Мертворожденному этот вопрос не очень-то понравился. Они стояли перед пещерой Увечных на уступе в форме раковины, и сгребали снег. Ночью разыгралась буря, и весна превратилась обратно в зиму. Когда Райф посмотрел на юг, на клановые земли, он увидел побелевший мир.
- Не сближайся с ним, - предостерег Мертворожденный, его слова вылетали вместе с дыханием ледяными облачками. Он был в своем обычном наряде -- безрукавой тунике и килте поверх штанов. Уступкой холоду была лишь лоснящаяся черная овчина, наброшенная на его плечи; на месте ее держал шнурок. Достигнув места, где были завалены снегом дрова для костра, он перестал сгребать и начал скрести. Он не собирался разбазаривать нужное дерево. - Чужеземец -- не один из нас.
Это значило, что он не из кланов. Райф сбросил снег в Ров. Никто из них не был кланником.
- Я ищу его для себя.
Мертворожденный хмыкнул. Выпрямив спину, он позвал:
- Иди сюда.
Райф перешел на его сторону и посмотрел вверх. Над ним на двести футов вздымались изогнутые и неровные ярусы скал, пещеры и уступы.
- Видишь небольшую серую дверь, рядом со скалой такого же цвета? - Райф кивнул. - Там он и живет. Единственный человек во всем Рву, у которого есть настоящая, навесная, богом забытая дверь. - Мертворожденный хмуро взглянул на нее. - И запор.
Райф оставил его и пошел обратно сгребать лопатой снег. Мертворожденный был разочарован - план по перехвату контроля над Увечными от Траггиса Крота еще не был выработан. Он не знал того, что было известно Райфу. Райф не был уверен даже в том, что знал сам. Атаман разбойников был тяжко ранен одним из Взятых, и у Райфа была не одна причина, чтобы попытаться выяснить, что это значит.
Он почувствовал это, когда вернулся к разгребанию снега -- непостоянное покалывание в левом плече, где его ткнул коготь Шатан Маэра. Он внезапно прислонил лопату к скальной стене.
- Я скоро вернусь, - сказал он.
Мертворожденный оскалился.
- Не забудь постучать.
Снег с облаков перестал падать, но продолжал кружиться в воздухе вокруг Рва. В восходящих потоках сверкали кристаллики льда, и перьями разлетались с уступов. Райф держался рядом со скальной стеной и делал короткие шаги. Мужчины и женщины, вышедшие наружу, убирали снег, разводили огонь, навещали друг друга и дышали свежим воздухом. Группа детей на главном уступе лепила из снега чудище. Люди находились в приподнятом настроении, радуясь, что буря прошла быстро, и стало теплеть.
Веревочные лестницы были скользкими и опасными, и Райф был рад, что на его перчатках из кабаньей кожи имелись шершавые накладки. Самые опасные места были посыпаны каменной крошкой -- узкие выступы, деревянные трапы и сходы вокруг лестниц -- и Райф впервые понял, что Увечные были способны работать вместе. Он даже обнаружил, что у окружающих неприязнь к нему уменьшилась; никто на него не пялился и не бросался камнями. Вопреки тому, что прогнозировал Траггис Крот, Адди и Мертворожденный разделили с ним уважение за мясо, принесенное с ночной охоты, и все, кто ел тем вечером, знали, что часть их благодарности падает и на Райфа Дюжину Зверей. Шкура болотного кота -- это другое. Совсем другое. Свалить кота было деянием, достойным отдельной хвалы, и все почести полагались одному Мертворожденному.
Райф упустил из виду грубую серую деревянную дверь, когда прокладывал дорогу сквозь город, но у него было ощущение общей картины, и он направился на восток по одному из протяженных уступов. Когда же оказался рядом с канатным подъемником, то помедлил и задумался, как им пользоваться. Подъемник обходил торчащий из скальной стены выступ и вел вверх дальше, к следующему расширению главного уступа.
- Не нужно никуда дальше, мой дорогой мальчик. - Из тени пещеры вышел Юстафа. - Как ты видишь, я уже здесь.
Он был похож на толстого белого медведя, покатавшегося в драгоценностях.
