По ущелью мчался ветер. Захлёбываясь злобой, он вбивал себя клином в горный кряж. Ветер надрывался воплем. Он остервенело вжимался в узкое пространство, стегал снежной крупой по отвесным скалам и тёрся боками о камень, пытаясь раздвинуть стены раздражающей преграды. Обезумевший поток воздуха неистово вгрызался в скалы, полировал их до гладкости стекла и выл. И этот вой не стихал уже три месяца, с той самой секунды, как примчался следом за ударной волной.
Миновав ущелье, ветер облегчённо вздыхал, расправлял могучие плечи и свободно летел над равниной, подгоняя сам себя. Замёрзшая долина реки смутно проступала белым в черноте. До самого горизонта, прорезая плоскую пустошь, протянулся твёрдый язык льда, по которому катились каменные обломки.
Ветер не останавливался ни на миг, разгонялся всё быстрее и быстрее. Он вытягивал над планетой жуткие линии из грозовых туч, мчался под полосатым небом и пел гимны хаосу. Там, откуда он пришёл, расплескалось над землёй кровавое зарево.
За три месяца ветер набрался сил и теперь не просто выл - рычал от ярости и тащил за собой огненный хвост. Никто не мог перекричать разрастающийся ураган. Ничто не могло бросить ветру вызов и встать у него на пути. Ничто, кроме 'Стрекозы'...
Мужчина прислонил к стене кирку. Потом сбросил с плеча рюкзак, включил фонарь и внимательно осмотрел свод штольни. Затем он ощупал свежий разлом в скальной породе и измерил его разведёнными пальцами: глубокие трещины с острыми краями зигзагом протянулись от низкого свода до самого пола. Стена пока держалась, но было явно заметно, что её каменная прочность осталась в прошлом.
Рассмотрев трещины, мужчина тщательно проверил крепления стального троса. На первый взгляд они выглядели надёжными: трос не провисал, ничего не болталось. Но это на первый взгляд. Он ничего не смыслил в геологии этой планеты, но прекрасно разбирался в другом. Он был майором службы эвакуации, и ситуация, в которой оказался после череды чудовищных событий, была его работой.
Майор тяжело вздохнул и хотел ухватить подбородок в кулак, как всегда делал в минуты мрачных раздумий. В последний момент рука изменила направление и пальцы принялись растирать лоб. Потом он взглянул на свою маленькую спутницу.
- Тяжело, Айша? - спросил он.
Девочка кивнула, вроде бы почти спокойно, но уж очень поспешно и устало. Она стояла слева от него, укутанная в одеяло, как в кокон. Над ним выглядывали уголки воротника ядовито-жёлтого комбинезона. Выше респиратор, а между ним и шлемом узкая полоска кожи и распахнутые до предела глаза.
Майор присел перед ней на корточки, крепко затянул под одеялом страховку. В горле запершило. Он сглотнул колючий комок. Смотреть в глаза, наполненные страхом и слезами, он не мог, поэтому глухо сказал куда-то в сторону:
- Не надо... Слёзы замёрзнут.
- Ты возьмёшь меня на руки, если я не смогу идти?
Слабый голос за респиратором прозвучал едва слышно, но также глухо, как и у него. Майор не ответил. Он выпрямился и вновь подёргал трос. Так, на всякий случай, но больше для того, чтобы скрыть подступающие сомнения и неуверенность. Он, конечно, мог бы небрежно махнуть рукой и сказать, что не стоит переживать по пустякам, но не стал этого делать. Лгать ребёнку не хотелось даже в критической ситуации. Однако, что-то сказать было необходимо. И он постарался, чтобы ответ прозвучал как можно мягче:
- Да, милая.
- Я не справлюсь сама. Очень далеко...
Она верно оценивала свои возможности, даже как-то по-взрослому, будто три месяца страданий прибавили к её неполным пяти годам ещё столько же. Однако, майор тоже осознавал, что и его силы не бесконечны. Вполне может случиться так, что они вообще не достигнут выхода, сгинут через пару шагов в бездонной дыре, мгновенно образовавшейся под ногами, или расколется свод... Айше лучше просто остаться на месте и подождать. Правда, в этом ожидании уже давно нет никакого смысла.
Он задумался. Западный туннель был самым длинным маршрутом наружу, и у него мелькнула шальная мысль, что следовало бы вновь попробовать через северный. Но предполагать, что за три месяца что-то изменилось - иллюзия. Там и часа не продержаться. Даже корабельные крысы, невесть как попавшие в подземелье, его избегают.
