Смирнова Кристина : другие произведения.

Безумие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.76*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В сказку нужно верить... Даже если эта сказка больше похожа на малобюджетный ужастик и переламывает жизнь героям... Даже если герой рано осознает свои ошибки, но не спешит их исправлять и совершает новые... Даже если сказочной героине требуется слишком много времени для того чтобы подумать и попробовать понять саму себя... И чем закончится сказка, "Какой - ни какой", но все же любовью или же "Больные" отношения, построенные на взаимной зависимости, решать только сказочным героям. Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора. Примечания автора: Вторая книга в серии. Если вы ищите на вечерок "Розовое забвение" Вам не сюда! В тексте присутствует ненормативная лексика.
  
  ========== Пролог ==========
  
  Что такое безумие?
  
  В последние годы, я задаю этот вопрос, но так и не могу найти на него ответ. Скорее всего, для каждого разумного существа на этой планете это слово имеет собственное значение, и для каждого оно вписывается в определенные рамки и устои, которые им вложили при воспитании.
  
  А если меня воспитывали по иному, а потом сломали эти рамки и показали иной мир, где их не существует? Так что же это за слово, и сможет ли оно описать то существо, которым я стал?
  
  В моем мире - да, именно в моем, я не безумец, а среди людей, я возможно один из опаснейших зверей или для убежденных скептиков - я маньяк.
  
  Маньяк - какое интересное слово, мягкое, ласкательное - именно так и можно описать мою затяжную охоту, которою я продолжаю уже четырнадцать лет. Это как мания, ничего уже не могу с собой поделать, вижу, как она морщится и пытается найти причины странного беспокойства, которое посещает ее, когда мой взгляд касается кожи, шепот достигает только ее слуха. Улыбка расцветает на моем лице, когда манящий запах страха достигает чувствительного обоняния. И мне это нравится, но думаю, скоро и это чувство пройдет, и я схвачу ее и увезу в стаю, а потом будет загон дичи и опять на поиски.
  
  Она умрет, это ей предначертано на линии судьбы, сегодня, или завтра, или спустя год - не важно. Ее смерть следует за ней по пятам в моем облике.
  
  Я жесток, или я безумен? Скорее всего - и то и другое, но меня это не расстраивает, не трогает и никак не задевает. Я преступил рамки после первого обращения, много лет назад, обратной дороги нет, а если и была, не стал бы ее искать. Бессмертным быть великолепно, только немного скучновато, но осознаешь это по прошествии довольно большого отрезка времени.
  
  В моем случае, эйфория и желание вкусить всю прелесть бессмертия продлилось ровно триста лет, и все, что я могу вспомнить из того времени, только кровь, отчаянье и сладкий, умопомрачительный запах страха своих жертв. Неважно кем они были, в какой прослойке общества жили: все равны перед лицом смерти.
  
  Я жесток? Нет, я стал тем, кем меня создали - мне неважно кого выпустят добычей - ребенка, или же закоренелого преступника, не важно, чьи крики прозвучат мелодией для моего тонкого слуха. Убью и не стану сомневаться в своем праве или заморачиваться наличием рамок поведения. Я даже не стану оправдывать себя законом природы 'выживает сильнейший', мне это не нужно. Я зверь, и таким планирую остаться.
  
  ***
  
  Громкий смех раздался со стороны компании, в которой стояла моя будущая жертва. Хотя... Почему будущая?
  
  Ее страхом я упиваюсь давно и пока не хочу заканчивать эту милую игру.
  
  Следую тенью, сопровождаю, не даю расслабиться и не дам ни за, что! Смотрю, как она робко улыбается и снова пытается найти взглядом причины беспокойства, но нет, я пока не хочу показываться ей на глаза.
  
  - Не провоцируй глупышка, увидишь, умрешь. - Шепчу, точно зная, что мой голос подхватит легкий ветерок и обязательно передаст ей. Снова расплываюсь в улыбке, когда замечаю, как ее кожа покрывается мурашками, а в глазах застывает ужас. - Скоро... - Опять шепчу и не заканчиваю предложение, не потому, что мне хотелось еще больше ее страха, а потому, как сам еще не решил, что это слово может значить для меня. Конец игры - или может то, что я все же ей покажусь. У страха должно быть лицо, и я надеюсь, она рассмотрит и запомнит его.
  
  Вечереет и компания собирается по домам, я встаю с лавочки, где провел в наблюдении несколько часов, следую по пятам своей жертвы. Сегодня у меня на нее грандиозные планы, от которых не спасет укрытие крыши родного дома, не удастся спрятаться или забыться тревожным сном.
  
  Меня отвлекает от преследования звонок, приостанавливаюсь чтобы ответить, не сожалея об упущенной жертве. Хочется прошептать в след, что я найду ее, но я этого не делаю, не хочу обнадеживать.
  
  - Да? - Отвечаю, единственному существу, которое осмелилось мне звонить. Не скажу, что рад этому звонку, так же как и не скажу, что расстроен. Мне безразлично.
  
  - Евгений, рад слышать, что ты еще топчешь нашу землю. - Раздается хриплый, но несущий в себе власть голос.
  
  - Не дождешься, отец. - Без эмоций отвечаю создателю.
  
  - Я и ждать не собираюсь. Ты достоин моей крови, и ты ее получил. - И если бы мне не было безразлично, я бы пропитался моментом, а так...
  
  - Что хотел? - Нет смысла воспевать благодарные речи, если их в моем лексиконе нет.
  
  - Семья клана устраивает охоту на следующее полнолуние.
  
  - У меня пока свое развлечение.
  
  - Ты охотишься?
  
  - Да. - Об этом ему уже давно известно, но он всегда задает этот вопрос, чтобы убедиться, что его наследник держит марку, а не вдарился впустую и одинокую жизнь зверя.
  
  Такое редко, но случается, со временем, когда пресыщаешься охотой. Перестаешь питаться, уходишь дальше от общества и тихо сдыхаешь как больное животное. Я для такого слишком молод, эта молодость останется со мной на века и никак не меньше.
  
  - Я горд. - А еще ты меня боишься, я чувствую на тебе этот запах, он для меня пахнет гнилью, тебе повезло со мной, ведь когда я был человеком, мне не нужна была власть. Но думаю скоро, как надоест преследование жертвы, я вкушу ее крови и плоти, я тебя убью и уйду дальше искать развлечения. Ты перестаешь быть хозяином положения, когда чувствуешь страх. Закон стаи - правит сильнейший и я вынес тебе приговор по твоим же правилам.
  
  - Это все? - Не с моим характером пытаться строить из себя милого собеседника.
  
  - Да. До встречи. - Он отключился, а я присел на ближайшую лавочку и не торопился возвращаться к прерванной охоте.
  
  Этот разговор всколыхнул тонкие струны воспоминаний, который с каждым годом словно растворяются в омуте безразличия. Я толком не могу вспомнить каково это - быть человеком, которым родился и прожил тридцать лет. Краски от воспоминаний уже блеклые и расплывчатые, нет четких очертаний лиц родителей, друзей, любимой девушки, с которой я был помолвлен.
  
  Ничего нет, кроме безумной скачки на вороном жеребце под лай собак. Эта была славная охота с друзьями под горн и шелест ветра путающегося в черных волосах. Мы неслись через осенний лес, загоняя дичь, не подозревая, что спустя несколько часов, когда солнце достигнет края земли, окутывая вечерними сумерками лес, мы разобьем привал, и сами станем дичью, которою будут гнать, упиваясь нашим страхом, а затем разорвут.
  
  Выбранная поляна примыкала к лесу и открывала прекрасный обзор. Костер потрескивал, выкидывая снопы искр, освещая пространство, легкий ветерок дразнил ноздри и кружил голову запахом вечернего прелого леса с дымком жареного мяса, да и хмель еще способствовал. За веселыми присказками мы и коротали вечер, пока ночь не вступила в свои права. С первым сиянием луны мы услышали вой, который нарастал по мере приближения стаи - как тогда показалось волков.
  Кони нервно всхрапывали и били копытами, заранее предчувствуя беду. Все, включая меня, осознавали, что костер и шум должен был отпугнуть зверье, но этого не происходило, тишина в лагере нагнетала обстановку. Адреналин ударил в голову, охотники вставали и хватались за оружие со счастливыми хмельными улыбками на лицах от предстоящей драки.
  Желание доказать свою мужественность в бою окутывало коконом каждого из нашей компании предавая лицу уверенности и не важно, что предстоящий бой не был равным - какое может быть равенство между бездумным Зверьем и умелым охотником - многое в ту минуту было не важно, кроме желания доказать каждому, что ты лучший.
  Первое показавшиеся существо на окраине поляны повергло в шок даже опытного лесничего, который отвечал за эту охоту. Кто-то дернулся и побежал в лес, потом в пылу сражения я пойму, что смельчаков, которые остались сражаться на той же поляне, всего пятеро, а живы только двое. Я и мой друг Николай, которого убили у меня перед глазами.
   Я сжал зубы и осмотрел того кто нападал на меня. Зверь был крупным, черная, лоснящаяся шерсть, густо покрывающая мощные мышцы, морда чем-то отдалено напоминала волчью, пасть с белоснежными клыками, выставленными как будто на показ отвлекала внимание, а капающая слюна заставляла перетряхиваться от омерзения.
  В моей голове многое с того времени стерлось, но только не эти кадры, которые я сейчас пролистывал перед глазами желая освежить воспоминания, время когда я еще был человеком.
  Зверь стоял на двух ногах, взгляд вполне человеческих глаз отражал чистый восторг - и это действительно пугало, сложно ошибиться - решить, что перед тобой только животное. Мои силы были на исходе, и это при том, что я практически его не ранил, руки дрожали от усталости, сжимая меч и пытаясь защититься от острых когтей - это мне удавалось, только не долго. Я смотрел на оскаленную пасть с большими клыками и видел свою смерть от них. Такой расклад меня не устраивал, собравшись с духом, заранее чувствуя приближение моего последнего вздоха, я вложил последние силы и замахнулся на Зверя. Удар вскользь прошелся по грудине, чертя косую линию из крови, а я повалился на колени, опуская голову и принимая свое поражение.
  Достойная смерть, и я был готов принять ее от сильного противника. Не помню, что именно сказало чудовище, но сам факт разговора был отмечен уплывающим сознанием. Единственное, что я могу сказать, это то, что уже услышал от создателя, который в ту минуту увидел в моем лице достойного для продолжения своего рода. Пасть оскалилась и приблизилась, а затем наступила тьма, которая ознаменовалась для меня ничем иным как возрождением к новой жизни.
  Очнулся в темной клетке, в которой меня продержали до следующего полнолуния. Тонкая грань между человеком и рвущимся наружу Зверем стиралась с каждым днем моего заключения, но я в бесславной попытке пытался за нее ухватиться и побороть существо, пока не наступил приход полной луны. Грань разорвалась, показывая насколько прекрасен мир без правил, где ты можешь быть собой, не отягощаясь моралью.
  Я один из стаи. Мой создатель и он же тот Зверь, с которым я сражался на поляне, принял меня с распростертыми объятьями и отметил как равного себе. Он стал моим учителем на первые полвека и возможно будь я существом с чувствами, я был бы благодарен ему, но чего нет, того нет.
  Азарт от охоты всегда жил в моей крови, и обернувшись, я продолжил свое ремесло, только теперь в качестве дичи выслеживая людей. Моя планка поднималась, я занимал положенное место в стае, упиваясь смертью, достойный сын создателя, а потом мне это наскучило, я решил поискать разнообразие в каменных джунглях, которые на тот момент разрастались и приносили суету в тихие места. Чувство восторга снова возвращалось, принося с собой и удовлетворение, а чуть позже и это стало наскучивать.
  Я пробовал жить как люди, начинал учиться, ровно до того момента, как находил достойную дичь и все повторялось, охота, азарт, короткое чувство восторга до последнего хрипа жертвы и снова чувство безразличия и скуки. Я побывал практически везде, повидал все чудеса света, и опять возвращался ближе к стае, не осознавая, что именно меня влекло на родные земли. Я ни когда не прекращу охотиться, даже зная, какова бы не была завлекательна сама охота, финал ее неизбежен, а дальше все повториться снова и снова и снова. Замкнутый круг, где нужно выдумывать все новые и новые развлечения и как бы мне не претила мысль об однообразии - пока я не готов расстаться со своим безумием.
  
  ========== 1 глава ==========
  
  Размышления не могли долго задержать меня, поднялся, повел носом в сторону, куда ушла моя добыча и, с блаженной улыбкой, последовал в том направлении. В этот раз мое безумие остановило свой выбор на ребенке, который не почувствовал опасности и имел наглость присесть рядом на лавочку в парке. Девочка была в клетчатом платьишке, с двумя бантами на маленькой голове и в белых колготках, которые безумно раздражали, мелькая на периферии бокового зрения. Я был подавлен и обозлен - моя жертва не дождалась финала и сдохла раньше, чем я смог добраться до него. Как видимо, мой угрожающий вид не смутил этого маленького ангелочка с белым безобразием на голове. Да, вы не ослышались, именно ангелочка - невинное и юное существо было похоже на ангела в моем представлении.
  
  Мой Зверь выбрал себе жертву и преследует ее уже около четырнадцати лет, следуя тенью, нашептывает о своем присутствии, заверяя ее в скорой смерти. Сейчас девушка уже не похожа на того ангела, и я надеюсь, что в этом только моя заслуга.
  
  Нет, она не перестала сопротивляться страху, но все еще впереди, однако имидж изменила практически полностью. Сейчас ее друзья думают, что она гот. Читал, что означает это слово и меня это знатно развеселило, жаль ненадолго. Чувствую, что мой пред скоро наступит - затяжное преследование наскучивает.
  
  Двигаясь очень быстро по влажному асфальту, достиг дома, спрятанного за высокими тополями. Свет в гостеприимном месте, где живут люди, словно чужие друг другу, не горел. Стоит считать это приглашением? Скользнул тенью на толстую ветку, откуда открывался прекрасный вид на большую кровать, где свернувшись калачиком, лежала девушка с черными, как вороново крыло волосами, разбавляемые двумя голубыми прядями вокруг светлокожего лица с выразительными чертами.
  
  Таких, как она, раньше величали ведьмами, но я-то знаю - она небесный посланник, невинный и чистый душой. Длинные ресницы откидывают тень от фонарного столба на пухлые щеки, бледно-розовые губы сжаты и напряжены, тонкие желваки дергаются, как и глазные яблоки под веками. Малышке снился страшный сон. Я стал ее кошмаром. Рука отцепилась от края одеяла и безвольно упала около лица, ноги девочки задвигались, она вздрагивала, словно убегала от чего-то.
  
  Голова прижалась к плечу, губы растянулись в оскале: надеюсь, в своем сне она увидела густой лес, слегка подсвеченный нарастающей луной и мою тень следующую за ней по пятам. Такие красочные и волнующие мысли приводили в восторг, заставляли кровь быстрее нестись по венам. Дыхание участилось, желая почувствовать такой манящий и острый запах страха, я вплотную прижался к окну, выпуская тень в комнату.
  
  Послушная тьма выскользнула, принимая очертания Зверя, которым я стал, наклонилась над жертвой и провела бесплотной рукой по волосам девочки. Ребенок заметался сильней, чувствуя это прикосновение, и резко распахнул глаза в поисках тревоги. Загнанным зверьком отползла к изголовью кровати, прижимая к своей груди одеяло.
  
  - Надеюсь, тебе снился я? - Не смог сдержать рычащие нотки в голосе, вид ее страха для меня уже давно стал любимым ароматом. Ничего с собой поделать не могу.
  Девочка осмотрелась по сторонам, еще больше вжимаясь в спинку кровати, руки дрожали, глаза метались из стороны в стороны, а я наслаждался этим зрелищем. - Уже очень скоро... - Я определился.
  
  Захотел разнообразить свою охоту и лично познакомиться с ней, а потом...
  Спрыгнул с дерева - на сегодня с нее хватит, ветер покорно потрепал мои волосы и пустился прочь, зашагал в сторону своего жилья, на ходу обдумывая дальнейшие действия. Я ясно выделял из всего хоровода мыслей - что должен с ней познакомиться. Зверь внутри зарычал от преддверия настоящего наслаждения, вспоминая манящий запах страха и стал делать ставки - узнает мой голос, а если узнает, то, как этот страх будет пахнуть? Не имею представления, как сладок будет этот аромат, но слюни бежали уже сейчас, а чертов вой только нарастал, требуя вернуться к тихому домику и представиться прямо сейчас. С таким решением я не был согласен, поэтому жестко осадил его, загоняя в темноту, где ему и место, пока он не сломал все планы.
  
  Моя квартира была не далеко, от ее дома, а пешая прогулка помогла справиться с сорвавшимся Зверем, который не совсем понимал, почему ему впервые отказывают в удовлетворении.
  
  Зашел в просторный холл элитного дома, консьерж напрягся, заметив меня и нервно кивнул, то ли приветствуя, то ли сдерживая порыв сбежать со своего поста. Такая реакция меня удовлетворила, продолжил следование к лифтам. Квартира располагалась на последнем этаже и занимала всю его площадь. Наверное эта квартира как единственный фетиш, который был продиктован не высокомерным ублюдком - мной, а необходимостью. Зверю требовалась большая территория и, желательно, с лесными массивами, а поскольку охота проходила в городе, мне не хотелось мотаться до ближайшего леса, который к моему ужасу располагался на приличном расстоянии от дома жертвы. Следовательно при выборе квартиры в основном учитывалась площадь помещения и квартира-студия, занявшая целый этаж очень подошла.
  
  Огляделся вокруг - единственное место, которое я оборудовал здесь, это кухня и гостиная. Существо любило сырое мясо, не важно какое, или чье, главное сырое, а я, будучи все еще отчасти человеком, не мог осилить постоянный рацион Зверя, не запивая его чем-то горячим и забористым. Я заварил кофе и лег на диван. Хотелось быстрей заняться свершением своих планов, но я не мог, рык сорвался с губ, кожа на руках покраснела и вспыхнула под действием температуры от обращения. Меня скрутило, в приступе судорог и выгнуло дугой, существо рвалось наружу. Кости затрещали, ломаясь и выворачивая мое нутро.
  
  Со временем учишься не обращать внимания на боль от оборота, принимая вторую сущность и приветствуя зверя оскалом пасти. Зрение изменилось, стало намного четче и специфичней, сейчас перед моим взором не было ночной тьмы, все осветилось мягким зеленым светом, повернул голову к легкому шлейфу розового оттенка и потянул эту дымку носом.
  
  Сегодня сюда приходила уборщица из нанятой фирмы. Немного полноватая женщина, возраста не более пятидесяти лет. Я проследил взглядом за этим ароматом, в который примешались нотки страха, осмотрел, где и чего касались руки женщины и успокоился не заметив ее прикосновений к моим вещам, резко соскочил с дивана - стоило размяться. Я рванул по квартире, закрывая глаза и пытаясь представить родные леса и их несравненный запах. Зверь удовлетворённо порыкивал, осознавая, что уже скоро его вернут в лоно природы и тогда вместо каменных стен, он будет изворачиваться только от того, что может натолкнуться на грубую кору деревьев родных лесов.
  
  Удовлетворив звериные повадки, и окончательно обессилев, повалился снова на диван, уже засыпая, распланировал свой следующий день. Мне стоило пораньше связаться с представителем и начать приводить в действие план, надеюсь, получится завтра немного урвать времени, чтобы насладиться ее запахом. Ребенка не стоит оставлять без своего пристального внимания.
  
  Стоило робким лучам солнца ворваться на мою территорию, как я проснулся, и не давая себе времени потянулся к куртке. Нарыв телефон в кожаном кармане, и отыскав номер Сергея, тут же нажал на вызов, не обременяя себя мыслями по поводу ранней побудки. На том конце прозвучало ровно три гудка, как мне ответили слегка взволнованным и немного хриплым со сна голосом. Не удивлюсь, если лицо моего собеседника сейчас выражает крайнюю степень ужаса.
  
  - Алло... мм... Евгений?
  
  - Да.
  
  - Чем обязан в такое ранее время?
  
  - Мне нужно попасть в учебную аудиторию, как студенту. Академия Строительства Второй курс, группа 15 Б.
  
  - Ээээ... мне нужно будет время. - Умный человечка, не задает вопросов.
  
  - У тебя сутки. - отключился. Не выполнит - умрет, даже несмотря на то, что его запах мне не нравится, просто убью, не затрудняя себя трансформацией и организацией охоты. Лишние хлопоты мне ни к чему, к тому же к такой гнусе, как Сергей.
  
  Иногда его хотелось убить просто так, он меня изрядно раздражал запахом и постоянно трясущимися руками, но каждый раз приходилось подавлять это желание, мое раздражение не отменяло того факта, что порученную работу это чмо выполнял в срок и идеально. В общем, просто не давал повода моему гневу, за что и получал не плохие деньги. Да и был он человеком создателя, ему нравился такой типаж жертвы, и он им упивался сполна, требуя появления этого дрожащего желе практически на всех своих собраниях. На самом деле Сергея привезли в стаю для охоты и выпустили в леса, не знаю, почему тогда он его не убил, и думаю, никогда об этом не узнаю, но не могу не отметить того факта, что отец редко ошибается с выбором своих шестерок.
  
  У страха как говориться, глаза велики, что расширяет наши возможности и развязывает руки. Мы не боимся людей и не когда не станем опасаться. Хищник не станет дрожать от вида жертвы, но это не мешает нам вести себя осторожно. Охота на людей проводится не так часто, и с тщательностью выбираемых жертв, которые позже отметятся в людских отчетах, как еще один процент по пропавшим без вести, или фиксируются в статистике как задранное тело от крупного животного, если конечно от тела, что-то останется.
  Стая как огромная семья, где практически каждый член имеет и выполняет определенные функции, слабые члены в основном тесно сотрудничают с людьми, средние ведут бизнес и следят за финансами стаи, а высшая власть основное руководство хищного организма - его мозг. Практически это все знания, что я смог почерпнуть из проживания в застенках своего мира. Я был создан вожаком - сильнейшим из стаи, и отныне являлся вторым после него. Я доказал, что способен постоять за это место, долго вживался в свою сущность и учился. Хотя второе и не было трудно, учитывая факт своего характера и врожденной жестокости - как поговаривали в стае настоящий сын вожака, и я им был. До определенного момента, когда понял, что начинаю пресыщаться делами стаи и терять вкус к охоте. Я ушел. И пока не пожалел об этом, посмотрим, что будет дальше.
  
  Не утруждая себя выбором одежды, выскользнул из квартиры, с трудом дождавшись подходящего времени для открытия магазинов и салонов. Завтра я на несколько часов должен буду стать молодым студентом, и к данному мероприятию я решил подготовиться. Впервые мне захотелось быть заметным, не всем, только ей. Захотелось понравиться. Странное желание, но я не привык себе отказывать.
  
  Каменные джунгли просыпались, сейчас осень, начало учебного года, легкие куртки на оживленном тротуаре мелькали перед глазами всеми невообразимыми красками, что немного раздражало, а от запаха парфюма, нестерпимо хотелось расчихаться. Зачем люди льют безмерно эту гадость? Я не понимал, что соответственно отражалось на моих жертвах, большинство из которых вообще не пользовались отдушкой.
  
  На самом деле, какой бы не была яркой толпа, все эти лица проплывали серой массой, не запоминаясь. Я скользил в потоках людишек, выделяясь. Не думая, прибавил шаг, пытаясь вжиться в раздражающую толпу, вечно спешащих в попытке поскорее добраться до салона. Отчасти почувствовать себя человеком. Решил начать с прически, а потом посмотрим, но надеюсь, что выдержу это испытание и никого не загрызу.
  
  Работа над собой и приобретение всего необходимого для студента продлилось до вечера, не думаю, что в моем преображении была острая нужда, но мне этого хотелось, а значит, почему бы нет? Самое интересные охоты складываются именно из таких мелочей - заинтересовать свою жертву красивой упаковкой, обворожить грустным и таинственным взглядом, зачаровать бархатистым голосом, а потом насладиться не только ее страхом, но и разрушить все мечты. Хотя, насчет последнего я не уверен, мне хотелось, чтобы она узнала мой голос. От таких мыслей еле сдержал порыв развернуться и пойти не в сторону своего жилища, а к ней, но вовремя себя остановил и пошел дальше - еще слишком рано, а у меня были дела.
  
  На улице быстро смеркалось, после моего прибытия в квартиру получил необходимые мне документы и одежду, что немного подняло мое настроение, желание повидать ребенка уже не стоило сдерживать. Одно разочаровывало: время, когда я приблизился к ее дому, было не поздним, а девчонка уже мирно спала. Расслабленная поза явно обозлила меня и заставила зарычать. Зверю не понравилось отсутствие привычного страха, поэтому моя тень быстрее движения воздуха прошла через окно и стала поглаживать ее по черным волосам. Девочка нахмурилась и резко распахнула их, тело стало сжиматься, принимая позу младенца, а безумный взгляд метался по пустым стенам. Оскал расплывался на моем лице, видя страх в этих голубых озерах.
  
  - Я здесь ...ты скучала? - Шепот сорвался с моих губ. Девочка замотала головой пытаясь, избавится от чего-то. Выглядело так, словно она пыталась вытряхнуть мой шёпот из головы - напрасно, я не дам этому случиться. - Вижу, что скучала, как прошел твой день, ангелочек? - Губы девочки сжались в тонкую линию, а брови нахмурились, и впервые в жизни я услышал ее голос в ответ на свой шепот.
  
  - Нет, тебя нет... - снова потрясла головой, растрепанные волосы заметались по плечам, и непослушные пряди скользнули на лицо, скрывая голубые омуты, в глубине которых все так же плескался страх.
  
  Рычание вырвалось из горла, мне не понравилось поведение девчонки, не понравилось, что не мог видеть ее глаза, не понравилось ее неверие в меня.
  
  - Я предупреждал, не провоцировать меня... - подавил очередной рык усилием воли, загоняя обратно начавшуюся трансформацию.
  
  Со злостью сжал челюсть, а ногти впились в кору дерева, я отвернулся от девчонки. Нужно отвлечься от гнева, заполнявшего всю мою грудную клетку, усмирить желание разорвать ребенка. Нет, не стоило столько лет потратить на выслеживание, чтобы закончить такую сладкую игру в не подходящий момент.
  
  - До завтра, ангелочек. - прошептал, спрыгивая на землю, не желая больше смотреть в манящее лицо. Меня разрывало на части, остро ощутил, что сегодня все же придется поохотиться на стороне, иначе ночи мне не провести, вернусь обратно к ней и все же убью.
  
  Рык плавно катался по глотке, сегодня не было луны, предо мной сейчас в холодном осеннем воздухе клубился пар выпускаемый мною. Не помню, как оказался на окраине заброшенного парка, не помню, как прошел трансформацию, видимо гнев настолько меня поглотил, что все остальное отошло на второй план. Я чувствовал свою жертву на расстоянии нескольких сотен метров впереди - движение в противоположную сторону от меня. Принюхался к запаху, и тут же захотелось избавиться от этой вони.
  
