я вышел в кафтане до полу на яростный крик набата 
прошел по  мосткам до храма  где дань собирая монголу
 сидел полицейский ярыжка  старуха слепа и горбата
 о чем-то ему бормотала  цыган и его мартышка 
смотрели на них с интересом  машины чужого народа
 стояли под новым навесом  охранник в глухом тегиляе
  от них отгонял мальчишек  но верх забирала природа
 и стайкой они обступали бока блестящие лаком 
 где даже его излишек указывал на довольство 
охранник на них прикрикнул весьма обычное свойство
 и стайка разом спорхнула глядеть как обсыпаны маком
  баранок замковые дужки  монеты с глухим перезвоном
в церковные сыпались кружки  набат как бурлак на сыпучем 
уже надрывался до стона и храм уносился казалось
 в  величии грозно-могучем туда где всему начало 
 а что на земле осталось то съежилось и измельчало 
 солдат я судил по погонам  прикуривал папироску
  у франта с янтарным кулоном на тонкой витой цепочке 
реклама просила  отсрочки замусоренным и бесхозным
 был  парк за оградой железной набат
 был предвестием грозным но мукой звучал бесполезной