- Мы сможем, - твёрдо произнёс он. - Ты должна мне верить.
Несмотря на убедительный тон, уверенности он не испытывал. Позади осталась влажная и липкая духота горной выработки. Впереди заледеневшие стены западного коридора источали пронизывающий холод. На календаре лето, а из темноты лениво выплывали снежные хлопья и оседали на камнях. Он быстро ощупал свой респиратор - вдохнуть эти искрящиеся снежинки равносильно смерти: долгой и мучительной.
Где-то в глубине туннеля раздался треск. Через секунду по стенам прокатилась дрожь, зазмеились новые трещины. Затем со свода посыпались мелкие камешки. Из темноты выплыло целое облако снежинок. Айша вскрикнула и испуганно схватила его за руку.
Майор успокаивающе положил на плечо девочки ладонь, а сам неотрывно смотрел в гулкую пустоту и мучительно решался на первый шаг. Начало туннеля выглядело вратами в преисподнюю. Если бы он был один... С одной стороны, риск был оправдан, хотя погибнуть там легче лёгкого. С другой, можно остаться здесь и протянуть ещё несколько дней, прикидывая: наступил снаружи конец света или ещё нет. Но в любом случае он наступит очень быстро.
Сама мысль о долгой дороге в темноте казалась майору невыносимой. Здесь не так уж и плохо. Мрачно, но вполне себе светло. Там - жуткая, замерзающая тьма на пути к кораблю. За эти двенадцать бесконечных недель он так и не смог ответить себе на простой вопрос: 'Зачем?!'.
Он невольно поёжился и отступил на шаг - никто не сможет заставить его войти в эту пугающую черноту, но никто не сможет и остановить. На Земле у него оставалась дочь. Ксении было семь, когда он видел её в последний раз. Теперь ей должно быть двенадцать. 'Было бы двенадцать...', - с горечью поправил он себя и вздрогнул от злого женского возгласа.
- Эй, майор! Хомич!
В последнее время этот голос казался ему всё более неприятным: в каменном лабиринте подземелья эхо искажало любые звуки до неузнаваемости. И этот голос перестал быть исключением.
Он раздосадовано обернулся. Сзади приближались трое. Похоже, что они вышли из убежища практически следом за ними. Двое мужчин и молодая женщина с осунувшимся лицом. Они остановились за шаг до нестерпимо белого покрывала изморози на границе льда и пекла. Если переступить эту отчётливую грань без дыхательного прибора... Никто из них не был готов рискнуть.
Майор протянул руку за киркой. Ближний к нему, машинист из дежурной смены горнопроходческой машины, был худым мужчиной с нервно дёргающимся уголком рта. Он смотрел куда-то под ноги, всем своим видом старательно демонстрировал, что находится здесь просто потому, что все пришли. Вторым был горный инженер. Этот опирался о стальной прут, с всхлипами втягивал воздух открытым ртом. Говорить он сможет минут через пять, когда отдышится, если, конечно, сможет.
- Куда? - резко спросила женщина.
Ещё месяц назад она была настолько привлекательной, что Хомич всегда удивлялся, как у неё получается так изящно смахнуть прядь волос с усталого лица. Этот жест он мог бы узнать и через десять лет. И она была единственной, чью внешность он не хотел бы забыть. Её звали Ирина. Но он так никогда и не спросил, какую должность она здесь занимала.
Майор скрипнул зубами:
- Там осталось метра два, не больше. Можно ветер услышать.
Мужчины втянули головы в плечи. Инженер сморщил нос и засопел. В его лёгких забулькало ещё громче. Машинист переминался на месте. Он по-прежнему смотрел куда-то вниз. В этот раз под ноги Ирины. Помогать они не собирались: берегли каждую калорию и в это же время боялись, чтобы он не ушёл один. Конечно, лучше остаться здесь, подождать, когда пришлют ещё один посадочный модуль, восстановят связь и их найдут. Должно же это когда-нибудь случиться в конце-то концов! Он не спорил - устал убеждать в обратном.
- Туда ползти почти сутки, - просипел инженер. - Холод прикончит быстрее. И у нас нет никаких инструментов.
