Аннотация: Часть в которой мы узнаём героев с неожиданных сторон.
Глава 15.
Вы когда-нибудь совершали большой и не очень дружной семьей длительные поездки в одном тесном транспорте, в ситуации, когда нельзя ни выйти, ни выкинуть нахер своих милых родственников? Нет? Вы грёбаный счастливчик.
И полчаса с начала прыжка не прошло, а Зигги уже сцепился с Васкесом, попавшись на банальную провокацию: латиносу то ли стало скучно, то ли он так маскировал нервозность своего положения; Штайн тоже кадр будь здоров, на подначки повёлся как прыщавый подросток - устроил истерику с хватанием за отсутствующее оружие. Цирк, да и только. Не имея возможности удовлетворить чувство праведной мести, верещал репортёр так, что в ушах звенело и я уже начал беспокоиться, как бы инопланетники не подумали, что мы тут корпус их корабля пилим или еще какую диверсию злоумышляем и не скинули нас на лету. Это всё равно, что бросить что-то в глубокую реку - концы в воду, махни рукой и забудь. Главное, даже объяснять никому ничего не придётся: иногда суда загадочно не выходят из прыжка, теряются на просторах вселенной, пополняя список тайн и теорий заговора. Каюсь, почитывал иногда прессу от скуки, среди прочего хлама, попадались и интересные события, особенно в колонке юмор.
Кстати про юмор: пока сержант ходил грязными ногами по глупому лицу репортёра, повадкам и субтильному 'теловычетанию', меня это даже забавляло, но, когда Марселиньо припомнил сексуальное повизгивание Зигги в умелых руках Гарисона, решил всё же прекратить дешевый балаган: ситуация и так нервная, а с репортёра станется найти втихаря ствол (пока я не вижу) и шмальнуть в опостылевшего оппонента (что очень удобно, но не ко времени), тем более дурной пример неподалёку сидит.
После передачи управления искину корабля Меруа, Лебовски 'самоустранился' из нашего тесного социума, устало затихнув в кресле пилота. Я пытался его было разговорить на предмет виденья им ситуации, но тот лишь индифферентно хмыкал и пожимал плечами. Хоть это и раздражало, но давить на него я не стал: рядом латинос, незачем ему знать суть сложившихся взаимоотношений.
По словам Васкеса, сбросить нас должны в секторе сто четыре фронтира Конфедерации, в зоне ответственности Католической лиги. На мой вопрос - не устроят ли нам общие друзья догонялки со стрельбой в пустоте, сержант помявшись ответил, что не должны: в пункте назначения располагаются шахтёрские базы, а также станция обороны сектора с подчинёнными ей кораблями поддержки и контингентом из числа национальной гвардии Католической лиги. Военные подразделения последней очень не любят нарушение существующего порядка, а про гуманное отношение к преступникам и вовсе не слышали. К тому же, разгонные врата контролируются ещё и со станции и случись что, переход по существующему протоколу будет заблокирован, а сторожевые суда легко достанут агрессора в пределах системы и распылят на атомы. В общем если что, за нас есть кому отомстить. Скудное конечно утешение, но нищие как говорится, не выбирают.
Встречу стоит ожидать на самой станции, где-то посреди шести миль обжитого пространства в пустоте. То есть надо полагать, что нас спокойно пропустят на станцию и уже там разобравшись кто есть, кто, постараются не дать покинуть сектор и тихо устранить (с чем я категорически не согласен). Технически, военным нужен не только груз челнока, но и сохранение тайны его обретения, это значит, что решать вопрос со встречающими придётся сразу и кардинально, пока есть фактор внезапности. Шум и излишний интерес со стороны властей нам самим не нужны.
Сержант также сообщил, что на станции под челнок зарезервирован внешний причал для временного стыкования, чтобы избежать досмотра и внимания со стороны контрольных служб станции. Иными словами, посещение общих секций жилого пространства будет для нас недоступно, что досадно - уже мечтаю о душе и свежей одежде по размеру, а к гражданским службам ограничен дистанционным заказом и роботизированной доставкой. Большего Васкес не знал, так как дальше рулить должен был Барнетт, на последнего были завязаны и личные контакты. Не очень, прямо скажем информативный рассказ получился, скорее даже скуповатый, зацепиться пока не за что.
Поделившись сведениями, Марселиньо надолго отрешился, отобразив на челе сумбур нелегких размышлений, наёмник наверняка задумал расходящуюся с нашим хорошим самочувствием пакость. Что ж, тем интереснее будет на него посмотреть, когда Васкес наконец поймёт, что сидеть ему так сказать со связанными руками вплоть до момента нашего (я, Джим и Зигги) благополучного отбытия из сектора.
