Гвелесиани Наталья : другие произведения.

Марина Цветаева и аутизм?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новая, значительно дополненная, версия моего прежнего эссе, вошедшего в опубликованный на сайте сборник моих статей и эссе о М. Цветаевой. Прошу не удивляться постановке вопроса, так как природа аутизма высвечивается в эссе под необычным ракрусом. Что можно считать душевным здоровьем и что - душевным разладом? - вопрос этот далеко не риторический и представлен в широком социокультурном контексте.
   Наталья ГВЕЛЕСИАНИ
  
  
  
   МАРИНА ЦВЕТАЕВА И АУТИЗМ?
  
  
  
   'Может быть, в поэте существует определенный душевный вампиризм, примитивно принимаемый за формы секса? Увлечения Цветаевой следовали одно за другим; можно подумать, что от каждого - от большинства - она освобождалась стихами и переходила к следующему. Интересно, что многое из написанного в связи с такими встречами не имеет ни малейшего отношения к эротике. Возникает ощущение, что все эти 'каждые' ('Как я хотела, чтобы каждый цвел / В веках со мной!..') не только расковывали стихотворные потоки, но и утверждали Цветаеву в реальности собственного существования. Без них, возможно, оно казалось бы ей еще эфемернее. Зато, когда бывал исчерпан стиховой поток, 'исчерпывался', становился ненужным и вызвавший его человек',- так написала Виктория Швейцер в книге 'Быт и бытие Марины Цветаевой'.
   Тут еще сложность вот в чем... У Цветаевой был сильный критический ум. И она отслеживала такие моменты в жизни - моменты, когда вскрывается, что то, что мы очень часто принимаем за любовь и добро, на самом деле от добра и любви весьма далеко. Отсюда и ее вражда к существующему миропорядку, в отрицании которого, по мнению И. Бродского, 'Цветаева прошла дальше всех в русской и, похоже, мировой литературе. В русской, во всяком случае, она занимает место, чрезвычайно отдельное от всех - включая самых замечательных - современников...')
  
   И все бы было хорошо, если бы она критиковала этот миропорядок начиная с себя, если бы она видела его несовершенство не только вовне! Но в ее творчестве, письмах и дневниках самокритика практически отсутствует.
  
   В эссе 'Письмо к Амазонке' Цветаева пишет, что всякая любовь, которая не обращена к Богу, есть самообман. Но себя она почему-то в самообмане не укоряет. Значит, продолжает верить, что ее любовь обращена к Богу? Так обоснованна или наивна ее вера?
  
   Я лично тоже имею склонность к психическому вампиризму, который, мне, правда, вовсе не обязательно переплавлять в творческий поток. Впрочем, почти все герои моих прозаических вещей имеют прототипов и я не могу писать, если не вдохновлена по жизни преклонением перед чьей-либо личностью... И почти всегда бывает так, что поток моей любви и заботливости рано или поздно исчерпывается. И интерес к прежнему объекту теряется... И возникает необходимость искать новый... А если его не искать, то развиваются депрессии... Тяжелый, порочный круг... В земной любви почти всегда так и происходит... Поэтому св. отцы православия и говорили, что если мы хотим прийти к Добру и Любви, то наши естественные добро и любовь мы должны отбросить. Разум Христов - безумие для мира сего. Но однако же это так - Христос принес нам меч, который должен разделить двусоставную природу человека - плотско-душевную и духовную - то есть причудливого и неприметного для нас смешения добра с тонким злом, которое мы принимаем за чистое добро и ставим исходя из этого все с ног на голову.
  
   Не знаю, возможно ли это - отбросить свои естественные чувства и потребности и переродиться Свыше. Возможно, это утопия. Но для меня сейчас чтение св. отцов - спасительный якорь. Цветаева, на которую я чем-то внутренне похожа, не является для меня эталоном духовности. Мне нравится ее порыв превзойти себя и миропорядок в себе, но более всего нравится святитель Игнатий Брянчанинов, который этот миропорядок превзошел (хочется в это верить).
  
   Этот миропорядок не превзойти без покаяния, то есть трезвой самооценки, а она у Цветаевой сведена к минимуму.
  
  У меня вообще предположение, что Цветаева была в детстве больна детским аутизмом, что у нее по жизни - сбои в психике.
  
   Остается только понять вот что. Если Цветаева страдала психическим вампиризмом (люди-аутисты страдают отчужденностью от мира людей, им трудно устанавливать полноценные эмоциональные контакты, отсюда - постоянный эмоциональный голод. В таких вещах во многом виноваты матери, вроде матери самой Цветаевой, которые не чувствуют с ребенком биологической и эмоциональной связи.), то откуда в ее творчестве аккумулированно так много эмоциональной энергии? Берущие вампиры, сколько бы они не брали, все равно остаются бедны и не способны так щедро отдавать в творчестве. ( Так думается мне. Хотя, кто его знает, как на самом-то деле). Возникает парадокс - Цветаева вампирически аккумулировала в своей поэзии гигантский массив чужой энергетики, а мы все - поклонники творчества Цветаевой - выступаем в роли, так сказать, вторичных вампиров, поглощающих готовый продукт.
  
   Во всяком случае, у аутистов порой возникает чуть ли не отвращение к другим людям. У них могут отсутствовать эмоциональные реакции там, где у всех остальных они естественны. Может возникать безразличие, вплоть до отвращения, к собственным детям, что мы, возможно, и видим в случае с Ириной.
  
