Когда я очнулся, то ощутил невыносимую тряску, от которой уже болели все внутренности. Спустя несколько мгновений стало понятно, что моё тело лежит на телеге, на соломенной подстилке. Я протянул руку, и она наткнулась на что-то мохнатое и тёплое. Это был волк. Он лежал рядом без дыхания.
До меня доносился приглушённый разговор нескольких человек. Но я не мог понять, о чём они говорят, будто бы в голове моей всё перевернулось, перемешалось, и я забыл даже родной язык.
Постепенно всё стало на свои места, но разговор уже закончился, и кто-то лишь громко закричал в темноте:
-Стой Мохнатая!!! Стой, твою мать!
Телега скрипнула колёсами и замерла.
Я повернул голову и увидел, что подъехали, вроде бы, к избе Пелагеи, приподнялся, с удовольствием обнаружив, что руки-ноги целы, и ничто не болит.
-Алёна, зови Пантелеевну, только паники не наводи.
В доме Пелагеи всё ещё горел свет, и оттуда доносились уже слабое, но уже бодрое пение.
До слуха моего донёсся мягкий стук прыжка, затем лёгкие шаги, и тогда я окрикнул:
-Не надо никого звать. Я уже ожил.
-А-а-а, - с воодушевлением, оживившись, откликнулся кто-то из темноты, - ну, тогда слазь, пошли в хату.
Когда мы зашли в дом, в сенях в отсветах из комнаты видно стало, что приехавших трое: все мужики за тридцать и вида сурового.
Пелагея вышла нам навстречу. Она была подвыпившая, но соображала, видимо, всё ещё по-прежнему хорошо.
-Где-т ты пропадал, внучек? Тут по такой темнотище ходить нечего. Зверьё кругом дикое по лесам шастает.
-Да какое зверьё, бабка! - Вступился кто-то из приехавших. - Всех уже давно перебили.
-Всех, да не всех! - Вмешался другой. - Твой-то вон как раз и попал под волка!
-Бат-тюшки! - Пьяно всплеснула руками Пантелеиха, пытаясь испугаться или изобразить это на лице. Теперь видно стало сильнее, что она довольно-таки пьяна. -Да как же это?!
-Да брось-ка ты панику наводить, Пётр! Успокойся, Пелагея, жив твой гость. Видишь - стоит цел и невредим, а волк там, в телеге валяется. Мы его пришибли дубьём. Ничего страшного не случилось! Мож-мо только поцарапал малость, - вмешался в разговор третий.
-А по какому случаю у вас сегодня гулянка, гражданка Пелагея Пантелеевна? - Заигрывая, направился к бабке Пётр, выкручивая растопыренными пальцами какие-то финтифлюшки.
-А вот, - Пелагея потянула меня к себе за рукав, и я поддался, пошёл к ней, -вот гость мой. По этому случаю и пьём.
Он повернулся и смешно вытаращил на меня глаза, изображая крайнее удивление, а потом, снова глянув на Пелагею, добавил:
-Ну, в таком случае законно наливай нам как родным, под самый верхний краешек стакана!
-Пётр! - Одёрнул его тот, что уже урезонивал его болтовню прежде. -Перестань паясничать!
-А чё, чё?! - Нахорохорившись, повернулся к нему Пётр, по-петушиному выпятив вперёд грудь, но почему-то осёкся и осел как-то, стал даже ниже ростом.
Идя, что меж гостей не всё ладно, Пелагея сама вступила в разговор:
-Ладно, мужуки, проходите за стол. У меня на всех хватит. Есть ещё, что пить.
Пётр тут же прошёл дальше в избу. За ним не сразу, потоптавшись, двинулись и двое его спутников. И в сенях остались только мы с Алёной.
-Да-а, ничего себе прогулочка получилась! - Присвистнул я, качая головой и пытаясь найти сочувствие в глазах девушки.
-А-а-а, ерунда, - махнула Алёна так равнодушно, будто бы подобное происходило с ней каждый день. -Тебя-то не покусал волчище? У-у-у, здоровый какой! И откуда только взялся?! - Мне показалось, что Алёна произносит последнее машинально, и потому я ответил:
-Тебе не хуже меня известно - откуда.
