Хью Маллин взглянул, как иные мечут ножи. В узких щелочках глаз за веками таилось предупреждение.
- Не открывай мне свое решение.
Брим Кормак, сводный брат дхунского вождя Робби Дхуна, бросивший клан Молочный Камень, который его принял, закрыл рот, проглотил ответ и учел отсутствие приказа в словах Маллина.
Маллин был объездчиком из братства долгого дозора, фагом. Они с Бримом сидели в тайном печном доме, в четырех лигах на юго-восток от Дхуна. Строение было поставлено недавно, но плита явно знавала лучшие времена. Из горла дымохода по каплям сочился конденсат, а из невидимой трещины снизу тянулся дым. Запахи древесины в доме - свежесрубленной, выдержанной и горящей - заставляли вспомнить трутницу. Освещение было тусклым. Несколько человек подпирали стены. Регулярно прикладываясь к выпивке, две женщины делили скамью. На старшей было платье с таким низким вырезом, что виднелись большие коричневые соски. Буря только что закончилась, и от плащей шел пар. Когда посетитель попытался сушить голубой дхунский плащ над плитой, хозяин печного дома рыкнул:
- В моем доме - без клановых расцветок! - Приземистый, со сломанным носом и потемневшими зубами, он уставился на дхунита, ожидая выполнения. Хозяев печных домов уважали во всех кланах. Они были особой породой людей. Им приходилось быть такими.
Понять, что за этой перебранкой искоса наблюдает Маллин, было сложно. Перед ним на столе лежал лоскут толстой кожи. Большими пальцами он втирал в него воск. Взгляд от работы ни на миг не отрывался, но неподвижность лица показала Бриму, что спутник внимательно наблюдает за хозяином дома. Когда дхунит убрал плащ от печки и разложил на ближайшей скамье, лицо Маллина разгладилось. Скоро ночь, ссоры прочь, это лишнее.
Маллин хлебнул старки, и Брим к нему присоединился. Напиток ожег огнем, и Брим прочувствовал, как тепло катится вниз. Прежде ему не позволялось пить крепкие напитки, и когда Маллин взял стопку и на него, он про себя этого не одобрил. Сородич бы шестнадцатилетнему мальчишке крепкий напиток не взял. Его остановило бы чувство ответственности. Маллин такого чувства не испытывал.
- Я тебе не отец, - еще раньше предупредил его объездчик. - Не жди, что я стану тебе указывать.
Брим тогда кивнул, хотя и до конца не понял, что имел ввиду объездчик. Он не был уверен, что понял это и сейчас, но он набирался опыта. Объездчики - не кланники. У них не принято опекать друг друга. Давалась полная независимость, и право жить по собственным правилам. Такое отсутствие общих правил для Брима было чем-то новым. Он чувствовал себя брошенным в глубокую воду, где не на что опереться.
Он путешествовал с Маллином уже двадцать дней, попав в мир задворок и окраин. Брим считал, что знает клановые земли. Он ошибался. Он знал наезженные пути, традиционные печные дома, поддерживаемые кланами мосты и переправы. Хью Маллин знал пути сквозь мрачные лесные дебри, укромные входы в брошенные рудники, естественные мосты через водные преграды и пещеры в горах. Мир Маллина населяли мужчины и женщины, которые жили на задворках кланов: незаконными поселенцами, охотниками на медведей, беглецами, мятежниками, старателями, шлюхами и безумцами. Они жили в лачугах, тростниковых хижинах, на лесных полянах, в брошенных постройках, рудничных шахтах и выработках - повсюду, если знаешь, где искать.
Где искать, Хью Маллин знал.
- Возьми.
Маллин сказал это тихо, но с нажимом. Правой рукой он двигал к Бриму недопитую стопку старки. Левой рукой под столом всовывал в руку тонкий пакет. Брим взял оба предмета одновременно. Чтобы скрыть, что убирает пакет, он выпил старку. Довольный своей сообразительностью, посмотрел на Маллина, рассчитывая на его одобрение.
