I

когда его открывали 
толпа восторженно приветствовала своего гения
шляпки и цилиндры заполонили площадь
и  казалось он слышит их и радостно улыбается
даже если  лицj изваяно  угрюмым 
а потом умирают поколения
и никто уже не может  про себя сказать
что был в той самой толпе
 когда он  впервые  шагнул на эту площадь
и кажется что из-за этого 
он становится немного  чужд окружающему
а люди приходят посмотреть
 на него как на обязательную деталь
так смотрят на впервые открывающееся
перед глазами море
 словно не верят что оно и в самом деле существует
он так  и стоит на прежнем месте
и когда  днем к нему подходят
кажется доволен и даже  как-то реагирует
а к вечеру совсем замыкается в себе
и ночью пугающе одинок на своем пьедестале



              II  

все та же чуть навязчивая арка
в конце дождя в пустой аллее парка
и этот венец вившийся жгутом
в залитом и пустом

он хорохорился держа литую скрипку
тая в устах австрийскую улыбку
словно благую весть 
и золотился весь

но был вокруг лишь мокрых листьев шорох
напрасно он взрывался словно порох
напрасно подымался на мысок
дрожали блюдца взрывшие песок

напрасно ждал аплодисментов громких
того с чем жизнь его была в связи
и позолота пальцев его ломких
тускла вблизи