Suomirokki (Финский рок)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Небольшая повесть о начинаюшей финской рок-группе. Они свято верят в свою гениальность, но согласится ли с этим остальной мир? Пиво, сауна, рок н'ролл, а так же все забавные ситуации вытекающие из творческой отвлеченности.
|
Глава первая. Матти делает шаг к своей мечте
Бесшумный поезд компании VR плавно остановился на перроне Хельсинского вокзала. Двери распахнулись, выплюнув наружу десятки пассажиров: мужчины, женщины, дети, собаки - все они довольно проворно прошествовали к зданию вокзала, прежде чем диктор успел объявить на финском, шведском и английском о прибытии поезда из Тампере на платформу номер четыре. Лишь один парень остался стоять, устремив мечтательный взор своих больших синих глаз в небеса. Он втягивал прохладный утренний воздух, слегка улыбался чему-то и совершенно не замечал, что стоит прямо на пути у людей, спешащих на следующий поезд, что у него развязался шнурок на одном из кед, да ничего из происходящего вокруг. Матти Хассельгрен сейчас был полностью погружен в свои мысли, и реальность для него отдалилась. Такое за ним водилось часто.
За спиной у него висела гитара, и когда Матти чуть покачнулся от порыва ветра, лямки чехла натянулись, и это немного встряхнуло его, возвратило на землю. Пару секунд он стоял, и выражение его лица было таким растерянным, что можно было подумать, что этот парень и понятия не имеет, где он, и как он сюда попал. А затем он, словно придя в себя, протянул 'охо' и, чуть поежившись, направился к ближайшему кафетерию. Ветер взъерошил его длинные светло-русые волосы, они лезли в лицо, закрывая обзор. Матти хотелось закурить, но рукам было холодно без перчаток, и он поспешно спрятал покрасневшие ладони в карманы.
− Проклятый стади!* − думал Матти, недовольно. − Вечно тут дует с залива.
Застегнуться он, впрочем, не додумался и лишь ускорил шаг, визуализируя в голове большой картонный стакан с горячим кофе. Чертов промозглый стади... Две огромных чайки у входа в кафе яростно сражались за кусок недоеденной пиццы. Матти поглядел на них и почему-то ему тоже захотелось есть.
Вчера ночью ему не спалось, а бессонные ночи, часто вдохновляют на подвиги или на творчество. Кто-то сочиняет песни или стихи, кто-то идет в бар и там напивается так, что внезапно оказывается на другом конце города в неожиданной компании. Матти пытался совершить все из вышеперечисленного, но песня не клеилась, после нескольких порций 'лонкеро' и 'яловиины' в ближайшем баре он по-прежнему оставался трезв, ему вдруг стало как-то тоскливо, и он пошел домой. Подперев рукой щеку, он разглядывал на мерцающем мониторе (компьютер доживал последние дни, после того как был залит пивом на вечеринке в честь "маленького Рождества") страницы форума для музыкантов.
Мысль о том чтобы создать свою группу или присоединиться к уже существующей, была для финнов чем-то врожденным, подсознательным, не родился еще такой житель страны Суоми, кого эта мысль ни разу не посещала. Вот и Матти думал об этом же. Его не смущало, что даже в его маленьком городке под Тампере на несколько тысяч человек имелась дюжина рок-команд, чего уж там говорить обо всей стране. Почти у каждого второго была своя группа, инженеры, строители, рестораторы частенько собирались после рабочего дня или в выходные в чьем-нибудь гараже, чтобы поиграть. Молодежь не оставляла надежд пополнить ряды рок-звезд. Как и Матти.
Но он был довольно амбициозным, этот юноша. Его не прельщало выступать в родном селе на ежегодном летнем карнавале (хотя приходилось, летом деньги были нужны как никогда). Ему совершенно не хотелось играть в какой-нибудь местной группе: они все были на редкость отстойными и совершенно не достойными его таланта (хотя приходилось, тут больше не с кем было тренироваться, а Матти вовсе не хотелось потерять сноровку). Ему хотелось поразить весь мир, нанести свой городок на карту мира, выступать на крупнейших фестивалях перед многотысячной толпой, и халявного пива на бэкстейдже тоже хотелось. Последнее казалось особенно соблазнительным. Ну и фанатки конечно же, как он мог забыть про фанаток!
Вот, решение есть, осталось только собрать группу и покорять мир.
Свою мечту Матти обдумывал несколько лет, но почему-то время шло, а он так и не сокрушал Вселенную, попивая халявное пиво...
А в эту бессонную ночь его что-то потянуло посмотреть объявления на музыкальном форуме. Поначалу, правда, он собирался было глянуть, не продает ли кто усилитель, но внимание его привлек раздел 'поиск музыкантов'.
