Гала : другие произведения.

Огненные Ангелы 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мятежный архангел Люцифер решает покинуть небеса, чтобы помогать людям становиться разумными существами, достойными своего Создателя. Для этого он намерен спасать самый лучших, гениальных и просто талантливых. Люцифер и его ученики - Огненные Ангелы - считают, что каждый спасенный ими конкретный человек изменит человечество в целом и жизнь на земле к лучшему. Получится ли у него задуманное? Примут ли люди помощь Огненных Ангелов?
  ОГНЕННЫЕ АНГЕЛЫ
  
  
  
  Люцифер - одно из наименований сатаны,
  в котором отразилось представление о сатане
  как светозарном ангеле, сброшенном с небес
  и лишившемся могущества и славы
  из-за греховной гордыни.
  
  
  
   Поднявшись на перевал, Люцифер с трудом перевел дух и облизал пересохшие губы. Рассеянно обведя глазами открывшуюся его взгляду долину, он присел на камень и сделал приличный глоток из почти опустевшей фляги.
  Спуститься вниз, на землю, было просто. Хотя и рискованно. Такое вопиющее нарушение правил не пройдет мимо бдительного ока Небесного Воинства.
  Но Люку было наплевать. Одним нарушением больше, одним меньше...
  План был прост. Он придет в долину под видом обычного человека, объяснит людям, какая судьба ждет долину, покажет, где можно найти убежище - и никаких чудес!
  Люцифер поморщился, представив себе, что будет, если он опять появится перед людьми в сиянии небесного света. Так уже было однажды, когда надо было вывести из пустыни заблудившихся паломников. Они пали перед ним на колени и поклонялись, как божеству, готовые следовать за светозарным архангелом хоть на край света.
  Можно не сомневаться в покорности людей посланцу небес. Но он не хотел слепой веры!
  Он сделает иначе. Он обратится к их разуму. Люди последуют за ним именно потому, что разумны. Они поймут, что он желает им добра.
  С вершины Люцифер видел, как непривычно рано торопятся вниз отары овец, сбившиеся в колышущиеся серые облака и странно молчаливые сейчас. Не было слышно ни блеяния, ни непрерывного деловитого лая пастушеских собак, обычно сопровождавшего передвижение животных. И это безмолвное неурочное возвращение усиливало ощущение тревоги.
  Как бы ни была изнурена сейчас телесная оболочка мятежного архангела долгой дорогой, жаром и сухостью воздуха по ту стороны горы, Люк знал, что внизу скоро будет еще хуже.
  Конечно, если бы не запах горной смолы, ощутимо висящий в воздухе, и не тяжелые темные тучи, наползавшие с моря, могло показаться, что в долине усталого путника ждет блаженная прохлада. Узкие полоски пальмовых рощиц, обрамляющие благословенные пресные источники, указывали путь к городу, расположившемуся на южном берегу Мертвого моря. Чуть западнее белая пунктирная линия крепостных стен, которую кое-где прерывала радующая глаз зелень, обозначила еще одно поселение.
   Краски долины были яркими и насыщенными - от разнообразных оттенков зелени пальм до алых и ослепительно белых роз, укрывшихся в их тени. Отсюда, с вершины горы, пестрые пятна цветов казались затейливой атласной вышивкой на зеленом бархате.
   Горы оберегали эту красоту от обжигающего дыхания пустыни. Их пологие склоны, причудливо расчерченные ленточками тропинок, спускались прямо к городским стенам.
  Жаль, что эта прекрасная долина обречена.
  Но людей еще можно было спасти. Поднявшись в горы, жители города могли бы переждать надвигавшийся катаклизм в глубоких пещерах. Вот только захотят ли они? Не кинутся ли к своим домам?
  Люку уже приходилось помогать людям, оказывавшимся в опасности - во время пожара, наводнения или оползня. И ему всегда казалось странным, что они так цепляются за предметы своего убогого быта, стараясь спасти жалкое имущество. И убедить их покинуть лачуги, а тем более, добротные дома, можно было только если языки пламени начинали уже плясать по кровле или вода врывалась прямо в жилище.
  Приглядевшись, Люк заметил маленькие фигурки людей в неглубоком котловане с маслянистым озерком горной смолы на дне. Они копошились у коротких канавок, вычерпывая вязкую смолу и наполняя огромные чаны, закрепленные на повозках.. Это хозяйственные жители городка, несмотря ни на что, торопились до захода солнца пополнить запасы битума для продажи. Время от времени то один, то другой поднимал голову к сумрачному небу, но все продолжали работать.
   'Не успею, - с тревогой подумал Люцифер, обведя взглядом городскую стену, протянувшуюся почти на полкилометра.- Один я не успею'.
   Придется...Ох, как не хотелось ему этого делать! Он мог рисковать сам, но привлекать к своим делам кого-то еще не стоило. Впрочем...Люцифер невольно улыбнулся и, закрыв глаза, мысленно позвал. Грег! Самый умный, надежный и верный. И в то же время не по-ангельски грубый и решительный. Нарушитель небесного порядка. Похоже, в прошлом это была душа дерзкого авантюриста, каким-то образом заслужившая высшую степень небесной иерархии.
   Грегу ничего не надо объяснять. Он все поймет с полуслова.
   - Ах, ты...!.- раздалось совсем близко.
   Люцифер открыл глаза и усмехнулся. А возникший рядом с ним Грег не сводил глаз с разраставшейся тучи, постепенно накрывавшей долину. Редкие беззвучные всполохи молний внутри темной массы делали это зрелище одновременно величественным и зловещим.
   - Тебе - туда! - Люцифер махнул рукой к западу от города.- Там Гоморра. Постарайся убедить людей подняться на гору.
   Грег, прищурившись, неодобрительно оглядел пропыленную одежду Люцифера, вздохнул, и выдрав кустик чахлой травы, встряхнул его, осыпав себя комочками земли. Он потряс головой, вытряхивая из густой шевелюры мелкие камешки. Потом, брезгливо скривив красиво очерченные губы, вытер грязные руки о белоснежную тунику, старательно размазывая грязь. Теперь его вид мало чем отличался от образа усталого путника, спустившегося с перевала.
   - И поторопись.Времени в обрез.
   Увидев понимающий кивок Грега, Люцифер начал торопливо спускаться в долину Конечно, в нарушение всех правил - подумаешь, еще одно!- он мог просто переместиться, но столь необычное появление нового человека перед горожанами вызовет, скорее страх, чем доверие. Ему и так пришлось целый день брести под палящим солнцем вместе с попутным караваном, чтобы предстать перед людьми пропыленным и потным путником, направлявшимся в долину.
   Люциферу нужно было именно доверие жителей Содома - города, стоявшего на краю гибели. Нужно было убедить людей покинуть обреченную долину.
   По мере того, как Люк приближался к горожанам, ни на миг не прекращавшим свое занятие, его телесная оболочка могла уже в полной мере ощутить признаки приближающейся беды. Они были и в застывшем над долиной резком запахе битума, черными кляксами отмечавшего путь повозок с чанами до городской стены, и в необычно жарком мареве, повисшем над изрезанном пещерами берегом моря, и в странном подрагивании земли под ногами..
   Казалось, там, внизу, начинает шевелиться безжалостное злобное чудовщие, готовое вырваться на волю и поглотить все живое.
   Чем ближе Люцифер подходил к людям, тем больше поражался их легкомысленному пренебрежению этими зловещими знаками надвигающейся катастрофы. Они замирали только при звуках, раздававшихся время от времени, когда из мелких расщелин у самого берега моря с шипением вырывался белесый пар. Но, затем, успокоившись, пожимали плечами и продолжали ворочать тяжелые черпаки на длинных ручках.
   Увидев приближающегося человека, добытчики битума в перепачканных смолой длинных фартуках, на миг оставили свою работу и настороженно уставились на выского худощавого незнакомца. Но запыленная туника, сбитые сандалии и тощая котомка за плечами путника не вызывали каких-либо опасений. Молча оглядев странника, неприветливые горожане занялись привычным делом.
   - Пусть будет благополучие в ваших домах, почтенные, - прижав руку к сердцу вежливо приветствовал их Люк, одним взглядом определив, кто здесь главный.
   Им явно был крепкий старик в заляпаной горной смолой тунике. Уперев руки в бока, он с недовольным видом следил за работой горожан. Бросив мимолетный взгляд на незнакомца, старик небрежно кивнул.
   - И тебе благополучия, путник. Пусть будет легка твоя дорога, - многозначительно добавил он, явно намекая, чтобы незнакомец как можно скорее убрался с глаз долой.
   Отвернувшись от странника, старик приложил ладонь козырьком к глазам и внимательно вгляделся в спускавшиеся с гор отары.
   - С чего это Рувим решил так рано спуститься с пастбища? - недовольно проворчал он.
   - Животные беспокоятся, - негромко заметил Люк,- потому, что будет... - он не сразу подобрал нужное слово, - будет буря.
   - Буря? - старик пренебрежительно фыркнул. - Мы уже столько бурь пережили, чужеземец...
   - Это будет необычная буря, - чуть громче ответил Люцифер, заметив, что остальные начали прислушиваться к их разговору. - Она погубит долину. Огонь поглотит все...
   - Огонь? - Старик нахмурился. - Мы всегда следим, чтобы сюда и близко не подходили с огнем.
   -Уходите в горы, - Люцифер зычным голосом перекрыл слабый ропот мужчин. - Буря будет страшной. Но вы можете спастись. Огонь не достанет вас на вершине.
   - Ишь, ты! 'Уходите в горы!'- передразнил его старик.- Всякий тут будет учить нас!
  Он повернулся к прислушивавшимся к их разговору с путником мужчинам.
   - Чего развесили уши? Давайте, работайте! Мы еще не выбрали дневную норму.
   Горожане приглушенно переговаривались между собой, но все же принялись за дело. Никто не смел возразить старейшине.
   - Исайя, - опустив тяжелый ковш, наконец, все же решился один из мужчин, - а, может и впрямь лучше вернуться в город?
  Он показал рукой в сторону клубившихся над морем черных туч:
  - Такого ведь еще никогда не было...
   Исайя грозно взглянул на смельчака, потом повернулся к берегу, с которого потянуло сильным запахом серы.
   Стало заметно темнее. Редкие порывы ветра со стороны моря наполняли долину горячим влажным воздухом. Он казался таким плотным, что заставлял людей тяжело и часто дышать.
   - Ну и что? Мы же...
   Громкое шипение заставило Исайю застыть с открытым ртом. Высокий столб белого пара вырос из-под земли почти рядом с котлованом.
   - Уходите в горы, - теперь уже во весь голос крикнул Люк, перекрывая испуганные возгласы добытчиков битума. - Забирайте женщин и детей и поднимайтесь наверх! Там есть пещеры, в которых можно переждать бурю.
   Один из горожан, внимательно слушавший Люцифера, время от времени поглядывал на чернеющее небо. Вздрогнув при звуке вырвавшегося из-под земли совсем неподалеку едкого пара, он решительно направился к своей повозке, запряженной пугливо попятившемся осликом.
   - Ты куда, Лот? Мы еще не закончили! Ты должен общине два чана смолы! - взревел Исайя. - Неужели ты поверил этому...этому...
   Старик от возмущения так и не нашел слов, чтобы заклеймить наглого чужеземца.
   - Ничего, - забираясь на повозку, угрюмо отозвался Лот. - Я уж лучше поверю ему и пережду в горах, чем буду гореть заживо. Один пожар я уже пережил и мне этого хватит на всю жизнь. А долг отдам потом.
   Старик с досадой плюнул ему вслед и резко повернулся к растерянно переглядывашимся горожанам.
   - Глупец! Может он и прав - будет буря. Как будто мало их здесь было! С какой стати нам покидать свои дома и имущество и карабкаться в горы? Мы можем укрыться в городе, переждать бурю за крепкими стенами.
   Старейшина обвел притихших горожан гневным взглядом.
   -Кто из вас знает этого странника? А, может, тут целая шайка этих проходимцев, которые только и ждут, когда мы бросим свои жилища, чтобы разграбить все?
   Люцифер нетерпеливо взмахнул рукой в сторону неспокойного моря с нависшими над ним зловещими тучами.
   - Вы видите, что там творится? Еще немного и туча накроет всю долину. А если небесный огонь упадет на эту пропитанную смолой землю, вы не успеете даже добраться до своих жалких домов!
   Исайя грозно насупился и скрестил руки на груди.
   - А тебе что за дело до нас? Ты-то почему оказался здесь, если знаешь, что будет буря? - Он шагнул к Люциферу и потряс кулаком перед его лицом: - Думаешь, я не заметил, как ты спускался с горы? Чего это ты торопился сюда, если тут так страшно? А?
   И Люк растерялся.
   - Я...Я только хотел предупредить, - пробормотал он, понимая, как неубедительно звучат его слова, - хотел помочь...
   Внезапно возникший за спинами мужчин насупленный Грег в ответ на вопросительный взгляд Люцифера покачал головой и поднял два пальца. Зоркий Исайя, проследив за этим безмолвным разговором, тотчас повернулся к горожанам и обвиняюще ткнул пальцем в сторону Грега.
   - Ну?! Смотрите! Вон еще один! Что я говорил? Это его сообщник! Они грабители, хватайте их!
   - Господи, ну почему ты создал их такими безмозглыми, - сквозь зубы прошипел Люцифер, не двигаясь с места.
   Он уже сознавал, что его попытка спасти этих людей не удастся. Слишком мало времени, чтобы убедить упрямых горожан в реально существующей опасности. Они готовы были, скорее, как овцы, следовать за своим пастырем, чем рискнуть и сделать собственный выбор.
   Что ж, хотя бы этот Лот со своей семьей может спастись.
   Грег, угрощающе выпятив челюсть и сжав кулаки, двинулся к попятившемуся Исайе, но внезапно земля содрогнулась.
   На мгновение все замерли.
   А потом началась паника. Огромные горшки с битумом угрожающе раскачивались, расплескивая вокруг огнеопасную смолу. Громкие вопли ослов, запряженных в повозки, треск ломающихся колес, крики перепуганных горожан, пытавшихся справиться с обезумевшими животными - все звуки перекрывались гулом, идущим от дрожавшей под ногами земли.
   Люцифер хватал людей за руки, пытаясь оттащить от повозок.
   - Безумцы! Бросайте все! Бегите в горы!
   Но было уже поздно.
   Из низко нависшей черной тучи ударила молния и земля, пропитанная битумом, вспыхнула в одно мгновение. Огромные клубы густого черного дыма слились с чернотой небес. Еще раз содрогнулась земля, выбросив из расщелин призрачные столбы горючих газов. Огнедышащая смесь удушливым облаком накрывала долину, убивая все живое. Отчаянный вопль обреченных на страшную гибель людей рванулся к расколотому молниями небу.
   Море, казалось, вскипело. Потоки горячей соленой воды хлынули на берег, погасив огонь, накрыв поваленные повозки, и промчались по долине, сметая все следы пребывания на ней человека.
   Через час все было кончено.
   Плодородная долина перестала существовать.
   Так же, как и люди, совсем недавно жившие на ее цветущей земле.
   И только два светлых силуэта, на минуту повисшие между безжизненой, почерневшей от гари и копоти землей и такими же черными небесами, медленно поднимались вверх.
   * * *
   Он ошибался!
  Все его небесное могущество не могло подготовить Люцифера к столкновению с неразумным поведением разумных созданий Творца.
   Надо было чаще бывать на земле.
  Ему стало горько за неудавшуюся попытку спасти людей. Но там, внизу, они, оказывается, были совсем не такими, как представлялось отсюда, из безмятежной небесной обители.
   Его убежденность в человеческом здравомыслии сменилась растерянностью и недоумением. Почему жители долины не захотели прислушаться к его словам? Неужели они не видели опасности? Почему не поверили, что он хочет их спасти? Разве не для того дан человеку разум, чтобы принимать верные решения?
   Желание помочь существам, созданным по образу и подобию Творца, не стало слабее. Но как это делать, если они и дальше будут противиться его попыткам помочь?
   Люцифер задумался.
   Среди его учеников есть те, кто в земной жизни был человеком и после телесной смерти удостоился ангельской сущности. Возможно, они могли бы просветить его, объяснить, что это за существо - реальный, земной человек? Правда, человеческая память у этих ангелов медленно, но верно исчезала, оставаясь смутным воспоминанием о земной жизни. И все же...Люцифер невольно улыбнулся. Забавно, что наступил момент, когда учителю полезно поучиться у учеников.
   К тому же, как оказалось, он мало что может один. Опять мелькнула мысль об учениках, но Люцифер отогнал ее как недостойную. Сам он готов рискнуть всем, чтобы помочь людям и, делая свой выбор, прекрасно понимал, чем кончится его бунт против установленного порядка. Но втягивать в это других...
   Образ Грега встал перед глазами так явственно, что Люцифер не удивился, когда тот и в самом деле появился перед ним.
   Грег нерешительно потоптался, затем тяжело вздохнул и выпалил:
   - Я готов пойти с тобой!
   Люцифер скептически хмыкнул.
   - Безумец! Ты, похоже, еще не знаешь, что это будет означать. Мы лишимся своих сил и никогда не сможем вернуться на небеса. Наша энергия будет постепенно иссякать на телесные перевоплощения. В конце концов, это будет стоить нам бессмертия. Ты готов к этому?
   Грег пожал плечами.
   - Зачем нужно могущество, если им нельзя воспользоваться? И зачем нужна сила, если ее негде применить?
   Люцифер внимательно вглядывался в глаза Грега, стараясь прочитать мысли ученика. Тот ответил на его испытующий взгляд хитрой улыбкой.
   - По крайней мере, на земле скучать не придется. Это я уже понял.
   Архангел молча покачал головой.
  
   * * *
   Запах гари пропитывал все вокруг, не давая вздохнуть полной грудью.
   С громким треском лопалась от огня черепица, рассыпая раскаленные острые осколки, как маленькие огненные стрелы. С шумом осыпались обгоревшие стены глинобитных домов, поднимая клубы дыма и пепла.
   Крики боли, торжествующий рев победителей и стоны умирающих...
   Войска Марцелла все-таки захватили непокорные Сиракузы.
   Люцифер упрямо пробирался через дымящиеся развалины и, стиснув зубы, перешагивал через мертвые окровавленные тела. Кровь, заливающая землю...Здоровые, крепкие мужчины, пронзенные стрелами, падающие от ударов меча...Растерзанные тела женщин, оказавшихся на кровавом пути воинов...
   Громкие воинственные крики смешивались с отчаянными женскими воплями.
   Воистину - горе побежденным!
   Казалось, люди готовы истребить друг друга, оставив землю бесплодной пустыней. Почему? Зачем?
   Тяжелый шлем римского легионера на голове Люцифера раскалился то ли от солнца, то ли от жара пожарища и он сбросил его.
   Из-за этого старого упрямца он вынужден принять личину римского воина! Ну почему Архимед не согласился отправиться в Александрию? Где же логика великого математика? Она должна была подсказать человеку, что это лучший выход!
   Осколки раскаленной черепицы обожгли плечо, и телесная оболочка откликнулась болью. Люк прибавил шагу. Надо торопиться. Он осторожно огляделся и, поняв, что сейчас никому до него нет дела, свернул за угол полуразрушенного дома. Щелкнув пальцами, он сменил одеяние римского легионера на легкую тунику, окутал себя невидимым облаком и переместился к дому Архимеда.
   К облегчению Люцифера, в эту часть города римляне еще не добрались. Значит, есть надежда, что с Архимедом пока ничего не случилось.
   Вот он! Подумать только! Спокойно рисует что-то на песке, как ребенок! Люцифер нетерпеливо тронул Архимеда за плечо.
   - Идем, старик!
   Тот, не вставая со скамьи, поднял на него глаза.
   - А, это опять ты.
   -Марцелл взял город, - тяжело вздохнув, пояснил Люк.- С минуты на минуту здесь появятся его воины. У нас мало времени, старик. Я не могу допустить, чтобы ты погиб.
   Архимед пожал плечами.
   - Если боги так решили...
   Люцифер помрачнел.
   - И ты готов вот так просто смириться?
   Старик улыбнулся:
   - А ты готов пойти против воли богов?
   - Готов, - ни минуты не помедлив, ответил Люк. - Я спасу тебя.
   - Как? - недоверчиво усмехнулся Архимед. - Сделаешь невидимым и проведешь через римское войско?
   Люцифер покачал головой.
   - Пусть тебя не беспокоит способ перемещения, старик. В Александрии нас ждут. Ты - ученый, Архимед. Александрия обеспечит тебе приют и даст место для занятий.
   Старик взглянул на него отрешенным взглядом и промолчал.
   - Почему ты отказываешься? - раздраженно воскликнул Люцифер. - Ты великий математик! Разве все вопросы заданы и все задачи решены? Твои механизмы уже помогают Сиракузам. Неужели ты не хочешь дать людям больше?
   Взгляд Архимеда устремился куда-то в пространство и Люцифер понял, что тот не слушает его. Старый математик нашарил прутик, лежавший у его ног, и рукой отстранил архангела.
   - Погоди-ка. Ты едва не наступил на мой чертеж.
   Отчаянный хриплый женский крик, раздавшийся совсем рядом, заставил обоих вздрогнуть. Метнувшаяся из-за угла дома женщина в разорванной тунике, с растрепавшимися волосами, споткнувшись, упала на колени и протянула руки к Архимеду. Она не успела подняться. Рослый римский воин, в два прыжка догнавший женщину, схватил ее за волосы и поднял с земли.
   - Мерзавка!- прорычал он. - Думала убежать от меня?
   - Оставь ее, - поднимая руки и делая шаг к легионеру, примирительно произнес Люцифер. - Она женщина и у нее нет оружия.
   Легионер еще сильнее дернул женщину за волосы.
   -Не лезь! Она моя! - рявкнул он, наставив меч на Люцифера.
   - Она - такой же разумный человек, как и ты...
   Громкий хохот прервал Люцифера.
   - Челов-е-е-к...- насмешливо протянул легионер и загоготал еще громче.- Она - женщина и моя добыча! А себе поймай другую!
   Он бросил женщину на землю, подцепил острием меча край туники и одним движением рассек грязную тонкую ткань..Несчастная жертва сжалась в комок, одновременно пытаясь прикрыть руками обнажившееся тело.
   - Ладненькая, мягонькая...- бормотал легионер, опускаясь на колени и рывком раздвигая женщине ноги .
   Она завизжала, забилась под ним, впиваясь ногтями в лицо.
   - Ах, ты, сучка!
   Схватив брошеный было меч, легионер приставил его кончик к горлу женщины
   Люцифер рванулся к нему и...
   Он даже не сразу понял, что произошло. Телесную оболочку пронзила боль. Люк никак не мог вздохнуть, ощущая лишь, как с каждой новой попыткой уходят силы и их уже не хватает для следующей.
   Горячая влага пропитывала ткань, разорванную острием меча...
   Люцифер опустил голову и с удивлением увидел, как из раны на груди толчками выплескивается кровь...Он попробовал поднять отяжелевшие веки, чтобы посмотреть на своего убийцу, но на глаза его уже медленно наплывала темнота..
   И последнее, что он успел увидеть - сверкнувший на солнце меч, занесенный над головой пытающегося поддержать его Архимеда.
   * * *
  
   Он не сразу пришел в себя. Перед глазами все еще стояли картины, заставлявшие задыхаться от чувства собственного бессилия, от невозможности остановить вакханалию убийств. В ушах до сих пор звучал отчаянный вопль женщины.
   Сейчас ему казалось, что он оглохнет от благостной тишины небес.
  Сколько же самых лучших творений Создателя уничтожается каждый раз, когда люди позволяют ненависти и злобе заглушить голос Его священного дара - разума?
   Люцифер был потрясен. Впервые он сам, вернее, его человеческая телесная оболочка почувствовала, как входит в живое тело разящий металл, отнимая жизнь. Он невольно провел рукой по груди, как будто ожидал, что пронзивший его меч до сих пор остается в ране, в уже несуществующем земном теле.
   Шелест крыльев за спиной заставил Люцифера оглянуться. Светловолосый архангел с ясными голубыми глазами пристально смотрел на него. Мрачный вид Люцифера говорил сам за себя.
   - Ты опять был внизу, - слова Михаила звучали, как обвинение.
   Люцифер бросил на него надменный взгляд.
   - А если и так?
   Архангел поджал губы.
   - Ты по-прежнему нарушаешь порядок и надеешься, что это сойдет тебе с рук?
   - Порядок?- Люк горько усмехнулся. - Ты просто давно не был там, на земле.
   - И что бы я увидел?
   Люцифер помедлил с ответом.
   - Ты бы увидел, как существа, созданные по Его образу и подобию, теряют человеческий облик. Они уничтожают друг друга, славя при этом Создателя, ссылаясь на Его волю. Голод, болезни, войны порождают такое отчаяние, что кроме стремления выжить, в них уже не остается ничего.
   - Мне нет дела до людей, - презрительно фыркнул архангел.
   - Что ж, - пожал плечами Люцифер, - ты ведь все равно не пойдешь с нами.
   - С вами?
   Люк не сдержал улыбки.
   - Да. Я уйду не один.
   Михаил долго молчал, недоверчиво вглядываясь в Люцифера.
   - Ты это всерьез? - наконец, спросил он.- Ты решил уйти? И твои ученики последуют за тобой?
   - Разумеется, не все.
   -И они знают, что с ними будет?
   - Знают, - твердо ответил Люк.
   - Ну-ну, - помедлив, с угрозой в голосе откликнулся Михаил.- Идите. Только не надейся, что я останусь в стороне, Люк - жестко добавил он. - Небесное Воинство всегда будет делать то, что должно.
   - Не сомневаюсь.
   Люцифер помолчал, задумчиво оглядывая архангела..
  - И все же... - наконец, добавил он. - Знаешь, я думаю, люди все же справятся. С нашей помощью - быстрее. Без нас - дольше. И вот тогда... - Люк покачал головой.- Я бы на Его месте не забывал о них. Иначе они напомнят Ему о себе сами.
  