  Жертвой, скорее всего, был немолодой мужчина, а по присутствию посторонних ароматов на его теле, еще и бездомным. Рык сорвался с моих губ, припоминая своего создателя, вкусы которого как раз основывались на такой вони, это заставило поколебать желание к охоте.
  
  Замер на месте, пытаясь зацепиться за здравый смысл, уговаривая, что гнев прошел, и стоило вернуться домой, а не жрать всякую гадость, но зверь уже поставил пред собой цель, а меня заполнило чувство безразличия к происходящему.
  
  Я отпустил удавку контроля, оскалился и присел к земле, вдыхая сильнее след, оставленный бомжом, сорвался с места, плавно огибая деревья, двигаясь в сторону человека, отстранено размышляя о себе.
  
  Мой рост после трансформации был больше двух метров, а разворот плеч был просто огромен, что совсем не делало из меня неповоротливого громилу. Тело внешними данными напоминало киношный вариант огромного оборотня с густой порослью волос, а вот гибкостью могло сравниться только со змеями. Раньше я не задавался вопросом - что же я за Зверь такой, а вот сейчас, когда мой разум был в относительно-нормальном состоянии и не принимал участие в загоне, мне представилась такая возможность - поразмышлять, чем я и занялся, отстранено наблюдая за движением мощных ног на темной лесной подстилке.
  
  Долго бегать не пришлось - буквально через несколько минут до меня донеслось хриплое дыхание жертвы, пару мощных рывков во тьму освещенную внутренним зрением зверя, и я воочию увидел долговязую фигуру, которая только имитировала попытки быстрого бега.
  
  Наскочив на поваленное дерево, оттолкнулся и сбил темную тень. Мужчина закричал, разочаровывая еще больше, пришлось освободить тушку и присесть напротив, желая того, чтобы он хорошенько меня осмотрел перед смертью и предпринял любую попытку к сопротивлению.
  
  Любое сопротивление очень быстро втянет в игру, заставит забыть о смраде обволакивающим меня, заставит перестать думать. Мужчина завозился на земле, а затем перекатился на спину, а увидев перед собой черную фигуру, заскулил и зажался. Такая охота меня не привлекала, я любил сильных противников, которые хоть немного могли за себя постоять или же пытались, несмотря ни на что сбежать от меня. Скулеж этой твари только еще больше обозлил, скользнул в его сторону, замахнувшись черным сапогом, со всей силы наступил на голову неудачника. Моя нога пробила череп, человек обмяк, скулеж оборвался, сердце перестало биться. И это милость с моей стороны, редко оказываемой дичи. Мой пир непременно должен быть ярким, запоминающимся, как фейерверк, и приносить ни с чем несравнимое удовольствие, но этого с такой вонью мне не провернуть. Не пересилить свою брезгливость. Поэтому, пусть будет милость в быстрой смерти, Зверь все равно не отпустит.
  
  Злобно зарычал на труп и бегом потрусил обратно на выход из леса, желая быстрее избавиться от человеческой вони, пропитывающей мою кожу. Мой выбор всегда основывался на взрослых мужчинах, которые массой тела превышали мою человеческую сущность и способные хоть немного постоять за себя, иначе охота будет скучной, однообразной и никак не запомниться, растворится еще одним кровавым эпизодом в моей длинной жизни. Во мне. Я не был доволен ранее произошедшей охотой - бездумное расходование своих сил, которых итак немало было потрачено в пустую в первую половину жизни. От этого я и бежал из стаи, в поисках чего-то нового, и до поры до времени всегда находил, пока не встретил шестилетнюю девочку. Сам не раз задумывался, по каким критериям основывается мой выбор, и всегда их четко мог описать - пока не появилась она и не сломала еще одну черту морали во мне. Не сломала все мои планы, привязав на долгое время в одном месте, посадив своим запахом на цепь.
  
  Дорога домой заняла больше времени, чем хотелось, а вернувшись, ничего другого не мог придумать, как просто завалиться спать. Я знал, что долго не смогу уснуть, ночь для таких как я, это не просто тьма и время суток, позволяющее отдохнуть телу и набраться сил, для следующего рывка в светлое утро. Нет, ночь для таких как я - это время, когда мой Зверь выходит в свой мир страха, тьмы и развлечений.
  
  Было ли у вас такое странное ощущение, что кто-то смотрит на тебя из темного угла, или окна, или из шкафа? Никогда не задумывались, что возможно ваш кошмар - это не просто воображение, а самая, что ни наесть, реальность? Не замечали, как можете внезапно проснуться от глубокого сна, не понимая, что же вас разбудило? А может вы просто попали на прицел такому как я? Нас много, и спрятанная стая среди густых лесов не всем является домом и сдерживающем фактором.
  
  Мой ангелочек лично убеждается в этом на протяжении всего времени своего взросления, и как не странно, до сих пор еще ни разу не лежала в больницах для душевно больных. Странный ребенок не жаловался родителям, наталкиваясь на разумные доводы старших, что монстров не существует, и нервно перебирая тонкими бледными ножками, смело отправлялся в свою комнату в темноту, ко мне.
  Видя такие сцены, я еле сдерживал себя, чтобы не ворваться в милое семейное гнездо и не покалечить этих убогих, с узким и закоренелым виденьем жизни. И, нет, я не переживал за ребенка, пытающегося скрыться от преследующей тени под теплым одеялом, а не мог просто переносить мнение как сам факт, того, что таких Зверей как я, не существует. Желание каждому доказать всю правдивость существования темного мира сдерживалось только тем, что всеобщее признание могло вылиться в серьезную угрозу срыва своих игр.
  
  Сложно напугать чем-то, что принимаешь как факт его существования рядом с вами. Нет охоты, нет забавы, нет смысла в бессмертии. Поэтому в такие вечера я просто уходил от окон этого семейного жилища с чувством некоторой брезгливости к самому себе, что не мешало выпускать пар, на каком ни будь смельчаке, вовремя не успевшем укрыться под крышей дома. Это отрезвляло и заглушало ненависть и гнев, но только на время.
  
  Оскал сам наполз на мою человеческую маску, стоило только представить, с каким удовольствием я поведаю ребенку о том, сколько по ее вине было убито людей. По возможности я с удовольствием перескажу каждую смерть, удачную, и не очень, обязательно заострю внимание на любимых деталях, как крики и кровь, попытки защиты и их провал, запах надежды и смертельный ужас, застывающий в глазах в момент смерти, а потом заставлю все это испытать на собственной бледной коже. Хотя о чем я, в этот раз в моем меню была девушка - не стоит мечтать о долгом сопротивлении. Странно, но это ровным счетом меня не устраивало, как и представшая перед взором картина: сжавшееся по среди темного леса тело ребенка, который не смог далеко убежать, а просто добровольно сдался на милость судьбы. Не стоит рассчитывать на то, что я эту милость предоставлю, нет, я обязательно убью ребенка, но удовлетворение от этого не получу. Скорее это произойдет от самой обычной брезгливости, как от прошлого бомжа.
  
  - Мать вашу! - я провел пятерней по лицу. - Не мой, мать вашу, случай! - я зарычал во тьму. Только не так, столько лет, и что? Быстро ухлопать такую желанную дичь, из чувства брезгливости? Бля, да будь я хоть трижды бессмертным, но это не значит, что я не ценю свое время, а четырнадцать лет не так и мало, если каждый день вольного Зверя заставлять просыпаться под шум каменного города. Что это? Злость на женскую слабость? Да, блядь, это именно она. - Бля. - А вариантов не так много. Убить сразу по приезду в стаю, или кинуть в застенки подвалов? Оба варианта не приводили в восторг. Оба варианта грозят мне слишком коротким развлечением. В первом случае я убиваю ангелочка все по тем же причинам, а вот второй я убиваю ее, так как моя игрушка не выдержит и нескольких минут в клетке, сломается, отключит все внешние признаки разумного живого существа способного на сопротивление.
  
  Таких овощей убивали сразу там, в мокром каменном подвале.
  
  Желваки на лице заходили ходуном, при мысли о безвольном теле, в которое превратится мой юный ангел, не успев порадовать меня своими яркими эмоциями.
  Рык вырвался из груди, я поднялся на ноги и стал нервно расхаживать в пустом пространстве стен, своей квартиры.
  
  - Бля, о чем я вообще думал? - кулак врезался в стену, пульсация по сломанным фалангам пальцев обожгла огнем. Кости затрещали, выправляясь и срастаясь, я удивленно смотрел на это, постепенно успокаиваясь. Выход есть, и я уже мог его увидеть и обдумать. Меня ждет веселая игра.
  
  Думы заняли мой мозг ровно до первых лучей, а сон забрал только на пару часов. Мой организм с превращением практически не нуждался в отдыхе, а если он и присутствовал в моем распорядке, то большее предпочтение я отдавал именно сну в первых лучах солнца, а не ночью, и только на пару часов. Что произошло и сегодня. Стоило коснуться еще робкими лучами грешной тьмы, как меня практически вышибло из собственного тела. Проснувшись и непонятно чему скалясь, я развел бурную деятельность, в квартире. Такого подвижного меня эта пустота, ласково названная мною логовом, еще не видела. Если говорить начистоту, то сам от себя был в глубоком шоке. Тряпки, услужливо доставленные с салона были раскиданы по всему дивану, а я, полуголый, метался между ними, пытаясь припомнить, что мне говорила грудастая блондинка, как, что, и с чем одевать.
  
  - Блядь. - я опять окинул взглядом несколько прекрасно отутюженных темных брюк, несколько футболок и что-то отдаленно напоминающее пиджак. Гнев внутри меня заклокотал, набирая обороты, пальцы свело, ногти удлинились, вытягиваясь и преобразовываясь в когти. Схватил все барахло в охапку и не думая, порвал к чертям собачьим.
  
  Уебок, на кой-вообще занялся всей этой херней, никогда в жизни не заморачивался по своему внешнему вид. На кой-мне это, всего-то требуется появиться на несколько часов в ее учебном заведении, а дальше, просто увезти в стаю.
  
   Надев черные джинсы с темной футболкой, накинув мягкую кожаную куртку, я отправился на встречу к своей добыче.
  
  ========== 2 глава ==========
  
  Единственное слово, короткое и емкое, которое крутилось на кончике языка, смотря на учебное заведение у которого стояли небольшими толпами студенты - стадо. Думаю, редко кто задумывается, что именно стадное поведение позволяет с легкостью манипулировать толпой бездумных, среди которых столь редко можно встретить людей, пытающихся выделиться из общей массы серых лиц. Но даже если это и удается, то и таким везунчикам присуще стадное поведение.
  
  Человек, не может выжить в одиночестве и сохранить свой рассудок в относительном порядке, не зря же были придуманы карцеры как высшая мера наказания. Смотря сейчас на будущее поколение, которое обязательно придет на смену своих старших, я осознаю, что за все время в этом мире ничего не меняется. Да, народ может восстать против своих господ в лице государственной власти, может свершать кровавые революции, может объединиться и защищать свое жилище, но это не отменяет того факта, что все это опять же будет еще одним проявлением стадного поведения, во главе которого будет стоять волк.
  Такого волка я сейчас и наблюдал. Высокий парень со снисходительной улыбкой стоял выше своего стада на первой лесенке крыльца. Я слишком долго смотрел на мир и на поведение людей, чтобы не узнать этот взгляд, которым сейчас он рассматривал своих вассалов, пытающихся завладеть его вниманием. Легкая ухмылка едва касалась его губ, немного прищуренные глаза с вселенской скукой в темных омутах. Так смотрит Зверь. Безжалостный и твердо уверенный в своем превосходстве.
  
  Однако весело здесь. Мое тело откликнулось, практически сразу на этот образчик брутальности и самоуверенности, что ж, если не получится с ангелочком, то обязательно вернусь, и не откажу себе в удовольствии поохотится на это создание. Парню не повезло - не в то время, не в том месте мне попасться на глаза. Будет интересно проверить толщину шкуры этого волка и превратить ее, если повезет, в что-то на подобии коврика для ног. Не зря же говорят, что выродки, гордо именуемые Шакалами, пошли от волков, которых по не известным причинам называют санитарами леса. Глупость, санитары истребляют слабых животных, улучшая общий генофонд, а волчий загон всегда стремиться впиться в шею самой быстрой, ловкой и большой жертве, истребляя постепенно сильный геном.
  Так и я, почуяв сильного духом человека, еле сдержал свои инстинкты, побуждающие начать охоту. И я бы с большим удовольствием отдался на волю инстинктов, но меня ждала другая игрушка.
  
  Толпа перед крыльцом стала подтягиваться к зданию, пришлось выйти из машины и осмотреться вокруг. Я вообще, по сути и сидел, ожидая только своего ангелочка, но так и не смог в зрячую увидеть девчонку, пришлось покидать уютный салон машины. Встав перед машиной и поправив закинутую сумку на плечо, принюхался, тут же улавливая знакомые нотки аромата, который, кажется, выучил наизусть за столько лет. Вдохнул глубже, свежесть с легкой пряностью и отключился от всего остального, концентрируясь только на ней.
  
  Аромат привел меня к закрытым дверям на пятом этаже. Стукнул в дверь, тут же ее распахивая, вошел в большую аудиторию, заполненную только на половину, хмурыми студентами. Немолодой мужчина в толстых очках окинул меня задумчивым взглядом, скорее всего это был преподаватель, но я не удосужился представиться, мне этого просто не захотелось, а протягивая ему документы, полученные от Сергея, взглядом искал свою девочку. Найти получилось не сразу, так как ребенок, лежал лицом на парте, а внутреннее зрение я уже потушил, но все же я узнал ее черную голову с яркими прядями. Как видимо она спала, а вот остальные ученики меня открыто разглядывали, я кожей ощущал на себе все эти заинтересованные взгляды, до которых мне не было дела.
  
  Я готов был довольно зарычать, осознавая, насколько близко нахожусь к своей дичи, что вот еще несколько шагов и все. Она моя, а там уже начнется контактная игра.
  
  - Что ж, Евгений проходите, присаживайтесь и включайтесь в учебу. - меня отвлек преподаватель, возвращая мои бумаги. Я поднял взгляд, мужчина немного отступил от меня, нервно поправляя галстук.
  
  Такая реакция была предсказуема, человек нутром чувствует опасность. Ложь, когда говорят, что люди отошли от своих инстинктов. Подсознание часто срабатывает на угрозу, что только что произошло. Не стал зацикливаться, и силой воли погасил довольную ухмылку, пытающуюся расползтись на моем лице.
  
  Мой взгляд устремился к цели, которая все так же спала на своих руках в третьем ряду на предпоследней парте. Мне несказанно повезло - мой ангел сидел один за столом. Плавно приблизился, не создавая шума, в оглушающей тишине, в которую погрузилась вся аудитория, и скользнул на соседний стул, специально немного задев девчонку.
  
  Ангелочек дернулся и приподнял свое лицо, с красным пятном на щеке, которое образовалось, скорее всего, из-за сжатых кулаков, на которых покоилось. Расфокусированный взгляд с недоумением рассматривал меня, а я с восторгом рассматривал ее. Зверь внутри меня утробно порыкивал от близости этого ребенка. Мой взгляд впивался в сонное лицо, отмечая все морщинки, которых я порой просто не замечал, перед моим взором словно всплывал блокнот, отмечая короткими записями черты лица, записывая все эмоции отображаемые такими большими голубыми глазами.
  
  Недоумение, удивление, заинтересованность. Отдаленным фоном отметил, что преподаватель продолжил лекцию, но этот звук для меня был слишком приглушенным, сейчас мои уши напрямую настроились на набат, звенящий в грудной клетке ребенка. На кончике языка запах всех чувств, бушующих внутри моей жертвы. Волнение ребенка прошло по небу легкой кислинкой, а пришедшее на смену смущение запахло ванилью. За все годы, я еще ни разу не пожалел, что открыл на ангелочка охоту, такие ароматы дарит только она, но все, что я сейчас чувствовал, не могло сравниться с отчетливым запахом острых специй, которые расцветали вместе с ее страхом. Я решил ускорить процесс, губа немного приподнялась, желая показать оскал.
  
  - Евгений. - Прошептал я, тем же хриплым шёпотом, которым всегда разговаривал с ней. Глаза девочки еще больше распахнулись, зрачок стал расширяться, затопляя голубую гладь тьмой, губы приоткрылись и задрожали.
  Я был доволен, учуяв, желанный аромат, и тому, что вблизи мог любоваться всей гаммой страха, ярко окрашивающего немного нахмуренное лицо. Глаза влажно заблестели, а потом ребенок зажмурился, прерывая контакт и пытаясь не разреветься. Довольный оскал расплывался на блаженном лице, дыхание стало глубже и быстрей, а Зверь внутри меня присмирел довольный жизнью. Девочка тряхнула головой и опять подняла на меня свой испуганный взор.
  
  - Это... ты? - ребенок, пытался смириться с чем-то, а может мне это показалось, но то, что она не стала увиливать и строить из себя ничего не понимающую девицу приятно удивило. Сам факт того, что мы оба понимали, что это произошло невозможно избежать.
  
  - Я просил не провоцировать. - сухость в моем голосе царапала нервы ребенка, заранее пытаясь убедить в виновности моего появления рядом.
  
  - Эм... и что теперь? - храбрая девочка уже брала свои реакции под контроль. Лицо пыталось расслабиться, губы сжались в тонкую линию, глаза прищурились, словно пытаясь бросить вызов, вот только это было напрасно, я все также прокатывал по своему горлу самый приятный для Зверя запах.
  
  - А теперь, ты соберешь вещи, и мы уедим. - Девушка нахмурилась, ладони сжались в маленькие кулачки с аккуратными черными, короткими ноготками.
  
  - А если нет?
  
  - Твоя семья умрет на твоих глазах. - Мой голос не менял тональности. Я говорил абсолютную правду, если будет оказано сопротивление, то я с большим удовольствием перебью всю семейку на ее глазах, а потом мы все равно уедим.
  
  Ребенок закусил губу и опустил глаза на стол. Смиряясь со своей участью, и я этому не мешал, мне самому была интересна эта игра. Впервые осмысленно общаться со своей жертвой, аккуратно манипулировать словами, сразу давая понять, что у нее нет шансов избавиться от меня. Это было самым важным моментом моей игры, в большинстве своем я понимал, что предо мной находиться ребенок, с расшатанной нервной системой, причем мною же, поэтому действовал хоть и холодно-безразлично, но мягче, чем обычно. Мне важно сохранить своей дичи разум и получить на возможно долгое время приятно пахнущую игрушку в свои руки.
  
  До конца лекции ребенок больше не разговаривал со мной, отделившись, словно занавесом густых волос и, насколько я понимал по аромату, пыталась принять решение для себя. Зря, тут и думать было не о чем, выбора я все равно ей не давал, как и не пытался отвлечь от своих дум. У меня сейчас было много других интересных ощущений, которым я отдавался с восторгом.
  
  Я пристально рассматривал ангелочка, ее кожу, лицо, родимые пятна доступные моим глазам, одежду, в которой она сегодня была одета, ее сумку и даже блестящие блики от лака. Катал по гортани ее запахи, отстранено отмечал изменение их состава, тактильно пытался ощутить тепло этого тела, услышать бег крови по синим венкам, испещрившие бледные руки. Представлял, как она будет выглядеть под полной луной в родном лесу, как гулко будет стучать ее сердце от быстрого бега, как воздух будет искрить запахом ее страха. Как расширятся ее зрачки, увидев меня выродком. Представлял, как с удовольствием вонзаю свои клыки в место со спины в соединительную мышцу шеи и плеча. Как из ее горла вырвется болезненный вскрик. Это место выбрано было мной не зря, эта мышца очень болезненна, особенно после долгого напряжения. Представил, с каким удовольствием буду наблюдать, как жизнь будет медленно покидать эти яркие, живые глаза. И мой Зверь внутри взревел.
  
  Мои кулаки сжались, я коротко и быстро задышал, пытаясь разобраться, что его растревожило в последнем видении, и непременно разобрался бы, но меня отвлек звонок. Уверенно встал и посмотрел на девчонку. Она еще сидела, не шевелясь, а потом резко поднялась, одним движением руки смахнула все со стола в сумку и прямо посмотрела мне в глаза.
  
  Храбрый ребенок принял для себя решение, а я протянул руку, знаю, что она не сбежит, но хотелось почувствовать ее. Маленькая ладошка с какой-то обречённостью упала мне в руку, невольно сравнивая наши размеры, аккуратно сжал пальцы, не торопясь опустить свою руку, ощущая контрастность температур. Моя горячая ладонь стала нагревать бледную, ледяную кожу ребенка. Перевел взгляд, на лицо мысленно делая пометки, что в тщательно скрывающемся взгляде мелькает некая обреченность и грусть. Пусть так, пусть.... Правильно со своим положением лучше смериться, не стоит надеяться, особенно если ты выбрана мной.
  Мускул дрогнул на моем лице, невольно скрипнули зубы от натиска, с которым я их сжал, резко развернулся и повел добычу в свое логово.
  
  Мы вышли из аудитории и направились на выход, смешавшись с толпой спешащих студентов на законный перекур. Ангелочек шел на расстоянии протянутой руки сзади, словно на буксире. Голова опущена, губы поджаты в тонкую линию, на скулах едва пробивался легкий розовый румянец, а рука, которая покоилась в моей ладони, даже не пыталась сжаться и удержать. Ребенок отгородился от всего происходящего и плыл в своем закрытом мире. Я часто видел такое у нее состояние, словно душа уходила в другое место, оставляя оболочку в положенном пространстве. И меня это не пугало, я много лет следил за ней, и точно уверен, что скоро она вынырнет на поверхность, но все же оборачивался чуть чаще, следя и принюхиваясь к ней.
  
  Дорога быстро привела нас на стоянку к моей машине, я отпустил уже заметно нагретую ладошку, отключил сигнализацию и направился к водительскому месту. Ангелок не поднимал глаз, и вообще не реагировал на окружающее, но стоило мне открыть двери, как темная головка медленно стала подниматься, скользя расфокусированным взглядом по всему, что было перед ее взором, проскользнула мимо меня и подняла личико к солнцу, чуть прищурила глаза и немного улыбнулась, вот только улыбка вышла грустной.
  
  - Прощаешься? - хрипло процедил я сквозь сжатые зубы.
  
  - Нет, пытаюсь вспомнить. - пояснила, не отпуская лицо. Странный ответ.
  
  - Что? - моя безжалостность давно заняла первое место среди моих пороков, но иногда любопытство вспыхивало не привычной, яркой стрелой сквозь серый туман в воспалённом сознании.
  
  - Когда в последний раз смотрела на солнце. - странный ответ, но уже более предсказуемый.
  
  С каждым прожитым днем, месяцем, годом, мы пресыщаемся тем, что видим ежедневно, а позже и вообще перестаем замечать примелькавшиеся картинки, вещи, людей - до момента их утери.
  
  Ничего другого мне не оставалось, как зло ухмыльнуться и попытаться затолкнуть подальше свое высокомерие. Да, высокомерие, да, превосходство. СМЕРТЬ - злобная старуха, неспособная заточить свою косу на бессмертное существо. Еще одна беспомощная тварь, которая непременно ошивается где-то рядом и злобно пережевывает свою не состоятельность. У меня есть время на воспоминания, и есть время заново ощутить все краски мира.
  
  - Садись! - зло выдохнул, сквозь сведенные скулы. Девушка вздрогнула, опустила голову, неловко шагнула к двери под моим неусыпным взором.
  Проскользнув в салон, по достоинству оценил покорную позу девчонки с опущенной головой, завел движок и мягко тронулся с места навстречу веселью.
  
  Двенадцать часов прошли быстро, а самое главное - очень спокойно, я рефлексировал, захлебываясь ароматом и восторгом от предстоящей игры. Ночь быстро завладела тихими сумерками, серая дорога очень быстро сменилась на проселочную, а пейзаж разбавился плотными стволами темных деревьев, еще больше нагнетая обстановку в машине, отмечаю, как худые пальцы сжались в маленькие кулачки, быстрый взгляд в сторону бокового окна и аромат страха разбавляется ощутимой долей паники. Еще немного, и мы дома. Игра началась...
  
  ========== 3 глава ==========
  
  POV... Виктория.
  
  Трудно вздохнуть. Мелкая дрожь острыми пузырьками страха проноситься по венам, все ближе и ближе к сердцу, которое стучит в висках, заглушая все остальные звуки, но это не мешает моему бедному органу все больше разгоняться и перекачивать чистую, концентрированную панику по организму, сковывая конечности и перехватывая дыхание.
  
  Заведенная кукла. Все, что я сейчас могу - только механически переставлять ноги по гладкому черному полу вслед за черной подошвой впереди идущих ног. Пальцы покалывает, нутро скручивает в спазмах ужаса, а в голове полный и беспросветный беспорядок, в котором то и дело пытается пробиться одна здравая мысль: 'ЭТО СОН'. Эта мысль не может упорядочить панику, властвующую над сознанием, растворяется под градом других, основной из которых является 'НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО - Я ХОЧУ ЖИТЬ'.
  
  Темный, пустой коридор давно пройден и забыт, сейчас я опять сижу на широком подоконнике и провожу пальцем по стеклу. Живая тоска. Я хорошо изучила это состояние, как и все остальные эмоции, которые дарит существо, которое привезло меня в это место.
  
  - Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя.... - шепчу ночному небу, вспоминая красивую колыбельную из прошлой жизни. - Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала... - голос твердеет и начинает наливаться силой моей тоски по свободе, которая так манит своим черным небом и россыпью звезд. Шумом листвы и мелких насекомых, которые так опрометчиво и без страха могут приблизиться к месту моего заточения.
  - Мне бы звезды, чтоб осветить твой ... путь... - заканчиваю с некоторой заминкой, понимая, что мое уединение прервано. Подбородок опускается с последним выдохом, как и руки, безвольными плетями опадают на колени. Мой кошмар рядом. Я чувствую его кожей, ощущаю, насколько сильно его яд просочился в меня через поры и там уже медленно убивает, душит, и разрывает. Мне только остается, молиться любому, кто способен услышать меня и прекратить мои мучения.
  
  - Продолжай. - милостиво разрешает, но меня не так просто обмануть - он зол. Непроизвольно мое тело пытается сжаться еще больше, стать незаметной, просочиться в маленькую щель оконных рам и раствориться в воздухе, и я знаю, что этим разозлю его еще больше. Понятие не имею, от чего его голос может быть настолько острым. Я скорей по привычке, слушаюсь его команды.
  
  - Мне б увидеть, сон твой когда-нибудь... - шепот срывается с моих губ, дыхание ласковым теплом касается холодных губ. Шепот спокойный, немного лениво-усталый, такой отличный от смерча страха, сжимающего все внутренности в тугой узел. Сердце начинает частить и набатом стучать в ушах. Дальше свою тоску просто не смогу обличить в нежной колыбельной. Боюсь, что голос сорвется и испортит красивые слова колыбельной, поэтому замолкаю.
  
