Над рекой каждое утро поднимался туман, плотные белые щупальца тянулись к бледному призрачному солнцу, заставляя холм, на котором стоял Кенрик, казаться островом среди облаков. Перед ним, как на карте, лежала река Витала, а к столице, Марсэю, в ее центре, вела только узкая мостовая. Издали все выглядело удивительно мирным, опрятным и чистым.
- Мой господин, вы готовы?
Кенрик повернулся туда, где стоял Рейв, к другому склону холма, с которого город не виден - если предположить, что кто-то мог бы так далеко смотреть. Король подошел к юному малахи:
- Отлично. Чем мы сегодня займемся?
- Вам нужно научиться перемещать предметы; все колдуны умеют двигать небольшие предметы силой мысли, и насколько хорошо это делают, зависит от тренировки. Но если ваши способности велики, вы сможете перемещать крупные предметы, порой на значительные расстояния.
- В самом деле? - Кенрик обнаружил, что улыбается от предвкушения. - Итак, если я очень силен, мог бы я, скажем, сдвинуть гору?
- Для этого ни у кого не хватит силы, - строго ответил Рейв. - Но я видел, как перемещались огромные камни, повозки, лошади, даже деревья меняли свое расположение. Однако в бою пользуйтесь этой уловкой осторожно, она требует большого мастерства, так что не начинайте играть с ней, иначе в итоге можете наломать дров.
Кенрик усмехнулся. Рейв был весьма серьезным учителем, и ко всему относился очень ответственно. Он улыбался только тогда, когда считал это уместным, и совсем не потому, что нечто показалось ему впрямь забавным. У Кенрика постоянно возникало желание над ним подшутить; его останавливала только угроза потерять добровольного учителя.
- Хорошо, с чего начинать?
Рейв немного прошел по склону.
- Перемещение объектов требует использования воображения, чтобы представить себе свою руку, выполняющую требуемое воздействие. Я положу здесь несколько камней, и когда дам сигнал, хочу, чтобы вы подняли руку и мысленно их передвинули. Немного, на фут или около того вполне достаточно. Запомните, очень важно тренировать умение перемещать предметы, не гоняясь за расстоянием или размерами - по крайней мере, пока.
Кенрик смотрел, как для его тренировки Рейв передвигал ногами камни размером с дыню.
- Когда, ты говорил, Феленор Календери должен вернуться в Марсэй?
- Он не сказал, милорд. Только, что у него важные неотложные дела на юге.
- Похоже, он меня избегает.
Рейв выпрямился, убедительно покачав головой.
- Нет, милорд. Он верен своему слову. После смерти ДеМассэ он взял на себя ответственность за д'аззир, служащих в Люсаре. Он разорвал связи с Нэшем и больше не желает его поддерживать.
- Но хочет ли он поддерживать меня? Меня смущает внезапное изменение его симпатии.
Рейв развел руками.
- По крайней мере, позвольте ему самому убедить вас, милорд. Как только вернется, он с вами поговорит.
- И если я заключу с ним союз, а он уже объявил себя противником Нэша, где я окажусь?
Рейв установил на место последний камень и вернулся к Кенрику, окинув взглядом место, где Кенрик оставил свою охрану для ее безопасности.
- Милорд, - шепот Рейва добавил хмурому утру холода, - вы знаете про обряд наложения Уз?
Внутренности Кенрика сжались.
- Да. Нэш накладывал Узы на моего отца, и полностью им руководил, лишив его собственной воли. Я уверен, что он велел отцу погибнуть от меча Дугласа, но никогда не смогу это доказать. - Он повернулся к Рейву и наткнулся на внимательный взгляд молодого малахи.
- Мы считаем, что Нэш каким-то образом нашел способ накладывать Узы на малахи.
- Что? - испуганно прошипел Кенрик.