   Нередко возникает гомосексуализм. И страх перед другим 'Я'. ('Страх другого делает меня жестокой', - написала Цветаевой в записных книжках). Вплоть до не способности смотреть при общении собеседнику в глаза.
  
   И, скорее всего, это по линии Мейнов - материнской линии Цветаевой - было наследственным. Ведь М. А. Мейн - мать самой Марины, которая не отличалась сердечным отношением к дочери, тоже была странным ребенком. Она росла без матери в полном уединении и с 6-ти лет изучала мифологию, читая какие-то фундаментальные взрослые книги. А такое вундеркиндство тоже очень часто является признаком аутизма.
  
   Сын Цветаевой Мур с его душевной неразвитостью тоже какой-то странный. И дочь Ирина - тоже.
  
   Трудности в общении сами по себе, конечно, еще не свидетельствует о болезни. О болезни свидетельствует комплекс симптомов. Например, дети-аутисты, как свидетельствует теория, нередко общению с другими детьми и людьми вообще предпочитают общение с игрушками или другими неживыми предметами, которые они олицетворяют, наделяют одушевленностью.
   У Цветаевой тоже был в детстве такой оживленный предмет - это игрушечный черт, как засвидетельствовано то в рассказе "Черт", который был ее единственным настоящим другом. Он являлся к ней в образе гладкого серого дога в снах и грезах. То есть, надо полагать, у маленькой Марины бывали галлюцинации. А это - еще один симптом в добавок к перечисленному выше.
  
   В таком случае Цветаевой можно только посочувствовать. Она сделала все, что могла, из тех скудных средств, которые были отпущены ей природой. И жизнь ее закончилась вместе с эмоциональной исчерпанностью, что было равносильно черноте, пустоте и смерти. Ведь с возрастом у окружающих остается по отношению к нам все меньше теплых чувств.
  
  Увы, Цветаева не чувствовала людей. Она их воображала. А избыточное воображение такой энергоемкий процесс, что отнимет полноту у реальной жизни, отчего даже на уборку квартиры не хватает сил.
  
  Но у людей со склонностью к аутизму есть немаловажное преимущество - следуя за своим воображением, она могут покидать сферу привычных нам очертаний и не исключено, что однажды обнаружат дверь в Беспределье. Вот только нужно суметь тут вовремя остановиться и познать границы собственных возможностей, то есть покинуть сферу воображения и обрести духовное видение.
  
  А с обретением духовного видения обретется и видение реальной жизни. Более полное, чем имеют не озабоченные поисками и проблемами так называемые реалистичные люди.
  
  Почему Цветаева, дойдя до этого водораздела, так и не сделала решающего шага вверх?
  
   Возможен ли такой шаг? Не утопичен ли он?
  
   А можно посмотреть на проблему иначе, неожиданно вывернув ее.
  
   Возможно, Цветаева изнывала без энергий архетипов, бьющих из глубин коллективного бессознательного и жадно искала людей, способных утолить эту жажду. Людей глубинно-естественных, не 'мозговиков'. Тех, кто еще каким-то чудом не утратил связи с этими древними структурами, из которых только и бьет настоящая Жизнь.
   Ведь в центре мировосприятия современного человека, как правило, стоит собственное Эго, а все, что мерцает из таинственных архетипических глубин, вынесено на обочину или просто выключено из активного внимания.
   Так кто же из нас склонен зацикливаться на так называемых латентных признаках предметов в ущерб главному и практичному - мы или так называемые аутисты и шизоиды, одна из особенностей мышления которых заключается в предпочтении латентных признаков - главным?
   Или скажем так - есть люди, больные клиническими формами шизофрении и аутизма, а есть вполне здравые, поэтичные, по-своему цельные аутисты и шизоиды. И из них-то на всех парах и валит Жизнь. Вот только почувствовать ее могут только ЖИВЫЕ. И согреть таких людей тоже могут только ЖИВЫЕ.
   Мир раскололся и трещина прошла по сердцу поэта.
   Быть может одаренные аутисты, наоборот, способны видеть мир более цельно, чем так называемые здоровые люди. То есть они способны чувствовать подсознание человека и даже прорываться в коллективное бессознательное. Поэтому им малоинтересна кожа - наши привычно-земные психологические реакции - с которой мы привыкли отождествлять себя. Они видят Целостность, Самость. Мы же - просто привычно отождествляем себя с Эго.
   Цветаева, возможно, жаждала общение с целостным человеком, но большинство оборачивалось к ней только кожей.
   Однако не стоит делать поспешный вывод о то, что болезнь выше здоровья. Болезнь может быть выше здоровья только у очень одаренных личностей, которые сознательно выбирают Жизнь и плывут против течения.
   Или все-таки так называемое более цельное видение мира у людей этой породы - тоже разновидность Иллюзии, Майи?
   Ибо как тогда столь цельный и продвинутый человек, как поэт Марина Цветаева, мог так забросить и довести до одичания собственную четырехлетнюю дочь?
  
  Вопросы... Вопросы...
  
