От тебя ни слуху, ни духу. Где ты там пропадаешь? Где скрываешься? От кого?
Мог бы и написать разок - самое обычное письмо, хоть на обрывке тетрадного листка, хоть на полях газеты, хоть на чеке из магазина. Ручкой, карандашом, гусиным пером - да хоть углем, чем угодно. И отправить мог бы - хоть обычной почтой, хоть электронной (сэкономишь бумагу и время, опять же), хоть голубиной, хоть с коммивояжером. Даже за счет получателя, если каждый пенни на вес золота. Даже без обратного адреса. Я ведь пойму, что это от тебя, - мы все поймем, от кого это; потому что больше ни от кого не ждем писем, больше ни от кого так не ждем писем.
Или пришли, что ли, открытку. С экзотическим, например, пейзажем, и я тогда буду знать - мы будем знать, где ты есть, то есть мы будем представлять себе, что ты где-то там, в этом экзотическом пейзаже. Да к чему пейзаж? Пусть плохая репродукция или неуместное поздравление с праздником, купленное на бензозаправке в какой-нибудь глуши, - главное, напиши!
Хоть чуть-чуть, хоть пару строк, да что там пара строк, ладно, - две буквы: О.К. Этого хватит даже на телеграмму. Телеграммы ведь доходят быстро, да? Просто отбей телеграмму: О.К. О-тчк-К-тчк. Даже не подписывайтся. Или подпишись чужим именем. Я ведь пойму, что это от тебя, - мы все поймем, от кого это; потому что больше ни от кого не ждем телеграмм, больше ни от кого так не ждем телеграмм.
Как ты думаешь, что тут у нас происходит? Ты вообще - думаешь? О нас? Вспоминаешь? Иногда? Лица - наверное, все лица стерлись уже из твоей памяти, потому что их было слишком много, и зачем их там хранить, как снимки утраченных реликвий, если - возможно, если - никогда их снова не увидишь?
Но все же, как ты думаешь, что тут у нас происходит? Вопрос, конечно, риторический, но вдруг - я ведь не знаю, вдруг? - тебе интересно?
Лето в этом году выдалось холодное. А может, и не было его вовсе - такая вот затяжная весна, месяц апрель длиной в девяносто дней, который отчего-то называют то маем, то июнем, то июлем...
Собака твоя - помнишь ее? ей почти двенадцать, совсем старенькая уже - так вот, собака твоя попала под ливень и простудилась. Чихала и кашляла, как человек, разбрызгивала слюни и бациллы. У нее была температура, ее бил озноб, она ничего не ела. Ей давали аспирин (детский) и интерферон, подкладывали грелку и заворачивали в старый шарф, а она дрожала. Целую неделю болела, а когда погода исправилась (целых три дня стояла жара, солнце палило, как в тропиках), выздоровела. Начала носиться и лаять, как ни в чем не бывало. У собак бывает хандра, как ты думаешь?
(Кстати, ты когда-нибудь прислушивался к тому, что тебе говорили?)
Про дела семейные надо рассказать обязательно.
Твоя сестра наконец-то выскочила замуж. Целый год гуляла с одним прыщавым - как там его; в общем, не помню, а ты его не знаешь - и тут вдруг раз, и под венец. Свадьбы не было - ну, в широком понимании этого слова. Венчания в соборе, где каждый вздох - как раскат грома, банкета на три сотни персон с непременным трехэтажным тортом (а на вершине - сахарные жених и невеста, и кто-то из детей - чьи это дети? первый раз их вижу - уже отломил жениху голову), струнного оркестра, отрыжки при свечах, вытоптанной лужайки (полторы тысячи фунтов за аренду) - ничего этого не было. Твоя сестра и прыщавый просто обменялись кольцами, и регистраторша - сама, кстати, убежденная старая дева - вымученно их поздравила и что-то там черканула в своей книге.