   * * *
  Женщина в белоснежном одеянии прижала руки к груди умоляющим жестом.
  - Учитель, не делай этого! Пожалуйста!
  Он смотрел на нее печальными глазами и молчал.
  - Я не знаю, какими словами убедить тебя...
  Она закусила губу, пытаясь сдержать слезы.
  - Ты же погубишь не только себя, учитель...
  Люцифер нахмурился.
  - Те, кто идет со мной, знают, что их ждет.
  Женщина закрыла лицо руками. Он медленно провел рукой по ее пушистым золотым локонам.
  - Не надо, Энджи.. Ты, моя лучшая ученица, должна понять...
  Он ласково коснулся щеки женщины тыльной стороной ладони, затем оглянулся назад, где в смутной дымке виднелись фигуры ангелов.
  - Прости, меня ждут.
  Анжела шагнула к нему.
  - Он не позволит вам... Это нарушение установленного порядка!
   Люцифер удивленно поднял брови.
  -О чем ты? - Губы его искривила насмешка. - Какой порядок? Да Он уже не помнит о своих несчастных созданиях. Для Него это был просто эксперимент. И судя по тому, с какой легкостью Он готов их уничтожить - неудачный эксперимент.
  Закусив губу, женщина не сводила с него глаз и молчала. Но даже в этом молчании чувствовалось несогласие.
  Как она поступит, когда его не будет рядом? Только некоторые из его учеников не решились следовать за ним. Анжела была в их числе. Может быть, потом она...В конце концов, Небесное Воинство набиралось из ангелов с человеческой душой. Таких, как Энджи. Они были решительны и послушны. Досадно, если его лучшая ученица станет врагом.
  -Ты не знаешь людей, учитель, - Анжела осторожно коснулась его руки. - Они невежественны, злы и мстительны.
  -Вот как? - Люцифер внимательно вглядывался в побледневшее лицо Анжелы. - Но разве не ты рассказывала мне, как тебя спасали от преследования, как делились последним куском хлеба? Разве в своей земной жизни ты не встречала сочувствия, не получала помощи? Ты забыла это, Энджи?
  Женщина нерешительно пожала плечами:
  - Я и в самом деле мало что помню из земной жизни. Но сердце до сих пор хранит горечь и обиду на людей.
   - Может быть потому, что ты все еще остаешься человеком, Анжела? - заметил Люцифер.
  Она не поняла, что было в его голосе: одобрение или осуждение. Но, какой бы ни была его оценка, Энджи знала, что он прав. Душа пламенной и страстной проповедницы все время прорывалась сквозь бесстрастную оболочку ангела.
  - Люди не стоят твоей жертвы, учитель, - опустив голову, прошептала Анжела.
  Люцифер неожиданно улыбнулся и пальцем коснулся подбородка женщины, пытаясь заглянуть ей в глаза.
  - Ничего, девочка, все будет хорошо. И мы справимся. Прощай! Мне пора.
  Он повернулся и направился к группе ожидавших его ангелов.
  Анжела невольно шагнула ему вслед, но остановилась, наблюдая, как медленно исчезает высокая фигура.
  - Нельзя нарушать порядок, - упрямо шепнула она. - Я не дам тебе уйти навсегда, учитель. Я верну тебя!
  . * * *
  Солнце уже поднималось над горизоном, и туман постепенно становился не таки густым. По крайней мере, тем, кто передвигался по полю вчерашней битвы, можно было видеть фигуры товарищей. Они внимательно вглядывались в окровавленные тела, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки жизни.
  Редкие стоны подсказывали, кому еще можно было оказать помощь. Каждого раненого осторожно переносили под огромный дуб на краю бранного поля. Там его осматривали, давали воду, перевязывали.
  К сожалению, оставшихся в живых было мало. Люди умели убивать.
  Усталый Грег, бережно опустил на землю юношу в окровавленной тунике.
  -Ты посмотри, что они творят! Он же совсем еще ребенок!
  -Пить...Пожалуйста... воды...- голос раненого прошелестел так тихо, что только склонившийся над ним Грег услышал просьбу умирающего.
  Воровато оглянувшись на Люцифера, он сложил ладони лодочкой и, подув на них, дождался, когда между пальцами прямо на пересохшие губы юноши закапала прозрачная родниковая вода.
  Люцифер все же заметил запретные манипуляции Грега, но промолчал. Встав рядом с ним на колени, он попытался осмотреть рану юного воина, но только покачал головой, разглядев рваные края окровавленной человеческой плоти. Тяжело вздохнув, Люцифер приподнял голову юноши и влил ему в рот несколько капель макового сока.
  - Сейчас ты заснешь, малыш, - горестно прошептал он. - И не будешь долго страдать.
  Дождавшись, пока глаза юноши закроются, Люцифер тяжело поднялся с колен и оглядел ангелов, собравшихся у неровных рядов лежащих искалеченных человеческих тел. Мрачные, грязные, перепачканные кровью, они сейчас совсем не напоминали небожителей.
  - Что ж...- Люцифер провел рукой по лицу, как будто стирая усталось. - Вы хорошо выполнили свою работу.
  Его губы искривила горькая усмешка.
  - И вдоволь насмотрелись на плоды трудов человеческих.. Сейчас самое время, решить, остаетесь вы или нет. Потом обратного пути не будет.
  - И чего зря болтать, - проворчал Грег.- Все уже давно всё решили.
  В группе ангелов кто-то утомленно вздохнул:
  - Сколько можно пугать-то?
  Люцифер нахмурился:
  - Я пугаю, чтобы вы не пожалели, когда ничего уже нельзя будет исправить. Вы должны быть готовы еще и к тому, что о нас сложат самые нелепые сказки. Возможно, наши имена проклянут не только на небесах, но и здесь, среди людей. Они будут ненавидеть нас, и завоевать их доверие будет очень трудно. - Он скептически хмыкнул. - Люди вообще редко бывают благодарны спасителям. Особенно, если они их не звали. Это я уже знаю.
  Он помолчал и добавил:
  - Тем более, что наше небесное могущество не будет имееть силы на земле.
  Ангелы недовольно загудели.
  - А как же тогда мы будем передвигаться?
  Люк пальцами показал - как.
  - У меня еще вопрос, - высокий красивый ангел шагнул вперед.- Как мы должны вести себя с людьми, учитель?
  - В каком смысле? - удивленно поднял брови Люцифер.
  - Ну...э-э-э... в телесном, - не смущаясь, уточнил нахальный красавец. - Разрешаются близкие контакты?
  Грег крякнул и почесал в затылке. Люцифер непонимающе смотрел на ученика.
  - Мальчик интересуется, можно ли соблазнять земных девушек, Люк, - под сдавленные смешки пояснил Грег.
  Люцифер, усмехнувшись, пожал плечами.
  -Это уж как получится. В конце концов, когда-то так и было.
  Он уже повернулся к Грегу, когда громкий крик, полный боли и удивления, заставил его замереть.
  -Что это?
  Грег, совсем не по-ангельски выругавшись, рванулся к полю мертвых.
  - Саймон? Ты...
  Но навстречу ему уже выходил высокий ангел, согнувшийся под тяжестью навалившегося на спину тела.
  - Роб...- прохрипел он.
  Осторожно, с помощью Грега, Саймон опустил не подававшего признаков жизни товарища на землю вниз лицом. Люцифер шагнул к вытянувшемуся на земле телу с торчащей из спины рукояткой кинжала.
  На мгновение все замерло.Ни стоны раненых, ни шелест листьев, ни пение птиц не нарушили тишины.
  - Они грабили мертвых, Учитель, - раздался в этой тишине хриплый голос Саймона. - Роб пытался их остановить...
  Глубокая складка прорезала высокий лоб Люцифера. Наклонившись, он осторожно вытащил кинжал из раны, перевернул тело Роба на спину и долго молча смотрел на застывшее в удивлении лицо ангела.
  - Ну, что ж...- негромко сказал он. - Роб ушел. И я не уверен, захочет ли он вернуться сюда.
   - Но почему они убили его,Учитель?
  Недоумение и тревога в голосе Саймона заставили Люцифера поднять голову.
  - Зачем они... так? Ведь Роб никому не сделал плохого!
  - Божьи создания...- пробормотал кто-то из группы ангелов.
   Горькая ирония этих слов была такой явной, что Люцифер стиснул зубы.
   - Они еще не стали людьми. Поэтому мы здесь, Саймон.
  Потрясенные неожиданной гибелью товарища ангелы угрюмо молчали. Люцифер пристально вглядывался в помрачневшие лица своих учеников.
  - Люди такие, какие они есть.И они разные.Вы еще увидите это.А пока...Я хочу, чтобы каждый из вас еще раз взвесил все последствия своего решения.
  Грег презрительно фыркнул, но остальные молчали, и Люцифер повторил:
  -Еще есть время. Я пойму любого, кто передумает.
  -Мы не передумаем, учитель, - негромко откликнулся кто-то из ангелов.
  Чуть заметная улыбка тронула губы Люцифера.
  - Хорошо. - Он бросил печальный взгляд на тело Роба и вздохнул: - Берегите себя. Восстановление телесной оболочки - дорогое удовольствие. Чем дольше вы проживете с людьми, тем легче будет работать нам всем вместе и каждому в отдельности.
  Тихий невнятный говор, сопроводивший его слова, прервался, когда Люцифер поднял руку, призывая ангелов к вниманию..
  - Теперь о земных делах, - продолжил он. - Что бы ни случилось с вашей телесной оболочкой, как только вы восстановитесь, найдите меня. Вы почувствуете, где я.
  - А как ты узнаешь нас, учитель? Ведь телесная оболочка будет меняться...
  - Ваши истинные имена будут паролем.
  Грег встал рядом с Люцифером, скрестил руки на груди и вызывающе вскинул подбородок..
  - Кстати, для тех, кто захочет передумать позже. Помните, что наши...э-э-э...собратья из Небесного Воинства...- голос мятежного архангела прогремел над полем, - готовы будут раскрыть вам свои дружеские объятия.
  Он покосился на Люцифера.
  - И каждый...кхм...каждый получит по заслугам, - зловеще пообещал Грег.
  - И он легко попадет в эти самые объятия, - невозмутимо продолжил Люцифер, - если по-прежнему будет пользоваться небесными силами.
  Грег с притворным смирением поднял глаза к небу, но промолчал.Люцифер шагнул вперед.
  - Ну, что ж..Пора заканчивать разговоры. Я долго вас пугал, но...
  Протянув вперед руки со сжатыми кулаками, он жестом фокусника резко раскрыл ладони. Яркие язычки пламени весело заплясали на его пальцах.
  Восхищенный вздох пробежал по группе ангелов.
  - Вот. - Люцифер довольно улыбнулся.- Остатки небесного могущества...
  Живой огонь! Он даровал энергию на тысячу перевоплощений! Люцифер вскинул руки над своими учениками, и, сорвавшись с его пальцев, горячая, огненная энергия накрыла их оранжевым облаком. Каждый из ангелов невольно закрыл глаза, впитывая жизненную силу, исходящую от Люцифера.
  - В каждом из нас горит божественный огонь. Мы понесем его людям.Теперь мы - Огненные Ангелы!
   * * *
  
  Сентябрь 1212 года, предгорья итальянских Альп.
  
  Это было самым тяжелым из того, что им до сих пор пришлось пережить. По крайней мере, в этой телесной жизни.
   Неудавшиеся маленькие крестоносцы, подавленные, изверившиеся, голодные, брели небольшими группами и поодиночке.
   Грег ругался и проклинал все на свете: и наивных дурачков, свято веривших в свое необычное предназначение, и испуганных наплывом малолетних паломников генуэзцев, отказавшихся впустить их в город, и упрямых архангелов, и себя самого в придачу. Но какие бы ругательства ни срывались с его губ, глаза Огненного Ангела внимательно обшаривали каждый овражек, каждую расщелинку в скалах, где пытались спрятаться от пронизывающего ветра несчастные дети.
   Уже целую неделю Грег и Люцифер под видом странствующих монахов шли следом за разбредающимися по итальянским деревушкам остатками многотысячной толпы наивных малолетних крестоносцев, помогая, чем только можно. Несколько женщин, вместе со своими детьми последовавшими за фанатичными проповедниками, тоже пытались помогать ослабшим и больным. Но их скудных припасов и слабых сил едва хватало на собственных детей.
   Останавливаясь для короткого отдыха, Грег и Люк почти не разговаривали. Не было ни сил, ни желания. Перекусив, они старались расслабиться хоть немного. Чаще всего Огненный Ангел растягивался на земле во весь рост, дремал или делал вид, что разглядывает облака. А Люцифер, тревожным взглядом оглядев группки детей, устроившихся на отдых, задумчиво жевал травинку.
   Лишь один раз, когда они увидели, как хозяин маленькой, но ухоженной фермы выталкивал взашей худенькую девочку лет двенадцати и мальчика лет десяти, Грег сорвался. Он молча поднялся, нашарил в дорожной сумке ломоть, подошел к плачущим детям и сунул хлеб в руку девочке. Не оглядываясь на пролепетавших слова благодарности маленьких паломников, Огненный Ангел, по-прежнему не говоря ни слова, направился к ферме. Что он там сказал или сделал Люк не знал, но вернулся Грег с небольшим кувшином, полным молока. Все так же молча, он подошел к испуганно глядевшим на него детям и осторожно наполнил протянутые ему оловянные кружки. Еще дважды возвращался Огненный Ангел на ферму и приносил молоко. И каждый раз выражение его лица становилось все мрачнее.
   Когда Грег наконец присел рядом с Люком, он был уже в ярости. Стиснув зубы так, что желваки заходили на скулах, Огненный Ангел какое-то время молчал, внимательно разглядывая свои кулаки. Люк поднял бровь, заметив, что кожа на костяшках пальцев содрана.
   - Да! - отозвался на его взгляд Грег. - Да! Я врезал этому мерзавцу как следует! И не смотри на меня так!
  Люк поскреб заросший многодневной щетиной подбородок и пожал плечами.
  - Да я особо и не смотрю.
  Грег внезапно остыл. Он опустил голову и некоторое время молчал, сосредоточенно выдирая клочки чахлой травы под ногами.
  - Люк, - неожиданно тихо спросил он, - ты уверен, что они стоят наших усилий?
  Люцифер ошеломленно уставился на Огненного Ангела.
  - Ты, случаем, не сошел с ума, Грег? Мы спасаем детей! Ты понимаешь - детей!
  Грег с досадой тряхнул головой.
  - Я не о детях. Я о... людях вообще.- Он тяжело вздохнул. - Где их милосердие? Где доброта, сочувствие к попавшим в беду? Они могут поставить свечку в храме, а потом закрыть дверь перед голодным ребенком, оставив его умирать. Их бесполезно убеждать словами. Они понимают только силу и подчиняются ей. Стоят ли они того, чтобы так рисковать, помогая им?
  - А чего ты ждешь от них? - неожиданно резко спросил Люцифер.- Они живут не в райских кущах, а на земле. Ты этого еще не понял? И они не живут, а выживают! И все же доброта, честность, великодушие везде находят отклик, в любом сословии. Человечество давно бы вымерло, если бы среди людей не ценились эти качества. Мы ведь только помогаем конкретным людям, Грег. А главный путь к совершенствованию человечество проходит само. И люди его пройдут, я уверен! Вспомни, скольких детей нам удалось пристроить даже в самых нищих деревнях!
   Грег насмешливо фыркнул. Да, иногда удача улыбалась им. Были сердобольные крестьяне, которые делились с паломниками хлебом и сыром. И самых рослых мальчиков неохотно, но все же принимали на маленьких фермах. Конечно, вовсе не потому, что хотели спасти детей, а потому, что рассчитывали на лишние рабочие руки. Осенью, после уборки неплохого урожая, можно было не думать о них, только как о лишнем рте.
   Хуже всего было с девочками и самыми маленькими из паломников. Восьми-десятилетние девчушки, выбиваясь из последних сил, с обреченной безнадежностью стучались то в одну хижину, то в другую, пока не падали от голода и усталости вдоль тропы, ведущей дальше в горы.
   Легче было с теми, в ком пока оставались силы. Им еще можно было помочь.
   Оставляя подростков в убогих хижинах, Люк с Грегом торопились догнать бредущих к северу детей. Как бы ни было трудно, какой бы страх ни внушал переход через Альпы, юные паломники стремились вернуться домой. Хотя часто знали, что там их уже никто не ждет.
   - Ладно, - после долгого молчания вздохнул Грег, - чего болтать зря. Нам пора.
   Здесь, в предгорьях Альп, зима уже напоминала о своем приближении промозглыми утренними туманами. Ночи становились все холоднее, и маленькие паломники, застывшие кто в сонном полузабытьи, кто в вечном сне, жутким пунктиром неподвижных тел отмечали путь участников этого самого трагического крестового похода.
   По ночам крошечные костерки, разбросанные по склону, тусклыми огоньками обозначали группки детей, плотно прижавшихся друг к другу, чтобы хоть как-то сохранить скудное тепло.
  Последнее время Огненные Ангелы почти не спали. Грег едва успевал наполнять кожаные фляги горячим травяным отваром, который каким-то образом успевал готовить на маленьком костре Люк. Они старались не терять из виду ни одного из паломников, всю ночь переходя от одного костерка к другому, утешая, поддерживая, согревая, делясь остатками хлеба. Самым ужасным было, когда иногда, к утру, добравшись до последнего костерка, они обнаруживали около кучки остывшего пепла такие же остывшие тела.
  Тогда Люк только молча стискивал зубы, а Грег посылал небесам проклятья.
  Вот и сейчас, осторожно прикоснувшись к съежившимся в попытке сохранить последнее тепло маленьким телам, они поняли, что дети мертвы. Тяжело вздохнув, Люк устало опустился на землю и уткнулся лбом в колени. Грег сжал кулаки и погрозил розовеющему предрассветному небу.
  - Ну? Ты доволен?! - почти взвыл он. - Сколько тебе еще надо?
  Огненный Ангел упал на колени перед остывшими телами, со всей силой ударил кулаками по земле и, тяжело дыша, замер, содрогаясь от бессильной ярости.
  - Где твоя мотыга? - немного погодя, ровным голосом спросил Люк.
  Грег, распластавшийся на сухой траве, медленно поднялся и побрел к брошенному неподалеку дорожному мешку. Вытащив из него небольшую мотыгу с обрезанным черенком, он покачал головой в ответ на протянутую руку Люка.
  - Я сам.
  Люцифер кивнул и долго смотрел, как, опустив широкие плечи и еле волоча ноги, Грег направился к свободному от камней клочку земли, чтобы вырыть могилу.
  - Господин...
  Люк замер. Он боялся повернуться к застывшим телам, решив, что это поднявшийся ветер показался ему похожим на шепот ребенка.
  - Господин...
  Резко повернувшись, Люк на коленях подполз к мертвым детям. Он увидел, как едва заметно шевельнулась грязная ладошка, бессильным жестом пытаясь оттолкнуть навалившееся холодное тельце.
  Дрожащими руками осторожно отодвинув скорчившуюся мертвую девочку, Люк склонился над бледным до синевы лицом мальчика лет восьми. Не оглядываясь, он протянул руку, подтянул к себе свой дорожный мешок и нашарил флягу. Люк знал, что там осталось совсем немного, но даже эта капля лечебного отвара могла поддержать угасающие силы ребенка. Он бережно поднял почти невесомое тело мальчика, положил его к себе на колени и наклонил флягу над бескровными, запекшимися губами.
  - Вот, выпей, малыш.
  Мальчик судорожно глотнул и с трудом открыл глаза.
  - Господин....- прошелестел чуть слышный голосок, - Грета...Она умерла?
  Люк закусил губу. Где взять силы, чтобы семь дней подряд видеть эти изможденные детские лица, застывшие в смертной тоске, и все же ангельски прекрасные?!
  - Да, малыш, - проглотив сухой ком в горле, кивнул он, - она умерла.
  - Господь забрал ее к себе, - прошептал мальчик, и чуть заметная улыбка раздвинула его бледные губы. - Он не оставил нас...
  Голова его бессильно опустилась на плечо Люка, а потухшие глаза невидяще смотрели на восходящее солнце.
  Люк склонил голову, пытаясь сдержать слезы. Еще один! В эту ночь они похоронили шестерых. Сколько же их осталось лежать недвижимыми под ярким солнцем или звездным небом? Скольким сужено замерзнуть, погибнуть от голода, сорваться со скал в бездонную пропасть?
  - Господи!
  Рыдание все же вырвалось из сжатого спазмами горла.
  - Почему ты забыл о них? Они же верят в тебя!
  Яростный вопль Люка эхом отразился от скал, и, оставшись без ответа, постепенно затих.
  А содрогающийся от сдерживаемых рыданий Люцифер все еще прижимал к своей груди хрупкое тело мертвого ребенка.
  .
   * * *
   Печальный взгляд ангела был устремлен вниз, как будто мог достичь земли и найти Люцифера.
   Насмешливое фырканье заставило Анжелу вздрогнуть. Высокий темноволосый архангел стоял около нее, заложив руки за спину, и тоже смотрел вниз.
  Увидев рядом с собой красивое смуглое лицо незнакомца с выразительными глазами и ехидной улыбкой на губах, женщина испуганно осенила себя крестом.
  - Господь милосердный, - прижав руку к груди, прошептала она.
  Ее нежданный гость скептически поднял бровь.
  -Ты в этом уверена?
  Губы женщины удивленно раскрылись.
  - Господи...
  Незваный собеседник недовольно поморщился.
  -Ну, что ты, честное слово, призываешь Создателя каждую минуту? Уверяю тебя, Он не услышит. У Него постоянно бы звенело в ушах, если бы Он улавливал хотя бы малую толику обращений к Нему.
  Анжела выпрямилась и гневно сдвинула брови.
  -Кто ты такой, чтобы кощунствовать?
  - Я?
  Мужчина приложил руку к груди и склонил голову в изысканном поклоне.
  - Я - Сартан. А ты?
  Женщина поджала губы и отвернулась, явно не желая отвечать незнакомцу. Тот понимающе кивнул и, сделав шаг назад, окинул ее изучающим взглядом.
  - Хм...Кажется, я догадываюсь, - пробормотал он. - Судя по твоему упрямству...
  Взгляд Сартана стал пронзительным. Он как игла вонзился в глаза Анжелы. Неожиданно ожило воспоминание: палящее солнце, обжигающий босые ноги песок арены, рев толпы, перекрывающий отчаянные вопли обреченных, смрадное дыхание из клыкастой пасти зверя и хриплый крик, вырвавшийся в последнюю минуту из пересохшего рта:
  - Верую, Господи! Верую! Прими душу рабы твоей...
  Поток яркого света, несущего ее ввысь. И первое - что она увидела: прекрасное лицо, исполненное печали. Лицо, которое теперь не могла увидеть.
  Сартан брезгливо скривился.
  - Ну, конечно! Христианская мученица.
  Похоже, поняв, кто перед ним, он расслабился. А женщина, потрясенная внезапной вспышкой памяти, перевела дыхание и облизала пересохшие губы.
  - А кто ты такой? - голосом, все еще хриплым от нахлынувших воспоминаний, спросила она.
  Сартан ухмыльнулся и пренебрежительно махнул рукой.
  - А! Не обращай на меня своего ангельского внимания. Я - всего лишь одно из Его неудачных творений.
  Он осторожно коснулся пальцем бледной щеки Анжелы.
  - Тебе это понятно?
  Ей показалось, что это прикосновение обожгло кожу. Женщина отшатнулась, глаза ее яростно сверкнули. Сартан насмешливо поцокал языком:
  - Ай-ай-ай! Кажется, в тебе еще не остыли человеческие страсти?
  Анжела гордо выпрямилась под его проницательным взглядом.
  - С чего ты взял?
  - Этого нельзя не заметить, дорогая. Ты так решительно пыталась удержать Люцифера.
  Женщина вспыхнула.
  - Кто я такая, чтобы останавливать самого могущественного архангела?
  -Действительно, - подхватил Сартан, - кто ты такая? Святая?
  -Я удостоилась чести воплотиться в ангела, - заставив себя опустить глаза, смиренно сообщила Энджи.
  -Да-да...- рассеянно пробормотал Сартан, не спуская с девушки внимательного взгляда.- Ангел...Анжела...Энджи...И конечно, это могучий Люцифер спас твою бессмертную душу.
  Анжела низко склонила голову.
  - По милости Создателя нашего...
  Женская фигура медленно расплылась, постепенно превращаясь в туманное облачко.
  - И остается только решить, насколько выгодна мне эта святая, но пока еще страстная невинность, - задумчиво произнес Сартан, глядя вслед тающему облачку.
   * * *
  
  Октябрь 1506 года. Кордова, Испания.
  
  Ревущая толпа сокрушающей волной прокатилась по тюремным коридорам. Казалось, накопившаяся ярость придавала людям сверхъестественную силу. Они взламывали тяжелые двери темниц, отшвыривая стражников.
  Впрочем, при первых же звуках мощных ударов, снесших массивные двери тюрьмы святого трибунала, охрана моментально растворилась в извилистых коридорах, оставив только тех, кто не умел быстро соображать. Им и досталась за все: за мучительные пытки, за сломленных, погибающих от ран, голода и болезней близких.
  - Скорее! Ради всего святого, поторопитесь!
  Двое дюжих мужчин, облаченных в роскошные ливреи, почти волоком тащили обвисшее на их руках тело навстречу толпе. Черный бархатный камзол, еще совсем недавно поражавший богатством серебряного шитья, теперь превратился в жалкое подобие одежды и тряпкой висел на широких плечах узника. Тот цеплялся за одного из лакеев правой рукой. Левая бессильно повисла в широком рукаве. Длинные спутанные и грязные волосы полностью накрыли безвольно болтавшуюся голову, скрывая почерневшее от побоев лицо. Болезненный стон, вырывавшийся из горла узника, когда кто-нибудь из его спасителей случайно задевал сломанную руку, был настолько тих, что его слышали только они.
  Идущий перед ними высокий мужчина, в роскошном камзоле, бледный, как смерть, с жестким взглядом и рукой, предупреждающе лежавшей на эфесе шпаги, решительно расталкивал толпу, освобождая дорогу. Время от времени он оборачивался и подгонял лакеев:
  - Да быстрее же, черт вас побери!
  Провожая сочувственными взглядами освобожденного узника, люди прижимались к стенам, стараясь дать дорогу торопившимся освободителям.
  Наконец, все четверо выбрались из разбитых ворот самого страшного в городе здания. Подтащив с трудом передвигавшего ноги мужчину к ожидавшей карете, слуги осторожно устроили его на сидении, стараясь не задевать сломанную руку. Сопровождавший бывшего узника вельможа, забравшись в карету, махнул рукой и задернул шторки. Карета так быстро тронулась с места, что слуги едва успели вспрыгнуть на запятки.
  Откинувшись на спинку сиденья, вельможа расслабленно опустил плечи и закрыл глаза.
  - Слава богу, - облегченно вздохнул он.
  - Не знаю, смогу ли я вторить тебе, Люк, - не открывая отекших век, прошептал освобожденный узник, с трудом разлепив покрытые запекшимися кровавыми корками губы.
  Люк открыл глаза и осторожно отвел слипшиеся пряди волос с высокого лба бывшего пленника.
  - Ничего удивительного, Диего, - дрогнувшим голосом произнес он. - После всего, что ты перенес...
  Дон Диего долго молчал.
  - Как...вам...удалось? - собравшись с силами, выдохнул он.
  - После смерти короля все закрутилось очень быстро. Маркиз де Приэго...Ему надоело разбираться с каждой жалобой и отбиваться от преследования Лусеро. И граф де Кабра, к счастью, не забыл о своем родственнике. Ну, а мы...- Люк довольно ухмыльнулся, - мы только немного его подогрели.
  - Филипп умер?
  Теперь глаза дона Диего слегка приоткрылись, но Люк не смог увидеть выражение, мелькнувшее в них. Хотя догадывался, какие чувства испытывал заключенный тюрьмы святой инквизиции. Ведь все поданные Филиппу I петиции и жалобы семьи одного из грандов Испании остались без ответа.
   - И кто же правит... несчастной Испанией... теперь?
   Люк пожал плечами.
   - Возможно, это будет Фердинанд, отец вдовы Филиппа. - Он опять пожал плечами. - Честно говоря, меня это мало волнует. Главное, что мы спасли тебя.
  Люк осторожно похлопал дона Диего по костлявому колену.
   - Теперь тебе нужен врач, хорошая еда и здоровый сон.
  Бывший узник опять закрыл глаза.
   - Мне... нужна... лаборатория.
  Люцифер чуть заметно улыбнулся. Обвиненный в колдовстве, дон Диего Мигель Альфонсо Мария Луис Себастьян де Кабра, племянник графа де Кабра, а также талантливый химик, чудом вырвавшись из застенков инквизиции, не собрался бросать начатые опыты.
   - Упорствуешь в своих заблуждениях, сын мой, - подражая тонкому голосу главного инквизитора Кордовы, прогнусавил Люк.
  - Упорствую.
  - Мы успели спасти часть твоих записей. И спасли тебя. Все будет хорошо, Диего. Все будет хорошо...
   Дон Диего долго молчал, набираясь сил для следующей фразы. Он попытался выпрямиться, чтобы не сползти на пол, но сумел только согнуть ногу.
   - Хуанито...мой слуга...- чуть слышно прошелестел его голос.
  - С мальчиком все в порядке, Диего, - торопливо заверил Люк, с тревогой вглядываясь в белое лицо узника. - Собственно, с его помощью удалось спрятать рукописи. Нам помогали твои друзья, Диего. Оказывается, в Испании много умных и честных людей.
  Дон Диего молчал так долго, что Люк забеспокоился. Он слегка похлопал по впалой щеке молодого человека.
  - Диего?
  - Я...жив...Люк. Еще жив.
  - Это меня радует, - попытался пошутить Люцифер.
  - Меня... тоже.
  Люк на минуту откинул занавеску, пытаясь определить, где они проезжают, и с облегчением увидел алею стройных кипарисов, ведущих к большим кованым воротам.
  - Мы уже на месте, Диего. Теперь точно все будет хорошо!
  
   * * *
  
  Лето 1562 года. Южная Америка, Юкатан.
  