О респираторах он сознательно умолчал, хотя они были у всех в исправном состоянии. Майор покосился на девочку и мысленно выругался. У него тоже нет специального снаряжения, не считая двух страховочных тросов, чудом обнаруженной под завалом кирки и складного ножа, да и тот, чтобы прикончить крысу, если вдруг бросится. Всё остальное было недоступно под многометровым слоем камней; погребено ещё три месяца назад вместе с искорёженной техникой, рабочими шахты и его немногочисленной группой.
Ирина вздёрнула подбородок и вызывающе заявила:
- Мы не собираемся там умирать!
Худой машинист тут же согласно закивал. Он впервые за последнюю минуту оторвал присохший взгляд от камней, а потом кинул его на женщину с благодарностью и сочувствием. Скорее, не на неё саму, а на прилично опухшую скулу.
Майор бесстрастно смотрел на её лицо - пришлось, когда они вчера втроём набросились на него. 'Жаль, - на миг возникло и тут же пропало запоздалое сожаление, - инженеру, похоже, пару рёбер сломал'. Из-за этого мужчины больше и не рискуют приблизиться. Вчерашний откровенный разговор на повышенных тонах был абсолютно лишним с их стороны. Эта безобразная потасовка и послужила толчком к тому, что он взял Айшу за руку и двинулся сюда.
Девочка вцепилась ему в локоть.
- Я не останусь, - она испуганно покосилась на женщину, вытерла слёзы и чуть слышно повторила, как заклинание: - Ты же возьмёшь меня на руки, если я не смогу идти?
Ирина с мрачным видом ощупала скулу. Мужчины молчали. Они не видели никакого смысла в его очередной попытке. Просто хотели знать, что именно он собирается сделать - всё-таки попробовать найти помощь или добраться до 'Стрекозы', чтобы выжить самому? Впрочем, на этот вопрос каждый из них и сам затруднялся ответить - по этой причине каждый раз они ждали его в этом месте и сходили с ума от подозрений.
Женщина облизнула губы и спросила звенящим шёпотом:
- А если её там нет?
Она пыталась сдержать дрожь в голосе, но получилось у неё откровенно плохо. Вся троица принялась вновь разглядывать камни под ногами, а майор посмотрел на слёзы Айши. Предположение показалось ему настолько невероятным, что он удивлённо поинтересовался:
- 'Стрекозы'?!
- Само собой! Куда ты пойдёшь, если её там нет?
- А куда мне идти?
Никто из хмурого трио не решался признаться вслух, что скоро здесь всё закончится, и закончится весьма плачевно для каждого. Они потерянно молчали. Майор явственно чувствовал их сомнения и страхи, но всё-таки переспросил. Ответа не было. Тогда он покатал по скулам желваки и забросил полупустой рюкзак за спину.
- Что ты там прячешь?! - заорал машинист.
- Жареную крысу! - огрызнулся майор.
Горный инженер осторожно откашлялся: в горле у него хрипело, из уголков рта на подбородок протянулись мазки запёкшейся крови.
- Может быть, корабля там действительно нет или энергия закончилась? - слова давались ему с трудом. - Может, 'Стрекоза' уже три месяца в прыжке?
- Вряд ли, - грубо отозвался Хомич и предложил: - Желающие лично убедиться есть?
Инженер внезапно вздрогнул, уронил свой прут и скорчился. Приступ кашля выворачивал его наизнанку. Машинист, словно испугавшись этих звуков, быстро отступил на пару шагов. Ирина с ужасом смотрела сквозь него в темноту на порхающие снежинки. Он мгновенно побелел, поспешно рванулся обратно и принялся судорожно хватать воздух открытым ртом. На худое лицо медленно возвращались краски жизни.
Майор вздохнул, как-то обречённо заглянул в туннель и неожиданно подумал, что и его, и Айшу смерть подхватила бы сразу, а машинисту почему-то несказанно повезло. Потом он вспомнил, что сделал уже пять попыток. Никому не нужных попыток, так как практический результат отсутствовал. Он почти расчистил путь наружу, но только почти. Контакт со 'Стрекозой' установить не удавалось. Но он пойдёт в ледяную темноту в шестой раз, пусть ему и всё труднее возвращаться. Возможно, стареет. Хотя, как-то рановато в 39 лет. В прошлый раз он едва выжил, когда только чудом избежал обвала и едва не потерял респиратор: списывал это на притупившееся от усталости предчувствие опасности.
Он бросил на девочку короткий взгляд исподлобья. Может быть, причина его упорства в ней? В шестой раз он обязан добраться до корабля. Если им повезёт, то Айше наверняка исполнится двенадцать. Она совсем не похожа на Ксению, но он никогда не сможет сказать её матери, что дочь жива. Проблема была в том, что он не знал, как это сделать.