Лебовски по поводу сказанного Марсело ничего нового добавить не смог или вполне возможно не захотел - есть у меня подозрения, что наумняченный наш что-то умалчивает, но с его непонятным поведением снова пришлось смириться: ни я ни Зигги управлять челноком не можем, а сержанта развязывать дураков нет, к тому же самочувствие моё было далеко от идеального.
Кстати, несмотря на скорбные мимические ужимки яйцеголового и огромный список возможных побочных явлений (зачитал он их мне закатив глаза), среди которых ослабление поддержки гомеостаза частично было самым понятным определением, чувствовал я себя вполне достойно: лёгкая эйфория и весьма положительный (на мой взгляд) пофигизм. Я таким позитивным себя уже два года не ощущал, полный штиль и умиротворение на душе, надо будет рецепт записать, крайне полезная штука.
Репортёр стал самым щедрым из всех на информацию: в секторе куда мы направляемся, он уже бывал и даже водил знакомство с персоналом станции, был также вхож и в закрытое для стороннего человека шахтёрское сообщество. Уже лучше, есть что использовать, добытчики парни ушлые, деньги любят и к тому же у них есть свой транспорт. Думать правда не хотелось какого рода контакты имел тут экранный стрекулист, но с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Удовлетворившись полученными данными, я было присел отдохнуть в поисках внутреннего дзена, но так и не смог подремать: веки словно жалюзи со сломавшимся замком отскакивали вверх каждый раз как я пытался их закрыть. Зато стоило только отвлечься на мысли, как зрение стремительно мутнело, показывая какие-то движущиеся размытые картинки, словно мои собственные зрачки жили своей жизнью. Слух тоже стал подводить, всё время казалось, что слышу чьи-то далёкие голоса и иногда даже пение, но Джим предупреждал, что может чудиться всякое - накопленный эффект действия от препаратов, главное не обращать внимания, не прислушиваться.
Мне просто надо отдохнуть, подремать пару часиков, как и сказал Лебовски, юморист - попробуй отключись с открытыми глазами. Плюнув на это гиблое дело, я вновь перебрался к крохотному обзорному иллюминатору - говорят выход из прыжка бывает очень красочным, особенно вживую. Будучи живым грузом военного транспорта (ещё в Легионе), полюбоваться звездами как-то не удавалось, летуны не сильно любят нашего брата.
Началось: привычное ощущение озноба и онемения, смешное ощущение щекотки внутри черепа и пустота расцвела огнями обитаемой системы: красный шарик ближайшей к нам планеты, светящейся от излучения местного светила, далёкие равнодушные звёзды и затухающие огни концентраторов разгонного поля.
Картинка в окошечке резко сменилась: челнок резко дёрнувшись, развернулся в сторону от носителя. Дьявол! Хорошо, что я держался за поручень, а то бы расквасил себе нос о стенку, но и так меня неплохо приложило о потолок. Аж дыхание свело. Судя по матам Васкеса и удивлённому возгласу Лебовски, наш радушный перевозчик без предупреждения отстрелил сцепку, дав импульс от носителя и сразу же начал второй прыжок.
- Мартин ты цел? - Повернулся от мониторов Джим с озабоченным выражением лица. - Необходимо твое участие. Служба активной защиты челнока фиксирует направленное излучение. Принимаю также данные со станции: предупреждают, что мы на прицеле, требуют назвать цель прибытия и передать коды опознания, что им ответить?
- Что, что, конечно послать их на хер. - Полюбовавшись на круглые глаза парочки у мониторов я довольно ухмыльнулся. - Не надо нервировать взрослых дяденек, передавай данные, что как маленький то.
Хаха! Бесят меня ваши кислые рожи, ими только молоко сворачивать. Чё такие серьёзные, прям как дальние родственники на похоронах чувства юмора?
С последними словами я неожиданно для себя грянул:
- Много лет я был пиратом!
- И тратил деньги на виски и пиво,
- Но теперь я вернулся с кучей золота в трюме
- И никогда больше не стану играть в пирата.
Жаль не помню лица соратников по несчастью, мне показалось, что даже челнок прекратил вдруг шуметь и поскрипывать, с одобрением прислушиваясь к разнузданной песне с моей планеты.
- Я ходил в пивную, я часто бывал там,
- И говорил хозяйке, что деньги пропил,
- Я просил её занять мне, она отвечала "нет",
- И говорила: "Таких бродяг у нас хватает"
О, я был в ударе! Слышался стук сталкивающихся кружек, громкие хлопки натруженных ладоней рабочего люда и топанье ног о грубый дощатый пол паба в ритме до боли знакомой песни: ранящий душу дуэт фиддла и виспа связанный ритмом бойрана и гитарбанджо, нестройные голоса завсегдатаев самозабвенно орут нескладно и невпопад, надо всем довлеет густой табачный дым, запах эля, дома и веселья. Звёзды весело мигали мне в ответ, а гудение двигателя причудливо резонировало со словами, искусно вплетаясь в немудрёную мелодию.