  Жаркая и влажная ночь отступала перед ярким пламенем костра. Отблески огня вспыхивали на кирасах и шлемах солдат, окруживших место книжного аутодафе.
  - Несите! Несите все и бросайте в огонь!
  Коричневая ряса болталась на тощих плечах, повторяя повороты костлявого тела отца Франциска.
  -Надо сжечь все дьявольские письмена!
  Полусонные молчаливые солдаты подходили с корзинами, наполненными манускриптами, и выбрасывали их содержимое в костер.
  Рука в перчатке осторожно коснулась плеча иезуита.
  - Разумно ли это, святой отец?
  Резко обернувшись и поняв, кто перед ним, священник нахмурился.
  - Это вы, дон Карлос? Пытаетесь остановить длань господню? Сочувствуете язычникам?
  Дон Карлос пожал плечами.
  - Мне кажется неразумным так бесцельно расходовать то, что может еще пригодиться.
  Священник неодобрительно хмыкнул.
  - Пригодиться? Да на что они могут пригодиться? Наш духовный глава, дон Диего де Ланда уже сжег большую часть дьявольских свитков. И мы, верные слуги господа нашего, не должны оставить ни единого соблазна, искушающего новообретенных христиан.
   Еще одна корзина с бесценными письменами вытряхнула содержимое в полыхающий костер. На мгновение огонь выхватил из тьмы хмурое лицо солдата и руки, держащие корзину, показались обагренными кровью. Собственно, можно было это и не воображать. Крови, пролитой на несчастной земле Юкатана, на руках испанских солдат было с избытком.
  - Между прочим, в этих письменах могут быть сведения, полезные королю. Например, о золоте, спрятанном в горах, - стараясь говорить равнодушно, заметил дон Карлос.
  Священник презрительно дернул плечом, отворачиваясь от нежеланного собеседника.
  - Все, что нужно, мы уже знаем.
  Дон Карлос стиснул зубы. Вот оно, будущее человечества! Невежественный монах уничтожает бесценные сокровища чужой культуры, и никому не придет в голову, что это еще одна ступень вниз, во тьму!
   Уже давно прошло то время, когда наивные небесные создания верили, что человек - совершенное творение Создателя. Они сполна получили все, что давала земная жизнь - голод, холод и физические страдания телесной оболчки, душевную боль от невежества, предательства и ненависти.
   А Люцифер все еще на что-то надеется!
   Огненный Ангел незаметно бросил взгляд на солдат. Блестящие от пота равнодушные лица с отсутствующим взглядом...Он уже знал их доводящие его до бешенства разговоры о монетах, полученных за разграбленные храмы, убитых индейцев. Они хвастались количеством изнасилованных женщин, описывая свои мужские доблести в самых прямых выражениях, гоготали над неудачами тех, кто уже истощил себя в 'подвигах' такого рода. Эти люди, разгромившие целое государство, считавшие непривычную для них культуру 'нецивилизованной', а индейцев дикарями и язычниками, тоже были тем самым человечеством, которое хотели спасти Огненные Ангелы.
   Дон Карлос вздохнул. Как бы то ни было, он должен выполнить свою работу. Воспользовавшись тем, что отец Франциск, осеняя себя крестом, что-то забормотал и уставился на языки пламени, жадно набросившиеся на новую пищу, дон Карлос незаметно подал знак одному из подкупленных им солдат, в ожидании своей очереди застывшего с корзиной, наполненной рукописями. Тот понимающе кивнул и, шагнув в сторону, неловко уронил корзину. Свитки рассыпались. Дон Карлос начал помогать солдату, незаметно засовывая рукописи в широкие рукава камзола.
   Хорошо еще, что завораживающий танец языков пламени отвлекал острый взгляд иезуита, иначе...Огненный Ангел знал, что разделит участь драгоценных свитков, если только святой отец заподозрит его в подкупе солдат и кощунственном желании сохранить наследие проклятых язычников майя.
   * * *
  1669 г. Швеция
  Запахи освященного воска и трав, оберегающих от ведьм, смешивались с запахом пота, грязного тела, лука и пива. Небольшой зал был полон, но сейчас, когда читался приговор, стояла тишина.
  Молодая женщина с обритой наголо головой стояла у стола, опустив голову. Руки ее машинально теребили грубый холст темно-коричневого платья. Но даже уродливое одеяние не могло скрыть стройной фигуры.
  - Мистрис Керстин Хендриксон, ты была уличена в колдовстве и порче, против тебя имеется достаточно показаний, - монотонным голосом читал судья. - Посему, ты приговариваешься к очищающему огню.
  Невнятный говор прокатился по залу.
  - Нет! - Женщина вздрогнула, подняла бритую голову и большими зелеными глазами недоверчиво посмотрела на толстого крепкого старика, читавшего приговор. - Не может быть! Судья Турссон обещал мне...
  Обвиняемая запнулась, пытаясь проглотить комок в горле. Тонкие черты ее лица исказила болезненная гримаса. 'Не успеет, - мелькнуло у нее в голове. - Ингвар не успеет!'
  - Судья Турссон... - проворчал судья. - Ну и что судья Турссон?
  Он бросил быстрый взгляд на монаха, молча сидевшего на скамье напротив стола, и махнул рукой, приказывая страже освободить помещение. Переругиваясь вполголоса, подталкивая друг друга, заседатели и горожане, набившиеся в зал, заторопились к выходу. Если ведьму сожгут уже сегодня, надо успеть добраться до площади огня, чтобы занять местечко поближе. Зрелище чужих страданий было одним из немногих развлечений для простого горожанина. А уж тем более, когда костер ждал молодую красивую ведьму.
  Скоро в зале остались только судья, монах и женщина. Стража замерла в отдалении у двери.
  - Мало ли что обещал судья Турссон, - деловито складывая листы дела в папку, продолжал бурчать толстяк. - А вот я, судья Бюренстам, ничего тебе не обещал. Скажи спасибо, что к тебе не применяли пытки. И так все ясно. Специальная комиссия уже очистила округ Далекарлия от прислужников дьявола. И мы следуем...
  Керстин выпрямилась. Ее изумрудные глаза вспыхнули яростным огнем, когда она перебила судью:
  - Да, вы сожгли женщин и детей, вместо того, чтобы лечить их. Я ни в чем не виновата...Я только хотела спасти детей.
  - Ты готовила колдовские снадобья, от которых дети умирали в мучениях. Что бы ты не говорила, - повысил голос судья, заметив, что женщина пытается возразить, - суд имеет против тебя как показания свидетелей, так и улики в том, что ты - ведьма.
  - Свидетели?! Твои свидетели - дети, измученные пытками!
  - Устами младенца глаголет сама истина...- неожиданно раздалось с той стороны, где сидел монах. Он так и не поднял голову.
  - Их надо было лечить, а не пытать! У них было отравление парами ртути. Я готовила для них целебные отвары...
  - Молчи, ведьма! Теперь твоя вина еще очевиднее! - рявкнул судья. - Это сам дьявол, видимо, поддерживает тебя в твоем упрямстве!
  Внезапно монах поднялся со своей скамьи. Он отбросил капюшон, скрывающий лицо, и шагнул к Керстин.
  - Ведьма!
  Его палец обвиняющее ткнул в грудь женщине.
  - Ты - ведьма!
  Увидев красивое бледное лицо мужчины с фанатично горящими глазами, Керстин Хендриксон отшатнулась. Губы ее некоторое время беззвучно шевелились, прежде, чем она смогла прошептать:
  - Боже мой, Карл...
  - Не Карл, - злобно прошипел мужчина, сжав кулаки и потрясая ими перед белым, как смерть, лицом женщины, - не Карл, а отец Бенедикт!
  Керстин неверяще смотрела на него огромными глазами, и понимание свершившегося постепенно делало ее лицо спокойным. Она медленно кивнула:
  - Понимаю...Значит, все это, - женщина обвела взглядом зал судилища, - устроил ты? Ты обвинил меня в колдовстве за то, что я отказала тебе?
  Отец Бенедикт, казалось, задохнулся от ярости. Его бледное лицо налилось кровью, губы затряслись в попытке произнести хоть слово.
  - Ты - сосуд дьявола!- наконец, прохрипел он. - Красиво окрашенное естественное зло!
  Керстин гордо выпрямилась.
  - А ты? - губы ее скривились в издевательской усмешке. - Ты - смиренный слуга Создателя, милосердный и добродетельный? Разве защитит монашеская ряса твою подлую душонку от злобы, наполняющей ее, от похоти, сжигающей твою плоть?
  Руки монаха, казалось, сами по себе потянулись к горлу Керстин. Хриплый стон вырвался из клокочущей яростью груди мужчины.
  - Осторожно, отец Бенедикт! - остановил его судья.
  Он покосился на женщину, скрестившую руки на груди:
   - Ты же видишь, дьявол полностью овладел ею. Даже твой сан не убережет тебя, если коснешься ее.
  Монах на минуту застыл с протянутыми руками, а потом медленно опустил их.
  - Ничего, - пробормотал он, - ничего...Посмотрим, гордая Керстин, как ты завоешь, когда огонь будет лизать твою нежную кожу.
  -Лучше огонь, чем ты, - презрительно бросила женщина.
  Отец Бенедикт, задыхаясь от злобы, рванул шнурок, затягивающий рясу у ворота.
  - Ах, ты, сучка!
  Его кулак с силой опустился на лицо женщины. Мистрис Керстин Хендриксон пошатнулась. Голова ее откинулась назад, и женщина устояла только потому, что вцепилась в парчовую скатерть, покрывавшую стол. Потрясенный вспышкой ярости монах переводил ошеломленный взгляд с ее лица на свой кулак и обратно. Не сводя с него глаз, Керстин Хендриксон, вытерла ладонью стройку крови, сочившуюся из разбитой губы, осторожно потрогала набухающую багрянцем щеку и неожиданно улыбнулась.
   - Давай, отче. Покажи еще раз, как ты следуешь заповеди Господа нашего о другой щеке!
   - Ее надо сжечь сегодня же, - прохрипел монах, все еще разглядывая свой кулак, как будто не веря, что это именно он впечатался в бледное лицо хрупкой женщины. - Иначе все, кто будет находиться вблизи нее, не устоят перед дьявольским искушением.
  Судья Бюренстам равнодушно пожал плечами.
  - Почему нет? Палач все еще там. И, возможно, костер еще не угас.
  Бросив гневный взгляд на побледневшую Керстин, отец Бенедикт направился к двери.
  - Я прикажу подготовить повозку.
  Он уже коснулся рукой ручки двери, когда короткий всхлип женщины остановил его. Резко обернувшись, монах впился взглядом в опухающее лицо мистрис Хендриксон. Глаза его заволокло болью и тоской, и он прошептал:
  - Будь ты проклята, Керстин! Будь ты проклята!
  Судья отвернулся. Конечно, дело совсем не в колдовстве. Эта стройная, хрупкая женщина с яркими зелеными глазами и роскошными рыжими волосами, обрезанными безжалостной рукой палача, могла быть ведьмой или обычной женщиной. Но то, что она прекрасна и вызывает вожделение, было несомненным. Судья Бюренстам вздохнул. То, что наплел про нее отец Бенедикт, вместе с письмом от епископа и недавними процессами над ведьмами и одержимыми бесом детьми, плюс необычная, яркая красота обрекали Керстин Хендриксон на костер без всякого судебного разбирательства.
  Поморщившись, судья, потер грудь. Проклятая изжога мучила его с утра. Покосившись на мистрис Хендриксон, он задумался. Говорят, она действительно лечила детей. Может, пока ее не повели на костер, спросить, как избавиться от изжоги?
   Уже темнело, когда Керстин Хендриксон в сопровождении стражников медленно брела к повозке.
  Вот как все получилось. Ингвар не успел.
  Она не боялась боли и знала, что опять вернется на землю. Но ей было жаль начатого дела, жаль постепенно выздоравливающих детей, уже привыкших к ней. Кто знает, куда она попадет потом, получив новую телесную оболочку! И все опять придется начинать сначала.
   'Люк огорчится', - подумала Керстин.
   * * *
   Копыта высекали искры из булыжника. Всадник мчался по городку, как вихрь. Хорошо еще, что улицы были пустынны, иначе он точно затоптал бы кого-нибудь.
  'Успеть, только бы успеть!' - мысленно повторял он. Время от времени мужчина прижимал руку к груди, чтобы удостоверить в том, что драгоценный документ по-прежнему у него за пазухой. Не помилование, нет,- на это не хватило ни денег, ни времени - но решение о приостановке процесса. Это все, что он пока успел. А дальше...Там будет видно, что делать.
  Конь едва успел остановиться, как Ингвар Хендриксон, спрыгнув на землю, уже колотил кулаками по крепкой двери здания суда.
  - Откройте! Именем короля, откройте! Мне нужен судья Турссон!
  Но сонный пожилой стражник, приоткрывший створку ворот, равнодушно ответил, что судья Турссон еще вчера отбыл в Стокгольм, а судья Бюренстам уже, вероятно, вернулся домой.
  - А суд? - мужчина тяжело дышал, пытаясь выговорить страшные слова. - Суд ...состоялся?
  - А как же, - стражник расплылся в довольной улыбке. - Ведьма уже, небось, корчится в огне.
  - Нет!
  Это вырвалось у Ингвара таким отчаянным воплем, что стражник отшатнулся. Он только испуганно заморгал, видя, что всадник, взлетев на коня, уже сворачивает на боковую улицу. Все знали, где за городом находится огромная поляна, на которой в последнюю неделю почти каждый день полыхал костер.
  Стражник почесал в затылке.
  - Видать крепко ему досталось от ведьмы, если так торопится увидеть, как ее сожгут - пробормотал он, запирая двери.
   Отчаяние и тоска сдавили сердце так, что Ингвар думал, оно остановится тут же, у остывающего пепелища. Отвратительный запах сгоревшей человеческой плоти густо висел в воздухе, не давай возможности глубоко вздохнуть. Изредка ветер, налетавший с холмов, оживлял красноватых огненных змеек, заставляя их весело пробегать по обугленному столбу, зловещим черным зубом торчавшим в центре сгоревшего костра.
  Он не успел!
  Хотелось выть от безнадежности. Керстин, веселая, умная, любящая превратилась в кучку пепла. Ушла. Огненный Ангел, покинув распавшуюся телесную оболочку, уже растворился в закатном небе...
  Пройдет немного времени и где-нибудь, может, даже на другом краю земли, среди других людей появится красивая рыжеволосая женщина, умеющая сострадать, понимать и любить. Но это будет уже не Керстин Хендриксон, не его жена и возлюбленная.
  Обессилевший от усталости и горя Ингвар, не видя ничего вокруг, рухнул на колени у остатков костра, чувствуя, как слезы жгут глаза.
  - Керстин...
  Этот стон заставил вздрогнуть мужчину в монашеской рясе, который, ссутулившись, стоял неподалеку от кострища. Увидев упавшего на колени Ингвара, он распрямился и нерешительно шагнул к нему.
  - Это ты? - хриплым голосом спросил он. - Ты, Ингвар Хендриксон?
  Увидев утвердительный кивок, монах осторожно приблизился к коленопреклоненному Ингвару. Тот провел по лицу ладонью, с удивлением отметив, что она стала влажной от слез, и медленно поднялся.
  - Ты...Ты был здесь, когда...Когда она...Когда ее...
  Ингвар запнулся, увидев выражение лица священника. На нем отразилась целая гамма противоречивых чувств: злоба и растерянность, тоска, отчаяние и ненависть. Вглядевшись в него повнимательнее, Ингвар отшатнулся.
  - Карл! Карл Йохансен!
  - Ошибаешься, сын мой, - помолчав, чтобы справиться с обуревавшими его страстями, скрипучим голосом ответил священник. - Карла Йохансена больше нет. Я - отец Бенедикт.
  Ингвар долго оцепенело смотрел на красивое лицо, затем перевел взгляд на пепелище, потом опять посмотрел на священника. Рука в перчатке потянулась к эфесу шпаги...И отец Бенедикт едва успел уклониться, на секунду опередив смертоносное лезвие.
  - Это ты, - прохрипел Ингвар, - ты убил ее!
  Отец Бенедикт надменно вздернул голову и ответил ледяным тоном:
  - Она отказалась от меня, предала.
  Его сдержанность исчезла. Бесстрастную маску на лице сменила злобная гримаса.
  - Мы были помолвлены, и если бы не ты....
  Священник рывком сдернул с себя рясу и обнажил скрытую под мешковатой одеждой шпагу. Теперь перед Ингваром стоял не смиренный монах, а одетый в бриджи и льняную рубаху вооруженный мужчина, смотревший прямо ему в глаза с ненавистью, исказившей красивое лицо.
  - Это ты во всем виноват, - зловещим шепотом выговорил он. - Если бы ты не появился в городе, она бы уже стала моей! Мы были бы счастливы!
  Ингвар оттянул душивший его ворот рубахи.
  - И ты решил, что будет лучше, если Кертин умрет.
  Это был не вопрос, а утверждение.
  Карл Йохансен мрачно смотрел на соперника, а потом неожиданно рассмеялся. От этого смеха по позвоночнику Ингвара пробежала холодная дрожь. Здесь, на еще дымящемся пепелище, эти неуместные звуки воспринимались особенно жутко.
  - Вообще-то я должен был убить ее давно, - оборвав зловещий смех, деловитым тоном сообщил Карл. - Именно для этого я и послан сюда.
  Ингвар замер. Смутная догадка переросла в уверенность.
  - Ты...Ты...
  Карл шутовски поклонился.
  - Честь имею представиться: Небесный Воин!
  Ингвар крепко стиснул рукоять шпаги. Значит, вот как! То, что Керстин Хендриксон была Огненным Ангелом, для Карла Йохансена не было тайной! Ингвар горько усмехнулся.
  - Почему же ты не сделал этого раньше? - тихо спросил он.- У тебя было столько возможностей...
  - Потому, что я полюбил этого рыжеволосого ангела, - дрогнувшим голосом так же тихо произнес Небесный Воин. - Я выследил ее, подружился с ней, чтобы можно было без помех расправиться с...с Керстин. Но я готов был отказаться от полученного задания, когда понял, как много она для меня значит. Если бы она согласилась...- глаза Карла затуманились болью, - если бы она согласилась, я отказался бы от всего - от положения в Небесном Воинстве, от вечной жизни...
  Неожиданный порыв ветра поднял в воздух пепел и бросил его в лицо Карлу. Тот взмахнул рукой, заслоняя глаза и как будто отмахиваясь от напоминания о судьбе Керстин. Этого мгновения хватило для того, чтобы Ингвар Хендрисон приставил острие шпаги к горлу Небесного Воина.
  - Не знаю, что там бывает с вами после смерти от руки человека, но точно знаю, что ты больше никогда не вернешься на землю!
  Одно движение руки...
  Равнодушная сталь, пронзившая живую плоть...
  Полу-вздох, полу-стон...
  И крупное тело Карла Йохансена, покачнувшись, осело к ногам его соперника.
  - Это тебе за нее, за меня и за всех Огненных Ангелов, - пнув носком сапога неподвижное тело и провожая взглядом медленно поднимающийся от него к небу прозрачный силуэт, презрительно бросил Ингвар.
  
  1985 год, США
  
  Люцифера бил озноб. Он знал, что причиной его была вовсе не простуда, но не противился заботам хлопотавшей вокруг него Агнесс.
  Заставив Демиена лечь, она дала мужу аспирин и, подоткнув вокруг его большого тела одеяло, поцеловала в лоб.
  - Постарайся заснуть, милый.
  Люцифер кивнул и прикрыл глаза. Ему надо было все обдумать.
  Неужели это все-таки случилось? Гибель человека от руки Огненного Ангела - самое страшное, что могло ожидать его на избранном пути. Кто из них? Мелькнула мысль о Греге, но Люфицер погасил ее сразу. Грег никогда не пошел бы на это преступление. Он мог нагрубить, мог подраться, но убить человека...Грег потому и погибал чаще многих Огненных Ангелов, что рисковал собственной жизнью, прикрывая других. И неважно, кто это был - человек или такой же, как он.
  Тогда - кто?
  Люцифер задумался. Найти преступившего грань Огненного Ангела он мог. Но это означало, что он засветится. На все сто процентов. Вспышки энергии по вызову и перемещению Огненного Ангела не заметит только слепой. А среди Небесных Воинов таких не было.
  И тем не менее, это придется сделать.
  Отбросив одеяло, Люцифер сел на постели. Надо просчитать все последствия. С Агнесс ничего не случится. Конечно, ей будет плохо, она будет переживать, но...Ее в любом случае не тронут. А вот Райф...Когда все раскроется, его мальчик окажется под жестким контролем. А ведь он прожил всего четыре года, этот пухлый малыш с обаятельной улыбкой! И он еще ничего не знает. Какой будет судьба Райфа без него?
  Люцифер тяжело вздохнул.Пусть это повторяется из века в век, но каждый раз расставание было мучительным. Почему это ощущение запоминалось? Ведь память Огненных Ангелов блокировалась сразу, как только погибала предыдущая телесная сущность. Это была ее память, принадлежавшая конкретному человеку с его историй, судьбой, с его любовью и ненавистью...Но давящая на сердце тяжесть ожидания ухода не забывалась и всегда заставляла острее ценить каждый час, каждый миг именно этой человеческой жизни. И людей, ставших ее частью - бесценных и безгранично любимых: Агнесс и Райфа!
  Люцифер всегда старался быть предельно осторожным. Его временный уход, конечно, не прерывал работы Огненных Ангелов, но если в это время возвращался кто-то из восстановившихся, ему приходилось туго. Связь нарушалась - ни адресов, ни имен в памяти вернувшегося не было, а Люцифер, хоть и восстанавливался быстрее всех, какое-то время отсутствовал. А потом ему надо было как-то легализоваться. И получалось, что вновь появившийся Огненный Ангел на некоторое время терял связь со своими товарищами и действовал на свой страх и риск. Вернувшемуся Люциферу приходилось каждый раз обшаривать пространство в поисках затерявшегося коллеги, знакомить его со всеми, а потом вводить в курс дела.
  Гибель Люцифера была непозволительной роскошью.
   Все это так некстати, не ко времени!
   Демиен досадливо скривился. Как будто когда-то это могло быть во-время!
  Он торопливо оделся, спустился вниз, чтобы убедиться, что Агнесс, как всегда в это время, возится во внутреннем дворике, занимаясь любимыми розами. Зайдя в кабинет, Демиен Люксон повернул ключ в двери и задернул потрьеры на окнах.
  Встав в центре кабинета лицом к востоку, он вытянул вверх руки и закрыл глаза. Если кто-нибудь мог видеть это со стороны, то ему показалось бы, что контуры всех предметов в кабинете на мгновение дрогнули и размылись. Прозрачный столб, похожий одновременно на маленький смерч и на марево от жаркого солнца над асфальтом, возник прямо перед Люцифером.
  А уже через минуту этот столб приобрел очертания человеческого тела. Покачнувшись, человек взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, и с диким видом уставился на хозяина кабинета.
  Бледный от потери сил Люцифер вынужден был вцепиться в спинку кресла, чтобы не упасть. Но взгляд его был прикован к появившемя в кабинете человеку.
  - Роб...- с болью прошептал Люк.
  - Господи...- выдохнул человек.
  - Нет, Роберт, - откликнулся Люцифер.
  Горькая улыбка на миг коснулась его губ.
   - Это не Создатель. Это всего лишь я.
  Роб похолодел. Ну, вот она, расплата!
  - Приветствую тебя, учитель, - с трудом сглотнув, выдавил он.
  - Ты знаешь, почему я вызвал тебя, Роберт, - не отвечая на приветствие, произнес Люцифер.
  -Да...
  -И ты знаешь, что тебя ждет.
  - За что? За то, что я избавил мир от скверны? - Роб вскинулся и теперь цедил слова сквозь зубы. - За то, что избавил людей от мрази, отравляющей все вокруг?
  - А у тебя есть такое право, Роб? - вкрадчиво спросил Люцифер. - Ты взял на себя сразу роль судьи и палача?
  Роберт вздрогнул, но промолчал. Люцифер смотрел на него печально и задумчиво.
   - Я хочу спросить тебя: почему ты ушел со мной? И зачем вернулся после того, как...- Люк запнулся.
  И Роберт, пренебрежительно пожав плечами, подхватил:
  -После того, как меня убили в первый же день?
  Люцифер пристально вгляделся в своего бывшего ученика.
  -Так в этом все дело, Роб? Ты не забыл?
  Роб поджал губы.
  -Ты же знаешь, учитель, что мы забываем все, что пережили в прошлой жизни.
  Люцифер задумчиво покачал головой.
  -Нет. Этого ты не забыл. Мы тогда только спустились с небес. Мы еще не были Огненными Ангелами. И все, что произошло в тот день, ты помнишь, Роб. Помнит твоя душа.
  Роберт отвел глаза.
  -Может и так, - помолчав, нехотя признал он.
  - И ты убил человека, - отрешенно пробормотал Люцифер.- Ты позволил себе поступить с человеком так, как он поступил с тобой...
  - Ты не знаешь, каким подонком был этот...этот...- голос Роба понизился до шопота, но Люцифер услышал, - этот...человек. Он был растлителем и....
  - Каким бы он ни был, Роб! Огненный Ангел не может быть убийцей!
  - Но этот мерзавец готов был убить меня, - Роберт шагнул к Люциферу, но, наткнувшись, на невидимую стену, покорно отступил. - Он бы успел выстрелить первым! А я не собираюсь так просто отдавать свою жизнь, учитель! Их у меня не так уж много. Мы все лишились небесных сил, а искры живого огня у меня нет.
  Роб потемнел лицом и сжал кулаки.
   - Ты дал его всем, кто пошел за тобой. Всем, кроме меня!
   Люцифер потрясенно смотрел на него, не веря собственным глазам и ушам. Да! Телесное перевоплощение Роберта, безжизненно застывшее рядом с ранеными воинами, не нуждалось в живом огне. А душа Роберта в новом облике еще не вернулась к Огненным Ангелам! Как он мог забыть об этом?!
   Люцифер вглядывался в бледное лицо Роберта, чувствуя, как душу разрывают противоречивые чувства. Нельзя оставить безнаказанным такое преступление, как уничтожение ангелом творения Создателя. Но ведь, Роберт - не Огненный Ангел! Есть ли у Люцифера вообще право карать его? Да, он работает вместе со всеми, но...
  - Почему ты вернулся, Роб?- после долгого раздумья осторожно спросил Люцифер. - Твой первый день среди людей закончился так...
  Роберт отозвался кривой улыбкой
  - Так неудачно? - подсказал он.
  - Ты мог бы согласиться с...Небесным Воинством, ангел.
  Роб медленно покачал головой.
  -Я думал, ты лучше знаешь меня, учитель.
  - Я тоже так думал, - мрачно согласился Люцифер.
  Он опустил голову и скрестил руки на груди. Роберт не спускал с него тревожного взгляда. Он знал возможности Люцифера и представлял себе, что тот может сделать с преступившим грань. Но ведь сейчас они здесь, и то, что произошло на земле, не может караться по законам небесной жизни.
  Люцифер поднял голову, и Роб замер в ожидании.
  -Уходи.
  Роберт растерянно моргнул.
  -Как это - 'уходи'?
  -Просто уходи.
  Глаза Люцифера, казалось, стали ледяными. И этот лед проникал прямо в душу, сковывая ангельскую сущность Роберта ледяным панцирем.
  -Ты не можешь быть с нами, Роб.
  -Но, учитель... - растерянно пробормотал тот.
  - Не называй меня учителем! Я не учил тебя убивать.
  Люцифер поднял руки и, увидев, как исказилось лицо Роберта, четко произнес:
  - Ты вернешься туда, откуда я вызвал тебя. Огненные Ангелы больше не примут тебя. Прощай!
  Он взмахнул рукой и секунду наблюдал, как медленно таял прозрачный силуэт человека.
  На дрожащих ногах Демиен Люксон добрался до кресла и рухнул без сил. Он откинул голову на спинку и закрыл глаза. Горечь и боль заполняли душу.
  Тихие шаги заставили его взглянуть на вошедшую жену. Она укоризненно покачала головой.
  - Господи, Демиен! Ты же не хочешь расхвораться еще сильнее? Зачем ты спустился?
  Демиен Люксон взял тонкую руку Агнесс и поцеловал ее в узкую ладошку.
  -Это было ошибкой, дорогая. Моей ошибкой.
  
   * * *
   - А ты здорово изменилась, Энджи.
  В голосе Михаила не чувствовалось особой теплоты и Анжела поджала губы.
  - Разве я плохо работаю?
  - Нет, этого я не скажу. Не знаю, какой ученицей ты была у Люцифера, но в Небесном Воинстве ты преуспела.
  Он скрестил руки на груди, не сводя с Анжелы пристального взгляда. Губы архангела изогнулись в насмешливой улыбке.
  - А с тех пор, как ты стала моим помощником, в тебе почти не осталось ничего ангельского.
  Женщина насторожилась.
  - Что ты хочешь этим сказать?
  Михаил хмыкнул:
  - Ни смирения, ни мягкости. Ты, напряжена, как стальной клинок, Анжела. И такая же неукротимая, когда наносишь удар.
  Энджи вызывающе вздернула голову:
  -А разве это не основные качества Небесного Воина? Послушание, решительность, умение достигать цели?
  -Так-то оно так...
  Глаза архангела недобро сощурились.
  - Только цели у нас с тобой, похоже, разные.
  Женщина побледнела, но не отвела взгляда.
  - Ты стоишь на страже порядка, я - орудие в твоих руках. Цель указываешь ты. Разве не так?
  Михаил нахмурился.
  - По-моему, дерзость не входит в число желательных для Небесного Воина качеств. Даже если он достиг высшей ступени.
  Анжела опустила глаза и попыталась придать лицу выражение смирения.
  - Ты прав, архангел, - тихо сказала она. - Прости.
  - И все же, давай уточним, Энджи, - помолчав, продолжил Михаил. - Моя задача - не допустить возвращения Люцифера. Ты же хочешь вернуть его. Так?
  Анжела, не поднимая взгляда на красивое, но холодное лицо архангела, чуть слышно прошелестела:
  -Так...
  Михаил пальцем поднял голову женщины за подбородок.
  - Запомни, Энджи, я не потерплю непослушания. Люцифер останется могущественным архангелом, будь он на земле или на небесах. Он - совершенное творение Создателя. И до тех пор, пока Он не захочет уничтожить этого бунтаря, с Люцифером ничего не случится. Ты же - всего лишь человеческая душа, удостоенная ангельского чина. И сама понимаешь, что станет с тобой, если кто-то - например я - сочтет твое поведение несовместимым с установленным порядком.
  Михаил исчез, и Анжела, наконец, перевела дух. Только теперь она почувствовала, как ногти впиваются в ладонь - с такой силой она сжала руки. Страх заполнил ее существо, заглушая все другие чувства.
  Но, немного отдышавшись, Энджи решительно кивнула сама себе. Да! Она продолжит!
   * * *
  Грег стремительно вошел в кабинет Демиена Люксона и хлопнул дверью так, что задребезжали стекла.
  Люцифер, перебиравший бумаги на столе и раскладывавший их на неровные стопки, бросил на него удивленный взгляд, но продолжал заниматься своим делом.
  Грег подошел к нему и несколько минут молча наблюдал, как Люцифер просмотрев один листок за другим, начал аккуратно рвать отложенные бумаги.
  -Потом это надо сжечь, - деловито пояснил Люк.
  Грег по-прежнему молчал. Он явно потерял интерес к занятию Люцифера, отошел к окну и уставился в темноту за окном.
   Люк, закончив уничтожать документы, повернулся к нему.
  - Если я все-таки попадусь, позаботься об Агнесс и Райфе.
  - Угу...Жди, - не поворачиваясь к нему, буркнул Грег. - Сам позаботишься.
  Люцифер внимательно посмотрел на архангела.
  -Ты знаешь что-то, что позволяет тебе быть таким оптимистом?
  Грег оторвался, наконец, от вида ночного сада за окном, тяжело вздохнул и подошел к своему любимому креслу. Но не развалился в нем, как обычно, а сел, ссутулившись, опустив голову и сцепив поболевшие от напряжения пальцы.
  - Тебе крупно повезло, Люк.
  - Да? - криво усмехнулся Люцифер.- И где ты нашел мое везение?
  Грег долго рассматривал свои пальцы, а потом каким-то отрешенным голосом произнес:
   -В России взорвался атомный реактор.
  Люцифер замер.
  -Люди?
  Грег кивнул.
  -Пока неизвестно, сколько погибло. А сколько еще погибнет в ближайшее время..- он безнадежно махнул рукой.
  Люцифер долго молчал.
  -Я не хотел такого 'везения', - пробормотал он после тягостного молчания.
  Грег пожал поечами.
  -Ты тут не причем, Люк. Это люди.- Он опять тяжело вздохнул. - Те самые люди.
  Тишина в кабинете давила на плечи. Они оба понимали, что Люциферу действительно повезло. В мощном выбросе энергии, которым сопровождался взрыв атомного реактора, уловить даже такой крупный выплеск, каким сопровождался вызов Роберта и последовавшее за ним перемещение, было практически невозможно. Но цена этого 'везения'...Мгновенная гибель и медленное мучительное умирание людей, попавших под излучение - слишком большая плата за ошибку Люцифера.
  -Не бери это на себя, Люк, - неожиданно теплым тоном произнес Грег. - Так получилось. Это случайное совпадение.
  -Да, - тусклым голосом отозвался Люцифер. - Возможно совпадение. Или...
  Он задумчиво побарабанил пальцем по столу. Грег нахмурился.
  - Или?
  - Все в Его воле...
  
