной и М-теорий математической физики, характеризуя конъюнктуру научной среды. Из соответствующей чехарды представлений вытекают и неоднозначные суждения о форме, как категории предшествующей образованию всего материального.
В древней философии понятие формы имело значение действующей силы, того, что действительно существует, в противоположность явлению (Платон, Аристотель). Если в современных взглядах позитивизма пространство приравнивается к некой форме, то противостоит ли эта форма явлению и самому объективному? Противопоставить явление, как нечто конкретно посредственно проявленное, и пространство, как то, что организует формальную сторону объективности, обладая соответствующими средствами, представляется сложным. Они, пространство и явление, иные по роду своему, но не противостоят, так как связаны некоторыми положениями и определённым порядком основания. Соглашаясь с первостепенностью пространства над явлением и объективностью, учитывая пространственную энергетическую действенность и информационную потенцию в формообразовании, предполагается и содержательность пространства во всём проявленном и материально определённом. Таким образом, можно сказать, что пространство это не форма или не только нечто связанное с формой существования материи, и оно не является чьей-либо противоположностью, а, возможно, есть некая первостепенность формообразования, необходимая или "обязательная" часть явления и всего объективного вообще.
Основываясь на парадигме элементарной определённости бытия, строящейся на базе восприятия объективного мира, многие исследователи нашли для себя возможность описания его структур, не заботясь об определении истинной сути исследуемого. В последствии, данные подходы и положения закрепились не только в фундаментальной науке, но и в глубинах онтологии, в её положениях - экзистенциалиях, формулируя непосредственность и проявленость бытия на уровне конкретно сущего. Фундаментальность (от лат. Fundamentum - основание) проникла и в феноменологию, через практику особого рода, направленную на раскрытие и осмысление первичного опыта.
Тем ни менее, вернёмся к истории развития мысли, и от воззрений эллинов, заглядывая в недалёкий от нас век 17-й, обращая взоры к столпам философии центральной Европы. Именно там и тогда, в землях Нижней Саксонии великий Лейбниц утверждал, что пространство субъективно. Он констатировал, что оно может не исчерпываться тремя известными и воспринятыми из греческой философии измерениями, и этим высказыванием, в последствии, очень повлиял на воззрения Канта, про которого мы обязательно вспомним. В том числе, рассматривая пространство, Лейбниц считал, пространство "хорошо фундированным явлением". И всё бы ничего, однако, то, что понимается под словом "фундированное" или то, что это слово в себе несёт, не совсем то, что даёт основание считать пространство объективным или, скорее, только связанным с объективным, то есть явлением. Исходя из перевода немецкого слова Fundierung - обоснование или основание, нет чёткого понимания того, что сущность пространства нам понятна или обоснована, и уж конечно неявно то, что пространство лишь объективная реальность.
И всё же разберёмся, что есть обоснованные явления и как это может нам прояснить понимание пространства?
В "Логических исследованиях" Э. Гуссерля, тоже, кстати, немецкого мыслителя, но уже 20-го века, определяются отношения фундирования следующим образом: А фундировано посредством В, если для существования А сущностно необходимо В, только в единстве с которым А может существовать. Отношение фундирования может быть односторонним (А фундировано в В) или двухсторонним (А и В фундированы друг в друге). В частности, в феноменологии получило широкое распространение понятие одностороннего фундирования, употребляемое применительно к иерархии уровней конституирования и к соотношениям различных видов актов сознания и их интенциональных коррелятов (ноэсис и ноэма). Согласно феноменологическому учению, все эти комплексные высокоуровневые акты и предметности фундированы в изначальных простых актах и предметах. Так, например, созерцание сущности (идеация) фундировано в чувственном созерцании, а логические суждения - в "допредикативных" очевидностях жизненного мира.
Таким образом, можно полагать, что всё наше восприятие и понимание соприкасающегося с нами пространства, фундировано не только в само пространство, как место трансформации и выражения явлений, но и в мировой порядок, провоцирующий активность, как самого пространства, так и процесса его познания, то есть выработку нами понятий о пространстве.
