Рейна погрузилась в медную ванну и позволила своим заботам унестись вместе с паром. Так хорошо быть невесомой! Ее грудь плавала на поверхности, горячая и порозовевшая, когда ее рука праздно прошла между ног. Позже ее присутствие потребуется на Освящении нового камня клана, но сейчас она могла просто поплавать.
Джеб Оннакр принес лохань в ее комнату, и Анвин добавила в воду розмарин и драгоценную амбру. Запах получился сладким и острым, как запеченные фрукты. Масло на воде закручивалось и дрожало, когда Рейна вдыхала. Дагро нравилось наблюдать за ней, пока она купалась, и спустя время она научилась получать удовольствие от того, что на нее смотрели. Она смело поднимала из воды ноги и спрашивала, находит ли он ее достаточно чистой.
Уперев пальцы ног в основание лохани, Рейна поднялась, чтобы встать. Сейчас в отношении этого все было очень запутано. Мейс Черный Град отнял у нее удовольствие вспоминать о близости с ее первым мужем. Она могла это вспомнить мельком, но если она всматривалась слишком долго, более новые впечатления накладывались поверх старых. Сын вместо отца. Мертвые листья между ее ног. Выйдя из ванны, Рейна скрутила мокрые волосы в узел и насухо отжала. Она никогда больше не возвращалась в Старый лес. Была б она вождем, она собралась бы и вырубила его напрочь.
Анвин выложила для Рейны всевозможные прелестные вещицы, чтобы прихорошиться. Черепаховые гребни, шелковые ленты, душистые мази, серебряное зеркало, румяна -- как, во имя Ионы, она догадалась это сделать? Вытеревшись насухо куском желтой замши, Рейна, слегка озадаченная, нахмурилась. В этом было какое-то послание, во всех этих девичьих безделушках и красках, и если хорошенько подумать, картина получалась не лестной. Да, Анвин намеревалась поухаживать за ней. Домоправительница клана была в круглом доме одной из тех немногих, кто знал, как чувствовала себя Рейна, принужденная участвовать в событиях сегодняшнего вечера. Однако, горячая ванна сама по себе означала достаточно внимания. Этот арсенал красоты выходил за пределы необходимого, и был чем-то большим.
Поступок Анвин был вызван какими-то своими интересами, потому что она была из тех женщин, что покажи ей горшочек румян, и она использует их, чтобы смазать коровье вымя. Единственное, что находилось в ее ведении, это ее мастерство во всех делах и контроль клановой кухни. Горничные в клане могли воротить нос от бараньего рагу и вареной свинины, но они получали удобное оборудование для выпечки пряников, сушеные и засахаренные абрикосы и сливовое вино. Рейна села на краешек кровати и вытащила первое, что попало под руку. Это была костяная игла с плоским концом, который ощущался как наждачная бумага. Что это? Экспериментируя, Рейна почистила ею между зубами. Милые боги, либо Анвин ошиблась и включила в безделушки приспособление для обработки дерева, или девушки объявили сегодня, что зубная эмаль устарела. Рейна положила ее обратно на место и взамен взяла щетку для волос. Ее волосы из-за отсутствия должного ухода спутались, так что она нанесла немного ароматной мази на зубья расчески. Так-то лучше. И даже приятно пахнет. К тому времени, когда ее волосы медового цвета, длиной до талии, были, наконец, расчесаны, концы начали высыхать.
По-прежнему обнаженная, она потянулась к румянам, понюхала, попробовала их на тыльной стороне ладони, отказалась от них, затем все равно наложила немного на щеки. И затем растерла. Шли решающие секунды, когда она рассматривала себя в зеркале. Нет, она не выглядела как городская шлюха. Ее лицо на самом деле смотрелось лучше с добавкой цвета, словно она вернулась с прогулки верхом или провела час или два на солнце.
