Аннотация: Материал сильно упрощён и... не наука. Историкам не читать! ___Издано: Викинги // Летопись интеллектуального зодчества. 2005. No 3-4. с. 38-43
36 Пусть невелик твой дом, но твой он, и в нём ты владыка;
пусть крыша из прутьев и две лишь козы, - это лучше "подачек".
Снорри Стурлусоном (Старшая Эдда. Речи Высокого)
В истории Европы есть три века, которые, не смотря на всю полноту собственных событий, обрамлены северным холодом суровых набегов и северным сиянием славных подвигов, которые без сомнения позволяют говорить не просто о трёх столетиях, а о целой Эпохе Викингов.
Она началась в 793 году, когда монастырь, расположенный на острове Линдисфарне на северо-востоке Англии, принял на себя первый удар свирепой норманнской дружины. Именно после этого и последующих за ним набегов вся Европа заговорила о страшных "северных людях" и их кораблях, венчанных драконовыми головами.
За три века своей полной власти, если не над телами, так над мыслями европейцев, норманны трижды захватывали и разграбляли Лондон в 836, 851 и 878 годах и Париж в 845, 857 и 861 годах, Гамбург (полностью разрушен) в 845 году, Руан в 885 году... Самое же крупное завоевание норманнов состоялось в 1066 году, когда огромный флот под командованием нормандского герцога Вильгельма, прозванного Завоевателем, напал на Англию, и после разгрома войск короля Гарольда в битве при Гастингсе в Англии воцарились нормандцы.
Им принадлежат и великие освоения и открытия.
Так с 872 по 930 годы, когда происходило объединение Норвегии, начатое Харальдом Прекрасноволосым, более 20 тысяч норвежцев переселились в Исландию, о которой им ещё в 861 году рассказал швед Гардар Свафарссон.
В 983 году Эйрик Рыжий, высланный из Исландии за убийство, нашёл на западе от Исландии страну, которую назвал Гренландией. А сын Эйрика Лейф Эйриксон примерно в 1000 году сумел добраться до земель, на которых стоит современный Бостон.
Так что же было такого в этих северных людях, что так отличало их от "обычной" Европы?
Будучи страной, не испытавшей на себе влияние Рима, скандинавские страны шли своим собственным путём. Более того, даже среди скандинавских стран были существенные различия, которые отражались во всех институтах власти. Однако, несмотря на разницу в государственном устройстве, во всех этих регионах сильны были общие обычаи, об одном из которых епископ Римберт писал в труде "Житие св. Ансгария: "...таков у них обычай, что любое общественное дело более зависит от единодушной воли народа, чем от королевской власти".
И это общее произошло от единого корня, объединяющего все скандинавские народы. Но, если устройства разных стран претерпели изменения по воле разных правителей, имевших собственные взгляды, то жизнь простых людей, основанная в большей степени на традициях и возможностях края, показала, что здесь куда больше общего, чем различного. И в этом нет ничего удивительного, ведь только в IX веке появляются первые скандинавские государства. До этого же Скандинавия была почти однородна и по языку, и по древней формой самоуправления - сбору (тингу).
Древнюю Скандинавию вообще трудно представить себе без особого места, где бы и проводились тинги. "Сага об Эгиле" дает нам краткое описание такого места: "Местом суда было ровное место, окруженное вехами из орешника. Между вехами протянута была верёвка. Она называлась границей суда. А в кругу сидели судьи ... эти судьи разбирали тяжбы". Обычно, тинг занимал достаточно большое пространство с возвышением, с которого было бы удобно выступать перед большим количеством людей. Так в сагах место сборов часто именуются либо Скалой Закона, либо Ущельем Сходок. При этом площадка для тинга была не голым пространством. Каждая группа участников тинга или даже отдельна семья имела свою землянку, что говорит о постоянстве места его проведения. И это место не менялось, даже если люди переезжали или деревни сливались в город.
Надо отметить, что города у викингов встречались достаточно редко и в них проживала лишь малая часть норманнов. Подавляющее большинство жило в деревнях.