Сталкиваясь с выработкой понятий, без которых, глубоко разобраться в каких-либо явлениях совершенно невозможно, следует отметить, что сам подход к формированию понятий, в большинстве случаях, логически детерминирован и содержателен. При определении пространства в качестве феноменального явления, это кажется нормальным и естественным, но если учесть, что пространство включает и метафизические сферы, то таких оснований недостаточно. Разбирая суть и процесс формирования какого-либо понятия, в некой степени полагаясь на мудрость французского философа и социолога 19-го века Огюста Конта, можно было бы сказать, что оно при осмыслении проходит три этапа или стадии: "стадию теологическую, или фиктивную; стадию метафизическую, или абстрактную; стадию научную, или позитивную". Но, как и пространство, объединяющее всё объективное и субъективное в сущем, так и эти компоненты формирования определения или понятия, несмотря на утверждение автора об их антагонизме, стадии фундированны в акт сознания, как оценочные уровни конституирования феномена через субъективное восприятие.
В подтверждение мысли непротиворечивости стадий формирования понятия и в противовес Конту, можно привести доводы Альфреда Вебера, который отмечал непротиворечивость ступеней развития и взаимопроникновение этапов через связь их процессов. Ценность взаимного проникновения кажущихся противоположными элементов отмечалась и ранее высказываний А. Вебера, а именно у Г. Гегеля, в предлагаемой им концепции единой логики, состоящей из трех логических форм: абстрактной (рассудочной), диалектической (отрицательно-разумной) и спекулятивной (положительно-разумной, которая постигает единство определений в их противоположности, утверждение, содержащееся в их разрешении и в их взаимном переходе). Противоречивость же ступеней или стадий, по Конту, с большой натяжкой можно было бы усмотреть и констатировать лишь в том случае, если нет фундированных элементов, то есть когда одно возможно без другого. В этом случае отсутствует последовательность и глубина процесса формирования определений, нет иерархичности методов процесса постижения и нет постижения единства элементов в их кажущейся противоположности. Рассматривая или сравнивая элементы (понятия), как "независимые" от фундирования или как "обособленные" сами-в-себе-элементы, вполне возможно усмотрение в них некоторых дефиниций, которые очень условно можно назвать антагонистическими.
Таким образом, определяя понятие пространства и стремясь к верной его интерпретации, необходим более широкий и комплексный методологический подход, включающий в процесс формирования определения, единство математического (дедуктивного метода), эмпирико-натурфилософского (индуктивного метода) и гуманитарного (индивидуально-аналитического метода) подходов.
Теперь, после акцента на понятии и процессе его формирования, следует разобраться с явлением как таковым. Приемлемо ли подводить пространство под этот термин и не ведёт ли это к заблуждению?
Встречаются выражения, в которых говорится о том, что явление - вообще всё, что чувственно воспринимаемо, особенно бросающееся в каком-то отношении в глаза. Трудно сказать, бросается ли пространство в глаза, будучи тождественным явлению, но, как представляется, само это определение лишено неких конкретных и осязаемых дефиниций относительно нами определяемого, как объективного и данного в ощущения. С точки зрения эпистемологии, явление - выражение и свидетельство чего-то другого. То есть, явление есть выражение или следствие от некой причины. Но можем ли мы с определённой ясностью и объективной определённостью, присущей восприятию, утверждать, что пространство есть следствие или причина чего-то другого? Предположить, что явление есть следствие от существования пространства и энергетической деятельности в нём, мы можем, но в обратной последовательности, как это пытаются представить материалисты, это невозможно. Конечно, можно сказать, что пространство проявляется через некие явления природы, доступные нам для их фиксации, рассмотрения и познания, однако, это говорит только о существовании самого пространства, но не о его качествах или свойствах. Существование пространства нами предполагается, но не определяется в полной мере. Исходя из теории фундирования Гуссерля, можно говорить, что явления и объективный мир фундированы в пространство, то есть зависят от него. Есть пространство - есть явления, нет пространства - нет явления. С другой стороны, и это законно, что возможно состояние, когда есть пространство, но нет явления, иначе бы пространство не было бы элементом метафизики и самого Сущего.