  
  Противостояние
  
   Он никогда не думал, что не такой, как все, хотя многое давалось Рафаэлю Люксону легче, чем его сверстникам. Занятия в частной школе для мальчиков не казались ему чем-то обременительным, и он охотно помогал одноклассникам, объясняя учебный материал. Правда, делал это только в исключительных случаях, не навязывая свою помощь.
   Поскольку характер Райфа был живым и веселым, у него было много приятелей, готовых подключиться к любым проказам, свойственным мальчишкам. Одна из проказ - кто дальше кинет камушек - закончилась вспышкой боли, окровавленным лицом и неодобрительным взглядом отца в перевязочной. Правда, к тринадцати годам шов на лбу, к немалому огорчению Райфа, стал совсем незаметным.
   Но, несмотря на всю доброжелательность, Райф никогда не спускал намеренного оскорбления и всегда отвечал ударом на удар.
   Став постарше, он с удовольствием начал заниматься спортом. Сила, скорость и выносливость привели его в школьную футбольную команду, и вскоре Райф стал кумиром болельщиков и, главное - болельщиц. Правда, в закрытой частной школе, где учился Райф, девочки, как и родители, появлялись только в дни спортивных праздников, соревнований и других мероприятий. Но в таком случае их внимание тем более было приятным
   Тренер школьной команды 'Ястребов' считал, что Райф бесподобен в нападении. Но ему почему-то хотелось быть защитником. Было что-то особое в этом слове, заставлявшее чувствовать себя мужчиной. Выбрав роль оборонительного полузащитника, Райф ощущал упоение от открытой борьбы за мяч и беззаветно бросался на защиту ворот, готовый не только остановить атаку соперника, но и начать контратаку.
   Райф легко вписывался в любую компанию и, сам того не желая, становился ее лидером. И самым интересным было то, что никто из ребят, близко знавших Рафаэля Люксона, не истекал завистью, спокойно принимая его роль ведущего.
   Отца, уважаемого в городе хирурга, Райф обожал. Высокий, статный, с яркими голубыми глазами и висками, слегка тронутыми сединой, доктор Демиен Люксон вызывал уважение у мужчин и завистливые вздохи у женщин.
   Мать Райфа, Агнесс Люксон, была худенькой миниатюрной женщиной с большими глазами цвета лесного ореха и роскошными каштановыми волосами.
  До недавнего времени Агнесс работала психологом в пансионате для стариков. Но ей пришлось уйти с работы, так как другое занятие занимало все ее время. Сколько помнил себя Райф, в их доме всегда толклись юные дарования. Это были скромные и застенчивые начинающие литературные гении, суровые и неприветливые студенты университета, появлявшиеся вместе с отцом, до полуночи сидевшие с ним в кабинете, и выходившие оттуда с просветленными лицами. Агнесс готовила горы сэндвичей для вечно голодных юных математиков и биологов, опустошавших не только холодильник Люксонов, но и отцовскую библиотеку. И часто, возвращаясь с тренировки, Райф слышал звуки рояля и скрипки. Это означало, что мать аккомпанирует очередному будущему Шопену или фон Карояну.
   Иногда у Райфа создавалось впечатление, что не было ни одного мало-мальски талантливого юноши или девушки, который не прошел бы через гостиную небольшого особняка Люксонов. Сюда постоянно звонили, чтобы посоветоваться, принять решение или выбрать новое направление в творчестве. И самой большой наградой для родителей Райфа были краткие визиты их бывших подопечных, ставших музыкантами, писателями, программистами или врачами.
   Вся атмосфера дома Агнесс и Демиена Люксонов, казалось, была пронизана жизненной энергией, которой хватало не только на их маленькую семью, но и на всех, кто переступал порог этого дома.
   Иногда Райф видел, как после ужина, проводив очередную партию бурлящих грандиозными планами молодых людей, мать и отец сидели в гостиной на диване, склонив головы друг к другу в доверительном разговоре, который мог закончиться тихим вздохом обоих или негромким смехом.
   Впрочем, чем старше становился Райф, тем меньше времени у него оставалось для родителей. Учеба, тренировки, соревнования, школьные мероприятия - дни и недели мчались со скоростью спортивного автомобиля. И это были замечательные дни и недели! Особенно с тех пор, как на шестнадцатилетие отец подарил Райфу машину. 'Тачка' была не слишком 'крутая', но и не хуже других. Он с восторгом принял автомобиль, как признание своего взросления.
   Но право водить машину было не единственным признаком того, что начинался новый этап жизни. Райф начал ощущать себя мужчиной. Впервые мужские желания пришли к нему вместе с необычными снами. Конечно, Райф не раз слышал в юношеской компании различного рода непристойности, касавшиеся противоположного пола, замечал многозначительное перемигивание ребят, приметивших симпатичную девчонку. Но только теперь смутные догадки и ощущения превращались в удивительное физическое возбуждение. Оно и смущало Райфа, и непреодолимо манило, заставляя заглядываться на стройные женские фигурки и замечать нежные округлости. При этом в его снах юные прелестницы были с неопределенными смутными лицами, но с нежной кожей и роскошными телами, от прикосновения к которым безумно колотилось сердце, а его собственное тело покрывалось липким потом.
   Часто, проснувшись от странного физического неудобства, Райф, красный от непонятного стыда, чувствовал, как постепенно спадает напряжение во всем теле, и, успокоившись, засыпал, чтобы через час снова проснуться в жарком поту. По обрывкам разговоров среди ребят и по довольным ухмылкам некоторых из них Райф понял, что они нашли способ избавляться от этого удивительного напряжения. Пожалуй, теперь слово 'трахаться' было самым употребительным в словаре старшеклассников.
   При всей своей открытости, Райф не мог преодолеть чувство стыда и неловкости, чтобы поделиться своими новыми проблемами даже с самыми близкими приятелями. Смущенный столь впечатляющим взрослением тела, порывшись в отцовской библиотеке, Райф проштудировал все книги, так или иначе касающиеся интересующей его темы. Но только на одной из вечеринок самого близкого приятеля Райфа - Кристофера, куда были приглашены 'классные девчонки', он, наконец, на практике узнал, что такое жажда тела и ее утоление. Пожалуй, самым большим потрясением для Райфа было отношение его временной подружки к произошедшему событию, как к чему-то приятному, но обычному. Тогда как сам он еще долго переживал удивительные и невероятные ощущения от первой близости с женщиной.
   Судя по всему, юная, но опытная партнерша Райфа не собиралась держать в секрете свои выводы относительно его мужской привлекательности, потому что после этой вечеринки он, ошеломленный своей возросшей популярностью у прекрасного пола, получал столько приглашений, что приходилось отказываться от одной половины, чтобы успеть на другую. Новые впечатления, открывшие ему сексуальную сторону жизни, были настолько приятны, что Райф окунулся в них с головой. При этом с удивлением обнаружил, что красивое лицо, высокий рост, широкие плечи и крепкие мускулы привлекают девочек гораздо больше умения вести интересный разговор. Языка взглядов, жестов, прикосновений и движений вполне хватало для определенного рода общения.
   Утолив первый сексуальный голод и быстро привыкнув к доступности и разнообразию партнерш, Райф понял, что почти все они одинаковы, как штамповка. Поэтому к восемнадцати годам он уже с некоторым цинизмом бросал оценивающий взгляд на каждую новую 'одноразовую' подружку, пытаясь найти не столько ее отличие от предыдущей, сколько отмечая их одинаковость.
   На неодобрительные взгляды матери, которой сплетни о любовных похождениях ее юного сына приносили приятельницы, Райф только смущенно отводил глаза. Он уже догадывался, что такие отношения, которые были у его родителей, выходили за рамки обыденных и не вписывались в мир чисто плотских наслаждений, доступный ему теперь. И поняв, что мать не одобряет его сексуальную 'всеядность', Райф давал себе обещание не торопиться в следующий раз с 'кувырканьем', как называли его приятели приятное времяпрепровождение с девушками. Однако противостоять пробудившемуся зову плоти в этом возрасте было довольно трудно.
   Отец, часто засиживавшийся в кабинете за полночь, заслышав осторожные шаги сына, иногда открывал дверь и молча наблюдал, как тот поднимается на второй этаж в свою комнату. Тогда Райф останавливался и сконфуженно бормотал:
  - Спокойной ночи, папа.
  И только один раз Демиен Люксон задал сыну вопрос:
  - Это все, что тебе нужно от женщины?
  Райф оторопел. Между ним и отцом никогда еще не было разговоров на эту щекотливую тему. Занеся ногу, чтобы шагнуть на следующую ступеньку, он неловко пожал плечами, ожидая продолжения. Но отец молча проводил его глазами и ушел в кабинет.
   Пожалуй, родительское неодобрение юношеской невоздержанности было единственной проблемой Райфа.
  До тех пор, пока он случайно не услышал разговор своего отца с матерью и в результате узнал то, что перевернуло его мир.
   * * *
  Она всегда знала, что не такая, как все, хотя не понимала, откуда рождалось это знание. Вот не такая - и всё!
   Высокая, с длинными, тощими и мосластыми, как у новорожденного жеребенка, ногами, она вместе с такими же девочками и мальчиками каталась на роликах, иногда до крови обдирая коленки, лазила по деревьям, не всегда ловко уворачивалась от мяча, с остервенением давила на кнопки джостика и вопила от злости, не попав на следующий уровень в игре.
   И в школе, не хватая звезд с неба, но и не отставая от сверстников, она была - как все. И в то же время совсем не такой.
  В Габби всегда был силен дух исследователя.
   Причем проделки, которые Габриэль совершала, не запоминались. Запомнилось только исследование и его результат. Например, услышав краем уха о том, что слезы на вкус соленые, она не преминула это проверить. Стоя в углу за очередную проделку, она громко рыдала до тех пор, пока ей не вспомнилось утверждение о вкусе слез. Прервав на минуту рев, Габриэь смахнула пальцем крупную слезу, повисшую на мокрых ресницах, и сунула палец в рот. Хм...Похоже, не врали. Слезы действительно были солеными. Даже, скорее, горьковато-солеными, деловито уточнила Габби. Исследовательница удовлетворенно вздохнула, но, вспомнив, что прервала горестное излияние обиды, всхлипнула и зарыдала с новой силой. Впрочем, исследование как-то снизило накал эмоций, поэтому следующие пять минут Габриэль всхлипывала скорее по необходимости, без всякого энтузиазма.
   Чуть позже Габби заинтересовалась проблемой скоростного спуска с пожарной лестницы школьного здания. Понаблюдав за мальчишками, с шиком перехватывающими цепкими руками узкие металлические прутья, не касаясь их болтающимися ногами, Габриэль решила, что ей это тоже под силу. Дождавшись, пока гомонящая ватага разбежалась по своим делам, она полезла наверх, чтобы потом спуститься только с помощью рук. К сожалению, Габби не рассчитала свои силы. Слабые пальчики сорвались с отполированных мальчишескими ладонями перекладин, и Габриэль свалилась с лестницы, на лету скользнув щекой по металлическому пруту. Эксперимент закончился громким воем, разбитой в кровь бровью, скобками, наложенными на нее в больнице и запретом на прогулки без взрослых.
   - Господи, - причитала мать, безжалостно обрабатывая йодом очередные царапины, - ну почему ты не такая, как все?
   Габби начинала завидовать тем девочкам, которые были 'как все'. Потому что, чем старше она становилась, тем больше чувствовала свою особость и рожденное ею одиночество. Конечно, у нее были подруги в школе. Но она никогда не была близка с ними настолько, насколько это было у других девочек в классе. Габби просто присоединялась то к одной группе одноклассниц, то к другой, принимая участие в играх скорее с неизбежностью, чем с удовольствием. И всегда оставалась как бы в стороне, больше доброжелательно наблюдая, чем включаясь в действие. Эта внутренняя отчужденность не подпускала ее к шушукающимся девочкам, стрелявшим глазками с зарождающимся кокетством, не давала возможности быть допущенной к доверительному перешептыванию.
   Так было до того, как Габби исполнилось двенадцать лет. Ее тело, такое же угловатое и худое, как мальчишеское, внезапно напомнило ей о серьезных отличиях, пока не слишком заметных внешне. Обнаружив первую кровь, она страшно перепугалась, решив, что поранилась, и помчалась к матери. Конечно, в школе девочкам рассказывали о том, какие изменения происходят в созревающем женском организме и как это выглядит. Но одно дело - теоретические объяснения учительницы, другое - когда это происходит с тобой и наяву.
   Выслушав объяснения матери, уточнив, сколько будет длиться это отвратительное состояние, Габриэль полчаса рыдала, узнав, что так будет теперь ежемесячно до...Ей казалось - навечно. Потому что мать сказала, что прекращается это у женщин годам к пятидесяти. Подумать только! Всю жизнь выбрасывать по три-четыре дня каждый месяц! А плавать? А лазать по деревьям? А любимая белая юбочка? Даже нормально бегать в эти дни невозможно!
   Живот скручивало тянущей болью.
   Неотвратимость изменений создавала ощущение обреченности.
   И как после этого жить?!
   Но самое странное было в том, что вместе с этими телесными изменениями с ней произошло нечто гораздо более серьезное. И обнаружилось это в тот же день.
   Зареванная, сердитая на весь мир, Габриэль сидела на ступеньках дома, уткнувшись подбородком в колени. Ни яркая синева безоблачного летнего неба, ни приятный шелест листвы, ни соблазнительные пряные запахи, поднимающиеся от земли после недавно прошедшего дождя - ничто не утешало девочку.
  Поэтому когда проезжавшая мимо на велосипеде Кристина Дей, ее единственная близкая школьная подружка, притормозила, Габриэль сердито отвернулась. Уложив велосипед на газон, Крис степенно прошагала к дому и остановилась напротив Габби.
  - Ты чего?- осторожно поинтересовалась она, заметив влажные дорожки на щеках подруги.
  - Ничего, - буркнула Габби.
  - С мамой поссорилась? - не отставала Кристина.
  - Нет.
  Крис присела рядом с Габриэль, подперла кулачками круглые щеки и вздохнула:
  - А я поссорилась.
  Габби шмыгнула носом и вытерла следы своих переживаний со щек.
  - Мама не хочет покупать мне лифчик, - насупившись, поведала Крис о причине ссоры с матерью. - Говорит, рано еще.
  Покосившись на ее плоскую грудь с небольшой припухлостью на месте будущего бюста, Габби пожала плечами. Крис тоже оглядела себя, затем с надеждой заглянула в глаза подруги, ожидая поддержки, но та не стала комментировать здравое решение миссис Дей. Поэтому Кристина помрачнела и отвернулась от Габби.
   Габриэль опустила глаза на свою футболку, ехидно обрисовавшую такие же, как у Крис едва заметные выпуклости, и вздохнула. Вот и еще одно изменение в организме, которое ждет ее в недалеком будущем. Она задумалась. Вспомнив старательно выставляемые на всеобщее обозрение внушительные округлости Марион, старшей сестры Крис, Габриэль деловито прикинула, насколько мешает выдающаяся вперед плоть, например, в таком интересном деле, как лазание по деревьям.
  Результат не вдохновлял.
  Сердито посмотрев на задумавшуюся Габби и поняв, что подруга не готова разделить ее 'женские' переживания, мрачная Кристина молча направилась к велосипеду.
  Взгромоздившись на сидение, она нажала на педали, но, оглянувшись на Габриэль, чтобы еще раз бросить на подругу разочарованный взгляд, не удержала равновесия и свалилась на асфальт. Падая, Кристина, проехала ладонями по шершавой поверхности и завопила от страха и боли.
  Габриэль кинулась поднимать подругу, одновременно отряхивая ей брюки и утешительно причитая:
  - Ну что же ты...Ну как же ты...
  Всхлипывающая Крис, обнаружив, что исцарапанные руки медленно покрываются капельками крови, зарыдала громче.
  - Вот...Больно! - сунув под нос Габриэль грязные красные ладони, обвиняющее выдавила она сквозь слезы.
  Габби сочувственно скривилась и потянула подругу к дому.
  - Идем, промоем руки, - предложила она, поддерживая прихрамывающую Кристину.
  - Ага, - покорно всхлипнула та.
  Осторожно промыв руки подвывающей и вскрикивающей Крис, Габби направилась к аптечке.
  - Нет!
  Кристина протестующее шмыгнула носом и спрятала руки за спину.
  - Йодом не дам, - решительно заявила она.
  - Ну, Крис, - тоном опытной сестры милосердия уговаривала Габби, - все равно же надо чем-то смазать.
  Она потянула Кристину за локоть и та, видя, что подруга не держит в руках никаких подозрительных пузырьков, неохотно протянула ладони на обозрение Габби.
  - Да...
  Габриэль слегка коснулась кожи с выступившими капельками крови и....
  То, что произошло потом, было настолько ошеломляющим, что обе девочки замерли, завороженно наблюдая, как из-под узкой ладошки Габби медленно разлился теплый желтый свет, накрывая руку Кристины.
  - Ой...
  Габриэль отдернула руку и открыла рот от изумления: ладонь Крис, только что покрытая красными царапинами, была совершенно чистой!
  - Ты чего? - испуганно воскликнула Габриэль.
  - Я?!Я ничего не делала!
  - Я тоже ничего не делала, - растерянно оправдывалась Габби.
  - У тебя руки светились, - прошептала Кристина. Она осторожно коснулась пальцем ладони подружки и тут же отдернула руку.
  Габби робко пошевелила пальцами. Ничего. Никакого свечения.
  Она взглянула на Крис и вопросительно подняла брови. Кристина, помедлив, кивнула, отвечая на невысказанный вопрос. Закусив губу от напряжения, девочка медленно протянула руки вперед. Так же медленно Габби накрыла их своими ладошками, и подруги замерли в ожидании. Подождав минут пять, Крис разочарованно выдохнула.
  - Может, нам показалось?
  Габриэль скривила рот в гримасе, выражающей скептическое недоверие. Не может же им обеим одновременно показаться невесть что.
  - Хм...Может, это потому, что они целые? - закончив исследование собственных рук, предположила Кристина.
  Габби задумалась.
  - А если опять будет царапина?
  Крис опасливо попятилась.
  -Да, ладно! - снисходительно махнула рукой Габриэль.- Я себе поцарапаю.
  Закусив губу, она решительно вытащила из шкафчика маникюрные ножницы и, торопясь, чтобы не было времени передумать, провела острым концом по большому пальцу. Зашипев от боли, Габби смотрела, как горячая капелька, медленно увеличиваясь в размерах, набухала на пальце.
  - Давай! - прошептала побледневшая Крис, не сводя расширившихся глаз с этой алой капли.
  Габби накрыла другой ладонью царапину, и девочки застыли в ожидании, уставившись на ее соединенные руки. Но никакого свечения не было. Под ладонью Габриэль пульсировала боль. Когда она отняла руку от 'экспериментального' пальца, то девочки не увидели ничего особенного, кроме размазанной крови. А на краю царапины уже увеличивалась следующая капля.
  Озабоченная неудачным результатом, Габби достала лейкопластырь, обмотала им палец и с надеждой посмотрела на Кристину.
  Та побледнела еще больше, обреченно вздохнула и,протянув руку исследовательнице, облизала пересохшие губы.
  -Только чуть-чуть, - дрогнувшим голосом попросила она.- Ладно?
  Габриэль взяла ножницы, а Крис зажмурилась и отвернулась.
  Экспериментаторша дрожащей рукой царапнула нежную кожу подруги, попутно сделав еще одно открытие. Оказывается, причинить боль себе намного проще, чем другому.
  Крис ойкнула и отдернула руку. Но тут же протянула вперед палец, с исследовательской пытливостью разглядывая покрасневшую крошечную царапинку, а затем решительно сунула его Габби под нос.
  Габриэль набрала в грудь воздуха и нерешительно накрыла ладонью многострадальный палец подруги.
  И тут же мягкий теплый свет, разлившийся под ее пальцами, опять накрыл руку Крис. Девочки, как зачарованные, смотрели на медленно гаснувшее золотистое свечение, а потом одновременно подняли головы и посмотрели друг на друга.
  - Вот это да-а-а-а...- выдохнула Кристина, разглядывая совершенно здоровый палец.
  Налюбовавшись им вдоволь, она взглянула на Габриэль со смешанным выражением страха и восхищения.
  - Здорово!
   Потрясенная Габби, теперь уже уверившись в своих сверхъестественных способностях, моментально унеслась воображением в недалекое будущее, в котором умная и талантливая доктор Габриэль Стренг одним движением руки излечивает толпы народа, заживляет страшные раны, озаренная чудодейственным сиянием.
  Вопрос подруги вернул ее к реальности.
  - И что теперь будет?
  Опомнившаяся Габби нахмурилась.
  - Надо будет еще на ком-нибудь проверить.
  Кристина недовольно скривилась
  - А ты представляешь, что будет, если в классе узнают?
  Глаза Габриэль расширились от ужаса. Это она представляла. Испуганные, злорадные, возмущенные, удивленные и ехидные лица одноклассников разом возникли перед ее мысленным взором. Ну, уж нет! Им она никогда ничего не расскажет!
  - Крис, давай пока никому не будем говорить, - нерешительно попросила Габби.
  Подумав, Кристина кивнула. Но сами-то они, конечно, еще поэкспериментируют.
   * * *
  