- И больше не будет слова "нет",
- Слова "нет" не будет никогда,
- Чтобы я еще играл в пирата?
- Нет, ни за что!
Огни над головой завертелись и упали под ноги. Мимо проплыло удивлённое лицо Штайна и мелькнул светящийся экран телеметрии челнока. Щёлкнули крепления десантной ячейки - я подумал, что петь вверх тормашками относительно остальных не очень удобно и ловким пируэтом вернулся на своё место.
- Я достал из кармана десять блестящих монет,
- Хозяйка от радости распахнула глаза,
- У меня самое лучшее виски и вино!
- А что я говорила тебе раньше, забудь - ерунда.
- Зигги чё такой кислый, подпевай бродяга!
- И больше не будет слова "нет",
- Слова "нет" не будет никогда,
- Чтобы я еще играл в пирата?
- Нет, ни за что!
***
Джим знал, что у использованных им на Мартине препаратов есть серьёзные побочные эффекты, в том числе сказывающиеся на эмоциональном поведении, но что бы так. Не сказать, что амбал вёл себя сильно отлично от уже привычной манеры, но это его стремление любой ценой свести всё к шутке стало императивном. Затем та ужасная, грубая, вульгарная песня. Где он вообще мог такое услышать, в каких сомнительных местах? За песни подобного рода в приличном обществе можно подвергнуться обструкции и навсегда приобрести славу жалкого фигляра. Тем более если поёт человек не просто далёкий от музыки, но скорей всего и вовсе не имеющий понятия о нотах и ритме. Хорошо хоть заснул на очередном куплете и не мешал своим отсутствием слуха и дурными воплями работать с искином станции.
Станция представляла собой цилиндр неправильной формы трех миль в длину, выстроенный на крупном астероиде пяти миль в самом широком месте. В стороны от основного рабочего тела конструкции уходили длинные, не менее мили стержни стыковочных пилонов, местами обвешанные судами разнообразных видов.
Астероид блестел лепестками уловителей излучения, сейчас развернутыми под углом к станции. Пустота вокруг станции была густо испещрена искрами плотного движения кораблей, непрерывно снующих во всех направлениях. Тем не менее, шума в эфире на общем канале практически не было, только чёткие команды диспетчеров и редкая ругань шахтёрских пилотов, ожидающих своей очереди на стыковку. Всё как обычно.
Челнок под управлением искина, чётко пристыковался к выделенному месту стоянки и замер, зафиксированный магнитными захватами. Лебовски, уже привычными движениями обесточил пульт управления и навигации, оставив только климат контроль, всё равно пока станция не позволит, транспорт никуда не полетит.
- Ебааать!!! До последнего думал, что долетим только в виде мелких экскрементов. Слышь ботан, с меня причитается.
- Марсело, ты случайно не знаком с Карлосом Меркадо?
- С кем? ¿Quién carajos es ese?
- Вопрос снимается. С такими провинциальными манерами как у тебя, вы даже в уборной встретиться не могли. Видимо просто одинаковый генетический дефект. - Устало резюмировал Джим. Немудрённый юмор тут же был поддержан демонстративным хихиканьем Зигфрида, тот натерпевшись стресса всё никак не мог спустить наёмнику насилие, а затем и неуклюжие издевательства.
- ¿Qué carajo te pasa? ¡No uso botas de vaquero! Ты ботан не забывай с кем разговариваешь. ¿Te has cansado de vivir o qué?
- А ты милая чё оживилась. ¡Desapendéjate, o te arrancaré la cabeza y me cagaré en tu pescuezo! - Дальше, Джим предпочёл пропускать ругань латиноса мимо ушей, ни ума, ни фантазии.
- Джим, а ничего что Мартин уже час неподвижно сидит в одной позе и ещё храпит так жутко. Я к нему обращался, так он не отзывается. Сидит и храпит.
- Нормально всё Зигфрид, спит твой герой, вот и не отвечает. - Джим с силой потёр лицо руками. - Я и сам устал, сил нет, почку готов отдать за кофе и сон.
- Джим, а Джим. А ничего, что он с открытыми глазами храпит? Смотреть страшно.
- Ха-ха. Сосунки приплыли. Кончился хитрожопый гринго. Даю пять минут, чтобы развязать гребаные обмотки. Выйдете на станции живыми, слово даю. Решай ботан, только недолго, я ссать хочу.
- ¿Qué mierda estás haciendo? ¡Déjame ir, maldita sea! ¡Hay un incendio! ¡Джим, Date por muerto, cabrón! Мммм...