Матти считал себя в некотором роде экстрасенсом, или провидцем, как угодно. Вот смотрел он эти объявления и сразу видел какие группы ему не подходят, какие недостойны его:
'Мы позиционируем себя как мелодик дет фьюнерал...' − Задроты терминологические.
'Выпускники училища Сибелиуса...' − Это сразу нет, пафос в каждой строчке. Будут чуть что на свое крутое образование ссылаться. А он, Матти − неограненный алмаз, не обусловленный строгими музыкальными педагогами.
'Наша концепция...' − А здесь у него не будет голоса. Он слишком хорош, чтобы тупо следовать чьей-то концепции, это за ним должны следовать, за его концепцией!
− Стоп. А какая там у меня концепция? − подумал вдруг он. Но тут глаза его наткнулись, наконец, на подходящее объявление:
'Группа из Хельсинки ищет гитариста. Приходите'.
Коротко и ясно. Писавший объявление не стал разглагольствовать о стиле, о том, какую уникальную музыку они играют, предоставляя заинтересовавшимся возможность убедиться в этом самим. Мудрый шаг. Матти почувствовал уважение. Его экстрасенсорные способности тоже подсказывали ему, что вот, наконец, нашлись те счастливцы, что разделят с ним славу. Он решил не терять время и сразу же позвонить.
Почему-то трубку долго не брали. Матти недоуменно бросил взгляд на часы − четыре утра, в доме должно быть тихо, неужели телефон можно не услышать? На двадцатом гудке он слегка потерял терпение, и когда простуженный сонный голос, наконец, ответил, Матти не очень-то дружелюбно рявкнул:
− Я гитарист, давай адрес!
На том конце провода вроде бы слегка поперхнулись. Наверное, давно ждали этого звонка. Погодите, скоро все именитые продюсеры будут обрывать вам телефон, если с вами Хассельгрен, значит, с вами успех.
− Я уже завтра утром буду у вас. Но мне нужен адрес, − он нетерпеливо постучал карандашом по столу. Господи, как же долго этот чувак соображает. Пока он думает, другие группы плавно завоевывают мир... Матти и так ждал слишком долго, теперь он это осознал.
Наконец, адрес ему продиктовали. Он выразил желание приехать первым же поездом и быть на месте в семь, но собеседник его снова поперхнулся и заявил, что лучше хотя бы к десяти.
Все ясно. Поспать любят. Когда он присоединится к ним, он прекратит подобное разгильдяйство. Пока они спят до полудня, другие забирают их славу. Но пока так и быть, он милостиво согласился приехать позже.
Жаль только, что дешевые билеты были лишь на ранние поезда, поэтому пришлось сразу же отправляться в путь. Но Матти не унывал и, поглядывая на проплывающие за окном заснеженные поля, с удовольствием примерял на себя новую роль − молодой, подающей надежды рок-звезды, жизнь которой поначалу была полна трудностей и лишений. Ранние поезда, бессонные ночи... Вот еще и долгие блуждания по улицам столицы в ожидании прослушивания. Неплохой материал для будущей биографии.
А стакан с горячим кофе все сделает куда более приятным. Даже полную лишений жизнь пока что никому не известного музыканта. Он сделал большой глоток и сильно обжег себе небо и язык, но все равно победно ухмыльнулся, увернувшись от снежного вихря. Ох, уж эта столица, ну и погодка тут. Но ничего! Бури с залива, ураганы, а он храбро шагает навстречу своей новой жизни.
Вот и нужная улица. Ему сюда. В их будущей биографии, наверное, будет написано так:
Двадцать седьмого декабря, когда к ним в дверь постучался молодой и талантливый гитарист Матти Хассельгрен, жизнь группы кардинально изменилась.
Или нет:
Жизнь группы кардинально изменилась в тот день, двадцать седьмого декабря две тысячи шестого года, когда в студию к ним постучался...
Тьфу, о чем он думает. Пусть кто-то другой мучается над их биографией, с какой это стати он ломает себе голову. Он лучше, наконец, сделает то, про что потом в этой истории напишут.
Двадцать седьмого декабря две тысячи шестого года, без пяти десять, Матти Хассельгрен уверенно постучал кулаком в дверь.
*Стади(Stadi), фин. сленг. - столица, Хельсинки.
Глава вторая. Памела, Лате и амбиции
− Заходи! − донесся до Матти голос, в котором он узнал своего вчерашнего сонного собеседника. Теперь голос вроде был бодрее, но все еще казался простуженным.
− Не хватало только бацилл подхватить, − недовольно подумал Матти. − О чем люди думают вообще? Спят до полудня, болеют... А в это время другие покоряют чарты MTV!