  Все изменилось с того дня, когда Райф, возвращаясь с очередной вечеринки, проходил мимо двери в отцовский кабинет.
  Настроение его было отвратительным. Кристофер Стратфорд, его самый близкий приятель, напившись, поведал ему об уходе отца из семьи. Размазывая по лицу сопли и слюни, он клял родителя на чем свет стоит, говорил, что тот ему не нужен и может убираться ко всем чертям. Но Райф видел, что Крис тяжело переживает разрыв с отцом. Он гордился своим 'предком' - высоким, атлетически сложенным мужчиной, работавшим пилотом в одной из авиакомпаний. Райф часто бывал в их доме и знал Дэниэла Стратфорда. Когда тот возвращался из рейса, в доме появлялись шумные, веселые мужчины и стройные красивые женщины - коллеги по работе. Вот к одной такой 'коллеге' и ушел отец Кристофера.
  Не зная, как утешить приятеля, Райф увел его в маленький закуток у выхода из большого зала, и полчаса просто сидел и слушал излияния пьяного Криса, пока тот не привалился к спинке стула и не заснул.
  Напомнив ребятам, чтобы не забыли о спящем Кристофере, Райф отправился домой. Настроение испортилось окончательно.
   Все еще думая о несчастном приятеле, он медленно поднимался по лестнице в свою комнату и резко остановился, внезапно услышав тихий женский плач. Мама? Он никогда не видел мать плачущей. Да у нее и не было повода для слез. Кроме легкомысленности единственного сына, ничего огорчительного, по мнению Райфа, в ее жизни не было. Люксоны вообще были, что называется, образцовой семьей - любящие родители и здоровый, крепкий семнадцатилетний парень. И умный - не без гордости добавлял он про себя.
   Вряд ли его поведение могло вызвать слезы матери.
   Может быть, это не мама? И хотя Райф знал, что подслушивать неприлично, он не смог заставить себя пройти мимо и остался у двери.
   Да, это были его родители. Неприятное чувство пробежало по спине Райфа, когда он, сдерживая дыхание, вслушивался в звуки за дверью. Очевидно, мать и отец продолжали какой-то спор. Голос Агнесс Люксон, тихий и пронизанный болью, что-то возражал. А низкий баритон Демиена Люксона медленно ронял в тишину комнаты тяжелые слова.
  - Может, так будет лучше тебе и Райфу...
  - Нет! Нет, Демиен, - всхлипнула Агнесс. - Я возьму себя в руки ...Я помню, о чем ты говорил...
   Дальнейшее утонуло в тихом журчании умоляющего женского голоса, невнятном звуке отцовского баритона и редких всхлипываниях матери.
  Райфу тут же вспомнилось заплаканное, жалкое лицо Криса. Он оцепенел, пораженный мыслью о том, что его родители собираются расстаться. Это было невозможно!
  С ними такого не могло случиться!
   Когда за дверью стихли все звуки, потрясенный Райф пошел в свою комнату. Он не особо старался скрывать шум своих шагов, подсознательно надеясь, что его присутствие заставит родителей опомниться. Но никто не вышел из отцовского кабинета.
   Войдя в свою комнату, Райф рухнул на любимый маленький диван и со злостью треснул кулаком по подушке.
   Этого не будет! Мама! Господи, он даже не мог представить ее плачущей! И отец - он же любит их! И никогда, никогда!..
   Немного придя в себя, Райф задумался. А, может, все совсем не так? Может, это непривычные слезы Криса заставили его подумать о таком повороте событий в их семье? Ну, конечно! Это все из-за Криса! Райф почувствовал, что от сердца немного отлегло, но тихий плач матери все еще звучал в ушах и он нахмурился.
   Раздевшись, Райф побрел в душ, решив, что обязательно спросит у отца, почему плакала мама.
   Стоя под горячими струями, он все пытался представить себе, каким может быть разговор с отцом. Как он сможет задать такой вопрос? Ему никогда раньше не приходило в голову, что можно как-то обсуждать взаимоотношения родителей. Захочет ли отец говорить об этом?
   Вернувшись из душа, Райф долго сидел на диванчике с мокрым полотенцем в руках, тупо глядя в стену. Наконец, решившись, он снова натянул джинсы и рубашку и, спустившись вниз, постучал в дверь отцовского кабинета.
   Демиен сидел в кресле, откинувшись на спинку. Увидев вошедшего сына, он приветливо кивнул.
  - Привет, Райф.
  - Привет...
  Осторожно прикрыв за собой дверь и пряча глаза, Райф нерешительно произнес:
  - Я хотел с тобой поговорить, папа...
  Демиен долго молчал, прежде чем спросил.
  - Что-то случилось?
  Райф замялся.
  - Понимаешь...Я случайно...Вы с мамой разговаривали...
  Отец насторожился.
  - И что?
  Райф, наконец, поднял на него глаза.
  - Она плакала.
  Демиен нахмурился. Райф все не решался произнести те роковые слова, которые могли изменить всю жизнь в доме, заменить радостную и брызжущую светом атмосферу в их маленькой семье на мрачную и напряженную. Такое Райф уже чувствовал в семьях двух своих приятелей, отцы которых покинули своих детей. Наверняка так теперь было и в доме Стратфордов.
  Он набрал в грудь воздуха и выпалил:
  - Ты уходишь от нас?
  Брови Демиена удивленно поднялись.
  - Куда ухожу?
  Райф заморгал.
  - Ну...Мама плакала, потому что ты...ты..- он помедлил немного и почти прошептал: - Ты хочешь уйти от нас?
  Отец оторопело смотрел на него.
  - Какая чушь пришла тебе в голову!
  Райфу показалось, что с его плеч скатился здоровенный камень.
  - Ох, пап...
  - Ох, сын, - передразнил Демиен. - 'Уходишь'! Надо же придумать такое!
  Расплывшийся в облегченной улыбке Райф смущенно хмыкнул. Но вспомнив причину своей неудачной догадки, он перестал улыбаться.
  - А почему мама плакала? Что-то случилось?
  Демиен долго задумчиво смотрел на сына, как будто прикидывая, стоит ли вести с ним серьезный разговор.
  - Вообще-то, хорошо, что ты пришел. Похоже, нам пора поговорить.
  Он бросил взгляд на часы.
  - Я поднимусь к тебе в комнату через десять минут.
  Озадаченный Райф шагал по лестнице, ломая голову над серьезным разговором, который пообещал отец. О чем он? Радость от того, что его опасения оказались напрасными, слегка поблекла. На всякий случай Райф порылся в памяти и, к своему облегчению, не нашел за собой слишком больших грехов, которые могли бы стать предметом такого разговора.
   Отец почему-то плотно закрыл дверь, заглянул в окно, как будто опасаясь увидеть там кого-то постороннего. Райф похолодел. Ему вдруг показалось, что он напрасно успокоился, что сейчас весь его привычный, интересный и устойчивый мир рассыплется на куски, которые потом никогда не собрать. Господи, неужели его отец занимается чем-то незаконным и теперь расскажет ему об этом? Ведь бывали же у него странного вида гости. Вдруг они связаны с какими-нибудь преступными группировками? А, может, отца шантажируют? И мама плакала от страха перед мафиози?
   Но Райф тут же отмел такие глупые предположения. Его отец не мог иметь дело ни с мафией, ни с отбросами общества. Это же Демиен Люксон!
   Подбодрив себя этими мысленными рассуждениями, Райф уселся на диванчик и приготовился к обещанному серьезному разговору.
   - Ты спросил, почему плакала мама, сынок. - Отец откашлялся. - Все это так...так непросто... Я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно и попытался понять, даже если что-то покажется тебе сложным и непривычным.
   Демиен провел рукой по темным волосам с поблескивающими в них серебряными нитями. Опустившись на диванчик рядом с Райфом, он ссутулился, сцепил руки и вздохнул.
  - Прежде, чем мы начнем наш разговор, я хотел бы спросить у тебя, мой мальчик, одну вещь.
  Райф насторожился.
  - Представь себе, что ты молод, силен и обладаешь некими...э-э-э...необыкновенными способностями.
  Отец внимательно смотрел на него, и под его взглядом Райф почувствовал себя неуютно. Он никак не мог понять, к чему тот клонит.
  - Ну...
  - А рядом с тобой, - не дожидаясь ответа, продолжил Демиен, - рядом с тобой слабые, беззащитные люди, которые нуждаются в помощи.
  Райф догадался, что отцу пока не нужен его ответ, и молча кивнул.
  - И вот ты, сильный, могущественный, - Демиен не отводил от него пристального взгляда, - ты мог бы просто пройти мимо страдающих людей, не обращая на них внимания? Или помог бы им?
  Райф задумался, припоминая последние события в своей жизни. Может, он все же что-то натворил, кого-то обидел невзначай, а отец пытается напомнить ему? Но, насколько он знал Демиена Люксона, тот сказал бы прямо, не пытаясь скрыть свое неодобрение за какими-то странными вопросами.
  - Ну...Я не знаю...Наверное, помог бы. Если бы сумел, - выдавил Райф и нерешительно добавил: - А что я сделал такого?
  Демиен невесело рассмеялся.
  - Ты? Да нет, сынок, ты не сделал ничего 'такого'.
  Он похлопал Райфа по колену.
  -Но я рад, что ты так ответил. Значит, поймешь меня.
  И Демиен продолжил:
  - Представь себе группу...э-э-э...людей. Именно таких: сильных, умных, добрых, самоотверженных. Они умели и знали так много, что их помощь помогла бы человечеству стать...ну...- Демиен пошевелил пальцами, пытаясь найти более точное определение, - лучше, что ли, умнее, добрее...Ты понимаешь меня?
  Райф торопливо кивнул, хотя, в общем-то, пока ничего не понимал.
   - Это не значит, что они собиралась делать все за людей, стать, так сказать, их благодетелями, осыпать манной небесной. Нет. Они просто готовы были учить самых сообразительных, чтобы те, в свою очередь, учили других. Готовы были спасать то, что люди в приступе вандализма пытались уничтожить, лишая себя будущего. Помогали конкретным людям, чьи идеи несли пользу всему человечеству. Хотя, должен признать, люди не всегда понимали их.
  Отец задумался, и Райф решил спросить то, что его интересовало сейчас больше всего:
  - Эти люди... ну, о которых ты говоришь... Ты их знаешь?
  - Я не только их знаю, - Демиен прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
  'Как объяснить мальчику, чтобы он понял?'
  Он повернулся к сыну и посмотрел ему в глаза, чтобы видеть реакцию Райфа.
  - Дело в том, что они...Словом, они - не совсем люди.
  Райф растерянно поморгал, а потом глаза его расширились, и он ахнул:
  -Пришельцы?!
  Теперь растерялся Демиен. Он не сразу сообразил, что современному юноше гораздо проще поверить в инопланетян, чем в небесных мятежников. На минуту возник соблазн ответить утвердительно. Но эта ложь отдалила бы их с сыном друг от друга, не объяснив главного, а Демиен не хотел этого.
  - Можно сказать и так, - криво усмехнулся он. - Но не совсем. Они...Они - ангелы, сынок.
  На лице Райфа отразилось разочарование.
  - Ангелы? Ты имеешь в виду, что эти люди такие безупречные, что похожи на ангелов?
  - Безупречные? - Демиен сразу вспомнил Грега и улыбнулся.- Нет, сынок, они далеко не безупречные. И, тем не менее, они - ангелы. Огненные Ангелы.
   И, не дожидаясь реакции Райфа, Демиен начал рассказывать. Он говорил долго, останавливаясь, возвращаясь и поясняя то, что, как ему казалось, было непонятным для семнадцатилетнего парня.
   И то, что рассказывал отец, заставляло душу потрясенного Райфа замирать от предвкушения чего-то огромного, могущественного и опасного, входившего в его жизнь вместе с отцовскими словами.
   Смутно знакомая библейская история получала в рассказе Демиена Люксона совсем другое толкование. И это больше было похоже на миф о Прометее. Только главным героем в его рассказе был совсем не титан. Им был...Люцифер - 'сын утренней зари', несущий свет, самый могущественный архангел.
   - Но...папа, - пролепетал пытающийся понять слова отца Райф, - ведь этот ...Люцифер, это - дьявол!
   Демиен тяжело вздохнул и замолчал. Он молчал так долго, что Райф забеспокоился. Он не сводил испуганных глаз с большого и сильного человека, которого любил и уважал, а теперь не мог понять.
   - Нет, сынок, - наконец, тихо произнес Демиен. - Люцифер - не дьявол. Он - помощник. Защитник. Учитель.
   Райф прикрыл глаза, чувствуя, что его начинает подташнивать. Он пытался уложить сказанное в какую-нибудь привычную схему, но в голове пока была мешанина из прочитанного и рассказанного отцом.
   - Нельзя быть равнодушным! - неожиданно воскликнул Демиен, ударив кулаком себя по колену. - Преступно быть покорным наблюдателем, когда умирает мать, в муках родившая дитя, потому что никто не знает, как справиться с горячкой! Когда, как мухи мрут дети, а мужчины, дотянувшие до сорока лет считаются чуть ли не долгожителями! Когда гибнет от болевого шока раненый юноша, только начинающий жить, потому что люди не знают наркоза! Быть равнодушным - преступно! А они...
   Райф, открывший глаза при первом звуке отцовского голоса, испуганно заморгал. А Демиен, застывший в попытке справиться с охватившими его эмоциями, долго невидяще смотрел на свои стиснутые руки.
   Покосившись на бледное лицо Райфа с широко открытыми от волнения и страха глазами, он глубоко вздохнул и сокрушенно покачал головой.
   - Прости, сынок. Я не должен был так...
   - И они...ну...эти...Ангелы.. - хрипло спросил Райф. - Что они сделали?
  Демиен помолчал и довольно улыбнулся.
   - Огненные Ангелы пришли к людям, делясь с ними знаниями, даря надежду и силу. Они находили талантливых людей, учили их, подсказывали, как воплотить в жизнь рождающиеся у них идеи...
  - Как Прометей...- пробормотал Райф.
  Демиен недоумевающее поднял брови:
  -Что? А...Этот миф. Возможно, люди создали его как знак уважения к работе Огненных Ангелов. Люди - это...это нечто необыкновенное, Райф! - Глаза отца засветились восторгом. - В них столько энергии, ума, внутренней силы! А сколько их гениальных идей благодаря Огненным Ангелам стало реальностью!
   Райфу на минуту показалось, что комнату озарил свет, идущий от этих глаз, свет теплый, согревающий душу. Но отец тут же помрачнел.
   - Хотя, конечно, есть много других людей. Жестоких, алчных, ограниченных... Иногда может показаться, что их очень много.Гораздо больше, чем тех, светлых. Но это только потому, что зло всегда кричит о себе, тогда как доброта молчалива. Людей иногда приходится спасать от самих себя.
  Он отрешенно уставился в окно и Райф понял, что сейчас отец мысленно ушел далеко назад, в прошлое.
  - Труднее всего было в средневековье, - печально признался Демиен. - Кого-то спасли, кого-то не смогли. А войны...Стреле или пуле все равно, в чью плоть она вонзается - обычного человека или гения. А сколько талантливых людей не родилось только потому, что их возможные родители не дожили до момента встречи друг с другом! Погибли, не оставив гениальных потомков.
   Райф облизал пересохшие от волнения губы.
   То, о чем говорил отец, было не слишком понятным. По крайней мере, пока. А вот сама эта необыкновенная история...
  - А ты...Ты видел этих...Огненных Ангелов?
  Демиен кивнул.
  - И познакомишь меня с ними? - с замиранием сердца спросил Райф.
  Отец улыбнулся:
  - Обязательно. Они тебе понравятся, сынок.
  - Папа, а ты...- Райф все никак не мог решиться задать следующий вопрос. - А ты...Ты...- голос его понизился до шепота, - ты тоже...Огненный Ангел?
   Отец молча покачал головой и, медленно поднявшись, подошел к окну и распахнул его. Он повернулся лицом к сыну и, скрестив руки на груди, теперь смотрел на него таким взглядом, что сердце Райфа ёкнуло.
  - Нет, сын, я - не Огненный Ангел.
   Райф сглотнул. Он не хотел думать, не хотел догадываться! Отец стоял у окна молча, не сводя с него глаз, и Райф вдруг увидел, как заходящее солнце облило огненными лучами высокую могучую фигуру, окружив ее светящимся ореолом и погрузив лицо стоявшего перед ним человека в темноту.
  - Ты... ты - Люцифер, - выдохнул Райф.
   Демиен медленно кивнул.
   Его отец - Люцифер! Райф закрыл глаза, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце и унять боль в висках. Люцифер! Это тот - с хвостом, когтями и узкой козлиной бородкой на злом лице... Его отец?! Отец! Широко распахнув глаза, Райф впился взглядом в доброго, сильного человека, которого до этого дня любил со всей силой сыновней признательности за доброту и ум, которым гордился за умение понять без слов и за уважение к чужому мнению. Люцифер! От этого слова кружилась голова, и горло сжимал колючий ком.
  Весь мир летел куда-то в бездну, в которую страшно было заглянуть.
  Неожиданно Райф вспомнил тихий плач матери.
   - А мама? Она...она...тоже?
  Он понял ответ еще до того, как прозвучали слова отца.
   - Нет.
   - Она знает?
   - Конечно, знает. Я никогда не позволил бы себе обмануть ее доверие.
  Райф машинально кивнул. То, что он узнал сегодня, было так странно, так ошеломляюще! И он до сих пор не мог поверить, что все действительно так, как говорил отец, что это не во сне, не в кино, что это - реальность.
   Вопросы возникали в мозгу, обгоняя друг друга, мешая сосредоточиться.
   Лицо Демиена Люксона приняло виноватое выражение. Пристально взглянув на потрясенного сына, он вдруг почувствовал, как сомнение сжало сердце. Не рано ли? Поймет ли мальчик, какая судьба ему уготована и сможет ли принять ее?
   Заметив напружинившийся бицепс заведенной за спину руки Райфа, Демиен невольно улыбнулся. Мальчик? Нет, Райф уже не мальчик. Это крепкий, уверенный в себе семнадцатилетний юноша.
  И сомнение ушло.
  Он поймет. Может, не сейчас, не сразу, но поймет.
   Доктор Люксон сел рядом с сыном и сжал его руку.
  - Наверное, я сегодня слишком много взвалил на твои плечи. Тебе многое надо осмыслить заново, многое понять. Пусть пройдет немного времени и обещаю, Райф, что отвечу на все вопросы, которые появятся. Я знаю, что они обязательно появятся.
  Демиен уже поднялся и шагнул к двери, но потом остановился и повернулся к сыну.
  - Какие бы мысли не приходили тебе в голову, знай, что я люблю тебя, Райф.
  - Да, папа.
  Ему показалось, что прежде, чем дверь за них закрылась, отец минуту помедлил, ожидая от него таких же слов.
  Но Райф их не сказал.
   * * *
   Изменения в жизни Габриэль набирали скорость. Потрясение следовало за потрясением.
   Габби совсем отдалилась от своих одноклассниц, хотя старалась принимать участие во всех мероприятиях класса. И она не притворялась, когда смеялась непритязательным шуткам или возилась с пирожками для классной вечеринки. Ей очень хотелось быть такой, как все. Пусть даже в видимой части жизни, протекающей на глазах сверстников, соседей, приятельниц матери.
   Теперь Габби еще больше сблизилась с Кристиной. Случай с волшебным теплом, залечивающим раны, не давал покоя девочкам. Они экспериментировали на попавшихся раненых котятах, на голубе со сломанным крылом, забившимся под крыльцо дома Габриэль.
   Так юные исследовательницы выяснили, что на животных целительский дар Габби не распространяется, простуда, ушибы и синяки теплому свету не поддаются. А вот царапины, ранки и прочие мелкие порезы руки Габби залечивали моментально. Поэтому когда Кристину цапнул за палец её собственный щенок, она замотала ранку носовым платком и помчалась к Габби, мужественно сдерживая слезы. И ожидания оказались ненапрасными! Габриэль с успехом залечила эту ранку.
   Кристина теперь с некоторой ревностью посматривала на подругу, но Габриэль не задирала нос, не важничала, и Крис постепенно успокоилась. Она даже сочувствовала Габби, потому что себя та не могла излечивать. Царапины и ссадины Габриэль, как всем обычным людям, приходилось лечить самым банальным способом - аптечными или домашними средствами.
   Гораздо больше усилий Крис приходилось прилагать, чтобы не проговориться о необычном даре подруги. К счастью, она быстро отвлекалась на любые сиюминутные проблемы и искушение поделиться тайной Габриэль легко исчезло, не успев реализоваться. И Габби даже матери не рассказала о чуде, которое умели творить ее маленькие ладошки.
   Так было до тех пор, пока Мэделин Стренг не обожгла руку, опрокинув чайник. Охая и постанывая сквозь зубы, она пыталась левой рукой нашарить в ящике стола тюбик с противоожоговой мазью, когда в кухню вошла Габриэль.
   Валяющийся на полу чайник, лужа кипятка и болезненный вскрик Мэделин заставил ее метнуться к матери.
  - Мама! Господи, что с тобой?
   Габби машинально коснулась покрасневшего запястья матери с большим волдырем от ожога. И случилось то, что происходило уже не один раз.
  Широко раскрытыми глазами Мэделин смотрела, как теплое сияние из-под ладони дочери накрывает кожу на запястье.
  - О, боже...
  Сосредоточенная Габби не поднимала на мать глаз до тех пор, пока сияние не исчезло. Она вздохнула, понимая неизбежность объяснений, хотя с трудом представляла себе, что скажет Мэделин. Габриэль чувствовала себя неловко. Ведь эта ее способность...Она была из ряда вон выходящей, непонятно откуда взявшейся... И Габби испугалась, не зная, получит ли ее целительский дар одобрение матери.
   Но взгляд, которым окинула ее Мэделин, потряс Габриэль. В нем была странная смесь страха и обреченности.
  Спрятав руки за спину, Габби виновато моргнула.
  - Мам...Я...Это...У меня это недавно...
  Мэделин молчала, не сводя глаз с дочери. Габриэль облизала пересохшие от волнения губы и неловко пожала плечами.
  - Я не знаю, почему, - прошептала она. - Просто так получается, когда....вот.
  Мать перевела взгляд на чистую, без всяких следов ожога, руку и, понимающе кивнув, потянула дочь в гостиную. Опустившись на диван, она усадила Габриэль рядом с собой. Взяв ее за руку, Мэделин ласково погладила маленькую ладошку девочки и тяжело вздохнула.
  - Не знаю, поймешь ли ты, - рассеяно пробормотала она и, подняв глаза на Габби, долго смотрела на дочь, как будто что-то искала в ее лице.
  - Ты очень похожа на своего отца, девочка, - тихим голосом продолжила Мэделин. - Очень. А он...Он был необыкновенным...человеком. Не походил на других, понимаешь?
  Габби кивнула, хотя на самом деле пока не поняла ничего, кроме своего сходства с отцом.
  - В нем было много такого...- продолжала Мэделин, неопределенно поведя ладонью в воздухе, - странного. Необычного. Например, он умел видеть в темноте так же, как при свете. Мог снимать головную боль, просто гладя человека по голове.
  Габриэль, приоткрыв рот, слушала мать и, казалось, не дышала. А Мэделин смотрела куда-то вдаль и, похоже, унеслась воспоминаниями так далеко, что забыла о дочери. Сейчас перед мысленным взором Мэделин стоял высокий человек с темными волосами и добрыми синими глазами. Улыбающийся и довольный.
  - Иногда, - Мэделин криво усмехнулась, - мне казалось, что он может читать мысли.
  Она надолго замолчала. И Габриэль только сейчас перевела дыхание.
   Сколько она помнила себя, мать всегда уходила от разговоров об отце. В свое время Габби пыталась узнать у нее, каким он был, почему оставил их, жив ли еще и сможет ли она когда-нибудь увидеться с ним. Мэделин или отмалчивалась или отвечала так резко, что Габби, наконец, поняла, что между родителями произошло что-то, до сих пор причинявшее боль матери. Но, похоже, как ни старалась Мэделин выбросить его из своей жизни и из жизни дочери, все же не забыла своего мужа. Габби решила так еще и потому, что единственная в доме фотография отца до сих пор стояла в спальне матери.
   И вот теперь необыкновенная способность дочери к странному способу врачевания заставила мать разговориться.
   - Он ушел от нас, да?
  Мэделин медленно покачала головой.
   - Нет. Я сама уехала.
   - А папа?
  Мать опустила глаза и поджала губы.
   - Он...Я не сказала, куда уезжаю.
   - Ты не хотела...
   - Да, - твердо сказала мать. - Я не хотела, чтобы он нас нашел.
   - Но почему?
   - Потому, - отрезала Мэделин.
  Она взяла дочь за руки и, повернув вверх ее ладони, внимательно оглядела каждый пальчик девочки. Поняв, что мать опять ушла от разговора об отце, хотя сама начала его, Габриэль не стала настаивать. Она знала, что спросит еще раз. А пока вместе с матерью заново разглядывала свои руки. Но ничего необычного в них не было.
  Мэделин осторожно провела пальцем по узенькой ладошке дочери и усмехнулась.
  - Похоже, от отца ты получила дар экстрасенса, дорогая.
  - Кого? Дар кого? - не поняла Габби.
  - Дар излечения руками, - пояснила мать.
  Габриэль подозрительно покосилась на свои руки. Одно дело - волшебное тепло, другое - некий дар. 'Экстрасо..сен..- она попыталась мысленно произнести замысловатое слово. - Экс-тра-сенс! Господи, не выговоришь сразу!'
  - И что теперь будет? - уже забыв о попытке выяснить все до конца об отношениях между отцом и матерью, осторожно поинтересовалась Габби.
  Мэделин пожала плечами.
  - Ничего. Если этот дар сохранится у тебя на всю жизнь, будешь лечить людей. - Она внезапно нахмурилась и покачала головой. - Впрочем, нет. Чем меньше людей будет знать об этом даре, тем лучше. Люди не любят тех, кто не такой, как все.
   * * *
   Грег ввалился в кабинет Люка без предупреждения и без стука. Как деликатно характеризовала его поведение Агнесс Люксон, он был 'чужд условностей и приличий'.
  Демиен, стоявший у окна, повернулся и кивнул.
  - Привет!
  Грег внимательно посмотрел на Демиена, сразу поняв: что-то случилось..
  - Ты чего такой, Люк?
  - Трой погиб, - помолчав, неохотно ответил тот.
  Грег опустился в кресло и устало потер лоб.
  - Когда?
  - Сегодня утром. Мне сообщила Маргарет.
  - Как это произошло?
  Демиен тяжело вздохнул.
  - Автомобильная авария. При странных обстоятельствах, - добавил он, поймав вопросительный взгляд Грега.
  -Мег знает, кто?
  Демиен покачал головой.
  - Как ей сообщили, виновник аварии скрылся с места происшествия. Его автомобиль нашли в роще, неподалеку от дороги. Шериф считает, что тот со страху сбежал. Тем более, что машина числится краденой.
  Грег тяжело поднялся, шагнул к столику с заманчиво светившимся хрустальным графином и плеснул в стакан бурбона. Сделав приличный глоток, он покрутил стакан в руке и, допив обжигающую горло жидкость, вернулся в свое кресло.
  - М-да...Как ты думаешь, убийство не руками, а машиной у них теперь считается убийством или нет?
  Демиен нахмурился.
  -Думаешь, это они?
  - Кто знает...- подумав, неохотно откликнулся Грег, осторожно поставив стакан на стол. - Может, и они. Хотя по тому, как это сделано....Обычно они выбирают более... изящные способы. Вполне может быть, что это земной подонок, обколовшийся и не соображающий, что творит.
  Тяжелое молчание повисло в воздухе. Грег, рассеяно водил пальцем по подлокотнику кресла.
  - Знаешь, иногда мне кажется, что зря мы это все...
  Демиен поднял брови.
  -Ты о чем?
  Грег поморщился и вздохнул.
  - Не знаю...Столько дерьма кругом. Похоже, чем умнее становятся люди, тем глупее их поступки. И опаснее для них же самих. Это тебе не наивные маленькие крестоносцы и не отцы-иезуиты. - Увидев помрачневшее лицо Демиена, он упрямо продолжил: - Столько сил положено! И все равно - наркотики, торговля органами...Такое впечатление, что люди всеми силами стараются уничтожить сами себя. Только теперь уже не стрелами и не мечами, а собственными открытиями.
  -А, вот ты о чем. Так-то оно так. - Демиен задумчиво кивнул. - Только кто знает, насколько хуже было бы, если бы мы не вмешивались.
  - Ну да, - скривился Грег. - Особенно если учесть, сколько нас здесь. Благодетели хреновы...
  Он выругался.
  Люцифер смотрел на хмурого архангела. Даже среди того сообщества, которое организовали Огненные Ангелы, Грег был феноменом. И дело не только в его бунтарской силе, харизме прирожденного лидера или чистоте души.
  Вопреки усилиям Люцифера, Грег помнил всё.
  В том числе и то, что было его личной жизнью. И еще одно было феноменальным: Грег не менялся. Прошла уже не одна сотня лет, он пережил несколько телесных смертей - большей частью насильственных, - но каждый раз возвращался почти в том же виде, в котором покинул предыдущую телесную оболочку. Разве что менялся вес, цвет волос и глаз.
  Память о прожитых жизнях была мучительной, потому что приходилось оставлять близких людей, ставших частью этих жизней. Оставлять прошлому часть своей луши. Люцифер понимал, как это тяжело и опасно, но ничем не мог помочь другу.
  Люк долго разглядывал Огненного Ангела и неожиданно спросил:
  - Сколько раз ты уже...э-э-э...уходил? Пять?
  Грег ошеломленно поморгал, не ожидая такого поворота в разговоре, потом осторожно, стараясь не задеть еще свежий шрам, потер подбородок и поднял глаза к потолку, припоминая.
  - Тэ-э-экс...Если не считать тихо отошедших в мир иной своим, так сказать, ходом, то Грегори Савано, Григорий Купер, Григ Бернс...Ну, и...- он с довольным видом погладил себя по груди, - Грег Соммерс. Пятый пока не состоялся.
  -Тьфу-тьфу-тьфу, - постучав по столешнице, отозвался Демиен.
  Помрачневший Грег вспомнил последний случай, когда он, десять лет назад, пытаясь задержать наркодельца, получил пулю в грудь. Не так просто забыть, как в твою живую плоть вонзается зазубренная стрела, острый меч или с противным чмоканьем впивается невидимая пуля. Ощущения и в том и в другом случае были не из приятных. Тем более, что они всегда были связаны с ненавистью и предательством.
  - Может, тебе стоит сменить работу, Грег? Когда долго возишься в дерьме и дышишь его вонью, весь мир может показаться кучей навоза. А разгрести его, похоже, трудновато даже ста Гераклам.
  Грег покачал головой.
  - Нет. Я должен закончить это дело. Просто...- он потер рукой затылок, устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - Наверное, это из-за парней.
  - Что за парни?
  - Двое. Напарники. Одного я так и не нашел. А тело второго было так изуродовано, что, - не открывая глаз, Грег махнул рукой.- Сколько же крови на этой отраве!
  Люцифер долго молчал, глядя на измученное лицо Огненного Ангела. Наверное, только внутренняя энергия живого огня помогала им всем не сломаться, не взвыть от накатывавшей иногда безнадежности и продолжать любить человечество со всей силой бессмертной души.
  Он легко поднялся и наклонился над застывшем в кресле Грегом. Тот открыл глаза и покачал головой.
  - Не надо, Люк. Не трать себя.
  -Помолчи.
  Осторожно положив руки на голову Грега, Люк стал легко массировать его виски, затем, соединив ладони, провел ими по лбу Огненного Ангела и замер. Сосредоточившись, Люцифер почувствовал, как кончики пальцев начинают пульсировать огнем. Прикрыв глаза, он заставил себя расслабиться, чтобы не мешать свободному переливу энергии. Затем, не расцепляя переплетенных пальцев, медленно повел ладони к затылку Грега, ощущая, как постепенно тепло уходит из рук.
  Когда Люк расцепил, наконец, пальцы и опустил дрожавшие от напряжения руки, тело его покрылось испариной, а ноги были ватными. Сделав два шага, он буквально рухнул в кресло, бессильно откинулся на спинку и закрыл глаза.
  Зато Грег, проводивший его благодарным взглядом, напротив, выглядел так, как будто только что вернулся из отпуска.
  - Зря ты это, Люк.
  - Все в порядке, - прохрипел тот. - Я быстро восстановлюсь.
  - Но я бы тоже мог...
  Люцифер приоткрыл глаза и поднял бровь.
  - ТАК ты бы не смог. И давай не будем спорить, - добавил он, опять закрывая глаз. - У меня нет сил на посторонние разговоры.
  Они просили молча минут пять, прежде, чем Грег негромко хмыкнул.
  Люк открыл один глаз.
  - А ты замечаешь, что мы все больше становимся похожими на обычных людей?
  - Ты имеешь в виду свою...э-э-э...вспыльчивость?
  -Нет. Хотя... - Грег скривился, - и это - тоже. Просто мы уже не отстраненно наблюдаем за жизнью на земле, спасая самые светлые умы, а живем. Понимаешь? Живем, как настоящие люди. Ангельского в нас, пожалуй, и осталось только бессмертие.
  - Пожалуй...А уж в тебе-то точно ничего ангельского не осталось, кроме него.
  Люк зевнул и потянулся.
  -Ну, вот, я уже отдохнул.
  - Ах, черт!- пробормотал Грег, треснув кулаком по подлокотнику. - Если бы мы могли найти Исцеляющего!
  - Да, - с сожалением в голосе согласился Люцифер. - Только как его найти, твоего Исцеляющего?
  - Ну...- Грег опять осторожно поскреб подбородок. - Вообще-то, есть одна мыслишка.
  Демиен заинтересованно повернулся к собеседнику.
  Грег задумчиво уставился в окно. Люцифер терпеливо ждал.
  - Я просто соображаю, - медленно проговорил архангел. - По-моему, Исцеляющий должен работать, как приемо-передаточное устройство.
  - Хм...- Демиен нахмурился. - Выплеск энергии при лечении, а потом...
  Грег пожал плечами.
  -Должен же он как-то восстанавливаться.
  Они замолчали, обдумывая идею.
  -Хорошо бы приборчик, - пробормотал Грег. - Такой, знаешь, - он неопределенно пошевелил пальцами, - поисковичок.
  Демиен внимательно посмотрел на Огненного Ангела.
  - А что думает Саймон? - прищурившись, спросил он.
  Грег бросил на него хитрый взгляд.
  - Саймон-то? Ну...
  Люк не сводил с собеседника глаз. Губы Грега расплылись в довольной улыбке.
  -Мальчик уже взялся за это дело, Люк.
  Люцифер кивнул.
  - Что ж, будем ждать.
  Он опять с хрустом потянулся.
  - Ладно. Сегодня мы поболтали, но пора и делом заняться. Иди, записывай.
  Грег скривился.
  -Опять эта тягомотина...
  - Не отлынивай, летописец ты наш, - ухмыльнулся Люцифер.
  Это было непреклонным правилом: запись событий, произошедших в жизни Огненных Ангелов за неделю. Все более-менее значительные происшествия, удачи и поражения, находки и провалы - все обязательно фиксировалось. Любой из восстановившихся ангелов мог воспользоваться этими материалами, чтобы не потерять связь событий и вовремя включиться в работу. И память Грега играла в этих записях самую большую роль. Именно поэтому обязанность записывать все факты лежала на нем.
  - С этой писаниной я чувствую себя старым, как Мафусаил, - проворчал он.
  - Давай-давай, Мафусаил...
  Неохотно поднявшись, Грег поплелся к огромному книжному шкафу, нашарил скрытую кнопку и мрачно наблюдал, как, открывая тайник, отъезжает полка. Он уже протянул руку, чтобы достать новенькую папку, лежавшую на кипе таких же, но уже потрепанных и пожелтевших от времени, когда его остановил голос Люцифера.
  - Совсем не обязательно работать вручную, - невинным тоном сообщил он.
  Грег замер с протянутой рукой. Только теперь он обнаружил на полке новенькую коробку с цифровым диктофоном.
  - Ах, ты...
  Люцифер рассмеялся.
  - Надо идти в ногу с техническим прогрессом, парень, - наставительно произнес он.
  Грег открыл коробку, покрутил изящный узенький приборчик, почесал в затылке и аккуратно положил его обратно.
  - Нет уж, я лучше вручную, по старинке.
   * * *
  
   Габриэль полюбила книги, читая вперемешку рекомендованных матерью авторов и выбирая других по наитию. Забравшись с ногами на диван, Габби вживалась в мир выдуманных героев, проникаясь их проблемами, их болью и радостью.
   Книги вносили приятное разнообразие в тихую размеренную жизнь, которую вели они с матерью.
  Миссис Стренг работала в городской библиотеке и любила читать.
  - Я - человек прошлого века, - смущенно улыбаясь, говорила она.
  Тем не менее Мэделин Стренг охотно приняла компьютеризацию библиотечного дела, расспрашивала дочь о различного рода технических мелочах, старательно изучала специальные библиотечные и архивные программы.
   Их дом до недавнего времени был тихой гаванью, где мать и дочь проводили вечерние часы в неспешных беседах, пересказывая друг другу новости школьной жизни или неторопливый ход библиотечных будней. При этом, в основном, говорила Габриэль, хотя она и не считала себя болтушкой. Просто мать больше любила слушать.
   Мэделин Стренг, несмотря на приятную внешность, сторонилась веселых компаний и редко принимала участие в традиционных вечеринках своих немногочисленных знакомых, предпочитая проводить время с дочерью. Правда, с тех пор, как Габриэль повзрослела, и у нее появились свои интересы, Мэделин иногда вечерами просиживала одна в гостиной перед телевизором или с книгой.
   Дочь с матерью вообще были близки. Единственное, что никак не могло их объединить, было отношение к порядку. Если Мэделин не мыслила, что какая-то вещь будет лежать не на месте, ванная и кухня не будут вылизаны до блеска, а подушки не будут уложены на диване с геометрической точностью, то Габби не обращала на эти мелочи абсолютно никакого внимания. Она, конечно, могла поправить криво повисшее покрывало на кровати, но делала это мимоходом, без той благоговейности, с которой ее мать относилась к порядку.
   - Какая же ты неаккуратная, - ворчала Мэделин, убирая в комнате дочери небрежно брошенный на стул рюкзачок или сваленные стопкой на столе учебники. - Наведи порядок, в конце концов!
   Иногда мать просто свирепела, когда, внезапно открыв дверцу платяного шкафа, еле успевала подхватить сползающую на нее стопку белья, кое-как втиснутую на полку. Тогда Габби, выслушав гневную обличительную речь и получив пару нелестных прозвищ, самым терпимым из которых было 'неряха', поднималась к себе и, вздохнув, начинала укладывать выброшенные Мэделин в гневе из шкафа блузки, чулки и трусики вперемешку живописной кучкой высившиеся на кровати.
   Габриэль очень хотелось быть такой аккуратной, как мать. Но ее всегда что-то отвлекало, уводя от благого намерения.
   Правда, иногда на нее находили 'уборочные приступы'. Тогда Габби выгребала все из ящиков стола, раскладывала на кровати белье и одежду, протирала полки в книжном шкафу, предварительно выгрузив из него книги. Довольная собой, Габби любовалась выровненными стопками белья, ровными рядами вешалок. Но как только она начинала раскладывать по порядку книги или разбирать 'сокровища' из ящиков, как ее внимание обязательно привлекала какая-нибудь мелочь. Это могла быть книга, как на грех, раскрывшаяся на очень любопытном диалоге, или выскользнувшая из стопки тетрадей потерявшаяся когда-то фотография, или невесть откуда взявшийся обломок коралловой веточки, завернутый в фольгу.
   И стоило только Габби отвлечься от наведения порядка из-за такой находки, как все остальное становилось таким не интересным, таким бессмысленным, что, в конце концов, уборка заканчивалась торопливым запихиванием в шкаф оставшегося не разобранным белья, уложенными как попало книгами, и недовольно поджатыми губами матери.
   Как ехидно комментировала Кристина Дей такие 'приступы': порядок и Габби - понятия не совместимые.
  - Кто бы говорил, - обиженно ворчала Габби.
  Дело в том, что Крис пришлось пару раз присутствовать при очередном 'приступе' и даже принимать в нем участие. И закончилось это так же, как обычно: найденная среди вываленного из ящика стола барахла розовая раковинка увела внимание подруг от наведения порядка, втянула в длинный и невнятный спор по поводу ее происхождения и предположений о причине хранения столь экзотического предмета вместе с резинками для волос, старыми ручками и россыпью разнокалиберных запасных набоек для туфель.
   К моменту перехода в высшую школу Габриэль уже определилась с выбором дополнительного класса. И, несмотря на целительский дар, о котором она уже почти забыла, это была вовсе не биология с дальнейшим прицелом на медицинское образование, как надеялась Мэделин Стренг, а журналистика. Габби нравилось вести дневник, сочинять смешные истории для приятельниц матери, которые снисходительно посмеиваясь, слушали забавную девчонку. Она даже сподобилась написать 'рыцарскую поэму', которую, заливаясь краской и глупо хихикая, прочла матери. Мэделин Стренг, с грустью наблюдавшая за взрослением дочери, поцеловала 'поэтэссу' в макушку и повела ее в кафе угощать мороженым.
   Однако, взросление вместе с физиологическими неприятностями, принесло с собой новые вопросы и новые проблемы.
   Габриэль училась в обычной государственной школе, и мальчишки воспринимались ею, как неизбежное зло совместного обучения. Они могли устраивать мелкие пакости в виде жвачки, прилепленной к косичкам, или подножки, подставленной в то время, когда она проносилась мимо. Самые сильные и противные могли отобрать коробку с завтраком и размазать бутерброды с арахисовым маслом по сидению парты.
   Но случай, когда догнавший ее Саймон Донован, высокий и тощий, как жердь, прижал Габби к забору и не выхватил коробку с бутербродами, а замер, ошеломленно разглядывая раскрасневшееся лицо девочки, был еще одним порогом, который она перешагнула. Только поняла это Габби потом, когда Саймон внезапно отшатнулся от нее.
  - Не отдам, - задыхаясь, зло выпалила она ему в лицо, прижимая к груди коробку с завтраком.
  К удивлению Габриэль, одноклассник некоторое время молчал, а потом, неприятно ухмыльнувшись, медленно произнес:
  - А мне она и не нужна.
   Габби удивленно расширила глаза, поняв, наконец, что напряженный взгляд подростка, пробежавший по ее фигуре и остановившийся на губах, не имеет никакого отношения к детской игре в 'догони-и-отними'. Это была уже совсем другая игра. И потрясенная Габби внезапно осознала, что принадлежит к полу, ценимому сильной половиной мира сего совсем не за коэффициент ай-кью и не за количество прочитанных книг.
   Казалось, с ее глаз слетели темные очки. Только теперь Габриэль обратила внимание на то, что давно уже было известно ее одноклассницам. Яркий макияж, соблазнительно короткие юбочки и открытые топики, обтягивающие маленькую грудь, вызывающе дерзкие взгляды, которыми обменивались подростки...То, что она сама стала объектом пристального и непривычного внимания противоположного пола стало для нее еще одним потрясающим открытием. И дух исследователя, непростительно дремавший последнее время воодушевленно принялся за работу.
   Вернувшись из школы, Габриэль рассеянно чмокнула мать в щеку и прошла в свою комнату.
   Какая она? Что заставило противного Саймона Донована так неприлично смотреть на нее? Раньше Габриэль знала, что могут быть красивые туфли, платье, кофточка. Но никогда не задумывалась над тем, какова она сама. Габби знала, что некрасиво, если помятая блузка вылезает из юбки, если волосы выбиваются из аккуратных косичек, некрасивы испачканные туфли или порванные колготки.
  А вот красива или некрасива она сама?
   Встав перед трюмо, Габриэль принялась рассматривать свое отражение. На нее внимательно смотрели большие карие глаза на побледневшем от волнения лице. Высокий лоб обрамляли темные, слегка вьющиеся, волосы. Их завивающиеся кончики опускались до ключиц, подчеркивая правильный овал, заканчивающийся упрямым подбородком.
   Волосы Габриэль понравились. Они даже на взгляд были мягкими и шелковистыми. Но остальное...Прямой нос показался ей длинноватым, а губы недостаточно пухлыми.
   Увиденное в зеркале лицо, по мнению Габби, никто не назвал бы красивым. По крайней мере, она его таким не посчитала. Ресницы были не такие длинные, как, например, у Крис, и не такие густые. Кроме волос, Габби понравились у себя только брови. Очерченные ровной дугой, они красиво обрамляли глаза. Правда - честно призналась себе Габриэль - в целом лицо ее было приятным. Но - не более того.
   Несовпадение с идеалом красоты, навеянным голливудскими сказками, на некоторое время повергло Габби в уныние.
   Но этот факт не долго задерживался в ее сознании, так как внимание девушки быстро переключилось с зеркала на глянцевую обложку маленького томика новой книжки. Руки сами потянулись к принесенному матерью бестеллеру, и первая же открытая страница увела Габриэль в мир фантастических приключений, напрочь изгнав из ее головы мысли о своей скромной внешности.
   Габби вообще довольно быстро махнула рукой на все переживания, связанные с этой проблемой. Конечно, она купила тени, тушь для ресниц и розовую помаду. Но желание наведения красоты с их помощью нападало на нее примерно так же нечасто, как 'уборочные приступы'. Габби казалось, что очень скучно думать о своем лице и тратить время на его украшение.
   В жизни были гораздо более интересные вещи.
   К удивлению и удовольствию Габриэль, Кристина, с которой она все же поделилась своими соображениями, не согласилась с ней в отношении оценки ее внешности.
  Скептически прищурившись, Крис оглядела подругу с ног до головы и покачала головой.
   - Нет, - уверенно сказала она. - Ты очень даже хорошенькая. Даже красивая.
  Габби порозовела от удовольствия и скромно пожала плечами.
  
