Зверев был вне себя от ярости. Ему "навешали" как соплей ещё какой-то дряни. Какая-то пигалица в этом городишке произвела генерацию мощного психотронного сигнала. И теперь помимо и без того сложной и кропотливой работы, после завершения которой он рассчитывал наконец-таки написать рапорт, послать к чертям всё и заняться, наконец-таки, заслуженным отдыхом с приличной пенсией, съездить для начала-таки на море.
Напротив него за столиком сидел тайный агент, больше похожий на забулдыгу из здешней же постоянной публики этого заведения. Между ними среди закуски к бутылке "Сумской рябиновой настойки", которую Зверев успел оценить за время жизни в этой длительной командировке в город Сумы по достоинству, лежала вобла. Это была обыкновенная с виду вобла, но на самом деле она служила контейнером, в котором в полиэлетиленовом чёрном пакете была спрятана инструкция по дальнейшим действиям.
Зверев всегда потешался над всей этой дурацкой конспирацией. Но должностные инструкции к этому обязывали. Несмотря на то, что он был целым полковником КГБ, в обыденной жизни все его знали как слесаря Тёрниченко с машиностроительного завода им. М.В. Фрунзе, где ему приходилось появляться и изображать из себя время от времени заката молодости беспросветного тунеядца-алкоголика, вышедшего из недельного запоя на денёк-другой на работу, чтобы в дальнейшем снова уйти в такой же недельный запой.
Связной, больно, словно поссорившийся собутыльник, ткнул полковника в плечо. Зверев с неподдельной яростью замахнулся на него бутылкой, и тот, сделав вид, что обиделся, встал из-за столика и с матами скрылся на улице, за дверьми пивной.
Зверев тоже засобирался. Словно скряга-выпивоха он смахнул в плащёвую сумку остатки закуски, среди которых был и вобла-контейнер с инструкцией.
Оказавшись в своей однокомнатной квартирке на первом этаже, Зверев с нетерпением вывалил из сумки её содержимое, которое сразу же пошло в мусорный бак за исключением рыбёшки. Из неё, распоров брюхо вместе с кишками Зверев извлёк чёрную полиэтиленовую трубку размером с сигарету. С ней он и направился к Ирине, по легенде своей любовнице, которую он и в самом деле иногда для достоверности процесса, если вдруг кто пожелает проверить, так ли всё на самом деле, как обстоит, попердоливал раза два-три в недельку. Ирина работала на НПО Электрон в общем отделе. В её ведении находился компьютер, куда было встроено специальное считывающее устройство, которое только и могло прочитать информацию с контейнера. Ира распечатывала информацию и приносила Звереву.
"Как всё запутанно! - думал Зверев по дороге в Ире. - Нет, ну, в самом деле, у этой схемы, по которой я получаю информацию, столько лысых мест, в которых всё может засветится, что всё прочее нагромождение конспирации вообще бессмысленно! Это всё равно как проложить из Москвы сюда сверхсекретный и сверхглубокий бронированный кабель, который вывести в телефонную будку, чтобы раз в месяц агент под прикрытием, зайдя в неё слышал в этой телефонной будке самое секретное послание из Москвы: "Ты дурак!" Хотелось бы посмотреть на того парня, который разработал всю эту "хитрую" конспирацию. У него явно с мозгами было чего-то не того, или он был просто большой шутник. "Прикалывается! - думал Зверев. - Сидит себе там, в Москве, в кабинете, за шикарным огромным столом из красного дерева или ливанского кедра и от нечего делать, как борзописец романчики, придумывает сценарии конспирации позапутаннее и помудрёнее! И сам, наверное, в мыслях наблюдает как агент Уда Лось то и дело, как молодой повеса, лазает на Иринку. Ей-то, конечно, ничего! Баба в самом соку, бальзаковский возраст. Ей чем больше, тем для здоровья полезнее. Да и мне не трудно! Но вот этот борзописец! Уу-ух, мать его так! Сам бы побывал в моей шкуре! Это ж надо мне такое прикрытие придумать - слесарь-алкоголик! Тьфу! Его бы сюда! Нет, как на пенсию пойду, обязательно наведаюсь в головную контору, разыщу этого творца! В самом шикарном случае он отделается секретным мордобоем где-нибудь на улицах столицы нашей Родины!"
******
"Нет, Ирка хороша! - подумал Зверев, вставая с постели, где он оставил контейнер. - Пожалуй, всё-таки, этому сочинителю морду по выходу на пенсию бить не буду! Как говориться, будет, что вспомнить на свалке!"
********
На следующий день, вставая из постели от Ирины, Зверев прихватил с собой несколько страниц распечатанного на принтере текста.
Дома он прочитал их по порядку.
В первом значилось:
"Уда Лось!
Займитесь информацией по факту всплеска, произошедшего на вверенной вам для исследований территории. Подробности из письма рыбака".
"Из письма мудака! - поправил для себя текст Зверев. - Поскорее бы на пенсию уйти из этого дурдома!"
Под письмом понималось прилагаемое к инструкции донесение:
Председателю Комитета Государственной безопасности СССР. С пометкой лично.