Разумеется, теперь, когда она рассмотрела себя, она поняла точку зрения Анвин. Сегодня вечером все в клане соберутся посмотреть на Призыв Богов в новый священный градский камень. Это была такая церемония, что можно было прожить целую жизнь, и ни разу ее не увидеть. Люди будут взволнованы и напряжены ожиданием. Церемония должна пройти хорошо; от нее зависело будущее Черного Града. Многие кланники и кланницы будут участвовать в Призыве Богов, но только один человек будет нести Огонь Менгира, и вплоть до этого часа этот человек ходил по круглому дому бледный и неприбранный, как девушка из подвала. Даже если она не почитала камень, она должна была уважить своих добрых кланников: вот в чем состояла ловушка этой ночи. Анвин поняла это и дала Рейне мягкий толчок в правильном направлении.
Рейна Черный Град, жена двух вождей, должна приветствовать новый градский камень с почтением, надлежащим образом ухоженная и одетая. У каждого в клане были на войне сыновья, отцы или братья. Она должна почтить их. Это было так просто. Она должна думать о Черном Граде, не о Станниге Биде и Скарпе, должна представить пожелания своего первого мужа Дагро, а не второго мужа Мейса.
Распустив волосы по плечам, чтобы они побыстрее высохли, Рейна подошла к сундуку из кедра, который она приказала снести вниз из ее прежних покоев. В нем лежали плащи, платья, шали, нижние рубашки, сапоги, чулки, юбки, туфли на каблуках и другие предметы одежды. Когда она откинула крышку, поднялась пыль. Слои одежды были пересыпаны высушенным пшеничным зерном, хотя она не могла вспомнить, для чего. Зерно сыпалось золотым снегопадом, когда она вытаскивала одно платье за другим. Прошло уже много времени с тех пор, когда она заботилась о том, как она выглядит. Прежняя Рейна -- та, что существовала до смерти Дагро и насилия в Старом лесу -- была молодой и беззаботной, и не осознавала своего собственного счастья. Рейна чувствовала к ней нежность, прощая ей девичьи вкусы в одежде. Синий, как барвинок, шелк! Такие наряды, вероятно, стоили Дагро целого коня на Дхунской Ярмарке.
Она никогда больше не будет той женщиной, которая надевала это платье на Весенний праздник Жаворонков, и делала вид, что не замечает восхищенных взглядов кланников, когда она кружилась на танцевальной площадке. Тот восторг прошел навсегда. Хорошая внешность и приемы привлечения, с одновременным проявлением презрения к мужскому вниманию казались детской игрой. Голубой шелк не пойдет. Она копалась дальше, засовывая руку глубоко в семена. Наконец она нашла его, на самом дне, в компании с засушенными пауками, платье, спряденное из тонкого мохера красновато-коричневого цвета, со вставкой из серебристой ткани, которая выглядывала через разрез юбки.
"Я знаю, оно не в твоем вкусе, Рей. Но, может быть, в один прекрасный день ты дорастешь до него". Рейна слышала голос Дагро так ясно, будто он говорил ей на ухо. Он ездил на переговоры с Тревишем Катлером в Иль-Глэйв, и провел ночь в Главной Озерной Башне. На пиру, в котором он участвовал, он заметил прекрасную даму из города, одетую точно в такое же платье, как это. "Она танцевала, и оно вспыхивало серебром, когда она двигалась, и я подумал про себя, что у Рейны должно быть такое же. Это было в первый раз, чтобы я смотрел на платье, а думал о Черном Граде". Рейна сглотнула. Он был мужчиной, поэтому он описал покрой не точно. Его изготовили местные швеи, используя ткани из города высшего качества, которые он ей привез. Рейне оно никогда не нравилось, и надевала она его только однажды, когда самый старый клановый вождь Спини Орль, приезжал с визитом. Оно казалось старинным и консервативным, хотя весьма хорошо лежало вокруг лифа.
