Из ночного кошмара отца Джона вырвал бешеный стук в дверь. Он сел, тяжело дыша, пытаясь стряхнуть сон, но звук не прекращался. Он со стоном скатился с кровати, запнувшись за коврик, и оказался у двери как раз вовремя, чтобы распахнуть ее перед новой очередью ударов.
- Что случилось?
Перед ним, пытаясь попасть рукой в рукав камзола, с торчащими во все стороны рыжеватыми волосами стоял лорд Дэниел.
- Простите, святой отец, но на скале зажегся маяк. На прибрежных камнях затонул корабль, и мы выходим на помощь.
- Дайте только одеться. Встретимся внизу.
Лорд Дэниел ушел, не дослушав. Джон, пригладив волосы, схватил из одежды первое что попалось, едва ориентируясь в кромешной тьме. Прошедшая неделя получилась для него нелегкой, потому что он старался вникнуть во все как можно глубже. О маяках и скалах вдоль южного побережья Фланхара ему рассказали в самом начале. Существовал неписаный закон: когда корабли попадали в беду, все жители, увидев сигнал маяка, спешили на помощь. В это время года для лучшей защиты от пиратов корабли паломников шли через залив целыми флотилиями; если затонуло одно из этих судов, на кону могли стоять сотни жизней.
Джон схватил плащ и побежал во двор, прыгая через ступеньки. Двор уже заполнили всадники и солдаты, вместе с епископом, Пейном, Деверином и Дэниелом. Оуэн раздавал инструкции по снаряжению, чтобы, случись раненые, иметь возможность перевезти их в Бликстон; в отдельных окнах уже вспыхнул свет.
Перекрыв командами галдеж, Пейн живо добился, чтобы ворота открыли. Отцу Джону выделили лошадь, он вскочил в седло; и, оказавшись за бликстонскими воротами, он поразился суровости ночи. Стужа стояла такая, что перехватывало дыхание; но хуже холода оказался туман. Джон ничего видел, и по привычке сразу же приоткрыл внутреннее зрение, понадеявшись, что безопасностью дороги займется кто-то другой.
Далеко вдали виднелось мерцание маяка, бледно-желтый отблеск в угольно-черной ночи. Джон мчался во весь опор, решив не отставать и не быть обузой; хотя в скором времени пальцы в перчатках замерзли и он перестал чувствовать ноги, тем не менее лошадь шла ровным галопом, согревая его скачкой. Когда мерцающий маяк приблизился, Джон ощутил в воздухе усиливающийся запах соли.
Пейн без промедления привел их к каменистому пляжу, приютившемуся между двумя высокими скалами. Они оказались не первыми спасателями, прибывшими на берег. Вдоль всего пляжа стояли факелы, а мужчины выводили в ревущие волны привязанные лодки. Отец Джон спешился и хмуро вгляделся в ночную тьму, надеясь разглядеть обломки, но там не было ничего, кроме темных теней, непроницаемых для его Зрения.
Он не успел удивиться, как из воды понесли все больше и больше людей - раненых, замерзших, наполовину задохнувшихся. Костры разводили далеко от линии воды; он собирал плавник, чтобы поддерживать их, и рвал куски ткани на бинты. Временами он вставал к канатам, и сдирал руки в кровь, вытягивая из моря лодки, груженые людьми - слишком замерзшими, чтобы плакать, слишком напуганными, чтобы шевелиться.
У него не было возможности узнать, как долго они работали, разве что незадолго перед рассветом туман окончательно разошелся. К тому времени они высадили спасенных пассажиров из лодок, а обломки крушения почти исчезли. Время от времени его внимание привлекали другие спасатели, и он не раз видел коленопреклоненного епископа, осеняющего знаком триума неподвижные фигуры. Ведали ли эти люди, кто пред ними, или их заботило лишь то, что божий человек готов отпустить им грехи?
Джону не нужен был рассвет, чтобы увидеть на лице епископа усталость, глубокую печаль об ушедших и искреннюю радость, что столь многих удалось спасти. Не так часто удавалось встретить священника, способного по-прежнему любить людей, которые не разделяли с ним его обетов, и столь искренне выражать свою любовь.