Он осторожно спустился в темное полуподвальное помещение. Живое воображение Матти тут же подсунуло ему несколько красочных кадров из фильмов ужасов, где именно в похожих подвалах обитали маньяки, которые только и охотились на таких, как он, молодых, красивых, всеми любимых. Но на первой попавшейся двери обнаружился плакат с полуголой Памелой, и он облегченно рассмеялся. Не вешают маньяки на стены Памел. Да и вообще, увидел он эту пышногрудую красотку, и настроение сразу стало лучше. Как будто старого доброго родственника встретил, а впрочем, все может быть: говорят, у Андерсон дедушка был финном...
− Входи, входи! − вновь позвал его простуженный голос. Матти придал своему лицу одновременно драматичный и в тоже время располагающий и приветливый вид (как ему самому казалось), распахнул дверь с Памелой и, наконец, узрел свою будущую армию, своих боевых товарищей, с которыми он будет шагать к славе бок о бок, тех, кто будет оправой для бриллианта его таланта.
На армию они, правда, были не очень-то похожи. За исключением рослого бородатого парня в бандане, они выглядели не очень-то воинственно и угрожающе. Да и этот тоже, вроде такой здоровый, а выражение лица какое-то укуренное, добродушное. Грязные патлы неопределенного серого цвета, борода топорщится во все стороны, не первой свежести майка с Джимми Хендриксом, под ней скрывался оформившийся пивной живот, − лицо Джимми Хендрикса было слегка искажено. Рядом с ним на раздолбанном диване сидел худой парень со слегка отросшими рыжеватыми волосами, аккуратно стянутыми в хвост, лицо его было серьезным и чуть напряженным, хотя он тоже нацепил на себя приветственную улыбку. Тонкие руки, тощие ноги, − прямо скелетон Джек какой-то! В представлении Матти его будущие соратники все должны были быть секс-символами, не такими красивыми, конечно, как он сам, но все же и не такими обычными. А вот третий парень ему понравился − он был похож на эльфа: очаровательное патлатое создание, большеглазое и с улыбкой от уха до уха. Лицо − совсем юное, свежее, слегка наивное. Небольшое колечко в изящно изогнутой брови, и еще одно − в носу. Вот он − то, что надо, в самую точку. И сразу видно, славный чувак. Они с Матти явно станут самыми близкими друзьями в группе, будут доверять друг другу свои тайны, брать в туре один номер на двоих, бухать как черти, и, тайком пробираясь к остальным участникам группы, писать им на лбу неприличные слова несмываемым маркером.
− Йуусо, − представился бородатый простуженным голосом.
− Антти, − протянул ему руку тощий парень, поднявшись с дивана.
− Матти, − ответил Матти, не спуская глаз с 'эльфа'. Его воображение всегда любило забегать вперед на сто километров, а то и больше. Он уже видел, как они вместе с этим симпатягой дают интервью каналу Yle, дружески подшучивают друг над другом, хохочут, ерошат друг другу волосы...
− Лаури, − эльф улыбнулся еще шире и заправил темную, явно крашеную прядь за ухо. − Ла́те.
Когда они станут близкими друзьями, они смогут звать друг друга Ла́те и Ма́те. Отлично.
Но для начала надо расставить все умляуты над ä.
− Это ты вчера звонил? − хохотнул Йуусо, пожимая руку новоприбывшему. − Мы, честно говоря, не ожидали...
− Ну а как же. Иногда сложно поверить в такую удачу, − подумал Мате, то есть пока что Матти. И, чтобы не терять время даром, он извлек гитару из чехла и вдохновенно ударил по струнам. Играл он великолепно, в своей голове он прямо-таки видел их мысли − огромные неоновые буквы "ВОТ ЭТО ДА"...
Он исполнил им немного из старой доброй рок-классики, а под конец даже сыграл невероятно красивую песню своего собственного сочинения. Названия у песни пока что не было, но была мелодия, цепляющая, оригинальная. Матти все ждал, что вот-вот придут и слова, под стать этой великолепной музыке. Но пока единственное, что пришло, это:
− That's what I need! Your cold bloody lips!
Впрочем, и эти слова ему казались вполне подходящими. Просто их было слишком мало, чтобы считать это полноценной песней, и поэтому ничего он петь не стал. Он закончил и остановился, давая ребятам прийти в себя для выражения восхищения.
Но Йуусо был так сдержан в своих эмоциях!
− Ничего так, а петь-то ты можешь? − он почесал затылок и уселся за барабанную установку.
− Что? Петь...− растерялся Матти.
Лате подхватил бас:
− Йуусо что, не написал, что нам еще и вокалист нужен? Наш Рейнард, ха, он кончился...