Семь лет спустя это показалось как раз правильным. Величественное и красивое, тяжелое, как королевский плащ. Она натянула его и повоевала какое-то время со шнуровкой. Ее талия осталась того же размера, но грудь, похоже, стала больше -- разве она когда-либо надевала платья с таким трудом?
Ее волосы почти высохли к тому времени, когда она надела чулки, замшевые сапожки и пояс из серебряной цепи, и начала закреплять волосы сзади. Не надо солидных, удобных кос. Не сегодня. Она распустит волосы по спине густыми свободными прядями, и закрепит их шелковой лентой.
Она чувствовала себя непривычно, когда все это сделала, не совсем собой. Платье сделало ее позвоночник жестким, заставив ходить с поднятым вверх подбородком и развернутыми плечами. Поднимая засов маленькой клетушки под кухней, которую теперь называла своей собственной, она поняла, что ногти ее загрубели и обломались. Так вот для чего была та костяная штучка, поняла она, улыбнувшись себе самой.
Люди замолкали, когда она прокладывала путь через кухню. Женщины, вымешивавшие тесто для ночной выпечки, оставили свою работу, и повернулись, чтобы посмотреть на нее. Парнишка, подметавший пол, даже начал мести по своим ногам. Рейна на мгновение задумалась, а затем остановилась рядом с большим рабочим столом в центре, где кухонные работницы крошили овощи страшно выглядящими ножами. Жар от хлебной печи был почти невыносимым.
- Все, - быстро сказала Рейна. - Прекращайте работу и готовьтесь к Освящению. Ожидается, что присутствовать будут все.
Кланницы уставились на нее, моргая, их руки были либо усыпаны мукой от теста, либо забрызганы соком моркови и лука.
- Но печи, - сказала Шила Коббин, одна из голоруких женщин, месивших тесто, - уже растоплены и нагрелись.
- Потушите их, - ответила ей Рейна. - Этой ночью выпечки не будет.
Это было как использование мускульной, тренируемой силы. Чем больше ты занимаешься, тем легче становится это делать. Ей повиновались все, складывая ножи, швабры и ковши, женщины-тестомесы набросили влажные полотенца на колобки теста, мальчишки-истопники длинными металлическими крючьями закрывали вьюшки.
- Борри, - сказала она парнишке, который промёл свои ноги, - когда все уйдут, я хочу, чтобы ты остался и запечатал кухонную дверь.
Он понял, что она имела в виду, и кивнул.
- Я выберусь через черный ход.
- Хорошо. - Будь она проклята, если сегодня вечером хоть какой-нибудь скарпиец обворует эту кухню и улизнет с едой из ее клана. Она слегка запыхалась за то время, что добиралась до прихожей. Часть ее немного беспокоилась из-за вторжения в епархию Анвин, и все же хозяйки клана нигде не было видно, и в конечном итоге Рейна поняла, что ее собственные полномочия должны перекрывать полномочия ее старой подруги. Делай, и будь ты проклят, вот что Дагро говаривал в такие моменты. Эти слова едва скрывали удовольствие делать именно то, что он считает нужным, и Рейна только надеялась, что когда-нибудь она сможет почувствовать то же самое.
- Леди. - Корби Миз возник в шаге от нее, когда она пересекала прихожую. Молотобоец был оставлен для защиты круглого дома, в то время как войско Черного Града отправилось на войну. Его жена Саролин только что родила своего первого ребенка, дочь, и, хотя с ребенком было все в порядке, Саролин еще оставалась в постели. - Вы заставляете нас чувствовать гордость.
Она остановилась взглянуть на него, и увидела, что он надел парадное боевое снаряжение, дополненное цепями для молота, блестящим кожаным передником, и перчатки со щитками брони, скрытые под креплением молота высоко на левом плече. Со смешанными чувствами она улыбнулась ему.
- Сегодняшняя ночь для нас -- для Черного Града.
