Аннотация: В темноте то и дело мелькали маленькие огоньки, одни из них сразу гасли, другие же зависали на голых ветвях огромного черного дерева. Обычным людям не было места на этой таинственной поляне, этой ночью вела свой вечный урок проклятая.
В темноте то и дело мелькали маленькие огоньки, одни из них сразу гасли, другие же зависали на голых ветвях огромного черного дерева. Обычным людям не было места на этой таинственной поляне, этой ночью вела свой вечный урок проклятая.
Духи леса, хранители очагов, да и просто неприкаянные создания с радостью принимали из изящных тонких рук сияющие шарики. Они учились хранить людское тепло и исполнять человеческие желания. У кого-то не получалось и маленькие шарики исчезали, осыпаясь светящимся прахом на тонкое покрывало снега. Те, у кого получалось удержать шар, не всегда могли дотянуться до ветвей великого древа, хранящего эту землю. Но мягкий голос подбадривал, и светящиеся шары устремлялись ввысь, застывая на безлистных ветвях. Сегодня удачная ночь, исполнятся много людских желаний и надежд.
Легкой походкой я возвращалась от Дуба-Хранителя, следуя к опушке священного леса. Как же мне не хотелось покидать этого места, но с рассветом я погибну, окажись я замеченной светлыми духами, охраняющими лес в дневное время. Они меня ненавидели, проклинали и боялись. Да, я полукровка, дитя человека и проклятого божества, но я не просила такой судьбы. Вот и граница леса, шаг и уже четыре лапы скользят по твердому насту. Вот и мое проклятье пожаловало. В людском мире я кошка, белоснежного цвета, с ухоженной гладкой шерсткой. Это тело мне никогда не покинуть, не стать человеком, как моя матушка, давно покинувшая этот мир. Никто не снимет проклятия, даже Дуб-Хранитель не в силах мне помочь.
Под первыми солнечными лучами я мчалась через поля к маленькой деревеньке, раскинувшейся у реки Агидель, хранимой богиней рек. Легкий морозец покалывал незащищенный нос, заставляя морщиться и бежать быстрее. Вот колодец, к которому вытоптана людская тропа, в окнах ухоженных домиков загораются первые лучины, позволяя женщинам собраться и начинать домашние дела. Лютень в этом году был довольно теплым, сильные морозы обходили этот край стороной, но моя шерстка чувствовала, что скоро все запрутся по домам, прячась от холода и промозглого ветра.
Вот и знакомая усадьба, приютившая меня на следующие пару лет. Долго я на одном месте не задерживалась, так как жила дольше, чем любая кошка. Я пролезла через щель в подполе, взбежала по лесенке и протиснулась в горницу. Олёнка уже вовсю кашеварила, ставя в печь пироги и котелки с кашей да со щами. Была она племянницей старосты, осиротевшей в раннем детстве взятой в дом помощницей. Сам староста уехал в столен град на встречу с князем, да товары посмотреть, так как не чурался с торговым людом дела водить.
- Беляна, кис-кис-кис, - позвало меня Олёна. - Вот молочка попей.
Я увернулась от ее руки, хотевшей меня погладить, но молока парного отведала, вкусно. После чего я запрыгнула на теплую печь и задремала, краем уха прислушиваясь ко всему творящемуся в доме. Вот и Бояна пожаловала, женка старосты, как начнет говорить, так заслушаешься, до сих пор ее деревенские девицы на вечерние посиделки кличут, что бы скучно не было. Столько сказок да баек она знает, что ввек не пересказать. Только жалко мне ее, три сына у нее было, да дочка махонька. Двоих сыновей разбойники погубили, а дочка в одну из лютых зим замерзла насмерть. Хотя я и знаю что произошло, но рассказать не в силах. Сыновей ее купец из столицы погубил, за то, что товар ему не продали, меха куньи. А дочку духи к себе утащили, на род людской обозлившиеся. Меня тогда в доме не было, все это мне домовой здешний рассказал. Зато теперь вся забота материнская на старшого сына перекинулась, так он таких забот не чаявший теперь дома не появляется, с делами отцовскими управляясь. Так матушка ему теперь женку подыскивает, чтоб парень дома чаще бывал. Все окрестные девицы чуть ли не хороводы вокруг статного молодца водят, да не замечает он их как будто. Днями по хозяйствам ездит, коня гоняя, ночами же над книгами корпит с других земель привезенными. И вздыхает Бояна, и в печали девицы, только завлечь красна молодца у них не получается. Я же тихо щерюсь на печке помурлыкивая, да по ночам таскаю книги у Лучезара, кто сказал, что кошки чграмоте не обучены?