Вот черт, к такому он не был готов. Матти как-то не задумывался, о том, чтобы петь. Он был уверен, что и это у него выйдет на все сто, но... Он собирался быть лидером, фронтменом, сонграйтером, идеологом, богом и царем, но никак не вокалистом!
− Нет, − промолвил молчавший до сих пор Антти. − Вы же решили, что никто не придет, если узнают, что у нас даже петь некому. И я сразу сказал, что это очень тупо...
Йуусо перебил его:
− Хэй, Матти, петь-то будешь?
А с него от неожиданности вдруг слетела вся уверенность. И навалилось полное разочарование. Все-таки он вчера был не в себе. Притащился вот в столицу, ничего толком не разузнав, а тут выясняется, что даже группы-то никакой нет. А куда ему с такими амбициями деваться, если он даже петь не желает?
− Хэй, − Лате подошел поближе и участливо посмотрел на него снизу вверх своими яркими зелеными глазищами. Прелестный маленький эльф, но очевидно, не бывать им Лате и Мате...
− Ты совсем не поешь, да? − грустно спросил он. − Наверное, надо было быть точнее в том объявлении. Но мне понравилось то, что ты играл, ну вот эта, в конце...
А какого черта. Приехал, так зажигай! К тому же, никогда не знаешь, какие скрытые таланты скрыты в тебе. 'Талантливые люди талантливы во всем', так, кажется, говорят.
Матти прошел к микрофону. Он обхватил стойку руками, встряхнул волосами, сверкнул своими синими очами на воображаемый зрительный зал, выдержал эффектную паузу. Затем он с нежностью приник к микрофону, почти целуя его, как это делал Вилле Вало на своих ранних концертах, прикрыл глаза, еще раз встряхнул головой, стараясь унять волнение. Наконец, губы его шевельнулись:
− That's what I need! Your cold bloody lips!
И неважно, сколько слов было спето, главное - как.
Он посмотрел на остальных сияющим взглядом.
− У вас есть вокалист, ребята!
− И это вся песня? − хмыкнул Антти.
− Зато очень подходит к нашему названию! А Матти ее еще допишет, правда? − Лате восторженно захлопал в ладоши.
Нет, все-таки какое у него шикарное чутье на людей! Сразу определил себе в этом дурдоме родственную душу. Вон Лате тоже понимает, что его песни гениальны, даже если они не закончены.
− А как вы называетесь? − поинтересовался он у своего новоиспеченного лучшего друга.
− 'Dead Pam', − охотно ответил Лате. − Видел, у нас там висит Памела? Она − наш талисман. Один раз она приснилась мне, только лицо ее было бледным, губы были синими, она была так хороша, куда лучше, чем живая... − лицо эльфоподобного басиста вновь озарила радостная улыбка до ушей.
Кажется, Матти ошибался: маньяки все-таки вешают на двери Памел.
− Я иногда размышляю о красоте смерти и увядания, ведь это так вдохновляет, правда? − Жизнерадостный голос Лате и его энергичный тон совершенно не вязались с тем, что он говорил. − Я думаю, мертвая Памела должна быть у нас на обложке.
− А давайте выпьем! − воскликнул Йуусо, перекрывая этот поток готических фантазий.
Они набросили куртки и высыпали на улицу, где уже начался самый настоящий буран. Массивная фигура барабанщика уверенно устремилась вперед, прокладывая путь для всей команды сквозь сугроб, худощавый Антти держался рядом, словно опасаясь улететь на Аландские острова от очередного порыва ветра, а Лате, продолжая чарующе улыбаться, ухватил его под руку. Все равно быть им Лате и Мате, ну и что, что его новый лучший друг малость странноват?
В 'Илвесе' было очень уютно сидеть и накачиваться пивом, в особенности, когда за окном творился этакий снежный апокалипсис. Группа "Dead Pam" была укомплектована полностью и теперь наслаждалась жизнью. Матти уже видел памятную табличку, что скоро будет висеть над этим столом.
Вот тут они решили собраться! − будут восклицать люди, показывая на нее. − И вот тут Матти Хассельгрен и Лате Лааксо сделали эту фотографию!
Фотография, кстати, была чудо до чего хороша. Они сидели на полу, крепко обнявшись и показывая в объектив 'козу'. Лица их излучали уверенность в завтрашнем дне и просто сияли, Матти догадался наклонить голову, и получился неплохо, а у Лате вышел крупноватым подбородок, но это было не страшно. Перевернутый стол делал фотографию более живой. На заднем плане виднелся Антти, закрывший, зачем-то лицо ладонью, и охранник, спешащий к ним со всех ног.
Комментарий к части
Переименовала их в Dead Pam.
Это как-то проще орать во время кульминации...