Задумчивый взгляд девушки стал вдруг пронзительно-колючим, но она ничего не ответила и лишь повернулась и вышла на крыльцо. Я почему-то последовал за ней, будто бы испугавшись за неё, что с ней может что-нибудь произойти.
Алёна стояла на её крыльце и молча смотрела не то куда-то в край неба, не то в темноту, властвующую над землёй.
Я встал рядом с ней, не зная о чём заговорить, а потому уставился туда же, куда смотрела девушка.
Внезапно в той части небосвода из-за леса стало подниматься нечто оранжево-красное. Я испугался, и лишь когда багровый рожок месяца, идущего на полную луну, высунулся больше, догадался, что вижу, и успокоился.
-Смотри-ка, как точно ты знаешь место появления Луны, - попытался польстить я Алёне, удивляясь тому, как быстро, однако, встаёт небесное светило.
-Привычка, - усмехнулась она.
-Ты что, в астрономы готовишься? - Попытался я пошутить.
-Ага, в астрономы, а ещё в наблюдатели за НЛО...
В иронии Алёны послышались нотки, кольнувшие недоброй тревогой моё сердце.
-За какими НЛО?
-А вон, сейчас увидишь.
Она замолчала, снова сосредоточившись на наблюдении за Луною, и я невольно присоединился к ней, чувствуя себя неуютно от ощущения того, что не все сюрпризы вечера ещё позади. Предположения по поводу загадочных слов девушки роились в моей голове, но ничто так и не нашло твёрдую почву в моих догадках.
Прошло несколько томительных минут. Назревало желание прекратить эту шутку.
-Пойдём в дом, - предложил я Алёне.
-Иди.
-А ты?
-Я останусь.
-Почему?
-Ну, во-первых, потому что я малолетка, и меня оттуда всё равно выпроводят, а во-вторых, буду ждать НЛО, - я ведь сказала.
-Да какое НЛО?! - Вспылил я. -Какое НЛО, чёрт возьми?! - Я хотел выразиться и покрепче, но тут почувствовал, как острые ноготки на пальцах Алёны впились вмою кожу.
-Смотри, смотри! - Зашептала она тихим, но волевым голосом, указывая другой рукой куда-то в сторону Луны.
От всего происходящего совсем неожиданно глаза мои застелила нечаянная слеза. Когда я смахнул её, то ничего нового и необычного на небе не увидел.
-Что "смотри"? - С досадой зашептал я девушке.
-Уже пролетела, но ты на месяц, на месяц смотри.
Я стал вглядываться в поднимающийся всё выше и становящийся светлее и желтее кусочек Луны, с сомнением думая, что может быть, там надо что-то увидеть. Вдруг на фоне небесного светила появилась какая-то странная тень, полностью его скрывшая на доли секунды, и лишь потом страшная догадка осенила меня, пошатнув ощущение реальности происходящего. Это была настоящая ведьма в ступе, рулившая по ветру метлой, как килем лодки. Это затмение, как вспышка света отпечаталось в моём сознании, и я ещё минуты с полторы пытался разобраться в нём, когда Алёна заговорила:
-Сейчас колесо будет.
-Что? - спросил я и от этого вопроса самому себе показался дураком.
-Вон, смотри что, - показала мне Алёна теперь вдоль по улице, и в это мгновение я стал ощущать, как волосы на голове становятся дыбом. Ощущение нереальности происходящего вернулось ко мне снова. Мне показалось, что я нахожусь в каком-то большом аттракционе "Дом страха".
По улице прямо к нам, спускаясь в буераки и выныривая оттуда с прежней скоростью, катилось горящее, будто облитое смолой деревянное колесо от телеги. "Страсти-то какие?" - ужаснулся я про себя, но вслух произнести ничего не смог.
Колесо докатилось до телеги, обогнуло заржавшую в животном ужасе лошадь и покатилось обратно, прямо до дома соседки-"ведьмячки", забралось на крыльцо, да так, горящее, и въехало в дом. Оттуда, из окон, тотчас же показались всполохи пламени. "Пожар, наверное, будет", - с необъяснимой отрешённостью подумал я. Однако всполохи в окнах соседки вскоре пропали, и вместо них возникло ровное зелёное свечение, вскоре также померкшее.