Хью Маллин на него не смотрел. Через несколько секунд объездчик кивнул, и Брим с облегчением кивнул в ответ. В первый момент он не понял, что знак Маллина предназначался не ему. Он был обращен к младшей из женщин, которые сидели в другом конце комнаты. Женщина, оценивая объездчика, в ответ медленно повернула голову. Ее платье было скромнее, чем у спутницы, поэтому она показалась Бриму менее интересной. Впрочем, она была хорошенькой, с пятнами яркой краски на щеках и дюжинами крошечных медных крючков в ушах.
- Я перехвачу тебя на южной дороге, - вставая, сказал Маллин Бриму, - утром.
Брим уставился ему в затылок.
Подойдя к женщинам, Маллин представился и тихим голосом начал разговор. Через несколько секунд его пригласили сесть. Через минуту его рука устроилась на бедре молодой женщины.
Брим только спустя какое-то время понял, что объездчик не вернется. Как это? Никакой помощи? Никаких подсказок? Пакет должен быть доставлен - письмо, судя по всему - и никаких инструкций, как это сделать.
Тайком или открыто. Выбирай.
Брим сидел и моргал. Наползающий от плиты дым щипал глаза. А может, от старки. Солнце зашло час назад, и снаружи царила кромешная тьма. И сырость. Бриму было тепло и сухо, голову приятно туманило, и мысль о передвижении в темноте по мокрым полям его совершенно не привлекала.
Как и доставка письма.
От женщин с Хью Маллином донесся звонкий смех. Брим поднялся. Бедром зацепил стол, и обе стопки упали. Звук получился не особенно громким, но комнатка была небольшой, а мужчины вооружены и настороже. Все к нему обернулись. Хью Маллин коснулся губами уха старшей женщины и шепнул одно-единственное слово. Та ахнула и дала ему пощечину. Внимание всей комнаты моментально переключилось на них, и, хотя Бриму очень хотелось узнать, чем же там все закончится, он понял так, что ему пора сматываться.
Пробираясь между скамьями, он был очень осторожен. По непонятной причине тело реагировало на все слишком сильно. Шаги получались размашистее, чем нужно, а руки толкнули дверь с такой силой, что та рикошетом крутанулась на петлях. Оказавшись наконец снаружи, он почувствовал облегчение. На несколько мгновений прислонился к наружной стене и отдышался. Было очень трудно не счесть уход из Молочного ошибкой.
Пахло слякотью и дождем, и последние порывы бури ударили Бриму в лицо. Начнем с самого начала, сказал он себе. Верхом или пешком? Пешком, определенно пешком. Если все пойдет ужасно, ему не хотелось, чтоб Гай Морлок получил своего коня обратно.
Несмотря ни на что, Брим усмехнулся. Два месяца назад Гай Морлок бросил его на склоне холма восточнее Дхуна. Жеребец Гая удрал, а так как возвращение коня казалось маловероятным, Гай в возмещение утраченного реквизировал коня Брима. На удивление, следующим утром жеребец Гая, Габби, вернулся. Через несколько недель Враэна Молочный Камень подарила Габби Бриму, то есть конь теперь стал собственностью Брима Кормака. Тем не менее, в этом вопросе Брим не поставил бы и монеты за признание дарственной ни Враэной Молочный Камень, ни Гаем Морлоком.
Воспоминание о Враэне Молочный Камень вогнало Брима в краску. Вождь Молочного тепло приняла его в клане, выступила поручителем в его клятве новика, а он, совсем как Робби, ее подвел. Да, отношения Дхуна с Молочным не сложились.
Брим оттолкнулся от стены печного дома и поспешил на запад. Кого он обманывал? Его имя не Дхун. Ты не можешь претендовать на мое имя, Брим, всегда подчеркивал Робби. Отец унас с тобой один, но моя мать происходила из королевского рода. А твоя - крольчатница из Гнаша.
Выйдя к дороге, Брим взял севернее, к лесу. Небо нависло темным пологом, почти касаясь деревьев. Дождь идти перестал, но над землей все было мокрым. Побеги папоротника вымочили Бриму сапоги и брюки. Плащ был из козьей шерсти, темно-коричневый, из плотно скрученных нитей. Его гладкое переплетение отталкивало влагу. Плащ дал ему Хью Маллин в ту ночь, когда они покинули Молочный Камень и встали лагерем на берегу Молочной. На следующее утро Брим решил старый плащ сжечь, но, когда он подошел с голубым дхунским нарядом к костру, объездчик его остановил.