  - Это все? - звучит как вопрос, но ответ ему не нужен и он продолжает... - Как всегда, всего лишь крохи. У меня праздник, поздравь меня.
  
  Не знаю с чем, да и он не рассчитывает на мои поздравления. Его слова интерпретирую по-другому, мои руки немного вздрагивают, словно чувствуя всю резь от его завуалированного тона. За два месяца я научилась понимать все оттенки интонаций его голоса и сейчас понимаю, что не радость от праздника заполняет оболочку этого существа.
  
  - Не думал, что так быстро вспылю и порву родственные узы. - Он неподвижен, застыл темной тенью утопленной в большом кресле, стоящем как раз напротив окна, где сижу я, неподвижен и расслаблен, и это нервирует.
  - Мне надоела его гниль и постоянные требования. - спокойствие и само благоразумие, словно он пришел на светский раут пообщаться о погоде за окном.
  По его мнению, это достойная причина для смерти другого существа. Одно остается загадкой: почему я не удостаиваюсь такой чести от тебя? Плохо прошу? Правильно, я вообще ничего не прошу, и мой страх по твоим же словам пахнет великолепно.
  - Теперь я Глава клана. А это, между прочим, престижная должность. - все так же расслабленно повествует он в пропасть между нами. - Молчишь? Может и правильно, потому, как бы я ненавидел ту тварь, которая подарила мне второе рождение, я все равно его уважал. И что в итоге? Он сдох, от упоминания о тебе, Ангел!
  
  Не успеваю заметить, как он перемещается, но остро ощущаю, как его горячая рука перекрывает мне кислород.
  
  - Это ты во всем виновата! - злое рычание раздается очень близко к моему лицу, но я уже не вслушиваюсь, страх во мне сильнее.
  
  Я четко знаю, что пора уже прекращать выживать, потому как это ничего нового кроме еще большего страха и боли не принесет мне, но вопреки всем успокаивающим мыслям, мое тело не может смириться, руки пытаются схватить запястье, защититься, ослабить хватку...
  
  Вскакиваю и широко распахиваю глаза, чтобы проснуться окончательно, и убедиться, что все это не реально, а я все же выжила. Глаза мечутся по комнате, в которой уже во всю властвует рассветное солнце, натыкается на красные светодиоды электронных часов, скользит по мутному рисунку старых обоев, спотыкается на жутких, мутных разводах чего-то отвратительного на этих же обоях. Перебирается к древнему шкафу, который, скорее всего, является уже раритетом и стоит кучу бабок, замирает на другой стороне стены.
  
  В этой убогой берлоге только одна вещь приводит меня в чувства - нож. Хищной сталью он ловит блики по-утреннему-красного солнца и от этого выглядит еще более угрожающим. Сердце начинает замедляться, разум берет контроль над телом, перестаю махать руками, которые в попытке защиты пытаются ухватиться за воздух рядом с шеей. Глубокий вздох и россыпь мурашек растекается по всей коже, а я оборачиваюсь и смотрю на время. Надо же пять-десять, можно сказать мой новый личный рекорд, на который понадобилось всего два года. Я молодец - мысленно увешиваю себя наградами в попытке отвлечения внимания от ножа, но все же не могу, сдаюсь, поднимаюсь на подрагивающие ноги, со всей силы пальцами впиваюсь в рукоять и вгоняю лезвие в деревянное нутро стены. Раз удар, два, три... Я знаю, что дальше будет. Я каждый ебанный день это делаю, и это убивает меня каждый раз.
  
  - Нахуй, нахуй, свали из моей головы... - пыхчу, закусывая губы, чтобы не разрыдаться и не быть слабой. Стыд перехватывает глотку от понимания, что до сих пор не пережила те три месяца. Все так же боюсь даже думать о том, что может все повториться. Нож с глухим стуком падает на пол, а я вслед за ним - захлебываясь в собственных слезах и соплях.
  
  Знаю, что истерика не продлиться долго, просто расслабляюсь и позволяю своему телу захлебнуться в эмоциях жалости к себе любимой. И это помогает, что бесит еще больше, по-другому пока не получается, но я упорная и буду стараться.
  
  Продлилось все это не больше двадцати минут, я обновленная и полная сил иду на кухню. Убогая обстановка моей квартиры меня раздражает, но это мое наказание самой себе - старое пожухлое нутро полуторки, словно отражает мой внутренний мир, такой же уродливый и убогий. Раньше я жила в доме, где одна моя комната была размером с эту квартиру. Есть только одна схожая деталь - что в родном доме я была одинокой, что здесь, хотя уже по другой причине. Во время моего заточения мои родители погибли, то ли в аварии, то ли еще по какой-то причине, не помню точно.
  
  Эгоистично, но все же факт. В то время мне было не до старого уставшего милиционера, который допрашивал меня и с гаденькой улыбкой пытался выяснить, где я пропадала все это время, когда моя мать умирала подключенная к аппарату искусственного дыхания. Это я сейчас могу сказать, что в душе мне все же жаль этих людей, но не тогда. Я просто сидела коротко и по существу отвечала на вопросы, ссылаясь на амнезию. Возможно, этот бардак с дознанием продлился бы намного дольше, если бы не молодой парень, который начал заступаться за меня. Он жалостливо вглядывался в мои опущенные в пол глаза и настойчиво пытался заставить пройти обследование в больнице, но я грубо его оборвала и ушла домой. Пару недель полного затворничества в психушке, потом в доме - в знакомой обстановке, шаг за шагом приобщения себя к обществу людей, к улице, вступление в права как наследницы, продажа родного дома и все. Так закончилось мое возвращение в мир живых.
  
  Поставила чайник на плиту и пошла умываться. Все действия отточены до автоматизма - выверены и скоординированы буквально по секундам, это такая терапия - разработанная лично мной и не скажу что не помогает, помогает, только медленно. Брызгаю холодной водой в лицо и поднимаю взгляд к зеркалу. Нововведение. Второй день пытаюсь любоваться собой и убедить себя, что я обычная среднестатистическая единица общества, хотя это не так. На меня смотрит странный подросток с пустыми голубыми глазами на пол-лица. Острые скулы, бледная кожа, тонкие синие губы и шрам - красный, тонкий, ровный, пересекающий мою щеку от внешнего края брови до края верхней губы. Не могу даже смотреть на него, не то, что прикоснуться.
  
  Я тогда не почувствовала, как его острый ноготь расписался на моей щеке, даже больно не было, но то что он потом вылизал всю кровь с моего лица запомнилось надолго. Он не часто причинял мне физическую боль, нет. Его больше завлекала иная игра, и он в ней был царем и богом. С упоением часами в красках рассказывал мне о своей 'охоте', несколько раз были показательные выступления, иногда в той же комнате, где содержалась я. После таких выступлений меня оставляли одну в залитой крови комнате с трупом или еще не совсем трупом на несколько дней.
  
  - Почему у тебя так воняет? Вот черт, совсем забыл о малыше! - он брезгливо цеплял кусок мяса бывшее когда-то молодым парнем и вытаскивал за порог моей обители, там и бросал. - Помой тут, а то дышать нечем. - И я мыла, молча, словно деревянная кукла, привязанная за ниточки к кукловоду, а потом очень долго терла свою бледную кожу в душе, пытаясь избавиться от запаха разложения.
  
  Выключаю воду и трясу головой, пытаюсь избавиться от воспоминаний. Выхожу на кухню и наливаю чай, готовлю бутерброд с колбасой - мой завтрак, обед и ужин, а потом как всегда забираюсь на подоконник и выкуриваю сигарету, наблюдая, как город за стеклом просыпается, готовиться к новому дню.
  
  Я выбралась из клетки, выжила, но почему-то до сих пор ощущаю себя сторонним наблюдателем за жизнью. Замерла на грани и не могу решиться, куда сделать шаг - жить или сдохнуть? Слабачка. И мне не хочется такой быть. Встаю, когда пальцы обжигает окурок, иду собираться на еще один гребанный ритуал.
  
  Одеваюсь как основная масса нашего города - спортивные штаны, футболка и кофта с глубоким капюшоном. Дешевая упаковка с китайского рынка разбавляется только фирменными и качественными кроссовками, но неважно, никто этого не заметит, а я хоть немного вспомню о своем прошлом. Я и сейчас могу себе позволить одеваться в бутиках без аромата формальдегида, спасибо богатому наследству, но, как мне кажется, его я заслужила меньше всего. Трачу только на то, что действительно необходимо, а это чертовски мало. Большего просто не хочется.
  Чертова тень вместо живого человека и совру, если скажу, что виновен в этом мой личный монстр. Нет. Я могла попросить помощи еще в далеком детстве, убедить родителей, что за мной кто-то следит, но не стала - закрылась и отдалилась ото всех без исключения. Спасала их и самолично загнала себя в одиночную камеру своего внутреннего ада, а сейчас ищу выход наружу.
  
  Вылетаю в подъезд, спускаюсь и легким бегом направляюсь к частной школе боевых искусств. Два часа бега даются с каждым разом все легче и легче, в отличие от первых месяцев, и это настораживает. С каждым днем помимо просьб к дрожащим мышцам в моей голове вспыхивают и другие мысли, рассуждения о своей жизни. Заставляет присматриваться к окружающим меня людям, спешащим по своим очень важным делам, оборачиваться, постоянно прислушиваться к ощущениям слежки, и тихо желать сдохнуть.
  
  Ровно до момента как я переступаю порог секции по самообороне и все. Уходят не только мысли, но и частенько вместе с ними и сознание, а потом та же дорожка домой мелькающие ноги и пустота в квартире. Вечер в тишине, темноте, с сигаретой, и так еще пару дней.
  
  Потом прогулка по ночным дворам в поисках проблем, убийство и три дня передержки. Думаю, если бы он узнал, что я стала убивать, то непременно бы меня похвалил. А мне пофиг. Просто пофиг. Не было запоздалого осознания, истерик, шока - НЕ БЫЛО НИЧЕГО.
  
  Была уже ночь, я шла домой с пакетом из ближайшего магазина, неспешно перебирая ногами по грязному асфальту, а в переходе во двор какой-то заброшенной многоэтажки, грузный, здоровый мужик насиловал девушку. Не сама картина человеческой беспомощности привлекла мой взгляд - нет. Мой взгляд остановился на лунном блеске хищной стали, которая упиралась в стену острием в руках этого недоделка.
  
  Я не знала что мне делать и как поступить, а инстинкты брали свое - бесшумно поставила пакет с молоком и хлебом, а взгляд заметался по мусорным бакам в поисках подходящего орудия. И оно нашлось - в виде доски с ржавым гвоздем.
  Скользнула, подняла доску и неспешно тронулась к своей жертве. Адреналин привычно выстрелил в кровь, а мир затормозил время. Второй раз за всю мою жизнь проявилась моя неправильность, и второй раз она была как никогда кстати. Мужик замер напротив жертвы, а я приблизилась и со всей дури обрушила на его башку эту доску. С глухим звуком, ржавый гвоздь пробил кость и полностью вошел в череп. Рука сама по себе схватила здоровенный нож, и выдернула из неподвижного тела, развернулась, дошла до пакета засунула трофей и пошла домой. Не пройдя и десяти шагов, услышала истеричный вой девушки, но не обратила внимания.
  
  По дороге к дому адреналиновая пелена растаяла, уступая месту пустоте внутри, а дома вообще страшной силой потянуло в сон, и я не видела смысла в сопротивлении.
  
  Бурная ночь под кошмар прошлого прошла в пять утра, как по будильнику, заставляя метаться трясущееся тело, и взгляд сам собой наткнулся на вчерашний пакет с продуктами, там и замер, рассматривая туго обмотанную шнуром рукоять трофея. Это и привило меня в себя, словно раз, и все - нет страха, нет метания разума, в попытке разобраться, где сейчас находиться явь - здесь, или там, на черном полу, под ногами у личного монстра.
  
  Я не почувствовала радости, что нашла вещь, которая так легко вывела меня из каждодневного утреннего транса, даже сожаления, что нарушила еще одну заповедь - 'ни убий', которую неосознанно чтила где-то глубоко внутри, в душе.
  
  Терзание совести о своем бесчувствии продлилось трое суток и заставило меня снова выйти ночью на поиски неприятностей. Я не думала о себе как о герое, который направлялся спасать невинных, не заметила за собой и жажды кровавого убийства - нет. Я просто шла проверить, а в действительности мне настолько насрать на то, что я могу лишить живое существо жизни. Мои умозаключения подтвердились - я снова убила, без сожалений, без раздумий, просто отсекла голову существа, который хотел напасть на меня из темноты, тем самым хищным ножом, развернулась и вернулась домой.
  
  Так и повелось, с утра мой взгляд наталкивается на нож, спасая меня от душного марева сна, а раз в три дня я угощаю его кровью и слава всем богам, что я сохранила относительный рассудок и не кидаюсь на невинных, а постоянно выискиваю 'уродов' общества и беззаботно избавляюсь от них.
  
  Не думайте, что их мало, но как не странно, людей я убила всего двоих, остальные же были неизвестными мне существами, которые, потеряв (в прямом смысле слова) голову, растворялись мутной черной жижей песком. И как оказалось для меня, это не было особым потрясением.
  
  Я с малых лет поняла, что рядом со мной ошивается монстр из страшной сказки, который не подозревал, что за все годы его преследования я не раз видела его тень, его черный затылок, высокую фигуру, окутанную тенью от рядом стоящего дерева. Аккуратно, издалека, не привлекая внимания, но видела, а во время моего заточения он не стеснялся своей иной стороны.
  
  Монстры - это не сказки. Они здесь, рядом с нами, ходят в толпе, нацепив личину человека, маскируясь, а мы, глупые людишки, с подачи их милостивых рук мним себя властителями мира. Возможно, осознание таких простых вещей и приводило бы в бешенство, но ощущения, что я не совсем человек пугало больше.
  
  И так день за днем, мысли, пугающие выводы, тяжелые сны, в которых я постоянно возвращалась в свое заточение. Дни сливались, проходя незаметно и как-то стремительно, пока в моей жизни не стали происходить перемены....
  
  ========== 4 глава ==========
  
  Сегодня выдалась на удивление спокойная ночь, тихая и безмятежная, которая своим теплом разливалась по венам, даря обманчивое чувство защиты. Шла выискивая, прислушиваясь, не находя причин для беспокойства, шла дальше, петляя по заброшенным складам и территориям ранее процветавшего промышленного комплекса нашего города.
  
  Время не пощадило эти места в развал СССР и перестройки. Вязкая тишина этого места пугала, так как не далее нескольких месяцев назад здесь кипела ночная жизнь, люди, оказавшиеся на задворках общества, находили в этих местах, не столь надежный, но все же приют, где в самые тяжелые времена года можно было спрятаться от суровой действительности и климата России. А теперь - пусто и тихо, словно и не было здесь больших, черных бочек с открытым пламенем, которые были главным атрибутом и достоянием маленьких компаний грязных, заросших людей.
  
  Сама не понимаю, как я тут оказалась, просто шла пару часов, и я на месте, практически за чертой цивилизованного общества, в тишине и темноте. И все бы ничего, но странное предчувствие, которое посылало тысячи предупреждающих маленьких иголочек по коже, заставляло дергаться от любых звуков.
  Еще пару метров, и неясный, на грани слышимости скулеж, заставил замереть на месте. Напряглась, силясь расслышать что-либо еще, но на этом все. Несколько шагов вперед, в сторону предположительного шума не дали никаких результатов. Выдохнула и расслабила каменные мышцы - это и стало моей ошибкой. Удар пришелся в бок, меня просто снесло с места где я стояла, и протащило несколько метров до ближайшей стены, больно приложив плечом об оную. Тут-то и заметила, что не рассмотрела в начале своего пути, концентрируя внимание на стены зданий и постоянно прислушиваясь.
  
  Потрескавшаяся от времени дорога периодично была раскрашена темными пятнами, а если чуть больше напрячь зрение, то можно заметить кусок бледной плоти, отдаленно смахивающий на оторванную руку, небрежно закинутую на деревянные ящики в маленьком тупичке.
  
  Сориентироваться от резкого перемещения не удалось, сильный удар в бок со спины выбил последние остатки разума, а дальше уже действовала не я. Словно моя душа от сильного удара вылетела из тела и встала незаметным наблюдателем, где-то рядом. Я смотрела как сгорбленная - тощая фигура немного выпрямилась, рука скользнула под толстовку, хватаясь за перевязанную рукоять своего соратника. Видела, как из тела выдыхается мутное марево, направленное в то место, где предположительно должен находиться противник, как темная фигура до этого перемещающаяся слишком быстро для человеческого зрения, застывает в незамысловатой позе, но ненадолго, лишь на пару секунд, а затем начинает замедленное движение в сторону моего тела. И течение времени восстанавливается, я открываю глаза и чуть не падаю от острой боли взорвавшей мою спину.
  
  Делаю быстрые и короткие вдохи, стискиваю зубы, перед глазами начинает рябить, медленно выпрямляюсь и отталкиваюсь от стены. В голове пульсирует злость вперемешку с мстительными мыслями - 'сдохну, но эту тварь заберу с собой', рука сильнее сжимает рукоять ножа, покачиваясь, иду навстречу существу, которое не смогла остановить моя сила.
  
  Тварь двигается медленно, словно пробирается через толщу воды, да и я сейчас не такая прыткая, но через некоторое время нам все же удается встретиться. Мой отчаянный рывок в попытке удара ножом прерывается бледной рукой, расписанной черными венами и жутким шипением не человека, а новый удар другой рукой отталкивает меня на косяк проема какого-то склада. Острый угол впивается в позвоночник, выбивая последние глотки воздуха, начинаю оседать на грязный асфальт, мысленно прощаясь с сознанием, и видимо с жизнью, замечая, как ноги моего противника все быстрее начинают движение в мою сторону.
  
  Тварь подобралась очень близко, сейчас я могу его разглядеть. Грязные волосы, свисающие с плеч толстыми сальными сосульками, белая как мел и тонкая как бумага кожа расписана черными дорожками вен, острый нос, синие тонкие губы, которые разжимаются перед моим лицом, отсвечивая острыми резцами как у здоровенного добермана, мутные темные глаза, пылающие каким-то сумасшедшим огоньком и ужасное зловоние протухших яиц.
  
  Вонь начинает забивать мои легкие, а глаза начинают слезиться. Покорно их закрываю и пытаюсь за оставшиеся секунды жизни смириться с таким концом. Кожей лица чувствую мертвецкий холод от ладони зажавшей мои щеки, резкое движение и в голову врезается острая боль от удара об косяк и, как не странно, именно эта боль и приводит меня в себя.
  
  Начинаю дрыгаться погребенная под телом этой твари, бесцельно колотить руками и ногами воздух, а тварь тянется к горлу, карябает клыками кожу. Словно судороги скручивает мои конечности, заставив руки раскинуться в стороны и мне везет, как никогда в жизни, кончики пальцев задевают рукоять ножа и тут же стремительно впиваются в нее. Вкладываю в замах как можно больше сил и попадаю в горло существа. Он отрывается от меня с шипением и перекатывается немного в сторону, но отскочить не успевает, делаю рывок и отсекаю голову от тонкой шеи. Мне под силу это движение, возможно последнее движение в моей жизни.
  
  Последние силы уходят на попытку отползти от черной лужи, в которую превращается тело, глаза, закрываются, тело расслабляется - это все на что я способна, мир потух, забрав невыносимую боль в купе с сознанием.
  Очнулась от прикосновения к шее, чего-то мягкого, распахнула глаза и заметила, как от меня оторвались худые руки. Потрогала и убрала темную ткань, приложенную к ранам, оставленным зубами существа. Мне не нужно этого, на мне как на собаке все заживает и это пугает. Мне кажется, что он меня в кого-то превратил - недочеловека. Хотя я не Зверь, но уже и не человек.
  Попыталась оглядеться и практически ничего не смогла рассмотреть, кроме бетонного пола и мусора. Глаза выцепили тощее тело мальчишки, который и положил тряпку мне на шею.
  
  - Простите, хотел остановить кровь. - пролепетал тонким голоском ребенок. Приподнялась немного на локтях и заметила, что нахожусь не так далеко от проема, где недавно собралась помереть. Скорее всего, сюда он меня и затащил. Парень заметил, куда я смотрю и пояснил.
  
  - Там начался дождь. - он пожал плечами.
  
  - Ты один? - хриплым голосом спросила и сама напугалась.
  
  Разговаривать за все время, что я свободна, приходилось крайне редко, в основном я только кричала во сне, что и отразилось на вырывающихся из горла звуках. Навряд-ли птичка еще сможет петь тонким голоском.
  
  Последняя мысль заставила меня широко улыбнуться, ему нравился мой голос, мое пение.
  
  - Да. Нас пятеро беспризорников было, он загрыз всех, я прятался, потом появилась ты.
  
  Отвечать не стала, поднялась, ощутила всю прелесть проведенной ночи в красках, немного постояла, привыкая к высоте своего роста и успокаивая тошноту. Подошла к ребенку, взяла за руку и очень медленно зашагала на выход из каменных, заброшенных джунглей, на пороге запнулась, вовремя вспоминая, что сейчас мало того, что слаба как котенок, так и привычная тяжесть от старого друга отсутствует, выразительно посмотрела на парня, он кивнул, развернулся и скрылся на складе. Не прошло и нескольких секунд, как в мою руку лег нож, а следом после того как я умудрилась его спрятать и еле теплая ладошка. Долгое путешествие домой прошло в молчании, переступив порог квартиры, попросила закрыть за собой дверь, сама же доковыляла до кровати и упала.
  
   Она была совсем молода, она училась только мечтать...
   И мать ее жила не одна, и отчим все хотел приласкать.
  Ее тянуло больше к друзьям...
   Друзья ее считали больной.
  Они бросали хлеб воробьям и поздно расходились домой.
  
  Дозорное место, сегодня показывает небывалые картинки. В низу на поляне перед лесом собирается разношерстная толпа, полуголых существ. В толпе начинается оживление, я замечаю, что сквозь нее начинают сновать одетые в черные фраки официанты с большими серебряными подносами, уставленными бокалами с шампанским. По крайней мере, мне кажется, что это шампанское, но я не отвлекаюсь. Слишком долго вспоминала слова этой грустной и в то же время какой-то грязной песни.
  
  Толпа расступается перед сгорбленными фигурами, которые передвигаются в странной, строгой последовательности - я назвала бы это паровозиком.
  Она уже не помнит сама, когда подсела на иглу.
  Она давно торчит не одна, они его берут на углу.
  
  В последний раз их общий баян, исполнил вальс исколотых вен.
  Раздвинул этот мир по краям, разрушив депрессии плен.
  
   Грязь слов забивает последние гвозди в гроб моего желания жить, и я осознаю, что если была такая возможность, то сейчас с большим удовольствием накачалась бы наркотой. Захотелось сбежать от реальности и существовать в счастливом угаре. Вздыхаю как перед затяжным погружением и во все легкие пою припев.
  Она лежала на земле, глазами целясь прямо в небо...
  
  Так никогда с ней ласков не был - весь мир, кипящий на огне.
  Холодной тенью в тишине, раскинув руки, выгнув тело, обняв огромный мир - не смело...
  
  Она лежала на земле.
  
  Вчера он меня изнасиловал и оставил валяться сломанной игрушкой посреди моей темницы. Пытающуюся найти достойную причину, чтобы не схватить что-то острое и не перерезать себе горло. И я как та самая 'Она', раскинув руки, пыталась обнять потолок до момента провала. Скорее всего, в это время шок, не оставляющий меня на протяжении нескольких дней, заглушил всю боль от столь грубого процесса с невинностью, а вот сегодня шок прошел, осталось только тянущая боль и металлический запах крови, что не смотря на долгие водные процедуры как мне кажется, только усилился.
  
  Стройная шеренга из сгорбленных людей выстроилась прямо напротив лесополосы. Мужчина, который шел впереди, стал попеременно близко подходить к каждому человеку и что-то делать. Фигуры выпрямлялись, но не предпринимали никаких попыток сделать лишние движения. Разношерстная толпа еще больше задвигалась за спинами шеренги, уплотняясь и накаляя и так необычную обстановку.
  Интересно, чтобы это значило? Я передвинулась ближе к стеклу, пытаясь как можно лучше рассмотреть, что там происходит, как-то не верилось, что эти чудовища могут просто так собраться, как цивилизованному обществу и отдохнуть перед своей крепостью, попить шампанского, пообщаться о моде и экономической обстановке, политике государства. Прибавить ко всему еще странных людей, выстроенных ровной шеренгой.
  
  Хлопок оружия и шеренга распадается, люди, периодично сталкиваясь друг с другом, пытаются скрыться в пологе смешанного леса, несколько минут метаний и на поляне остаются только Господа, а я еще сильнее вжимаюсь лицом в стекло, повторяя только для меня понятное предостережение 'Охота', 'Дичь', 'Не скрыться'.
  
  День охоты, значит моему мучителю сегодня не до меня, можно вздохнуть спокойно. Я так и поступаю и тут же осознаю, что все переживания о бедных людях, которые совсем скоро погибнут, уходят на второй план по сравнению с радостью о спокойном вечере.
  
  Наверное, я становлюсь похожей на своего хозяина. Еще немного, и я пропитаюсь им. Глаза наполняются слезами, сползаю, и сворачиваюсь в позу зародыша, обнимая колени и проклиная свой эгоизм, который показал мне, насколько мерзкой я могу быть. Не замечаю, как засыпаю и просыпаюсь как от толчка. Он здесь. И не просто здесь.
  
  В комнате непроглядная темнота, как и за окном. Он слишком близко, я ощущаю запах леса и свежести с ноткой металлического привкуса на кончике языка, продолжаю дышать размерено, контролирую сердечную мышцу. Возможно, он не станет меня будить и исчезнет. Легким движением прикасается к моей голове - поглаживая, сердце запинается и пытается нарастить ритм, но я делаю глубокий вдох и пытаюсь изобразить ночные метания. Как мне кажется, он поверил мне, так как просто продолжил гладить, но еще не весомей.
  
  - Мой Ангел. - раздается на грани слышимости, а дыхание задевает ухо.
  - Не ломайся, потерпи немного, и я смогу... - рука немного замирает, кончик пальца закапывается в волосы и прижимается к голой коже. - Смогу отпустить тебя... Смогу убить... и все будет как раньше... - палец спускается с головы мне на щеку, там и замирает, а сердце все же не выдерживает натиска страха и начинает разгоняться. - Прости...
  
  Соскакиваю с кровати и тут же заваливаюсь обратно. В глазах потемнело, а сердце частит и отдается режущей болью под лопатку. Руками зажимаю ребра пытаясь удержать сердце внутри и не дать вырваться на волю.
  
  Не самое страшное воспоминание, не могу понять, за что он просил прощение, за насилие, или за мою смерть. Понять это существо сложно, да и не мне стараться это делать, главное осталась живой и ладно. Но сердце не проведешь, оно заново переживает тот момент, когда моя маленькая полу-сдохшая надежда во спасение бренного тела окончательно вспыхнула темным пламенем и осыпалась прахом, прям там, в груди отдавая острой болью под лопатку.
  