Я посмотрел на Алёну. У меня вдруг возникла безотчётная догадка, что девушка является если и не сообщником разыгрываемого передо мною жуткого спектакля, то уж во всяком случае его благодарным зрителем.
-Как понимать всё это? - Обрёл я, наконец, дар речи.
-Как хочешь.
-Но откуда ты знаешь про то и про это?..
-Не знаю... Это не в первый раз.
-Слушай, но ведь это кошмар какой-то! Неужели никому нет до этого дела? У всех на виду, прямо под носом чертовщина какая-то происходит, а никто будто бы и не замечает!
-Может, и не замечает... Не хотят замечать, наверное.
-Но разве так можно жить?
-А почему же нет?
-Но это же всё равно, как делать вид, что не замечаешь, что тебе кладут на голову!
-Значит, так удобнее жить... Ладно, мне пора.
-Куда ты?
-Домой.
Алёна ответила это так спокойно и просто, что едва возникшие в моей душе ростки надежды на некоторое романтическое продолжение нашего знакомства тут же поникли.
-Пойдём, я тебя провожу, - всё-таки предложил я.
-Зачем? - Алёна ступила с крыльца.
-Слушай, а где волк? - Изумился я, когда, проходя мимо телеги, ощупал её рукой в желании обнаружить тушу зверя. Соломенная подстилка была пуста.
-Нет что ли? - Без удивления поинтересовалась девушка.
-Нет, - ответил я, чувствуя, как мурашки побежали по спине, потому что возникло вдруг такое ощущение, что волк где-то рядом и снова готовится к прыжку.
-Ну и ладно.
-Как ладно? А если он рядом?
-Да нет. Или убежал, или хозяйка забрала.
-Какая хозяйка?
-Вон та, - Алёна кивнула на погрузившийся в темноту ведьмин дом.
Мне стало не по себе, и даже передёрнуло всё тело от её слов. Гнетущее чувство жути крепко прилипло ко мне.
Я проводил девушку до её дома на другой стороне деревни и всю дорогу обратно боялся и даже дрожал.
Гости у Пелагеи ещё не разошлись. Их было уже много меньше, чем вначале. Те трое, что спасли меня, составляли теперь чуть ли не половину присутствующих. Моё отсутствие никто и не заметил. Разве что Пелагея бросила в мою сторону непонятный, полупьяный взгляд.
За столом доедали остатки угощения и допивали последний самогон. Я сел рядом с хозяйкой и тут же получил предложение выпить и полстакана зелья. Протягивал его тот самый Пётр. Он уже довольно-таки сильно накачался.
-На, пей, - произнёс он сиплым басом. - Пей со мной.
-Не хочу, - я поморщился от вонючего запаха мутного белёсого пойла.
-Пей, говорю! - Пётр слегка пристукнул кулаком по столу, и вся посуда дружно подпрыгнула.
-Не хочу, - повторил я.
-А я говорю - пей, щенок! - Глаза мужика засверкали злобной искрой и стали вылазить из орбит.
-Ты что, Пётр, ты чего это?! - Затормошил его за плечо один из спутников, тот, что одёргивал его ещё в сенях. Он тоже был уже "тёпленький".
-Уйди-сь! - Пётр легко повёл локтем, и осаживавший его чуть не слетел с лавки. -Не трожь меня! Я с салажёнком ентим пить буду!
-Да ты что-т, очумел, паразит?! - Вмешалась Пелагея. - Ты что-т к нему пристаёшь, медведь?! Я те щас дам - салажёнка...
Пелагея так грязно выматерилась в адрес пристававшего ко мне, что он обратил на неё свой залитый зелёным змеем взор, ничего не сказал, молча опрокинул стакан, потом, снова уставившись на меня с непонятной, пьяной ненавистью, вытянул далеко над столом руку с гранённым стаканом.
На лице Петра проступило усилие, исказившее его в зверской гримасе. Пальцы, толстые, поросшие на суставах грубой чёрной щетиной, побелели. И в ту же секунду раздался глухой хруст. Стакан лопнул, рассыпался. Пётр, широко разинув рот, засунул туда оставшиеся в руке обломки стекла и с диким хрустом принялся жевать его, продолжая по бычьи пучить на меня глазюки, налившиеся кровью.