- Сохрани его, - тихо посоветовал Маллин. - Может пригодиться.
От этих слов Брима окатило холодом. Теперь он был фагом. Старые связи больше не существовали, но использование символов этих связей было допустимым. Они могли пригодиться для маскировки или защиты. В печном доме плащ служил прикрытием; этот плотно скатанный цилиндр лежал на самом дне его заплечного мешка. Брим спросил себя, не предложит ли ему Маллин надеть его этим вечером?
От объездчика можно было ждать чего угодно. Он нарушал правила поведения такими способами, которые Брим для себя еще только открывал. Маллин прошел на территорию Враэны Молочный Камень и среди бела дня незаметно увел присягнувшего ей человека. Позже он нахально зашел в конюшни Молочного и велеть старшему конюху седлать Бримова коня. Маллина не волновало, как это делается, лишь бы было выполнено.
Тайком или открыто: выбирай.
Брим замедлил шаги. Его прошиб пот. В голове застучало, и мелькнула мысль, что он заболел. Не стоило допивать старку. Он с силой дернул из земли лист папоротника и вытер им лицо. Вроде помогло. Теперь - как он собирается доставить письмо Робу?
- То, что я тебе даю, должно быть доставлено Дан Дхуну сегодня. - Маллин заявил это час назад, когда они зашли в печной дом. - На рассвете он уходит в Визи.
Брим бросил папоротник. Крошечные щетинки со стебля впились в ладонь, и, когда нервных окончаний коснулся воздух, руку обожгло. Он не предполагал, что будет возвращаться в Дхун. Он считал, что уход из Молочного будет означать уход от Робби и из клана.
Когда он направился на запад, в лесу было тихо. Болиголов и чернокаменные сосны уступили место дубам и железным деревьям, и трава под ногами стала ниже. Кто-то угодил в силки совсем рядом с тропкой. Брим ощутил запах свежей мочи и страха. Он знал эти места. Здесь ставила силки его мать. Обычно проволочные. Иногда -- падающие клетки. Хитрость была в том, что металл она протравливала кислотой, чтобы убрать предательский блеск, который выдавал ловушку. Так что Брим ставил ноги очень осторожно.
Когда он миновал Олений Столб - ствол дерева, вырезанный в виде оленьих рогов - который отмечал конец ловчих территорий и начало охотничьих угодий, то снова повернул на север. Руку все еще жгло, так что он сунул ее под плащ. Пакет не давал просунуть ее дальше, мешая пальцам греться на груди. За пазухой лежало послание фагов дхунскому вождю. Бриму хотелось узнать, о чем же в нем говорится.
Он долго спрашивал себя об этом.
Он целый час тенью пробирался через лес. Когда в просвет облаков скользнула луна, он перед ним на миг появился дом Дхуна. Увиденный с юга, крупнейший круглый дом в кланах казался темной каменной горой. Огромный купол покрывали дюжины встроенных дымовых труб, заставляя круглый дом испускать дым, как выскочивший из костра уголек. На его южной вершине стояли тонкие и тихие башни. Два Рога -- Западный и Восточный. По прямому указанию Робби Дан Дхуна размещенные в них воины не зажигали ни светильников, ни печей. Брим не смог бы с уверенностью назвать причину такого указания, но он знал своего брата, и догадывался.
Брим двигался на запад по опушке, оттягивая время, когда ему придется пересекать открытый участок. Мальчишкой он торчал в этих башнях часами, играя в оборону крепости, а позже -- и стоя на посту. Ступени здешних лестниц, вытертые до блеска, были непривычно высокими, и пахло мышами. До того, как к власти пришел Робби, некоторые удобства охранникам еще позволялись. Какой-то давний расчетливый вождь распорядился, чтобы в верхнем отсеке поставили сиденья, вырезанные из камня. "Дерево слишком мягкое, - будто бы сказал он, - Как только человечья задница заснет, голова ее быстро догонит."
Однако он не думал, что причиной того, что Робби запретил огонь, послужило желание доставить неудобство. Робби Дан Дхуну нравилось застигать лазутчиков врасплох. Свет от печей и светильников их отпугивал бы - берегись, стража не спит. Робби предпочитал, чтоб его враги подошли поближе, а затем их можно бить одного за другим.
