Отшумел грустный выпускной, пора было начинать новую жизнь. В расставание еще не верилось, по привычке встретились в школьном дворе, побродили по городу, зашли в кино, попали на слезливый индийский... На другой день 30 июня 1971 года при посадке разбились трое космонавтов. И у К. случилась неприятность, - заболел, а скоро надо ехать поступать в Физтех... Кое-как оправился и еще не вполне здоровый побрел в поликлинику, она забита выпускниками, все добывают справку 286. Видел краем глаза Т. в компании одноклассниц. За последней подписью сидел до 8 вечера в уже полутемном пустом коридоре...
Через три дня с другом Усиком ходили в военкомат за приписным свидетельством. К. не дали, придрались к волосам: "Постригись и побрейся - тогда приходи!" К. поехал так.
В поезде вместе с мамой. В соседнем купе Сергеев, тоже с родителями. Отец военный - и он туда же.
Институт в Долгопрудном под Москвой более похож на режимный объект за забором. В приемной комиссии дали анкету на трех листах с вопросами вроде таких: был ли за границей? есть ли родственники за границей? как зовут бабушек и дедушек? бывали ли они за границей? К. везде поставил прочерки, но пришлось переписывать, так как надо давать полный ответ. Приписное обещал представить позже, когда пришлют по почте... За проживание в общежитии попросили заплатить три рубля. К. смутился немного, это заметила девушка-секретарь и хмыкнула. "Я сейчас приду", - сказал он ей и вышел поискать туалет. Деньги у него по обычаю провинциалов той поры были припрятаны в кармашке пришитом к трусам.
Мама уехала ночевать к тете Сане в Москву, а К. вселился в общежитие. Парни в комнате были заняты решением какой-то интересной задачи по физике. К. спросил условия и за час, лежа на койке, нашел ответ. Лица парней вытянулись, когда он огласил своё решение. Не сразу признали...
Первый экзамен физика. Одну задачу решил не корректно, - потом у себя на койке нашел более красивое решение.
Дня через три мама уехала домой. Перед тем от других родителей, которых здесь толпы, узнала разные подробности о местных порядках: учиться очень трудно, некоторые сходят с ума, но после лечения продолжают, в полночь выключают свет, в коридорах оставляют только маленькие лампочки, при их свете студенты сидят и зубрят учебники. Работа потом опасная для здоровья, жены уходят...
К. начал привыкать к институтской жизни, ходил в столовую дважды в день, помытые теплой водой руки приятно обсушить электро полотенцем... Математика, - не решил задачу по стереометрии, очень сложная. По физике вывесили оценки, - 4. После экзамена окунулся холодной водой, вахтерша специально для него открыла душ и одобрительно сказала: "Я тоже люблю иногда облиться холодненькой!"
Не сдавшим математику объясняли ошибки. Просмотрев его листок, проверяющий прочел на нем "дальше решение не пошло", вздохнул и сказал: "Подготовьтесь и приезжайте через год". На вопрос: "А как решается?" - "Вас много, а задач мало!" До вечера К. провозился с получением своих документов, когда приехал в Москву, - билетов на сегодня не было. Пошел искать тетю на Чкалова рядом с Курским вокзалом в новом девятиэтажном доме, куда они недавно переехали из старой квартиры в центре. Позвонил, никого. Подождал немного, и тут идет снизу мужчина. Строго спросил, кого надо, проверил паспорт. Внешность нашего героя могла вызвать некоторые опасения, за последние недели он оброс и зарос щетиной... К. узнал мужа приемной дочери тети Сани. Оказалось, все на даче. В квартире сели для разговора. Дядя предложил закурить, К. отказался: "Не курю, и никогда не буду!" "А ты модный парень" - заметил дядя, не ожидавший хиппового вида от провинциала... "Мне бы переночевать где-то, может в какой гостинице..."
Через час они ехали в электричке, дядя дал почитать "Лунную пыль" Артура Кларка. Дача новенькая, небольшая, К. уложили спать в сенях рядом с тетей: "Говорят, я во сне храплю".
Утром К. простился с родственниками и уехал обратно в Москву. В электричке стоял в тамбуре, какой-то сердобольный старик подал ему 10 копеек. К. отказался, тот добавил еще монету, видимо решил, что он без денег и без билета. Весь день прошатался, сначала по ВДНХ, сделал там несколько снимков, выпил три стакана апельсинового сока. В последнем оказалась большая сухая муха, - захрустела на зубах, - люди уставились, когда он инстинктивно вырвал ее изо рта вместе с недопитым. К. попытался улететь домой на самолете, побывал в Быково и Домодедово, но, в, конце концов, пришлось взять билет на вечерний поезд.
По возвращении он подал документы в Кировский политех на ПГС. Легко набрал нужные баллы и в начале сентября был отправлен в колхоз. Работали в Тужинском районе. Погода сначала стояла теплая, потом стало холодать по утрам. Группу разделили на две бригады. Староста, не разобравшись, назначил бородатого К. старшим во второй. Жили в небольшой деревне в 9 км от райцентра, со своим полупустым клубом и таким же магазином. Работа на току с мешками и разгрузкой машин с зерном, стогование соломы, потом - картошка. За месяц мылись только раз, привёз домой вшей... С бригадирства его сняли, - не ласкался с приезжавшим институтским начальством, не комсомолец, да, еще крест из проволоки навесил как придурок. Кормили их бригаду хорошо, молока сколько хочешь, один раз устроили соревнование кто выпьет больше. К. осилил 11 стаканов и обошел своего главного противника и приятеля Олейника. Под расчет выдали по 17 рублей с копейками, много проели...
1 октября начались занятия, а вечером прошло посвящения в студенты. Коридоры и фойе забиты - не протолкнуться. Подали в черпаке соленого раствора. К. опрокинул до дна, потом бегал запивать из-под крана, горело внутри. Больше такого веселья им не видать, - танцы только старшекурсникам...
Первое время К. подселили к старикам. Ключа от комнаты ему не досталось, а свои на вахте они не оставляли, пару раз пришлось пропустить занятия, протолкавшись в коридоре - пока ходил в столовку - хозяева смотались, не подумав о нем. Лишь через месяц освободилось место в комнате с однокурсниками. Жить и учиться стало проще. В комнате с ним было еще трое студентов: крепкий после армейский парень Николай из далекого района, тихушник с Нововятска Миша и еще курносый маленький Ваня, тупик в математике. Миша лежал на койке под репродуктором на стене, который обычно едва слышно жужжал. Напряжения в радиосети не хватало на всех, поэтому некоторые "изобретатели" подключали динамик напрямую без понижающего трансформатора. Это еще более ослабляло сигнал у соседей. И вот однажды Миша, узнав от кого-то хитрый способ "прочистить" линию, привез из дома провод и сунул в розетку радио 220 вольт! Через несколько секунд к ним в комнату ворвался взбешенный сосед, его репродуктор крякнул и задымил. Но Миша успел закинуть хулиганский провод подальше и залечь на койке, глядя в потолок с отрешенным видом.
На выходной К. ездил домой, попутчиком стал паренек с их группы Толя Мешин из Вахрушей. Общажная жизнь требовала самоутверждения, К. стал покуривать сигареты ("Орбита" по 35 коп. или "Зенит" по 50) и выпивать со стипендии по стакану дешевого вина или "компота" ("слива в вине" в стеклянных банках). Однажды кто-то принес магнитофон с записями блатных. Запомнилась такая военно-патриотическая песенка: "Автоматы выли как суки в мороз, пистолеты били в упор, и мертвое солнце на стропах берез мешало вести разговор..."