Глава третья. Матти переезжает в столицу
Переезд Матти Хассельгрена в Хельсинки проходил довольно эмоционально. Он прожил в своем городке всю жизнь − почти двадцать пять лет. Покидать родные края было непросто − как будто выдергиваешь корни из земли, со скрипом, с болью. Но Матти понимал, что это необходимо. Да, он уезжает в столицу, но зато его город в скором времени окажется на карте мира! Все будут славить место, где появился на свет сам Матти Хассельгрен. Он подумал и решил, что не стоит перед отъездом делать уборку − пусть все останется на своих местах, когда из этой квартиры решат смастерить музей памяти великого рок-музыканта... Хотя, почему памяти? Матти же будет жив, молод и прекрасен, когда этот музей решат открыть! Музей славы Матти Хассельгрена, вот как он будет называться. А может, взять себе сценический псевдоним? Никки Сикс... Мате Хасс... Ладно, об этом он подумает потом.
А сейчас ему нужно было проститься не только с квартирой. Все по нему здесь будут тосковать, это точно. Он своим присутствием как будто освещал это унылое местечко, сиянием своего таланта, своим добрым и отзывчивым характером, своей красотой и скромностью. Как они тут все будут без него? У Матти даже сжалось сердце, ему вовсе не хотелось видеть убитые горем лица. Хорошо, что он никому не сказал о своем отъезде. Правда, одного горюющего лица ему не избежать...
− Эмми, − осторожно начал он. − Не нужно сцен, и пожалуйста, никаких слез! Я должен уехать чтобы...
Чуть полноватая блондинка, не отрываясь от ноутбука, что стоял у нее на коленях, кивнула:
− Ок.
Она делает вид, что поглощена разглядыванием фотографий какого-то качка на 'майспейс', но он-то знал, что она готова вот-вот броситься к нему, повиснуть на шее и, заливая слезами его плечо, умолять остаться. Ну почему великим людям суждено доставлять простым смертным столько страданий? Он вовсе не выбирал себе такой судьбы.
− Господи, ну чего он стоит? − нетерпеливо думала Эмми. − Хотела сказать ему на неделе, чтобы выметался, а тут вот оно как удачно вышло...
− Может быть, тебе такси до вокзала вызвать? − спросила она, по-прежнему не отрываясь от компьютера.
Он покачал головой, возвращаясь из возвышенных дум о нелегкой судьбе великих творцов.
− Лате за мной приедет... А вот, кстати, и он! − воскликнул Хассельгрен, увидев черную машину, въезжающую к ним во двор. Он сразу же заметно повеселел.
− Не нужно провожать, я не выношу долгих прощаний, дело не в тебе, дело во мне! − скороговоркой проговорил Матти, подхватывая свою гитару, поспешно надевая рюкзак и поднимая коробку с дисками. Затем он так же торопливо поцеловал Эмми в губы (она продолжала смотреть на экран), и полетел к двери на крыльях счастья.
− Эмми, − торжественно бросил он на прощание. − Ты можешь остаться жить тут... Потом будешь смотрителем в музее славы!
− В каком еще музее? Это вообще мой дом, придурок, − хмыкнула девушка, но Матти уже был на улице.
− Лате! − радостно завопил он, взволновав всех окрестных собак.
− Мате! − так же радостно воскликнул Лаури, распахивая дверь машины.
Они тут же бросились друг другу в объятия, словно братья, разлученные в раннем детстве и нашедшие друг друга спустя долгие, наполненные тоской и одиночеством, годы. Хотя нет, даже такие братья и то, вели бы себя куда сдержаннее, чем Лате и Мате, которые расстались всего-то пару суток назад. Но когда у двух людей происходит такое единение душ, такое удивительное понимание, кто мы такие, чтобы указывать им как себя вести? Они кричали как ненормальные, растревоживая еще спящий городок, в порыве чувств они разбросали все Маттины вещи по заснеженной лужайке и сами чуть было не свалились на землю.
В машине Лате участливо дотронулся до его руки и спросил:
− Как твоя девушка?
Матти вздохнул.
− Конечно, ей было трудно пережить расставание. Женщины... Я надеюсь, Эмми не будет сходить с ума и не сядет на иглу.
Но когда они уже въезжали в вечерний Хельсинки, нелегкие судьбы великих людей и их спутниц, вынужденных отпускать этих вольных птиц в большой полет, были давно позабыты. Лате притормозил у 'Р−Киоски' и вернулся с парой ящиков пива и пиццей. Затем они поехали домой. Вернее, на квартиру, которую снимал Лате, но Матти уже заранее определил ее как свой дом. Был чудесный зимний вечер, один из таких, которые особенно приятно провести в хорошей компании. Ребята посидели в сауне, выпили пива, порадовали немного соседей, подражая Тарье Турунен и отчаянно завывая на балконе, и наконец, усталые, завалились на кровать Лате. Матти поначалу собирался спать на диване, но до него было слишком далеко идти. К тому же, в такую холодную финскую зиму куда уютнее, когда рядом валяется Лате, горячий как печка.