  
   Приведу вкратце черты и признаки, которые я считаю в Цветаевой обусловленными аутизацией ее личности. Аутизации, с которой она с той или иной степенью успешности боролась с помощью осознанных - и весьма плодотворных - попыток докопаться до своей истинной сути и руководствоваться исходяшими изнути импульсамми - импульсами экзистенциально-сущностного плана, экзистенцией которых она и руководствовалась, но не всегда могла понять/справится из-за отсутствия философско-религиозного инструментария и аскетики в религиозном смысле. Отсюда ее страстное признание: "'Мне так важен человек - душа - тайна этой души, что я ногами себя дам топтать, чтобы только понять - справиться!'. Она руководствовалась (старалась руководствоваться, а этот процесс болезненный и далеко не всегда успешный, полный противоречий и опасного блужданитя у черты, за которой начинаются серьезные сдвиги в психике ) своей внутренней экзистенцией, то есть импульсами, исходяшими из ее сущности, а фактически, нашей общечеловеческой сущности, от которой мы все в той или иной степени отдалены поверхностностью жизни современного цивилизованного человека. Внутренняя экзистенция - это голос божественного в нас. Голос божественного Ребенка, если говорить как в образном, так и прямом смысле в духе евангельского "'Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное' (Матф.18:3).
  
   Все мы в какой-то степени страдаем шизофренией, то есть нарушенной целостностью, разделенностью. Но некоторые - лучшие - начинают бороться с разделенностью в себе через непротивление своей сокрытой в глубине истинной природе и тогда-то болезненность человеческой психики и проявляется на первом этапе наружу, вылезает из всех щелей. Как вылезала она из всех щелей у христианских монахов, проходящих этап духовной брани, который они ощущали как борьбу с падшими духами. Мы же по неведению начинаем осуждать таких людей, встречая их в миру, обвинять их в чем-то, пытаться вернуть их в лоно прежней жизни. А ведь они всего лишь пытаются встать на путь восхождения через умаление - до состояния некой первозданной божественной детскости внутри, которая предполагает отсутствие ВСЯКОЙ борьбы и единство ВСЕХ противоположностей, обретение ЦЕЛОСТНОСТИ.
   Приведу отрывок из одного своего давнего - довольно сумбурного -теста, написанного ради содержащейся в нем, быть может, всего одной крупицы истины:
  
   ПРИНЦИП ЗАМКНУТЫХ СИСТЕМ
  
   "Ибо не понимаю, что делаю; потому что делаю не то, что хочу, а что ненавижу, то делаю."Ап.Павел К Римлянам"
  