   * * *
  
  Впервые в жизни Райфа появилась тайна.
   Он не мог заснуть сразу после разговора с отцом, пытаясь как-то утрясти в сознании немыслимую, фантастическую информацию. Люцифер...Огненные Ангелы. Все это никак не вписывалось в его мир, занятый уроками, футбольными матчами и развлекательными вечеринками. Черт побери! Как же проста была она, та жизнь, состоящая из привычных дел и событий! А теперь...Оказывается, параллельно с ней шла совсем другая, невероятно интересная и...опасная. И эта фантастическая реальность существовала не просто рядом, она была частью его, Рафаэля Люксона, жизни!
  Райф сел на постели и провел ладонью по вспотевшему лбу, пытаясь остановить шквал мыслей и эмоций, обрушившийся на него.
  Это просто немыслимо!
  Люцифер... Архангел...Вот откуда та жизненная энергия, которая наполняла их дом! Отец буквально излучал ее. И теперь Райф понимал, что все, кто приходил к ним, впитывали эту энергию, черпали в ней силы.
   Он лег и попытался расслабиться. Надо заставить себя уснуть, иначе голова просто лопнет от мыслей. Райф то кутался в одеяло, то сбрасывал его к ногам, то беспокойно вертелся, то неподвижно вытягивался на постели и, в конце концов, заснул.
  Проснулся он очень рано. Сонно повозился, приходя в себя, и потянулся, с удовольствием чувствуя, как наливаются силой мускулы. И вдруг вспомнил вчерашний разговор с отцом. Резко сев в постели, Райф уставился на окно, за которым чуть розовело ясное солнечное утро.
   'Это был сон? Или все было наяву?' Райф обхватил руками голову и закрыл глаза. Все эмоции, потрясшие его вчера, вновь вернулись, путая мысли.
   В доме стояла тишина. Родители, наверное, еще спали. 'Родители! Мой отец - Люцифер!'
  Райф помотал головой. 'Ну, да, Люцифер, - уговаривал он себя. - И ничего такого в этом нет...Он помощник, врачеватель...'
  Эти слова были понятны и привычны. Потому что отец именно таким и был. И как врач, и как человек.
  На этом слове Райф опять запнулся.
  'Человек! - упрямо повторил он. - Мой отец - человек! И он в самом помогает всем, кто обращается к нему за помощью. Все - правда! И все правильно!'
  Внезапно в голову пришла мысль, от которой он поежился. А он-то сам - кто? Не может же сын...хм...Люцифера быть таким же, как обычные люди? Должно же быть в нем что-то особенное! И каким оно должно быть? Уродливым? Прекрасным? Райф содрогнулся, только сейчас осознав, что при слове 'Люцифер' перед мысленным взором опять возник клыкастый хвостатый демон. Его передернуло от отвращения.
   Уныло покачав головой, он побрел в ванную. Плеснув в лицо холодной водой, Райф со страхом поднял глаза на зеркало, опасаясь увидеть там что-то кошмарное. Но честное стекло отражало лишь крепкое мускулистое тело, взлохмаченные волосы, бледную физиономию и широко раскрытые испуганные глаза.
   Дом постепенно оживал. Райф слышал, как хлопнула дверь, очевидно, за ушедшим на работу отцом, как зажужжала кофемолка, звякнул тостер. Привычные утренние звуки успокаивали, но внезапно зазвонивший будильник заставил его подпрыгнуть. Этот звонок, зовущий к такой привычной обыденной жизни... Мысль о том, что сейчас он, как обычно, спустится вниз, позавтракает и отправится в школу, показалась нелепой.
   Натянув джинсы и футболку, Райф почти на цыпочках спустился вниз. К его облегчению, матери на кухне не было. Схватив на ходу пару горячих тостов, Райф выскочил на крыльцо и направился к гаражу. Он быстро вывел свой старенький форд и погнал его к озеру.
   Там, неподалеку от заброшенного склада, на берегу крошечного озерка, расположенного в стороне от большого озера, находилось его тайное убежище.
  Райф не навещал его уже почти два года, посчитав себя достаточно взрослым для того, чтобы решать все проблемы, не скрываясь от окружающих. Но теперь для того, чтобы разобраться и с ошеломляющей новостью и с самим собой, ему нужно было одиночество.
   Когда под колесами затрещали ломкие стебли, Райф остановил машину. Болотистые берега озерка были топкими, и ехать дальше становилось опасно.
   Закрыв машину, он огляделся. Заросли камыша закрыли проход к убежищу, но Райф все же сориентировался и решительно направился к чахлой осине. Повернув от нее направо, он прошел еще немного и, наконец, увидел крохотную проплешину, когда-то вырубленную им в тесно сомкнувшихся ветках кустарника.
   Поскольку полянка находилась на возвышенном месте, здесь было сухо. Бросив на упругие стебли осоки куртку, Райф со вздохом растянулся на ней, подложив руки под голову.
  Некоторое время он рассеянно смотрел в безоблачное небо.
  Здесь можно было думать, не отвлекаясь ни на что. А ему есть о чем подумать. Правда, сегодня яркая голубизна небес не приносила того ощущения покоя и умиротворенности, которое всегда посещало Райфа в этом тайном убежище.
  Размышляя о том, что рассказал ему отец, Райф вспомнил, с какой болью тот говорил о страданиях людей, о желании помочь им, несмотря ни на что. И невольная гордость за непокорного Люцифера возникла в его сердце. Райф поймал себя на мысли, что постепенно слова 'архангел', 'Люцифер' перестают быть пугающими, и удивленно тряхнул головой. Оказывается, он уже готов принять вошедшую в его жизнь фантастическую новость!
   Отец...Райф начал рыться в памяти, вспоминая, что необычного было в его отце, и не мог вспомнить ничего особенного. Разве что проницательность, с которой тот мог определить, достоин ли предполагаемый гений его помощи? Или необычайное мастерство хирурга, о котором с восторгом говорили коллеги и почти с благоговением - пациенты?
   К своему стыду, только сейчас Райф понял, как, в сущности, мало знает своих родителей. И если мама всегда ощущалась источником покоя и душевного тепла, привычного с детства, то каким был его отец? Райф знал, что встретит в нем понимание, что отец никогда не обидит его, всегда готов выслушать и умеет удивительно сочувственно молчать, не опускаясь до жалости. В Демиене Люксоне всегда ощущалась сила. Это чувствовалось по уверенной походке и гордо поднятой голове, по властному взгляду и жесткой, если вынуждали обстоятельства, речи. И в то же время он никогда не подавлял Райфа этой силой, никогда не пытался сломать его. Но ведь в этом не было ничего чудесного! Или было?
  Могли ли быть у Демиена Люксона какие-то скрытые от посторонних глаз необычные способности, о которых Райф даже не догадывался?
  Ведь невозможно, чтобы такое необыкновенное создание, как Люцифер, было таким же, как обычные люди.
  'Отец сказал, что ответит на мои вопросы. Вот и спрошу, чем он, да и я тоже отличаемся от других...людей'.
   Райф повернулся на живот и уставился на зеленые травинки, примятые его головой. Божья коровка, расправив крылышки, приготовилась взлететь, используя под аэродром лист наперстянки... Ярко голубая стрекоза, трепеща прозрачными крылышками, как миниатюрный вертолет, хищно зависла над россыпью тли, оккупировавшей веточки хвоща...Все так просто, так обычно! То же небо, та же трава.
   Только он сам - другой. Не такой, как все.
   Мысли Райфа поплыли в новом направлении. Огненные Ангелы...Звучит красиво. Отец говорил об их необыкновенных возможностях и могучих силах. Интересно, что это за возможности? Фантастические картины, в основном, навеянные триллерами и боевиками невольно возникли перед внутренним взором Райфа. И чего только не было в этих картинах! От умения превращаться в другие существа и проходить сквозь стены до левитации.
  Притормозив полет фантазии, Райф нахмурился. Если отец все это умел, кто-нибудь заметил бы. Такие вещи не спрячешь. Демиен Люксон просто лечил людей. И просто им помогал.
  'А я, - внезапно подумал Райф, - я могу так полюбить людей?'
  Он вспомнил, как раздражали его пустая болтовня и хихикание раскрашенных и таких одинаковых девочек на вечеринках, как бесило тупое ржание одноклассников над похабными анекдотами и издевательство над слабаком-соседом, как выводило из себя их нежелание думать о чем-нибудь, помимо выпивки и развлечений. Прыщавое лицо с оловянными глазами...Таких тоже надо полюбить? Настолько, чтобы рискнуть своим благополучием? Самой жизнью?
  'Нет, - честно ответил себе Райф, - я так не смогу'.
  А ведь отец, наверное, хочет именно этого.
  Райф опять перевернулся на спину и задумчиво разглядывал крохотное прозрачное облачко, невесть откуда приплывшее в знойное голубое небо. Облачко упорно двигалось к востоку, но быстро таяло, не справившись с жаром летнего солнца.
  И Райф неожиданно почувствовал, что так же бесследно растаяли его сомнения и страхи. Его душа наполнилась необыкновенной силой, той самой, о которой говорил отец. Он будет помогать ему! Ведь есть же такие, как Кристофер, как умница Люси - соседская девочка с искалеченной в автомобильной аварии ногой, как серьезный и настойчивый Макс - его товарищ по футбольной команде, как коллеги доктора Люксона и подопечные матери. И, конечно, его отец! Он, Райф Люксон, будет рядом с ним! Теперь у них общая тайна, единая судьба.
   Райф вскочил, отряхнул куртку от приставших к ней травинок и зашуршал камышом, пробираясь к автомобилю. На душе было легко и спокойно.
  Уже подойдя к машине, Райф оглянулся на бывшее детское убежище и улыбнулся. Он больше не вернется сюда, потому что действительно стал взрослым.
  В его жизни появилась цель.
   * * *
  - Привет!
  Пухленькая женщина среднего роста приятной наружности, с роскошными вьющимися волосами, приветливо улыбнулась Габриэль, поднимаясь с дивана.
  Мэделин, выглянув из кухни, кивнула дочери, вернувшейся из колледжа.
  - Я сейчас познакомлю вас.
  Незнакомка рассмеялась.
  - Мы сами познакомимся, Мэд.
  Она протянула удивленной Габриэль руку и назвала себя:
  - Миссис Роуз Бернс. Я - двоюродная сестра твоей мамы.
  - Габби...- растерянно пробормотала девушка, осторожно пожав пухлую, но неожиданно сильную ладонь женщины.
   Мэделин вынесла поднос с чайными принадлежностями и вазочкой с печеньем.
  - Я пригласила Роуз к нам погостить, - пояснила она дочери, расставляя чашки. - Мы не виделись сто лет.
  - Ну, настолько старой я себя не чувствую, - пошутила миссис Бернс.
  - Но, согласись, прошло достаточно много времени с тех пор, как я была у вас, - напряженно улыбнулась Мэделин.
  - Да, дорогая, - миссис Бернс аккуратно отломила кусочек печенья. - И столько перемен...
  Габби молча прихлебывала чай, слушая обмен вежливыми фразами. Почему-то ей показалось, что мать не очень рада появлению двоюродной сестры. И хотя улыбка Мэделин была искренней, но какое-то внутренне напряжение матери Габриэль чувствовала. Она исподтишка разглядывала миссис Бернс, пытаясь понять, что могло вызвать это напряжение. Но та была вполне симпатичной женщиной средних лет с приятным ухоженным лицом, маленькими изящными руками. Разве что глаза?
   Разглядывать незнакомого человека в упор было неприлично, и Габби решила, что сумеет потом разобраться с теми эмоциями, которые вызвало у нее появление неожиданной гостьи.
  - После смерти Ларри мне было так одиноко, - продолжая разговор, произнесла миссис Бернс. - Ты уже, наверное, привыкла к одиночеству, дорогая, а мне до сих пор не верится...
   Мэделин нахмурилась и ничего не ответила. После той откровенной минуты, когда она впервые увидела способность Габби залечивать раны странным светом и рассказала дочери о необыкновенных возможностях ее отца, Мэделин уходила от попыток Габриэль узнать причину развода родителей. И сейчас Габби неожиданно пришла в голову мысль: если двоюродная сестра Мэделин в курсе горького события в ее жизни, может, стоит попытаться узнать подробности у нее.
   Вечером того же дня, выкладывая из шкафа белье для постели гостьи, Габби поймала себя на том, что время от времени поглядывает на портрет отца, стоявший на прикроватном столике Мэделин Стренг. Застелив в гостевой комнате кровать для миссис Бернс, Габриэль вернулась в спальню матери и, взяв фотографию, стала рассматривать запечатленного на ней мужчину. Красивое мужественное лицо с пронзительными синими глазами...Внешне этого человека можно было назвать сильным, решительным и совсем неожиданно - добрым. Это читалось по расходившимся веером морщинкам у глаз, по слегка приподнятым уголкам губ. Каким он был на самом деле? В детских воспоминаниях Габриэль отца не было, потому что, как недавно объяснила ей мать, он умер до ее рождения - погиб во время тушения пожара в тот же год, когда она родилась.
   Задумавшись, девушка не слышала, как в спальню вошла мать. Увидев Габби с портретом отца в руках, Мэделин побледнела.
  -Что ты здесь делаешь?
  Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но Габби удивленно подняла на нее глаза, потому что услышала панику в резком тоне матери. Всегда такая уравновешенная, сейчас Мэделин Стренг казалась испуганной и раздраженной.
  - Ничего, - пожала плечами Габриэль. - Просто смотрю.
  Мать взяла у Габби портрет. Подумав секунду, она сунула его в ящик комод под стопку носовых платков, повернув лицом вниз.
  - Почему, мам? - недоуменно глядя на действия матери, спросила Габриэль. - Почему ты его убрала?
  Меделин стиснула руки и попыталась небрежно пожать плечами, но это было больше похоже на судорогу.
  - Я так и не поняла, почему вы разошлись, - задумчиво произнесла Габби.
  Меделин промолчала, и дочь задала следующий вопрос:
  - Ты любила его, мама?
  Мать подняла на нее глаза, полные неожиданных слез.
  -Да, - прошептала она. - Я очень любила его.
  Мэделин вытерла ладонью скатившиеся по щекам слезинки.
  - Я любила твоего отца больше, чем могла себе представить, - продолжила она. - Но он обманул меня.
  Глядя на дочь глазами, затуманившимися от слез и прорвавшейся обиды, Мэделин продолжила:
  - Он не сказал мне самого главного о себе. Не сказал, что он...- она всхлипнула и отвернулась.
  Габриэль, почувствовав, как ее глаза тоже наполняются слезами, закусила губу. Ласково погладив мать по руке, она спросила:
  - Не сказал... чего?
  Мэделин, не глядя, нашарила платок в ящике комода и вытерла щеки.
  - Он не сказал, кем был на самом деле, - неожиданно сухо ответила она.
  Габби моргнула.
  - Хочешь сказать, он не говорил тебе, что работает пожарным?
  - Пожарным? - Мать горько усмехнулась.- Что ж, можно сказать и так...
  Габриэль некоторое время молчала, пытаясь понять, и не понимая.
  - Но...Разве вы не жили вместе, в одном городе? Как ты могла не знать, чем он занимается на самом деле?
  - Ох, Габби!
  Мэделин первый раз посмотрела на дочь, как на взрослого человека и с сомнением произнесла:
  - Похоже, ты уже выросла, девочка...Может быть, теперь я могу все рассказать тебе?
  Габриэль довольно ухмыльнулась.
  - Да, мамочка, я уже настолько выросла, что ты можешь поделиться со мной своими тайнами.
  Внезапно раздавшийся от двери голос заставил обеих оглянуться.
  - О! Если речь о тайнах, надеюсь, меня тоже с ними познакомят.
  Миссис Бернс стояла у входа в спальню и игриво грозила пальчиком.
  - Люблю тайны, - заявила она, улыбнувшись Мэделин.
  Актриса из нее никудышняя, решила Габриэль. Растянутые от уха до уха губы и совершенно холодные глаза. И, кажется, Габби зря рассчитывала, что эта мымра что-нибудь расскажет ей о ссоре отца с матерью. Ссоре, оставившей ее полусиротой.
  - Ты же знаешь, какие тайны бывают у женщин, Роуз, - холодно ответила Мэделин, отвернувшись к комоду и делая вид, что ищет ночную рубашку.
  -Но я ведь тоже женщина, - заметила миссис Бернс, обводя комнату цепким взглядом.
  'Толстая, хитрая змея, а не женщина, - искоса глядя на тетку, решила Габби и, справедливости ради, добавила: - Правда, симпатичная змея'.
   * * *
   Вернувшись домой, Райф поставил машину в гараж и вошел в дом. Услышав его шаги, Агнесс Люксон поднялась с дивана в гостиной. Заметив мать, Райф вздохнул и виновато улыбнулся.
  - Я сегодня прогулял, ма.
   Агнесс не стала ни упрекать сына, ни что-либо спрашивать. Она просто понимающе кивнула и направилась в свою комнату.
   Судя по всему, отец тоже понимал состояние Райфа. Потому что после ужина, на котором, как заметил настороженный Райф, отец с матерью интригующе переглядывались, Демиен поднялся к сыну.
  Он, так же как накануне, плотно закрыл дверь, выглянул в окно, обведя внимательным взглядом небольшой сад, примыкающий к дому.
   Свободно устроившись на диванчике, отец молча похлопал по нему рукой, предлагая Райфу садиться. Тот неловко присел рядом и сжал сцепленные в замок пальцы. Демиен улыбнулся.
  - У тебя готовы вопросы? - без предисловия начал он.- Ты ведь тогда спросил, зачем мы это сделали.
  Райф кивнул. Но мысли опять хороводом закружились у него в голове, не давая возможности сосредоточиться на какой-нибудь одной.
  Демиен успокаивающе похлопал сына по руке.
  - Начнем с этого.
  Он сложил ладони вместе, слегка уперся подбородком в кончики пальцев и, задумавшись на минуту, продолжил:
  - Почему мы так решили? Есть такое понятие - ответственность. Если тебе много дано, если ты чувствуешь, насколько богаче знаниями, силами, душевным теплом, чем другие, ты обязан - обязан, Райф! - передать их остальным. Иначе, зачем это все тебе одному? Художник не может таить свои картины, музыканту бессмысленно прятать свои песни, ученый не захочет умолчать о своем открытии. Если люди умеют отдавать, они становятся богаче. И Огненные Ангелы готовы отдать все, что знают и умеют, чтобы человечество в целом стало иным. Лучше, умнее, добрее. Понимаешь?
  Райф неопределенно пожал плечом. Наверное, отец прав, но ему это пока показалось сложным, поэтому он задал другой вопрос:
  - А кто такие 'они'? О ком это ты говорил, ну...в прошлый раз?
  Демиен нахмурился.
  - Да. Это ты тоже должен знать.
  Он вспомнил лицо Михаила, его холодный взгляд.
  - Сам понимаешь, наш уход был не самым приятным сюрпризом для небесной 'канцелярии'.- Демиен потер лоб, подыскивая слова, понятные сыну. - Есть такое...э-э-э.. Небесное Воинство. Оно создано, чтобы выискивать и уничтожать...кхм...ослушников.
  Райф округлившимся глазами смотрел на отца.
  - А ослушники - это вы? - тихо спросил он.
  Демиен кивнул.
  - Когда мы спустились к людям...Нас предупреждали, что вмешиваться нельзя и обещали...всякие кары.
  Райф сглотнул.
  -К-к-какие кары?
  Демиен помрачнел. Ему не хотелось пугать сына.
   - Какие кары, папа?
  Это теплое слово невольно сорвалось с губ Райфа. И он не пожалел об этом, увидев промелькнувшую на отцовском лице довольную улыбку. Как будто тоненькая нить доверия между ними, готовая вот-вот исчезнуть, опять стала крепнуть.
  - Видишь ли, сынок...Если лишить Огненного Ангела телесной оболочки...Ну, если его, например...кхм...убьют, то он через некоторое время опять восстановится. То есть опять станет человеком. Не всегда таким же, как был до этого, конечно. Но такие превращения не беспредельны. В конце концов, энергия перевоплощения исчерпается и бесплотный...э-э-э... дух вернется в свою небесную, так сказать, обитель.
  - Слабым и беспомощным? - сразу понял Райф.
  - Ну... В общем, да, - задумчиво кивнул отец, - слабым и беспомощным. Поэтому, чем чаще Огненному Ангелу приходится использовать энергию для восстановления, тем скорее это произойдет.
  - Понимаю...- голос Райфа дрогнул. - А если он просто...Ну, долго живет. А потом умрет от старости?
  Демиен улыбнулся:
  - У ангелов не бывает старости.
  - И как же тогда? - гнул свое Райф.
  Отец пожал плечами.
  - Он просто уходит. Для следующего перевоплощения. И поскольку оно ненасильственное, не внезапное, энергии расходуется очень мало. Это - почти бессмертие.
  Райф задумался.
  - А нельзя сделать так, чтобы они уходили вот так, сами? Чтобы жили подольше.
  Отец мрачно усмехнулся.
  - Это было бы просто здорово, Райф. Но, к сожалению, так получается очень редко. У Небесных Воинов много помощников. По крайней мере, в том деле, которым они так заняты.
  Увидев удивленное выражение на лице сына, Демиен замялся:
  - Видишь ли, Райф...У Огненных Ангелов в их телесной...хм...так сказать, ипостаси, есть семьи, есть дети. Ну...в общем, как ты.
  Райф насторожился.
  - И что?
  - И это не совсем обычные дети. Нет-нет, - заметив, как побледнел Райф, торопливо добавил отец, - не в смысле каких-то отклонений. Они...- он почесал в затылке, пытаясь подобрать более понятные слова, - они несут в себе часть возможностей своих родителей, понимаешь?
  Райф вспомнил свои недавние терзания.
  - А...у меня тоже есть необыкновенные способности? - осторожно спросил он.
  Демиен рассмеялся и взлохматил волосы на голове сына.
  - Конечно, есть!
  -Хм...И какие?
  - О! - отец развел руками. - Это ты узнаешь только тогда, когда они потребуются.
  -А если не потребуются?
  Демиен стал серьезным.
  - К сожалению, такого не бывает, сын.
  Райф поджал губы. Он уже загорелся идей помогать отцу, и ему показалось несправедливым, что он, сын Люцифера, должен ждать какого-то необыкновенного случая, чтобы узнать, какими способностями обладает. И как долго надо ждать?
  - Не торопись, сынок, - улыбнулся Демиен. - Всему свое время.
  Он задумчиво потер подбородок.
  - Но...Вернемся к Огненным Ангелам.
  - И их детям, - многозначительно добавил Райф.
  - И их детям, - с улыбкой согласился отец.- Так вот, Небесные Воины часто используют детей Огненных Ангелов против их необычных родителей.
  Увидев удивленно поднятые брови Райфа, Демиен откинулся на спинку дивана и завел руки за голову. Глаза его смотрели на что-то невидимое Райфу, но тот видел, как постепенно в голубых глазах отца напряженный блеск вытесняется яростным пламенем. Райф затаил дыхание, понимая, что уже перевернувшее жизнь сообщение дополнится самым важным, возможно, определяющим его дальнейший путь.
  - Небесное Воинство, - медленно продолжил Демиен, - старается расправиться с Огненными Ангелами здесь, на земле, руками их детей.
  Райф похолодел. Это звучало, как предостережение.
  - Но...но почему?
  - Самим им не позволено убивать.
  - А ...дети...
  -Дети Огненных Ангелов - это их собственная плоть и кровь, их энергия. Освобожденная из телесной человеческой оболочки, так сказать, руками человеческого существа, она не возвращается.
  Райф заморгал, 'переваривая' информацию. Виски запульсировали болью. Демиен, словно почувствовав это, обнял его за плечи.
  - Я опять слишком много обрушил на твою несчастную голову, сынок? - заметив зеленоватый оттенок лица Райфа, виновато спросил он. - Тебе нужно время, чтобы все разложить по полочкам?
  Райфу казалось, что его мозги заскрипели, пытаясь понять то, что говорил отец.
  - Ты хочешь сказать, что...что, если, например, сын Огненного Ангела, - Райф говорил почти шепотом, - если он... убьет своего отца...
  - ...то в его человеческой оболочке сохранится часть души Огненного Ангела, - подхватил Демиен.
  Глаза его печально смотрели на Райфа.
  - Эта энергия просто растворится в его творении, в его ребенке. Но сам он никогда уже не возродится.
  Райф сглотнул. Язык почти не ворочался в пересохшем горле, когда он представил себе отцеубийство.
  - И...такое когда-нибудь было?
  Демиен отвел глаза и пожал плечами.
  - Об этом лучше спросить у Грега.
  -Почему у него?
  - Видишь ли....Это долго объяснять. Давай отложим на следующий раз?
  Но Райф уже не слушал отца. Перед мысленным взором стояла страшная картина: в его руке зажат сверкающий кинжал, и он вонзает его в грудь самого близкого человека...Райфа передернуло. Он проглотил комок в горле и помотал головой.
  -Нет....Никогда...- с отчаянием пробормотал он.
  - Эй, Райф! - Отец повел ладонью у него перед лицом. - Очнись, сынок. Похоже, я совсем заморочил тебе голову.
  Райф поднял на него затуманенные страхом и болью глаза. Ему хотелось обнять отца и тут же, не сходя с места, дать самую страшную клятву, что он, Рафаэль Люксон, скорее позволит убить себя, чем совершит отцеубийство. Но Демиен смотрел на него сочувственно и иронично, и Райф промолчал.
  - Да, парень, похоже, нам пора прекращать эти разговоры.
  Он поднялся и потянулся, держась за поясницу.
  - Ох, старость - не радость, - притворно кряхтя, скривился Демиен, стараясь отвлечь сына. Но Райф все еще не мог опомниться от представшей перед глазами картины.
  - Папа...- он положил руку на плечо отцу и внезапно понял, что они почти одного роста, - папа, я... никогда! Ты понимаешь, никогда! Ты не думай...я все, что угодно...Я - с тобой, понимаешь, папа?
  - Я не сомневаюсь в этом, Райф, - мягко сказал Демиен.
  Он похлопал сына по руке и направился к двери.
  - Прости, но мне пора на дежурство.
  - А что же вы? - Райф почти крикнул вдогонку. - Почему вы не делаете того же, что и Небесное Воинство? Почему не привлекаете на свою сторону детей Огненных Ангелов?
  Демиен помедлил на пороге.
  - Такого права у нас нет, сынок.
  Райф робко улыбнулся.
  - А как же я? Ты же меня...привлекаешь?
  Отец пристально взглянул на него. Лицо его было серьезным и печальным.
  - Ты же не дитя Огненного Ангела, Рафаэль. Ты - сын Люцифера.
  Демиен уже вышел в коридор, не дожидаясь ответа сына и прежде, чем закрыть дверь, вспомнил еще об одном его вопросе.
  - Я обязательно познакомлю тебя с этими ребятами, сынок.
  Уставившись на закрытую дверь, Райф вдруг вспомнил о том, что послужило началом для сногсшибательного открытия, переменившего его жизнь. Он рванулся к двери и, увидев спину уходящего отца, позвал:
  -Папа!
  Демиен удивленно повернулся к нему.
  - Папа, я так и не понял, почему мама плакала.
  Отец машинально посмотрел на дверь спальни Агнесс и, кивнув, вернулся в комнату сына. Задев плечом косяк, он болезненно поморщился.
  - Она перевязывала мне плечо и очень расстроилась.
  - Какое плечо? - не сразу понял Райф.
  - Мое, разумеется, - скупо улыбнулся Демиен.
  -А...
  Райф открыл рот, и внезапно до него дошло!
  - Тебя ранили?!
  Отец помрачнел. Он долго молчал, а потом сухо ответил:
  - Отец мальчика, которого я оперировал и который, к сожалению, скончался, решил, что мою вину искупит моя смерть.
  Райф расширившимися от ужаса глазами смотрел на Демиена. Такого никогда не было! Все знали, что доктор Люксон сделает все и даже сверх возможного, чтобы спасти больного.
  - К сожалению, Агнесс решила, что это был не просто убитый горем отец, - добавил Демиен.
   * * *
   Он осторожно следовал за жертвой. 'Странно, что такой мозгляк может представлять для кого-то угрозу', - обманчиво ленивой походкой шагая за худощавым мужчиной, думал киллер. Ему достаточно было четыре дня проследить за жертвой, чтобы познакомиться с распорядком, который повторялся с наводящей тоску размеренностью. Каждый день в одно и то же время 'Тощий', как назвал его про себя исполнитель заказа, шел в небольшую мастерскую по ремонту бытовой электроники и в одно и то же время возвращался домой. Не менялись ни маршрут, ни время появления на пороге невысокого здания, в котором размещалась мастерская.
  Выполнение заказа представлялось задачей простой, не требующей особой подготовки и не сулящей осложнений.
  Жертва, очевидно, не предполагала, что кто-то может желать ее смерти. Поэтому 'Тощий' сейчас шел, не таясь и не оглядываясь. По тому, как медленно он двигался, можно было предположить, что мужчина глубоко задумался.
  Мягкое шуршание шин насторожило киллера. Не оглядываясь, по тому, как заглох мотор, он понял, что машина остановилась неподалеку. Осторожно оглянувшись и увидев серый седан, припарковавшийся на обочине, наемник успокоился. Он знал, что это заказчик. Тот предупредил киллера, что хочет лично удостовериться в исполнении заказа. А поскольку маршрут, которым ежедневно следовала жертва, расписан наемнику во всех подробностях, место было выбрано с учетом всех деталей. И оно лучше всего просматривалось именно с той парковки, которую занял заказчик.
  Пора! Через пару минут 'Тощий' должен был пройти переулок и оказаться на освещенной улице.
  Глухой хлопок заставил жертву оглянуться. Но понять, что случилось, он уже не успел. Недоуменно взглянув на расплывающееся по куртке пятно, 'Тощий' поднес руку к груди. А затем высокое худощавое тело пошатнулось и, сложившись, как брошенная марионетка, опустилось на землю.
  Киллер неторопливо шагнул к съежившемуся на тротуаре неподвижному телу. Он уже сделал контрольный выстрел, когда услышал такие же глухие звуки, на секунду опередившие жгущую боль, прошившую позвоночник.
  Пистолет выпал из онемевшей руки, а непослушные ноги подкосились. Тяжело рухнув на землю, наемник широко раскрытыми глазами смотрел на приближавшегося человека. 'Глупо попался', - машинально отметил киллер, прежде, чем увидел склоненное над ним бледное лицо.
  - Еще немного, парень, - хрипло выдохнул заказчик.
  Жесткие пальцы резко опустили нижнюю челюсть, а потом так же резко подняли подбородок. Киллер даже не понял, как во рту его оказался маленький темный шарик, который с легкостью раздробили его зубы.
  Он не чувствовал ни рук, ни ног, но задохнулся от спазма в сердце. Боль за грудиной нарастала, распространяясь на плечо, под лопатку...Наемник несколько мгновений хватал воздух открытым ртом, а потом разом обмяк и застыл с открытыми глазами, уставившимися в ночное небо.
  - Ну, вот и все.
  Заказчик быстро оглянулся, удостоверившись, что никто не видел этого двойного убийства.
   * * *
  Тысяча вопросов скапливалась в голове Райфа. И когда наступала суббота, он забрасывал ими отца.
  - Сначала это был голод - мы, как могли, спасали детей. Потом - эпидемии: холера, чума, тиф. Мы помогали ученым в поисках лекарств, методов лечения. - Демиен тяжело вздохнул. - Правда, люди в слепой жажде саморазрушения находили все новые и новые способы приближения собственной гибели. Медицина дает им возможность продлить жизнь, а они готовы уничтожить всю Землю.
  - А ты говорил, что люди - замечательные, - не преминул напомнить Райф.
  - Замечательные! - упрямо кивнул Демиен.- Им только надо помогать.
  - Как помогаете вы с мамой?
  Отец улыбнулся.
  - Не только так. Есть много способов открыть в людях необыкновенные способности, особые дарования, дать им возможность проявиться.
   Райф скептически хмыкнул.
  -Сначала мы были глупы и по-ангельски наивны, - с усмешкой продолжил Демиен. - Настоящие небожители - открытые, простодушные, ничего толком не знавшие о реальной жизни людей на земле. Мы погибали, воскресали и начинали все сначала. Пока не поняли, что надо жить одной жизнью с людьми, чтобы помогать им. Тогда и они могли понять нас, принять нашу помощь.
   Райфа больше всего интересовали способности Огненных Ангелов. Ну, и его собственные, разумеется.
  - Нам не позволили оставить себе ничего из огромного арсенала ангелов. Моментальное перевоплощение, исцеление, перемещение во времени и пространстве, умение управлять силами природы - все это осталось там. - Демиен показал пальцем вверх. - У нас остались только знания. Ну и...относительное бессмертие. Все остальное мы делали сами. И поверь, делать это нам было так же сложно, как простому человеку. Ты можешь себе представить противодействие инквизиции в средневековой Испании? Или поиск лаборатории для ученого алхимика? Или спасение от фанатиков бесценных рукописей?
  Демиен вздохнул и провел рукой по волосам.
  - Конечно, такие человеческие качества, как выносливость, сила, способность довольствоваться минимумом питья и еды, умение обходиться без отдыха и сна длительное время у Огненных Ангелов усилены многократно. У них острый слух, орлиное зрение, колоссальная интуиция и...
  Демиен покосился на сосредоточенно слушающего его сына и похлопал Райфа по плечу.
  - И вообще, сынок, будь готов к тому, что обнаружишь у себя что-то необычное.
  Глаза Райфа загорелись любопытством и надеждой.
  - Что - необычное?
  - Ну...-Демиен развел руками. - Может быть, дар предвидения. Или возможность переноса энергии.
  - Это как?
  Демиен хитро прищурился.
  - Например, взглядом вскипятить воду в стакане.
  - Хм...Хорошо бы. А что у меня есть сейчас? - Райф нахмурился, прикидывая: - Ну, быстрее всех бегаю...Неплохая реакция...- он запнулся и виновато взглянул на отца, - на мяч.
  Демиен покачал головой. Райф смущенно почесал в затылке и вздохнул:
  - У меня, похоже, нет особых сил.
  Отец улыбнулся:
  - Я же говорил тебе - не торопись. Когда придет время - поймешь. Особенности Огненных Ангелов сразу не видны, мой мальчик.
   * * *
  Райф помнил свою первую встречу с Огненными Ангелами.
   Это было, когда он уже учился на втором курсе юридического факультета и проходил стажировку в полиции.
   В тот вечер Райф вернулся поздно. Поставив машину в гараж, он открыл дверь и, еще стягивая плащ в прихожей, услышал веселый женский смех и довольный баритон отца. Войдя в гостиную, Райф одним взглядом охватил живописную группу, расположившуюся в уютном уголке на длинном диване и двух креслах.
  Рядом с отцом притулилась улыбающаяся Агнесс, которую он держал за руку. А в двух креслах напротив сидели красивая молодая женщина с ярко-рыжими волосами и симпатичный худощавый молодой человек с пронзительными голубыми глазами.
   На низком столике, вокруг которого расположилась веселая компания, стояли чашки, тарелочки с сэндвичами и печеньем.
   Приветливо кивнув, отец многозначительно посмотрел на Райфа и тот понял, что это не просто внезапная маленькая домашняя вечеринка. И не ошибся.
   Мать поцеловала сына в щеку, извинилась перед гостями и покинула гостиную, сославшись на усталость. Демиен, проводив ее встревоженным взглядом, предложил молодежи перебраться в его кабинет и торопливо направился следом за женой. Райф заметил, что отец, догнав ее, легко коснулся губами виска Агнесс и, обняв за плечи, поднялся вместе с ней на второй этаж.
   Перебравшись в большой отцовский кабинет, заставленный книжными шкафами, трое молодых людей молча расселись по креслам, искоса поглядывая друг на друга. В отсутствие Демиена все они испытывали ту неловкость, которая бывает в первые моменты знакомства с новыми людьми. А поскольку Райф догадывался, что гости у них не простые, он с интересом и почти не скрывая своего любопытства, разглядывал обоих.
   Демиен присоединился к ним через несколько минут. Успокаивающим кивком ответив на вопросительный взгляд Райфа, он опустился в большое кресло за своим огромным старомодным письменным столом. Откинувшись на спинку кресла, Демиен оглядел гостей и с улыбкой повернулся к сыну.
   - Теперь знакомьтесь. Это - мой сын, Рафаэль. А это - Маргарет и Саймон.
  Саймон поднял руку в приветственном жесте, а Маргарет кокетливо улыбнулась.
   - Привет!
   Райф кивнул, вопросительно поднял брови, и, получив молчаливый ответ отца, опять перевел взгляд на гостей.
  Так вот какие они - Огненные Ангелы!
   Красивые умные лица и окружавшая обоих аура скрытой силы...
  По уже выработанной привычке Райф механически запоминал внешние данные. Оба высокие, стройные. Саймон широкоплечий, с большими сильными руками. Волнистые светлые волосы коротко пострижены. Лицо хорошей лепки - с высоким лбом, прямым крупным носом и красиво вырезанными губами. Взгляд прямой, открытый. Возраст...Какой может быть возраст у бессмертных ангелов? Райф усмехнулся и все же отметил: примерно лет двадцать пять.
   Маргарет тонкокостная, но не хрупкая, с соблазнительно длинными ногами, которых она не скрывала. Блузка с короткими рукавами давала возможность увидеть красивые изящные руки. Лоб и щеки прикрывали пряди огненно-рыжих волос. Почти белая, как у многих рыжих людей, кожа была покрыта чуть заметной россыпью веснушек. Овальное лицо с тонким носом, выразительными зелеными глазами и большим ртом задерживало на себе внимание, привлеченное необычным цветом волос. Заметив внимательный взгляд Райфа, девушка насмешливо подняла брови и демонстративно закинула ногу на ногу, открывая мужскому взгляду все, что не могла скрыть коротенькая юбочка.
  Райф улыбнулся. Яркая внешность Маргарет вкупе с вызывающим поведением, очевидно, делала ее заметной в любой компании. Он неожиданно вспомнил рассказы отца о Небесном Воинстве и нахмурился. Было бы лучше, если бы Огненные Ангелы не так выделялись из общей массы. Слишком заметные, красивые, они привлекали внимание уже одной своей внешностью. И понятно, что это было не только внимание окружающих их людей. Надо полагать, Небесное Воинство могло легко вычислить Огненных Ангелов.
   'Черт побери, - озабоченно подумал Райф. - Для них же было бы лучше, если бы они были 'серенькими мышками'. Или у них только двое таких красивых?'
   Позже, когда они познакомились поближе, Райф мог в полную меру оценить неординарность Маргарет. Представить ее ангелом было трудновато. Огненная - да! От рыжих волос до темперамента - все было в ней жгучим, огненным. Но ангел?
   Мэг, с ее бойким до ехидности язычком, с проницательным и жестким умом легче было отнести к пособникам дьявола. Того самого, который не Люцифер. Красота Маргарет в сочетании с точеной фигуркой делала девушку настолько вызывающе-сексуальной, что, казалось, мужчины захлебываются слюнями в ее присутствии. И Маргарет использовала в работе весь свой арсенал. Один манящий взгляд зеленых глаз, небрежное движение плечика, обворожительная улыбка и - все! Очередная жертва готова была собственноручно надеть ошейник и в зубах принести Мэг поводок.
   Саймон с Райфом только посмеивались, когда едва знакомые парни намекали, а то и откровенно просили познакомить их с ослепительной Маргарет.
   Саймон был совсем другим. Он не так бросался в глаза, как Маргарет. Спокойный и молчаливый, он выглядел моложе её. Мускулистый, но гибкий, Саймон двигался с грацией молодого леопарда. Самым примечательным в его облике были глаза. Насыщенно голубые, цвета холодного неба, они внимательно рассматривали собеседника, и, казалось, в голове Саймона начинал работать особый компьютер, собирая информацию, анализируя ее и выдавая готовый образ. И от того, каким был этот образ, на лице Саймона либо проступала легкая очаровательная улыбка, либо появлялось непроницаемое выражение, которое можно было толковать как угодно. И собеседникам Саймона почему-то всегда хотелось толковать его в свою пользу.
   Как выяснилось в разговоре, он был специалистом в области электроники. Райфу показалось забавным, что Огненный Ангел, существовавший вопреки всем известным - по крайней мере ему - законам земной природы, занимается работой, требующей математической точности и сугубо научного подхода. И занимается ей так, что для окружающих авторитет Саймона во всем, касающемся современной техники, был непререкаем.
   Знакомство с еще одним Огненным Ангелом произошло совершенно случайно.
  Райфу понадобился учебник по судебно-медицинской экспертизе. Он спустился вниз и направился в кабинет отца. Ему не пришло в голову стучать, во-первых, потому, что обычно в это время отец был в больнице, а во-вторых, потому, что за дверью было тихо. Однако, когда он, легкомысленно насвистывая, открыл дверь, то застыл на пороге кабинета, обнаружив, что отец не только дома, но и принимает гостя. Это было настолько неожиданно, что Райф растерялся и не сразу сообразил, что сказать.
  - А...Э...
  Отец хмуро взглянул на него:
  - Привет, Райф!
  Кивнув головой в сторону гостя, он представил их друг другу:
  - Это мой сын Рафаэль, а это - мой друг Грегори Соммерс.
  - Оч-ч-ень приятно, - неловко поздоровался Райф.
  - Мне тоже, - буркнул гость, бросив на Демиена предостерегающий взгляд.
  Райф вгляделся в неприветливого мистера Соммерса и вспомнил:
  - Я вас знаю, - преодолевая скованность, выдавил он.
  Гость иронично поднял бровь.
  - Вы тогда были у папы в больнице, - напомнил Райф.
  ...Это случилось, когда ему было лет восемь.
   В тот раз он тоже вошел в кабинет отца, не ожидая увидеть там кого-то постороннего. Но этому появлению предшествовала целая драма.
   Райф уже умел лихо мчаться на своем велосипеде. Среди мальчишек существовала целая система соревнований, которые начинались, едва с велосипедами собралось больше двух ребят. Встать на седло несущегося хромированного чуда и удержаться на нем считалось высшим шиком. И Райф умел это делать. Но в тот жаркий полдень мальчишки решили дополнить опасный трюк, перебравшись подальше от строгих родительских глаз и добавив виток по школьному газону. Выбранный маршрут должен был вдвойне пощекотать нервы. Конечно, учителей в школе не было по причине каникул, но мистер Смит, злющий подсобный рабочий и любимец директора, судя по всему, находился в здании. Газонокосилка, застывшая на краю лужайки, была готова к работе.
   Нервно хихикая, подталкивая друг друга, искоса поглядывая на пустой газон, мальчишки оседлали своих железных 'лошадок' и помчались по пустынной дорожке, набирая скорость. Вот один из них осторожно балансируя руками, взгромоздился на седло, затем второй. Райф решил подождать, чтоб с шиком взобравшись на седло, сразу свернуть на газон. И он это сделал!
   Но не успел понять, что бордюр тротуара станет препятствием для велосипеда, мчавшегося во весь опор.
   Слава богу, что это был мягкий газон! Но, благополучно приземлившись, ошеломленный Райф еще некоторое время лежал, приходя в себя в окружении испуганных мальчишек.
  - Эй, ты чего?
  - Ка-а-ак он...
  - Что-нибудь сломал?
  Райф попытался понять свои ощущения.
  - Кк-кажется, не сломал, - запинаясь, пробормотал он.
  - А вон кровь, - один из мальчишек ткнул пальцем в красную струйку, стекавшую из-под разорванной брючины на кроссовку.
  Райф осторожно пошевелил ногой, и острая боль заставила его вскрикнуть.
  - Наверное, сломал ногу, - констатировал один из велосипедистов.
  Поднявшись с помощью добровольных помощников, Райф машинально ступил на ногу. Ойкнув, он тут же поднял ее, но все же понял, что нога цела, потому что боль была терпимой. Добравшись с помощью приятелей до машины, которая остановилась, заметив ковылявшего мальчишку и поддерживающих его ребят, Райф на ходу придумывал, что скажет отцу.
  Но, к счастью, оправдываться не пришлось. Когда знакомая медсестра подвела мальчика к кабинету доктора Люксона и, постучавшись, приоткрыла дверь, чтобы Райф вошел, оказалось, что отец занят.
  - Подожди немного, - окинув суровым взглядом неприглядную картину, которую представлял собой сын, и моментально оценив его травму, отец вернулся к прерванному занятию.
   Повернувшись к сидевшему в кресле человеку в черной кожаной куртке и таких же штанах, он осторожно поднял бессильно повисшую руку мужчины и попытался вытащить ее из рукава. Лицо посетителя побелело, и Райф внезапно почувствовал, что ему сейчас станет дурно. Справившись с приступом тошноты, он опустил глаза и машинально отметил дорожку из кровавых клякс, которая протянулась от двери к креслу, на котором сидел мужчина.
   Райф даже сейчас помнил, какими словами он подумал тогда об увиденном: 'Кровавый след...За ним тянется кровавый след'.
   - Я разрежу куртку, - сообщил отец пациенту.
  - Делай, что нужно, - скрипучим от боли голосом отозвался мужчина.
  'Странно, - подумал Райф, - почему отец принимает этого мужика не в перевязочной, а у себя в кабинете?'
  Но вопрос вылетел у него из головы, потому что в дверь заглянула та же медсестра и поманила мальчика пальцем.
  Отец поднял голову от окровавленного рукава, который он кончил разрезать, и повернувшись, кивнул медсестре.
  - У него порез икроножной мышцы и ушиб голени, - сообщил он докторским тоном.
  -Я все сделаю, мистер Люксон, - заверила медсестра.
  - Я потом загляну.
  Осторожно подталкиваемый медсестрой к двери Райф оглянулся и только сейчас понял, что отец стоит, загородив своего посетителя так, чтобы его не было видно...
  Этот эпизод из далекого детства вспомнился Райфу, когда он пожал протянутую руку ночного гостя.
  - Это ведь точно были вы, - убежденно произнес Райф.
  -Ну, я, - мистер Соммерс машинально погладил предплечье, очевидно, тоже вспомнив о той встрече и старой ране.
  - Надеюсь, сынок, ты понимаешь, что Грег - не обычный...э-э-э...гость?
  Райф улыбнулся.
  - Это я мог бы понять уже тогда. Ты же не хотел, чтобы его кто-нибудь видел, да, папа?
  Отец многозначительно перевел взгляд на часы, и Райф понял, что пора убираться.
  - Я очень рад, что вы все же познакомились.
  Мистер Соммерс скептически хмыкнул. Он, похоже, не разделял радость Демиена. Но тот, положив руку на плечо сыну, неожиданно печально улыбнулся.
  - Когда-нибудь Грег станет твоим лучшим другом, сын.
  Мистер Соммерс крякнул и проскрипел:
  - Будем надеяться, этого не понадобится. Ему хватит и тебя.
  Демиен похлопал Райфа по плечу и деликатно подтолкнул его к двери.
  Так в жизнь Райфа неожиданно вошел еще один Огненный Ангел.
  Правда, ангельского в нем, похоже, было еще меньше, чем в Маргарет.
   * * *
  