− Я во сне кусаюсь и выкручиваю соски, − предупредил Матти его милый басист, пододвигаясь ближе.
Матти хотел было уточнить, кому он их выкручивает, себе или соседу по койке, но Лате уже спал.
За окном снежинки исполняли свой плавный танец под луной. Стояла небывалая тишина, лишь легкий сквозняк катал жестяную банку 'Золота Лапландии' по полу, и она издавала приятный мелодичный звук. Матти тоже вскоре одолел сон, и спал он крепко, несмотря на то, что Лате действительно всю ночь хватал его за грудь и норовил укусить за плечо.
Глава четвертая. Dead Pam заявляет о себе миру
Их демо. Казалось бы просто кругляш в пластиковой упаковке, но для них − сокровище. А Матти уже считал, что еще совсем немного, и этот диск станет сокровищем не только для них, но уже для всего мира. Для каждого, кто ценит настоящую музыку. Великую музыку. Это открытие, откровение...
− Эй, толкните нашу звезду кто-нибудь, пусть выйдет из транса, да пойдем, отметим! − воскликнул Йуусо. Они только-только закончили работать над записью, и теперь-то, наконец, они могли вздохнуть с облегчением. Это было непростое время для них всех.
Кто бы мог подумать, что Матти, с его-то эго, с его-то несгибаемой самоуверенностью, окажется таким перфекционистом? И таким тираном? Что он будет изводить и себя и всю группу, заставляя их дневать и ночевать в студии?
Никто, даже благоразумный Антти даже не пытался намекнуть их фронтмену, что он слегка не прав. Что человеку, который присоединился к команде в последнюю очередь, вовсе не позволительно строить из себя этакого царя-самодержца. Но синие глаза Матти так бешено сверкали, что ему не решались перечить. Лишь Лате, на правах ближайшего друга и соратника Мате-властелина, мог немного повлиять на него.
Каждый раз, когда происходящее в студии начинало смахивать на картину 'Неистовство Ахиллеса': кромешный хаос, куча перепуганного, полураздетого (обогреватели в студии работали на совесть), сильно озадаченного народа, а на первом плане − безумный парень с глазами убийцы, Лате, словно верный Патрокл, подходил к своему Ахиллесу и говорил то же самое, что, наверное, говорил и соратник знаменитого древнегреческого воина своему товарищу, когда тот терял рассудок, обуреваемый страстями:
− Пиво, прямо из холодильника... Вот, возьми!
Матти все еще крепко сжимал копье, то есть, микрофонную стойку, и все еще испепелял взглядом уборщика, который осмелился заявить, что здание, должно было уже два часа как быть закрытым, но при виде Лате и пива лицо его смягчалось. Он протягивал руку к банке. А после того, как ее содержимое выпивалось, перед ними являлся прежний Матти, только очень усталый. Все хором заверяли его, что сегодня они прилично продвинулись, и на следующий день все будет еще лучше, дружно хватали его под руки и почти выносили из студии.
− А что же будет, когда мы начнем записывать альбом? − качал головой Антти, глядя как Мате безмятежно посапывает на пассажирском сидении, то и дело норовя завалиться к Лаури на плечо.
− Тс-с-с! − шипели Лате и Йуусо, всерьез опасаясь, что, услышав слова 'альбом' и 'записывать', злобное маттино альтер-эго проснется и погонит их назад в студию.
Непростые это были дни, очень непростые. Но результат того стоил. Они стояли и любовались своим детищем. Обложку сделал Лаури − он умел неплохо рисовать на компьютере. Мультяшная девушка−зомби, немного похожая на Бёртоновскую мертвую невесту, только блондинка и очень грудастая. Вместо глаз у нее темные провалы. И логотип группы − кроваво-красные буквы − зияющая рана на горле красотки. Китч, но при этом такой стильный. Для тех, кто понимает, конечно. Обложка напоминает старые фильмы ужасов с их атмосферой, с их наивными клише, с их прекрасными жертвами в прозрачных сорочках, с их реками бутафорской крови, с их зрелищностью, с лихвой компенсирующей отсутствие дорогих спецэффектов. Лате очень много времени проводил с Мате и теперь тоже мог часами распинаться о том, какой глубинный смысл содержится во всем, что он делает.
Но как бы то ни было, обложка понравилась всем. Даже Йуусо, который совсем не разбирался в искусстве, оценил. Потыкал пальцем в картинку и одобрительно произнес:
− Гы-ы... Зомби с сиськами...
