Егор проснулся от легкого шороха. Подняв лохматую голову, он увидел отца, стоявшего рядом с кроватью. Отцовского лица Егор почти не видел, видел лишь, что в руке у него была его нагайка. С этой нагайкой отец никогда не расставался - подарок атамана за долгую и верную службу.
Отец Егора, Остап, был известен на всю деревню двумя качествами: отважным и лихим нравом, да твердой и несгибаемой преданностью своей казачьей крови. И хоть в деревне он был чужим, уважали Остапа все деревенские за нехарактерное для казака спокойствие и мудрость. Горяч был, но горячность его в бою только проявлялась, в мирной жизни же Остап был добрым семьянином, жил, как Бог и совесть велели. Своего не отдавал, но и чужого не брал.
Егор вглядывался в отца в сумраке комнаты и пытался уловить его взгляд.
- Бать, ты чего?
- А? Ниче-ниче. Ты поспи еще маленько-то, рано еще. Ты спи. Спи...
- Бать, ты кудой-то? Погодь, бать. Я мигом встану.
- Не, Егор, ты лежи, поспи меленько, а то мать разбудишь, осерчает. Я зараз помолюсь и готово...
- Бать! Бать! Я с тобой - то, погоди...
Отец молча вышел из комнаты, и какая-то щемящая тоска закралась в мальчишеское сердце. Егор свернулся в калач, сильно-сильно, отец так учил. Когда станет вот так тошно, Егор, прижимая коленки к подбородку, выдавливал из себя тоску и укутывался в одеяло до подбородка. Сильно зажмурив глаза, Егор принялся считать в ожидании отца.
Егор любил отца. Отец был строг, но ласков, не было в нем скупости на ласку ни к жене, ни к Егору. Мальчишка часто следил за отцом, и Остап, чувствуя на себя пытливые глаза ребенка, старался вложить в свои поступки, все чему сам научился от своего отца, чтоб вырос его сын настоящим казаком, за которого и не стыдно б было людям в глаза глядеть.
Егор снова раскрыл глаза, в надежде увидеть отца. Рядом с ним сидела мать и тихонько гладила его по голове.
- Вставай что ль. Поздно уж, скотину покорми поди.
- Ма, а батька-то не вернулся еще?
- Ты чего, Егор. Аль заболел? Сороковой день уж сегодня, скоро и люди вон придуть.
- Так ведь, ноне утром-то помолиться батя пошел, иль не вернулся еще?
Мать молча встала и пошла в горницу. Егор спрыгнул с кровати, натянул штаны и пообжал за матерью: "Ма, батя-то утром был...". Мальчик застыл на пороге: мать сидела на краю лавки за длинным столом, и молча плакала. Остап еле заметно улыбался им с фотографии, а рядом с рюмкой водки лежала отцовская нагайка.
- Поди уж помолись за отца-то, да скотину покорми. Скоро вон и люди придуть, принимать надобно.
Ничего не сказав, Егор вышел на крыльцо и посмотрел в сад. В саду было тихо, так тихо, словно и не прощались там с Остапом жена и сын, да вся деревня. Словно не глотал пыль Егор под завывания баб и покорные слезы матери. Словно и отец не уходил на вечную молитву...