Когда последние отблески ночи исчезли, отец Джон завернулся в плащ и отправился туда, где остальные готовились снова сесть на коней. Его перчатки давным-давно потерялись, а живот подвело от голода, но пока ему было тепло, и это было много больше, чем владели бедные паломники, большинство из которых усадили в повозки и повезли в Колтерин и близлежащие фермы. Две пдводы ушли в Бликстон, где людей накормят и позволят отдохнуть, прежде чем помогут двинуться дальше.
Из задумчивости его вывел звон стали. Он обернулся и увидел отступающего назад Деверина, с руками, поднятыми в знак мира. Перед ним стоял молодой человек с длинными мокрыми волосами, заляпанными грязью. Он легко держал перед собой меч - признак отличной школы. Его наряд, порванный и висящий клочьями, выглядел нездешним - длинные одеяния вместо куртки с брюками - с которого все еще капала морская вода.
- Спокойно, - успокаивал его Деверин мягким голосом, не сходя с места. - Я просто хотел взглянуть на твоего друга. Я вижу на лице кровь. Нужно осмотреть рану. Я не причиню вреда.
Джон видел, что остальные бликстонцы насторожились, беспокоясь о безопасности епископа, готовые, если потребуется, подойти - но молодой человек тоже это видел. Он окинул всех взглядом, и его поза осталась напряженной. Он чуть сместился, чтобы остаться между Деверином и своим другом, который неподвижно лежал на земле перед ним. Затем юноша что-то произнес, но слов отец Джон не распознал.
Спину окатило холодком.
- Я понимаю, вы напуганы, - продолжал Деверин. - Но мы просто хотим помочь вашему другу, вот и все. Могу я подойти? Только посмотреть?
Молодой человек на мгновение застыл, затем медленно сделал шаг в сторону, продолжая держать меч на изготовку. МакКоули за спиной Деверина придвинулся ближе, впрочем, не настолько, чтобы поставить хрупкое равновесие под угрозу. Он наблюдал за молодым человеком, в то время как Деверин опустился на колени и протянул руку к разбитому лицу раненого. Бросив взгляд на меч, Деверин достал из камзола кусок ткани, сложил его и закрыл рану.
- Святой отец? Его нужно показать лекарю. Рана серьезная, и он без сознания. Я боюсь, он может... - Деверин внезапно замолчал и замер. Затем торопливо добавил:
- Святой отец, подойдите сюда!
С опаской глянув на молодого человека, МакКоули послал ему улыбку и двинулся к Деверину. Посмотрел на раненого.
- Разве вы его не узнали? - прошептал Деверин.
Эйден тоже замер. Отец Джон, не в силах остановиться, безотчетно пошел вперед, пока не увидел лицо больного. За проведенные на южном континенте годы светлая кожа потемнела, над правым глазом виднелся скверный глубокий порез, волосы выгорели до белизны, но не узнать израненного при кораблекрушении человека, который лежал перед ними, было невозможно.
*
- Милосердная Минея, Патрик! - прошептал Эйден в благодарственной молитве. Он потянулся рукой к плечу Патрика, но попытку дотронуться пресек меч, аккуратно скользнувший к его горлу. Деверин, вскочив на ноги, сразу же начал выхватывать собственный, но Эйден поспешно отодвинулся, всеми силами пытаясь избежать кровопролития.
- Деверин, нет! Он просто защищает Патрика. - Эйден снова опустился на корточки и поднял руку к клинку. Осторожно отвел его, глядя в глаза защитнику. - Кто-нибудь сходите за чистой водой и любыми бинтами. Остальные ждут на месте.
- Святой отец, - предостерегающе шепнул Деверин, но слегка отодвинулся назад, убирая меч.
Позабыв об остальных, Эйден остановил взгляд на защитнике Патрика.
- Вы понимаете мою речь?
Мужчина прищурился и ничего не ответил. Глаза светлые, серые и блестящие, смуглая оливковая кожа. Ему могло быть лет двадцать пять, не больше. Тонкие темные брови и небольшой разрез на нижней губе служили единственными приметными чертами его лица, но в серых глазах светился такой ум, что Эйден сделал еще одну попытку.