Брим подозревал, что действие старки понемногу проходило. Становилось легче поддаваться панике. Роб его убьет. Как увидит - так сразу и убьет. Брим Кормак предал свой клан. Он не сдержал клятву Молочному Камню и поломал соглашение между вождем Дхуна и вождем Молочного. Даже хуже, он опозорил своего брата, человека, который хотел стать королем.
О боги! О чем только Маллин думал? Почему объездчик не мог доставить письмо сам? По крайней мере, мог бы подготовить своего помощника.
Вот сейчас учеба пришлась бы кстати.
Брим нырнул из деревьев на открытый участок. Момент был выбрано верно. Свет, вспыхнувший узкой дугой у основания восточной башни, означал, что дверь только что открылась и закрылась. Стража менялась. Внимание отвлечется. Шестнадцатилетний паренек с зоркими глазами мог проскользнуть незамеченным.
Дождь превратил выгон в месиво. Реки грязи медленно текли к Голубому Дхунскому озеру, унося подмерзшие семена в воду и засасывая Бримовы сапоги. На его памяти здесь раньше стояли деревья, которых не стало. Сколько он себя помнил, у северного берега озера росла группа раскидистых ив. Ивы пропали. Когда он подошел ближе, поправил себя: исчезли кроны деревьев, но остались пни и обрубки. Кто-то провел безжалостную вырубку. Бриму пришло на ум слово "обезглавливание".
Да так там и застряло.
Брим заставил себя двинуться вперед. Пеньки он все равно использует, пригнувшись ниже и выжидая, пока не составит какой-нибудь план. В дхунском доме он знал все ходы и выходы, и свой шанс проникнуть незаметно оценивал невысоко. Тайком лучше всего было бы через конюшни, но, когда отбивали Дхун, их сожгли. Существовал тайный ход через Усыпальницу Дхунов - Собачий Вождь как раз через него и сбежал - но Робби велел забить люк кровельными гвоздями. Брим предполагал, что человек с кувалдой мог бы открыть эту дверь. Но кувалды у него не было, а если бы даже и была, такое появление едва ли можно было назвать тайным. И разумным. Кувалдой можно и голову человеку снести.
Рассматривая озеро, Брим пытался сохранять спокойствие. Совсем рядом было видно, как рябит вода. Едва касаясь поверхности, охотились стеклянные угри. Они в ловушке, им не выбраться из дхунских земель, если не преодолеют лиги грязи. Им требовался выход. Ему - вход.
Около ивовых обрубков он присел на корточки, чтобы укрыться. Мгновенный порыв, которым он отнюдь не гордился, заставил его достать сверток. Мысль возникла в голове внезапно, и он осуществил ее быстрее, чем опомнился. Чтобы разломить печать, потребовалось легкое усилие. Внутри лежал тонкий, сложенный вдвое лист пергамента. Брим положил письмо на колено и, разглаживая страницу, провел по сгибу ребром ладони. Лунный свет, пробившийся сквозь дождевые тучи, осветил лист. Короткое сообщение не было подписано. Брим прочитал.
Можно остановить работу своих легких, но не сердца, понял Брим, выбрасывая упаковку в озеро. Та плыла по водной глади печатью вверх, пока ее не утащил угорь.
Брим встал. Он ощутил знакомый запах горящего угля, плывущий от дома. "Мы оба знаем, что ты никогда не перестанешь быть дхунитом." Слова Робби, сказанные им три месяца назад, снова звучали в памяти Брима. Теперь они воспринимались иначе, как новый зуб, прорезавшийся сквозь десну. Пожалуй, Робби то же самое мог бы сказать о кланах. Никогда не перестанешь быть кланником.
Переход к Западному Рогу занял секунды. Когда Брим подошел к двери, он уже занес руку. От дождя древесина разбухла. Тяжелые удары ребром ладони вызвали только глухой гул. В башне почти сразу же появился свет и шум.
- Кто идет? - крикнули за дверью.
- Брим Кормак увидеться с братом.
Дверь не открылась, да Брим этого и не ожидал. Охрана башни дурной не была. Шли мгновения, пока его рассматривали через ряд маленьких, с палец, отверстий, просверленных на уровне глаз. Брим стоял спокойно. Была большая вероятность, что дозорный его знает.
- Передайте Робби, я жду его у озера.