Он внимательно изучал ее лицо, его ореховые глаза были серьезны. Она понимала, почему он разыскивал ее, чтобы поговорить с ней. Он хотел знать, что она думает об этом вечере. Может ли это на самом деле быть правильным, этот вырубленный в чужом клане камень? В разговоре по дороге она должна не дать им обоим услышать эти запрещенные слова произнесенными вслух.
Он поклонился ей -- молотобойцы, которые обучались у Назнарри Драка, Приносящего Горе, всегда были галантны.
- Воины последуют в этом за тобой.
Она держала себя твердо, пока он не повернулся и не ушел, понимая, что это жесткое парадное платье с его серебряной вставкой и цепью на талии превратило ее в символ клана. И немногое требовалось от символа спасения, чтобы вызвать гордость за то, что он представлял. Только когда он скрылся из виду, она позволила себе перевести дыхание. Она не представляла, сколь многое опиралось в ее заявлении. Корби Миз действовал не в одиночку. Даже сейчас, когда она стояла здесь, дыша быстро и поверхностно, что было просто необходимо для выживания в этом платье, молотобоец уносил весть вверх по лестнице к Большому Очагу и мужчинам, которые ждали его там. Рейна Черный Град поддерживает Освящение.
Не стучи, сердце, предупредила она его строго. Все, что ей нужно, это пройти через этот вечер с достоинством. Она не могла позволить себе думать о Станниге Биде и его безупречной подтасовке, а должна сосредоточиться исключительно на сплочении своего клана.
Когда она стояла и думала, группа скарпиек с выкрашенными в черный цвет волосами и в красных платьях различных оттенков с оскорбительным спокойствием за ней наблюдала. Женщины кололи фундук мощными щипцами, и Рейна готова была поспорить, что щипцы пришли прямиком из кузницы Брога Видди. Не в силах остановиться, она пошла прямо на женщин.
- Покиньте это помещение, - приказала она. - Этой ночью здесь позволено находиться только черноградцам.
Девушка, которая, возможно, показалась бы хорошенькой, если бы не ее крашеные волосы и неприятная презрительная усмешка, парировала:
- Мы слышали не это.
Рейна ощутила, как кровь прилила к лицу. Ей захотелось ударить девушку и отобрать щипцы у ее маленькой исхудалой подруги. К счастью, платье не позволяло это сделать; его ткань не давала нагнуться так низко. Держа голову высоко, она произнесла одно слово:
- Идите.
До этого момента Рейна никогда не знала, что обладает таким голосом. Совершенно холодный и жесткий, как гвозди, он служил именно для того, чтобы приказывать. После краткого переглядывания друг с дружкой четыре женщины повернулись и исчезли.
Рейна только мигнула. Ей показалось, что она обнаружила тайную власть.
Я должна надевать это платье почаще, подумала она, выходя наружу.
Горящие факелы, высотой с двух мужчин, уже охватывали большим кругом круглый дом. Пропитанные маслом ветки были обрызганы фосфором, и языки пламени, выстреливающие вверх, были серебряными. Горячие искры разносил ветер, и треск горящих минералов наполнял воздух. Время было сразу после заката, естественный свет отступал, и вопреки всему Рейна почувствовала себя взбудораженной. Запах кипящей свиной крови включил в ее голове древние инстинкты. Она хотела питаться. И спасаться бегством.
Большой мощеный главный двор перед круглым домом был тем местом, где должна будет проходить церемония. Станниг Бид и его помощники были заняты подготовкой. Кусок скарпийского священного камня почти квадратной формы был поднят на помост, который был полностью покрыт серебром. Брог Видди и его помощник Глинн Гудламб последние четыре дня молотками прибивали листы металла на место. Глинн и сейчас был все еще там, лежа в футе от помоста, и белым уксусом наводил глянец на серебро. Сам камень был укрыт богатыми шкурами: соболиными, медвежьими, рысьими и мускусного быка. Шкуры удерживались вместе сложным переплетением серебряной проволоки, которая поблескивала на соединениях, как струйки бегущей воды. Вокруг помоста на расстоянии семи футов был прорыт глубокий ров прямоугольной формы. Рейна могла только представить себе, какого труда это должно было потребовать, потому что плиты из обожженной глины, которыми был вымощен главный двор, были огромными.
