Hiteru Ame : другие произведения.

Мысли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Этот роман я начала писать совсем давно, в конце 90-х, насмотревшись "Секретных материалов" :). В 2010 достала "с полки", серьёзно отредактировала и дополнила. Но в целом, это скорее память о юношеском фанатстве, чем претензия на серьёзную литературу :)

  -- Глава 1
   Небо тонет в закатном море.
   Ветер считает золото листьев,
   как жадный купец.
   Ночь вносит в мир лампаду луны.
   Тьма зажигает свечи звёзд.
   В моих ладонях - слеза.
   Она упала с неведомой высоты - мне в руку...
   "Кто ты? Откуда?" - спросило моё сердце.
   "Это капля моей крови!" -
   прозвенел последний луч
   умирающего дня.
   Ночь, ревниво взмахнув синим бархатом плаща,
   прошелестела: "Это капля
   масла из моей лампады-луны!"
   Сизый туман, свиваясь змеиными кольцами,
   зашипел: "Это серебро,
   что украсит траву на заре!"
  
   В моей комнате - темно.
   Только тихий сиреневый свет
   Пролился из моих ладоней:
   это - слезинка вздрогнула тёплым птенцом.
   "Нет, я не кровь и не масло лампады-луны,
   И не серебро, что сизый туман
   Приносит в жертву рассвету.
   Я - просто осколок,
   Маленькая жгучая искра
   Чьей-то печали..."
  
   - Марико, почему ты не гасишь свет? Уже одиннадцать часов! Чем ты занята?
   Раздражённый голос матери, бесцеремонно ворвавшейся в комнату, заставил вздрогнуть. Марико поспешно сложила листок со стихами и спрятала между страниц книги.
   Миссис Гвен Дэвис - высокая, плотная женщина чуть за пятьдесят, с уже несколько оплывшими чертами когда-то привлекательного, властного лица - протянула руку, и Марико безропотно отдала ей учебник, почти уверенная, что мать не снизойдёт до того, чтобы открыть его.
   - Японский язык? Опять? - широкие, чёрные с лёгкой проседью брови миссис Дэвис поднялись к вискам. - Где ты его откопала?
   Раньше, когда папа был жив, они учились вместе. Но когда его не стало, мать выбросила все книжки, уверенная, что это была лишь "очередная дурацкая идея Джона", и что Марико с радостью перестанет "забивать себе голову всякой ерундой"...
   - В публичной библиотеке, - ответила она тихим и слабым голосом.
   - Чем тебе плох английский, чтобы учить ещё и эту тарабарщину? - Миссис Дэвис, как обычно, не стеснялась в выражениях. - Впрочем, это в тебе, наверное, всё-таки кровь говорит... Но уже поздно. Пора спать, ложись.
   - Да, мама...
   Миссис Дэвис небрежно бросила учебник на стол и выключила люстру. Комната утонула в полумраке, едва разгоняемом светом настольной лампы.
   Когда дверь закрылась, Марико со вздохом поднялась из-за стола, отыскала в книге листок, убрала его в коробку со множеством таких же - и снова задвинула её под кровать. Переодевшись в сорочку, она выключила лампу и легла, но спать не хотелось. Извечная тоска не давала покоя. Необъяснимая грубость приёмной матери жила в сердце привычной, но от этого не менее болезненной занозой... Бывая в гостях у подруг, Марико не могла не видеть, что поведение миссис Дэвис странно. При папе она ещё сдерживалась и чаще просто игнорировала дочь, но когда его не стало -- вся злость и раздражение, копившиеся много лет, выплеснулись безудержно... Школьный психолог мисс Робинсон не раз предлагала обратиться в опеку, но Марико была противна сама мысль об этом. И она терпела, утешая себя сначала тем, что скоро станет совершеннолетней, а потом тем, что может уйти в любой момент. Хотя, разумеется, пока она учится, уход был бы слишком проблематичным...
   За окном стремительно гасли последние краски заката. Душная предгрозовая летняя ночь окутывала Майами. Марико перевернулась на спину, откинув со лба слипшиеся от пота пряди гладких, чёрных волос. Мрачно-оранжевый месяц, пробившийся в разрыв туч, заглянул в окно и слабо осветил круглое полудетское лицо с правильными, совершенно японскими чертами: маленький, мягко закругленный нос, красиво очерченные губы, гладкие, приподнятые к вискам брови. Палевый свет раздробился искрами в раскосых, но довольно больших и выразительных глазах Марико.
   "Скорее бы дождь!" - подумала она, поднимаясь с постели, чтобы открыть окно. Маленькая хрупкая фигурка чёрным силуэтом вырисовалась на фоне призрачно освещённого фонарями стекла. Марико подняла тяжёлую раму и вдохнула ночной воздух, наполненный густыми ароматами цветов из небольшого палисадника, разбитого вокруг их коттеджа.
   Марико обернулась к темноте комнаты, собираясь снова лечь, но вдруг что-то бледно вспыхнуло у неё перед глазами. Она подумала было, что это молния, но... вместо знакомых очертаний мебели прямо перед собой увидела почему-то улицу. Тёмные, смутные тени домов-коробок, какие во множестве теснятся в рабочих кварталах... Чуть впереди по тротуару бежала высокая девушка, одетая в ярко-красное облегающее платье. Её длинные, осветлённые до неестественно-белого цвета волосы растрепались, прилипли к щекам.
   Марико замерла в недоумении, ещё не успевшем перейти в страх. Но в то же время - так странно... - она будто побежала вслед за блондинкой в красном, быстро приближаясь. Девушка обернулась, и Марико увидела перекошенное от ужаса лицо, которое, наверное, было красивым, - но теперь в нём не осталось почти ничего человеческого. Свет единственного фонаря отразился в голубых глазах блондинки, полных невыразимого ужаса, парализовавшего и Марико в её комнате... Блондинка отвернулась, пробежала ещё с десяток шагов и с размаху влетела в запертые сетчатые ворота, которых не увидела в узком тёмном переулке в панике бегства. Марико, влекомая и скованная непонятной силой, приблизилась к этому дрожащему, вжимающемуся в стену существу, и дикий, звериный вопль ужаса взорвал ночную тишину, едва не оглушив её...
   В следующее мгновение Марико снова осознала себя стоящей в своей комнате, задыхаясь и дрожа в истерике. Неожиданно острая боль пронзила виски, и Марико, вскрикнув, осела на пол, теряя сознание...
   - Марико! Марико, очнись!
   Знакомый голос выплыл из тумана, и в ту же секунду в нос ударил резкий запах нашатыря. Она открыла глаза и увидела над собой встревоженное лицо миссис Дэвис.
   - Боже, как ты меня напугала! - произнесла мать с упреком и моментально сменившим беспокойство раздражением. - Что с тобой, с чего ты так верещишь среди ночи?!
   Громкий, как и всегда, сейчас голос матери причинял острую боль. Марико провела дрожащей рукой по лбу и проговорила срывающимся голосом:
   - Девушка... блондинка в красном платье... Она убегала и... он догнал её!..
   - Какая ещё девушка?! - нетерпеливо отмахнулась миссис Дэвис. - Ты так пугаешь меня из-за какого-то сна!
   - Это был не сон, мама, - слабо возразила Марико, от ошеломления плохо понимая, что не найдет сочувствия. - Я не спала. Я встала, чтобы открыть окно, и тут увидела...
   - Перестань твердить мне об этом дурацком кошмаре! - перебила, почти не слушая, миссис Дэвис. - У тебя болит что-нибудь?
   - Голова...
   - Ну, так я и знала! - Она патетически возвела глаза к потолку. - Ты никогда меня не слушаешь! А я говорила: не сиди долго на солнце!
   "Я же весь день была дома!" - подумала Марико, но у неё не было сил возразить вслух. Голова горела, будто сдавленная тисками. "О! Ну почему бы ей не говорить потише?!" - подумала Марико, уже не понимая смысла того, что продолжала выговаривать ей миссис Дэвис.
   Наконец, она погасила-таки свет, оставив дочь в темноте, заполненной болью и глухим биением пульса в висках. Промучившись с полчаса, Марико забылась тяжёлым беспокойным сном.
   Наутро она проснулась совершенно разбитая. Её не оставляло странное чувство, будто произошло нечто очень плохое. Машинально повторяя слова утренней молитвы, - миссис Дэвис была католичкой, ревностной до бездумного фанатизма, - Марико пыталась понять, что же с ней происходит. Вчерашняя галлюцинация вдруг встала перед внутренним взором со всей ясностью, и она поразилась ощущению, о котором забыла поначалу: казалось, будто кто-то чужой и сильный завладел её разумом, кто-то, кто хотел, чтобы Марико была с ним и смотрела его глазами... Какой-то ужас... Она что, в самом деле сходит с ума?..
   Позавтракав без аппетита, Марико вымыла посуду - это было её ежедневной обязанностью также, как уборка дома, покупка продуктов, стирка - и хотела уйти в свою комнату, но, проходя через гостиную, взглянула на экран телевизора, где шёл утренний выпуск новостей, и остолбенела. Ведущая криминальной хроники рассказывала о дочери известного миллионера, убитой нынешней ночью в трущобах, а в верхнем углу экрана ярким пятном выделялась фотография красивой белокурой девушки с закрытыми глазами и искажённым мукой лицом.
   Марико почувствовала, как пол закачался под ногами, и с тихим возгласом опустилась в кресло.
   - В чём дело? - обернулась миссис Дэвис. - Что с тобой?
   - Эта девушка... - едва проговорила Марико. - Я видела её вчера!
   - Что за чушь ты болтаешь? Как ты могла её видеть, если весь день просидела дома? Возьми-ка градусник: у тебя, похоже, жар.
   - Да нет же, мама! - голос Марико даже теперь оставался слабым: она, кажется, совсем не умела говорить громко. - Я видела, как она убегала по тёмной улице. Там были многоквартирные дома. За ней кто-то гнался...
   - Марико, что ты несёшь! - миссис Дэвис выглядела не на шутку встревоженной. - По-моему, тебе лучше прилечь.
   - Но, мама...
   - Я сказала, выбрось этот бред из головы! - раздражённо оборвала её миссис Дэвис. - Вообразит себе не знаю что... Иди и ляг в постель.
   Марико, чувствуя, как слёзы закипают на ресницах, вскочила и почти выбежала из гостиной.
   - Но я же не сумасшедшая! - шептала она, сидя за столом и сжимая глухо ноющие виски. - Я видела эту девушку! Господи, никто мне не поверит...
   Весь день Марико молчаливо выполняла домашнюю работу, и только бледность и затаённый блеск глаз, словно бы постоянно полных слёз, говорили о том, что она силится скрыть охватившие её смятение и страх. В дневном выпуске новостей Марико услышала, что двадцатитрёхлетняя Мэри Холлис была найдена утром в одном из грязнейших кварталов города с перерезанным горлом. Экспертами было установлено, что смерть наступила между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера. На теле обнаружены множественные порезы, нанесённые острым предметом - скальпелем или бритвой.
   До самого вечера Марико не могла отделаться от образа бегущей девушки... Перед сном, сидя над учебником японского, она тщетно пыталась сосредоточиться: мысли разбредались и путались от охватившего её отчаяния. Ещё тяжелее становилось от того, что совершенно не с кем было поделиться всем этим кошмаром...
   В свои девятнадцать лет Марико полностью зависела от Гвен. Дэвисы удочерили её, когда ей не было ещё и года. Папа рассказывал, что Гвен не слишком хотела детей, но он настоял на удочерении, сам занимался всеми документами, супруге же пришлось только сопровождать его и оставлять подписи, где это требовалось. Взять именно эту девочку также было решением Джона. Папина сестра, не любившая миссис Дэвис, как-то проболталась, что Гвен долго ругалась с ним: какого чёрта она должна воспитывать азиатского выродка?! Но мистер Дэвис, обычно уступавший жене, в этот раз оказался непреклонен. Гвен пришлось смириться. Но она, по сути, так никогда и не простила мужа ни за его выбор, ни за упрямство.
   Марико миссис Дэвис не любила, хотя та была тихим, робким и послушным ребёнком. Девочка с отличием окончила школу и легко поступила в Медицинскую школу Миллера при университете Майами. Марико не чувствовала призвания к врачебной деятельности, ей куда интереснее было изучать языки и литературу, но миссис Дэвис считала, что профессия врача выгоднее, и дочь, лишённая к тому времени поддержки отца, вынужденно подчинилась.
   Марико часто с грустью вспоминала о нём. Джон Дэвис умер от инсульта, когда ей было пятнадцать. Он всегда много времени проводил с приёмной дочерью: помогал ей с домашними заданиями и объяснял, как лучше разрешить конфликт с одноклассницами; брал её с собой на пикники к друзьям, учил плавать и стрелять из самодельного лука; ходил на все её школьные мероприятия и учил танцевать; они часами болтали обо всём подряд; наконец, именно ему девушка доверила тайну своей первой влюблённости. Мистер Дэвис знал, что девочке не достаёт материнской ласки, но у затаившей обиду супруги имелись свои понятия о воспитании, и спорить с ней было бесполезно. Джон только изо всех сил старался сглаживать постоянно назревавшие конфликты и учил дочь относиться к матери снисходительно и терпимо.
   После смерти отца Марико окончательно замкнулась в себе, скрывая боль одиночества так же, как прятала от миссис Дэвис свои стихи. Джону нравилось читать их, он даже изучил ради этого несколько книг о поэтике и стихосложении, многое из них пересказал дочери и часто давал дельные советы. Но миссис Дэвис считала поэзию пустой тратой времени, и от неё девочка пряталась.
   Сегодня же Марико было не до стихов. Погасив свет, как требовала миссис Дэвис, в одиннадцать вечера, она легла, но подушка жгла лицо, волосы душили, обвиваясь вокруг шеи, тишина угнетала. Электронные часы на столе показывали 23:25. Марико села в постели в смутной тревоге, и - всхлипнула от застившей зрение бледной вспышки...
   - Нет, нет!
   Она затрясла головой, сжимая виски тонкими пальцами, но комната расплывалась в белёсом тумане, колыхаясь маревом миража. Перед глазами снова встала ночная улица, на этот раз - ярко освещённая, с высокими вычурными оградами. Марико зажмурилась, но видение не исчезло, завладев её сознанием.
   Там, вдоль оград, бежала девушка, одетая в легкий молодёжный сарафан. Марико почувствовала, что слегка задыхается, будто это она сама догоняет незнакомку, которая, услышав шаги совсем близко, затравленно обернулась. Побелевшее юное личико скривилось почти в детской гримаске испуга, в огромных синих глазах стояли слёзы, тёмные волосы упали на влажный лоб... Ей было не больше пятнадцати...
   Внезапно странная, чуждая всей её натуре злоба охватила Марико, и она тихо застонала. Это было не её чувство!
   - Я не хочу!.. - выговорила Марико умоляюще.
   В следующее мгновение она увидела, как огромная мужская рука протянулась к убегающей девочке и, схватив за волосы, рванула к себе. Девочка взвизгнула, и её вопль слился с криком Марико, вне себя вскочившей с кровати, сжимая руками готовую взорваться от боли и ужаса голову.
   Миссис Дэвис, разбуженная криком, вбежала в комнату и, включив свет, нашла Марико без чувств на полу.
   Очнувшись через пару минут в своей постели, Марико посмотрела на мать огромными перепуганными глазами и прошептала:
   - Я снова видела это!..
   - Ничего, дорогая, успокойся, - произнесла миссис Дэвис неожиданно дрогнувшим голосом. - Всё уже прошло. Завтра мы сходим к врачу, а сейчас тебе нужно уснуть.
   - К врачу? - удивилась Марико. - Но я не больна, мама...
   - Тише, тише, деточка. Всё будет хорошо. Постарайся уснуть.
   Ошеломлённая столь непривычным, почти ласковым тоном, Марико не нашлась, что ответить.
   Миссис Дэвис погасила свет и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. "Она обращается со мной, как с сумасшедшей! Может я и правда?.. Но это слишком подробно для галлюцинации! - подумала Марико, зажмуриваясь.
   Слёзы всё равно потекли по щекам от другой горькой мысли: "Так вот что нужно, чтобы она стала хотя бы приблизительно нежной!.."
  
  -- Глава 2
  
   "Доктор Рональд Мейски. Психиатр", - гласила табличка на двери. Марико снова прикусила губу, чтобы не позволить себе разрыдаться, входя в кабинет.
   - Здравствуй, Рон. Я рада видеть тебя.
   Миссис Дэвис протянула руку, и доктор Мейски церемонно поцеловал сухие пальцы, отвечая:
   - Я тоже рад видеть тебя, Гвен. Здравствуйте, юная леди.
   Девушка посмотрела на него огромными отчаянными глазами и промолчала, боясь разреветься.
   - Марико, с каких пор ты так невежлива? - возмутилась миссис Дэвис. - Рон, с ней творится что-то невообразимое. Ты, конечно, слышал об этом убийстве дочки Холлиса. Так вот, Марико твердит, будто видела эту девицу в тот самый вечер!
   - Это правда? - обратился доктор Мейски к девушке.
   Марико снова посмотрела на него. Высокий, сухопарый, почти совсем седой мужчина, блёклые, глубоко и близко посаженные серые глаза смотрят на неё холодно и безучастно. "Если я расскажу правду, он тоже решит, что я сошла с ума! Причём, сделает это вполне профессионально... Ну почему это происходит именно со мной?!" - в отчаянии подумала девушка и ответила тихо:
   - Мне приснился сон, в котором была девушка, очень похожая на Мэри Холлис.
   - Марико, ты же убеждала меня, что не спала! - вскинулась миссис Дэвис.
   - Просто сон был очень реальный... - ещё тише проговорила Марико.
   - А вчера? Ты сказала, что снова видел "это". Что ты видела? - настойчиво допрашивала миссис Гвен.
   - Просто плохой сон, - почти прошептала девушка.
   - Ты можешь его рассказать? - подключился к допросу доктор Мейски.
   - Зачем? - подняла глаза Марико, успевшая почему-то подумать: до чего же он некрасив! Или, точнее, зауряден. Взгляд, черты лица, серый костюм... Впрочем, папа тоже носил такой, но на нём он почему-то выглядел совсем по-другому, почти как вторая кожа. А на мейски пиджак висит мешком...
   - Прекрати задавать дурацкие вопросы! - снова резко одернула её миссис Дэвис. - У тебя что, язык отсохнет, если ты расскажешь?
   Девушка прерывисто вздохнула, пытаясь успокоиться, и вдруг, неожиданно даже для себя, сказала:
   - Я не хочу.
   - Что?! - взвилась миссис Дэвис. - Это что ещё за упрямство?!
   Марико затравленно посмотрела на доктора Мейски, но вдруг заметила, что он делает записи в карточке другого больного и почти не слушает их, только изредка поглядывает на Гвен так странно, будто думает о своём и чего-то ждет, причём ждёт очень нетерпеливо; похоже, только вежливость удерживала доктора от того, чтобы прервать скучный ему разговор...
   - Я не хочу рассказывать, - повторила она увереннее.
   - Гвен, не настаивай, - почти с благодарностью во взгляде, обращённом к Марико, произнёс доктор Мейски, не оборачиваясь к Гвен. - Это не так уж и важно.
   - Не важно?! - воскликнула миссис Дэвис. - А то, что она после этих своих снов кричит на весь дом и падает в обмороки - это нормально? Рон, я хочу, нет, я настаиваю, чтобы ты занялся ею как следует!
   - Пока я не вижу в этом необходимости, - на удивление безучастно ответил доктор Мейски, и Марико совсем перестала его бояться: у него свой интерес в этой встрече, от этого противно, отвратительно, но - уже не страшно... - Пусть попьёт какое-нибудь лёгкое успокоительное.
   - Послушай, Рональд, ты никак не поймёшь... - миссис Дэвис, не договорив, вдруг обернулась к девушке. - Марико, выйди и жди меня в холле.
   Она тут же поднялась и с облегчением покинула ненавистный кабинет. Пусть делают, что хотят! Лишь бы оказаться сейчас подальше от их гадко-слащавых взглядов...
   В холле на столе охранника работал переносной телевизор, и девушка, заметив, что идут новости, остановилась.
   - Вчера вечером было совершено ещё одно, беспрецедентное по своей наглости и жестокости убийство! В одном из самых престижных и наиболее охраняемых районов, неподалёку от особняка Джемисонов, - сообщил диктор с равнодушно-взволнованным лицом, - была найдена четырнадцатилетняя Сара Марковиц, дочь одного из крупнейших владельцев ювелирных магазинов. Полиция подозревает, что преступление совершено убийцей Мэри Холлис: об этом говорят многочисленные порезы на теле погибшей, нанесённые тем же оружием. К поискам опасного маньяка подключено ФБР. Власти призывают граждан, в особенности женщин, к повышенной осторожности в ближайшие дни: постарайтесь, пожалуйста, не выходить на улицы поздно вечером без сопровождения...
   Марико стояла, будто окаменев, и заворожённо смотрела на фото в углу экрана. Охранник, заметив ошеломленное и напуганное лицо девушки, произнес:
   - Вот ведь ужас, правда, мисс? Вам стоит послушаться и быть осторожнее по вечерам...
   Он говорил что-то ещё, но Марико, не слыша, глядела на убитую девушку. Тёмные волосы, упавшие на испуганное полудетское лицо... Залитый кровью цветастый сарафан... Мир вокруг снова закачался. Марико закрыла лицо руками, едва сдерживая рыдания, и выбежала на улицу, прямо под ливень.
   Дома миссис Дэвис попыталась устроить скандал, но Марико, по давно выработавшейся привычке, рассеянно слушала её гневную и почти на треть непечатную речь о вреде упрямства и пользе послушания. С каждым днём Гвен позволяла себе всё большую грубость... И теперь, пожалуй, впервые в жизни, в душе девушки поднялась яростная волна протеста. Жаль только, что прямо сейчас не было сил бороться за себя, и Марико лишь продолжала молчать. Единственное, чего ей больше всего на свете хотелось в данный момент, - это закрыться в своей комнате, подальше от гневного, почти ненавидящего взгляда миссис Дэвис, взять какую-нибудь книгу и не думать больше ни об этих кошмарных видениях, ни о Рональде Мейски, ни о матери, нервно курящей одну сигарету за другой.
   Вечером, забравшись в постель, Марико с ужасом ждала половины двенадцатого, не сводя взгляда с часов и умоляя неизвестно кого (псевдорелигиозность миссис Дэвис не способствовала возникновению у окружающих нормальной христианской веры), чтобы не повторялся весь этот кошмар. Мигающие цифры, сменяя друг друга, миновали роковые 23:30, и девушка, облегчённо вздохнув, смогла наконец заснуть.
   Следующие два дня прошли в обстановке угрожающего молчания со стороны миссис Дэвис, ходившей по дому с видом оскорблённой в лучших чувствах праведности, раздражённо швыряя всё, за что бы ни бралась, и погружая гостиную в клубы сигаретного дыма. Марико же, против обыкновения, не стремилась к примирению. Она, кажется, даже не замечала настроения матери, погружённая в свои мысли.
   Марико чувствовала острую необходимость рассказать обо всём кому-то, кто выслушал бы её и либо поверил, либо доказал, что она действительно сошла с ума...
   Увидев в новостях агента ФБР, занимающегося расследованием убийств Мэри и Сары, девушка почему-то вдруг подумала: "Вот, если бы с ним поговорить!.." Здравый смысл тут же заявил, что это глупость, и в ФБР никто не станет слушать весь этот бред. Тем не менее, что-то в лице молодого агента убеждало девушку, что, может быть, стоит попытаться...
   Наконец, после долгих терзаний, Марико решила: "Если, не дай Бог, это ещё раз повторится - поеду к агенту де Линту".
   Третье видение не заставило себя ждать. На этот раз всё было ещё страшнее. Ощущение того, что сознание перенеслось в какое-то другое тело, живущее по собственным, не имеющим никакого отношения к Марико, законам, было оглушающе ярким. Она сама бежала за девушкой - смуглой и плотной латиноамериканкой!
   Марико попыталась воспротивиться чужой силе, поработившей её мозг, но неожиданно в голове раздался низкий и неописуемо хриплый, будто вороний, голос, приказавший: "Уймись!"
   Марико расширенными от ужаса глазами наблюдала, как она догоняет очередную жертву. Девушка на бегу отшвырнула мешавшую ей сумку, но вдруг споткнулась обо что-то и упала. Она склонилась над незнакомкой, и в огромной руке сверкнуло что-то остро заточенное.
   - Нет! Пожалуйста, нет! - услышала Марико рыдающий голос смуглокожей девушки, произносившей слова с сильным акцентом.
   Наклонившись над ней, Марико заглянула в удлинённые чёрные глаза, полные слёз и отчаяния загнанного зверя. Острая сталь скользнула по гладкой коже смуглого лица, оставив алый след, расплывшийся горячим ручейком.
   Марико попыталась закричать вместе с истекающей кровью девушкой, но будто чьи-то железные пальцы сдавили горло, и она услышала только смех - нечеловечески хриплый, размноженный эхом тёмной улицы...
   ...Неожиданно вспыхнувший свет болезненно резко вернул девушку в спальню.
   - В чём дело, Марико? Почему ты так громко смеёшься?!
   Миссис Дэвис глядела на неё с испугом и недоумением. Девушка посмотрела на своё отражение в зеркале: мертвенно бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза и, контрастом, ярко-алые губы, искривлённые в жуткой усмешке...
   Всхлипнув, Марико закрыла лицо руками и медленно осела на пол, вся дрожа и задыхаясь от невыносимой боли в висках.
   - Выключите, пожалуйста, свет, - попросила девушка через силу.
   - Что с тобой? - снова спросила миссис Дэвис, не решаясь, впрочем, подойти. - Тебе плохо?
   Не слыша собственного голоса, тонущего в жутких приступах боли, Марико выговорила:
   - Мне приснился плохой сон. Со мной всё в порядке, мама. Пожалуйста, выключите свет и ложитесь спать.
   Миссис Дэвис неожиданно покорно погасила люстру и вышла.
   С трудом поднявшись, девушка добрела до кровати и упала на подушку, провалившись в полусон-полуобморок...
   За завтраком Марико молчала, игнорируя вопросительные и изучающие взгляды Гвен, и, покончив с мытьём посуды, ушла к себе, а через несколько минут вышла, одетая в светло-жёлтое пастельного тона платье простого фасона, с расклешённой юбкой почти до середины икры (яркие цвета и длина даже до колен считались неприличными и были категорически запрещены в её гардеробе). В руках девушка держала пакет с несколькими книгами и на вопрос миссис Дэвис ответила, не поднимая глаз, что идёт в библиотеку. Впрочем, она редко выдерживала взгляд приёмной матери, и Гвен не заподозрила лжи, хотя и прочла нравоучительную лекцию о легкомысленном отношении к здоровью. Девушка молча вышла из дома и направилась к автобусной остановке, но поехала не в библиотеку.
   В местном отделении ФБР, мало чем отличавшемся от казённых заведений подобного рода, царила суета, и Марико растерянно остановилась в холле, пытаясь сообразить, как в этом немаленьком здании найти нужного ей человека.
   - Могу я вам чем-нибудь помочь, мисс?
   Девушка, вздрогнув, обернулась и увидела человека в строгом костюме, при галстуке, словом, типичного, по её мнению (навеянному в основном, кончено, фильмами), молодого фэбээровца с "неприметной" внешностью. Если, конечно, возможно быть неприметным, нося в такую жару и сырость пиджак... Марико посмотрела в беззастенчиво разглядывающие её цепкие серые глаза и ответила робко:
   - Мне нужен специальный агент Эрик де Линт. Вы не подскажете, как его увидеть?
   - Второй этаж, комната двести два, - ответил "неприметный". - Но, может быть, я окажусь не хуже агента де Линта?
   Девушка снова посмотрела в разгоревшиеся странной насмешкой глаза собеседника и ответила:
   - Нет, спасибо. Мне нужен именно мистер де Линт. Извините.
   Марико пошла к лестнице и услышала, как за её спиной "неприметный" сказал кому-то:
   - Чёртов де Линт! И что в нём такого, что девки за ним толпами бегают?
   Девушка чувствовала, что щеки ещё пылают от негодования, когда подошла к столу секретарши, женщины лет тридцати, в строгом костюме и до претенциозности изящных овальных очках в темной тонкой оправе.
   - Здравствуйте, - произнесла Марико, пытаясь держаться уверенно под почему-то уничтожающим взглядом, сверкавшим из-за чуть дымчатых стекол. - Мне нужно поговорить с агентом де Линтом.
   Секретарша внушительно поправила очки и спросила резко:
   - Вам назначено?
   - Н-нет... - слегка растерялась Марико. - Но это очень важно...
   - Что вы хотите? - снова проскрипела офисная дива, испепеляя робкую посетительницу ледышками глаз.
   - Это касается дела, которое... - попыталась объяснить Марико, но секретарша перебила, не дослушав.
   - Много вас тут шляется таких! - заявила она неожиданно. - Будьте так добры: с личными, - (она особенно выделила это слово), - вопросами обращайтесь по телефону!
   И она, отвернувшись, снова застучала по клавиатуре компьютера.
   Девушка, ошеломленная незаслуженным, но почти не завуалированным оскорблением, чутко уловленным обостренно восприимчивыми, взвинченными нервами, беспомощно оглянулась на дверь кабинета и тихо произнесла:
   - Но послушайте...
   - Ты ещё здесь?! - почти взвизгнула вдруг секретарша. - Я ведь, кажется ясно сказала: для таких, как ты, агент де Линт занят!
   Она снова смерила девушку презрительным взглядом и добавила уже совсем оскорбительно:
   - Из школьных платьев не выросла, а туда же!.. Куда только смотрят твои родители?
   Марико, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, уже готова была убежать, но вспомнила весь ужас, пережитый вчера, и неожиданно для себя воскликнула в полный голос, оказавшийся вдруг звонким, чистым и мелодичным:
   - Но я же пришла по делу! Я не знакома с мистером де Линтом и не собираюсь бегать за ним! Я...
   - Что здесь происходит, Кэтрин?
   Девушка, осёкшись, обернулась так резко, что распущенные волосы (она отвоевала это право всего год назад и теперь только в совсем особых случаях собирала их в узел) взвились и прилипли к мокрому лицу. Обладатель мягкого низкого тенора смотрел на неё тёмно-карими лукавыми глазами Ричарда Гира, и в них плясали весёлые искорки.
   - Так это вы не собираетесь бегать за мной и так громко об этом сообщаете?
   Он смотрел на посетительницу с высоты шести с лишним футов*, и Марико со своими жалкими пятью почувствовала себя маленькой и совершенно раздавленной. Это было невыносимо, но девушка, дрожа с ног до головы, всё же выговорила уже своим обычным тоном:
   *шесть с лишним футов - больше 180 см, пять футов - ок. 150 см.
   - Мистер... де Линт? - Он утвердительно наклонил голову. - Я... у меня есть информация по делу, которым вы занимаетесь.
   - Кэт, почему вы не впустили мисс..?
   - Дэвис, - ответила она на вопросительный взгляд, удивляясь, каким разным может быть голос у одного человека.
   - Мистер де Линт, неужели вы не видите, что эта девчонка насмотрелась новостей и...
   - Мисс Бродрик! - даже Марико вздрогнула от негромкого, но металлически хлёсткого восклицания. - Вы довели мисс Дэвис до слёз, - (Марико поспешно отерла лицо дрожащими пальцами), - даже не выяснив, зачем она пришла! Будьте так любезны, занимайтесь только теми делами, которые в вашей компетенции, и позвольте мне самому решать, с кем разговаривать, а с кем нет. Мисс Дэвис, - его голос снова фантастически изменился, - пожалуйста, проходите.
   Марико, повинуясь приглашающему жесту, вошла в кабинет, присела на край огромного кожаного кресла и стиснула руки на коленях, пытаясь унять нервную дрожь.
   - Похоже, вас уже с порога снабдили исчерпывающей информацией о моей репутации, - с невесёлой и, кажется, слегка смущённой усмешкой произнес Эрик де Линт, протягивая девушке стакан апельсинового сока со льдом.
   Запотевшее стекло обожгло дрожащие пальцы, и Марико с облегчением выпила всё, чувствуя, как краска возвращается на лицо, а нервный спазм отпускает горло.
   - Итак, - улыбнулся де Линт, видя, что посетительница почти успокоилась. - Вы сказали, что располагаете некоей информацией?
   - Да, я... - Марико неровно вздохнула, возвращая де Линту стакан и вытирая остатки слёз услужливо протянутым ей бумажным платочком. - Это о тех убийствах: Мэри Холлис, Сары Марковиц и ещё...
   Девушка подняла глаза и встретила неожиданно острый пронизывающий взгляд, от которого захотелось куда-нибудь спрятаться.
   - "Ещё"? Откуда вы знаете о третьем убийстве? - в голосе де Линта снова зазвенели стальные нотки.
   - Ну, я... в некотором роде, я видела это... - Марико снова на секунду подняла встревоженный взгляд, чтобы убедиться, что ей верят.
   - И что вы видели? - ни стальные нотки, ни настороженный взгляд, понятно, не исчезли.
   Девушка снова вздохнула, пытаясь подавить очередную волну отчаяния, готовую пролиться слезами (а вдруг сейчас выяснится, что всё это - действительно плод её больного воображения?..), и тихо, почти шёпотом, ответила:
   - Я не знаю её имени... Она была смуглая, в белом платье с декольте... Говорила с сильным акцентом вроде испанского. Ещё у неё была белая сумочка, но она её бросила... И... он порезал ей щеку, - Марико вытянула вперед левую руку, вспоминая огромную кисть, державшую оружие. - Кажется, правую...
   - Господи, вы что, в самом деле там были?! - выдохнул де Линт. - Это же у чёрта на рогах, на заброшенной стройке! Как вы там оказались?!
   - Н-нет, я не совсем была там...
   Девушка увидела недоумение в озадаченных глазах и торопливо, слегка задыхаясь, заговорила:
   - Понимаете... Я не могу объяснить, как я это вижу, и я знаю, что это похоже на бред сумасшедшего, но пожалуйста, очень прошу: выслушайте меня до конца, прежде чем прогоните! Это началось в ту ночь, когда убили Мэри Холлис. Я была дома - и вдруг увидела перед глазами эту улицу в рабочем квартале и светловолосую девушку, которая от кого-то убегала. А утром, в новостях, я узнала её на фото... Потом также было с Сарой Марковиц. Как будто кто-то влез мне в голову и заставил увидеть это. Я пыталась рассказать всё маме, но она не поверила и... и повела меня к врачу. А вчера это снова случилось, и я решила пойти к вам...
   - А почему именно ко мне? - спросил де Линт, чтобы дать себе время разобраться, не сумасшедшая ли перед ним в самом деле.
   - Я слышала в программе новостей, что вы ведёте это расследование... Пожалуйста, - Марико подняла умоляющие глаза и безотчетно сжала руки, - поверьте мне, я ничего не придумываю! Я видела всё: и как Мэри ударилась о стену в тупике, и как он схватил Сару за волосы, и как та, третья, отбросила сумку, а потом споткнулась, и он порезал ей щеку!.. Я не хотела этого, это страшно!.. И я ничего не могу сделать!
   Девушка не выдержала и расплакалась в отчаянии.
   - Н-да... - протянул де Линт оторопело.
   Он пребывал в замешательстве, но такое количество подробностей звучало на удивление убедительно. Эта девочка не могла прочесть о них в газете или услышать по телевизору. Также вряд ли она была знакома с кем-то из экспертов, осматривавших место убийства. Это, конечно, нужно проверить. Но вряд ли. Что за странный случай!
   - Ну, успокойтесь, не плачьте, - де Линт протянул Марико ещё один бумажный платок. - Знаете, я, действительно, ни за что не поверил бы вам, если бы существовала хоть малейшая вероятность того, что вы могли прочесть или где-то услышать подробности убийства Маргариты Агирре... Но это полностью закрытая информация, которую ещё не выпускали в прессу и телевидение.
   Он помолчал, потирая указательным пальцем верхнюю губу, взъерошил падающие на лоб неровной чёлкой темно-русые волосы и улыбнулся:
   - Всё это, признаюсь, чертовски странно. Но факты меня убеждают, что вы действительно свидетель!
   Девушка облегченно вздохнула и только теперь, немного успокоившись, попыталась разглядеть человека, с которым общалась последние двадцать минут. Интересно, откуда взялась эта его "здешняя репутация"? Не то, чтобы он был как-то особенно красив, и всё его сходство с Ричардом Гиром оканчивалось разрезом карих глаз, в которых вспыхивали насмешливые искры. Нос был длинен, с чуть расширенной седловинкой переносицы; губы очерчены ровно, но нечётко; упрямый подбородок выдаётся вперёд. Небрежно растрёпанная чёлка придавала ему вид почти мальчишеский, совсем не вяжущийся с образом специального агента ФБР. Хотя костюм был безупречен и говорил о наличии у хозяина вкуса и умения следить за собой.
   - Марико, а вы могли бы описать убийцу? - вывел её из задумчивости голос де Линта.
   Девушка с сожалением покачала головой, снова внутренне сжимаясь: ведь это ещё один повод заподозрить её в нечестности...
   - Боюсь, что нет. Я смотрела на всё как будто его глазами. Мне удалось увидеть только его руку - очень большую... Хотя, может, это мне почудилось так от страха. И ещё - он, кажется, левша. Но это вы, наверное, и без меня уже знаете? Или...
   Марико поглядела на де Линта умоляюще, и он кивнул:
   - Да, вы правы, экспертиза показала, что убийца действительно левша.
   Девушка снова вздохнула, почти всхлипнула.
   - А всё-таки жаль, что нет портрета, - посетовал де Линт. - Ваш рассказ удивителен и, более подробный, наверное, даст какие-то дополнительные сведения. Но не зацепки... Нам бы знать, кого искать и где...
   Марико некоторое время молчала, в задумчивости глядя перед собой затуманившимся взглядом, и де Линт успел подумать, что Кэт не зря приревновала - девушка-то по-настоящему красива... Той самой утончённой японской красотой...
   - Знаете, - проговорила она не очень уверенно, - мне кажется, если это повторится ещё раз или два - я увижу его... В прошлые разы я как будто каждый раз отстранялась: сначала видела только улицу, потом, в следующий раз, кисть его руки, а вчера мне уже было видно асфальт под его ногами, кроссовки и руку почти до плеча...
   - А какой фирмы кроссовки? - задал де Линт неожиданный вопрос.
   - Что? - Марико не сразу смогла стряхнуть оцепенение, потом сжала виски, зажмурившись и честно пытаясь вспомнить. - Что-то на "R"... Может быть, "Reebok", но я плохо помню...
   - Правильно, - кивнул Эрик, и девушка вспыхнула, поняв, что это была ещё одна проверка, но промолчала, понимая, что поверить в подобную историю - почти невозможно: она сама до сих пор с трудом могла осмыслить, что это не манифестация юношеской шизофрении, а реальность, происходящая с ней на самом деле.
   - Давайте я запишу ваше имя, адрес и кое-какие сведения, если вы не возражаете.
   Марико с готовностью назвала полное имя, дату рождения и адрес.
   - Чем занимается ваша мать?
   - Домохозяйка. Иногда берёт работу на дом - редактирует тексты.
   - А отец?
   Марико подавила вздох и ответила:
   - Он умер четыре года назад, когда мне было пятнадцать...
   - Значит, вам девятнадцать? - Эрик усмехнулся. - Готов поспорить, что моя секретарша приняла вас за девочку-подростка. А откуда у вас такое имя, вернее, откуда у девушки с японским лицом и именем - американская фамилия?
   - Меня удочерили. Вы можете получить все сведения в Опекунском совете.
   - Отлично, - он захлопнул папку с бумагами. - Вот вам визитка, там есть номер моего мобильного: если случится ещё что-нибудь похожее - обязательно звоните в любое время, даже среди ночи, хорошо?
  