Видимо, и раньше этот огромный мужичище проделывал за столом подобные фокусы, потому что происшедшему никто не удивился. Наоборот, сразу почувствовалось, что все присутствовавшие как-то успокоились, осунулись, уткнулись в свои тарелки.
Мне надоела вся эта дикость, окружившая меня плотным удушливым кольцом в первый же день моего пребывания в этой странной деревушке. Я поставил стакан на стол и зачем-то произнёс:
-Там волк пропал.
Пётр тут же подавился стеклом, загнулся, закашлял. Изо рта его потекла обильная слюна с кровью. Он упал лбом на край стола, продолжая страшно кашлять. Один из его спутников что было дури принялся колотить его по спине. Второй же бросился на улицу. Вскоре он появился и встал на пороге комнаты:
-Нету, нету волка! - На лице его было удивление.
-Спёр, видать кто-то, - раздалось из-за стола, - на шубу!
Шутка, однако, не возымела действия и утонула в омуте наступившего вдруг молчания, среди которого страшно бухал, харкая кровью, Пётр.
Бери его! - Бросил стоявшему у порога хлопавший его по спине. -Ему чего-то совсем худо.
Петра взяли под руки и повели из дома. На улице послышался скрип колёс телеги.
После уходя этой тройки гости один за другим попарно и группами потянулись на выход, прощаясь с Пелагеей и благодаря за угощение.
Когда последние покинули дом, Пантелеевна заперла дверь, положив на железные крючья в приколотке внушительный брус, а потом повернулась ко мне:
-Ну-ка, рассказывай, пострелок, что произошло. Я ж видела, что ты-т уходил. Какой-т волк?! Всё говори сейчас же-т! Что ты-т натворил?!
Я вкратце рассказал бабке, что случилось, опустив подробности о колесе, летающей по небу соседке и колдовстве в конюшне, потому что уже и сам в это не верил, точно всё это мне привиделось или приснилось.
-Смотри! - Пригрозила мне кривым узловатым пальцем Пелагея. - Никуда не суйся! Ты тут полмесяца будешь, а дров наломаешь - в полгода не расхлебаем. Не тебе здесь жить. Веди себя тише воды, ниже травы. Понятно?!
-Понятно! - Ответил я, повергнутый в полное смятение.
Прошло два дня. Всё случившееся в первый день и вечер как-то потускнело в памяти. Я даже стал склонен думать об этом, как о чём-то нереальном, какой-то небылице, которую мне кто-то рассказал, а я воспринял её слишком образно.
Вокруг меня текла обыкновенная жизнь вымирающей деревни, обречённой на гибель покинувшим её молодым поколением. Меня это мало волновало, потому что я во всём чувствовал себя сторонним наблюдателем, случайным человеком, волею каприза судьбы оказавшимся в этой богом покинутой деревеньке.
Намотав себе на ус слова Пелагеи, я решил заняться чем-нибудь безобидным. Сходил на рыбалку пару раз, днём, чтобы не встретиться в вечерних сумерках с какой-нибудь нечистью, не без опаски, правда, прогулялся по окрест лежащим лесам, обнаружив выше по течению реки за небольшим перелеском кладбище, которое, по всей вероятности, питало её отравленными соками, и потому неудивительно было, что рыба клевала плохо, зато, поставив раколовку я среди бела дня за какой-то час в этом почти ручейке наловил с дюжину раков. Этим же занималась и немногочисленная детвора, плескавшаяся на реке. Правда, до того, как я увидел способ, которым они это делали, мне и предположить было бы невозможно, что таким образом можно что-нибудь поймать.
Деревенская пацанва с дикими визгами раскручивала над головой привязанную к верёвке за хвост дохлую кошку и забрасывала её на середину реки. Минут через тридцать, когда всё это извлекалось обратно на берег, тухлая тушка животного оказывалась обвешанной несколькими раками, которых складывали в оцинкованное ведро.
Бабка Пелагея попыталась заслать меня на болото за ягодой, сказав что сейчас самое время сбора урожая, но я отказался, с детских лет испытывая необъяснимый ужас перед трясинами и всплывающими то тут, то там из чёрной воды огромными "бульбами" болотных газов, утробно булькающими в заводях меж болотных травянистых кочек.