- Тебе нравится? - спросил он, оглядев свой наряд. - Повернуться?
- Нет, - ответил ему Райф. Драгоценности слепили своим блеском. Они казались прикрепленными к невидимой сетке, наброшенной на белую зимнюю шкуру. Туника из меха ледяных зайцев, легкого, как перышко, сама казалась сделанной из пуха.
- Я должен называть тебя Двенадцать Зверей Удовольствия, - затем пошел вперед и все-таки повернулся.
- Юстафе надо крутиться. Хочешь поговорить?
- Нет.
Полное гладкое лицо Юстафы застыло.
- Будущему правителю не помешало бы играть роль получше.
Райф, пораженно моргая, уставился на него, а тот повернулся еще раз и ушел. Разве тут могли существовать хоть какие-то тайны?
Удовольствие, которое он получал от этого дня, пропало, Райф шагнул в корзину подъемника и потянул толстый канат. Снег не повлиял на движение шкива, и он быстро поднялся, поочередно перехватывая канат руками. Корзина была сплетена из грубых прутьев, она скрипела и потрескивала, но держалась.
Сойдя на Обод -- второе название главного уступа -- он начал высматривать серую дверь. Почти уверенный, что она находилась на том торчащем выступе, лежавшем ниже, Райф искал место, откуда можно было бы спрыгнуть вниз. Найдя на Ободе подходящую выемку, он, присев, рассмотрел ее, а затем прыгнул. Приземлившись, он почувствовал боль в своей еще не до конца зажившей лодыжке, и ему пришлось на миг замереть, чтобы ее переждать. Когда он вращал ногой налево-направо, проверяя ее состояние, то почувствовал, что кто-то на него смотрит. Повернув голову, он увидел молодую женщину, которая стояла у входа в пещеру с горстью снега в руках.
Она была одета в платье из войлока цвета зеленого мха, с черным кружевным лифом, доходящим до талии. Ее кожа была глубоко, до сияния, золотой, и ее темные волосы, свободно схваченные на шее янтарной лентой, падали волной до поясницы. Увидев, что Райф смотрит на нее, она повернула ладони и позволила снегу выпасть из ее рук.
Райф отвернулся, перенес вес на подвернувшуюся лодыжку, а затем посмотрел обратно. Она по-прежнему за ним наблюдала. Он не мог ни понять выражения ее лица, ни придумать, что сказать. Это место было на земле последним, где он мог бы надеяться найти красоту.
Понимая, что в поисках серой двери ему придется пройти мимо нее, он стал остро ощущать свои движения. Он проклял свою лодыжку, потому что как только он сделал первый шаг, то понял, что будет хромать. Глянув вперед, он заметил два других входа в пещеры, один, прикрытый бамбуковой циновкой, и второй, ничем не защищенный. Он продолжил идти. Попытка вернуться обратно на Обод, пока женщина за ним наблюдала, казалась поступком, грозящим возможным конфузом. Он не мог решить, куда смотреть, когда подошел к ней ближе, и его взгляд метнулся с ее лица на дорогу вперед и затем, неожиданно, к ее ногам. Она стояла в полукруге слегка лчищенном от снега.
Его смутил тот факт, что она стояла перед открытым входом. Дверь открывалась внутрь, и качалась в тени дверного проема. Он увидел это, только когда миновал женщину и украдкой бросил взгляд назад. Он колебался, столкнувшись с выбором -- остановиться,повернуться и заговорить с ней, или продолжать идти по уступу. Тот факт, что как раз за открытой пещерой уступ заканчивался, помог ему сделать правильный выбор. Он должен вернуться. Она смотрела, как он подходил к ней во второй раз. Манжеты ее зеленого платья, там, где она держала в руках снег, были мокрыми.
- Здесь ли живет Томас Аргола? - спросил он, довольный, что его голос звучит как обычно.
- Да. - Она смотрела на него темными, зелено-карими глазами.
Райф ждал, но она ничего больше не предложила. - Он здесь? Могу я его увидеть?
- Он здесь. Я спрошу, встретится ли он с тобой. - Она пошла не сразу, как это сделали бы другие. Вместо этого она нарочно сделала паузу и ничем ее не заполнила.