  -- Глава 3
  
   - Марико Дэвис!
   Девушка, уже почти дошедшая до своей комнаты, вздрогнула и остановилась, обернувшись к матери, и уже зная, что услышит.
   - Ты, кажется, говорила, что поедешь в библиотеку! - провозгласила миссис Дэвис обличительным тоном.
   - Да, я была там, - ответила Марико, замирая.
   - Тогда кто этот мужчина, с которым ты прикатила?
   "Можно подумать, она застала меня с ним в постели!" - подумала девушка с неожиданным для себя раздражением и ответила почти с вызовом:
   - Я не знаю.
   - Что?! - миссис Дэвис даже подскочила в кресле.
   - Мне стало нехорошо в библиотеке, и этот человек был так любезен, что предложил подвезти меня, - рассказала Марико заранее придуманную историю.
   Она знала, что Гвен Дэвис ни в коем случае не оставит дочь в покое, если увидит её с мужчиной. До окончания колледжа любая мысль о свиданиях считалась недопустимой. Наличие же у мужчины дорогой машины могло, по мнению миссис Дэвис, говорить только о его распущенности и испорченности большими деньгами, следовательно, её дочь не имела права даже смотреть в сторону "подобных субъектов с сомнительной репутацией".
   Но слишком велик был соблазн прокатиться с агентом ФБР на его личном ослепительно-белом "Мустанге"... Детство, конечно, но почему бы и нет? В её жизни и так стало слишком мало радостей с тех пор, как папа...
   Пока миссис Дэвис, распаляя саму себя, распиналась о том, как стыдно, просто распущенно падать в обморок на людях, Марико вспоминала, до чего приятно было говорить с де Линтом по пути домой. Он с юмором описал, какие слухи о нём распустили коллеги из-за единственного случая с преследовавшей его девушкой, и Марико почти всю дорогу смеялась, чувствуя, что всё больше поддается очарованию обаятельного, уверенного в себе мужчины, который хоть и был старше не меньше, чем лет на шесть, нисколько не важничал и говорил с девушкой на равных...
   Наконец, миссис Дэвис поняла, что её не слушают, и удалилась, оскорблённо хлопнув дверью своей комнаты. Марико проводила мать недоумевающим взглядом, пытаясь вспомнить, о чём шла речь в последние полминуты, пожала плечами и тоже ушла к себе.
   В этот вечер она долго просидела над учебником, забыв на время об окружающем мире. Несмотря на оскорбительные намёки, которых пришлось наслушаться днём в ФБР да потом ещё от матери, ощущение от прошедшего дня осталось светлое и приятное, и Марико улыбалась, поднимая голову от тетради с упражнениями по грамматике и каллиграфии и прислушиваясь к шуму ливня за окном.
   Нет, она не была совсем уж затворницей: в университете, конечно, приходилось общаться и с ребятами. Но девушке, с детства привыкшей находиться в компании взрослых мужчин - папы и его друзей - ровесники казались такими недалёкими и несерьёзными, что до сих пор требование матери выбросить из головы всякую мысль о свиданиях не вызывало никакого протеста. Мистер де Линт был совсем другой: состоявшийся, достигший хорошего статуса в своей профессии, но при этом сохранивший мальчишеский задор и умение радоваться жизни. Это очаровывало и заставляло задумываться о том, что авторитарность матери с годами подавляет всё больше... И ещё пробуждало давно запрещённые себе самой мечты о счастье - любить...
   Новое видение нахлынуло незаметно, застав врасплох. Марико отбросила ручку. Громкий и частый стук каблучков дробил тишину грязной, плохо освещённой улицы нервно дрожащим эхом. Шаги человека, бегущего за девушкой с рыжевато-золотистыми волосами, были почти бесшумны. Он быстро и беззвучно настигал жертву и, оказавшись рядом, толкнул её на землю. Марико вскочила из-за стола, задыхаясь и дрожа от напряжения, нащупала на полке ножик для резки бумаги и в отчаянии полоснула им себе по ладони. Боль ослепила, а в следующий миг Марико поняла, что видит убийцу, склонившегося над яростно отбивающейся девушкой, будто бы сверху и со спины. Огромная фигура, крупная голова с жидкими и неожиданно седыми волосами. Он медленно выпрямился и медленно, медленно обернулся, но Марико не успела увидеть лица: острая боль в висках заставила её упасть на колени, со стоном сжимая голову, пачкая лицо кровью из порезанной руки...
   Она не знала, сколько времени пролежала без чувств. Порез уже не кровоточил, слегка затянувшись подсохшей кровью. Миссис Дэвис на этот раз либо ничего не услышала, либо, оскорблённая "недостойным поведением" приёмной дочери, решила наказать её невниманием. Марико, пошатываясь, добрела до ванной, смыла засохшую кровь с лица и руки, заклеила пластырем ладонь и без сил рухнула в постель.
   Девушка проснулась поздно и тут же вспомнила, что обещала звонить де Линту даже ночью. Но в тот момент, едва не теряя сознание от головокружения, она совсем забыла об этом, и теперь заторопилась. Едва ли не впервые в жизни не прочитав утренних молитв, умылась, сменила пластырь на руке и вернулась в спальню. Белёсый туман, вдруг застивший глаза в этот момент, помешал ей одеться.
   "О, нет! Только не опять!" - успела подумать Марико, но это, как всегда, не помогло...
   Он шёл по странно пустынной улице к набережной. Он ни за кем не гнался, а спокойно направлялся к морю. Девушка видела его огромную фигуру и седые, бывшие когда-то чёрными волосы, слипшиеся сосульками. "Что тебе нужно от меня?!" - простонала Марико, снова пытаясь избавиться от наваждения.
   Он остановился и обернулся, оглушив девушку жутким неестественным хохотом. Его лицо было также мало похоже на человеческое: низкий изрезанный глубокими морщинами лоб с выпуклыми надбровьями; глубоко посаженные маленькие глаза - совершенно прозрачные, почти белые и оттого ещё более жуткие; горбатый, искривлённый и будто срезанный сверху вниз по переносице нос; тяжёлая нижняя челюсть; низко посаженные уши; маленький подбородок, выступающий вперёд так, что верхней губы почти не было видно за нижней. В довершение всего правую щёку убийцы от носа до уха пересекал корявый тонкий белёсый шрам.
   Внезапно Марико словно затянуло куда-то в самую глубину его сознания, она растворилась в нём, стала им...
  
   Его охватывал ужасный холод. Вокруг - белые стены, хром какой-то медицинской техники. Он не мог вспомнить ни того, как попал сюда, ни даже своего имени. Дверь открылась бесшумно, вошла женщина в белом халате, молча оглядела приборы, бесцеремонно посветила ему в глаза фонариком. Он попытался спросить, где находится, но женщина уже отвернулась, достала шприц и сделала ему укол. Всё поплыло...
   Следующее воспоминание было ярче, живее. Он сидел в большой столовой, рядом за столом сидело много таких же молодых ребят в одинаковой серо-голубой больничной одежде. Все ели молча. То есть, нет. Или... Нет, никто не поворачивается друг к другу и не открывает рта, кроме как для того, чтобы проглотить очередную порцию еды. Но тогда почему он слышит голоса!? Оглянулся - рядом, за спиной, ещё один стол, но там тоже молчат...
   "Эй, не вертись так откровенно, - проник в голову чей-то голос. - Тут везде натыкано камер, будешь вести себя не по правилам - вколют транков и вырубят ещё на неделю..."
   Уткнулся в тарелку, попытался найти глазами того, кто "говорил". Но все сосредоточенно хлебали суп...
   Дальше воспоминаний всё больше: занятия в тренажёрном зале, психологические тесты под леденящим взором дамы-психолога, медицинские обследования каждый день и какие-то уколы перед сном. Странная клиника. Ни одного врача-мужчины, только женщины... Все словно на одно лицо, в слепяще-белых халатах, с туго забранными в узел волосами и с одинаково отчуждёнными, безэмоциональными лицами... Стервы.
   Потом дебильные тесты прекратились, тётки стали сажать их по двое друг напротив друга и велели разговаривать телепатически. У него получалось неплохо, но после этого жестоко раскалывалась голова... Однажды он попросил обезболивающего, но стерва только надменно шевельнула бровями и молча ушла. Ненавижу.
   В один из таких дней, когда голова особенно мучительно ныла, он решил сбежать. Ему было плевать, что он не помнит ни своих родителей, ни имени, что ему некуда идти - плевать, лишь бы подальше отсюда. Он забрался в ящик с грязным бельём, которое увозили стирать куда-то за территорию (он видел однажды в окно, как загружали машину, и она выезжала за высоченный железный забор).
   Убежал недалеко. На первой же автозаправке, где он зашёл в туалет, его поймали. Как ни странно - всё те же стервы! Но силы им было не занимать, скрутили профессионально, жёстко, вкололи транк, закинули в машину и снова заперли в своей грёбаной клинике.
   Однажды он всё-таки сбежал по-настоящему, надолго. Но жить среди людей не смог. Один вид женского лица приводил его в такую жестокую ярость, что самому становилось страшно. Он заходил в магазин купить продуктов только поздно вечером, и только если за прилавком был мужчина. Он боялся не сдержаться и убить какую-нибудь тётку...
   Потом его опять поймали. Тогда-то и поранили щёку: пытались сделать укол, но он так рванулся, что игла шприца прошлась по лицу, глубоко вспоров его.
   Сбежав в следующий раз, он уже не думал противиться своей ненависти. Единственное, что его останавливало - это страх, что снова поймают, поэтому он стал придумывать, как заманивать жертв телепатическими галлюцинациями в такие места, где никто не мог бы ни услышать криков, ни быстро обнаружить труп.
   Все остальные воспоминания состояли из сплошного слепящего потока ненависти... Он убивал снова и снова, с каждым разом всё более жестоко. Он ненавидел всех женщин, они все казались ему на одно лицо. Он готов был рвать их на куски голыми руками. Они так мерзко визжат от страха... Они так отвратительны и жалки! И совершенно бессильны перед ним!
  
   Марико стало дурно от захлестнувшей её сознание нечеловеческой, жуткой ненависти. Казалось, ещё пара секунд, и она просто сгорит в ней, сойдет с ума.
   Невероятным усилием девушке удалось вырваться. Или это он отпустил? Чтобы подольше поиграть с очередной жертвой...
   Он смеялся взахлеб, так оглушительно громко, что было странно, как это никто не слышит его. "Я иду за тобой!" - прохрипел он, неожиданно перестав хохотать, и Марико застыла, парализованная ужасом.
   Он отвернулся и спокойно ушёл прочь...
  
   Очнувшись, девушка сообразила, что лежит на кровати вниз лицом. Она с трудом села и сжала руками раскалывающуюся голову. Хлынула носом кровь.
   Девушка долго лежала на подушке, зажимая нос влажной салфеткой. Немного придя в себя, поднялась, взяла свою сумочку и достала кошелёк, в который положила вчера визитку Эрика де Линта. Визитки там не оказалось... "Мама!" - догадалась Марико и неожиданно такая ярость охватила девушку, что она не решилась сразу выйти из комнаты. На миг она даже напугалась: не заразил ли её своей ненавистью этот маньяк?..
   Только чуть успокоившись, девушка с кошельком в руках вошла в гостиную. Миссис Дэвис сидела с газетой.
   - Мама, где визитка? - спросила Марико, почти не слыша своего голоса из-за невыносимой головной боли.
   - Наконец-то ты соизволила подняться...
   - Где визитка, мама? - перебила девушка, чувствуя, что снова закипает, как никогда, и миссис Дэвис застыла с раскрытым ртом. - Почему ты роешься в моей сумке? Кто тебе дал на это право?
   - Ах ты, маленькая дрянь! - взвизгнула миссис Дэвис с перекошенным от злобы лицом и добавила целую массу непечатных эпитетов.
   Когда она закончила, Марико с виду спокойно смотрела на неё, и только губы девушки были крепко сжаты, а в глазах сверкали мятежные искры.
   - Мама, верни, пожалуйста, то, что ты не должна была брать.
   Миссис Дэвис выплеснула ещё порцию ругани и, схватив со стола картонную карточку, швырнула её в лицо девушке, крикнув:
   - Убирайся, маленькая желтолицая гейша! Катись! Развлекай своего фэбээровца, шлюха!
   Марико, вздрогнув от неожиданного и незаслуженного оскорбления, выронила кошелек. Но, чувствуя, что слёзы готовы хлынуть из глаз, промолчала, подхватила кошелёк и визитку и бросилась прочь из дома
   На улице хлестал ливень. Добравшись до ближайшего телефона-автомата, девушка, вымокшая до нитки, закрылась в стеклянной кабинке, пару минут стояла, борясь с головокружением, потом дрожащими пальцами с трудом набрала нужный номер.
   - Специальный агент Эрик де Линт, - официально прозвучало в трубке после двух безумно длинных гудков.
   - Мистер де Линт, это Марико Дэвис, - проговорила девушка срывающимся голосом, не в силах больше сдерживать рыданий. - Мне очень нужно поговорить с вами. Я видела его! Вчера и сегодня... Я его видела!
   Марико всхлипнула и добавила почти шепотом:
   - Мне так страшно...
   - Марико, успокойтесь! Где вы сейчас, дома?
   - Нет, - она снова всхлипнула, выговаривая через силу: - Я звоню из автомата на углу ***стрит, напротив испанского ресторана...
   - Хорошо, оставайтесь там, я сейчас подъеду. И успокойтесь, Марико! Слышите? Я сейчас буду у вас.
   - Спасибо! - выдохнула девушка и, повесив трубку, прижалась пылающим лбом к металлу аппарата.
   Немного придя в себя, Марико повернулась, чтобы выйти из кабинки, и застыла в ужасе, ещё большем, чем прежде. На стекле с внешней стороны дверцы было криво выведено алой краской, которая почему-то не растекалась под струями дождя: "Я иду за тобой!"
   Девушка толкнула дверь кабинки, но она не поддалась. Слепая паника захлестнула сознание, и Марико, закричав: "Откройте! Выпустите меня!!!" - ударила руками по стеклу: ещё и ещё, пока оно не разбилось. И тут дверца, тихо скрипнув, легко распахнулась, и девушка почти выпала из кабинки. Сжимая сильно изрезанные осколками запястья, Марико попыталась дойти до скамейки, но всё закружилось перед глазами, ноги подкосились, и девушка потеряла сознание, успев лишь заметить затормозившую с визгом, в фонтане брызг, белую машину и высокую фигуру, бегущую по залитому водой тротуару...
  
   - Кто там?
   Резкий женский голос и соответствующее ему властное лицо за стеклом двери заставили Эрика удивленно приподнять брови: он совсем не так представлял себе миссис Дэвис.
   - ФБР, - показал удостоверение через стекло. - Специальный агент Эрик де Линт.
   - Её нет дома! - резко ответила миссис Дэвис, поворачиваясь, чтобы уйти.
   Молодой голос, ставший неожиданно ледяным и острым, вынудил женщину остановиться:
   - Если вы имеете в виду мисс Марико Дэвис, то я это знаю. Она со вчерашнего дня в больнице и до сих пор в палате интенсивной терапии. Если вы будете так любезны и впустите меня, я смогу объяснить подробнее.
   Миссис Дэвис открыла, но даже не подумала впустить де Линта хотя бы в прихожую, и он вынужден был объясняться, стоя на пороге.
   - Вы, очевидно, такой же сумасшедший, если поверили в бредни этой девчонки, - раздраженно передёрнула плечами Гвен. - Впрочем, скорее всего, вы просто хорошо спелись. Ни один нормальный человек не может быть сразу в двух местах, и ни один нормальный человек не поверит в подобную чушь. Лучше скажите прямо, что вам нужно, чем кормить меня сказками.
   - Так вы не навестите вашу дочь?
   - Приёмную, мистер! - резко поправила миссис Дэвис. - Я угробила на неё полжизни и не собираюсь больше бегать за ней. Она уже совершеннолетняя. Захочет - придёт сама!
   Эрик хотел было возразить, что девушка едва осталась жива, но почувствовал, что эта дама всё равно не услышит его, и произнёс холодно:
   - В таком случае, не будете ли вы так любезны выполнить единственную просьбу мисс Марико? Её одежда пришла в негодность во время вчерашнего...
   Миссис Дэвис, не дослушав, развернулась и исчезла в комнатах, но вскоре вернулась с неожиданно большой сумкой вещей.
   - Остались книги, всякая мелочь и писанина, которую она прячет под кроватью, но я не намерена возиться с этим барахлом. Всего хорошего, мистер!
   Она почти вытолкнула агента де Линта и захлопнула дверь у него перед носом.
   Эрик покачал в руке увесистую сумку, озадаченно взъерошил волосы и пошёл к машине. Конечно, можно было бы пригрозить сумасшедшей тётке санкциями за препятствование следствию, например... Но по большому счёту ему нечего предъявить миссис Дэвис, кроме своего статуса: она не имеет никакого отношения к делу и, в общем, вправе вытолкать его с территории своей частной собственности... Да и её отношение к Марико от его эскапад вряд ли улучшилось бы... Так что де Линту осталось только уложить сумку с вещами в багажник и молча уехать.
  