- Это разрывает все обещания, которые он дал нашему народу, нарушая доверие, оказанное ему чабанаром. Более того, эти Узы незаметны. Не мертвеют глаза, не изменяется личность. Но среди нас ходят слух, и мы видели довольно много молодых мужчин и женщин, отказывающихся, когда следовало, вернуться домой, отказывающихся по непонятным причинам выполнять свои обязанности. Слишком многие отказались вернуться в Карахам с телом Де Массэ, хотя такое сопровождение является для нас священным обрядом. Мы с Феленором, учитывая сложившиеся обстоятельства, получали специальное разрешение остаться.
Кенрик повернулся к камням, положенным на склон, и аккуратно представил себе на одном из них лицо Нэша. Резко взмахнул кулаком, мысленно толкнув изо всех сил. Камень подпрыгнул над землей почти на три фута, сдвинувшись горизонтально на дюйм или около того, и упал - как обычный камень.
- Проклятье, ты сказал, что это просто!
Рейв заметил:
- Неразумно применять силу в гневе, милорд. Хотя выброс может получиться сильнее, контролируется он хуже.
- Какой смысл в контроле? Если у Нэша есть связанные Узами малахи, мы все... - он не закончил. Последнее, что ему хотелось - потерять самообладание перед Рейвом. - Хорошо. Давай продолжим.
Неудивительно, что Календери больше не хотел иметь дел с Нэшем - как и Кенрик. Какие еще мерзкие сюрпризы готовил ему Нэш? С личной дружиной из связанных малахи Нэш становился практически неуязвимым для любого нападения - не то, что бы Кенрик их точно планировал, но порой такая мысль в голову ему приходила. Теперь у него не было оружия вообще; и даже научившись пользоваться своими способностями, он не получал средств для борьбы с Нэшем.
Кенрик сомневался, хочет ли он бороться с Нэшем или единственно устоять против него; пока колдун не вернулся ко двору, Кенрик понятия не имел, какую позицию займет он сам. По-прежнем никакого следа Эндрю, но это могло означать, что Нэш его куда-то увез, превратив в нечто ужасное, подобное ему самому.
Немыслимо, трудно представить: Эндрю с детства был впечатлительным, но за все годы, что Кенрик его знал, он ни разу не вел себя грубо или жестоко, независимо от того, как с ним обходились при дворе... Хотя было однажды, много лет назад, когда Эндрю первый раз приехал в Марсэй, на похороны родителей. Тогда они с Эндрю встретились в первый раз, в Базилике, и Эндрю среагировал так, словно увидел чудовище. В тот раз Кенрик смертельно обиделся и потребовал, чтобы отец немедленно предал мальчишку мечу, но Селар планировал вторжения в Майенну и не принял Кенрика всерьез. Так что мальчик беспрепятственно отправился домой, а Кенрик посулил отомстить ему позже, когда Эндрю достаточно повзрослеет, чтобы себя защищать.
Но этот день так и не настал. Кенрик, получше узнав своего до смеха простодушного кузена, давно забыл тот случай и свое желание отомстить. Он не мог сердиться на Эндрю долее нескольких минут, и, если Нэш каким-то образом собирался использовать кузена, ему пришлось бы немало потрудиться, чтобы заставить мальчика изменить свою натуру. Пожалуй, Нэш в итоге потерпел бы неудачу.
Кенрик взглянул на Рейва и понял, что тот все еще терпеливо его ждет. Ну, начнем! Кенрик снова поднял руку, представляя перемещение камней, и толкнул. К его удивлению, самый первый проскользил вниз по склону около дюжины футов, затем неожиданно остановился.
- Хорошо, милорд. Минимум усилий для максимального результата. Только помните, что, когда нет опыта, опасно использовать много силы за один посыл. Ваше тело пока не в состоянии выдерживать такие нагрузки.
- Насколько это опасно? - нахмурился Кенрик. Нэш за все время ничего подобного не сообщал.
- Колдуны, как известно, от перегрузки умирают. Вот поэтому мы и тренируемся.
- Разумеется. - Кенрик вернулся к камням, толкая их тем же образом один за другим, остановившись только, когда камни кончились. Рейв пошел ставить новый ряд.