Станниг Бид сидел на корточках рядом с траншеей, наливая в нее жидкость из деревянного бочонка. Он был одет в цвета Черного Града, его плащ свиной кожи был выкрашен в черный цвет и освежен воротником из валика серебристой ткани. Рейна слышала, что в честь церемонии он добавил новые узоры в татуировку. Когда он закончил свое занятие и повернулся к горящим факелам, она их увидела -- полосы воспаленной кожи, протянувшейся через оба века. Ей пришлось бороться с побуждением шагнуть назад. Из некоторых проколов все еще сочилась кровь.
Ведун клана заметил отвращение Рейны и повернулся к ней спиной. Рейна почувствовала себя отвергнутой. Она пошла прочь, мимо помоста, дымящих огней и чана с кипящей кровью. Люди теперь собирались, выплескиваясь из главного входа, и скапливались вокруг круглого дома. Рейна шла навстречу толпе. Люди давали ей дорогу, изменяя свой путь так, что она могла не отклоняться от своего собственного. Лица были серьезны и взволнованны. Свет факелов и пары крови наполняли воздух. Детям и беременным женщинам было запрещено присутствовать на церемонии. Прошел слух, что на Освящении нерожденные младенцы выпадут из утроб носящих их женщин. Сама Рейна мало что знала о том, что должно произойти. Два дня назад Станниг Бид вызвал ее к своей каменной мельнице и рассказал ей, что она должна делать. Задача была простой -- только пронести факел Менгира к священному камню -- и она почувствовала большое облегчение.
Ночь для этого была хороша. Туч, омрачающих небо, не было, и звезды рассыпались огромными сверкающими волнами. Слабая движущаяся лента зелени на севере, возможно, была Светом Богов; Станниг Бид был бы от этого счастлив, как ворона. Мучительнее просто не могло быть. Все прекрасно подготовлено; море серебряных пластин, народ в клане надел редко используемые наряды, древний зов свиной крови. Станниг Бид проделал отличную работу. Возможно, он верил, что боги придут.
Возможно, я должна попробовать поверить в это сама.
Пригладив волосы, Рейна направилась к небольшой толпе, которая собралась вокруг Анвин Птахи и Джеба Оннакра. Клановая хозяйка раздавала выпивку: по пол-глотка ее старки пятилетней выдержки, для тех, кто это уважал. Она была одета весьма необычно, в несколько слоев -- платье, корсаж, верхняя туника, пелерина длиной по локоть -- все блестящее и богато вышитое, и ни капельки не подходящее одно к другому. Два павлиньих пера торчали в волосах, как шпильки. Наградив Рейну слабым кивком, она сказала:
- Я надеюсь, ты закрыла мою кухню.
Первым побуждением Рейны было извиниться, но она остановила себя, и возникло неловкое молчание, когда две женщины смотрели друг другу в лицо через перевернутую бочку, содержащую эти "полуглоточки".
- Ты похожа на королеву, - нарушая тишину, застенчиво сказал Рейне Джеб Оннакр.
- Она такая, - согласилась Анвин, ее светлые голубые глаза по-прежнему пристально смотрели на Рейну.
- Поэтому за такие действия мы должны ее простить.
Бедный Джеб. Две его самые любимые женщины в мире холодно разглядывали друг друга, и он не знал, что с этим делать. Он издал что-то вроде хмыканья, открыл рот, чтобы что-то сказать, передумал, а затем потянулся за глоточком, и выпил.
Рейна и Анвин совершенно одновременно рассмеялись.
- Спасибо за ванну и прелестные мелочи, - сказала ей Рейна.
- Удачи, - ответила Анвин.
