Большой Борро был мертв. Мидж Пул мертв. Валлам Радж. Кинго Фаа, который приходился сколько-то-юродным кузеном Хэмми. Всего погибли тринадцать бладдийцев, и еще двое, похоже, выживут. Большинство осталось в седле, но Вайло удивлялся, что случилось с его хваткой. Он теперь не мог думать, как полагалось бладдийскому вождю: я доберусь до ублюдков, которые это сделали.
Врагами оказались призраки. Невозможно убить то, что уже мертво. На этом поле брани славу не завоюешь, не получишь удовольствие от победы над врагом. Только страх и неопределенность, и никакого ощущения, что бой выигран. Сколько призраков напало в Мертвом лесу? Четверо? Пятеро? Против сорока человек? Такого неравенства Собачий Вождь не понимал. С численным перевесом бладдийцы всегда побеждали.
Вайло начал мерить стоянку шагами. Стоял один из тех мрачных весенних дней, когда над землей хлещет ветер, а дождь, оборачиваясь ледяной крупой, выворачивает душу. Отряд сейчас находился к северо-западу от дома Бладда, благоразумно встав лагерем вне поля зрения Кварро, на склоне холма, обращенном к западу. На рассвете четыре часа назад Одвин Два Медведя и Хэмми Фаа ушли на переговоры с Кварро, и Вайло ожидал их возвращения.
Особых надежд он не питал.
Нан сидела у костра, что-то делая со своими волосами. Увидев выражение его лица, она тут же встала. Вайло махнул рукой: садись. Ее поддержка сейчас ничем не поможет. Он механически, бездумно свистнул собакам, и вместе с этими тремя спутниками направился вверх по склону посмотреть на дом, который некогда называл своим.
Поговаривали, что это был самый уродливый круглый дом клановых земель; Вайло допускал, что это могло быть правдой, хотя сам так не считал. Дхун был подобен ледяному дворцу, голубому и холодному, возведенному, чтобы поражать. Ганмиддиш казался видением из волшебной сказки, с зелеными стенами и башней на берегу Волчьей. Бладд походил на дымящийся курган. Оккиш обычно обзывал его Навозной Кучей, но тех, кто с ним соглашался, беспощадно избивал. Вайло всегда считал леса вокруг дома красивыми. Сегодня он нашел их прекрасными.
Еще говорили так: хочешь подружиться с бладдийским вождем - подари ему семена необычного красного дерева. Присловье Вайло даже нравилось, хотя он подозревал, что правды в нем было немного. В лесах встречались интересные деревья, и пару из них вы нигде на Севере больше не увидели бы - причудливые создания с листьями, подобными алым лентам, и другие, с корой цвета ржавчины, но попробуй вручить пусть самое редкое дерево в мире Гуллиту или его папаше Чоддо, за все хлопоты получишь только смачный удар в зубы.
Вайло внезапно повернул обратно, заметив Одвина и Хэмми, которые ехали верхом обратно по тропинке, и ему показалось дурным знаком, что возвращались они одни.
"Заверьте Кварро, что я пришел с миром. Вождем будет он, на руководство я не претендую. Пусть позволит мне войти, так как вместе мы сможем защитить наш дом от всех угроз".
Вайло велел Одвину и Хэмми передать это сообщение его старшему сыну, Кварро Бладду. Одвин запомнил его сразу, а Хэмми, чтобы не сбиваться, пришлось повторять несколько раз. Второе, не менее важное задание, касалось раненых воинов из отряда Собачьего Вождя.
"Впусти их или пришли Вендолин Соль."
Вендолин стала главным бладдийским лекарем после смерти своего отца Кавдо.
Вайло старался не тревожиться, но получалось у него плохо. Он начал ощущать возраст, не столько хрустом суставов или слабостью глаз, сколько сердцем, на которое давили ошибки, допущенные Вайло. Он подозревал, что, ошибись еще хоть раз, и кровь просто остановится в жилах.
Коротая время до прибытия Одвина и Хэмми, он еще раз обошел стоянку. В очаге все еще горело странное топливо суллов. Без дыма, выпуская длинные языки пламени цвета аметиста. Разумеется, бладдийцы подбросили в огонь дров, так что отсутствие дыма в глаза не бросалось, но цвет пламени выдавал топливо без ошибки: тонкие лиловые клинки среди пляшущего красного огня.
Суллы ушли ночью. Лагерь пробудился и обнаружил, что их нет. Когда именно это произошло, никто не слышал, даже собаки. В подарок они оставили топливо и свежее мясо - убитую ночью лису со стрелой, попавшей в самое сердце. Вайло не понимал, какие чувства испытал после их ухода. Он прошел по месту, где еще несколько часов назад стояли их шатры и лошади, разглядывая примятую траву и грязь, ожидая почувствовать что? Облегчение?