Как наёмник не дёргался, Лебовски всё же замотал ему рот широкой липкой лентой. Ради надёжности, вокруг всей головы, отдирать придется с волосами.
- Так гораздо лучше! Не поверишь, всю дорогу мечтал это сделать. Надеюсь Марсело, у тебя нет насморка. Впрочем, насрать! - Джим хотел ещё похлопать по щеке злобно таращащего глаза Васкеса, но не решился.
- Ты крут Джим! Так его! Ты просто офигительно крут, друг. - Не сдерживаясь засмеялся репортёр, стуча от восторга рукой по стене. - Помоги мне спуститься.
- Погоди Зигфрид, мне надо посмотреть нашего большого парня. - Инженер, оттолкнулся от своего кресла и неловко перебирая руками, достиг ячейки Мартина.
Лысый амбал был в полной отключке, никак не реагируя на раздражители, он сидел в позе примерного ученика, руки на коленях, как сказал бы врач - впал в кататонический ступор, все симптомы на это указывали: средней тяжести оцепенение и аристократическая бледность на ранее пышущем жизнью лице. И ещё он реально храпел с открытыми глазами.
Закрыв глаза, Джим полностью устранился от внешних раздражителей, обдумывая дальнейшие действия. Как сказал Мартин, - ему не хватает решительности, что ж сейчас самое время найти и реализовать в себе её резервы.
Покачав головой, инженер достал из багажного отсека и раскрыл саквояж. Привычными движениями набрал шприц и игнорируя гневное мычание дёргающегося наёмника ввел ему жидкость: Штайн хорошо последнего зафиксировал, удобно, ничего не скажешь.
- Стой Джим, стой, что ты делаешь. Не надо! Я не хочу! Убийца, ненавижу тебя!
Повиснув на ногах Штайна, всё ещё зафиксированного в ячейке, Лебовски произвёл ещё одну инъекцию и оттолкнувшись от разъярённого спутника завис посередине челнока. Вот будет смешно, если Мартин сейчас придёт в себя. Как он интересно, сможет это всё объяснить амбалу? Но дезертир даже и не подумал очнуться, а вот шумные пациенты наоборот вскоре угомонились и заснули. Два кубика препарата дают здоровый крепкий сон, не менее чем на три часа: гарантия производителя. Времени в самый обрез на задуманное, но если поторопиться, то должно хватить.
Для смены места стыковки пользоваться услугами диспетчера не пришлось, достаточно было передать искину станции регистрационный номер клиппера и данные по ангару с кодом аварийного доступа: специально оставлял эту лазейку, сейчас уже и не упомнить зачем.
Перепоручив управление автомату, Джим расслаблено откинулся в кресло. Пусть теперь гипотетические военные, о которых упоминал Мартин, попробуют найти неизвестно кого на огромной станции.
Первый раз за последнее время Лебовски чувствовал, что поступает верно, собственной волей и в своих собственных интересах. Если всё получится, плевать ему на чужое мнение, последствия и возможное осуждение. Главное, чтобы никто не мешал. С опаской покосившись на лысого здоровяка так и сидящего в неудобной позе, Джим начал перебирать в памяти всех, с кем он на этой станции свёл знакомство прибывая по различным надобностям.
Первое, это конечно - Фил Картер, приятель ещё с академии, замешанный в грязной истории с наркотиками, но благодаря связям и протекции Лебовски осевший на границе Католической лиги. Не должен отказать в помощи, весомый должок за ним, деньгами не измерить. Пост главного врача на станции конечно не синекура, но платят на ней исправно, идёт стаж, а главное она далеко от следственного комитета и возмущённой общественности. И это всяко лучше тюрьмы с уголовниками, насилием и социальным забвением.
Основным вопросом идут деньги. На станции открыт кредит в местном отделении банка, но сумма там смешная - для оплаты расходов ангара, даже если выгрести под ноль - на все действия может не хватить. К тому же, пользоваться этим фондом значит оставить дополнительные следы, что делать нежелательно. И, следовательно, финансовые затруднения поможет решить Картер, пусть даже в долг.
С появлением денег решатся и другие вопросы: нужна информация и некоторые отсутствующие в ангаре мелочи. В ангаре находился расширенный набор холостяка, там за всё время пользования услугами служб станции скопилось много разных вещей: одежда, еда долгого хранения, технические приспособления, даже оружие (гражданское естественно), но все проблемы предусмотреть невозможно.
Что ещё? Ещё есть парочка знакомцев среди технического персонала, с них можно стребовать карточные долги и подключить к решению вопросов. Оба товарища давно пользовались кошельком Лебовски, в основном по мелочам - то привези, это достань, опять же карточные долги, накопилась вполне весомая сумма. Так что взаимовыгодно помогут друг другу в обход службы контроля - для технических служб это пустяк.