С Толей они стали почти приятели, ходили в кино после учебы, курили в подъездах и обсуждали разное в своей жизни. С ребятами по комнате отношения не ладились, хотя все они были неплохие. Верх брал старший по возрасту и опыту жизни Николай, он первый затевал уборку и делал это с явным умением. К. таким делом никогда ранее не занимался, и потому пренебрегал, а на упреки в свой адрес приговаривал "От меня вреда не больше, чем от порядочной кошки!" "Но и пользы никакой!" - парировал Никола, а как-то раз добавил: "Парень ты вроде хороший, но с какой-то припиздью". Он точно разглядел - К. воспитывался в семье без отца, и оттого у него проступали не лучшие женские черты характера (манерность, капризность и самолюбование).
2. Сестра
Небольшой одноэтажный деревянный дом стоял глубоко внутри двора и как-то боком к направлениям ближайших улиц. Коммунальное жилье представляло собой две крохотные комнатки с общим коридором и туалетом. Они жили здесь втроем, русский отец ушел из семьи, когда им с сестрой не было еще и 10 лет. Сестра, - на год старше Т. - более походила на него. В лице Т. заметнее проступали черты матери, высокой непривычно стройной уроженки села Карино в 20 километрах от города за рекой. Село это в прошлом было значительным городком управляемым своими татарскими князьями, из одного такого прежде знатного рода и происходила мать Т. Но ничего этого наш герой не знал, да, и вряд ли это его интересовало...
Сестру он помнил со школы, и даже более того. Именно в нее К. влюбился в 9 классе, и лишь когда она на год раньше покинула школу, переключился на младшую. Надо заметить, что сестра сразу была против их любовной связи. Никак внешне не проявляя этой неприязни, она, тем не менее, не раз высказывала Т. свое нелицеприятное мнение насчет ее любовника. Сама она имела друга и поклонника уже много лет, они вместе учились на последнем курсе Кировского политеха. "Мой Рябов", как она его звала, выглядел приличным кировским молодым человеком, возможно, не глупым, так как учился на ФАВТе - самом сложном и престижном факультете...
К. сохранил тоскливые воспоминания об этом учебном заведении, где довелось провести несколько месяцев перед армией. Студенты звали его между собой просто школа: "Пора в школу идти!" Система обучения точно была как в обычной школе, только суровее и строже. Выгнать могли легко. Мрачноватые пустотелые аудитории, беспробудная провинциальная тупость студентов и преподавателей, общажное пьянство, лошадиные бега на лыжах в любой мороз. Один раз ветер на поле дул такой, что обратно полпути несло как под парусом. Лыжный костюмчик с начесом продуло насквозь, так, что мальчик в трусах скорчился до размера мизинца, остальное добро вообще втянулось внутрь (!). Пришлось на ходу отогревать рукой... Выдержавшие 5 лет такой потогонной системы достойны были сочувствия и уважения. Но не у нашего героя! Его же учеба оборвалась на первом курсе. Был последний срок сдачи большого чертежа, комната не спала до самого утра, практически всё было готово, остались последние штрихи. К. закурил, потом отошел бродя по комнате, а вернувшись увидел безобразную черную дыру почти в самом центре ватмана... Поправить невозможно, так отдать - тем более. Плюнул на всё и уехал домой! Через неделю вернулся, все разъехались на каникулы, еще пожил в опустелой общаге, долго ходил с обходным, сдавал книжки (одну где-то затерял - стянул у соседа Николы). Начиналась весна...
Сестры были очень дружны с самого детства, спали в одной постели, часто обнявшись. Подобные отношения сохранялись и в дальнейшем. Возможно, сестра подсознательно ревновала... Потому не трудно догадаться о ее роли в дальнейшей судьбе наших героев.
Узнав о первых опытах любви, сестра привезла книжку супругов Конн о половой жизни. Надо сказать, многое из ее содержания стало откровением для Т. и, отчасти, К. в силу полной безграмотности молодых людей в этой области. Увлекательную книгу они читали, сидя рядышком на крае кровати. За этим занятием их и застала сестра, зачастившая в столицу... Новый год они встречали вчетвером. В полночь в комнату ворвались толпой ряженые, но бутылка шампанского уже была пуста, угощать особо нечем... Вскоре сестра с женихом удалились, прогуляв по Москве всю ночь, а юные любовники предались практическому применению полученных знаний... "У тебя красивая сестра", - заметил К. между делом. "Да!" - с гордостью переходящей в вызов услышал он ответ...
Несколько времени спустя, однажды в Метро по иллюстрации "поперечный разрез полового члена" он узнал обернутую в бумажную обложку книгу, раскрытую на коленях девушки. Почувствовав над собой его нависающее внимание, она подняла голову. Их взгляды встретились, и она поняла, что он узнал эту книгу, и перевернула страницу. В Метро многие читали, особенно женщины. В их сумочках всегда лежали дежурные томики. Природа такой любви к чтению легко объяснялась: под благовидным предлогом, можно было уткнуться в книгу и не встречаться глазами с соседями по вагону. Да, и время на дорогу все равно пропадает. Час жизни ежедневно...
Каникулы после зимней сессии провели в Слободском. Сначала ночевали в доме Т. На позеленевшем от времени экранчике телевизора шел сериал про Штирлица. Мать ушла спать к соседке... Т. сидела на расправленном диване в подаренной ею полупрозрачной сорочке, скрывавшей всё ее маленькое тельце. "Мама сказала, первую ночь нужно обязательно быть в такой..." Среди ночи К., испытав некий дискомфорт от непривычной постели, ушел спать на пол. Вскоре Т. перебралась к нему из солидарности.
По прибытии молодых, в доме К. устроили небольшой семейный вечер с дядями, тетями и двоюродными десятилетними сестрами. Говорили о Москве, расспрашивали о планах на дальнейшую жизнь. Через год Т. заканчивала учебу... На другой день явился как всегда радостно-возбужденный Алеша, и через час они втроем катались на лыжах с лесных горок за Спировкой. Т. не уступала парням в скорости бега.
3. Рассказ Миры
Мне четыре года. Бабушка звала меня Иля, мама - Мира. Стояла за табуреткой и ела варенье. Мама позвала меня, называя Мирой. Не откликаюсь. "Мира, я кому говорю, чего молчишь!" - Оборачиваюсь: "Иля! Иля! Иля!" - Хватаю блюдце и разбиваю его вдребезги.
В Пушкино был пятиэтажный дом из красного кирпича. Два пролёта лестницы вели на чердак. Там можно даже было бельё сушить. Мне одной туда ходить запретили, мы на пятом этаже жили. Но я пошла. Прошла один пролёт. Посмотрела на верх. А там стояло какое-то существо. Я подымала голову медленно, сначала увидела львиные лапы, а потом человеческое лицо, с грустными глазами, в львиной гриве. От страха не могла пошевелиться, потом развернулась и бежала до первого этажа. Я до сих пор его чётко помню.
В Волгограде раньше только во второй половине ноября осень начиналась, потом был слякотный туманный декабрь, два месяца зимы и в марте уже весна. На свой день рождения я всегда в платье ходила. К июню уже степь выгорала, в мае вода в водоёмах уже была тёплая, по четыре часа из воды не вылезали (в двадцатых числах мая). Ходили на пруд от аэропорта за пять километров. Поесть - рядом с прудом колхозное поле, горох к тому времени уже поспевал, вишня войлочная (японская) вдоль дороги тоже поспевала. На пруд обычно шли пешком или добирались на попутках. Один раз ехали в маленьком фургончике без окон, где обычно возят продукты. Смеялись, что завезут куда-нибудь...
В Вольске был у бабушки Джульбарс. Злой был. Я однажды взяла детскую леечку с водой и стала ему тонкой струйкой поливать в то место, откуда хвост растёт. Он терпел, терпел, потом оборачивается и как рявкнет на меня. Заревела, побежала, нажаловалась бабушке, что он меня обижает (за что он на меня рявкнул, конечно не сказала). Джульбарсу сильно влетело, посадили на цепь на всю неделю.