Он его не ощущал. Суллы простояли с ними двое суток, поставив свои шатры с другой стороны очага от палаток бладдийцев, набирали в ручье воду, охотились, разделывали тушки, ухаживали за лошадьми, выполняя множество разных дел, необходимых для выживания в лесу. Но даже видя, как они едят и занимаются будничными делами, Вайло не чувствовал себя к ним ближе. Они - суллы. Сделаны из чего-то иного.
Так почему же он не почувствовал облегчения, когда они ушли?
Если у какого-то клана и были основания опасаться суллов, так это у Бладда. Клан отделяла от суллов самая протяженная и жестко защищаемая граница. Вайло сам, едва став вождем, получил урок сулльской мощи, когда у Кедрового Утеса с небольшим отрядом нарушил сулльскую границу. До того дня Вайло не представлял себе стремительности ответной реакции суллов. Кедровый Утес находился на задворках мира - бревенчатый городок Порубежников посреди выжженной земли. Откуда так быстро возникли двести сулльских всадников? В итоге спустя годы Вайло пришел к выводу, что суллы наблюдали за ним, ожидая шанса предостеречь молодого бладдийского вождя от попытки проверить сулльские границы на прочность. Впрочем, у него и по сей день уверенности в этом не было. Он только знал, что суллы могли поставить вдоль границы по отряду на каждую лигу.
Так обстояли дела с суллами. О них никто ничего не знал. Их число, передвижения и планы являлись тайной. Для разведчиков сулльские территории представляли собой Великую Глушь: за этой границей следопыты пропадали, никогда не возвращаясь назад. Отсутствие информации порождало страх. На востоке про суллов рассказывали массу историй, но точных фактов ни у кого не было.
Еще более удивительным делом было сидеть с ними у одного костра. Но опять же, возможно, ничто, кроме боя с тенями, не могло уравнять людей с ними. Суллы, кланники: живые сражались с мертвыми. Молчаливое торжественное товарищество, которое после возникло вокруг костра, было следствием тяжкой борьбы и трудной победы.
Вайло бросил собакам палку, и они понеслись вниз по склону в заросли тиса и низкорослой ольхи. Ему не хотелось думать о том, что случилось бы в Мертвом лесу, не подоспей туда суллы. Бладд проигрывал. Он, Собачий Вождь, проигрывал. Теневые твари оказались отвратительно быстрыми. Напали неожиданно. Их оружие для стычки в густом подлеске подходило лучше. И в темноте они видели намного лучше.
Лучше кланников, поправился Собачий Вождь. Но не суллов.
Те стрелы, их полет - поражали явлением невозможной красоты. Увидев, как сулльская стрела находит сердце, человек мог бы умирать счастливым. Словно от прикосновения Бога.
Крупная черно-желтая сука вернулась с палкой, так что он опустился на колени и поборолся с ней за добычу. Бока у нее заметно округлились, и Вайло решил, что она ждет щенков. Отобрав палку, он цыкнул ей зубом, и она тут же бросилась к нему на колени. Ее бешено виляющий хвост притягивал мокрый снег как магнит.
Суллы определенно спасли им жизнь. Вооружение бладдийцев не подходило для боя темной ночью в густом подлеске. В отличие от сулльского. Вайло пришлось признать, что позже суллы об этом молчали. Здравомыслие. Именно этим словом он описал бы их первую встречу. Официальное знакомство, быстро прерванное необходимостью позаботиться о раненых, умирающих, умерших. Тут суллы тоже оказались неоценимыми. Быстро появились носилки и лубки, умело остановили жгутами кровотечения, разожгли костры, запалили факелы, а затем суллы, с осмотрительностью, как думалось Вайло, выработанной веками опыта, ушли, чтобы дать бладдийцам спокойно похоронить погибших.
Нан с детьми обмыла тела. Вайло замкнул контур из священной пыли вокруг погибших, когда начинало светать. Он верил: от сознания, что те пали на бладдийской земле, их родным будет легче.
Позже, когда солнце поднялось в безоблачное небо, суллы отвели их на одну из своих стоянок - это в лесах-то, которыми владел Бладд! Вайло спросил себя, наступит ли когда-нибудь предел его удивлению? Здесь, в дне пути от бладдийского дома, оборудовали стоянку суллы. Разумеется, Вайло велел Одвину держать ухо востро, отслеживая направление и расстояние. Вайло подозревал, что суллы хитрят даже в этом, так как тропа выглядела несколько... замысловатой, и Одвин позже подтвердил, что по некоторым местам они проходили дважды.