Совершенно секретно:
"Событие: 13 мая 1999 года специальная сверхсекретная научно-исследовательская лаборатория КГБ СССР в Москве своей аппаратурой для изучения паранормальных явлений в 11:40 приняла мощнейший сигнал отрицательной энергии. С помощью приборов удалось установить источник: он находился в самом центре малоизвестного украинского областного центра, города Сумы. Личностное сличение, произведённое специалистами института, дало результат - генератором сигнала послужила шестнадцатилетняя Вероника Одинцова. Это был уникальный случай: ни до того, ни после учёным ни разу не удалось зафиксировать психотронного сигнала такой мощности и яркости. Они перевели мощность сигнала в эквиваленты реального мира и получилось, что девушка произвела взрыв, мощностью эквивалентный десятикилотонному ядерному взрыву.
Пока не ясно, какие последствия в материальном мире может произвести подобный инцидент. Изучением последствий этого будет заниматься агент Уда Лось, прикомандированный к Сумскому областному комитету ГБ УССР для изучения дела, проходящего по линии нашего ведомства под кодовым названием "Три сумы".
Начальник отдела антирелигиозных исследований, генерал-лейтенант Басько."
Зверев посмотрел на дату донесения и ухмыльнулся:
"О, чуваки! Опомнились! Почти год прошёл! Ещё бы немного, и пусть бы вам другой Зверев всё делал!" - он намекнул на другого Зверева, сидевшего в обкоме партии.
Фамилия, имя и возраст девушки привлекли внимание Зверева, и когда он посмотрел на адрес, то едва не упал с табуретки, на которой сидел на кухне в своей маленькой однокомнатной полученной для нужд службы слесарем-забулдыгой, коим он "по легенде" вот уже как с год был, квартирке, мощно стилизованной под неуютную, выхолощенную, промозглую берлогу холостяка-пьянчужки.
Этого не могло быть! Этого просто не могло быть!
Судя по адресу в телеграмме, это была его двоюрная племянница Вероника, Веруська, как он называл её любя. Нравилась ему эта девочка. Настоящая красавица сумская! Кровь с молоком! Гремучая смесь русских и украинских генов! Он к ней как к дочке родной относился, которой у него, старого холостяка, в жизни так и не приключилось.
В семье Одинцовых Зверева тоже знали как своего весьма далёкого родственника Тёрниченко, нахлынувшего в город с годок назад неизвестно откуда.
"Вот ведь как законспирировался! - всегда думал Зверев, уходя из гостей от Одинцовых, у которых он, правда, был-то всего раза два, и это было единственное, в чём он нарушил должностные инструкции. - Родственники даже моего настоящего имени и фамилии не знают! Как нырнул в инкогнито, словно "подводная лодка в степях Украины" двадцать пять лет назад, так до сих пор там, под чернозёмом, и плаваю!"
Впрочем, рассуждать так полковнику КГБ не престало, пусть он даже и изображал из себя слесарюгу-пропойцу, и Зверев выбросил из головы эти мысли, а заодно и прекратил наведываться к Одинцовым в гости. Благо-то городок был маленький, и до тех быстренько слухи дошли, что у них за родственничек объявился: прогульщик и пропойца, - и они сами стали его сторонится".
Но тут племяшка "засветилась" в Москве.
Зверев снова сел на табуретку и задумался.
По регламенту службы он не имел права заниматься делами, в которых фигурируют родственники. Но здесь... Зверев понимал, что может тем же макаром, пару раз пообщавшись в постели с Иркой, отправить в Москву обоснованный отказ, дескать вмешаны родственные связи, и ему это было бы на руку. Отказ бы приняли, и одной головной болью стало бы у него меньше: денежного довольствия-то от этого не прибавилось бы, а нагрузки вдвое больше. Но с другой стороны.... С другой стороны, отдали бы это дело какому-нибудь другому агенту под прикрытием, которых здесь, может, полгорода таких забулдыг, как он нашпиговано, - он-то этого не знает. Ну и что?! Всё могло бы кончиться для Вероники очень даже не здорово! А он её полюбил! Как увидел, так прямо сразу и влюбился в племяшку! И уже не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь произошло!
"Может быть, даже хорошо, что дело попало ко мне! - решил Зверев. - Надо будет им заняться! Что это там за всплеск произошёл у Вероники?! Чудеса!"
Впрочем, чудес за свою службу он насмотрелся всяких разных вдоволь. Таких, что кому расскажи - не поверят! Впору садится фантастику писать по пережитым воспоминаниям....
*********
Как-то за всем этим полковник забыл, что он ещё отвечает за операцию "Беглец", которую тоже возложили на него. Но та шла уже давно и безрезультатно.
Теперь все три дела предстояло собрать в кучу. И Зверев задумался на целую неделю, как их свести к общему знаменателю.
Через неделю у него было готово решение: Бегетова, Охромова и Веронику он соберёт вместе, в один "зверский" клубок, и заставит крутиться по соседним орбитам, чтобы объять необъятное.
Пословицу "За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь!" он застрелил на своей кухне.