В философии Эммануила Канта явление - коррелятивное понятие к "вещи-в-себе"; однако поэтому, согласно его выводам, нет просто видимости, а есть "вещь-в-себе", которая фактически предстаёт перед познающим субъектом. Пространство, являясь причиной формообразования и явления, тоже коррелятивное понятие к "вещи-в-себе" (к вопросу об определении понятия пространства), а, следовательно, не может рассматриваться только как нечто подпадающее под объективность, но присутствующее в явлениях и объектах, а так же между ними в качестве потенции их проявления и существования. Из этого положения можно осторожно вывести некоторые свойства пространства, которые при их более широком рассмотрении, всё-таки склонны казаться вопросами, чем ясными и точными определениями.
Во-первых, пространство, как элемент сущего, связано не только с объективным миром, где вне его оно может быть статичным, обладая некой потенцией для формообразования или реализации явления.
Во-вторых, пространство находится вне состояния статичности, то есть проявляет себя активно, когда продуцирует что-либо (данное или не данное нам в ощущение).
В-третьих, пространство познаваемо, так как представлено нам через суть явления или через "вещь-в-себе", энергоинформационные процессы, предшествующие формообразованию или процессы поддержания явления в заданных параметрах, отражающих его суть.
В-четвёртых, пространство и его функционирование подчинено определенному закону связи, как с тем, что его образует, так и с тем, что оно проецирует и отражает через форму и явления ....
Кант, описывая явление, говорил, что оно: "...суть лишь представления о вещах, относительно которых остается неизвестным, какими они могут быть сами по себе. Просто как представления они не подчиняются никакому закону связи как закону", и ещё: "...способность чистого рассудка не в состоянии a priori предписывать явлениям посредством одних лишь категорий большее количество законов, чем те, на которых основывается природа вообще как закономерность явлений в пространстве ...".
Всё это говорит о том, что мы, созерцая или постигая что-либо, не полагаясь на иное, в большей степени, вносим в воспринимаемое своё готовое или главное из продуктов рассудка - опыт. Предполагая, что новое, данное нам в ощущение, каким-то образом или какими-то законами связано с предшествующим знанием, мы наделяем его свойствами и качествами известными нам "а priori", допуская непоправимую ошибку. Однако, данное относится лишь к позитивистскому восприятию мира, когда детерминизм материальных связей главенствует над всем пространством, а наука, вторя Бекону, Декарту и Конту, даёт человеку господство над природой. Но, опять-таки вспоминая философа из Кёнигсберга, отметим, что: "явления", - которыми занимается наука, - "суть лишь представления о вещах", которые "не подчиняются никакому закону связи", так как там не вскрывается суть вещей или "какими они могут быть сами по себе ". В этом индуктивном посыле, и заключается тупик позитивной философии, как всеобъемлющей теории постижения пространства и мира вообще - тупик фундаментальной науки.
Многие скажут, что с прогрессом знания и трансформацией парадигмы связаны новые взгляды и отношения к постижению окружающей нас действительности. К примеру, с открытием неевклидовых геометрий идея несомненных и самоочевидных истин (аксиом) была отвергнута. В зависимости от начальных принципов доказательств и их характера, проведено разделение геометрии на математическую и физическую. Первая геометрия исходит из предпосылки, что отношениями с объектами внешнего мира можно пренебречь. Вторая становится разделом физики и пытается особым образом рационализировать пространственный опыт. Так проблема истинности геометрических положений срастается с проблемой математической истины, которая сводится к набору логических следствий из аксиом, понятных как "конвенция" или соглашения. И, всё-таки, даже в таком революционном отношении к бытию, научная мысль не располагает истинной картиной в понимании пространства и всего в него включённого. Это видно ещё и из того, что, как и ранее, так и сейчас весь процесс созерцания и познания в науке основывается, тем ни менее на логике, допусках и конвенциях. По словам Хайдеггера: "Наука распространяет ... свою власть на всю Землю. Но наука не мыслит. Ее путь и ее средства таковы, что она не может мыслить" и, продолжая высказываться, он отмечает, что "нельзя доверять формулам, вырванным из контекста.... опасность формулы состоит в том, что она заставляет верить, будто речь идет о фатальной необходимости гегелевского типа....", а причиной этого может быть то, что Человек сегодня подвержен безумию (vertige) своих фабрикаций (fabrication)...." и "Только когда признают, что науку и мысль разделяет пропасть, -- их взаимоотношение станет подлинным".