Как и везде, где в основе лежат родовой принцип построения поселения, в Скандинавии люди отдавали предпочтение домам, построенным на весь род. Это были, так называемые, лонгхаузы - длинные дома. Они обычно представляли из себя одну большую вытянутую комнату.
В качестве предпочтительного строительного материала для стен и каркаса крыши использовалась древесина. А вот для покрытия крыш применяли не солому, которой было мало, а толстые пласты земли с дёрном. Причём нарезка дёрновых пластов велась не длинными полосами (как, например, рубероид), а пластинками, которые укладывались снизу вверх со смещением. По большому счёту, технология покрытия крыши дёрном велась по той де схеме, что в последующем стали применять к черепичному покрытию. Каждый последующий (верхний) слой прикрывал собой часть предыдущего (нижний), в результате чего вода, стекая по крыше, не могла затечь в дом.
Однако, невольно возникает вопрос: если дёрн пропускает дождевую воду, будучи на земле, то почему он не станет пропускать её же, расположившись на крыше дома?
Конечно же, это верно, и крыша из дёрна не позволяет задерживать просачивающуюся воду, но только в том случае, если сделать один слой покрытия, а сама крыша будет горизонтальной или близко к тому. Когда же угол падения крыши велик, а слоёв несколько, то каждый последующий слой выступает прежде всего как скат для воды, а у ж потом, как то, куда можно впитаться.
Более того, крыша из дёрна по сути мало чем отличается от простой земляной крыши, которая была свойственная практически всем осёдлым народам на стадии проживания в землянках. И везде этот вопрос решался одним и тем же путём: утолщить крышу и увеличить скат. Дёрн же выступает даже не столько как защитный от дождя, сколько укрепляющий крышу элемент. Ведь когда трава начинает прорастать, слоистая крыша становится практически монолитной.
Однако не во всех районах придерживались такой древесно-земляной конструкции дома. В островных и прибрежных районах, где был недостаток деревьев, даже для стен использовали земляные "кирпичи" или торфяные блоки.
Для того же, чтобы земляные стены не рассыпались и были бы более прочными, их скрепляли деревянными стержнями, прокалывая сверху вниз. При этом соединялись не сразу все пласты стены, а лишь несколько, формируя тем самым как бы пояс пластов. Причём в следующем поясе стержни вкалывались между стержнями предыдущего (в шахматном порядке) и таким образом, чтобы обязательно проколоть и несколько пластов предыдущего пояса. Можно сказать, что каждый пояс пластов состоял как бы из половины предыдущего и последующего поясов.
В результате такой сцепки стены приобретали требуемую прочность и становились верной защитой от непогоды и надёжно защищали от холода в суровые зимние месяцы.
Для того же, чтобы дом ещё надёжнее сохранял тепло, окна не делали, а внутреннее освещение осуществляли от очага, который располагался в центре и служил помимо приготовления пищи и освещения ещё и для обогрева. Так же как и в центральной Европе для удаления дыма в потолке делалось отверстие.
Вход в дом делался с одного из его торцов, при этом дверь могла как располагаться по центру, так и быть смещённой к одному из углов. Последний вариант больше практиковался при строительстве малогабаритных домов, когда борьба шла за каждый клочок дома. Указанное смещение определялось тем, что по бокам от очага, вдоль длинной стены дома обычно располагались лавки для сидения. И, если дом был действительно мал, то при входе, расположенном по центру стены, каждый входящий спотыкался бы о лавку. Такое требовало бы либо укоротить лавку, либо сделать её уже. Однако из-за того, что лавки использовались не только для сидения днём, но и для сна ночью, отмеченное решение проблемы было невозможно. В результате чего, дом приобрёл некоторую несимметричность, на которую люди древности шли без особой радости. Но, как бы там ни было, проблему приходилось решать именно так.
Отделка лавок осуществлялась с помощью мехов, чтобы мягче было спать. В тех же домах, где достаток позволял для сидения выделить отдельные лавки, их покрывали кожей или какой-то тканью. Но такое случалось редко. И наличие в доме собственно кровати говорило о том, что хозяин этого дома обладает действительно большим богатством.
Однако, вне зависимости от состояния викингов, было одно общее правило в распорядке недели, которому следовали все. По субботам устраивался банный день, в который норманны считали своей непосредственной обязанностью посещать сауны.