Нэш о многом ему никогда не говорил: он работал скрытно, невзирая на то, что они считались союзниками, работая на общую цель. Нэш пообещал ему, что Тирон Майеннский, лишившись наследников, обретет сына в лице Кенрика, обручившегося с прекрасной принцессой Оливией, но третий его сын все еще оставался в живых, спрятанный так, что даже Нэшевы убийцы были не в состоянии его отыскать, да и Оливия пока не стала к нему ближе, чем была год назад.
Конечно, он всегда мог вернуться к своему первоначальному плану и заполучить ее сам: в конце концов, если бы у него был желающий союза Феленор Календери, разве малахи не доказали бы свою верность, привезя ему в качестве невесты его пятнадцатилетнюю кузину? Он мог даже добиться, чтобы Годфри их поженил, а после консумации Тирон уже не смог бы его остановить. Таким образом, после запланированной смерти последнего сына, Кенрику ничто бы не мешало занять трон Майенны, - то, что неоднократно не удавалось его собственному отцу.
Выработка собственного плана всегда доставляла удовольствие, особенно, когда это позволяло обойтись без обращения к Нэшу. Когда Календери вернется ко двору, он с ним поговорит.
*
Нэш зашел в галерею замка Рэнсом, и почти сразу расчихался от скопившейся повсюду пыли. Он не появлялся здесь почти четыре месяца; сколь же многое поменялось за это время - вернее, изменился он сам. Тем не менее, пыли быть не должно.
- Теймар!
- Да, хозяин!
Нэш продолжал шагать по галерее к комнатам, в которых спал, где занимался самой тайной работой.
- Уберитесь здесь, я хочу принять ванну и через час поесть. Принесите мои сумки и вымойте длинный стол. Мне нужно поработать.
- Конечно, хозяин. - Теймар исчез. Нэш слышал, как он отдает указания слугам, которые в отсутствие Нэша должны были держать Рэнсом в рабочем состоянии. Он вернулся без предупреждения, но это не извиняет их небрежности.
Он чихнул еще раз и с трудом удержался от искушения открыть окно. Вместо этого открыл дверь в свою спальню, обнаружив, что хотя бы эта комната более-менее свободна от пыли, а постель застелена свежим бельем не далее, чем на этой неделе, что устроит, пока он не решит, куда направиться дальше.
Нэш быстро осмотрелся, чтобы удостовериться, что он тут один, затем прошел за кроватью к крошечной, скрытой в стене нише. Щелкнул незаметным переключателем и протянул внутрь руку, чтобы достать мешочек, который давно там хранился, затем вернулся к столу и собрал полдюжины книг. Когда вернулся в галерею, длинный стол был очищен от пыли, крошечные частички которой танцевали в солнечных лучах, льющихся в окна. Он дождался, чтобы принесли сумки, затем занялся делом. Нэш выудил записи, которые вел годами, затем расстелил карты, составленные по рисункам на стене пещеры. Неторопливо начал их сопоставлять, выстраивая общую картину.
Он поел за столом и остановился только тогда, когда была готова ванна. Тогда оставил свои заметки, вернулся в спальню, где перед камином поставили ванну, испускающую пар и запах розовых лепестков. Прежде он вообще предпочитал купаться в одиночестве, скрывая шрамы, полученные от Врага в Шан Моссе, но теперь шрамы сошли, и он разделся с удовольствием. Погружался в воду, упиваясь ее прикосновением к коже, наслаждаясь теплом.
Он со вздохом скользнул в ванну, опустив голову под воду. Здесь он не слышал ничего, кроме равномерного стука собственного сердца. Выпустив воздух, всплыл на поверхность и оглядел комнату, в которой прожил столько лет.
Пришла пора отсюда уехать и сделать своей крепостью пещеры. Пора вернуться ко двору и готовиться к наступающей войне - так как теперь он знал, где она случится, и причем скоро. Столь многое, чего он никогда не понимал прежде, стало ясным: не удивительно, что предыдущие его попытки найти Ключ потерпели неудачу.