Вот и предсказанные мною морозы пришли в деревню. Люди заперлись в домах, греясь у жарко натопленных печей, и никуда не выходили целыми днями, разве что скотину проведать. Девицы рукоделием занялись, парни да мужики вытачивали из дерева ложки, миски да детские игрушки.
Бояна сидела за прялкой и ткала шерстяную нить, Оленка вышивала ручники да скатерти, а Лучезар опять уткнул свою светлую головушку в очередную иноземную книгу, попутно таская с тарелки горяченькие пирожки. Старостина жена только головой качала и продолжала рассказывать Оленке очередную байку. Мне же делать было нечего, поэтому я путалась у всех под ногами, играла с только смотанным клубком и незаметно таскала пирожки с хозяйской тарелки. Вскоре пирожки закончились, а я запуталась в нитках. Только при моем жалобном мявке, я была обнаружена, распутана и слегка обругана незлобивой хозяйкой. Оленка подхихикивала, а Лучезар в открытую хохотал над ворчанием маменьки и моим нагло-обожравшимся видом.
- Вот найду тебе такую же жену игривую, как Белянка наша, будешь знать, как над матерью потешаться! - воскликнула Бояна. У меня мордашку перекосило, а у Лучезара сразу весь смех в горле застрял. Слишком уж угроза была неожиданной. Кто ж знал, что вскорости материнские слова так обернуться.
Неприятности у меня начались следующей же ночью, когда я, греясь на печке, почувствовала зов своей истинной сущности. На грани сознания я чувствовала, что Дуб-Хранитель в опасности и он зовет своих детей на помощь. Хоть я и не была его творением, но откликнулась на зов. Только мне известными ходами выбежала на улицу, и сквозь метель помчалась к лесу. Ветер сносил мое почти невесомое тело, а снег стирал следы. С трудом, в кровь стирая лапы, и едва не выдирая когти, я пересекла опушку леса и уже на двух ногах побежала к дубу, путаясь в складках белоснежного платья, убирая с лица длинные пряди золотых волос. Босые ноги оставляли кровавые следы на снегу, я налетала на деревья, едва избегая низких веток, готовых распороть нежную кожу. У дуба собрались темные духи, вгрызаясь в тело Дуба-Хранителя, пожирая его силу и становясь еще коварнее. Рядом в белоснежный снег превращались тела духов-защитников, не справившихся со своей миссией. Я едва не упала на землю от полного боли крика Хранителя края, зажимая уши, чтобы не оглохнуть. Я не заметила, как сама закричала, привлекая к себе внимание темных духов, которые в одно мгновение окружили меня, застывая в неуверенности. Они чувствовали во мне свою, темную. Они не понимали, почему я против них, их недоразвитое воображение не могло представить себе проклятую на службе священного леса.
Я воспользовалась их недоумением, удлинившимися когтями убивая двух ближайших ко мне бесов. Вторая рука тоже обзавелась этим оружием. Я быстро метнулась вперед, с нечеловеческой легкостью избегая огненных прикосновений темных сущностей, прячась за снегом, летя месте с ветром, но без покровительства Сварога, светлого бога, мне не суждено было справиться с силами, посланными Чернобогом на наш край. Никакая религия и вера не поможет проклятой этой ночью. Их осталось еще много, около десятка, хотя я и убила больше половины. Падая на землю и обагряя своей кровью снег, я услышала воронье карканье и сущности в ужасе разбежались от меня, но падали, пронзенные острыми черными перьями. Склонился надо мной мужчина в черной одежде, укутал в мягкий мех темной шубки и прижал к сердцу, делясь силой. Раны оставленные бесами не так легко вылечить, но он хотя бы остановил кровь и позволил мне жить дальше.
- Что ж ты, доченька, себя не жалея кинулась защищать эту деревяшку? - мягкий голос отца согревал лучше любой одежки.
- Папа, он наш край защищает, я плачу ему за его доброту ко мне, ведь только он позволил мне жить в его владениях, когда другие выгоняли отовсюду, - проговорила я прижимаясь к родному мне существу. - Ты божество, тебе не нужно позволение жить, а я проклятая Сварогом и презираемая Чернобогом, мне нет места среди богов.