- Мы друзья Патрика. Друзья. Хотим помочь.
Незнакомец слегка нахмурился, взгляд на миг метнулся к Патрику, затем обратно к Эйдену. Он открыл рот, его губы дрогнули, артикулируя, но не раздалось ни звука. Затем, когда кто-то из людей Деверина вернулся с бутылью воды и кусками полотна, мужчина, задавая вопрос Эйдену, слово наконец выговорил.
- Малахи? - В первые мгновения Эйден его не понял. Тогда чужеземец спросил еще раз. - Вы - малахи?
- Вы спрашиваете... не малахи ли мы? - Эйден покачал головой, разводя руками, чтобы показать свои мирные намерения. - Нет. Мы не малахи. Мы друзья. Друзья Патрика. Вы позволите помочь ему? Перевязать раны. - Эйден показал бинты, - и у нас есть безопасное место, чтобы его забрать, там тепло и ....
- Тепло? - Выражение лица у чужеземца неожиданно изменилось. Глаза широко открылись, и он впервые обратил внимание на людей, стоящих за Эйденом, Деверином, Пейном и Дэниелом, Джоном и двадцатью солдатами, которых они взяли с собой. - Робрт? - спросил он.
Эйден снова покачал головой.
- Нет, Роберт не здесь.
Иноземец снова перевел взгляд на Эйдена; сейчас его меч свободно висел сбоку, хотя все еще не в ножнах.
- Э... Эписк?
Эйден улыбнулся, не в силах удержаться. Решительно кивнул.
- Да, я епископ. Друг Патрика.
Мужчина поднял меч и убрал в ножны. Он кивнул и шагнул назад. Деверин двинулся вперед; он понимал в лечении больше других. Вскоре они были готовы ехать, и Эйден, не сводя глаз с чужеземца, сел на коня, снедаемый жгучим любопытством.
Его вопросы могли подождать до Бликстона. Им придется дождаться, когда очнется Патрик.
Но всю дорогу назад Эйден возносил молитвы: и в благодарность за благополучное возвращение друга, и что возвращение ознаменует поворот в их судьбе. Молясь, он мог, хотя и боялся, надеяться.
*
Джон отступил назад, пропуская мужчин, которые внесли Патрика в спальню и осторожно положили на кровать. Огонь уже зажгли, и горячая еда была на пути сюда. Джону пришлось умерить азарт и дождаться, чтобы комната немного освободилась.
- Отец Джон, только ведите себя аккуратно, - встревоженно шепнул епископ. - Друг Патрика настроен его защищать. Старайтесь все делать открыто и на виду.
Джон кивнул, едва глянув на остальных перед тем, как остановиться у постели больного. У него не было возможности как следует разглядеть Патрика по пути в Бликстон; даже сейчас память ему не помогла: человек от холода почти посинел, от повязки на лбу толку мало.
- Нужно снять мокрую одежду и согреть его. Затем, пожалуй, бульон. - Он протянул руку и начал убирать с плеча Патрика одеяло, и продолжил бы, но метнулась чужая рука, сжав запястье Джона так крепко, что священник отпрянул.
Над ним стоял чужеземец, с серыми сверкающими глазами и длинными слипшимися, перепутанными волосами. Но было в его взгляде нечто... нечто неуловимое, но слишком родственное действию его собственного дара. Джон замер.
Это нечто внезапно наполнило его сознание, пробуждая дар, пока кожу не начало жечь. Шипя от боли, он выдернул свою руку у чужака, который удивился не меньше него самого и испытал такое же прозрение.
Этот человек не являлся ни салти, ни малахи. Но если не они, то что он такое? Как получилось, что он путешествовал с Патриком, и откуда он взялся?
- Джон? - Голос стоящего рядом епископа был спокоен и нетороплив. - Что такое?
- Я... не знаю. Этот человек... Я не знаю, кто он, но...
- Он опасен для нас? - Пейн спросил от двери, где, отойдя подальше, ждали остальные.