Можно конечно обратиться к начальнику безопасности станции, но это уж если совсем припрёт - человек тот хоть и не лишённый чувства благодарности (помогал ему пристроить сына в медицинскую академию), но, как и все люди охранного рода деятельности, профессионально подозрителен. Кстати он может и сам нагрянуть по случаю, задать несколько неприятных вопросов и очень вероятно не оценит бессознательные тела, валяющиеся в ангаре.
Чувство юмора у майора Бенсона отсутствует, так что все взаиморасчёты могут свестись в ноль и превратиться в уютную камеру со всеми удобствами (в качестве ответной любезности) до дальнейшего разбирательства.
Значит надо очень быстро завершить свои дела на станции, взять билет на попутку до Новой Мериды и затеряться в шуме монстрополиса.
За размышлениями быстро прошли полчаса, в течение которых искин переместил и пристыковал челнок в закрытом ангаре. Собственно, сам факт перемещения, Джим осознал по навалившейся вдруг силе тяжести: на станции действовали генераторы гравитации, обеспечивая приемлемое для постоянного проживания притяжение.
Еле дождавшись, пока в автоматическом шлюзе, поданном на корпус челнока выровняется давление, Лебовски вошёл внутрь жилого помещения и тут же с чертыханьем заскочил обратно в транспорт: с приёмом душа придётся обождать, модуль ещё не успел прогреться от долгого нахождения в режиме ожидания. Температура около ноля градусов по Цельсию, неудобно конечно, но экономия на обогреве значительная.
- Грегор свет! - Без особой надежды крикнул Джим в подсвеченное дежурными огнями пятно открытого шлюза - речевые команды инженер часто отключал из-за привычки в одиночестве рассуждать вслух. Неприятно, когда в твой спор с самим собой, по ключевым словам, вмешивается кто-то невидимый.
Повезло, искин отозвался и технический узел вспыхнул мягкими огнями панелей дневного типа.
- Добро пожаловать величайший гений галактики! - Джим поморщился, надо будет стереть это приветствие: в предыдущее посещение станции было слишком много виски и слишком мало здравого смысла. Вообще пить надо переставать, одни проблемы.
Загудела система климат контроля, нагнетая тёплый воздух и помещение быстро нагрелось до уютных двадцати градусов по Цельсию. Ощутив перемены, Джим быстро проскочил до двери в помещение санузла, отметив на ходу, что с перемещением вещей через закрытый теперь шлюз могут быть проблемы, поскольку малый ангар не предназначен для погрузочно-разгрузочных работ. Ничего, справимся, это сейчас самая малая проблема изо всех возможных.
- Грегор, звонок Филу Картеру. - Одетый в пушистый халат, Джим с кружкой крепкого кофе расположился в уютном кресле маленькой гостиной пятикомнатного жилого модуля. Хорошо, что он дал себя уговорить на долгосрочную аренду станционной площади, пять тысяч кредов в месяц это многовато, но удобство заметно перевешивает траты.
- О, кого я вижу! Великий и ужасный Джим Сыч Лебовски в нашем захолустье. Давненько тебя не было, всё крутишься в высшем свете? Забыл про старых приятелей.
- Фил, я же просил меня так не называть, надоело уже ругаться. - Джим, отпив кофе, сморщился и отставил чашку на кофейный столик. Забыл добавить сахар, без него напиток был на его вкус, слишком горьким.
- Ладно, не злись Джим. Ко мне редко приезжают гости, особенно из краёв беззаботной студенческой юности. Общаюсь в основном с местными работягами, а они куртуазности не обучены, чуть непонятное слово - в морду норовят дать. Кручусь, как белка в колесе, а поговорить и не с кем: команда кошёлок медсестёр предпенсионного возраста, пара ассистентов, не хватающих звёзды с неба, да стажёры один тупее другого. Давно бы сбежал отсюда, жаль только бежать дальше некуда и так задворки цивилизации.
- Фил, Фил, стой. Мы обязательно поговорим обо всём попозже, не по общей связи. Лично. Ты мне нужен для приватной беседы, как можно скорее.
- О... Секреты. Обожаю секреты. Хоть какая-то струя свежего воздуха. Буду у тебя через полчаса.
Ожидая приятеля, Лебовски проверил попутчиков в челноке, на скорую руку протестировав анализатором их состояние и вколов ещё пару кубиков снотворного на всякий случай. Как он перетащил три тела в отключке в жилой модуль - отдельная история, хорошо ещё, что притяжение на станции было чуть меньше стандартного и дальше шлюза можно было воспользоваться грузовой платформой, иначе были все шансы заработать грыжу.