Хорошо бы. Рейна оставила их и смешалась с толпой. Люди, казалось, не знали, как приветствовать ее, и вместо этого выражали уважение краткими поклонами. Похолодало, воздух стал холодным и бодрящим. Зеленые огни в северном небе дразнили: сейчас вы нас видите, а теперь нет.
Вдруг раздался приглушенный хлопающий звук, и шар белого света взлетел прямо в воздух.
Все замолчали и начали двигаться, как притягиваемые нитями, к центру главного двора. Рейна поторопилась обогнать их, стремясь занять свое место.
Помощники Станнига Бида держали площадь на расстоянии двадцати футов от камня свободной от людей. Это были скарпийцы, отметила Рейна, но разумно не надевшие знаков своего клана. Когда они заметили ее, то позволили ей пройти.
Станниг Бид заставил Брога Видди покрыть серебряными листами второй, меньший помост, который был установлен на место еще до камня Скарпа. Станниг Бид стоял на этом металлическом возвышении, окруженный железными факелами, которые шипели, когда в них сгорал газ. Клановый ведун заметил Рейну, но не приветствовал ее. Он пристально смотрел на толпу, крупный мужчина, обученный работе с молотом, с кровящими глазами и подергивающимися мышцами шеи.
- Черный Град! - выкрикнул он, когда все затихли. - Сегодня вечером мы собрались, чтобы представить наш новый священный камень богам. Того, чтобы он был передан в клан, недостаточно. Должны быть призваны боги, чтобы это решить.
Когда он ходил вперед и назад между факелами, его голос был сокрушающим и страшным, наполненным обвинениями:
- Взгляните на себя, черноградцы, загляните вглубь своих сердец и спросите себя, нет ли у вас причин для стыда. Боги придут этой ночью, и они постигнут вас. Они постигнут этот клан, и каждого мужчину, женщину и ребенка в нем, и если они сочтут общий итог Черного Града недостойным, они отвергнут этот камень.
- Не пытайтесь их одурачить. - Он бросил краткий, как выстрел, непроницаемый взгляд на Рейну. - Боги приходят из камня, и каменно тверды. Они сокрушат вас, если вы солжете, и сокрушат основы вашего клана. - При слове клан руки Станнига Бида полетели назад. Воздух устремился в сторону скарпийского камня, и траншея, окружавшая его помост, взметнулась стеной пламени.
В ушах Рейны заревело. Жар опалил щеки. Толпа, полная страха, подалась назад. Одна девушка клана, Ланса Таннер, судя по ее золотым волосам, упала в обморок, и ее унесли прочь.
Пламя горело яростнее, чем любой огонь, когда-либо виденный Рейной. Он вытянул воздух из ее легких, чтобы накормить себя, и его пламя вздрогнуло и прыгнуло, живое, вверх. Помост Станнига Бида был всего лишь в нескольких футах перед траншеей. Рейна задалась вопросом, как он выдерживал жгучий жар. Он стал темным силуэтом на фоне света. Медведь против солнца.
Выкрикивая, он называл богов.
- Ганолис, Хаммада, Ион, Лосс, Утред, Обан, Ларранид, Мальвег, Бегатмус. Услышьте меня! Взгляните на меня! Придите к этому клану!
Эти слова были сигналом для Рейны, и она взяла простой факел из сырого дерева у скарпийца Уайлдера Стайка, но она растерялась, потому что должна была подойти к скарпийскому священному камню и поджечь кучку хвороста, которая лежала заправленная и готовая в футе от камня, чтобы занялся Огонь Менгира. Бид ничего не говорил о стене пламени. Выбитая из колеи, она сделала шаг вперед. Со своего места на втором помосте Станниг Бид свирепо посмотрел на нее сверху вниз.
- Иди вперед и зажги Огонь Менгира, чтобы боги узнали, где вступить в камень.