Он отвернулся, застегнул молнию комбинезона до упора и бросил угрюмый взгляд на дату на дисплее наручных часов. Маяк, наверное, уцелел, вопрос только во времени. Может быть, где-то ещё остались и спасатели, и военные, и такие же, как... как он... Но он был уверен, что нет, никто за ними не придёт, и никому из оставшихся в живых не хватит времени дождаться помощи.
Майор выудил из нагрудного кармашка аптечку, вытряхнул из одного отделения крохотные капсулы на ладонь. Чувство, которое он испытал, разглядывая антибиотик, было сродни бесконечной скорби и отчаянию. Осталось всего ничего - три попытки. Хотя, количество уже не имеет значения - им и двух дней не продержаться. Тогда он поморщился и уверенным движением защёлкнул капсулу в приёмник респиратора Айши. Две вернул в карман, аккуратно застегнув клапан. Потом протянул руку за киркой.
Хомич пристегнул страховочный трос девочки к своему поясу. Потом коснулся кнопки её лицевого щитка. Прислушался, как шипит воздух, запечатывая её шлем. Затем он натянул перчатки и набросил карабин на стальную нить прямо напротив паутины трещин в стене. Он чувствовал озлобленный женский взгляд в спину, но не обернулся, чтобы издевательски помахать рукой. Прощаться таким образом не хотелось. По крайней мере, так он не увидит невыносимого подозрения в её глазах, а может быть, и ненависти.
Майор скрипнул зубами, вновь вспомнив о дочери. Включил фонарь и сделал первый шаг в ледяную темноту, неохотно растворяющуюся вокруг тусклого пятна света. Все эти годы образ Ксении преследовал его по ночам или во мраке подобных каменных мешков...
Шла война, бессмысленная и беспощадная. Она продолжалась так долго, что даже ветераны, подобные ему, устали от неё и забыли, как она началась. Всё случилось, пока он был далеко от дома... 'Никто не виноват... Жуткое стечение обстоятельств... - старший спасательной команды лежал на носилках и смотрел в сторону. Майору Хомичу пришлось склониться к самым его губам, чтобы что-то расслышать. - Сплошная скала, а времени в обрез... Пока пробили туннель...'. Тот пожилой капитан с переломанными ногами мог не прятать слипшиеся от солёной влаги ресницы. Ему тоже нечего было стыдиться, а в темноте не было видно их слёз... Все последующие годы после гибели Ксении он только и занимался тем, что пытался опередить последствия ядерной бомбардировки. Никто не знал, какая планета окажется следующей....
Через двадцать шагов страх ушёл. В шестой попытке ему незачем опасаться, что со свода сорвётся лавина камней, потому что после пяти одиноких лет у него впервые появилась настоящая цель в жизни. И эта цель по имени Айша испуганно и часто дышала на шаг позади него.
'Ничего не бойся, милая, - мысленно обратился майор к своей маленькой спутнице. - Мы пробьёмся!'.
В спину неслись проклятия Ирины, что-то гадкое орал и машинист. В этом крике Хомич не различал третьего голоса - или его обладатель был слишком слаб, чтобы присоединиться к сдвоенному хору, или уже умер. Майор надеялся, что инженер не держал на него зла.
У выхода из туннеля бесновался ураган. Он швырял в 'Стрекозу' целые скалы. Потом выдувал на равнину обломки. Через некоторое время ветер собирался с силами и отрывал от горной гряды очередной кусок.
Майор стиснул зубы и смотрел в окуляры бинокля так, словно видел корабль впервые. Нарамник, плотно прижатый к бровям, удерживал крупные капли холодного пота. Обмороженный палец давил на кнопку затвора линз с такой силой, что, казалось, этот контакт уже никогда не разомкнуть.
Камни грохотали по броне, рассыпались в крошку и смешивались с ледяной крупой. Цель ветра была предельно ясна - долбить в эту преграду до тех пор, пока она не сровняется с землёй. Впереди у стихии была вечность - время 'Стрекозы' практически закончилось.
Кораблю серьёзно досталось. Вмёрзший в лёд посадочными опорами, он вздрагивал от каждого удара, но ещё держался. Прозрачная броня командного модуля помутнела и растрескалась, часть крыла была загнута и перекручена самым невероятным образом. Одну из посадочных опор вырвало 'с мясом', а в борту зияла дыра с рваными краями. У 'Стрекозы' не осталось ни одной выступающей надстройки: когда-то угловатый корпус выглядел гладким, как скорлупа яйца.