Несколько дней пребывания в деревне дали мне понять, что она предельно пуста. Всё мужское трудоспособное население трудилось на хлебных полях. Молодёжь же после школьного возраста исчезала сразу же после окончания школы в Большой Василихе. А школьники тоже разъёхались кто куда. В конце концов я ощутил прилив той жуткой знойной тоски, на которую мне жаловалась несколько раз Алёна.
Девушка также куда-то запропастилась. Впрочем, я сам избегал встречи с ней, поскольку заметил, что вся чертовщина закрутилась вокруг меня, как только она оказалась рядом. Была ли здесь какая-то связь или нет - я не собирался выяснять.
Хотя пребывание в деревне потеряло для меня к этому времени всякий интерес и смысл, я всё же решил дотянуть оставшуюся дюжину дней без приключений и мирно покинуть пределы этих краёв.
Прошло ещё несколько спокойных и столь же скучных дней. Единственным событием, которое яркой вспышкой мелькнуло на этой полосе унылого безделья, стала встреча с ведьмячкой у колодца.
Пелагея попросила меня сходить за водой. Я не стал спорить с немощной бабкой, которая и без того днями пропадала на огороде, взял коромысло с пустыми вёдрами и пошёл к колодцу. Там уже набирала воду какая-то женщина. Она стояла ко мне спиной, а когда я подошёл к ней совсем близко, повернулась вдруг и спросила:
-Ты, что ль, у Пелагеи живёшь?
Лицо у женщины было красивое, даже манящее, но вместе с тем было в нём что-то страшащее. Я удивился, потому что не встречал до того женщины такой красоты и молодости (за время пребывания в деревне едва ли не все остатки её населения стали мне известны). Я не смог бы даже сказать, кто она.
-Я живу.
-Красивый ты парень, стройный, сухощавый, жилистый, как хороший конь, - произнесла женщина, окинув меня с ног до головы чёрными глазами, от взгляда которых сердце моё забилось чаще и сильнее.
Слова её повергли меня в некоторое смятение. Давно уже разучившийся краснеть, я вдруг зарделся до корней волос. В её взгляде чувствовалась жадность к сладострастию, но не игривая и скромная, а какая-то колючая, агрессивная, пожирающая. К тому же слово "конь" прозвучало в моей душе тревожной, беспокойной ноткой, шевеля в подсознании какие-то неясные ассоциации и догадки.
Женщина вскинула головой, и её чёрные, иссиня-смолянистые, как у цыганки, волосы длинными прядями упали на лицо, прикрыв его наполовину. Затем она слегка наклонила голову и глянула на меня исподлобья.
Не в силах вынести её взгляда, я отвернулся и стал поспешно набирать воду. Однако женщина и не думала уходить, а стояла за моей спиной, молча наблюдая за мной.
-Мне поможешь? - Спросила она, когда я подцепил свои полные вёдра на коромысло.
-А в какую вам сторону?
-Да туда же, куда и тебе, - улыбнулась она, и от этой улыбки голова моя пошла кругом. Теперь уже невозможно было избавиться от острого чувства тревоги, отточенными коготками впившегося в сердце. Ноги мои вдруг сделались точно ватные, а руки и вовсе отказывались слушаться. И коромысло с двумя плескающимися через край вёдрами вот-вот должно было упасть с плеча.
-Что ж ты стоишь? - Спросила женщина, и сердце моё остановилось на мгновение, а потом заколотилось с бешенной силой. - Бери и моё коромысло.
Я попробовал подчиниться ей и заметил странное дело: руки мои послушно и сильно взялись за её ношу и водрузили на другое плечо. Не впервые испытывал я трепет перед женской красотой, но всё же удивился: такого не было никогда до селе. "Что за напасть такая?" - Невольно пронеслось в моей голове, когда только что бывшие ватными ноги сделались вдруг пружинистыми.
-Куда нести-то? - Поинтересовался я и обомлел, когда женщина показала на дом по соседству с Пелагеей. Пронзительная догадка лишила меня дара речи.
Не помня себя оказался я у калитки ведьмячки. Каких усилий стоило мне остановиться здесь! Я обернулся к ней, трепеща теперь всей душой, вспомнившей потрясшие меня события. Теперь мне не хватало сил поднять на неё глаза.
-Что встал? Заходи, - предложила мне ведьма.