Не смотря на эпохальное засилье материалистической мысли и пренебрежение к метафизике, всё тот же Кант, выдвигая доказательство априорности пространства по отношению к опыту, одновременно констатировал его трансцендентальную идеальность, как ничто, лежащее в основе "вещей-в-себе". Таким образом, памятуя о науке и ставя вопрос о пространстве и его определении, безосновательно полагаться на то, что не способно своей практикой оказать действенной помощи, что связывает сознание, вносит ложные смыслы, закрепощает мышление и уводит поиск истины в узкие сферы эмпирических парадигм.
Полагая, что пространство переносит суть или вносит смысл в объективный мир, а может быть и само оно в какой-то мере является таковой сутью, как, основа "вещей-в-себе", оно и само должно обладать смыслом, который в нём есть и который не нуждается в привнесении его от объектов. В противном случае, выглядело бы странно и нелепо, если бы вначале что-то выражалось или проявлялось, рождалось или формировалось, а затем только наделялось определённым смыслом...
Смыслы всегда априорны или первичны объективному проявлению, и эта мысль, не вдаваясь в историю, активно муссировалась в философских умах середине 20-го века. Так, по словам Альфреда Вебера, всё, что выявляется в процессе развития цивилизации, всегда не "создаётся", а "открывается", то есть в известном смысле предсуществует и по мере развития этого космоса познания лишь втягивается в сферу сознательного человеческого существования. Сказанное относится как к знанию в его теоретическом и практическом аспектах, так и к техническому аппарату существования. "Законы евклидовой геометрии "существовали", прежде чем они были открыты, -- иначе ведь они и не могли бы быть открыты; также и коперниканские формулы движения мира, и a priori Канта, поскольку все они "правильно" открыты и формулированы. Совершенно так же -- паровая машина, телефон, телеграф, топор, лопата, бумажные деньги и вообще все имеющиеся средства, методы и принципы господства над природой и существованием; всё это -- "предметы" практически интеллектуального космоса нашего существования; всё, чем мы уже обладаем, и всё, что мы ещё обретём, в своей сущности имеется, "предсуществует", прежде чем нам удаётся ввести его в сознательную сферу нашего существования и заставить нам служить". Сам же Мартин Хайдеггер в "Sein und Zeit" ("Бытие и время"), углубляясь в философию познания, и, возможно, предвосхищая слова А. Вебера, высказывался о том, что: "Всякое спрашивание есть искание. Всякое искание имеет заранее свою направленность от искомого. Спрашивание есть познающее искание сущего в факте и такости его бытия. Познающее искание может стать "разыскиванием" как выявляющим определением того, о чём стоит вопрос. Спрашивание как спрашивание о ... имеет своё спрашивание. К спрашиванию принадлежит, кроме спрошенного, опрашиваемое. В исследующем, т.е. в специфически теоретическом вопросе спрашивание должно быть определено и доведено до понятия. В спрашиваемом лежит ... собственно выведываемое выспрашиваемое, то, на чём спрашивание приходит к цели. Спрашивание само как поведение сущего, спрашивающего, имеет свой особый характер бытия. Спрашивание может вестись как "просто-так-распрашивание" или как эксплицитная постановка вопроса. Особенность последней лежит в том, что спрашивание прежде само себе становится прозрачно по всем названным конститутивным чертам вопроса".
Всё это ещё раз говорит о том, что есть определённые законы мироздания и соподчинённости в нём, что объективная реальность, естественно, не может быть вне пространства, также как и кантовский ноуменальный мир не обходится без него. Другими словами, пространство фундировано в Сущеее, а формальная сфера (область "нечто") и сфера неформальная (область "ничто") фундированы в пространство, то есть пространство, есть основание (Fundierung) для всего явленного и неявного.
Не лишним будет ещё раз, обратиться к процессу познания и возможности его в отношении пространства.
