Любовь... Какое всеобъемлющее слово! Какие оттенки таит в себе. Нежность, страсть, мягкость послушных губ, тихий шепот в порозовевшее ушко, яростный рык обладания, покорность заведенных за голову рук, напряженные мышцы, покрытые бисеринками испарины... Разметавшись на белоснежной простыне, я предавался воспоминаниям. Бархатистая мягкость мантии Камиля, судорожно зажатые в кулак пальцы, острые изгибы его колена...
Собственно, все. На этом любовь как-то неожиданно закончилась. Только и успел Виктора за ухо куснуть, да коленку ректорскую пощупать. Сквозь мантию и брюки, ага... Черт!
Потом эти двое вдруг, ни с того ни с сего, вспомнили о долге, и стали собираться на пары. Я орал, возмущался, топал ногами, пинал многострадальные финики... Ректор велел заткнуться и идти на занятия. Я его вежливо послал по тому же адресу. Вик попытался воззвать к голосу разума. Я зарычал, указывая на топорщащуюся ширинку. Виктор обещал продолжить вечером. Я уведомил, что если не сделать с этим что-нибудь прямо сейчас, то продолжать будет нечем - отсохнет и отвалится. Дарено недобро усмехнулся и велел тренировать силу воли, потому как и вечером мне не светит - демона вызывать надо. Я усмехнулся в ответ и пригрозил вместо фиников заказать демону бурную ночь страстной любви. Мужчины синхронно побледнели и уставились на меня в упор. Дарено покрутил пальцем у виска. Виктор показал кулак. Я невинно захлопал глазами и устроил им импровизированный стриптиз. На что непривычно мягкий до этого момента ректор неожиданно взбесился, наговорил кучу гадостей, и ушел, хлопнув дверью, пообещав на последок вывесить по поводу потери народного достояния объявления и раздать студентам траурные ленточки. Виктор укоризненно посмотрел на наручные часы, словно они были в чем-то очень перед ним лично виноваты, и вылетел следом. А я остался. Злой и обиженный на весь мир поплелся принимать ледяной душ. Так не честно! У меня сейчас гормональный всплеск. Я плохо себя контролирую. А то, что творится в моих штанах, контролирую еще меньше. В конце концов, у меня не было в запасе пары сотен лет, чтобы упрочить силу воли до состояния титана. В результате душ был ну очень холодный, а я весь в синюю пупырышку и с приятным трупным оттенком губ.
Сволочи! Не, ну надо, а?! В общем-то, малый я добрый, отходчивый. Так отхожу, что сидеть не на чем станет!
Замерзший и расстроенный, улегся в кровать один. Лежал, вспоминал коленку ректорскую и горестно вздыхал, пока не уснул.
Открываю глаза и чувствую, как они медленно уползают вместе с бровями на лоб. Вокруг белым-бело. Свет такой яркий, что текут слезы. И ни души. Только о душах подумать успел, как сверху раздался чей-то голос.
- Люцифер, новенький!
Откуда-то снизу тут же затрубили в ответ:
- Господи, как не вовремя то! Иду уже!
Так, и где это я? На ад не похоже... Где бессменные атрибуты: черти рогатые, стенающие грешники? Цербер опять же при входе не встретил... Непорядок! Не Ад. Определенно, не Ад! Но и на Рай не тянет. Ангелы, нимбы, крылышки... Ламборгини личный с шофером хде? Хде, я вас спрашиваю?!
Лимб, однако, наверное... Что сказать, хреново... Промурыжат меня здесь в очереди пару тысяч лет, только обжиться успею, и на тебе - суд!
Прогнозы мои не оправдались. Уже через пару минут передо мной материализовались две странные сущности с неопределенной формой. Одна была черной и зловещей. Вторая белой с золотистым отливом. Белый товарищ величаво подплыл ко мне поближе и грозно спросил:
- Грешил, безмозглый?
Я виновато потупил глазки:
- Не без этого. Все грешат, и я грешил.
Белый махнул в мою сторону каким-то сгустком и безразлично сказал:
- Люцифер, к тебе!
Черный раскатисто зарокотал:
- Да погоди ты, Господи! Нельзя ж так сразу... Вот ответьте мне, любезный, помните ли вы о семи смертных грехах?