  Человек тварь гибкая, легко приспособляемая под обстоятельства, но только если у него в наличии есть хотя бы маленькая надежда на спасение. Моя надежда умерла, в ту как казалось спокойную ночь. Очередная часть меня сломалась.
  
  Долго не могу заставить свое тело успокоиться, распахиваю глаза в попытке зацепиться за привычные вещи у себя в комнате и тут же прихожу в себя. Ножа на стенке нет. Первая мысль сменяется воспоминанием о вчерашней ночи и теплой ладошки в моей руке. Зачем я потащила ребенка с собой?
  
  Осматриваю пол, и тут же взгляд зацепляется за коленки выглядывающие из-под острого угла кровати. Паренек свернулся, обхватывая себя тонкими руками, рядом с кроватью и сопит. Лохматые волосы, грязная, драная одежда, а рядом мой тесак, с характерными темными потеками. И опять этот долбанный вопрос: зачем?
  
  Что мне делать с ребенком, и почему не оставила его там? Я не искала ответ, зачем, если и так понятно. Я когда-то испытывала все краски страха, сама не раз хотела, что бы меня спасли и защитили, видимо на почве психического расстройства, решила поиграть в защитницу сирых и убогих. Эгоистка. Это про меня. Но не потому, что мне не жаль ребенка, нет, просто если еще пару дней я продержусь на нейтрале, то на третий день я становлюсь мало похожа на человека и буквально начинаю рваться к выходу, в ночь с самым простым желанием или сдохнуть, или убить в игре на выживание.
  
  Падаю на подушку и понимаю, что выгонять мальчонку не буду, как и обещаний каких-либо давать не стану. Буду продолжать шагать в бездну, а он пусть сам решает остаться или уйти. С этими мыслями и встаю, краем глаза смотрю, что время пять десять утра. В моем мире мало, что меняется, поднимаю ребенка и укладываю на кровать, сама исполняю свой ежедневный ритуал.
  
  Парень проснулся в восьмом часу утра, немного потоптался и двинулся ко мне в кухню. Прошел сел на стул и пристально уставился на меня, а я что? Сижу, докуриваю и пытаюсь подобрать слова. Давно не с кем не общалась, да и что говорить не знаю.
  
  - Чай... будешь? - единственное, что приходит на ум.
  
  Мальчонка испуганно кивает, м-да, голос, надо сказать, изменился под внешность. Грубый, хриплый и злой. Наливаю ему чай, открываю холодильник достаю колбасу, хлеб, масло и молоко, все, что есть. Парень, не отводя взгляда от продуктов, пытается сглотнуть. Режу всю колбасу на единственную тарелку, режу хлеб, киваю на масло. Ребенок начинает есть. Быстро, практически не жуя, маленький голодный волчонок.
  
  - Как тебя зовут? - Спрашиваю, пока он сооружает очередной бутерброд.
  
  - Саня. - Он снова начинает жевать, причем очень громко прихлебывая чаем. Манер у ребенка никаких, но поправлять или останавливать от обжорства не буду, не мое это дело, а если ему станет плохо, так ему это послужит только определенным опытом.
  
  - Слушай, Саня. Меня зовут Вика. Сейчас ешь, топаешь, моешься, чистишь зубы и сам решаешь: оставаться, или валить куда-нибудь. Со мной сложно, но если мешать не будешь, то спокойно можно существовать. - на этом моя лекция подошла к концу, и я, со спокойной душой, пошла одеваться.
  
  По существу, ребенок в моей халупе ненужное существо, но выгнать ребенка рука не поднимется. Значит, будем пытаться вместе жить.
  
  Умылась, оделась и вышла в просыпающийся город. Типичная погода быстро сковала конечности привычным холодом, моросью и плотным утренним туманом. Состояние близкое к отрешенности быстро сменяется размеренным дыханием и жалобам натруженных мышц. И вот интересно для чего мне эти чертовы нагрузки, если судить по вчерашнему вечеру, то это ебаное занятие не приносит плодов.
  
  Для чего они стоят в моем графике? Бардак в жизни, бардак в голове, в котором не хочется рыться и разбираться. А может если бы, какая никакая, но подготовка, вчера меня просто не стало? А не для этого ли я выхожу прогуляться ночью? Совесть перед богом отчищаю - мол, ни сама на себя руки наложила? Скорее всего - так, и где-то там, в темноте в собственной души я признаюсь, что не хочу пытаться выжить и стать обычной, забыть...
  
  Мысли сегодня не хотели выветриваться, какой бы темп пробежки я не поддерживала. Жаль, значит пришло время что-то менять. Я остановилась около магазина детской одежды. Почему бы нет? Парня приодеть, дать шанс на нормальную жизнь.
  
  Магазин только открылся, и мне досталось все внимание прозорливых продавцов, что меня крайне напугало, как мне показалось, их тоже, но что не сделаешь ради наживы - обслужить непонятное тощее существо, которое прячется в капюшоне куртки унисекс и разговаривает хриплым, грубым голосом - не вопрос. Купила я только необходимое, на пару дней, заскочила в продуктовый магазин, отправилась обратно. К черту график, к черту все, хотя бы на время.
  
  Дома ничего не изменилось, не считая свернувшегося паренька под полотенцем на моей кровати. Саша спал, по крайней мере, сопение курносого носа именно на это указывало. Выгрузила продукты в холодильник осмотрела убогую обстановку на относительно чистой кухне, подивилась этой чистоте и побрела будить мальчонку.
  
  - Саш вставай. - потрясла за плечо, закидывая рядом пакет с одеждой. Стоило мне коснуться, он тут же распахнул глазенки и немного сжался. Страх. Я точно знаю, что это он. Знакома.
  
  - Тут одежда. - я кивнула на пакет и удалилась в ванную умыться.
  Как показал мой опыт, мне не стоит доверять покупку одежды для детей. Все, что приобрела, безобразно висело на ребенке, что несказанно повеселило и его и меня, что греха таить. Дальше трудней, единственная комната была задвинута шкафом с самой покупки квартиры. Долго корячиться не пришлось, мы отодвинули преграду и вошли в пустое пространство с теми же, то ли желтыми, то ли коричневыми обоями. Достаточно большое окно располагалось напротив двери, освещая священную пустоту в которой кружились крупицы пыли, я чихнула и обвела пространство рукой.
  
  - Можешь занимать эту комнату. - обратилась я к Сашке, стоящему за моей спиной и робко выглядывающему из-под руки.
  
  Как мне кажется, он немного опасался меня и того, что видимо должно было здесь находиться. Не удивительно, я бы на его месте вообще предпочла жить на улице, чем рядом с неизвестным человеком, но это я.
  
  Парень снизу рассматривал мое лицо, с каким-то странным выражением.
  
  - Если хочешь. - я попыталась смягчить голос и пожала плечами. Парень снова осмотрел пустоту четырех стен.
  
  - Мы сейчас с тобой оденемся и сходим в магазин, купим все недостающее и можешь располагаться. Ты не мешаешь мне жить, я не мешаю жить тебе, но только если ты сам этого хочешь. Я неволить или уговаривать остаться не буду. - я замялась и все-таки решила обсудить сразу все моменты. - Саш, я странный человек, и не совсем здоровый. Раз в три дня ухожу и прихожу невменяемой, и довольно часто в крови и грязи. Но на тебе это некоим образом не должно отразиться - я не трону, честно. Да и самому тебе лучше ко мне лишний раз не лезть, сейчас купим все, обустроим, и можешь жить, как хочешь.
  
  К концу моей длинной тирады голос предательски хрипел и скорее всего парнишка до конца не понял всего, что я хотела донести, но все же кивнул, смотря на меня огромнейшими выпученными глазами, затем прошел мимо все с тем же потрясением, осматривая обои и немного скривился, увидев разводы на них же. А мне стало стыдно за это убожество, словно это меня сейчас вывернули наизнанку и осматривают все гнилое и грязное нутро.
  
  От умных людей слышала, что человек подвергающийся насилию, начинает чувствовать себя грязным. Ощущает себя кем-то не достойным по сравнению с остальными членами общества. Странно, но в плену, я не испытывала этого ощущения. Да - было страшно до истерики, да - хотелось сдохнуть, и порой я была слишком близка к исполнению своего желания, но ни разу я не посчитала себя грязной, даже после изнасилования.
  
  Стоило только немного прийти в себя и оказаться в обычном обществе, как я поняла, что опасаюсь чужих прикосновений. Так словно могу испачкать другое существо - более 'достойное жизни' существо своим сумасшествием. И еще я четко осознала, что страшно боюсь, что другие люди увидят во мне, то, что я хочу от них скрыть.
  
  Вот ведь... не знаю, что с моей головой происходит и даже становиться страшно осознавать, что нахожусь на грани и в любой момент нить, связывающая реальный мир может оборваться и оставить захлебываться в безумии прошлого.
  
  Мой взгляд, непроизвольно осматривающий голые стены, невольно запнулся за тощую фигурку незнакомого мне соседа. Что ж у моего безумия останется свидетель и возможно наследник, если сживемся. Главное подольше продержаться, чтобы помочь хотя-бы этой потерянной маленькой душе дать шанс на нормальную жизнь. Для него еще не поздно.
  
  - Я буду рад жить с тобой. - отвлек меня от своих дум робкий голос. На автомате кивнула, то ли своим мыслям, то ли в ответ. - Я буду слушаться и не мешать, только не выгоняй. - прошептал Саша, подходя и пытаясь заглянуть мне в глаза.
  
  Я отвернулась и пошла на выход, не взглянув на него. Почему? Да все просто - я не испытывала к нему жалости. Как мне кажется, я вообще разучилась обычным человеческим эмоциям в этой реальности. Конечно, я не стала
  запрограммированной машиной до конца и некие отголоски самых разных эмоций все же периодически проскакивали сквозь меня, но только это было не тем. Словно простые воспоминания - эхо настоящих чувств, которые по определению должен испытывать человек. И только во сне все было по-настоящему и ужас, и боль, и жалость к очередной жертве моего тюремщика.
  
  Вся рутина по устройству малого заняла двое суток и, ложась спать в полной мере осознала, что впервые за все время я морально устала. Никогда не думала, что походы по магазинам могут настолько изматывать. Интересно было наблюдать за Сашкой, он доверчиво жался ко мне и смотрел на окружающих нас людей взглядом маленького обиженного волчонка, который по прихоти судьбы увидел во мне свою защитницу, и как не странно, я тоже что-то испытывала к этому ребенку. Непонятное, сверлящее ощущение, свернувшееся где-то под ребрами и расплывающееся по телу теплым пульсирующим потоком.
  
  Удивительно, но точно могу сказать, что попробуй хоть кто-нибудь обидеть его или плохо посмотреть я бы без промедления порвала бы этого человека на ленточки. Неважно где и как, но в обиду точно бы не дала.
  
  Вот как-то так, все очень странно и получилось. Мы практически не общались, но стоило ему прижаться к моим ногам в поисках защиты, как тут же мои руки будто оживали сами по себе и начинали поглаживать кудрявую голову и искать причины его беспокойства.
  
  Покупок было много и если говорить на чистоту, то Сашка ничего не просил, но стоило ему только увидеть что-то, от чего его глаза начинали светиться живым теплом, как я тут же это покупала. Установкой мебели и небольшим ремонтом занималась наемная бригада, после обсуждения всех нюансов я под благим предлогом свалила из своего логова, на улицу оставив ребенка разбираться с ремонтниками.
  
  Я не волновалась за мальца, поскольку прекрасно видела, что он способен разобраться с бригадой, мне только и оставалось оставить ему денег и умчаться навстречу ветру с примесью выхлопных газов.
  
  В темном кафеле блестит слабый огонек от свечи, мне холодно, перед глазами расплывается мутная пелена из слез. Глянцевое покрытие маленькой подставки душевой кабины окрашивается в розовый, разбавляя и смывая теплыми потоками кровь с моей головы. Сегодня наш вечер был посвящен разговорам на философские темы.
  
  - Ты знаешь, мне начинает надоедать твой страх. - недоуменно он махнул головой, словно сам только, что понял это.
  
  - Наконец. - я спокойно выдохнула, уже понимая, что скоро окончится еще одна моя глава жизни, а может и сама жизнь.
  
  Отвернулась к окну, рассматривая звезды на темном небе.
  
  - Ты настолько устала жить? - задает он самый глупый вопрос.
  
  'Устала', это то определение, но я явно 'Устала' не от жизни. Я устала от себя, от страха перед тобой и неизвестностью.
  
  - Почему ты молчишь? - потому как не знаю, что тебе хочется услышать от меня и не окажется ли это тем, что разозлит тебя еще больше.
  
  Никогда не стоит обманываться твоим холодным тоном и спокойной, с легкой ленцой речью. Обман, все это обман, как и личина человека, натянутая на существо, которое время от времени проглядывает сквозь холод твоих неестественных, желтых глаз.
  
  - Всегда хотел понять, каково это знать, что скоро умрешь?
  
  - Возможно, когда-нибудь ты это поймешь. - тихо отвечаю, так и не поворачиваясь к собеседнику лицом.
  
  - Мне стоит расценивать это как угрозу? - его голос немного оживает, нотки легкого азарта прокатываются в пространстве.
  
  Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, он в предвкушении от новой забавы.
  
  - Нет. Я не угроза, и даже бороться за свою жизнь не собираюсь. - я ненадолго замолкаю и уже с большим скепсисом добавляю.
  
  - И даже если я выживу, то точно уж не стану мстить. - правильно, где я и где он? Слишком разные весовые категории.
  
  - А хотелось бы?
  
  - Что?
  
  - Отомстить мне? - он даже стал улыбаться, точно знаю, хоть и не смотрю.
  
  - Нет. Сейчас у меня только одно желание... - я резко поворачиваюсь и смотрю с вызовом в эти безумные глаза.
  
  - Держаться как можно дальше и забыть тебя как страшный сон, а еще надеяться, что рано или поздно ты на своей шкуре испытаешь муки своих жертв!
  
  Смелость в словах придает мне сил переступить страх, блядь, и сказать хотя бы малую часть своих злых мыслей. Не замечаю, как горло стискивает горячая кожа, одним рывком вскидывает меня с подоконника и приближает к его лицу. Желтые глаза поглощает тьма, одна часть губы приподнимается, демонстрируя оскал, злое дыхание омывает мое лицо, но мне уже все равно, я обмякаю в его стальном захвате, готовая к последствиям его бешенства. Похуй, я устала. Кажется, именно это он и имел ввиду.
  
  Он откидывает меня как соломенную куклу в сторону, и я ударяюсь головой об косяк. В глазах на долю секунды все потемнело, а затем зрение вернулось. Он навис надо мной.
  
  - Значит, хочешь забыть меня? - прорычал и тут же его ладонь обожгла мою щеку. Не сильный удар, словно ласка прошел по коже, зажигая кровь в маленьких капиллярах. Или мне все это кажется? - Нет, и не надейся, тварь. Последнее, что ты увидишь перед смертью, это мою пасть в твоей крови, и я постараюсь, чтобы это зрелище стояло перед твоим взором даже на той стороне за гранью, очень долго!
  
  Еще один удар по другой щеке, и я отключилась, видимо точно показалось и удары были сильными, а потом проснулась с ясной головой в одиночестве все там же на полу, рядом с косяком. И все было хорошо и даже присутствовало какое-то мазохистское удовлетворение, что отчасти смогла высказаться, но оно очень быстро сменилось чувством безысходности своего положения. Теперь сижу, трясусь и смотрю на свою кровь. Захотелось завыть от этой безысходности, и я даже не подумала себя остановить.
  
  Я не вернусь... так говорил когда-то,
  
  И туман... глотал мои слова и превращал их в воду.
  
  Я все отдам... за продолжение пути, оставлю позади...
  
  Свою беспечную свободу.
  
  Не потерять бы в серебре ее одну
  
  Заветную...
  
   Выла, то ли в бреду, то ли еще в чем-то, сжимаясь в маленьком пространстве и дрожа от холода, пока не поняла, что меня кто-то трясет.
  
  Распахнула глаза и испугалась тонкой тени склоненной надо мной. Далеко отшатнуться не дала спинка кровати, врезавшаяся мне в затылок, но боль немного привела в чувства, и вернула в реальность.
  
  - Ты сильно громко пела. - тихо проговорил Саша, а мои глаза метнулись к часам, на которых было два тридцать ночи. Я хмыкнула, понимая, что, скорее всего мой сон не ограничился бы одним, единственным воспоминанием, но его грубо прервали. Я кивнула ребенку, но он не сдвинулся с места. - Можно мне спасть с тобой? - еще тише спросил.
  
  Плохая идея по всем канонам. Во сне я не управляемая и могу начать не только петь, но и пытаться защититься, а это как минимум небезопасно. И все это я уже хотела высказать, как он словно прочитав мои мысли, нашел нужный рычаг переключения в моей голове.
  
  - Мне снятся кошмары с тем серым человеком. Я боюсь. - он всхлипнул и все, мои очень важные аргументы осыпались, оставляя голый инстинкт защитить слабого.
  
  Молча отодвинулась и приглашающе приподняла одеяло. Тощее тело ужом проскользнуло рядом на подушку, немного поерзало и засопело, а я из последних сил таращилась в стену в бесславной попытке бороться с подступающим сном. Не помогло.
  
  Так и повелось, я забываюсь на несколько часов воспоминаниями, а после ко мне приходит Сашка, и уже тогда я впадаю в липкую пустоту до своего часа, мое тело отдыхает по-настоящему. Эта пустота вокруг оборачивает меня и расслабляет каждый нерв, дарит покой мозгу, который перестает метаться в воспоминаниях.
  В то первое утро, избавившись от тьмы, я впервые вздохнула удовлетворенно и как-то спокойно. Чуть позже моя пустота перестала быть местом моего заключения, теперь из темноты на меня смотрят его глаза. И я бы, скорее всего боялась этого взгляда, если бы не одно 'но'. В этом взгляде нет привычного холодного расчета безумца, нет злости и ненависти, простые ярко желтые глаза. Мой ебанный бзик, на фоне психической нестабильности.
  
  Хотелось бы мне сказать, что моя жизнь начала как-то меняться к лучшему, но не скажу. Так как эта тьма и несколько часов странного сна практически не изменили в ней ничего. Все так же подъем в пять десять, те же вызубренные утренние ритуалы, потом бег, тренировка и снова бег. Скорее всего, вылечиться от своего кошмара уже не смогу, но хотя бы присутствие еще одного живого существа на моей территории как-то замедлит прогрессирующий психоз, и это действительно меня радует.
  
  ========== 5 глава ==========
  
  Мне плохо, действительно плохо. Чувствую, как мои ноги начинают заплетаться и окончательно слабеть. Нос забивает запах прелой листвы с примесью влажного тумана.
  
  Запах свободы должен бодрить и придавать сил, но нет, этот аромат нещадно дерет глотку и я задыхаюсь, непривычная к таким пробежкам.
  Раньше я не задумывалась о своей физической подготовке, а вот сейчас понимаю - зря.
  
  Дождалась... ему надоело мое тихое присутствие. Сейчас проходит финальный аккорд нашей игры. Меня выволокли за шкирку к лесу и оставили там со словами 'У тебя час форы'. Первое пришедшее на ум: 'Да хрен тебе, не стану убегать, не стану вестись у тебя на поводу, не хочу быть дичью, это бесполезно!', но как всегда разум был побежден инстинктом, который непрерывно твердил 'Спастись любой ценой! А если не спастись, то хотя бы отстрочить скорую смерть!'.
  
  Вот и бегу. Долго, возможно дольше чем мне кажется на самом деле, просто течение времени от всплеска адреналина сложно отследить. Слышу вой где-то сбоку, обреченный, натруженный, и мои ноги заплетаются окончательно, падаю на влажную лиственную подстилку и по инерции прокатываюсь несколько метров кубарем. Хочется зареветь от жалости к себе, но я даже этого не могу от банальной усталости, так как и не могу заставить двигаться свои нескладные конечности. Вой нарастает, но не становится ближе, замираю на несколько минут и все же поднимаю свое тело в вертикальное положение, и уже без особого энтузиазма снова бегу.
  
  Куда бегу, зачем, не имею понятия, но бегу, дышу, думаю, значит еще живая, и это главный стимул в моем положении. Мои мучения враз прекращаются одним ударом в бок, понимаю, что мой побег не привел к нужным результатам и конец очень близок. Перекатываюсь с живота на спину, нахожу Зверя по низкому рычанию в нескольких метрах от меня. Поза - полусидя с согнутыми ногами и наклоненным в мою сторону корпусом - чертовски пугает.
  
  Зверь готов к нападению. Неуместно замечаю, что через плотную листву на землю льется мягкий отсвет от луны, опоясывает мощно развитые мышцы Зверя и теряется в лоснящемся меху. Злое рычание отвлекает от небрежного восхищения мягкой шкурой моей смерти и тут же ввергает в странное состояние смирения. Не выжить, не спастись. Так зачем стараться? Я расслабляюсь, откидываю руки и закрываю глаза. Все...
  
  В этот раз мое пробуждение было бурным. Привычным движением сжимаю свою грудь, успокаивая сердце, умственно делаю пометку, что наличие тела рядом не влияет на кошмары. Сашка лег спать со мной с вечера. Видимо отогнать кошмар таким методом не получилось, а может все дело в том, что сегодня я попыталась очеловечиться и впервые за время после появления ребенка на попечении, решила не выходить на охоту?
  
  Уверенным взглядом нахожу свой тесак весящим на своем месте и разум не успевает оценить все 'за' и 'против', как тело уже привычно облачается и выходит в ночь на охоту. Бреду темными переулками и вспоминаю историю своего побега.
  
  Тот Зверь оказался не единственным, кто вышел на хоту. Пару секунд, и рядом не оказалось такой близкой, оскаленной пасти, а потом только смогла рассмотреть клубок из черных огромных тел. Два Зверя, не поделившую дичь в моем лице, а дальше мыслей не было, у меня словно второе дыхание открылось, и, быстро соскочив, я побежала. Бежала долго и очень упорно, не ощущая своего тела, возможно, это только с моей стороны выглядело бегом, а на самом деле я постоянно падала, заплетаясь в своих же конечностях, которые к тому времени онемели. Не представляю сколько длился мой побег по густому, неприятно-влажному лесу, как по мне, так это длилось вечность, но мне все же удалось.
  Я выпала на дорогу как раз практически под колеса грузовика. И слава всем богам, что мужик за рулем большой машины был профи в своем деле и смог затормозить свою махину перед опешившей мной, стоящей на коленях и судорожно дышащей. Дальнейшее смутно помнится, но все время поездки, пока меня не вырубило от стресса, я ощущала взгляд хищника в спину, и, с уверенностью могу сказать, это свербящее чувство в центре лопаток не сулило ничего хорошего.
  
  Мои нервы просто не выдержали всего коктейля и выкинули меня из страшной реальности, и очнулась я только в ближайшем городе, в терапевтическом отделении больницы. В относительной безопасности, без сверла в лопатках, спокойная.
  
  Шла, не разбирая дороги и вообще перестав прислушиваться к окружающему пространству, как всегда полностью потерявшаяся в воспоминаниях, поэтому не заметила, как выскочила в тупичке не так далеко от дома, в котором и разжилась своим боевым товарищем. А в этом тупичке, оказывается, нарастали настоящие страсти.
  
  - Всевышний, да что вам нужно? - С истеричностью воскликнула худая, бледная девушка, с красными волосами, отталкивая здоровяка в плечо.
  
  Все мои действия прошли на инстинктах, привычно легла в руку плетеная рукоять, сердце нарастило темп, тело отдалось дрожью и время начало замедляться, повинуясь моему дару. Уверенной походкой приблизилась к ближайшему серому существу и отрубила голову. Вообще, очень странные существа, они конечно замедлялись, но на очень короткое время, а еще после первой встречи с этими серыми они стали попадаться мне на глаза наиболее чаще, чем другие виды существ.
  
  Когда с первым было покончено, я шагнула в сторону ко второму и тут же замерла, услышав свист.
  
  - Ого, я, конечно, всегда категорично отношусь к обломам в охоте, но чтобы меня кидали так красиво, это впервые! - раздался насмешливый голос девушки, на которую я по опыту даже внимания не обратила. Думала, она, как и все представители людей просто зависла в пространстве. - Девочка, а ты в курсе, что тебя такую расторопную, чуть второй не слопал? - ехидно добавила девушка.
  
  В курсе, мной и первый мог закусить, да стоял ко мне слишком близко.
  
  - И что? - глухо спросила, осматривая собеседницу. Девушка удовлетворенно хмыкнула и протянула мне ладонь.
  
  - Лисс Морган. - Представилась. Я пожала плечами, не спеша пожать руку.
  
  - Виктория Антонова.
  
  - Привет-привет Виктория, а теперь скажи-ка мне деточка, кто тебя обучал таким топорным методам охоты?
  
  - Жизнь. - Лаконично заключила я. Предполагая, что не сосем охотой и занимаюсь раз в три дня. Во мне нет вообще предвкушающих чувств, адреналина, или еще какой-либо хрени, которая должна появляться у охотников. Я пуста. Получаю хороших люлей, убиваю и иду домой. Всем хорошо.
  
  - Эко она тебя покоробила! - Хмыкнула собеседница и подняла лицо с хищной усмешкой на губах.
  
  - Эй... Крис, спускай свою тощую задницу с крыши, буду знакомить с подружкой! - звонкий, располагающий смех сорвался с губ и он так не соответствовал сумасшествию, сверкающему в бездне темных глаз девушки.
  
  Машинально отшатнулась от быстрой тени, увиденной краем зрения, скользящей по крыше и замирающей рядом с девушкой. Тенью оказался высокий, мускулистый мужчина, который хозяйской рукой обвил талию девушки, собственническим жестом притягивая ближе и целуя в макушку.
  
  - Подглядываешь, значит? - едко поинтересовалась девушка, но ее тело заметно обмякло в руках мужчины.
  
  - Я давно уже не тощий и в твоем положении страховка лишней не будет! - он потерся носом о голову девушки.
  
  - Крис, ты придурок, и не поленюсь, повторю - я беременная, а не больная!
  
  - Одно другое не исключает. - лаконичный ответ, без тени улыбки на холодном лице.
  
  - Еще пару слов и мы опять подеремся, а, учитывая мою неудовлетворенность охотой, не обещаю, что опять не попробую тебя зарезать! - злобно пропыхтела.
  
  Странная парочка по ходу дела забыла о моем присутствии, переругиваясь между собой, а я план на сегодня выполнила, так что со спокойной совестью развернулась и пошагала на выход к тускло светящему фонарному столбу. Однако уйти далеко не удалось. Бурное выяснение отношений прервалось, а за спиной наступила тишина.
  
  - Э, Вика ты куда?
  
  - Домой.
  
  - Как домой? Куда домой? Подожди! - девушка догнала и, перегородив мне дорогу, хмуро уставилась на меня, а я на нее, не упуская боковым зрением долговязую фигуру мужчины.
  
