Джинн в бутыли двигался и время от времени принимался протирать
ладошкой стекло, запыленное снаружи.
-- Протер бы бутыль, -- сказал я, ничего не придумав.
-- Что?
-- Пыль с бутылки сотри. Скучно же ему там.
-- Черт с ним, пусть скучает, -- рассеянно сказал Витька.
Джинн
Хотя законы этой страны не повелевают женщинам закрывать лица от глаз посторонних мужчин, для нее такой закон был бы во благо. Безобразен не только лик ее: водянистые глаза, плоские щеки, возвышающиеся к скулам, обтянутым кожей, бледной, как выжженные солнцем пески у подножья горы Шеиб-эль-Банат. И все это в обрамлении белесых, спутанных, словно волокна плода люффы, волос. Все тело несчастной женщины выглядит поруганием природы. Ни пышной груди, ни манящего крутого изгиба от узкой талии к холмам бедер, воспеваемого поэтами:
Стройный стан этой девы смущает мой уд,
И поет он любви песню гурии нежной,
Звезды падают с неба от зависти к ней,
Отражаясь в очах над шелками покровов .
Не о ней слагались эти восторженные строки великим Фатахом аль-Шатаром, да будет его имя светиться во веки веков, не о ней. Ибо она длинна и тоща, словно издыхающая от голода лошадь. Но чистая и добрая сердцем.
Она приходит делать женскую работу у господина Виктора ибн Павла. Этот мудрый муж говорит с нею ласково, жалея несчастную дурнушку. А глупая женщина радуется и спешит угодить хозяину, моет, чистит, расставляет по полкам предметы, приносит напитки. Танцевать он ее не заставляет, ибо усладить взор господина женщина не в силах, пусть даже обернется в шелка и золотую парчу. А уж в этих синих штанах, разодранных там и сям, словно она на псарне кости воровала, и залатанных как попало, да в рубахе из мешковины из-под... не разгляжу сквозь стекло... кажется на языке латинян написано 'армани'... не знаю что это, может, сорт риса. Замотанная в мешок из-под армани, она, как последняя из нищенок, просящих милости по дворам. Где уж такой исполнять нежные танцы пред очи господина.
- Наточка, вы аквавитометр не видели? - спрашивает женщину Виктор ибн Павел, отрывая взгляд от прекрасного манускрипта, разложенного перед ним.
- Нет, - пугается она, и бежит проверять по всем шкафам, взбирается на стремянку, открывая миру белесые щиколотки, жалкие в своей костлявости.
- Что ж вы, Наточка, за оборудованием плохо следите, - укоряет женщину господин. Сам же отдал прибор три лета назад маленькому, мохнатому как спина старого ифрита, человеку, бормотавшему что-то невнятное. Я ведь только по губам читаю, стекло бутыли, в которую я заточен, и сургучовая пробка с оттиском перстня Саваофа Одина звуков не пропускают.
Добрая Наточка протирает моё узилище с особой тщательностью, ни пылинки не оставляет, жалеет пленника. И я о ней, бедняжке, печалюсь. Была бы моя воля, подарил ей дворец из драгоценного мрамора с фонтанами, галереями, рабами-евнухами и служанками. Пусть бы столы от яств ломились, в ароматном плове рисинки от жира крупинками янтаря казались, куски мяса тушеные в золоте куркума и аромате камуна расплывались во рту, а из пышных лепешек сочилось ароматное кунжутное масло. Округлились бы тогда и щеки ее и бедра. А служанки покорные и умелые окрасили б женщине волосы хной да басмой, насурьмили бы брови да ресницы. Обрядили бы ее в шелка тончайшие, прелести пышные не столько скрывающие, сколько обозначающие во всей красе. И стала бы Наталья царицей среди цариц. И все взоры мужские к ней по праву обратились бы. И была бы грозным евнухам работа охотников до красы и богатств ее несметных от дворца отгонять и жемчужину ее невинности для достойнейшего из достойнейших оберегать сильнее ока. Моя бы воля... а воли и нету, стало быть, говорить не о чем.