В работе "Критика чистого разума" Кант анализировал "пространство как форму всех явлений внешних органов чувств, то есть как формальное свойство всякого восприятия внешнего мира, благодаря чему только и возможны наши внешние наглядные представления". Говоря, что: "Все явления по своей форме содержат некоторое созерцание в пространстве и времени, "a priori" лежащее в основе их всех", он полагал все явления или все воспринимаемые объекты фундированными в созерцание и неотъемлемыми всего субъективного. Таким образом, если существует прямая зависимость всего бытия и небытия от пространства, с одной стороны, а, с другой стороны, существует их зависимость от нашего восприятия, то пространство и созерцание, возможно, могут представлять двустороннее фундирование. Такое фундирование позволило бы нам в плотную подойти к определению пространства и как к действительности (актуализирующей бытийное и небытийное), и как к существенности (пространству в самом себе).
Хайдеггер, подтверждая положение Канта об априорности и независимости пространства от физических и метафизических сфер, тем ни менее, говоря о его сущности, следует мысли, что сам мир не заключён в пространстве, но пространство присутствует в мире: "Пространственность сама по себе, пространственность-в-себе находится в незаметности Zuhandenheit" от всего проявленного и способного быть воспринятым и буквально использованным.
Раз мир не заметен в пространстве и не проявлен, а пространство проявляется через манифестацию объективного, то само пространство есть элемент мира или фундировано в него. Таким образом Мир (по Хайдеггеру) и Сущее могут приобретать схожие понятия, являясь источниками существования и основаниями не только пространства, но и всего что в пространство фундировано.
От предпосылок объективации в Сущем до объективации в бытии лежит область, фундирующая эту объективную реальность, а, следовательно, и транслирующая информацию объективации до уровня объективности. Эта область - пространство. У Хайдеггера именно эта область есть область проявления знаков или символов (основ подручности) - определителей возможного и трансляторов их составных частей.
Предполагая взаимное фундирование пространства и сознания, пусть это и выглядит весьма логично, можно допустить, что сознание имеет корреляцию с Миром и всем Сущим. Собственно, как пример, на этом основывается и религиозная мысль. В связи с процессом определения качеств пространства и возможности двустороннего фундирования пространства (Мира) и человека, интересно иносказательное описание его в Полном церковно-славянском словаре протоирея Г. Дьяченко (Издания 1900 г.), где можно прочитать:" Пространство в скорбях = так называется Пр. Богородица в том смысле, что как бы ни было обширно пространство скорбей, сколько бы ни было несчастных, Она всем помочь может и избавить от всех скорбей". В том числе, в Священном писании читаем: "Услыша в пространство - услышать меня на свободу мне" (Пс. 117, 5). То есть, скорбь человеческая, суть от сути пристрастия его материального или физического. Ориентация на мировые ценности и законы существования (законы Мира), снимает зависимость, освобождает от плотских страстей и помогает "на свободу мне", свободу, в том числе, от заблуждений и нарушения Законов Мира - Законов Пространства - Законов Человека - Всего Сущего.
Подводя некоторый итог и возвращаясь к мыслям Хайдеггера, отметим, что : "В феномене пространства не найти ни единственной, ни даже первичной среди прочих онтологической определённости бытия внутремирного сущего. Ещё менее конституирует он феномен мира. Пространство может быть схвачено лишь в возвращении к миру. Пространство не становится впервые доступно только из размирщения окружающего мира, пространственность вообще открывается только на основе мира, именно так, что пространство всё же соконституирует мир, соответственно сущностной пространственности самого присутствия в плане его основоустроства бытия-в-мире".
********
На уровне физического бытия практически отсутствует однообразие и статичность: в преобразовании материи изменяются и свойства вещества, явления возникают во времени и исчезают, обретаются и низвергаются формы .... Метаморфоза! Именно она, определяя этот участок пространства, как стабильно нестабильный, делает его зыбким, противоречивым и ненадёжным. Полагаясь на это и, тем более, ища в этом основания достаточности, мы лишаем себя цельности восприятия мира, повергая своё сознание в естественную карусель грёз и иллюзий. Изучая окружающее нас и конкретно сущее, можем ли мы говорить о глубине его постижения, не затрагивая сферы, с которыми это конкретное сочетается и без которого оно просто невозможно?
![[]](/img/g/gusew_a_b/16stat/sloj1.jpg)
![[]](/img/g/gusew_a_b/16stat/wenecija.jpg)