Сигнализация была отключена, как и предупреждал Жорик. Дело предстояло непыльное и прибыльное: темнели корешки раритетных изданий за стеклянными дверцами шкафов; окном в другой мир казался черный дисплей огромного дорогущего жидкокристаллического монитора; поблескивал в углу оклад небольшой иконы. Василий осклабился и развернул сумку. Даже если здесь не найдется денег и драгоценностей, он и так озолотится. Правда, со сбытом могли быть проблемы, но Жорик обещал взять это на себя. От него требовалось только одно - залезть, взять, вынести. Василий занимался этим в первый раз и сейчас недоумевал, почему он не соглашался делать этого раньше. Все же так просто.
Хозяином квартиры был какой-то писатель, то ли фантаст, то ли сказочник. Из тех, чьи книжки расходятся стотысячными тиражами, чьими текстами зачитываются толпы подростков. Василий зло усмехнулся, представив себе, как расстроится этот баловень жизни, обнаружив обчищенную квартиру. Он не разбираясь, совал в сумку какую-то технику, дорогие вещи, антиквариат, доставшийся этому задарма, за просто так. Василий вспомнил, как подрабатывал грузчиком ночами, потому что им с Мариной не хватало денег на лекарства ребенку, а этот сидит, стукает по клавишам, не утруждая белы рученьки тяжелой работой, и гребет деньги лопатой. Постепенно он приблизился к рабочему столу писателя, оглядел монитор, думая, как бы его получше упаковать, такую-то махину, и тут заметил ее. Она лежала возле клавиатуры, толщиной в палец человека, извиваясь как змея...
Не может такого быть! Крупные звенья матово мерцали в слабом, падающем из окна свете, как может мерцать только настоящее золото.
Василий судорожно схватил свою находку, она тут же весомо оттянула руку. Если ли на желтом теле цепи проба, рассмотреть в полумраке не удавалось, да и цепь была разорвана, проба могла остаться на обрывке.
- Положи на место! - раздался позади голос.
У Василия сердце ушло в пятки.
Сзади послышался мелкий топоток, явно не человеческий, даже ребенок не мог так часто ступать, и голос повторил, раздавшись на этот раз гораздо ближе:
- Положи на место! Я сказал!
Цепь выскользнула из руки и с глухим стуком упала на стол.
- Хорошо, молодец.
Ведь Жорик же говорил, что квартира будет пуста! Обманул мерзавец, подставить его захотел.
- А теперь выкладывай все, что взял.
Василий обозлился. Оружия у него нет, но и у хозяина оно есть вряд ли. Он резко развернулся. Сзади никого не было. Стена и... и кот, сидящий на полу.
- А ну брысь! - Василий махнул на зверька ногой. Но наглое животное и не подумало уходить, оскалилось и зашипело.
Когда-то он слышал, что кот может напасть на человека, не хуже собаки защищая дом. Но бояться кота, в отличие от собаки, смешно, он даже шум толком поднять не сможет.
- Брысь! - повторил он.
- Я тебе сейчас брысьну! - вновь послышался голос. - Так брысьну, что имя свое забудешь.
Откуда раздавался голос было непонятно. Василий попятился, ища скрытых камер наблюдения и микрофонов на стенах. Кот, решив, что он причина отступления, наступал, выгнув спину. Какой наглый! Схватив первое, что под руки подвернется, Василий замахнулся. Это оказалась цепь. Ударив кота, цепь вдруг обернулась вокруг его шеи, и зверек повис в воздухе, размахивая всеми четырьмя.
- Пусти! - оглушило Васили, в глазах заплясали разноцветные звезды.
Забыв сумку, вор вылетел из квартиры, волоча за собой кота.
Как он добрался до дома, Василий не помнил, очнулся, когда сзади хлопнула входная дверь, разжал руку и полузадушенный кот брякнулся на пол, полежал так несколько мгновений и уполз куда-то за галошницу вместе с цепью.