   Старый мир - замкнутая система, а новозаветный - свободная, диалектическая. Вот что открыл нам Иисус!
   Идеи любой религии "во плоти", степень плотного абсурда в деятельности исторической церкви порой делают почти невозможным вхождение внутрь ее системы. И слава Богу! Разве Христос призывал создавать безукоризненно-правильные системы, годные на все времена? Нет, от преодолел ветхозаветную систему изнутри, даровав миру диалектический метод познания и диалектический путь развития задолго до Гегеля. Дабы Закон перестал порождать беззакония.
   Жизнь меняется быстрее любого ума и уж тем более таких громоздких систем как мировые религии. Поэтому ничего не остается как трактовать звенья этих систем по-разному в зависимости от задач эпохи, раз уж не хватает общечеловеческого опыта и уровня, чтобы вообще отказаться от систем, точнее, от их замкнутости на себе.
   Ибо суть не в фиксации знаков, а в п р о ц е с с е их движения.
   Нет ни одной системы, годной на все времена. Но в каждой последующей, которая усваивает, критически преодолевая предыдущую, резона все-таки больше.
   Другое дело, что мощная система может в своей рутинной самоуглубленности докопаться до глубинных кладов. В ней есть проблеск гениальности, которую надо бы у с п е т ь заметить, но не получается, потому что диалектически изживая старое на витке к новому, неизбежно его редуцируешь, упрощаешь,
   с п е ш а за процессом.
   К примеру, истинные монахи вот долгим систематичным путем пришли к тому, что благодать в своей полноте проницает любые границы. И, пребывая в ней, ты уже не будешь делить людей на христиан, язычников и еретиков, как то было необходимо вначале. Тебе уже не будет дела до этой классификации за духовным пониманием и способности вчувствоваться. Разве это не прорыв из системы в диалектику?
   В этом плане интересно общаться с психически больными, которые как раз в результате косности своего подхода могут отыскать кое-что гениальное. Художники, отталкиваясь от их находок, делают общезначимые открытия.
   И ни к кому - ни к психическим больным, ни к монахам нельзя относиться высокомерно.
   Как нельзя и полностью доверяться им, потому как если человек или общество делают шаг назад от уже понятого, практически назревшего и выполнимого или сворачивает в другую степь, это может обернуться деградацией и саморазрушением.
   Между прочим, общество не может пока понять и оценить поиск базовых ценностей самобытными дилетантами, стоящими на уровне века, которые тратят свободное время на всякий вздор (Будь мы профессиональней, мы бы, наверное, так не сумели - быть наблюдательными там, где профессионалы просто
   н е у с п е в а ю т приостановиться. Собирая непонятое спешащими, мы дарим его будущему. Ловим еще живые искры былых огней, чтобы кто-то в будущем сделал из них квантовый скачок в новое. Мы видим искры там, где другим видна темнота, так как не только психи и монахи не поняты, а ценность индивидуальности не понята со своим неповторимым микрокосмом.
  И тем более уж, раз мы это понимаем, нам жизненно-необходимо приобщаться к некой цельности, чтобы сумму искр не принять за Огонь. К Огню мы не сделали еще квантовый скачок.
   Одинокие дилетанты - это, например, дети цветов хиппи, желающие не вписываться в ритмы господствующей цивилизации. Точнее, не вписывающиеся в ее ритмы и именно поэтому желающие не вписаться, строящие свою жизненную философию исходя из своих сущностных потребностей. Сюда же можно отнести некоторых свободных художников и мыслителей, а также некоторых аутистов.
   Это не значит, что они счастливы здесь и сейчас.
   В энергетике все дело. Нет резонанса с большинством. Ведь ходят они по узким, темным тропинкам, в расщелинах между скоплениями народа. Народ-то все спешит, занятый далекой от нас суетой. И разве что в храме выходит иногда душой за собственную ограниченность, тихо просачивается мягким утренним светом, стирает, заполняет на миг расщелины. Тогда приходит время внутренней свободы, так называемые аутисты оживают, чувствуя с ним единство - духовное? душевное? физическое?.. Кто нам на это ответит?
   Я давно думаю (чувствую всей кожей), что мир массово сползает к опасной черте. Об этом он дает знать через абстрактную живопись, атональную музыку и людей, которые еще не там, но уже не вполне здесь.
  Замкнутые системы порождают бесноватые замкнутые системы (фашизм, к примеру) и должны стать объектом психиатрии. Почему бы не предположить, что самое массовое психическое заболевание - шизофрения - обусловлено тем, что некто устав (не сумев) быть атомом на орбитах замкнутых систем, раскусив интуитивно их принцип, сам становится... суперзамкнутой системой, равно от всех удаленной? Срывается в крайнюю безблагодатность? Ведь мы так и не разомкнули зеркальную черно-белую спираль развития, мы продолжаем считывать Новый Завет по меркам Ветхого.
   Но это же значит и то, что... спасение близко. Надо только правильно все понять - что мы и так понимаем правильно, и так понимаем! Просто в том сложность, что непонимающие - они как стены для нас.(И для себя самих). Их только пожалеть можно за то, что это так. (Идиоты они наши милые, самозамкнутые!..). И нам плохо на этих невидимых тропинках меж стен, и надо куда-то выше голов тянуться, чтоб зачерпнуть воздушной ясности. И сил на это чаще всего просто нет.
   Я не верю, что только больные ходят по тем тропинкам. ( Вдоль разломов между массами людей ). Хотя, наверное, самые ранимые, тонкокожие. Самые слабые, стало быть. И самые, значит, сильные! Самые сильные!
   Встретить человека на такой тропинке!.. С которым не нужно ни за что бороться - ни за, ни против. Который сам по себе выходит Душой за границы, а не занимается строительством стен. А если выходит порой чрезмерно - с частью подсознания, то потому, что привык отталкиваться от чего-то изломанно-жесткого или гладко-тупого. Встретить такого человека - большая радость!
   Мы все - в одной связке. Пока границами не стала Любовь.
   Вся штука в том, что границы между добром-злом нашего преходящего материального мира и божественным Добром познаются, по большому счету, Любовью и в с е г д а находятся не там, где мы предполагали сегодня. Только Любовью можно утвердиться в этом вечно скользящем всегда, только так ходят по водам. То есть беса нельзя поймать за руку, - ее, (в смысле руку) - можно ему протянуть'.
  
   В этом смысле М. Цветаева не только не больна и не ущербна, а просто великолепна и гениальна. Ведь ей почти удавалось вытащить себя из такого болота!... И если это 'почти' и помешало ее полному человеческому триумфу (о чем мы не можем знать и судить), то - на Том Свете ей зачтется. Мы же - не можем спрашивать с человека фантастически-невероятного. Не можем требовать здоровья там, где его нет и судить о личности поэта - по меркам Здоровья (в широком смысле этого слова).
  
   Мне тоже важен человек - душа - тайна этой души. Поэтому я и отправилась вместе с М. Цветаевой в путешествие по ее миру. Надеюсь, что она не осудила бы меняя за мои изыскания, порой граничащие с вторжением в недозволенное - недозволенно-интимное. Извинением мне служит - только цель, не отличающаяся от цели самой Цветаевой.
  
   Приведу две цитаты:
  
  М. Цветаева:
   __
  ' Не люблю (не моя стихия) детей, простонародья (солдатик на Казанском вокзале!), пластических искусств, деревенской жизни, семьи.
   ___
   Моя стихия - всё, встающее от музыки. А от музыки не встают ни дети, ни простонародье, ни пласт искусства, ни деревенская жизнь, ни семья.
   ___
   .......................
   Куда пропадает Алина прекрасная душа, когда она бегает по двору с палкой, крича: Ва-ва-ва-ва-ва!
   ___
   Почему я люблю веселящихся собак и НЕ ЛЮБЛЮ (не выношу) веселящихся детей?'
   ___
   Детское веселье - не звериное. Душа у животного - подарок, от ребенка (человека) я ее требую и, когда не получаю, ненавижу ребенка.
   ___
  
   Люблю (выношу) зверя в ребенке - в прыжках, движениях, криках, но когда этот зверь переходит в область слова (что уже нелепо, ибо зверь бессловесен) - получается глупость, идиотизм, отвращение.
   ___
   Зверь тем лучше человека, что никогда не вульгарен.
  
   Когда Аля с детьми, она глупа, бездарна, бездушна, и я страдаю, чувствуя отвращение, чуждость, никак не могу любить."
  