Но теперь он понял: Роберт Дуглас являлся не просто Врагом, и полагание его таковым было помехой ходу мыслей Нэша. В первую очередь Дуглас был патриотом Лусары и салти. Его обязательства перед страной и народом всегда будут важнее обязательств перед Пророчеством, которое он не понимал. Понимая этого человека, который мог его уничтожить, Нэш мог, наконец, предугадать будущее, и что они могли ожидать дальше. Он мог предвидеть следующий удар, подготовиться к битве и на этот раз победить.
Тот день в пещерах стоил потраченного на них времени: прохлада, темнота, дыхание воздухом, который так недавно овевал Ключ и Союзницу, вызвали ощущение нереальности происходящего. Когда он понял Врага, более того, точно узнал, как поступить с Кенриком. Мальчишка станет крайне подозрительным - особенно после внезапного исчезновения Нэша из Марсэя. Без сомнений, Кенрик будет в курсе нападения на Мейтланд и вероятной гибели его кузена. Нэш был совершенно уверен, что Кенрик искренне беспокоился о юном Эндрю - чувство, от которого Нэш мог избавить его без особых проблем.
Хотя он считал, что вышел на финальную прямую, несомненно, сейчас не время отдаляться от Кенрика; напротив, было бы лучше снова стать для него незаменимым - по крайней мере, пока Нэш не усовершенствует ритуал наложения Уз без согласия.
Он рассмеялся вслух при мысли о наложении Уз на Кенрика, и, стряхнув с рук воду, поднялся. Шагнул на толстый ковер перед ревущим огнем, больше не страдая от холода, как когда-то. Это тело было не только лучше, чем было до болезни, но лучше, чем когда-либо прежде. Не проходило дня, чтобы он этого не отметил.
Тщательно вытеревшись, он надел халат и налил бокал вина. Подошел к двери и позвал Теймара. Через миг в дальнем конце галерею возникло знакомое лицо, и Нэш произнес:
- Валену сюда. Быстро.
Пока ждал, аккуратно сложил записи, потягивая вино и наслаждаясь теплом, греющим все тело. В дверях появились двое малахи с Валеной посередине, выкупавшейся и переодевшейся после долгого трудного путешествия. Ее взгляд проходил сквозь него, словно он был стеклянным, как окна галереи.
Не говоря ни слова, мужчины завели ее в спальню и он прошел за ними, оставив документы на столе у огня. Затем сел, снова налил вина и отпустил людей.
Валена дожидалась с тем, что могло быть смирением, если бы ее вообще что-то интересовало. Она уставилась в одну точку и замерла без движения, только при дыхании поднималась и опускалась грудь. Небольшой шрам на щеке не сильно повредил ее красоту; напротив, Нэшу казалось, что шрамик ее только подчеркивал. Золотистые волосы, чистые и сияющие, переброшенные через плечо, струились до талии.
Она была первой женщиной, которую он познал, первой, которая так долго отвлекала его внимание от предназначения, что он познал радости плоти. Превосходная соблазнительница, даже его железная воля склонилась перед ее красотой и обещанием блаженства! И ни разу не разочаровала.
- Знаешь, - сказал он, делая последний глоток вина, - ты почти исчерпала свою полезность.
Она не реагировала, да Нэш этого от нее и не ждал. Он поднялся с сиденья и поставил бокал, затем, встав перед ней, поднял рукой ее лицо и исследовал ее черты, ища банальные приметы старения. К его прискорбию, нашлось их немного.
- Должен заметить, восхищен твоим мужеством. Честно, не думал, что ты продержишься так долго, но, впрочем, ты всегда была непреклонна, не так ли? - Нэш улыбнулся. - Как, впрочем, и я.
Он взял ее за руку и повел к постели. Легким толчком заставил лечь. На всякий случай привязал связанные руки к изголовью, затем принялся снимать с нее одежду, пока не открылось все ее гладкое, нежное, как сливки, тело.
Ее живот, несмотря на рождение ребенка, был плоским, каким он его помнил, нигде никаких растяжек, намекающих, что ей не двадцать лет, а он не первый ее мужчина. Глаза были открыты, невидяще глядя вверх на балдахин.
- Ты где? Прячешься от меня?