В своем лагере суллы вели себя свободнее. На кострах начали готовить еду, вскипятили для бульона воду. Их было четверо, трое мужчин и женщина. Того, кто говорил с бладдийцами, звали Тейном Сокрушителем, и по молчаливому уговору с Вайло они оба ждали наступления ночи, чтобы поговорить.
- Этот сулл скорбит о твоих утратах. - Небо осталось ясным, и сулльский - бладдийский - лесок освещали луна и звезды. Над пологом кружились, ныряя вниз, летучие мыши, хватая на лету невидимых букашек.
Вайло взглянул на Тейна Сокрушителя. Для сулла тот был невелик, и уже немолод. Вероятно, именно поэтому разговаривать с ним было легче. - Я тоже сожалею о твоих утратах.
Защитник склонил голову. У суллов потерь при стрельбе в Мертвом лесу не было, но Тейн благосклонно принял преувеличенное выражение симпатии.
Это было хорошим началом.
- Мы пролили кровь.
Вайло услышал в этих словах правду.
Вайло понял их особенный смысл, только когда Сокрушитель повернул запястье к свету. Вену на запястье сулла пересекал свежий надрез.
За моих людей. Вайло поблагодарил его. Он знал, что не задаст вопросов о сулльском присутствии на этих землях, о сети тайных троп и стоянок. Как он мог? Он сам устыдился бы такой мелочности.
Темные как ночь глаза Тейна Сокрушителя изучали Вайло, разглядев больше, чем было сказано. Ветер колыхнул деревья.
- Тени поднимаются на поверхность, и твой дом не защищен.
Боги, только не это. Вайло от страха сдавило грудь.
- Тебе следует вернуться домой и защитить его.
Так много в нескольких словах. Вайло ни разу в жизни не сталкивался с такими до предела насыщенными речами. То, что случилось потом, - помощь и крошечный скворец в крошечной клетке, было вторичным. Даже теперь, спустя три дня, Вайло продолжал открывать новые значения сказанного Непреклонным. Было ясно одно: суллы знали о Вайло Бладде все, даже о его замысле забрать Бладд у сына. Это шокировало человеческий разум.
На второй день суллы вывели их из Мертвых лесов на пастбище, раскинувшееся к северо-западу от бладдийского дома. На третий день они ушли. Странно, но никто, кроме детей, с того времени о них не упоминал. Думали о них все - торжественная учтивость суллов впечатлила весь лагерь - но никто не хотел начинать обсуждать их первым. Возможно, люди ждали какой-то подсказки от вождя. Суллы по-прежнему наши враги. Суллы сейчас наши друзья. По правде сказать, Вайло и сам не знал, кем были для Бладда суллы. Нарушителями бладдийских границ, разумеется, но если когда-то именно суллы владели бладдийскими землями, кого тогда считать нарушителями?
- Деда, он пьет молоко!
Четыре головы, одна человеческая и три собачьих, повернулись к стоянке, где Кача и Эван лежали на траве, заталкивая скворцу в шарообразную клетку тряпочку, пропитанную молоком. Вайло нахмурился: как же их много - собаки, дети, птица - затем встал и пошел, решив избавиться хотя бы от двух из них.
- Полегче, - предупредил он. - Это же птица, а не игрушка. А кто сказал, что это "он"?
- Один сулл, - ответил Эван, нисколько не смущенный дедовой отповедью. - Его зовут Мир'кселл. Тот, кто возвращается домой.
Так что, его ребятишки теперь говорят на сулльском?
Вайло посмотрел, как птица шагает вперед, перекатывая мягкую кожаную клетку вокруг себя. Крошечное создание, черное с крыльями, отливающими зеленью. Вайло подхватил клетку и передал Нан.
- Только зерно и вода, - велел он ей.
Нан одарила его одним из тех взглядов, которыми говорится все. Сегодня она была красива. Ее длинные серебристые волосы переплетала лента, а шею охватывала тонкая цепочка. Вайло коснулся ее плеча. Как извинение, которое следовало принести.
- Вождь! - послышался крик, которого он страшился. - Вернулись Хэмми и Одвин!
Крепость на севере Дхуна покинуло сорок пять человек. Сейчас, включая Нан с детьми, их стало тридцать два. Трое были прикованы к постелям, а еще двое, если подумать, должны были лежать рядом с ними. Так что на ногах осталось двадцать четыре бойца. Хорошее количество для личной дружины вождя. Для атаки на круглый дом - смехотворное.
Существовала весьма большая вероятность, что Кварро Бладд посмеялся.