   Молодая женщина с легкой формой аутизма:
  
  "Ловлю себя на том, что не могу объяснить им, почему не хочу детей и даже с чужими детьми стараюсь не общаться. Точнее, моих объяснений они просто не понимают.
  Попробую вам объяснить, вы-то, наверное, поймёте.
  Просто во-первых, общение с ребёнком почти всегда происходит по его инициативе. Сначала на уровне "мокрый, голодный", потом на уровне "мам, поиграй со мной" и "мам, почему то, почему это?" И дальше только хуже. Для меня это постоянное дёрганье за юбку, честно говоря, невыносимо.
  Во-вторых, они много шумят, кричат, смеются, бегают, прыгают... словом, активничают. И всё время чему-то радуются. А смех ради смеха меня раздражает. А детские экикики (труляляйканье под пляску) - это вообще апофегей дурачества. Даже теперь, когда я прочла "От двух до пяти" и знаю, что экикики не так уж бессмысленны, мне всё равно хочется каждому ребёнку, который так себя ведёт в моём присутствии, задать хорошую трёпку. Даже буянящий пьяный не вызывает у меня такого раздражения, как пляшущий ребёнок, который напевает какое-нибудь "а-га-га, тю-га-га, половина утюга". Кстати, сама я экикиков в детстве не сочиняла.
  Ну и третье. Говорят, что ребёнка любишь безусловно, по умолчанию. И он тебя - тоже (по крайней мере, до переходного возраста). А я вообще не понимаю, как это - любить просто так, не за что-то. В голове не укладывается."
  
   Шестилетняя дочь Цветаевой Аля писала: "Моя мама очень странная. Она не любит детей." Нелюбовь выражалась в том, что Цветаева любила в ребенке личность, с которой ей было бы интересно, а не биологическое существо. Все, что связанно с детским шумом, капризами, беготней - казалось ей тупым и бессмысленным и раздражало ее настолько, что она даже признавалась в своих записных книжках, что когда видит бегающую с другими детьми дочь Алю - то не может ее любить. А чувства ко второй дочери у нее отсутствовали напрочь, тем более что та была отстала в развитии (может, на самом деле страдала аутизмом) и с ней, не разговаривающей, матери делать было совсем нечего. Цветаева, по ее собственному признанию, брала ее за жизнь на руки не более десяти раз. Вот и получилось так, что эта вторая дочь погибла в возрасте четырех лет в подмосковном приюте в гражданскую войну, куда Цветаева отдала дочерей в надежде прокормить, но на самом деле работники приюта обворовывали детей и довели их до полуголодного существования. Дочь погибла скорее от нехватки контактов с матерью, чем от голода.
   И вот этот-то факт многие люди ставят Цветаевой в моральную вину. Но я в нескольких своих эссе внимательно проанализировала все, что происходило у Цветаевой в отношениях с этой безвременно погибшей дочерью и нашла смягчающее обстоятельство - аутизм... Дело в том, что Цветаева оказалась в годы революции совершенно одна с двумя малолетними детьми на руках, а к быту, к практической жизни она была совершенно не приспособлена. Поэтому тем, что она - даже дико срываясь и покрикивая на дочь (а может и воздействуя на нее физически, чтобы остановить непереносимый для нее плач вечно голодного ребенка) все-таки боролась за физическое существование двоих детей - она, фактически, совершила подвиг. Представьте - женщина с таким сложным недугом, которой требуются специфические условия, в течение четырех лет содержала в страшные годы разрухи и неопределенности - двоих малолетних детей. Без мужа, без родителей, без няни, без прислуги и даже без детского сада.
  
  Еще Цветаеву упрекают в том, что она не смогла продержаться на государственной службе, куда ее устроили знакомые для того, чтобы она смогла зарабатывать на прокорм детей вместо того, чтобы жить распродажей вещей... Но плохо адаптированная к социальным контактам, непривычная к большим скоплениям людей Цветаева просто не могла находиться в такого рода коллективах, не могла врать и подстраиваться под царивший в те годы абсурд в постреволюционных советских учреждениях.
  
  
  Что касается других признаков, помимо полного или частичного отсутствие биологической любви к детям или ее избирательности, у аутистов встречаются следующие специфические особенности:
  