Девушка
Хоть вовсе с работы домой не ходи. В институте интересно, умник на умнике, чудеса всякие, а дома чего делать? Семейка моя занудная. Особенно братец, который, когда к фамилии звание совокупляет, то произносит, будто титул. Сержант Ковалев, сержант Ковалев... Тоже мне, князь Потемкин Таврический.
Только и шпыняет: "Лаборантка - это та же техничка, только название другое". А что я у самого Корнеева помощница, не в счет? И Виктор Палыч добрый, почти никогда не бранит меня, растяпу. Трижды просил у Хунты аквавитометр забрать, а я робею здорово, не иду, с духом всё никак собраться не могу. И признаться стесняюся. Боязно мне: про комнаты Кристобаля Хозевича такое рассказывают, что мороз по спине. И сам он, говорят, раньше грешников пытал, профессия такая была... Не помню, слово мудреное. А я вот как раз очень даже не праведница никакая. Парни меня вниманием здорово балуют. И из нашего квартала и вообще. Хотя и женится пока никто не предлагал. Братец говорит, что бог мне красоты вместо ума дал. И маман с ним соглашается, велит одеваться получше, недотрогу из себя корчить, вопреки природе, и болтать поменьше. Иначе, говорит, сидеть мне до старости в девках. Но если бы совсем я дурочка была, разве ж допустили бы в такой важный институт?
Виктор Палыч меня весьма уважает за старание, а не из-за того что у меня девяносто-шестьдесят-девяносто, и я блондинка натуральная, а не пергидорольная какая-нибудь. Вот поэтому мне на работе нравится, и домой не тянет. А еще потому, что у нас в лаборатории настоящий джинн живет. В бутылке старинной, трехлитровой. Виктор Палыч ее почему-то четвертью называет, странно, что на глаз не умеет объем определять. Я за работой посматриваю на джинна и воображаю себя принцессой. Будто прилетит ко мне однажды добрый волшебник и снимет заклятие злой Фата Морганы... Ой, Виктор Палыч просил отправить ей новый клаудиметр. А почта уже закрыта: нынче ж тридцать первое декабря, после обеда население по кухням трудится на свои желудки, чтобы потом желудки всю ночь на население тужились. Ой, попадет мне, если Корнеев про посылку вспомнит... Ладно, надо делами заняться. Для придумывания желаний будет ночь. Хотя я, наверно, как и прежние разы, пожелаю стать королевой Хоть красоты, хоть бензоколонки, лишь бы...
- Наточка, бутыль с джинном надо бы вернуть на склад.
- Но, Виктор Павлович, вы же хотели высчитывать... как это... кобелёвочный коэффициент... И скучно ему там, на складе, бедненькому. Здесь хотя бы среди людей. Я ему стекло начищаю...
- Калибровочный, Наташа, калибровочный коэффициент, запомните наконец. И это не к спеху. Когда понадобится джинн, сходим и возьмем. Если его не сдать сегодня, опять в годовой отчет включать придется. Сколько можно? У меня идиосинкразия на эту дурацкую писанину.
- Хорошо, я сдам.
- Вот вам в помощь, - Виктор Палыч щелкнул пальцами, и возле меня появился его дубль, чуть перефигурированный в пользу плеч. Он сунул под мышку бутыль и пошагал к складу, а я поплелась сзади.
- Проверьте, не подошла ли очередь на белковый дубликатор "Долли", - донеслось мне в спину. - Скажите там, я полгода назад заявку писал и все еще жду.
Печальный, как всегда, завскладом товарищ Шварц дремал, сидя на стуле. Ходили слухи, что когда-то давно его химическая лаборатория занимала целый этаж института. Но что-то там взорвалось и несколько комнат выгорело подчистую. После чего этаж был сжат, а унылый Берти переведен в завхозы. Заниматься наукой ему запретили, практической магией - тоже, кроме как в целях правильного складирования и учета. Берти пошевелил бровью, уменьшив бутыль вчетверо против прежней. Джинн внутри скривился. Завскладом, не обращая внимания на болезного, схватил посудину за горлышко и пошел к стеллажам. Я помахала джинну рукой и послала воздушный поцелуй. Я буду скучать, дружок, и обязательно вспомню о тебе, загадывая новогоднее желание.
Вздохнув печально, я пошагала в лабораторию вслед за корнеевским дублем, волочащим на веревке обалделую от коридорной суеты крупную замызганную овцу.