- Опасен? - Джон нахмурился, не в силах думать в этом ключе. Прежде он ни с чем подобным не сталкивался, и не представлял, как определить, есть ли тут опасность. - Не скажу; все, что знаю - он своего рода... колдун.
- Своего рода? - Тишину нарушил бесстрастный вопрос Пейна. - А сколько родов вообще существует?
- Что ты ощущаешь? - мягко проговорил Эйден, скользя взглядом от Джона к чужаку и обратно. - Он не малахи?
- Нет, он совсем не похож на малахи. Но мне кажется, чувствительность у него хорошая. Он понял, что я тоже колдун.
- Хорошо, нам все еще нужно переодеть Патрика, пока он не замерз. Почему вы...
Его слова прервал стон Патрика. Епископ двинулся к нему, чужак вместе с ним; Джон обогнул кровать и подошел с другой стороны. Патрик застонал снова, его рука потянулась к голове, где рану закрывала повязка. Он что-то пробормотал - Джон не понял, что, - затем неожиданно протянул руку, и ее взял его спутник, словно у Патрика закружилась голова и ему потребовалось поддержка.
- Патрик? Ты знаешь, где ты? - спросил епископ.
Патрик нахмурился, но глаз не открыл. Джон на миг затаил дыхание, затем Патрик медленно улыбнулся.
- Эйден? Ты?
- Да, это я, - усмехнулся МакКоули, бросив взгляд на окружающих. - С возвращением!
- Я в Бликстоне?
- Да.
- Слава богам! - сглотнув, он немного расслабился.
- Как ты себя чувствуешь?
Лоб Патрика от боли пошел морщинами.
- Не слишком хорошо... Холодно.
- Что ж, мы собирались переодеть тебя в сухое, но твой... твой друг тебя охраняет и никого к тебе не подпускает.
- Мой... друг? - Патрик замедленно покачал головой, затем замер, когда боль подступила снова. Он охнул, и чужеземец придвинулся ближе, приняв защитную стойку. Тогда выражение лица Патрика полностью изменилось. - А, вы имеете в виду Джоши? - Патрик на миг умолк, затем продолжил. - Джоши спас мне жизнь. Нас... на корабле атаковали... обманом, и...
- Успокойся, Патрик, - проговорил Эйден, все еще улыбаясь, - у тебя будет масса времени, чтобы нам все рассказать. Прямо сейчас тебя нужно переодеть и согреть. У тебя на голове скверная рана.
- Прост... устал.
- Тогда спи, Патрик. Просто спи. Джон, поможешь переодеть Патрика в теплую одежду? Я постараюсь договориться с Джоши, пока Патрик не схватил вдобавок еще и лихорадку.
- Эйден! - Патрик сел, потянулся к руке МакКоули, снова задыхаясь от боли. - Мне нужно найти Роберта! Он здесь?
- Нет, в Люсаре.
- Нужно найти его... Это важно...
МакКоули принудил его лечь обратно в постель.
- Я могу послать ему сообщения, но понятия не имею, где и когда он их получит. Патрик, мне жаль, но мы уже потеряли надежду на твое возвращение...
Патрик снова схватил его руку, на этот раз открыв глаза.
- Найди его!
От удивления Джон поперхнулся; МакКоули нахмурился. Глаза Патрика были белыми, совсем как его волосы, словно под лучами солнца их краски выцвели.
МакКоули заговорил снова, успокаивающим тоном.
- Отдыхай, Патрик. Не беспокойся о Роберте. Просто отдыхай.
Патрик вернулся целым и невредимым - только совершенно слепым.
*
Эйден вышел в коридор и затворил за собой дверь. Почти сразу же посыпались вопросы.
- Что имел в виду отец Джон, сказав, что Джоши - своего рода колдун? Что, если Патрик перешел на другую сторону?
Эйден повернулся к Дэниелу и резко покачал головой.
- У нас нет оснований его подозревать. Джоши до сих ничего не сделал, только пытался защитить Патрика. Джон не говорил, что тот представляет собой угрозу.
- Нет, - заворчал Деверин. - Он говорил, что не знает, является ли. Это не означает...