- Все равно, деревяшка, теперь ты ее должник! - крикнул отец, а дерево согласно склонило свои ветви, повинуясь словам бога, пусть не самого сильного, пусть проклятого, но все равно бога.
Отец донес меня до усадьбы, поставил на снег и помог кошкой обернуться.
- Будь осторожна, Беляна, Дасуни не простят тебе уничтожения их подданных, береги себя...
Я согласно мяукнула и хромая поплелась в дом, зализывать раны. Я тихо прошла мимо горницы и прыгнула на печь, сворачиваясь в клубок.
Метель закончилась, уйдя вслед за ночью. Оказывается, сегодня на кухонной печи ночевала не только я. Заспанный Лучезар едва не столкнул меня с нагретого местечка, заслужив царапину на руке, я сегодня злая. Поэтому шипя (матерясь по-кошачьи), я уползла в темный угол, откуда меня за шкирку вытянул разозленный сын старосты.
- Беляна! - он посмотрел на шипящую меня и аккуратно опустил на печь, поняв, в каком состоянии я нахожусь. Да моему виду не позавидуешь, шерсть дыбом, сваленная в куски из-за крови, когти поломаны, а глаза просто светятся зелеными огнями. - Ты опять с крысами подралась?
Ну да, я не первый раз прихожу в этот дом, хромая и израненная, не любят меня другие духи, что тут поделать. Но на этот раз я превысила все ожидания, таких "крыс" я давно не встречала. Хозяин погладил меня по голове, за что получил еще одну царапину, но не успокоился. Ему не составило труда сграбастать меня и отнести в свежеистопленную Оленкой баню.
- Не рыпайся, - проворчал он, закрывая дверь и раздеваясь, хорошо, что кошки краснеть не умеют. Он отнес меня в парилку и посадил на полку, с которой я тут же слиняла, но сил открыть тяжелую дверь у меня не хватало. Этот упырь, схватил меня за шкирку и кинул в наполненную теплой водой бадью, вода в ней тут же покраснела, а я завопила от ужаса, какая кошка любит воду? Этот изверг не успокоился, пока не намылил выбивающуюся из рук меня. Окатил чистой водой и положил на полку, укутав в банное полотенце так, что самостоятельно мне было не выпутаться. Он сам продолжил мыться, не обращая внимания на кошачье ворчание. Ну, ворчать мне довольно быстро надоело и я с интересом наблюдала за Лучезаром. Истинный русич, широкие плечи, сильное тело и потемневшие от воды льняные волосы, доходящие до плеч. А я и не заметила, как мальчик превратился в сильного мужчину. Эх, если б не моя кошачья воля... Банник весело подмигнул мне из угла, похотливый старикашка.
Наконец Лучезар закончил отскребать свое тело, и поднял кулек, в который лично меня запихал. Оделся и пошел в дом, где его уже чествовали пирогами и гречневой кашей с кусочками мяса. Не выпуская меня из рук, он начал есть, за одно почивая и меня пирогами.
- Что это ты Беляну так приметил? - спросила матушка. - За что ж ты ее в мороз в баню потащил, она ж кошка, сама моется.
- Она с крысами подралась, от крови едва отмыл, еще кусалась! - возмутился Лучезар.
- Еще бы ей не кусаться, кошки воду не терпят, - Оленка наполнила мою миску молоком. - А откуда ж крысы то набежали, с тех пор как она у нас я ни одной не видела.
Правильно, что не видела, мы с домовым их еще в первый день всех выгнали, да дом заговорили. Я все таки хоть какие-то способности от батюшки переняла, помимо врожденного дара исполнять желания. Да только мало у людей желаний и они слишком приземленные, их исполнять не интересно. Вот Оленка желает замуж за старшего сына кузнеца выйти, Бояна - женить Лучезара, а тот просто не умеет любить, а без любви отказывается жениться. Если желание Оленки я могу исполнить, то желание Лучезара неисполнимо, я не могу научить любить.
- Эх, жениться тебе надобно, - в очередной раз вздохнула хозяйка. - А не с кошками нянчиться. Я согласно мурлыкнула.
- Не хочу я жениться на местных глупышках, что даже чтению не обучены, я ж со скуки с такой умру, - проворчал сын.