Вытерев обильный пот со лба, инженер, истерически хихикая, закрыл дверь пустого сейчас хранилища для продуктов: тела, замотанные в паковочную плёнку (подстраховка), были похожи на коконы гигантских гусениц с человечьими головами. Ну и что, кто теперь глупо выглядит? Кто теперь бесполезен? Ты смешон Мартин!
Хлопнув дверью, Джим направился в гостиную - надо ускорить решение вопросов: хотя в эмоциях у инженера преобладало торжества и пели птицы, как же - из такой задницы удалось выбраться, беспокойство не отпускало, пища невидимым комаром.
Пометавшись по модулю, Лебовски решил всё-таки забрать оружие из челнока в сейф, так, на всякий случай. Раньше в железном ящике хранилась коллекция исторических артефактов, разной степени
достоверности, купленных по случаю: был в жизни Джима период увлечения древностями, так что весь немалый арсенал, собранный дезертиром, замечательно уместился в пустой сейчас толстостенный короб в три кубических ярда.
Себе Лебовски оставил импульсник со сменной батареей, с этим оружием он худо-бедно смог разобраться, Мартин показывал. Инженер досадливо чертыхнулся, опять амбала вспомнил.
- Грегор, звонок Эпикуру. - Пока шла установка связи, закинул несколько таблеток и сделал себе инъекцию стимулятора: жутко клонило в сон и разом разболелись все полученные за последнее время синяки и шишки, коих оказалось удивительно много, но особенно мучала шея - спасибо уроду Джонсону. Лебовски скривился, чтоб его черти драли.
Соединения не было, очень похоже, что Чарли Браун - главный связист станции не может ответить на вызов, что удивляло, поскольку происходит первый раз за всё время.
- Грегор, звонок Эрику Виману. - На этот раз соединение возникло почти мгновенно.
- Джим, ты!? Или у меня опять эти видения? - Мужчина средних лет с огромными залысинами на неровной голове, потёр лицо руками и моргая прищурился, пытаясь тщательнее рассмотреть спорный объект. Местный гений от технического обслуживания станции был одет в какие-то неопрятные одежды и выглядел как записной алкоголик, коим собственно с небольшими оговорками и являлся. Причислить его к пропащим членам общества мешала только нечеловеческая работоспособность и нетривиальное мышление, когда это требовалось для выполнения дела или поиска выпивки.
- Мы недавно с Чарли о тебе говорили, но это было спустя две бутылки ханьского рома. Никогда не пей ром дружище, особенно производства этих пиздоглазых ублюдков, неизвестно из чего они его гонят - башка на утро трещит как сломанный маракас. Нет, друг мой, лучше виски, пойла ещё не придумали. - Эрик замолчал, его лицо вдруг приняло обиженно подозрительный вид. - Скажи уже что-нибудь глюк, или проваливай к дьяволу.
- Я это, я. Откинь сомнения приятель. - Джим, невольно улыбнулся. Если и есть во вселенной стабильность, то её зовут Эрик Виман, о преимуществах виски технический гений станции упоминал к месту и не к месту, но пил всё, что предлагали, от этого и страдал.
- Погоди, дружище, я сейчас. Эрик покряхтывая вышел за пределы камеры, послышался стук стекла и шумное бульканье. Оглушительно рыгнув, Виман вернулся в угол обзора камеры, утирая уголки рта тряпкой в пятнах непонятного генеза.
- Давно тебя не было Джим. Ты надолго к нам? - Изображение лица Картера приблизилось, - плохо выглядишь, кстати, завязывал бы ты с алкоголем. Сам знаешь, пагубное это пристрастие не одного хорошего человека уже свело в могилу.
- Эй, эй! Тайм аут. - Перебил Джим своего знакомого, возражать и удивляться смысла не было, эту песню он уже слышал в нескольких вариациях. - Мы потом обязательно обо всём поговорим, за дружеским столом. Резко давать отповедь, Лебовски поостерегся, алкоголики народ обидчивый. - Мне Чарли нужен, не смог до него дозвониться, он не у тебя случайно?
- Алкаш этот большеухий? Так лечится он. - С недовольной гримасой ответил, техник.
- Как лечится? От чего? - Встревожился Лебовски, на Брауна у него были большие планы.