Не получая ответа, бил по щекам, пока она не перевела взгляд на него. Ничего не сказала, но и этой малости ему хватило.Ну почти. Он позволил вместе с гневом разгореться желанию, ритмично толкаясь между ее ног и внутри ее, наслаждаясь своим новым телом ничуть не меньше, чем ее. Удовольствие было действительно сладким, но еще слаще - ее унижение. Даже когда его упоение достигло пика, он наблюдал за ее лицом, видел, как ее взгляд на мгновения вспыхивает - этого ему хватило с избытком.
Выдохшись, лежал на ней, протянув руки вдоль нее, ощущая путы, удерживающие ее на кровати. Нащупал зубами нежную плоть на плече и, смакуя, крепко, до крови, укусил. У Валены не дрогнул ни один мускул.
- Не бойся, дорогая, - с улыбкой сказал Нэш. - я тоже не ожидал, что ты выступишь против меня, и этого не желал. Отказ от меня ничего не значит.
- А то, что было сейчас - значит? - внезапно прошептала она, со смешком, которого он никогда не слышал прежде. - Ты ничтожество.
Он смотрел в лицо, которое миг назад было таким замкнутым; в глазах ясно читалось присутствие зелья, но воля ее осталась несломленной.
- Ты думаешь, я ничтожество, а сама лежишь и позволяешь себя использовать, как годами позволяла другим мужчинам.
Она снова засмеялась, и от этого звука ему стало не по себе.
- Ты ничтожество. Ни один настоящий мужчина не возьмет женщину без ее согласия, потому что это доказывает, что этого согласия он никогда не получит, никогда не будет мил для нее. Ты никогда не был мне мил, Сэм. Никогда. Вот почему я, не возражая, делила постель с Селаром, вот почему после вернулась к Люку. Знаешь, как долго я ждала, что ты вот так меня изнасилуешь? С того часа, как ты забрал кровь собственной дочери - это было худшее изнасилование, которое ты мог совершить над моим пресыщенным телом. Считаешь, причинил мне сейчас боль? Считаешь, заставив меня подчиняться твоим людям, ты сломаешь меня? Если так думаешь, значит, ты еще ничтожнее, чем я представляла. - Она продолжала смеяться, и он ощущал, как этот звук отдается во всем теле, раздражая, кидая в жар, заставляя вспыхнуть совсем иначе.
Он, зарычав, схватил обеими руками ее лицо и выпустил этот гнев, ощущая, как тот течет по обновленному телу со всей местью прежнего, потрясая своей злой силой. Выпустил злобу из пальцев, ладоней и дал ей литься в Валену, слушая, как крик бальзамом врачует его раны, получая от ее боли наслаждение более острое, чем когда-либо испытанное от ее тела. Он остановился, лишь когда она от боли потеряла сознание
Он отбросил ее, схватил халат и распахнул дверь. Его встретили два малахи.
- Соберите сюда всех, сейчас же, всех связанных малахи. Сейчас! Живо! - Они побежали по галерее с зовом, он слушал голоса, налив себе еще бокал вина и осушив его одним глотком. Когда все, заполнив галерею, собрались, он пил уже второй.
Он стоял перед ними, вглядываясь в их молодость, силы, обещание рвения. Он ненавидел собственную слабость за то, что ему приходится напоминать им о клятве, но все же это сделал:
- Вы не должны забывать, никогда, что бы ни случилось, что вы мне поклялись: пока я жив, независимо от всего, что происходит вокруг, вы исполняете мои приказы буквально, жертвуя всем, что у вас есть, для их достижения. Вы поняли? Поняли?
- Да, хозяин! - Они ответили хором, единым возгласом, по галерее прокатилось эхо, но ответ облегчения не принес.
Он указал на постель в своей комнате.
- Уберите ее. Оставьте в живых, но ее комфорт меня больше не волнует. Если хотите, используйте ее, только так, чтобы она была жива, пока я не соберусь ее убить.
Когда люди двинулись к спальне, он направился к ближайшей уборной, и вывалил свой ужин в вонючую дыру.
Его больше не утешала мысль, что он может убить ее, когда захочет. Ему требовалось найти более действенную месть.