- А тебе только книги твои и нужны! Зачем девке грамоту знать? Им главное рожать да за детьми и мужем ухаживать! - завела свою песнь Бояна. - Где это ты видывал, что бы баба книги умные читала, не существует таких, а если и есть, то роду они княжеского, тебе такие не светят!
- Что ж ты матушка слова такие злые говоришь? - спокойно проговорил Лучезар. - Если говорю, что найду такую, значит найду и не переспорить тебе меня. Я такую же красу как ты в жены возьму, ты же из семьи купеческой и грамоту знаешь, отцу все время помогаешь.
Заалели щеки у хозяйки, глаза заблестели от похвалы, забыла тут же, о чем спорила. Да, мастер в разговорах хозяин, и мать не обидел и от женитьбы отвертелся.
Я сыто потянулась, занимая половину хозяйской кровати, сама себе я в этот момент напоминала шарик на ножках, до того закормили меня из жалости. Раны постепенно затягивались, но ожоги так и жгли нежную шкурку. Хозяин сидел на лавке у окна и читал очередную книгу, привезенную отцом из столицы. Я лениво, одним полуприкрытым глазом, наблюдала за ним. Хорош, в вышитой рубахе, льняных штанах да еще с аккуратно собранными волосами. Что ж его все к книгам то тянет? В этот раз он читал сборник легенд и сказаний, написанный одним из волхвов, когда то живших на земле нашей. Я сама бы могла рассказать сотни легенд нашего края, да только мало кто кошачью речь поймет. Я с грустью вспомнила о своей жизни, обиженно мяукнула и свернулась в клубочек, засыпая.
Сильные мужские руки обнимали меня за плечи, согревая, даря свое покровительство. Чей-то подбородок уткнулся мне в макушку, теплое дыхание касалось спутанных прядей волос. Я по привычке приоткрыла один глаз и с сомнением уставилась на лежащие на плечах руки, льняное платье явно не обладало подобными украшениями. Я зевнула, еще окончательно не проснувшись... вздрогнула.
Какого лешего я в этой ипостаси в хозяйской постели?! Осторожно, стараясь не разбудить спящего Лучезара, я выскользнула с кровати и осторожно выбралась из комнаты. Тихо ступая по холодному полу, я стащила старое одеяло на овчинном пуху, забралась на чердак и, засев на ларь, стала думать. Холодно. Безумно хотелось пить. Я прокралась на кухню, кутаясь в одеяло, добыла кружку молока и гигантский ломоть пирога, после чего закончила диверсионные действия, все это употребив на чердаке. Теплее не стало. Под утро я задремала, прямо на ларе. Проснулась же только днем, как с похмелья и в ипостаси кошки.
- Что-то ты сегодня молчаливый, - посетовала хозяйка, глядя на сына, я в это время пряталась на печке. - Случилось что, али заболел?
- Все хорошо, матушка, просто сон необычный приснился... - проговорил Лучезар, к еде не притронувшись.
- Что за сон, расскажи, ты же знаешь, что я толковать их умею, - не отставала Бояна.
- Да у тебя одно толкование, что жениться мне пора, что бы сон да не значил, - засмеялся сын.
Послышался звон бубенцов и Бояна, подхватив тулуп, выбежала на улицу, мужа привечать. Владимир, обнимая жену за талию, распахнул двери и вошел в горницу. Запорошенная снегом шапка и теплая шуба полетели на скамью, а сын и племяшка получили свою долю родительского тепла в виде крепких объятий.
- Что ж жена, накрывай на стол, привечай гостей! - закричал староста, видимо уже принявший на душу для согреву.
Бояна расстаралась, выставила на стол разносолов, пирогов горячих, колбас домашних, меду хмельного, да квасу холодного. Усадили гостей, купцов приезжих за стол и стали почивать. Хозяйка сказ свой завела, Оленка в кухне спряталась, Лучезар во главе стола рядом с отцом сидел, да с гостями спор о ценах на урожай вел. Я же своего укрытия не покидала, одного из купцов злым взглядом сверля. Тот самый убивец, что младших сыновей хозяйских погубил, а теперь, чую, и против оставшейся семьи пойдет. Ишь, как осматривается, что даже домовой рядом со мной от страха трясется беду чуя. Чувствую, что скоро и этот дом мне покинуть придется.