Целый водопад сомнений и страстных порывов обрушился на меня сверху, на голову, едва не оторвав её. Видя перед собой женщину ослепительной красоты, я старался отделаться от липкой паутины, уволакивающей меня к логову мракобасия, пытался вразумить себя, что передо мной дерево, чей ствол прелестный - лишь трухлявая оболочка, за которой сгнившая сердцевина образовала огромное дупло. От ведьмы исходило что-то, как магнитом тянувшее меня к ней. Страсть моя зашёптывала, пытаясь обратить моё внимание на красивую фигуру, груди, правильные черты лица, на то, в конце концов, что, может быть, и даже скорее всего, это вовсе и не ведьма какая-то там, а красивая, ослепительная и страстная женщина, которая при своей огненной красоте, естественно, вызывает завистливые кривотолки у деревенского бабья, суеверные домыслы и неправдоподобные слухи. Я готов был поверить её сладкому шёпоту и броситься в омут жгучей страсти, если бы... если бы не то, что я видел своими глазами. Именно это сейчас придавало мне силы остановиться на пороге беды, притаившейся в этом доме, и ещё как-то сопротивляться.
Я смотрел ей в пояс, пытаясь, но не имея силы и смелости поднять взгляд выше.
-Что стоишь? - Снова спросила она, но тон её голоса переменился, сделался неуловимо угрожающим. -А подглядывать под конюшнями не страшно? Не страшно ночью по лесу шарахаться, а?!
Она сделала шаг ко мне:
-Да, если хочешь знать, я могла бы и без тебя эти вёдра отнести. Смотри!
Ведьма взметнула рукой и что-то произнесла. В тот же миг плечо, державшее на себе коромысло, почувствовало заметное облегчение, а затем и вовсе избавилось от своего груза. Коромысло с вёдрами поднялось над плечом и стремительно пролетело к дому ведьмы, потом в открывшуюся сама собой дверь и там исчезло.
-Ну, что, красивый, видишь?! Смотри: не пойдёшь сам - влетишь, как эти вёдра. Я ведь так просто не пристаю. От меня не отвяжешься...
-Это-т что ты там задумала, Варвара? - Раздался будто с небес голос Пелагеи.
-Да ничего! - Ответила ведьма. - Ты, Пелагея, не лезь! Я хочу с гостем твоим познакомиться поближе, а то ты в гости к себе всех собирала, а меня не позвала, водкой не напоила.
-Тьфу, типун тебе на язык! - Крикнула Пелагея, а сама закрестилась. -Свят, свят, свят.
Возникла пауза. Казалось, что все были в замешательстве, никто не знал, что делать, пока вдруг Пелагея снова не заголосила, видимо, собравшись с духом:
-А ну, отпусти мальца, негодная!
-Пелагея, не суйся! - Угрожающе зашипела Варвара. -Не лезь! Ты меня знаешь! Не посмотрю, что стара...
-Я сказала: отстань от него! - Бабка уже семенила ко мне.
Я глянул на неё и тут же ощутил железный охват на запястье. Это были пальцы Варвары. Холодные, казалось, что, вообще, железные.
-Только попробуй уйти к старухе! - Угрожающе произнесла ведьмячка. -Не сдобровать тебе тогда!
Я попробовал вырваться, но понял, что бесполезно: хватка Варвары действительно была железной.
В эту минуту Пелагея оказалась рядом со мной и схватила меня за другую руку, потянув прочь. Несмотря на преклонный возраст, сил у бабки было ещё предостаточно. С удивлением я обнаружил, что меня растянули, как верёвку. Причём Варвара стояла спокойно и вовсе не напрягалась, будто бы была стволом дерева, прочно держащимся корнями за землю.
-Варвара, отпусти мальца! - Задыхаясь, произнесла выбившаяся из сил старуха.
-Уйди, отойди, тебе говорю! - Прикрикнула в ответ ведьма. Её рука, холодная, как лёд, ещё сильнее стиснула железный обруч пальцев на запястье, и я едва удержался, чтобы не закричать от боли, когда понял, что она обращается ко мне. - Ну-ка, скажи ей, чтобы она отстала, не то простишься со своей рукой - отсохнет.
В это время я не выдержал и закричал:
-Бабка, бабка, уйди. Она руку мне сдавила, как клешнями.
Пелагея отпустила меня, и я рухнул на землю без памяти.