В основном меня воспитывала бабушка по отцу. Своим воспитанием она замучила: как сидеть, о чём можно говорить, о чём нельзя, как стоять, ну, и прочая чушь. Я так поняла, она была не совсем из простой семьи, потому что её старший брат окончил юнкерское училище и после революции они бежали в Среднюю Азию. У меня там и сейчас (в Андижане) остались какие-то родственники, но я их не знаю. В общем, она меня замучила, а я, обычно, общаясь с людьми всё делала наоборот. Она мне строго настрого внушила, что до свадьбы ни-ни! Не знаю как ей это удалось, но именно это я усвоила, как дважды два - четыре. Здесь ещё Таня Парамонова любила на эти темы порассуждать. Она жила в соседней комнате в общежитии. Её рассуждения: ни за что, потом бросит, а если выйдешь за другого, то всю жизнь будет упрекать тебя за это. Всё это отложилось в моей голове непоколебимым постаментом.
В школе в тринадцать лет я влюбилась. Сначала встречались, ну, как дети, гуляли, за ручки держались, один раз даже поцеловались. Потом он уехал на летние каникулы, присылал письма. Письма стали приходить всё реже и реже. Когда вернулся, даже не зашёл ко мне. Нашёл другую девочку. Что я испытала! После этого стала немного замкнутой и молчаливой.
Ещё запомнила слова мамы: если парню девка нравится, то будет бегать каждый день, даже если его прогонять. Как только разонравится, - сразу перестанет ходить.
Читала в детстве очень много, всё время себя кем-то воображала. Любила Достоевского, любимые сказки - сказки Андерсена. Больше всего любила сказку "Русалочка". Очень любила стихотворение: "Гордым легче, гордые не плачут..." Когда было тяжело (с безответной любовью) твердила как молитву, вроде легче становилось. Ну, вот, по-моему, вкратце и можно судить о моём характере: упрямая, строптивая, молчаливая, наивная...
Видела в людях только хорошее, немного была избалована вниманием к своей внешности, всех жалела, особенно животных. А вот ещё один случай: в ГУМе одному мальчику купили мишку (он был года на три меня старше - лет семь ему было). Мне этот мишка понравился. Я отобрала его и ни в какую не хотела отдавать. Закатила истерику. Хорошо, что тот мальчик согласился отдать этого мишку. Он до сих пор со мной. Из игрушек любила только зверей, кукол терпеть не могла.
Я родилась в Игарке. Родителей туда направили. Отец окончил Троицкое авиационно-техническое училище, мама ленинградский гидромет. Она случайно туда попала. Направляли в Красноярск, а было место в Игарке, там платили больше. Она туда и поехала (надо было матери помогать с братом). По их рассказам там раньше очень интересно было. Народ был разный, начиная от сосланных литовцев, уголовников, много молодёжи, американцы заходили (морской порт). Но там я жила всего два года. Потом меня забрала бабушка в Пушкино (Московская область). Там я до школы жила, в садик ходила, когда болела оставалась одна в комнате (коммуналка), пока бабушка работала в том же садике. Мне нравилось одной дома оставаться. Мама рассказывала, при Сталине у каждого в коммуналке был свой счётчик на электричество. В туалете у каждого своя лампочка, иной раз забудут выключить свет, а в туалете все три лампочки горят. Смешно!
Сестра моя родилась в Пушкино в 1961 году, но записано, что в Волгограде. Они с севера когда уезжали, им дали на выбор три города: Куйбышев, Москва, Волгоград. В Москве (Домодедово), что-то тормознулось с пропиской у мамы, - они уехали в Волгоград. В Волгограде ещё по инерции (от Сталинграда) было очень хорошее снабжение. Город был исключительной чистоты, культуры. Сейчас такого и в помине нет. Вроде при Сталине это был вообще закрытый город. Коренного населения там очень мало (почти всё уничтожено во время войны), в основном приезжие. Но это очень интересные люди по характеру, по поведению, по манерам обращения.
В Москве в то время народу немного было. Метро почти пустое, в самом метро продавали мороженое - эскимо, а на ж/д вокзалах под потолком висело много воздушных шаров, их наполняли раньше только гелием, а дети обычно упускали...
4. Весна
Во время учебы К. сошелся ближе с несколькими парнями. Один из них - Володя Бубнов. Немного старше и серьезнее, уже женатый. Первокурсников как малолетних простаков ради дружбы народов расселяли в комнаты с иностранцами чтоб натаскать их в разговорном языке. Бубнова подсунули к вьетнамцам, нравы которых вызывали у него отвращение. По вечерам вьетнамцы собирались кучей и жрали из огромной общей миски плов с курицей, при этом чавкали и нямкали от удовольствия. Тут же над столом сохли их трусы. В виду своих малых размеров, одежду вьетнамцы покупали исключительно в Детском мире, из-за чего выглядели как детдомовские...
Однажды, склонный к эротическим фантазиям товарищ, возбужденно поведал как сходил в студенческий душ. Он помещался в одноэтажном здании, помывочный зал большой, по одну сторону кабины, открытые спереди. Мыли поочередно, в женские и мужские дни. Не понятно как, но он прошел в женский день, наверно пусто было, один мылся. Но вскоре услышал, как по соседству появились девки. И вот одна, якобы, заглянула через перегородку к нему и попросила мочалку, спутала с подружкой, что ли. А он, не долго думая, протянул ей свой орган, видимо, уже стоял наготове. "Взяла, щупает, как поняла - завизжала! А я поскорее смотался".
В феврале начали заселять новую общагу рядом с институтом. В первую очередь туда переехали первокурсницы, жившие зиму в Красном уголке. Обстоятельство это еще более разделило Миру и К. Пару раз он бывал там у Бубнова на 9 этаже (девки из их группы жили на 16-ом). Лифт не работал, после аварии (кабина сорвалась, кто-то поломал ноги) его закрыли. Но студенты были молоды и здоровы, по лестницам бегали вверх и вниз. Новая общага привлекала доступным душем, отдельным на секцию. В маленькой прихожей-раздевалке К. прочел на стене надпись: "Измерь свой член, у меня 14 см..." Тут же на гвоздике висел треугольник с линейкой и карандаш на веревочке. А ниже колонка цифр. Молодые геодезисты были приучены к точности измерений.
Соседки Т. (одна из которых оказалась членом партии) были недовольны тем, что К. по вечерам проводил время в комнате своей подруги, при этом совершенно игнорируя их присутствие. "Жалуются, что должны сидеть скромненько, поджав ноги! Обычно мы сидим на своих кроватях по турецки!" Спорадические уединения любовников вызвали еще больший скандал. Однажды их застали за этим неприглядным занятием, самое обидное, что в тот раз ничего еще не произошло. После этого случая Т. перевели в комнату, где жила строгая дама-аспирантка. На занятия она не ходила, а потому о возможности интимных встреч не было и речи. Единственное, что оставалось - это посидеть вечером часик-другой, беседуя втроем... Дама рассказала, как посетила выставку молодых московских художников на ВДНХ. Там ее поразили некоторые картины, особенно изображение черной чугунной гири с надписью "Вера", а также дохлая собака раскинувшаяся в кресле. На другой день незадачливые любовники поехали искать эту чудо-выставку в павильоне "Пчеловодство", но той уже след простыл...