- У нас слишком многое стоит на карте, - прошипел Пейн. - Разумно ли принять к себе совершенно незнакомого человека с колдовской силой? Что, если он только и ждет, чтобы мы заснули? Что, если...
- Хватит! - оборвал Эйден. - Именно такой страх загнал колунов в подполье и заставил нас бояться. Я повторюсь: Джоши не сделал ничего,что бы нам угрожало; практически он принес нам огромную пользу, вернув человека, который, как мы знаем, друг и союзник - тот, кто провел последние девять лет, рискуя жизнью, в изысканиях для Роберта. Неужели мы отплатим подозрениями?
На миг наступила тишина, затем выступил Деверин, который лично отвечал за безопасность Эйдена.
- Как бы то ни было, у дверей комнаты я поставлю охранника, а чужеземца будут сопровождать, куда бы он ни пошел, пока мы не будем в нем совершенно уверены.
- Делай что сочтешь нужным, - кивнул Эйден. - Я понимаю вашу озабоченность, но прошу вас: отнеситесь к Джоши со всем уважением, какого он заслуживает, иначе вы нанесете великое оскорбление и Патрику, и Роберту. - Эйден дождался, чтобы все, соглашаясь, кивнули, и вернулся обратно в комнату.
*
Хотя Джон пробыл в Бликстоне уже неделю, ему потребовалось несколько лишних минут, чтобы разыскать кухонные помещения. Для замка такого размера они оказались потрясающе малы, хотя, как ни странно, использовались едва ли наполовину. Но в них шумно горел огонь, стояли столы с готовящейся едой, а лица работников светились улыбками. Он быстро объяснил, за чем пришел, и получил поднос. Он положил хлеб, сыр, маринованную сельдь, резаный красный лук, посудину с горчицей и жесткие зимние яблоки. Поднос заполнили чашки и котелок с бульоном; он собирался попросить помощи, когда рядом появился епископ, освеженный коротким сном и готовый к вечерней встрече.
- Запасаетесь на следующую зиму, святой отец?
- Я... они проголодались. - Джон приподнял поднос, и МакКоули осторожно забрал с него чашки и котелок, что заметно уменьшило тяжесть. - Благодарю вас.
- Как я понял, и Патрик, и Джоши просыпаются?
- Да, ваша милость. - Им придержали кухонную дверь, и Эйден, поблагодарив, вышел вслед за отцом Джоном. - Патрика лихорадит, но в целом состояние у него сейчас неплохое, хотя путешествовать, думается, ему еще рано. Он хочет поговорить с вами. Его трудно удержать в постели.
- А Джоши?
Отец Джон приподнял поднос, чтобы видеть под ногами ступеньки.
- Он ничего не говорит, но свой меч убрал и то и дело помогает мне с Патриком.
- И ты не ощущал от него больше никаких воздействий?
- Нет. Да я на самом деле и не пытался.
- Да? Почему?
Джон отошел в сторону, пока МакКоули локтем открывал для них другую дверь.
- По правде говоря, как колдун я умею не слишком много. Я жил, стараясь стать хорошим священником. У меня было очень мало шансов пользоваться способностями, и как следствие, мало опыта и неразвитый дар. Я знаю довольно, чтобы определить, кто он, но это все. Если бы здесь был Роберт...
- Если бы Роберт был здесь, этот вопрос на первом месте не стоял бы.
- Пожалуй.
- Поставь поднос на минутку сюда. - МакКоули сложил свою ношу на столик у стены. Эйден всмотрелся в коридор, ведущий к комнате Патрика, затем туда, откуда они пришли. Понизив голос, спросил. - Что ты знаешь о пророчестве?
Отец Джон пожал плечами. Эти тайны касались тех, кто жил в Анклаве, дела, которым он не уделял особого внимания.
- Только то, что мне рассказали. Когда Роберту было девять, Ключ говорил с ним, и с того времени он утверждает, что сообщение было личным и предназначалось только ему. Потом, пятнадцать или около того лет назад, Ключ заговорил с ним снова, только в этот раз это слышал весь Анклав. Был дан конец пророчества, и тайна вышла наружу. Дженн сообщала в письмах, что Патрик отправился в Алузию в надежде найти другую группу колдунов, которые могли знать о пророчестве больше.
