- А когда мне читать все это? - обреченно произнес я, указывая на корзину "для входящих".
- Господин министр, вам совершенно необязательно заниматься всем этим, - последовал неожиданный ответ.
Для меня это новость, и довольно приятная.
- Если хотите, мы сами набросаем официальный ответ на каждое письмо.
- Что такое "официальный ответ"? - поинтересовался я.
- Вначале мы пишем, что господин министр поручил нам поблагодарить за письмо, - объяснил мне Бернард, - а затем, в зависимости от нашего понимания ситуации, отвечаем либо "дело передано на рассмотрение", либо "дело рассматривается".
- Какая разница между "передано на рассмотрение" и "рассматривается"?
- "Передано на рассмотрение" означает, что мы потеряли "дело". "Рассматривается" - пытаемся его найти.
Полагаю, это одна из шуточек Бернарда, хотя не уверен. Ему явно не терпелось облегчить мне бремя работы с корреспонденцией.
- Господин министр, вы просто перекладывайте письма из одной корзины в другую, - посоветовал он. - Если возникнет желание ознакомиться с ответом на какое-нибудь из них, сделайте пометку на полях. Если нет - попросту забудьте о нем.
Я был потрясен. Оказывается, достаточно переложить письма из одной корзины в другую - и дело в шляпе. И это на полном серьезе советует мне мой личный секретарь!
- А для чего же тогда министр? - спросил я.
- Для принятия генеральных решений, - не задумываясь, ответил Бернард. - Вы принимаете генеральные решения, а мы претворяем их в жизнь.
Все-таки мне кажется, если я последую его совету, то не буду получать достаточной информации и в результате количество так называемых "генеральных решений" постепенно сведется к нулю.
...
...
- Наоборот, господин министр, разница колоссальная, как между небом и землей. Практически все что угодно можно квалифицировать, как нанесение ущерба, и в то же время практически все оправдать, как не наносящее значительного ущерба. Не следует недооценивать значения слова "значительный".
...
В кабинете воцарилось молчание. Лично у меня в голове все перемешалось. Как быть с четырьмя сотнями новых сотрудников, призванных контролировать борьбу за экономию? Что делать еще с четырьмя сотнями для КНК?... Я просто сидел, ожидая, когда прекратится стук в висках, и надеясь, что рано или поздно у кого-нибудь возникнет хоть какая-то идея.
Первым заговорил сэр Хамфри:
- Господин министр, если бы - я подчеркиваю, если бы - мы прекратили кампанию за экономию и распустили ваш КНК, мы могли бы немедленно - подчеркиваю, немедленно - опубликовать в прессе официальное заявление о том, что вы сократили бюрократический аппарат на восемьсот единиц. - Эту идею мой постоянный заместитель, очевидно, в деталях продумал заранее, поскольку тут же протянул мне тонкую папку. - Вот, не хотите ли ознакомиться с проектом?
Потрясающая наглость! Сократить восемьсот единиц!
- Но... но ведь этих единиц не существует! - в отчаянии вскричал я. - На эти должности не взят ни один человек!
- Тем более впечатляющая экономия, - мгновенно откликнулся Хамфри. - Стало быть, мы заодно экономим и восемьсот выходных пособий.
- Да, но ведь... это обман, надувательство... бесчестное жонглирование цифрами... Это значит пускать пыль в глаза собственному народу!
- Это значит успокоить собственный народ официальным заявлением, господин министр.
В своей жизни я встречал циничных политиканов, но этим высказыванием мой постоянный заместитель заткнул их всех за пояс.
...
Тем не менее, он призадумался, а затем, очевидно, решил высказать свою мысль одной фразой:
- Вы здесь не для того, чтобы управлять министерством.
Вначале я опешил. Затем, собравшись с мыслями, ответил, что и я, и проголосовавшая за меня общественность думаем иначе.
- При всем уважении к вам, господин министр, - начал он, и я с трудом удержался, чтобы не съездить ему по зубам, - и вы, и общественность заблуждаетесь.
Из его дальнейших объяснений следовало, что управять министерством должен он, а мое дело - заниматься политическими вопросами, проводить законопроекты через парламент и - что самое главное - добиваться в кабинете неуклонного увеличения бюджета министерства.
- Хамфри, иногда у меня складывается впечатление, что, кроме бюджета, вас ничего не интересует, - сказал я ему.
- Бюджет, господин министр, - вещь достаточно важная, - не без язвительности ответил он. - Если о нем не заботиться, то, в конце концов, можно остаться с таким маленьким министерством, которым смог бы управлять и министр.