Тебе бы такая свадьба наверняка не понравилась. Тем более что и свадьбы-то не было - ну, в широком понимании этого слова. Через год сестрица наверняка будет искать себе нового, прыщавого (или гладкого, или с бородой, или с оттопыренными ушами - ты же знаешь ее маргинальный вкус).
Остальные домодчадцы тоже в полном здравии. За исключением, пожалуй, твоего отца. Нет, ты не подумай чего - он тоже в здравии, только весь поседел. Совсем седой стал - с той зимы он начал белеть, и вот теперь сам белый, как зима.
Или то была не зима, а осень? Какое время года? Помню, снег уже лежал. Или еще лежал? Выходит, это могла быть даже весна... Короче, с того времени года отец твой начал белеть, и теперь он весь седой, как зима.
Но остальные - в полном здравии и часто думают о тебе. А ты - думаешь? О них? Вспоминаешь? Иногда?
Как поживают твои враги, знаешь? Радуйся: не осталось не одного. Не то чтобы они вымерли или вдруг разом воспылали к тебе любовью, а только больше они не враги, потому что не думают о тебе - даже не вспоминают. Тебя нет, и их нет. Твое существование, твое бытие, твое "есть" - вот что вас связывало. А теперь тебя нет, и их нет. Если они кому-то и желают зла - кому-то они враги - то не тебе. Теперь-то что? Теперь-то - бесполезно.
Вообще-то их никогда и не было, знаешь?
Про всех остальных тоже нельзя забыть - надо рассказать.
Твой друг - ну, помнишь его? вы учились в одной школе и остались друзьями по жизни - так вот, твой друг, тот самый, с лицом плоским, как сковорода... ну, как бы это сказать-то по-человечески? Короче, с этим самым лицом у него совсем беда. Глаза будто не на месте. Будто и нет у него глаз. Нету. Вытекли. Высохли. Бессмысленные пятна вместо них, медный купорос, растворенный в воде, бутылочные осколки, присыпанные землей. Иначе и не скажешь, потому что так это выглядит, именно так это и выглядит. Теперь он смотрит пустотой.
(Может быть, ты все-таки напишешь?)
Ага, а ты, небось, все еще одолеваем ревностью по поводу той девчонки - не буду ее называть по имени, а скажу только первую букву, "эр", - по поводу той девчонки на "эр"?
Знаю, ты терпеть не мог стоять посередине. Не у кого-нибудь на пути, а именно посередине. Ни туда, ни сюда. И ты всем мешаешь, и тебе все мешают. Посередине. Когда ты на пути, то можно отойти. А тут - куда денешься?
Ну, а если честно? Ты ведь... Ну, сам понимаешь... Ты ведь... Ты все еще?.. Ты ведь ее не любишь? На букву "эр"? Только честно?
(Одиноко и жалко себя - прямо сердце ноет.)
Ладно, все это очень мило, но, по-моему, зашло слишком далеко.
Посмотри, что ты наделал. На что это все похоже? И ты - на кого ты похож? А я? И снова ты?
В конце концов, ты собираешься писать или нет? Самое обычное письмо - хоть на обрывке тетрадного листка, хоть на полях газеты, хоть на чеке из магазина. Ручкой, карандашом, гусиным пером или углем - чем угодно. Хоть чуть-чуть, хоть пару строк, да что там пара строк - всего две буквы: О.К. О-тчк-К-тчк.
Здесь поймут, от кого это, потому что больше ни от кого не ждут писем, больше ни от кого так не ждут писем целых семь лет.
Полиция уже махнула рукой: ну нет и нет. Пропал и пропал. Срок давности истек. Нет больше. Семь лет прошло. А от тебя ни слуху, ни духу. Где ты там пропадаешь? Где скрываешься? От кого? Не от нас же, в самом деле. Не от меня. (Ха-ха-ха.)
И чего я, спрашивается, тут распинаюсь, когда ты сам все это прекрасно знаешь!!
Или тебе не хватает мужества написать? Вернуться? Я уже не говорю о том, чтобы вернуться. Просто написать. Просто, это же очень просто. Или тебе не хватает мужества?