Как раз когда Райф подумал, что следует заговорить снова, она повернулась и направилась к двери. Когда он ждал, он поискал глазами и нашел снежный комок, брошенный ею. На нем по-прежнему был заметен отпечаток ее пальцев.
- Райф. - Тонкий и неясный силуэт Томаса Арголы появился в дверном проеме. - Заходи.
Райф прошел за ним в пещеру. Две медные лампы, стоящие в стенных нишах, светили бездымным светом. Почти круглая пещера была небольшой. Ее потолок был удивительно неровным, скала спускалась вниз мелкими складками, а затем давила на высокие своды. Под самым высоким сводом находился естественный дымоход, и Райф мог чувствовать его тягу. Из пещеры вели проходы как минимум в два других помещения, где стена горной породы пробивала себе путь к утесу. Их входы были завешены отрезами выцветшей золотистой и зеленой парчи. Один из них колыхался. Девушка ушла.
- Садись. Оливково-смуглая рука с длинными пальцами протянулась в сторону ковриков и подушек, лежащих вокруг небольшой латунной жаровни, стоящей на уровне колен.
Райф воспротивился указанию, предпочитая двигаться в пространстве, разглядывая коробочки, покрытые глазурью, соломенные корзины, потертые шелковые ковры и потускневшие металлические чаши, сваленные в одну кучу с пергаментными свитками, полые птичьи яйца, карты на шелке, нарезанные и высушенные головки тысячелистника, лежащие на полу пещеры. Он был слишком возбужден, чтобы сидеть.
Понимая, что Томас Аргола ждал, когда он заговорит, Райф искал способ начать разговор. Девушка сбила его с мысли.
- Нам повезло, что буря не слишком затянулась.
Томас Аргола выполнил движение, больше всего похожее на управляемое падение, уронив свое тело на одну из шелковых подушек.
- Наша удача -- это чужое несчастье. - Он произнес эти слова подчеркнуто легко, что, как подозревал Райф, должно было передать смысл. Он подождал, и чужеземец заговорил снова.
- Буря была прервана, ее путь отклонен к югу.
Райф остановился у парчового экрана, который колыхался, когда он вошел. На полотне был выткан рисунок из драконов и грушевых деревьев.
- Как это возможно?
- Это почти что невозможно. - Томас Аргола, когда произносил, выделил каждое слово.
Чувствуя, что по коже побежал холодок, Райф повернулся лицом к чужеземцу. Выражение лица Арголы было прямым и вызывающим. Между роговицей и белком глаза застыло пятнышко крови. Увидев его, Райф перестал надеяться, что они говорили о силах природы.
- Мы живем в опасные времена, - подтверждая его догадку, сказал Аргола. - Садись, и я налью нам бульона.
Райф сел. То, что он услышал, было трудно понять, и он принял маленькую костяную чашечку, предложенную чужеземцем, без признательности. Разве может быть сделано так, чтобы буря изменила направление? Конечно же, нет.
- За наше здоровье, - сказал Аргола, поднимая свою чашку, - и здравый ум.
Именно тогда эти пожелания казались самыми подходящими. Чашки ударились, Райф с чужеземцем сделали по большому глотку. Бульон оказался крепким, соленым и насыщенным мозгами и чабрецом. Чужеземцу, казалось, доставило удовольствие налить Райфу вторую чашку.
- Его готовит Маллиа, хотя ей и приходится обходиться без имбиря с нашей родины. Его заменяет чабрец.
Райф пил и не ответил. Он говорил себе, что не ждет, но не думал, что обманул Арголу.
- Моя сестра, - в конце концов пояснил чужеземец.
Теперь, когда он это сказал, Райф увидел сходство: внешний облик, волосы. Но не глаза. Те были иными. Чувствуя необходимость сменить тему, он спросил:
- Что ты знаешь о Траггисе Кроте, его... здоровье?
Аргола отставил чашку к ноге и понаблюдал за паром, плывущим над ее содержимым. Шли секунды, а затем он спросил:
- Он показал тебе рану?
- Нет.
- Радуйся этому, - быстро парировал Аргола. - Я обрабатывал ее и продолжаю перевязывать, и этого зрелища я никому бы не пожелал.