Корнеев
Хорошо же иметь на плечах полноценную голову, способную сложить два в минус третьей и два в минус шестнадцатой. Почти весь институт отправился на полигон, наблюдать за бредовым экспериментом этого мохноухого примата в тулупе, Выбегалло. То что Наталья убежала, понятно: у девчонки с мозгами туго. Впрочем лаборанткам они не требуются. Думать я и сам умею. Зато старательная. Так что пускай позабавится, обойдусь дублем. Вот еще Привалова трансгрессировал по его же просьбе. Тоже могу понять: работник новый, не насмотрелся еще на нашу рутину. Но остальные-то куда понеслись? Тишина, Новый Год, настроение праздничное, работай себе и работай.
Итак, если карась, вынимаемый из живой воды, дохнет, то причина либо в концентрации витацидов, либо в том, что отсутствие внутренностей препятствует поддержанию существования. Вероятность фифти-фифти. Что ж, продолжим проверки. Итак, тест семьдесят шестой...
- Витька, зря тебя на полигоне не было, там такое! - ну конечно, Сашка Привалов разорался на весь этаж.
- И что могло быть "такого"? Выбегаллин кадавр сожрал своего создателя? Это бы я посмотрел, пожалуй.
- Нет, не сожрал, но обобрал кучу народа. Наш Роман его вовремя уконтрапупил, иначе бы весь мир без штанов остался. Роман, где ты там? Иди сюда. Он, когда кадавр разбушевался, джинном по нему хлобысть! Питирим-то наш из отдела оборонной магии зарыдал бы от восторга, если бы увидел.
- А вещи? - спрашиваю из вежливости, стараясь не раздражаться оттого, что Привалов отрывает меня от работы своими эмоциями восторженного двоечника.
- Да всё потом нашли. Кроме костюма Деда Мороза. Мужик,случайный совершенно, как он там оказался, ума не приложу... Может, из наших кто за компанию привел... Только был Дед Мороз, раз, и вместо него мужик в исподнем, синий от холода. Если б не наш скромный герой-джиннометатель, все бы в исподнем остались.
- Точно, - невесело подтвердил Роман, - джинн был - первый сорт. Видимо, только получили на склад. Шустрый такой, и бутыль аж до блеска отполирована. Мне теперь до марта нового не выдадут: квота. Витьк, у тебя тут где-то джинн стоял. Может, дашь мне, а я через два месяца получу и верну, а?
- Знаете что, туристы-экстремалы, давайте делом заниматься.Байки они прибежали рассказывать. Лучше бы Наталью с полигона доставили. Когда теперь явится? Давайте за работу. Вместо вашей трескотни я лучше радио включу.
По радио передавали повторение новогоднего концерта из Дворца Съездов. Карась исправно дох, игнорируя тройную дозу витацидов. Не добавляло настроения и Натальино пренебрежительное отношение к работе, выраженное в наличии отсутствия. Я перекусил. Теперь к раздражителям добавились тарелка с окаменевшими мазками яичницы, стакан с остатками кофе, обещающего крупный денежный интерес, а также полная пепельница. Чтобы отвлечься,я добавил громкости и стал слушать двенадцатичасовые новости.
- Из Брунея наш собственный корреспондент сообщает:
Султан этим утром объявил стране о своем решении незамедлительно принять христианство. Из источников, близких к монархшей спальне, нам стало известно, что сегодня на заре глава государства был разбужен грохотом, сопровождавшим появление в комнате гиганта в красном долгополом пальто и колпаке с меховой оторочкой. Великан, в котором придворные ученые опознали славянскую разновидность Санта Клауса, предстал пред лицом государя в сопровождении белокурой красавицы, вмиг очаровавшей монарха своими хрупкими прелестями.
Султан объяснил это чудо знамением свыше и подарком на Новый год, который отныне станет главным праздником страны.Венчание султана и его прекрасной невесты состоится после крещения монарха. Патриарх Вся Руси получил приглашение провести обе процедуры и подтвердил свое согласие. Султан сказал, что у него осталось единственное желание: чтобы прекрасная супруга поскорее выучила малайский и стала рядом с ним управлять государством Бруней.