   Марико проснулась от того, что кто-то осторожно взял её за руку. С трудом подняла отяжелевшие от слабости веки.
   - Ну, как вы?
   Тёплый заботливый голос и золотистые искорки в карих глазах, показавшихся вдруг, после пережитого ужаса, почти родными, заставили девушку улыбнуться и чуть кивнуть - говорить что-либо не хватало сил.
   - Я был у вас дома... - Эрик помолчал, думая, как бы помягче объяснить поведение вздорной женщины. - Похоже, миссис Дэвис не совсем правильно меня поняла. В общем, вместо необходимого, она, похоже, вручила мне все ваши вещи.
   Марико устало вздохнула, вспомнив последний разговор с матерью, и снова кивнула, пытаясь сказать что-то, но Эрик быстро коснулся пальцем её бледных губ:
   - Молчите! Вам пока нельзя разговаривать. Потом будем разбираться, что к чему с вашей матушкой. Лучше постарайтесь заснуть, о'кей?
   Девушка снова слабо улыбнулась и, почти не сознавая, что делает, доверчиво прижалась щекой к тёплой широкой ладони. Его глаза вспыхнули необидной, почти ласковой иронией, плохо скрывавшей смущение, а Марико зажмурилась от давно забытого ощущения тепла и покоя, чувствуя, как мужские грубоватые пальцы гладят её щеку и убирают волосы со лба... Когда-то давно Джон Дэвис сидел вот так же у постели девочки, повторяя, что у него самая красивая в мире дочь...
   Марико уснула, улыбаясь воспоминаниям, и де Линт поднялся, спохватившись, что позабыл о времени и уже почти опоздал на встречу. "Бедная девочка, - подумал Эрик, вспомнив миссис Дэвис. - Похоже, несладко ей жилось после смерти отца..."
   По пути на работу де Линт лениво размышлял, отчего так приятно заботиться о Марико. Быть кому-то нужным и интересным не только как специальный агент ФБР вдруг снова показалось таким заманчивым...
  
  -- Глава 4
  
   Странно, но в последующие две недели, пока Марико выздоравливала, её не посетило ни одно видение, и в городе не было совершено ни одного похожего убийства. Эрик навещал девушку каждый день, иногда в обеденный перерыв, иногда вечером, и они подолгу разговаривали.
   Марико попыталась рассказать о последней галлюцинации, но пережитый ужас стёр из памяти большую её часть, и девушка помнила лишь смутные картинки, которые никак не могла связать воедино. Хорошо, что вместе с видением не стёрлись из памяти черты убийцы. Де Линт привёл в клинику художника, и по описанию Марико он нарисовал весьма похожий портрет. Эрик отправил запрос в Вашингтон, и теперь оставалось ждать ответа, который почему-то задерживался.
   Эта передышка принесла Марико немало приятых минут. Эрик де Линт оказался весьма начитанным собеседником, любил классическую литературу, и девушка наслаждалась разговорами на любимую тему. Де Линт приносил ей книжки, скрашивавшие остальную часть дня.
   Временами девушка задумывалась о своих чувствах и сознавала, что, кажется, не на шутку влюбляется в агента де Линта. Наверное, это было плохо... Наверное, уже то, что Эрик столько времени проводит с ней здесь, вряд ли понравится его начальству... Но она не решалась заговорить об этом. Отчасти потому, что боялась выдать себя, отчасти - потому, что он всё-таки взрослый мужчина, способный отвечать за свои поступки, и если посылает почти каждое утро букеты, превратив её палату в оранжерею, и часами беседует с ней, то, наверное, понимает и последствия...
   Понятно, Марико раздумывала, отчего Эрик так внимателен. Но ничего определённого заключить не решалась. Слишком они были разные, чтобы позволить себе поверить хотя бы в возможность серьёзного продолжения дружбы. Может быть, де Линту просто жаль девочку, попавшую в страшную историю...
   Стук в дверь прервал её размышления.
   - Мисс Дэвис, вам снова цветы! - провозгласила медсестра, внося в палату букет гладиолусов необычного оранжевого цвета. - Вот карточка.
   Странно. Второй раз за день?! С чего бы? Палата и без того уже, как цветочный магазин...
   Марико достала из конверта картонный прямоугольник, ожидая прочесть привычные инициалы "Э. де Л.", но вместо них с удивлением, переходящим в ужас, увидела корявые, нацарапанные красным маркером буквы, не сразу сложившиеся в слова: "Я уже близко!"
   Девушка вздрогнула от звука захлопнувшейся за медсестрой двери, зажмурилась, пытаясь справиться с паникой, отбросила карточку и потянулась к телефону.
   - Эрик де Линт. Слушаю!
   Голос прозвучал резко и раздражённо, так что Марико чуть было не бросила трубку, но пересилила себя и проговорила:
   - Извините, я... не хотела мешать вам...
   - Марико? - голос мгновенно изменился, потеплев. - Простите! У нас тут чёрт знает что творится, какая-то идиотская проверка из Вашингтона... Что случилось?
   - Мне прислали цветы, - выговорила девушка. - Там на карточке написано: "Я уже близко"... Тем же почерком, что и тогда, на стекле...
   - Давно? - мобильная связь донесла звук хлопнувшей двери и топот бегущих по лестнице ног.
   - Только что...
   - Я сейчас приеду - НЕ ТРОГАЙ НИЧЕГО!
   Трубка взорвалась гудками, и Марико, забывшая от удивления об испуге, подумала: "С чего он так переполошился? Не бомбу же мне прислали..."
   Спустя буквально несколько минут дверь распахнулась, впуская де Линта, задохнувшегося после экстремального проезда нескольких кварталов от офиса ФБР до больницы и пробежки по этажам. Подойдя к столу, на который девушка бросила цветы с карточкой, Эрик осторожно отогнул шуршащую обёртку, заглянул внутрь букета и с облегчением выдохнул. Убедившись, что с Марико всё в порядке и опасности нет, он позвал сестру и охранника и выругал за то, что не проверяют, от кого что передаётся, потом велел унести рыжий букет и плюхнулся на стул, всё ещё восстанавливая дыхание и подосадовав вслух:
   - Ещё этот чертов лифт сломался не вовремя...
   Эрик посмотрел на девушку и вдруг заметил, что она тихо смеётся, глядя на его распахнутый пиджак и съехавший на бок галстук. Де Линт тоже рассмеялся, пытаясь привести себя в порядок:
   - Кажется, у меня разыгралась паранойя. Почему-то показалось, что этот псих мог прислать что-нибудь ещё в придачу к букету...
   Марико покачала головой:
   - Вряд ли. Он лишь старается запугать. Играет, как кошка с мышью...
   Чтобы не дать себе снова запаниковать от происходящего, девушка поднялась с кровати и почти бездумно взяла с тумбочки расчёску. Подойдя к де Линту, она несколькими уверенными, привычными движениями пригладила его растрёпанные волосы, осторожно поправила завернувшийся воротник рубашки и только после этого опомнилась.
   - Спасибо. Очень мило, - сверкнул Эрик своими лисьими, плутовскими глазами.
   Девушка смутилась, пряча за спину руки с ещё заклеенными пластырем запястьями, и тихо, как обычно, ответила:
   - Простите... Я привыкла следить за папиным внешним видом. Ему это нравилось... И мне тоже.
   Их глаза встретились, и Марико невольно задержала дыхание, удивлённая странным взглядом де Линта, потемневшим и неожиданно серьёзным. Он резко поднялся со стула, так что девушка отшатнулась и опустилась на кровать, снова взъерошил волосы, потёр верхнюю губу, как-то нервно откашлялся и спросил с заминкой:
   - Где эта карточка из букета?
   Девушка кивнула на стол, и Эрик, спрятав картонку в пакетик для экспертизы, сунул её в карман.
   - Что врачи говорят?
   - Доктор Браун сказал, что завтра может меня выписать.
   - Отлично. - Он снова привычным жестом поднёс руку к лицу. - Тогда позвоните мне, как только оформят выписку, я отвезу вас домой. Договорились?
   Марико кивнула, молча недоумевая по поводу его неожиданно отстраненного делового тона.
   - Отлично, - повторил Эрик. - Тогда до завтра.
   Де Линт практически сбежал из палаты, осознавая, что ведёт себя странно и глупо, но он был слишком растерян, чтобы придумать менее обидное расставание. Собственная столь внезапная паника, заставившая вести автомобиль по улицам на опасной скорости, подтолкнула задуматься, отчего он настолько беспокоится о свидетельнице по своему делу. И какого чёрта все эти две недели её лечения он столько времени проводил не в офисе, за работой, а в больничной палате за пустяковыми разговорами... То есть, почему с умной, начитанной девушкой оказалось так приятно болтать, подспудно сверяя картины мировосприятия - вполне ясно. Но злоупотребление рабочим временем тянет на диагноз...
   Да ещё эта странная идея Марико с причёсыванием... Хотя, она была напугана и, видимо, не вполне отдавала себе отчёт в том, что делает. Но сам-то хорош! Сердце ухнуло, как с русской горки... Когда успел так увлечься?! Ещё этого не хватало...
   Нет, де Линт не боялся женщин, - напротив, за спиной у него остался не один роман. Не то, чтобы Эрик был ловеласом, просто как-то так получилось, что женщины появлялись в его жизни не слишком надолго. Большая часть их не выдерживала режима работы агента ФБР, начинала жаловаться на то, что для него служба важнее отношений, и всё заканчивалось расставанием... Де Линт огорчался, досадовал, но продолжал надеяться на что-то более крепкое и серьёзное, потому, когда представлялся случай познакомиться с кем-то снова - не упускал его. Только полтора года назад, после той самой истории, создавшей ему дурную репутацию в офисе, Эрик решил какое-то время побыть один. Слишком много нервов и уважения к женскому роду съела Мэридит.
   Она тоже проходила свидетельницей по его делу и ухитрилась влюбиться, а получив вежливый и тактичный отказ - взбесилась и принялась чудить. Сначала сама обрывала ему телефон, потом в офисе стали появляться какие-то незнакомые девицы, стремившиеся попасть в кабинет де Линта. Сумасшествие длилось недели две, пока он наконец не смог встретиться с Мэридит и не пригрозил принять серьёзные меры против её хулиганства, мешавшего работать не только ему, но и чуть не всему офису, прибегавшему под дверь кабинета де Линта, чтобы послушать, как очередная красотка пытается охмурять их коллегу.
   Теперь Эрик несколько запоздало испугался снова разворошить этот гадкий улей. Не хотелось делать Марико предметом пошлых сплетен в курилке, - слишком уж невинна она была, почти как ребёнок.
   Вот эта её невинность и завораживала...
   Но если коллеги пронюхают и раззвонят по всем отделам, кроме репутации девушки пострадает ещё и его собственная карьера. За неуставные отношения со свидетелями никого по головке не гладят. И если в случае с Мэридит де Линт сумел убедить начальство, что весь бедлам творится не по его вине, то во второй раз его и слушать никто не станет... А если ещё учесть, насколько вообще странный свидетель эта девушка...
   В тот вечер Эрик не пришёл навестить её.
   На следующее утро Марико встретила де Линта такой радостной улыбкой, что дружеское приветствие застряло у него в горле. Вместо того Эрик только сухо произнёс:
   - Доброе утро. Вы готовы?
   Он поспешно взял сумку из рук девушки, стараясь не обращать внимания на недоумение в её глазах. Чёрт! И ведь сам дал повод чего-то ждать... Де Линт почти поспешно спустился на улицу. Марико, растерянная и подавленная его необъяснимой переменой, смогла догнать Эрика только возле машины. Ехали молча.
   Остановившись возле дома Дэвисов, де Линт вежливо открыл девушке дверцу и, доставая из багажника её сумку, произнёс неловко:
   - Надеюсь, вы сможете убедить миссис Дэвис в том, что были в больнице... В конце концов, у вас ведь есть документы из клиники. Да, за домом установлено круглосуточное наблюдение, так что здесь можете не бояться нападения. Если что - звоните.
   - Спасибо, - проговорила Марико, безуспешно пытаясь понять, что значит это странное выражение в его постоянно убегающих от прямого взгляда глазах...
   Подавив вздох, она пошла к дому. Эрик проводил девушку взглядом до двери, борясь с желанием пойти следом, но всё же сел в машину и уже тронул её, когда голос миссис Дэвис, открывшей на звонок, заставил его притормозить, глядя в зеркало заднего вида.
   - Надо же! Как быстро ты явилась! Твоему мистеру уже надоела экзотика?
   Ничего себе...
   - Мама, что вы говорите? - отпрянула Марико. - Я же была в больнице!
   - Я уже сказала твоему фэбээровцу всё, что думаю о вашей идиотской истории, - перебила миссис Гвен, - так что не заговаривай мне зубы: я ещё не выжила из ума.
   Дверь захлопнулась, отрезав тихий голосок девушки, но Эрик прекрасно слышал, как миссис Дэвис продолжает поливать приёмную дочь грязью. Неожиданно к выкрикам распалившейся Гвен присоединился мужской голос, а через несколько секунд Марико выбежала из дома и бросилась прочь по улице, пытаясь вытирать на ходу слёзы и не заметив машину де Линта.
   Эрик, посигналив, догнал её и вышел из автомобиля.
   - По-моему, у миссис Дэвис что-то не в порядке с головой, - пробормотал он, обнимая бросившуюся к нему девушку и забирая почти выпавшую из её дрожащих рук сумку.
   Марико всхлипнула и сквозь слёзы выговорила:
   - Там доктор Мейски... Он сказал, что согласен поместить меня в клинику... За что она так ненавидит меня? За что?!
   - Ну, тише, тише!.. - де Линт гладил её по голове, лихорадочно соображая, что теперь делать и куда везти свою сбежавшую из дома свидетельницу. - Никто не поместит вас ни в какую клинику! Вы же беседовали с доктором Паркер, она дала официальное заключение о вашем психическом здоровье, так что всё в порядке. Пойдёмте.
   Успокоившись под ровный шелест шин и тихую блюзовую музыку, Марико наконец решилась спросить:
   - Куда мы едем?
   - Пока ко мне домой, а там посмотрим... У вас есть знакомые или родственники в городе?
   Девушка прерывисто вздохнула и, не решаясь лгать, едва слышно ответила:
   - Есть один человек... Папин друг. Но я никогда не пойду к нему.
   - Почему? - Он увидел, что Марико снова готова заплакать, и только вздохнул. - Ладно, потом разберёмся.
   Открывая дверь в квартиру, Эрик произнёс неловко:
   - Извиняюсь за некоторый беспорядок, я не ожидал гостей...
   Девушка не стала показывать удивления от царящего в комнатах книжно-бумажного хаоса, сдобренного пятнами немытой посуды. Не обращая внимания на протесты де Линта, пытавшегося поспешно прибраться, Марико принялась помогать ему. Через полчаса квартира уже больше походила на человеческое жильё, ещё не облагороженное уютом, но более-менее чистое.
   Разделавшись с уборкой, Эрик засунул в микроволновку пиццу, сварил кофе, и вскоре Марико с некоторым облегчением устроилась в кресле с чашкой и тарелкой.
   - Расскажете, что случилось дома? - рискнул теперь спросить де Линт, усевшись на диван с тем же набором.
   Девушка вспыхнула, пряча глаза, но ответила честно:
   - У мамы бред. Она почему-то решила, что я сбежала... жить с вами, и не хочет ничего слышать.
   - М-да, я уже познакомился с этой идеей, когда заезжал за вещами... А потом? Вы что-то говорили о докторе Как-его-там...
   Марико заметно побледнела.
   - Мейски. Он психиатр. Давний мамин друг. Когда я пришла, он... вышел из её спальни, застёгивая рубашку... Как будто он у себя дома! - Девушка задрожавшими руками отставила посуду и отвернулась, глотая слёзы. - Однажды папа... Мы были очень близки с ним и делились друг с другом всем. Однажды, в тот, последний год, он признался, что ему кажется, будто мама изменяет ему с Мейски... Я тогда не поверила и разубеждала его...
   Марико всхлипнула, прикрыв лицо рукой, и добавила совсем тихо:
   - Я сегодня в первый раз подумала: как хорошо, что его нет, и он ничего не видит...
   Эрик запустил пятерню в свои вечно растрёпанные волосы и проговорил:
   - Чёрт бы их всех побрал... Марико, не плачь! Иди сюда...
   Девушка порывисто шагнула через комнату и обвила тонкими руками его шею, всхлипывая. Он бормотал ей что-то нежно-утешительное, пока Марико не успокоилась.
   Осознав вдруг, что обнимает Эрика, девушка смутилась и попыталась освободиться, но снова заметила этот странно серьёзный взгляд, заставляющий её застывать в недоумении...
   На свете мало мужчин и женщин, не связанных родственными узами и успевших почувствовать взаимную симпатию, которые, обнимая друг друга наедине, глядя друг другу в глаза, не пожелают большего... Эрик не был исключением и почти невольно потянулся к губам Марико. Но - опомнился, мягко отстранил её, вскочил и отошёл к окну.
   Тягостное недоумевающее молчание воцарилось в комнате. Девушка сидела на краю дивана, закрыв лицо руками и даже не пытаясь разбираться в захлестнувших её эмоциях.
   - Извините... - пробормотал де Линт, глядя на улицу.
   Обернулся и снова помянул врага рода человеческого: ну какого дьявола он морочит голову бедной девочке! О чём он вообще думал? Располагающая, дружеская манера общения - это, конечно, хорошо и полезно для получения информации. Но какого чёрта надо было привязывать её к себе? И какого чёрта сейчас нужно было везти её в свою квартиру и переходить все границы?! Как безмозглый подросток...
   Эрик вздохнул и негромко произнёс:
   - Может, всё-таки отвезти вас к тому знакомому?
   "Какого чёрта я вообще спрашиваю? - подумал он опять. - Надо везти её туда, и всё!" Но девушка подняла такие отчаянно умоляющие глаза, что де Линту стало не по себе.
   Конечно, Марико была уверена, что Агне Ульсен не откажется приютить дочь своего старшего друга, с которым они были неразлучны ещё с тех пор, когда Агне, почти мальчишкой, приехал из Швеции... "Но я не могу! Не могу!.. - в смятении думала девушка. - Как мне смотреть ему в глаза? А его жене?! Господи..."
   - Пожалуйста, не заставляйте меня! - прошептала она. - Я не могу...
   И что прикажете отвечать? Ох, снимут его с дела...
   - Я... понимаю, у вас будут неприятности на работе, если узнают, - проговорила Марико. - Я лучше поеду в гостиницу.
   Де Линт посмотрел с сомнением.
   - И на что вы будете жить?
   - Папа завёл мне кредитку и регулярно пополнял счёт, там должна быть немаленькая сумма. Я смогу несколько дней прожить в номере, а потом сниму где-нибудь комнату.
   Эрик почти вцепился себе в волосы.
   - Это прекрасно. Но как тогда мне обеспечить вашу безопасность?! За вами охотится невменяемый псих! Моим агентам будет куда проще держать вас под охраной, если вы будете находиться в одном месте, а не переезжать туда-сюда. Что это, в конце концов, за друг, если вы не можете обратиться к нему за помощью?!
   Марико вскинулась с неожиданной в этом тихом существе яростью:
   - Прекратите! Не смейте о нём так говорить! Он самый лучший человек на свете, он даже лучше вас, он... он...
   Девушка снова закрыла лицо руками, вздрагивая от сдавленных рыданий. Де Линт помолчал, осмысливая смутную догадку о причине столь бурных эмоций и проклиная собственную нерешительность. Дурацкая ситуация... Но не в гостиницу же её отправлять в самом деле!
   - Ладно. Останетесь здесь.
   Марико, кажется, не услышав, продолжала тихо рыдать. О, Господи... Никогда не любил, хоть и умел, утешать барышень в истерике. А с этой, так вообще утешения заканчиваются... чем-то не тем. Вообще с ней всё не так. С момента её появления в офисе.
   И всё-таки женская беззащитность - страшная штука, вызывающая у любого здорового мужчины острые приступы рыцарства вплоть до дон-кихотства... Ну, вот как сейчас не присесть рядом, не обнять? Всё равно, что отпихнуть ботинком голодного котёнка на улице. Потом ещё неделю будешь чувствовать себя последней сволочью.
   Эрик сел на диван возле девушки, но обнять всё-таки не решился. Помолчал немного, теребя многострадальную чёлку. Спросил, не особо надеясь на ответ:
   - Скажите, что мне сделать, чтобы вы перестали плакать?
   Марико честно попыталась остановиться, но всё нервное напряжение последних недель словно решило прорваться за один раз. Девушка только невнятно, глотая слёзы, попросила воды.
   Де Линт заглянул в холодильник: минералки не нашлось, и он принёс апельсиновый сок. Кажется, им же он отпаивал Марико, когда она в первый раз пришла к нему в офис и храбро сражалась с мисс Бродрик...
   Прохладный кисловато-сладкий напиток снял спазм в горле, и девушка наконец смогла нормально дышать. Де Линт оставил её приходить в себя, ушёл в спальню и поспешно застелил кровать чистым бельём. Вернулся и сказал, кивнув на дверь:
   - В общем, устраивайтесь в той комнате. Еда в холодильнике, с микроволновкой разберётесь. Мне сейчас нужно вернуться в офис. Приеду, может быть, поздно, так что не дожидайтесь меня. Да, телефон на автоответчике, трубку не берите.
   Она кивала, не поднимая глаз - такая тоскливо покорная, что хотелось... Де Линт подавил очередной порыв нежности и поспешил уйти.
   Оставшись одна, Марико отнесла в спальню свою сумку, достала одежду. Найдя ванную, приняла душ и переоделась в лёгкое домашнее платье. Есть не хотелось. Девушка побродила вдоль книжных полок, открыла пару книг, но читать не смогла. Однако безделье угнетало, и наконец, включив негромко музыку на обнаруженном в углу гостиной музыкальном центре, Марико принялась за более тщательную уборку: расставила книжки на полки, папки с бумагами разобрала по порядку и тоже поставила в шкаф, потом перемыла посуду и перетёрла всё, что смогла; вернулась в комнату, поправила шторы, нашла пылесос и вычистила ковер на полу.
   За хозяйственными делами не заметила, как стемнело. Марико всё-таки заставила себя без аппетита съесть хот-дог, потом устроилась в гостиной на диване с томиком Эмили Дикинсон, по привычке открыв страницу наугад.
  
   Сердце! Забудем оба
   Был он - или нет!
   Ты позабудешь его тепло
   Я позабуду свет.
   Кончишь работу - скажи
   Я начну в свой черед.
   Скорей! Минуту промедлишь
   Память о нём всплывёт.
  
   Господи... И вот так всегда. Папа неизменно удивлялся, что книги умеют говорить с ней, открываясь именно на тех строках, которые вот прямо сейчас так царапнут по сердцу, что просто в кровь...
   Агне...
   Господи, четыре года...
   Марико уткнулась мокрым лицом в диванные подушки, обхватив книгу руками и сжавшись в клубок...
  
  
  -- Глава 5
  
   Эрик невесело вздохнул, найдя девушку спящей в углу дивана, в обнимку с книжкой, при включенном свете. Он не решился будить Марико, не стал даже забирать книгу. Присел рядом и некоторое время бездумно смотрел на её совсем детское во сне лицо. Надо же, дожил до двадцати семи лет, знал не одну и не двух женщин, даже раз чуть не стал отцом, а после истории с Мэридит казался себе уже почти законченным циником, - но сейчас смотрит на эту девочку, и внутри всё переворачивается с ног на голову... Такая трогательная фарфоровая куколка с выставки - страшно прикоснуться... Но такая живая, настоящая, не пытающаяся казаться такой или другой, не играющая в стандартные женские игры... Как же досадно, что пришлось познакомиться при таких обстоятельствах, когда нельзя сделать лишнего шага, лишнего жеста! А когда всё закончится, кто знает: вдруг он будет напоминать о пережитом кошмаре, и девушка просто исчезнет из его жизни...
   Марико пробормотала что-то невнятно, вырвав де Линта из невесёлых размышлений, и вдруг вскинулась, села и затрясла головой, бормоча в панике:
   - Ох, нет-нет-нет!..
   - Что с вами? - де Линт попытался заглянуть в её странно отрешённые, будто продолжавшие спать глаза.
   Марико не ответила.
   Она бежала по темной и грязной улице уже знакомого, или показавшегося таким, квартала, не столько слыша, сколько чувствуя преследующие её тяжёлые шаги.
   Девушка попыталась бежать быстрее, но поскользнулась на какой-то жидкой грязи и чуть не упала. Тяжелые шаги за спиной всё приближались.
   Марико свернула в сумрачный проулок, и тут огромная волосатая лапища схватила её за руку. Девушку развернуло силой инерции, и она вскрикнула, увидев ужасающее лицо убийцы.
   Он расхохотался, не сводя с неё странных, будто неживых, белёсых глаз с узкими, как у наркомана, зрачками-точками.
   Марико рванулась, но сильные пальцы лишь больнее сжали тонкое запястье. В сером полумраке тускло блеснуло лезвие ножа, и девушка закричала, не помня себя, отбиваясь руками, ногами, всем телом...
   - Марико! Марико, что с тобой? Это же я, успокойся!
   Эрик, стиснувший бьющуюся девушку за плечи, встряхнул её, заглядывая в глаза, начавшие принимать осмысленное выражение. Марико, вся дрожа, застонала, всхлипнула и уронила голову ему на грудь, теряя сознание.
   Де Линт попытался привести её в чувства, но получилось это не сразу. Открыв наконец глаза, девушка попыталась заслониться рукой, простонав:
   - Свет... больно...
   Эрик поспешно погасил люстру, оставив только настольную лампу, отвёрнутую к стенке, и снова сел рядом.
   - Что это за чертовщина?!.
   Девушка вздрогнула в ознобе, прошептав:
   - Опять... он!
   - Чёрт, кто на этот раз?!
   Марико покачала головой.
   - Н-никто... Он бежал за мной...
   Де Линт вскинул брови в недоумении. Да, это в самом деле было странно. Маньяк-телепат хотел показать, как собирается расправиться с ней самой?.. Другого объяснения не находилось. Эрик снова обнял девушку и крепко прижал к себе, успокаивая.
   - Господи... как я устала... - прошептала Марико сквозь подкатившие слёзы.
   - Ничего, - пробормотал де Линт. - Скоро всё закончится. Из Вашингтона наконец-то пришёл ответ. Этого психа зовут Дик Уайлд. По документам он числится как сбежавший из частной клиники. В розыске уже около пяти лет. Два раза в разных штатах попадался полиции почти на месте преступления и был приговорен в одном к смерти, а в другом - к пожизненному заключению, но оба раза сумел бежать. Неофициально мне сообщили, что он, возможно, результат подпольного эксперимента. Я кое-что слышал о подобных опытах, и теперь, пожалуй, могу объяснить твои видения: многие "экспериментаторы" работают именно над развитием телепатии.
   Марико снова смутно вспомнила предыдущее видение: длинный стол и сидящие за ним мальчишки-подростки в одинаковой, похожей на больничную, одежде, - но жестокая боль в висках не давала сосредоточиться.
   - Голова... очень... болит... - прошептала она с трудом.
   - Сейчас, принесу аспирин.
   Девушка послушно приняла таблетку, де Линт, не обратив внимания на слабые протесты, на руках перенёс её в спальню, и Марико вскоре уснула, положив одну руку под щеку, а другой сжимая пальцы Эрика...
   И что дальше? Как её защищать? Выставлять наблюдение возле своего дома? Прекрасно. Можно с тем же успехом прийти к Скиннеру и заявить, мол, так и так, я тут со свидетельницей живу...
   Значит, надо либо уговорить её всё-таки поехать к этому папиному другу, либо срочно самому найти ей квартиру. Буквально за день. Учитывая, что завтра воскресенье, задача совершенно нереальна...
   Так и не придя ни к какому здравому решению, Эрик осторожно высвободил руку и ушёл спать в гостиную, на диван.
  