- Майор Хомич... - в горле запершило. - Вызываю 'Стрекозу'.
Он монотонно повторил вызов бессчётное количество раз. Потом начал кричать и едва не сорвал голос. Ответа не было. В ухе шипел и потрескивал фоновый шум. Ещё секунду назад у майора Хомича тоже была до предела понятная цель - пройти сквозь этот водоворот камней. Но он мгновенно осознал всю бессмысленность шестой попытки, когда увидел пробоину. Увидел и не мог оторвать от неё взгляд - точно посередине транспортного отсека. Проблема с возвращением за остальными перестала быть проблемой, но надежда, крохотная, почти искорка, ещё теплилась...
Пальцы разжались. Он поднёс ладонь ближе к глазам. В красных отблесках от датчика на респираторе она выглядела ужасно: распухшая, с почерневшими ногтями. Пришлось натягивать изодранные перчатки обратно. Пальцы уже вряд ли удастся спасти, но теперь это не имело никакого значения. Не потому, что здесь нет госпиталя с необходимым оборудованием - просто уже незачем.
Факт полного провала заполнил всё вокруг и внутри майора. Осознание бессмысленности долгого пути воспринималось тяжело, даже несмотря на то, что он изначально сомневался в правильности своих действий. Тогда он оглянулся на лежащую у стены Айшу. Её индикатор контроля воздуха спокойно подмигивал зелёным, но в этих мягких оттенках уже тревожно проскальзывал и красный цвет. Он ощупал нагрудный карман и скривился - последнюю капсулу использовал несколько часов назад. Оставалось только надеяться, что она не очнётся до того, как произойдёт непоправимое. Неужели он сутки нёс девочку на руках, чтобы она умерла здесь, а не там?
В надежде, что представшая перед его взором панорама хаоса, является лишь плодом воображения поражённого мозга, он закрыл глаза, медленно досчитал до десяти. Через десять секунд вновь нащупал бровью нарамник бинокля. Спустя ещё две пальцы сами собой выключили подсветку линз. Он склонился, протёр щиток шлема Айши и всмотрелся в пугающие своей неподвижностью веки. Губы предательски дрогнули, в сердце кольнуло.
- Пока всё идёт неплохо, - голос прозвучал фальшиво и так тихо, словно он боялся, что она услышит. В этот раз её слёз он бы точно не вынес. - Мы почти пробились....
Однако, всё было даже хуже, чем он себе представлял в самых мрачных сценариях. Майор прикусил губу и надолго задумался. Мысли запрыгали, перескакивая друг через друга. Потом он соскрёб лёд с той стороны шлема, где на ухо давила 'капля' устройства связи.
Корабль молчал. Майор зажмурился с такой силой, что заломило даже в висках. Палец продолжал нажимать кнопку ещё несколько мгновений. Затем безумно захотелось сорвать респиратор и вдохнуть полной грудью холод и снег. Во рту было сухо и горько. Говорят, так и начинается заражение, а снимать дыхательный прибор - только ускорить процесс.
Он выпрямился и, сутулясь, побрёл к выходу из туннеля. Решил, что, если подобраться поближе, к самому краю урагана, то связь наладится. Идея показалась безумной, но верить в неё заставляло невыполненное обещание - в их положении нужно хвататься за любой призрачный шанс. На третьем шаге нога подвернулась. Майор рухнул на обледеневшие камни, едва успев выбросить вперёд руки. С трудом перевернулся на спину, посмотрел в черноту над собой и попробовал установить контакт ещё раз:
- Служба эвакуации. Вызываю 'Стрекозу'.
Перед глазами назойливо вспыхивала и гасла красная точка. Пальцев он больше не чувствовал, вообще ничего не ощущал ниже локтей. И вдруг совершенно неожиданно захотелось рассказать Айше о своей дочери. Он повернул к девочке голову.
- Знаешь, милая... - слова прервались спазмами сухого кашля.
Внезапно он перестал слышать рёв ветра. Громкий и безликий металлический голос ворвался под шлем:
- Майор Хомич, верифицируйте контакт.
И тогда он впервые за пять лет почувствовал, как из левого глаза выкатилась слеза, затем стало горячо на правой щеке. Столько лет он не мог выдавить из себя ни одной слезинки, а теперь они покатились капля за каплей. Губы шевельнулись, горло издало какие-то странные и неразборчивые жалобные звуки.
