Аннотация: Finally, he thanks her for teaching, but Amira strikes his ass with the bamboo cane once again, while he cries like a baby. It repeats several times.
Wild TRANSGRESSING 13: сто розог от принцессы
В нашем доме в Малинди я имею обыкновение после обеда лежать в спальне голая под кондиционером. Включаю его на полную мощность, так что струи холодного воздуха словно переносят меня в морозную заснеженную Москву. На пузе у меня лежит notebook, на котором я смотрю всякую всячину. Работающий ноутбук слегка согревает меня, заменяя московскую шубку.
Неожиданно в спальне появляется Энди; не раздеваясь, плюхается в постель, хищно вглядывается в экран ноутбука. Там нет ничего предосудительного, однако мой муж всё равно задаёт провокационный вопрос:
- Джей, как ты относишься к пансексуальности?
Набираю в Google "пансексуальность", кликаю, после чего перехожу в Википедию и ангельским голосом читаю вслух:
- Пансексуальность - термин, для обозначения сексуального влечения вне зависимости от биологического пола и гендерной идентичности.
- Ага... любовь не имеет границ, - говорит Энди.
- Мой тембо, а ты мог бы выебать какую-нибудь twiga kike? Они очень ласковые и любят сосать.
- Идиотка! - вопит Энди.
- Ну, тембо, они же травоядные, и значит, не откусят твоё сокровище, - хихикаю я. - Если самка жирафа ляжет на землю, у тебя получится её трахнуть? Или твой член слишком мал для этого?
- Джей, может быть, хватит.
- Что хватит? ты же постоянно мечтаешь выебать кого угодно своим длинным хуем.
Энди злобно щурится и отвешивает мне оплеуху. Я вскрикиваю - больше от неожиданности, чем от боли. Впрочем, пару мгновений спустя моя щека горит огнём. Shit! Я багровею от гнева. Самое ужасное то, что предыдущие порки ничему не научили моего мужа, он опять поднял руку на Дженни.
- Ладно, Джей, прости, - почти сразу, примирительно говорит мой муж.
Но я не собираюсь прощать. Буду наказывать. На сей раз без миссис Моны, без Аманды, которая уже уехала... я сама выдеру его до поросячьего визга. Выдеру на лужайке перед домом, и пусть видят все, кто захочет. Мне плевать!
Полдня дуюсь на мужа и не разговариваю с ним. В семь вечера с заходом солнца волочу на лужайку скамейку для порки. Энди стоит у входа в дом, ухмыляется и даже не думает помочь. Меня это дико бесит. "Тебе же будет хуже, чёртов осёл!" - мысленно распаляю себя.
Включаю освещение на крыльце; лампа светит довольно ярко, во всяком случае голую попку мужа я смогу разглядеть.
- Милый, - говорю супругу, - иди, раздевайся и ложись.
- Ну, Джей! я же извинился. Прости. Давай обойдёмся без экстремальных игр.
- Не обойдёмся! - зло отвечаю ему.
- Нас могут увидеть. Ты сама не захотела, чтобы стоял сплошной забор вокруг дома. И наша дочка может услышать.
- Не услышит! - злюсь ещё больше, - с ней Амира, укладывает её спать... The cane is just what you need! After caning we'll see what your bum looks like and then I'll forgive you. Кстати, Амира только обрадуется, когда увидит, как секут мзунгу.
- Джей! я люблю тебя, - приводит он свой последний довод.
- К чёрту любовь! - ору я. - Быстро, pants over! Assume the position! Karibu! - венчаю свой говор издевательским воплем на суахили и жестом указываю на скамью для наказаний.
Затем я тщательно и нарочито долго привязываю Энди к скамье. Привязав, ухожу в дом, чтобы посмотреть: спит ли маленькая Натали. Если какой-нибудь зверь набросится на голого Энди, лежащего на пузе, то или сожрёт, или выебет его. Я уж не говорю про всякую мошкару. Здесь Африка, - мысленно ухмыляюсь я. Честно говоря, мне уже расхотелось пороть мужа. Старой становлюсь.
Иду в детскую комнату, дверь открыта. Вижу маленькую Натали, спящую, и Амиру, которая уставилась в окно с видом на лужайку и разложенного для порки Энди. Увидев меня, Амира отлипает от окна и ехидно улыбается. Я же чувствую усталость, кураж прошёл, решаю остаться с дочкой.
- Amira! Take it easy, - говорю. Несколько секунд размышляю, смотрю в сумасшедшие глаза сомалийской девчонки, ещё мгновение думаю, на каком языке - английском или суахили - приказывать ей. Выбираю язык народов банту и бесстрастным голосом отдаю распоряжение об экзекуции. "Возьмёшь в кладовке bamboo canes, пойдёшь на лужайку перед домом, дашь моему мужу сто розог", - так бы это звучало по-русски.
Чернокожая принцесса недоверчиво смотрит на меня. "Амира! я не шучу. Учись наказывать белых мужчин, пригодится по жизни. Мой муж порку заслужил. Высеки его, и чтоб от розог остались на попе huge red marks. Иди!" - властно командую ей. Разумеется, всё это говорю на суахили.
Потом я смотрю в окно. At last, caning time begins. Завидев Амиру с пучком розог, Энди визжит как fucking pig. Амира выглядит неприступной строгой принцессой. Она снисходительно улыбается и начинает порку. Похоже, старается изо всех сил, потому что мой тембо пищит под её розгами беспрестанно, не останавливаясь ни на минуту. Хотя чёрт их знает: и Амиру, и тембо. Может быть, они весело играет свои роли в нашем домашнем спектакле. Я всё же думаю, что Амира просто-напросто способная девочка и быстро учится обращению с мужчинами, а Энди не повезло - сто розог от принцессы он будет вспоминать своим задом ещё долго.
Finally, he thanks her for teaching, but Amira strikes his ass with the bamboo cane once again, while he cries like a baby. It repeats several times.
Когда всё закончилось, иду на лужайку. Говорю Амире, что она молодчина. Наклоняюсь к мужу, втолковываю ему:
- Никогда не пытайся пересечь пустыню вместо верблюда, потому что ты - тембо.
Амира не понимает по-русски, слышит лишь одно знакомое слово "тембо" и громко смеётся. Смекаю, что это у неё нервное, ведь чернокожей девчонке чисто психологически не так-то просто высечь розгами мзунгу. Я же продолжаю объясняться с Энди:
- Ты - тембо, красивый и сильный, за что я тебя и люблю. Но глава нашей семьи - я. Заруби себе это на носу! Понял? - почему-то срываюсь на крик, даже сама удивляюсь.
Потом, чуть успокоившись, говорю:
- Ладно, Энди, сама не буду тебя пороть... сегодня не буду. Прощаю твоё прегрешение. Сейчас пойдём с тобой в спальню, я буду любить своего тембо.
Отвязываю Энди от скамьи. Всё, пумзика. Идём трахаться. А роман, который пишет Энди, подождёт, ни фига с ним не случится. Рукописи не горят, но нечего создавать из них культ. Когда читаешь некоторые опусы, хочется спросить у их авторов: за что вы так ненавидите литературу? Даже Амира куда более полезное для словесности существо, - думаю я, глядя на разукрашенную розгами попку Энди. Ведь наверняка он напишет про сто розог от принцессы...
![[]](/img/g/gusew_a_e/transgressing_wild13/forwt13.jpg)