Вайло успокоился. Как только он занял позицию на вершине холма, то знал, что люди выстроились за ним в шеренгу. Все молчали. Их семьи и близкие жили внутри того дома, что стоял вдали: сестры, матери, отцы, жены. Люди хотели домой.
Одвин Два Медведя был молод, но понятие о дипломатии имел, и его лицо, когда он подошел ближе, ничего не выражало. Хэмми Фаа, возлюби его боги, притворяться не умел. Его поникшие плечи читались лучше открытой книги. Еще до того, как мужчины поднялись на вершину холма, оба соскочили с коней и приближались пешими.
- Вождь, - произнес Одвин Два Медведя, приветствуя Собачьего Вождя. Когда он посмотрел на отряд, выстроившийся позади Вайло, на его левой щеке под воинской меткой задергалась мышца.
- Вы передали сообщение?
- Да. - Одвин взглянул на Хэмми, который кивнул, чтобы он продолжал. Молодой мечник встретился взглядом с Вайло и опустил глаза. - Кварро не согласился впустить тебя в дом.
Люди вздохнули. Кто-то прошептал: "ублюдок".
Вайло стоял, держа удар.
Хэмми не смог вынести молчание.
- Он считает предложение, что ты не будешь вождем, просто уловкой, лишь бы попасть внутрь, а как только окажешься в доме, тут же снесешь ему голову.
Вайло тронуло негодование Хэмми, хотя он знал, что Кварро прав. Это была заманчивая идея - старый вождь отходит на второе место, в тень за молодым, - вот только на практике она никогда не работала. Зачем тогда он посылал сообщение? Призыв, конечно, стоило отправить, но было и кое-что еще. Суллы сообщали, что дом в опасности. В сравнении с этим предупреждением - кто дергал его за язык, обещая уступить место вождя своему никчемному первому сыну?
- Он знает, сколько нас?
Хэмми кивнул, но было еще лицо Одвина Два Медведя, к которому обращался Вайло, застывшее лицо. Кишки Вайло скрутило предчувствие.
- Раненых возьмут?
На этот раз кивок Хэмми получился растерянным и нечетким. Одвин Два Медведя остался спокойным.
Вайло посмотрел ему в глаза.
- Каковы условия Кварро?
Мечник сглотнул, собираясь с силами.
- Кварро сказал, что примет весь отряд, если в нем не будет тебя. Или никого.
Мужчины ахнули. Вайло краем глаза заметил, что Нан ведет Качу и Эвана прочь. Она приводила ребятишек вперед послушать о встрече, но теперь... разговор становился не детским.
Вайло прикрыл глаза, отгораживаясь от света и мокрого снега. Пятеро его людей нуждались в помощи лекаря. Двадцать четыре человека большую часть года не виделись со своими семьями; двое детей, не достигших десяти лет, мать которых умерла, а отец находился за сотни лиг отсюда на юге; и одна женщина, которую в доме ждала горячо любимая сестра Ирилана.
Решение могло быть только одно.
- Передайте Кварро, я принимаю его условия.
- Нет, вождь, - возразил Одвин Два Медведя. - Я не пойду.
Хэмми шагнул вперед:
- И я.
Вайло покачал головой, но, как только он это сделал, за ним началась перекличка.
- И я, - сказал Джад Микс.
- И я, - сказал Бодди Брайс, брат Юэна.
- И я.
- И я.
И так продолжалось, пока каждый человек в лагере не отказался от условия Кварро. Принесли на носилках раненых, и те, кто мог говорить, тоже высказались. Один показал на пальцах. Все поняли, что он имел в виду.
Вайло продолжал качать головой, но неприятное ощущение в горле не давало ему говорить. Когда в поле зрения появилась Нан и объявила "и я", мужчины зааплодировали. За ней Кача и Эван, протолкались вперед, с детскими, но серьезными лицами.
- И я.
- И я.
После этого собаки взвыли, а Хэмми дико захохотал. Собаки, соревнуясь с ним, завыли еще громче, и заскакали как бешеные. Смех разобрал всех, тот глубокий утробный смех, от которого болят ребра. Собаки сошли с ума. Люди сошли с ума. И вождь у них был старый и сумасшедший.
Вождю присягнул весь отряд - все тридцать пять, включая ополоумевших собак. Вайло смотрел на них и чувствовал, как в той части сердца, где скопились его ошибки, сдавленность становится меньше. В жизни у него случалось всякое - убийство братьев, бедного отца, плохого вождя - но всегда везло руководить замечательными людьми. Замечательные ребята помогли ему выкрасть у Дхуна священный камень, и те, что стояли перед суллами у Кедрового источника, и те тридцать шесть, кто погиб, защищая дхунский дом. Бладдийцы - замечательные люди.