И разверзлась геенна огненная. И растворились врата адовы. И извергся поток живого пламени...
Да, точно, так и запишем...
- Карыч, вали оттуда! - крикнул мастер за спиной.
Какой я, нахуй, Карыч? Задолбали со своими кликухами...
Так, на чем я там остановился? Ах да, живое пламя...
И ринулось огненное дитя в свое ложе. И укрылось железным покрывалом, дабы не потерять своего жара...
Нет, наверное, лучше утратить... да, точно - не утратить своего жара...
И явилися перед ним черные бесы - дети самого Дьявола и слуги Пылающей Матери...
- Карыч, что ты там трубкой ковыряешь? Буром ее...
Да знаю я...
И разбили они оковы плоти. И понеслись их пылающие тела по устроенным для них ложам...
- С крышки уйди, опять ботинки спалишь...
Смеются. Все им смехотульки... смехотульки-тарахтульки...
Стоп, ложи уже было... надо что-то другое... коридоры... нет, не то... проходы... опять не то... Черт, печет...
Ладно, над этим словом дома подумаю...
А Пылающая Мать продолжала изрыгать огненных змей и пчел из своего ненасытного чрева...
- Идем перекурим, Карыч...
- Спасибо, не курю...
- Не стой здесь - отравишься...
- Разберусь...
Отошел за колонну, прикрыл глаза рукой. Наверное, еще никто не думал о ней, как о женщине - живой и пылкой. А я знал, слышал, как она стонет по ночам между выпусками, пока пушка у ее пылающего лона.
Пушка ведь и правда похожа. И по форме, и по назначению. Придавится к летке и спускает... точнее, выпускает... вязкую черную кашу... почему бы не представить, что это семя? Я когда впервые на литейный двор попал, пока не понял, что шихта загружается сверху, искренне считал, что то, что подает пушка, потом превращается в чугун... Правда, мне тогда лет пятнадцать было... Это я теперь - Карыч. Потому что Карлович. Потому что хоть и безусый юнец - самый молодой в бригаде - а все равно специалист, епта. У меня вышка - почти оконченная. Еще полгодика - и инженер... А там...
А что там? Куда я устроюсь? Сюда же и пойду, только уже не горновым, а мастером - с вышкой ниже мастера нельзя. Разницы, правда, почти никакой - хоть так, хоть эдак морда в графите, хрен отмоешься. И чего меня потянуло на металлургический? Неужели из-за нее?
Будто вторя моим мыслям, она выпустила высокий столб искр и дыма.
Чарующее, пугающее и величественное зрелище одновременно.
- Карыч, отходи, щас крышку подымать будем!
Кивнул и отошел.
Божественный коитус. Пушка придвинулась к ее изнемогающему от жажды лону. Медленно, будто дразня, примерился исполинский фаллос и одним рывком прижался к пульсирующему, трепещущему телу. Она вскрикнула, бросила в него последний сноп искр и блаженно сдалась на милость победителю.
Дрожь, трепет, боль...
Жидкость в канаве постепенно темнеет, покрывается коркой. Но не стоит думать, что по этой корке можно ходить. Жадно облизывающие пушку языки пламени подтверждают - только боги могут выдержать жар Пылающей Матери...
Но вот исполинский фаллос, нехотя, ворча и дребезжа, отходит в сторону... Она спит, лишь синий огонь чудесным ожерельем отмечает два пояса ее лона...
Канаву накрывает крышкой - и снова слуги Дьявола бегут к ней с лопатами и бурами... Сбить корку, выгнать лишнюю жидкость, пройтись вдоль остальных канав, где надо подсыпать песком, где надо подлить торкретом... Отправить последнюю партию ковшей - и можно пойти в комнату отдыха попить кофе. Хотя лично я предпочитаю выйти на улицу, хоть там и холодно, ветрено, слякотно, шумно и пыльно...
Вернулся к бригаде в комнату отдыха. Как всегда - воняет грязными ногами, дешевыми сигаретами, немытым телом и плохим кофе... Телевизор орет - у него только две громкости: "еле-еле душа в теле" и "хрен вы меня перекричите"... Сухо стукают фишки домино... Похрапывает в углу страдающий хронической бессонницей "старожил" Вася... Кто-то пытается разговаривать по телефону, но связь у нас тут плохая, еще и телек орет, да домино стучит - орет он похлеще телека: "А?.. Что?.. Ничего не слышно!"
- Карыч, садись здесь, - обер приветливо улыбается. Я киваю и сажусь. Из моей кружки кто-то уже пьет, поэтому обер предлагает мне свою... Соглашаюсь и с тоской смотрю на дверь...
Она у нас дама с характером - то, что прошлый выпуск прошел без приключений, еще ничего не значит.
На самом деле даже храпящий "старожил" прислушивается - как она дышит, как бурлит в ее чреве расплавленное семя, как варится колдовское зелье в этом ведьмином котле...
Но вот обер смотрит на часы и поднимается с лавки. Все как по команде следуют его примеру...
К вскрытию особой подготовки не требуется - подать бур, поставить, отойти подальше. Поэтому всей бригаде там толктись смысла нет. Возле машины крутятся только бригадир и его подручный здоровенный детина, которого все называют Малышом...
Бур-машина зажужжала, впилась в мирно спящее тело Пылающей Матери. Бур бесстрастным жалом вонзился в еще мгновение назад умиротворенное лоно...
Она взвизгнула. Бур выгнулся дугой. Оператор отвел машину. Малыш и бригадир быстро сменили бур.
И снова таран пошел на приступ нашей развратной девицы, из лона которой уже вырывалось оранжевое пламя.
На этот раз смертоносное жало забурилось примерно наполовину. Она стонала, но наотрез отказывалась пускать его дальше.
Сегодня моя очередь поддувать.
Схватил трубку и побежал. Вставил трубку в канал. Не бойся, моя хорошая, скоро все это закончится...
Трубка задрожала в руках, едва я успел опустить щиток.
В ответ она завыла, обдала меня клубами горячей черной пыли, а потом из нее полетели искры.
Трубка сгорает быстро.
Мне подают другую - от ярких вспышек я почти ничего не вижу. Наощупь вставляю трубку. Она опять начинает дрожать. Следующее облако почти сбивает меня и слепит. Я переступаю с ноги на ногу...