- От тупости своей безграничной. Я же тебе говорил, ром мы пили, ханьский. А на утро, этот придурок спёр у меня Росинанта, тьфу грузовую платформу, погрузил на неё каких-то блядей и поехал воевать станцию. Типа он пират Рыжая Борода со своей кровожадной бандой. Кого-то там даже успел на абордаж взять, но попался по дороге Бенсону и был потоплен, тьфу, скрутили его и определили на принудительное лечение. Майор ещё думает, что ему приписать: пиратство, бунт, незаконное организация занятия проституцией или нарушение общественного порядка. А я говорил этому придурку малохольному, не надо смотреть всякую херню по голо, упал - значит хватит, спи. Теперь ни собутыльника, ни новенькой практически платформы: три дня пешком по станции ноги бью и даже выпить нормально не с кем, а он там отдыхает понимаешь ли в клинике твоего приятеля, лечится от хронического алкоголизма. Идиот хронический! Да я ему так наподдам, так вылечу, пусть только выпустят! - В нешуточном гневе, Виман потряс сморщенным кулачком перед камерой.
- Да уж, а с виду такой тихоня. - Удивлённо протянул Джим, безуспешно пытаясь представить описанные картины в голове. - Не знаешь, кстати, когда его выпишут?
- Это зависит от расположения Бенсона, а он сейчас злой как собака - квартальную премию охраны опять урезали. А что ты от этого умственно отсталого хотел? Нет ничего из его убогих обязанностей, с которыми я бы не смог справиться. - Гордо сообщил Виман, машинально выпятив нижнюю губу. - Особенно, если они будут оплачены.
- Не волнуйся, приятель. У меня как раз есть кое-что, что просто не сможет оставить тебя равнодушным. - Коварно ухмыльнулся Джим, мысленно потирая руки, всё будет ещё проще: техник слыл на станции парнем на все руки, ремонтируя оборудование и решая такие проблемы, к которым внешние специалисты отказывались прикасаться и называли кратким словом - катастрофа. Поэтому, Виман несмотря на все свои недостатки, вот уже пятнадцать лет верой и правдой служил на этом оторванном пятачке цивилизации посреди пустоты тьмы и холода.
- Ооо, дружище. Ты просто не представляешь какое это богатство. - Сиплым голосом, проскрипел Эрик, дрожа руками над открытой коробкой с виски, словно это была дверца в самые глубины его тоскующей души.
Добраться до ангара Лебовски у техника заняло чуть больше часа, но прибыл он к своему приятелю уже в более-менее человеческом виде: потёртые ботинки со стальными носками, старый, штопаный-перештопаный, но почти стерильно чистый комбинезон, кепка Ямазаки, яркий нашейный платок и улыбка на выбритом до синевы лице. Если не дышать в присутствии техника, то можно было даже принять Эрика за вполне приличного члена общества, но так как Джим не дышать не мог, то старался не принюхиваться, поскольку выхлоп у Вимана был чудовищным. Жертва самостоятельно выдуманного стиля, накренившись на сторону, в руках несла объёмный кофр со своими инструментами.
Хмыкнув на просьбу Лебовски установить прямую, минующую контроль службы безопасности связь с несколькими абонентами, Виман, не мудрствуя долго, выломал панель внутреннего доступа к телекоммуникациям и вытащив какой-то электронный блок с множеством разъёмов, врезался в кабели. Вся 'сложнейшая и требующая тонкого подхода' операция была проделана минут за двадцать, если не считать время на протирку контактов: игнорируя недовольный взгляд Джима, техник замахнул сто грамм виски прямо из раскладного стаканчика.
- Готово, хозяин. Можешь прямо с пульта набирать абонентов, связь всё равно через комплекс пойдёт. Пока пусть так всё висит, потом, как закончишь, я тебе тут всё заменю. - И наверняка боясь, что клиент передумает, Виман, вытряхнув из своего кофра гору разнообразного инструмента, погрузил туда коробку с виски и был таков.
Закрыв за техником дверь, Лебовски поводил в задумчивости пальцем по носу и решил всё же закончить со звонками, а уже потом снова звать Вимана: тот в своём стремлении побыстрее заполучить оплату, убежал быстрее, чем инженер успел задать ему нужные вопросы. Скинув технику на коммуникатор предложение зайти через час, Джим вернулся в своё кресло.
- Грегор, звонок Кеннету Стоуну. - На этот раз ждать соединения пришлось много больше, Джим даже засомневался, правильно ли техник настроил оборудование: ни для кого не секрет, что пропитанные алкоголем мозги вряд ли заточены на правильные решения.
- Кто, что? Какого? - На экране заспанное лицо коллеги щурилось в гримасе праведного гнева. Джим, ты что ли? Господи Боже, ты знаешь сколько сейчас времени вообще? Я уже второй час как спал на таблетках, проклятый ты эгоцентрик!
- Кенни, приятель, не бухти. Ты же знаешь, я бы не стал тебя беспокоить по мелочам. У меня некоторые сложности возникли, без твоей помощи ну никак не обойтись.