  Стою, жду, что этим чудикам от меня нужно? Девушка долго рассматривала меня, перевела взгляд на спутника и нахмурилась еще больше.
  
  - Избранная. - холодный голос прервал тишину, отчего табун испуганных мурашек промаршировал по спине и заставил нахмуриться уже меня.
  
  - Ты живешь в Убежище? - о каком месте, ведется речь я не поняла, да и знать не хотелось, поэтому, покачав в ответ головой и обойдя преграду, пошла дальше. Не знаю, откуда во мне была уверенность, что эта парочка не причинит мне вреда, просто была и все.
  
  - А хочешь там жить? - опять раздался холодный голос мужчины.
  
  - Нет. - меня в моем существовании все устраивало, поэтому смысла в смене места жительства я не видела.
  
  Натянув сильнее капюшон, бесцельно топала по ночному городу в сторону дома в предвкушении липкого и тягучего сна, который затянет меня на несколько часов, рядом с таким уже родным ребенком. Сашка неоспоримо вклинился в мою жизнь и что больше меня удивляет, сделал это незаметно для меня, ведь как такового общения между нами нет, так же как и характерной любознательности для детей его возраста нет.
  
  Он не спрашивает меня о кошмарах, ни разу не спросил, откуда у меня этот шрам на щеке, почему я при наличии средств к существованию живу в убогой обстановке. Странный ребенок, а может он такой же, как я - замученный жизнью. Просто двое покалеченных существ, которым удобно вместе молчать.
  
  Жизнь, можно сказать, налаживается, только нужно пересилить себя и перестать еще уходить в ночь. Ведь вижу страх в его глазах, когда беру в руки нож, но пока по-другому не могу. За всеми этими размышлениями добралась до своего двора и свернула в арку. Многоэтажка где и располагалось мое логово трудно назвать образцовой. Серое, облупившееся здание со старой металлической дверью в ночи выглядело еще страшней, чем под лучами яркого солнца. Иногда совсем неуместно возникала странная мысль, что входя в двери подъезда, дом тебя просто проглатывает и переваривает.
  
  Моему удивлению не было предела, когда я поняла, что данный подъезд обходит даже сомнительная молодежь, что уж говорить о грабителях, и это, несомненно, играло мне на руку. Недолго постояв и покурив, зашла домой, умылась и хмуро посмотрев на не спящего ребенка, улеглась, удовлетворенная сразу проваливаясь в сон.
  
  Следующий день ничем не отличался, ровно до вечера. А вечером после пробежки, в моей берлоге обнаружилась вчерашняя знакомая, или, лучше сказать, сильно улыбчивая - вчерашняя знакомая, которая весело болтала с ребенком и попивала чай. Вся картина этих улыбок никак не вписывалась в интерьер моей кухни, так же, как и в мою жизнь.
  
  Громко шаркая ногами, прохожу к подоконнику, Сашка получает подзатыльник, отчего его улыбка увядает и он, осторожно соскользнув, убегает в свою комнату. Тихо раздается хлопок закрываемой двери, значит не психанул, как я и думала. Он понятливый мальчик, осознал, что досталось по делу, и в это дело никак не входила моя раздраженность ситуацией.
  
  Ощущался свежим, отчетливый запах дыма сигарет, со временем стала замечать, что ребенок курит, а это 'не есть хорошо', даже не смотря на то, что сама курю. Вот и схлопотал.
  
  Уставившись в привычный мир за окном, стоя спиной к гостье, прикуриваю, пара нервных затяг, досадливый рой мыслей, прекращает жужжание в голове, а руки перестают дрожать, я поворачиваюсь к девушке с довольно странной внешностью. Почему странной? Потому, как даже неформалы, смотря на все эти красные волосы, нервно курят в сторонке.
  
  Ночью этого практически не видно, но вот сейчас, моя челюсть со скрипом отваливается, а глаза не могут переварить, того, что девушка похоже, в этот цвет красит даже маленькие волоски на руках, которые тщательно мною осмотрены на предмет оружия.
  
  - Я пришла без злого умысла. - Девушка протягивает ладони ко мне, подтверждая свои слова.
  
  Я молчу, а что мне сказать? Вижу или знаю? Глупо, поэтому стою, продолжаю дальше смотреть.
  
  - Хороший парень. Сын?
  
  - Он не сказал? - Хмуро переспрашиваю, вроде весело болтали до моего появления, не могла у Сашки и спросить?
  
  - Сказал, что сын. - Пожимает тонкими плечами и тут же скалится мерзкой ухмылкой.
  
  - Только интересно, во сколько же ты его родила? В лет десять?
  
   О, да, иди нахуй! Что по этому поводу сказать? Что вполне могла его родить в шестнадцать и возраст как-никак походит. Не виновата, я, что люди видят во мне маленькую девчонку, хотя, скорее всего это должно льстить. Не выгляжу я на свой возраст.
  
  - Сын. - Строгость пытается пробиться через хрипоту в горле, а злость, которая неуверенно начинает пульсировать, как-то затравлено в висках, даже не пытается вылиться в слова.
  
  Что со мной сотворила жизнь, почему не могу толком прочувствовать все прелести эмоционального всплеска? Сны, порой я им в самой извращенной форме благодарна, потому как неприятно это осознавать, но в них я живу, боюсь, рыдаю, чувствую боль, которое острием прокатывается по телу и живописно расписывает его. В них я мечтаю о свободе и имею четкую, обоснованную цель. Захлебываюсь настоящими чувствами.
  
  Неприятно, низко, грязно понимать, что самым краешком сознания скучаешь по этому адреналину в крови, сорванному, затравленному дыханию ужаса, гулко стучащего сердца в ушах.
  
  - Ну и ладно, не суть дела. Почему ты отказалась от Убежища? - Вырывает меня вопрос из само копания.
  
  - Потому как не знаю что это? - Вопросом на вопрос отвечаю, говорят лучшая защита это нападение.
  
  - Откуда ты узнала, где меня искать?
  
  - Выследила! - Гордо задрав подбородок, улыбнулась как-то понимающе.
  
  - Убежище, это место, где живут такие как мы с тобой, и не люди. - еще в большей улыбке расплывается Лис, видимо разгадав мою тактику.
  
  Только она не учла один гребанный факт: ее слова сковывают. Хотела эмоций? Получите, распишитесь, мое тело свело, словно в судорогах, руки и ноги онемели, а лоб покрылся холодной испариной. Внутри образовался холод.
  
  - Эм, Вик с тобой все хорошо? - потрясённо прошептала девушка, поднимаясь со стула и делая ко мне неуверенный шаг.
  
  А со мной было плохо. Я вспоминала стаю, огромный черный замок, вросший в горы и высокую железную ограду, опоясывающую центральный вход в место, где я потеряла большую часть себя. В том месте тоже проживали люди и не люди. И вторые очень часто устраивали охоту на первых. А теперь что? Вместо похищений, они прибегли к доброжелательным уговорам посетить это место?
  
  - Пошла отсюда. - мне удается скованно шагнуть к газовой плите и ухватиться за кухонный нож. Не знаю, что увидела во мне эта девушка, но все же отступила к выходу, держа ладони перед собой. Не думаю, что она так сильно напугалась моего вида, видимо простая предосторожность. Но не это меня сейчас больше всего волновало, я в голове уже строила план, как сбегать с квартиры и куда деваться, пока не приобрету другое логово.
  
  - Стой, Вика, не знаю, что тебя так испугало, но могу заверить, что не люди попадаются нормальные. Я выросла в Убежище в любви приемных родителей, мама - избранная, папа - вамп. Там безопасно, они защищают нас, дают образование, образуют добровольные пары.
  
  - Смотри, ты же помнишь вчерашнего мужчину? Он вампир, и он мой муж! - она опускает высокий воротник, под которым сверкает живое, голубое пламя - татуировка. - Это вязь, она связывает наши жизни. А это брачные браслеты. - Уже поднимает рукава, оголяя запястья с черными браслетами. - Иногда Крис, пьет из меня кровь, но это не больно и только с моего согласия.
  
  - Второй раз повторять не буду. - Я делаю шаг вперед с выставленным ножом. В глазах у девушки ни тени страха, но она опять делает шаг в коридор.
  
  - Все, все ухожу, только сама подумай, что ожидает тебя в следующий раз на улице? Смерть? А как же твой сын? А там он останется под защитой, да и мы научим действенной самообороне, и спину всегда прикроем. Ты это понимаешь? - Она поднимает взгляд от ножа к лицу и уверенно добавляет- Обещаю защиту.
  
  Нет, не ее 'обещание' останавливает меня от драки, нет, а случайно вспомнившееся ощущение безопасности, когда я уходила из тупикового сквера. Там было существо, ее муж, и он меня отпустил, да и ничем не угрожал.
  
  Боже, походу я действительно больная, ведь мне так захотелось поверить ей! Она рассмотрела мою неуверенность в дальнейших действиях, поэтому, аккуратно вытащила из кармана визитку и положила на рядом стоящий холодильник.
  
  - Это адрес, где мы остановились на три дня, если передумаешь, то приходи вместе с сыном и вещами. Я помогу тебе, честно.
  
  Она разворачивается и уходит, оставив ошеломленную меня, тупо пялящуюся в ее спину. Сколько так простояла, неизвестно, я задумалась над ее предложением, и черт меня дери, если хоть раз в этих раздумьях вспомнила о себе.
  
  Сашке в действительности нужна защита, особенно если меня не станет.
  
  Отчетливо все "за" и "против" не хотели подсчитываться, поэтому даже не стала заморачиваться, пошла к виновнику своих дум на совещание.
  
  Дверь в его комнату оказалась открытой, я зашла. Парень сидел рядом с кроватью, обнимая худые коленки и смотря в стену.
  
  - Саш, бросай курить. - Строго пробасила, чем, несомненно, привлекла его внимание. Он осмотрел меня с ног до головы и демонстративно уставился на мои руки, а я точно какая-то не нормальная. Потому как не удосужилась даже вспомнить, что крепко вцепилась в нож. Брезгливо осмотрев сей предмет, просто выкинула его в свою комнату и уже смелей направилась к месту предположительных переговоров. - Что делать будем? - присела поближе к мальчонке и стала так же смотреть в противоположную стену.
  
  Да, это место кардинально изменилось. Нет запустения, новые обои с какими-то супер героями, новая мебель, техника, только это все имеет какой-то странный сюрреалистический вид, нетронутый, чужой. Может это место таким и является для своего маленького хозяина, который неловко сейчас пытается залезть ко мне под руку? Прижаться вихрастой головой к моему тощему телу в поисках тепла и защиты?
  
  Зря, не тот я человек, у которого можно получить это тепло, такое необходимое для ребенка, но я могу предложить относительную защиту.
  
  - Давай уедим вместе с Алисией, она обещала защитить тебя! - Потерся подбородком и заглянул в глаза.
  
  Странная мы парочка, которая пытается обеспечить друг другу защиту.
  
  - А тебе не страшно, что это может оказаться какой-нибудь ловушкой? - М-да, вроде и решение принято, но все же доля скепсиса никуда уходить не собирается. По сути, мы хотим примкнуть к тем, о которых нам ничего неизвестно, не смотря даже на шестое чувство, настойчиво шепчущее о доверии.
  
  - Страшно, но еще страшней, когда ты уходишь ночью одна, а я вынужден гадать: вернешься ты сегодня домой или нет. - непривычно слышать взрослые, обдуманные слова из уст ребенка, еще не привычней вспоминать о своих взрослых думах в таком же возрасте.
  
  Тогда мне легко было принять решение отгородиться от семьи для их защиты, я и по сей день считаю что поступила верно. Все возвращается на круги своя, теперь сама могу видеть, как детство безвозвратно исчезает из ребенка. Ломается наивный мирок иллюзий. А я к этому просто не готова, и все силы положу на то, чтобы вернуть ребенка в свой мирок.
  
  - Значит, попробуем пожить в другом месте. - Твердо заявляю, и крепче прижимаю его голову к себе.
  
  На самом деле это оказалось тем еще нелегким делом для меня. Променять свою стабильность на неизвестность сложно, а еще сложней было заставить себя сходить по указанному на визитке адресу, но я все же пересилила свою неуверенность и отправилась туда. Долго мялась на пороге гостиничного номера в попытке поднять руку и постучать в дверь, и уже даже свыклась с мыслью что не смогу этого сделать, как неожиданно дверь распахнулась предо мной и увидела доброжелательные улыбки со знакомых лиц. Если улыбка Лисы, располагала и расслабляла, то вот улыбка ее мужа заставила немного отшатнуться.
  
  - Блин, Крис, а ну перестать скалиться! Я тебя не этому учила! Видишь, ты ее еще больше испугал! - Именно с этими словами девушка затащила меня во чрево светлой комнаты, где, как оказалось, они поселились.
  
   Там меня попытались накормить, напоить чаем и разговорить, но у них это из рук вон плохо выходило, на контакт я практически не шла, не потому что мне этого не хотелось, я просто разучилась это делать. Потом Лис, гордо задрав подбородок, заявила, что о моем приходе узнала, стоило мне только зайти на территорию гостиничного комплекса по какой-то изменившейся энергии, а в случае, если бы я сама не пришла, она бы еще раз пришла ко мне и тогда уж точно уговорила.
  
  Мне в общих чертах описали будущее место жительства, и как я в него впишусь, меня все устроило, особенно помощь с оформлением документов по официальному усыновлению Сашки. В эти три дня, что я решалась к ним прийти, они не сидели сложа руки, и в перерыве между охотой наводили справки обо мне. Меня это не насторожило, сама понимала, что принимать незнакомого человека под свое крыло чревато последствиями, да и скрывать мне особо нечего. Никто не знал, как я проводила время, когда потерялась, и эта постыдная информация храниться только у меня в голове, надеюсь там и умрет, или если уж совсем размечтаться, то забудется и мной со временем. Остальное мое прошлое не важное. Вот только сложно было не заметить сочувствующий взгляд от этой пары, когда я отшатнулась от вопроса о времени, кода меня потеряли родственники.
  
  - Ты не помнишь ничего из того, где пропадала все это время?
  
  - Нет. - сухо ответила и потупилась, краем взгляда замечая, как они переглянулись между собой.
  
  На такой ноте и закончился мой допрос, или попросту у меня резко появилось куча не отложенных дел, да и как-то вовремя вспомнилось, что у меня ребенок остался один, и он очень волнуется за меня. Видела, что они мне не поверили, хотя им хватило ума не препятствовать, они обещали приехать вечером и забрать нас уже с вещами, на этом и распрощались.
  
  ========== 6 глава ==========
  
  С чего началась моя новая жизнь? Со странной парочки, встреченной при весьма странных обстоятельствах, или с ровной дороги, которая уводила вглубь лесов нашей необъятной Родины? Затрудняюсь ответить, но я определенно чувствовала начало чего нового, неизведанного немного страшного. Ехали мы долго, и все это время я настороженно слушала болтовню Сашки и Лисы, а вот водитель, ее муж, сохранял дружественный суверенитет молча, изредка кидая удовлетворенный взгляд на супругу. Разговоры велись в буквальном смысле обо всем и важном и не очень, рассказах о месте, куда мы направлялись, присутствовал в легкой форме допрос о прошлой жизни ребенка, который резко сошел на нет, стоило мне только красноречиво взглянуть в сторону знакомой. И вот мы на месте.
  
  Первое впечатление - это страшная растерянность, которая медленно начинает переливаться в злость.
  
  - Опять обман? - трясущимися губами прошептала, и меня услышали. Лиса растеряно посмотрела мне в глаза и тут же засмеялась.
  
  - Ой, ууу, Вик не пугайся так, сама понимаешь, в мире слишком много опасностей, а эти уродские стены хоть частично от них защищают!
  
  Я пристально уставилась на эти стены и опять рефлекторно не поверила ее словам. Черное высокое полотно, возвышающееся на метров семь не вселяло доверия к внутреннему содержимому. И была не права, потому как стоило минуть грозного вида стену, опоясывающую по периметру зримое пространство, как мы въехали в другой, но такой же спокойный, хвойный лес.
  
  - Не боись, сейчас скоро прибудем в дом стражей, а там определимся, куда вам поселиться и остальную программу обустройства обсудим! - бодрым голоском рапортовала ничуть не смущенная наших испуганных объятий с Сашей. - И переставайте трястись, парни тут живут высокие и мускулистые, но до безобразия безобидные! - Покачала она тонким пальцем перед нашими лицами, а муж тут же подтвердил ее слова твердым и уверенным.
  
  - Да и мы в обиду не дадим. - Тут же помассировав свой коротко стриженый затылок, добавил: - Да и навряд-ли они мою ведьму злить вздумают - себе дороже. - И расплылся такой, гаденькой улыбкой на пол лица.
  
  - Ага, Богдан до последнего уверял, что нет острой необходимости в моем присутствии! Но мне же пофиг, я соскучилась по их неповоротливым задницам! - от такого самоуверенного и довольного голоса девушки даже я неосознанно улыбнулась.
  
  Слушая легкую перепалку этих двоих, окончательно расслабилась и выпустила из своей хватки Сашку, он напыженным цыплёнком нервно поправил кофту и с серьезным лицом уставился в проплывающий за окном пейзаж. Двадцатиминутная езда привела нас к высокому белокаменному строению, спрятанному, среди расхлябистых ветвей огромных сосен.
  
  Машина затормозила, как показалось, у главного входа и мы, уставшей и довольно помятой кучкой вывались из ее нутра. Наш предводитель в лице худой девчонки с самоуверенным лицом бодро промаршировал к большим дверям, а мы как приложение озираясь по сторонам, плелись чуть позади. Лиса толкнула дверь и она, не смотря на свою массивность, отворилась, как показалось слишком тихо и легко для своих габаритов, но шансов подумать о таком странном открытии нам не предоставили, мы очутились в ярком, безмерном холле.
  
  Мягкий свет исходил практически от всех поверхностей богатого убранства в стиле сказочных дворцов. Здесь пахло роскошью и размеренностью в неспешной жизни, уверенностью в завтрашнем дне. Отчетливо, черной кошкой проскочило осознание, что мне тут не место, я стала сжиматься, стараясь уменьшиться в размерах и затеряться в пространстве, но не успела. К нам на встречу вышел фантастически огромный мужчина с обескураживающей белоснежной улыбкой на пухлых розовых губах.
  
  - А вот и наша любимая заноза в заднице! - Пробасил мужчина и улыбка стала еще больше.
  
  - Привет блонди! Скучал, скотина?
  
  - Еще бы, к твоему черному, пошловатому чувству юмора пристращаешься как к наркоте!
  
  - А где все? - Лиса обвела острым взглядом пустое пространство вокруг и заинтересованно посмотрела на улыбчивое лицо.
  
  - Ооо, эта такая странная история, прикинь, стоило только объявить в столовой о твоем приезде, как большинство стражей тут же сорвались за стены, по очень важным и очень срочным делам!
  
  - Да ладно! Вот ведь... трусы! - Засмеялась.
  
  - И что тебя удивляет? Мало того, что ты столько лет их методично обводила вокруг пальца, так еще устроила финальное представление. Ты не хочешь нас представить? - Резко перевел тему мужчина, все с той же загадочной улыбкой посмотрел на меня.
  
  Все участники дружественной встречи обернулись к нам, я напряглась, ребенок почувствовал эту перемену во мне, попросту он с самого начала стоял за спиной, вцепившись в мои ноги. Пауза явно затягивалась, дружное разглядывание всех участников шевелило волоски на затылке, а шрам на щеке стал нагреваться. Хотя с чего, опасности вроде не чувствовалось, очень быстро проскочила мысль о стеснении от такого внимания и тут же потухла - не умею. Не могу ощущать чужих прикосновений, не люблю прямого взгляда в глаза, не могу долго находиться в местах скопления большого количества людей - но точно не стесняюсь себя.
  
  - Грегори. - Представился мужчина, прерывая затянувшуюся паузу, его улыбка засветилась еще больше, углубляя красивые ямочки на щеках, а яркие зеленые глаза заискрились, отражая теплую улыбку.
  
  Красивый мужчина, но не красота его главный козырь, нет. Этот мужчина помимо блистательной внешности имел и красивую душу, яркую, обескураживающую - этакое летнее солнышко, запертое в красивой упаковке.
  
  Я бы очень хотела спокойно представиться и пожать протягивающую мне руку, но не могла. Красивых мужчин я опасалась еще больше, мой мучитель тоже был красив. Только эта красота вызывала чувство опасности, и этим привлекала. Как ни странно, от неловкой ситуации избавило шевеление Сашки за спиной.
  Сначала он нерешительно вышел и встал рядом, а потом, расправив плечи, шагнул к мужчине и протянул в ответ руку.
  
  - Александр. - Твердо произнес ребенок, а мужчина в ответ пожал протянутую ладонь, явно пропитываясь серьёзностью момента, а может, немного подыгрывая детской важности. - А это мама Вика. - Указал на меня кивком, а мне от этого жеста стало настолько тепло в груди, что пришлось в срочном порядке гасить пытающуюся выскочить чудовищную улыбку. Навряд-ли моя кривая улыбка кому-либо понравится.
  
  - А сама она не разговаривает? - Поинтересовался мужчина, опустив детскую ладонь.
  
  Саша повернулся в мою сторону, пригнув голову к плечу, осмотрел.
  
  - Почему же? Когда ей будет что сказать, она обязательно выскажется. - Он пожал плечами, а я кивнула смотрящему на меня мужчине и решилась.
  
  Запустила руку под свой капюшон, поправила длинную прядь волос, как раз так, чтобы она скрыла шрам и стянула капюшон с головы. Вот только приветствовать не стала, да и не успела на красиво загибающейся лестнице уходящей на второй этаж особняка, а насколько я поняла, это был именно он, появились новые действующие лица.
  
  Высокий мужчина был одет в представительный и на вид очень дорогой костюм, а рядом с ним к нам спускалась высокая, стройная брюнетка в черном шелковом платье, обтягивающем женскую фигуру как вторая кожа. Пара настолько гармонично сочеталась, друг с другом, что создавалось впечатление, словно они только, что сошли со страниц глянца.
  
  Если в этом месте все такие красивые и гармоничные, то здесь мне точно не место. Буду чувствовать себя крайне не уютно, белой вороной, ну или если быть уж совсем честной, то не вороной, а белым цыпленком.
  
  - Вау, Богдан, а я смотрю, ты со временем становишься только привлекательней! - Проворчала Алисия и оскалилась своим безумным оскалом.
  
  - Смотрю, вы тут капремонт сделали? Пол заменили? И чем же тебя старый паркет не устроил? - Она демонстративно, а это я заметила по хитрющим глазам, пошаркала ногой по полу.
  
  - Да одна безумная ведьма его немного подпортила, вот пришлось кое-что ремонтировать. - Не менее язвительно ответил мужчина.
  
  - Вот ведь гадина!
  
  - И я о том же! Знакомься - моя жена Алевтина. - Дама мягко улыбнулась, а ее глаза заблестели.
  
  - Маргарита, очень приятно, наконец с вами встретиться лично и поблагодарить за спасение сына. Мы в неоплатном долгу перед вами.
  
  - О, да бросьте, какой долг, была возможность помочь, помогла, кстати, как он?
  
  - Прекрасно. Планирует жениться.
  
  - Замечательно, думаю, я в скором времени его увижу. Знакомьтесь, это мой муж Кристофер, а это молодое золотко Виктория, которое я ко всему прочему встретила в вашем городе, рядом с ней ее сын Александр.
  
  Ноздри мужчины затрепетали, а золотой взгляд очень пристально нас с Сашкой осмотрел.
  
  - Она избранная, а вот сын не ее, и человек. - Голос мужчины резко заледенел.
  
  - Ой, да брось Богдан, да, человек, да, сын не по крови, но ее. И ко всему прочему они оба в курсе о не людях и уж тем более об отрешенных. - Она почесала голову. - Да и я вроде не просила о принятии ее в ваше убежище. Этот самородок я заберу с собой, под свое чуткое руководство.
  
  - В смысле, попытаешься испортить?
  
  - Ага!
  
  - А какой талант у юной дамы? - Этот вопрос задала уже Алевтина.
  
  - Ооо, это вообще за гранью добра и зла! Она управляет течением времени!
  
  - Действительно очень редкий и хороший дар. - Подтвердил мужчина и опять стал меня рассматривать, только уже с какой-то тщательной заинтересованностью.
  
  - Слюни подбери, она наша!
  
  Они еще долго трепались, и дружески подкалывали, но не забывали и о нас, пытались втянуть в разговор - задавали разные вопросы, на которые в основном отвечал Сашка, а я при необходимости только пожимала плечами. Хорошо, что хоть долго стоять не пришлось, нас пригласили отужинать в светлую и уютную столовую.
  
  Все оформление встречающихся комнат этого особняка было очень красивым и дорогим, но эта дороговизна была какой-то уютной, и не пахла музейной роскошью, как обычно пахнет от настолько стилизованных вещей. Из рассказов я поняла, это был главный особняк управления стражей, в котором проживал основной состав стражников с семьями. Однако Алисия с мужем попросили разместиться в другом особняке, где имеются спортивные залы, их желания совпадали с моими, по этому возражать не стала, да и не привычно мне уже в таком месте. Прошлое и тут наложило свои отпечатки.
  
  После вкусного ужина, увидев свое будущее место временного проживания, так вообще вздохнула облегченно. Наша комната была небольшой, имела две кровати, диван, объемный шкаф и раздельный санузел. Все просто и со вкусом, хотя, наверное, мне будет не хватать своих замызганных обоев в бурном пробуждении после кошмаров, но это единственный и не такой важный момент, в случае чего просто разукрашу имеющиеся, а по съезду возмещу причиненный ущерб.
  
  Итак, мне казалось все просто, и если бы еще переучиться жить по их графику, то не жизнь, а сказка. Все дело в том, что это сообщество из 'не пойми кого', как выяснилось намного позже, оказывается, живет другим распорядком. День - время для сна и отдыха, а основная жизнь здесь начинается с приходом сумерек и если сейчас, не спав практически ночь, я с большим удовольствием упаду и возможно в действительности усну, то не факт что это повториться и завтра и послезавтра. Мне будет нелегко, но я попытаюсь, раз уж решила начать новую жизнь с Сашкой, или, точнее выразиться, если решила жить для него.
  
  Спалось на новом месте, как и дома, это я в том смысле, что после пожелания доброй ночи провалилась в кошмар, а потом после появления на моей территории Сашки в мутную темноту, проснулась первая и после приведения себя в порядок отправилась к месту на первом этаже, откуда слышался звук.
  
  Это была столовая, огромная, светлая, заставленная отдельными столиками на несколько человек, и здесь было шумно, а еще было тесно. Не в том смысле, что было слишком много народа, а в том, что этот народ состоял в основном из высоких, накаченных, веселящихся парней, которые, как видимо, завтракали. В другой ситуации я, несомненно, уже развернулась и убежала бы обратно в комнату, дожидаться пока проснется ребенок или еще хуже, стала бы ждать прихода Лис, или ее мужа, или еще бог знает кого, любое знакомое лицо, но не сейчас.
  