В свободное время ездили в кино, часто в поисках интересного фильма забираясь в самые удаленные окраины. На постановки в известных театрах билеты достать почти невозможно, оставалось брать, что дают. Удобным во многих отношениях оказался небольшой театр миниатюр в Каретном переулке возле сада Эрмитаж. Директором там был знакомый всем "пан Гималайский", однажды он даже вышел на сцену. Остальные артисты малоизвестные. Последний спектакль не понравился Т., и она увела своего слегка разочарованного спутника от веселого канкана на сцене. "Жене не понравилось!" - бросил он гардеробщику, изображая солидного театрала. "Да, теперь у нас не то, что было в шестидесятых" - заметил тот, подавая пальто...
Походы в театры и кафе легко опустошали карман... Однажды они без видимой цели брели по Студенческой. Т. поняла причину его дурного настроения, достала из сумки и протянула ему восемь новеньких пятерок: "Сегодня получила стипендию". Он вышиб их, бумажки разлетелись по тротуару... Прошли сотню метров, опомнились, обернулись, но кто-то уже весело собирал их и скоренько удалился...
На 8-е марта снова съездили в Слободской - пожить как настоящие супруги. Сразу за Вахрушами автобус сломался, пошли по заснеженной обочине пешком. Солнце светило и грело, из приемника лилась иностранная музыка. Можно было сесть на другой автобус, но К. проявил упорство...
В апреле они подали заявление. Регистрация была назначена на 30 мая... Основным местом их встреч оставалось "Седьмое небо" - лестничная площадка выше шестого последнего этажа общежития для выхода на чердак под крышей. Там в полумраке они сидели на ступеньке и разговаривали часами, иногда пели песни. Сексом заняться как-то не приходило в голову, в умной книжке про такую возможность ничего не сообщалось... Однажды в порыве страстных объятий он перегнул ее через перила так, что оба едва не потеряли равновесие и не свалились вниз...
К. обычно ехал стоя у дверей вагона метро... Они стояли тесно прижавшись, иногда о чем-то шептались, иногда он целовал ее... Такое "аморальное поведение" вызывало недовольные замечания дам похожих на школьных учительниц: "Молодые люди! Ведите себя скромнее! Как не стыдно!"
Иногда они играли. Она выставляла перед собой ладонями вверх свои тонкие мягкие ручки похожие на лапки неведомого зверька, а он изо всей силы бил по ним своей лапой. Часто она не успевала убрать - было больно. Но, все-равно, выставляла снова и снова, хотя слезы уже проступали. Видимо, этот доморощенный садомазохизм нравился обоим...
По утрам вставали пораньше и пока все спят делали пробежку. Сначала еще полусонные вместе с потоком людей пересекали Кутузовский чтобы выбраться на простор набережной Тараса Шевченко, по которой можно было уже бежать во всю прыть километра четыре. Миновав задворки Киевского вокзала, поворачивали переулком на Студенческую. Круг замыкался. Однажды К. несильно тяпнула овчарка, гулявшая по набережной без поводка. После этого случая прогулки как-то сами собой сократились... Потом вместе завтракали на общей кухне... После критики в адрес своей фигуры, Т. забросила спортивные тренировки и нарастила приятную на ощупь мягкость. Впрочем, всё-равно, оставалась худощавой...
В мае снова оказались в Слободском - на свадьбе сестры. Учеба подходила к концу, пора получить семейное распределение на работу. Довольно много гостей собралось в недавно открытой столовой у автостанции. Отдельной группой сидели каринские родственники. Мама К. пришла поздравить цветами, но на вечер не осталась. Надо заметить, что его бабушка не одобряла выбора внука, на что мать ей возражала, мол, по отцу она русская... Отца Т. не позвали на свадьбу. (Была его сестра, к которой они потом заходили). Однажды на улице встретились с ним. "Мой отец" - шепнула Т., когда они молча разминулись...
Невеста в белом, рядом младшая сестра в темном бардовом платье с кружавчиками на воротнике и манжетах. Это была и их свадьба! К. поднес молодым подарок - бутылку десятилетнего "Кизляра" с надписью "открыть через 10 лет!" Ушли домой в разгар веселья, впереди в темноте маячило белое платье, по обычаю сопровождали новобрачных. Т. заплакала: "Как ты не понимаешь! Моя сестра выходит замуж!" Ночевали у К. Днем пошли погулять по окрестностям, сначала за Спировку, где катались зимой, увлеклись весенним лесом и забрели куда-то далеко к Беляевской. Там в небольшом леске Т. нашла цветущий багульник, никогда, ни до, ни после, не виданный К. По пути домой прошли мимо небольшой деревушки, родины ее отца. На поросшем соснами откосе с краю стояло дерево с удобно расположенными боковыми ветвями, по которым Т. взобралась метра на три вверх: "В детстве я любила здесь сидеть! Весь город видно! В школе ходила в секцию туризма, мы всё обходили и объездили по области!"
В майской Москве было уже совсем тепло. Однажды в выходной они сидели на металлической площадке запасной лестницы, загорали под музыку из фильма "Три дня в Москве". Т. сидела в легком коротеньком платьице, оголив ноги много выше колен... Он увлек ее на полутемный чердак, вход в который оказался открыт... Сам сел на невысокое перекрытие, а ее усадил на колени, лицом к лицу...
Ты говоришь мне о любви
А разговор напрасно начат
Слова я слушаю твои
Но ничего они не значат
Может ты на свете лучше всех
Только это сразу не поймешь
Одна снежинка еще не снег, еще не снег
Одна дождинка еще не дождь.
Когда-нибудь, но не теперь
Придет любовь чтоб стать судьбою
Придет как ливень, как метель
Все заслонит вокруг собою
Может ты на свете лучше всех
Только это сразу не поймешь
Одна снежинка еще не снег, еще не снег
Одна дождинка еще не дождь.
И может быть вдруг я сама
Тебе в глаза взгляну иначе
И станут вещими слова
Что ничего сейчас не значат.
Может ты на свете лучше всех
Только это сразу не поймешь
Одна снежинка еще не снег, еще не снег
Одна дождинка еще не дождь.
Весной на ВДНХ, - прообразе Коммунистического рая, - можно было чудесно провести день, блуждая среди моря цветов по отдаленным почти пустынным дорожкам ботанического сада. Теплый ветерок задувал под подол легкого платья, приятно щекоча коротенькие рыжие волоски на ногах. "Мужчины не знают этого удовольствия!" - жмурясь от счастья произнесла Т. После утомительного путешествия они нырнули в прохладу огромного кафе, выпив по бокалу шампанского с мороженым. Это удовольствие оказалось неожиданно дорогим...
Т. предложила съездить за город на электричке, - Киевский вокзал рядом. Вышли в Переделкино, в каком-то перелеске устроили пикничок. К. пришла в голову идея построить шалаш... Муравьи ползали по голым ногам, где-то рядом аукали отдыхающие...
Вторая поездка на природу не удалась. Стояла жаркая погода, К. оставил в душном вагоне свою сумку, в которой были документы и вещи, включая приемник. Поиски пропажи не увенчались успехом, ходили даже в Министерство Внутренних дел. На главном входе часовой, окинув парочку опытным взглядом, сострил: "Паспорт потеряли, а жениться надо!?"... Лишь через месяц К. вызвали в паспортный стол на Кутузовском, где старичок "Фоня-Моня" (по выражению Т.) вручил ему потерянный паспорт; штраф не взял, пожалел. Но к этому времени Т. уже была на практике в Минске. От нее пришло странное письмо, в котором были такие слова: "Будь осторожен, помни, что ты теперь не один..."