Гуляли гости до середины ночи, а потом по свободным светлицам разошлись, ко сну готовиться. Я же на чердаке схоронилась в ожидании... и правда, через некоторое время мое тело самостоятельно ипостась сменило. Слуги чернобога уже скреблись в двери, ожидая наживы. А купец поднялся со своей лавки и начал своих подельников будить, да на расправу их подстрекать. Я запечатала Оленкину светлицу, что б никто войти в нее не смог, отправила домового старосту с женой будить, а сама пошла в комнату Лучезара.
- Проснись, молодец, беда над твоим домом нависла, - прошептала я, легко дотрагиваясь до его плеча. - Тот, что братьев твоих погубил, и за вами пришел!
- Кто ты? - он открыл глаза и удивленно вскочил. - Так и знал, что мне вчера не привиделось.
- Вот дуралей, - я постаралась сразу разрушить романтический образ в его голове. - На вас покушение готовится, а ты тут на девок пялишься! Вот! - я бросила ему на колени меч. - Вход врагам перекрыт, но долго дверь не продержится.
- Кто посмел? - спросил он, беря меч в руки.
- Один из купцов, тот самый, что два года назад за куньи шкуры убил твоих братьев, сейчас он с подмогой пришел, твоего батюшку грабить. А те, кто сестру твою погубили сейчас в двери ломятся.
- Откуда ты знаешь? - удивился сын старосты.
- А ты до сих пор думаешь, что я человек? - спросила я, развернувшись к нему, мои глаза светились зеленым, он едва не отшатнулся. - Не пугайся, я не причиняю вреда тем, кто когда либо давал мне крышу над головой.
В коридоре мы пересеклись со старостой, так же недоуменно державшем в руке меч, по моей просьбе домовой скинул его ему на голову.
- Что случилось?! - спросил он увидев сына. - Не уж то из-за девчонки весь сыр-бор?
- Наивный, - хмыкнула я. - Вам туда. - Я указала на дверь, сотрясаемую от ударов. - Они ваши, я же к входу.
Я ловко проскользнула мимо ошарашенных хозяев, в их способности защитить себя я не сомневалась, оба прошли службу в княжьих полках, не то что доморощенные грабители. Мне же предстояла битва со слугами чернобога, которые уже просачивались сквозь щели, учуяв запах первой крови, хозяева начали свою битву. Я вновь отрастила когти и приготовилась к прыжку. Домовой как мог помогал мне, швыряя в сущностей разнообразные предметы. А я распарывала темные тела когтями, ломала тянущиеся ко мне руки и разбрасывала врагов в разные стороны. Они пришли за мной, Чернобог не прощает посягнувших на его власть. Я тоже злопамятна. Я чувствовала, что Дуб-Хранитель делится со мной своими силами, но, к сожалению, их недостаточно. Ну что ж, я готова заплатить высокую цену, и пусть никто не думает, что кошки неблагодарные создания...
Тяжело дыша, я привалилась к стене, смахивая с рук ядовитую кровь. Я победила. Радость волнами успокаивала искалеченное тело. У кошки девять жизней, интересно, сколько из них я уже потратила? Явно не мало, ведь такие заварушки постоянно встречаются на моем пути, а я не могу отвернуться и сбежать, слишком гордая. Я сползла по стенке, пачкая белое платье в черной крови бесов, собственная кровь и так "украсила" все, что только возможно...
Белая кошка лежала у порога, свернувшись в луже крови. Он поднял легкое тельце, укутал в шубку и посмотрел на двоих людей с мечами в руках. Их глаза были расширены от удивления, не каждую ночь они могли встретить бога. Мужчина же посмотрел на них своими мудрыми глазами и кивнул на дверь, тут же открывшуюся под его взглядом.
Он смотрел вслед уходящему божеству. Дух Ста Обличий, так его звали в народе, проклятый Сварогом бог. За то что увел у великого бога невесту, спас от жертвоприношения. Лучезар знал эту совсем не старую легенду, ей не было и полвека. Он схватил свой полушубок и, обув сапоги, помчался вслед за Вороном.
Нагнать его получилось только у лесной опушки, он молча кивнул, входя в лес. Сын старосты шагнул следом. В руках у Ворона лежал уже не кошка, а девица в белом платье, на котором багряными пятнами растекалась кровь. Лучезар хотел что-то сказать, но Дух жестом показал молчать. Он вел его невидимыми тропками к огромному дубу, росшему в центре леса. Он поднес девицу к дубу и ветви как по волшебству приняли ее, окутав черным коконом.
- Спасай, деревяшка, ты ей должен, - проворчал Ворон, садясь на корни дуба. - Садись. - Он кивнул Лучезару и тот послушно сел рядом.