   ...Хлынувшее в окна солнце заставило Марико поморщиться. Она совершенно по-детски попыталась натянуть простыню, которой укрывалась, на голову, пробормотав:
   - Мам, мне ещё рано...
   - Ну, вот ещё! На "маму" я не согласен! - раздался вдруг над ней мужской голос, и девушка подскочила, натягивая простыню под подбородок.
   Де Линт улыбался, насмешливо щурясь.
   - Ну, как тебе спалось в постели фэбээровца?
   Марико совсем смутилась под его взглядом и пробормотала:
   - Х-хорошо...
   Запутанная его шуткой, девушка панически пыталась вспомнить, что было вчера вечером, прежде чем она заснула. Эрик присел рядом, наклонившись, заглянул в суматошные глаза.
   - Эээй... ты о чём думаешь?! На твоих щеках можно яичницу с беконом готовить! Ну и девочки нынче пошли...
   - Но я...
   - ...спала здесь. Одна. А я - там. Тоже один, - договорил де Линт, улыбаясь и удивляясь её откровенному смущению. - А завтрак уже готов. Так что этот румянец пропадёт даром.
   Марико, не привыкшая к подобным шуткам, совсем растерялась и не знала, что нужно ответить и куда деваться от его смеющихся глаз.
   - Господи, какая же ты... - вырвалось у де Линта невольно; рука потянулась к её лицу, коснулась горячей щеки.
   Девушка только смотрела большущими испуганными глазами, ошеломлённая собственными эмоциями.
   Эта робкая покорность сводила с ума почище выдумок и уловок всех женщин, что он знал... Эрик взял её руки, стискивавшие простыню, и, не сводя глаз с её лица, прижал обе к губам. Такие крохотные хрупкие пальчики... так покорно разжались, подставив маленькие ладошки под его поцелуи...
   Чёрт. Надо прекращать это...
   Эрик, уже без тени улыбки, взглянул в растерянное лицо девушки, поднялся, не отпуская её рук и потянув за собой. Дурацкая оказалась идея. Теперь Марико стояла совсем рядом. Пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы просто спокойно отступить на полшага назад и произнести:
   - Завтрак остынет. Пойдём?
   Заставил себя отпустить, наконец, её руки. Девушка вздохнула, кажется, с облегчением, и послушно пошла за ним на кухню, тайком оправляя смявшееся за ночь платье.
   От омлета она отказалась, взяла только кофе и пила его маленькими глотками, не поднимая глаз от чашки. Эрик попытался завязать разговор, но ресницы поднялись, показав сдерживаемые слёзы, и де Линт замолчал. Только когда девушка отставила чашку, осторожно дотронулся до её руки и спросил:
   - Сердишься?
   Марико покачала головой отрицательно.
   - О чём думаешь?
   - Мне нужно ехать в гостиницу, - сказала она тихо.
   - Но мы же вчера договорились, ты можешь оставаться здесь.
   Девушка посмотрела почти укоризненно.
   - Нет. Не могу. Ваше начальство узнает, и будут неприятности.
   - Но в гостинице тебя сложнее защитить. Я не могу этого позволить! И подвести тебя под программу защиты свидетелей будет тяжело. Придётся ещё доказывать, что ты действительно свидетель, - не всякий поверит в то, что ты видишь... На это может уйти куча времени, и вся затея просто потеряет смысл.
   Марико вздохнула и надолго замолчала, глядя перед собой.
   Спустя минут пять Эрик всё-таки решился осторожно сказать:
   - Может быть всё-таки поедем к твоему знакомому?
   Девушка замотала головой, кусая губы.
   - Марико, ну пойми - это был бы самый лучший вариант. Ты будешь в безопасности, я смогу установить нормальное наблюдение...
   - Значит... у меня нет выбора? - прошептала она сквозь слёзы.
   - Ну... видимо, так. - Подумал и решился спросить: - Но почему ты так расстраиваешься? Боишься, что в доме друга многое будет напоминать об отце?
   - И это тоже...
   - Не понимаю. - Эрик вскочил, заходил по кухне, ероша волосы. - Друг отца, видимо, близкий, должен быть рад тебе. Воспоминания тебя вроде бы не сильно пугают. И тем не менее, ты плачешь, словно тебя отправляют на казнь. Ты с ним в ссоре?
   Марико покачала головой отрицательно. Де Линт взгромоздился на подоконник, тщетно пытаясь разобраться в мотивации девушки.
   Затянувшееся молчание затягивало в себя доносившийся с улицы шум и пробившийся ненадолго солнечный свет.
   - Я знаю его с тех пор, как помню себя...
   Тихий прерывающийся голос девушки показался неестественно громким в напряжённой тишине. Де Линт не решился что-либо спрашивать. Марико продолжила говорить сама.
   - Он часто бывал у нас в гостях, а мы - у него. А когда мне было тринадцать, я вдруг поняла, что... полюбила его...
   Марико посмотрела на почти не удивленного де Линта и вымученно улыбнулась сквозь льющиеся по щекам слёзы.
   - Это было так глупо! Он старше меня на двадцать один год. У него жена и двое детей...
   "Час от часу не легче!" - подумал Эрик, не заметив, что его лицо выдало эту мысль совершенно. Ему вдруг стало трудно дышать, но он все же спросил:
   - Так ты всё ещё... любишь его?
   - Я не видела его больше четырех лет, - проговорила Марико, опустив голову.
   Де Линт молчал, с трудом разбираясь в собственных эмоциях, смешанных из сочувствия и неожиданной ревности, и не находя, что ответить.
   - Я очень старалась скрыть свое сумасшествие, - заговорила снова девушка. - Раньше я с порога бросалась ему на шею и не отходила ни на шаг, но вдруг поняла, что уже не могу этого делать. Мне становилось почти плохо, едва в прихожей раздавался его голос. Я убегала к себе, потом собиралась с силами и выходила, потому что мама, хоть и не любила папиных друзей, но на приличиях была помешана... Не выйти к гостю - целый скандал... И я выходила. Хотя мне было страшно встретить его взгляд, страшно сидеть рядом за столом, страшно прикоснуться нечаянно к его руке...
   Эрик со смешанным чувством слушал срывающийся голос Марико, она же словно говорила сама с собой, глядя на свои руки, рассеянно теребившие поясок платья.
   - Сначала я не могла говорить об этом даже с папой, но потом не выдержала и призналась. А потом Агне... - девушка запнулась на имени, с трудом переводя дыхание, - ...он тоже догадался... А может, папа ему рассказал. Однажды он уехал в Нью-Йорк, мама ушла в гости, и я была одна... И вдруг пришёл Агне... Он сказал мне столько хорошего в тот день, был так нежен и тактичен, но я... я уже почти ничего не помню - так сильно трусила тогда... Помню только, как он сказал, что я очень хорошая и нравлюсь ему, но он... любит свою жену Кристен и детей... Он сидел в кресле у меня в комнате, а я стояла у окна и боялась повернуться, чтобы он не увидел, как я плачу... Он всё равно увидел и пытался утешить меня, обнял... - Марико зажмурилась, всё ниже опуская голову. - А я не могла остановиться и обещала ему, что больше не увижу его никогда-никогда. И он вдруг испугался и взял с меня слово, что я ничего не буду с собой делать. Только я об этом и не думала! Разве я могла причинить ему хоть малейшую боль?.. А потом... он поцеловал меня. Один раз. Совсем невинно. И... ушёл. В следующий раз, едва он пришёл, я сбежала в библиотеку и делала так каждый раз. А через два месяца... умер папа, и Агне перестал приходить к нам, потому что мама...
   Голос девушки перешел в почти неразличимый шепот и растворился в солнечных лучах. Эрик посмотрел на неё, и увидел, что она всё ещё плачет - тихо, не пытаясь скрыться, и эти тихие слезы вдруг так перевернули де Линта, что он долго молчал, растирая руками лицо.
   - Почему ты рассказала мне всё это? - решился он, наконец, спросить, едва справившись с отказавшим вдруг голосом.
   То есть, понятно было, что она хотела этим рассказом объяснить, почему так упрямо не желает ехать к другу отца. Но получилось слишком откровенно... Чужим малознакомым фэбээровцам девятнадцатилетние девочки такого не рассказывают...
   Марико вздрогнула, словно проснувшись, и ответила честно:
   - Не знаю. Нечаянно...
   Она поднялась, не глядя на Эрика, ушла в спальню и через несколько минут вернулась, переодетая в свежее платье, со своей сумкой.
   - Я поеду к нему, - произнесла девушка, пытаясь выглядеть решительной.
   Де Линт, почувствовав, что спорить бессмысленно, взял со стола ключи от машины и молча пошёл к двери.
   Уже в машине он всё же спросил:
   - Ты уверена, что сможешь остаться там?
   Марико подняла предательски блестящие глаза и после долгого молчания проговорила:
   - Но ведь вы сказали, что я всё же могу... остаться у вас...
   Эрик улыбнулся ободряюще:
   - Конечно!
  
  -- Глава 6
  
   Дверь открыл высокий статный мужчина. Внешность его даже на Эрика произвела впечатление: прямой и открытый взгляд тёмно-серых глаз, чуть глубоко посаженных, но улыбчивых; высокие, покрытые лёгким загаром скулы; густые, чуть волнистые светлые волосы с неожиданно одинокой седой прядью над высоким лбом; лёгкая сеть морщин вокруг глаз и у рта, выдающая весёлый, но вместе с тем твёрдый характер.
   - Марико? Боже мой, вот так сюрприз!
   Низкий глубокий голос, от которого где-то в середине груди и в горле возникал ответный резонанс, заставил девушку задохнуться от нахлынувшего волнения.
   Она знала. Знала, что так и будет. Этот голос почти забылся за четыре года, и сейчас оглушил тут же всплывшей в памяти нежностью... Там, в комнате, где она прятала слёзы у окна, этот голос заполнял собой всё пространство, пытаясь утешить её... В нём не было ни тени насмешки над глупой девчонкой, влюбившейся во взрослого мужчину чуть младше её собственного отца. В нём не было покровительственных ноток или снисходительности. Он говорил как с равной, словно она взрослая женщина, которой просто не повезло влюбиться в женатого...
   Мужчины в лёгком замешательстве смотрели на молчащую девушку: Агне с грустью, видя, что она всё ещё слишком хорошо помнит былую влюблённость и переполнена эмоциями, Эрик - в растерянности, не зная, как себя повести.
   Наконец Марико слабо улыбнулась и заставила себя выговорить:
   - Здравствуйте, Агне...
   - Ну, что ж мы стоим на пороге - проходите! - Агне Ульсен жестом пригласил их в дом, добротный, чистый и уютный. - Крис и дети у моей мамы, а я подхватил ангину и долечиваюсь в одиночестве. Представишь мне своего спутника?
   Взглянув на Марико, готовую, кажется, разрыдаться, де Линт назвался сам. Агне пожал ему руку, посмотрев в глаза испытующе, так что де Линт едва не смутился. Ситуация выглядела странновато: будто Марико пришла познакомить Агне со своим парнем... Эрик запоздало подумал, что надо было бы, пожалуй, представиться по всей форме: "специальный агент" и тэ дэ...
   - Рад знакомству, - сказал тем временем Ульсен. - Кофе? Располагайтесь, я сейчас приготовлю.
   Они уселись на диван, и Марико безотчетно придвинулась к де Линту, словно пытаясь спрятаться от собственных воспоминаний за тем, что единственное было ново здесь. Эрик, сочувствуя, но не зная, чем помочь, взял её за руку; она слабо вздрогнула и подняла огромные несчастные глаза, но ладонь не отняла.
   Он взглядом спросил: что? Девушка прикусила губу, чувствуя себя загнанной в угол. Ей нельзя было вернуться к де Линту, нельзя поехать в гостиницу... А здесь она тихо сходила с ума от накатывавших воспоминаний, к которым неожиданно примешивались ещё и новые чувства - к Эрику... На его молчаливый вопрос Марико лишь покачала головой: ничего...
   Так они сидели молча, думая каждый о своём и прислушиваясь к звону посуды на кухне.
   Вернулся хозяин, разлил по чашкам кофе, непринуждённо расспрашивая девушку о её жизни, и благодаря его добродушной улыбке обстановка, в конце концов, немного разрядилась. Марико сдержанно отвечала, потом разговор как-то повернул на общие темы и, разумеется, не мог не коснуться последних убийств, наведших неподдельный ужас на город. Воспользовавшись удобным моментом, Эрик рассказал, что занимается расследованием этого дела, надеясь, что девушка поддержит его и расскажет о своём невольном участии в происходящем, но Марико снова замкнулась и молча допивала кофе, глядя в чашку. Агне вышел, унося посуду на кухню, и де Линт спросил шепотом:
   - Ты расскажешь ему? Или хочешь, чтобы я...
   - Только не про маму и Мейски! - взмолилась девушка. - Он расстроится... Пусть думает, что это из-за Уайлда, пожалуйста!..
   - Хорошо.
   Вернувшийся хозяин предложил:
   - Не хотите погулять в саду? Сейчас там должно быть прохладнее, чем в доме.
   Молодые люди согласились и вышли в ухоженный даже не сад, а почти парк в миниатюре: жена Агне увлекалась ландшафтным дизайном.
   Медленно идя по извивающейся дорожке вдоль искусственного пруда с каменистыми берегами и парой небольших живописных водопадиков, Эрик стал рассказывать о том, как странно познакомился с Марико. Агне Ульсен вызывал доверие своей спокойной доброжелательностью, и де Линт невольно говорил куда подробнее, чем мог бы. О миссис Дэвис, конечно, не было сказано ни слова, но Агне знал её и, кажется, всё-таки догадывался о чём-то.
   Марико шла позади тихо беседующих мужчин, не слыша их. Ею овладело странное и почти болезненное состояние. Всё вокруг словно подёрнула серая дымка. Сердце холодила выматывающая безысходность.
   Мать её ненавидит так, что готова упечь в психушку.
   Папа - умер.
   Агне - женат.
   Де Линт - завершит дело и забудет её.
   Кому она нужна? Может быть, было бы лучше, если бы она умерла тогда же, изрезавшись стеклом...
   Господи...
   Внезапная мысль поразила Марико и напугала до дрожи в коленях. А что, если Уайлд как-то повредит Агне и его семье?! Просто потому, что она - его цель - здесь?!
   Девушка остановилась. Мужчины, увлекшиеся разговором, не заметили этого. Когда они свернули за очередной поворот дорожки, Марико медленно, часто оглядываясь, пошла к уличной калитке.
   Выйдя на улицу, девушка бросилась бежать, что было сил - прочь от этого дома, задыхаясь от рыданий, разрывавших грудь, не разбирая пути, сталкиваясь со встречными прохожими и не замечая ни ругательств, брошенных вслед, ни удивлённых взглядов. Она хотела только одного - оказаться как можно дальше ото всех, кто её знает и кого знает она: от матери с её любовником; от Агне и Эрика, чувства к которым перепутывались одно с другим и разрывали её на части; от Дика Уайлда, заставлявшего её в этих внушённых телепатией видениях испытывать злобу и ненависть ко всему миру и к себе самой; даже от отца, который умер и больше никогда не обнимет её, утешая...
   Она не помнила, сколько бежала так, а потом, выдохшись, бродила по городу. Пришла в себя, увидев, что стремительные южные сумерки обрушились на город, и улица, по которой она бредёт - темна и совершенно незнакома.
   Хотя... Эти редкие тусклые фонари, слепые стены вдоль узких тротуаров, по которым ветер лениво таскает обрывки бумаги, пакетов и ещё какой-то мусор... Почему всё это кажется уже виденным?..
   Впрочем, всё равно.
   Марико, измученная долгим бегом, машинально брела дальше, силясь припомнить подробнее тот день, когда произошло объяснение с Агне.
   Вот, она стоит у окна, отвернувшись, чтобы скрыть слёзы, а он говорит что-то... Что же он говорил тогда? Почему, почему всё забылось?! Ведь это было так важно!
   Вместо того вдруг всплыл голос де Линта:
   - Чёрт бы их всех побрал... Марико, не плачь! Иди сюда...
   Его нежные сильные руки, тихо обнимающие, гладящие по волосам...
   Всё перемешалось!..
   Марико обессиленно прислонилась к фонарю, едва разгонявшему бледно-жёлтым светом душный сумрак. Мысли путались и цепенели от невыносимой усталости.
   Чернильный мрак вдруг зашевелился, и огромная тень легла у ног девушки. Марико медленно подняла голову и резко вдохнула от неожиданности: перед ней стоял, криво усмехаясь, Дик Уайлд. Увидев, как девушка задрожала, он хрипло и отрывисто расхохотался, и этот нечеловеческий смех привел Марико в чувства. Развернувшись, она побежала прочь по тёмной улице.
   Да. Так оно и было...
   Леденящий душу хохот оборвался. Девушка не слышала шагов, но знала, всем телом чувствовала, что они преследуют её. Она знала эту бесшумно-тяжёлую поступь - знала изнутри, всем своим существом. Знала этот тёмный переулок, знала, что там, за поворотом - тупик...
   Знала, что он догонит, потому что другого выхода с этой улицы нет. Но всё равно бежала изо всех сил, задыхаясь.
   Она поскользнулась и чуть не упала в грязь. Так и было...
   Она хотела кричать, звать на помощь, но из груди, как в дурном сне, вырывались лишь слабые стоны. И это было...
   Уже почти ничего не видя, Марико свернула в тупик, и в этот момент огромная ручища сжала тонкое запястье, и девушку развернуло силой инерции, отчего она чуть не врезалась лицом в широкую грудь мужчины.
   Он снова захохотал, но его глаза - Марико теперь почему-то увидела их особенно отчётливо - остались совершенно мертвы. Они ничего не выражали: ни гнева, ни ненависти, ни даже безумия...
   Девушка дико забилась и наконец закричала, заглушая невыносимый смех убийцы, перешедший в яростный рык. Узкое острое лезвие скальпеля тускло блеснуло в полутьме, и Марико замерла, оцепенев, едва находя в себе силы хватать воздух пересохшим ртом.
   Она перестала сопротивляться.
   Ужас, гнавший её прочь минуту назад, вдруг отпустил. Она застыла.
   Она снова посмотрела в мертвые глаза Дика Уайлда и... улыбнулась.
   Ну, вот. Наконец-то всё закончится!..
   Он вздрогнул и отступил на шаг. Странно.
   Она смотрела в его глаза и улыбалась...
   Наконец-то не нужно будет молча глотать оскорбления матери!..
   Он отпустил её руку и отступил ещё на два шага.
   Она откинула голову и засмеялась.
   Наконец-то не нужно будет решать, кого же она любит и любит ли на самом деле!..
   Он мотнул головой в недоумении и почти в страхе.
   Она смеялась.
   Наконец-то! Наконец-то она может хоть что-то решить сама! Может решить, убегать ей - или остаться, жить - или умереть, бояться - или радоваться!
   Он закричал и бросился прочь...
   Она хохотала, захлёбываясь, задыхаясь.
   Она видела, что убийца бросил её, но уже не могла остановиться, заходясь в истерике.
   Он бежал прочь, навстречу всхлипам и стонам полицейских сирен, навстречу ало-голубым вспышкам, хрипам мегафонов и треску выстрелов...
   Марико без сил опустилась на грязный асфальт, почти теряя сознание от выворачивающих душу рыданий.
   Подъехала машина "скорой помощи", подбежали люди. Кто-то накинул одеяло на вздрагивающие плечи девушки, кто-то помог подняться на ноги, но они не держали, и Марико уложили на носилки. Кто-то спешно мерил давление, светил фонариком в глаза, делал укол, - она ничего не замечала и не понимала. Носилки погрузили в машину, и пронзительная сирена понеслась по улицам, пугая запершихся дома жителей, ещё не знавших, что убийца больше не потревожит их...
  
   ...Девушка открыла глаза, обвела затуманенным сонным взглядом палату и вздрогнула, увидев Эрика. Он сидел на стуле, привалившись к изголовью высокой больничной кровати, и спал. Лицо его выглядело усталым и осунувшимся, растрёпанные волосы падали на лоб, руки устало лежали на коленях.
   Марико закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что произошло. Ах, да! Она убежала из дома Агне... А потом за ней гнался Уайлд... А потом почему-то бросился от неё, как от чумы...
   Сколько же она проспала? Наверное, долго, раз де Линт так устал, что уснул возле... Странный. Зачем было сидеть с ней всё время? Уайлда наверняка поймали (она припомнила звук сирен), значит, дело закрыто. Ему больше незачем быть тут.
   А ей придётся... вернуться к матери?
   Марико подавленно вздохнула, вспомнив, как миссис Дэвис кричала, что упрячет её в дурдом, а доктор Мейски поддакивал. Наверное, он теперь совсем там поселился...
   Господи, какая тоска... И почему этот псих Уайлд убежал! Сделал бы, что собирался... А теперь - куда ей идти?! Придётся искать квартиру, устраиваться на работу, чтобы эту квартиру оплачивать, возможно, бросать учёбу... Медицины не слишком жалко. Жалко смысла, который она оставила бы этой жизни.
   Де Линт рядом вздохнул во сне. Марико снова посмотрела на его измученное лицо, казавшееся сейчас ещё старше. Вот ведь глупость! И почему ей не нравятся ровесники? Почему надо было снова увлечься человеком с такой разницей в возрасте? И которому она совсем не нужна... Как обидно... Ведь он даже не женат. Если бы только...
   Дверь палаты тихо стукнула, впуская медсестру. Де Линт, вздрогнув, проснулся и встревоженно обернулся к Марико.
   - Проснулись? Как себя чувствуете? - спросила сестра.
   Девушка чуть пожала плечами, подставляя руку под манжетку тонометра.
   - Ну вот, - произнесла женщина доброжелательно, обращаясь к де Линту. - Давление и пульс в норме. После обеда доктор Лоуренс осмотрит мисс Дэвис и расскажет о результатах анализов. Думаю, теперь вы можете быть спокойны и поехать домой, выспаться.
   - Спасибо, - пробормотал осипшим со сна голосом Эрик.
   Медсестра вышла. Де Линт выглядел несколько смущённым, но заговорил первый.
   - Как себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь?
   Марико пожала плечами, качнула головой отрицательно. Потом решилась спросить:
   - Долго я спала?
   - Больше суток. С позавчерашнего вечера.
   - А что с... Уайлдом?
   - Оказал сопротивление при задержании и был убит... Кажется, у него окончательно закипели мозги. Ребята говорят, он просто нёсся вперёд, словно за ним весь ад гонится. На окрики не реагировал, сбил с ног несколько человек. Когда его попытались скрутить, начал с воплями размахивать скальпелем, вырвался, но далеко не убежал.
   Де Линт вгляделся в лицо девушки, раздумывая, стоит ли прямо сейчас задавать вопрос, не дававший покоя всем, кто видел, в какой панике бежал Уайлд. Марико выглядела вполне спокойной.
   - Скажи, кто ещё там был? Тебя кто-то попытался защитить?
   - Нет.
   Странно: Марико действительно ничего не чувствовала, вспоминая своё страшное бегство и всё, что произошло потом.
   - Я не знаю, почему он убежал. У меня случилась истерика, я начала смеяться... и всё.
   - Вот оно что. Это и сбило ему шаблон: ведь обычно все боятся. Видно, его расшатанная психика не выдержала.
   Де Линт помолчал. Потом поглядел на девушку и сказал:
   - А теперь не могла бы ты мне объяснить: какого чёрта ты убежала?! Да ещё влезла в эти трущобы...
   Марико молчала, и он откровенно рассердился:
   - Нет, ответь мне! Я для того не отпустил тебя в гостиницу, чтобы ты удрала из-под наблюдения и понеслась прямо в лапы к маньяку?!
   Девушка посмотрела на него странно - Эрик не смог разобраться в увиденной мешанине эмоций.
   - Я... - Марико прикусила задрожавшие губы. - Да какая теперь разница?
   - Ну как бы тебе объяснить! Я чувствую себя как-то глупо в этой ситуации.
   Что ему ответить? Что она испугалась за Агне и его семью? Чтобы убедить де Линта, что она до сих пор влюблена в папиного друга по уши? Впрочем, какая разница, что подумает де Линт... Они расстанутся в любом случае.
   - Я подумала вдруг, что Уайлд может повредить семье Агне. Вот и ушла.
   - Глупость какая. Я же установил наблюдение! Его взяли бы ещё на подходе к дому!
   Марико растерянно пожала плечами:
   - Я забыла об этом...
   Задумавшись, она стала вспоминать своё странное состояние в тот момент. Эта серая муть, окутавшая весь мир... Никогда с ней такого не было. Может быть, это Уайлд внушил ей и те мысли, и желание бежать, куда глаза глядят? Смог же он внушить, будто она видит надпись в телефонной будке и не может открыть дверь... Может быть, и с другими жертвами он поступал также? Внушал им бессмысленность всего окружающего и вёл туда, где ему было удобнее всего убивать...
   Девушка вздрогнула и поёжилась. Эрик следил за её лицом и теперь решил спросить:
   - О чём думала?
   Марико вздохнула. Можно, конечно, рассказать о своих догадках... Только кому они интересны? Уайлд убит, дело закрыто, свидетельница жива - все счастливы... Не о том ей сейчас нужно думать. А о том, куда она пойдёт после выписки из клиники.
   Так и не дождавшись ответа, де Линт поднялся, нервно прошёлся по палате, запустив пальцы в волосы. Наконец сказал:
   - Ладно. Ты отдыхай. А я пойду, перекушу. После обеда зайду узнать, что сказал доктор Лоуренс.
   Девушка лишь молча проводила его взглядом. Потом, чувствуя совершенно непреодолимую апатию, повернулась на бок и закрыла глаза.
  