5. Практика
В начале июня Т. неожиданно вернулась в Москву. Сессия как раз кончилась, К. собирался на летнюю практику под Москвой. Выглядела она неважно - беременна. Пришлось срочно подавать заявление на регистрацию брака, а потом провожать ее на короткий отдых в Слободской. Т. успокоившись немного, рассказала, как мать с сестрой подозревали, что он специально потерял паспорт, и как она его выгораживала... Они договорились, что через неделю встретятся в Москве, где Т. продолжит свою практику. После трогательного расставания на вокзале Кирова и ночи в поезде, по описанию маршрута своей (уже почти) жены, в заботливо подшитой ею студенческой форме, он отправился искать Чеховский полигон. Поначалу К. долго шатался по окраинам Чехова в поисках нужного пути, чем привлек внимание бдительного мента. Тот раскрыл паспорт, на землю выпала маленькая фотография. Страж нехотя нагнулся и вложил ее обратно со словами "Вот она ваша красота!"
Уже в темноте, продвигаясь более по наитию, чем по указанному направлению, распугивая фыркающих под ногами ежей и сам пугаясь геодезической "виселицы", минуя поле и лесок, он вышел точно к лагерю студентов. Кроме столовой и двухэтажного женского корпуса здесь стоял десяток больших палаток, в одной из которых нашлись парни из его группы.
Жизнь в палатке шла своим чередом. Ранний подъем, построение и общая зарядка вскоре поднадоели К. Припомнив армейский опыт уклонения от этого навязчивого коллективизма, он стал по утрам незаметно сбегать в одиночный забег по ближнему лесу. Сначала тропа вела среди веселого лиственика, сквозь который легко просвечивали лучи восходящего солнца. Но потом начиналась темная чаща, здесь в вершинах сосен жутковато ухали незримые ее обитатели, - совы. Поэтому К. оставил попытки забираться вглубь, всякий раз поворачивал обратно, выйти к автодороге так и не случилось.
Первая работа состояла в прокладке тахеометрического хода, от репера у колодца он шел по деревне Солнышково, далее мимо болотца с квакающими пузырчатыми лягушками, потом через склоны и поле возле котлована с водой... Станции для установки теодолита, отмечаемые колышками, следовали примерно через каждые 150 метров. Второй ход - буссольный - по тропе через закрытую лесистую местность. Буссоль - продолговатый высокоточный компас, по которому ориентировали инструмент. Третья часть практики самая сложная и интересная - мензульная съемка. На основе проведенных измерений нужно было вычертить и нарисовать карту местности, то есть, воспроизвести небольшой по размеру квадратик реальной топографической карты (примерно два на три километра).
Мензула - столик на треноге с натянутым листом картографического ватмана. На него ставился прибор кипрегель (теодолитная труба на подставке с линейкой), с помощью которого и вычерчивались линии хода. Одновременно брались засечки для нанесения рельефа и ситуации (положения строений, дорог, лесов и полей). Под конец, как обычно, спешили, кто-то из реечников поленился сходить в дальний конец поля, и горизонтали К. дорисовал "методом экстраполяции". Как спец в рисовании карту чертил К. по походному прямо на открытом воздухе, бригада расположилась рядом за длинным столом, подавая изредка советы. По предложению кого-то деревню для требуемой секретности обозначили забавным наименованием французского городка Афранж. Профессор Черемисин, сверив их работу с поделками студентов прошлых лет, пожевал словечко губами, ничего не сказал, но указал на явный брак. Пришлось срочно идти и перемерить. В углу оказался незаметный издали овраг. Виновного в недогляде послали лазить по нему с рейкой.
Имечко это прилипло к забавному молоденькому азеру. Затейник Бубнов приметил привычку Афранжа подтягиваться уголком, держась за спинки кроватей в проходе палатки. Раздобыв где-то анодные батареи, он с заговорщическим видом в отсутствие паренька незаметно прицепил проводки к кроватям... Афранж после облегчения в туалете ("маленкый кайф!" - как он выражался), радостно появился в дверях и проследовал в свой угол, по пути успев схватит двумя руками железные спинки армейских кроваток. Неожиданно его шарахнуло, отскочил под общий ржачь, стал разглядывать и нашел устройство. "Слушай, зачем так делать!!" - долго потом возмущался он.
Столовка на полигоне работала в лучших студенческих традициях: грязнота и теснота, частые отравления от не прожаренных котлет. К. один раз пришлось из-за этого пропустить рабочий день. Лагерная медсестра, она же известная по общаге кастелянша, утащила его к себе и заставила пить теплую воду с содой в надежде вызвать рвоту. Но это средство не подействовало, он упорно не желал блевать, так и промаялся до вечера. Пару раз с Бубновым они сходили поесть в Чехов. Но там у нашего героя случился скандал. В тарелке супа он обнаружил членистоногое типа толстенького рощеника. На шум приползла толстая повариха. "Где? Что? Нет ничего!" - склонившись над тарелкой и повертев подозрительный сморчок, с торжеством раздавила его пальцами. Уничтожение улики вызвало новый взрыв ярости, который не удалось погасить поднесенной вдвое большей порцией того же супчика. К. вытребовал книгу жалоб и написал туда пару ласковых слов обо всем случившемся...
Бубнов был поражен бешеной реакцией К. В его отсутствии о происшествии он живописал товарищам по палатке... Вскоре дошел слух: оказалось, что чеховское кафе обеспечивало работу полигонной тошниловки, и теперь после жалобы К. его дирекция отказывалась кормить студентов. Лагерное начальство всяко уговаривало нашего героя забрать жалобу, но тот стоял на своем, отомстив таким образом за все свои обиды... Грозили даже отчислением, припутав к делу пропуск пары дней. Но ему удалось отмазаться, показав штамп в паспорте о регистрации брака...
Девичья бригада работала на соседней территории. Разделение по половому признаку было намеренным: чтобы девки сами трудились и не отвлекали парней! Лишь изредка их пути соприкасались на границах отведенных участков. Однажды в особо жаркий денёк они сошлись на берегу большого и глубокого пруда, который образовался после добычи песка. К. с парнями вышли окунуться. Здесь же оказалась бригада Миры. Он обратил внимание на ладную фигурку девушки в синем купальнике. Девки отошли метров на шестьдесят в сторону...
В свободное время К., растянувшись на своей кровати вечно влажной от проникавших через окошко палатки брызг дождя, почитывал взятую с собой ученую книжку "Курс астрономии". "Пузырёк в нуль-пункте" - по выражению матерых геодезистов. Как-то уже на закате ворвался Маляров и возбужденно рассказал о только что виденном им НЛО. По его словам, это был медленно приближающийся диск или полумесяц, достигший в зените значительной величины и растаявший без следа. Побежали смотреть, но ничего уже не застали. Осталась только зарисовка на обложке книги. От привычки к армейскому промыслу, раздобыв краски и кусочек поролона, К. вырезал на бумаге трафарет и наляпал на спинку выданной для практики куртки пришедшую на ум надпись Shattarhen was geodezist too, что должно было означать "Шаттерхен тоже был геодезистом" (имелся в виду популярный герой фильмов про индейцев). Его примеру последовали еще несколько парней пока трафарет не порвался окончательно.
Солнце садилось, рабочий день шел к завершению. Последняя станция пришлась на продолговатый крутой склон поросший травой, когда-то насыпь. К. устанавливал инструмент на вершине, реечники Бубнов и Кабошко уже маячили вдали по разные стороны. Записатор Маляров, присев, томился в ожидании отсчета. Афранжу, как всегда, никакой работы не дали, поэтому он изредка подавал никчёмные советы. Через свои круглые очки Маляров высмотрел в кустах блестящий предмет, и вот уже, по-детски радостно, тащил наверх солидный рулон фольги. Одним глазом К. видел, как, повертев его всяко, он пустил колесо вниз по склону, придержав конец фольги ногой. По низенькой траве легла прямая блестящая черта длиной метров двадцать... И началась веселая возня.
Спустя минут пять, оказалось, парочка бездельников, Маляров и Афранж, выложила на склоне фольгой недлинное словечко из трех букв. Последний кусок, метра три длиной, увенчал сверху букву "И".