  Сейчас я остановилась как вкопанная, затормозила. На огромной плазме, занимающей практически половину стены, был включен канал 'Europa Plus TV', а оттуда на меня выливалась музыка в стиле моего собственного безумия. Громкая, ритмичная, затравленная, бьющая по нервам, разрывающая старые раны. Смотрю на клип и вспоминаю себя в заточении, вспоминаю, как размазывая слезы вставала изломанной куклой и пыталась приводить себя в порядок, или как преодолевала свой страх, заставляла смотреть в красивое, но неживое лицо своего мучителя.
  
  Я не полиглот, но большинство слов в короткой песне мне знакомы и я понимаю смысл услышанных слов, или, скорее всего я ощущаю все то, что авторы этого произведения хотели донести до слушателя этой музыкой.
  
  Мне слышится безнадежность, такая, какая она есть, без прикрас, с надрывом, с последним желанием, как перед прыжком в неизвестность. Бьет напряжением по нервам, выкручивая сухожилия, растворяя в себе. Хочется подпеть этому голосу, и именно так показать что разделяю это чувство, что оно мне знакомо, но не успеваю - клип резко заканчивается, я возвращаюсь к реальности от толчка.
  
  - Ты что, глухая? - Кто-то рычит мне прямо в ухо, спрятанное в глубоком капюшоне и я дергаюсь, влетая в косяк прохода.
  
  Черт, кажется, я выключилась, прямо в проходе в столовую и мешаю.
  
  - Руки от нее убрал. - Присоединяется смутно знакомый голос откуда-то со спины, до меня со скрипом доходит, что помимо того, что на меня рычали, еще и всяческими тактильными методами пытались привести в чувства. Черт.
  Напрасно, я, когда вырубаюсь, то ухожу в другое место, там, где живу только я, без тела, без времени.
  
  - Ебнутая. - Слышу в свою сторону от качка, которому освободила путь к пище, и хотела уже уйти, как увидела вчерашнего знакомого.
  
  Грегори смотрел на меня, уже без улыбки. Он оценивал мое психическое здоровье и, судя по хмурой складке между бровей, эта оценка его расстраивала. Вот ведь, а мне показалось, что он еще вчера увидел всю мою нестабильность на лицо. Жаль, что именно я заставила его нахмуриться. Этой громадине очень идет его теплая улыбка. Хотела уже развернуться и выйти из столовой, но он преградил мне дорогу.
  
  - Хочешь кофе? - Складка еще не расслабилась, но он пытается немного улыбнуться, а самое главное, не пытается дотронуться до меня.
  
  И почему-то мне совсем не хочется окончательно упасть в его летних глазах.
  
  - Я еще и перекусить хочу. - Мой подбородок опускается книзу, стыдно за басистую хрипоту в голосе, которая совсем не сочетается с моим внешним видом.
  
  Да и за всю себя стыдно, но, кажется, он не замечает этого, только приглашающий жест к раздаточному столу и уверенной походкой проходит рядом со мной. Что ж, выбор сделан, я иду вслед. Просто иду и смотрю, как мужчина набирает на поднос все предложенное меню на двоих. Пытаюсь прийти в себя и выкинуть ненавязчиво играющий мотив со словами 'Fix me', но получается далеко не сразу, и окончательно выныриваю в реальность, только узрев масштабы выставленного предо мной утреннего 'Легкого' завтрака, состоящего из салата, омлета, яичницы-глазуньи, жареного бекона, двух бутербродов и чашечки кофе.
  
  Робко поднимаю ошарашенный взгляд и пытаюсь мысленно представить, как бы по тактичней объяснить, что если даже очень сильно захочу, то все скушать не смогу. Но объяснять ничего и не нужно, мужчина пожимает плечами.
  
  - Не знал, что ты любишь, решил предложить все! - И он улыбается, так ласково, что я готова за такую улыбку съесть все.
  
  - А можно мне еще сока? - Хриплю я.
  
  - Нет проблем. - Грегори встает и уходит к раздатчику, а я перекладываю бекон к омлету и откладываю туда же бутерброд.
  
  Сейчас перекушу и пойду будить Сашку. Дел сегодня много - Лис не может точно сказать насколько мы задержимся в России, а пока Богдан предложил устроить ребенка в школу, чтобы не бездельничал, да и подучить языки ему не помешает.
  
  Там при школе основное направление на физическую подготовку, поэтому предложение не только было воспринято мной на ура, а даже не обсуждалось.
  Действительно, это необходимо Сашке, да и мне сейчас будет не до воспитания. Сама учиться начну, только индивидуально, с Лисой и ее мужем, а Богдан еще обещал заняться нашими документами.
  
  Грегори вернулся и поставил ко мне поближе сок, я отодвинула его к приготовленной тарелке и принялась сама кушать. На мужчину не смотрела, опасаясь заметить в его глазах вопрос, на который не хотелось бы отвечать односложно.
  
  Вот и приходилось быстро жевать салат и прихлебывать все это кофе. Доедая, все же решилась посмотреть на соседа по столу, а тот все с той же неизменной улыбкой еще кушал, но, видимо ощутив мой взгляд, оторвался от тарелки с яичницей.
  
  - Что-то еще? - Вот, ведь черт, почему у этого мужчины такая ласковая улыбка и располагающее к общению лицо? У меня от таких людей мурашки бегают по коже, потому как при виде их молчать не получается.
  
  - Нет, спасибо, это Саше. - Киваю на отставленную тарелку. - Можно?
  
  - Да, конечно, подожди немного, я тебя с удовольствием провожу. - От такого предложения я теряюсь.
  
  - Нет, я сама. - Твердо проговариваю, резко встаю и ухожу, забрав завтрак для ребенка.
  
  Зачем ему это? Для моей защиты? Зря, я не настолько никчемна, чтобы не уметь постоять за себя, а утром просто немного растерялась и забылась, где нахожусь. Оно и не удивительно: я человек из категории меломанов, причем, чуть ли не с пелёнок. И если раньше я просто немного заслушивалась музыкой, то сейчас в своем нестабильном состоянии, ухожу в себя, теряюсь, но это редко случается, по крайней мере, редко погружаюсь полностью в другую реальность.
  
  Вообще нужно прекращать всякое общение с такими типами как Грегори, потому как не люблю такое внимание, да и не хочу, чтобы такой светлый мужчина расстраивался из-за моего сумасшествия. С такими мыслями заваливаюсь в комнату, ставлю на низкий столик у дивана завтрак и растираю лицо руками, чтобы привести в порядок мимику, расслабить сведённые, хмурые складки на лице, успокоить дрожащие руки.
  
  Прихожу в себя и бужу ребенка, который с неохотой стает, уходит умываться и одеваться в ванную. Такая ярко выраженная 'неохота', немного попахивает маленьким бунтом, ну или проблемами с моим решением об учении ребенка вне зоны моей видимости (потому как школа находиться на территории Убежища и больше смахивает на интернат). И ненавижу себя, потому как оказываюсь права в своих суждениях.
  
  - Я не поеду учиться! - Звонко заявляет мне это чудо с порога.
  
  - Почему? - Спокойным голосом переспрашиваю и тут же удостаиваюсь хмурого взгляда.
  
  - Потому как мне придется уехать, а я не хочу!
  
  - Не аргумент.
  
  - Я боюсь!
  
  - Чего? - Знаю, что он, скорее всего, считает меня черствой, но по-другому я не умею.
  
  - Вика, я уеду черте куда, оставлю тебя одну, а если меня там начнут обижать, или тебя здесь?
  
  - Если начнут обижать, смело надери задницу в ответ, а за меня не волнуйся, сама справлюсь. - Не в моих правилах учить, что драться это плохо, как мне кажется, за себя нужно уметь постоять. - А если не сможешь, то немного подучись и тогда надирай. - Предвидя следующий вопрос, сразу ответила.
  
  - Тебе до меня действительно нет дела? - Как-то ошарашенно смотрит в глаза и его грудь выпяченная колесом словно сдувается наталкиваясь на холод в моем голосе. Не нужно так смотреть. На что там смотреть? На пустоту?
  
  - Если бы мне до тебя не было дела, я бы сейчас докуривала свою сигарету в убогом пространстве моего логова и собиралась на пробежку, а не пыталась вжиться в непривычные условия для жизни.
  
  - Тогда почему отсылаешь?
  
  - Саш, ты же умный мальчик? - Жду кивка и уже тверже добавляю. - Тогда должен понимать, что образование, хотя бы начальное, очень необходимо, не забывай, нам скоро придется переехать из России и неизвестно, что может случиться в дальнейшем, а я хочу, чтобы мой сын был приспособлен к этому миру. Хотя бы немного умственно и физически.
  
  Он подходит и прижимается ко мне, да, знаю малыш, что ты боишься меня потерять, как в принципе и я тебя, но это не аргумент, для того, чтобы не пытаться прижиться в обществе и я уже теплее начинаю уговаривать.
  
  - Саш, не бойся ничего, я всегда на связи, будешь звонить мне каждый день по несколько раз и отчитываться, а если что, то заберу тебя обратно, но хотя бы попробуй, я прошу. Нам же потом как-то жить надо будет.
  
  - Ладно. - Все еще нехотя, но все же соглашается со мной и принимается за завтрак.
  
  День пробегает для меня очень быстро, школа, класс, возвращение с тяжелым сердцем обратно, а после посещения тренировки с Лисой, так еще чуть не умерла от переутомления, я почему-то раньше считала, что выматываюсь на тренировках по самообороне. Ошиблась, и дело тут не только в физической усталости, просто зал для тренировки оказался весьма посещаемым помещением, поэтому мало того что приходилось напрягаться физически, так еще и следить за всеми людьми появляющихся в зоне моего комфорта, а это напрягало и расфокусировало мое внимание.
  
  Еще больше напрягало, что Грегори находился все время рядом, а после тренировки пошел нас с Лисой провожать. Чуть позже, после душа я начала понимать, что он не из-за меня был рядом, а видимо из-за Лис, которую большинство приходящих парней называло либо ведьмой, либо Ритой. Немного странно все это, но что именно не успеваю обдумать, ухожу в другую реальность.
  Прохлада в комнате заставляет маршировать мурашки по телу, а кожа покрывается пупырышками, но даже это не заставляет меня отодвинуться от привычного стекла и сходить за пледом. Ни хочу ничего. Просто всматриваюсь в заходящее солнце и не о чем не думаю. В тюрьме сегодня на удивление оживленно, слышу постоянные шаги по коридору за толстой дверью и приглушенные голоса, а потом слышу тяжелый бег и звуки драки около моей двери, но не придаю этому значение. Намного интересней смотреть на солнце и мечтать о другом мире, где есть спокойная размеренная жизнь, где живут обычные люди, ходят на работу, знакомятся, заводят семьи и не знают о существовании другого мира.
  
  Слышу громкий удар в стену и опять возню, но я еще не готова выплывать из мечты в реальность, где нет спокойствия и размеренности, не хочу мурашки от страха, а не от холода. Но все рано или поздно заканчивается, и немного погодя слышу удар уже входной двери, только ничего понять не успеваю, как меня стаскивают с подоконника, острые ногти впиваются в плечи и начинают трясти.
  
  - Ты моя! Слышишь? Моя! - Он рычит, а я мельком замечаю лихорадочный блеск черных глаз в окантовке тонкого желтого круга.
  
  - Т.во.я. - Заикаясь повторяю, вижу оскаленный рот, замечаю окровавленные руки и разодранную кофту. Но больше всего меня пугает именно бушующее море сумасшествия во взгляде. Они мне кажутся непривычными, а все непривычное в исполнении этого существа, является опасным для моего здоровья.
  
  - Ты не поняла! Ты моя! - Как заведенный твердит, со злостью и не перестает трясти. - Моя! Дичь! Увижу, кого-либо рядом убью обоих! Ты Моя! Ты это понимаешь?
  
  - Д.да. - Тихо и спокойно выдавливаю, пытаясь не зареветь. Голова от такой тряски начинает кружиться, но не долго. Он откидывает меня, и я сползаю по стеночке на пол, ударившись затылком.
  
  - Повтори! - Приближается голос. Вижу удар кулаком в стену. Вижу пыль, осыпавшуюся от этого удара, и покорно повторяю, зажмуривая слезящиеся глаза.
  - Твоя. - Когда тебя не трясут, и ты не смотришь в лицо безумцу, говорить или врать становиться намного легче.
  
  - И заруби себе это на носу. - Постояв еще немного, он уходит, слышу, как громко хлопает дверь.
  
  Моих моральных сил не хватает, чтобы попробовать подняться и перебраться на кровать, да и трясущиеся коленки не позволят, поэтому пытаюсь вернуться мысленно в свои мечты, успокоиться, но не получается. Как всегда.
  
  Столько уже дней прошло в диком страхе и боли, что уже пора смириться с неизбежным концом, но отчего-то это не получается, и каждый раз страшно и хочется жить. Он говорил, что раньше, очень давно был человеком, а я с каждым разом убеждаюсь, что в этом существе человек не жил никогда, потому как человеку свойственно сострадание, или, если выразиться точнее, то сострадание, по которому даже отъявленный маньяк давно бы уже добил свою жертву.
  
  Но не он, потому как физическая боль от его действий никогда так не задевает, как мое моральное опустошение. Физически он на мне практически не оставляет следов, особенно после того как оставил на долгую память шрам, он очень методично уничтожает духовно меня. Страшно понимать, что даже в своих мечтах о простой человеческой жизни в роли обычного человека я не могу представить себя, а если мне это удается, то в пору искать веревку, потому как обязательно рядом со мной его тень и шёпот.
  
  Не успеваю толком заснуть, как ощущаю его прикосновения. Он поднимает меня на руки и относит в кровать, а мне сейчас настолько все равно, что даже сердце не начинает бешено стучать. Может все потому, что чувствую, что он сейчас для меня не представляет угрозы? Хрен его знает. В моем мире уже давно все возможно.
  
  Еще одна пугающая черта - я перестаю бояться его ночных прикосновений. Ночью, когда он думает, что я сплю, случаются вот такое ненормальное в его случае поведение. Какая-то болезненная ласка, которая так не сочетается с его образом великого и ужасного. И я принимаю эту ласку из легких прикосновений к волосам и коже.
  
  Становлюсь мазохистской, но мне плевать, это немного даст тепла, подпитает надежду на то, что смогу выжить, поэтому лежу и размеренно дышу. А ненавидеть себя за эту слабость буду завтра, когда стану со страхом ждать его появления.
  
  Просыпаюсь днем и лежу, уставившись в потолок, сердце спокойно отсчитывает свой ритм, а гадливость поселившаяся в груди к себе подкидывает. Срываюсь в туалет, меня тошнит желчью, долго не могу прийти в себя от понимания, что за всю мою жизнь ко мне кроме него никто не прикасался, да и не позволю этого сделать чужому.
  
  Осознание этого факта сгибает пополам и выворачивает наизнанку.
  
  'Ненормальная' - твержу себе и пытаюсь выкинуть все странные мысли из головы, обещаю себе больше к ним не возвращаться, потому, как даже мой организм не в силах принять всю прелесть странных мыслей о его прикосновениях.
  
  Выжидаю еще пару часов и отправляюсь в столовую, рядом со своей комнатой встречаюсь с Грегори, который следует за мной, присаживается рядом за столом, потом идет со мной на тренировку к Лисе, а уже перед рассветом провожает до двери. Видимо он решил меня таким образом приучить к себе, и у него это неплохо получается - уже через неделю я перестаю вздрагивать от появляющейся рядом высокой фигуры.
  
  Занятия с Лис медленно, но все же приносят свои плоды, особенно после того, как она находит верную методику моего обучения. Вся эта методика основывается только на том, что стоит ей только повысить на меня голос, как моя сосредоточенность увеличивается в разы. Все это смахивает больше на привычку отзываться на злость в голосе, послушное создание, словно собака, приученная к определенным командам - сидеть, лежать. Так и я.
  
  Еще в моей жизни появляется такое странное чувство - острой нехватки. Сашка хоть и звонит каждый день, но мне все же почему-то не хватает его присутствия рядом, поэтому с большим нетерпением начинаю ждать выходных и его приезда, а в течение недели довольствуюсь его рассказами о новых друзьях, оживленном общении и пересказе о любимых предметах.
  
  Слышу, как в его голос возвращаются краски жизни, детская непосредственность. А в выходные дни вижу, как умеет улыбаться только он. Но выходные дни еще немного омрачает присутствие на нашей территории Грегори. Сашка все время по приезду практически повсюду сопровождает меня, и это, несомненно, их сдружило, вот приходиться делиться территорией. Они весело болтают где-нибудь на диване, а я начищаю нож, не прислушиваясь. Как-то раз попыталась выяснить странное поведение Грегори у Лисы, а она задорно рассмеялась, махнула рукой и уверенно заявила, что я ему нравлюсь. От такого заявления я нахмурилась и посмотрела в его сторону, а он с такой же хмурой складкой над носом смотрел на Лису, и в его взгляде читалось предупреждение, на что она фыркнула, а я зависла и растерялась и с этого времени стала еще больше его бояться. Он это заметил, но не перестал ходить за мной.
  
  Жалко, я на самом деле не хотела его внимания, да и вообще любого мужского внимания к своей персоне. Но это практически не мешало мне вливаться во всю новую жизнь, я не настолько много, но все же стала чуть больше общаться, а еще мне нравиться слушать веселые перепалки Лисы с друзьями и мужем, и все чаще на моем лице стала появляться неловкая улыбка. Такой моя жизнь продлилась полгода, а потом опять принесла новые неприятности.
  
  
  ========== 7 глава ==========
  
  День не задался с раннего вечера. Неожиданно столкнулась с каким-то грубияном в столовой, слава всем богам, что рядом неизменно находился Грегори, и он легко заткнул матерящегося парня. Потом мои дрожащие руки не удержали стакан с кофе - он вдребезги разбился, залив пол и меня вместе с ним, опоздала на тренировку, получила нагоняй от Лисы и никак не могла сосредоточиться на ее приказах. Из рук все валилось, а усиливающаяся тревога в груди заставляла метаться по залу, не вникая в суть необходимых заданий. Лиса долго терпела все мои метания и, не выдержав заорала.
  
  - Да что с тобой сегодня? Ты и так дырявая вся, а сегодня так и вообще смотреть на твою ауру больно! Прекрати метаться!
  
  - Не могу. - Тихо прошептала я.
  
  Все чувства, словно разом сошли с ума. Меня в прямом смысле трясло от приближающегося несчастья. Грегори подошел к плечу, и я привычно немного окаменела.
  
  - Что с тобой, Вик? Заболела? - Всматривался он в мой профиль.
  
  - Нет.
  
  - Тебя что-то беспокоит? - Поинтересовалась уже Лиса, а мне от их разглядывания становилось только хуже.
  
  Я села на тат, зажав потные ладони между коленей и начала раскачиваться, пытаясь немного разобраться в себе. Обычный день, обычная обстановка, что не так? Блин, вопрос прям на миллион, а ответа нет. Просто что-то не так, или не то. Набрала Сашку, пообщалась с ним, у него все нормально, а чувство паники никуда не делось.
  
  - Вот как не вовремя, я уж хотела начать вводить тебя в курс дела. Сегодня будет съезд по вопросам с отрешенными.
  
  - А что с ними не так? - На автомате переспросила, чтобы отвлечься от страха.
  
  - Да все с ними не так! Прибывают они пачками, принято решение попробовать связаться с другими жителями нашей необъятной земли, просить о помощи, сегодня сбор! Ооо, Всевышний, твоя аура пылает, вернее, пылает то, что от нее осталось, а это, поверь моему горькому опыту, очень мало! - Чувство, что не одна я здесь чокнутая, немного расслабляет.
  
  - Я с удовольствием поприсутствую. - Ответила и сама же сморщилась, вроде уже привыкла к жизни в обществе, а все по-старому. Но с этим нужно начинать бороться, да и засиделась я, мне на волю хочется, а на волю мы с Лисой выбираемся редко, особенно для охоты.
  
  Как оказалось эта худышка в грязном убийстве легко может дать фору даже своему мужу, который прослыл именно как самый жестокий из стражников. Мне рассказал Грегори. Видела я его охоту, и если браться сравнивать его манеру убивать с ее, то он явно проигрывает. Он несомненно работает грязно, но в нем не чувствуется это маниакальное желание убивать, как в Лис. Единственный раз мне представилась возможность выступить в качестве свидетеля, и этот раз мне запомниться надолго.
  
  Остальные мои охоты проводились только в качестве обучающего материала, и это выглядело хоть и странно, но все же не так ужасно. Я убиваю без эмоциональной подпитки, более профессионально, просто делая свое дело.
  
  - В смысле дырявая? - Это уже Грегори присоединился к цирку из двух женщин. Недоумение в голосе, взгляд пристально рассматривающий меня, а я что? Сама не в курсе неких оборотов ее речей, да и вдаваться в подробности себе дороже.
  
  - В прямом: нашу девочку реально помочалило и разорвало. - Лис хищным кинжалом почесала макушку и присела рядом со мной.
  
  - Это лечится?
  
  - Нет, я тебе и раньше говорила, чтобы ты бросил все свои подходы к ней, во-первых, этого она не замечает, а во-вторых бесполезное дело, сломана и не чинится! Я пыталась. - Пожала плечами.
  
  - Как?
  
  - А кто его знает! Просто по ходу дела методично и качественно уничтожалась ее суть. Да и вообще, с такой аурой проще руки на себя наложить, чем пытаться выжить.
  
  - Я бога боюсь. - Тихо прошептала, немного обиженная, что общаются обо мне, так словно меня здесь нет. И как видимо моим словам не придали особого значения или проигнорировали.
  
  - Грег, я просила тебя видеть в ней друга, как во мне, ты игнорировал мои слова, ее с нами фактически нет, только оболочка. - Она повернулась ко мне и прищурилась, поймав мой взгляд.
  
  - Прости Вика, но ты не живая. Пустая кукла, понимающая приказы при особых обстоятельствах.
  
  Мне стоило обижаться на ее слова, именно это чувство прорастало во мне, но было задушено, потому, как на правду нельзя обижаться, даже если эта правда режет острием по живому. Оказывается, заметила не только я, что повышение тона благотворно влияет на мою сосредоточенность, усердствование в выполнении заданий. На фоне таких дум как-то пропустила сам факт, что подозрения об ухаживании Грегори оказались правдой, а не моей больной фантазией.
  
  - Я знаю, и что ты мне посоветуешь? Не пытаться жить? - Немного грубо спросила.
  
  - Почему же? - Ухмыльнулась вредина с красными волосами и откинулась на мат. - Будем выживать вместе! А если попробуешь сдаться, лично надеру твою тощую задницу!
  
  Моя улыбка расплылась сама собой, потому что осознала - в мире рядом со мной есть люди, которым я небезразлична, и которые всегда поддержат, вытащат из любого дерьма и помогут справиться со сложностями. Для таких людей я и буду выживать.
  
  - Спасибо.
  
  - Да не за что! Слушай, насколько я поняла, ты во внимание не принимаешь, что тут тебе практически глаза открыли на высокую Блондинистую морду, тихо сходящему с ума по тебе? - Сейчас бы посмотреть на Грегори, да только боюсь.
  
  - Не придала, да и повода для такого не давала.
  
  - А как насчет того, что твое наличие уже повод для мужчины?
  
  - Вот ведьма, ну что-же, раз сам не смог объясниться, буду дальше изображать колонну, интересно же. - Смешинки в игривом голосе, расслабленная фигура тенью нависающая над нами, все так не соответствуют моменту, что даже серьезно задуматься об этом не могу.
  
  - Мне этого не нужно. - Сказала серьезно, несмело, но все же посмотрела в глаза Грегори и уже намного тише добавила. - Прости.
  
  - Все нормально. - Он улыбался, как впрочем, и всегда, вот только эта улыбка была грустной, но лучше, если он поймет все сейчас и оставит свои попытки. Не тот я человек, который должен быть рядом с ним.
  
  - Так, все, заканчиваем расшаркивания, нас ждут великие дела! - Вскакивая Лис, похлопала меня по плечу, от чего я поморщилась, а она, увидев это, покачала головой и направилась к выходу из зала, а вслед за ней и я с Грегори.
  
  Мне дали пару часов на отдых и привести себя в порядок, а каком порядке идет речь я не поняла, но всеми фибрами души надеялась, чтобы это не оказалось тем, что нужно на этот совет определенный стиль в одежде, ну, знаете, как, например поход в приличный ресторан или клуб. Мой гардероб очень беден, просто до неприличия. Три футболки, три кофты и трое спортивных штанов, одна теплая куртка и кроссы. Небогато, да и черт с ним с этим гардеробом, в данную минуту я не могла понять, почему мои руки трясутся, а дыхание срывается, словно только что пробежала несколько километров. Сознание плывет в тумане, где одним большим красным транспарантом на белом фоне всплывает надпись 'ОПАСНО'.
  
  После третьей попытки надеть непослушными руками футболку бросила это дело, было немного времени, чтобы прийти в себя и попробовать разобраться в своей голове. Присев на диван начала дыхательную гимнастику с само копанием в своих мозгах, увлеклась и потеряла счет времени, очнулась от громкого стука в дверь.
  
  - Эй, там есть живые? - Голос Лис ворвался в голову странным эхом, сбрасывая с плеч окаменение.
  
  - Да-да, сейчас выйду. - Крикнула я, смотря на руки, которые и не перестали дрожать. Подцепила футболку, надела, посмотрела в зеркало и натянула еще и кофту. Привычный капюшон спрятал мое обезображенное лицо и отгородил от взглядов. Жаль, что камуфляж не нужен для некоторых особ, которые смотрят другим зрением, в душу, и уповать здесь на тактичность тоже не стоит. Эта грубоватая, а порой еще и хамоватая девушка с легкостью может озвучить, то, что человек бы хотел скрыть от других. И как порой кажется, не со зла, просто она такая, какая есть и с этим либо смириться и попробовать принять, или держаться подальше. Вот я приняла и не жалею. Думаю, если бы она узнала что со мной случилось, то непременно бы попыталась за меня отомстить и возможно у нее бы это получилось. Возможно, потом бы я впервые за все прошедшее время уснула бы спокойно и впервые выспалась, без кошмаров, без сонной растерянности, какая реальность настоящая - да кому я вру?
  
  Он виноват во многом, но не в моих кошмарах. Нет. Это мой сломанный мозг и месть меня не вылечит, и вообще может привести к летальным исходам, например моих друзей, или Сашки. Тряхнула плечами, передернулась и все же вышла.
  
  Лис стояла, прислонившись плечом к светлой гипсовой стене коридора, рядом молчаливым изваянием, нависая над ней, стоял Грегори. Оба молча рассматривали меня, скорее всего своим появлением я прервала их разговор.
  
  - Готова? Умничка! - Ненастоящая радость Лисы подтвердила мои ожидания.
  
  - Могу отойти, а вы поговорите. - Я попеременно посмотрела на обоих.
  