   Доктор Лоуренс, осмотрев пациентку, заключил, что физически она совершенно здорова. Посоветовал лишь после выписки непременно пообщаться с психотерапевтом, чтобы предупредить и по возможности сгладить посттравматическое стрессовое расстройство. Домой Марико отпускали уже завтра.
   Вернувшийся де Линт порадовался её хорошему самочувствию и ушёл отсыпаться, пообещав назавтра приехать и отвезти девушку. Однако, получив документы о выписке, Марико не стала ждать де Линта, собрала свои вещи и ушла из клиники одна.
   Она решила для начала снять номер в мотеле - это дешевле гостиницы. А потом... Марико пока сама не знала, что будет делать потом. Искать квартиру, работу...
   Поймав возле клиники такси, девушка попросила отвезти её в мотель подальше отсюда, в районе, которого она совсем не знала. Там, сняв номер, она обессиленно рухнула на кровать и впала в тяжёлое забытьё. Проснувшись уже под вечер, подумала, что нужно бы поужинать, но голода она не чувствовала и не нашла в себе сил, чтобы подняться и хоть что-то сделать.
   За стенкой громко разговаривали соседи - мужчина и женщина. Женщина игриво смеялась. Марико натянула на голову толстое покрывало, зарылась в подушку и снова заснула.
   Утром девушку разбудил громкий стук. С трудом поднявшись, пошатываясь, Марико добрела до двери и открыла, не сообразив даже спросить, кто там. На пороге стоял де Линт.
   Увидев девушку, он шумно выдохнул:
   - Слава Богу! Марико! Какого дьявола ты тут делаешь?!
   Она молча вернулась в номер, чувствуя озноб, и снова закуталась в покрывало, присев на постель. Де Линт смолк, увидев, как болезненно бледна девушка.
   - Что с тобой?!
   Она всё-таки выговорила:
   - Ничего...
   - Почему ты убежала?! Я ведь сказал, что приеду и отвезу тебя домой!
   Марико подняла глаза со странным выражением.
   - Я не собиралась домой. Они хотят упрятать меня в психушку.
   Эрик принялся расхаживать по номеру.
   - Да какая разница, куда ты собиралась! Я приехал за тобой и чуть с ума не сошёл, когда мне сказали, что ты ушла раньше!
   Девушка пожала плечами:
   - Но ведь дело закончено. Вы не обязаны больше нянчиться со мной.
   Де Линт остановился. Подошёл к Марико и поднял её лицо за подбородок, вглядываясь в глаза и пытаясь понять, что такое происходит с девушкой, почему она так апатична. Покачал головой.
   - Я, конечно, понимаю: у тебя не слишком много опыта... Но не могла же ты не увидеть, что всё несколько... сложнее!
   Она освободилась, опуская голову.
   - Откуда мне знать...
   Де Линт сел рядом, обеими руками вцепившись в волосы.
   - Марико! Я нарушил Устав первый раз, когда привёз тебя в свою квартиру. Я нарушил Устав второй раз, когда пытался поцеловать тебя. Я нарушил Устав третий раз, когда позволил тебе переночевать у меня. Сейчас я послал к чёрту текущие дела и взял недельный отпуск, чтобы найти тебя. Всё ещё не достаточно?!
   Девушка долго молчала. Потом выговорила, не поднимая головы:
   - Я не знаю...
   Де Линт вскочил, хотел было что-то возразить, но вгляделся в осунувшееся лицо Марико и слова застряли в горле. Да что с ней? Послестрессовая депрессия? Оглядев номер, в котором, кроме постели, ничего не было тронуто, Эрик спросил:
   - Ты здесь со вчерашнего утра?
   - Да... наверное...
   - Черт-те что. Сколько оплатила?
   - Сутки...
   - Хорошо. Где твоя сумка? Ага, вот. Пойдём.
   Девушка поглядела тоскливо, но послушалась и побрела за де Линтом в его машину. Когда Эрик захлопнул дверцу и завёл мотор, Марико неожиданно сказала:
   - Пожалуйста, отвезите меня домой.
   Де Линт обернулся, ничего не понимая.
   - Но...
   - Пожалуйста! - повторила она, не поднимая лица. - Я... устала. Я хочу домой.
   Эрик нахмурился, но что-то ему сказало, что спорить сейчас не время.
   Миссис Дэвис дома не оказалось. Де Линт вошёл следом за девушкой в неожиданно безвкусно обставленную гостиную, положил сумку на кресло. Марико постояла в лёгкой растерянности, потом предложила:
   - Хотите кофе?
   Эрик согласился, пошёл за ней на кухню и едва не столкнулся с девушкой на пороге. Глянув через её плечо, увидел горы немытой посуды в раковине и на столах. Марико грустно усмехнулась: мать настолько привыкла, что приёмная дочь следит за хозяйством, совсем не способна делать что-то сама... Девушка включила кофе-машину, потом быстро, привычными движениями загрузила посуду в мойку. Оставшуюся часть залила водой в раковине, щедро плеснув моющего средства.
   Налив кофе в нарядные чашечки, Марико жестом позвала де Линта обратно в гостиную: сидеть в неубранной кухне было неприятно.
   Кофе пили в напряжённом молчании. Пару раз то Эрик, то Марико пытались заговорить, но встречались взглядами и - замолкали...
   Апатичное оцепенение понемногу оставляло девушку, но ей было слишком неловко.
   В соседнем доме включили телевизор. Шёл какой-то дешёвый сериал, и герои-любовники ссорились не на жизнь, а на смерть, осыпая друг друга дежурными обвинениями и классически проклиная день первой встречи...
   Часы на стене, как-то всхлипнув, пробили полдень...
   - И всё-таки, почему ты не стала ждать меня вчера? - спросил наконец Эрик, и его голос, знакомый, но такой чужой в этой гостиной, заставил Марико вздрогнуть.
   - Не знаю, - ответила девушка честно. - Я запуталась...
   Снова тягостное молчание окутало комнату, странным образом приглушая даже бурную ссору Джона и Кэролайн.
   - Марико...
   - Мистер де Линт...
   Они заговорили одновременно и, сбившись, смолкли.
   - Как ты так можешь! Ведь я же люблю тебя! - выкрикнул Джон.
   Последовала неловкая пауза. Марико и Эрик снова попытались заговорить, и опять вместе:
   - Я хотела...
   - Я хотел...
   - Я всегда любил тебя! - опять вмешался Джон из сериала.
   Девушка, не выдержав, нервно засмеялась.
   - Чёрт знает, что такое, - пробормотал де Линт, и, поднявшись, прошёлся от дивана к окну и обратно. - Они всегда так врубают телевизор?
   Марико кивнула:
   - Миссис О'Коннор немного туга на ухо.
   - Немного! - громче, чем следовало, хохотнул молодой человек. - Да ей просто необходим слуховой аппарат!..
   - О, ну почему ты такой?! - всхлипнула Кэролайн. - Зачем ты всегда всё усложняешь? Почему просто нельзя сказать?!
   Эрик сел в кресло и немилосердно растрепал приглаженную было челку.
   - Послушай, я хотел сказать... - начал он.
   - Я люблю тебя!!! - снова вмешался отчаянный крик Джона.
   - Ч-черт! Это невозможно! - выругался де Линт, снова вскакивая.
   - Пойдёмте в мою комнату, - предложила Марико. - Там меньше слышно.
   Спальня девушки оказалась совершенно не похожей на гостиную. Здесь царило какое-то особенное, пепельное розово-голубое свечение, будто исходящее от стен. Обстановка была тщательно продумана: ничего лишнего или выбивающегося из общего стиля, который Эрика тянуло назвать "Цветущая сакура", тем более, что в углу комнаты стояла ширма, расписанная тонкими веточками, усыпанными розоватыми цветами. Марико выглядела здесь так естественно, что ей не хватало только шёлкового кимоно и высокой причёски...
   Поймав себя на этих странных мыслях и на том, что любуется девушкой, Эрик потёр лоб и заставил себя отвернуться, пытаясь вспомнить, что же хотел сказать. Вместо этого, сам не зная, зачем, спросил:
   - А что за "писанину" ты прячешь под кроватью?
   - Откуда вы знаете?! - удивилась Марико, краснея.
   Де Линт порадовался: наконец-то живая эмоция! Ответил честно:
   - Миссис Дэвис сказала, когда отдавала твои вещи...
   Девушка опустила глаза.
   - Это всего лишь стихи. Мама считает, что это пустая трата времени, поэтому я показывала их только папе...
   - А... можно мне?
   Марико молча опустилась на пол перед кроватью (Эрику снова вспомнился кадр из какого-то японского фильма, где женщины точно таким же скупым, но удивительно грациозным движением опускались на колени...). Сидя возле коробки с исписанными листками, девушка задумчиво перебирала их, наконец, протянула один де Линту, и он прочитал:
   Смычок любившая, виола
   Укрыть печали не смогла,
   И зов тоскливой баркаролы
   Её мелодия плела.
  
   И музыка прекрасная над городом плыла...
  
   И струны плакали надрывно,
   Его касания моля
   И умирая непрерывно
   В опавших листьях сентября.
  
   В руках артиста плакала
   виола...
  
   А город спал и тихо грезил
   О странной песне в вышине,
   Но зову страстному ответил
   Лишь ветер, бьющийся в окне.
  
   И музыка прекрасная над городом плыла...
  
   И свечи таяли безмолвно
   Под звуки жгучей высоты...
   А я в тот вечер долго-долго
   Молилась, зная: это - ты...
  
   В руках артиста
   плакала
   виола...
  
   - Красиво... Это о нём? - спросил Эрик невольно.
   Девушка подняла потемневшие глаза и тихо ответила:
   - Не знаю...
   Снова повисло молчание. Где-то вдали не то ссорились, не то объяснялись в любви Джон и Кэролайн.
   - Ну что ж, - выдохнул наконец де Линт, откладывая листок на кровать и не глядя на продолжавшую сидеть на коленях девушку. - Если я всё правильно понимаю, ты сейчас хочешь побыть одна и разобраться... во всём. Я, пожалуй, пойду.
   Они вернулись в гостиную и отчаянный вопль Кэролайн заставил обоих вздрогнуть:
   - Постой, Джон! Не уходи!!!
   Марико, вспыхнув, отвернулась, в то время как бурные рыдания помирившихся любовников завершили серию, и телевизор смолк.
   - Моя визитка у тебя осталась? Захочешь - звони...
   Она проводила Эрика до выхода. На пороге де Линт остановился, хотел было сказать что-то ещё, но, почувствовав, что это будет слишком похоже на истеричные выкрики из сериала, пробормотал только ещё раз:
   - Звони, - и, сбежав с невысокого крыльца, торопливо сел в машину.
   Девушка закрыла дверь и, как оглушённая, вернулась в гостиную. За окном жалобно взвизгнули шины отъехавшего "Мустанга".
   Где-то закричали дети.
   На стене мерно тикали часы.
   Залаяла собака у соседей.
   Марико отнесла на кухню чашки. Разгрузила посудомойку, заложила в неё ещё одну партию посуды. Протёрла столы.
   Вернувшись в свою комнату, подняла с кровати листок со стихотворением. Кажется, бумага сохранила запах его рук... Или это она совсем сходит с ума?
   Марико убрала листок в коробку, легла в постель, и тяжёлый сон снова сморил измученную девушку.
  
  -- Глава 7
  
   Она проснулась ближе к вечеру от громких голосов в гостиной: вернулись миссис Дэвис с доктором Мейски. Марико вскочила, поспешно приводя себя в порядок и пытаясь вернуть наконец ясность сознанию. Что это с ней творилось в последние несколько дней? С чего накатила такая жуткая болезненная апатия?..
   Додумать не получилось: миссис Дэвис вошла, как всегда, без стука и тут же начала кричать так громко, что Марико даже не сразу начала понимать смысл гневной тирады. Впрочем, ничего нового миссис Дэвис не придумала. Девушка не стала ей возражать и оправдываться за то, в чём не была виновата, а просто достала и протянула матери больничные документы. Доктор Мейски заглянул через плечо и, безразлично двинув бровями, сказал негромко:
   - Они настоящие, Гвен. Оставь это. Ты же не хочешь, чтобы были проблемы с Опекой.
   Злобно выплюнув ещё какую-то брань, миссис Дэвис бросила бумаги на стол и вышла. Мейски, не удостоив Марико и взглядом, вышел следом.
   Оставаться здесь - и терпеть крики матери и презрение доктора? Ну, нет! Хорошо, что в их штате совершеннолетием считается восемнадцать, а не двадцать один.
   Девушка решительно прикусила губу. Вынув из-под кровати коробку со стихами, Марико плотно заклеила её скотчем. Потом принялась снимать с полки свои книги и складывать в старый папин чемодан. Сгребла с полок разные мелочи вроде японских фарфоровых статуэток, которые дарил ей папа, аккуратно обернула бумагой и сложила в коробки.
   Она ещё не знала, станет ли звонить де Линту. Слишком странно было верить в то, что он предлагал это всерьёз... Но здесь оставаться не собиралась: хотя бы это в своей жизни она может решить твёрдо и без сомнений.
   Неожиданный звонок в дверь заставил Марико прислушаться. Миссис Дэвис заговорила на повышенных тонах, а ответивший ей голос заставил девушку вскочить и почти выбежать в прихожую. На пороге - ей не показалось! - стоял Агне. А Гвен преграждала ему путь.
   - Мама! - воскликнула Марико так неожиданно звонко, что все замолчали. - Это мой гость! Впустите его, пожалуйста.
   Миссис Дэвис попыталась возразить, но девушка, вспомнив предупреждение доктора Мейски о проблемах с Опекой, решила впервые в жизни воспользоваться этим способом самозащиты.
   - Мама, я уже совершеннолетняя, и вы не имеете права ограничивать моё общение!
   Что-то злобно фыркнув, Гвен удалилась в свою комнату. Доктор Мейски посмотрел на девушку с неприязнью и произнёс:
   - Надеюсь, ты не из тех неблагодарных детей, которые подают в суд на родителей.
   У Марико свело скулы от отвращения.
   - Не беспокойтесь. Мне на за что подавать на неё в суд. Но и унижать меня, как прежде, я не позволю.
   Агне, смотревший на абсурдную сцену в изумлении, прошёл в комнату Марико, повинуясь приглашающему жесту. Тут мужество оставило девушку, и она опустилась на кровать, едва сдерживая слёзы. Агне негромко спросил:
   - И вот так - всегда?..
   Девушка нервно дёрнула плечом:
   - В последнее время... Особенно с тех пор, как я познакомилась с мистером де Линтом...
   Агне покачал головой.
   - Я знал, что она тебя недолюбливает, но не предполагал, что интеллигентная миссис Дэвис способна так опуститься...
   - Мне уже всё равно. Я перееду отсюда, как только смогу. Как только найду работу...
   - Ты знаешь, а я ведь пришёл как раз по этому поводу. Кристен решила организовать свою фирму по ландшафтному дизайну, и сейчас ищет сотрудников. Что ты скажешь?
   - Ну... я почти ничего не знаю об этом...
   - Ты могла бы на первых порах заниматься рекламой и контактами с клиентами, или ещё чем-нибудь в этом роде. И потом, ты ведь ходила на курсы икебаны в прошлом году.
   - Да, правда... А это может пригодиться?
   - Приезжай завтра к ней в офис, поговорите. Я буду очень рад помочь тебе.
   - Спасибо!
   Марико неожиданно, в порыве облегчения и благодарности, обняла Агне, подспудно подумав: что с ней творится? Она, всегда такая сдержанная, избегающая лишних прикосновений - то и дело бросается кому-то на шею!
   Но Агне... Он такой близкий, почти родной... И по-прежнему недосягаемый... Также, как Эрик...
   Плечи девушки задрожали. Нервы совсем расшатались... И так хочется простой человеческой поддержки! Перестать "вести себя прилично" и просто пореветь, как в детстве, пожаловаться...
   - Господи, я совсем запуталась! - выговорила она сдавленно. - Я не знаю, что мне делать...
   - А что хочется? - спросил Агне, обнимая её совсем по-отечески.
   - Я не знаю! Я хочу дышать свободно... Я хочу перестать бояться... И я...
   - Что?
   Девушка смущённо отодвинулась, закрыла лицо руками, но всё же ответила искренне:
   - Я так хочу, чтобы меня хоть кто-нибудь любил!
   Агне притянул обратно захлёбывающуюся слезами Марико. Гладя её по волосам, он спросил негромко, наклонившись почти к самому её уху:
   - А де Линт?..
   Девушка притихла.
   - Знаешь, в тот день, когда вы вместе приехали ко мне, я много говорил с Эриком. Точнее, много слушал, как он говорит. А потом мы обнаружили, что ты убежала. И я видел, что с ним сделалось...
   - Он боялся провалить дело... - прошептала Марико.
   Агне отстранил девушку и заглянул ей в лицо с улыбкой почти укоризненной.
   - Ты сама-то поверила в то, что сейчас сказала?
   Марико зажмурилась, задыхаясь.
   - Но... я... я же...
   - Что?
   Девушка попыталась освободиться, отвернуться, спрятать лицо; Агне не позволил.
   - Что? - повторил он вопрос. - Ты же до сих пор влюблена в меня?
   - Я... нет... я не знаю...
   - Марико. Успокойся и послушай меня. Слышишь? Вот, выпей воды и успокойся.
   Девушка послушно села на кровать и сделала несколько глотков из протянутого Агне стакана.
   - Посмотри на меня. - Марико прикусила губу, но подняла голову. - Вот так. Ты уже взрослая девушка и прекрасно понимаешь, что наша с тобой история закончилась ещё тогда, четыре года назад. И я более чем уверен, что за прошедшее время ты успела принять этот факт и смириться с ним. Ведь так?
   Девушка смотрела грустно, но кивнула утвердительно.
   - Да, я понимаю, история вышла печальной. Хотя ещё через пару лет, быть может, ты будешь вспоминать её уже с улыбкой. И держишься ты за неё исключительно из-за того, что тебе не хватает отца.
   Марико нахмурилась, обдумывая слова Агне.
   - Вы так думаете?..
   - Конечно, больше чем уверен. Я лишь немного младше него, мы давно и хорошо знаем друг друга. У нас много общих приятных воспоминаний, привычек и, наверное, даже жестов. Да и по возрасту я всё-таки больше гожусь на роль отца.
   Агне улыбнулся озадаченной девушке. Дав ей пару минут, чтобы осмыслить услышанное, он вдруг попросил:
   - А теперь расскажи мне о де Линте.
   - Но я...
   - Нет, в самом деле. Ты ведь доверяешь мне, я знаю. Меньше, чем отцу, но вполне достаточно, чтобы быть искренней. А о нём ты ни с кем не могла поговорить, хотя тебе это нужно, я вижу. Расскажи мне всё с самого начала.
   Марико глубоко вздохнула, понимая, что Агне прав, как всегда. Замкнутый характер не позволил девушке сойтись близко с кем-либо из Университета, и всё это время ей страшно не хватало простого дружеского разговора, когда можно выложить всё начистоту, банально выговориться...
   Агне ушёл от неё за полночь. Девушка ещё некоторое время просидела за столом, вертя в руках визитку де Линта. Потом легла и довольно быстро уснула.
  
   Наутро её разбудил доктор Мейски. Постучав, он из-за двери попросил разрешения войти. "И на том спасибо, что не вламывается..." - подумала Марико, накинула халат и открыла.
   - Вот, тебе тут кто-то цветы прислал.
   Доктор протянул девушке букет лилий. В середину был вложен конверт, на котором Марико увидела знакомую подпись: "Э де Л". Сердце неожиданно радостно дрогнуло. Выдохнув едва слышное "спасибо", девушка дождалась, пока Мейски выйдет, и торопливо вскрыла конверт. Там лежала лишь маленькая карточка с коротким вопросом: "Как спалось?"
   Из гостиной раздался голос миссис Дэвис, сообщивший, что они уезжают и вернутся только к вечеру. Как удачно... Дождавшись, пока закроется дверь, Марико схватила телефон и набрала номер де Линта.
   - Да? - раздался голос, заставляющий её каждый раз вздрагивать.
   - Здравствуйте. Это Марико...
   - Привет, - де Линт явно улыбался. - Получила цветы?
   - Д-да... я... Спасибо! Мистер де Линт, я... мне нужно с вами поговорить.
   - Хочешь, я приеду?
   - Да...
   Эрик позвонил в дверь через час. Марико открыла и хотела впустить де Линта, но он вдруг взял её за руку и прижал пальцы к губам. Девушка неровно вздохнула и, вместо того, чтобы отойти и пропустить Эрика в дом - позволила себе шагнуть навстречу и прижаться к нему, неловко, уткнувшись лбом в грудь, но так трогательно...
   - Интересное начало...
   Он улыбался иронично, но Марико слышала стук его сердца и понимала, что де Линт тоже смущён и волнуется. Отодвинувшись и пряча улыбку, девушка проговорила:
   - Я ещё не успела позавтракать. Будете кофе?
   - А миссис Дэвис? - спросил Эрик с некоторой опаской.
   - Они ушли куда-то до вечера.
   Де Линт как-то странно хмыкнул, пробормотав что-то вроде: "Здравствуй, выпускной класс..." - и прошёл за Марико на кухню.
   Собирая нехитрый завтрак, девушка рассказала о вчерашнем визите Агне Ульсена и о предложении поработать с его женой. Де Лент слушал, вглядываясь в её лицо: Марико произносила имя Агне неожиданно спокойно, без смущения. Интересно, о чём ещё они говорили вчера, что её чувства вдруг настолько изменились... Девушка заметила этот взгляд, но, пока была занята, могла прятаться от него. Оказавшись же за столом напротив, всё-таки не удержалась.
   - Мистер де Линт, почему вы так смотрите?
   - Зови меня Эрик, пожалуйста, - попросил он вместо ответа.
   Марико помолчала, стирая пальцами что-то невидимое со стола. Потом произнесла, не поднимая глаз, но твёрдо:
   - Нет. Я пока не могу.
   - Почему? Дело закрыто, и ты перестала быть свидетелем, я в отпуске, мы вроде бы... подружились. Не так?
   - Н-не совсем... В общем, это как раз то, о чем я хотела поговорить.
   Де Линт посерьёзнел.
   - Хорошо, я тебя слушаю.
   Она глубоко вздохнула, вспоминая вчерашний разговор с Агне, и это придало ей смелости.
   - Вчера вы сказали, что всё "несколько сложнее". Я.., наверное, поняла, что вы имеете в виду. Но я не могу так быстро разобраться в том, что чувствую.
   - И? Хочешь, чтобы я на какое-то время исчез из поля зрения?
   Марико поспешно замотала головой:
   - Нет, совсем нет! Просто я боюсь, что вы... ну, будете вести себя так, как привыкли с другими... Я не могу так. Я не могу прямо сейчас начать называть вас по имени, я не могу слишком часто быть наедине... Может быть, из-за этого вы решите, что лучше прекратить всё прямо сейчас, чем тратить на меня кучу времени, при том, что не известно, смогу ли я... получится ли действительно какое-то серьёзное продолжение...
   Девушка выдохнула и замолчала, кусая губы.
   - Ну что ж... Значит, кино, кафе-рестораны, прогулки в парке? Долгие разговоры по телефону за полночь? Цветы и маленькие подарочки? - Марико бросила на улыбающегося де Линта настороженный взгляд, но было похоже, что он, хоть и говорит с иронией, однако, не обижен. - Хорошо. Нет, правда. Честность за честность. Ты слишком мне нравишься, чтобы я отказался от возможности ухаживать за тобой только из-за твоей консервативности. Поэтому... Что ты делаешь сегодня вечером?
   Марико засмеялась слегка нервно.
   - Н-ну... в общем, ничего...
   - Значит, заеду за тобой, скажем... в шесть? Сходим в кино, погуляем.
   - Хорошо...
   Они закончили завтрак, разговаривая о новых фильмах, после чего де Линт отвёз девушку на встречу с Кристен Ульсен в офис, который жена Агне сняла буквально на днях.
   Там ещё был беспорядок, стояли нераспакованные коробки, и Марико принялась помогать, попутно обсуждая с Крис, чем могла бы быть полезной в новой фирме. В обед они вместе спустились в кафе неподалёку от офиса, и тут миссис Ульсен сказала:
   - Послушай, Агне говорил, что ты хотела бы жить отдельно от матери? - Марико кивнула. - Видишь ли, дело в том, что у меня в собственности остался дом моих родителей. Некоторое время я сдавала его, но сейчас там уже с год никто не живёт. Если тебя не испугает перспектива большой уборки и мелкого ремонта, мне было бы очень удобно, чтобы там хоть кто-то жил. Я не хочу брать с тебя плату как с обыкновенного арендатора, будет достаточно, если ты станешь оплачивать коммунальные платежи, а дом снова станет жилым. Он совсем маленький, и мне кажется, тебе было бы там спокойно и уютно.
   О подобном Марико не могла даже мечтать, потому согласилась без долгих раздумий. Одно только беспокоило: предстоящий разговор с миссис Дэвис...
   Гвен и доктор Мейски вернулись раньше шести, и Марико решила не откладывать беседу в долгий ящик. Выслушав её, миссис Дэвис привычно скривилась.
   - Аа... решили свить уютное гнёздышко со своим фэбээровцем?
   - Нет. Это дом родителей Кристен Ульсен, и я буду жить там одна.
   - Да какое мне дело? - фыркнула Гвен. - Ты ведь у нас совершеннолетняя, и я не имею права ограничивать тебя...
   Конец фразы миссис Дэвис произнесла с особым нажимом, припоминая Марико вчерашние слова.
   - Вы не поможете мне перевезти вещи? - спросила девушка, пропустив шпильку мимо ушей.
   - Нет, - отрезала Гвен, уже удаляясь в свою комнату. - В ближайшие дни мы с Роном заняты.
   Впрочем, девушка не слишком надеялась услышать что-то иное. Досадно, но придётся просить о помощи Агне... или де Линта...
   А вот и он.
   Марико порадовалась, что не успела уйти к себе и открыла на звонок сама. Девушка уже надела нарядное платье и собрала волосы в красивый узел на затылке, оставив по бокам лица две небольшие пряди. Эрик, не скрываясь, оглядел её с ног до головы, сказал, что она шикарно выглядит, и достал из кармана какую-то коробочку.
   - Хочу открыть сезон маленьких подарочков.
   - Что это?
   - Посмотри. Тебе должно понравиться.
   Де Линт улыбался так загадочно, что Марико даже слегка напугалась, как бы подарок не оказался чересчур дорогим. В коробочке лежала действительно небольшая, но очень изящная заколка в японском стиле - с двумя длинными подвесками из маленьких бледно-розовых цветочков.
   - Что это? Ручная работа?! - ужаснулась Марико. - Это же сумасшедше дорого...
   - Ничуть. Ты же не думаешь, будто я настолько глуп, чтобы привязывать тебя к себе подарками, правда? Это делает жена моего друга, просто так, для собственного удовольствия. Почти никогда не продаёт - чаще дарит. Я её взял, ещё когда шло расследование. Подумал тогда: если по окончании дела расстанемся - будет мне напоминанием, а нет - подарю. Так что, вот...
   Девушка покачала головой и подошла к зеркалу, закрепляя украшение в волосах. Последний раз нечто подобное ей дарил отец, знавший о любви дочери ко всему японскому... Глядя на отражение, Марико заметила, что де Линт позади нервно трёт губу, и поспешила обернуться с улыбкой.
   - Спасибо!
   - Нравится?
   Девушка опустила глаза и ответила на японский манер коротким "у", означающим согласие. В последний год они с отцом вместе учили язык и часто использовали некоторые слова даже в родной речи: потому что нравилось, как звучит, или просто потому, что так было короче, чем по-английски. Обычно Марико не позволяла себе такой вольности с другими людьми, но сейчас это получилось как-то нечаянно...
   На голоса вышла миссис Дэвис. Эрик вежливо поздоровался, Марико сообщила, что они едут в кино, на что Гвен только раздражённо и совершенно невежливо фыркнула и ушла на кухню. Девушка вздохнула, порадовавшись про себя, что мать воздержалась хотя бы от саркастичных комментариев...
   В машине де Линт решился спросить:
   - Послушай, я никак в толк не возьму... Ты рассказывала об отце, каким он был. И - миссис Дэвис. Как они оказались вместе, такие разные?
   Марико вздохнула.
   - Папа говорил, что она не всегда была такой... Не знаю... Он не любил об этом разговаривать. Наверное, чтобы не расстраивать меня. Тётя Джоанна, папина сестра, правда, была другого мнения, и как-то рассказала, что все их ссоры начались именно тогда, когда папа решил взять ребёнка из приюта. Мама была бесплодна и, похоже, её это устраивало. Но особенно она разозлилась, когда увидела меня.
   - Почему? - удивился Эрик и попытался пошутить: - Ты была такой страшненькой в детстве?
   - Нет. Просто я была не белая. Азиатка. Но папа уже виделся со мной несколько раз и настоял на том, что не изменит своего выбора. Тётя говорила, что с моим появлением маму словно подменили. Она всё больше отдалялась и погружалась в свою обиду. Папа сам возил меня в садик и в школу, гулял со мной, помогал учиться, устраивал всякие летние поездки. Мама никогда не ездила с нами, предпочитая оставаться дома.
   - Странно. Почему же они тогда не развелись?
   Марико пожала плечами.
   - Не знаю... Я никогда не решалась спрашивать об этом даже у тёти Джоан. Может быть, папа боялся, что тогда меня оставят с матерью или вообще вернут в приют...
   - А когда тебе рассказали, что ты - приёмная дочь?
   - Я не помню. Наверное, в начальной школе, когда я спросила, почему так не похожа на маму и папу. Отец сказал, что мои настоящие родители погибли. Больше я никогда не спрашивала об этом. У меня был лучший отец из всех возможных, а мама - просто жила сама по себе, ни во что не вмешиваясь... Только потом, когда отца не стало, она вдруг... стала позволять себе всякое...
   Они доехали до кинотеатра, и разговор прервался. Когда же фильм закончился, Эрик предложил прогуляться по ночным улицам. Марико не стала отказываться. Красивая история впечатлила её слишком сильно. Не хотелось сразу после неё оказаться дома, рядом с миссис Дэвис и её доктором...
   Некоторое время шли молча. Потом де Линт заговорил о чём-то нейтральном, и так они гуляли с полчаса.
   Эрик предложил возвращаться к машине, когда к ним вдруг подошли две незнакомые женщины в строгих брючных костюмах. Марико с удивлением подумала: до чего же они похожи! Одинаковые причёски из туго забранных волос, одинаковое выражение лица - какое-то напряжённое.
   - Чем могу вам помочь? - вежливо спросил де Линт, увидев, что дамы остановились прямо перед ними, преградив путь.
   В следующую секунду произошло что-то настолько неожиданное и невероятное, что Марико не успела даже охнуть. Женщины синхронно шагнули вперёд, оказавшись сбоку от Эрика и девушки. Де Линт успел воскликнуть:
   - Эй!
   Марико почувствовала болезненный укол в плечо, и тут же резко потемнело в глазах...
  