По пути в лагерь, часто оглядывались, любуясь поблескивающей в лучах заката надписью. День летней геодезической практики закончился весело.
Дня через два в их палатку нагрянул дядя.
- Ваша бригада работала возле котлована?!
- ...
- Кто додумался на бугре мат написать?! В трубу за километр видно! Девки читают!
- Это не ругательство, - выступил вперед ответчик Маляров, - это значит XXV съезд КПСС...
От невинного пояснения лицо лагерного чекиста еще больше посерело. Очередной съезд Ленинской Партии намечался в начале следующего 1976 года, но об этом "эпохальном событии" уже давно шумели газеты и радио, шахтеры стояли на повышенной предсъездовской вахте, а труженики села уже рапортовали о своих победах на полях.
- Что б немедленно убрать!!! - заорал он и отчетливо матюгнулся.
Уже в сумерках всей бригаде пришлось волочиться за три километра по лесам и полям туда и обратно чтоб раскидать веселую надпись...
6. Комната с ключом
К. встретил ее на вокзале, пришлось заночевать в его комнате, иностранцев не было, зато были их заправленные кровати. Утром поехали во дворец бракосочетаний. В сравнении с другими парами они выглядели неважно. При подаче заявления им выдали "приглашение" на посещение салона для новобрачных, куда они заглянули, но более как в музей. Ничего особенного не купили, цены не по их карманам. К. понравились голубые трусики с подтяжками для чулок, но Т. признала это изделие советского секспрома непрактичным... Сердобольная служащая вызвалась стать свидетелем, второго К. нашел на улице за один рубль... "Советское государство приветствует ваше решение создать семью! Объявляю вас мужем и женой!" - радостно возвестила ведущая брачную церемонию молодая женщина лет тридцати...
На другой день вместе с Т. они пошли просить свою комнату. В поисках свободной К. быстро обегал данный ему список. Одна заперта. Не постучав, в другой он обнаружил полуодетую красотку, которая нисколько не смутилась, а только глянула на него... Вселились в комнату на женском пятом этаже, где проживали несколько семейных пар. В поломанную дверь пришлось купить и вставить замок с задвижкой изнутри и тремя элегантными ключами.
Приехав очередной раз в Москву, он застал жену в болезненном состоянии. Вызвали скорую, и спустя несколько минут они ехали в клинику. За окном мелькали здания на Кутузовском, мост, поворот на Садовое. Т. лежала на носилках, он гладил и утешал ее, из кабины обернулась фельдшерица: "Хватит ласкаться, приехали!" ... К. сидел в приемной больше часа. Проходившая мимо санитарка успокоила: "Выкидыш, ничего страшного, сейчас делают операцию!" Не дождавшись результата, он ушел, надо успеть вернуться на полигон, работы хватало...
На другой день после обеда он приехал навестить свою больную. В палату не пускали, а выходить ей еще рано. Из открытого окна второго этажа она спустила веревку, с помощью которой вытянула килограмм принесенных яблок...
В конце июля из дома пришло письмо. Мама сообщала, что двоюродный брат Саша поступает в МИФИ. Вдвоем с Т. они поехали искать его чтобы навестить и поддержать. Возможно, им дали неправильный адрес, или они сами заехали не туда... Попали на какой-то пустынный перекопанный бульдозерами двор, в зарешеченных окнах верхних этажей мелькали тени людей. "Тащи ее в кусты! Не теряйся!" - донеслось оттуда. Обойдя стороной это странное место, они прочли вывеску: "Институт судебной психиатрии им. Сербского". Оставив поиски, с тревожными предчувствиями они вернулись к себе... Впрочем, Саша поступил, его взяли в филиал в Обнинске, - городе мирного атома.
Из-за частых отлучек К. летняя практика затянулась. Правда, он быстро наверстывал, работа у него шла споро, большая часть съёмки и чертежей была сделана им. Но старенький профессор этого не знал, из-за прогулов недолюбливал, - поставил трояк.
Вернувшись в Москву в середине августа, К. занялся устройством быта. Им дали новую комнату, чистенькую после ремонта. Произошло это после того, как Т. узнала, что ее землячка и бывшая соседка по общежитию вышла замуж и получила отдельную комнату. Произошло это, разумеется, в большой степени из-за членства в партии. Т. подняла шум и коменданту пришлось уступить. В день переезда был Саша, помог таскать кровати.
Начав семейную жизнь, они приобрели миску, сковороду, общую тарелку для супа из тушенки, и понравившиеся Т. две темные фаянсовые чашки. В виду ручной росписи, они слегка отличались рисунком орнамента, что давало возможность супругам различать их при пользовании. Постепенно комната приобретала домашний вид. Веселенькие в зеленых цветочках шторы на окна и красный пластиковый плафон на потолке, сдвоенные кровати без спинок на манер семейной тахты. Занавеска отделила часть комнаты в нечто подобное прихожей, здесь в закутке за шкафом Т. переодевалась и сушила бельё. В шкафу, помимо купленной посуды, находился неизвестно откуда взявшийся стакан и пара алюминиевых ложек средней величины того же происхождения. Тут же хранились небольшие запасы каких-то круп, рожков, а также домашний лук с картошкой. В их хозяйстве оказался также утюг Т., который она забрала из комнаты, где жила с одноклассницами ("из дома привезла!"). Тут же в дальнем нижнем углу шкафа валялись ее коньки, которыми она при нем так ни разу не воспользовалась.
На тумбочке обосновался маленький приемник (копия пропавшего весной), в качестве батарей для него К. привез с полигона отработанные блоки питания с военных гироскопов старшекурсников. Приемник этот был куплен для Т., когда она уезжала в Минск. Еще летом он подарил ей позолоченные часики, но спустя месяц она забыла их в умывалке... По совету сестры ему ко дню рождения была подарена электро бритва. Были и мелкие подарочки. Один раз, чуть смущенно, она поднесла набор из четырех марок. Край одной оказался чем-то испачкан: "Когда я их рассматривала, кровь из носа пошла..."
Чтобы отметить новоселье решили устроить небольшой праздник. К. выбрал красивую бутылку, Т. предложила взять недавно появившийся напиток "Байкал"... На другой день пришла телеграмма: мать вызывала на переговоры... В кабинке переговорного пункта на Калининском он успокоил ее, - у них всё хорошо. Но это оказалось не совсем так. Еще утром К. ощутил почесывание в поясе, а когда мылся в душе, обнаружил красные пятнышки. Вечером зуд усилился, пятна пошли вверх, а к ночи, достигнув головы, стали сливаться в сплошной отек с капиллярными прожилками. Среди ночи, ощутив неладное, на всякий случай перешел на свою кровать (обычно они спали вместе). И вскоре вызвал себе скорую с телефона вахтера...
Врач оказался заикой. Он усадил больного на стул, левую руку на спинку, сам сел рядом и начал медленно вводить в вену раствор хлористого натрия... Сначала К. почувствовал жар в животе, потом тепло стало распространяться по всему телу. Когда дошло до головы, стало неприятно и страшновато, но "садист" продолжал вливать свое снадобье, несмотря на уговоры. Т. неспокойно выглядывала из приоткрытой двери... Минут через пятнадцать отек стал спадать. "У ва-ас алл-лергия, что-то пое-ели непр-ривычного..." Врач дал синюю таблетку и ушел. К. проспал до полудня. Упаковку пипольфена он потом пару лет имел при себе, один раз помогло купировать начинавшийся зуд...
Тем временем супруга окончательно поправилась, даже пополнела, стала похожа на аппетитную женщину. Две недели счастливой семейной жизни пролетели быстро. 3 сентября его отправляли на уборку в село...