- Вы ведь Ворон? - спросил парень.
- Да, - просто ответил он.
- А она?
- Беляна? Она моя дочь, полукровка, ее мать была человеком. Как ты понимаешь, Сварог проклял весь мой род, ее тоже. Я вечной службой матери земле снял с себя проклятие, моя жена умерла, а дочь вынуждена жить в теле кошки. Это светлое создание с проклятой кровью. А ведь она способна исполнять человеческие желания и дарить надежду отчаявшимся. Этот край процветает благодаря ей.
- А как снять проклятье? - спросил Лучезар.
- А оно сейчас и снимается, она исполнила тысячу людских желаний, до этого момента не хватало трех, сегодняшняя ночь принесла хороший урожай. Теперь она по желанию сможет оборачиваться, жить в мире светлых духов и больше никогда не страдать, войдя под покровительство Белобога.
- Какие желания были последними?
- Твой отец смог отомстить за сыновей, ты узнал, что значит любить, а уж желание твоей матушки почти исполнилось. Чем тебе Белянка не жена, начитанная, мудрая, смелая, да еще и красавица, вся в мать пошла.
- Без меня, меня женили? - я уже довольно долго прибывала в сознании и прислушивалась к речам батеньки, который вовсю восхвалял меня перед Лучезаром, сваха недоделанная. На мой голос отреагировали хорошо, аж подпрыгнули.
- Ты отца хоть раз в жизни послушай, дочь! - возмутился отец. - Эй, деревяшка, обвенчай этих двоих сейчас же!
- Чего?! - возмутилась я.
- Невесту считай похитили, вино так и быть я потом у тебя заберу. - папаня потер руки, а дух дуба наконец явил себя миру. - Ну что, деревяшка, согласен? - спросил отец.
- Вообще-то я Волхв Святозар, а не деревяшка, - гордо произнес Дух-Хранитель.
- Святозар, деревяшка, какая разница, мы же свадьбу празднуем.
- Эй, меня не спросили! - воскликнула я.
-А что тебя спрашивать? Как будто я не знаю что согласная ты, отца не обманешь, так что не ерепенься!
И пошла карусель, набежали светлые духи одевая на меня красный покров, обсыпая все вокруг серебром и пшеном, упивались медом и танцевали в рассветных лучах. Несколько тут же направилось в дом жениха, подготавливать праздничный обед.
Волхв подвел меня к жениху приказав поцеловаться, тот притянул меня к себе, накрыв теплым тулупом и чмокнул в нос, я от такой наглости немного окосела. Тут еще Святозар нам чашу с медом впихнул, заставив каждого отпить три раза. Алкоголь я переносила плохо, поэтому меня явственно зашатало. Остатки меда Лучезар выплеснул в жертвенник и мы на перегонки кинулись к нему, ступили в чашу мы одновременно, прожигая друг друга гневными взглядами. Отец тихо хохотал в сторонке. Что уж говорить о том, как меня донесли до дома, едва не вырывая из рук новоиспеченного мужа, да усадили за накрытый стол, где пиршествовали и люди и светлые духи. Волхв о чем-то спорил со старостой, Бояна слагала песни, Оленку я забыла выпустить из светлицы, зато папаня не забыл засунуть туда сына кузнеца. Отец подливал мне в кубок меда, Лучезар этот кубок пытался у меня отнять, но я своего не отпускала! Гостям что-то горчило, они долго жаловались, странно поглядывая в нашу сторону, да еще Лучезар лез с поцелуями. Я кошка мудрая, я кошка сильная... поэтому отбивалась всеми силами, вводя неудержимый хохот всех, кто присутствовал на этом представлении, которое по ошибке назвали свадьбой.
- Все у тебя не как у людей, - прошептал Ворон, целуя дочь в лоб, та едва не свалилась с рук мужа, запустив в отца кубком.
- А кто виноват?.. - пробормотала она приоткрывая один глаз.
- Да уж, повеселила ты народ, - улыбнулся новоиспеченный муж, внося сопящую жену в спальню.
И жили они долго и счастливо...
Агидель - река. Лучезар - имя ГГ. Беляна - ГГ кошка. Оленка - служанка. Бояна - мать гг. Владимир - староста, отец гг. Ворон - отец кошки, дух ста обличий. Дасуни - темные боги. Лютень - Февраль.