   Все они стараются не смотреть при общении в глаза. Цветаева не смотрела в глаза. В письмах к П. Юркевичу 16-летняя Марина объясняет это тем, что она совсем не может говорить, когда на нее кто-то смотрит.
   Еще она в тот период писала о себе, что ей трудно пройти через комнату, когда там гости. Да и в автобиографической прозе о детстве Цветаева рисует себя как крайне застенчивого. молчаливого, не любящего детские игры, любящего странные игры с одушевляемыми ею предметами ( игрушечным чертом, игральными картами) ребенка-интроверта. К тому же ребенок отличался физической неловкостью и неуклюжестью, плохой моторикой, столь характерными у детей при аутизме. О своей неловкости Цветаева пишет и сама. Кроме того, есть и мемуарное свидетельство ее сводной сестры Валерии, касающееся как внешности, так и психологических особенностей маленькой Марины (при всех скидках на авторскую субъективность):
   "Сестра Марина, едва овладев подобием грамотности, детскими каракулями на всех случайных клочках писала стихи. Внешне тяжеловесная, неловкая в детстве, с светлой косичкой, круглым, розовым лицом, с близорукими светлыми глазами, на которых носила долгое время очки, Марина характером была неподатливая, грубовата. Заметен был в ней ум и с детства собственный внутренний мир. Слабая ориентировка в действительности в дальнейшем превратилась в до странности непонимание реального окружения и равнодушие к другим... Забегая вперед, скажу, что с возрастом внешность Марины менялась к лучшему, она выросла, выровнялась. 16-ти лет, будучи еще в гимназии, Марина выкрасила волосы в золотой цвет, что очень ей шло, очки носить бросила (несмотря на сильную слепоту), гимназию кончать не стала. Жила своей внутренней жизнью. 18-ти лет напечатала первый сборник стихов 'Вечерний альбом'. 20-ти лет напечатала вторую книгу стихов 'Волшебный фонарь'. Кто, зная Марину в те годы, мог предвидеть трагическую судьбу поэтессы Марины Цветаевой" <...> Марина молча, упорно, ни с кем не считаясь - куда она идет? Так жить с людьми невозможно. Так, с закрытыми глазами можно оступиться в очень большое зло. И кажется мне, что Марина и не 'закрывает глаз', а как-то органически не чувствует других людей, хотя бы и самых близких, когда они ей не нужны. Какие-то клавиши не подают звука'.
  
   Как будто бы это указывает на крайнюю интроверсию и одаренность, и только. Но в совокупности все эти признаки вырисовываются в картину аутизма.
  
  Потом - это ее затворничество в гимназические годы, когда она почти год провела одна, предпочитая заниматься переводом Ростана среди портретов двух Наполеонов, на одном из котором изображен сын Бонапарта герцог Рейхштадский в возрасте 12-лет - несчастный, "не признанный, несчастный, гениальный мальчик", как характеризовала его сама Марина.
   Вот как описывает этот период своей жизни она сама:
   'Скучно одной - и с людьми..." (I, 73). Как "раздражают вечный шум за дверью, звуки
   шагов, <...> собственное раздражение - и собственное сердце" (VI, 42). "Хочется плакать
   <...>. В жгут // Пальцы скрутили платок" (I, 74). Как " <...> измучена этими длинными
   днями // Без заботы, без цели, всегда в полумгле..." (I, 97)! Портреты братски устремили со
   стен взгляды Наполеонов, в них одних обычно жизнь и спасение! Но сейчас предательски
   пробужденная хандрой душа скорбно отворачивается: все прошло, прошло, все теперь лишь
   мертвые краски! Комната обмана... Пустая комната!
   А завтра - люди, и смех, и глупые шутки, и "дружеские излияния", и повторение все
   той же истории от начала: "Я улыбалась, говорила: "Да-да... Неужели? Серьезно?" Потом
   перестала улыбаться, перестала вскоре отвечать: "Неужели?" - а в
   конце концов сбежала"
   (VI, 45)... И до конца: "Мне почти со всеми - сосуще-скучно и, если "весело", - то <...>
   чтобы самой не сдохнуть. Но какое одиночество, когда, после такой совместности, вдруг
   оказываешься на улице, с звуком собственного голоса (и смеха) в ушах, не унося ни одного
   слова - кроме стольких собственных!" (VII, 704).
   Скука, безумная скука душевного одиночества! Хоть выдержать бы его с честью, но
   нет: весь день отвечаешь шуткой на шутку, болтовней на болтовню, задирают -
   огрызаешься, отбиваешь все поползновения домашних очередной раз вторгнуться в твою
   комнату-крепость. Захлестывает, увлекает рутина повседневности. И какая усталость, какое
   же раскаяние под вечер: "Я могла бы уйти, я замкнуться могла бы... // Я Христа продавала
   весь день!" (I, 129). Душат слезы досады на собственное бессилие и на всех родных, вновь
   втянувших в унылый хоровод обыденности! " <...> жизни я не хочу, где вс? так ясно, просто
   и грубо-грубо!" (VI, 47). "Своя жизнь"?! Вот она - скука и терзания гордости, вечно упрекающей тебя в ничтожестве: сама предаешь свои "лучшие сны". (Процитировано по статье С. Лютовой 'Марина Цветаева и Максимилиан Волошин: эстетика смыслообразования').
  
   Необычные ощущения внутри собственного тела и души. О наличии их можно заключить хотя бы из записанного ею сна, приснившегося незадолго до рокового для нее возвращения из эмиграции в СССР:
  'И - дорога на тот свет. Лежу на спине, лечу ногами вперед - голова отрывается. Подо мной города... сначала крупные, подробные (бег спиралью), потом горстки белых камешков. Горы - заливы - несусь неудержимо; с чувством страшной тоски и окончательного прощания. Точное чувство, что лечу вокруг земного шара, и страстно - и безнадежно! - за него держусь, зная, что очередной круг будет - вселенная: та полная пустота, которой так боялась в жизни: на качелях, в лифте, на море, внутри себя.
   Было одно утешение: что ни остановить, ни изменить: роковое. И что хуже не будет. Проснулась с лежащей через грудь рукой 'от сердца'...' (М. Цветаева, Сводные тетради, Запись от 23 апреля 1939г ).
  