7. Совхоз "Маслово"
Подмосковный колхозный быт встретил их чистеньким двухэтажным общежитием с заправленными койками и разложенными на виду таблетками от пищевого отравления. Не пригодились привезенные К. резиновые сапоги. Погода стояла теплая и сухая. Село большое со своим кинотеатром, репертуар, правда, залежалый, запомнился лишь фильм с интригующим названием "Элефант", который оказался документальным про африканского слона... Работа не тяжелая, в основном, подборка клубней после копалки и сбор яблок в огромном саду. С утра все набрасывались на эти не виданные многими необычно свежие и сочные плоды (в магазинах яблоки не имели такого вида и вкуса). Но больше шести штук зараз не осилить. К. придумал метод поглощения бесплатных наливных яблок в неограниченном количестве! Нужно пожевать, проглотить сок, а остаток выплюнуть. Вскоре многие из парней переняли его ноу-хау.
Работали они на пару с Кабошко, парнем старше его года на два. Гнаться за молодежью, устроившей соревнование на марафонских бегах вдоль картофельных рядов, им, старикам, было лень. Дня два они проволынили в помощниках землекопов на ремонте лопнувшего водопровода. В общем, при расчете им выдали по 45 рублей, немного меньше, чем остальным... Перед отъездом устроили вечерний пикник у костра с выпивкой. Напротив его в свете пламени сидела Мира, старавшаяся не встречаться с ним глазами. Последние полгода они не разговаривали...
В дальнем углу сада они с Кабошко припрятали большую корзину отборных яблок. Накануне отъезда вечером ходили за ней, но не нашли, кто-то опередил...
Осень наступает
По возвращении К. застал беспорядок: пол грязный (он помыл его перед отъездом!), вещи жены разбросаны где попало, на веревке сушится бельё, при том, явно не ее. Понятно - сестричка побывала. В пустой комнате нашел записку. Не дождавшись его, она уехала домой. Это сильно огорчило и даже вывело из себя нашего героя. Он послал гневную телеграмму: "Немедленно приезжай!" На другой день по какому-то странному наитию К. открыл мозоливший глаза чемоданчик жены, на дне лежали 25 рублей одной бумажкой. Это открытие еще более взбесило его... Когда она вернулась, начались придирки с его стороны.
- Включил свою бормашину! - услышал ответ... В добавок к этому его ждало ночное разочарование: "Мне нельзя..." Не виделись больше месяца, а тут еще облом. Он лежал лицом к стене, злясь и постепенно перетягивая одеяло на себя... Жалобное "Женя, я мерзну!" осталось без ответа... На другой день она заболела...
Еще весной в универмаге на площади Ногина недалеко от изредка посещаемой чебуречной сакли (полу подвальчика с ароматными мантами) удалось купить джинсовый материал, который тогда же отнесли частному портному. Сняв мерки обоих с помощью жены, он запросил за работу 50 рублей. Через неделю в виду недостатка средств они забрали материю. Т. занялась шитьём сама, для этого была взята на прокат швейная машинка. Выкройки по журналу сделал К. Джинсы получились вполне сносные. Т. сшила себе пару юбок; одна простая, а другая модная длинная из клиньев по косой. Пару раз пока было тепло она прошлась в ней по городу, потом носила дома вечерами. В таком виде ее застал приехавший в Москву на семинар дядя К. Приезжала и теща.
Среди других гостей у них стал бывать Алеша, живший с украинской женой в соседней общаге. Т. он не понравился своими масляными глазами. У Алеши был магнитофон с неплохими записями Сантаны. Глядя на него К. обзавелся недорогой магнитофонной приставкой "Нота", которую подключил к новому большому приемнику "Океан", работавшему от сети. Первые записи он делал с приемника. Еженедельные поп-концерты Юрия Осмоловского по Голосу Америки и передачи радио "Маяк" с новинками зарубежной эстрады! Качество тех и других было выше, чем в провинции. В описываемые времена передачи зарубежных радио голосов не глушили, или почти не глушили, особенно в столице. Битлы, "Грэнд Фанк", "Слэйд", "Трехсобачья Ночь", раннее диско проникали сквозь чуть приподнявшийся в период "разрядки международной напряженности" Железный Занавес...
Песенка "Мармеладная Леди" произвела такое впечатление на К., что он собственноручно вышил красными нитками La Belle по низу джинов в честь исполнителей...
"Бэйби фэйс правильнее перевести как лицо девушки, а не ребенка! Бывают такие детские личики!" - с интересом обсуждала молодая жена название композиции поп-состава "Крыло и Молитва". Но со временем увлечение мужа стало вызывать ее недовольство. Началось с того, что он стер несколько любимых ею песен, места для новых записей на магнитной ленте вечно не хватало...
Любимая, спи, спи, спи!
Любимая, спи!
Что причина бессонницы?
Ревущее море, деревья в мольбах?
Дурные предчувствия, чья-то бессовестность?
А может не чья-то, а просто моя?...
(Слова из песни Ободзинского)
Из дома жена привезла баночку мёда, предупредив, что его надо есть по ложечке перед сном... Однажды, когда ее не было, К. неосторожно приложился к этому лакомству и, между делом (задали сложные вычисления) незаметно вычерпал всё до дна. Т. явно огорчилась. Пришлось купить ей стеклянный бочоночек магазинного меда, но он был совсем не того вкуса...
Однажды она попросила: "Женя, купи бутылку водки, мне надо!"... Выпила две чашки, что немало при ее деликатных размерах...
Она лежала поперек постели еле живая, с красным лицом, ее тошнило... А на другой день - повеселела и ожила. А ведь ничем не рисковала, диплом успела бы получить, и замужем была. А вот так решила. К. стать отцом не стремился, но этот поступок его отчасти потряс. Кто-то ее научил, мать или сестра. Отношения портились, вероятно, из-за боязни вновь забеременеть, у нее появилось отвращение к сексу... "После этого я так устаю, что должна пропускать первую пару!"
По вечерам она стала на пару часов уходить в библиотеку. Перед сном иногда рассказывала о содержании прочитанного: "Вечный муж" Достоевского и роман Гюго про компрачикосов. Изредка приносила книги домой. Сильно огорчил роман "Безобразная герцогиня Маульташ", где усмотрела сходство со своей внешностью - рот кошельком! Потом К. прочел эти произведения...
3 часть. Крах иллюзий
1. На Арбате
Советский Бродвэй на проспекте Калинина (Новый Арбат) притягивал к себе простором и современной архитектурой, сочетанием старины и нови. Миниатюрная церковка на фоне высоток с освещенным по вечерам подкупольным окном, стеклянные витрины салонов, магазинов и кафе, длинноногие непривычно темные манекены, и вездесущие толпы скитальцев спешащих куда-то по широченным тротуарам. Логически очерчивали этот квартал современной столицы мозаичный световой экран на стене старого роддома (иногда на нем мелькали кадры из мультфильмов) и вращающийся глобус Аэрофлота на другом его конце.
Метро Арбатская с протяженным и просторным перроном была самой любимой станцией К., здесь он делал пересадку. Иногда, если было время, мог посидеть на скамейке, дать отдых ногам, рассматривая проходящих мимо. Чудиков хватало. Один такой подошел бочком к нему и обратился: "Ну, что, Слон, отдохнуть решил!?" Однажды случайно встретил здесь брата Сашу, приехавшего на день в Москву из Обнинска. Вообще, встретить на улице знакомого было большой редкость. Как-то еще на первом курсе столкнулись, опять же на Арбате, возле гастронома, со старостой Шейнбергом. Обрадовались даже.