Вздрогнув, Райф почувствовал в плече укол боли. Что-то вроде ледяного удара.
- Насколько она серьезна?
- Ответь на этот вопрос, и я дам тебе ключи от этого города.
Райф продирался через слова чужеземца, пойманный врасплох их неожиданным лукавством. Вспомни туман, сказал он себе. Человек, сидящий перед ним, у Черной Ямы тихой сухой ночью вытянул из озера мглу. В то время как все остальные участники налета сражались,чтобы попасть в шахту, Томас Аргола запаковал в медвежкины седельные сумки достаточно припасов, чтобы Райф мог существовать в Глуши. Это будет тяжелое путешествие на север, он сказал, зная, что из каждой сотни отправившихся в него возвращались только двое-трое.
И вот теперь он был здесь, нарушив доверие атамана и вооружая его соперника информацией. Райф остановил себя и заставил поправиться. Чужеземец не был кланником, а Траггис Крот не был вождем клана. Не существовало ожидания преданности.
У подушки, на которой сидел Райф, на уголках были кисточки, и он зажал одну из них в кулак. Значит, Траггис Крот был в плохом состоянии. - Что произошло?
Аргола махнул рукой.
- То существо, что появилось на Ободе той ночью, никогда не было человеком. Даже когда оно жило во плоти, это было своего рода чудовище. Больше похожее на собаку, чем на человека. Оно почти не умело владеть клинком, но было сильным и стремительным. С ним не мог сравниться никто. Наконец Танцор поймал его клинок своим мечеломом, Линден Мади принялся атаковать его незащищенный бок, Трагис Крот сдал в сторону отклоненного меча. Что-то случилось. Лезвие существа выскользнуло из захвата, оно резко повернулось и рванулось в сторону Крота. Мади отсек ему руку. Но было уже слишком поздно. Урон был уже нанесен.
Райф мягко кивал сам себе, сравнивая отчет о нападении, услышанный от Адди, с рассказом Арголы.
- Крот держит в тайне степень тяжести своих ран.
- А ты бы не стал?
У Райфа спокойствие голоса Арголы вызвало злость. Он встал.
- Что происходит, когда кого-то ранят Взятые? - Когда он говорил, услышал в своем голосе фальшивую ноту -- притворную небрежность вопроса -- и он представил, что Аргола услышит ее тоже. Чужеземец внимательно посмотрел на него.
- Это зависит от размера ранения. Крот получил удар в грудь теневой сталью. Лезвие не попало в сердце, но задело легкие. Это его не убило... но это произойдет. Не от инфекции, как знаем мы с тобой. Рана чистая, если это можно так назвать. То, что теневая сталь оставляет после себя ... частичку себя. Эта чернота разъедает его, сжигает его плоть, как кислота. Я могу только зашивать раны. Ей же нужно, -- он помедлил, -- давать выход.
Райф закрыл глаза и перевел дыхание. Это было то же самое, что и с рыцарем-Клятвопреступником в редуте -- темная, шелковистая субстанция, вытекающая из его ран. Наполовину жидкая, наполовину дым.
- Траггис Крот перерождается. Рана слишком глубока. Он сильный, и борется с этим, но его плоть поражена веществом запредельного зла, и вырезать ее -- значит убить его.
Чужеземец поднялся с груды подушек.
- Ты бы лучше показал мне, что получил ты.
Райф отступил назад. Его пятка ударилась об одной из металлических чаш, загудевшую на всю пещеру.
Аргола посмотрел на него несколько раздраженно.
- Ты ведь из-за этого пришел, правда? В Глуши тебя что-то ранило?
Райф снова почувствовал, что его раздражает предположения чужеземца. Тот факт, что они были верны, только ухудшало дело. Ему было нечего теперь терять -- конечно, не личное пространство, когда эта встреча была демонстрацией того, насколько мало Томас Аргола ценит осторожность. Райф со щелчком расстегнул крючки орлийского плаща. Сдернув вниз нижнюю рубаху и тюлений мех с шеи , он показал чужеземцу свою спину. - Это ниже левого плеча.
Аргола подошел к нему. Он смотрел и ничего не говорил.