- Повторите.
Корабль не умел распознавать эмоции. Майор глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз подряд. Немного успокоившись, ясно и чётко произнёс личный номер. Компьютер бесстрастно сообщил:
- Верификацию подтверждаю. Ожидание команды.
- Включи маяк, - приказал он.
- Отказ системы.
- Двигатели?
Звон лопнувшего металла услышал бы и глухой. 'Стрекоза' содрогнулась, начала крениться, но устояла. Кратер за перевалом полыхал красным. Над планетой разливалось пока ещё тусклое зарево грядущей катастрофы. В туннеле грохотал обвал.
- Потеря опоры, - уточнил компьютер очевидную причину. - Восстановление невозможно.
- Координаты...
Голова кружилась. Суматошное мельтешение индикатора не давало рассмотреть цифры. Они плавали перед глазами, и он никак не мог сфокусировать взгляд сквозь мутную пелену на щитке шлема.
- Отказано в доступе. Предыдущая верификация отклонена. Обозначьте себя.
За скальным выступом у выхода из туннеля ураган метал в 'Стрекозу' камни. На искалеченной броне плясали красные сполохи. Майор мучительно вспоминал личный номер.
- Эвакуацию начать немедленно! - по слогам отчеканил он, вкладывая в приказ последние силы.
Луч прожектора залил штольню ослепительным светом. Потом донеслись приглушённые хлопки. Корабль отстрелил оставшиеся посадочные опоры и подставился боком ветру. 'Стрекозу' тут же развернуло, проволокло брюхом по льду и отбросило на полсотни метров дальше. Через мгновение она исчезла в снежной круговерти.
- Забери ребёнка, ржавое ты корыто! - заорал майор и поперхнулся кровью.
Устройство связи пискнуло, засвистело на пределе слышимости, вонзаясь этим звуком прямо в мозг. Боль была такая, что он на миг потерял сознание. Затем майор подполз к Айше, подсунул руку ей под голову. Представил, как звучал её голос: 'Ты возьмёшь меня на руки, если я устану идти?'. А ещё он представлял, сколько пришлось бы ползти до убежища, если бы вирус не пробрался в его лёгкие...
Майор Хомич не помнил последние минуты - он их чувствовал где-то внутри. Знал, что 'Стрекоза' вернулась. Там, у развороченного выхода из туннеля, куда врезался корабль, отсекая их от урагана, ветер рвал на куски искорёженный трап. Теперь девочке наверняка исполнится двенадцать. Возможно, так и будет, ведь он смог пробиться. Такая у него работа...
В полосатом небе стремительно затягивалась дыра, выжженная маршевыми двигателями. 'Стрекоза' тоже смогла пробиться, смогла уйти в прыжок даже со сломанным крылом и разорванным брюхом. Всё-таки не зря он принёс сюда ребёнка. А сам... Подумаешь, потеря! Идёт война. Майоров полно. Сейчас каждый может стать хоть полковником, если попадётся неплохая планета без смертельной заразы. Ему не досталась, но он не переживал по этому поводу.
Сейчас он стоял у самого края урагана. Минуту назад он был слеп, а теперь зрение вернулось и стало необычайно чётким. Ветер ласково трепал клапан пустого нагрудного кармана. И майор вдруг подумал, что было бы здорово добраться до той кромки изморози на пересечении туннелей, увидеть напоследок оставшихся. Он представил, как посмотрит в глаза Ирине, хлопнет по плечу машиниста и скажет инженеру: 'Ты был прав. 'Стрекоза' в прыжке'. Хотя, нет, никому он ничего не скажет. Дороги назад не существует. Западного туннеля больше нет, а над перевалом разливается зарево. Его отсюда не видно - мешает выступ скалы над головой - но он уверен, что скоро лава доберётся и до равнины. Те, что сбросили ядерный заряд в жерло вулкана тоже хорошо выполнили свою работу - они ещё не устали от войны.
Майор вытянул руку вперёд. Обмороженные пальцы коснулись зубов ветра. Он удивлённо вздрогнул от неожиданной и острой боли. Потом горько усмехнулся, вызвал в памяти образ Ксении. Вспомнил и сморщенное лицо пожилого капитана на носилках, и его вздрагивающие плечи, и свои слёзы. А затем отстегнул бесполезный респиратор и шагнул навстречу ветру...