  -- Глава 8
  
   Девушка очнулась в помещении, больше всего похожем на больничную палату. Голова глухо болела, зрение отказывалось фокусироваться, мир плыл и искажался.
   Кажется, рядом кто-то был. Марико слышала то затихающие, то приближающиеся голоса. Вроде бы, говорили о ней?
   - К сожалению, мы не можем генерировать амнезию, как в обычных случаях. Её память нужна, чтобы узнать, как этой узкоглазой пигалице удалось уничтожить наш лучший экземпляр! Кроме того, до сих пор мы не работали с женскими организмами. Другой гормональный фон может дать неожиданные побочные реакции...
   - Надеюсь, она не умрёт от них, - второй голос.
   - Это было бы крайне досадно. Поэтому начинайте с минимальной дозировки.
   - Хорошо.
   Кто-то подошёл к кровати Марико. Напрягшись, она увидела одну из тех дам с улицы. Или другую? Но столь же похожую... Только в белом халате.
   Женщина наклонилась, посветила Марико в глаза медицинским фонариком. Девушка зажмурилась от режущего света и в тот же момент почувствовала, как в руку впилась игла. Девушка замычала, попытавшись освободиться, но её запястье оказалось крепко пристёгнутым к кровати. Через несколько секунд Марико потеряла сознание...
   Пришла в себя снова от голосов рядом.
   - Есть! Пульс возобновился. - Давление нормализуется. - Чёртова кукла, не смей подыхать! Кто последний делал инъекцию?! Я же сказала - дозировку НЕ повышать! Ещё один промах, и...
   - Простите! - ещё один голос просто в панике, дрожит. - Я случайно перепутала шприц с тем, что должна была делать в соседней палате... Я буду внимательна, простите меня! Пожалуйста!
   - Вон с глаз моих. - Осторожно открылась и закрылась дверь. - Продолжайте интенсивную терапию. Пусть пока полежит под аппаратами, на всякий случай. Она нужна мне живая и в здравом уме!
   Дверь открылась снова и громко хлопнула. В палате стало тихо. Хотя Марико чувствовала, что кто-то в ней остался...
   Ужасающая слабость не давала пошевелиться. В груди болело. Подбородок стягивал пластырь, удерживающий трубки, от которых саднило горло.
   Что с ней было? Отказало сердце? Где она вообще?!
   Кто-то подошёл. Бесцеремонные пальцы подняли веки. Опять этот мерзкий фонарик... Легкий укол в плечо. Марико заснула.
   Девушка ещё несколько раз приходила в сознание, с каждым разом чувствуя себя немного лучше. Аппарат, стимулирующий сердце, и дыхательную трубку убрали. После неё сильно болело горло... В локтевом сгибе прочно укрепилась игла капельницы.
   Зрение прояснилось достаточно, чтобы увидеть, что в палате нет окон. Марико не могла понять, сколько времени она лежит тут, день сейчас или ночь... Женщины в белых халатах что-то делали с ней - молча, не удостаивая лишним взглядом, словно она была не человек, а резиновая кукла. Марико несколько раз пыталась заговорить, но голос сел, и на неё не обратили внимания.
   Наконец, в один из дней девушка увидела, что её руку отстегнули и систему убрали. В палате было пусто. Голова болела, но больше не кружилась, и Марико попробовала сесть. Дверь тут же открылась, впуская женщину в халате. Она молча подошла, приподняла лицо Марико, заглянула в глаза. Девушка заметила в руке женщины мерзкий фонарик, но та не стала им пользоваться. Спросила холодно и резко:
   - Имя?
   - Марико, - выговорила она ещё сипло.
   Женщина удовлетворённо кивнула и вышла. Минут через десять пришла другая - с подносом, на котором стояла тарелка и стакан сока. Апельсинового.
   - Ешь, - приказала женщина и вышла.
   Марико вдруг поняла, что просто безумно голодна, и жадно набросилась на безвкусную кашу. Потом взяла сок, сделала пару глотков и... внезапно вспомнила офис де Линта...
   Господи, они же гуляли вместе, когда подошли эти тётки! Где он, что с ним?! Что это за безумие творится?! Её что... похитили???
   Смутная тень воспоминания промелькнула в голове: что-то, связанное с этими женщинами в одинаковой одежде, с одинаковыми причёсками... Где она видела, или где слышала о них?..
   "Её память нужна, чтобы узнать, как этой узкоглазой пигалице удалось уничтожить наш лучший экземпляр!" - всплыл в голове резкий голос. О чём это, о ком? Что такого она уничтожила?! Или, может быть, её с кем-то спутали?
   Снова зашла женщина в белом халате, забрала поднос с посудой, отставила на тумбочку. Достала шприц и потянулась к плечу Марико, но девушка отпрянула.
   - Что это? Зачем?
   Женщина смерила её презрительным и оценивающим взглядом, процедила сквозь зубы:
   - Неплохо, неплохо...
   - Что вам от меня нужно? Зачем я здесь?!
   Женщина, так и не ответив, убрала шприц и ушла, унеся посуду. Через несколько минут пришла другая, чуть выше, с более тёмными волосами.
   - Значит, оклемалась. Хорошо, ты крепче, чем я ожидала.
   - Что вам нужно от меня? - снова спросила Марико, чувствуя, как от равнодушного взгляда этой женщины по всему телу растекается холод ужаса.
   - Ответ всего лишь на один вопрос. Как ты убила Дика Уайлда?
   - Я?! Это он пытался убить меня! - возмутилась девушка.
   - Да, у Дика были психологические проблемы, с которыми мы не смогли справиться. Вопрос не в этом. Ты жива. А Дик - мёртв. Что ты с ним сделала? Он был лучшим за последние пятьдесят лет, телепат-гений с совершенной способностью к внушению.
   - Я ничего не делала! Его расстреляли полицейские или ФБР, когда он сопротивлялся аресту. Я этого даже не видела!
   - Хватит прикидываться дурой! - прошипела вдруг женщина, наклоняясь к Марико. - Он не просто так бросился бежать от тебя! Ты была его жертвой, он вёл тебя не одну неделю, и вдруг, в самом конце - запаниковал. Такого никогда не было и не могло быть! Что! ты! сделала?!
   - Я не знаю! - воскликнула Марико. - У меня была истерика, я просто засмеялась!
   - Почему?
   - Откуда я знаю!? Почему люди смеются в истерике?!
   - Нет, ты не поняла. - Злобная фурия цедила слова в бешенстве. - Дик внушал всем жертвам ужас. Телепатически. Ты просто не могла не визжать в панике. А ты - засмеялась!
   - Господи, да откуда мне знать?!
   Женщина вдруг успокоилась, и кивнула:
   - Угу. Понятно. Ну что ж, тогда продолжим. А потом с тобой пообщается кто-нибудь из наших мальчиков...
   Тётка ушла, но тут же вернулась предыдущая, со шприцем. Марико попыталась сопротивляться, но женщина быстрыми привычными движениями пристегнула руки девушки к кровати и сделала укол. Марико потеряла сознание, не успев даже заплакать от бессилия.
   Очнулась девушка от внезапно громкого шума. Целый хор голосов заставил её вздрогнуть и подскочить на кровати. Ремни с её рук опять сняли.
   Странно. Палата по-прежнему была пуста.
   Но голоса звучали!
   - Слышь, говорят, стервы обрабатывают новичка.
   - А я слышал, это девчонка.
   - Да не гони, девчонок тут сроду не было. У них гормоны другие, они от этих уколов помирают.
   - Ну, говорят, придумали, как это обойти.
   Марико потрясла головой, но голоса продолжали болтать между собой про "стерв" и ещё про какие-то свои дела. Что это? Галлюцинации? Как-то слишком подробно... Все голоса разные - тембр, возраст, стиль речи у всех отличаются...
   - Кто здесь?! - невольно спросила девушка.
   Голоса вдруг разом смолкли. Марико вздохнула с облегчением, решив, что, наверное, ей и вправду почудилось. Но тут один из голосов вернулся.
   - Эй... ты нас слышишь?
   - Я?! - ответила девушка машинально.
   Тут дверь палаты открылась и вошла одна из "стерв". Марико вдруг вспомнила, что Дик Уайлд в том видении, которое показал ей, так и называл их.
   Женщина вгляделась в лицо Марико и спросила:
   - С кем ты говоришь?
   Голос в голове прошептал:
   - Эй, не сдавай нас!
   Что-то в его интонации было такое, от чего у девушки мороз волной прокатился по спине. Она ответила женщине:
   - Говорю? Ни с кем. Я только что проснулась... мне что-то снилось.
   Тётка хмыкнула, пробормотала что-то вроде "рановато ещё" и вышла.
   Голос опять заговорил:
   - Слышь... не надо вслух говорить. Мы и так тебя слышим.
   Начался странный "разговор".
   "Господи Боже мой..."
   - Ты первый раз услышала?
   "Да..."
   - Не бойся. Ты быстро научишься экранировать свои мысли и отгораживаться от нашего трёпа. Но пару дней придётся пожить с этим. Тебе уже дали имя?
   "Дали? В каком смысле?"
   Второй, более молодой голос вклинился в разговор:
   - Донни, я слышал, у неё нет амнезии...
   - Правда? - спросил Донни. - Ты помнишь, кто ты?!
   "Да... Меня зовут Марико. А вы..."
   Донни невесело усмехнулся.
   - Мы тут все без памяти. Стервы что-то делают с теми, кого притаскивают сюда, и память отшибает начисто. Первые дни вообще ни черта не соображаешь. Потом, на занятиях, стервы начинают рассказывать, что у нас миссия, мы новое поколение человечества и прочая такая муть... Дают нам имена. И учат пользоваться этой грёбаной телепатией, которую нам вкололи. Странно, почему тебе оставили память? Это же рискованно...
   Третий, очень тихий голос проговорил:
   - Я слышал, они говорили, что эта девочка угробила Дика Уайлда...
   "Какая я им девочка?!" - невольно возмутилась Марико мысленно, и голос, услышав и это, ответил поспешно и смущённо:
   - Ой, прости...
   - Ого, - протянул Донни, сделав вид, что не заметил последних реплик. - Этого, который умел внушать в трёх модальностях?!
   - Ну да.
   "Да ничего я не делала! - воскликнула Марико беззвучно. - Он больше месяца мучил меня своими видениями, показывал, как убивает! А потом пытался убить меня! И когда поймал, у меня случилась истерика, вот и всё! Я просто смеялась, вместо того, чтобы умолять, и у него сорвалась психика, он побежал, а полиция его расстреляла".
   - Вряд ли всё так просто, - произнёс тихий третий. - Стервы понимают в этом. Если бы они допускали, что твоей истерики достаточно, чтобы окончательно свихнуть Дика, они бы не тратили на тебя время.
   "Я не понимаю... Господи, я ничего не понимаю!" - Марико зарылась головой в подушку, чувствуя, что начинает дико ломить виски. Точно как после видений, внушённых Уайлдом. Чтоб ему...
   - Да ему-то уже и так... - ответил кто-то, и ещё пара голосов согласно хмыкнули.
   Марико хотела возмутиться непрошеному вторжению - эта-то мысль не предназначалась никому, - но не успела.
   - Так, ребята, завязываем трёп, - сказал Донни. - Ей сейчас станет плохо. Давайте помолчим пару часов, пусть поспит. Слышишь, Марико? Тебе сейчас обязательно нужно заснуть.
   "Да... хорошо..."
   Голоса утихли. Голова раскалывалась. Что это - побочный эффект телепатии? Это всегда так будет, или потом пройдёт? И она легко будет читать чужие мысли?!
   Какой бред!
   - Эй... - снова возник Донни, на этот раз шёпотом. - Бросай думать. А то рехнёшься. Спи.
   С последним словом в голове вдруг возникло странное ощущение: одновременно расслабляющего тепла и лёгкого приятного холодка, как будто лежишь прохладным осенним вечером в тени деревьев, на траве, разогретой за день солнцем. А рядом словно кто-то сидит и держит за руку, но лень открыть глаза и посмотреть, кто это...
   Марико уснула. Немного погодя голоса снова начали переговариваться друг с другом, но негромко, и девушка не просыпалась.
   Разбудил её чей-то крик. Марико услышала его словно бы удвоенным: реальный звук доносился из коридора, ему вторил вопль в голове... Вместе с криком в голову врывалась безумная ненависть пополам с ужасом... Эмоции были так сильны, что девушка зажмурилась и, обхватив голову руками, сжалась в комок, забившись под одеяло и вцепившись зубами в подушку, чтобы не завизжать вместе с этим голосом.
   Крик в коридоре смолк, но в голове продолжал звучать ещё некоторое время. Ненависть угасала, сменяясь жуткой тоской и стискивающим горло страхом. Перед глазами возник смутный образ: высоченный готический храм с узкой резной башней серого камня, впивающейся в пасмурное небо острым шпилем, на конце которого вдруг начало разгораться белое свечение, становясь всё ярче, заливая светом всю картинку и ослепляя до рези позади глаз... Что-то странное было в этом сиянии, что-то почти живое... Хотелось одновременно бежать прочь в ужасе и - рвануться вперёд и утонуть в нём, раствориться навсегда...
   "Нет!" - отчётливо сказал кто-то рядом.
   Чья-то рука легла на плечо и крепко сжала.
   "Марико, тебе туда нельзя!"
   Но что-то там, в глубине этого живого света, влекло с такой силой, что девушка лишь отмахнулась.
   Тогда кто-то крепко обхватил её руками, стиснув в объятиях...
   Сияние медленно угасало. Марико уже не пыталась освободиться, лишь жадно провожая остатки бликов взглядом. Потом упала тьма. Только чей-то голос неподалёку тихо напевал что-то вроде молитвы в духе госпелз...
   Девушка пришла в себя с мокрым от слёз лицом. Голос всё ещё пел. Вслушавшись, Марико узнала Донни. Она хотела узнать, что произошло, но в голосе его было что-то такое, от чего девушка не решилась прервать песню. И только когда Донни замолчал, она спросила:
   "Что это было?!"
   Вместо него ответил тихий, имени которого Марико так до сих пор и не знала:
   - Блэйк сорвался...
   "И... что?"
   Кто-то ещё вломился в разговор - громко, зло:
   - Грохнули его, вот что! Руки за спину, иголка в шею - и тю-тю!
   Девушка снова сжалась в комок от ужаса.
   - Сэм, хватит, - оборвал его Донни. - Хочешь пойти следом? Или раскачать кого-то ещё своей истерикой? Мы договаривались, помнишь? Возьми себя в руки. И дайте я сам поговорю с Марико. Один на один.
   Странно, но девушка ясно ощутила, как исчезло присутствие остальных. Словно один за другим гасли слабые, но вполне различимые шумы. Что это было: звук дыхания? Девушка так и не поняла.
   Но один остался рядом.
   - Как ты? Я едва удержал тебя...
   Марико не смогла ответить внятно, внутренне сжавшись от воспоминания о только что пережитом.
   - Плохо, что это случилось, когда ты ещё не научилась закрываться. Всё было бы не так жутко... Большинство ребят не представляет, каково это, когда тебя тащит вслед за уходящим. Но я однажды тоже прошёл через это. Может быть, поэтому сумел удержать.
   Девушка вспомнила ощущение крепко обнимающих сильных рук и хотела сказать что-то благодарное, но слов не находилось.
   - Слов не нужно, - улыбнулся Донни. - Я понял. Ты ещё открыта до самого дна. Да, это странно, - он словно отвечал на её невысказанные мысли, так и не сложившиеся во фразы, оставшиеся смутными образами. - Но тебе нечего стыдиться. Ты хорошая девушка. Жаль, что ты здесь.
   Наверное, Донни открылся в ответ, чтобы Марико не было слишком неловко. Она почувствовала и его симпатию, и грусть от того, что дальше симпатии нельзя сделать и полшага - ведь он понял и про Эрика тоже; и желание помочь, защитить, научить защищаться саму...
   Это было странное общение - образами, совсем без слов. Марико подумала вдруг, что нечто отдалённо похожее испытывала раньше, очень редко - рядом с папой, когда они переглядывались молча, и не нужно было ничего говорить, чтобы понять, что чувствует другой. Или когда один произносил вслух в точности ту же фразу, какую за полсекунды до этого подумал другой. Но эти моменты были так коротки и мимолётны. Сейчас же ощущение погружения друг в друга даже слегка пугало. Словно заглядываешь в другой мир и тонешь в нём...
   Но в какой-то момент девушка вдруг поняла, как это - закрываться. Попробовала, и тут же поток образов оборвался, накрыла ватная глухота. Марико даже испугалась, но скоро сумела ослабить блокировку.
   - Видишь, это в самом деле просто, - услышала она Донни. - Теперь будет легче. И больше никто не узнает того, что ты хотела бы скрыть.
   "Спасибо..."
   За дверью послышались голоса, и Марико поспешила лечь на подушку и расправить скомканное одеяло.
   Вошли две женщины, продолжая начатый в коридоре разговор.
   - ...это не может быть так рано. Она, наверное, что-то напутала. Или энцефалограф сбоит.
   - Посмотрите сами.
   Первая подошла к Марико и надела ей на голову мягкий обруч с электродами. Вторая включила прибор, и обе погрузились в созерцание графика.
   - Говорю же, ещё слишком рано для спонтанного всплеска. Не прошло и недели с начала инъекций.
   Девушка отметила про себя временную зацепку. Меньше недели. Но сколько точно?
   В голову пришла шальная идея: попробовать прочитать мысли "стервы". Марико внутренне потянулась к ней, но тут же вторая воскликнула:
   - Да вот же!
   Девушка захлопнула свежевыученную защиту наглухо.
   Вторая женщина вглядывалась в графики ещё какое-то время, потом покачала головой.
   - Нет, это какая-то случайность. Аппаратная ошибка. Вы же знаете, первоначальный всплеск активности длится непрерывно два-три дня. А тут всего несколько секунд. Надо показать прибор техникам.
   Женщины проверили пульс и давление Марико, опять посветили в глаза проклятым фонариком и ушли. Через несколько минут пришла третья, принесла еду. Девушка решилась спросить у неё, кто это кричал. Женщина, как всегда проигнорировав вопрос, вышла.
   Опять эта мерзкая каша... Марико отодвинула тарелку, но снова услышала Донни:
   - Лучше ешь. Тут везде натыканы камеры. Если будешь вести себя неадекватно: отказываться от еды, кричать, что-нибудь ломать или разбрасывать, - тебя начнут накачивать всякой дрянью. Хочешь, я внушу тебе, что это... ну, не знаю, картофельное пюре. Я "специализируюсь" на кинестетике".
   "Как это?"
   - Ну, у каждого телепата лучше всего работает какая-то одна сфера: речью владеют практически все, кому-то лучше даётся звук, музыка, кому-то ощущения - вкус, запах, тактильное чувство. Кто-то умеет создавать четкие визуальные образы. Таких, кто может равно внушать все три вида - очень мало. Дик Уайлд был из таких...
   "А я?.."
   - Пока не знаю. Это будет ясно дня через три, когда "стервы" начнут с тобой тренинги и тесты".
   "Кажется, они думают, что я ещё не могу общаться мысленно..."
   Марико рассказала о визите женщин, изучавших её энцефалограмму.
   Донни очень удивился.
   - Это правда необычно. Как правило, способность проявляется недели через полторы-две ежедневных инъекций. Если они сказали, что ты здесь меньше недели - это действительно редкость. Я такого не встречал ещё ни разу.
   "А... давно ты здесь?" - решилась спросить девушка.
   - Трудно сказать точно. Здесь тяжело следить за временем. Но мне кажется, что-то около десяти лет.
   Марико зажмурилась в ужасе...
   - Извини... я не хотел напугать тебя...
   "И ты никогда не пытался убежать?!"
   - Это практически нереально. Единственный, кому удалось - Дик. Не знаю, как он это делал. Мне кажется, пользовался своими способностями. Потому что иначе это просто невозможно. И потом... куда мне бежать? Я не помню, кто я, откуда, не знаю, сколько мне лет на самом деле. Чёрный парень, которого кто-то из этих тёток прозвал "Донни"... Всё, что мне осталось из прошлой жизни - это пара тату и песни о Боге...Пока я пою - я могу жить, где угодно.
   Марико хотела задать ещё много вопросов, но Донни прервал её.
   - Ты ешь. А то скоро придут за посудой. А я потом, если захочешь, спою тебе что-нибудь. Хочешь?
   "Да..."
   Девушка быстро расправилась с обедом (или ужином? - сложно понять, когда в комнате нет окон), улеглась, закутавшись почти с головой в одеяло, и стала слушать Донни. Старый добрый английский гимн, столь полюбившийся чернокожим борцам за свои гражданские права, популярный уже не один десяток лет...
  
   Amazing grace! How sweet the sound,
   That saved a wretch like me!
   I once was lost but now am found
   Was blind, but now I see.
  
   'Twas grace that taught my heart to fear,
   And grace my fears relieved;
   How precious did that grace appear
   The hour I first believed!
  
   Through many dangers, toils, and snares,
   We have already come;
   'Tis grace hath brought me safe thus far,
   And grace will lead me home.
  
   The Lord has promised good to me,
   His word my hope secures;
   He will my shield and portion be
   As long as life endures.
  
   Yes, when this flesh and heart shall fail,
   And mortal life shall cease,
   I shall possess, within the veil,
   A life of joy and peace.
  
   The earth shall soon dissolve like snow,
   The sun forbear to shine;
   But God, who called me here below,
   Will be forever mine.
  
  *перевод гимна приведён в конце романа
  
   У Донни был прекрасный голос - мягкий, плавный, глубокий. По крайней мере, так ей слышалось. От него исходило удивительно светлое и обнадёживающее чувство, появилась уверенность, что так или иначе выход найдётся.
   И впервые за всё время Марико смогла спокойно подумать о де Линте, попробовать представить, что он делает, о чём думает сейчас. Наверное, пытается искать её: похищения - это как раз юрисдикция ФБР...
   Женщина, пришедшая за посудой и тут же ушедшая, отвлекла Марико. Интересно, зачем они так стараются походить друг на друга? Все как одна - словно безликие куклы на полке магазина... Никогда не скажут лишнего слова, не бросят ненужного взгляда. Максимальная дистанция. Для чего? Чтобы исключить любую, самую минимальную личную заинтересованность? Причём, с обеих сторон... К ним относятся, словно к подопытным крысам. Мало того - самих подопытных ставят в такое положение, чтобы они были как можно покорнее и апатичнее. Пытаются ставить. И внешне им это, похоже, удаётся. Но отдают ли они себе отчёт в том, что телепаты неизбежно будут общаться между собой? Судя по возгласу Донни при первом знакомстве, это общение жёстко запрещено и, наверное, как-то карается. Но "стервы" - не телепатки, и никак не могут отследить это общение! Всплески мозговой активности? Кто из них может достоверно объяснить, чем именно они вызваны? Вряд ли придуман способ узнать это, иначе общение ребят давно было бы пресечено.
   Впрочем, экспериментаторши достаточно умны, чтобы не содержать вместе слишком большую группу подопытных. Или научены горьким опытом? В той картинке, что показывал Дик Уайлд, было много ребят, и они ели все вместе в столовой... А здесь, кажется, их всего человек десять. И еду разносят по "палатам". Такая маленькая группа деморализованных мальчишек никогда не решится объединиться и взбунтоваться, даже если бы стерв было мало, а их всё-таки наверняка больше.. У подопытных нет ни веры в успех бунта, ни цели, ради которой стоило бы рваться вовне. Их лишили памяти и всякого жизненного смысла, кроме того, что нужен экспериментаторшам... Новое поколение людей, надо же...
   Кто знает, может быть, эти мальчишки были "неблагополучными", шатались по улицам, были наркоманами... Хотя последнее вряд ли. Чтобы перенести эти проклятые инъекции, нужно крепкое здоровье... Но даже если они были преступниками - лишать их памяти, личности, всей жизни просто бесчеловечно.
   Ох, опять эти ледяные куклы со своими шприцами! Почему три? Ах, вот оно что. Одна пришла за "сломанным" энцефалографом. А это значит, что никто не сможет засечь её мозговую активность, если она попытается прочитать мысли одной из стерв!
   Тут Марико задумалась: а возможно ли это вообще? Одно дело, когда общаются два человека, мозг которых в одинаковой степени изменён и подготовлен к такому "разговору". А что будет, если "вломиться в голову" к простому человеку? Да, Дик это делал легко. Но у него, судя по рассказам да и по тому, зачем стервы похитили её - были какие-то феноменальные способности. Что сможет она? И не навредит ли?..
   Наверное, глупо и смешно беспокоиться о здоровье этих "учёных". Но Марико до глубины души претила возможность причинить кому-то боль. Она давно была бы вегетарианкой, если бы не миссис Дэвис. И это было одной из главных причин, по которой девушка не хотела идти в медицину: мысль о банальной внутримышечной инъекции приводила её в полуобморочное состояние...
   И всё-таки Марико решилась попробовать. Пока третья женщина отключала прибор, девушка мысленно потянулась к ней. Странное ощущение: словно пытаешься продавить крепко надутый воздушный шарик. Страшно - вдруг лопнет? Чем это грозит живому человеку? Впрочем, умеют же фокусники протыкать шарик спицей так, чтобы он оставался целым...
   Прикрыв глаза и притворяясь, будто задремала, Марико снова попыталась продавить странный барьер. Движения женщины стали несколько замедленными. Неужели она чувствует что-то?
   "Господи, что же так голова разболелась вдруг?!" - донёсся до Марико глухой, словно отделённый стенкой "голос".
   Получилось?!
   "И какого чёрта им не понравилось в совершенно новом аппарате?.."
   Женщина вдруг схватилась за виски и покачнулась, глухо замычав. Девушка тут же мысленно шарахнулась обратно. Две другие женщины обернулись к "технику" удивлённо.
   - В чём дело? - спросила та, что казалась главной.
   Женщина смешалась, пробормотала какие-то невнятные извинения и, с усилием подняв прибор, поспешила выйти.
   Господи... Какие-то несколько секунд, и человек ощущает сильнейшую головную боль! Нет, это слишком... Искать информацию такой ценой Марико была не в состоянии.
   Тем временем женщины записали все показания с остальных приборов, и младшая подошла к девушке с ежедневным шприцом "телепатической инъекции".
   "И вы в самом деле думаете, что делаете благо для всего человечества?!" - подумала Марико, взглянув ей в глаза. Женщина вздрогнула и приостановилась.
   - Что?
   Вторая тут же обернулась.
   - О чём вы?
   Младшая недоумённо моргнула.
   - Мне показалось...
   - Что вам показалось?
   - Нет... извините, ничего...
   Женщина пересилила охвативший её страх и сделала укол. Марико закрыла глаза, ожидая привычного беспамятства. В голове и в самом деле помутилось. Но сознания она, против обыкновения, не потеряла. Только сердце забилось быстрее, с усилием, стало тяжело дышать, а мышцы словно начисто лишились тонуса.
   Старшая пристально следила за показаниями приборов и наконец сказала удовлетворённо:
   - Она в сознании! Как интересно...
   Обернувшись, спросила:
   - Ты можешь говорить?
   Но Марико едва способна была приоткрыть глаза. От мучительной слабости кружилась голова и хотелось плакать. Господи, сколько они будут мучить её?!
   Чья-то тёплая рука, показалось, легла на плечо. Донни? Похоже. Наверное, боится, что она тоже сорвётся, как тот мальчик нынче утром...
   Стоп. Почему - утром? Потому что инъекции делают по вечерам, после ужина? С чего она это взяла? Наверное, Донни передал ей какую-то часть своих многолетних наблюдений, пока они были максимально открыты друг перед другом...
   "Нет, Донни. Я не сорвусь, - мысленно прошептала Марико. - Я слишком хочу выбраться отсюда. И, может быть, помочь выбраться тебе и остальным... Кажется, мои способности тоже не совсем обычны? Ведь стервы до сих пор не знают, что я уже могу общаться. И эта, высоченная, так удивилась, что я в сознании. А та, младшая, услышала мою мысль! Как? Почему? И не было похоже, чтобы у неё заболела голова. Как это вышло?"
   Сигнал кардиомонитора запищал неровно, в рваном ритме. Стервы засуетились, вкололи ей ещё что-то.
   "Бестолочь! - ругнулся едва слышно Донни. - Ты угробишь себя этим "разговором"! Ставь блок и отдыхай. Завтра я кое-чему тебя научу. Но только завтра, когда ты будешь хорошо себя чувствовать. Сейчас - спи..."
   Тепло солнечных лучей, пятнами пробивающихся сквозь листья и греющих кожу. Запах свежескошенной травы и, едва-едва, навоза. Как на ферме... Ветерок овевает лицо, гладит щёку выбившейся прядью волос. А под спиной - упругая ткань гамака, который слегка покачивается, убаюкивая...
  