  - Нет, мы обо всем уже договорились. Да, Блонди?
  
  - Надеюсь, мы друг друга услышали?
  
  - А главное поняли?
  
  - Ребят, я отойду. - Прошептала и пошагала от этих нервно шипящих, в сторону, сама на взводе их еще слушать. Далеко уйти не получилось и меня догнали.
  
  Оба немного напряженно силились улыбаться и делать вид, что все просто прекрасно, и кто я такая, чтобы не поддержать их неумелую игру. И самому глупому существу понятно, что спорили из-за меня, только в чем суть этого спора была не ясна. Копаться и отыскивать ответ не хотелось, ровным счетом, как не хотелось и узнавать у них. Пусть все идет как идет, не до этого мне сейчас.
  
  Ночь встретила нас холодным туманом и тихой трескотней маленьких насекомых. Лето в этом году затянулось и сентябрь был на удивление сухим и теплым, вдали шумел уже привычный лес, от которого я постепенно перестала шарахаться, но вот присматриваться к теням падающим от плотных крон деревьев не перестала, хотя и того безумного страха уже не испытываю. Прогресс, можно сказать на лицо, но это скорее заслуга Сашки, который каждый выходной устраивает так называемый семейный пикник. Я, конечно, трясусь как осиновый лист, но иду, потому как понимаю, во-первых, ребенку нужны эти посиделки. Во вторых, ходим мы днем не так далеко, ну, и в третьих, ходим вдвоем, а вечером к нам присоединяется Грегори, а как бы я не пыталась вести себя при нем более расковано, у меня это не получается.
  
  - Блонди, а кто хоть будет? - Прервала мои думы Лис, прислушалась. В общем, стала замечать, что готова порой слушать любой треп, лишь бы самой переставать думать.
  
  - Точно не знаю, но надеюсь, что хотя бы половина из тех, кому было предложено появиться.
  
  - А эти... ну крылатые? Помнишь, ты про них рассказывал?
  
  - Кто их знает. Думаю нет, они падальщики. Мало заинтересованы в человеческих ресурсах.
  
  - Вот блин, а так хотелось посмотреть.
  
  - Да не на что там смотреть, те же люди, только с кожаными крыльями, которые легко принять за плащ.
  
  - И все равно интересно. А чем питаются эти падальщики?
  
  - Всем. В том-то и проблема, что для них этот союз невыгоден, они в периоды крупного везения не прочь и человеческого мясца с душком перекусить.
  
  - Фу, еб. Блонди, лучше не продолжай, у меня же токсикоз!
  
  - Кстати, а Кристофер где?
  
  - Уже там, на сегодня вы мои телохранители, а он член совета, в принципе, как и я. - И во время их разговора до меня стало доходить, а ведь действительно: Лис беременна, а я уже живу здесь около полгода, а живота до сих пор еще не видно.
  
  - Лис, а на каком ты сроке, и почему не видно?
  
  - О, милочка, а я все думаю, когда же этот вопрос тебя заинтересует! - Рассмеялась.
  
  - Дело в том, что от нелюдей срок веселья увеличивается в разы. Я на седьмом, и мне еще столько же ходить, так что с тренировками нам стоит поспешить, скоро я стану похожа на не поворотливого бегемота и Крис меня задушит своей опекой, а мне хотелось бы быть уверенной в твоей подготовке и не волноваться, когда буду тебя отпускать одну на охоту. Кстати, мы уже пришли!
  
  Действительно: мы подошли к главному особняку, который в эту ночь непривычно утопал в мягком, желтоватом свете, но при этом был непривычно тих. Обычно при вечерней пробежке, это место наполнено шумом громких голосов и смеха, хорошее место, в гармонию которого так и тянет окунуться. Была я там и не раз и не два, и действительно окуналась и это неизгладимое чувство, которое запоминается надолго. Веселые разговоры, дружеские подначки, смех и доброжелательные улыбчивые лица, огромный обеденный стол, заставленный всякой едой - и я, подглядывающая за большой семьей и не чувствующей себя при этом ущербным наблюдателем.
  
  Сегодня все будет по-другому, не будет ужина в кругу семьи, сегодня будет совет рас и что он принесет неизвестно.
  
  - Грег, а что там с отрешенными?
  
  - Да хреново Лис, все еще хуже чем мы предполагали, вчера парни на интересный склад нарвались, а там ... в общем еле ноги унесли и то, потому, что наших вызвонить успели.
  
  - Так, интересно, почему я об этом не сном не духом?
  
  - Все вопросы к Крису, он один из стражей, что пришли на выручку.
  
  - М-да? Ну что ж, меня ждет увлекательная ночь с последующим сбросом негатива!
  
  - Не завидую ему.
  
  - Ага. - Хмыкнула девушка и прошла в заранее открытые двери большого помещения.
  
  Мы быстро преодолели первый этаж особняка и поднялись на второй этаж, насколько была знакома обстановка этого дома, мы направлялись в большую переговорную комнату. Единственная комната, где чувство уюта дома трансформируется в давящее ощущение похода на ковер к директору провинившегося ученика. Зал был не очень большим, но отсутствие практически всякой мебели создавало ощущение наличия свободного пространства. К мебели стоящей в этом месте можно было отнести только длинный прямоугольный стол и стулья, расставленные по бокам. Глава стражей Убежища - Богдан, восседал на своем законном месте, которое сразу бросалось в глаза, потому как стояло на не большом возвышении по центру, а Лиса села в самом его конце как раз напротив места, где остановились мы с Грегори.
  
  За столом так же присутствовали Кристофер и сын Богдана, несколько стражей стояли немного в стороне, за спиной главы, личная охрана - сделала вывод, на мой взгляд, это было явно лишним и Богдан совсем не похож на мужчину, которому нужна эта охрана, но кто я такая, чтобы к моему мнению прислушивались? Я здесь совсем по другой причине - я ученик, а Грегори, скорее всего здесь только из-за меня. Вряд ли он играет роль охранника Лисы, с ее способностями она не смахивает на беззащитную девочку. Да и я не настолько беззащитна, как может показаться со стороны, не так крута как она, но все же мои способности со временем развиваются, да и физическая подготовка улучшилась, а это уже не мало.
  
  Господи, у меня уже вошло в привычку перед сном говорить спасибо своему Ангелу Хранителю за все его труды, и за то, что подарил мне возможность здесь жить и надеюсь, мою благодарность он слышит. Потому как работы у этого существа, присматривающего за мной, было слишком много в такой короткой жизни и он не раз, не два меня спасал, порой даже от самой себя. Не давал окончательно опускать руки в минуты, когда казалось намного проще меня добить, чем заставить бороться, или за то, что подарил мне Сашку и познакомил с неуемной, жизнерадостной девчонкой, ее мужем, привел в Убежище, где о нас заботятся, где я заново учусь разговаривать.
  
  Спасибо ему, даже не смотря на то, что в скором времени я опять выйду на улицу, и буду подвергаться опасности, охотясь на отрешенных. Сейчас я стараюсь мало об этом задумываться, но точно знаю, что у моего Ангела Хранителя совсем скоро мне придется просить прощение, в надежде, что он передаст мое покаяние в нужные уши за будущую работу, ведь не смотря ни на что, это будет убийство.
  
  Да - убийство в благих целях для защиты людей и других существ, но все же убийство, и это все ляжет на чашу весов как мои грехи, а не заслуги перед Богом. Возможно, мне не стоит так переживать и надеяться на рай после смерти, потому как мой счет давно открыт, но, как говориться, надежда умирает последней, поэтому я до сих пор на что-то и надеюсь. Хотя, если присмотреться под другим углом, даже предложи мне мирную размеренную жизнь, я откажусь, потому как знаю, что сейчас наступают не лучшие времена для всего живого. Не смогу спрятать голову в песок и буду сражаться, хотя бы не за свою душу, а за Сашкину.
  
  Совет рас, как называют такие сборы за всю историю существования существ, проводился всего несколько раз - слишком разные существа и устои, и последний, как мне объяснили, проходил во времена инквизиции. Тот совет единогласным решением сплотил большинство рас для борьбы с ведьмами и их произволом, да - да вы не ослышались именно с ними, а не за них. Потому как во главе каждой инквизиционной комиссии стояла ведьма или ведьмак и избавлялись они отнюдь не от своих братьев и сестер, а от неугодных и других существ. Не знаю в чем был их основной замысел, но то, что в той мясорубке гибло слишком много невинных, автоматически делает их врагами, от которых необходимо было избавиться, чем и занимались отряды из разных существ. Тогда была другая ситуация, и она в корне отличалась от нынешней, сегодняшняя угроза не меньше, и берет она свои корни от зараженных вирусом отрешения. Как рассказывала Алисия, этот вирус до последнего проявлялся не так активно, а зараженные хоть и были опасными существами, но все же действовали в основном на инстинктах, а таких намного проще выследить или поймать на живца, чем и занимались стражи.
  
   До момента, когда помимо инстинкта в отрешенных стал проявляться разум, а вместе с ним и другие желания в сумасшедшем представлении этого слова.
   И вроде что здесь такого страшного? Еще одна разновидность не повод для паники, но это не так. Как показал опыт, эта разновидность имеет странную страсть себя развлекать игрой в красочное, массовое убийство руками бессознательных отрешенных, а страдают при этом не только войны, которые защищают стены Убежищ, но и мирное население. Всю эту информацию мне рассказала Лис, а потом показала фотографии с мест нападения больших стай отрешенных - это было страшно, хотя не это стало гвоздем апофеоза всей истории. На-ровне с нападениями из Убежищ стали пропадать люди по пять - десять человек, или не человек, а вот трупов найти не удается, какие бы поиски не проводили, а таких Убежищ по последним подсчетам оказалось больше ста двадцати и это далеко не все данные, что удалось получить. По словам Лис, в Россию их привело сообщение, что одного из пропавших видели недалеко от нашего города и вот они здесь, и как видимо, разумные отрешенные здесь, неспроста же Богдан стал созывать совет?
  
  Кстати о совете - пока я пропадала в своих раздумьях, народу в зале прибавилось. Первый мужчина, которого я рассмотрела, ничем особым не отличался от обычных людей, кроме того, что его волосы и густая борода, которая покрывала большую часть лица были слишком белыми, как первый снег с легким голубым отливом. Такими в моем представлении должны были быть охотники из старорусских рассказов. Большая сажень в плечах, которые красиво украшены густым пестрым мехом какого-то животного, весь вид портила только очень бледная кожа и блеклые льдистые глаза, а рядом с ним яркой кляксой восседал абсолютно лысый черный мужчина.
  
  Второго уже смело можно было отчислять к нелюдям - об этом говорил нос и уши существа. Нос немного приплюснутый, выглядел, словно его кто-то откусил, заметно укоротив, а так же в глаза бросались двойные крылья ноздрей, которые раздувались как независящие друг от друга - нос летучей мыши, в общем зрелище еще то, учитывая еще практически полное отсутствие губ. Уши это отдельная история, потому как теперь я понимаю, откуда растут ноги рассказов об эльфах, только тут немного другая история, потому как красивые ушки Леголаза и рядом не лежали с таким уродством. Видимо образ расы Дроу тоже пытались слизать с этих существ (по крайней мере, цвет точно подходил - как есть темный!). Но уши точно подкачали, а может, решили облагородить, потому, как резкое заострение на кончиках уходило не к верху, а на затылок, ушная раковина волнами выгнута на внешнюю сторону, острые мочки касаются щек. Брр.
  
  Остальные мужчины к великому счастью сидели ко мне спинами и хорошо, потому как я уже не уверена что хотелось бы еще больше травмировать свою психику.
  
  В зале наступило заметное оживление после появления плотного тумана в проеме двери, из которого вышло еще одно существо - практически голое, ну, то есть главное стратегическое место было прикрыто кожаной юбкой, держащейся на широком ремне, но то, что это существо было босоногим, как мне кажется, было перебором. Это были первые мысли, которые проскочили в моей голове, а потом с легкостью забылись, когда мой взгляд споткнулся об рога этого существа, потому как вспомнилось убийство, где жертвой выступал такой же рогатый. Из чего следовало сделать вывод, что не все из присутствующих как знакомые мне вампиры и оборотни являются добряками по отношению к человеческому роду.
  
  Хотя, о чем я вообще? В каждом обществе можно найти психопатов, даже в человеческом. Например, я. Тут играет роль, кто этому психопату станет жертвой.
  
  - Время вышло, считаю совет рас открытым. - Прогремел жесткий голос Богдана и оживленная толпа сопровождающих, которая стояла рядом с нами замолкла.
  
  - А как же мы? Или ты Богдан думал, что я могу пропустить такое событие? - Раздался спокойный, мягкий голос, который заморозил всю действительность вокруг меня.
  
  В ту секунду как я услышала этот голос, мой новый мир стал распадаться на миллион частиц и осыпаться. В ту секунду я совершила одну, самую непростительную ошибку в своей жизни и этим подставила и себя и всех своих друзей  под прицел. Я одним резким движением в замерзшей в ступоре толпе, развернулась на девяносто градусов, прячась за спиной Грегори, и этим самым привлекла к себе внимание.
  
  Реальность начала стираться в мутной дымке ночных кошмаров, а тщательно хранимый устой жизни просто исчез. Мое сердце остановилось на время, а затем, вместо размеренного темпа забилось вольной птичкой посаженной в клетку, тугой комок подкатил к горлу, в ушах зазвенела тишина, взгляд тщательно сосредоточенный на деревянном полу затмило черное кружево камня, который кажется я запомнила в мельчайших подробностях. Попыталась сморгнуть видение - не помогло, губы задрожали наперегонки с коленками. Впервые не имело значение чужое тело, на которое сейчас я наклонилась, скорее исходившее от него тепло немного отрезвляло. Всего несколько секунд тягучей, звенящей тишины, а я, не смотря на набат от стука сердца слышу, как ножка стула шершаво проскрипела по полу, как спинка отклонилась принимая на себя развитое тело, резьба болта поддалась тяжести, как шумно прозвучал его глубокий вздох, а улыбка, от которой повеяло холодом, растянула красные губы.
  
  - Надо же.... Приятно. - Издевательская интонация, подгибает мои колени. Теплая спина друга, деревянный пол, мягкий свет, чьи-то ботинки - глупые попытки зацепиться за реальность. - Здравствуй мой Ангел.
  
  Старая история, буря из непонятно чего внутри нарастает, душит, в прямом смысле слова, потому просто не могу вытолкнуть что-то из себя, но он знает, все знает. Ему это знание всегда играло на руку. Он прекрасный дирижёр, который легко управляет мной как личным оркестром.
  
  - Выйди. - Сухой, строгий голос звучит в тишине зала, как приказ. Не мне, нет, только моему телу и оно, не смотря на мой протест, разгибает колени и выходит из укрытия. - Сними. - Руки плети, которые еще несколько минут назад тряслись, с легкостью поднимаются к капюшону, забывая о том, что необходимо поправить прядь волос, скрывающую его роспись. Капюшон снят, но я не настолько бесхребетна, я сопротивляюсь, и моя голова еще ниже склоняется к подбородку. Не видеть его, оттянуть момент, когда опять буду смотреть в желтые глаза и точно знать, что это не кошмар, а гребаная реальность. Не спряталась. Глупо подставилась. Дура. Какая же я дура, нужно было понять, мое шестое чувство, не настолько часто кричит об опасности, чтобы его игнорировать.
  - Прекрасна. - Шумный вздох. И это он не моей внешности. Эта часть меня, не сильно выделяется на общем фоне от аромата моего страха. Я как его любимый парфюм, который украшал его комнату своим благоуханием.
  
  - Так вот ты какой? - Мой подбородок дергается, а щеки начинают гореть. Стыдно знать, что меня видят такой... Безвольной куклой. Но Лис это не волнует, она смотрит сейчас прямо на него, и думаю, смотрит своим даром. Только от этого не легче, боюсь, что совет может сорваться от банальной драки.
  
  - Какой? - Голос заметно изменился, но так как не смотрю в его глаза, не могу определить, чем это грозит в дальнейшем Лис.
  
  - Хм... злой, грязный, черный, прогнивший... Я могу еще много эпитетов описания твоего нутра назвать или тебе и этого хватит, чтобы проникнуться? - Лис, что же ты делаешь? Я не стою всего этого. Но сказать это вслух не выходит.
  
  - Такая бесстрашная, или просто бесшабашная? - Неприкрытая угроза, это легко расслышать, не смотря в холодное лицо, а я до сих пор как ледышка не способная предупредить.
  
  - Скорее второе, а первое автоматически включается в это определение. - Голос звонкий, расслабленный, с легкой смешинкой, а глаза сейчас, скорее всего, сверкают маниакальным огоньком - называется 'Лис вышла на охоту'. И даже понимаю, почему остальные молчат, чревато последствиями вмешиваться в ее разборки.
  
  - А мы похожи. - Смешок срывается.
  
  - Тю, это ты меня, Шакал, с собой сейчас сравнил?
  
  - Ты правильно поняла меня, Избранная.
  
  - Эээ нет, я имею что-то на подобии души, которая все же различает нормы морали, она как раз и запрещает мне похищать и ломать судьбу молодой девушки. - Его издевательский смех расходится волнами и звучит как эхо от затихающего выстрела. В цель. Меня скручивает спазмами моего кошмара.
  
  - Бери выше. - Слышу вздох, пытается успокоиться.
  
  - Я начал ломать еще ребенка, а не девушку, или ты думаешь, такого послушания можно добиться всего за несколько месяцев?
  
  - И ты еще возмутился, когда я сказала кто ты?
  
  - Может мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - Вмешивается Богдан в содержательную беседу и правильно делает, они взрывоопасны. Оба. А я случись худшее не смогу ничем помочь. Я себе сейчас не принадлежу.
  
  - А что тебе не ясно? Наша маленькая звездочка была несколько месяцев в гостях у самого безжалостного существа. Живой пример гостеприимности Шакала у нас перед глазами.
  
  - Не ясно, почему этот пример еще жив? Насколько я помню, гости от стаи не уходят! - Надо же, Богдан озадачен, не понятно чем, или мне кажется, что этот вопрос, как минимум, оскорбителен?
  
  - Как сказать Богдан, видимо годы берут свое.
  
  - Женя, хуйню не пори. Слава о твоей кровожадности идет впереди тебя.
  
  - Не спорю, но и такие как я имеют свои слабости. Одной такой я позволил выжить. Жду благодарности.
  
  - Обойдёшься, и запомни, теперь твоя слабость под защитой.
  
  - Этого мальчишки? - Скорее всего, он кивнул в сторону Грегори.
  
  - Да. - Твердо Грегори.
  
  - И моей. - Встала Лис.
  
  - И моей. - Вслед за ней встал Кристофер.
  
  - Нашего Убежища и всех стражей. - Это уже Богдан.
  
  - Да ладно? Вот только зря вы напряглись, я не для этого сейчас здесь... и да, защитники, вы бы отвели Ангелочка отдохнуть, а то она сейчас просто в обморок упадет, пока мы тут с вами причиндалами мериться будем. - Странно, мой же кошмар, который по априори безжалостен, проявляет заботу или это для отвода глаз и для замятия конфликта?
  
  Нее, он не из тех, кто чего-то боится. Игрушка надоела, выкинул, не зачем я ему. Отчего во мне просыпается разочарование? Хотел бы вернуть - вернул бы. Простая логическая цепочка легко складывается в голове, но не влияет на страх перед Зверем. Слабачка. Это про меня, не могу забыть, даже попытка начать новую жизнь приводит к печальному финалу, сколько не учи защищаться куклу, она навсегда останется в подчинении кукловода.
  
  Деревянное тело поддается прямым физическим командам. Рука Грегори, которая, оказывается, держала меня за плечо, переместилась, видимо вслед за телом. Грегори отгородил меня от хищника и мягко подтолкнул, придерживая к выходу. Тело по инерции двинулось, переставляя негнущееся ноги, мы поравнялись со столом, только тогда я разрешила себе краткий взгляд на мое безумие. А оно пристально следило за мной. Глаза в глаза, на долю секунды, но мне и этого хватило и стоило двери мягко захлопнуться за спиной, как разом окаменение сошло, а тело ослабело и стало опадать.
  
  ========== 8 глава ==========
  
  Я оказалась на руках у Грегори, хорошо - живое тепло и забота отвлечет, но стоит сейчас оказаться одной - все.
  
  - Грегори, я не хочу в комнату. - И это мой голос?
  
  Господи, спаси. Время повернулось вспять. Нежный, ласковый, мелодичный, с легкой хрипотцой. Все для него, даже собственные голосовые связки предают. Как не странно именно это болезней всего отдается в сумасшедшей голове.
  
  Грегори недоуменно посмотрел на меня и покрепче прижал к себе.
  Он правильно расценивает мою просьбу, мы не поднимаемся на второй этаж нашего корпуса, а заворачиваем в столовую. Сейчас здесь не много народу, потому как выходные, но все же моей слабости находятся свидетели. Молодой мальчишка удивленно взирает на то, как Грегори аккуратно ссаживает меня на стул и отходит к раздаточному столу. Парень мгновение мнется, не выдерживает, подходит, приседает, так что наши глаза оказываются на одном уровне.
  
  - Вика, тебя кто-то обидел? - Глаза, такие знакомые, карие, с маленькими крапинками. В голове мелькает 'Ебнутая', тихо, зло на фоне затихающего эха энергичной музыки. Этот же голос. Он тот мужчина, который пытался достучаться до меня, когда я телом перегородила проход в столовую. Тот, кто впервые озвучил мой 'диагноз'.
  
  - Нет. - Счастливая улыбка растягивается на обезображенном лице.
  
  - Тогда почему плачешь? - Палец скользит по скуле, стирая влагу. И в правду слезы, только я этого не ощущаю. Все признаки истерики.
  
  - Потому как посмотрела в глаза своему кошмару. - Боже, что я несу. Пристрелите меня, слышала, девушки на эмоциях начинают много болтать, почему-то всегда считала себя не такой и что же? Сейчас выложу все незнакомцу.
  
  - Он тебя напугал? - Ой, отвалил бы ты, добрый самаритянин!
  
  - НЕТ, пугает простая истина, от которой хочется избавиться, как от назойливой мухи. - Хочется, зашипеть и послать этот любопытствующий объект, но думают и делают в моем случае две разные сущности. И мой голос в отличие от злых мыслей, сладок как карамель.
  
  - Какую? - Вот что он прицепился?
  
  - Что я слаба! - И шумный выдох покидает легкие, кожу на щеках начинает покалывать. Я это сказала, призналась. Теперь можно спокойно пойти удавиться, ведь если видеть презрительность в глазах из-за сумасшествия, еще, куда не шло, но жалость я просто не переживу.
  
  - Выпей. - Холодное стекло касается моих губ, в нос ударяет резкий запах алкоголя. Хеннеси, любимое пойло Грегори.
  
  Я разжимаю зубы и покорно делаю несколько глотков, тепло прокатывается по гортани и оседает в желудке пульсирующим комком. Его рецепт оздоровления действует, пару загнанных вздохов, и я начинаю ощущать остальное свое тело. Пальцы покалывает, начинают подрагивать, сумасшедшая улыбка сползает с губ, поджимаю колени, спина выпрямляется.
  
  - Лучше? - Грегори следит за метаморфозой, ставит бутылку на стол и занимает ближайший ко мне стул. Двигается, зажимая мои колени своими бедрами, прямой, вызывающий взгляд. Парня, который сидел до этого предо мной вытеснили, стоит, опираясь на стол рядом. Грегори поднимает красноречивый взгляд на него.
  
  - Свалил отсюда. - Не знаю, что он увидел в глазах улыбчивого блондина, но быстро нас покидает. - Теперь ты. - Переводит взгляд на меня, и я хочу действовать по примеру этого доброго парня, то есть свалить. Никогда не видела такую зелень в серьезном взгляде. Сейчас предо мной не высокий, улыбчивый парень. Сейчас это взрослый мужчина, страж, вампир. Он не должен быть таким.
  - Сейчас ты мне все расскажешь. - Убежденно говорит, наверное, пытается надавить авторитетом. Подражает моему хищнику? Зачем? В его голосе нет той ласки, которая режет по-живому, нет мягкого гортанного рычания, которое я улавливаю чисто на физическом уровне. Грегори не такой.
  
  - Нет. - Прости, Грегори, но ты не должен знать таких подробностей моей жизни, эта грязь навсегда должна остаться запертой во мне. Не позволю еще кому-то мараться. Все в прошлом, а я переживу.
  
  - Но почему Виктория? Или я не достоин того, чтобы меня впустили в свою жизнь? Я могу помочь, защитить, в конце концов! - Милый парень возвращается, за это стоит поблагодарить.
  
  - Достоин. - Моя ладошка протягивается к его лицу, скользит от щеки на скулу. - Намного большего, чем меня. Моя жизнь посвящена Сашке, а ты и так в его жизни принимаешь участие, а значит и в моей. - Моя рука опадает. - Всю возможную помощь ты уже оказал. Защитить от самой себя ты не сможешь, остальное не так страшно как кажется на первый взгляд.
  
  - Значит, Лис была права, когда говорила что ты пустая?
  
  - Я же не в обиде на ее слова?
  
  - На правду не обижаются?
  
  - Что-то вроде того. - Вспомни, как говорится. Лис с Кристофером выруливают и размашистым шагом направляются к нам. Грегори за время приближения умудряется опрокинуть в себя стаканчик пойла. Несколько секунд застывают перед столом и присаживаются напротив.
  
  - Как Совет? - Успеваю задать вопрос, мне не улыбается еще раз отвечать отказом на желание проникнуть в мое прошлое.
  
  - Тебе нечего не угрожает. - В перевес мне заявляет бесцеремонная дамочка.
  
  - Знаю, и спросила о другом. - Глупые, глупые, думают, я не понимаю, что все от чего меня сейчас трясет, только моя больная фантазия? Ему я не нужна... пока. Потому как если он останется здесь, стоит появиться в зоне видимости и насладиться моим страхом в свое удовольствие. Ненавижу за это... себя. Слабую, безвольную тварь.
  
  - Совет прошел. С нами практически все, подробности позже. - Примирительно пробормотала Лис. - Ты как, малышка?
  
  - Жить буду, не в первой. - Хмыкнула, попеременно, прямо посмотрела в глаза каждому из собравшихся за столом.
  
  Опять метаморфоза, прямой взгляд, не пряча лицо, не скрывая своего безумия.
  
   Ему можно сказать спасибо, снова меня изменил. Сломал то, что я пыталась скрыть от окружающих. Себя. Черное нутро, выжженное годами его присутствия, его воспитание, въевшиеся в меня нотками безумия прямо в вены.
  Взгляд задержался в глазах Лис, в которых разгорался такой знакомый огонек, сестра. Такая же сумасшедшая, только живая, умеющая управлять своими тараканами в голове, подчиняющая их. Скорее всего, отражение своего безумия ее так привлекает ко мне. Пытается помочь? Оживить? Для этого мало ее неуемного присутствия рядом, для этого было необходимо его появление и вуаля. Новая я. Или старая? Запуталась. Вопросов слишком много, как и панических мыслей, в голове, а я не настолько сильна, чтобы показать себя до конца, поэтому встаю и прикрываю глаза.
  