- Неприятности у него. Опять что ли в запой ушёл? Хотя... Выглядишь ты конечно не фонтан, представительностью не блещешь, но вроде не бухой. - Пробурчал Стоун, глядя в наручный коммуникатор. - Три часа ночи!? Пресвятой Ангел Божий, дай мне терпения. И почему тебя моя бабуля так любит, негодяя. Спрашивай засранец, прости меня Господи, раз уж разбудил. - Собеседник Джима, зевнув потёр глаза и привёл кровать в положение полулёжа, видимо надеясь после беседы снова отойти ко сну.
- Припомни пожалуйста, меня никто последнее время не спрашивал, ничего не говорил? На работе там, общие знакомые. Может какие слухи?
- Не могу ничего такого припомнить. Вроде Вешалка тебя спрашивал на планёрке на прошлой неделе, ничего серьёзного, просто интересовался, когда ты вернёшься из отпуска. Ты же знаешь у него никогда не хватает ума связаться с кадрами, предпочитает всё узнавать из первых уст. Больше ничего такого не припомню.
- А что по голо слышно? Никаких странностей по СМИ не проскакивало? Про передачу планет альянсу Меруа ничего не слышно? Переселенцы не бунтуют? Политики ничего нового не говорят, правительство там наше или правозащитники?
- Какие ещё переселенцы Джим? И причём здесь Новая Мерида? Этим вроде военные конфедерации успешно занимаются. Какими-то загадками говоришь. Всё здесь как обычно, никаких изменений: политики воруют, богатеи богатеют, народ как может выживает, ну а новости, как и всегда крутят рекламу. - Удивлённо поднял брови Стоун, на его лице уже начало зарождаться раздражение. Неправильно выбрал источник информации, пора закругляться.
- Хочу ещё спросить про нашего соседа с восемьдесят третьего этажа, Карлоса Меркадо. Скажи, ты давно его видел?
- Проныру этого? Глаза б мои его не видели, не человек, а сопливый угорь. Неделю уже вроде не пересекались, а раньше часто в клубе совпадали.
Ты бы лучше у знакомой своей спросил, блондинки со сто шестнадцатого, видел их как-то вместе. - Подняв глаза вверх, ответил Кеннет. - А что случилось то?
- Да нет, ничего не случилось. С чего ты взял? Просто интересуюсь новостями. Ностальгия по большому городу замучила. - Джим хотел было подробнее расспросить Кенни про непонятные шашни Эмили с Меркадо, но решил, что стоит сосредоточиться на более важных вопросах. С подружкой можно пообщаться и персонально.
- Ты за этим что ли звонишь мне в три часа ночи? Господи Боже, дай мне сил. Ты болен Лебовски, ты серьёзно болен! - Собеседник Джима, похоже разозлился и потянувшись куда-то за пределы видимости прервал связь, скорей всего кардинально обесточив панель коммуникаций.
Коллега и друг детства, а по совместительству и сосед по дому (апартаменты предоставляла контора), ничего не знает о происходящем на Йоте, как, впрочем, и приятели со станции, у них Лебовски тоже вскользь интересовался. Начальство и СБ фирмы не в курсе местонахождения своего сотрудника, а между тем, на связь он выходил больше недели назад. И что? И никакой паники, словно нет нарушений протокола. Словно перспективный недавно инженер вдруг превратился в простого клерка, которых сотня на место. Более того, насколько Джим знал, к секретоносителям его класса негласно приставляли специалистов от СБ, которые должны были обеспечивать безопасность своего подопечного. Тем более странно, что никто о нём в итоге не позаботился, кроме лысого амбала. Да что ты будешь делать! Опять упомянул.
Так почему же ему не помогли? Почему не выдернули в опасный момент? Это серьёзный прокол со стороны СБ, фактически могущий привести к крупным отставкам. Руководство фирмы будет очень недовольно, если узнает, что интеллектуальным инвестициям мог быть нанесён урон. Гм, а надо ли ему знать? История то получается грязная до тошноты. Не получится ли так, что явись Джим с этаким рассказом, его первого и рассчитают? Скандал вокруг фирмы, имеющей военные подряды, акционеры не потерпят - это же прямые убытки. Так что надо ли рассказывать?
Джим задумчиво погладил подбородок. Историю появления на станции стоит сохранить в тайне, это логично, но тогда с его спутниками надо что-то делать, как-то заставить их проявить понимание. Мартин и Васкес понятно, будут молчать, если получат деньги, а вот со Штайном так просто не договориться. Хотя, если подумать, что у репортёра есть такого, что может бросить тень на примерного гражданина? Слова? Эмоции? Связи? Улики? Показания спутников? Интересно будет посмотреть, как он их заставит дать эти показания. Всё это пустое, никто не примет Зигфрида всерьёз без серьёзных доказательств, а значит надо эти доказательства подчистить. Пристроить 'коконы' и убраться со станции, пока старый добрый майор Бенсон не заинтересовался происходящим.