- Три колотые раны. Все зарубцевались и сухие. Средняя выглядит похуже остальных. Я могу к ней прикоснуться?
Нет. Вслух Райф сказал:
- Давай.
Произошли две вещи. Первая - он почувствовал укол боли, там, где палец Арголы прикоснулся к нему, а вторая -- он увидел, что кусок ткани с драконами и грушами частично отошел назад, и за ним стоит, наблюдая за Райфом, сестра Арголы.
Райф потянул рубашку вниз. Он почувствовал, что краснеет, и в этот момент не хотел ничего, кроме как исчезнуть. Чужеземец прогнал свою сестру резким движением запястья. Он не показался сильно озабоченным этим.
- Они сделаны не теневой сталью, - сказал он Райфу вопросительно.
Взглянув на завесу, Райф увидел, что Маллиа Аргола исчезла. Он задался вопросом, не стоит ли она прямо за тканью. Прислушиваясь. Приход сюда был ошибкой. Он начал двигаться к двери.
Аргола пошел с ним.
- Остановись, - сказал он, его голос звучал ровно, но как-то убедительно. - Если не хочешь говорить, выслушай меня.
У двери Райф остановился -- на самом большом расстоянии от драконово-грушевой занавеси. Аргола понял его и придвинулся ближе, и Райфу в первый раз показалось, что чужеземец проявил себя полностью. Никакие явные уродства или раны не отмечали его плоть. Какое же место он занимал здесь? Увечные не потерпели бы невредимых мужчин или женщин и своем царстве. Чужеземец не охотился, и был не слишком любим. Райф решил, что от него была своя польза. У него были свои хитрости -- открытие подвесного моста через Ров, создание тумана во время налета.
Капелька крови в глазах Томаса Арголы подплывала к радужке, когда он тихо сказал:
- Под средней раной есть некоторое изменение окраски и небольшой очаг воспаления. Я полагал, он будет мягким, но когда я коснулся его, обнаружил, что он твердый. Я предполагаю, что тебе что-то попало с когтями -- именно так это выглядит -- и я также предполагаю, что существо, которое это сделало, было перерожденным. - Пауза, и Райф кивнул.
- Я полагаю, тебе и повезло и не повезло. Повезло, что то, что укололо тебя, был маэр дан, теневая плоть, а не теневая сталь. Не повезло в том, что кусочек ногтя остался в твоем теле.
- Достань его.
Томас Аргола уже качал головой.
- Он врос в мышцу. Если его вырезать, у тебя перестанут работать рука и плечо. Его нужно вытягивать, а не вырезать.
Райф не понимал, почему чужеземец играет с ним в эти игры.
- Тогда вытащи его.
- Я не владею таким мастерством.
Еще уловки.
- Ты ухаживаешь за Траггисом Кротом.
- Я ничего больше не могу для него сделать. Он умирает.
Райф ссадил руку, ударив об дверь кулаком. Левое плечо, левая рука. Двести фунтов натяжения при полном использовании длинного лука, и левое плечо с рукой должны это выдерживать.
- Почему ты мной манипулируешь?
- Ты знаешь, почему.
Взгляды Райфа и чужеземца встретились. По крайней мере, тот не стал лгать.
- Кто ты?
- Томас Байреон Аргола, из города, о котором ты никогда не слышал, называемого Ганатта. Я немного владею древним знанием и имею некоторый опыт в качестве целителя. Три года назад мы с сестрой пришли на север, по причинам, для тебя неважным. И я не лгу о вытягивании маэр дан. Это искусство практиковалось расами более старыми, чем моя и чем суллы.
- Тебе достаточно?
- Не заставляй меня демонстрировать то, чего у меня нет. - Гнев Райфа иссяк. Он вдруг почувствовал себя усталым и исчерпавшим себя. Плечо, как ему казалось, заныло сильнее, чем это было до заявления Арголы, и он вспомнил, что была ушиблена лодыжка. И теперь она болела.
Усталым выглядел и Аргола, углы его рта опустились, губы побледнели. Райф заинтересовался, были ли его думы похожи на его собственные -- было бы неплохо сохранить подобие мира.
