Красная корка покрывала ботинки. Смотритель военного кладбища вздохнул и стукнул ногой в ворота. С обуви осыпались мелкие хлопья. В полумраке аллеи ботинок заблестел, как надраенная пряжка солдатского ремня. Тогда он обстучал вторым ботинком кованное железо ворот, распахнул створки и вышел из-под сени деревьев.
С самого утра жарило с неба. Зной не спал и к вечеру. И усталое солнце, и поникшие листья деревьев выглядели красными. До самого горизонта всё изменило цвет. Даже трава у болота и жёлтые песчаные холмы полигона приобрели марсианский оттенок.
Смотритель вытер потное лицо и удивлённо осмотрелся, словно впервые увидел надоевший за сотню лет пейзаж. Сразу за оградой кладбища дорога. Ближе к лесу, израненному ракетами, болото. От кладбища до него метров двадцать по прямой. Болото мелкое, покрыто скудной растительностью. От армейских казарм на него давят ангары шаттлов. С другой стороны, где над горизонтом вонзилась в небо пусковая установка, на сочащуюся влагой землю напирает испытательный полигон.
Между кладбищем и болотом старая дорога; из-за стены деревьев по ней дрожью катился натужный гул. Потом показался тонкий ствол орудия и на раздолбанные в хлам бетонные плиты выползла боевая машина. Траки лязгали по колдобинам. Броня отзывалась звонким гулом на рёв двигателя. Густой шлейф выхлопа плыл в красном мареве.
- Смотри-ка, работает ещё! - поразился смотритель.
Он был стар. Так стар, что своими глазами видел, как с планеты отправился на Луну первый шаттл с поселенцами. Впрочем, он помнил и эту машину, и первые испытания, и её конструктора. Он даже с закрытыми глазами мог пройти к его надгробию на одной из тенистых аллей кладбища.
Он присел на бугор у ограды. Трава внизу росла редкими пучками, пожухлая, выгоревшая на солнце за три летних месяца. Теперь она казалась забрызганной кровью.
Вдоль дороги выстроились регулировщики с флажками. Солдаты шагали в колонне по два. Их было совсем немного, может, сотня. Они вдыхали гарь от сожжённого топлива. Обочина проседала под их подошвами и сползала в болото. Дорога хрустела и стонала под тяжестью техники. Военные истекали потом, но продолжали упорно держать строй.
Солдаты несли оружие и цинки с патронами. Они хмуро выкрикивали слова невесёлой песни и гремели котелками. Позади катила полевая кухня. Регулировщики свернули флажки и побрели следом. Над полигоном расплывался один огромный клуб пыли.
Смотритель прищурился и приложил ладонь ко лбу. За такой завесой даже в бинокль не разглядеть ряды колючей проволоки. Он не знал, что за ней, но каждый раз тяжело вздыхал - никто не знал.
После техники и воинской колонны появились инженеры. Они проверяли почву длинными металлическими прутами. Один из них остановился поблизости от смотрителя. Воткнул свой прут в землю, взобрался на откос к ограде кладбища и вытащил пачку сигарет. Он не поздоровался - зачем, если они встречаются по несколько раз за день? Затем протянул старику коричневую сигарету и щёлкнул зажигалкой. Смотритель с удовольствием затянулся, недоумённо приподнял седую бровь, разглядывая сигарету. Ароматный дым показался слишком искусственным, но он не стал задумываться над причинами - дарёному коню в зубы не смотрят.
Инженер устроился рядом и бесстрастно сказал:
- Новую дорогу строить будем.
- Туда? - старик вытянул руку в сторону пусковой установки шаттла.
- А как ещё? Поздно мне уже привыкать к прошлому, а придётся. Вон, ваши тоже полевую кухню потащили. Дрова ещё горят. Мне отец рассказывал, что они в прошлую войну кофе из корня цикория пили. Деликатес был. Знаешь, что такое цикорий?
Инженер ответил не сразу, мусолил сигарету в уголке рта, а по скулам перекатывались желваки. Спустя пять секунд его лицо стало совсем мрачным. Лёгкий ветерок играл с полупрозрачными нитями дыма. Офицер помог ветру и разогнал дым рукой. Потом передёрнул плечами и с отвращением сплюнул. Ему было тошно. Виноват в этом был запах стоячей воды и красное марево над головой. Юркая стрекоза с синими крыльями, зависшая прямо перед ним, не вызвала на его лице никаких эмоций.
- Знаю, - отрешённо сказал он. - В войну и табак из всякой дряни делают.
Его щёки втянулись несколько раз. Он по привычке тянул дым из сгоревшей до конца сигареты. Потом швырнул окурок на землю и зло растёр каблуком.
Спутники инженера устанавливали в болоте теодолит. Под их сапогами хлюпало, брызгала тонкими струйками красная жижа. Военные громко матерились. Болото насмешливо качало толстыми сигарами на крепких стеблях рогоза - армия за столько лет ничего не смогла поделать с мощным пластом грунтовых вод.
Над кромкой леса вспух красный желвак Луны. Смотритель вытянул палец.
- Они оказались умнее вас.
- Это чем же?
- Этот туман... черт его знает, что это... ведь только кремний жрет, да?
- Песка у нас полно - поперхнётся.
- Компьютерами, смотрю, не подавился.
- Не переживай. Через пару дней, наверное, решат проблему.
- С холодильниками бы сначала решили.
- Что ты заладил одно и тоже? Холодильники... Дались тебе эти холодильники. И без них можно жить. Война сейчас.
- А мне она не нужна, - старик повернул голову и пристально посмотрел на инженера. - И на Луне её не хотят, и не только без холодильников. Ну, не желают они по вашему солдафонскому уставу жить, хоть тресни. И отчего вам так не терпится загнать их за колючую проволоку? Или хотите, чтобы они в следующий раз какой-нибудь смертельный вирус распылили?
- Они же не звери - люди.
- А вы?
Инженер как-то странно хмыкнул. Смотритель задрал штанину, поскрёб ногтем по тонкому браслету на худой лодыжке.
- Тоже не работает, - сказал он. - Завтра все разбегутся.
- Куда... - протянул инженер. - За колючкой то же самое.
- А ты там был? - резко спросил старик.
Его молодой собеседник поёжился и невольно потёр ногу, где под формой охватывал лодыжку точно такой же браслет.
Бронированное чудовище лязгало, прогрызая две глубокие колеи между холмами. Солдаты учились управлять древней техникой. Песок с дальней обочины плыл в болото. На кладбищенской обочине было сухо и зелёные сумерки под кронами деревьев.
- Никакой шаттл такую тяжесть не поднимет, - уверенно сказал смотритель.
- Думаю, теперь нам всем от Земли не оторваться, - в голосе военного вдруг просквозило облегчение. - По крайней мере, лет десять точно. Отлетались птички...
Красный туман оседал горечью на его губах. Он скривился всем лицом и поднялся. Потом, не прощаясь, зашаркал подошвами по направлению к своей команде. Смотритель положил ладони на колени и прищурился, пытаясь различить фигурки солдат на полигоне. Он с минуту смотрел на столб пыли из-под гусениц боевой машины. Затем перевёл задумчивый взгляд в спину инженера. Тот обернулся, словно почувствовал укоризну в старческих глазах.