И, конечно же, песни. Пять будущих хитов. Каждый из них вскоре станет...
Тут Матти, к счастью, вылетел из мира своих мечтаний, возвращенный на землю тяжелой рукой барабанщика, он не успел додумать, чем же станет каждая песня с этого диска.
− Выжрем! − воодушевленно воскликнул Йуусо, еще раз хлопнув его по плечу.
Он так много барабанил в последнее время, что даже слегка похудел. И голова Джимми Хендрикса на его футболке больше не деформировалась так, что великий музыкант походил на Арнольда из одноименного мультфильма. Йуусо заслужил адекватный расслабон. Они все заслужили.
Антти хотел было пойти домой, чтобы наконец-то выспаться − с утра у него еще была смена, но ему не дали этого сделать. Он жаловался и сетовал на свою судьбу и коллег по группе, в особенности на тирана Матти, крепко обняв вешалку в 'Тавастии'. Вешалка сочувственно слушала, не перебивая. Лате узнал одного ведущего с Радио Сити и тут же, широко улыбаясь, как Чеширский кот, предложил ему присоединиться к их компании.
Правда, вскоре все упились так, что забыли для чего, собственно, они притащили этого парня к себе за столик. Он был несколько заносчивым, этот ведущий, и вскоре уже всем надоел. Йуусо даже уже собрался набить ему морду, но тут всеобщее внимание отвлек Матти: ему не терпелось явить миру себя, и он вылез на сцену. Выступающая там группа этого не оценила. Как и охрана. Кажется, и в этот клуб восходящим звездам финского металла вход будет заказан...
− И вот так всегда, понимаешь? − рассказывал Антти, доверительно склонившись к вешалке.
На следующий день, ведущий Радио Сити обнаружил у себя в кармане пальто неизвестный CD с кричащей трэшевой обложкой, а также слово из пяти букв на руке, выведенных каллиграфическим подчерком Лаури Лааксо. Несмываемым маркером, конечно же.
К счастью, воспоминания о прошедшем вечере были слишком туманными, а владелец почерка остался инкогнито. Иначе бы диск окончил свое существование на помойке. А так он отправился вместе со страдающим от похмелья ведущим на радио: парень решил, что случайно утащил его с работы и решил вернуть на место.
Лаури Лааксо у себя на кухне ждал, пока сварится кофе, и аккуратно вырезал из свеженького номера 'Helsingin Sanomat' презабавную заметку − о компании неизвестных, что похитили дорожные знаки со всей улицы. Вырезал он ее для будущего архива.
Матти Хассельгрен спал на кровати Лаури, прижимая к себе один из упомянутых в статье дорожных знаков. Ему снился музей славы рок н'ролла имени себя. На полу среди остальных трофеев, включая сомнительного вида существо женского пола, валялся Йуусо.
Ведущий радио Сити уже выпил не одну таблетку от похмелья, но лучше ему не становилось. Тряслись руки, голова раскалывалась и отказывалась соображать.
И может быть именно поэтому случилось так, что вместо того, чтобы порадовать слушателей старым добрым Оззи, он поставил в эфир незнакомый диск. Тот самый, что он нашел у себя утром в кармане пальто.
− Вот это да! − Воскликнул Лате, который как раз в этот момент тоже включил радио. − Похоже, вчера кто-то с кем-то переспал!*
*Когда первые песни группы HIM попали на радио и в чарты, их фронтмен, Вилле Вало шутил, что это произошло, потому что кто-то с кем-то переспал.
Глава пятая. Клип, часть первая
− Зачем нам встречаться с этим чуваком? − уже в четвертый раз переспросил Антти.
− Ну как ты не понимаешь! − Лате весь прямо-таки светился нездоровым энтузиазмом. − Он сделает нам отличный клип! И бесплатно!
− Отличный клип и при этом на халяву? − недоверчиво уточнил гитарист.
Но никто его не слушал, все как всегда полностью загорелись очередной безумной и наверняка заранее провальной идеей.
− Лате, ты такой молодец! − от Матти редко можно было услышать такое, но, обращаясь к своему приближенному, он никогда не скупился на комплименты. − Нам же просто необходим клип, это же очевидно!
− Нам необходимы новые песни и хоть один нормальный концерт, − попытался возразить здравомыслящий Антти.
− Клип! Мы всех покорим! И все благодаря нашему Лате, − Матти обнял донельзя довольного собой приятеля за талию. Тот улыбнулся ему своей фирменной лукавой улыбкой и добавил:
− А еще я продлил договор аренды студии и сегодня приготовлю нам индейку!
− Ты просто прелесть!
− Ты тоже прелесть!