   Есть еще в ее записях описания необычных страхов и видений, которые ее преследовали лет до 12-ти. Плюс видения Черта в виде гладкого (хотя с чертом - тут могла быть просто детская игра-фантазия, но опять-таки, все вместе - все эти случаи - складываются в определенную картину).
   Вот описание того, что было до 12-ти лет:
  
   'Летаргия: усиливающийся звон, скованность (мертвость) тела, единственное живое - дыхание, единственное сознание: дышать. И вдруг - сразу - отпускает. Это не сон: <пропуск двух-трех слов> только полная беззащитность слуха и тела: не хочу слушать и не могу прервать, хочу двинуться и не могу начать. Раздвоение сущности: тело - мертво и существует только в сознании. На кровати ничего нет кроме страха перестать дышать.
   Отличие от сна: во сне я - живу, о том что я сплю - только вспоминаю, кроме того во сне (сновидении) я свободна: живу призрачным телом. А здесь умираю живым.
   Это у меня с двенадцати лет, и это у меня двенадцати лет называлось карусель.
   Варианты: возглас (чаще издевательский), иногда - одна интонация (от которой - холодею) - среди полного бдения (но всегда в темноте) иногда впрочем и посреди чтения - интонация издевки или угрозы - затем: постель срывается, летаем - я и постель - вокруг комнаты, точно ища выхода окна: простор, постели нет, я над городом, лесом, морем, падение без конца, знаю, что конца нет.
   Либо: воздушное преследование, т. е. я по воздуху, те - по земле, вот-вот достанут, но тогда уже я торжествую, ибо - те не полетят.
   Но всё: и только звон, и полет с постелью, и пасть-не упасть и погоня - всё при полном сознании скованности тела лежащего на постели - даже когда я с постелью вылетела в окно - всё как спазма, меня свело и, если не отпустит - смерть. И сквозь всё: погоню, полет, звон, выкрики, единственный актив и физический звук собственного дыхания.
   Когда мне было четырнадцать лет мне наш земский тарусский врач (Иван Зиновьевич Добротворский, свойственник отца) в ответ на рассказ сказал, что от глаз - зрения. Но я тогда уже поняла, что глаза не при чем, раз всё дело в слышимом и - больше! - раз ничего не вижу. Другие (не врачи) клонили к отделению астрального тела и прочему, но им я тоже не верила, видя, что я живая, попадаю в теорию, мой живой - смертный - страх в какой-то очень благополучный (и сомнительный) разряд. Не зная ни медицины ни мистики вот что
   - сердце, мстящее мне ночью за то, что делаю с ним днем (тогда, 12-ти лет - наперед мстящее: за то, что буду делать!), вернее платящееся за мою <сверху: нашу> дневную - исконную - всяческую растрату. И наполнение этого ужаса - звуковыми, т. е. слуховыми, т. е. самыми моими явлениями. Если бы я жила зрительной жизнью (чего бы быть не могло) я бы этот ужас видела, т. е. вместо интонаций - рожи, м. б. даже не рожи, а мерзости без названия, слова-га-га, тю-га-га, половина утюгаом то, что в зрительной жизни соответствует интонации (голосовому умыслу).
   Исконная и северная Wilde Jagd [букв.: дикая охота (нем.).] сердца, которого в своей простоте не знает - и не может знать - латинская раса.
   Вся мистическая, нет - мифическая! - Wilde Jagd крови по жилам.
   Так - умру'.
  
   Трудности в способности действовать. При аутизме характерны трудности с проявлением в повседневной жизни своих чувств, желаний и потребностей, нарушения сферы воли. При этом возможна амбивалентность. Вот самохарактеристика Цветаевой:
  
  'Я не могу делать то, чего не хочу.
   Могу только не делать того, что хочу.
  
  Как невозможно мне делать то, чего не хочу!
   И как легко не делать того, что хочу!
  
  Делать то, чего не хочу для меня - невозможность.
   Не делать того, что хочу - обычное состояние.
  
  Так, не могу сказать, что не хочу готовить обеда, могу только сказать, что пока готовлю обед страстно хочу писать стихи.
   Только потому обед и сварен.
  
  Сейчас, 10 л. спустя, даю такую формулу: все мои не хочу были духовные: у меня не было физических не хочу - очевидно из-за глубокой демократичности тела, до меня привыкшего...
   А так как обед - и мытье полов - и так далее - и очень далее, ибо конца этому нет - вещи порядка явно-физического, я их безропотно и делала, и делаю, и буду делать'. ('Сводные тетради').
  
   Дальше - она неоднократно говорила, что ей не нравятся люди такие, как они есть, ей больше нравится их воображать. Это - всем известный факт, замеченный и современниками.
   Отсутствие интереса к эмоциям психологического плана (не из области поэзии и эмпирей).
   Отсутствие умения, да и желания, понимать эти эмоции в других.
   Частые разочарования в людях, то есть неумение видеть их такими, какие они есть.
  
  А главное - игра в сильную личность, которая прикрывает слабость и сверхранимость. (Двойничество при одновременной искренности и неумении обманывать, честности и правдивости - это очень характерная черта аутистов).
  
   Слабость самокритики, саморефлексии и крайне болезненная чувствительность к критике. Трудность сосуществавания в быту рядом с другими людьми, и вытекающие отсюда конфликты, возможно, из неправильно понятых слов и мотивов окружающих, которые, в свою очередь, не правильно истолковывали ее истинные мотивы, которые она не умела адекватно выразить, донести до окружающих. Трудности такого плана были так сильны, что даже Пастернаку в год бурного эпистолярно-любовного романа Цветаева пишет, что не смогла бы с ним жить под одной крышей, что совместная жизнь убила бы все очарование их чувств.
  