И соблюдали это правило и те, кто жил в деревне, и те, кто населял редкие и немногочисленные города.
Как уже отмечалось, Скандинавия не попала под прямое римское влияние. Поэтому даже в городах викинги практически не использовали каменное строительство. Исключение составляли наиболее важных строения, которыми в первую очередь относились культовые сооружения и резиденции правителей. При этом полностью каменных домов было мало. Предпочтение отдавалось частично каменных домам, в которых из камня делалась только нижняя часть, а верх и вся внутренняя отделка оставалась деревянной.
Основная же масса городских строений, к которым можно отнести и как собственно жилые дома, так и хранилища и строения для работы делались деревянными. При этом некоторые из них были даже заглублены ниже уровня земли.
В отличии от деревенских домов, для покрытия крыши могли использоваться солома или камыш. В самом высоком месте фронтона делалось отверстие для выхода дыма от очага. Другими словами говоря, городской дом отличался от деревенского только строительным материалом. И так было не только внешне, но и внутренне.
Исключение составляли только зажиточные семьи, в домах которых могло быть несколько комнат. Хотя, чаще всего, это была одна комнату большая с несколькими отгороженными комнатками для сна. В таких альковах ставилась не лавка, а полноценная кровать, отделанная мехом и кожей.
Но, что истинно отличало большие городские дома, от, пусть и зажиточных, но деревенских, это наличие табуретов, кресел и, даже застольных столов, которые в других домах отсутствовали.
Да и очаг делался хоть и открытым, но для него могло отводиться не центральное место комнаты, а смещённое в сторону, и предназначенное именно для приготовления пищи. Освещение же в богатых домах осуществлялось уже не от очага, а с помощью ламп или сальных свечей. Наиболее же богатые позволяли себе свечи из пчелиного воска, которые не так коптили, как сальные, и от запах от них был куда приятнее.
Возвращаясь к очагу, надо отметить, что приготовление пищи на открытом огне с использованием глиняных горшков, как наиболее распространённой посуды, потребовало выработки целой системы правил.
Горшок ставился непосредственно в огонь, но так, чтобы ручки не касалось пламя. Из-за того, что глина обладает плохой теплопроводностью, для равномерного прогрева нужно было постоянно крутить и передвигать горшок. А так как нагревалась только лишь та часть пищи, что непосредственно контактировала с горшком, то, чтобы исключить пригарание, пищу надо было постоянно перемешивать. Нельзя было добавлять соль в процессе готовки, так как она разъест стенки горшка и сделает его пористым и хрупким.
И самое главное в использование глиняной посуды заключалось в том, что горшок должен быть заполнен едой, как минимум, наполовину. Если пищи будет меньше, то из-за разности температур между дном и краем горшка, он трескался.
Именно из-за того, что глиняная посуда была слишком прихотливой при готовке, в богатых домах предпочитали применять железные котелки. Однако, что котелки, что горшки, предназначались для варки еды, ведь способ приготовления пищи был доминирующим.. В тех же случаях, когда было необходимо прожарить пищу использовали железные вертела. Те, кто не мог себе это позволить, применял жарку непосредственно на углях. Для этого перед очагом делалась яма, в которую насыпались раскалённые угли, и над ними и готовилось мясо и рыба.
Помимо раскалённых углей широко применяли и раскалённые камни или черепки разбитой посуды. которые применяли для кипячения воды или разогрева супа. При этом их аккуратно складывались в воду влажными деревянными щипцами.
Следует отметить и то, что в городах было большее разнообразие столовых предметов, и использовались даже вилки. Ложки же и черпаки из дерева и кости и ножи из железа были широко распространены и в деревнях.
Ещё одно внутреннее отличие домов города и деревни заключалось в сундуках, которые городские жители очень любили и хранили в них всё, что только можно было хранить.
Последнее отличие, на котором хотелось бы остановиться, заключалось уже в расположении домов относительно друг друга. Если в деревнях, каждый дом хотел отделиться от другого, значительно дистанциируясь от соседа, то в городах из-за высокой плотности населения дома строились очень плотно. Конечно же плотность застройки эпохи викингов не идёт ни в какое сравнение с застройкой городов Европы каменными домами, когда соседние строения имели общую стену. Но для Скандинавии конца 1-го тысячелетия размещение домов, когда между ними делался зазор, не превышающий одного метра, вызывал ощущение разве что вавилонского столпотворения.
Конечно же указанную проблему можно было достаточно легко решить с помощью даже двухэтажных домов, но викинги предпочитали твёрдо стоять полу, а не на крыше первого этажа.
При этом надо заметить, что норманны, избегая строить большие каменные или многоэтажные дома, не были вовсе лишены представлений о крупномасштабном каменном зодчестве. Конечно же, их представления об этом значительно расширились после знакомства с античными строениями как в центральной и северной Европе, так и, особенно, после покорения городов, а, иногда, и целых островов, Средиземного моря. Но это знакомство лишь развило представление, которое уже сформировалось к началу норманнских набегов в конце VIII века.
Говорить с уверенностью об этом позволяют описания Асгарда ("ограда асов") - мифического небесного селения-крепости скандинавских богов-асов. Так в "Младшей Эдде" рассказывается о строительстве мощных стен Асгарда великаном-каменщиком Хримтурсом при помощи коня Свадильфари всего лишь за шесть месяцев. Только ворота не успел построить этот великан, и то, только лишь из-за того, что асы стали хитростью мешать ему в этом. Ибо, если бы строительство завершилось в срок, им бы пришлось во исполнение договора отдать не только богиню плодородия Фрейю, но и солнце с луной.
Но не столько Асгард привлекал викингов, сколько Вальхалла - находящееся в Асгарде, принадлежащее Одину жилище эйнхериев - храбрых воинов, павших в бою, которые пируют и веселятся в Вальхалле до той поры, пока бдительный бог-страж Хеймдалль, увидев опасность, не протрубит в рог, подняв всех существ на Рагнарёк - на последнюю битву добрых и злых сил в долине Вигрид, где обитателям Асгарда и Хель (нижнего мира) суждено было встретиться и уничтожить друг друга, положа тем самым начало новому обновлённому миру.
До того же дня павшие воины пировали с богами в Вальхалле, которая была воистину великолепна. Построенная Одином, она имела 500 дверей такой ширины, что в каждую могли пройти до 800 воинов в ряд. При этом эти двери были уже для обитателей Вальхаллы. Попасть же в Вальхаллу вновь погибшие воины могли только лишь через одну из них - Вальгринд ("священные запертые ворота павших").
Не смотря на то, что Вальхалле всегда горел костёр, над которым весел неистощимый котёл с тушёным мясом вепря, не от костров, факелов, ламп или свечей освещался зал пиршеств. Вместо огня Вальхаллу освещал блеск драгоценных металлов, который струили мечи и копья, которыми были отделаны изнутри стены, а также сверкающие щиты, из которых была сооружена крыша.
Нигде не указывается за счёт чего держалась крыша столь большого зала, но, скорее всего она поддерживалась многочисленными колоннами. Такой способ поддержки крыши был хорошо известен скандинавам, Например, именно такую конструкцию опор они приписывают также обитавшему в Асгарде богу справедливости Форсети, который правил суд в великолепном зале с колоннами из червонного золота, которые поддерживали крышу, крытую серебром.
Конечно же норманны стремились к тому, чтобы уподобить свои дома Вальхалле. Для этого в благородных или богатых домах помимо отделки внутренних стен старались богато украсить и дверной проём.
Однако не богатство дома, а только лишь храбрая смерть в бою могла гарантировать викингу попадание в число эйнхериев, пирующих в Вальхалле. А потому ничто так не манило норманна, как странствия и завоевания с кровавыми битвами.
Осуществить же эту мечту можно было только за пределами Скандинавии, что и сподвигло викингов к их европейским набегам и потрясающим дальним странствованиям, которые были бы просто не возможны, если бы не лучшие корабли своего времени.
А в строительстве кораблей викинги были воистину мастерами своего дела. Их суда воплотили в себе первые грамотные конструктивные решения, которые в последующем стали использовать все народы Западной Европы. Норманны по праву считаются выдающимися корабелами своего времени. Да и могли ли быть иначе?
Древняя скандинавская поговорка гласит: "корабль - дом скандинава".
И точно так же, как конь был "домом" сына степей - кочевника, так же и воин-викинг не мыслил своего существования без корабля, который служил крепостью в бою, надёжным убежищем во время неистовых северных штормов, хранилищем завоёванной добычи при возвращении к родным берегам. Даже в свой последний путь бесстрашные конунги отправлялись на своём корабле, ибо даже загробная жизнь без корабля была столь же бессмысленной, как и жизнь земная.
И именно благодаря этому обычаю сегодня мы знаем об уровне строительства морских домов норманнов не только из древних саг и наскальных рисунков.
На территории Норвегии найдено не мало кораблей викингов, относящихся к IX и Х векам. Среди них есть и обычные лонгшипы (длинные корабли), и так наводившие на европейцев ужас специальные лонгшипы - драккары ("дракон") или шнеккары ("змея"), которые венчались соответственно драконьими или змеиными головами. Из норвежских саги известно, что изображения мифических драконов и змей были излюбленным украшением штевней кораблей викингов. Эти изображения были столь реальны, что только вид появляющихся из морской дали чудовищ приводил в ужас врагов. И это не преувеличение столь свойственное всем героическим эпосам. Известно, что после возвращения домой (а иногда и перед) норманны либо зачехляли, либо снимали носовые фигуры, чтобы не испугать своих жён и стариков.
Длинна обычных лонгшипов обычно составляла около 15 метров и редко доходила до 23 метров, в то время как драккары нередко строились длиной и за 30 метров. Однако даже и эти "длинные" корабли смотрелись достаточно маломерно на фоне предназначенных для перевозки захваченного скота и лошадей транспортных судов - кнорров, - которые достигали длины в 50 метров. Кнорры в отличие от драккаров применялись и для собственных нужд, поэтому все транспортные, а также и рыбацкие, суда не имели никаких устрашений, а иногда обходились и без украшений вообще.
В связи с тем, что викингам приходилось преодолевались воистину огромные расстояния все их корабли для странствий отделывались для повседневной жизни средневекового моряка-воина. На кораблях было место не только для хранения оружия, но и для различной утвари: деревянных тарелок, коробок и сосудов различного предназначения, ножей, ложек, топоров, предметов шитья и др. Обычно эти бытовые предметы располагались не равномерно по судну, а были сконцентрированы в кормовой части, где и размещался норманнский камбуз.
Конечно же на кораблях было невозможно сделать ледник для хранения продуктов, поэтому продукты, которые брались с собой были в основном копчёные, солёные или вяленые. Так же не обходилось и без зерновых, лесных орехов и даже желудей. На транспортных кораблях или больших драккарах рацион был побогаче. Конечно же, когда перевозишь коров и кур, просто грех не воспользоваться "плодами их трудов". Однако основным пропитанием во время странствий всё таки была рыба.
Небольшие костры на кораблях разводили только в строго отведённых огороженных местах, при слабом ветре и когда шли на вёслах. В противном случае можно было легко распроститься если не со всем судном, так с парусом, а это практически всегда означало верную гибель. Поэтому костру отдавалось предпочтение, когда приставали к берегу.
По большому счёту убранство норманнского корабля мало чем отличались по внутреннему наполнению от жилого дома. Правда костёр был редкостью, лежанки не столь удобны, крыша не столько тверда, да и ветер задувал сильнее, но судно имело все атрибуты дома. Да и могло ли быть иначе на корабле с "жилой площадью" в 50-100 или даже более квадратных метров.
Однако, как бы ни были совершенны корабли, как бы ни были бесстрашны и упорны викинги в своих странствиях и завоеваниях, история отвела им только три века. Расселение и обогащение одомашнило норманнов. А, может быть, просто "северный ужас" был забыт из-за того, что с востока повеял новый. Тот, о котором в Европе заговорят всерьёз лишь через сотню лет. Тот, что уже начал своё победное шествие на Востоке. Тот, кому вне времён, мест и действительных имён будет лишь одно имя - Чингис-хан.