Рейна ощутила на своей спине давление тысяч взглядов. Ее лицо и шея заблестели от пота. Искра упала с факела на ее руку, шипя, пока она прожигала крошечную черную дыру в ее коже. Она сделала вперед еще один шаг.
Станниг Бид воззвал к богам.
- Вот Рейна Черный Град, выбранная представителем клана. Оцените ее и позвольте ей пройти через пламя.
Рейна почувствовала, как серебряные нити на передней вставке ее платья становятся горячими. Она теперь почти поравнялась с Бидом, и у нее был выбор -- пройти по помосту, где он стоял, или обогнуть его, чтобы добраться до скарпийского камня.
"Огонь Менгира высветит отверстие, которое я просверлю глубоко в камне", - сказал он ей два дня назад. - "Если все пойдет правильно, я попаду в жилу, и боги смогут проделать путь в сердце священного камня. Когда они будут там, я запечатаю отверстие".
Она не знала, что делать. Чутье предостерегало ее делать следующий шаг, так как после того, как она пройдет помост Бида, жар станет слишком сильным, чтобы его можно было вынести. С другой стороны, клан наблюдал за ней, вынуждая ее сделать шаг вперед. Станниг Бид сманипулировал ею еще раз. Он в самом деле объявил всем, что, если боги сочтут ее достойной, они погасят пламя? Ведун впереди нахмурился, ничего не объясняя. Он был человеком, который знал, как запугать толпу.
А она была его врагом, и он поставил ее в такое положение, когда он ничего не терял... а она не могла выиграть. Спасайся бегством -- и клан распадется в эту самую священную из ночей. Останься -- будешь сожжена.
Рейна сделала шаг, необходимый, чтобы подняться на возвышение. Она повернула голову и посмотрела на него, но он ее словно бы и не замечал.
Он струсил потом, в конце.
Серебряное покрытие на помосте было настолько блестящим, что стоять на нем было как стоять на зеркале. Рейна взглянула вниз и увидела свое лицо, глядящее на нее. Она была похожа на поставленного в тупик ребенка.
Сделав еще один шаг, она прошла за Станнигом Бидом. Следующий опустит ее ниже с другой стороны возвышения. Она находилась примерно в двух футах от земли, но пламя в траншее возносилось выше нее. Оно пылало безжалостно, хлеща и свиваясь, как огненные бичи. Их жар высушивал глазные яблоки Рейны, и сдувал назад волосы с черепа.
От толпы не донеслось ни звука. Она знала, что они видят: неподвижный черный силуэт женщины, несущей факел. Что они знают о такой церемонии? У Черного Града семьсот лет не было нового священного камня. Для всех, кто знал Станнига Бида, было ясно, что он мог составить ее так, как ему было нужно.
Рейна начала движение вперед, что должно было дать ей спуститься с помоста. Из всех мыслей, что крутились в ее голове, осталась одна.
Делай, и будь ты проклят.
Крутанув бедрами, она изменила направление движения и шагнула вбок, а не вниз. Неожиданно она оказалась прямо здесь, около Станнига Бида, в центре помоста. Прежде, чем у него была возможность отреагировать, Рейна подняла свой факел вверх и обратилась к толпе.
- Черный Град, - крикнула она. - Наш старый ведун, Инигар Сутулый, надеялся, что этот день никогда не наступит. Но он клялся мне, что если это случится, он пойдет сквозь огонь со своим вождем. Боги должны оценить ведуна вместе с кланом. Поэтому я призываю нашего нового ведуна сопроводить меня через пламя.
Последовал миг тишины, когда единственным звуком, который могла слышать Рейна, был стук ее сердца. Станниг Бид дернулся, и набрал в легкие воздух, чтобы говорить.
В толпе кто-то что-то пробормотал. Толпа мягко подалась вперед. А затем, вполне уверенно, со спины прозвучал голос Анвин Птахи:
- Да, ведун тот же вождь. Инигар в самом деле всегда говорил это.