Епископ снова окинул коридор взглядом. Дверь комнаты отсюда была не видна, как и охранник рядом. Он понизил голос до шепота.
- Мы считаем, что группа поссорилась с Каббалой, заговорщиками, которые воевали с империей. Дженн думает, что в основе разногласий лежало пророчество.
- Но?
- Но если воплощение Минеи, которая восстала и боролась с империей, было ни кем иным, как колдуньей из этой группы, тогда та же самая отколовшаяся группа предала Каббалу и уничтожила ее.
Нутро отца Джона стиснуло холодной рукой.
- И вы думаете... Джоши мог быть одним из них?
- Вполне возможно. Хотя с момента появления здесь он не совершил ничего опасного, в глаза бросается его привязанность к Патрику. У нас нет способа узнать, на кого, кроме Патрика, распространяется его верность, и мы не имеем о том ни малейшего представления. Поскольку вы у нас единственный наличествующий колдун, я буду весьма признателен, если вы приложите все усилия, чтобы...
- Разумеется, святой отец, - энергично кивнул Джон. - Я сделаю все возможное.
- Надеюсь, мои опасения - ложная тревога. Тем не менее, мне хочется, чтобы вы были готовы. Ну, давайте кормить их и посмотрим, не удастся ли что разузнать для наших нужд. - С этими словами он вручил отцу Джону поднос, подхватил чашки с котелком, и мужчины двинулись дальше.
*
Эйден сидел в удобном кресле у огня и наблюдал. Хотя Патрика должен был кормить отец Джон, Джоши больного надолго не оставлял. Он не говорил ни единого слова, но казалось, ему это и не требовалось: Эйден не мог сосчитать, сколько раз он замечал, как они с Патриком обменивались слабыми улыбками, а порой чужак, хмурясь, всматривался в его лицо. И впрямь весьма странно.
После того, как с едой было покончено, Джон смахнул крошки и подбросил дров в огонь, а в это время Джоши стал снова укладывать Патрика. Сквозь загорелую кожу проступил лихорадочный румянец, дыхание стало тяжелее. Эйдену нужно быть внимательнее и не утомлять больного.
- Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно. Хотя кровать удобная.
- Что случилось? - спросил Эйден. Он достаточно долго откладывал вопрос.
- Когда? - Патрик нахмурился, затем махнул рукой. - А, ты имеешь в виду мои глаза? Ну, это длинная история, и, боюсь, весьма скучная.
- Прости.
- Нет, все в порядке. Это случилось пять лет назад, и дело прошлое. Если бы не Джоши, я б не выжил. Мне пришлось какое-то время провести в соляной шахте. Я думал, что писал тебе и рассказал... ну да ладно, не имеет значения. В породе были вредные примеси, кристаллы кислоты, от которой не защитишься. Половина всех рабов, которые работали в шахтах, ослепли. Мне повезло, я сбежал. Большинство умирает.
- Как ты убежал?
Патрик коротко усмехнулся.
- Я притворился мертвым. - Он остановился, чтобы немного откашляться, а под конец, чтобы дышать, ему пришлось сесть. Когда начался кашель, Джоши оказался рядом, придерживая его со стаканом воды наготове, чтобы запить. Удивительно, но Джоши знал, что требуется Патрику, еще до того, как с тем что-то происходило. Эйден прежде не видел ничего подобного, разве что...
- Ты говоришь с Джоши мысленно, не так ли?
Патрик застыл, а отец Джон, чрезвычайно взволнованный, вскочил в углу со стула.
Эйден продолжал, полный решимости разобраться в том, что ему нужно понять.
- Так? Это то самое "другое", что случилось в поездке? Помнишь, Роберт и Дженн, пытаясь узнать о пророчестве больше, отправились в Будланди. Покинув дворец Бу, они столкнулись с группой людей, называемых генерет. Дженн говорила, что все они пользовались мысленной речью. Джоши - из генерет, верно? И ты каким-то образом стал...