"Я кошек не люблю, они птичек ловят!" - поморщившись сказала Т., когда перед сеансом они сидели вблизи "Художественного". Действительно, арбатские коты, прямо на глазах отдыхающих неожиданно выскакивали из укрытия, хватали зазевавшихся воробышков и тащили в зубах еще трепыхавшихся бедняг в укромное место чтобы там спокойно распотрошить.
... Очередь стояла всегда, ее, по счастью, разновеликий хвост выглядывал из входных дверей и тосковал вдоль стены. Несмотря на это и другие неудобства, очутиться внутри закусочной было приятно. Меню почти всегда однообразное: куриный бульон, собственноручно наливаемый в крупную чашу из стоящего в начале раздачи самовара (к бульону прилагались вареные чищеные яйца, которые нужно было раздавить вилкой, после чего цвет его становился аппетитным мутновато желтым); шпикачки (маленькие острые чешские котлетки) с неизменной тушеной капустой; какао, чай или кофе с пирожным или коржиком... Вкушать это пиршество приходилось стоя вокруг высоченных двухэтажных круглых столов из мраморных плит. Посетители маленького роста едва возвышались над ними, дети ютились внизу, где другие ставили свои сумки... Правда, для пожилых дам имелось несколько сидячих мест за обычным столиком в углу. Там они не спеша выпивали из маленьких чашечек двойной черный кофе, получаемый вне очереди.
Местечко это показал еще еврейчик Андрей во времена абитуры. С той поры при случае К. не упускал возможности перекусить здесь по пути из института. Однажды они с Т. стояли за одним столом с парой интеллигентного вида заметно старше их. Он высокий, с умным отстраненным лицом. Его спутница черноватая, возможно не русская... Когда они молча ушли, Т. шепнула в самое ухо: "Это Сахаров!" Почему она так решила, откуда могла знать внешность опального академика - не известно. К. не стал уточнять, скорее всего, это была ее фантазия в результате вечерних слушаний Голоса Америки с постоянными новостями о преследованиях советских диссидентах.
Закусочная находилась на первом этаже красивого трехэтажного здания увенчанного сверху надписью "Ресторан Прага". На первом этаже была кухня, ее ароматы и шум доносились до посетителей закусочной из то и дело открываемых внутренних дверей. Сам ресторан располагался на верхнем этаже. На втором было более доступное кафе. Один раз из любопытства они там сумели побывать. Внутри заведение выглядело несколько тесновато, но шикарно: старинная темная мебель, украшения и росписи на стенах и потолках, заросли крупных растений в огромных кадках, чистота и услужливость официантов-мужчин. Сначала принесли коньяк в графинчике и какие-то экзотические закуски. Затем первое блюдо - хитроумный супчик (возможно, жульен). Т. заказала рыбу. Когда перед ней поставили огромную тарелку с тремя разными гарнирами и соусом в отдельной баночке, она воскликнула: "Мне это не съесть!" И незаметно отделив кусок, предложила его мужу. Тот проделал аналогичное со своим мясным блюдом. Поужинали неплохо, с коньяком ровно на 25 рублей.
Еще они бывали в кафе "Метелица" и по приглашению сестры (вчетвером) в "Ивушке" возле книжного. Там угощали крольчатиной в горшочках, а в гардеробе попытались затерять сурковую шапку К. Со скандалом удалось ее вернуть. Сестра напирала неплохо на нагловатого служителя, на шум вышел заведующий и шапка нашлась...
Одним из приятных местечек была "Чебуречная Сакля". Добраться до нее не составляло труда если выйти в центре из метро "Площадь Свердлова" и по вечно запруженной приезжими спешащими в ГУМ улочке имени "25 октября" выйти к Железному Феликсу с маячившим за его спиной зданием КГБ, повернуть вправо и, спустившись до площади Ногина, пересечь ее по подземному переходу и очутиться как раз у входа в закусочную. Крутая лестница вела мимо небольшой гардеробной в полуподвал с ароматами восточной кухни. Кроме вкусных чебуреков здесь давали манты и обычные пельмени. Из сухих вин выделялся недорогой "Старый Замок". Однажды К. намахнул пару стаканов и дальнейший путь до дома показался восхитительным. Другой раз на выходе к нему суетливо подскочил гардеробщик, помог нахлобучить его клетчатое румынское пальтецо, и заискивающе улыбаясь, стал рядом. Подобный сервис несколько смутил и озадачил К. Дело прояснилось после явственного намека: "15 копеек", который он брезгливо проигнорировал. Мужичок осуждающе ворчал вслед: "Все дают, так положено..." Холуйство вылезшее из далекого прошлого было омерзительно.
Комиссионка на Садовом Кольце притягивала несоветской продукцией. Разумеется, о таких аппаратах нечего было и мечтать, цены неподъемные для студента, но можно было посмотреть на светящиеся передние панели с английскими надписями и оценить фирменное звучание динамиков.
Старый Арбат изогнулся узкой улочкой среди невысоких домов. Здесь, несмотря на соседнюю реконструкцию, еще чувствовался аромат старой Москвы. Из маленьких магазинчиков и грязноватых столовок посетители вываливались в тесные проходы между стеной и неспешно проползающими совсем рядом автомобилями. Толкотня и шум улицы создавали приятное ощущение включенности в жизнь большого города. Зоомагазинчик, букинистический, лавки со всякой мелочью, забегаловки, - сменяли друг друга. Т., как все женщины, плохо ориентировалась в пространстве, а потому по выходе из очередных арбатских дверей, часто забывала в какую сторону надо идти для продолжения прогулки. Эта ее растерянность смешила К. и одновременно доставляла ощущение своего превосходства... Театр Вахтангова своим модерновым входом контрастировал со всей остальной архитектурой улицы. Билеты, - на всё еще звучное имя - не достать. Лишь летом 75-го удалось попасть во внутрь этого храма Мельпомены на гастрольный спектакль заезжего провинциального коллектива... Ушли после первого отделения.
2. Мюр и Мерилиз
Самой значительной достопримечательностью Красной Площади с точки зрения нашего героя, как и всякого провинциала, был ГУМ. (Существовал еще Мавзолей, но К. ни разу не пришло в голову заглянуть в него хотя бы из любопытства.) И не важно, что в кармане обычно бренчало всего несколько рублей мелочью, главное заключалось в суете многотысячной толпы в лабиринтах переходов и галерей, в закоулках лавочек и прилавков ищущей чего-то, скорее всего неопределенного, но жизненно необходимого. К. всегда скитался здесь один, подсознательно чувствуя интимность и даже некоторую постыдность этой страсти, не имеющей рационального объяснения. Разумеется, какое-то объяснение, каждый раз, все-таки, существовало.
Путешествие он начинал с первой линии, где вблизи от главного входа был отдел радиоаппаратуры. Там всегда можно увидеть что-либо новенькое, послушать и оценить звучание проигрывателей и магнитофонов. Правда, из-за скопления людей это не всегда удавалось. Постепенно К. стал разбираться в моделях и пробовал давать советы, к которым начинали прислушиваться приезжие провинциалы с тысячами рублей в карманах. Здоровенными ручищами они легко и счастливо уносили приобретенное сокровище.
![Z []](/img/h/harin_e_a/05moskov/20210414_232559.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/20220906_000805.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output152.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output136.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output134.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output146.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output150.jpg)
![М []](/img/h/harin_e_a/05moskov/20210405_233414.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output140.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output144.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/img_20141029_150933.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output148.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/20210327_131834.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output142.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/20210327_131923.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output137.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output147.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output143.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output151.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/img_20170710_123902.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/1975_4476-1.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output145.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output135.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output139.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/1876007_original.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output153.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/20210327_133111.jpg)
![Z []](/img/h/harin_e_a/05moskov/20210414_232113.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output154.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/9439921.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/img_20170405_140139.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/05moskov/output133.jpg)