- Рейна и Станниг, - раздался другой голос, очень похоже, принадлежащий Корби Мизу. - Рейна и Станниг. Рейна и Станниг.
Другие занялись скандированием, и оно понеслось каким-то пожаром, прокатившись по всей толпе. Даже один из скарпийцев вблизи передней линии начал произносить эти слова.
- Рейна и Станниг. Рейна и Станниг.
Мышцы на шее Станнига Бида заходили ходуном, как скорпионы, когда он повернулся, чтобы взглянуть на нее.
Рейна проявила учтивость, оглянувшись назад.
- Мы идем?
Это был ее клан, и он недооценил ее влияние, но после этого момента он никогда не стал бы недооценивать ее еще раз. Она увидела это в нем, и, возможно, позже это заставило бы ее испугаться, но сейчас она торжествовала.
Она заслуженно надеялась, что не сгорит.
Бид не взял ее протянутую руку. Вместо этого он ударил кулаком в воздух, заставив толпу замолчать.
- Черный Град! Вы оскорбляете богов. Это не скачки. Да, я пойду с представителем нашего вождя, но берегитесь гнева богов. - Он ожег толпу взглядом, заменив предвкушение досадой. - Им едва ли понравится, если кланники сорвут их планы.
- Женщина, - приказал он Рейне, - ступай одновременно со мной. - Она не была глупой и понимала, что не нужно бросать ему вызов дальше, и они начали торжественное шествие к огню. Языки пламени метнулись к ним.
Как только они спустились с возвышения, волны жара ударили их в лицо. Рейна совершенно точно следовала за Бидом, соразмеряясь с длиной его шага и ритмом. Она держала факел высоко между ними, следуя его примеру создания зрелища для толпы.
Платье Дагро, должно быть, безвозвратно испортится от пота, с грустью подумала она, когда испарина из тела впитывалась в материал. Возможно, это было даже хорошо. Когда она надела его, оно заставило ее поступать, как кто-то другой.
Станниг Бид знал что-то, чего не знала Рейна, потому что когда они подошли к огню достаточно близко, чтобы запахло паленым волосом и одежда начала коробиться, он сделал пальцем небольшой жест и вышел вперед нее.
Когда он пошел вперед, пламя погасло, и он вошел в царство дыма. Сбитая с толку, Рейна последовала за ним. Вонь от сгоревшей почвы была отвратительной, и земля, по которой она ступала, была горячей. Огонь ослепил ее глаза, и она подумала, что увидела фигуру, ускользающую прочь от противоположной стороны траншеи.
- Зажги Огонь Менгира, - приказал Бид, теперь, когда они были вне пределов слышимости толпы, его голос стал склочным.
Рейна была рада уйти от него, и прошла небольшое расстояние до помоста. Огонь закоптил серебро, и стены помоста стали почти черными. Шкуры, покрывавшие скарпийский камень над ним, дымились. Наклонившись вперед, Рейна протянула факел в сторону небольшой кучки веток, лежавших на краю помоста. Неожиданно она поняла, что шкуры не покрывают путь Огня снизу до отверстия. Подножие скарпийского камня было хорошо видно, и она могла ясно разглядеть светлый круг свежего камня, который был оставлен дрелью Станнига Бида. Отверстие в его центре было самой черной вещью, которую когда-либо в своей жизни видела Рейна. Это был цвет всех отринутых вещей.
Станниг Бид прав, похолодев, поняла она. Мы не в игрушки играем. Это отверстие было для прохода богов, и если им не понравится то, что они сегодня увидели, они это не примут. Да, у Станнига Бида были свои хитрости -- кто-то погасил для него горящий огонь -- но эта церемония не была трюком. И он, и она хотели одного и того же: чтобы в Черный Град вернулись боги.
Отрезвленная своими думами, Рейна зажгла Огонь Менгира и помолилась, чтобы Каменные Боги обратили на них свое внимание.