Патрик отхлебнул воды, которую протянул ему Джоши, затем снова лег. Джоши вернулся на свое место у двери, расслабленный, как обычно, словно из того, что было сказано, не понял ни слова.
Патрик отхлебнул воды, которую протянул ему Джоши, затем снова лег. Джоши вернулся на свое место у двери, расслабленный, как обычно, словно из того, что было сказано, не понял ни слова.
- Я понимаю, вы недоверчивы. И совершенно обоснованно. Джоши - генерет. Его настоящее имя - Джо'шиминал'йа Бораи, что означает "глаза мерцающего света". Он многократно спасал мне жизнь, и без него я бы в этом крушении погиб. Он... оставил свой народ, чтобы... - тут Патрик осторожно кашлянул - остаться со мной, помочь вернуться. Я обещаю, он не причинит вреда ни вам, ни кому другому. Его народ миролюбив и питает отвращение к любому насилию.
- Но он носит меч.
- Его учили защищаться, как всех в его племени. Люди где угодно будут защищать свою самость и то, что имеют. Поверьте мне, Эйден: если бы он захотел, он всех вас убил бы дюжину раз.
Эйден и не сомневался.
- И все же, Роберт и Дженн из-за генерет были в опасности.
- Нет, только Роберт. Все они по достижении зрелости дают обет, что будут стремиться убить Ангела Тьмы, где бы его ни встретили. Дженн совершенно ничего не угрожало, и они бы...
- Что?
Патрик остановился, слегка склонив голову. Джоши хмуро за ним наблюдал. Патрик тряхнул головой, словно пытаясь отбросить лишнее.
- Отец Джон?
Священник прошел уже полкомнаты.
- Да, я тоже это ощущаю. Вибрацию, но не земли. Думал, мне чудится. Странно. Как гром, только...
- Что? - переспросил Эйден, на этот раз по другой причине. Остальные трое двигались, словно слышали звуки, к которым он был глух. Джон с закрытыми глазами остановился у постели, повернув голову к окну, где в холмах южного Фланхара ширилось новое утро.
- Патрик? Отец Джон? Что происходит?
Когда никто не отозвался, он поднялся на ноги, но сильнее всего его встревожил Джоши. Генерет выхватил меч, глядя на нечто, чего Эйден не видел. Затем чужак испустил пронзительный вопль, выронив меч и зажав уши руками. Прежде чем Эйден к нему двинулся, Патрик и Джон согнулись пополам, словно услышав нечто оглушающее.
Дверь распахнулась, и в комнату вбежал стражник. С криком о помощи Эйден кинулся сначала к Патрику, затем к Джону, который осел на пол. Вопль продолжался; из мужчин никто не шевелился, но как только Пейн с другими вбежал в комнату, Джоши кричать перестал. Отец Джон с Патриком почти мгновенно обмякли, Патрик от боли застонал.
- Во имя богов, что случилось? - Пейн на коленях склонился над отцом Джоном, Эйден остался с Патриком, пытаясь дать ему воды.
- Безумие. Патрик, ты меня слышишь? Что случилось? С чем связано?
- Безумие... да... - прошептал Патрик, по его лицу текли слезы. - Я знаю, где Роберт... Анклав! По крови, нет, нет...
- Отец Джон?
Священник, более молодой и не страдающий лихорадкой, пришел в себя быстрее. При помощи Пейна он сел, но и глоток крепкого вина не помог ему избавиться от бледности. Он едва сидел, качая головой.
- Мы погибли. У Роберта...
- Что? - задал вопрос Эйден, испуганный до мозга костей. - Что с ним случилось?
- Он... - Отец Джон резко сглотнул, голос его задрожал. - Вы знаете, наши люди, колдуны-салти, живут в безопасности в Анклаве. Там их нельзя найти, потому что их защищает Полог... Ох, милосердная Минея...
- Дальше, - настаивал Эйден.
- Роберт... положил Анклаву конец! Он разрушил Полог, и Анклава больше нет. Люди остались без защиты - И Нэш... милостивая Минея, Нэш его нашел! Нэш знает, где находится Анклав! Он пойдет туда и...
Когда священник умолк, в потрясенной комнате слышался только хриплый шепот Патрика.