Услышав неразборчивое подтверждение, Брим развернулся и отправился обрптно на берег.
Холодало, и от озера начал подниматься туман. Пока Брим ждал, нечто близкое к отчаянию сохраняло его дух спокойным. Как раз здесь, на северном берегу Голубого Дхунского озера, для него все менялось. Подумай -- и он может их остановить. Подумай - и можно остаться Бримом Кормаком, который был просто плохим дхунитом и скверным кланником.
И все же неплохим человеком.
Чтобы выйти из дома, Робби Дан Дхуну много времени не потребовалось. Брим узнал силуэт брата. Роб, как все молотобойцы, нарастил мощные плечи, но у него это уравновешивалось ногами и бедрами, создавая совершенные пропорции, которые так его выделяли. Удары молотом, для выполнения которых другим приходилось прилагать усилия, ему давались без труда, так что он не требовалось наращивать дополнительную массу верхней части корпуса. Раннее знакомство с мечом помогло ему создать новые способы работы прямыми тяжелыми клинками.
На нем был дхунский голубой плащ из шерсти, отороченный мехом рыболова, серые молескиновые штаны с туникой, и кожаные сапоги на толстой подошве. Он был вооружен, но без лат. Большой отцовский меч, "останавливающий коней", выкованный из зеркально блестящей стали, делил спину на две части. Он должен был весить больше стоуна (стоун - ок. 6,35 кг -- прим переводчика), но Робби, пересекая открытую часть двора, двигался легко, без усилий.
Брим выбрал момент и чуть сдвинулся, так что свет упал на него под другим углом. Когда брат вздрогнул от неожиданности, Брим испытал чувство острого удовлетворения. До этого Робби Дан Дхун не представлял, насколько близко к нему находился сводный брат.
Он отлично это скрыл.
- Брим, - сказал он спокойно, но с нажимом.
- Роб.
Робби ждал. Как и Брим. Он наблюдал, как Робби его оценивает. Чудесное обаяние, которым Робби пользовался, как мышцами, смягчилось. Здесь не было смысла тратить силы.
- Что у тебя для меня?
- Сообщение, если оно тебе нужно.
Глаза Робби сверкнули.
- Враэна Молочный Камень сказала, что ты присоединился к ним.
Имени вождя Молочного оказалось достаточно, чтобы Брим утратил все свое спокойствие. Зуд от папоротника обернулся настоящей болью, когда кровь с силой прилила к лицу и ладоням.
Робби кивнул, довольный видом Бримова стыда.
- Говори, зачем пришел, и уходи.
- Ударишь по дому Визи завтра - проиграешь.
- Если не...
Чутье сработало быстро и безошибочно: это сделка. Зуб за зуб. Брим определился, чего хочет. Первоначальным планом было выторговать безопасный уход из дхунских земель - я даю информацию, а взамен ухожу невредимым - но то же чутье, что предупредило о сделке, подсказало, что он слишком низко себя оценил. Сведения стоили больше. Они делали Робби Дан Дхуна королем - то, о чем он мечтал последние двадцать лет, с тех пор, как мать рассказала ему, что он может проследить своих предков до королевы-воительницы, самой Мойры Плакальщицы. Так что же он, Брим Кормак, хотел от брата? Маллин велел ему доставить письмо, а не наживаться на нем. Тем не менее, дал же ему Маллин свободу действий? Тайком или открыто - выбирай!? Не было ли это тем же самым, что сказать: делай так, как считаешь нужным? Брим решил, что было. Он к тому же разобрался, чего хочет.
- Две вещи.
Робби Дан Дхун глупцом никоим образом не был. Улыбка получилась понимающей.
- И какие же именно?
- Обещание безопасного прохода через земли Дхуна.
- Есть.
Брим замялся. В озере плеснула вода - на поверхности воды играл угорь.
- И?
- Отцов меч.
Всего два слова, и повеяло стужей. Теперь все стало понятно. Обида. Ревность. Злость. Этот меч, один из двух, принадлежавших их отцу, Мэбу Кормаку, означал в их отношениях все. В день, когда умер отец, Робби завладел обоими. Он планировал меньший из них обменять у Враэны Молочный Камень на воинский отряд, который помог бы ему вернуть Дхун. Хотя чувство вины остановило Робову руку. Вместо этого он отдал своего брата. Дал меч ему, чтобы смягчить удар. Брим выдержал взгляд Робби. Этот человек продал его Молочному Камню. Он, Брим Кормак, стоил этого второго меча.