   Утреннее солнце заглянуло в комнату сквозь неплотно задвинутые портьеры и узким лучом осветило большую кровать, на которой привольно раскинулись два обнаженных тела, едва прикрытых простынями.
  Женщина сладко потянулась. Еще не окончательно проснувшись, она провела рукой по мускулистой груди мужчины и довольно улыбнулась.
  -Майкл... - промурлыкала она.
   Мужчина с готовностью откликнулся на призыв. Звуки поцелуев скоро сменились сладострастными стонами и томными вздохами.
   Когда любовники, наконец, разомкнули объятия, за окном уже вовсю светило солнце. Судя по его яркому сиянию на чистом, словно умытом утренней зарей небе, день обещал быть жарким.
   Майкл, обернув вокруг бедер простыню, отправился на кухню, а женщина, удовлетворенно улыбнувшись, закуталась в мужской халат и прошмыгнула в душ. И когда запах кофе достиг спальни, она уже одевалась. Вернувшийся в комнату Майкл, игриво куснув ее за плечо, сбросил простыню, не стесняясь наготы, и направился в ванную.
   Женщина, не торопясь, причесывалась, когда ее внимание привлекло несколько небольших розовых шариков, лежащих на белоснежной рубашке Майкла, небрежно брошенной на стул. Очевидно, они выпали из кармана брюк Майкла, висевших на спинке стула. Раскрытая изящная коробочка, в которой, по-видимому, хранились шарики, валялась тут же.
  Майкл уже вошел в комнату и вытирал мокрые после душа волосы, когда женщина, собрав шарики, с интересом разглядывала необычную находку.
  - Не знала, что ты интересуешься жемчугом, Майкл.
  Он рванулся к ней через всю комнату.
  -Осторожно, Роуз!
  Схватив женщину за руку, он сгреб шарики с ее ладони и осторожно уложил в коробочку.
  - С чего это ты так взвился? - обиженно надула губы Роуз.- Я же не собиралась их прятать или выбрасывать.
  У Майкла вырвался сдавленный нервный смешок.
  - Ты себе даже представить не можешь, что было бы, решив ты их выбросить. Это не жемчуг.
  Женщина заморгала, с недоумением уставившись на любовника.
  -А что, собственно, могло произойти?
  Майкл задумался. Роуз теперь не отвяжется. За месяц, прошедший с момента, когда завязался этот страстный роман, он уже успел узнать свою подругу. Мягкая, женственная Роуз становилась твердой, как кремень, когда ей надо было что-то узнать или достичь определенной цели. Эта странная женщина была полна загадок. Хотя Майкл никак не мог понять, какая сила, таящаяся в этой миловидной холеной даме с роскошным податливым телом, лишает его воли. И дело было вовсе не в сексуальных утехах. Роуз как будто гипнотизировала его, делала почти безрассудным, заставляя раскрывать тщательно спрятанные в глубине сознания страхи и опасения.
  - Давай сначала позавтракаем, - предложил он, прикидывая, что можно сказать любовнице, а о чем надо промолчать.
  Они в молчании съели яичницу с беконом, тосты с джемом и приступили к кофе, когда Роуз не выдержала.
  - Так что это за шарики, Майкл?
  Тон ее был таким, что мужчина поежился. Речь шла уже не о том, сохранится ли их связь в случае, если он не захочет объясниться. В голосе Роуз Майкл услышал приказ и обещание очень неприятных последствий. Майкл не сводил с любовницы пристального взгляда. Если он правильно ее понял, рано или поздно эта женщина сможет узнать о нем все. Если захочет. Майкл откашлялся, судорожно пытаясь сообразить, как подать все Роуз. С одной стороны, соблазнив его, эта женщина дарила такие наслаждения, что он готов был продать душу дьяволу, чтобы сохранить ее при себе. С другой - он был осторожным дельцом, понимающим, что за все приходится платить. Роуз еще не требовала платы, но Майкл чувствовал, что время расплаты придет.
   Поставив на стол пустую чашку и глубоко вздохнув, он начал свое объяснение издалека.
  - Самое дорогое на земле - энергия. И где ее взять? Нефтяные и газовые запасы постепенно истощаются. Ядерные электростанции до сих пор слишком опасны. Ветряные мельницы, как показали исследования, при всей их видимой чистоте, влияют на экологию. Где же взять энергию для человека? А?
  Роуз внимательно смотрела на Майкла и молчала.
  - Так вот, - нервно переплетя пальцы, продолжил он. - Я случайно встретился с одним сумасшедшим изобретателем. Мы вместе работали в одной маленькой конторе по обслуживанию охранной сигнализации. Этот чудик смастерил прибор, способный улавливать...психическую энергию. Понимаешь? Конечно, она не годится для турбин или автомобилей, но...
  - Все это было безумно интересно, но не имело никакого практического смысла, пока...- он облизал пересохшие губы. - Ты наверняка слышала про синдром хронической усталости. Ну, там, слабость, вялость, депрессия...
  Роуз понимающе кивнула.
   - Мой...э-э-э...партнер работал, как сумасшедший, мог не спать ночами, но усталости не чувствовал. Понимаешь? Он все время возился с прибором и, похоже, энергия, которую тот излучал, увеличивала его возможности, порождала бодрость, ощущение силы. - Майкл нервно потер ладони. - Была только одна проблема. Мы долго возились с тем, чтобы не просто извлекать психическую энергию, но и концентрировать ее...
  - Шарики.
  Майкл в замешательстве уставился на женщину и сглотнул. Интуиция не обманула его. Роуз прекрасно все поняла.
  - Да, шарики.
  Миссис Бернс откинулась на спинку стула и недоверчиво покачала головой.
  - Да ты просто гений, Майкл.
  Он отвел глаза. Собственно, гением был Генри Освальд. Хотя его, Майкла, доля в создании системы изготовления и продажи 'жемчужин' была намного значительней изобретения Генри. По крайней мере, так считал сам Майкл, потому что деньги зарабатывал именно он. Надо было продумать, где и как устанавливать прибор, как увеличить мощность поглотителя, но не дать ему перейти критический предел. Надо было создать полу-подпольное производство концентрата, сеть распространителей. При этом надо было соблюдать предельную осторожность, чтобы не возбудить интерес криминального мира, а заодно и официальных органов. Не говоря уже о том, как быстро он лишился бы своего бизнеса, если бы об открытии Генри и о возможностях прибора узнали военные. И, наконец, надо было найти покупателей на необыкновенный товар. Хотя с этим не было проблем.
   Как оказалось, концентрат психической энергии наделял человека необыкновенными силами. Слабаки и доходяги через месяц применения 'жемчуга' наливались мускулами и превращались в суперменов. Тупые и ленивые через полгода готовы были предоставить свои работы чуть ли не в нобелевский комитет. И, конечно, женщины! Жаждущие красоты и молодости увядшие дамы, которым уже отказали в бесчисленных подтяжках пластические хирурги, уродливые и плоскогрудые, с жиденькими волосами и кривыми ногами через несколько месяцев расцветали в роскошных красавиц, с идеальной фигурой и пышными шелковистыми волосами.
  Это было такое волшебное поле, пахать которое можно было круглые сутки. И снимать урожай из цифр с приличным количеством нулей.
  Но для этого, прежде всего, требовалось собрать достаточное количество психической энергии. И сколько же ее, как оказалось, совершенно задаром выплескивалось в пространство во время спортивных матчей, рок-концертов и прочих зрелищ! Хотя начиналось все с маленьких порций энергии, которую щедро расточали юные фанаты компьютерных игр.
  Да, открытие Генри было поистине золотой жилой! Правда, только для Майкла Роджерса. Сам Генри Освальд, упокой господи его талантливую душу, воспользоваться результатом уже не мог. Так же, как Майкл не мог допустить, чтобы о таком исключительном способе добывания денег стало известно еще кому-нибудь.
  Побочный эффект 'жемчуга', который возникал, если хрупкую капсулу раздавить, совершенно случайно открыл сам Майкл. Любимый пес, веселый терьер Скаут, по его собственному недосмотру схрупавший упавший шарик, через минуту начал задыхаться, а еще через минуту уже неподвижно лежал, закатив глаза. Приехавший по вызову ветеринар ободряюще похлопал безутешного хозяина по плечу.
  - Что поделать, у собак тоже бывают инфаркты.
  Когда трупик несчастного пса увезли, ошеломленный Майкл опустился на диван и запустил руки в густую шевелюру. Ему, конечно, было жаль веселого Скаута, но думал он не о нем. Вот так фокус! Похоже, сгусток энергии, сконцентрированной в 'жемчужинке', спровоцировал приступ острой сердечной недостаточности! И никому бы в голову не пришло связать смерть животного с его 'шариками'! Вот когда Майкл понял, какой подарок сделала ему судьба. Вдобавок к прибору Генри в его руках оказалось тихое и чистое смертельное оружие. Но этим открытием делиться с кем-нибудь было тем более опасно. И оно стало его тайной. До поры до времени, разумеется. Майкл не сомневался, что когда-нибудь он сможет продать эту тайну за совершенно безумные деньги.
  А пока он сумел добиться разной дозировки энергии в своих шариках, делая их разноцветными. Розовые использовались для салонов красоты, зеленые - для лечения депрессии. И, склонный к дешевым эффектам, Майкл смертельные для человека 'жемчужинки' сделал черными. Черный жемчуг! Это было даже романтично, черт побери!
   Разумеется, он не собирался признаваться в своих грехах любовнице, но, судя по тому, как внимательно она его слушала, Роуз не только понимала, о чем он говорит, но, похоже, уже вычислила его дальнейшие действия.
  Голос женщины вернул его к действительности.
  - Как я понимаю, именно твои игровые клубы, шоу и прочая суета, как пчелки собирают сырье для твоих 'жемчужинок', - усмехнулась Роуз. - А в элитных тренажерных залах всяких там центров здоровья ты превращаешь их в живую монету.
  Женщина не спрашивала. Она утверждала. Майкл бросил на Роуз острый взгляд. Да, она сразу все поняла. И стала от этого очень опасной.
  - Не бойся, мой милый, - как будто прочитав его мысли, успокоила Майкла женщина.- Ничего страшного не произошло. Наоборот. Я просто в восхищении!
  Она даже позволила себе слегка покровительственно потрепать его по щеке.
  - Все, что ты мне рассказал, только подтвердило мои подозрения. Так что ты напрасно тревожишься, Майкл. Мне ты можешь доверять, как себе.
  Роуз довольно потянулась, не обращая внимания на мрачное выражение лица своего любовника.
  - Ты, что, оттуда, - он неопределенно кивнул в сторону, - из налогового?
  Застыв с руками, заведенными за голову, Роуз рассмеялась.
  -Ох, милый! Какой же ты...земной!
  - Ты тоже, знаешь, не воздушная, - напряженно ответил Майкл.
  - Хм...Однако, ты не слишком любезен сегодня, дорогой, - заметила женщина.- Кстати, а где твой партнер? Почему я никогда его не видела?
  Майкл застыл. 'Каин, где твой брат, Авель?' - послышалось ему. Нескладное тощее тело, с большими умелыми руками...Седые волосы, пропитавшиеся кровью...Наемник не вспоминался ему. А вот Генри....
  Роуз поднялась со стула и подошла к любовнику. Положив руки ему на голову, она слегка сжала виски. Прикосновение было приятным, но Майкл дернулся. Ему было не по себе. И не только от тревожившего душу воспоминания. В его голове метались мысли одна другой круче: от решения прямо сейчас покрепче сжать руками лебяжью шейку любовницы до инстинктивного порыва бежать, куда глаза глядят. Майкл чувствовал: только что, не сказав ни слова, выдал себя с головой. Роуз известно все: и о Генри, и о киллере.
  - Ну-ну, - ласково, как ребенку, попеняла ему любовница, чуть сильнее надавливая на виски мужчины.- Что сделано, то сделано.
  - Чего ты хочешь от меня, Роуз? - наконец, взмолился Майкл, пытаясь освободиться от уже не ласкающих, а жестко сжимавших голову пальцев.
  Женщина внезапно отняла руки, и в голове Макла раздался оглушающий звон.
  Пристальный взгляд красивых глаз, казалось, пронзил его насквозь. Но ладонь Роуз ласково прошлась по шершавой от щетины щеке.
  - Ты знаешь, чего я от тебя хочу, милый, - проворковала она. - И я всегда получаю это.
  Майкл приободрился и протянул руки, чтобы обнять женщину. Она ловко увернулась и погрозила пальцем.
  -Нет-нет! Не сейчас.
  И хотя тон Роуз был привычно-игривым, Майкл опять дернулся, заглянув в холодные глаза любовницы.
   * * *
  
