Вещий сон. 


Цветущий летний луг ковром ручной работы предстал перед глазами.

Теплый ветер льнет к нему, чтобы потом нести повсюду сладость разнотравья.

Мир гармоничен и прекрасен, здоров и светел, сладок и спокоен.

Как жаль, что это - сновиденье, на время давшее душе крупицу отвлеченья.

А пробужденье, из сна красивого изгнав,  вернуло в мир отчаянья и мрака:

Смрад, холод, сумрак, тихие стенанья таких, как я, ходячих мертвецов,

До уровня скота низведены, причем хозяина - скупого изувера. 

Проснулись вновь не все, но сожаленье - не об умерших, а о нас:

Ведь снова  рвать на части нас продолжат земные путы,

А местом нашей пытки каждодневной  был, есть и будет этот Ад.

Нам, оборванцам, в утлой одежонке, тепло бывает лишь в воображеньи,

И, до костей истаяв, став тенями себя самих, бывает, и мечтаем:

О солнце  припекающем, хоть понимаем - нам не дано до лета дотянуть,

О кружке обжигающего чая, и о победе, которая настанет позже, после нас.

Хотя земля вокруг удобрена богато, таких как я, и пеплом и костями,

Она - мертва, пустырь иссохший, без трав, цветов, деревьев и без звуков.

Из горя света не родится, а смерть рождает только смерть!

Я знаю - мне осталось мало, я стар, с  рабочей нормой не справляюсь,

Хожу, кряхчу и ковыляю, помимо воли раздражая пугающих до дрожи полицаев,

И мой удел определен -   удушье и огонь, земли забвенье, но СВОБОДА!

 

Всюду вокруг - травы колышащейся море, тепло, благоуханье.

Чуть видятся вдали развалины кирпичных мрачных зданий.

Земля от пепла и костей за сотни лет дождей отмыта,

Рождает жизнь, а горе, смерть, война - на время позабыты.