Я основательно задумался, а после растерянно развел руками:
- Нуу... Припоминаю что-то такое...смутно. Убийство, да?
Черный радостно хлопнул одним сгустком о другой, как в ладоши:
- В том числе. И?
Я растерянно захлопал ресницами:
- Что?
- Убивали?
- А как же!
Белый неожиданно от меня шарахнулся в сторону и смачно сплюнул под ноги какой-то золотинкой:
- Говорил же я тебе, Люц, твой контингент.
Черный заинтересованно придвинулся ближе ко мне:
- Не расскажите?
А у меня есть выбор? Вдохнув поглубже, начал скороговоркой:
- Вот как щаз помню... Было мне лет шесть. Вечером посмотрел кино. Умер в нем кто-то. Ну и, как водится, хоронили. Гроб такой красненький, цветы всюду, лица родственников заплаканные... Тогда я впервые задумался о смерти. Потом спать лег. Форточка открыта была. Лето, душно. Комары над ухом жужжат. Короче, укусил меня один гад. Я его и прибил. А потом фильм вспомнил, испугался. Вскочил, трупик комариный от коленки отковырял, лапки недостающие нашел. Сложил все это в пустой коробок спичечный. До выходных в коробок украдкой заглядывал. Все боялся, что комар разлагаться начнет и тетка моя узнает, что я его убил. Воот... А в субботу я его закопал на даче. Покрасил коробок фломастером красным, цветочками полевыми обложил, за душу его комариную помолился - все как полагается. Короче, это и был мой первый труп! - радостно закончил я исповедоваться.
Белый снова сплюнул под ноги золотинку и яростно зашипел:
- Издеваешшшься!
Черный повелительно вытянул в сторону белого сгусток:
- Да не кипятись ты, Господи, раньше времени! Скажи, мальчик, а добрые дела совершал? Ну, помогал там кому, выручал?
Я снова задумался:
- Эээ...
Люцифер решил меня поторопить:
- Подумай, родной! Может, авоськи за бабками носил?
Я искренне удивился:
- В наше время?! Да заикнись я чего донести, меня бы этой же авоськой и огрели бы. Недоверчивые бабки какие-то стали. Золотовалютный фонд с собой, что ли, таскают?
- Ясненько...- задумался черный. - Ну, а может двоечникам списывать давал?
Белый надсадно крякнул и начал осыпаться золотистой пыльцой. Черный слегка выцвел. Побледнел, наверное. Я поспешил объяснить ситуацию:
- А с какими еще мыслями я, интересно, подавать мог? Из родственников у меня тетка одна. Здоровая, я вам скажу, баба! Один раз только простудилась. Проснулась, хворая, среди ночи, и послала любимого племянничка за водкой. На моих соломенных три часа натикало, между прочим! Магазины закрыты все, а какой и найдешь, все равно мне, несовершеннолетнему, не продают. Купил у какого-то бомжа за три рубля. Всю дорогу бегом обратно бежал. Пока я купленное упаковывал, бомж проснулся. Чем-то его, видимо, гроши мои не устроили. Еле ноги унес! Домой прилетаю, а тетка дрыхнет беспробудным сном, только стекла от храпа позвякивают.
Черный неожиданно раскатисто расхохотался, хлопнув белого какой-то конечностью:
- Ну, вот! А ты говоришь : "В Ад!". Такой честный мальчик!
- Не, Люц... - задумчиво протянул белый. - Ты как хочешь, а я его к себе не возьму. Он у меня всех ангелов с пути истинного совратит, как пить дать. Он тебе нравится? Вот и забирай!
- Он-то мне нравится, - ответил черный. - Только к себе не возьму пока. Его демоны мои затискают. Подерутся еще, не дай Бог.
- И куда его? - удрученно заметил белый.
- Мальчик, скажи, а ты обратно вернуться не хочешь?
На этой ноте я и проснулся. Оторопело захлопал глазами на шкаф с книгами. Через минуту смог весь сон в памяти восстановить. Вот те раз! Приснится же? Интересно, это действительно сон был, или меня реально из Ада с Раем выперли?