  Появление родственницы поставило Габби в тупик. Она была твердо уверена, что у них с матерью не осталось никого из близких. Мэделин никогда раньше не упоминала ни о двоюродной сестре, ни о каких либо других родственниках, близких или дальних.
  Для Габриэль мать была единственным родным человеком. Она знала, что где-то в Канзасе жила бабушка со стороны матери. Но Мэделин не общалась с ней, поэтому Габби никогда даже не видела ее. И вот уже два года, как из Канзаса не приходили открытки на Рождество - единственное напоминание о существовании бабушки. Скорее всего, она умерла, так и не увидев единственную внучку.
  А теперь эта миссис Бернс.
  Габриэль пыталась определить свое отношение к внезапно объявившейся родственнице. С одной стороны эта миловидная женщина ничем не выделалась среди знакомых Мэделин. С другой - рядом с ней Габби все время чувствовала какую-то напряженность. Может быть от того, что вообще нелегко сходилась с незнакомыми людьми. В то же время нельзя было не признать, что Роуз Бернс была живой и бойкой дамочкой, моментально вписавшейся в налаженную жизнь своих родственниц. Они с Мэделин с наслаждением обсуждали судьбы героев безразмерного сериала, с увлечением возились в крошечном садике, самозабвенно наводили порядок в доме.
  И Габриэль постепенно привыкла к третьей женщине в доме. Тем более, что бурное взросление вдруг принесло неодолимую потребность в общении с мужественными сверстниками. А этого никак нельзя было достичь, оставаясь с матерью. Теперь Габби могла не торопиться домой. Она знала, что мать не сидит одна перед телевизором, а проводит время с миссис Бернс.
   Габриэль по-прежнему дружила с Кристиной. Первое сердечное увлечение Крис, тут же выплеснувшей эмоции на подругу, вызвало у Габби невольную зависть. Она сама никак не могла принять заигрывающих прикосновений ребят, не возбуждавших никаких чувств, кроме инстинктивного желания отшатнуться. А Крис, легкомысленная Крис!.. Каждый день Габриэль требовалось не менее двух часов, чтобы выслушать ее восторги и негодования по поводу восхитительных или наглых слов, жестов, прикосновений. И это был то Гарри, то Майкл, то Арчи...Габриэль скоро запуталась в именах предметов проснувшейся страсти Кристины. Тем более, что эмоции переносились с одного на другого практически без изменений.
  Бурные исповеди Крис требовали времени. Поэтому, свернувшись калачиком на роскошной кушетке в комнате Кристины, Габби слушала, кивала и время от времени исполняла роль жилетки, в которую Крис изливала эмоции по поводу очередного романа.
   Утро одного из воскресных дней, перевернувшего жизнь Габриэль, ничем не отличалось от своих собратьев. Яркое солнце, заглянувшее в окно с раздвинутыми занавесками, чистое голубое небо, обещавшее ясный жаркий день - ничто не предвещало несчастья, обрушившегося на девушку всего через несколько часов.
  Они с миссис Бернс сразу после завтрака отправились на прогулку.
  Мать, с утра ходившая с головной болью, прилегла на диване в гостиной. В ответ на тревогу дочери Мэделин только поморщилась.
  - Ты же знаешь, как у меня это бывает, девочка. Я просто полежу немного. Роуз уже дала мне лекарство. А ты покажи нашей гостье город. А то она все время крутится в доме вместе со мной.
  Габриэль знала, что у матери время от времени бывают приступы мигрени. Поэтому она зашторила окна, погрузив гостиную в приятный полумрак, приоткрыла окно, впустив свежий воздух, и направилась к ожидавшей ее на крыльце миссис Бернс. Уже уходя, она помахала матери рукой.
  - Мы не надолго.
  Мэделин слабо улыбнулась и закрыла глаза.
  Габриэль отвезла Роуз в центр городка. Оставив машину на стоянке, они прошлись по главной улице, заглядывая в магазинчики, соблазнительно выставившие свои товары на тротуар, посидели под полосатым тентом в открытом кафе, с удовольствием угощаясь фруктовым мороженым и разглядывая прохожих. Пару раз Габриэль окликнули приятельницы матери, справляясь о ней, и она представила им двоюродную сестру Мэделин. Словом, день прошел прекрасно. Знакомство с городом, поход по магазинам...Ройз оказалась на редкость приятной спутницей и собеседницей. Она не теребила Габби по пустякам, сразу принимала любые предложения девушки, терпеливо ожидала, когда та вдоволь налюбуется модной блузочкой и с удовольствием знакомилась с друзьями Мэделин Стренг.
  Словом, Габриэль, забыв на время о своих сомнениях, радовалась новому человеку в семье, хотя иногда удивлялась тому, как легко и быстро приняла двоюродную тетку.
  Домой путешественницы вернулись только через четыре часа.
  Они еще улыбались, входя в гостиную, когда увидели бьющееся в судорогах на диване тело Мэделин. Покупки посыпались из рук Габби, бросившейся к матери.
  - Мама!
  - Господи, Мэд...
  Габриэль кинулась к сумочке за телефоном, а Роуз, прижав руки к груди, со страхом смотрела на бившуюся в агонии двоюродную сестру.
  - Скорую!
  Трясущимися пальцами Габби набирала номер, бросая умоляющие взгляды на тетку.
  - Роуз, пожалуйста, сделай что-нибудь!
  Едва дождавшись ответа, Габриэль, всхлипывая, назвала адрес, и, отбросив телефон, встала на колени перед диваном. Она попыталась закрыть руками сердце матери, хотя знала, что ее необычный дар действует только на поврежденную человеческую плоть. Но на Мэделин не было ни царапины, и ладони Габриэль бессильно лежали на ее груди.
  - Мамочка, пожалуйста! Они сейчас приедут! Потерпи! Пожалуйста, потерпи!
  Оглянувшись на неподвижно стоявшую тетку, Габби отчаянно выкрикнула:
  - Господи, да что же это с ней? Роуз, помоги!
  - Боже мой, Мэд...- повторила та, уставившись на Мэделин широко раскрытыми глазами, но не двигаясь с места.
  Сирена 'скорой помощи' и почти одновременный с ней звонок в дверь заставили ее кинуться в прихожую. Серьезные, собранные молодые люди в белых халатах, решительно отстранив женщину, быстрым шагом вошли в гостиную, окинув взглядом диван с неподвижно вытянувшимся на нем телом и съежившуюся на полу рыдающую девушку.
  - Мамочка....мамочка, - хриплым от слез голосом повторяла Габби, гладя руку матери, безжизненную свесившуюся с дивана.
   * * *
  Грег уже сидел, как всегда развалясь в своем любимом кресле, когда Демиен Люксон бесшумно закрыл за собой дверь. Хозяин кабинета сразу заметил, что Огненный Ангел необычно задумчив.
  -Что-то не так? - осторожно спросил Люцифер, остановившись на пороге.
  Грег, поднял голову и кивнул.
  - Я тут приводил в порядок записи... - начал он.
  - Похвальное занятие. Будем считать, что хоть кто-то из нас привержен порядку, - философски заметил Люцифер.
  Он ухмыльнулся и добавил:
  -На радость Небесному Воинству.
  -М-да...- Грег забарабанил пальцами по подлокотнику. - Небесному Воинству, говоришь?
  Люк нахмурился:
  - В чем дело, Грег?
  - Понимаешь, - продолжил Огненный Ангел, - там нет одной записи.
  - Какой именно? - насторожился Люцифер.
  - О возвращении Гранта.
  - Гранта? - Люк помрачнел.
  - Я записал, что он погиб при пожаре. А вот записи о том, что Грант вернулся, его нового имени, адреса - нет!
  - И ты предположил, что это как-то связано с Небесным Воинством?
  - Пока это единственное, что пришло мне в голову, - признался Грег. - Сам понимаешь, если бы Грант вернулся, запись об этом обязательно была бы.
  - Да уж, при твоей аккуратности, - попытался пошутить Люцифер.
  Но лицо его было печальным.
  - Грант...Грант. - Люк взъерошил волосы на затылке и взволнованно прошелся по комнате. - В твоей книге не будет больше записей о нем., Грег. Грант не вернется.
  Огненный Ангел выпрямился в кресле и сжал кулаки.
  - Так это все-таки они?!
  - Нет. Не они. Он сам. - Люцифер криво усмехнулся. - Дело в том, что Грант нарушил все мыслимые правила. Даже такие, как...э-э-э...
  - Богопротивные, - насупившись, подсказал Грег.
  - Скажем так: особые, - поправил его Люцифер. - Такие особые, как наши.
  -Ну, знаешь! - возмущенно взвился Грег. - Если за все нарушенные правила...
  - Он нарушил все правила, - решительно перебил его Люк и помрачнел. - И уж, конечно, не должен был так уходить.
  Возмущение Грега сменилось задумчивой печалью.
  - Значит, это все-таки была не безрассудная отвага?
  - Он как будто искал смерти, - нехотя согласился Люцифер. - Был просто одержимым. На последнем пожаре Грант вытащил из огня девочку, а потом бросился в горящий дом за ее матерью, хотя всем было ясно, что не успеет. Крыша рухнула буквально через минуту...
  Оба собеседника замолчали, заново переживая потерю.
  - Это безнадежно, Люк? - нерешительно спросил Грег.
  - Ты о чем?
  - Вернуть Гранта невозможно?
  Люцифер отвел взгляд. Он долго молчал, а потом, тяжело вздохнув, покачал головой.
  - А дети? - с надеждой спросил Грег.
  Ему никак не хотелось смириться с тем, что один из Огненных Ангелов так бесследно исчез из пределов бытия.
  - Дети хотя бы у него остались? Ну, в этой, последней жизни?
  Люк почесал в затылке и прожал плечами.
  -Вообще-то, официально Грант не был женат. Но...
  Он поднял глаза на Грега и неожиданно подмигнул ему:
  - А почему бы тебе этим не заняться? Ты у нас - летописец. Вот и найди недостающий материал.
  
   * * *
  Он не ожидал этой встречи, но, в общем, был готов к чему-то похожему с того самого утра. Что-то должно было произойти, в этом Майкл не сомневался. Последнее время он жил 'на автомате': что-то решал, что-то говорил, что-то подписывал. Но все это происходило как будто помимо его воли. Просто шло в заведенном порядке. Майклу казалось, что он, как муха, окутан клейкой паутиной, из-за которой едва мог дышать. А кончик паутины был в лапках очаровательного и опасного паучка по имени Роуз.
  Когда любовница встретила его в субботу чересчур сияющей белозубой улыбкой и сладким до приторности поцелуем, он понял: время расплаты пришло.
  Войдя в гостиную маленького особнячка, где жила миссис Бернс вместе со своей племянницей, Майкл сразу увидел сидевшую на диване красивую женщину с роскошными локонами цвета спелой пшеницы. Легкие складки какого-то странного одеяния ослепительно белого цвета изящно опускались на пол, соблазнительно обрисовав длинные ножки незнакомки. Бросив быстрый взгляд на Роуз, Майкл слегка поклонился незнакомке.
  -Мадам...
  - Анжела.
  Мистер Роджерс растерянно моргнул.
  - Зовите меня просто Анжела, - пояснила женщина, разглядывая его холодными голубыми глазами.
  - Я рассказала Анжеле о тебе, дорогой, - взяв Майкла под руку, Роуз повела его к креслу и почти толкнула, заставив сесть.- И о твоих гениальных 'жемчужинках' - тоже.
  - Оставь нас, Роуз, - даже не повернув головы к хозяйке дома, приказала Анжела.
  Роуз кивнула и с удивившей Майкла покорнностью отправилась на кухню.
  Анжела, сложив пальцы домиком, некоторое время не сводила глаз с Майкла. Он невольно поежился. Наконец, гостья подняла брови и властно произнесла:
  - Ну? Где они?
  Мистер Роджерс судорожно пошарил сначала в одном кармане, потом в другом и с облегчением обнаружив искомый предмет в жилетном кармашке, протянул Анжеле коробочку.
  - Вот. Это - супер-концентрат. Тут энергии хватит... на три человеческих жизни.
  Анжела подцепила ногтем крышечку и три розовых 'жемчужинки' высыпались на журнальный столик.
  - А не на человеческих?
  Майкл дернулся, схватив покатившийся по столу шарик.
  - Осторожнее! Вы же не хотите увидеть, как они действуют...
  - Я это уже видела, - холодно ответила женщина.- По крайней мере, как черные шарики действуют на человеческий организм.
  Майкл застыл. Неужели она знает?
  - Да? - после долгого молчанья, наконец, выдавил он.
  Его собеседница задумчиво кивнула.
  - Впечатляет. Полная картина острой сердечной недостаточности.
  Мистер Роджерс сглотнул.
  Женщина осторожно катала пальцем по столику одну из 'жемчужин', внимательно разглядывая мужчину.
  - Вот что, Майкл...Так, кажется тебя зовут?
  Он переводил напряженный взгляд с руки Анжелы на ее красивое, но бесстрастное лицо. Она помолчала, а потом решительно тряхнула головой.
  - Да! Мне нужен прибор, которым вы определяете носителя энергии.
  Вот она, расплата! Отдать прибор! Да чего он будет стоить, лишившись возможности поглощать и перерабатывать энергию?
  -Но...мадам...мисс...Анжела...Я не могу...Он...их всего три...Но один - огромный поглотитель...Я...Нет, это невозможно.
  - Я разве сказала 'поглотитель'? Мне нужен поисковик. - Женщина нахмурилась, и Майкл моментально умолк.
  Его собеседница плавным жестом сгребла все три 'жемчужинки' в кулак и поднесла его к носу отшатнувшегося Майкла.
  - Ты же не хочешь, чтобы я сейчас, прямо здесь раздавила эти прелестные шарики?
  Побледневший Майкл недоверчиво покачал головой.
  - Вы не сможете, - выдавил он.
  - Доказать?
  - Нет!
  Это вырвалось у него сразу. Мужчина вытер пот со лба и прохрипел:
  - Не надо...
  Анжела откинулась на спинку кресла.
  - А можно и по-другому, - холодно предложила она. - Я просто засуну одну черную жемчужинку в твой жадный рот. И ты на себе убедишься, как она действует на человеческий организм. Даже на такой омерзительный и гнилой, как твой.
  Майкл побелел и вдавился в спинку кресла.
  - Я...я попытаюсь....попробую, - пролепетал он.
  Женщина аккуратно высыпала жемчужины из ладони на стол. Затем, передумав, осторожно отложила в сторону один шарик и кивнула:
  -Забирай!
  Анжела грациозно поднялась и властно взмахнула рукой.
  - Прибор отдашь Роуз.
   * * *
  
  Комната матери простояла в том же виде, как и при жизни Мэделин Стренг, почти год. Габби не находила в себе сил разобрать вещи матери, а миссис Бернс не считала себя вправе давать ей советы по этому поводу, хотя не скрывала, что время от времени наводит порядок в комнате.
  Сегодня Габби сама решила разобрать, наконец, оставшиеся после матери белье и одежду. Она принесла два больших мешка для Армии Спасения, куда хотела отдать вещи Мэделин.
   Помедлив у порога и собравшись с духом, Габриэль вошла в комнату. Сердце ее болезненно сжалось. Все было так, как при жизни Мэделин. Чистая, без единой пылинки, спальня матери невольно заставила Габби сжать губы. 'Воплощение порядка' - словами тетки мрачно подумала она. К ее удивлению, именно эта почти стерильная чистота сняла тяжесть с сердца, освободив его от воспоминаний.
  Открыв шкаф, Габби, не размышляя, сгребла все платья, блузки, юбки и запихала их в приготовленный мешок. 'Там разберутся', - мрачно подумала Габриэль. Она все еще не могла заставить себя спокойно смотреть на вещи, которые до сих пор источали аромат любимых духов Мэделин и тот особый запах, который присущ только одному человеку. И этот запах невольно вызвал слезы. Мама! Эти вещи все еще пахли мамой!
  Уже утихшая боль с новой силой сжала сердце. Габби на минуту захотелось вернуть все на прежнее место, зарыться лицом в знакомые вещи и дышать этим неповторимым ароматом - запахом детства, материнской ласки...
   Заставив себя вернуться к начатой работе, Габриэль едва сдерживала слезы. Как все это несправедливо!
   Проглотив колючий комок в горле, девушка открыла комод и выложила аккуратные стопки белья в другой мешок. Когда она хотела выдвинуть следующий ящик, ее внимание привлек перевернутый лицом вниз портрет. Тот самый портрет отца, который Мэделин спрятала в глубину ящика. Габби осторожно достала его и долго всматривалась в красивое лицо.
  - Папа...
  Сказанное вслух, это слово внезапно заставило ее в полной мере осознать свое сиротство.
   Взяв портрет, Габриэль поплелась в гостиную, опустилась на диван и вглядывалась в улыбающиеся глаза своего отца, пока не услышала легкие шаги. Что-то заставило ее прижать портрет к груди, как будто была необходимость защитить образ отца от бесцеремонного взгляда Роуз Бернс.
   - Что это?
  Холодный голос тетки заставил Габриэль ощетиниться. Какого черта, в самом деле! Она задрала подбородок и с вызовом бросила:
  - Это портрет моего отца!
  - Ах, вот как...И где ты его нашла?
  - Мама положила его в комод.
  Роуз вздохнула и вытянула портрет из внезапно ослабевшией руки Габриэль.
  - Да...Глупая девочка, - пробормотала она, рассеянно проведя пальцем по стеклу. - И этот...
  несчастный...
  -Почему?
  Роуз замялась.
  -Почему - несчастный, тетя? - Габриэль почувствовала, что сегодня она, похоже, сможет, наконец, узнать правду о судьбе своих родителей. - Ты знаешь, что случилось? Почему мои родители разошлись?
  - А что сказала тебе мать? - поинтересовалась Роуз, не поднимая глаз на племянницу.
  Габби неловко пожала плечами.
  - Она сказала, что он обманул ее. Только не сказал, в чем.
  Девушка сжала руку тетки.
  - Тетя, если ты только знаешь, скажи мне! Скажи, почему мама не захотела простить отца? В чем он ее обманул?
  Роуз внезапно пристально взглянула на Габби.
  - Скажи мне, дорогая, - осторожно начала она, - у тебя...э-э-э...все в порядке?
  Габриэль возмущенно уставилась на миссис Бернс. Она только что была близка к разгадке, может, самой важной тайны в своей жизни, а тетка вдруг переводит разговор на другую тему!
  - В каком смысле?
  - Ну...- Роуз отвела глаза. - Со здоровьем, например.
  - Я вполне здорова, тетя, - отчеканила Габби. - И не переводи разговор!
  - Понимаешь, девочка...- тетка обняла девушку за плечи.
  Миссис Бернс, ласково погладила племянницу по руке и заглянула в глаза. Но взгляд ее, в отличие от жеста, был жестким и пристальным.
  - Дело в том, что твой отец....Он...э-э-э...был в некотором роде ..э-э-э...феноменом. - Роуз облизала пересохшие от волнения губы и откашлялась. - И я думала, что ты, возможно, унаследовала его...э-э-э..некоторые .способности. Поэтому и спросила так неудачно.
  Габби моргнула. Золотистое сияние, накрывшее ее руки впезапно вспомнилось ей. И слова матери: 'Похоже, от отца ты получила дар экстрасенса....'.
  Девушка открыла уже было рот, чтобы сообщить Роуз, что та не ошиблась. У нее, Габриэль Стренг, действительно есть редкий дар - лечить людей животворным сиянием! И, конечно, это замечательное наследство ее отца!
  Но, вглянув в напряженное лицо Роуз Бернс, Габби закрыла рот и промолчала.
   * * *
  
   'Неужели Мэделин так ничего и не рассказала дочери о Гранте?' - думала миссис Бернс, аккуратно раскладывая средство против моли в гардеробе Габби и настороженно поглядывая на племянницу. Та уставилась на экран монитора, но не торопилась нажимать клавишу. Позавчера Габби без особой надежды отправила резюме, и теперь тянула время, боясь открыть свой почтовый ящик и обнаружить, что кроме спама и рекламных объявлений, там ничего нет..
   После смерти Мэделин Стренг Роуз Бернс не спускала с девушки глаз. Пока все шло хорошо, и Габриэль ни о чем не догадывалась.
   Миссис Бернс действительно была теткой Габби. Только не родной. Почти двадцать лет назад она вышла замуж за Лоуренса Бернса, двоюродного брата Мэделин Стренг. Но ни Габби, ни Мэделин не знали, что праведная душа Роуз Бернс отправилась на небеса уже два года назад.
   Зато полгода назад в Небесном Воинстве появился еще один новобранец.
   Миссис Бернс внезапно поймала себя на том, что распрямила плечи и вытянулась, как солдат на параде. Все же честь войти в славную когорту верных слуг господних предлагают не каждой из человеческих душ. И то, что порученное Роуз Бернс дело требовало чрезвычайно тонкого подхода, лишний раз подчеркивало, как высоко ценила подопечную своего подразделения Небесного Воинства прекрасная и умная Анжела.
   Она не подведет Анжелу!
  Пока Габриэль, тяжело вздохнув, нажимала заветную клавишу и шарила глазами по обнаруженным письмам, миссис Бернс прикидывала, не пора ли привлечь девчонку к работе. Она поджала губы, а потом решительно тряхнула головой. Пора!
  - Есть!
  Роуз, только что открывшая было рот, чтобы начать самую важную часть порученного ей дела, вздрогнула от радостного вопля Габби и машинально захлопнула рот.
  А Габби готова была от радости захлопать в ладоши. Редакции газеты с оптимистичным призывом 'Лови удачу!' срочно требовался корреспондент.
  Внезапно девушка сникла, вспомнив, что так же радовалась, получив предыдущее предложение. А потом скандальное происшествие на крошечной студии радиозаписи, куда Габриэль, в конце концов, удалось устроиться после окончания колледжа, поставило крест на ее дикторской карьере. Но ведь корреспондент - это тоже неплохо!
   Впрочем, выбирать особо не из чего. Оставалось надеяться только на эту газетку.
   Денег, оставшихся после смерти матери, хватило на окончание учебы в колледже и на месяц поисков работы. Дом, который по завещанию Мэделин Стренг перешел к Габриэль, к счастью, был давно выкуплен. Счета за электричество, воду и прочие житейские удобства Габби пока оплачивала вовремя. К сожалению, деньги таяли быстрее, чем мороженое на солнцепеке, и, в отличие от остававшейся после него сладкой лужицы, испарялись бесследно.
  - Что за дикий крик, Габриэль? - прервал невеселые мысли девушки возмущенный возглас миссис Бернс. - Ты ведешь себя просто...просто..Это непорядок!
  - Так я от радости, тетя, - пытаясь изобразить раскаяние, оправдывалась раскрасневшаяся Габби.
  Она ткнула пальцем в экран.
  -Есть работа!
  -Ну, что ж, - благосклонно кивнула Роуз, - это, конечно, достойно радости, но все же так кричать...
   * * *
   Мистер Оуэн окинул Габриэль оценивающим взглядом. Стройная фигурка, умные глазки...Может, это все же что-то стоящее? Листочек с распечаткой ее резюме выскользнул из его толстых пальцев и спланировал на заваленный бумагами стол.
  -Ну, и какого черта вы ушли с канала, дорогуша?
  -Мне хотелось попробовать себя в реальной журналистике, - отрепетированной фразой ответила Габби.
  Не говорить же этому жирному хорьку в несвежей рубашке и мятых брюках на помочах, что она пудовой папкой огрела зам.режиссера по одному чувствительному месту. И до сих пор не жалеет! Может, надо было подать на него в суд за сексуальное домогательство, но с этой мразью было противно разговаривать даже через адвоката.
  -Хм...В реальной..Слова-то какие!
  Мистер Оуэн прищурил заплывшие жиром глазки. Похоже, девчонка не болтливая. История с папкой обросла некоторыми пикантными подробностями явно не с ее подачи.
  -О`кей, детка! Будет тебе реальная журналистика.
  Не глядя, он нашарил на столе визитную карточку и протянул Габби. Та осторожно вытянула ее из пальцев мистера Оуэна и прочитала:
   - 'Майкл Роджерс. Компания 'Комп-iХ'. Понятно...- растерянно произнесла девушка, припоминая, что слышала что-то такое если не о компании, то о мистере Роджерсе. Или наоборот.
   - Майкл Роджерс, конечно, не жалует такую мелочь, как наша газета, но...- мистер Оуэн поднял толстенький грязный палец, призывая Габби к вниманию: - Клуб только открылся, так что это будет для него неплохой рекламой. Расстарайся, детка. Покажи класс. Возьмешь интервью у него, у пары-тройки игроков...Побольше личного, разумеется. Покажи, что он из себя представляет, какие крутые игрушки в его клубе. Ну и, само собой, снимки. Много и хороших. Остреньких, с перчиком! Покажи, как мальчики пускают слюни перед экраном. Наша публика обожает перченое, детка.
   Габби уже хотела спросить у мистера Оуэна, кто из фотографов отправится с ней к мистеру Роджерсу, но тот предварил ее вопрос:
   - Мальчики все в разъезде, так что снимешь сама. - Он ехидно прищурился и пояснил: - С новой фотоаппаратурой справится и десятилетний мальчишка.
  - Я не знала, что буду работать еще и фотографом, - не удержалась Габриэль.
  Мистер Оуэн нахмурился. Лицо его побагровело.
  - Бэби, ты не ошиблась адресом? Может, тебя пригласили на работу в 'Космополитен', а ты заблудилась и случайно попала в нашу роскошную газетку?
   Редактор выбрался из кресла и навис над столом.
   - Если хочешь работать у нас, научись быть профессионалом во всем, - угрожающе зашипел он. - Видела наш заголовок? 'Лови удачу'!Поняла? Вот и лови!
  Габби поджала губы, гордо вздернула голову, но промолчала.
  - Можешь отправляться, - плюхнувшись в кресло, милостиво разрешил мистер Оуэн и поднял следующий листок из лежавшей перед ним папочки.
   Внезапно, опять вспомнив про ту самую толстую папку, которую, говорят, использовала эта девица, редактор чуть слышно хихикнул. Ничего, уж он-то эту красотку быстро поставит на место.
  Габби, удивленная таким неожиданным приступом веселья, недоуменно пожала плечами и повернулась к выходу.
  - Материал - через неделю, - крикнул вдогонку мистер Оуэн.
  'Ничего себе! Этот хорек думает, что я многорукий Шива?' Габби готова была возмутиться, но, вспомнив о долгих поисках работы, вздохнула.
   Впрочем, тут же утешила себя Габриэль, даже если ее не примут на работу, можно узнать много интересного. Она вспомнила: фирма мистера Роджерса специализировалась на компьютерных играх. И что-то там такое было связано с этой фирмой в последнее время.
   - Мисс ..э-э-э...Фишер, а где можно взять архив газеты за последние полгода? - садясь за свой (впрочем, пока еще не свой!) стол, спросила Габби у соседки по комнате.
  Получив исчерпывающий ответ, Габриэль потащилась в архив, заранее предвкушая мягкое шелестение кондиционера, пыльные страницы и этого чертового Майкла Роджерса. Надо узнать о нем все, что только можно.
   Просмотрев газеты, Габби потянулась и взглянула на большие настенные часы. Ого! Уже почти два часа. Девушка поднялась и еще раз со вкусом потянулась так, что хрустнули позвонки. 'Что ж, мистер Роджерс, теперь мы с вами почти знакомы', - подумала она, отправляясь на стоянку. Сделав несколько звонков, Габриэль узнала расписание работы игрового клуба фирмы 'Комп-iX' и с чувством выполненного долга отправилась домой.
   Садясь в машину, девушка почему-то представила себе, как завтра ей придется вертеться, чтобы заполучить это чертово интервью. Судя по тем заметкам, которые ей удалось найти в архиве, Майкл Роджерс был не слишком открытым человеком.. Хотя восторги журналистов (а, вернее, журналисток), добивших чести общаться с ним, в отношении его супер-игр и прочих достижений молодого бизнес-гения, били через край. Фотографии жизнерадостного красавца, показывавшего все тридцать два зуба в дежурной улыбке, Габби не впечатлили. 'Ладно, - хмуро кивнула она самой себе, подъезжая к дому, - разберемся, что ты за птица. - Девушка вздохнула. - Знаем мы таких - смазливый хлыщ с раздутым самомнением или технарь, готовый целовать свои железки! В конце концов, мне бы только интервью...'
   И только одну мысль, с удручающей настырностью возвращавшуюся к ней, Габби старательно отпихивала - о том, что Майкл Роджерс никогда никакого интервью ей не даст.
   Вернувшись домой после многообещающей беседы с редактором, Габриэль долго сидела в гостиной. Тишина в доме угнетала. Усталость и воспоминания о пережитой год назад трагедии навалились снова и Габби, уткнувшись в диванную подушку, тихо заплакала.
  - Как же так, мамочка, - всхлипывала она, - Как же так...
  - Габриэль?
  Голос тетки заставил девушку наскоро вытереть щеки и пригладить волосы. Габби не хотелось выслушивать скупые слова сочувствия, которые время от времени выдавливала из себя миссис Бернс.
  Как-то так само собой получилось, что присутствие тетки из временного превратилось в постоянное. Во всяком случае, в течение года, прошедшего после смерти Мэделин Стренг, никаких попыток покинуть осиротевшую племянницу Роуз Бернс не предпринимала. Она по-прежнему жила в гостевой комнате, следила за порядком в доме, иногда покупала продукты, внося таким образом, свою лепту в их общее с племянницей хозяйство.
  Впрочем, Габриэль не возражала. Ей было просто страшно подумать о пустом безлюдном доме, в котором раньше ее всегда ждали теплая улыбка и ласковый взгляд матери. Правда, ожидать от миссис Бернс теплоты не приходилось. Как уже почувствовала Габби, при всей мягкой пухлости и добродушном выражении лица, характер у тетки был железный. Излишняя сентиментальность ей была совершенно несвойственна.
  Вот и теперь, мимолетно потрепав племянницу по плечу понимающим и сочувствующим жестом, миссис Бернс рассудительно заметила:
  - Тебе пора, наконец, успокоиться, девочка.
  Оглядев потупившуюся Габриэль, Рауз неодобрительно покачала головой.
  - С твоей стороны весьма легкомысленно являться к работодателю в таком виде.
  Габби машинально пригладила задравшийся топик и пожала плечами.
  - Все так ходят.
  - Только не тогда, когда ищут работу, - немедленно отозвалась миссис Бернс. - Это непорядок.
  Габриэль невольно улыбнулась.
  - Ох, тетя! Видела бы ты, как одет мистер Оуэн.
  Заметив удивленно поднятые брови тетки, она пояснила:
  - Редактор газеты, в которой есть вакансия.
  - Так ты получила это место, девочка? - обрадовалась миссис Бернс.
  Габби вздохнула.
  - Пока еще нет. Так сказать, испытательный материал. И такой...
  Она безнадежно махнула рукой.
  - Габриэль! - тетка воинственно вскинула подбородок. - Тебе надо научиться справляться с трудностями.
  - Научусь, - уныло пообещала Габби. - Просто вряд ли мистер Роджерс даст интервью для какой-то провинциальной газетенки.
  Миссис Бернс почему-то насторожилась.
  - Майкл Роджерс? Ты о нем?
  Габриэль удивленно воззрилась на тетку.
  - Ты знаешь его?
  - Я? - Роуз Бернс помедлила с ответом, но потом покачала головой. - Нет, я с ним не знакома. Просто слышала что-то...Хм...Майкл Рождерс...
  - Он открыл у нас очередной Интернет-клуб, - со смутной надеждой на удачу, пояснила Габби.
  - Да-да...- рассеяно кивнула миссис Бернс и машинально поправила: - Игровой клуб.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"