  Плюс - вовлеченность в повседневную жизнь только на уровне маски, а на лица. Она совсем не хотела, да и не могла жить в повседневности и вся ее жизнь в повседневности состояла из игры в себя, не настоящую. Она пишет об этом, например, Рильке. Что в жизни она лжива. То есть правдива. Ее правдивость (и лживость) в том, что она вместе со всеми говорит, смеется и т.д. но совершенно не вовлечена в это как личность. Ее настоящая личность остается безучастной и говорит она только для того, чтобы не умереть со скуки.
  
   "'Исключительность и отрешенность. Даже в самой себе не хочу иметь соучастников, не только что - вокруг себя. И потому я в жизни лжива (то есть скрытна, но принуждаемая к речи - лжива), хотя в другой жизни я слыву правдивой, да такая и есть. Не умею делиться.
  Но я поделилась (это произошло за 2-3 дня до твоего письма). Нет, Райнер, я не лжива, я чересчур правдива. Если бы я могла бросать в переписке и в дружбе простые, дозволенные слова - все было бы хорошо! Но я-то знаю, что ты не переписка и не Дружба. Я хочу быть в жизни людей тем, что не приносит боли, оттого я и лгу - всем, исключая себя.
  Всю жизнь в ложном положении. 'Ибо где я согнут,- я солган' (gebogen - gelogen). Солгана, Райнер, но не лжива!' (Из письма к Р. М. Рильке).
  
   А вот самосвидетельство в "Сводных Тетрадях":
  
   "Быть действующим лицом - да, если бы не с людьми! В лесу, например, - действующим лицом.
   Мне плохо с людьми, потому что они мне мешают слушать: мою душу - или просто тишину.
   Такой шум от них! Без звука. Пустой шум.
  
  Знаю, что весна со мной сотворит - что не знаю (то, чего еще не знаю).
  
  Запись моих близоруких глаз.
  
  Я знаю, что за облаком - боги. Два слова во мне неразрывны: боги и игры. А наших земных игр не люблю: ни взрослых, ни детских.
  
  Почему такая свобода во время сумерек? Уверенный голос, шаг, жест. А я знаю: лицо скрыто! Свобода маски. Мне в жизни нужно, чтобы меня не видели, тогда всё будет как <пропуск одного слова>. Исчезнуть, чтобы быть. (Не смерть ли?)
  
  Я не больной. Больной неустанно меняет положение, потому что дело не в кровати, а в нем. Я металась, пока не напала на одиночество (единственный бок одиночества). Следовательно, дело было в кровати, а не во мне."
  
   Стоит отметить в отрывке выше еще и очень характерное для аутизма ощущение непереносимого шума от людей, в противовес собственной внутренней тишине.
  
   В Цветаевой поражает ее крайняя неприспособленность в быту и ощущение нелюбви к людям из плоти и крови. Желание общаться с бесплотными духами или душами - лучше, по переписке - и избегание (оттягивание) встречи с дорогими людьми в реальности (не по переписке).
   Сочетание безмерности в чувствах с быстротекучестью ее романов. Ее потребность ускользнуть, сбежать от возлюбленных, разрушить отношения, используя какой-нибудь повод. А все потому, что аутисты, если они идут на отношения со всей самоотдачей, - нередко испытывают такую сильную бурю эмоций, что она сжигает их дотла и они вынуждены сворачивать отношения, чтобы не сгореть окончательно.
   Кроме того, Цветаеву отличало невероятно сильное погружение в творчество, которое носило у нее характер 'специального интереса'.
   Специальными интересами называют склонность многих аутистов выбирать отдельные занятия и увлечения и погружаться в них с головой, с необычайным упорством и подчинением своим интересам всего остального.
   Вероятно, в роду Цветаевой существовала и генетическая предрасположенность к такого рода сложностям. По свидетельству М. Цветаевой ее мать М. А. Мейн росла нелюдимым ребенком с необычными интересами - в 6 лет она уже освоила солидную взрослую научную книгу по истории мифологии. (Очень характерный для аутичный детей ранний интерес к научной и специальной литературе). Валерия Цветаева оставила на этот счет такое свидетельство (опять-таки при всех скидках на узость, субъективизм и возможные неточности: 'Сестер сближала с их матерью общая одаренность, мучительная тяга к чему-то, надрыв в горе и в радости (так ярко сказавшийся позднее в стихах Марины, например в 'Поэме Конца'). Надрыв, приводивший к поступкам исступленным, часто общая для них всех троих субъективность восприятия (окраска звука и т. п.) и эгоцентризм, безотчетно переходивший порою в холодный цинизм, находивший для себя почву в сложившихся обстоятельствах. Болезненные явления приписываю я наследственности из семьи Мейн, сестра старика Мейна была психически ненормальною'.
   Думаю, что перечисленного в этом кратком обзоре достаточно для того, чтобы иметь основания размышлять в данном направлении.
   Замечу в заключение, что к гипотезе о наличии у М. Цветаевой аутистических черт пришли и некоторые профессиональные психиатры, изучающие психологию творчества. Совсем недавно - когда основной текст этого эссе был написан и выложен В Сети, я узнала о том, что к аналогичным выводам пришел и британский психиатр Майкл Фитцжеральд в книге "Аутизм и творчество".
  
  
  
   2011-12гг
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"