Роб отвел взгляд первым. Когда заговорил, от презрения его голос был тихим.
- Ты слишком мал, Никогда не сможешь пустить его в ход.
- Может, я вырасту.
- Может, я прикажу тебя убить. Возвращайся, я сказал. - Таким, какой есть.
Брим слышал то, что не говорилось. Может, он сходил с ума, но его это не трогало .Обезглавливание не потребуется. Мою голову давно списали.
- Если кому хочется выслеживать меня и убивать, так это Враэне Молочный Камень. Это клятву ей я нарушил. А не тебе. - Брим не знал, откуда взялись эти слова - даже не был уверен, что они верны - но прозвучали они как нужно. Голос его был сильным, Брим перехватил часть Робова презрения и швырнул его обратно. - Король делами вождей не занимается.
Прошли секунды, Робби щелкнул пряжкой ножен.
- Бери, - сказал он, протягивая чехол с мечом Бриму, рукоятью вперед. - Надевай осторожно, он может ранить спину.
Брим принял меч. Вес ужаснул. Обхватив рукоять двумя руками, он упер острие в землю. Тисненая кожа чехла темнела, словно впитывая дождевую воду.
Эта мелочь не скрылась от внимания Робби.
- Говори и проваливай с моей земли.
Время почти остановилось. Брим вдохнул озерный туман, задержал дыхание, помолчал, а затем преобразился в кого-то другого. Он рассказал сводному брату, как взять дом Визи, где тот слабее всего, хотя кажется очень крепким, что кусок дернины, примыкающей к низкой северной стене, маскирует подземный ход, который служит путем отхода и бегства лошадей и рогатого скота в случае нападения или пожара. Брим, когда рассказывал, испытал чувство подъема. Прямо сейчас, на берегах Голубого дхунского озера, менялось будущее кланов. Он, Брим Кормак, его менял.
Информацией.
Для влияния нет необходимости быть сильным, ловким или руководить людьми. Нужно просто овладевать знаниями - меняться ими и распределять. Это было откровением. Кланы ценят силу. Клановые вожди правят в силу закона. Ум не восхваляли и не жаловали. В Колодезе, Визи и Молочном можно было изучать историю, и воины могли сказать: "Давайте-ка расспросим Брима о последнем случае, когда мы нападали на Скарп - он свое дело знает." Это было самое большее, на что можно было надеяться - случающаяся иногда просьба консультации. Имя себе на этом сделать невозможно - если только не быть при этом выдающимся воином. Однорукий Грегор славился своим умом, но он был еще и владельцем большого боевого молота, Стенолома, с которым управлялся одной рукой. Умного с силой могли прославить. Ум без силы - коварство, и в кланах не котировался.
В этом-то и была, понял Брим, разница между ним и Робби. Робби не чурался обмана и надувательства, но был великолепным молотобойцем, так что его репутации это не вредило. Это и позволяло ему стоять там, брезгливо глядя на брата.
Брим внезапно ощутил усталость. Переполнявший его подъем куда-то улетучился. Ему стоило сказать кое-что еще, и он подумал, что лучше это сделать.
- Обеспечь, чтоб дозор с башни, когда пойду, в меня не стрелял.
Робби тронул подбородок рукой.
- В темноте трудно понять, кто враг, а кто друг. В людей по ошибке попадают каждый день.
- Скажи им, чтобы постарались. Я снова могу потребоваться их вождю.
Робби услышал в этих словах обещание новых сообщений.
- Брат, - это слово было признанием и уколом.
Брим двумя руками качнул рукоять меча. Слитным неловким взмахом оторвал острие от земли и плашмя положил на плечо. Оба запястья у правого бока, удерживая тяжесть, согнулись до предела. Брим боролся с желанием перехватить меч поудобнее. Он не хотел показать Робби свою неуклюжесть.
Выпятив вперед грудь, чтобы уравновесить меч, Брим на прощание кивнул.
Робби холодно взглянул на него и отвернулся. Когда пошел к дому, утяжеленная ткань плаща хлопала при каждом шаге. И на спине виднелся отпечаток меча.