  -- Глава 9
  
   Марико приснился де Линт. Она вошла в какой-то бар и вдруг увидела его за стойкой. Эрик выглядел странно. Пожалуй, даже страшно. Словно просидел в этом баре несколько дней кряду, наливаясь дешёвым виски. Девушка подошла к нему, села рядом, тронула за локоть. Де Линт обернулся, окинул её затуманенным взглядом и... не узнал?.. Отвернулся...
   Марико чуть не заплакала и снова коснулась его руки, позвав:
   - Мистер де Линт... Эрик!
   Он снова попытался вглядеться в лицо тревожащей его девушки. Пробормотал невнятно и как-то невыразительно, почти без интонаций:
   - Я тупой американец... вы все для меня - одно лицо... похожие друг на друга... Кто вы? Что вам нужно?
   Что происходит? Он настолько пьян, что не узнаёт её? Зачем он так?..
   Марико встала и потянула де Линта за рукав.
   - Пойдёмте. Слышите? Вам нужно домой.
   - А какая, к ччёрту, разница... - пробормотал он и безразлично поплёлся за девушкой к выходу.
   Она поймала такси и привезла Эрика домой. Заставила умыться и лечь спать. Сама принялась наводить порядок в гостиной: было похоже, будто тут всё специально расшвыряли... Прибравшись, Марико прикорнула на диване, не засыпая, только расслабившись в полудрёме. Очнулась уже утром от возгласа выбравшегося из спальни де Линта.
   - Эй, кто вы? Как вы тут оказались?!
   Девушка поднялась, обернувшись, и Эрик отшатнулся.
   - Здравствуйте, мистер де Линт. Я вчера нашла вас в баре и привезла домой... Прибрала тут немного...
   Де Линт дошёл до дивана и сел, не сводя с Марико такого странного взгляда, что ей стало неловко.
   - Мм... Марико? - произнес он наконец, запинаясь. - Что за... я же видел!.. я был уверен...
   - Что?
   - Я видел тебя... в морге... опознал... - выговорил Эрик сдавленно.
   Девушка отшатнулась в ужасе, потом нервно рассмеялась:
   - Но я же - вот, живая. Я не призрак.
   Де Линт вскочил, запустив руку в волосы, прошёлся по комнате.
   - Но как ты тут оказалась?! Тебя же похитили? Я перевернул вверх дном весь город, пока... а ты - тут... Ты сбежала?!
   Марико задумалась, пытаясь вспомнить, откуда пришла в тот бар. И почему-то это не получалось...
   - Я... не могу вспомнить... Но я уверена в том, что жива, - улыбнулась она робко.
   Марико вдруг почудился чей-то голос, встревоженно зовущий: "Эй! Просыпайся, слышишь?"
   - Я не сплю, - ответила девушка машинально.
   Эрик удивлённо обернулся.
   - Ну да...
   Подошёл, сел рядом. Осторожно взял за руку. Марико улыбнулась смущённо и, опустив лицо, призналась:
   - Я очень скучаю...
   Почему она сказала именно так, в настоящем времени? И что это всё-таки за голос ей мерещится?..
   "Марико! Куда тебя унесло? Ты с ума сошла? Сердце не выдержит, прекращай это!"
   Донни - вспомнилось имя. Донни?
   Сознание странно и пугающе раздвоилось. Марико ощутила себя одновременно в комнате де Линта и - в больничной палате. И наконец поняла, что видит сон.
   Кажется...
   Или...
   - Марико, ты слышишь меня?! - голос Донни стал совершенно отчётливым и встревоженным.
   Она ответила мысленно:
   "Да, слышу".
   - Давай, возвращайся! Нельзя так долго держать связь с человеком, который так далеко. Ты ещё не готова, у тебя тахикардия зверская. Сейчас примчатся стервы и накачают тебя какой-нибудь дрянью. Срочно прекращай свои эксперименты!
   Де Линт там, в его комнате, схватился за виски и зашипел от боли.
   - Что за чертовщина! Марико?!
   Он оглядывал комнату, но уже никого в ней не видел. Хотя вещи всё-таки были в порядке...
   - Допился... - пробормотал де Линт.
   - Эрик... я не сбежала... - проговорила девушка, уплывая в беспамятство и чувствуя боль в груди, в сердце. - Слышишь? Не бросай меня!..
   - Ненормальная, - пробормотал Донни.
   Резкий рывок за плечо уронил Марико на кровать и глубже, в черноту обморока...
   - Так.
   Хлёсткий разъярённый голос одной из стерв.
   - Что ей вкололи вчера вечером?!
   Другая боится.
   - То же, что и всегда. Я уверена! Она была последняя, я не могла перепутать!
   - Тогда что за ерунда с ней творится?
   Включился третий голос:
   - Может быть, смена гормонального фона подействовала? Цикл?
   - Хм.
   Первая помолчала.
   - Ладно. Поддержите её. Она всё ещё нужна мне живая и по возможности здоровая.
   Хлопок двери. Укол в вену - опять система. Укол в плечо. Ничего. Ах, витамины... Марико запоздало поняла, что уловила отголосок мыслей женщины, делавшей укол.
   Наконец, палата опустела. Девушка позвала осторожно:
   "Донни?"
   - Чего тебе, экстремалка?
   Он был недоволен. Или слишком обеспокоен...
   "Не сердись. Я не специально. Я вообще думала, что мне снится сон - ты же меня усыпил! Ферма, солнце, гамак - помнишь? Я спала!"
   - Хочешь сказать, это ты во сне отыскала своего агента?
   "Похоже на то..."
   - Ну ты даёшь, сестрёнка...
   Как забавно прозвучало это обращение. Марико почему-то сразу представилась компания чернокожих подростков-рэперов, которая часто тусовалась недалеко от её дома. Они обращались друг другу похоже - сестрёнка, братишка...
   "Донни, а почему ты помнишь песни? Ведь вам стёрли память..." - решилась спросить девушка.
   - Кто его знает? У многих что-то остаётся. Наверное, стервы думают, что это мелочи, на которые можно не обращать внимания. Или просто чего-то не доработали в своих зельях.
   "Скажи... вот ты внушаешь ощущения. Умеешь усыплять..."
   - Ну да.
   "А можно усыпить кого-то не медленно, как ты меня вчера, а быстро, за секунду?"
   - Я думал об этом. В принципе - да. Но на это нужно значительно больше сил. Мне так кажется. Я не пробовал...
   Марико слегка отгородилась, лишь настолько, чтобы её размышления стали для Донни малоразличимым шёпотом. Но он всё равно насторожился.
   - Эй, отчаянная, что ты задумала?!
   "Пока ничего. Я слишком слабая сейчас... А что будет с человеком, которого вот так усыпят?"
   - Откуда ж мне знать?
   Девушка решила сменить тему.
   "Скажи, а вас всегда держат по одному?"
   - Нет. Раз в день у нас парный тренинг и два раза в неделю групповое занятие, когда собирают всех.
   "И много вас?"
   - Теперь одиннадцать...
   Марико вспомнила Блэйка, и сердце защемило от страха.
   - Эй, сестрёнка... - Донни, как всегда, чуток и заботлив. - Мы ещё живы и, может быть, даже пободаемся.
   Девушка улыбнулась его попытке ободрить.
   "Интересно, когда меня пустят на общий тренинг? Хочется всех вас увидеть..."
   - Да ну... - он смутился? - Банда тощих запуганных пацанов...
   И всё-таки странно, что им никогда не приходило в голову попытаться бежать. Что с того, что у них амнезия? В любом случае, лучше жить в приюте Опеки или лежать в нормальной клинике, чем под шприцами этих докторов менгеле в юбках... Или им действительно так понравилась идея супер-людей телепатов, нового поколения и прочего в этом духе?
   - А что ты ждёшь от подростков? - ответил неожиданно резко Донни, и Марико поняла, что забыла заслонить свои размышления.
   "Ой... прости..."
   - Да нет, ты права, сестрёнка. И я думал все эти мысли. Но я - долгожитель здесь, старик. Остальные намного младше, пацаны: памяти у них нет, но характер никуда не делся, безголовый гонор и жажда мелочной власти остались при них. И они слишком недолго остаются на одном месте, чтобы можно было вправить им мозги и хоть как-то организовать... Да, я отчаялся. Можешь презирать меня за это.
   "Донни, не надо так... - девушка готова была расплакаться от собственной оплошности, так больно задевшей единственного друга. - Если бы ты отчаялся, то не помогал бы мне, не поддерживал остальных. И ведь ты научишь меня усыплять?"
   Он помолчал. Потом ответил:
   - Хорошо. Но не сегодня. После того, как ты всех нас увидишь.
   "Почему?"
   - Потому что только тогда ты будешь достаточно сильна, чтобы тебя не пришлось стаскивать со шпиля Храма...
   "Что?..." - не поняла Марико странной метафоры.
   - Храм. Забыла? Когда Блэйк сорвался - ты ведь видела эту картинку с готической церковью и сиянием на верхушке шпиля.
   Девушку передёрнуло. Нет, такое сложно забыть... Надо же, в этом тесном кружке запертых в одиночки мальчишек, общающихся друг с другом по странному "телефону" мыслей, уже появился свой фольклор...
   "Но тогда мне, наверное, нужно как-то дать понять стервам, что мои телепатические способности уже работают?"
   - Да. Для этого просто нужно снять блок на два дня. Придётся послушать наш трёп. Ну и вести себя при них соответственно: выглядеть ошарашенной и напуганной, задавать кучу бестолковых вопросов, не получая ответов... Ну, ты поняла. Всё должно выглядеть, как типичный прорыв.
   "А после чего он обычно происходит? Сразу после вечернего укола, или утром?"
   - У всех по-разному.
   Что ж. Значит, можно начать хоть прямо сейчас.
   "Я только должен предупредить, - добавил Донни каким-то странным, напряжённым тоном. - Не все настроены к тебе хорошо. Пара ребят сознательно сотрудничают со стервами и будут лезть к тебе в голову нагло и грубо. К этому тоже надо быть готовой".
   - Но ведь я могу заблокироваться?
   "Да. И они тут же доложат об этом стервам".
   - И пусть. Я не собираюсь ничего скрывать, если у меня действительно необычные способности. Пусть знают, что просто так ничего у меня из головы не вытащат. А до тех пор, пока они не узнали, почему я вдруг вышла из-под внушения Уайлда, я нужна им живая и буду в относительной безопасности.
   "Может, ты и права, сестрёнка... Я подстрахую тебя, если что. Да, и не забудь, что ты должна "слышать" не наши разговоры друг с другом, а беспорядочные потоки мыслей со всех сторон".
   - Хорошо, я запомню. Спасибо!
   Марико улыбнулась и попыталась передать Донни образ своего лица, каким она видела его в зеркале. Юноша издал какой-то неопределённый звук, судя по которому её попытка удалась хотя бы частично. Кажется, он хотел что-то сказать, но тут Марико услышала знакомые женские голоса. И только через пару секунд девушка поняла, что стервы вошли не к ней, а, видимо, в палату Донни...
   Впрочем, ещё через несколько секунд они смолкли. Но это что-то совсем новое!.. Интересно, все ли могут вот так "подслушивать", что творится вокруг мысленного собеседника? Марико невольно поёжилась, подумав, где и в каких целях можно использовать человека с подобной способностью. И решила никому в ней не признаваться, даже Донни. Вопрос о том, пользоваться ли ею в своих целях, остался пока открытым...
   А вот и клонированные куклы. Снова три - последняя принесла ни в чём не повинный энцефалограф. Ну что ж, значит можно прямо сейчас и начать спектакль "Ах, мамочки, я слышу голоса!"
   Пока женщины возились с энцефалографом и снимали показания с других приборов, Марико сняла блок и с минуту привыкала к фону из голосов, стараясь не особенно вникать в смысл. Как будто сидишь в Университете на перемене...
   Кто-то из ребят громко рассмеялся, девушка невольно вздрогнула. Одна из тёток обернулась, и Марико схватилась руками за голову, изображая ужас.
   - Подключайте энцефалограф! - скомандовала старшая.
   Девушка затрясла головой.
   - Господи, что это? Откуда эти голоса?!
   Как обычно, никто не отвечал. Одна из женщин нацепила ей электроды на голову, и старшая издала удовлетворённый возглас.
   - А! Я же говорила, что она проснётся раньше других!
   - Что это значит? - воскликнула Марико, снова хватаясь за виски и чуть не сдирая электроды. - Что это такое? Чем вы меня накачали!? У меня галлюцинации?
   Старшая неожиданно обернулась и снизошла до ответа:
   - Успокойся. Всё нормально. Завтра тебе расскажут подробности.
   - Я не понимаю...
   - Всё, - оборвала стерва. - Возьми себя в руки. Мне бы не хотелось сейчас портить всю картину транквилизаторами.
   Марико послушно замолчала, откинулась на подушку и зажмурилась, постаравшись сделать как можно более страдальческое и перепуганное лицо.
   Кто-то из парней заговорил нарочно громко, и девушка невольно поняла смысл:
   - Чёрт, как давно у меня не было бабы! Эй, Донни, как она на ощупь?
   Пара голосов поддержали пошлость гаденьким смехом. Появилось странное и противное ощущение, будто кто-то водит рукой совсем рядом с ней, пытаясь дотянуться, и тут же злобный возглас дал понять, что это было на самом деле:
   - А! чёртов ниггер!
   - Держи свои гадкие щупальца подальше, - ответил Донни с отвращением. - А не то откручу и повешу тебе на шею, как ожерелье.
   Интересно, он в самом деле способен на достаточно сильное физическое воздействие? Судя по тому, что "шутник" умолк - вполне...
   Господи. Сколько жутких возможностей открывает "простое чтение мыслей"... Осознают ли экспериментаторши хоть десятую часть того, как можно этим пользоваться?..
   Вечером пришла та, что всегда делала уколы. Судя по тому, чем она обычно занималась, это была скорее медсестра. Она сняла систему, отцепила датчики приборов и помогла Марико подняться. Одна из дверей в палате оказалась входом в санузел с душевой кабинкой. Девушка чувствовала себя вполне сносно, и ей разрешили вымыться, что она и сделала с непередаваемым удовольствием. Голова немного кружилась, досаждали голоса постоянно болтающих мальчишек, но всё это было вполне терпимо.
   Медсестра выдала Марико свежую сорочку и тёмно-лиловый халат с поясом и широким, низко спускающимся на грудь воротником. Девушка поглядела на себя в зеркало и подумала, что давно не выглядела настолько по-японски. Жаль, нечем подобрать волосы в узел.
   После всех процедур медсестра открыла вторую дверь и вывела Марико в коридор. Он оказался неожиданно мало похож на больничный. Стены обшиты деревом, на полу зелёная ковровая дорожка, в потолке неяркие светильники. Как будто в хорошей гостинице.
   Они прошли мимо нескольких одинаковых дверей, поднялись по небольшой лестнице и вошли в кабинет. Снова как будто перенеслись из гостиницы в больницу - белые стены, мебель, лоснящаяся чёрной кожей... Тут есть окна, но на них плотно закрытые жалюзи, не пропускающие ни лучика.
   За столом сидела старшая, что-то сосредоточенно набирая в компьютере. Перед её столом стояли два кресла. Марико села в одно из них. Через пару минут другая медсестра привела высокого атлетически сложенного парня лет пятнадцати на вид. Девушка услышала его мысленное "привет" и слегка улыбнулась. Это оказался "тихий", имя которого она всё забывала спросить у Донни.
   - Знакомьтесь, - велела дама за столом, не отрываясь от монитора.
   - Я Кристиан. Крис, - представился юноша неожиданно гулким басистым голосом, настолько отличающимся от его мысленной речи, что Марико даже отшатнулась.
   "Мне не очень даётся звуковая телепатия, - добавил Крис мысленно. - Только если очень близко. А так я лучше общаюсь картинками".
   Неожиданно на столе хозяйки кабинета возникла ваза с изящным, выстроенным по всем канонам икебаны букетом. Марико тихо ахнула от неожиданности.
   "Знал, что тебе понравится".
   Образ улыбающегося Джонни Деппа.
   Ой. Откуда он узнал?!
   Крис пожал плечами:
   "Да его все девчонки любят".
   Что-то в этой фразе насторожило Марико. Интересно, какие фрагменты памяти остались у Кристиана?
   "Давно ты здесь?" - решилась спросить девушка.
   Крис показал ей настенный календарь с зачёркнутыми крест накрест цифрами. Две недели. Чуть дольше, чем она сама...
   "Так ты тоже первый раз в этом кабинете?"
   "Ну да. Донни сказал, в первый раз только велят пообщаться мысленно, а потом проводят какой-то психологический тест".
   "Всё-таки они страшно самонадеянны, - заметила Марико. - Они ведь совсем никак не могут контролировать наше общение! Я могу, глядя ей в глаза, сочинять про неё пошлые стишки, ты можешь мысленно хохотать над ними, а она и знать не будет..."
   Крис улыбнулся:
   "А ты можешь?"
   "Нет. Я пошутила," - не поднимая руки на самом деле, Марико мысленно погрозила пальцем.
   "О, ты тоже умеешь картинками?" - удивился Кристиан.
   "Только пробую... Как же они узнают о том, что именно мы умеем?"
   "От тех, кто сам рассказывает. Хотя, Донни говорит, что у таких, как правило, низкий интеллект. А у тех, кто с низким интеллектом - и телепатические способности низкие".
   "Значит, есть надежда, что они не представляют себе и десятой доли иных возможностей?"
   "Наверное, да".
   Тут Марико заметила, что женщина за столом не только пишет, но и время от времени бросает на них цепкие взгляды.
   "Слушай, Крис. Она ведь не знает, что у меня прорыв случился не сегодня, а ещё позавчера. И я делала вид, что ничего не понимаю. Сейчас она велела нам знакомиться, и мы сидим, мысленно общаемся, как будто так и надо... Когда она заговорит с нами, я буду делать вид, что вообще не поняла, что от меня требуется. Сможешь подыграть?"
   Юноша мысленно кивнул. Женщина, будто ждала этого, оторвалась, наконец, от компьютера и спросила:
   - Ну, познакомились?
   Марико поглядела исподлобья и недовольно дёрнула плечом.
   - Кристиан?
   - Ну... я попытался показать ей картинки... - пробасил юноша.
   - Ты видела?
   Девушка посмотрела на тётку, потом на Криса, как на идиотов.
   - Что?
   - Ну, цветок...
   Крис протянул ладонь, показав на ней крупный цветок магнолии.
   Марико ойкнула и протянула руку, но пальцы ухватили только воздух.
   И тут женщина начала говорить. Она прочла целую лекцию о широких перспективах, открывающихся перед людьми с фантастической способностью, о новой расе, новой эпохе, ещё о чём-то не менее патетичном. Кристиан и Марико только переглядывались. Один раз юноша показал какого-то сенатора на трибуне, словно бы выступающего во время предвыборной компании, и девушка чуть не фыркнула - так похожа сейчас была митингующая стерва на этого сенатора!
   "В одном она права, - заметила Марико через некоторое время. - Возможности открываются..."
   Женщина говорила минут сорок. К концу речи Марико начала замечать, что предложения явно выстроены по какому-то определённому принципу, несмотря на то, что её речь была словно бы сбивчивая от избытка воодушевления. В сбоях этих прослеживалась едва уловимая закономерность, и девушке пришло в голову, что тётка, наверное, использует какую-то психологическую технику вроде НЛП. Кристиан даже пару раз подпал под её гипноз и выдал мысленные реплики вроде "надо же, как круто" и "офигеть, дайте два".
   "Вот это завернула!" - протянул Крис, когда женщина замолчала, а к нему подошла медсестра, чтобы увести обратно в палату.
   Юноша уходил, мысленно хохоча. А Марико поймала мысль женщины за столом: "Перспективный мальчик. Хоть и глуповат немного". Девушка решила попробовать небольшой эксперимент: заглянула женщине в глаза и представила как можно ярче ощущения от общения с Донни. Женщина подхватила образ и продолжила свою мысль: "Не то, что этот черномазый... Потратили на него столько времени, а толку ноль!"
   Так она права: стервы совершенно не представляют, что же именно разбудили в этих мальчишках! Единственное, что даёт им повод думать о фееричных перспективах - это наблюдения за поведением сбежавшего Дика Уайлда. Получается, что они в любой момент могли поймать Дика и предотвратить все эти убийства? Но не стали этого делать, чтобы понаблюдать за ним... Какая мерзость!
   Однако следующая пойманная мысль женщины за столом заставила Марико по-настоящему испугаться. Хозяйка кабинета подумала, что от Донни пора избавляться, и не тратить на содержание бессмысленного экземпляра (она так и подумала) бешеные деньги и не оправдывающее себя время.
   - Что ты сверлишь меня взглядом? - спросила тётка. - Думаешь, сможешь загипнотизировать, как Дик Уайлд? Даже не мечтай. Ребята с такими способностями появляются один на тысячу.
   "Однако вы не экспериментировали на женщинах," - подумала Марико, старательно закрывшись.
   Медсестра отвела девушку обратно в палату, сделала ей вечерний укол и вышла.
   Марико почувствовала слабость, но сердце продолжало работать ровно, и она не заснула тут же. Мысли работали лихорадочно.
   Что мы имеем? Крупный эксперимент по превращению людей в телепатов, который почти невозможно контролировать. Потому что все выводы построены только на рассказах малоинтеллектуальных бездарей и на наблюдениях за поведением психопата Дика Уайлда.
   Что они знают? Что простые телепаты способны общаться между собой и иногда читать мысли других людей, вызывая у них дикую головную боль. И что попадаются редчайшие "экземпляры", способные полностью подчинить себе кого угодно.
   Ещё. Марико в состоянии мощного стресса смогла противостоять внушению Дика. А попав в эксперимент - очень быстро развила такие умения, о которых экспериментаторши и не подозревают. Почему? Стресс дал такой толчок? Или природная склонность? А может быть, это потому, что она женщина? Ведь существует мнение, что у женщин сильнее развита интуиция и прочие подобные вещи...
   А ещё - они собрались избавляться от Донни. И это значит, что нельзя ждать общего занятия. Нужно бежать отсюда, и чем быстрее - тем лучше...
  
