Аннотация: Большую помощь в работе над книгой оказали Татьяна Щербакова и Андрей Парфенюк. Огромное им спасибо!
Эпилог
Ступени к Богу
В собачьей упряжке по Ступеням к Богу не взберешься. Массив, который люди упорно называли Прибрежными Хребтами, для саней был слишком высок и коварен. Ледники и трещины проглатывали всё подряд, хоть на полозьях, хоть на четырех лапах. И то, что они могли ждать добычи годами, не значило, что про опасность нужно забыть и их можно подразнить лакомым кусочком вроде девяти собак и перегруженных саней. Именно так веками погибали в горах глупцы, затянутые в широкие ледяные трещины своими пожитками, стремительно улетающими вниз заодно с осторожностью.
Садалак Безухий, Слышащий Ледовых Ловцов, в эту ловушку попадать не собирался. Он с Ноло вместо востока пошел на север, вдоль великих ледяных рубежей континента, через Залив Бескрылых Гагарок, бесплодные окраины Погибельного моря и Китовую Бухту. Там жили другие, не Ловцы, но мужчины и женщины, в жилах которых текла темная древняя кровь, и которые знали, как пережить медвежьи дни зимы, когда солнце едва прорывает горизонт, а небеса так голодны, что шаг за шагом отнимают у человека дыхание, тепло и саму жизнь, если глядел ввысь слишком долго.
Зима однако здесь прошла, настали заячьи дни весны. Солнце висело в южной части неба часами, испуская ослепительно белый свет, но растопило только малую часть льда. Это лишь затрудняло передвижение, потому что проталины и полыньи - вещи непредсказуемые, и угадать их расположение, размеры и глубину практически невозможно. У Ноло глаз острый, но ему еще учиться и учиться. Садалаку учиться почти нечему, но вот глаза... Вместе они справлялись. Заметили предательски ровную полосу поверх льда и предостерегающую тьму под ней. Учуяли запах соли и разросшихся зеленых водорослей. Любой Ледовый Ловец, достойный своих тюленьих шкур, знает, что видеть и чуять недостаточно, но дни Садалака, когда он распознавал слабый лед на слух - по треску, хрусту, мягкому хлюпанью и другим еле слышным звукам - давно миновали, и уже не вернутся.
Слушал Ноло, но выходило все-таки не то.
Садалак был доволен, когда они вышли к Озеру Пропавших: теперь можно повернуть на восток. Внутреннее море окутывал туман, и солнце к нему пробивалось редко. Даже когда оно появлялось, подумал Слышащий, у небес вряд ли хватало сил растопить эти застывшие воды. Лед тут лежал веками, и корни его проникли в самую глубь. Он создавал собственную погоду и сам определял сроки своего существования. Садалак однажды ходил в поход на юг и восток, чтобы встретиться с народом, связанным с Ледяными Ловцами общими интересами; да и просто повидать мир. Что его поразило, так это ошибочные представления людей о замерзших озерах. Они считали, что те гладкие как стекло, воображая, что Садалак мог бы усесться в свои сани и катиться до самого заката, едва понукая собак. "Это скалы, - раздраженно объяснял им Садалак. - Лед вздымается утесами и глыбами"
Ему показалось, что он их не убедил. Возможно, из-за плохого владения языком. Ему хотелось показать им Озеро Пропавших и сказать: "Смотрите. Здесь лед и земля друг от друга не отличаются".
Передвижение по озеру требовало немало усилий, и им с Ноло не один день приходилось переносить сани самим. Не стоило думать, что собакам отдых пришелся по вкусу, - нет, они тратили энергию на такие ожесточенные потасовки, что Садалаку приходилось их разгонять. Его палка не церемонилась. Здесь дальний север, такого допускать нельзя.
Восточнее Бухты Китов никто не жил. Мир здесь был безлюден. Два человека и девять собак не заполнили и мельчайшей его доли.
На то, чтобы пересечь озеро, у них ушло тридцать дней. Однажды вечером, до того, как они достигли восточного берега, Садалак посмотрел на собак, на запасы мороженого тюленьего мяса и осознал, что его не хватит. Ни один Ледовый Ловец не станет не сохранит жизнь собаке в обмен на человеческую, и все же Ноло настаивал именно на частичной выбраковке. Он стянул зубами перчатки и показал четыре пальца, мотнув головой в сторону саней. Кто их потащит?
Садалак хмурился, пока Ноло не разогнул пятый палец.
Теперь у них остались четыре собаки. Ноло переделал сани так, что они сделались не больше ребячьей игрушки. Они оба с Садалаком трудились каждый день, толкая или подтягивая их там, где ледяная пустыня опускалась или поднималась.
После того, как они покинули озеро, Садалак каждый день, просыпаясь утром, спрашивал себя, не попал ли в Великую Глушь?
Он никогда не бывал в великой белой пустыне в сердце континента. Он стар. Что он знает?
Река, по которой они двинулись на восток, сузилась, разделилась на рукава и в конце концов исчезла. Ноло разобрал сани, а полозья использовал на каркасы для заплечных мешков себе, Садалаку и оставшимся собакам. Собаки, не понимая собственного счастья, старались сбросить грузы, перекатываясь в снегу на спину, вертели головами, пытаясь цапнуть их зубами. Они были ездовыми собаками, а не грузовыми. Садалак не мог их за это ругать.
Ноло забил их, а остатки мороженого мяса припрятал. Садалак никогда не был человеком, склонным к унынию, но вид Ноло, возводящего из камней пирамиду - чтобы отметить место схрона - привел его в замешательство.
Он не рассчитывал, что кто-то из них вернется.
Слышащий ничего не сказал - а какой выбор у них был? - но не смог избавиться от мысли о молодой жене Ноло, Селе. Он подумал обо всех людях, которых оставил в прошлом сам. Ему вспомнился давний случай, когда с моря надвинулась огромная глыба льда и с шумом обрушилась на деревню. Никто не видел, как она пришла. Никто не представлял, что такое вообще могло случиться.
С тех пор лед там всегда находился под наблюдением.
Садалак знал, что с этого момента он должен следить за льдом. Когда тот двигался, когда лопался, шаман должен был сдержать его. Эту задачу поручил ему белый медведь. Подвластно ли одному человеку остановить силу чистого разрушения?
Слышащий не знал. Но один-два человека лучше, чем ничего; потому-то он и отправился в это путешествие.
Взвалив пожитки на спину, они оставили тайник и двинулись пешком через царство смерзшегося грудами гравия и карликовых деревьев. Солнце перемещалось по небу ровно так, как ему полагалось, клонясь к югу, и они не осознавали, что зашли в Великую Глушь, пока ночью неизвестно куда не пропали звезды.
Садалак Безухий, сын Одо Многорыбного, воспринял их отсутствие как затухающий звук. Он провел бессонную ночь, слушая, и на рассвете получил ответ.
"Скоро".
Он разбудил Ноло, и они двинулись на восток Глуши.