- Я смогу жить с частицей маэр дан внутри меня?
- Ты же живешь, - почти неслышно ответил Аргола. Затем, обычным голосом:
- Она располагается в мышце выше задней стороны твоего сердца. Если она пойдет внутрь, то кости, чтобы остановить ее, не будет.
О боги.
- Ближайшее сулльское поселение находится к востоку отсюда, в великой тайге, где Пуща сходится с Северной Твердыней.
Вот она, манипуляция. Райф почувствовал ее всем своим нутром. Забавная это вещь, манипуляция. Даже если знаешь, что кто-то этим занимается, и они признались, что делают это, она работает все равно. В прошлый раз Аргола говорил, что будет тяжелое путешествие на север. Теперь на восток.
- Ты слышал об озере из Красного Льда?
- Слышал.
- Ты знаешь, где оно?
- Все, что я знаю, я уже сказал.
Райф взглянул на кровь в правом глазу Арголы и предположил, как она туда попала.
- Посмотри на меня, - скомандовал он.
Лицо чужеземца выразило удивление, и затем -- Райф запомнил на всю свою оставшуюся жизнь -- удовлетворение.
- Если ты свидетель, то должен быть готов, когда они придут. - Райф думал о том, ЧТО все эти слова показывают. Аргола знал о мече. Знал также о том имени, которое он принял. Мор Дракка. Свидетель Смерти. Откуда он знает это? Что он знал такое, чего не знал Райф?
Небольшое, с резкими чертами лицо Томаса Арголы не выдавало ничего. Его простая коричневая одежда напомнила Райфу о том, что носили монахи в Горных Городах, чтобы показать, что они не интересуются мирскими вещами.
- Они назвали тебе имя этого меча?
Это было так, словно чужеземец держал палку и тыкал в него все усердней и усердней, чтобы посмотреть, что он сможет сделать в ответ. Спина Райфа уперлась в дверь, он не мог отодвинуться дальше.
- Нет, не говорили.
Аргола, признав предупреждение правильным, казалось, был им доволен. Губы снова растянулись от удовлетворения.
- Меч, что лежит под красным льдом, называют Утратой.
Утрата.
- В Провале есть кое-что такое, что не сможет одолеть никакой другой клинок.
Это было уже слишком. Райф кулаком выбил дверную задвижку и выбрался наружу. Он не оглянулся и не закрыл дверь.
По лицу заструились солнечный лучи, и он едва мог ощутить это. Отражаясь от снега на земле, они падали на него со всех сторон. Яркий, скользящий по поверхности свет. Ему следовало рассеять завоевания тьмы в его разуме, но казалось, что он только напитал их.
Утрата.
Он направился к верхнему уступу. Веревка с узлами свисала с уступа там, где он спрыгивал вниз, и он перехватами поднялся по ней. Он оставил позади, в пещере чужеземца, перчатки и плащ, и холод с ожогами от веревки добавились к странной энергии боли и лихорадочных мыслей, к которым он пришел.
Я не буду резать тебе горло. Я буду защищать братьев Рва. Я стану хозяином Рва. Каждый раз, когда он говорил в эти дни, он, казалось, давал еще одну клятву.
Хотя Аргола ничего не получил от него. Тем не менее, он позволил человеку подтолкнуть его. Сняв руки с веревки, Райф приземлился на Обод. Снег захрустел, когда он сжал снежок. Не позволил ли он и Мертворожденному подталкивать себя?
Решив, что ничего хорошего из этого знания не выйдет, он отключился от всего этого. Побуждений Арголы. Колотой раны. Меча. Только что миновал полдень, и солнце стояло над клановыми землями в самой высокой точке. Райф подошел к краю широкой скальной плиты и впитывал зрелище своей родины. Семь сотен шагов, вот такое расстояние отделяло клановые владения в этом месте от Рва. Пересечь его было минутным делом -- к востоку отсюда находился скрытый мост. Все-таки могли быть стены, высокие, как небо. Райф Севранс не мог вернуться никогда.
Он стоял и позволял солнцу согреть его, а снегу -- охладить. И когда он был готов, он посмотрел вниз, в Ров.
В первые за все время Райф осознал биение сердец в его глубинах.