  -- Глава 10
  
   Марико надеялась, что этой ночью снова сможет достучаться до Эрика. Но она спала без снов.
   Утром её разбудил Донни - кажется, нечаянно: он что-то пел и, наверное, забыл закрыться.
   "Привет!" - Марико снова послала ему картинку со своим улыбающимся отражением.
   - Привет, сестрёнка. Как вчера всё прошло?
   "В общем неплохо..."
   - А мне вчера вечером почему-то не сделали укол...
   Девушка вздрогнула так, что Донни почувствовал её испуг.
   - Что? Ты что-то знаешь об этом?
   "Да... Я сумела прочитать мысли этой тётки. Они понятия не имеют о твоих способностях. Настолько, что считают тебя бесперспективным. И она подумала, что... пора от тебя избавляться..."
   Донни как-то странно усмехнулся.
   - Надо же. Я думал, они сделают это куда раньше.
   "Донни, я не могу ждать до общего занятия. Нам нужно выбираться отсюда".
   - Нам?!
   "А что, ты думаешь, я позволю тебе тут остаться? И потом... я просто боюсь, что не справлюсь одна..." - это, пожалуй, даже не было ложью.
   Донни надолго замолчал, закрывшись наглухо. Марико даже успела напугаться, не пришли ли за ним... Но он снова заговорил.
   - Ты уверена, что разумно тащить за собой ещё и меня?
   "Что за странный вопрос..."
   - Нормальный. Просто ты не вполне понимаешь, что нас ждёт за пределами этой дыры. Подумай сама: кто выйдет отсюда? Нам не дают книг или газет, не разрешают смотреть телевизор, не выпускают гулять. Я делаю несколько отжиманий и приседаний, наскоро разминаюсь каждый раз, когда иду в сортир; советую это всем, как только они приходят в себя после инъекций, но не уверен, что все моему совету следуют. Мы - кучка атрофированных социопатов, часть из которых к тому же будет зла на тебя за то, что ты не дала им почувствовать себя новой расой, властелинами мира!
   "И что, я, по-твоему, должна бежать одна? Бросить тебя тут, чтобы стервы с тобой покончили? И ничего не говорить об этом месте, чтобы они продолжали похищать людей и ставить свои эксперименты?! Донни, ты за одну ночь сошёл с ума?!"
   Марико в ярости вскочила с кровати и заходила по комнате. Почти тут же вошла уже знакомая медсестра и спросила:
   - В чём дело?
   - У меня затекли ноги, - ответила девушка с вызовом. - Я хотела размяться. Это запрещено?
   Женщина подняла брови, вглядываясь в лицо Марико, но, видимо, не нашла возражений и просто молча вышла.
   - Я не сошёл с ума, - ответил Донни, когда дверь за медсестрой закрылась. - Я просто боюсь. У меня амнезия, я живу в этой палате уже около десяти лет, полностью потеряв всякую связь с реальностью. Я даже на улице не был всё это время, и не уверен, не случится ли у меня приступ агорафобии или какой-нибудь психоз под открытым небом...
   "Но я не справлюсь одна... - выговорила девушка, чуть не плача. - Даже если ты научишь меня быстро усыплять людей, я не найду выхода отсюда. Я только один раз выходила из палаты, очень недалеко..."
   - А ты не думала о том, что бежать придётся среди бела дня?
   "Почему?"
   Донни кажется рассердился:
   - Потому что вечером тебе сделают укол, и ты не сможешь подняться с кровати, не то что куда-то идти! А бежать днём - полное сумасшествие! Здесь кругом натыканы камеры. Заметила? - ты только принялась ходить по палате, и к тебе сразу прибежали проверять, не начался ли психоз.
   "Медсестру можно усыпить".
   - Прекрасно. Ты усыпила медсестру и вышла. Ты знаешь, сколько их там, за дверью? Сколько из них в это время следит за камерами в коридоре? Сколько их набежит в этот коридор, едва ты сделаешь пару шагов? И сколько из них ты сможешь усыпить разом, не потеряв при этом сознания или не заработав инфаркт?
   "Но должен быть способ! Ведь Дик как-то ушёл!"
   - Дик был психопатом. Он убивал. И стервы его боялись.
   Марико надолго задумалась. Но вдруг её осенило.
   "Ты знаешь, однажды я нечаянно услышала, как стервы зашли в твою палату, когда мы общались. Я слышала их разговор, как бы твоими ушами... Может, у меня получится видеть глазами какой-нибудь из них? Я прослежу за ней вечером. Они ведь не живут тут, и должны уходить домой".
   - У тебя хватит на это сил? Ты едва оклемалась, у тебя было несколько сердечных приступов и одна остановка. Любая перенагрузка может тебя угробить.
   "Я могу попробовать, как это. А вдруг окажется легко? Ведь услышала я их случайно и без всяких усилий. Мысли читать тоже получалось легко, не всегда, но получалось. Надо только попробовать ещё раз и понять, в чём разница, почему в одном случае натыкаешься на "воздушный шар", а в другом его словно нет совсем".
   - Воздушный шар?
   "Ну, когда я однажды попробовала прочитать мысли одной женщины, у меня было такое ощущение, словно я продавливаю стенку туго надутого воздушного шарика. И у женщины от этого дико разболелась голова, а я так почти ничего и не услышала..."
   - Ну, хорошо, допустим, у тебя получится проследить. А что будешь делать с камерами днём? Их постоянно мониторят. Попытаешься сломать - к тебе прибегут со шприцом.
   "Может быть, попробовать сбежать по пути на групповое занятие?"
   - Все палаты рядом. Слишком велик риск столкнуться с остальными.
   "Протянуть время перед выходом, чтобы идти последними? Ну, не знаю - в туалете... А камеры... вдруг получится, как с де Линтом? Залезть в головы к тем, кто следит за ними, на расстоянии. И усыпить".
   - В твоём плане слишком много этих "вдруг получится"...
   "И что?!!! - Марико почти закричала от досады. - Сдаться и сидеть тут до конца жизни??!!!"
   Донни надолго замолчал. Наконец, девушка решилась спросить:
   "Донни, почему ты за столько лет не попытался убежать?"
   - Потому что мне некуда идти.
   "Ты мог бы обратиться в полицию, в ФБР - тебя же похитили".
   - А что, если я в розыске? Тут полно ребят, выглядящих так, словно они выросли в уличной банде. И это, в общем, логично - брать сюда именно таких. Значит, и я такой...
   "А я?"
   - У тебя особый случай. У тебя ведь и амнезии нет...
   "А у тебя есть. Тебя положили бы в клинику, обследовали, может, даже вылечили бы".
   - И что потом? Если я совершил какое-то преступление - посадили бы в тюрьму. Ну и какая разница, в какой тюрьме торчать?
   "Ну... В обычной есть телевизор, библиотека, прогулки, занятия спортом... И главное - никто не колет всякую дрянь и не убивает твой мозг и сердце. Мне это сейчас показалось бы счастьем..."
   Донни снова задумался.
   - Может, ты и права... Но, боюсь, у нас нет времени, чтобы как следует продумать побег. Групповое занятие уже завтра. А до следующего я могу и не дожить...
   "Значит, нужно пытаться прямо теперь! Я попробую проследить за медсестрой сегодня вечером".
   - Кислородное голодание повредило тебе мозг?! - возмутился Донни. - Ничего не выйдет! Ты только снова будешь валяться под кардимонитором и капельницами.
   Неожиданно даже для себя Марико пришла в бешенство.
   "Мне наплевать. Я намерена выбраться отсюда любой ценой. Я не хочу тешить садистские наклонности кучки стерв десяток лет. Если ты трусишь - буду пытаться сама".
   - Это не трусость, это...
   "Ты со мной или нет?!!" - перебила девушка.
   Донни помолчал столько, сколько требуется на глубокий вздох. Наконец, ответил:
   - Да. Ты чокнутая, но я не могу бросить тебя одну. Моей амнезии маловато, чтобы забыть, что такое совесть...
   "Тогда помогай мне! Пожалуйста".
   Вечерний укол прошёл ещё легче прежних. Марико поразмышляла о возможных причинах: поменяли дозировку? организм привык? - но быстро оставила это. Какая разница? Если всё получится, завтра её здесь не будет.
   Медсестра убрала шприц и возилась возле аппаратов. Марико осторожно потянулась к ней, закрыв глаза. Попыталась представить себя на месте женщины. Натолкнулась на сопротивление. Попыталась ещё раз. Женщина досадливо поморщилась и потёрла висок.
   Марико мысленно выругалась от досады. Что-то она делала не так, но никак не могла понять, что именно. Наверное, она пытается пройти напролом. А нужна какая-то хитрая лазейка. Может быть, нужно поймать какое-то особое состояние другого человека, чтобы "подключиться" к нему? Но какое? Или самой нужно войти в особый транс? Опять же: как? в какой?
   А медсестра уже повернулась и уходит. Марико почти бездумно воскликнула мысленно:
   "Подождите!"
   Женщина приостановилась и обернулась в недоумении. Марико крепче сжала веки, и тут поняла, что вполне ясно видит свою палату. Правда, с какого-то странного ракурса... И надо его удержать! Затаиться и молча смотреть...
   Медсестра пожала плечами и пошла к двери, за дверь, по коридору. Зашла в кабинет старшей стервы, положила на стол папку с бумагами. Вышла обратно в коридор, пошла к лестнице и поднялась на несколько пролётов. Похоже, на два этажа. Ещё короткий коридор. Налево - полуоткрытая дверь. Медсестра зашла туда, улыбаясь и весело щебеча с троими охранниками, сидящими перед пультом и кучей мониторов. Она пробыла там минут пятнадцать, строя глазки старшему смены. Потом вышла, снимая на ходу халат, дошла до раздевалки справа, там переоделась и, наконец, крикнув громко охранникам, что выходит, дождалась щелчка и открыла дверь.
   Вечерний свет заливал обыкновенную улицу коттеджного района. Медсестра подошла к стоящему на обочине тротуара автомобилю и села в него. Марико, почувствовав тяжесть в голове и ускорившееся сердцебиение, открыла глаза, возвращаясь в палату.
   Надо же, выход, оказывается, совсем недалеко! И даже если они не будут тянуть время, то вряд ли столкнутся с остальными, идущими на занятие - их с Донни палаты крайние, как раз возле поворота коридора, ведущего в кабинет старшей и на лестницу.
   Отдохнув и дождавшись, когда успокоится сердце, Марико решила попробовать усыпить одного из охранников. Мысленно потянувшись в их комнату, девушка ощутила присутствие, но только двоих. Может быть, один их них куда-то вышел? Впрочем, это не важно. Надо влезть в чью-нибудь голову и заставить хозяина уснуть.
   Вот. Появилась картинка - стол с пультом, куча мониторов. Кстати, можно заглянуть в палаты. Большинство спит после вечерних уколов. Темнокожих юношей трое. Но вот этот - старше других. Донни. Не спит - значит, и сегодня ему не делали инъекцию... Сидит на кровати, немного раскачиваясь, губы шевелятся. Наверное, снова поёт какую-нибудь из своих религиозных песен. А выглядит неважно: худой, почти истощённый, глаза лихорадочно поблёскивают из-под ресниц... Впрочем, она сама сейчас вряд ли выглядит лучше.
   Однако хватит любопытства. Марико сосредоточилась, стараясь как можно точнее вспомнить состояние крайней усталости, когда сон накатывает резко и так сильно, что глаза закрываются и все мышцы обмякают...
   Картинка поплыла, затуманилась и потемнела, мысленный фон охранника спутался и смолк. Получилось? Как проверить? Ах, да - рядом ведь сидит другой. Получилось! Мысли напарника полны недоумения, он зовёт товарища, а тот не откликается. Подходит, трясёт того за плечо. Охранник вскидывается, бессмысленно хлопает глазами и отключается снова, пробормотав что-то невнятное. Ну и ладно. Пусть себе спит. Выспится - пробудится.
   Ещё одна мысль пришла девушке в голову. Глазами недовольного охранника она оглядела пульт. Да, вот этот ряд кнопок открывает двери палат. Надо как следует запомнить...
   Марико снова вернулась в свою палату. Однако ощущение усталости и сонливости, которое она внушала другому человеку, не отпускало. Интересно, это потому, что она действительно устала, или проделанное внушение так отозвалось?
   Тут девушке пришла в голову совершенно шальная мысль. Один охранник уже крепко спит. А что, если сейчас усыпить второго? И попытаться бежать - прямо теперь!
   "Донни!" - позвала Марико.
   Он откликнулся не сразу.
   - Что случилось?
   "Смотри!"
   Девушка постаралась как можно ярче представить проделанный медсестрой путь и показать другу.
   "Тут охранники у пульта. Один спит. Сможешь усыпить второго?"
   - Прямо сейчас?
   "А почему нет?! Посмотри на экраны. Вот кабинет старшей - она уже ушла, другие тоже. Все остальные спят. Тебе не сделали укол, а я и так хорошо себя чувствую. Что мешает? Давай же!!"
   Донни пробормотал что-то вроде "ненормальная", однако, через пару секунд второй охранник клюнул носом, встряхнул головой, но веки его неудержимо закрылись, и мужчина засопел, сползши в кресле.
   - Дурацкий вопрос, - проговорил Донни. - А как мы откроем наши комнаты?
   "Подожди".
   Марико сосредоточилась, снова проникая в сознание первого охранника и внушая ему нужную мысль. Мужчина в полусне пошевелился, протянул руку и нажал две кнопки на пульте. И снова откинулся в кресле.
   С ума сойти... Девушка сама не поняла, как у неё это получилось. Но получилось! Замок довольно громко щёлкнул, возвращая её в палату.
   Марико вскочила с кровати, поспешно надела халат и выбежала в коридор. Рядом с её комнатой уже стоял Донни. Они поспешно зашагали к лестнице, потом почти бегом, стараясь не шуметь, - на второй этаж. Вот комната охранников! Тихо... заглянуть... Спят! Девушка мысленно показала Донни кнопку, открывающую входную дверь, он легко дотянулся длиннопалой худой рукой между двух кресел и нажал. Теперь - прочь, прочь отсюда!!
   Они выбежали на улицу. Типовой коттедж в типовом посёлке. Ограды вокруг него нет - газон и сразу тротуар. Не понятно, куда идти. Но так ли это важно? Сейчас главное - оказаться как можно дальше.
   Донни несколько секунд стоял, оглядываясь вокруг и тревожно втягивая воздух раздувшимися ноздрями. Марико взяла его за руку и потянула прочь. Они побежали, всё быстрее, пока хватило дыхания. В нескольких кварталах от коттеджа остановились, укрывшись в тени раскидистого дерева, задыхаясь.
   - С ума сойти!.. - проговорила девушка, едва дыша. - Так легко!
   Донни сел в траву, прислонившись спиной к стволу.
   - Не думаю, что кто-нибудь ожидал от нас такой наглости.
   Его голос в реальности не отличался от мысленного и был таким же певучим. Марико улыбнулась и села рядом, всё ещё пытаясь осмыслить происшедшее. И вдруг вспомнила, как Дик Уайлд показывал ей своё бегство в машине, увозившей грязное бельё.
   - Донни, скажи: вы ведь не всегда были в этом коттедже?
   - Да, нас перевели сюда с полгода назад. Что-то там у них случилось серьёзное. То ли эксперимент пошёл не так и куча народу погибла, то ли базу чуть не рассекретили. Меня привезли сюда одного. Остальных набирали потом.
   - А на старой базе всё ведь было как-то по-другому, да? Уайлд мне показывал общую столовую, где все ели вместе, тренажёрный зал... И территория была больше и обнесена забором.
   - Да, так и было. Там мы почти свободно ходили внутри здания. Окна были герметичные и никогда не открывались, замки на дверях электронные, как здесь. Но ещё и охрана была на этажах. Потом, когда Дик бежал во второй раз и устроил побоище - правила резко изменили, нас разогнали по палатам, запретили общаться вне тренингов и столовой. Кормить по раздельности стали только тут. Там нас всё-таки было слишком много.
   - Сколько?
   - Не знаю... Может сотня, может и ещё больше...
   - О, Господи...
   В конце улицы послышался звук мотора, и Марико вскочила.
   - Смотри, полицейский патруль! Давай остановим его!
   Донни пару секунд вглядывался в неторопливо приближающийся сине-белый автомобиль, будто прислушиваясь к чему-то в себе. Потом тоже встал, подошёл к краю тротуара и махнул рукой. Девушка подошла и встала рядом.
   - В чём дело, ребятки? - спросил полицейский, опустив стекло в дверце. - Вы откуда такие?
   В больничного вида халатах они и в самом деле выглядели странно. Марико заглянула полицейскому в глаза и проговорила жалобно:
   - Сэр, нам нужна ваша помощь! Нас похитили. Мы убежали и хотим домой! Меня зовут Марико Дэвис, пожалуйста, проверьте - я должна быть в розыске больше недели!
   Полицейский вгляделся в их осунувшиеся лица и взял рацию. Поговорив с дежурным из участка, подтвердившим слова Марико о розыске, он кивнул им назад. Донни помог девушке сесть первой, забрался сам и до самого участка не произнёс ни слова, наглухо закрыв и мысли.
   Дежурный в участке встретил их странным взглядом, адресованным Марико, и сообщил тоже нечто странное.
   - Значит, вы - мисс Дэвис? А кто-нибудь может подтвердить вашу личность? Потому что вы у нас числитесь в найденных и опознанных... в морге.
   У девушки закружилась голова, и кто-то поспешно подставил ей стул. Всё-таки это был не сон - про де Линта?.. Патрульный подал ей стакан воды. Марико сделала пару глотков, и тут её осенило.
   - Специальный агент Эрик де Линт может подтвердить, что я Марико Дэвис. Я была свидетельницей в расследовании, которое он недавно завершил.
   Дежурный полицейский покачал головой недоверчиво:
   - Знаете, мисс, в протоколе сказано, что это именно он опознал тело в морге...
   - Значит, он ошибся. Позвоните ему. Пожалуйста!
   Полицейский подумал ещё и всё-таки взялся за телефон. Марико вздохнула с облегчением, чувствуя, как отпускает её напряжение последних часов... Да нет - дней... И как оно было на самом деле сильно... И как теперь всё плывёт в дурнотном тумане...
   Патрульный, заметив, что девушке по-настоящему плохо, велел Донни довести её до дивана в чьём-то кабинете и уложить. Передал ей слова полицейского, что агент де Линт будет в участке не раньше, чем через час, и Марико провалилась в сон.
   Разбудил её знакомый голос.
   - Где она?!
   - Пойдёмте, - это звонивший полицейский. - Ей стало нехорошо, мы уложили её там, в кабинете.
   Эрик вошёл и на несколько секунд застыл на пороге, вглядываясь в лицо просыпающейся девушке. Абсолютно знакомое и - совершенно не похожее на то, что он видел в морге! Как, с какого сумасшествия ему тогда показалось, что это - Марико?!
   Девушка попыталась приподняться на кушетке, но рука вдруг подломилась. Донни успел поймать её и каким-то неожиданно почти профессиональным движением взялся за пульс.
   - Ей нужен врач! Пульс слишком быстрый, может быть сердечный приступ!
   Всё вдруг пришло в движение: полицейский метнулся к телефону, Эрик и Донни - к ней. Донни аккуратно и умело устроил Марико полусидя, попутно пояснив де Линту, что при сердечном приступе нельзя укладывать человека. Оглядев кабинет, Донни нашёл аптечку, порылся в лекарствах и дал девушке какую-то таблетку, а сам принялся растирать ей похолодевшую руку. Де Линт, не зная, что ещё придумать, взялся тереть вторую. Марико только слабо улыбалась, откинувшись на импровизированной подушке из свёрнутого пледа.
   Когда приехала "скорая", де Линт наконец-то пришёл в себя и начал мыслить связно. Сначала он хотел поехать с Марико в больницу, но взглянул на Донни и понял, что сейчас нужно заниматься им, а о девушке позаботятся врачи. Сказав, что обязательно навестит её утром, он повёз Донни в свой офис. Нужно было найти его в базе пропавших без вести, допросить, отправить в клинику на обследование и, видимо, лечение. Нужно было, наконец, организовать облаву на базу экспериментаторш. Потом - допросы, расследование, работа с прессой, причём, если Скиннер прикажет всячески избегать огласки, работа с прессой усложнится в разы... Словом, разбираться с недоразумением в морге придется, видимо, не раньше, чем через неделю, а то и две...
  
  -- Глава 11
  
   Всю неделю в клинике Марико провела почти в блаженстве, гуляя в парке в часы между ослабевающими муссонными ливнями, часто вместе с Донни, которого поместили сюда же на обследование. Он с энтузиазмом делился тем, что к нему возвращаются профессиональные навыки, и навыки эти, похоже, медицинские!
   К концу недели в ФБР выяснилось, что его настоящее имя Луи Саймак, и он действительно закончил интернатуру по хирургии незадолго до похищения.
   - Хирургом мне, конечно, уже не быть, - с воодушевлением рассуждал Луи, - но я могу пересдать экзамены, пройти ещё год интернатуры и работать в "скорой", например. Это куда больше, чем я вообще мог ожидать!
   На третий день её навестили Агне с женой. Кристен даже всплакнула от радости, рассказав, в каком шоке они были, когда де Линт сообщил им, будто опознал Марико в морге. Она же рассказала, что Агне пришлось забрать к ним домой все вещи девушки, поскольку миссис Дэвис, получив известие о "смерти" приёмной дочери, была готова не только с лёгкостью поверить в это, но и попросту выбросить из дома всё, что хоть как-то могло бы напомнить ей о Марико. В комнате девушки теперь жила домработница...
   Она не слишком удивилась, хотя такое отношение и было неприятно. Но Кристен с ещё большим удовольствием звала Марико жить в доме её родителей, и девушка не собиралась отказываться.
   Всё постепенно приходило в порядок. Головные боли отступили, сердце перестало сбоить и глухо ныть при малейшей физической нагрузке. Донни-Луи тоже чувствовал себя хорошо. Агент, расспрашивавший Марико о случившемся, рассказал, что базу экспериментаторш раскрыли, "стервы" арестованы, а остальные ребята распределены по клиникам. Но девушке было тоскливо.
   Эрик ни разу не зашёл к ней с тех пор, как она оказалась в больнице. Марико пыталась утешать себя тем, что у него много работы, но это плохо получалось.
   Когда девушку выписали, забрать её приехал Агне. Марико оставила лечащему врачу свой новый адрес для Эрика, позвонить ему не решилась.
   Всю следующую неделю они с Кристен разбирали и перемывали всё в новом доме Марико. Жена Агне заикнулась было о более серьёзном ремонте, но девушка воспротивилась. Ей нравился неброский, скромный стиль светлых комнат. Он отдавал чем-то послевоенным, немного пыльным, простоватым, но тёплым и уютным.
   Занимаясь обустройством дома, Марико непрестанно ждала звонка де Линта. Но за всю неделю он так и не позвонил. После уик-энда девушка настояла на том, что выйдет на работу в офис Кристен. Сидеть и ждать неизвестно чего было слишком тоскливо и, в сущности, глупо. Нужно было налаживать новую жизнь, осваивать новую работу, совмещать её с учёбой.
   Так и вышло, что в следующий раз Марико увидела де Линта только через месяц с лишним после выписки из больницы - в зале суда, куда её вызвали в качестве потерпевшей и одного из главных свидетелей. Девушка заметила де Линта, когда вышла отвечать на вопросы адвоката и прокурора. Эрик сидел позади стола обвинения, в первом ряду, и смотрел на неё, не отрываясь, и так странно, что Марико сбилась и на несколько секунд вдруг перестала осознавать происходящее вокруг. Де Линт выглядел одновременно и виноватым, и смущённым, и словно бы рад был её видеть... Эмоции сменялись на его лице так быстро, что девушка, силясь разобраться в них, невольно потянулась к Эрику мысленно и смутно услышала что-то вроде: "Скорее бы закончилось это чёртово дело!.." В этот момент голос судьи вернул Марико к происходящему, пришлось извиняться и переспрашивать, о чём говорил прокурор.
   Слушание дела оказалось недолгим. У обвинения на руках было слишком много улик, чтобы растягивать процесс, и приговор был вынесен в этот же день. Марико отпустили домой.
   Выходя из зала, она несколько раз оглянулась, пытаясь разглядеть де Линта, но он разговаривал с кем-то и стоял спиной.
   Девушка вышла на улицу и медленно побрела, не особо задумываясь, куда именно - ей хотелось проветриться после долгого сидения в душном помещении. Вспоминая свою заминку, Марико с удивлением поняла, что с тех пор, как она выбралась с базы экспериментаторш, ей даже в голову ни разу не пришло использовать свои телепатические способности. И только сейчас, когда желание понять происходящее оказалось слишком сильным, она невольно попыталась влезть в голову де Линта.
   Интересно, почувствовал ли он?.. Да и кроме этого накопилось столько вопросов... Как ей вообще теперь жить с этим умением? Постараться забыть? Но оно наверняка будет проявляться вот в таких ситуациях... Использовать осознанно? Но где этические границы? Да и нужно ли это - знать все мысли пусть даже близкого тебе человека? Не всякий согласится жить рядом с этаким безупречным детектором лжи... Даже, скорее - мало кто...
   Так ничего толком и не решив для себя, Марико нашла автобусную остановку и поехала домой. А уже подходя к коттеджу, заметила рядом знакомый белый "Мустанг"...
   Сердце так дёрнулось, что девушка даже приостановилась, чтобы несколько раз глубоко вдохнуть. Вот и Эрик увидел её и вышел из машины... Марико медленно двинулась вперёд, не зная, чего ожидать. Появившееся закономерное желание прочесть, о чём он думает, девушка сразу подавила. Это было бы как-то... нечестно.
   Эрик, спрятав руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок, ждал, пока Марико подойдёт, поглядывая на неё исподлобья.
   - Здравствуйте, мистер де Линт, - произнесла девушка, оказавшись рядом.
   - Здравствуй... Можно с тобой поговорить? Или лучше сразу уехать?..
   И без телепатии было видно, что де Линт нервничает и чувствует себя настолько виноватым, что выбери она второй вариант - повернётся и действительно уедет прочь насовсем... Но ей не хотелось этого, и Марико сказала:
   - Пойдёмте в дом.
   Она зашагала вперёд по дорожке, но успела услышать за спиной явственный вздох облегчения. И невольно улыбнулась тайком, тоже с облегчением. Руки, оказывается, дрожали - не с первого раза получилось попасть ключом в замочную скважину. Девушка вошла в прихожую, скинула босоножки, жестом пригласила де Линта в гостиную, а сама сбежала на время в кухню под предлогом приготовления чая.
   Вернувшись с подносом, Марико застала де Линта разглядывающим коллекцию статуэток на каминной полке. Неловко поставив одну из них и уронив две соседних, Эрик тихо чертыхнулся, навёл порядок и подошёл к столу, ероша чёлку до боли знакомым жестом.
   Они сделали несколько глотков горячего зелёного чая в молчании. Наконец, Марико не вытерпела и спросила, глянув на де Линта искоса и с улыбкой в глазах:
   - Будете оправдываться?
   Он нервно сглотнул и пробормотал, насупившись:
   - Мысли читаешь?
   Девушка улыбнулась:
   - К чему? Разве и так не понятно, зачем вы ждали меня с таким виноватым видом?
   Увидев её улыбку, Эрик пришёл в волнение, вскочил, заходил по гостиной и принялся несколько путано рассказывать, как кто-то из сослуживцев донёс Скиннеру, что Марико ночевала у де Линта во время расследования, как начальник пришёл в тихую ярость и потребовал, чтобы до окончания этого дела он не виделся и никак не общался со свидетельницей. Именно поэтому де Линт послал другого агента к Марико снять показания, поэтому не звонил и всячески избегал её.
   Эрик остановился, вглядываясь в лицо девушки, и спросил:
   - Ты веришь мне? Хочешь - загляни в мою голову... проверь.
   Марико чуть поморщилась:
   - Не надо, пожалуйста... Я не собираюсь пользоваться этой способностью, не хочу. Это отнимает много сил. И кроме того, просто нечестно. Зачем? Я... верю и так.
   Де Линт резко выдохнул и на секунду прикрыл глаза. Потом заставил себя вернуться за стол и выпить чай, но в волнении проглотил его почти залпом. Запустил обе руки в волосы, опомнился, положил их на стол и пробормотал:
   - Извини. Я веду себя глупо... Я боялся, что...
   - Я понимаю, - мягко ответила Марико и положила ладонь на его руку.
   "Вот ведь как странно, - подумалось ей. - Кажется, я должна была сходить с ума от волнения. Но мне почему-то так спокойно! Светло, радостно и - спокойно... А он, бедный, не находит себе места..."
   Де Линт некоторое время смотрел на её маленькие пальчики, лежащие поверх его крупной длиннопалой руки, потом стиснул их, прижал к губам, уткнулся лицом, зажмурившись и так неровно дыша, что девушка напугалась, не плачет ли он... Да что с ним такое?
   - Ума не приложу, - пробормотал Эрик, не поднимая головы, - как?! Как мне могло показаться, что это ты?
   Марико болезненно поморщилась от собственной глупости. Вот почему его чувство вины так сильно, - он же "опознал" кого-то в морге как её...
   - Может быть, всё дело в том, что я азиатка? - попыталась девушка оправдать и успокоить де Линта. - Многие европейцы с трудом различают черты лица японцев, китайцев...
   - Вот! - Марико даже вздрогнула от его возгласа. - Именно эта мысль вертелась у меня в голове всё время, пока я был на опознании! "Я тупой американец... вы все для меня - одно лицо... похожие друг на друга..." Но чёрт возьми, - он в ярости пристукнул свободной рукой по столу, - я агент ФБР! Я видел сотни, тысячи лиц, я отличаю японца от китайца, а китайца от корейца. Я даже знаю, кто такие айну и как они выглядят! Та девушка была - кореянка! Как я мог принять её за тебя?!
   Де Линт стискивал её пальцы до боли, его эмоции были так сильны, что Марико невольно погрузилась в них, в эти мучившие его воспоминания. И увидела в неравномерном освещении морга молодого парня в белом халате, снимающего простыню с тела и одновременно пристально вглядывающегося в де Линта. А лицо этого "работника морга" вдруг показалось ей удивительно знакомым. Точнее, даже не лицо, а ощущение от присутствия этого человека, мерзкое, будто тронула паутину... Всё её существо помнило отвращение от его мысленно шарящих похотливых рук.
   Вот оно что! Стервы послали своего человека, чтобы инсценировать это "опознание" и внушить де Линту...
   - Эрик! Этот парень в морге... Это был один из тех, кто помогал экспериментаторшам, телепат. Слышишь? Не нужно себя винить. Это он внушил тебе всё, что ты думал.
   Де Линт медленно поднял голову, нахмурившись.
   - Откуда ты...
   - Прости... - Девушка отвела глаза, сообразив, что повела себя точно противоположно тому, что недавно говорила. - Я нечаянно увидела, что ты сейчас вспомнил... Наверное, потому, что эмоции слишком сильны...
   - Вот так просто?
   Марико пожала плечами, уголки её губ печально опустились, и девушка попыталась отнять руку, но Эрик не пустил.
   - Не обижайся! Я не хотел сказать, что не верю, я... Наверное, надо просто привыкнуть.
   Марико невесело вздохнула.
   - Я надеялась, что лучше смогу контролировать это... Но сильные эмоции захватывают и ослабляют заслон.
   Она всё-таки отняла руку, встала и отошла к окну. Уже оттуда с горечью добавила:
   - Я изменилась. И, наверное, сильнее, чем кажется на первый взгляд. Боюсь, теперь со мной будет тяжело общаться... близко.
   - Почему?
   Девушка усмехнулась:
   - Всякий раз, когда возникнет спор или ссора, я буду превращаться в ходячий полиграф... Кто выдержит такое?
   Эрик подошёл к ней и крепко взял за плечи.
   - Ну... можно, я попробую? - проговорил он ей почти в самое ухо.
   От ощущения его дыхания на шее у Марико задрожали губы и на глаза навернулись слёзы. Она с трудом вдохнула и прошептала:
   - Я... я боюсь...
   - Почему?
   - Потому что, если у тебя не получится... я... мне... будет больно...
   Эрик обнял девушку, дыша ей в затылок, целуя волосы, и ответил:
   - Ну... мне тоже. Так что, я постараюсь. Очень.
  
  
  
  
  
  
  
   О, благодать, спасён тобой
   Я из пучины бед;
   Был мёртв и чудом стал живой,
   Был слеп - и вижу свет.
  
   Сперва внушила сердцу страх,
   Затем - дала покой.
   Я скорбь души излил в слезах,
   Твой мир течёт рекой.
  
   Прошёл немало я скорбей,
   Невзгод и чёрных дней,
   Но ты всегда была со мной,
   Ведёшь меня домой.
  
   Словам Господним верю я,
   Моя вся крепость в них:
   Он - верный щит, Он - часть моя
   Во всех путях моих.
  
   Когда же плоть моя умрёт,
   Придёт борьбе конец,
   Меня в небесном доме ждёт
   И радость, и венец.
  
   Пройдут десятки тысяч лет,
   Забудем смерти тень,
   А Богу так же будем петь,
   Как в самый первый день.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"