- Это ты? - в коридор выглянула Марина. - Чего так рано? Сказал же вернешься утром.
- Все закончил.
- Молодец. Я сейчас ужин разогрею, раздевайся.
Его же ведь наверняка кто-нибудь видел, как он выбегал с котом. Василий заглянул за галошницу. Там было пусто.
Кот как сквозь землю провалился, может выскочил куда-нибудь, когда дверь была открыта, или в форточку выпрыгнул. Цепь сгинула вместе с ним.
Несколько раз звонил Жорик, но Василий слал его лесом, переживаний хватило на всю оставшуюся жизнь. Уж лучше вагоны разгружать.
И все вернулось на круги своя. Казалось бы, ничто не изменилось в жизни Василия, как вдруг однажды Марина принесла ему с кухни газету, все поля которой были исписаны какими-то закорючками.
- Что это?
Василий пригляделся повнимательней.
- Рассказ. Я... вчера, писал.
Марина хмыкнула и бросила ему на колени испорченную газету, ее любимый сканворд не поддавался отгадыванию из-за сплошных строчек текста. А Василий будто заболел. Разные истории буквально преследовали его, раздували голову, как воздушный шарик, заставляли чесаться руки. И однажды он попросил у Юльки чистую тетрадку. Дочь странно посмотрела на отца, но дала.
Ночи напролет просиживал Василий на кухне, записывая, перечеркивая, снова записывая. Он перестал разговаривать с Мариной, и только Юльке удавалось привлечь иногда внимание отца.
Однажды тетрадка пропала. Василий все перерыл в доме, чуть не убил жену и если бы не искреннее непонимание в ее глазах, он бы сделал это.
А вечером тетрадку принесла Юлька, протянула.
- Я нашей учительнице, Марье Александровне показывала, - сердце Василия пропустило удар. - Она прочитала, ей понравилось. Ошибок, правда, много. Но сюжет лучше, чем у Павла Соколова. Тот, как она сказала, совсем исписался. Она спрашивала, нет ли у тебя еще почитать. Спрашивала, не хочешь ли ты издаваться.
Павел Соколов. Кажется, так звали того писателя, которого он хотел ограбить.
А через два месяца от него ушла Марина. Молча собрала дочку и ушла. Василий не сделал ничего, чтобы остановить ее, а когда дверь закрылась, пошел в бывшую Юлькину комнату и нашел еще одну чистую тетрадку, старая кончилась.
Книгу Василия издали, а потом еще и еще одну. Тиражи его зашкаливали за сотни тысяч, его книжками зачитывались толпы подростков, в квартире появилась дорогая мебель, современная техника, дорогой компьютер, теперь Василий писал на нем, а не в тетрадке. Но жена к нему так и не вернулась.
- Пока, - сказал он Юльке, которую не видел уже почти месяц, дочь почему-то не любила бывать у него. Повесил трубку, развернулся, собираясь вернуться к работе, и обомлел - на фоне ночного окна четко виднелся темный кошачий силуэт.
- Ты!!!
Кот передернул ушами, посмотрел на него и вновь уставился в окно.
- Это ты во всем виноват! - Василий навис над зверьком.
- Я же просил, отпусти. Но вы, люди, никогда не слушаете. И, разве это не то, о чем ты мечтал? Разве не ты хотел жить в роскоши, не марать белых рук тяжелой работой?
- Ты называешь то, что я делаю легкой работой! - взорвался Василий. - Да знал бы ты, сколько нервов и крови все это мне стоило! Грузчиком было легче в сто раз.
- Тебе не угодишь, - тихо усмехнулся кот, цепь на его шее звякнула в такт смеху. - Отпусти меня, и все будет как раньше.
- И Марина ко мне вернется?
- Это уж я не знаю, от тебя зависит.
Цепь легко скользнула с пушистой шеи, а потом гибкой змеей из руки Василия.
Говорили, что Василий Струнов исписался. Критики исходили ядом, тиражи падали. Одна Юлька зачитывалась новыми историями отца взахлеб.