Антти и Йуусо обреченно переглянулись, остановились и стали ждать, пока их коллеги, наконец, вдоволь навосторгаются друг другом. Прервать эту идиллию не представлялось возможным. Она всегда состояла из трех действий: сначала они долго выясняли кто из них больший молодец и лапочка, затем начиналась песня 'мы круты не только по отдельности, мы еще и круты вместе', и, наконец, наступал черед суровых мужских (ну, по крайней мере, они так думали) объятий. А на деле это смотрелось как невесть что: два патлатых парня − Матти в армейских штанах и видавших виды 'мартенсах', весь в нашивках с блэкушной символикой, и Лате, ярый приверженец стиля 'Влад Цепеш собрался на Вэйв Готик Треффен' - с идиотски счастливыми лицами изо всех сил прижимались друг к другу, чуть ли не воркуя. И вид у обоих был какой-то блаженный.
−Ты лучший, бро, нет, я отпущу, если ты отпустишь! ... − радостно вопили они на всю округу. Многие на них оборачивались, а некоторые туристы даже фоткали эту дивную парочку.
Именно из-за очередного приступа нежности между вокалистом и басистом группа и опоздала на встречу с режиссером. Молодой человек − студент кинематографического отделения - уже пятнадцать минут как ждал их в кафе, нетерпеливо поглядывая на часы.
− Со-о-ори-и-и, − запыхавшийся Лаури подскочил к нему и протянул руку. − Я − Лате, это я с тобой связывался.
− Мате, − фронтмен тут же нарисовался с другой стороны.
Режиссер вдруг развеселился:
− А вон те двое кто, Эрл Грей и Капучино?
Студента кинематографического отделения звали Яри, и музыкальный клип был его курсовым проектом. Вообще-то, клипы были не его профилем, куда больше Яри интересовало независимое кино и артхаус, именно этим он собирался заниматься в дальнейшем. Он назвал несколько своих любимых режиссеров, и только Лаури знал некоторых из них. Антти хмыкнул на слово 'артхаус', но его как всегда никто не послушал. Матти слегка ревниво следил, как Лате и Яри все больше погружались в пространственную дискуссию о независимом кино, наконец, он не вытерпел, заявил, что они согласны на все, готовы прийти в любое время и место на съемки, но сегодня им, к сожалению, пора. Уж очень он не любил когда разговор заходил о том, в чем он, Матти, не разбирался. И не быть в центре внимания тоже. А уж когда Лаури кого-то столь заинтересованно слушал и этот кто-то был не Матти... Вот такое он вообще ненавидел. Поэтому, фронтмен быстренько сгреб свою группу в охапку, второпях накорябал на салфетке телефон и мыло, сунул это Яри и потащил всех к выходу.
− Хэй, Эрл Грей, если у тебя есть пояс и чулки − захвати, ладно? Я тут кое-чего набросал в голове... − на прощание режиссер очень сильно озадачил Йуусо.
В квартире у Лате был тут же собран военный совет.
− Я не думаю, что нам стоит работать с этим парнем, − сказал Антти. − Артхаус... Студент... Да там же выйдет такой трэш, что людям стыдно будет показать!
− Я не хочу быть в чулках! − категорически заявил Йуусо. − Что у него за идеи такие?
− Нам нужен клип, − Лате продолжал излучать нездоровый энтузиазм. − А других режиссеров у нас все равно не предвидится. Да вы представьте, мы же просто всех порвем − молодая талантливая группа в тандеме с молодым независимым режиссером!.. Ну, а если получится дерьмо, то... Не порвем никого и все, какая разница, нам же не надо платить!
− А то, что если это дерьмо будет гулять по интернету, и там засветятся наши рожи, все будут ржать, и нас уж точно не пригласят играть на "Руисроке", да вообще никуда не пригласят!
− Да брось, народ во всем мире любит психов, правда, Матти? − Лаури заглянул в лицо необычно притихшему фронтмену, в поисках поддержки.
Но тот внезапно вскочил на ноги, глаза его бешено сверкали.
− Антти прав! Мы не можем допустить, чтобы наша музыка произвела неправильное впечатление из-за клипа!
И только гитарист, было, обрадовался, что в команде начали появляться проблески здравого смысла, как Мате продолжил:
− Я сам напишу сценарий.
− Это чудесная идея! − обрадовался Лате, и они с вокалистом снова изобразили 'медвежьи объятия'. − У нас будет самый шикарный клип, "Nightwish" соснет! Ради нас снова запустят "Jyrki"!*
Антти в этом сильно сомневался. Теперь он был еще больше уверен в провальности этой затеи. Но вслух ничего не сказал − кто знает, что еще могут придумать эти двое. Он вздохнул и засобирался домой, и Йуусо тоже.
Что касается Лате и Мате, они уже полностью забыли об остальных, и уже от обсуждения клипа перешли на ужин: