Харламов Игорь Борисович : другие произведения.

Попадос-3 Главное, выбить танки. Часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.64*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это вы всё читаете на свой личный страх и риск. Пародия, есть пародия. Ирония, есть ирония. Сарказм, есть сарказм. Юмора, где будет смешно и весело не обещаю, а вот мучительно больно быть может легко. Надеюсь вы испытываете доверие, к принципиально невозможным событиям. Обновление 16.12.24.
  
  
   []
  
  
  Продукт книжный, буквосодержащий.
  Я не писатель, я читатель, так что графоманю, по не многу.
   Авторский произвол - это данность, ощущаемая в восприятии.
   Не проверено. Не вычитано. Не напечатано. И не будет.
   Если это не личная страница автора, то значит, вы читаете честно уворованный текст.
  
  

  
   Попадос-3
   Главное, выбить танки
   Часть 3
   Рейд
   (предчерновик, не вычитано, не проверено и не будет)

  
  
   []
  
  
  

   4 июля 1941 (с полудня)

  
  
  1
  
   Генерал Власов снова находился в подземной церкви Святой Параскевы, Свято-Георгиевского храма, монастыря на Казацких могилах. Стоя перед, прикрытой стеклом, каменной нишей, в которой, на полках находились похороненные тут, а они были ниже уровня земли, что по канонам Русской православной Церкви, было достаточно, чтобы считать, что они упокоены, останки казаков. Погибших в ходе неудачной, для казаков Богдана Хмельницкого, Берестецкой битвы. Хотя останки этих казаков были хорошо видны, через стекло, на которое генерал-майор положил одну руку. А церкви он был один, только в подземном проходе, ведущем в храм, виднелась фигура монаха. Который, однако, не рисковал помешать мыслям генерала, войска которого вновь заполонили пространство возле города Берестечко. Хотя казалось было, что немцы, которые второй раз установили тут свои порядки, на этот раз пришли надолго. Но сюда второй раз прорвали советские войска, и этот генерал снова находился в подземной церкви Святой Параскевы. Снова, как будто общаясь, с погибшими, в этих местах, почти три сотни лет назад, казаками. Но генерал думал. А подумать советскому генералу было над чем.
   Непонятно какая сила буквально втянула его в тело того самого Власова буквально в момент начала войны. Когда по немецким частям пошёл приказ о вторжении в СССР. И этого времени хватило, что не только организовать, находящийся в подчинении четвёртый механизированный корпус, на отражение немецкой агрессии. Но и убедить командование и высшее руководство страны, что война началась, что противник будет наносить глубокие, проникающие удары своими четырьмя танковыми группами. Обратив особое внимание на окружение крупных группировок советских войск. Проводя дезорганизацию тыла советских войск, в том числе осуществляя захват основных мостов на пути этих танковых групп. И что при этом, была преднамеренно снижена боеспособность войск Западного Особого Военного округа.
   В общем, этого хватила, что бы директиву о начале войны части его корпуса, да и всего Львовского гарнизона, комендантом которого он был, получили ещё до того как начали рваться немецкие бомбы на улицах Львова. Что позволило встретить самолёты противника плотным зенитным огнём. Прикрыв и городской аэродром. Избежав разгрома находящихся там авиационных частей. И только этим сократить на треть число потерь, что понесла авиация округа в первое утро войны. Да и захватить противник сумел только один мост, в городе Перемышле. Да и тот, на следующий день, в результате контрудара, перешёл под советский контроль. Все остальные мосты, как на пограничных реках, так и позднее оказались взорваны. Иногда раньше, чем это было нужно, но целыми они противнику не достались. Да это давало выигрыш по времени в часы. Так как при правильном планировании боевых действий захват целого моста, это просто приятный бонус. А возведение необходимых переправ заранее закладывается в планы операции. Как и возведение временных пролётов, на разрушенных мостах. Но это было время. Пусть часы, но эти часы складывались в дни задержки немецкого наступления. Давая советской стороне это время на развёртывание своих частей.
   Да и была иначе организованна оборона советских войск. Так удалось избежать выступлений в корпусах, сформированных из армий прибалтийских государств. Да массовое дезертирство там произошло. Но позднее. А вот открытых выступлений там избежать получилось. Сумели не дать противнику захватить и их оружие. Организованно отведя части Северо-Западного фронта, в Западной Прибалтике, на линию Западной Двины. Заняв там оборону до Полоцкого укрепрайона. Эта оборона трещала, но пока держалась. Позволяя создать второй рубеж обороны, на этом направлении, по реке Великой. Что давало шанс на то, что блокады Ленинграда не будет.
   На Западном фронте, в Белоруссии, полного окружения войск в Белостокском выступе избежать не получилось. Но выведенные, наперерез танковой группе Гудериана, два шестых корпуса, кавалерийский и механизированный, который, как и четвёртых мехкорпус Власова, имел в своём составе треть танков новых типов, не только позволили вывести часть сил фронта, на оборону Минска, но и позже, когда немцы всё-таки захлопнули кольцо окружения вывели оставшиеся боеспособными части в Пинские болота. Ну а потом, в командовании фронтом, вступил, правда, уже после нескольких дней войны, генерал Жуков. В результате полного развала фронта получилось избежать. А благодаря подходу как частей Московского военного округа, развернувших танковое сражение восточнее Минска, с третьей танковой группой противника, так и других подошедших армий второго эшелона, включая и девятнадцатую, переброшенную в Белоруссию вместо Украины, создать линию обороны по реке Березина. Одновременно удерживая как Пинские болота, так и город, давший им название.
   На самом юге советско-германского фронта ситуация сильно, от известной, по другой версии истории, не отличалась. Частям Одесского военного округа, вместе с присоединившихся к ним, в виде восемнадцатой армии, частей Харьковского военного округа, ставшими Южным фронтом, удавалось долго удерживать линию государственной границы. И даже, на Дунае, занять острова, в дельте этой реки. Вступив на территорию Румынии. Хотя позднее немецким частям и удалось вклиниться в советскую оборону в северной части Молдавии. Но в общем ситуация на этом участке всё так же не была катастрофической.
   А вот в войсках Киевского Особого Военного округа ситуация развилась достаточно тяжёлой. Командующий шестой армии, генерал-лейтенант Музыченко, согласился с информацией, подтверждённой с линии фронта, что удар будет нанесён встык его армии и пятой армии. И с одной стороны, ещё до начала горячей фазы войны, выпросил под своё командование восьмой мехкорпус. Что бы с его помощью поддержать пехотные части своей армии на Львовском балконе. При этом выделив, пятнадцатый и четвёртый, как наиболее сильные, мехкорпуса своей армии, для контрудара. По прорвавшимся ударным немецким танковым частям. Включив в состав четвёртого мехкорпуса ещё две дивизии, тридцать четвёртую танковую, из состава восьмого мехкорпуса и четырнадцатую кавалерийскую дивизию, из резерва армии, ну и третью артиллерийскую противотанковую бригаду. Но при этом командующий армии напрочь отказывался признавать, что немцы будут окружать его армию, прорвавшись до Умани. Считая, что немцы нанесут удар строго на юг, обрубая только Львовский балкон. Поэтому, несмотря на то, что корпус в полном составе оказался выдвинутым к городу Броды, но нанести сразу удар по подвижным частям немцев не получилось. Хотя тут удалось избежать ситуации, когда в самый разгар мятежа украинских националистов в центре Львова, на узких улочках этого города, части четвёртого мехкорпуса выдвигающиеся на запад, столкнулись с частями восьмого мехкорпуса идущего с запада к Бродам.
   При этом стрелковые части шестой армии достаточно стойко удерживали линию Равва-Русская, район западнее Львов и далее на Перемышль. Что позволило, при нейтралитете Венгрии, как удерживать линию госграницы, двум другим советским армиям, двадцать шестой и двенадцатой, на этом выступе, так и нанести контрудар по противнику частями двух своих механизированных корпусов. Несмотря на то, что части находящейся на правом фланге пятой армии вынуждены были пятиться, назад оставив города Берестечко, Дубно, Ровно и Луцк. Отходя к Пинским болотам. Хотя прорыв четвёртого мехкорпуса сначала к городу Берестечко, а потом Дубно, и наличие прибывающей, в резерв Юго-Западного Фронта, шестнадцатой армии и позволило обескровить немецкие подвижные части Первой танковой группы. На помощь, к которым, оказались, переброшены части, как из общего резерва немецких войск, так и с других направлений фронта.
   Но и полностью разгромить подвижные соединения немецких войск не получилось. На линию боевых действий вышли буквально толпы немецкой пехоты. Которые в несколько раз превосходили численность советских войск, к которым никак не успевали подойти резервы из глубины обороны. Давя советскую оборону число. Плюс, хотя и получилось несколько задержать вступление в войну Финляндии и Венгрии, эти страны вступили в войну. Что сразу же сделало неустойчивой советскую оборону на Львовском балконе. К тому же, не смотря на поддержку частями НКВД, пришлось оставить Рава-Русскую, куда немцы ввели свой последний резерв, усиленный пятой танковой дивизией, словацкой подвижной бригадой и батальоном тяжёлых огнемётных танков, четырнадцатый армейский, а по сути, танковый корпус. Включавший в свой состав девятую танковую дивизию и дивизию СС "Викинг". Этим самым отрезав части двух советских механизированных корпусов, четвёртого и пятнадцатого, а также третью кавалерийскую дивизию и один из стрелковых полков, от остальных частей советской шестой армии. Что сразу же сделало положение советских войск катастрофическим. Все отсечённые от шестой армии соединения составили группу Власова. И эта группа получила приказ обеспечить выход из-под угрозы окружения соединений шестой, двадцать шестой и двенадцатой советских армий. Нанеся удар по наступающим подвижным немецким соединениям. Навстречу удару группы Власова должны были нанести контрудар части восьмого механизированного корпуса и тридцать седьмого стрелкового корпуса. Который Власов так и не дождался на фронте, хотя и обещали сто стрелки сменять часть его соединений и позволят довершить удар на Ровно, навстречу пятой армии. Но стрелки не успели дойти. И должен был подойти ещё и находящийся в стадии формирования двадцать четвёртый механизированный корпус. Но общее командование операции не было назначено.
   Хотя, через командование тридцать четвёртой танковой дивизии, ранее входившей в состав восьмого мехкорпуса, удалось связаться с командованием этого корпуса и донести до них, что немцы будут наступать не на юг, навстречу венграм. Как того опасается командовавший шестой советской армии генерал Музыченко. А на юго-восток, в общем направлении на Буск-Золочев-Тарнополь. Предложив нанести сходящиеся удары на трассу Буск-Золочев. Это предложение было принято.
   И весь предыдущий день, советские части двух мехкорпусов и одного стрелкового корпуса, а двадцать четвёртый мехкорпус, так в районе Золочева и не появился, поймав в огненный мешок превосходящие их по силам подвижные соединения немцев, пытались их уничтожить. Но безрезультатно. На поле боя появилась немецкая пехота. Которая буквально массой задавила советские части, заставив их отойти. Благо уже был получен приказ на отход советских частей из Львовского выступа и шестнадцатой армии на линию государственной границы. Где предполагалось, опираясь на укреплённые районы, вдоль этой границы, и получив подкрепления, в виде выдвигающихся из глубины страны остановить продвижение врага. Благо, благодаря действиям советских мехкорпусов, в том числе и четвёртого, подвижные соединения немцев, включая и резервы их верховного командования, понесли огромные потери. Причём Власов приказал уничтожать вражескую технику, которую невозможно было или использовать, а трофеи в этом корпусе широко использовались, или вывезти, подрывами на месте. И в этот день был переправлен на восточный берег Иквы стрелковый полк. Который оказался самым западным подразделением группы Власова. И к нему была выслана автоколонна. Которая под прикрытием кавалерийской дивизии был вывезен к переправам. Ну а дальше двинулся к границе пешим маршем.
   И группа Власова, к которой присоединились отсечённые, в ходе боя, части восьмого мехкорпуса, образовав с тридцать четвёртой танковой дивизией группу бригадного комиссара Попеля, стала отходить к переправам через реку Иква, в районе города Кременец. Но тут выяснилось, что капитальный мост через реку разрушен авиацией противника. И постоянно находиться под их ударами, что затрудняет восстановление переправы через него. А сооружённые переправы, наведённые ниже уровня воды в реке, не позволяют перевести через них не только тяжёлые и средние танки, но и даже новейшие корпусные пушки, со способными их тянуть тягачами. Причём этой техники оказалась большое количество. И просто бросить всё это командир четвёртого мехкорпуса не мог. И тогда генерал Власов принял решение. То, что невозможно переправить на противоположный берег, идёт в рейд. Конечно с добровольцами, теми, кто будет готов вывести, всю эту технику, к своим.
  
  2
  
   Но одно дело принять решение, а совсем другое дело его реализовать. Особенно когда твою группу составляют соединения уже получившие самостоятельные приказы на отход. И тебе практически не подчиняющиеся. Пришлось срочно выезжать под Кременец и в лесу южнее города, куда переместился штаб четвёртого мехкорпуса генерала Власова. Где собирать совещание командования оказавшихся в его оперативном подчинении соединений. Где с одной стороны поставить перед ними наличие проблемы с эвакуаций тяжёлой техники. Которую, как понимал командир четвёртого механизированного корпуса, бросать было нельзя. Так как потом воевать будет буквально не на чем. Была и ещё одна проблема, что мешала эвакуировать технику. Вместе с войсками шла и толпа эвакуированных. И если все "восточники", то есть те, кто приехал на присоединённые районы из других регионов СССР, были эвакуированы ещё в первые дни, то евреи, поляки и сочувствующие советской власти другие местные жители, что ещё не эвакуировались, стали уходить сейчас. Когда стало точно известно, чем им грозит власть немцев и местных коллаборационистов из числа свидомых националистов. Мужчин, среди уходящих, было мало. В основном уходили женщины, дети, старики. Угоняя скот и увозя на повозках разный скарб. И Власов приказал обеспечить их выход за линию старой границы.
   С другой стороны обсудили порядок отхода частей. Так уж получилось, что обе кавалерийские дивизии уже оказались на восточном берегу реки Иква. Где заняли оборону для прикрытия переправ севернее города Кременец и вдоль восточного берега реки. Так же восточнее переправы уже находились зенитные орудия третьей артиллерийской противотанковой бригады и тыловые учреждения корпуса Власова. При этом прочие орудия бригады только подходили, совместно с группой Попеля к переправам. Через которую как раз переходили части пятнадцатого мехкопуса. В состав, которого вернулись, оставшиеся было, с началом войны, из-за нехватки автотранспорта, в Кременце подразделения и артиллерия корпуса. Но теперь, по примеру четвёртого мехкорпуса, для транспортировки орудий, выделили лёгкие танки, а личный состав разместился на танковой броне. Для совершения марша. Благо грузов с собой брать оставалось мало. Ну а три, так сказать родные дивизии четвёртого механизированного корпуса, составили арьергард группы, группу полковника Пушкина[1]. Прикрывая её отход от, буквально висевших на хвосте отходящих колон, пехотных дивизий противника. Задавливающих советские части числом своей живой силы.
   И Власов распорядился начать отход тыловых учреждений всех имеющихся соединений немедленно. Позже должны будут последовательно отходить пятнадцатый мехкорпус, группа Попеля, с закатом должна будет начать отход артиллерийская бригада. Организуя по пути отхода зенитное прикрытие наиболее уязвимых мест на маршруте. Снимаясь при проходе главных сил группы полковника Пушкина. С полуночи должны будут начать отход кавалеристы. Которых должны будут сменить на позициях подразделения четвёртого мехкорпуса. Ну а к рассвету все отходящие части должны быть на восточном берегу Иквы. Переправы должны быть взорваны. И выделив мобильные отряды прикрытия, дивизии группы полковника Пушкина должны будут начать отход. Забирая по дороге зенитчиков. Отряды прикрытия же, выждав два часа, после рассвета, должны будут так же начать отход. Прикрывая главные силы от наседающего противника. При этом Власов приказал организовать отправку в вышестоящие штабы запроса на обеспечение прикрытия истребительной авиацией района, где будет происходить марш отходящих частей. Благо они уже вышли в зону действия советской авиации. И в воздухе были видны не только немецкие, но и советские самолёты.
   При этом Власов распорядился, что бы тяжёлая артиллерия пятнадцатого мехкорпуса и группы Попеля, была временно подчинена начальнику артиллерии его корпуса, генерал-майору Сидорову. Которому надлежало создать артиллерийскую группировку и используя остатки снарядов, обеспечить своим огнём провыв в тыл противника рейдовой группы. Которую Власов решил возглавить сам. Назначив там своим заместителем командира восьмой танковой дивизии полковника Фотченкова[2]. Как организатора успешного рейда на Львов в сентябре тридцать девятого года. Ну и попросил бригадного комиссара Попеля, так как комиссар четвёртого мехкорпуса выбыл из строя, стать комиссаром рейдовой группы. Ну и Николай Кириллович согласился присоединиться. Благо после танков и орудий из корпуса Власова, именно техника восьмого механизированного корпуса составляла, вторую по числу группу. И бросать её, когда хотели попытаться её спасти, было жалко. Ну а в пятнадцатом мехкорпусе оставалось совсем не много такой техники. Хотя командир четвёртого мехкорпуса и стал собирать добровольцев для рейда. В том числе и среди кавалеристов. Попросив так же выделить по три орудия на конной тяге, из каждой кавдивизии. После чего Власов распорядился обеспечить всех идущих в рейд боеприпасами и топливом до придела. Убрав всю дополнительную защиту. Так как это увеличивало вес, ухудшало манёвренность, делало уже ниже обзор, из танков, усложняло их ремонт. А взять, на транспорт, ещё по одному боекомплекту и одну заправку топлива. Но при этом две дачи фуража для коней. И всё это было необходимо завершить к восемнадцати часам. Время, на которое и был запланирован начало прорыва немецкого фронта, для ввода частей в рейд. После чего совещание и было закончено.
   В общем, добровольцев набралось много. Из числа, которых было отобрано четыре с половиной тысячи человек. В том числе оказалось и полторы тысячи кавалеристов. Которые и составили основу трёх, из четырёх, боевых отрядов. Основу четвёртого составили мотоциклисты и боевые части временного батальона трофейной техники. Отряды, созданные на основе кавалеристов, получили наименования "Восток", "Юг" и "Запад". Мотоциклисты и батальон старшего лейтенанта Ткаченко составили отряд "Север". В каждый отряд добавили четвёртую часть оставшихся на ходу Т-34, с десантными стрелковыми ротами на броне. В обязательном порядке обеспечили полковой и противотанковой артиллерий, зенитными средствами, подразделениями сапёров и связистов. Все тяжёлые танки, включая и несколько Т-35, а также оставшиеся в строю Т-28, причём все танки несли десантные стрелковые роты на броне, были выделены в группу "Центр". Которую так же обеспечили зенитными средствами, подразделениями сапёров, связистов и ремонтников. Совместно с этой группой двигались и все оставшиеся на ходу тягачи типа "Ворошиловец". С этой группой должен был выдвигаться и штаб рейдовой группы. Артиллерию, с её тягачами, и транспортные машины, в основном трофейные, свели в группу "Обоз". Которую группа "Центр" и должна была прикрывать. Ну, помимо поддержки других, окружавших обоз с артиллерией, групп. При этом на технику, кроме трофейной боевой, которую было приказано привести к виду, наиболее соответствующему принятому, в немецкой армии, было приказано нанести тактический знак в виде буквы русского алфавита. Белого цвета. Из-за чего отряды быстро получили буквенное наименование.
   При этом ещё одной особенностью рейдовой группы стало то, что в её состав включили практически всю трофейную технику и максимально задействовали трофейное вооружение. Из расчёта, что там, в тылу противника для этого легче будет найти запасные части, горючее и боеприпасы. Ещё одним трофеем, который Власов приказал выдать медикам, идущим в рейд, стал трофейный немецкий стимулятор и трофейный немецкий танковый шоколад, с этим веществом. Хотя генерал-майор и понимал пагубность этого средства.
   После чего пришлось заниматься уже непосредственно как организацией отхода частей. Включая и перераспределение оставшегося горючего, боеприпасов и прочего снаряжения, включая и продовольствие. Чтобы не только обеспечить отход частей, но и организовать и обеспечить необходимым отряды, идущие в рейд. А также артиллерию, которая должна была поддержать своим огнём начала рейда.
  
  3
  
   Помимо обеспечения организационных мероприятий Власов так же отдал распоряжение провести техническое обслуживание идущей в рейд техники. Накормить людей и коней. Обеспечить отдых и тех, и других, хотя бы в течении пары часов. Одновременно концентрируя тех, кто выделялся в рейдовый отряд в лесном массиве, на западном берегу реки Иква. На восточном склоне заросшей лесом Буза горы, или Божьей горы. На запад от селения Бережцы. Откуда и планировалось начать рейд. Обозначив начало совещания командования рейдовой группы, тридцать второй танковой дивизии, которая в этот момент должна будет прикрывать плацдарм и начальника артиллерии на шестнадцать часов. Возле часовни на Буза горе. Одновременно с этим пришлось заниматься переправой выходящих частей и эвакуированных на восточный берег реки. Порядком вывода частей. В том числе и стараясь, используя лёгкие танки как тягачи, максимально вывести повреждённый автотранспорт и все орудия. Ну и направить посыльных со своими рапортами о своём решении на проведение рейдовой операции в штабы шестой армии и Юго-Западного фронта. С просьбой оказать содействие, по выходу рейдовой группы на позиции пятой армии. Конечно, будь прямая связь с ними, он бы наверняка получил запрет на проведение подобной операции. Степень риска Власов тоже осознавал. Но он, в отличие от своих начальников, отлично знал, что получить эту технику можно будет не скоро. Да сами штабы армии и фронта в этот момент находились в движении, так что командир четвёртого корпуса не обольщался, что там скоро организуют управление частями. И как помешают, так и помогут ему в рейде.
   Ну а в назначенное время Власов подъехал на своём трофейном автомобиле, к сожалению, легкие бронеавтомобили передвижного командного пункта оказались потеряны ещё вчера, а все штабные уже были на том берегу реки, к часовне. Возле которой уже находились вызванные командиры. И расстелив карту района, собранную в едино, аж до Припятских болот, командир корпуса стал ставить общую задачу. Хотя особой изящностью она не отличалась. В общем, планировалось, нанеся артиллерийский удар по немецким частям. После чего двинуть в атаку, на этом участке, тяжёлые танки и Т-28 группы "Центр". И с их помощью прорвать линию обороны противника. При этом артиллерии предписывалось организовать огневые завесы на флангах участка прорыва. Куда первыми вводиться группа "Север". С которым пойдёт штаб командира рейда. Следом, в прорыв, вводятся группы "Обоз" и прикрывающие её с фланга группы "Восток" и "Запад". С группой "Обоз" и идёт штаб заместителя командира. Последней входит группа "Юг". Прикрывая эвакуируемые орудия с тыла. После чего артиллерия прекращает огонь. И начинает отход на восток. А тридцать вторая дивизия отходит на восточный берег Иквы.
   При этом группа Север, за счёт более высокой скорости обгоняет тяжёлые танки. Штаб рейда присоединяется к этой группе. А группа "Север" движением изображает, что наступление будет идти по направлению к городу Дубно. Для чего движется по направлению к Вербам. Но достигнув Козина разделяется. Мотоциклисты начинают движение на северо-запад, вдоль реки Плящеевки к населённому пункту Остров. Уничтожая всё что встретят, кроме транспорта, который брать с собой. А временный батальон трофейной техники скрытно по лесным дорогам выходит к Млынову. И разделившись на боевые единицы, по команде, входит в город. Внося дезорганизацию в ряды противника. И захватывая переправы через реку Иква. Дожидаясь подхода остальных частей группы "Север".
   Группа "Запад" должна выйти к городу Берестечко. Имитируя, что будет захватывать его и мосты там. Заставив противника сконцентрировать свои сил на противоположном берегу реки Стырь. В то время как группы "Центр" и "Восток" должны будут выйти к населённым пунктам Остров и Корутно. Обеспечив форсирование реки Плящеевки, по дамбам у Корутно и мосту в Острове, обозу. Группа Юг должна будет обеспечить прикрытие переправы с тыла. После прохода группы "Обоз" переправ она выдвигается к Млынову. Прикрываемые группами Центр и Восток. А Плящеевку форсируют "Запад" и "Восток". Так же выдвигаясь к Млынову. После форсирования Иквы группы организуют установленный порядок и выдвигаются в общем направлении к населённому пункту Олика. Где форсируют шоссе западнее этого населённого пункта. При этом разведка направления возлагается на временный батальон трофейной техники. После чего рейду предстоит определиться с местом и временем прорыва к позициям пятой армии. При этом всем техническим частям разрешается выдвигаться несколько вперёд кавалеристов и производя техническое обслуживание техники дожидаться их подхода. Обращая особе внимание на разведку местности и обеспечение дозоров и наблюдения за окружающей обстановкой. Ну и что бы обеспечить непрерывное движение, в течении трёх суток, которые генерал Власов отводил на рейд, предписывалось применить трофейные стимуляторы. А из расчёта на всех водителей подразделения их командирам выдать трофейный шоколад с этим стимулятором. Но всё применять под контролем врачей. При этом Власов предупредил, что это препарат вызывает привыкание, и что бы им не нужно злоупотребляли. Плюс, после его применения, просто необходимо будет предоставить личному составу время для отдыха.
   И на этой ноте Андрей Андреевич завершил совещание и направился к колонне своего штаба. И подходя к штабной колонне, он увидел мелькнувшую между машинами фигурку Седуновой, скрывшуюся за штабным автобусом. Молодой женщины, учительницы немецкого языка, которую он спас из бандеровского плена. А потом взял в штаб корпуса переводчицей. Но которая взяла на себя заботу об его жизни и проникла в саму его жизнь. И которая должна была уйти, по его мнению, со штабом корпуса, на восток, но была тут. И перейдя на быстрый шаг, он завернул за штабной автобус. У сурово смотря, на притаившуюся было там женщину, в форме лейтенанта, произнёс:
   - Ты, где должна быть? Почему тут?
   - Я с тобой, - тут же скороговоркой проговорила молодая женщина.
   - Марш назад, я сказал.
   - Я с тобой, - надув губы, ответила Седунова.
   - Так, не понял, что на тебя такое нашло, - решив напустить в голос метал, произнёс Власов, - А ну, немедленно, ты отправишься назад.
   - Я с тобой, - замотав головой, ответила Ирина.
   - Ты понимаешь, что это опасно? Это очень рискованно. Я не могу так рисковать тобой, - попытался убедить её Власов, но услышал в ответ, с дрожью в голосе:
   - Я с тобой!
   - Товарищ лейтенант, я приказываю, немедленно отправляйтесь в штаб, в город Кременец, - произнёс генерал, приложив руку к каске. Но в ответ увидел, как на женских глазах блеснули слёзы и услышал:
   - Я с тобой!
   - Я сказал, отправляйся назад!
   Но в голосе молодой женщины зазвучала истерика:
   - Я с тобой!
   Власов поморщился и произнёс:
   - Ну что же мне, с тобой, делать. Вот же спас на свою голову. Ладно, оставайся, марш в мою машину и от меня не на шаг.
   Седунова радостно взвизгнула, на секунду бросилась ему на шею, обняв. И шепнув: "Андрей, я тебя обожаю", молодая женщина бегом направилась к трофейному "Хорьху" генерала. Который только покачал головой и направился к передвижной радиостанции своего штаба. Подходило время начала операции.
  
  4
  
   Операция началась, как и было запланировано, в восемнадцать часов. Когда по всем выявленным целям немцев были нанесены артиллерийские налёты. Пусть и не продолжительные. Всего минут на пятнадцать. Когда Власов и отдал приказ всем идущим в рейд принять стимулятор. Но и после, этого короткого артналёта, артиллерийская поддержка не прекратилась. Даже когда вперёд пошли тяжёлые танки, неся десант на броне. При этом и десантникам, и танкистам было предписано, в случае если они окажутся "безлошадными", то они должны были выходить к своим. Отойдя к позициям тридцать второй танковой дивизии. При этом поддерживающая прорыв артиллерия оказалась разделена на три группы, две, из которых, создавали артиллерийские завесы с флангов. Не позволяя немцам ударить во фланг прорывающихся отрядов. Ну а третья группа, имеющая самые дальнобойные орудия, должна была поддерживать огнём идущих вперёд. Поражая или видимые генерал-майору Сидорову, с часовни на северо-западном склоне Буза горы. Или же по заявке командиров рот отряда тяжёлых танков. Которые, пусть и не торопливо, но двинулись вперёд плотным строем. Останавливаясь только что бы поразить внезапно обнаруженные немецкие цели. Двигаясь по водоразделу между реками Плящеевка и Слоновка.
   Следом в прорыв был введён отряд "Север" или "С". Мотоциклисты и боевые подразделения временного батальона трофейной техники старшего лейтенанта Ткаченко. Но если мотоциклисты, с шумом и гамом, тут же двинулись в направлении Вербного. Рассчитывая достичь его к темноте. И изобразить, что рейд пойдет в наступлении в направлении города Дубно. То колонна старшего лейтенанта Ткаченко, отделившись от них, и стараясь не привлекать внимание, попыталась сначала выйти к городу Козин. И обойдя его скрыться в лесном массиве севернее этого города. Что бы как можно скорее и скрытно выйти к городу Млынов.
   Следом в прорыв, который заметно очистили, от войск противника, танкисты и мотоциклисты, вошло сразу три отряда. Колонны тягачей, с орудиями на прицепе, прикрытые Т-28 и Т-35, в центре. И два отряда кавалерии, усиленные Т-34 с десантом на броне, на флангах. Которые стали выдвигаться, прикрывая колонны с орудиями с флангов. Последними, в прорыв, уже ближе к девятнадцати часам вошёл отряд кавалерии "Юг". Двигаясь следом за колоннами с пушками. Хотя позади них и продолжали греметь артиллерийские залпы. Поражая все цели, до которых могли дотянуться орудия генерал-майора Сидорова. Обеспечивая прикрытия начала рейда.
   И первоначально, когда противник оказался в растерянности, то рейд проходил достаточно успешно. Чему способствовало то, что радиообмен между отрядами пошёл на татарском языке. Который Власов распорядился использовать для радиообмена до полуночи. После чего приказав соблюдать радиомолчание, кроме командиров отрядов, которым надлежало отправлять короткие сообщения. При этом используя для шифрования сообщений совсем другой язык, менее распространённый, в СССР. Но в начале рейда Власов хотел быть в курсе всех событий. Поэтому в его машине и находились, помимо него и Седуновой, ещё и водитель, связист с радиостанцией, ну и дешифровальщик, который и переводил, на русский, всю татарскую речь, что была слышна в эфире. И из получаемых сообщений Власов понял, что противник не ожидал таких действий и оказался застигнутым врасплох. Ну сумев организовать сопротивление. И его части стали стремительно продвигаться вперёд. Стремясь захватить переправы у селений Плящевого, Острова и Кутно. Что бы переправить там орудия через Плящевку. Для чего было необходимо преодолеть порядка сорока километров. Ну, кроме мотоциклистов, которым предстояло сначала выйти к Вербе, а потом пройти по немецкой панцерштрассе до Острова.
   Но тут Власов рассчитывал на скорость их движения и более чем два десятка Т-34 в их составе. И судя по докладам его ожидание оправдывались. И он, практически не влиял на действия подчинённых. Его управление практически свелось к тому, что он отдал два распоряжения. Пока колонна его штаба нагнала одну из колонн тяжёлых танков. И первое распоряжение касалось кавалеристов. Где он распорядился, относительно практически сразу начавших отставать кавалеристов. Хотя он и понимал, что конь, это не человек, и даже не машина. И загонять их не стоит. Поэтому то он, где-то через час, отдал приказ танковым подразделениям этих отрядов, кроме группы "Ю", выдвинуться вперёд. А кавалеристам двигаться по способности. Не загоняя конский состав. Ну и отдал распоряжение подполковнику Мурову сообщившему, что оказалась, захвачена большая транспортная колонна противника. И он запрашивал, что с ней делать. Власов уточнил, что с водителями. И когда выяснилось, что в плен попали и водители, то он приказал командиру мотоциклистов посадить возле каждого водителя бойца и вести колонну следом за своими мотоциклистами до Млынова. Пообещав немецким водителям освободить их там, если они приведут свои машины. А содержимое колонны оценить, когда уже форсируют реку Иква.
   И позже выяснилось, что в грузах этого "чемодана" одной из немецких танковых дивизий было горючие. В том числе и дизтопливо. Нельзя сказать, что немцы совершенно не использовали в своей армии дизельные двигатели, только автомобилей с дизельными двигателями было несколько десятков тысяч штук. Но если говорить о том, почему у них не было танков с дизельными двигателями, то стоит помнить, что нет только одной причины. И порой нет и только одной определяющей причины. Обычно имеет место совокупность причин. Та и с дизелями в немецкой армии имело место такая совокупность. И одна из причин заключалось в том, что большая часть топлива в Германии того времени было искусственное. И так, получить бензин, было проще дешевле и технологичнее. Нет, дизтопливо тоже так, искусственно, получали, но гораздо меньше. Плюс очень большим потребителем дизтоплива в Германии был флот. Его подводные лодки поглощали горючее сотнями тонн.
   Ну и третьей причиной был капитализм. Главным поставщиком двигателей для танков в Германии была фирма "Майбах". Выпускавшая отличные бензиновые двигатели для танков и не терпевшая конкурентов в этом деле. И именно лоббирование фирмой своих интересов и буквально уничтожение конкурентов, не позволяя им вывести на рынок свою продукцию, и было одной из причин, что танковые двигатели у немцев были бензиновые. Но как бы то ни было, в Млынове, в совокупности, получилось захватить дизтоплива на половину заправки всей дизельной техники. А с бензином ситуация была ещё лучше. Но пока рейд начал буксовать на переправах через реку Плящеевка.
   Танковые части, и мотоциклисты, успели выйти к переправам и захватить их вовремя. Даже танки группы "З" вышли к Берестечко практически без опоздания. Заставив противника занять там оборону и не пытаться атаковать. В то время как мотоциклисты и танкисты группы "В" прикрыли переправы с севера и востока. В то время как тяжёлые танки и артиллерия, уже в темноте, а не на закате, как рассчитывал было Власов, только стали подходить к переправам через Плящеевку. И отдав распоряжение, пока танки и тягачи стоят в ожидании переправы, произвести их техническое обслуживание, для контроля ситуации, генерал Власов приказал организовать наблюдательный пункт в монастыре Казачья Могила. Направившись туда.
  
  5
  
   И уже в монастыре, поднявшись на звонницу Свято-Георгиевского храма, что бы наблюдать за местностью, Власов вспомнил про батальон старшего лейтенанта Ткаченко. И поспешил отдать приказ не атаковать тому, на рассвете, Млынов. А уйдя, в лесной массив юго-западнее, ждать дополнительного распоряжения. Плюс Власов распорядился, выдавая сообщения от его имени всегда вставлять в сообщения фразы не атаковать Берестечко и запрет на форсирование реки Стырь. Стремясь тем самым запутать противника. Так как сообщения радисты противника, перехватывая, сразу же не могли расшифровать, но вот географические названия должны были понять. Тут же обращая на них внимание.
   Ну и пока подходили колонны с артиллерий, и они переправлялись по дамбам у Кутно, уходя в лесной массив севернее селения, генерал-майор находился на колокольне храма в монастыре. Но вот отставшая кавалерия, особенно отряда "Юг", задерживала движение рейдовых колонн. Вынуждая танки и артиллерию, переправившись через реку Плящеевку, остановиться в лесном массиве. Занимаясь техническим обслуживанием техники. Ну и когда оставалось дождаться только кавалеристов, то генерал спустился в церковь Святой Параскевы. Сказав, чтобы его предупредили, когда станут подходить кавалеристы. И в ожидании них стал обходить ниши с останками погибших в Берестецкой битве казаков. Как запорожцев, так и пришедших им на помощь донцов. Которые выступали против принявших католицизм выходцев из западных регионов. Предков будущих украинских националистов. И убитых, в том числе, и ими.
   И именно туда спустилась Седунова произнеся:
   - Андрей, кавалеристы подходят к дамбам.
   - Хорошо, - кивнул в ответ Власов, - Уходим.
   И повернувшись к закрытым стеклом нишам с костями, генерал коснулся стекла и прошептал:
   - Верьте, браты, мы вернёмся. Возможно, мы ещё не раз уйдём. Но мы обязательно вернёмся. Верьте мне.
   После этого он развернулся и через подземный ход направился в стоящую рядом с храмом деревянную Михайловскую церковь. Тоже связанная, с этой неудачной, для православных казаков, битвой. И перенесённая в монастырь. И выйдя из церкви, Власов понял, что уже рассвет. И очень скоро взойдёт солнце. Время, когда он планировал быть во Млынове. Но до этого города было необходимо добраться. И сев в автомобиль генерал приказал выдвигаться к ближайшему мосту, через который как раз начали переходить подразделения отряда "Запад".
   Но подъехав к мосту, возле селения Плящеевка, он увидел, что прямо на мосту остановилась одна из Т-34. Перегородив дорогу. И вокруг танка суетились танкисты. Но генерал приказал столкнуть танк в воду. И продолжить движение. И смотря как Т-34, одного из первых выпусков этой машины, скрывается под мутной водой, кормой вверх, генерал посмотрел на экипаж, этого танка, что стоял возле того места откуда сбросили с моста танк, и стал декларировать:
   - Меня подцепили за оба крюка,
  Расклеила веки трясина,
  И я увидал над собой облака
  И ветер, летящий в осинах.
  
  И время моё побежало опять
  Как будто вчера заводили,
  И снова услышал я ёш твою мать,
  И понял, что мы победили.
  
  И понял - пожить мне ещё предстоит,
  Пускай - не герой - победитель,
  Пробитые немцами братья мои,
  Простите меня и поймите.
  
  Простите - не смог показать мастерство
  Красивой военной работы,
  Из всей из дивизии - но лишь одного
  Меня сохранило болото.
  
  Не сжёг меня пушки немецкой расчёт,
  И "панцер" меня не искалечил,
  Меня не расплавил товарищ нарком
  В огромной мартеновской печи.
  
  Резон здесь конечно отыщется свой,
  Сегодняшним людям - подарки,
  Вы можете запах глотнуть боевой
  Моей краснозвёздной солярки.
  
  Залезьте - не бойтесь испачкать штаны
  В крови и солярочной прели,
  Почувствуйте кожей дыханье войны,
  На чём ваши деды горели.
  
  Я - брошенный в землю военный посев,
  Я - памятник сгинувшей роте,
  И мирная техника прёт по шоссе,
  Поскольку я был в том болоте.
  
  Я с пушкой торчащею наискосок,
  Для вас непонятен и страшен,
  Соляркою пахнущий правды кусок
  Истории Родины нашей.
  
   Говоря дальше, Власов сурово посмотрел на танкистов, от чего те поёжились, под его взглядом, а выбравшийся из своей "бетешки", и подошедший поближе Попель, усмехнувшись, покачал головой. А генерал продолжил:
   - Что я уцелел - экипаж виноват,
  Да наша родная природа,
  Я танк - я убитый советский солдат
  Первого военного года.
  
  Я танк - я убитый воскресший солдат
  Первого военного года.
  
  Я дед твой убитый воскресший солдат
  Первого военного года[3].
  
   И глядя на провинившихся, стоявших со снятыми пулемётами, с танка, и дисками к ним, в руках, Власов произнёс:
   - Правила, за утопленный танк знаете? Вот и отправляйтесь в пехоту. Пока новый танк, себе, не отобьёте. Ступайте.
   И повернувшись к Попелю, генерал майор сказал, указывая взглядом на начавший заваливаться набок, скрываясь под водой, танк:
   - Товарищ бригадный комиссар, вы, пожалуйста, отмечайте, про этот танк, везде, где можно. Лет через двадцать, тридцать, доставать придётся. На памятник этим событиям ставить. Думаю, такие, первые из тридцатьчетвёрок, будут к тому времени редкостью. А, о будущем, и о памяти, об этой войне, в которой мы победим, память потомкам оставлять нужно будет, - и, посмотрев, на выглянувшее из-за горизонта Солнце, генерал оглянулся. Заметив, что кавалеристы уже практически переправились через Плящеевку. И к переправам на рысях подходят подразделения прикрытия. И снова повернувшись, к Попелю, генерал произнёс:
   - Пора, товарищ бригадный комиссар, идти дальше. Надо передать приказ мотоциклистам и батальону старшего лейтенанта Ткаченко выдвигаться к Млынову и атаковать его. Ну и остальные пусть выдвигаются к переправам в этом городе. Особенно механизированные части, они пусть идут вперёд. Кавалеристы пусть тоже выдвигаются, по способности, к Млынову. Отдохнут они уже там. Там же организуем и ещё одно техническое обслуживание техники.
   И сказав это, генерал-майор направился к, стоявшем, на северном берегу реки, машинам. Переправившейся на северный берег реки колонны штаба. Включая и машину, с радиостанцией. Пришло время двигаться дальше.
  
   [1] Пушкин, Ефим Григорьевич, в начале войны полковник, с 1943 года генерал-лейтенант, был последним командиром 4-го механизированного корпуса (первого формирования).
   [2] Начав наступление утром 17 сентября, 24-я легкотанковая бригада полковника Фотченкова, Петра Семёновича, в 2 часа 19 сентября прорвалась к Львову. Совершив 145 километровый рейд. И не допустив захват Львова немцами.
   А 6 октября 1939 года подразделения 24-я легкотанковой бригады совершили рейд на немецкий сборный пункт аварийных машин, СПАМ, в Томашув-Любельском. И сумели, без боя, захватить и вывести на свою территорию образцы, как польского вооружения, ранее не захваченного РККА, так и образцы немецкой техники.
   [3] Несколько адаптированная, под время песня автора и исполнителя Михаила Калинкина "Танк из болота".
  
  

   5 июля 1941

  
  
  1
  
   Город Млынов отстоял от реки Плящеевки в трёх десятках километров. И его гарнизон, включавший в себя конгломерат в основном тыловых частей различной принадлежности, ограничился только тем, что организовал отправку к Острову дозора, состоявший из одного броневика и нескольких мотоциклов. Причём отправили это, с рассветом. Рассчитывая, что этого окажется достаточно, чтобы проследить за русскими, на противоположном берегу реки. Так как, судя по радиоперехвату, русских интересовала переправа, через реку Стырь, и район города Берестечко. При этом в самом городе собрались подразделения бригады СС Адольф Гитлер, нескольких танковых и пехотных дивизий вермахта и даже подразделения люфтваффе. Обслуживавших находившийся рядом с городом аэродром, на котором оказалась группа транспортных самолётов. В общем, в Млынове, не хватало только кригсмарине, что бы было каждой твари по паре. Но именно эсэсовцы и отправили дозор, присмотреть за русскими. От которых не ожидали активных действий, после такого перехода. Исходя из того, что им необходим отдых.
   При этом в районе города были мост и дамба через реку Иква. А в самом городе находилась ещё одна дамба. И к ним вели весьма приличные дороги. Так что сам Млынов оставался весьма важным логистическим центром. Через который, постоянно перемещались как транспортные колонны, так и одиночные транспортные средства. Поэтому сначала на три небольшие колонны, состоявшие из немецкой или же трофейной европейского производства техники, появившихся на ведущих, с южного направления, дорогах, в десять часов, по началу, практически никто не обратил внимание. Ну, кроме как жандармских постов. Расположенных перед въездами на дамбы и мосты. Находившиеся на них жандармы же обратили внимание, что уж больно разномастные были колонны. Причём, судя по маркировке, на транспорте, в число которого входили не только автомобили и тягачи, но и танки, и бронеавтомобили, принадлежавшем различным соединениям. Причём чуть позже из лесного массива южнее города, показались ещё колонны мотоциклистов, в клубах пыли за которыми были видны так же танки и автомашины, и которые быстро направились к городу. Но на попытку остановить первые колонны, те не отреагировали, просто обогнув посты жандармерии, и въехали на дамбы и мост.
   И тут для немцев началось светопреставление. Всё это открыло огонь. Причём в упор. Стреляли не только танки, но как оказалось под тентами грузовиков находилось по несколько пулемётов на машину. Которые и открыли огонь по всему, что попадалось им на глаза и принадлежало вооружённым силам Германии. При этом если хвосты этих колонн, остановились, на переправах, взяв их под свой контроль, то вся бронетехника и часть грузовиков просто прошла через город и его окрестности. Включая и находившийся в нескольких километрах на восток, от Млынова, аэродром. В городе началась паника, никто не мог понять, кто их атакует. И по всему городу началась перестрелка и паника. Все видели, в соседях, русских диверсантов и поэтому, в городе, началась перестрелка между находившимися в городе немецкими войсками.
   Но как оказалось, что самое худшее для немецких войск оказалось впереди. Приближавшиеся колонны оказались русскими мотоциклистами, которых поддерживали танки и артиллерия. И эти моторизованные колонны быстро достигли захваченных диверсантами переправ и ворвались как в город, так и в окружающие его населённые пункты. Причём, не просто внося сумятицу в немецкую оборону, а буквально беря под контроль населённые пункты. Уничтожая любое встреченное сопротивление. И беря в плен остальных. А на юге и юго-западе, показалась пыль от новых приближающихся колонн. Принадлежность, которых не оставляла сомнений.
  
  2
  
   Отдав приказы по выдвижению к Млынову, стараясь не упоминать название, как этого города, так и реки, переправы на которой предстояло захватить, Власов, время начала атаки города, назначил на десять часов. При этом третий мотоциклетный полк, знамя которого находилось при части, должен был атаковать город в десять тридцать. Довершая разгром, находившихся там частей противника, и начать который должны были осуществить бойцы батальона старшего лейтенанта Ткаченко. Которые должны были, пользуясь внешней схожестью с немецкими частями, внезапно захватить переправы и внести сумятицу в действия противника в городе и его окрестностях. Но сам захват города и населённых пунктов в округе возлагалось на мотоциклистов третьего мотоциклетного полка. И поддерживающих, его, танкистов и стрелков.
   При этом пользуясь обширными лесными массивами к городу стали выдвигаться и остальные части рейда. Хотя кавалеристы и начали заметно отставать. Хотя моторизованные подразделения и выдвинулись вперёд. В том числе вперёд выдвинулись и моторизованная часть группы "Запад", с которой, и выдвигался штаб самого Власова. При этом генерал старался держать себя в курсе событий. Вовремя получив информацию от старшего лейтенанта Ткаченко сообщение о немецком дозоре. Приказав его постараться как можно тише уничтожить. Что, в общем-то, и поучилось. Перед мотоциклистами, на лесной дороге, натянули трос. От чего первые мотоциклы дозора либо вылетели из кресел мотоциклов, либо лишились голов. Колонна остановилась. И тут из просек со всех сторон выскочили немецкие танки и самоходки. Причём две единицы техники зашли буквально с тыла. И эти машины, протаранив бронеавтомобиль, сбросив его в кювет, просто начали давить немцев. Ну а те пулемётные очереди, что прозвучали, много внимания не привлекли.
   Были и другие боевые столкновения, в одном, из которых, пришлось принять участие и группе, в которой находился генерал-майор. К счастью оно оказалось весьма скоротечным и оставшимся на фоне всех событий практически незаметным. При выдвижении к Млынову на дороге дозор группы выскочил на небольшую колонну, какой-то немецкой части связи. Из состава шестой немецкой армии, и которая прокладывала телефонный кабель. И в этой колонне, помимо нескольких автомобилей и трёх десятков солдат, оказались и два бывших польских танка 7ТР. Которые и тащили стандартные лёгкие прицепы, с мотками телефонного кабеля. При этом последний, и укладывали в вырытые канавы. При этом противник явно не ожидал столкновения с выскочившим из леса дозором, из пары Т-34, с вооружённым автоматическим оружием десантом на броне, которые быстро нейтрализовали, не успевшего скрыться в ближайшем лесу противника. Ну а трофеи собрали бойцы подошедшей главной колонны.
   Первоначально, немцы приняли, выскочившие из леса Т-34, за своих. Подпустив их очень близко. Пока это не стало слишком поздно. После чего, практически все немцы, оказались уничтожены пулемётным огнём и гранатами. Ну а случайно выжившие, причём все раненые, попали в плен. После чего Власов приказал все документы собрать и отдать Седуновой, раненых перевязать и взять с собой. Ну и трофеи тоже взять с собой. Дабы не привлекать излишнее внимание противника к этому месту. Благо экипажи, для захваченных бывших польских танков, получилось сформировать из экипажа утонувшей тридцатьчетвёрки. Пусть и по два человека на танк. И практически сразу, просто добавив в свой состав немецкие машины, пусть часть и на прицепах, колонна пошла дальше. Стремясь как можно быстрее преодолеть реку Иква в Млынове. Пусть и отрываясь при этом от групп кавалеристов. Но последние меньше зависели от переправ, чем моторизованные колонны. Которыми генерал Власов и стремился преодолеть реку Иква прежде, чем противник осознает, где находятся вверенные ему подразделения. Хотя именно это боестолкновение и было одним из самых малозначимых. Как для этого отряда, так и для всего рейда в целом. И Власов постоянно получал сообщения о том, что случались боестолкновения с противником. Обычно с небольшими группами противника и скоротечные. Но были и такие что вынуждали обходить противника и перенаправлять движение колонны с орудиями на другие дороги.
  
  3
  
   Но самый серьёзный бой пришлось провести уже возле Млынова. Колонна Запад, со штабом Власова, вышла аккурат к селению Береги, где была дамба, ведущая на другой берег реки Иква. Которая в этом месте поворачивает на запад, до впадения в реку Стырь. И если лежавшее на, теперь южном берегу Иквы, селение Береги с дамбой мотоциклисты заняли довольно быстро. То вот лежавшее, на северо-востоке селение Муравица[1] мотоциклистам с ходу захватить не получилось. Их сил оказалось недостаточно, чтобы помимо захвата Млынова и его аэродрома отвлекаться ещё и на другие окрестности. Пришлось, уже с подходом танковых отрядов, организовывать захват Муравицы. Атакой по сходящимся направлениям с запада от селения Береги, и с юго-востока, от Млынова. И если для отражения атаки мотоциклистов у противника хватило сил. То против танков, с противоснарядным бронированием, пара мелкокалиберных зенитных автоматов и несколько пулемётов немцам и их приспешникам, из числа украинских националистов, помогли мало. И удалось быстро захватить город, согнав выживших врагов на площадь перед сельской управой, что некогда было сельсоветом, школой и находившейся в треугольной, по форме, оградке Церковью на Муровице.
   При этом над школой развивался белый флаг с красным крестом. И оттуда красноармейцы выгоняли немецких раненых. Но Власов глядя на это, приказал госпиталь не трогать. А только проверить его помещения, на наличие спрятавших там не раненых немцев. А всех остальных вернуть на место. А вот из здания управы выгоняли уже местных коллаборационистов. С жёлто-синими повязками на руках. Причём на некоторых Власов увидел элементы формы советской милиции. Последней из этого здания вышла уже девушка. Явно семитской наружности, в порванной одежде. С синяками и кровоподтёками на лице и видимых частях тела. Она, пошатываясь вышла на крыльцо и, опёршись на перила обвела, буквально не видящим взглядом площадь. Её взгляд остановился на сидящих, на корточках, с заложенными на затылке руках, пленных. Блуждающий взгляд приобрёл осмысленное выражение. И девушка, дико взревев, набросилась на своих обидчиков, буквально впиваясь пальцами в их лица и начав таскать их за волосы.
   Генерал-майор протянул руку к ближайшему бойцу, со "светкой" в руках и произнёс:
   - Штык-нож!
   А потом он направился к пленным и протянул оружие девушке, рукояткой в её строну[2], проговорив:
   - На, возьми!
   Девушка вздрогнула, замерла, потом медленно повернула голову, и с удивлением посмотрела на генерала. А потом, осознав, что ей протягивают, выхватила клинок из его рук и ещё более дико взревев, стала буквально кромсать сидевших перед ней. Один, из свидомых, попытался было выхватить клинок у девушки, но тут же замер. Ему прямо в лицо смотрел ствол пистолета генерал-майора. Который направлял своё оружие на любого, кто хоть как-то дёргался, пока девушка буквально кромсала штык-ножом сидевших, на корточках, перед ней. Да и остальные окружавшие пленных бойцы направили на них своё оружие. Заставив своих противников только пытаться уворачиваться от ударов штык-ножом или же закрываться руками. Но на долго девушку не хватило и она, откинув клинок в сторону, упала на колени и, закрыв лицо глазами разрыдалась. И командир корпуса, подняв штык-нож, обтёр его об ближайшее тело, а потом протянул владельцу. Сказав, обращаясь уже к Седуновой:
   - Ирина, отведи её в медсанчасть. И пусть она останется там.
   А сам, развернувшись, к стоявшем за его спиной старшему лейтенанту НКВД Гончарову и бригадному комиссару Попелю, произнёс:
   - Отделите немцев, им пробить колена, можно штыками. Они наших пленных именно штыками закалывают. И отправьте их в немецкий госпиталь. А ко всем предателям применить высшую меру социальной защиты.
   - Товарищ генерал-майор, - сморщившись, как от зубной боли, и буквально заныв, произнёс Гончаров, - Это же не законно! Надо провести следствие, утвердить его у прокурора, провести суд. Я так не могу. Да и вообще нельзя же так с пленными то.
   - Да, действительно, не слишком ли мы сурово к ним относимся, - добавил и свои пять копеек комиссар, - Возможно, они уже одумались. Осознали, так сказать.
   - Товарищи командиры, - осмотрев стоявших, перед ним, произнёс генерал-майор, - Напомню вам, что пленных мы, с собой взять, не можем. Да мы обещали некоторым, за их лояльность, что отпустим их в Млынове. Вот их в целости и оставим, при уходе. Остальных немцев необходимо привести в состояние, когда война для них должна закончиться. Самое оптимальное повредить колено. Тут они точно дальше воевать не смогут. А по отношению к коллаборационистам не стоит применять меры мирного времени. Измена родине, это однозначно высшая мера социальной защиты. На месте. За военные преступления, а изнасилование, это военное преступление, тоже полагается та же мера.
   Власов посмотрел на сбившихся в кучу, и всё так же сидевших на карачках, оуновцев и добавил:
   - Плюс, я на девяносто девять целых, девяносто девять сотых процентов уверен, что если они сейчас и согласятся присоединиться к нам, то что бы только потом сбежать. Хотя...
   Комкор снова взглянул на свидомых и проговорил:
   - Хотя если их повязать кровью, то может и получиться. Пусть те из них, кто согласиться уйти с нами, и пробьют коленные суставы немцам, и расстреляет остальных. А потом выдать им по винтовке, с парой патронов. Разбросать по одному в отдельные подразделения. Что бы других таких рядом не было, ну и следить за ними. Пока доверия не вызовут. И вот тогда экипировать и вооружить, как следует, - после этого генерал повернулся к Гончарову и добавил, - Или вы товарищ старший лейтенант НКВД хотите, за пару часов собрать местный сход, судить их, а потом отдать местным?
   Начальник особого отдела корпуса замотал головой в знак не согласия, а генерал-майор, многозначительно подняв палец вверх, произнёс:
   - Вот то, то. Кстати, используйте для контроля своих бойцов. Среди много тех, кто уже пострадал и от немцев, и от предателей, - комкор, тяжело вздохнул и добавил, - И ещё пострадают. Даже тяжело представить, что сейчас во Львове с евреями творят. А потом как с польской профессурой поступят[3].
   - Не поступят, товарищ генерал-майор, - покачав головой, произнёс Попель, - Из Львова эвакуировалось под сто тысяч человек. В основном евреи. И полностью эвакуировали педагогический состав Львовского университета. Им сказали, что немцы, уже год, как преднамеренно уничтожают всю польскую интеллигенцию.
   - Ясно, товарищ бригадный комиссар, - кивнул в ответ Власов и добавил, - Тогда я управлять войсками. Штаб перемещу во Млынов. В усадьбу Ходкевичей[4], на въезде в Млынов. А вас попрошу разобраться с пленными, тех водителей не трогать, а посадить где-нибудь под замок, с трофеями. Взять с собой всё, что нужно взять, горючку, боеприпасы, исправную технику. В том числе и ту, что успеют отремонтировать. Остальное уничтожить. У нас не так много времени. Уйдём, как только подтянуться кавалеристы и дадим отдых коням.
   И в этот момент из толпы тех, кто отказался присоединяться, хотя и, на удивление генерала, согласившихся провести расстрел, среди бандеровцев, набралось достаточно много народу, послышалось:
   - За Україну, за її волю!
   Услышав это, генерал-майор поморщился и произнёс:
   - Украинцы как политический термин должны исчезнуть. И даже союзную республику необходимо будет переименовать в Малороссийскую.
   - А вы, товарищ генерал-майор, считаете, что термин украинец, это политический термин, а не национальный? - спросил Попель. На что Власов, кивнув в знак согласия, произнёс:
   - Да, товарищ бригадный генерал, считаю. В США есть газета украинских националистов "Свобода", она выпускается очень давно[5]. Но, до октября четырнадцатого года она была газетой русских людей. А потом внезапно стала газетой украинцев. И тогда украинцы это были те, кто противостоял русинскому движению. Направленному на поддержку, на территории Червоной Руси, занятой тогда австрийцами, пророссийских настроений.
   - Ну, возможно тогда это был политический термин, товарищ генерал-майор, но сейчас это как бы один народ.
   Власов покрутил головой и произнёс в ответ:
   - Это народ никогда не был один народом. И навряд ли им станет. Ведь в чём идея украинства. Которая возникла как попытка реванш поляков и желания сохранения власти австрийцев на территории Червоной Руси. В первую очередь, что это попытка выходца из русского, а сейчас советского, мира, отринуть его. И стать врагом России, да и любого проявления русскости. В общем можно констатировать, что Украина, это политический термин обозначающий попытку создать Антироссию, причём с помощью русских, обманув их. И на территории этой страны. И именно эти украинцы, как политическая сила, и стали проводить, с началом Первой Мировой войны, откровенны террор против русинов. Жертвами которого, в годы Первой Мировой войны, стали сотни тысяч человек. В результате чего идея своей идентичности, с русскими, на этой территории, была просто физически уничтожена. А осуществляли этот геноцид русинов, их же соседи, назвавшие себя украинцами. И ради грошей, в виде имущества казнённых, которое переходило к ним, творивших откровенный кровавый кошмар. Что привело в их ряды и тех, кто до этого момента колебался. При этом эти кошмарные, кровавые события назвали таким политическим, и весьма кровавым, термином, как "украинизация". Вторая украинизация имеет место быть сейчас. И её свидетелями являемся мы. Когда начали с геноцид евреев и советских, а закончат поляками. Бумеранг, брошенный Потоцким в Россию, вернётся к полякам, в виде кровавого демона украинства. А упустим момент, то будем наблюдать и подобную, третью украинизацию. И эти кровавые, насильственные украинизации необходимо остановить. И провести деукраинизацию. А то, в общем, складывается такое мнение, что украинствующие готовы быть хоть под самим дьяволом, причём именно под, а не с ним, лишь бы быть против России.
   - Только не говорите, что такими же методами, товарищ генерал-майор, - поморщившись, и с сарказмом, произнёс Попель.
   В ответ Власов, усмехнувшись, проговорил:
   - Конечно не таким, это же не наш метод, товарищ бригадный комиссар. Мы же в отличие от них боремся не с народом, а с политическими идеями. Вот и поэтому, этого политического термина, Украина, быть не должно. Должны быть Малороссия, Новороссия, Червонная Русь, Волынь, Подолия, Слобожанщина. Причём автономные в составе Малороссийской ССР. При этом следует помнить, что украинец, это тоже политический, а не национальный, термин, обозначающий малообразованного, тупого, алчного, злобного, кровожадного, вечно бухого, ленивого рогуля-селюка. Предателя всего и вся, родины, предков, веры, истории, языка. Причём продающегося за гроши. И соответственно украинцев тоже быть не должно. Должны быть русские, малороссы, русины, гуцулы, бойки, лемки и прочие. А любой, говорящий о себе, как об украинце, должен вызывать по отношению к себе только презрение и отторжение окружающих. Как человек античеловеческих, антигуманных политических взглядов.
   - Ну вы уж скажите, товарищ генерал-майор, - фыркнув, сказал Попель, - Я вам так скажу, вы, товарищ генерал-майор, слишком циничны, для коммуниста.
   - Видите ли, товарищ бригадный комиссар, я исхожу из того, что нам необходима прививка цинизма. Дабы мы могли более правильно оценивать действия других, по отношению к себе. И не закрывали глаза на преступления разных националистов, только из-за того, что они в какой-то момент станут на нашу сторону, - ответил Власов, - Вот взять тех же болгар. Совсем недавно русские освободили их от власти турок. Восстановили их государственность. И что получили? За это время второй раз становиться вопрос, существовать ли русскому народу, или нет, то болгары, второй раз, на враждебной нам стороне. Так что все должны знать, любую подлость мы помним. И не прощаем, просто даём им шанс исправиться. Но если что, спросим за всё. И вообще, по мне, так не надо быть добреньким. Тех же болгар, раз они сами освободиться оказались не способны, надо было цинично присоединять к себе. А потом насильственно переделывать их под нужные нам цели. Благо болгары тоже далеко не однородны. Местные, тут, будут точно такими же.
   - Но это же политика партии, - напомнил Попель, - Было принято решение, что на этой территории будет существовать Советская Украина. Вы против Советской Украины, товарищ генерал-майор? Против принятого решения партии?
   - Нет, я считаю, что Украина может быть только советской, в противном случае её сразу же превратят в Руину. Что и было со времён, когда униаты, по указке своих польских хозяев, казнили захваченных в плен православных казаков. От которых, именно потомки этих униатов, при этом сами, будучи этими униатами, ведут, якобы свою государственность, государственность Украины. И на подобной лжи и построена вся идеология самостийного украинства. Но вопрос в том, что да два десятка лет назад это имело смысл, чтобы не продолжать большую гражданскую войну в Малороссии. И тогда да, в девятнадцатом году был заключён договор, по которому Россия, в виде РСФСР, признала, что на её части существует Советская Украина. При этом последняя делегирует оборону и внешнюю политику России и предоставляет необходимые ресурсы. А Россия не вмешивается, на этой территории, во внутренние дела на ней. Не мешая украинизации. Правда, тут, УССР передали совершенно русские, пролетарские регионы. Но это не помогло, украинизация, на рагульский манер, как правильно указал, в своё время, товарищ Сталин, пошла и там. А сейчас, обстоятельства поменялись. И можно исправить совершённые ошибки. Причём малой кровью. Потом исправлять их будет сложнее и кровавей. Надо не оглядываться назад, а исходя из диалектического материализма, по-ленински исходить из сложившейся ситуации, - и тут Власов, ехидно посмотрев на комиссара, произнёс, - А хотите я предложу ещё один метод борьбы с украинством. Который, за несколько дней, сделает так, что украинцы, будут уверять что они кто угодно, но только не представители этого политического течения.
   - Извольте, товарищ генерал-майор. Извольте, - Попель внимательно посмотрел на командира корпуса. А тот, улыбнувшись, проговорил:
   - Объявить украинствующих врагами народа, и из-за этого платить, им меньше. На грошик, с рубля, но меньше. Даже интересно, как скоро, при таких условиях, у нас не останется ни одного украинствующего. А оставшиеся пусть сидят на, милых их сердцам хуторах. В окружении подсолнухов и подсвинков. Со своим местечковым национализмом. Основанном на желании как можно более жестоко убить всех соседей. И мечтая о галушках в сметане. И поэтому необходимо будет осуществить полную деукраинизацию Малороссии. Только так можно победить этого злобного, кровожадного и алчного демона украинства. Запущенного в Россию поляками. И подержанного сначала австрийцами. Сейчас немцами. А в перспективе британцами и американцами. Но я, пожалуй, пойду. Дабы и дальше наносить добро и причинять пользу.
   Проговорив это, Власов направился было к своему автомобилю. Но к нему подошёл врач из немецкого госпиталя. В этот момент немецкие медсёстры уже бинтовали коленные суставы немецким пленным, испуганно поглядывая на советских бойцов. И готовились перенести их на носилках в здание госпиталя. А бывший, при них, врач рискнул обратиться к Власову. Причём практически на чистом русском языке.
   - Герр генерал, позвольте вопрос? Я врач этого госпиталя Рейнберг, и к вашим услугам.
   - Да, герр Рейнберг, - остановившись перед дверцей машины и повернувшись к уже пожилому немцу, проговорил Власов, - И вы хорошо владеете русским языком. Откуда знаете?
   - Я родом из Риги, герр генерал, - ответил немец, - Во время Великой войны был врачом, в русском госпитале.
   - Понятно, - кивнул в ответ комкор, - И что у вас за вопрос?
   - Скажите, герр генерал, нас тоже подвергнут этой экзекуции?
   - А вас за що? - улыбнувшись произнёс генерал-майор, и показав, на развивающийся над госпиталем, добавил, - Вас защищает этот флаг, герр Рейнберг.
   - Понятно, герр генерал. И это радует, - проговорил немец, - Я сообщу об этом персоналу госпиталя. Просто столь откровенное нарушение положений конвенций напугало их. И вы не боитесь, герр генерал, что, после нашей победы, вам придётся, за эти нарушения, отвечать? Неужели вам, герр генерал, не жаль этих бедных несчастным мальчиков? Ведь это очень образованные молодые люди, возможно будущий цвет культуры.
   Комкор усмехнулся и произнёс, стараясь говорить, как можно громче, что бы его услышали и остальные:
   - Будь они где-нибудь в Берлине или Гамбурге, мне было бы их жаль. Но они, какого то чёрта, припёрлись сюда. Дабы творить тут беззаконие. Убивать, насиловать, грабить. Пусть и по преступному приказу. За что должны ответить все. И эти белокурые бестии, исполняющие преступный приказ. И те, кто эти приказы отдал. К тому же вы, герр Рейнберг, уже проиграли. Германия уже проиграла эту войну. И вы не боитесь, что именно вам придётся отвечать за нарушения положений конвенции? Которую вы, в отличие от нас, подписали. Обязуясь выполнять её даже по отношению к тем, кто её не подписал. И нарушаете.
   - Но, как проиграли, герр генерал? Ведь наша армия наступает. И как это мы нарушаем Женевскую конвенцию? - удивлённо произнёс врач, на что генерал всё так же громко произнёс:
   - Герр Рейнберг, начиная войну, ваше руководство, делало ставку на молниеносную войну и быстрый разгром и захват СССР, отлично понимая, что в случае затяжной войны на истощение, со второй экономикой мира, они однозначно проиграют. Так вот я, стоящий тут, перед вами, доказательство того, что война на истощение уже началась. И Германия просто обречена на поражение. Хотя да противник она серьёзный и будет сопротивляться ещё несколько лет. Но её безоговорочная капитуляция неизбежна.
   При этих словах немец помрачнел, буквально почернев лицом, а советский генерал продолжил:
   - А по поводу ответа за военные преступления, то все германские вооружённые силы и её политическое руководство ещё ответит. Как непосредственно за них, так и за те преступные приказы, которые разрешали немецким солдатам в войне с нами нарушать все требования Женевской конвенции. Которые Германия подписала.
   - Но ваш Советский Союз не подписал эту конвенцию. И неужели вам не жаль тех молодых солдат из лейбштандарта, что ваши солдаты не брали в плен. Или тех молодых людей, что вы искалечили, испортив им жизнь, - попытался было парировать Рейнберг, напомнив об этом. На что командир корпуса с усмешкой ответил:
   - Согласно условиям конвенции, страна, подписавшая её, обязуется выполнять её требования, даже в отношении тех, кто эту конвенцию не подписал. А ваше политическое руководство, своими преступными приказами, выделило в состояние вне закона целую категорию военнослужащих нашей армии. Плюс освободило, на этой территории, всех ваших военнослужащих, от уголовной ответственности за их преступные действия. И теперь я просто вынужден наказывать преступников, заявившихся к нам и творящих тут преступления. Защищая от них своё гражданское население. И в ответ на ваш приказ о комиссарах, я и приказал не брать в плен бандитов из частной армии вашего фюрера. Ведь эсэсовцы даже не присягали на верность Германии, а присягали лично вашему фюреру[6]. Так что в моих глазах это не солдаты, а бандиты. Из частной армии. Ну а по поводу тех кому я, как вы говорите, испортил жизнь, то я, скорее им, эту жизнь, спас. Для них война закончилась. И теперь они, когда мы через несколько лет будем идти по Берлину, даже не окажутся в числе пленных. Вам всё понятно, герр Рейнберг?
   - Да, герр генерал, мне всё понятно, - ответил, поджав губы, немец, - Но я вынужден буду донести наш разговор до германского командования.
   - Извольте, герр Рейнберг, это ваше право, - произнёс в ответ Власов, а потом, поднеся руку к каске, добавил, - Честь имею.
   И развернувшись, открыл дверцу своего автомобиля, бросив водителю:
   - К мосту, через Икву, в Млынове. И переедешь на противоположный берег.
  
  4
  
   Но сразу попасть в усадьбу не получилось. Как оказалось, во Млынове, не только разместились штаб и тыловые службы бригады СС "Лейбштандарт", но и городок стал тыловым центром третьего моторизованного армейского корпуса вермахта. Что и определило там как наличие различных тыловых частей и учреждений, так и пунктов сбора, как трофеев, так и военнопленных. И попав в город, комкору пришлось в первую очередь заниматься тем, что определяться с тем имуществом, и теми людьми, которые теперь оказались в его распоряжении и власти. Проще всего было разобраться с бывшими военнопленными. Тех, кто запятнал себя сотрудничеством с немцами, судили сами бывшие военнопленные. Они же и привели приговор в исполнение. После чего Власов поинтересовался тем, кто из них хочет присоединиться к рейду и попытаться выйти к своим. Остальным же, а среди бывших военнопленных было и много гражданских, причём местных, призывного возраста, которых немцы объявили военнопленными, предложил расходиться по домам и прятаться от немцев. Что бы снова не оказаться в концлагере.
   Сложнее было с военнопленными. Нет, выполняя приказ командира корпуса, эсэсовцев в плен не брали. Но среди военнопленных оказались и военнослужащие вермахта, и люфтваффе, и представители спецслужб Германии, и даже организации Тодта. При этом среди военнопленных оказались и те водители грузовиков, что привели транспортную колонну, захваченную ночью мотоциклистами. Им генерал предложил остаться в плену, и до соединения с советскими частями вести машины. Но немцы отказались. И власов приказал их отпустить. Предупредив, что бы они договорились о том, что будут говорить тем, кто их будет допрашивать. Предложив им легенду, что они сбежали, пока большевики грабили их автоколонну и не выставили к ним охрану. Но помимо них были и другие военнопленные. С ними Власов приказал поступить по той же схеме. Для начала предложить стать "добровольными помощниками", или "хиви". А по выходу к фронту отправиться в плен. Ну и в случае отказа быть покалеченным, так что бы гарантированно для них война закончилась. Первых были единицы. И им тут же выдали красные повязки на руку. Как знак что они добровольные помощники. Ну а со вторыми разобрались бывшие военнопленные. Доставив их потом в немецкие же госпиталя, которые оказались во Млынове. И которые Власов запретил трогать. Туда же в госпиталь спровадили и работниц полевого офицерского борделя. Захваченного в городе.
   К вот с трофеями пришлось разбираться. Всё что можно было взять с собой, в том числе ту технику, что можно было быстро привести в ходовое состояние, генерал-майор приказал взять с собой. Всю остальную же технику уничтожить. Или утопив в реке, или же подорвав. Всё имущество, что должно было пригодиться в рейде, горючие, боеприпасы к имеющемуся оружию, продовольствие, медикаменты взять с собой. В том числе и погрузив на трофейный транспорт. Особое внимание комкор обратил внимание на то, был ли захвачен в качестве трофея немецкий стимулятор. И выяснив, что да, и уточнив количество, то приказал скормить этот трофей лошадям. По их прибытию в Млынов. А то кавалерийские части отстали от моторизованных на несколько часов. А тут Власов рассчитывал, что, не нуждаясь теперь в отдыхе, лошади не будут отставать от техники. Ведь лошади и танки, это не люди, на одном надо они работать не будут. Ну а все остальное трофеи генерал приказал уничтожить. В том числе приказал, сжечь штабеля с захваченными немцами винтовками Мосина. Добавив в это пламя из нескольких тысяч винтовок и трофейные Маузеры. Всё остальное боеспособное оружие взять с собой. Как раздав пленным, так и погрузив те же пулемёты Максима на автомашины. А пригодной к использованию полковой и противотанковой артиллерией и миномётами усилив рейдовые группы. Отнятые у немцев тяжёлые орудия тоже взяли с собой.
   И вот только завершив эти дела, штабная колонна командира рейдовой группы прибыла в усадьбу Хадкевича[8]. Для чего пришлось преодолеть мост через Икву на её западный берег. Благо к этому моменту все тяжёлые танки и орудия с тягачами уже перебрались на противоположный берег. Укрываясь в лесных массивах севернее городка. Ну и на этом берегу реки оставались только подходящие кавалеристы и части прикрытия. При этом один из кавалерийских отрядов, который "Восток", как раз переправлялся через реку по дамбе в нескольких километрах восточнее от Млынова.
   Усадьба нельзя сказать, чтобы была какой-то значительной. Несколько домиков, самый крупный из которых был двухэтажный флигель. От самого дворца, разобранного, из-за ветхости, пару лет назад оставался только фундамент. Так что теперь парк, с дорожками и установленных посреди клумб и небольшого прямоугольного пруда статуей, располагался напротив этого флигеля. В девять окон и четыре колонны на фасаде. При этом везде были видны тела убитых эсэсовцев, стояла различная техника, в том числе и лёгкий полугусеничный транспортёр, с установленной над ним поручневой антенной и развороченным, от попадания снаряда, двигателем. Ну и валялись различные бумаги. Увидев которые власов приказал собрать документы и отдать их для перевода лейтенанту Седуновой. А сам генерал с замиранием сердца подошёл к бронетранспортёру им заглянул в него через заднюю дверь. И сразу же увидел стоявший на сидении в десантном отсеке деревянный ящик, с защёлкой на передней панели. Из-за чего Власов тут же полез в бронетранспортёр, и открыл ящик. Услышав сзади голос Гончарова, который произнёс:
   - Какая-то печатающая машинка чудная.
   - Это старлей не печатающая машинка, это шифровальная машинка "Энигма". Трёхроторная. С её помощью немцы все сообщения шифруют. Устанавливают роторы в какое-то положение, и потом все сообщения просто набирают, как на печатной машинке. Обратно можно расшифровать, установив роторы в нужное положение и снова набрав текст.
   - Хитро придумано, - покачал головой начальник особого отдела, - Это надо срочно доставить к нашим, товарищ генерал-майор. Вопрос как.
   - Ну тут под городом есть аэродром. Среди освобождённых пленных я видел людей с голубыми петлицами. Возможно, там есть и лётчики. А нам нужно срочно отправляться туда и смотреть, если там ещё что-то, что может взлететь и отвезти шифровальную машинку к нашим. И знаешь, что ещё, старлей, - Власов прямо посмотрел на Гончарова, а тот так же прямо смотря в глаза генерал, спросил:
   - Что, товарищ генерал-майор.
   - Этот бронетранспортёр взорвать в десантном отсеке, пробив броню из танковой пушки напротив того места где лежала машинка, а потом сжечь. Немцы не должны знать, что мы её захватили. Всё понял, товарищ старший лейтенант НКВД?
  
  5
  
   В результате борт БТР оказался пробит снарядом из "бетешки" Попеля. Входившей вместе, с трофейным бронеавтомобилем Гончарова и не менее трофейной самоходной зенитки, в состав бронегруппы штаба. После этого в десантном отсеке бронетранспортёра, на том месте, где находилась "Энигма", оставили заминированную канистру с бензином. Подорвав её. И оставив бронированную и полуразрушенную командирскую машину пылать Власов, на бронеавтомобиле Гончарова, в сопровождении радиостанции, отправился на аэродром. Оставив свой "хорьх" в распоряжении Седуновой. Ну и приказав работникам штаба, быстрее разобраться с трофеями. В первую очередь с документами. Ну и самим выдвигаться на аэродром. Было необходимо срочно прекратить уничтожение немецких самолётов на аэродроме. А то ведь приказ был отдан. При этом в небе, над Млыновым, генерал-майор заметил "раму"[9], немецкий разведчик Фокке-Вульф-189[10], которых, в это время, над Украиной быть было не должно.
   На аэродром они успели относительно вовремя. Нет два десятка немецких самолётов, в том числе, и одиночные, "худой", и Хенкель-111, которые, похоже, сели на этом аэродроме из-за повреждений, уже пылали. Но десятка полтора самолётов, в основном Юнкерсы-52, но были и пара легкомоторных самолётов "Шторьх", и как не удивительно И-16, стоявший на краю лётного поля, ещё не были уничтожены, когда прибывший комкор скомандовал отставить уничтожение авиотехнии. И потом, посмотрев на пылающие машины и идущий от них дым произнёс:
   - Действительно лучшее средство ПВО, это наши танки на аэродромах противника, - чем вызвал смех бойцов и улыбку на лице Попеля, а Власов посмотрев на как раз проходивших через аэродром кавалеристов добавил, - Кавалерия тоже в этом отношении не плохое средство ПВО. И что же вы товарищи не последовали армейской мудрости, не спеши выполнять приказ, поступит команда отставить. Теперь необходимо выяснить что, из оставшихся самолётов, подготовлено к вылету. Ну и найти для них пилотов.
   Тут выяснилось, что немцы использовали для работы на аэродроме пленных из числа лётчиков и наземного технического персонала. Плюс на аэродроме оказалось очень много немецких техников, с красными повязками на рукавах. Согласившихся быть добровольными помощниками. Причём все они казались или поляками, из включённых в состав рейха земель или чехами из Протектората[11]. Которые и предпочли нацепить на рукава красные повязки и помочь в уничтожении объектов и техники на аэродроме. Хотя и не всей, автомобильный транспорт, тягачи, зенитные установки, и даже бывший французский танк Рено[12], было решено взять с собой. И узнав о том, что на аэродроме есть советский лётный и технический состав командир корпуса приказал собрать их для беседы. И постановки задачи.
   И когда перед ним появилось несколько десятков человек, в порванной одежде, со следами побоев на лице, часто не только без ремней, но и без головных уборов, но с весьма решительными лицами и с голубыми петлицами на гимнастёрках, то генерал-майор сообщил им, что необходимо вывезти очень ценный груз. В сопровождении старшего лейтенанта НКВД. На что Гончаров уточнил, что полетит его помощник. Власов покачал было головой, и произнёс, что сопровождать груз будет сержант НКВД. Так же желательно вывезти тех, кто в рейде может оказаться излишним. В частности, лётный и технический состав ВВС, пленных и раненых. Для чего определить какие из оставшихся самолётов можно будет поднять в воздух и долететь на них до знакомого пилотам аэродрома. Причём желательно, что бы их сопровождал И-16. Это поможет избежать дружественного огня. И спросил, откуда тут этот истребитель. И каково его техническое состояние.
   И один пилот, с сержантскими треугольниками в петлицах и забинтованной головой ответил, что это он, получив ранение, потерял ориентировку и сел на аэродроме, считая, что это свой аэродром, но на нём были уже немцы. И что он из сто шестьдесят пятого истребительного авиаполка. Что базируется на аэродроме Тирановка, на юго-восток отсюда. А сам самолёт практически цел и может совершить полёт, немцы только сняли с него прицел. Но его необходимо будет заправить. Власов выслушав пилота, подбодрил его, сказав, что он ещё вернётся к своим, на своём же самолёте. Только его необходимо заправить, оснастить боеприпасами и вернуть ему боеспособность[13], вернув на место прицел. Ну и оценить состояние оставшихся немецких самолётов, определить, кто их сможет пилотировать, ну и привести их в полётное состояние. После чего загрузить на них эвакуируемых, важный груз и с закатом вылететь. Из расчёта достичь аэродром Тирановка, куда их проведёт пилот И-16, к моменту, когда станет темно. После чего посмотрев на раму, висевшую в небе на высоте километрах так пяти, поинтересовался, как долго она тут висит. Из объяснений пилотов выходило, что уже больше часа, то так как взлетела с соседнего аэродрома, что тут километрах в двадцати, то, похоже, висеть будет ещё долго. И комкор понял, что этот разведчик взлетел с аэродрома Бродов. Который, так занять, в ходе боёв, и не получилось. А после ухода корпуса из города полностью перешёл под контроль немцев. И стал ими использоваться. Осознал это и Попель, который и произнёс:
   - Нужно рейд на аэродром совершить и его уничтожить. Взять танки и рвануть. Тут всего два десятка километров, час туда, час назад. Разрешите мне рвануть.
   - Нужно, товарищ, бригадный комиссар, - согласился Власов, - Но вот только не надо пороть горячку. А собрать рейдовые группы, включающие танки, хотя бы по десятке в группе, пехотинцев на броне танков, артиллеристов, средства ПВО. Причём число таких групп должно быть не менее четырех. Ударную, что выйдет на аэродром. Две фланговые, что не позволят ударить во фланг ударной группе, ну и группу поддержки, в которую необходимо включить как минимум батарею тяжёлых орудий и резерв, что сможет оказать помощь. Проверить техническое состояние техники, наличие горючего и боеприпасов. И только после этого делать бросок. Всё понятно, товарищ бригадный комиссар?
   - Всё понятно, товарищ генерал-майор, - внимательно, и как то, по-новому, посмотрев, на комкора, ответил Попель. А Власов поднеся руку к фуражке произнёс:
   - Формируйте группы и действуйте, товарищ бригадный комиссар. Но необходимо уничтожить аэродром в Бродах. Мы будем ждать вашего возвращения тут. Дальнейший рейд будем продолжать после вашего возвращения.
   После чего Власов направился к радиостанции. Откуда приказал прикрыть район размещения рейдовых отрядов дымом, от наблюдения с воздуха. Всем моторизованным отрядам сформировать в их составе ударные группы, из добровольцев, в составе десятка танков, с ротой стрелков, не менее чем с четырьмя миномётами и парой орудий. Включить в их состав хотя бы по паре зенитных средств. Направив их на аэродром. При этом артиллеристам предписывалось отправить на аэродром не менее шести тяжёлых орудий, с быстроходными тягачами и запасом снарядов. Туда же, на аэродром, было приказано доставить раненых и пленных. Ну и доложить обстановку. Из ответных сообщений стало понятно, что два отряда кавалеристов ещё находятся на противоположном берегу Иквы. И форсируют её в течение пары часов. При этом противник уже определился с районом расположения рейда. Его небольшие группы на транспортных средствах перестали выскакивать на дозоры. А, по периметру района, стали собираться немецкие части, ведущие перестрелку с советскими дозорами. Пришлось Власову приказать, удерживать занятые рубежи. Ожидая подхода кавалеристов. Ну а старшему лейтенанту Ткаченко выдвинуться, со своим батальоном, в направлении Олики. Постаравшись скрытно, не привлекая особого внимания, произвести разведку в направлении этого населённого пункта. Рейд, да и война вообще продолжалась.
  
  6
  
   А потом, сформировав ударную группу Попеля, которая стала выдвигаться вперёд, по направлению к аэродрому Дубно, сразу тремя колонны. И это, не включая резервный отряд с тяжёлыми орудиями, которые двигались следом за ударной группой, в готовности поддержать её или фланговые колонны прикрытия. И это заставило начать взлетать, с находящегося под атакой аэродрома, немецкие самолёты. И это были не только худые, но и штурмовики бипланной схемы. Которые атаковывали, на бреющем полёте, одиночными бомбами, идущие к аэродрому советские части. Стараясь подойти к ним как можно ближе пользуясь складками местности или другими укрытиями. Но таких самолётов было не много, всего несколько штук. И они не могли остановить продвижение группы Попеля к цели атаки.
   Не остановили ударную группу и попытки контратак противника. С востока силами эсэсовцев из "Лейбштандарта". А с юга оставшимися танками второй немецкой танковой дивизии, через дамбу на Икве, со стороны Дубно. Но выдвигавшиеся на флангах отряды смогли купировать, при поддержке тяжёлых танков и тяжёлых орудий, из резервной группы смогли купировать эти попытки противника не допустить прорыва советских танков на поле Дубенского аэродрома. Где, быстро подавив сопротивление, советские танкисты стали собирать трофеи и уничтожать всё, что нельзя было забрать с собой.
   И как потом доложил Попель, на этом аэродроме базировалась, переброшенная из Прибалтики, Легергешвадер 2[14]. В результате, на аэродроме, удалось уничтожить три десятка немецких истребителей, дюжину штурмовиков-бипланов, и девять разведчиков, странной схемы в виде рамы. Причём немцы успели прибыть на аэродром буквально накануне, будучи переброшенными из-под Риги. И только начали свою деятельность. При этом, по словам пленных, на реке Западная Двина, шли тяжёлые бои. Но немцы уже смогли, форсировав реку, занять Двинск и угрожали прорывом фронта. Нависая над Ригой. Но это Власов узнал уже потом, по возвращению ударной группы. А пока пришлось решать более насущные проблемы.
   На восточном фасе занятого рейдовой группой района стали концентрироваться силы бригады СС "Лейбштандарта". Подразделения, которой, пыталась своими активными действиями сковать советские подразделения. Южнее, за рекой Иквой, проявилась вторая немецкая танковая дивизия. Которая не только пыталась не допустить прорыв к аэродрому Дубно своим контрударом, но и действуя южнее реки Иква, до её впадения в реку Стырь, пыталась перехватить два отставших отряда кавалеристов. Пришлось Власову переправлять, на помощь кавалеристам, назад танкистов группы "Ю", усилив их оставшимися в его распоряжении тяжёлыми танками КВ и оторвав от охраны артиллеристов "змеев Горынычей", трёхбашенных Т-28. Только так обеспечив выход отставших было кавалеристов к своим.
   Ну а на западе, за рекой Стырь свои позиции, занимала пехота в словацкой форме. И Власов понял, что противник полностью определился с районом, занимаемым рейдовым отрядом и сейчас пытается блокировать район его расположения. Что бы, в дальнейшем не позволив им вырваться уничтожить. При этом комкор не знал, что противник приготовил для него на севере. Куда он собирался выдвигаться. От батальона старшего лейтенанта Ткаченко, которому было приказано произвести разведку этого направления, как-то не было сообщений. Плюс было необходимо дождаться возвращения отряда Попеля и дать хоть немного отдыха лошадям. Которые весьма сильно сковывали действия Власова. Несколько переоценившего мобильность кавалерии. С другой стороны, он уже приказал снова всем принять стимулирующий препарат. И подготовить дозы для дачи лошадям. Всё-таки, планируя продолжить рейд в северном направлении и в течение следующего дня прорваться к своим. И рассчитывая, что, в таком состоянии, животные смогут двигаться если не быстрее, то дольше.
   Ну а ближе к закату, ещё до возвращения бригадного комиссара Попеля, с аэродрома Млынова, стартовали "ишачёк", пять "Тетушок Ю" и один "Шторьх". Самолёты, которые смогли подготовить к вылету, обеспечив их пилотами, способными ими управлять. И полностью загруженными теми, кого Власов хотел отправить в тыл. Советским лётным и техническим составом, пленными авиамеханиками, согласившимися на сотрудничество и ранеными. Ну а на борту лёгкомоторного "Шторьха" находился и помощник Гончарова, с "Энигмой", в вещмешке. При этом пилот И-16, снова севший за штурвал своего истребителя, получил приказ прикрывать самолёты как от атак истребителей. В том числе и своих. Так и от попыток обстрела с земли. Особое внимание обратив на защиту "Шторьха". Благо его истребитель оказался вновь приведённым в боеспособное состояние. На него снова установили прицел, снятый правда с упавшего сбитым советского истребителя. Ну и полностью снарядили патронами, установленные на истребителе, пулемёты. Хотя генерал-майор больше рассчитывал на то, что в конце дня активность любой авиации, что нашей, что немецкой, окажется минимальной. И перелёт закончиться благополучно. Хотя он и просил сержанта НКВД и дать условный сигнал по благополучному прилёту. Сообщив по радио, что: "Эрика[15] прибыла". Заставив, услышавшего этот кодовый сигнал, Гончарова только хмыкнуть и покачать головой, но промолчать.
   Ну и дождавшись возвращения ударной группы, дав провести обслуживание машин, учувствовавших в ударе по аэродрому Дубно и приказав всем принять стимулятор, в том числе выдать его животным, Власов распорядился начать, в сумерках, выдвижение всех групп, по направлению к Олике. И в это время к штабу и присоединился Попель. Выказав удивление, что противник перебросил свою авиацию сюда, так далеко, из Прибалтики. На что Власов ответил, что у немцев организационная структура ВВС, в отличие от принятой в РККА позволяет быстро концентрировать усилия на нужном направлении. Чему так же способствует и оснащение самолётов радиостанциями. А вот сообщение от старшего лейтенанта Ткаченко пришли, когда уже когда на землю спустились сумерки, и рейд двинулся вперёд, на север. Заставив Власова буквально схватиться за сердце.
  
  7
  
   Сообщение от старшего лейтенанта Ткаченко пришло в тот момент, когда колонны начали движение и стали втягиваться в довольно узкий, всего в несколько километров шириной, водораздел. Протянувшийся между многочисленными речушками, с их заболоченными поймами, сбегавшими с него как на запад, к реке Стырь. Так и на восток, к реке Горынь. И как раз, двигаясь по этому водоразделу, Власов и планировал, форсировать шоссе и идущую параллельно ему железную дорогу, между селениями Киверцы и Олика. Разгромив аэродром в районе первого из этих селений. И к исходу следующего дня, выйти на соединение со своими войсками. Но пришедшее от Ткаченко сообщение гласило, что это направление перекрыто, свежей и усиленной пехотной дивизией противника. По данным полученным от пленных это была двести девяносто третья[16] пехотная дивизия. Поддерживаемых зенитками полка "Герман Геринг" и противотанковыми самоходками пятьсот двадцать первого дивизиона истребителей танков. Имевшими на броне обозначение "G", а не принятое в частях Клейста "К". Причём старший лейтенант доложил, что видел на позициях пару крупных, коробкообразных самоходок, вооружённых мощными, не менее чем сто миллиметровыми, орудиями. И это всё расположилось по северному склону открытой лощины между селениями Острожец и Малин. Будучи прикрытыми на флангах заболоченными поймами текущих как на запад, так и на восток речушек.
   По сути можно было сказать, что противник вскрыл его тактический замысел. И принял меры по противодействию. Так что теперь его войска шли в уже подготовленную противником ловушку, которую, немцы смогли создать, воспользовавшись его задержкой в Млынове. Из-за ожидания кавалеристов. И необходимо было срочно менять планы. Причём в буквальном смысле на ходу.
   Первым делом он приказал командиру группы "С", подполковнику Мурову, остановиться, достигнув леса севернее высоты 274,2. Не выходя из этого на южный склон лощины. Но используя стосемимиллиметровую самоходку, что будет направлена к нему, попытаться обстрелять противника. Вызвав ответный огонь противника. После чего корректируя огонь артиллерийской группы, что изготовиться к ведению огня южнее данной высоты, подавить огневые точки противника. В первую очередь позиции зениток, и уничтожив противотанковые самоходки противника. Обратив особое внимание на пару самоходок, оснащённых орудиями крупных калибров. Ну и направить батальон старшего лейтенанта Ткаченко в район восточнее города Луцк. Разведать там обстановку. И захватить железнодорожный мост, через реку Стырь, южнее Луцка. Ближайшими уже существующими переправами через эту реку были мосты в самом городе. А южнее от этого железнодорожного моста переправ не было до города Берестечко. И Власову хотелось обезопасить себя, со стороны поймы реки Стырь. Ну а дополнительной задачей, всей группы Мурова, стала организация недопущения выхода других советских частей с опушки леса в лощину севернее высоты 274,2. При этом удерживая это направление.
   Следующим подразделением, с которым Власов, вышел на связь, а тут следовало помнить, что колонны всё ещё шли по определённым предыдущим планом маршрутам, стали артиллеристы. Им Власов приказал достигнуть южных склонов высоты 274, 2 и изготовить орудия для открытия огня по выявленным целям. А потом, выйдя на тракт, ведущий в селение Городница форсировать протекающую через неё реку Зборов и двигаться дальше на северо-запад. Приготовившись форсировать следующую реку Конопелька у моста восточнее Крупы.
   Потом Власов связался с группой "З". Распорядившись, что бы они изменили направление движения на девяносто градусов. Заняв селение Ярославичи. И форсировав реку Зборов, в этом селении, продолжили движение в сторону Луцка. Захватив переправы через Коропельку восточнее селения Крупы. Предупредив, что теперь они авангард рейда. И что в районе их боевых действий будет оперировать батальон старшего лейтенанта Ткаченко. А вот нахождение немецких танков, в этом районе, не ожидается. А наши танки, из числа трофеев, будут разворачивать стволы орудий в противоположную, от своих бойцов, сторону. Плюс несут, на броне, идентификационный знак в виде "С". Подумав про себя, что удачно вышло. И у немцев тоже есть в алфавите буква, со схожим написанием.
   Задача поставленная группе "Ю" так же предусматривал поворот этой группу на девяносто градусов. При этом их предупредили, что теперь они не арьергард. А боковой дозор. Прикрывающий главные силы с фланга. И что им надлежит выдвигаться в сторону селения Ярославичи, а далее Крупы. Прикрывая главные силы со стороны реки Стырь.
   И только после этого Власов повернул колонну тяжёлых танков. Развернув её на селение Городница. Приказав этому отряду захватить переправы, через Зборов, в районе этого селения. Обеспечив переправу в этом районе артиллеристов. А после выдвигаться уже на север. Имея задачей захват переправ, на этом направлении уже через протекающую севернее реку Коропелька.
   Задача поставленная отряду "В", который как раз подходил к высоте 274,2, севернее которой уже были слышны выстрелы, была сложнее. Власов сразу предупредил, что теперь арьергард они. И что именно им надлежит сменить отряд подполковника Мурова в районе высоты 274,2. Обеспечить артналёт артиллерийской группы. А потом прикрыть её отход. И следуя за всеми остальными группами, на северо-запад, форсировать реки, на пути, по открывшимся возможностям. Используя, в качестве аргумента, полученную от Мурова самоходку на немецком шасси. И этому отряду надлежало, пересекая водные преграды, уничтожать их после своего прохода. И комкор очень рассчитывал, что две последовательные водные преграды заставят противника обходить их. И это обезопасит его войска, с этого направления.
   После чего Власов приказал вновь соединить его с подполковником Муровым. Поставив тому дальнейшие задачи. Сдав позиции подошедшей группе "В", передав той самоходку, с её охраной. После чего выдвинуться в северо-западном направлении. В качестве бокового дозора. Прикрывая главные силы рейда с северо-востока. Выдвигаясь по маршруту, высота 274,2, селение Пьянное, и захватить переправы на Зборове, в районе селения Соловей, и далее выдвигаться на север. Заняв переправы, через реку Коропелька, в районе селения Воротнев.
   Ну и последним, с кем Власов вышел на связь, был старший лейтенант Ткаченко. Которого Власов предупредил, о необходимости взаимодействия с группой "З". Что подойдёт в район действий батальона с юга. И что там будут кавалеристы. А немецкой кавалерии, в этом районе не ожидается. Поэтому опознав своих, в качестве сигнала быстрой идентификации, надлежит быстро отворачивать оружие. В противоположную от них сторону.
   - Однако и резкое изменение курса, - произнёс Попель, когда Власов закончил отдавать свои распоряжения, руководя новыми действиями своих частей. На что комкор ответил:
   - Ну не столь резкие, как некоторые изменения курса партии, что змея могла бы сломать себе хребет, если бы строго следовала ему[17].
   Заставив Гончарова закатить глаза, и тяжело вздохнуть, а Попеля, как и остальных окружавших комкора бойцов и командиров, рассмеяться. Показав, что они, этот бородатый анекдот, тоже знают. Но эта не замысловатая шутка позволила разрядить обстановку. Настроить на более позитивный взгляд на тяжёлую ситуацию. Да и сам Власов рассчитывал, что произошла только небольшая корректировка его планов, и они, обогнув засаду, всё-таки продолжат наступление и сумеют быстро вырваться, из тылов противника к своим.
  
   [1] Сейчас часть города Млынов.
   [2] Ножи всегда нужно давать рукояткой в сторону этого человека. Тогда он точно не порежется, беря его. Ибо вы сами всегда интуитивно возьмёте нож так, чтобы, забирая, он вас не порезал.
   [3] На оккупированных Германией польских территориях, с весны 1940 года, началась зачистка от всех, кого немцы посчитали для себя опасными. От польских учителей, спортсменов, офицеров, политических деятелей. Продолжилось это и на завоёванных немцами территориях СССР. Так, в июле 1941 года, немцами была уничтожена вся польская профессура Львовского университета. А Катынь вешают на СССР.
   [4] На противоположном берегу реки Иква, напротив исторической части города находиться усадьба Ходкевичей. В 1939 году главное здание разобрали. Но сохранился до сих пор двухэтажный флигель усадьбы. Сейчас там музей.
   [5] Выходит с 1893 года. И с 15 октября 1914 года эта газета стала газетой украинцев.
   [6] По сути, СС, были частной военной компанией лично фюрера германской нации. Присягая ему, в том числе лично фюреру, а не Германии, присягали и подразделения при СС, не из этнических немцев. Буквально СС только формально входили в состав вооружённых сил Германии.
   [7] Организация Тодта (Organisation Todt) - военно-строительная организация, действовавшая в Германии во времена Третьего рейха. Отряды Тодта выполняли те же функции, что и советские строительные части, железнодорожные войска. Перевозка грузов на фронте (как и советские автобаты) тоже осуществлялось частями Тодта. Но при этом их русофобы обычно стараются не учитывать, хотя советские части аналогичного назначения ими учитываются всегда.
   [8] Известна сейчас как усадьба Корецких.
   [9] "Рама", сленговое обозначение разведчика Фокке-Вульф-189, "худой", это то же самое, но для истребителя Мессершмит-109, "костылём" наши бойцы называли разведчика Хеньшель-126. "Шторьх" это название легкомоторного самолёта связи типа Физелер Fi-156.
   [10] В начале войны основным разведчиком немецких ВВС был "костыль". А "рамы" начали появляться на Восточном фронте уже ближе к осени.
   [11] Немцы мобилизовали в свои вооружённые силы оказавшихся на территории рейха поляков и чехов, из числа граждан Протектората. Но обычно использовали их или в отрядах Тодта, или же во вспомогательных частях своих ВВС.
   [12] Оказавшиеся, в их распоряжении, Рено FT-17 немцы, в основном, использовали как подвижные огневые точки, для охраны тыла и аэродромов.
   [13] Немцы захватив на аэродромах советские самолёты, для того что бы быстро лишить их боеспособного состояния сразу снимали с них прицелы.
   [14] Легергешвадер 2 (Lehrgeschwader 2 (LG 2)) или Демонстрационное крыло 2 (Demonstration Wing 2) это было весьма необычное подразделение немецких ВВС. Единственное которое включало в себя группу пикирующих штурмовиков, бипланной схемы Хеншель-123. В 1939 году Легергешвадер 2 состоял из группы истребителей Bf-109 (обозначался I.(J) / LG 2), штурмовой группы Henschel Hs-123 (II.(Schl.) / LG 2) и разведывательной группы (III.(Aufkl.)/LG 2). По состоянию на 22 июня 1941 г. в составе LG 2 наряду с 38 (37 боеспособных) Bf-109Е имелось и 22 (17 боеспособных) Hs-123А. Но по авторскому произволу тут в составе крыла оказалась и разведывательная группа.
   [15] "Эрика", один из военных маршей гитлеровской Германии.
   [16] 293-я пехотная дивизия была резервом группы армий "Центр". 521-й самоходный дивизион истребителей танков, на начало войны, входил в состав 2-й танковой группы Гудериана. Дополнительно, в состав 521-й дивизиона, была включена рота 10-см самоходных пушек. Рота имевшая, в своём составе, всего две экспериментальных самоходки Pz.Sfl.IVa. Или Dicker Max (Толстый Макс; полное название - 10.5cm K18 auf Panzer-Selbsfahrlafette IVa) созданный на шасси Pzkpfw IV Ausf. E и имевший на вооружении 10,5-cм Kanone 18.
   [17] Старый советский анекдот: "Может ли змея сломать хребет? Может, если будет строго следовать курсу партии".
  
  
  

   6 июля 1941

  
  
  1
  
   И к тому моменту, когда Солнце стало подниматься из-за горизонта, то все советские части уже форсировали реку Коропелька. Оказавшись на её северном берегу и отгородившись от преследовавших их эсэсовцев двумя болотистыми поймами рек. Уничтожив переправы через них. И заставив "Лейбштандарта" обходить эти поймы по истоку рек. При этом батальон Ткаченко успел захватить железнодорожный мост, через реку Стырь. Обеспечив его защиту от словаков. Которых оказалось довольно много на том берегу реки. Много их было и восточнее Луцка. Как оказалось, противник перебросил сюда словацкую пехотную дивизию. Которая и должна была сформировать западный участок периметра вокруг отряда Власова. Но ещё на момент развёртывания оказалась под ударом. Ну и ещё одной хорошей новостью оказалось сообщение, полученное перед рассветом, которое гласило: "Эрика прибыла".
   Все остальные новости были не очень, если уж не совсем плохие. Самое главное заключалось в том, что теперь перед отрядом не было заросшего лесом, имеющего дороги и сухого участка, до советской обороны. Он остался на десяток километров правее. Где как раз разворачивалась свежая немецкая пехотная дивизия, противотанковые самоходки и зенитки полка "Герман Геринг". Пусть стопятимиллиметровых самоходок и осталась только одна. Вторая вспыхнула, от близкого разрыва советского шестидюймового снаряда, а потом в ней сдетонировали боеприпасы. Потерял противник и другую технику. Но не на столько что бы потерять боеспособность. Плюс словацкие части вели себя, мягко говоря, по-разному. Одни сдавались целыми взводами, другие разбегались, как с оружием, так и полностью бросая его. Но и были такие, кто принимал бой. И в столкновениях с подобными подразделениями советские части несли потери. Да и вынуждены были задерживаться. Плюс постоянно попадались и немецкие части.
   Одним из таких столкновений оказался и бой на аэродроме Луцк. Находившийся между реками Зборов и Коропелька. В нескольких километрах восточнее селения Крупы. И если советские ВВС этот аэродром не использовали, то немцы разместили на нём авиационную группу, имевшую на вооружение пикирующие бомбардировщики Ю-87. Тридцать три из которых, плюс пара лёгких самолётов, и оказалась на аэродроме. В тот момент, когда на него и вышли советские кавалеристы, при поддержке танков. Что и определило, что потеряв пару танков и несколько десятков человек, от огня зенитных установок и охраны аэродрома, сам аэродром оказался захвачен. Самолёты тут же были уничтожены. А победителям достались трофеи. Включая горючие и боеприпасы. Которые тут же были задействованы. Позволив пополнить запасы топлива для автомашин. И позволив более активно использовать трофейное оружие.
   Ну и на одну из немецких частей выскочила и колонна, где находился Власов. И это было не большое, до роты, моторизованное, оснащённое незначительным количеством пулемётных бронеавтомобилей подразделение. Причём сами бронеавтомобили своим силуэтом и компоновкой напоминали советские бронеавтомобили типа БА-20 и БА-6. Но имели и достаточно много отличий в деталях. Что бы в них сразу не признали советские бронеавтомобили[2]. Хотя сами бронеавтомобили и имели маркировку трофеев немецкой армии. Были выкрашены в чёрный цвет и несли на корпусах большие, чем это полагалось по уставу, балочные кресты. Причём противник, находившийся в небольшом населённом пункте, на тракте Луцк-Ровно, в десятке километрах восточнее Луцка, не успел среагировать и оказать сопротивление. И увидев, выезжающие из леса южнее селения, советские танки попытался было сбежать, в чём был. Бросив всё. Не только бронеавтомобили, но и походную типографию, громкоговорители, кино- и фотокамеры, большой объём отснятого материала. Ну и огромное количество призывающих сдаваться в плен листовок. Как понял комкор, это была одна из рот пропаганды немецкой армии. Ну а Попель, обходя захваченные броневики, стоявшие в ряд, и в которых уже копались советские бойцы, оценивая возможность их использования, удивлённо проговорил:
   - Что то не пойму, что это за машины. Вроде бы на первый взгляд наши, но явно не наши, не советские.
   - Это испанские бронеавтомобили, товарищ бригадный комиссар, - ответил ему Власов, - Когда Арагонский фронт рухнул, то часть республиканских частей ушли интернироваться во Францию. Вместе с техникой. В том числе и с частью того, что наши поставили, ну и того, что на её основе начали производить сами испанцы. А в прошлом году, эти французские склады, захватили немцы. Ну и поставили трофеи себе на вооружение.
   - Понятно, товарищ генерал-майор, - произнёс Попель и окинул взглядом пару двуосных небольших бронеавтомобилей и три машины побольше, трёхосных. Но заметно отличавшиеся, друг от друга, вооружением. У одной машины отсутствовала башня и курсовой пулемёт. Но зато на месте башни была смонтирована спаренная зенитная пулемётная установка. Другой бронеавтомобиль имел башню с танковой пушкой Гочкиса и спаренным с ней пулемётом. Ну а третьего в башне был только пулемёт. Правда, в отличие от испанцев, ставивших, на свои бронеавтомобили, первый попавшийся под руку пулемёт, то немцы поставили свои танковые пулемёты. И тогда комиссар спросил:
   - И что с этим всем будем делать, товарищ генерал-майор?
   - Ну документы, включая и фотографии, да и фотоаппараты, возьмёте себе. Думаю, они вам пригодятся, в вашей идеологической работе. Всю киноаппаратуру и отснятые киноматериалы отдадим и его кинооператорам. Пусть забавляются, - ответил комкор.
   - А бронеавтомобили? - уточнил Попель.
   - А эти бронеавтомобили оставим при штабе. Те, что на ходу будут, остальные придётся уничтожить. Всё равно все штабные бронеавтомобили оказались потерянными, - пожав плечами, произнёс Власов, - Только перекрасить нужно. В наш защитный цвет. Благо, они всё равно силуэтами, больше на наши машины похожи, чем на немецкие.
   Ещё одним вопросом, которым пришлось заниматься генерал-майору, оказались словацкие пленные. Которых набралось несколько сотен. Причём, в подавляющем своём большинстве, сдавшихся добровольно, и без боя. Что по всем не писанным, военным законам требовало самого лояльного к ним отношения. Поэтому, словакам, так же было предложено стать добровольными помощниками, при рейдовом отряде. Вести грузовые машины, помогать в различных работах. И следовать совместно с рейдовым отрядом. До выхода к частям Рабоче-Крестинской Красной Армии. Таких оказалось почти сто человек. И им приказали нацепить красные повязки на руки и стали распределять по их навыкам на работы. Остальных же комкор приказал поместить в отдельном здании, обеспечить пищей, в виде трофейного сухого пайка, и питьевой водой и там оставить без охраны. Предупредив пленных словаков, чтобы они, когда сюда вернуться немцы, всех уверяли, что про них забыли. Даже забыв приставить к ним охрану. И только так они спаслись.
   После чего командование советских войск стали обсуждать последующие планы. И в результате командир корпуса принял решение, прикрывшись с запада и юга двумя отрядами и батальоном старшего лейтенанта Ткаченко. Опираясь на реки, Стырь и Коропелька. Ну а остальными силами Власов принял решение начать наступление на город Киверцы. Разгромить аэродром в районе этого города. Артиллерийским обстрелом если не разрушить, так повредить мосты через реку Стырь в Луцке. Дабы противник не мог свободно перебрасывать свои войска с противоположного берега. И повернув на северо-восток форсировать проходящую севернее города Киверцы железную дорогу из города Рожище на Ровно. И пользуясь, имеющейся там, развитой дорожной сетью и большим количеством переправ, через заболоченные поймы многочисленных речушек, двинуться на соединение с войсками пятой советской армии. Обходя узлы обороны противника и укрываясь от него весьма обширными лесными массивами, на восточном берегу реки Стырь. В то время как весьма болотистый и равнинный западный берег, этой реки, "зелёнки" не имел.
   И части группы Власова двинулись в сторону города Киверцы. Что бы если уж не захватить его, так открыть себе дорогу в лесные массивы севернее города. И по расчётам своего командования должны были уже ближайшей ночью соединиться с войсками советской пятой армии.
  
  2
  
   Но как говориться хочешь рассмешить бога, расскажи ему про свои планы. И если аэродром Киверцы занять получилось довольно легко и быстро. Находившиеся на аэродроме словаки не приняли бой, а бросив всё буквально сразу же, при появлении советских танков и кавалеристов, бежали в селение Киверцы[3]. Оставив на аэродроме более шести десятков самолётов бипланной схемы, несколько менее трёх десятков устаревших разведчиков типа S-328 и около тридцати, так же далеко не современных, истребителей B-534 и несколько лёгких самолётов связи. Так же трофеями стали всё оружие охраны аэродрома и автотранспорт. С большим количеством боеприпасов. И когда Власов прибыл на аэродром, то он увидел, что эти самолёты вооружены чешскими авиационными пулемётами, очень сильно напоминавшими переделанные для использования в авиации советские Максимы, с воздушным охлаждением. И генерал-майор, вспомнив, что он подобный пулемёт видел в музее, причём на советском пулемётном станке, приказал перед уничтожением самолётов демонтировать с них пулемёты. И попробовать установить их на станок Соколова[4]. Что и было исполнено буквально тут же. И тело пулемёта встало на пулемётный станок, буквально как родное. Что и привело к приказу командира корпуса использовать эти пулемёты взамен советских, для экономии боеприпасов. В том числе Власов приказал использовать станки от разбитых советских пулемётов, собранных на немецком складе трофеев, захваченном в селении Струмовка. Пригороде Луцка лежащем на трассе Луцк-Ровно.
   Хотя сам аэродром, на пару с аэродромом Колки, перед войной и использовался советским восемьдесят девятым истребительным авиаполком[5]. И на аэродроме оказались освобождёнными несколько десятков человек. В основном из технического советского персонала. Да и полтора десятка советских самолётов, с повреждениями разной степени, вместе с большим количеством обломков от них, всё ещё стояло на краю аэродрома. Демонстрируя, что две трети потерь советской авиации в первые дни войны были обусловлены не тем, что их противник сбил в боях. А тем, что они оказались брошенными на аэродроме, из-за стремительного продвижения немецких войск. Так как эвакуировать их было невозможно.
   А вот само селение Киверцы занять не получилось. В нём оказался довольно многочисленный гарнизон, усиленный сбежавшими с аэродрома словаками. Причём на вооружении этого гарнизона оказалось и несколько зениток, прикрывавших как сам населённый пункт, так и расположенную северо-восточнее, уже в лесном массиве, одноимённую железнодорожную станцию. Отразив все попытки советских войск захватить населённый пункт. Так как, если не занять Киверцы, то дальнейшее продвижение на север становилось невозможным, из-за лежащей буквально за этим селением болотистой поймы лесной речушки. А одно из возможных направлений, по её преодолению, как раз лежало севернее станции Киверцы. Можно было конечно занять ещё и лежавшее, в шести километрах на восток от местечка Киверцы, местечко Борохов. Захват, которого открывал, было обходную дорогу, через болота поймы, как мимо местечка, так и мимо железнодорожной станции Киверцы. Пусть и не такую удобную, как в Киверцах, но хоть какую. Однако атака и в этом направлении не увенчалась успехом.
   Борохов и находившееся в паре километрах на северо-запад от него село Сапогово оказались заняты подразделениями немецкой двести девяносто третьей пехотной дивизии. При поддержке противотанковых самоходок пятьсот двадцать первого дивизиона истребителей танков. Правда самоходка с большой пушкой там была одна. Но только её наличие, делало применение, на этом направлении, советских тяжёлых танков очень рискованным. При этом советские тяжёлые орудия, не могли помочь в подавлении противотанковой обороны противника. После того как они обстреляли мосты через реку Стырь, в Луцке, снарядов для орудий практически не оставалось. Была правда попытка выиграть дуэль с немецкой самоходкой и использование своей стосемимиллиметровой эрзац самоходки. Но она закончилась вничью. А именно ничем. Уничтожить немецкую машину на дистанции в пару километров не получилось. Но и свою не потеряли.
   Просто же ворваться в лес, между этими селениями, не смотря на то, что поле перед лесом простреливалось с двух сторон, но Власов был готов идти на этот риск, прикрывшись дымовыми завесами от фланговых обстрелов, и захватить железнодорожную станцию, тоже не вышло. На железнодорожной станции оказались два немецких бронепоезда[6]. Которые своим огнём смогли воспрепятствовать выходу советских войск, как к железнодорожной станции, так и к полотну железной дороги. И на железнодорожной станции Киверцы оказались танки. Не "Тигры" конечно, а всего лишь трофейные французские. Включая в себя как три десятка тяжёлых типа В-1, так и по шесть десятков средних S-35 и лёгких Н-35. Причём различных модификаций этих танков. От самых первых и до, самых последних. И танков было сотни полторы. Три десятка тяжёлых, и по шесть десятков средних и лёгких[7]. При этом эти танки, поддерживались ещё и самоходными артиллерийскими установками. Как миномётными, на шасси французских лёгких танков-разведчиков, так и вполне себе приличными установками. Как с трёх дюймовыми орудиями, так и с четырёхдюймовыми гаубицами. Самоходок было по паре дюжин каждого типа. А миномётов десяток, полтора[8].
   И эти танки сначала заняли оборону вдоль железнодорожного полотна. Не позволив советским танкам форсировать железную дорогу. А потом, когда комкор, поняв, что проход на север перекрыт, приказал советским танкам выходить из леса, то и эти, немецкие танки и самоходки, выдвинулись вперёд, заняв оборону вдоль южной опушки лесного массива. В общем, противнику удалось сформировать крепкий заслон в этом направлении, на пути рейда. Да и начать формировать ударные кулаки как восточнее местечка Борохов, так и южнее реки Коропелька. Явно намереваясь прижать к Луцку, и пойме реки Стырь, советские войска. И потом раздавить их.
   В общем, к полудню шестого июля Власов понял, что прорваться на север в этом направлении у него не получиться. А потом его войска заблокируют полностью и уничтожат. И тогда он решил воспользоваться своим последним козырем. Захваченным мостом через реку Стырь. Словаки, находившиеся на западном берегу реки, правда, пытались захватить этот мост. Но их было и не много. Да и атаковали они не слишком активно. Больше занимаясь перестрелкой, с бойцами батальона Ткаченко. При этом сам мост противник не обстреливал. Так как мосты в Луцке оказались явно сильно повреждёнными огнём советских шестидюймовых орудий. И движения по ним не наблюдалось. А ближайшие мосты находились в городах Берестечко и Рожище. В нескольких десятках километров южнее и севернее Луцка. Конечно, противник мог навести понтоны, но это всегда время. Плюс число понтонных переправ оно всегда ограниченно. И Власов принял решение попытки прорваться на север, на этом направлении, прекратить. И разворачивать рейд с северного, или точнее северо-восточного направления, на юго-западное направление. Что бы обогнуть голое и болотистое пространство между реками Стырь и Турия. Образованное поймой реки Стоход. И пользуясь лесными массивами, на обоих берегах Турии, попытаться снова прорваться на северо-восток к своим. Пользуясь тем что, действующий сейчас против него противник обязательно застрянет, форсируя реку Стырь. Для чего, преодолев рейдом мост занятый батальоном Ткаченко, его будет необходимо уничтожить. Благо бомбы, в том числе и чехословацкие, на аэродроме Киверцы имелись.
   Но для начала требовалось снова изменить направление движения своих отрядов. Не допустив при этом потери управления ими, или того что они перемешаются, а то и окажутся отсечёнными войсками противника. В общем, штаб рейда лихорадочно заработал, создавая приказ на основе внезапно изменившегося замысла командира. Что бы передать его в войска. И назначив время начала его выполнения, согласно распоряжению Власова, на восемнадцать часов, ноль, ноль минут. При этом штаб рейда оказался в местечке Теремно, оказавшемся практически в центре расположения советских войск, расположившись в этом местечке, в здании костёла. Совсем рядом, с оказавшимся в местечке госпиталем Немецкого красного креста, принадлежавшего сто шестьдесят восьмой пехотной дивизии вермахта. И оказавшимся единственным немецким объектом, который не был уничтожен. И даже наоборот, туда комкор приказал направить всех раненых и покалеченных немецких солдат, оказавшихся в расположении советских войск. Ну а пока предстояло вести перестрелку с противником. Стремясь уничтожить его мобильную боевую технику.
  
  3
  
   И, в общем, план составили быстро. Сначала предполагалось вывести из боя тяжёлые танки. И вывести их через мост, с их помощью оттеснив противника и расширив плацдарм. Потом мост должны были преодолеть артиллерийская группа с танками Т-28, под командованием старшего лейтенанта Туаева. К этому моменту планировалось начать сворачивать оборонительный периметр и отводить постепенно сначала мотоциклистов и бронегруппы остальных отрядов, а потом уже все три кавалерийские группы этих рейдовых отрядов. Причём для перевозки, через реку Стырь, конных и противотанковых орудий, миномётов и пулемётов предполагалось использовать лодки, или протянуть, с помощью танков, орудия по дну реки. Так как Власов предполагал, что к этому моменту единственный находящийся в его распоряжении мост, будет если не уничтожен, а он был нужен противнику, то под его постоянным огневым воздействием. Ну а кавалеристы должны были форсировать Стырь вплавь, под прикрытием огня орудий танков Т-34, из своих же бронегрупп. Но уже с западного берега реки.
   При этом сам железнодорожный мост, в момент, когда по нему начнётся переправа техники, Власов приказал обеспечить прикрытием дымовой завесы. И обеспечить его противозадирную оборону. Да и сам порядок прохода техники, по мосту, был довольно строго определён, чтобы успеть переправить технику до наступления темноты. Так как именно на этот момент и был определён удар, направленный на прорыв в западном направлении. И к этому моменту кавалеристы должны уже были выходить на западный берег реки Стырь.
   При этом Власов особое внимание обратил на то что бы затруднить противнику переброску на западный берег реки Стырь. Приказав не только заминировать захваченный железнодорожный мост, взорвав его в тот момент, когда на него выйдут немцы. Но и приказал обеспечить подрыв автодорожных мостов в Луцке. Желательно всех трёх. Да мосты были повреждены артиллерийским огнём, но генерал-майор хотел быть уверенным, что противник ранее полудня следующего дня не сможет начать переброску своих сил с восточного берега на западный. Хотя бы в районе Луцка. Нет, в нескольких десятках километров, севернее Луцка, была переправа через реку Стырь. В виде железнодорожного моста. Но марш, в два десятка километров на север, а потом на юг, требовал от немцев не меньших временных затрат, чем было необходимо затратить даже на временное восстановление переправ в Луцке. А ему было необходимо время, чтобы оторваться от мобильного противника. Пехота его бы не догнала. Да и одну свою пехоту, без средств борьбы с танками немцы в бой против него не бросили бы.
   Причём для подрыва мостов Власов предложил пустить по течению деревья, под которые должны были быть подвешены трофейные чешские авиабомбы. При этом несколько таких деревьев, должны были быть соединёнными тросами друг с другом. Что бы иметь возможность охватить опоры мостов и быть прижатыми течением к этим опорам. Ну а взрывы должны были произойти в одно время. Ещё одной особенностью этой операции Власов определил то, что необходимо будет пускать эти брёвна не только по главному руслу реки, но и по всем возможным протокам. Что бы иметь возможность вывести подобные заряды ко всем трём мостам.
   При этом войска, находившиеся на западном берегу реки Стырь должны были подчиняться полковнику Фотченкову. С того момента как артиллерийская группа, где и находился полковник, должна будет пересечь мост. И на эту группу возлагались задачи, до заката обеспечить расширение плацдарма, огневой контроль по мостам в Луцке, ну и за полчаса до заката прорыв фронта. Войска, которые должны были прикрыть действия группы Фотченкова, куда вошли группа "Север", тяжело-танковая группа, хотя там были уже не только тяжёлые танки, но и были собраны трофеи, включая два бывших польских танка, и батальон средних танков Т-28 старшего лейтенанта Туаева. Который до этого охранял артиллерию. Но было приказано артиллерию развернуть и приготовиться к стрельбе. Израсходовав, для прорыва, последние оставшиеся снаряды. Но отправив запрос командованию, на сброс, с помощью авиации, несколько сотен снарядов и зарядов к ним. Правда, не ближайшей, а следующей ночью. Задействовав для этого тяжёлые бомбардировщики типа ТБ-3. Хотя на это Власов и не рассчитывал.
   Возглавить же остававшиеся, на восточном берегу, реки отряды "Запад", "Восток" и "Юг" вызвался бригадный комиссар Попель. Которому теперь предстояло не только обеспечить отход этих подразделений за реку Стырь, но и осуществить это планомерно. Обеспечивая прикрытие отходящих частей и сворачивание линии соприкосновения из-за сокращения линии фронта. Не допуская того, что бы немцы висели на хвосте у отходящих частей. Ну а на себя Власов возложил общее руководство, контроль переправы, ну и разработку маршрута дальнейшего следования.
   А подумать было над чем. Ведь рейд оказывался на довольно открытом и узком, шириной всего порядка десятка километров, пространстве, ограниченным и с севера, и с юга довольно широкими болотистыми речными поймами. Переправы, через которые надлежало уничтожить. Дабы обезопасить себя от фланговых ударов противника. Предусмотреть развёртывание частей прикрытия, дабы обеспечить прохождение колонн. Ещё одной проблемой должно было стать, что движение теперь приходилось вести по просёлочным дорогам, определив порядок прохождения колонн. Так как такое продвижение должно было снизить скорость движения тягачей, с тяжёлыми пушками. Поэтому комкор приказал ещё раз применить трофейный стимулятор, выдав его и лошадям. Хотя этот приказ он отдавал скрепя сердце, помня и про привыкание, и понимая, что это буквально уродует организмы подчинённых. Но, по крайней мере, до достижения ближайшего крупного лесного массива, который был в нескольких десятках километров на запад, планировались активные действия. Пусть и не боевого характера. Но оторваться от противника было необходимо. И уже в том лесном массиве, длинной почти в десяток километров и шириной в несколько, местами до шести, километров, Власов планировал и дать всем отдохнуть и организовать новый прорыв. Но туда было необходимо ещё вывести людей и технику.
   Ну и комкор решил пополнить запасы медикаментов, для действующих в рейдовых частях медицинских подразделений. Для чего генерал и посетил немецкий госпиталь. Что бы не только узнать ситуацию с потерями в данной немецкой пехотной дивизии. Но и изъять часть медикаментов и продовольствия. Не все, где-то две, трети, от имевшихся. Оставив расписку, что медикаменты и продовольствие были реквизированы, причём не все. А не просто изъяты, причём реквизированы они были сугубо для нужд советских медицинских подразделений.
   И только после этого штаб Власова, с частью бронегруппы, с бригадным комиссаром Попелем, в Теремно, осталась одна из трофейных немецких бронемашин и зенитная установка на тягаче, выехал по направлению к мосту. Предстояло организовать переправу войск, а потом продолжение рейда. Но случилось не запланированное событие, пусть и не фатальное, но несколько смешавшее планы генерал-майора. На прорыв, к частям группы Власова, пошли, находившиеся в "блуждающем окружении" части сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии[9].
  
  4
  
   К тому моменту Власов как раз находился возле моста, через реку Стырь. И через мост переправляли артиллерийские орудия, и шёл поток беженцев. Люди, некоторых национальностей, попав под оккупацию и оказавшись во власти украинских националистов, теперь уходили вместе с советскими частями. Ну и к единственному мосту через реку собирались не только тягачи с орудиями, но и собирались гражданские, которые как шли пешком, так и ехали на подводах. При этом мужчины были в основном вооружены винтовками, и имели красные повязки на руках. В отличие от белых или жёлто-синих что носили назначенные немцами полицаи или украинские националисты.
   Тяжёлые танки и Т-28 уже успели преодолеть мост и теперь вместе с батальоном старшего лейтенанта Ткаченко теснили словаков дальше от берега. Давая возможность для того что бы развернуться артиллерии, обозу и для обеспечения отхода остальных рейдовых отрядов. Благо мотоциклисты уже вышли из боя и выдвигались к мосту. В то время как кавалеристы, под командованием бригадного комиссара Попеля, при поддержки своих танков, медленно отползали. Сдерживая пехоту, самоходки и танки противника, давая возможность переправиться через мост своим главным силам. Ну и одновременно сапёры готовили плавающие взрывные устройства, чтобы вывести из строя немецкие переправы в Луцке. Хотя бы на сутки.
   При этом противник пытался воспрепятствовать передвижению по мосту транспорта и людей. Как ведя беспокоящие огонь, по оконечностям моста, из своей противотанковой артиллерии и миномётов, чему очень сильно мешали дымовые завесы. Организованные возле моста, скрывая его от наблюдения со стороны противника. Так и совершая постоянные авианалёты. Сбрасывая на мост осколочные и зажигательные бомбы. При этом если немецкие бомбардировщики, кружа над мостом, проделывали это, совершая периодические заходы для атаки, причём сбрасывали бомбы с большой высоты, то вот Ме-109 обычно выходили в атаку на бреющем полёте. И проносились вдоль моста, ведя огонь из бортового оружия, и сбрасывая бомбы перед или уже после моста. С одной стороны, затрудняя движение, с другой же стараясь не повредить мост. Хотя вести прицельный огонь им тоже мешали дымы, что тянулись шлейфами вокруг ставшего очень важным для обеих сторон конфликта сооружения. Да и зенитное прикрытие тоже работало. Хотя нельзя сказать, что постоянно. Вели огонь проходящие мост части. Хотя возле моста и находились оставленные немцами зенитные средства.
   И вот генерал-майор увидел, как пара "худых" стала заходить на мост, увидев на нём скопление людей. А через мост как раз проходили словацкие пленные, что решили уйти с советскими частями. Но из находившихся ещё на восточном берегу словаков отделилось трое. И бегом направились к, стоявшей без расчёта на позиции возле, немецкой спаренной зенитной установки. Рядом, с которой, находилась и конной повозка для её транспортировки. И быстро проверив оружие, словаки привели его к бою и, взяв на прицел, заходящие на мост "мессера", открыли огонь. И если ведущий пары пусть и получив несколько пуль, проскочил относительно безопасно, то вот его ведомому не повезло. Из этого Ме-109 вырвалось облако чёрного дыма, и стало видно, что его винт замер в одном положении. За счёт скорости худой ещё взмыл было вверх, но буквально сразу же, потеряв скорость, стал заваливаться на крыло, и пилот повёл свой самолёт, к реке Стырь, чтобы посадить истребитель на воду. И комкор приказал, своей охране, захватить лётчика и доставить его на допрос к лейтенанту Седуновой. А сам направился к так и оставшимся у пулемёта словакам. К которым бросились, было, с оружием наперевес, охранявшие колонну красноармейцы.
   Ну и так как было не далеко, то Власов успел, к замершим было возле пулемёта, от осознания своей дерзости, словакам, если не первым, то буквально сразу же после подскочивших было к пленным первым конвоирам. Поспешив разрядить обстановку. Отослав конвоиров назад. А словацким военнослужащим, Иосифу Токачу, Рихарду Каню и Яну Гацдощику[10], приказал вручить медали за Отвагу. Причем Гацдощик носил петлицы старшины, с белыми полосками, на красной петлице и с тремя белыми же звёздами. В отличие от золотых звёзд, в золотом канте на петлицах, у офицеров. Ну и разрешил им остаться у пулемёта. Прикрывая мост от авиации противника. Только распорядившись сделать флаг Чехословацкой республики. И поднять его возле своего пулемёта. Ну и обзавестись конём, что бы тот тащил их зенитную установку, вместе с повозкой. Следуя вместе с обозом. И в этот момент южнее моста, вне периметра их обороны загремели выстрелы, которые быстро переросли в сильный бой, причём с применение артиллерии с обеих сторон. И командир корпуса стал взбираться на мост, по имеющимся на его металлическом пролёте, усиливающим конструкцию моста, ступенькам. Что бы понять, что там такое случилось.
   Южнее железнодорожного моста через реку Стырь, протекала обычная, для этих мест речка Полонка, являвшейся притоком реки Стырь. И как обычно, для этих мест, эта река была такая, что саму реку курица вброд перейдёт. Но вот текла она через весьма широкую и болотистую пойму. Правда с очень большим количеством, лежащих компактно переправ, через эту реку, в районе селений Оздов и Полонка. Включая два отличных шоссейных моста, железнодорожный мост с высокими насыпями и несколькими дамбами. По первоначальному плану предполагалось вывести эти переправы из строя. Взорвав их, используя трофейные словацкие авиабомбы. А рейд продолжить вдоль северного берега реки Полонка. Пусть там и дороги были только просёлочные. А тут, южнее имелась, идущая в нужном направлении шоссейная дорога. Да и просёлочных дорого было достаточно много. Но там, что бы выйти в нужный лесной массив пришлось снова бы форсировать реку Полонку, резко изгибающуюся в своём течении под углом девяносто градусов с севера на восток. Хотя в районе местечка Чаруков это можно было сделать довольно легко. Там мало того, что имелся отличный шоссейный мост, так и через реку были перекинуты несколько дамб, что позволяло идти несколькими параллельными колоннами. Но первоначально Власов от этого маршрута отказался. Из-за опасения, что могут возникнуть проблемы, с попыткой захватить переправы, через реку Полонку. Которые были нужны в сохранности. А враг их мог уничтожить.
   Но то, что он увидел с вершины металлического пролёта моста, заставило его задуматься. На соединение с его частями пробивалось, какая-то крупная, порядка полка, часть Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Которое имело численность порядка полутора тысяч человек. И их даже поддерживало с полудюжину полковых и противотанковых орудий. Причём они с ходу захватили селения Полонка и Горко-Полонка, прикрываясь от гарнизона села Оздов, и смогли захватить мосты и переправы через реку Полонка, продвигаясь на север и тесня словаков. Стремясь соединиться с советскими танками. И Власов понял, что ему придётся ломать планы прежде, чем они начали осуществляться. И что на прорыв они пойдут именно через реку Полонка, уходя вдоль её южного берега, а не северного как н планировал ранее.
   Пришлось срочно связываться с полковником Фотченковым, нацеливая его на удар, на юг, с целью соединения с прорывающимся к ним стрелками, а не на запад. Предупредив полковника, что дальше рейд пойдёт вдоль ведущего на запад шоссе. Ну и что бы он сразу же прислал командира прорывающего соединения в штаб командира корпуса, к мосту. После чего пришлось связываться с подполковником Муровым. Сообщая ему, что тому необходимо, со своими мотоциклистами, срочно переправиться через реку Стырь и занять оборону, совместно с батальоном старшего лейтенанта Ткаченко, в междуречье рек Стырь и Полонка. Обеспечив переправу главных сил рейда. Прикрывая их с запада. Следующими кого озадачил комкор, были работники его штаба. Которых "обрадовали" известием, что вся их предыдущая работа уходит коту под хвост. Ну а им необходимо срочно проработать план и порядок движения колонн по новому маршруту. Обеспечив издание приказа и доведения его до всех командиров. Ну а последним Власов связался с бригадным комиссаром Попелем. Сообщив тому что мало того, что время операции смещается на два часа назад. На более раннее время. Так и ещё командир корпуса требует, как можно скорее вывести из боя группу "Запад". И как можно быстрее форсировать ею реку Стырь.
   При этом, сапёрам, Власов приказал подготовить мост к взрыву, но сыграть перед противником спектакль. Что якобы заряды не сработали, и сапёры пытаются подорвать мост с помощью бикфордовых шнуров. Дабы противник попытался ввести на него силы, с целью отбить его. Ну и тут взорвать мост с силами противника. Что гарантированно обеспечить. И пока происходила вся эта работа, то к мосту подскочил танк Т-28. Который привёз исполняющего обязанности командира сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии полковника Тимофея Яковлевича Новикова. С которым генерал-майор хотел обсудить вопросы дальнейшего взаимодействия.
  
  5
  
   В общем, когда полковник Новиков, по полной традиции, представился генерал-майору Власову, то вокруг последнего кипела работа. Штабные офицеры срочно готовили необходимые приказы, определяя график и порядок движения колонн. Через мост, который обстреливался артиллерией немцев и подвергался налётам авиации буквально сплошным потоком шли люди, включая и эвакуированных и техника. При этом всей их защитой были только ответные выстрелы советских танков, зенитное прикрытие моста, включая и трофейную спаренную немецкую пулемётную установку. Над которой, развивался чехословацкий флаг, причём уже пробитый пулями, с немецкого самолёта, и осколками от снарядов и авиабомб. Ну и дымовая завеса, от постоянно горящих костров. Куда всё время подбрасывали что то, способное дать много дыма. Сам же генерал, забравшись на верхушку одного из пролётов. И буквально в ручном режиме руководил действиями частей. А буквально чуть в стороне, под прикрытием насыпи, там, где железная дорога входила в крутой яр берега, прикрываясь этим от обстрела противника, девушка с парой рубиновых квадратов в петлицах, сидя на заднем сидении трофейного автомобиля, допрашивала мокрого и понурого немецкого лётчика.
   И поднявшись на пролёт, где по жесту генерала, так же спрятался от осколков за металлические конструкции моста, полковник Новиков и доложил о прибытии. Сообщив и состояние прорвавшихся к группе Власова частей. Всего под полторы тысячи человек и шесть орудий. И которые сейчас совместно с тяжёлыми танками и подразделение танков Т-28 удерживали переправы через реку Полонка. А на вопрос где комдив, ответил, что генерал-майор Сущий, скончался от ран буквально накануне. Заставив Власова снять шлем и опустить голову, ну а потом комкор приказал этим подразделениям действовать и впредь совместно, с этими танками. Используя их, в дальнейшем, и для перемещения. Сразу предупредив полковника, что им придётся совершить ночной марш на броне. Но в центре боевого построения. Поэтому им запрещается принимать тот препарат, что выдадут всем, а надлежит отдохнуть за ночь. Желательно не попадав с брони танков. На следующий день обеспечить охрану лесного массива, куда выйдет рейдовый отряд. При этом орудия надлежит прицепить к танкам. Ну а всему личному составу получить сухой паёк в тыловой колонне и боеприпасы. После чего генерал и отпустил полковника. Ну а сам продолжил руководить выходом кавалеристов, с восточного берега реки Стырь, на её западный берег. Благо к этому моменту вся техника и тяжёлое вооружение этих рейдовых групп уже прошли через мост и стали разворачиваться на западном берегу, чтобы огнём из орудий и пулемётов прикрыть переправу кавалеристов плавь через реку. Благо из всей техники на том берегу оставались только "бетешка" Попеля и приданные ему трофейные лёгкий, бывший испанский, бронеавтомобиль и зенитная установка на тягаче.
   И даже командир корпуса спустился с мостового пролёта и подошёл к своему "Хорьху", где Седунова протянула ему протокол допроса немецкого лётчика. Из которого Власов понял, что вся немецкая авиация из района действия его рейда была убрана. Возвращаясь назад в Польшу. Кроме одной, а именно третьей истребительной авиагруппы люфтваффе, третьей же истребительной флотилии люфтваффе, имевшей два с половиной десятка "худых"[11], оставшейся на аэродроме Владимира-Волынского. Перед войной, аэродром, находившийся буквально на границе СССР, не использовался. Но в начале июля именно туда, и были переброшена часть истребителей третьей истребительной авиагруппы люфтваффе. И именно они сейчас и третировали войска группы генерала Власова. Ещё одной полезной информаций оказалось положение линии фронта, особенно в районе Припятских болот. Да советские войска оставили Ковель, но продолжали удерживать восточнее него линию фронта вдоль реки Стоход. Прикрывая Пинск с юга. И позволяя по лесистому западному берегу этой реки выйти к своим.
   За это время бронегруппа бригадного комиссара Попеля как раз подъехала к мосту. Но пока последние кавалеристы не выбрались из воды, танк, бронеавтомобиль и зенитная установка находились на противоположном берегу. И только когда все его бойцы, оказались на западном берегу реки Стырь, выбравшись из воды, бронегруппа Попеля, так сказать, на полном газе, причём танк шёл последним, проскочила мост и подъехала к штабу Власова. Находившемуся в нескольких сотнях метров от моста. На восточной окраине селения Рованцы. Ставшего тылом рейдовой группы. И подъехав к Власову, стоявшего в автомобиле, с биноклем у глаз, наблюдая за мостом, Попель высунувшийся, с пистолета-пулемётом "Суоми" на груди, из башенного люка танка спросил:
   - Чего ждём? Почему мост не взрываем? Немцы на хвосте.
   - Вот поэтому и не взрываем, - ответил Власов, рассматривая в бинокль, буквально мчащиеся к мосту немецкие танки и самоходки, в сопровождении нескольких грузовиков с солдатами. А на мосту были видны фигурки суетящихся красноармейцев, изображавших попытку выяснить, почему не происходит взрыв. И наблюдая это, командир корпуса продолжил:
   - Там сейчас спектакль разыгрывается, под названием, заряд не сработал. Пусть попытаются с ходу захватить. А мы их тут и накроем.
   - Понял, - усмехнувшись, ответил Попель, и тоже взяв бинокль, и поднеся его к глазам, так и оставшись в башне "бетешки", получившей у немцев, из-за овальных крышек люков прозвище "Микки-Маус", стал всматриваться в сторону моста, - Это я одобряю.
   А красноармейцы продолжали изображать панику и суету, пока головные немецкие танки не выскочили на дамбу, ведущую к мосту, через пойму реки. И которую, как знал Власов, так же заминировали трофейными авиабомбами. И вот стоило первому, из почти двух десятков бывших французских танков и самоходок, выйти на дамбу, как красноармейцы, буквально в рассыпную, бросились с моста на свой берег. Что только добавило прыти немцам. Хотя не все танки пошли вперёд. Только три лёгких танка типа "Гочкис". Остальные, бывшие французы, среди которых было и несколько средних "Сомуа" и самоходок на основе FCM-36, остановились на дамбе, перед въездом на мост. И поворачивая свои башни, своим оружием, контролировали противоположный берег. Пока три танка настороженно ехали по мосту. Но противоположного берега они не достигли. Вод пролётами моста грянули взрывы, и эти танки вместе с конструкциями моста рухнули вниз. В воды реки Стырь.
   Но не повезло не только им. Рванули сюрпризы и на дамбе. Уничтожая полотно железной дороги, куроча тело дамбы, ну и уничтожая технику и личный состав противника. При этом танки уничтожались не только, если взрыв происходил непосредственно под ними. В этом случае они буквально разлетались в разные стороны, теряя отлетающие башни. Ведь, как известно, танки тоже летают, всё зависит от достаточного количества взрывчатки. Но и осколки авиабомб тоже вносили свою лепту в уничтожение вражеской техники. Ведь при взрыве рядом осколки даже шестидюймового снаряда пробивали броню "Тигра". А что уж говорить про броню лёгких французских танков.
   И глядя на это Власов удовлетворённо хмыкнул и произнёс, вот кивок головы Попеля:
   - Кажется, представление удалось. И у немцев меньше на усиленную танковую роту. Но нам пора уходить. Пусть кавалеристы выдвигаются к переправам через реку Полонка. Они идут впереди. За ними обоз, тяжёлые танки, артиллерия с Т-28, и прикрывают их мотоциклисты. Всем, кроме личного состава сто двадцать четвёртой дивизии, принять стимуляторы. И главное сапёрам не забыть пустить, вниз по течению, сюрпризы, к мостам в Луцке. Их тоже нужно вывести из строя. Работаем товарищи. Нам предстоит сложный марш. За ночь предстоит преодолеть четыре десятка километров. А там, в лесу, на днёвку и встанем. Что бы там для нового прорыва подготовиться. И требую к утру, от командиров отрядов рапорта, о состоянии частей, с указанием личного состава, вооружения, наличия техники, а так же остатков ГСМ, боеприпасов, продовольствия и медикаментов.
  
  6
  
   И, не дожидаясь наступления темноты, пользуясь тем, что словацкие части оказались полностью деморализованы, особенно ударом им в тыл остатков сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии, группа Власова пошла на прорыв периметра, обложивших её войск. Рассчитывая, что главные силы противостоящих им войск окажутся на другом берегу реки Стырь, и не смогут организовать преследование. Лишённые, по крайней мере, мгновенной возможности переправиться на западный берег реки. Ведь наведение понтонных переправ никто не отменял. Но это время. Которое было необходимо затратить на возведение переправ. И наблюдая за проходящими подразделениями, пусть они все были или моторизованы, или же восседали на лошадях, даже приняв ещё одну порцию стимуляторов люди, да и кони выглядели изнурёнными и очень даже злыми, явно, будучи не совсем в себе. Явно сказывалось побочное действие стимулятора. Что, в общем-то, командир корпуса чувствовал и по себе. Тоже, будучи вынужденным, применять этот препарат. Что бы третьи сутки быть на ногах. Но что поделать немецкий танковый шоколад, вкупе со своим компонентом, был таким же инструментом блицкрига, как и немецкие танки, самоходки и бронетранспортёры, пикирующие бомбардировщики и находившиеся в боевых порядках войск авианаводчики и артиллерийские корректировщики. Но сейчас это работало против немцев. Позволяя русским войскам совершать безостановочный рейд.
   При этом первыми в прорыв, пробитый прорвавшимися стрелками, через переправы, в селениях Полонка и Горко-Полонка, на реке Полонка, пошли кавалеристы, при поддержке оставшихся у них танков. Увы, но техника не люди, она просто не выдерживала. И уже порядка трети всей техники, что была взята в рейд, уже оказалась оставлена позади. И не только будучи подбитой, но и просто выходя из строя. Не выдерживая темпа рейда. Хотя и боевые потери тоже были. И даже трофейная техника не могла компенсировать потери. Вот мимо Власова, как раз, и проехали два захваченных у немцев бывших польских танка 7ТР. Которые были переданы на усиления одного из рейдовых отрядов кавалеристов, и к которым были прицеплены два конных орудия, с передками. А на броне этих машин, и на передках орудий сидели бойцы и лежали ящики с оставшимися снарядами. Которых как заметил, генерал-майор было не так-то и много. Где-то по десятку выстрелов, на орудие.
   Что тут же породило мысль, что необходимо будет, на следующую ночь, заказать сброс не только снарядов к тяжёлым орудиям. Но и топлива, боеприпасов к другим образцам вооружения, медикаментов. Ну и если останется возможность, то и продуктов. Ведь по сути человек, без еды может, не теряя свои так сказать свои динамические способности, может прожить четыре дня. И тратя время только на сон преодолеть под две сотни километров. Что и определяло, что продукты всегда, в экстремальных ситуациях, доставляются в последнюю очередь. Или по остаточному принципу. Да они тоже актуальны. Но согласно правилу трёх, три минуты без воздуха, три часа без тепла, трое суток без воды и три недели без продуктов, наименее критичны, как для выживания, так и для выполнения боевой задачи.
   Следом за кавалеристами двинулось ещё три колонны. Одна образованная тяжёлыми танками. И на их броне расположились бойцы прорвавшейся на соединение к ним дивизии. И тоже несколько КВ тянули за собой пушки, прорвавшихся частей. При этом бойцы либо что-то доедали из котелков, либо устраивались по удобнее, чтобы подремать, в обнимку с оружием, на броне танков. Другая же колонна состояла из танков типа Т-28 и тяжёлых тягачей, что тянула несколько более полусотни тяжёлых орудий. Что Власов и хотел вывести к своим. Причём и тут танки использовались в качестве тягачей, таща за собой, на буксире, тяжёлые орудия. А сами машины тоже были облеплены людьми. И среди бойцов были и мужчины в гражданской одежде. Но с оружием в руках и с красными повязками на рукавах. Ну а третью колонну составил импровизированный обоз. Из грузовиков, включая и трофейные, и различных повозок. И где, помимо того же госпиталя, были ещё военнопленные, в основном словаки, хотя хватало и людей в немецкой форме, но с красными повязками на рукавах, и даже гражданские лица. Из числа тех, кто, хлебнув оккупации, решил уйти с советскими войсками. Ну и там же была пароконная повозка, с зенитной установкой, из спаренных немецких пулемётов, но под пробитым осколками чехословацким флагом. И расчётом их трёх человек, в словацкой форме, но с чехословацким флагом на касках, красных повязках на рукавах и с оружием.
   Ну и когда весь этот табор переправился через реку Полонка и направился на юго-запад, вслед за кавалеристами, то Власов приказал и мотоциклистам подполковника Мурова и батальону старшего лейтенанта Ткаченко, в танковой роте которого оставалось в лучшем случае с десяток машин, тоже сниматься с позиций. И отходить на южный берег реки Полонка. Уничтожив за собой переправы, на этой реке. И отходить, прикрывая орудия и табор обоза, сзади. Не забыв выслать, вниз по течению реки Стырь и её протокам, плавающие и связанные между собой заряды, для взрыва мостов, замаскированные под плывущие по течению деревья, кусты и просто мусор. Ну а штабная колонна Власова, включая и его автомобиль, где на заднем сидении расположилась подремать Седунова, направилась на скорости догонять.
   Теперь войскам предстояло, до рассвета следующего дня преодолеть полтора десятка километров, на юго-запад, до других переправ через реку Полонка, из-за того что она изгибалась, в своём течении, под прямым углом. Преодолеть их. Благо там хватало и дамб, и мостов. Хотя там были и населённые пункты. Так что кавалеристов, а точнее входившие в состав их отрядов, танковые группы послали вперёд. С задачей захватить переправы. Ну а сами кавалеристы должны были бы зачистить населённые пункты, возле этих переправ. Обеспечив проход через них главных сил. Благо на этом этапе по направлению движения имелось два тракта и железная дорога. С просёлками между ними. Что позволяло пустить по ним колонны с тяжёлой техникой и обоз.
   Потом предстояло преодолеть ещё столько же, но строго на запад. Обходя пойму притока Полонки, под названием Черногузка. Имея, правда, в подходящем направлении, уже только один тракт и просёлки. А потом, повернув на север, и уже имея только просёлочные дороги, но проходя по водоразделу, преодолеть оставшиеся пять километров до первого, из крупных лесных массивов. По которым комкор и планировал выходить к своим, между реками Стоход и Турья. Направившись уже на северо-восток. Но это были планы.
   А пока, штабная колонна Власова, догнала идущую по насыпи, вдоль полотна железной дороги, колонну тяжёлых танков и пристроилась к ней. Как раз, когда колонна проходила мимо небольшого, всего в одну улицу и пару десятков домов, населённого пункта, к которому и направился боковой дозор колонны. И Власов, сидевший на командирском месте, рядом с водителем, увидел стоявшую возле насыпи, напротив деревенской улицы пожилую селянку, прижимавшую к груди верёвку, к которой была привязана коза. И приказав остановить машину, возле женщины, Власов произнёс:
   - Немцы в деревне есть, уважаемая?
   На что женщина, замотав головой произнесла:
   - Нi, пане генерале, германiв немає. У селi тiльки рiднi хлопцi
   И в это время раздались выстрелы, заставив Седунову поднять голову от подушки и осмотреться, хлопая сонными глазами. Но поняв, что это происходит в стороне, лейтенант снова склонила голову к подушке, а Власов назидательно произнёс:
   - Ну значит, уважаемая, на орехи получат ридни хлопцы, - добавив водителю, - Вперёд.
   И вот с такими мелкими стычками, причём в основном с украинскими националистами, а не немецкими частями рейд и продолжил продвигаться вперёд. Выходя к переправам, через Полонку, между селениями Чарукив и Коршив. Где, правда, танкистам пришлось вступить в бой уже с охранявшим переправы противником, в числе которого были и немецкие подразделения. Включая и зенитные орудия. А в самих населённых пунктах находились и немецкие тыловые части. Которые оказались частично уничтоженными, подошедшими кавалеристами. Частично ими блокированными. Это всё случилось уже после заката.
   А к полночи, к переправам подошли три колонны так сказать главных сил. Правда, перед этим, колонне тяжёлых танков пришлось пережить бой с немецким бронепоездом[12], подошедшим к селению Чарукив, от местечка Сенкевичивка. Что бы оказать поддержку немецким частям, блокированным в этом посёлке. Но получив отпор от танковых пушек тяжёлых танков, включая и сорокапятки "Иосифа Сталина", подбившего паровоз, немцы поспешили бросить, остановившийся и запылавший, бронепоезд. И ретироваться на юг. Ну а обоз и орудия, на переломе, в новый день, седьмого июля, прикрываемые с юга тяжёлыми танками, стали вновь преодолевать реку Полонка.
  
   [1] На 22 июня 1941 года пикирующие бомбардировщики входили в состав немецких флотов входивших в состав групп армий Север и Центр. При этом 39 Ju-87 из I./SIG77 20 июня 1941 г. прибыли на аэродром Бяла-Подляска, в 50 км от границы с СССР, в районе Бреста. Основной задачей группы в первые дни боев на Восточном фронте являлась поддержка с воздуха 2-й танковой группы генерала Г. Гудериана.
   [2] 612-я рота пропаганды, на вооружение которой и находились испанские бронеавтомобили ААС-1937 или Chevrolet-1937, входила в составе 9-й армии вермахта, а не 6-й. При этом, в 6-й немецкой армии была 637 рота пропаганды, в 1-й Танковой группе 691-я, имевшие на вооружении немецкие бронеавтомобили. Но авторский произвол он такой авторский. Так же захваченные во Франции, интернированные испанские бронеавтомобили, находились на вооружении одной из пехотных дивизий группы армий "Центр".
   Всего в Испании, на основе советской концепции, были созданы свои бронеавтомобили. Порядка 120 двуосных пулемётных UNL-35, на основе концепции бронеавтомобиля ФАИ. И 70-75 трёхосных, формально пушечных, ААС-1937, на основе концепции бронеавтомобиля БА-6. ААС-1937 формально были пушечными, так как часть, из них, имела только пулемётное вооружение. При этом порядка 20-50 бронеавтомобилей, только этих двух типов, оказались интернированными во Франции. Помимо них интернированными оказались и броневики других типов, как самодельных испанских, так и, как минимум два, советского производства. Часть, из этой интернированной техники, успели вернуть в Испанию. Но после сентября 1939, оставшиеся во Франции, бронеавтомобили были собраны на складе под Версалем. Где и достались немцами. Использовавших их в различных комплектациях. Но перевооружив на свои пулемёты. Последняя из ААС-1937, находившихся в России, была подбита на Бородинском поле.
   [3] Всего ВВС Словаки, задействованные на фронте против СССР, на 22 июня 1941 года, насчитывали 30 разведчиков S-328, 33 истребителя B-534 и 4 курьерских самолета Praga E-241.
   [4] В советском музее есть партизанский пулемёт, состоящий из чехословацкого авиационного пулемёта CZ vz.30, установленного на советский пулемётный станок от пулемёта Максим.
   [5] 89-й иап имел в своём составе, на 1 июня 1941 года, 71 истребитель И-16. Из которых 13 находились в ремонте. При этом в полку насчитывалось 64 лётчика. Из них 16 только что прибыли в полк из лётных училищ.
   [6] Ближайшими немецкими бронепоездами, действующими в этом районе, могли оказаться, или бронепоезда 6-й армии вермахта с номерами 4 и 7, или же прибывшие из Белоруссии, бронепоезда 4-й немецкой армии. С номерами 2, 28 и 29. Последние два имели французские танки типа S-35 на платформах.
   [7] Нельзя сказать, что на вооружении вермахта не имелись французские танки. Так на 22 июня 1941 года в вермахте, во Франции, существовала 100 танковая бригада. Имевшая, в своём составе, 201-й танковый полк [Panzer-Regiment 201], 202-й танковый полк [Panzer-Regiment 202] и 301-й танковый батальон [Panzer-Abteilung 301]. А пятого июля 1941 года была сформирована 101 танковая бригада. В состав, которой вошли 203-й танковый полк [Panzer-Regiment 203] и 204-й танковый полк [Panzer-Regiment 204]. Имевшие на вооружении бывшие французские танки. Позже эти бригады были переформированы в 22-ю и 23-ю танковые дивизии вермахта, получившие в конце 1941, начале 1942 года танки немецкого и чешского производства. И в 100 отдельный танковый полк. На вооружении последнего остались бывшие французские танки. Часть из которых, в частности типа S-35, использовались немцами в этих новых танковых дивизиях, в качестве командирских машин, для командиров танковых рот.
   [8] Лёгкие танки FCM-36 по прямому назначению вермахтом не применялись. 48 машин переделали в самоходно-артиллерийские установки. Половина с 75-мм. противотанковой пушкой Рак 40, половина с 105-мм. гаубицей leFH 16. 81-мм. самоходный минометы были созданы на базе легкого танка-разведчика AMR-34ZT.
   [9] Остатки этой дивизии, попав в окружении, в реальной истории, постоянно перемещались. А потом присоединились к частям группы Попеля, и вместе с ними вышли из окружения. В том числе выведя с собой шесть орудий.
   [10] Одни из первых, из словаков, дезертировавших из словацкой армии и присоединившихся к РККА.
   [11] На 22 июня 3 истребительная флотилия люфтваффе насчитывала в своём составе 109 истребителей Ме-109. Из них 94 боеспособных. К 28 июля в её составе было 94 истребителя, из них 73 боеспособных.
   [12] Помимо бронепоезда номер 31, состоящего из французских танков, в составе 6 армии вермахта действовали бронепоезда номер 4 и номер 7.
  
  
  

   7 июля 1941

  
  
  1
  
   Начало новых суток генерал-майор Власов встретил на переправе, через реку Полонка в местечке Цариков. Рядом с этим населённым пунктом оказалось сразу четыре переправы, как через саму реку, так и через её пойму. И именно тут находился тракт, ведущий на запад, с мостом для него через реку. Что и определило, что именно тут стали переправляться как тяжёлые танки, так и колонна с артиллерией. Хотя непосредственно в самом местечке и ещё происходили бои с немецким гарнизоном и подержавшими их националистами. Которые оказались, блокированы, в нескольких оставшихся, под их контролем, опорных пунктах. И которые всё ещё уничтожались огнём танковых пушек. Но при этом штурмовать, эти опорные пункты, теряя при этом людей, Власов не хотел.
   Хотя и приказал собрать все возможные трофеи. Благо само селение находилось на трассе, используемой немцами для снабжения своих пехотных частей. И там находились обозы на конной тяге нескольких немецких соединений, от дивизий и до армейского корпуса включительно. Вот их-то генерал и хотел использовать дальше. В том числе и для транспортировки гражданских, которые присоединились к его отряду. Но которых, как он это отлично понимал, бросать было нельзя. Иначе смерть им была гарантирована. Плюс дополнительное горючие, продукты питания, фураж, да и просто боеприпасы, пусть и под немецкое вооружение, лишними не будут. И пусть кавалеристы ушли вперёд, а обоз и два других рейдовых кавалерийских отряда переправлялись на других переправах справа и слева, а мотоциклисты пока организовали заслон с тыла рейдового потока, но переправить тяжёлые танки и орудия, по одному мосту дело довольно длительное. И весьма тормозило весь поток частей, входивших в группу генерала Власова.
   А рейд был именно потоком, состоящим из идущих несколькими параллельными потоками колонн людей, техники, лошадей и повозок. Каждая, из которых, выделяла как головной, так и тыловой и боковые дозоры. Так что с воздуха это должно было выглядеть как движущаяся в одном направление и всё время перемешивающаяся масса. Вокруг которой, а порой и в ней самой, постоянно возникают огоньки боевых столкновений. Связанных со встречами с силами противника. Которые чаще всего просто не успевали убраться с пути рейда, чем выполняли, какие-то боевые задачи, или пытались ему противодействовать. При этом результаты этих боестолкновений или оставались лежать на земле. Порой пылая. Или включались в этот поток, следуя вместе с ним. Как включались в поток немецкие обозы, или же забиралось содержимое немецких складов. При этом очень сильно приостанавливая движение общего потока.
   И всем этим пытался руководить, по радиосвязи Власов, пока войска его группы огибали реку Черногузка. Пытаясь по сообщениям определить, кто и где находиться, какова протяжённость колонн, и кто по какой дороге направляется. Пытаясь как направить колонны параллельно друг другу, так и обеспечив их взаимодействие и взаимное прикрытие. Что бы колонны не только не перемешались, столкнувшись, но и при этом их главные силы, а также колонна артиллерии и обоз оказались прикрыты со всех сторон. Пока рейд огибал пойму Черногузки. Хотя большая часть рейда и форсировала её по переправам в районе истока реки. И первыми, буквально сразу после рассвета, уйдя в лесной массив по проложенным в нём просекам. И только колонна тяжёлых танков, в этих условиях оказавшаяся как бы тыловым прикрытием, вновь повернувшего на север, рейда, обогнула, по полям, исток реки. И уже после этого направилась в сторону леса. Уже под наблюдением, появившейся с запада немецких самолётов. Пары "худых", что держались в воздухе на высоте пары километров. Кружа как над лесным массивом, так и его окрестностями. Вызывая у советского генерала острое желание, применить лучшее в мире ПВО. Свои танки, на чужом аэродроме. Благо и был этот аэродром относительно недалеко, километрах в тридцати на запад.
   Но пока предстояло заняться другими делами. Во-первых, необходимо было дать отдохнуть уже не спавшим трое суток людям и животным. Во-вторых, было необходимо определиться со своими запасами. И уже опираясь на них запросить на ночь сброс на лесной массив необходимых грузов. Составив список. Где в приоритете должно было находиться боеприпасы, особенно выстрел к тяжёлым орудиям, потом горючие, особенно к дизельным двигателям. Ну и, по остаточному принципу, медикаменты и продукты. При этом убедив командование фронта задействовать единственный на фронте, базирующийся на аэродром Борисполя тяжелобомбардировочный авиаполк[1]. Ну и в-третьих, предстояло переформировать как боевые отряды. Понёсшие потери. Так и значительно разросшийся обоз. Да и с присоединившимися к рейду бойцами стрелковой дивизии предстояло определиться. И Власов приказал организовать, к его подходу в лесной массив, вместе с тяжёлыми танками, построение сто двадцать четвёртой дивизии. Так что остановка на днёвку не обсуждалась. Она была просто необходима. Хотя командир корпуса и понимал, эта остановка давала время противнику вновь организовать блокаду и преследование его войск.
   Так что пока все бойцы и командиры, выполнив поставленные задачи, и обслужив технику и вооружение, обиходив животных, смогут, перекусив, позволить себе отдохнуть. Под охраной присоединившихся бойцов, на отдыхе которых, во время марша, очень и настаивал комкор. Как и на их усиленном питании, как вчера вечером, так и сегодня утром. И состояние, которых он сам хотел оценить. А потом и поставить боевую задачу, по охране и обороне лесного массива. Ну и распределить бойцов, по рейдовым колоннам. Как, впрочем, и оценив состояние войск и их материальные запасы, перераспределить силы, организовать новые колонны, ну и принять тактическое решение, на свои последующие действия. Исходя из того, что противник к исходу этих суток не только сможет определить район нахождения рейда, но и блокирует этот район своими войсками, чтобы с началом следующего дня приступить к уничтожению блокированных советских войск. Используя для этого все наличные силы, возможно включая тяжёлую артиллерию, и обязательно используя авиацию.
   Причём было необходимо не только принять тактическое решение, но и с помощью штаба всё это преобразовать в план действий войск, а потом ещё и организовать порядок действия войск, издав необходимые приказы. Как по всему соединению, так и по всем входящим, в его состав рейдовым, отрядам. Да и ещё было необходимо отдохнуть, хотя бы несколько часов, перед продолжением рейда, а значит новым приёмом стимуляторов. Благо действие предыдущей дозы уже начинало проходить. И накатывалась усталость, сонливость, а вместе с ними апатия, какая-то внутренняя опустошённость и не понятная агрессивность. Но надлежало одной силой воли держать себя в руках. Своим видом, демонстрируя, что у него всё под контролем. И тем самым вселяя уверенность и надежду людям, которые доверились ему. Не имея права предать их. Ведь что такое предательство, это и есть преднамеренное, злонамеренное и осознанное не оправдание доверия тех, кто доверился тебе.
   Ну а пока колонна, в составе которой двигался и штаб Власова, стала по просеке втягиваться в лес. И немецкие истребители, до этого висевшие в небе, свалившись на крыло, пошли в атаку, с хвоста колонны, чтобы её обстрелять. И им навстречу тут же загремели выстрелы "светок" и потянулись трассеры. Как от пулемётов, так и от прикрывавшей штаб трофейной зенитной установки. А Власов, по команде от наблюдателей: "Воздух, с шести часов", вывалившись их автомобиля, и подмяв под себя Седунову, упал на землю, на обочине просёлка. Подумав, при этом, что с аэродромом этих птенцов Геринга нужно, что-то делать. И быстро. Иначе эти коршуны, завтра, на марше, жизни не дадут. И не применяя своё оружие, а вести огонь пистолетными патронами, по самолётам без толку, стал наблюдать, как встретив сопротивление, немцы отказались от атаки. И поднявшись на высоту пары километров, направились на запад. Откуда подходила ещё одна пара истребителей Ме-109.
  
  2
  
   После того как группа Власова вся разместилась в лесном массиве, заняв при этом часть селения Садов, что находилась на северном берегу реки Черногузки, и примыкавшую к лесному массиву, то генерал приказ организовать построение присоединившейся дивизии. И более тысячи бойцов и командиров, с оружием в руках и при двух орудиях, построили в каре, лицом вовнутрь, развернув при этом знамёна. Ну а центр построения прошёл комкор, который сначала прошёл вдоль строя, всматриваясь в бойцов. Что бы оценить их морально-психологическое, да и просто физическое состояние. Периодически задавая вопросы, но так как ночь бойцы проводили на машинах, где даже успели подремать, ну а вечером и утром, по приказу генерал-майора их плотно покормили, то удовлетворившись их осмотром Власов, произнёс речь. Сутью, которой, было то, что они идут все вместе на прорыв. А посему бойцам сто двадцать четвёртой дивизии сегодня надлежит взять на себя охрану и оборону периметра лесного массива. Что бы дать остальным подготовить технику к дальнейшему движению. И хотя бы немного отдохнуть, так как они все эти дни были в движении. Пообещав, что вечером их сменят. И у них тоже будет время прийти в себя перед длительным маршем. Результатом, которого Власов видит выход к своим войскам. После чего частям сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии и были, приказом, определены сектора периметра. Куда и должны были выдвинуться эти части. Для выполнения боевой задачи. Включая и проведение разведки. Ну а в случае атаки противника им на помощь должны будут выдвинуться части рейдовых групп. Которые и разворачивались в лесу у охраны периметра в тылу. И в состав которых временно включались соответствующие части стрелков. Ну а центр позиции занимали уже тяжёлые танки, артиллерия и обоз. После чего командир корпуса уже направился в расположении штаба. Что разместился так сказать в самой лесной чаще.
   Хотя там тоже кипела работа. Было необходимо определиться с тактическим решением. А оно было не простое. Во-первых, было необходимо оценить состояние войск и наличие запасов. И краткая сводка говорила о большом дефиците буквально всего, тех же боеприпасов. Особенно под отечественное вооружение, большую часть которого генерал приказал сдать в обоз. Максимально используя трофейное вооружение. Например, практически полностью перешли вместо "максимов", на их чешские авиационные аналоги. Аналогичная ситуация сложилась с горюче-смазочными материалами, медикаментами и продовольствием. И если с двумя последними позициями перетерпеть было можно, то вот топливо, особенно для дизелей, было необходимо. Во-вторых, требовалось составить потребность и составить заказ на получение груза авиацией. Подав соответствующий запрос в штаб фронта, через штаб шестой армии. Предупредив, что утром уже будут вынуждены уходить. И, в любом случае, ещё до получения положительного ответа обеспечить возможность приема грузов. В том числе и приготовить сигнальные костры. Ну и в-третьих, было необходимо определиться с задачами на следующий день. При условии, что Власов отлично понимал, что базирующиеся на аэродроме Владимира-Волынского, до которого было километров тридцать пять, если по прямой, самолёты противника покоя не дадут. А значит, их было необходимо нейтрализовать. Причём желательно ещё этой ночью. Когда будут сбрасывать грузы. Так что создание отдельного рейдового отряда из трёх сотен кавалеристов, с парой конных орудий буквально напрашивалось. И именно они должны были совершить рейд в сторону аэродрома буквально этим вечером. И нанести удар. А потом было необходимо обеспечить в течение следующего дня их выход к своим.
   При этом, если судить по отчёту медицинской службы трофейных стимуляторов оставалось буквально на две дачи всему рейду. Да, потом оставался ещё какой-то запас, но не на всех. Был, правда, ещё запас шоколада, с этим стимулятором. А это сильно ограничивало по времени. После этого мобильность рейда должна была резко снизиться. Ведь людям требовался отдых. И поэтому был отдан приказ о формировании, в каждом из кавалерийском отрядов, сводного эскадрона из добровольцев. Численностью в сто человек и усиленного одним конным орудием, миномётами и пулемётами. С обязательным перевооружением на оружие под трофейные патроны. В частности, указывалось обязательно взять чешские авиационные пулемёты, пусть и установленные на наши станки для пулемётов. Назначались командиры эскадронов и всего рейда. При этом если от селения Садова и до аэродрома кавалеристы должны были идти, так сказать по южной дуге, максимально используя лесные массивы. То вот потом им предписывалось уходить уже на северо-восток, к селению Войницы. Где и в лесах и будут ожидать основные силы рейда. При этом кавалеристам разрешалось, выведя из строя, оставлять тяжёлое вооружение. Выводя в первую очередь людей. И в районе Войницы их будут ожидать до исхода следующих суток.
   Ну и соответственно все части рейда получали задачу, с рассветом, выдвинуться к району севернее селения Войницы. Где, достигнув лесных массивов севернее этого селения и захватив переправы, в районе этого лесного массива, через реку Турья, ожидать подхода кавалеристов. Хотя и сильно ограничив их во времени. При этом Власов рассчитывал, что противник сразу и не поймёт его замысел. Так как у него открывается возможность, как идти вдоль реки Турья. Создавая угрозу такому важному логистическую центру противника как Ковель. Так и переправившись через реку, двинуться на прорыв уже вдоль реки Стоход. Используя имеющиеся там лесные массивы. С большим количеством сельских дорог. Но пока, куда он двинется дальше, Власов не решил. Отлично понимая, что к исходу завтрашнего дня его в этом районе настигнут немецкие части. И всё будет зависеть от результата боя, что сложиться к исходу следующего дня.
   Но это будет уже другой день, и другое место. И решать придётся другие задачи. А пока пришлось оформить и отправить заявку в штаб фронта, через штаб армии, на доставку авиацией грузов. Указав пятьдесят тонн шестидюймовых выстрелов, двадцать тонн патронов и снарядов, до трёх дюймов, шестьдесят тонн топлива, восемнадцать тонн продовольствия и две тонны медикаментов[2]. А также необходимость вывезти детей, оказавшиеся между присоединившимися к отрядам гражданских, и тяжелораненых, для чего просит прислать У-2, с посадкой на площадку возле лесного массива. Найдя, по карте, на высоте, окружённой с трёх сторон лесным массивом, относительно ровную площадку. Ну а все части получили приказы, приведя технику и вооружение в порядок отдыхать, до восемнадцати часов. Обеспечив охрану лагерей, с помощью, переданных в их подчинение, частей сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии. После чего обеспечить приём грузов от авиации. Ну и были определены порядок движения, на следующий день. С порядком действий севернее селения Войницы. Которое находилось на панцерштрассе, которое Власов планировал перехватить на несколько часов. Хотя и понимал, что после тяжёлых потерь в танковых дивизиях противника значение панцерштрассе, тут на юге, значительно упало.
   Ну и как только приказы были составлены, подписаны и отправлены в рейдовые отряды, то генерал-майор разрешил и работникам своего штаба пообедав отдыхать, до восемнадцати часов. Да и сам, расположившись на заднем сидении своего "Хорьха", буквально провалился в сон, пожалуй, даже раньше, чем голова коснулась подушки. Даже не почувствовав, как Седунова накрыла его тонким одеялом.
  
  3
  
   Пробуждение было отнюдь не лёгким. Власов буквально силой вырвался из, образно говоря, объятий Орфея. Сел, и с трудом разодрав веки, огляделся. Время явно было гораздо более позднее, чем восемнадцать часов, на которые он рассчитывал. И морщась от головной боли, генерал прохрипел, пересохшим горлом:
   - Сколько времени?
   - Двадцать часов, товарищ генерал-майор, - тут же отрапортовал стоявший рядом часовой, - Минуты не знаю.
   - Какого чёрта, - тут же почувствовал, как в нём поднимается злость, проговорил комкор, - Я же приказал разбудить в восемнадцать!
   Но ответил уже не часовой, а сзади послышался голос Седуновой:
   - Андрей, не злись. Тебя пытались разбудить, но ты только мычал в ответ, но не вставал. Я и сказала оставить тебя в покое. Поешь лучше.
   - Потом, - отмахнулся Власов, - Сначала надо умыться и ситуацию вокруг отряда оценить.
   - Сейчас всё сделаю, - поставив рядом с генералом котелок, укутанный в полотенце, ответила молодая женщина. Тут же организовав появление как одного из командиров оперативного отдела штаба, так и то, что Власову принесли ведро с водой. Беря воду кувшином, из которого, и стала поливать воду, пока генерал умывался. А вызванный командир, в чине капитана, докладывал сложившуюся обстановку. И, в общем, складывалась ситуация, что рейд испытывал нехватку всего. Были позиции, которые закончились практически полностью. Три выстрела всего, на полсотни орудий, это было практически ноль. Запасы продуктов были из расчёта на один приём пищи, и то сокращённый, по отношению к нормам. Дизтоплива было менее чем на одну заправку. И дизельная техника могла и не дойти. С бензином, за счёт трофеев было лучше. Всего до трёх заправок. Но вот с советскими патронами и выстрелами, к трёхдюймовым пушкам, тоже было очень плохо. Гораздо лучше было с трофейными патронами. Что и привело к тому, что бойцы начали перевооружаться на трофейное оружие. Но получилось привести технику в относительный порядок, для продолжения марша, люди и гужевой транспорт, не менее относительно, отдохнули. И настроение было бодрое, все были уверены, что у них получиться. И все сейчас занимались, переформированием рейдовых отрядов, ну и подготовкой к приёму грузов и последующему маршу. Также продолжались формирование и подготовка отдельного рейдового отряда. Из кавалеристов. Для удара по аэродрому Владимир-Волынского.
   При этом из штаба фронта пришло сообщение, что для выброски грузов будет задействована восемнадцатая авиадивизия. И будет совершено до тридцати вылетов тяжёлыми бомбардировщиками и до восьмидесяти дальних. С выброской до ста семидесяти тонн грузов. Для чего надлежало подготовить на местах сброски три "открытых конверта"[3] из костров. Расположенных, по краю лесного массива треугольником. В центр, которого и будет производиться выброс груза. Ну а посадку, как для доставки груза, так и для эвакуации раненых и детей, совершать два десятка легкомоторных самолёта Гражданского Флота. С транспортными пеналами под крыльями. Место их посадки обозначить знаком "Т". И это место должно находиться вне зоны выброски грузов с транспортных самолётов. При этом подходить эти самолёты будут со стороны Полесья. В отличие от тяжёлых самолётов, что будут подходить с юго-востока. Но Власов и так понимал, что нельзя допустить, что бы транспортные потоки самолётов пересеклись. Но зато теперь пришла информация, что им сбросят всё самое необходимое. Ну и пришло сообщение, что была принято заявка на прикрытие завтра истребительной авиаций, в течение дня, района севернее населённого пункта Войницы. Куда, в течение светового дня, запланировано вылет четырёх групп истребителей, по шесть самолётов. Причём так же со стороны Полесья.
   Но это так сказать была внутренняя ситуация. Вовне периметра противник вёл разведывательные действия, которые пресекались наблюдательными постами и патрулями. Иногда, правда, с выдвижением, для их поддержки, подвижных резервных групп с бронетехникой. Но в общем, как понял командир корпуса, противник нащупывал расположение это рейдового соединения. Одновременно формируя заслоны, из своих войск, вокруг этого расположения. При этом если с юга были отмечены формирования словаки, с небольшими вкраплениями немецких подразделений. Которые обычно держались позади частей словаков. С севера и востока, периметр, вокруг леса, формировала сборная солянка из охранных частей и наземных подразделений люфтваффе. На вооружение, которых находились танки "Рено" FT-17 и танкетки, с установленными на них крупнокалиберными авиационными пулемётами[4]. То вот с запада разведка выявила появление немецкой сорок пятой пехотной дивизии вермахта[5]. Которая стала занимать позиции, создавая в западном направлении завесу из войск.
   И только услышав про появление этой дивизии, как генерал-майор приказал произвести разведывательные поиски в этом направлении. Захватить пленных и доставить их для допроса. Причём на допросе, этих "языков", обязательно должен будет присутствовать бригадный комиссар. Ну а последнее о чём сообщил командир, завершая свой рапорт, было сообщение о том, что на позиции дозора вышел человек в гражданской одежде, который представился командиром местного полка польской армии майором "Бобром". И потребовал провести его к командующего этими войсками генералу. На что Власов, потерев полотенцем трёхдневную щетину, распорядился:
   - Приведите ко мне этого поляка, но обязательно в присутствии старшего лейтенанта НКВД Гончарова, - а потом, подумав несколько секунд, добавил, - Бобр не курва, бобр нормальный зверь, так что пердолить его не надо.
   - Есть, товарищ генерал-майор, сейчас приведут поляка, - тут же ответил капитан, и уточнил, - И товарищ старший лейтенант НКВД, с ним как раз и общается.
   И капитан, развернувшись, ушёл, а Власов привел себя в порядок, даже фуражку по этому случаю надел. После чего подошёл к своему автомобилю и, распахнув заднее дверцу, сел на заднее сидение. Взяв в руки котелок. Развернул полотенце на нём и, посмотрев вовнутрь тяжело, вздохнул.
   Скажем так, снабжение на войне зависит от многих факторов. В том числе и от наличия имеющихся в данный момент ресурсов, которыми можно накормить бойцов. Ведь это только в идеале снабжение продуктами идёт по норме. И тут что немецкая норма продуктов, что советская, в общем, обеспечивали бойцам на фронте сытое существование. Но такая ситуация была на фронте не всегда. И в тылу врага никто по нормам обеспечивать не будет. Что наших в тылу у немцев, что немцев, в тылу у наших. А в котёл идёт всё, что удалось найти. Порой даже в весьма странных комбинациях. Что бы просто дать бойцам чувство сытости.
   Вот и сейчас в котелке у генерала была достаточно жиденькая, что бы уже не считаться кашей, но всё-таки не настолько жидкая, что бы быть супом, дикая смесь из нескольких полностью разваренных видов круп, с крупными кусочками, буквально кубиками различного рода варёных овощей. В которое была добавлена припущенная мука, для придания сытости. И всё это с несколькими мелкими кусочками трофейной "жестяной колбасы". Именно такое название имел немецкий неприкосновенный запас, хотя в данном случае это и была, в общем-то, обыкновенная тушёнка. И в общем это было нечто похожее на блюдо с не презентабельным названием кулеш. Ну и дополнялось это всё парой тонких кусочков консервированного хлеба, тоже из неприкосновенных запасов немецкой армии. И отправив в рот ложку этого варева, отметив, что хоть посолили в меру, Власов стал ожидать прибытие польского майора. Понимая, что завтра, скорее всего, из пищи, не будет и этого.
  
  4
  
   И Власов ещё принимал пищу, едой, то, что находилось в котелке, всё-таки назвать было сложно, когда старший лейтенант НКВД Гончаров подвёл к автомобилю человека в одежде местного горожанина. Поговорка, встречают по одёжке, особенно в то время была крайне актуальна. Местные пейзане, по своей домотканой одежде, да и по её фасону, очень сильно отличались от местных же горожан, которые, в свою очередь так же резко отличались от так называемых "восточников". Гражданских специалистов, приехавших на освобождённые в тридцать девятом году территории. И которые очень сильно отличались от местных, как стилем одежды, так и материалами в ней. Вот и Гончаров подвёл явно горожанина, среднего достатка, причём в одежде местного жителя. И который, увидев, что именно находиться в котелке у советского генерал-майора презрительно скривился, ведь по представлениям шляхты обедать пан генерал должен был из фарфора, выставленного на белой салфетке, причём еда, которую необходимо вкушать, в своё удовольствие, должна быть животного происхождения, на что советский комкор бросил в ответ:
   - Напомню пану, что, как Александр Македонский, так и король Карл ХII, в походе ели то же что и их солдаты. Да и вожди аварского каганата тоже. Я предпочитаю брать пример с них. И что вы хотели, жупан[6]?
   Лицо поляка дёрнулось, как от пощёчины, от этого намёка, на рабство поляков у Аварского каганата. Но он поднёс два пальца к козырьку картуза и произнёс:
   - Командир Ровенского территориального полка майор Бобр, пан генерал. И прошу, обращайтесь ко мне пан.
   Власов отставил котелок, надел на голову генеральскую фуражку и произнёс, тоже поднеся ладонь к околышу фуражки:
   - Командир четвёртого механизированного корпуса генерал-майор Власов. Чем обязан вашему посещению пан майор? - после чего указал на дверцу командирского места "Хорьха" и добавил, - Присаживайтесь, в ногах правды нет. Когда вам ещё получиться посидеть, в трофейном автомобиле.
   Майор усмехнулся, но дверцу открыл и сел на переднее сидение, а Власов сняв фуражку и взяв котелок, продолжил говорить:
   - К сожалению, пан майор, мы в боевой обстановке, и у меня нет времени заниматься лично вами. А предлагать вам это, не думаю, что хорошая идея, так что не обессудьте и постарайтесь быть кратки.
   И майор произнёс в ответ:
   - Пан генерал, я получил сообщение от своего руководства прекратить боевые действия против советов...
   - Советского Союза, пан майор, - грубо прервал его Власов, - Постарайтесь воздержаться от применения этого эпитета, который является маркером нашего не примиряемого врага. Подлежащего, по отношению к нему, не медленному применению высшей мере социальной защиты.
   Вызвав этими словами усмешку у старшего лейтенанта НКВД. А Бобр, поморщившись, продолжил:
   - Так вот, из-за начавшихся в Лондоне переговоров между польским правительством в изгнании и вами, о заключении между нами военного союза[7], я получил приказ прекратить против вас боевые действия[8]. Ведя их только против германа.
   - Отрадно, пан майор, отрадно, что вы, наконец-то, перестали быть союзником Гитлера. И теперь можно не опасаться, что вы будите похищать советских граждан для их передачи немцам. Ну и значит мы, при встрече с вашими формированиями не будем открывать огонь. Первыми.
   - Но вы не хотите считать нас своими союзниками? - польский майор внимательно посмотрел на советского генерала. А тот, тоже посмотрев на поляка ответил:
   - Пан майор, я от своего командования ни каких особых указаний, по отношению к вам, не получал. Вот как получу распоряжение считать вас союзниками, так и буду его выполнять. А пока не обессудьте, все предыдущие распоряжения остаются в силе, - с этими словами комкор развёл руками, - Да и если сказать честно вы поляки плохие союзники. Наверное, самые худшие, даже британцы и то понадёжнее будут, как союзники. От вас же, кроме предательства, гордыни и чванства, ничего и не дождёшься. Как говориться визгу много, шерсти ноль. Или вы хотели провести совместную операцию против немцев, пан майор?
   На что поляк покачал головой, а потом снова внимательно посмотрел на Власова:
   - Нет, пан генерал, в отношении немцев у меня приказ от своего командования воздержаться от силовых действий. Нам приказано, образно говоря, стоять с винтовкой, прислонённой к ноге. В ожидании приказа. Но мне нужны эти самые винтовки. Вы не могли бы мне передать хотя бы, какую-то часть, имеющихся у вас, не нужных винтовок с боеприпасами. Я знаю, что вы уничтожаете захваченные вами немецкие, да и ваши, взятые у них, винтовки. А тут мне представляется, что мы скоро станем союзниками. И нам оружие очень пригодиться. Как для борьбы с немцами, так и с самообороной от местных.
   В ответ Власов развёл руками и ответил:
   - Совместная акция, против немцев, да хотя бы польских националистов, это одно. Тут я был бы готов выступить вместе с вами, пан майор. И даже, под это дело, поделился бы оружием. А отдавать оружие просто так, непонятно кому, тут я так поступить не могу. Плюс вы поляки сейчас начнёте вступать в, создаваемую немцами, местную полицию и отряды самообороны. Будите выступать против наших бойцов, что начнут диверсии в тылу у немцев. Так что вооружать вас я смысла не вижу, пан Бобр.
   - Но немцы не дадут нам оружия для защиты наших семей, от украинцев. А местные, как только расправятся жидами[9] и восточниками примутся за наши семьи. Вы что, пан генерал, хотите их погубить? - на лице поляка заиграли желваки. А командир корпуса, стараясь говорить, как можно спокойнее, произнёс:
   - Об этом вам полякам было нужно думать гораздо раньше, и когда в конце восемнадцатого века, в пику России, создавали украинство, как идею антироссии. И потом, когда, захватив эти территории, двадцать лет назад, стали вести себя как будто вы тут хозяева навечно. Выпустили демона, теперь он начнёт пожирать вас. А так мы за вас, и за ваши семьи, отомстим. Потом. Но отомстим. Или вы думаете, что у меня сердце кровью не обливается, что славянских женщин и детей будут просто рубить, в том числе и лопатами, какие-то животные. Да знаю, вы хотели не такого, но люди получают не то, что они хотят, а то, что они добиваются. Вот, вы поляки и добились, чего так долго добивались. В том числе и предав свои славянские корни, обозвав себя сарматами[10].
   - Но детей то почему? - в сердцах вырвалось у поляка, - Они то что сделали?
   - А потому что мы, с вами, имеем дело с алчными и продажными, кровожадными рогулями. Которые считают, что их все обидели и мечтающие со всеми поквитаться. И теперь они видят для себя возможности получить гроши и попановать. Отыгрываясь на тех, кто заметно слабее их. И ответить не может. И вина на том, что они стали такими во многом лежит на вас, на поляках.
   Поляк поморщился в ответ и произнёс:
   - Так значит вы, пан генерал, отлично понимаете, к чему приведёт ваш отказ дать нам оружие, но всё равно отказываете. Это же будет тысячи жизней! - майор с вызовом посмотрел на комкора, а тот поморщился и печально ответил:
   - Берите выше, пан майор, это будет десятки тысяч, если не сотня тысяч жертв. Старики, дети, юные девушки. Которые падут жертвами вашего шляхетского чванства. И созданного вами, поляками, демона свидомизма[11]. А украинизация всегда будет проводиться только так, через насилие, кровь и ужас. Это деукраинизацию нужно проводить иначе, разрешить всем тем, кто называет себя украинцем, а не малороссом платить на грошик, с рубля, меньше. Так что оружия я вам не дам. Но могу дать пару советов.
   - Каких ещё советов? - смотря, набычившись, на Власова, буквально выдавил из себя поляк. А генерал-майор, наклонившись к майору произнёс:
   - Перебирайтесь все в города, особенно перевозите туда семьи. В городах вам будет легче их защитить. А свидомым будет тяжелее до них добраться. Не привлекая внимание немцев. Ну а второе, как только мы выйдем в лесную зону, я прикажу всё трофейное оружие не уничтожать, а собирать в укромных местах. Найдёте ваше счастье, нет, ну не обессудьте. Это всё что я могу для вас сделать. И есть ещё вопросы, которые вы, пан майор, хотели бы обсудить?
   - Нет, - поморщившись, и помотав головой, ответил майор Бобр, - Больше ничего не хотел, пан генерал.
   И пока происходил этот разговор в лагере, а штаб всё так же располагался в месте дислокации отряда тяжёлых танков, происходило постоянное движение. В том числе и для обеспечения прорыва кавалеристов стали перемещаться танки. И тут Власов увидел, как у поляка стали стремительно расширяться глаза, и он произнёс:
   - Jezus Maria! Matka Boska Częstochowska![12]
   Генерал оглянулся и увидел что мимо них проезжает КВ-1 ближайший борт которого был испещрён раковинами, от многочисленных, под сотню, попаданий снарядов. Несколько из которых, калибром в тридцать семь миллиметров продолжали торчать из брони танка. Из командирского люка на башне которого возвышалась голова лейтенанта Жарких. И комкор произнёс, глядя на него:
   - Что с танком приключилось, товарищ лейтенант?
   На что сверху радостно послышалось:
   - Нарвались на засаду батареи немецких зениток, товарищ генерал-майор. Открыли, было дело, огонь в упор. Сразу их из танка не заметили.
   - Да, слеповаты наши танки, - кивая, в знак согласия, произнёс командир корпуса, а потом продолжил расспрашивать, -Таранили их, лейтенант?
   Услышав в ответ, с уже отъезжающего танка:
   - Нет, товарищ генерал-майор, не успели. Они нам гусельку сбили, но те что шли сзади, их выстрелами из пушек уничтожили.
   - Понятно, ну продолжайте выполнять задачу, товарищ лейтенант, - только и ответил Жарких генерал-майор.
   - Вот такие у нас танки пан майор. Причём они у нас как раз с осени тридцать девятого и имеются. И, пожалуй, наши переговоры, на этом, мы, и завершим, - произнёс, повернувшись, после того как танк проехал, к польскому майору, Власов, - Мне необходимо продолжить управление вверенными войсками. А вас товарищ старший лейтенант НКВД выведет за периметр. Можете быть свободны, пан майор.
   А потом Власов посмотрел на Гончарова и добавил:
   - А вы товарищ старший лейтенант все такие схроны отмечайте на карте. Возможно, пригодиться нашим диверсантам и партизанам. И проводите пана майора, за линию сторожевых постов. Пусть уходит.
   Бобр и Гончаров отошли, а Власов с сожалением посмотрел на пустой котелок, отставил его и направился к штабному автобусу. Очень скоро должен был начаться рейд кавалеристов к аэродрому. И было необходимо обеспечить прорыв для них охранного периметра. И поддержку их рейда хотя бы на первоначальном этапе. Пусть на этом участке действовали и словаки, а не немцы.
  
  5
  
   Комкор лично проводил кавалеристов в рейд. Сначала нанеся удар по словакам танковыми частями, при поддержке всей оставшейся боеспособной артиллерии. В основном конной артиллерии, для которой ещё имелись снаряды. Компенсируя малое количество артиллерийских орудий их манёвренность. И для большой подвижности эти орудия, вместе с их расчётами и запасом снарядов, на передках, таскали танки. В частности, те самые захваченные у немцев бывшие польские танки 7ТР. У которых легкие повозки для транспортировки телефонного кабеля были заменены на конные пушки с их с передками. Остальные же орудия, временно сведённые в одну артиллерийскую группу, перемещали все доступные машины. Включая и средние Т-28. На борту одного из которых Власов разглядел и красноармейца Николайчука. Всё также с поставленным на сошки танковым пулемётом, но из-под каски, которого, выглядывал край уже не свежих бинтов. Но, благодаря использованию танков в качестве артиллерийских тягачей, в общем, получилось обеспечить весьма высокомобильную артиллерийскую поддержку наносившему удар по словакам отряду.
   И удостоверившись, что удалось и прорвать фронт словаков, и довольно быстро, и главное без потерь, ввести в него кавалеристов, Власов приказал сворачивать эту операцию и возвращаться на ранее занимаемые позиции. Ну а сам решил было направиться к своему штабу. Предстояло не только организовать приём грузов. А подтверждение на то, что его отправка ночью произойдет, была уже получена. При этом в ответной передаче Власов указал на то, что, для не пересечения потоков бомбардировщиков и легкомоторных самолётов необходимо их развести не только по высоте. Но и сделать так, чтобы, подходя с юго-востока, тяжёлые машины, не доходя, до трассы полёта лёгких машин, сбрасывали свой груз на световой сигнал и отворачивали на юго-запад. Ну а лёгкие машины должны были, подойдя с северо-востока, совершать посадку уже ориентируясь по своему сигналу. А в дальнейшем совершать взлёт на северо-запад. Не пересекаясь как с коридором тяжёлых машин. Так и теоретически находясь вне района сброса грузов. Даже не проходя его. При этом костры, для организации сигналов, были размещены в вырытых ямах. Что бы быть менее заметными с поверхности земли. Но продолжали быть хорошо видны с высоты.
   Но и в свете полученных разведывательных данных надлежало ещё и несколько изменить план по прорыву из этого леса. До этого генерал-майор хотел было ударить на север, а только потом, обогнув истоки рек повернуть войска в направлении на селение Войницы. И заняв этот населённый пункт выйти к трассе, проходящей через этот населённый пункт, который к тому же находился на самом конце железнодорожного тупика. И заняв переправы через реку Турья ожидать подхода кавалеристов. Которым он разрешил при отходе бросить тяжёлое вооружение. И даже выходить к своим, небольшими группами. Рассеявшись, перед лицом противника. Сообщив, что их там будут ожидать до рассвета девятого числа.
   Но получив сообщение, что западнее леса позиции начали занимать части немецкой сорок пятой пехотной дивизии вермахта, а восточнее лесного массива находилась сборная солянка из охранных частей, в том числе и люфтваффе, комкор решил нанести удар там. Понимая, что организовать взаимодействие разнородных, плюс принадлежащих различным структурам частей невозможно. А значит удар буде более эффективным там. А только потом, обогнув позиции сорок пятой дивизии противника, уже выходить к селению Войницы. Хотя Власов и предполагал, что основным его противником, на следующий день, будет именно эта дивизии. Но основные боевые действия с ней он планировал вести уже ближе к середине дня. Укрепив опушку леса и опираясь на природные преграды перед лесом. В виде нескольких, и идущих параллельно друг другу и поперёк движения немецкой пехоты, болотистых речных пойм.
   Но когда генерал-майор собрался добираться, до места расположения штаба, к нему подошёл старший лейтенант НКВД Гончаров. Который доложил о том, что поляка выпроводили за периметр, а потом он поинтересовался, не считает ли Власов, что это был немецкий шпион, на что командир корпуса, пожав плечами, ответил:
   - Вполне возможно, товарищ старший лейтенант НКВД. Только он скорее связан с румынской разведкой. У которой с поляками были давние и плодотворные связи, против нас. Как и справедливо то, что это действительно мог быть майор, подчиняющийся польскому правительству в изгнании. Им вообще сейчас свойственно, на местах, работать и на тех, и на тех. Днём честно служить немцам. В той же вспомогательной полиции. Ну а ночью стоять с винтовкой у ноги ожидая приказа от своего правительства. В конце концов, они два года были тесно связанны, через румынскую разведку, с Абвером. Так что он тут вполне возможно выполнял приказы, как той стороны, так и другой стороны. Возможно тут румыны дали возможность их агентурой. Но нас утром тут всё равно не будет. Так что его информация для немцев к утру потеряет актуальность.
   - Так значит и схроны, с трофейным оружием, делать не будем? - тут же уточнил нквдешник, на что комкор, покачав головой, ответил:
   - Нет, товарищ старший лейтенант НКВД, схроны, с оружием будем делать. Причём начнём с этого леса. И займётесь этим лично вы. Трофейное оружие, что сейчас принесут собрать и спрятать. Место схрона и его приметы запротоколировать. Потом, если не найдут, возможно пригодиться нашим партизанам. Причём вам надлежит, местных жителей, присоединившихся к нам организовать в истребительный батальон. Подчинить своему отделу и использовать для создания схрона. В дальнейшем, возможно, они партизанить тут и станут, уже под контролем вашего ведомства. Всё понятно?
   - Да, товарищ генерал-майор, всё понятно, - согласился Гончаров. А Власов повернувшись к Седуновой произнёс:
   - Товарищ лейтенант передайте по подразделениям мой устный приказ. Всё исправное трофейное вооружение, не используемое в подразделениях, передавать в штаб рейда. В особый отдел. Выполняйте, мы вас подождём.
   После этого командир корпуса, повернувшись снова к Гончарову, продолжил:
   - А мы, с вами, товарищ старший лейтенант НКВД, сейчас едем в штаб. И там оформляем эти мои решения приказами. Формируем батальон, подчиняем его вам. Вы же, получив оружие от подразделения, излишки оружия, согласно другого, моего письменного, приказа, начнёте создавать схроны. В укромных местах и силами истребительного батальона, что будет вам подчинён. Если его применят против немцев, то нам будет только польза.
   Гончарову ничего не оставалось делать, как согласиться. И дождавшись возвращения адъютанта генерала, они направились в штаб. Где комкор подбросил своим командиром ещё задач, помимо необходимости переработать и переиздать приказы на выдвижение рейдовых отрядов. С порядком их действий. Теперь пришлось еще, и создавать истребительный батальон из местных жителей. Подчинять его Гончарову. Который должен был использовать теперь уже своих бойцов как для охраны обоза с эвакуируемыми, так и для выполнения уже своих задач. Включая и организацию схронов.
   Ну а Власов, не увидев в штабе комиссара, поинтересовался, где бригадный комиссар Попель. Получив ответ, что тот находиться, согласно его распоряжению же, в разведывательном отделе, на допросе пленных, захваченных из состава сорок пятой пехотной дивизии. После чего Власов занялся уже непосредственно организацией приёма грузов. Благо сообщение о том, что самолёты с грузами уже вылетели со своих аэродромов под Киевом и Запорожьем.
  
  6
  
   По воспоминаниям партизан Великой Отечественной Войны Власов помнил, что у немцев, с их пресловутым орднунгом, существовала большая проблема, с взаимодействием частей, имевших различное подчинение. И как только части партизан покидали подчиненное одному командованию территорию, как части, подчинённые ему, прекращали преследование партизан и уходили в свою зону. Не пересекая границу с зоной соседей. При этом информация соседям не передавалась. И те начинали преследование по новой. Предварительно получив информацию, собрав свои силы, и только после этого начинали операции против партизанского рейда. При этом противник обычно не слишком мудрствовал, с созданием подобных территориальных формирований. А прямо нарезал их по уже существующим районам и областям. Просто назначая там своё руководство, которое размещалась в существующих органах власти. Выделяя им какие-то оккупационные силы. Которые сами по себе оказывались весьма разнородными. От отрядов самообороны, вспомогательной полиции, охранных частей и подразделений различных силовых ведомств. В том числе и тыловых.
   Правда, у партизан, это не всегда срабатывало. Тот же Ковпак, во время своего рейда в Карпаты, пытался таким образом сбросить со своего хвоста немецкие части и подразделения украинских националистов, выйдя на территорию, включённую, в это время, в состав Венгрии. Но просто добавил к своим войскам ещё и венгерские части. После чего вынужден был выходить, разбившись на небольшие группы и бросив тяжёлое вооружение. Что было разрешено сделать и кавалеристам. Тем паче, что те два орудия, которые они взяли с собой, были из числа захваченных на немецком трофейном складе. И просто приведённые в боеспособное состояние. Хотя к ним и выделили по боекомплекту на орудие. Пулемёты и миномёты кавалеристы тоже взяли из числа тех, что успели побывать немецкими трофеями. Из расчёта, что с таким оружием кавалеристам будет чисто психологически легче расстаться. Оно же, как бы и не их.
   И исходя из-то, что немцы не станут помогать соседям, комкор и направил кавалеристов по маршруту, который должен был пролегать по нескольким районам Волынской области. Из расчёта, что они будут успевать покинуть территории различных оккупационных командований, прежде чем противник сможет организовать им противодействие. Плюс прорыв был произведён на позициях словацких частей. А после кавалеристы должны будут пройти по тылам сорок пятой немецкой пехотной дивизии. При этом в быструю организацию единого командования, для этих соединений, Власов не верил. Ну и к моменту выхода к цели оказаться вне зоны боевых действий. Гораздо больше проблем, для кавалеристов, генерал-майор прогнозировал, когда те, возвращаясь, снова окажутся в боевых порядках немецкой пехотной дивизии. Но за уничтожение аэродрома, с находящимся там фактически полком истребителей, Власов это находил достойной ценой. Хотя и видел для них шанс выжить, в виде запаса трофейных стимуляторов, как для людей, так и для ездовых животных, уже выданных бойцам. Что позволяло им двигаться без отдыха в течение нескольких дней.
   Но всё равно, когда кавалеристы вошли в прорыв, пробитый для них в боевых порядках, то генерал провожал их печальным взглядом, после чего и вернул все части, обеспечивающие прорыв назад в лес. Было необходимо обеспечить приём, как грузов, так и легкомоторных самолётов, для вывоза раненых и эвакуированных. И поэтому, как только пришёл сигнал, что самолёты вылетели ещё и из Полесья Власов распорядился всем, за небольшим исключением, как например той же Седуновой, принять стимуляторы и приготовиться к приёму самолётов на импровизированной взлётной площадке, для чего приказал разжечь костры. Равномерно расположить в лесу команды по приему грузов, оснащённых автотранспортом. Ну и собрать всех эвакуированных и раненых возле, взлётной площадке. Куда направился и сам.
   Вот там его и нашёл бригадный комиссар Попель, находящийся под впечатлениями после допросов пленных, принимавших участие в штурме Брестской Крепости. Ну и сделанных ими фотографий, обнаруженных как в документах пленных, так и среди захваченных документов убитых. При этом бригадный комиссар тут же попытался рассказать Власову про оборону крепости. И что там, хотя и закончилось организованное сопротивление, но в цитадели продолжаются бои. Которые, с остатками, ушедшего в подземелья гарнизона, ведут немецкие охранные части, при поддержке танков "Рено" FT-17[13]. Выказав при этом заинтересованность оказать помощь оборонявшимся, в крепости, бойцам. На что Власов печально ответил, что они до них просто не дойдут. Но вот сообщить командованию об этом необходимо. Передав рапорты от Попеля, так же фотографии и протоколы допросов немцев командованию. Сделав это с помощью самолётов, что прибудут на взлётную площадку. Но отправит документы не одним самолётом, а несколькими. Ну и в рапорте указать о необходимости поддержки обороняющих крепость войск с воздуха. И посылки, к ним, разведывательных и диверсионных групп, и имеющих задачу вывести остатки гарнизона из цитадели. И это, пожалуй, всё, чем их рейд может помочь остаткам гарнизона крепости.
   И в этот момент послышался гул работающих в воздухе моторов. И на посадочную площадку начали садиться самолёты. Пусть и разных типов, но в основном У-2. С которых, сначала, стали сгружать привезённые грузы. А потом их место, как в кабинах, так и в грузовых контейнерах под крыльями стали занимать раненые и эвакуируемые, дети, подростки, беременные женщины. В общем, все те, кто мог замедлить продвижение рейдовых отрядов. А потом с неба посыпались грузы, сбрасываемы с подлетающих дальних и тяжёлых бомбардировщиков. И теперь уже лес наполнился шумом, криками и рёвом работающих двигателей. От того что эти грузы тут же собирались назначенными командами. Которые централизованно везли собранные грузы на сортировочный центр. Что был определён возле посадочной площадки. И уже оттуда грузы направлялись по подразделениям.
   Нельзя сказать, что противник не пытался оказать противодействия. От попытки обстрелять район посадки самолётов и сброса грузов. Но имеющаяся в распоряжении Власова артиллерия тут же начала оказывать противодействие. Плюс были организованы дымовые завесы. Которые ещё больше в ночи сковали возможности противника в оценке результатов стрельбы и её корректировки. Пытался противник, и обстреливать самолёты из зенитных орудий. Но их было не так-то уж и много. Да и их тоже стали давить артиллерийским огнём. Благо боеприпасы для орудий стали поступать. Ну и противник даже вызвал истребители.
   В самый разгар работы воздушного моста в небе появилась пара "худых". Которые смогли поджечь в воздухе один из тяжёлых бомбардировщиков. Заставив его экипаж экстренно сбросить груз, а потом и самим покинуть самолёт на парашютах. Так же оказалось повреждено несколько машин. Несколько тяжёлых и дальних бомбардировщиков сбросили груз при подлёте и досрочно отвернули на восток. А один У-2 совершил посадку на посадочную полосу, но из-за своих повреждений не мог вернуться назад. Так что утром, при оставлении леса, самолёт был уничтожен. Хотя его пилот, так же, как и те члены экипажа ТБ-3, что оказались, спасёнными, и были вывезены другими самолётами на большую землю. А после того как один из Ме-109 оказался повреждён ответным огнём стрелков с бомбардировщиков, немецкие самолёты, в этом районе, больше не появились.
   Да, командир корпуса ожидал попыток противодействия "воздушному мосту" со стороны противника. Поэтому, как только артиллерия противника открыла огонь, ей тут же стали отвечать всей своей артиллерийской группировкой. Стремясь подавить огонь артиллерии противника. Ну а когда оказался, сбит один самолёт и повреждены другие, то на этот участок периметра генерал-майор выдвинул резервы и начал атаку. Сумев снова прорвать оборону словаков, что практически сразу отошли, буквально не приняв боя. Что позволило собрать практически весь экипаж сбитого ТБ-3, ну и собрать большую часть упавшего вне зоны сброса груза.
   Ну а когда на востоке начало сереть небо. И в воздухе стихли авиационные моторы, то в лесу движение продолжилось. Рейдовые отряды выдвигались в районы своего сосредоточения. Что бы нанести удар в общем направлении на северо-восток, по сборной солянки из охранных частей немцев и подразделений люфтваффе. Где, как считал Власов, против и был особенно слаб. Что бы, когда все рейдовые отряды преодолеют организованный противником периметр, повернуть уже на северо-запад. Пройтись по тылам северного фланга уже сорок пятой пехотной дивизии вермахта, и к полудню выйти в район селения Войницы. Заняв его. И где уже в находящемся севернее этого селения лесном массиве ожидать возращения направившихся к аэродрому кавалеристов.
  
