Тут заговорил Леотрик, сын лорда Лорендиака, а от роду ему было двадцать лет:
- Достойный Учитель, что есть меч, имя которому - Сакнот?
И ответствовал деревенский маг:
- Прекрасный сэр, меч этот доселе не откован, ибо таится он и по сей день под шкурой Тарагавверуга, защищая его хребет.
Тогда вопросил Леотрик:
- Кто такой Тарагавверуг и где его возможно отыскать?
И ответствовал маг Аллатуриона:
- Это драконокрокодил, что рыщет в северных болотах и разоряет поселения у края топей. А шкура на спине его - из обычной стали, а брюхо из железа; но вдоль всей спины, прямо над хребтом, покоится узкая полоска стали неземной. Эта стальная полоска и есть Сакнот, и нельзя ее ни рассечь, ни растопить, и нет в мире такой силы, что сломала бы ее или оставила хотя бы царапину на ее поверхности. Длиной же эта полоска как раз с добрый меч, и ширины ровно такой же. Ежели одолеть Тарагавверуга, то шкуру его возможно расплавить в горне, и останется Сакнот; а заточить Сакнот возможно только одним из стальных глаз Тарагавверуга, и ничем более; а второй глаз следует вделать в рукоять Сакнота, и он станет бессонным стражем владельца. Но одолеть Тарагавверуга - дело непростое, ибо ни один меч не пронзит его шкуры; хребта ему не перебить, и сжечь его нельзя, и утопить тоже. Только одним способом возможно извести Тарагавверуга - а именно, уморить голодом.
Тогда опечалился Леотрик, но маг продолжал:
- Если отгонять Тарагавверуга от пищи при помощи дубинки на протяжении трех дней, на закате третьего дня он издохнет от голода. И хотя он неуязвим, есть на его теле чувствительное место, ибо нос его - всего лишь из свинца. Меч только обнажит непробиваемую бронзу, но если бить зверя по носу палкой, он прянет от боли, и так можно, нанося удары то справа, то слева, не подпустить Тарагавверуга к пище.
Тогда спросил Леотрик:
- А чем питается Тарагавверуг?
И отозвался маг Аллатуриона:
- Человечиной.
...
А Леотрик все ждал во мраке, и колокольцы звенели все громче, растревожив гулкое эхо, и вот, наконец, появилась процессия всадников верхом на верблюдах: они выезжали по двое из внутренних покоев крепости, все до одного - вооруженные ятаганами ассирийской работы и облаченные в доспехи, и кольчужная сеть, закрепленная на шлемах, скрывала их лица и колыхалась при каждом шаге верблюдов. И все они остановились перед Леотриком в похожем на пещеру зале, и колокольчики верблюдов звякнули и стихли. И предводитель каравана обратился к Леотрику:
- Лорд Газнак желает, чтобы вы умерли на его глазах. Извольте пойти с нами, а по пути мы сможем обсудить способ, коим лорд Газнак желает предать вас смерти.
С этими словами предводитель раскрутил железную цепь, что висела свернутой у его седла, но Леотрик ответствовал:
- Я охотно последую за вами, ибо я пришел убить Газнака.
Тут погонщики верблюдов Газнака расхохотались жутким смехом, потревожив вампиров, что дремали под необозримыми сводами крыш. А предводитель заметил:
- Лорд Газнак бессмертен (если не принимать в расчет Сакнот), и закован в броню, что закалена против самого Сакнота, и владеет мечом вторым в мире после Сакнота.
И ответствовал Леотрик:
- Я - лорд меча, имя которому - Сакнот.
И он шагнул к стражам-погонщикам верблюдов, и Сакнот взлетал вверх и вниз в его руке, словно повинуясь неистовому биению пульса. И приспешники Газнака обратились в бегство: всадники подались вперед и хлестнули верблюдов плетками, и те помчались сквозь колоннады, по коридорам и через сводчатые залы крепости, оглашая тьму оглушительным звоном колокольцев, и затерялись во мраке внутренних чертогов.
...
И вступил Леотрик в ярко освещенный зал, где за огромным столом пировали Королевы и Принцы; повсюду вокруг горели тысячи свечей, и свет их отражался в вине, что пили Принцы, и в великолепных золотых канделябрах, и золотой блик играл на монаршьих лицах, и на ослепительно-белых скатертях, и на серебряных блюдах; и вспыхивали и гасли кристаллы драгоценных камней в волосах Королев, причем к каждому камню было приставлено по отдельному летописцу, который за всю свою жизнь иных хроник не вел. Между столом и дверью выстроились две сотни лакеев - в два ряда, по сто в каждом, лицом друг к другу. Никто не взглянул на Леотрика, когда вошел он через брешь в стене, но один из Принцев задал вопрос лакею, и вопрос этот передавался из уст в уста по всей цепочке прислужников, пока не дошел до последнего, стоявшего рядом с Леотриком, и сказал он Леотрику, на него не глядя:
- Что тебе здесь нужно?
И ответствовал Леотрик:
- Я пришел убить Газнака.
Лакей за лакеем повторяли этот ответ, покуда не достиг он пиршественного стола. - Он пришел убить Газнака.
И новый вопрос прокатился по ряду лакеев. - Как твое имя?
И противоположный ряд доставил ответ к столу.
Тогда один из Принцев объявил:
- Уведите его туда, откуда мы не услышим криков.
Лакей за лакеем передавали эти слова по цепочке, покуда не достигли они последней пары прислужников, и те шагнули вперед, намереваясь схватить Леотрика.
Тогда Леотрик показал им меч, говоря:
- Это Сакнот.
И оба прислужника передали рядом стоящему: "Это Сакнот", - а затем завизжали и обратились в бегство.
Так, пара за парой, вдоль по всему двойному ряду, лакей передавал лакею: "Это Сакнот", - а затем с визгом обращался в бегство, и вот последние двое донесли весть до пирующих, а все остальные к тому времени уже исчезли. Тут в панике вскочили Королевы и Принцы, и опрометью бросились прочь из зала. И едва исчезли они, роскошный стол показался взору маленьким, замусоренным и жалким. А до Леотрика, что остался в опустевшем зале, размышляя, в которую из дверей проследовать, издалека донеслись звуки музыки, и юноша понял, что это волшебники-музыканты убаюкивают Газнака напевами.
И вот Леотрик зашагал в ту сторону, откуда доносилась музыка, и вышел через дверь, противоположную той, через которую прорубил вход, и попал в зал не менее обширный, чем прочие, и было там немало женщин, наделенных неземной красотою. И спросили они гостя, что тот ищет, и, услышав, что пришел он убить Газнака, все они принялись заклинать юношу побыть с ними, говоря, что Газнак бессмертен, если не брать в расчет Сакнот, и что им нужен рыцарь, способный защитить их от волков, тех, что всю ночь рыщут у стенных панелей и порою врываются в зал, ибо трухлявое дерево для них - не преграда. Может статься, Леотрик поддался бы искушению и задержался, будь это смертные женщины, ибо странная красота их тревожила душу, но заметил юноша, что вместо глаз у них - крохотные язычки пламени мерцают в глазницах, и понял, что перед ним - не более, чем лихорадочные сны Газнака. Потому молвил он:
- Есть у меня дело, касающееся до Газнака и Сакнота, - и решительно прошел через весь зал.
И при слове "Сакнот" женщины вскрикнули, и пламя глаз их померкло до тлеющих углей.
...
Такова история о сокрушении Крепости Несокрушимой Иначе Как Для Сакнота и о том, как исчезла она: так полагают и повествуют любители загадочной старины.
А иные говорят и тщетно стараются доказать, что в Аллатурион пришла лихорадка, а потом минула; и, одержим недугом, Леотрик отправился ночью в болота и видел кошмары, и в бреду неистовствовал, размахивая мечом.
А третьи уверяют, что не было на свете селения под названием Аллатурион, и Леотрика тоже не было.
Мир да пребудет с ними. Садовник собрал осенние листья. Кто увидит их снова, кто о них вспомнит? И кто может сказать, что бывало в давно минувшие дни?