   [1] 14 тбап, входивший в состав 18-й авиадивизии дальнего действия. В свою очередь входившей в состав, находящегося на пространстве от Киева и до Ростова-на-Дону, 4-го авиационного корпуса. Всего полк имел в своём составе 38 самолётов типа ТБ-3, из них 11 не исправных, и 9 типа Пе-8, из них четыре неисправных. При этом экипажами были обеспеченны все самолёты, включая и не исправные.
   [2] Конечно подобная заявка, на доставку грузов, пожалуй, слишком оптимистичная. В распоряжении Юго-западного фронта находилось две дальнебомбардировочные авиадивизии 4-го авиационного корпуса. 22-я авиадивизия, базирующаяся на начало войны в районе Запорожья, и имевшая на начало войны 196 самолётов типа ДБ-3 и ДБ-3ф, из которых 38 были неисправны. При этом, в дивизии, имелось всего 133 подготовленных экипажа. И 18-я авиадивизия, базировавшаяся в районе Киева, имевшая помимо 14 тбап, ещё 90-й и 93-й дбап-ы. В составе последних имелось 118 ДБ-3ф. Из них 10 неисправных. При этом самолёты, в этих полках, были обеспеченны 81 подготовленным экипажем.
   [3] Есть ещё термин "закрытый конверт", это когда пятый костёр, сигнальной фигуры, находиться не с одного края, создавая фигуру пятиугольник, а в центре четырёхугольника образованного четырьмя кострами.
   [4] Охранные части в Польше имели на вооружение бывшие польские танки типа "Рено" FT-17. Танки, этого типа, использовались наземным персоналом люфтваффе как для охраны аэродромов, так и для транспортировке грузов, на аэродромах. Для этих же целей, наземным персоналом люфтваффе, использовались и бывшие французские танкетки и бронетранспортёры. Вооружённые, снятыми со списанных самолётов, крупнокалиберными пулемётами и мелкокалиберными орудиями, за самодельными щитками.
   [5] Именно эта дивизия штурмовала Брестскую крепость. Начав сдавать свои позиции охранным частям только 3-го июля.
   [6] Титул мелкого чиновника Аварского каганата, с которым обычно и общались подчинённые, этим каганатом, народы, со своими завоевателями, был жупан. От сюда, у некогда завоёванных аварцами народов, и появилось вежливое обращение, означающее - господин. И аналогичное пану, у поляков. В Малороссию это обращение занесли уже захватившие эту территорию поляки.
   [7] Подобные переговоры происходили в конце июля 1941 года, и в начале августа в результате достигнутой договорённости все поляки, находившиеся на территории СССР, в качестве военнопленных и интернированных лиц, стали союзника. После чего все польские офицеры и получили на руки свои документы, награды и знаки различия. Которые до этого момента ин носить было запрещено, а всё это находилось у администрации лагеря. Но именно с этим теперь находят поляков в Катыне.
   [8] Боевые действия между советскими войсками и подчинёнными "лондонскому правительству" польскими подразделениями начались не 17 сентября 1939 года, а через три месяца, во второй половине декабря. После издания эмигрантским польским правительством соответствующей прокламации. И с этого момента польские военнослужащие, на территории СССР, из интернированных, которым разрешалось носить знаки различия, награды, документы и даже иметь оружие, превратились в военнопленных. Лишённых всего этого и оказавшихся в лагерях для военнопленных. Поводом для этих действий стала передача, за два месяца до этого момента, города Вильнюса, Литве. Ну а настоящей причиной стало начало боевых действий с Финляндией. После чего, на бывших польских территориях, начался разгул бандитизма.
   [9] Ну нет в польском языке слова еврей, есть только такое. А национальное обозначение этого народа, в польский язык, было внесено насильственно Россией.
   [10] Одним из самых живучих мифов в Польше является то, что шляхта, а к потомкам шляхты себя сейчас относят все поляки, своими прародителями называет не славян, а сарматов. Отсюда и этот псевдосарматский стиль в одежде, свойственный средневековой Польше. При этом православных крестьян поляки держали именно за потомков славян. И как инородцы и иноверцы считали, что имеют право так к ним относиться.
   [11] Впервые о том что украинцы отдельный, от русских народ, написал в своей работе "Историко-географические фрагменты о Скифии, Сарматии и славянах" Ян Потоцкий в 1795 году.
   [12] Первая фраза в польском языке имеет много значений, в том числе и "Боже!". Вторая соотноситься к иконе богоматери из монастыря в Ченстохове. Ченстоховская икона Божией Матери одна из самых почитаемых икон в Польше.
   [13] Охранные части немцев в Польше имели на вооружении танки этого типа, захваченные в 1939 году у поляков. В том числе и в Брестской крепости. Летом 1941 года эти танки применялись немцами в районе Брестской крепости.
  
  
  

   8 июля 1941

  
  
  1
  
   Будь у противника единое командование, среди блокировавших отряд Власова соединений, скорее всего, вырваться бы не получилось. А так оторвавшись от словаков, которые не то, ни рискнули идти следом в лес, ни то просто не захотели, Власову удалось обрушиться практически всеми силами на охранные подразделения противника. Причём представленными как подразделениями охранных войск вермахта, так и подобными же подразделениями люфтваффе. И которые, по определению, не могли организовать взаимодействий. Да и из-за отсутствия тяжелого вооружения, а крупнокалиберный авиационный пулемёт, на шасси французской танкетки, это мало что даёт против Т-34. Как, впрочем, и мелкокалиберная пушка Гочкиса, времён первой мировой, на танке "Рено" того же времени против КВ. Да и отсутствие должной подготовки и упорства, в обороне, этим немецким частям тоже не хватало. Нельзя сказать, что они не оказали сопротивления, но его оказалось недостаточно, и быстро смяв немецкие заслоны, советские части в предрассветных сумерках стали быстро продвигаться вперёд. Стремясь идти по просёлочным дорогам. И быстро обогнуть истоки пары небольших речушек. Что бы потом повернуть главными силами на селение Войницы. И далее на селение Хубин. Штурмовать которое должен был батальон танков Т-28 старшего лейтенанта Туаева. Уже имевший опыт штурма города Берестечко. Где заранее оказались, сформированы штурмовые группы. Из пары танков, взвода пехоты, небольшой группы сапёров и средства огневого усиления, орудия, миномёта или же пары станковых пулемётов. При этом каждой из этих штурмовых групп была заранее назначена своя улица для наступления. Хотя Власов и не ожидал серьёзного сопротивления от тыловиков и охранников, но порядок боя в городе есть порядок боя в городе. И именно этот батальон старшего лейтенанта Туаева и выдвигался во втором эшелоне прорыва и по выходу на оперативный простор выдвинулся вперёд. Что бы подойдя в Войницах сразу же начать захват этого населённого пункта. При поддержке мотоциклистов и тяжёлых танков. Действиями, которых Власов стал руководить сам. В то время как кавалеристы, со своими уже довольно немногочисленными танками, под командованием уже полковника Фотченкова, должны были прикрыть своими тремя отрядами выдвижение артиллеристов и обозы, которых стало слишком много, с запада, востока и юга. Одновременно стремясь уничтожить все доступные переправы ни сколько через небольшие речушки, сколько через их широкие и заболоченные поймы.
   Ведь по представлениям Власова главную угрозу для него представляла, переброшенная из-под крепости Брест, сорок пятая пехотная дивизия вермахта. Которой он и выходил во фланг, обходя её позиции с севера. Пусть эта дивизия и не была ещё сосредоточенная в полном составе, да и её позиции были растянуты на десяток километров с севера на юг, через пару речных долин. Но именно выхода частей этой дивизии, к Войницам, в течение этого дня и опасался командир корпуса. Стремясь оттянуть, этот неизбежный момент, как можно на более поздний срок. Отлично понимая, что сосредоточенно удара этой дивизии его отряд не выдержит. Вот и приказал затруднить переброску немецких частей. Разрушая ближайшие, к Войницам переправы. Ну а дальше генерал-майор рассчитывал, заняв Войницы, организовав оборону в этом населённом пункте, и опираясь, опорными пунктами на речные долины с двух её сторон, сдержать натиск противника в течение дня. А после чего, дождавшись кавалеристов, из их рейда к аэродрому, продолжить рейд в северном направлении. Планируя, форсировав железную дорогу и шоссе, на участке Ковель-Голобы, уже выйти в ближайший тыл оборонявшихся на линии фронта немецких частей. Для последующего прорыва к своим частям. Запросив атаку, с целью прорыва немецкой обороны, им на встречу. Но пока эти планы находились на дальней перспективе. Пока же предстояло дать бой немецким войскам в районе Войниц.
   Ну а пока комкор, обогнув речные долины, направил свои главные силы на северо-восток. Что бы, захватив местечки Войницы и Хубин, заняв вдоль опушки, растущего между ними на водоразделе, лесного массива удержать оборону до следующего рассвета. Опираясь флангами на болотистые долины двух небольших лесных речушек. Разрушив все возможные переправы на них. Нет, немецкая пехота, с противотанковыми ружьями, пулемётами, миномётами и главное со средствами связи эти речные долины преодолеет. Но вот вся тяжёлая техника, от противотанковых "дверных колотушек" включительно, и обозы останутся на противоположном берегу. А это уже давала ему шанс выдержать натиск немцев до рассвета следующего дня.
   Но было необходимо спешить. И власов повёл свои моторизованные части скорым маршем, несколько оторвавшись от обозов, артиллерии и артиллеристов. Но выдвинув временный батальон трофейной техники старшего лейтенанта Ткаченко на восток. Так сказать, для прикрытия разрыва между частями, что вёл Власов и теми, которыми командовал полковник Фотчинков. Хотя Власов и не ожидал было, с этого направления, противника.
   Но как раз в тот момент, когда пришло сообщение, что старший лейтенант Туаев, вместе с умчавшимся к нему бригадным комиссаром Попелем, начали бой за Войницы, а штаб Власова расположился на "поле смерти под Войницами"[1], от старшего лейтенанта Ткаченко пришло сообщение. Которое сразу же поломало всю картину боя. А в сообщение было, что по направлению к Войницам, с востока, по шоссе выдвигаются танковые, из трофейных французских танков, и моторизованные части противника. До полутора сотен танков и самоходных установок и до сотни автомашин, в том числе с артиллерией. Получив это сообщение Власов, обвёл взглядом поле, заставленное подбитыми советскими танками поле, а потом начал руководить. Решив устроить немцам засаду.
   Во-первых, он приказал Попелю, а заодно и подполковнику Мурову, со старшим лейтенантом Туаев ускорить занятие населённых пунктов. Во-вторых, распорядился выдвинуть в район засады тяжёлые танки и всю артиллерию, что была при них и мотоциклистах. Для организации северного фланга засады. Южный фланг засады должны были организовать батальон Ткаченко, который должен будет выйти, сюда ведя наблюдение за противником. При этом Власов уточнил, видит ли он канистры на броне танков[2]. На что старший лейтенант тут же доложил, что наблюдает лично на броне танков канистры. К тому же многие танки немцев тащат за собой небольшие прицепы с бочками. На что Власов распорядился частям, что будут организовывать засаду, использовать зажигательные патроны. Обстреливая ими немецкие танки. Плюс Власов распорядился прицепить орудия, с передками, к имевшимся лёгким танкам и другим бронированным объектам, тем же трофейным бронеавтомобилям. Для повышения их и манёвренности, и устойчивости на поле боя.
   Дополнительные распоряжения получил и полковник Фотченков. Мало того, что он получил распоряжение ускорить передвижение, чтобы не отказаться отрезанным, от передового отряда, плюс отряд "Восток" получил команду скорым маршем выйти к району засады с юга. Усилив южный фланг засады. Ну а тяжёлая артиллерия получила приказ выдвинуть в район засады наблюдателей со средствами связи и выдвигаться вперёд с учётом того, что по приказу они должны будут развернуться в боевые порядки. С готовностью открыть огонь, по данным артиллерийских корректировщиков. Ну и Власов очень рассчитывал, что в самый необходимый момент над его войсками всё-таки окажутся советские истребители. Которые прикроют его войска от атаки немецких бомбардировщиков. А их появление, после того как немецкие войска окажутся в засаде, предугадывалось. Как и максимально возможное прикрытие района засады зенитными подразделениями частей Власова.
   Ну и обведя печальным взглядом, стоявшие на поле танки Т-26 девятнадцатой дивизии, генерал-майор произнёс:
   - Танки осмотреть. Оценить их на возможность как использования, в том числе и в виде неподвижных огневых точек, а также их ремонта. В том числе и использование в виде тягачей. Первые расположить в интересах засады. Вторые, по возможности, оттянуть в Войницы. И там заняться их ремонтом. Пока время есть. У немцев французские танки. Они довольно тихоходны, - а потом снова обведя поле взглядом добавил, - Спите спокойно товарищи. Сейчас мы за вас отомстим.
  
  2
  
   Власов находился в небольшом лесу между селениями Александровка и Холопечи. На своём наблюдательном пункте. Откуда и следил, в бинокль, как между Холопечи и Манковым, по дороге, мимо стоящих в поле севернее Манкова, Т-26, медленно движутся окрашенные в серый цвет танки и автомашины. Почему медленно, так маршевая скорость определяется скоростью самой медленной техники, входящий в состав колонны. А бывшие французские танки, да и самоходки на базе Т-I, в колонне, больше дюжины километров в час, могли дать с трудом. Вот и тащились эти немецкие силы с момента обнаружения более полутора часов. Причём шли немцы явно, в маршевой колонне, считая, что идут по своим тылам. Только выдвинув вперед, километра на три передовой дозор, из трёх танков типа "Гочкис", с десятком мотоциклов. Ну и определив боковые дозоры. Состоящие из подобных сил. При этом дозор справа от дороги направился к селению Холопечи, на другом берегу реки Турья, ограничивавшей возможный манёвр противника своей болотистой поймой. Ну а тот, что шёл слева от дороги заинтересовался подбитыми советскими танками и дальше них, к селению Манков не пошёл. Занявшись осмотром подбитых советских машин, которые пока решили не задействовать.
   При этом командир корпуса, сидел на специально оборудованной площадке, в глубине леса, размещённой на дереве, в виде эдакой "кукушки". И наблюдал, как в немецкой колонне движется два десятка противотанковых САУ, на базе Т- I, с несколькими подобными танками, в качестве командирских машин и одинокой Pz.Sfl.IVa, самоходки с большой пушкой и корытообразной рубкой. Что явно указывало, что это пятьсот двадцать первый дивизион истребителей танков. Помимо этих самоходок там имелось по десятку гаубичных, пушечных самоходок, на базе французских лёгких танков, и несколько менее десятка самоходных миномётов на шасси французских же танкеток. Дополняло артиллерию противника по дивизиону стопятимиллиметровых гаубиц и противотанковых "колотушек", что были присоединены к двигавшимся в колонне автомашинам. Хотя их большая часть и явно была заполнена тыловыми грузами. О чём явственно говорили несколько автоцистерн и полевых кухонь, что так же тянули автомашины. Ну а из оставшейся техники в колонне были ещё с сотню бывших французских танков. В основном это были те самые легкие "Гочкисы", но и находилось десятка три средних S-35 и даже около полутора десятков тяжёлых B-1. Причём как раз в варианте линейных машин. А на броне немецких машин были видны установленные, в больших количествах, топливные канистры. Которые, как надеялся командир корпуса, были полные. И вот, эта сила медленно пылила по тракту. Приближаясь к месту организованной засады.
   При этом в течение того времени, что противник медленно шёл по дороге успели организовать засаду. Нет, обозы, тяжёлая артиллерия и два отряда кавалеристов ещё только подходили с юга к Войницам. Так и не успевая выйти из опасного района. А мотоциклисты и Т-28, старшего лейтенанта Туаева, в это время уже заняв Войницы, и доложив о богатых трофеях, в том числе эшелоне с новенькими немецкими танками на платформах, уже вели бой за Хубин. Местечко, находящееся дальше в глубине леса. И где, как Попель доложил, находился немецкий госпиталь. Ну а в лесу, между Александровкой и Холопечи, оказались спрятаны тяжёлые танки, с пехотой на броне. Которые должна была поддерживать артиллерия на тяге из лёгких танков, бронеавтомобилей или же бронированных тягачей. Ну а южнее Манкова в самой заселённой его части находились рейдовый отряд "Восток". Со своими танками и артиллерией. Ну и туда же вышел батальон старшего лейтенанта Ткаченко. Со своими танками и артиллерией. Включая и самодельные импровизированные установки.
   При этом селение Манков было весьма забавным селением. Представляя собой агломерацию отдельных хуторов, раскинутых на площади более десятка квадратных километров и собранных в отдельные группы. Но имеющих несколько просёлков, позволявших быстро продвинуться артиллерией по ним. И именно в этих группах домов и были замаскированы советские отряды, на которые оказались, разбиты войска южной засадной группы. Где так же находились и артиллерийские корректировщики. По команде, которых тяжёлые орудия должны будут быть развёрнуты в боевые порядки, сняты с передков и откроют огонь по хвосту колонны. В то время как южный фланг засады должен был открыть огонь по всей длине вражеской колонны. Заставив немцем развернуться против них на узком участке между трактом и поймой реки Турья. И вот тут им во фланг и должны будут ударить тяжёлые, советские танки. При этом противник окажется зажатым болотистыми лугами возле реки и обстрелом южного фланга засады. Что должно было не позволить ему развернуться против этой угрозы. И по представлению советского генерала должно будет заставить противника бежать, бросив технику.
   И опустив бинокль, в который он рассматривал, было, колонну противника, а потом, посмотрев на, втягивающийся в лес, головной дозор противника Власов задумчиво, с печалью в голосе, тихо, стараясь что бы его не услышали, проговорил:
   - Добровольцы шаг вперед! - добровольцев не нашлось
   Пот с лица комбат утрет, наступленье ровно в восемь
   - Значит слушай мой приказ, проведем разведку боем
   Лезь в броню, дави на газ, ты назначен быть героем!
  
   "Если раны - то чуть-чуть, если смерти - то мгновенной".
   Кто придумал эту муть - не был он в бою, наверно
  
   Шум в башке, хочу курить, руки мертвые как палки
   Ах, как хочется пожить, самого себя так жалко
   У поселка в аккурат обнаружили колонну
   Передали - Есть контакт! - сбили гуси головному
  
  
   Но калибр мелковат, мы их в лоб не пробиваем
   - Эй, механик, сдай назад! - обнаружили меня
  
   Попаданье под погон, не взорвались только чудом
   Зажигательный патрон, нам не выбраться отсюда
   Разгорается пожар, волдырями красит кожу
   - Жми, механик, за амбар! - чую, пронесет, быть может
  
   Только все напрасный труд, саму малость не хватило
   И теперь эта броня - наша братская могила
  
   И когда на небеса души тихо улетали,
   Наши тяжи подошли, этих гадов раскатали!
   Как бы исполняя реквием по тем, кто ещё был жив, но что должен будет, вот прямо сейчас, погибнуть, атаковав весьма малыми силами вот эту махину. А потом, посмотрев на руководившего артиллерией, в рейде, подполковника Сырникова, Семёна Максимовича[4], Власов добавил:
   - Товарищ подполковник, я предлагаю накрыть вражескую самоходную артиллерию шрапнелью.
   - Вы находите, товарищ генерал-майор, это будет эффективно? - нахмурившись, и посмотрев на колонну, ответил подполковник. На что комкор произнёс:
   - Все их самоходки имеют открытые сверху рубки. И шрапнелью в них очень быстро выкосит огневые расчёты. Они не смогут вести огонь. Так что распорядитесь товарищ подполковник.
   В ответ Сырников кивнул и, спустившись вниз, стал отдавать необходимые распоряжения. А Власов, тоже спустившись по лестнице с дерева, подошёл к радиостанции и, потребовав, что бы его слушали все, стал декларировать:
   - Чумой беда накрыла, в хомут надеть решила
   Лихой грозой грохочет, и градом землю рвёт
   Но знает сердце твёрдо, не взять нас этим мордам
   Покуда знамя реет и лупит пулемёт
  
   С забавой мрачноватой, не снюхаться с горбатой
   С надеждой нерушимой и верой, словно мёд
   Стоять мы будем крепко, стрелять мы будем метко
   Покуда кровь клокочет, покуда пушка бьёт
  
   В этот момент недалеко, на дороге, ведущей через лес, загремели выстрелы. И как понял генерал, немецкий дозор достиг рубежа, где их ожидали танки Т-35, выделенные для его уничтожения. Да их было немного, на ходу осталось всего несколько штук. Остальные машины этого типа были уже или подбиты или были оставлены после поломок на марше. А сейчас именно машины этого типа начали бой. Причём в глубине леса, что бы заглушить звуки выстрелов и скрыть дым от орудийных выстрелов, разрывов снарядов и вспыхивающих машин. Но Власов продолжил декларировать, стремясь хоть как то поднять моральный дух бойцов:
   - Не рана роковая, не клевета кривая
   В родимую сторонку, где милая живёт
   Не ступят шагом плацным, старанья их напрасны
   Покуда про свободу гармонь в руках поёт
  
   Чумой беда накрыла, в хомут надеть решила
   Да только обломилась, опять не свой черёд
   Тикают без оглядки, сверкают только пятки
   И знамя гордо реет, и в мире край живёт[5], - добавив в конце, - Начали, товарищи! Красная ракета!
   И в небо взвились сигналы, обозначавшие начало открытия огня. Но пока только южного фланга засады и начало развёртывания, с марша, тяжёлых орудий.
  
  3
  
   Хотя вот с драматизмом ситуации генерал-майор несколько ошибся. Нет, в лоб немецкие танки не пробивались, если и могли, с этой проекции, так это действительно только сбить гусеницы. Хотя с головным в первые моменты боя так и случилось. А вот потом всё пошло совсем иначе, чем ожидал командир корпуса. Отсутствие бронебойных снарядов у трёхдюймовых пушек приводило к тому, что шрапнельные "стаканы" в лоб не брали не только тяжёлые и средние бывшие французские танки, но и лёгкие "Гочкисы". Но и с нашей стороны это были не лёгкие танки, а полтора десятка Т-34. При поддержке, приблизительно такого же количества, оставшихся на ходу, трофейных танков и самоходок. Ну и спрятавшихся, среди строений, сорокопяток. Для которых дистанция тоже была большая. Нои у немцев основным калибром были тридцатисемимиллиметровые "пукалки". А сорокасемимиллиметровая французская пушка была тоже не особо опасна броне тридцатьчетвёрок. Пусть немцев и было раз в несколько больше, чем советских танков. Но максимум что они могли сделать, огнём своих танковых орудий, это сбить гусеницы с советских танков.
   Да у немцев были самоходные установки имевших орудия и посерьёзнее, чем их линейные танки. Но несколько трёхдюймовых полевых орудий, находившиеся в засаде очень быстро накрыли эти машины, открытые сверху шрапнельными снарядами, быстро лишив их орудийных расчётов, заставив эти машины выйти из боя. В общем, в первые моменты боя, сложился определённый паритет, никто, никому ничего серьёзного сделать не мог. Хотя да подбитые машины имелись с двух сторон. Особенно немцам досаждали то и дело вспыхивающие, под огнём советских пулемётов с бронебойно-зажигательными пулями, на их танках канистры с бензином. От которых, правда, немцы попытались тут же избавиться. Правда, не всегда успешно. И часть немецких танков от этого остановились и вспыхнули.
   Но в основном потери сводились к тому, что машины оказывались обездвиженными. Но это дало возможность противнику сорганизоваться, хотя уничтожение своего головного дозора, в глубине леса, противник и упустил. Не услышав выстрелы, и не увидев дымы и пламя. Но считая, что он всё ещё находиться там, противник развернулся фронтом к засаде в Манкове. Начав отстреливаться. Но тут на противника, после нескольких пристрелочных выстрелов стали падать тяжёлые шестидюймовые снаряды. Что сразу же изменило ситуацию в пользу советских войск. И противник начал атаку своими танка, в сопровождении пехоты. Начав подниматься вверх по склону к Манкову. Проходя мимо подбитых советских Т-26. При поддержке оставшихся боеспособными орудий и самоходных установок. Особенно в этом усердствовала одинокая Pz.Sfl.IVa. А вот её-то снаряды и были весьма опасны для советских танков.
   Советские машины, точнее те, что оставались на ходу продолжили вести огонь, постоянно маневрируя. И для перезарядки скрываясь за строениями селения. Но то, что противник их своей массой просто задавит, стало понятно буквально сразу, как только немецкие танки двинулись в атаку. Было ясно, что немцы сомнут жидкую линию советских войск, поднимутся на гребень высот, находящихся южнее Манкова. Ну а дальше разобраться с артиллеристами будет дело техники. Но начав эту атаку, немцы подставили борт и корму своим машинам, спрятавшимся в лесу КВ, Т-35 и тоже одинокой самодельной самоходной установки, со стосемимиллиметровой пушкой. И как только противник начал атаку генерал приказал начать выдвижение тяжёлых машин из глубины лесного массива к его опушке. И как только это развёртывание было завершено, то комкор и послал их вперёд. Пусть их всего было и не много десятка три. Два с половиной десятка КВ-1, за которыми, во втором эшелоне, двигалось по несколько КВ-2 и Т-35, ну и самоходка на шасси немецкого самоходного штурмового моста. И над именным Т-35, на борту, которого, начищенной бронзой, сияла надпись, "Иосиф Сталин", реяло красное знамя. Пусть и не боевое. Что тут же вызвало, было, массированный огонь, по нему, со стороны немцев. Но танк спасала дополнительная экранировка. Ну и дистанция от него до немцев.
   При этом, если КВ-1, ведя огонь с коротких остановок, стали быстро сближаться с танками противника, заходя им в тыл. И стремясь как можно быстрее и больше вывести их из строя. То вот машины второго эшелона. Выполняя роль, скорее самоходных установок нацелились на уничтожение остатков немецкой артиллерии. И именно сосемимиллиметровая шрапнель и остановила попытку Pz.Sfl.IVa развернуться в сторону советских тяжёлых танков. Заставив ту замереть на месте. Как потом оказалось, лишившись экипажа, но не получив серьёзные повреждения. Ну а КВ-2 и Т-35 останавливаясь и тщательно прицеливаясь, стали выбивать одну за другим, немецкую артиллерию. И если трёхдюймовкам Т-35 нужно было сделать несколько выстрелов, чтобы гарантированно вывести из строя. Ну а выстрелы трёхдюймовых шрапнельных снарядов КВ-1 в кормовые проекции немецких танков оказались смертельными для них. Прочные стаканы шрапнелей, сделанные из отличной стали, и поставленные на удар, проламывали относительную тонкую броню кормовых бронелистов вражеских танков.
   И немецкие машины стали массово замирать среди подбитых Т-26, в том числе и дымными кострами, оправдывая название "поля смерти". Только теперь на нём массово гибли немецкие танки и немецкие танкисты. И как заметил Власов, это всё с упоением запечатлели, на киноплёнку, бывшие вместе с бойцами в этом рейде кинооператоры. Которые буквально мчались по дороге, следом за танками, на своём трофейном "Опеле-Кадете". Одновременно ведя панорамную съёмку происходящего.
   Но именно этот удар северного фланга засады и решил дело. Нет, противник попытался было развернуть часть машин навстречу атаке тяжёлых советских танков. Но часть немецких машин оказалась в топкой пойме реки. Застряв в ней. Оставшиеся же машины оказались настолько близко к советским КВ, что тут и их лобовая броня перестала выдерживать попадания советских снарядов. К тому же заряжающие стали подавать вместо шрапнельных снарядов, те немногочисленные бронебойные, что оказались в боеукладках танков. И враг не выдержал и стал стремительно откатываться. Благо и оставшиеся на южном фланге засады силы тоже поднялись в контратаку. Беря противника в два огня. И немцы стали, бросая всё, что не могло двигаться стали убегать как на восток, так и на север, перебираясь пешком на северный берег реки Турья. Что бы спастись. В то время как то, что ещё было способно двигаться, стремилось уйти на восток вдоль дороги.
   Преследовать их генерал-майор не стал. Распорядившись выдвинуться вперёд отряды Восток, не заходя за массовое скопление подбитой техники. А тяжёлым танкам вернуться в лес, на исходные позиции. Благо обозы уже достигли района городка Войницы. Так что отрядам Юг и Запад приказали обеспечить прикрытие свёртывание тяжёлой артиллерии и тоже выходить к Войницам. Ну и артиллеристам соответственно отдали приказ позиции свернуть и выходить в район селения Хубин, где и занять позиции готовности поддержать огнём свои войска. При этом тыловым и ремонтным службам было приказано собрать трофеи. Собрать пленных. Ну и оценить состояние находящейся на "поле смерти" техники. Причём разделив её на три категории. Первая - подлежащей быстрому ремонту и использованию, хотя бы в качестве тягачей. И её надлежало привести в порядок и использовать. Вторая, это техника, которую можно использовать в качестве неподвижных огневых точек. Её надлежало оттянуть на позиции возле Войниц, и там использовать в обороне. После чего привести в полную негодность. Исключавшая возможность её ремонта. Ну и третья уничтоженная техника, которую надлежало привести в ещё более непригодное, для возможного ремонта, состояние. После чего Власов решил самостоятельно поближе осмотреть поле боя.
  
  4
  
  
   [1] "Поле смерти под Войницами" это место где 24 июня 1941 года выдвинувшиеся вперёд танки 19 танковой дивизии РККА, без поддержки пехоты и артиллерии, внезапно встретились с немецкими танками. Поддержанными и пехотой, и артиллерией и авиаций. В ходе тяжёлого боя немцы смогли нанести нашим частям, вооружённых легкими танками Т-26, большие потери, уничтожив несколько десятков танков, и оттеснив оставшиеся от трассы. После чего немцы двинулись вперёд, уничтожая, по отдельности, вышедшие из строя из-за поломки танки, пехоту и артиллерию на марше.
   19-я танковая дивизия имела на 22 июня 1941 года на вооружении 161 лёгкий танк. Из которых 122 были Т-26, разных модификаций и 34 БТ. Но на момент начала боя 24 июня, в лес севернее Шельвува вышло всего 45 исправных танков Т-26 и 12 бронемашин из состава дивизии. Вместе с дивизией был выдвинут и 152-й отдельный танковый батальон. По штату, на начало войны, ему полагалось иметь 18 радийных танков Т-26, 27 так называемых телетанков ТТ-26 и 27 танков управления, также созданных на базе Т-26. Телетанки, это бронированные огнеметные беспилотники довоенного времени, которые управлялись из танков управления по радио. Сами танки управления вооружались штатными для Т-26 пулеметом и 45-мм пушкой. Сколько из 72 танков 152-го отдельного танкового батальона доехали до поля боя, точных данных нет, но что-то доехало точно. Так как подбитые телетанки присутствуют на фотографиях подбитой техники. С этого "поля смерти".
   Всего в РККА, в 1941 году, было два батальона телетанков, беспилотников того времени.
   [2] Немцы очень сильно завесили от малой дальности хода своих танков на одной заправке. И по опыту войны во Франции, где это оказалось эффективно, немцы в начале войны против СССР так же использовали размещение, при движении танковых колонн дополнительного топлива, в канистрах, на броне танков. Но очень быстро от такого отказались.
   [3] Песня Алексея Матова, "Ты назначен быть героем".
   [4] Подполковник Сырников, Семён Максимович, на 22 июня 1941 года, начальник артиллерии 8-й танковой дивизии.
   [5] Песня Алексея Матова, "Чумой беда накрыла".
  
  
   []
  
Оценка: 9.64*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"