  - Ребят, сегодня слишком многое случилось. Я пойду, отдохну? - Звучит неуверенно, сама сомневаюсь в себе.
  
  - Тебя проводить? - Грегори смотрит с подозрением, неужели думает, стану с собой что-то сделать? Нет, на мне и так много грехов.
  
  - Сама дойду. - Ухожу, оставляю дорогих мне людей спокойно перемывать мне кости, может тогда они станут немного белее?
  
  В комнате нахожу то единственное, что оставила в своей жизни от прошлой себя. Чехол неприлично дорогой гитары, немного в пыли, но замочки легко поддаются, и с тихим щелчком откидывается крышка, предъявляя моему взору черное лакированное дерево моей старой подруги на красной подкладке из бархата.
  
  - Антонова, ну зачем ты хватаешь этого монстра? Твоим ручкам больше подойдет легкая и изящная скрипка!
  
  Вспоминаю голос любимой преподавательницы вокала. Красивая женщина с хорошо поставленным звонким голосом, которую пугали мои крайности.
  
  - Живой, ласковый голосок не должен звучать под жесткую мелодию, которую издает этот инструмент! Как ты этого не понимаешь?
  
  Я понимала, так же, как и понимала, что только гитара сможет отразить мою дерзость. Я не была милой. Несмотря на мою внешность, не смотря на мой голос, я была дерзкой и язвительной, полноценной. Тогда... в том - другом мире. Тогда мне нравился милый мальчик, который улыбался как самое настоящее солнышко, освещал все вокруг, и стеснялся, когда я его задирала. Да, я была такой, пока не послала все свои мечты к чертям, не замкнулась, не стала учиться выживать одной.
  
  Другой мир, но и в нем я не забывала о своей подруге, которая своим звучанием могла передать миру мою безысходность. Тоску по себе, по родным, друзьям. Пальцы легко скользят по струнам, проверяя настройку, вспоминая ощущения от прикосновений упругих струн. Подруга отзывается заунывным голосом на разных октавах. Настроена, и как всегда готова, верна мне даже после стольких месяцев молчаливого постыдного игнора. Мысли покидают голову оставляя после себя звенящую пустоту - состояние когда моя душа ищет подходящую песню. Удобно устраиваюсь сидя на полу, смотря в единственное окно. Музыка сама по себе находит выход из кончиков пальцев.
  
  Мы легли на дно, мы зажгли огни.
  Во вселенной только мы одни.
  Гни свою линию, гни свою линию, гни свою линию...
  Горят огни.
  
  Пальцы легко перебирают струны, в душе пустота, как и в голове, то что нужно. Ломаю, вспоминая, каково это, не рассказывать вслух о себе, а передавать через чужие песни. Выливать всю злость, не ломая мебель и не вонзая кинжал в стены.
  
  Сверкают звезды.
  Все так сложно, все так просто.
  Мы ушли в открытый космос.
  В этом мире больше нечего ловить.
  Гни свою линию, гни свою линию, гни свою линию...
  Горят огни.
  
  Переливы гитары, звучат спокойно, расслаблено, немного лениво, даря то необходимое чувство полета, которое умеет дарить только старый товарищ. Успокоение.
  
  Мы легли на дно, мы зажгли огни.
  Во вселенной только мы одни.
  А ты...
  Гни свою линию, гни свою линию, гни свою линию...
  Горят огни.
  
   Пальчики скользят на последних аккордах и замирают. Глубокий, спокойный вздох, здравствуй душевное равновесие. Прощай паника и страх.
  
  - Красиво. - Я не одна, Лис сидит на диване и смотрит на меня большими удивленными глазами. Она не знала обо мне этого. Никто меня не знает.
  
  - Да. - Пожимаю плечами, у меня не высокое мнение о себе, я просто знаю, на что способна.
  
  - Ты успокоилась?
  
  - Сама видишь. - Поглаживаю свою подругу по гладкому боку и возвращаю в чехол. На сегодня она выполнила свою функцию.- Что тебя привело ко мне?
  
  Лис встает, оставляет рядом с моим бедром сложенный вчетверо белый лист, и садится на Сашкину кровать. Недоуменно смотрю, то на лист, то на нее, пожимает плечами.
  
  - Прочтешь на досуге. Вика, не хотелось бы опять тебя расстраивать, но ты должна знать... - Затихает, видимо пытаясь, подобрать слова, а я нервно отодвигаюсь от белого листа. Интуитивно чувствуя опасность от простой вещи. Письмо? Мне? От кого? От того, который не может лично в глаза что-то сказать? Это пугает. Кто настолько ненормален, что в современное время пишет письма?
  - Совет принял решение об объединении. Создание групп реагирования и патрулирования. Нас не поддержали снежные люди, оно и понятно, эти существа живут в тех местах, в которых отродясь людей не существует, это не их дело. Гильдия ведьм, тоже не с нами, но у них самомнение сыграло. В общем, мы с тобой теперь входим в разнокалиберную группу из разных существ. Первый патруль не за горами.
  
  - Кто? - Мой вопрос срывается сам собой, мне хочется услышать свой приговор из чужих уст и она это понимает. Отдаст приказ, и я выполню, мне нужно это осознать.
  
  - Ты, я, Крис, Грегори, Шакал, Метаморф и Охотник за головами. - Отдает приказ, она не называет его имя, да и мне этого не нужно, я и так это понимаю. Он не мог пропустить славную охоту с моим участием, главное, чтобы я не была дичью. Не буду спрашивать, притворюсь, что меня это не волнует, а потом сама переварю всю безвыходность ситуации, одна, когда не будет свидетелей.
  Он соврал, не отпускал он меня, нет. Я такое манящее развлечение для него, что не смог устоять? Не верю.
  
  - А Метаморф, это...? - Избегаю опасной темы и думаю, Лис об этом догадывается, но подыгрывает.
  
  - О, это то черное существо, которое отдаленно напоминает эльфа.- Улыбается.
  
  - Фанатка фентези?
  
  - Упаси Всевышний! Да и зачем мне фанатеть от мира в котором сама живу? Долбанная сказка для больных! - Лис смеется, но через силу, знаю, что она тоже пострадала от несправедливости этого мира и это еще больше нас сближает, делает родней. - Ладно, малышка, пойду я, а то наверное Крис потерял меня. - Неловко встает и делает несколько шагов к выходу, замирает. - Вика, прочитай письмо - не бойся, рядом с нами тебе ничего не угрожает. - Уходит, а я опять смотрю на листок, и мне кажется, что в ответ он смотрит на меня, с немым укором, издеваясь, чувствуя мой страх. Подцепляю, разворачиваю, мой взгляд запинается на первой строчке, пальцы слабеют и листок падает ко мне на колени, но не сворачивается, а глаза как приклеенные не могут оторваться от ровных строк.
  
  'Здравствуй, Мой Ангел,
  Очень странно чувствую себя сейчас, под неусыпным вниманием твоих друзей чиркая это маленькое послание. Странно, что мое наваждение в твоем лице сейчас не предо мной, не сжимается от страха и не прячет такие красивые большие, голубые глаза. Какие они сейчас? Такие же глубокие синие озера? Или в них отражается метал? Ты не замечала? Да, в периоды твоего бунта и желания жить в них проступает льдистое серебро. А когда ты поешь, твои озера темнеют как вода перед дождем. Ты знала? Конечно, нет. Не до того тебе было, чтобы рассматривать себя. А я рассматривал, и недоумевал, почему ты? Красота не главное, не главное для меня и твой запах, хотя, наверное, второе ложь. Запах являлся главным аргументом для моего выбора, но не внешность. Только почему ни смотря на прошедшее время, до сих пор стоит мне закрыть глаза, вижу твой образ под веками, а память подкидывает звучание твоего голоса и грустных песен? Не знаешь? И я не знаю, ведь переборол своего Зверя, отпустил и даже отчасти не сожалею об этом. Чтобы было с нами, если бы не отпустил? Страшно представить тебя окончательно сломанной. И хорошо, что встретил тебя здесь, в этом месте много хороших людей, способных поддержать тебя и защитить от меня. Знаю: то, что сейчас попрошу, будет трудно выполнить, но ты уж постарайся.
  
  Прости меня - за то, что опять появился в твоей жизни, возможно, чуть позже смогу перебороть себя и уйти, но не сейчас.
  
  И хочу, чтобы ты научилась меня не бояться - я для тебя не представляю угрозу, по крайней мере, мне самому хочется в это верить, а если это не так, то не стоит забывать о твоих друзьях, за тебя они убьют меня и правильно сделают.
  До свидания Ангел, надеюсь, это письмо хоть немного поможет тебе понять мои мотивы.'
  
  Мотивы? Прости? Научись не бояться? Я в гребанной сказке с хорошим концом, где чудовище осознает свои ошибки и пытается исправиться? Да Боже, я не настолько тронулась умом чтобы в это поверить! Сминаю ни в чем неповинную бумажку в тугой комок и откидываю от себя в приступе брезгливости и начинаю хохотать, со слезами и соплями, на грани истерики и она длится долго, но заканчивается несколькими нервными всхлипами и вопросом кто из нас двоих больше безумен? Рукавом кофты вытираю влагу с щек и топаю в душ, а потом спать, спать и еще раз спать. Как говориться, я подумаю обо всем завтра, а может и не подумаю, неважно.
  
  ========== 9 глава ==========
  
  Засыпаю быстро, во сне как поставленная на повтор картинка мелькает сегодняшняя встреча, обрастая все новыми подробностями и новыми страхами. Все как всегда, не удивляюсь чувству разбитого тела с утра и темным кругам под глазами. Хмыкаю - у глубоких озер появились темные берега. Привычно натягиваю капюшон и топаю в столовую, при этом захватив с собой телефон и mp3шник. Скоро будет звонить Сашка, а второе устройство должно занять мои мысли во время разминки на беговой дорожке, отвлечет от страха, который уже начинает пульсировать в странном танце моего пульса.
  
  Я должна привыкнуть к этому чувству опасности. И я, черт побери, привыкну. Нахожу старые папки с музыкой и включаю Тату, делаю громче и выхожу под зажигательный ритм отчаянных девчонок, которые первые показали всему миру свою неправильность.
  
  Завтракаю под неусыпным присмотром вчерашнего кареглазого паренька, не знаю, чего он ожидал от меня, но он явно не удовлетворен скупым кивком, а мне пофиг. Ем и выхожу на улицу, кидаю взгляд на темный лес и вздрагиваю от вибрации в руке. 'Сашка' - улыбка сама по себе расплывается на лице.
  
  - Да? - Прикуриваю сигарету и блаженно потягиваюсь.
  
  - Я это сделал! Я смог уложить этого придурка Олега на лопатки! - И столько искры в этом голосе, что сама заражаюсь его восторгом.
  
  - А я тебе о чем говорила? Стоит постараться и у тебя все получится, малыш! - Затягиваюсь, обвожу взглядом изученный до мельчайших подробностей пейзаж большого поля и главного особняка.
  
  - Ага! А как у вас там дела? Чем Грег занят? Не могу ему дозвониться, а он обещал меня потренировать на выходных! - Тараторит этот мелкий, как пулемет, и порой я не успеваю ответить на один вопрос, как на место одного сыпется еще штук двадцать и это почему-то не раздражает, а наоборот веселит. Может все от того, что этот голос стал звучать как голос ребенка? Ушли взрослые мысли, оставив после себя детскую непосредственность и проблемы его возраста? И это еще больше подталкивает к выводу, что согласившись с предложением Лис, я поступила правильно. А сложившуюся вчера ситуацию переживу как-нибудь, главное поменьше накручивать себя, ведь как говорят: Не так страшен Черт, как его малюют?
  
  Мы долго болтаем ни о чем и обо всем на свете, прощаемся в предвкушении долгожданной встречи и я, наконец, приступаю к выполнению разминки. Совсем скоро наступит ночь, и я начну тренироваться под предводительством Лисы, боюсь сегодня ее разочаровать. Ведь не смотря на всю браваду о душевном спокойствии, чувствую себя морально убитой, опустошенной, она это заметит.
  
  Вечер подкрадывается незаметно и вот я уже здесь. Ничего не изменилось, Грегори тягает железо с Крисом, еще двое парней на соседних татах отрабатывают приемы рукопашной, а я стою, сжимая в руке опасную сталь, и не могу сосредоточиться на том, что должна сделать. Лис бьет наотмашь по щеке, и я вздрагиваю от обжигающей боли, которая расплывается покалывая.
  
  - Да сколько можно? Ты меня вообще слышишь? - Орет она, а я пытаюсь сфокусировать взгляд на разъяренной девушке. - Что, совсем мозги съехали набекрень? - Трясет за плечо. - Мне позвать Шакала, чтобы ты очнулась, слабачка? - Страх чуть сжимает сердце, но вслед за ним приходит ярость.
  
  Угрожать мне его появлением подло и мерзко. Спусковой крючок - она нашла его и как неаккуратный стрелок дергает, направляя дуло себе в лицо. Оружие послушно чужой воле, оно стреляет, не заботясь о том, что пуля летит в хозяина.
  Пальцы сильнее сжимаются на рукояти, обманное движение, подножка и хищная сталь прижимается, надавливая на тонкую белоснежную кожу шеи. Враг будет повержен, еще движение, и голова будет отделена от тела, только почему я медлю? Вижу, как рука врага машет кому-то за спиной, и чувствую опасность, которая сгущается вокруг меня. Перевожу взгляд на врага и холодею, не ВРАГ. ДРУГ. Еще немного и все. А она не сопротивляется, всматривается в мои глаза, что-то там ищет, ведет рукой и прижимает свою ладонь к моему сердцу, которое отбивает бешеный ритм злости.
  
  - Чувствуешь свою ярость? Она пылает всеми цветами красного, малышка. - Я киваю и не могу вспомнить, почему посчитала Лису врагом и что вообще сейчас происходит. Руки начинают дрожать. - Все хорошо... - Уговаривает. - Не кори себя, я именно этого добивалась. - Видит мою растерянность. - Хочу, чтобы ты запомнила это чувство злости, оно поможет тебе выжить, когда силы дара будут израсходованы. - Я соскакиваю с нее и безвольно опускаюсь на задницу, пряча голову между коленок. Лис садится рядом и начинает поглаживать меня по голове.
  - Все нормально, так и должно было случиться. Хочу, чтобы ты помнила пик ярости, когда сгораешь, перестаешь быть замкнутой, выпускаешь из себя животное. - Смутно понимаю, о чем она говорит, знаю, пытается как-то расшевелить, и я благодарна ей за это.
  
  Попытаюсь запомнить все ее уроки, ведь она не всегда будет со мной рядом, скоро Крис ее запрет и мне придется выкручиваться одной, в мужских компаниях и я не знаю, как поведу себя. Это-то и огорчает, поэтому она и проводит такие тренинги, чтобы продемонстрировать что я способна на эмоции, пусть на такие ужасные, но все же эмоции.
  
  - Ты думаешь, я справлюсь? - Шепчу.
  
  - Куда ж ты денешься? - Хмыкает она.
  
  - Ты сильная девочка, а Шакала мы приструним вдвоем, воспитаем и мерзко отомстим!
  
  - Не надо, я боюсь его. На инстинкте.
  
  - Зря. Он не настолько плох. - Я резко вскидываю голову, мысленно умоляя замять тему.
  
  - Ну, ладно не буду разрушать твой мирок своими думами! - Смеется.
  
  - Слушай, а мы с тобой так и не поболтали насчет того, что ты думаешь по поводу Блонди и его чувств?
  
  - Ничего не думаю, у меня эти думы даже не проскальзывали в голове в виду таких масштабных событий в жизни!
  
  - И правильно, не твой он мужчина. Гасите сияние друг друга, слишком разные. - Сумасшествие на лицо.
  
  - А кто мой мужчина? - Спрашиваю на автомате и замолкаю, так как это знание ничего не изменит во мне. Мой единственный мужчина - Сашка.
  
  - Ох, лучше вслух этого не буду произносить. - Она еще не долго гладит по голове и переводит взгляд на Криса, который идет в нашу сторону.
  
  - Дамы, не хочется прерывать ваше соплежуйство, но нужно сходить в особняк и познакомиться с остальными членами нашей бригады.
  
  - Они прибыли? - Лиса морщится.
  
  - Да, ждут у Богдана, к тому же прилетел Логан. Поэтому предлагаю перекусить и отправиться поприветствовать нашего непосредственного шефа и познакомить Вику.
  
  - Хорошо, Вик, пойдем перекусим?
  
  - Идем. - Просто отвечаю и вспоминаю, все, что мне Лис рассказывала о Логане, вроде ничего толкового, кроме того, что он непосредственный глава стражей Нью-Йоркского Убежища.
  
  Мы топаем всем составом, едим, не нарушая традиций, болтаем и смеемся, а я пытаюсь подготовить свое психическое равновесие ко второму раунду ожившего кошмара. Не получается, руки с каждой минутой начинают все больше дрожать, а вместе с ними и колени, и это становиться практически проблемой, когда встаем и выходим во двор.
  
  Меня очень тактично прижимает к себе большое тело Грегори, всего на мгновение, но от этого становится легче, и я с благодарной улыбкой киваю ему, отстраняется, но руку оставляет на плече, немного отстав от остальных, идем к особняку.
  
  - Вика, я рядом ничего не бойся. - Шепчет, немного наклонив свою голову к моему уху.
  
  - Спасибо я знаю. - Киваю и немного пододвигаюсь под его руку. Надеюсь, ничего сверх страшного нам не предстоит, поэтому смогу отсидеться где-нибудь в тени его большого тела.
  
  Входим в главный особняк и тут же попадаем в водоворот из живой массы тел, которые гудят, шумят и постоянно двигаются, каждое по своему важному делу не обращая внимания на остальных, все заняты распределением и таким грандиозным событием. Непривычное оживление, которое настигает и, опешив на несколько секунд, мы с Грегори направляемся за уходящими спинами своих друзей.
  
  Я впервые была в кабинете главы, это нервировало, радует, что хоть народу было не так много. Лис с Крисом уже болтали с каким-то мужчиной. Я думала и Грегори к нему подойдет, но нет, кивнул и подтолкнул меня к стульям, и правильно - паника во мне поднимала голову. Единственное, что я сейчас рассматривала, это профиль мужчины, который только на первый взгляд не обращал на меня никого внимания, но я заметила, как нервно дернулся хорошо выраженный кадык под, казалось-бы на первый взгляд, тонкой смуглой кожей, как нервно вздрагивают крылья носа, как побели костяшки пальцев на руке, стиснутой в кулак.
  
  Знаю, что большинство подмеченных деталей, возможно происки моей больной фантазии, но ничего не могу с собой поделать, анализирую, прогнозирую, запоминаю, пытаюсь предугадать реакции и подготовиться. Неловко приседаю на стул, но не могу расслабить мышцы, они готовы к быстрому побегу от сюда. От него. Мне кажется, Грегори это замечает, и тут же пододвигает мой стул практически вплотную к своему, большой ладонью сжимает мой маленький кулачок, стиснутый в попытке унять дрожь. Зрелище еще то, поэтому помимо страха чувствую и смущение, все эти манипуляции привлекают ненужное внимание, а Грегори на это практически не реагирует, удобно устраивается и вертит головой, осматривая толпу, которая выпучилась на нас.
  
  Лис хмыкает и проворной тростинкой проскальзывает на соседнее кресло, так же придвигая его вплотную, к другому моему плечу и тут же ехидно добавляет.
  
  - И не надейся, так эффектно лапать я тебя не стану! - Это разрежает обстановку, отвлекая от ненужного внимания.
  
  - Боже упаси, еще бы меня бабы не лапали! - Немного нервно, но так же ехидно в тон ей.
  
  - Вот-вот, а я о чем! Логан! - Кричит, привлекая внимание мужчины с косой. - Знакомься моя подопечная, и она будет жить с нами!
  
  - Сочувствую Крису. - Строго проговорил мужчина, и немного прищурил глаза.
  
  - Ага, это ты правильно делаешь, но лучше за себя беспокойся, Вика будет жить в твоем центре!
  
  - И кто ей на это даст разрешение?
  
  - А если я скажу, что ребенок может замедлять время, неплохо орудует тесаком и любит прогулки под луной в злачных местах?
  
  - Шикарные аргументы, а учитывая, что мой центр еще в относительном порядке после пребывания там тебя, то вообще никаких проблем в этом не вижу! - Мужчина резко переводит взгляд на меня. - Здравствуйте молодая леди, мое имя Логан и в скором времени я стану вашим непосредственным начальником!
  
  - Добрый день.мм...то есть, ночь. Виктория Антонова, и я еще не обсуждала вопрос о переезде с сыном. - Немного нервно отвечаю.
  
  - У тебя есть ребенок? - Зал замолкает как от выстрела. Сплетни в этом обществе любят, как в прочем и во всех иных местах.
  
  Сглатываю, сердце начинает колотиться о ребра так, словно хочет вырваться на волю, но я пересиливаю себя и поворачиваюсь лицом к Зверю. Знаю, что он сейчас зол, теперь это видно, по плотно сжатым губам, ходячим желвакам и яркого обжигающего желтого пламени из глаз. Интересно отчего? И неужели маску безразличия можно так легко сломать?
  
  Опять сглатываю, понимая его причину бешенства. Господи спаси, он подумал, что это его ребенок? Интересно, а если бы насилие именно к этому привело? Что тогда? Глупые вопросы, ребенок ни в чем не виноват. Мне хочется в это верить.
  
  - Есть. И если ты подойдешь к нему ближе, чем на пять метров, ты умрешь. - Ужас, моим голосом можно заморозить.
  
  Впервые страх за Сашку сильнее моего страха перед ним. Вижу его растерянный взгляд на меня, вижу, как чернота зрачка расширяется, затапливает яркую желтизну.
  
  - Мой? - Хрипло спрашивает, и я не могу прочитать его эмоции, не могу определить, что стоит за этой хрипотой. Страх? Хищнику страшно? Почему? Начинаю смеяться, до слез.
  
  - А как думаешь, после всех развлекательных программ в твоем доме я могла бы сохранить беременность, если бы со мной это случилось? - После насилия я выживала в этом месте не меньше месяца. Не отвечает, отворачивает свое величественное лицо. Удовлетворила любопытство? Сомневаюсь.
  
  - Наговорились? - Богдан устраивается за своим большим, лакированным столом и обводит толпу тяжелым взглядом, дает проникнуться ситуацией?
  
  Толпа, кто стоит, кто сидит, ждут. А я не жду, просто нет никакого чертового дела до всего этого цирка. Когда скажут идти в патруль, тогда возьму свой тесак и пойду. Быстрей бы. Не представляет для меня интереса обмусоливание всех административных вопросов. Про таких как я говорят 'Солдат', ну, или 'Мясо', слова разные, а суть одна и та же. Кто-то посчитает меня безвольной и не прогадает. Убивая, я ничего не чувствую, а делать это по приказу или без оного, какая разница? Хотя сегодняшняя тренировка и была посвящена, тому, чтобы научить мое тело реагировать эмоционально, потому, что Лис считает, в своем хладнокровии я много портачу и подставляюсь.
  
  И вот успех - теперь я могу убивать всех, кто попадётся под руку, не важно, друг, враг! Я супер! Гребанное совершенство в своем непостоянстве, и ведь она даже не подумала об опасности, которую я могу представлять в таком психозе?
  Считает, что друзья смогут защититься от меня? Или по наивности полагает, что сама смогу остановиться? Не стоит рисковать, она хороший учитель, но навряд-ли осознает, что от меня впоследствии останется, если я кому-то наврежу.
  
  - Думаю, объявлять причины нашего собрания не имеет смысла, поэтому перехожу сразу к сути. Объединённых групп будет около сорока, пять из них распределяться по России, остальные получат распоряжение позже. Первая группа в составе двух вампиров - Грегори и Кристофер, двух избранных - Алисии и Виктории, одного шакала - Евгения и одного метаморфа - Святослава, действует без прямого подчинения, а все собранные данные передают в руки охотника за головами - Андрея. График патрулей выработаете сами, только без фанатизма и согласовать с дежурными, о выходах сообщать заранее. Главным назначается Кристофер, координацию с основным центром будет вести Грегори. - Богдан замолчал, видимо ожидая вопросов от своей аудитории, но аудитория молчала. - Ладно, если возражений по распределению нет и все понятно можете быть свободны, и настоятельно рекомендую не затягивать с графиком патруля.
  
  Молча поднимаемся, выходим, и тут обижено раздается.
  
  - Это я не поняла, а почему не я главная? - Лис картинно дует губы и зло смотрит на своего мужа, а муж не испугался.
  
  - Сама как думаешь?
  
  - Это ты сейчас опять будешь напоминать о беременности? - Он открывает рот, который тут же зажимают ладошкой. - Только попробуй, произнеси это вслух и я тебя точно прибью! И мне ничего не будет! - Крис отводит голову назад. - Молчи! У меня гормоны блин, ничего, если я сейчас немного разревусь? Вы только не пугайтесь, ладно?
  
  Мы молчим и смотрим, как эта стойкая девчонка сдувается, словно воздушный шарик, становиться маленькой, плечи опускаются, а большие, выразительные глаза блестят от скопившейся влаги. И все как по команде делаем синхронный шаг к ней. Каждый хочет успокоить, эту непоседу, и я в том числе, заключаем ее в дружный кружок из тел, прячем, пока она стоит с замороженным лицом, по которому течет водопад. Вот что значит семья. Я за столько лет отчуждения впервые чувствую себя на своем месте. Частью этой семьи. И не важно, что чувствую взгляд на себе того, кто вычеркнул меня из сообщества и присвоил себе.
  
  - Лис, ну ты чего? Блядь, ну хочешь, сама командуй, только успокойся! - Впервые вижу Криса таким испуганным, а Лис от этих слов смешно шмыгает носом и расплывается в улыбке.
  
  - Так, все отвалите! - Встряхивает она наши руки. - Крис ты с ума сошел? На хрен мне этот геморрой? Нет уж милый, я вся твоя, командуй!
  
  - Хорошо, предлагаю, тогда отправиться куда-нибудь для знакомства с остальными? - Мы поворачиваемся к притихшим свидетелям. Зверь и Метаморф.
  
  - Я за! Кстати меня можно величать Стасом, ну или на худой конец Святом! - Высказалось необычайно черное существо.
  
  - Я не-против. Куда идти? - Это уже Зверь. - Меня можешь никак не звать. - Он посмотрел мне в глаза, которые я тут же поспешила опустить. Скорее по привычке, в попытке спрятать свои мысли, хотя о чем я? Чуйка у этой твари будь здоров, но все же...
  
  - Думаю, как зовут нас вы в курсе, а сейчас идем в столовую, там удобно посидеть пообщаться и за одним познакомиться. - Крис взял под руку жену и пошел, тронуться вперед Грегори не дала моя рука, мне как-то не улыбалось поворачиваться спиной к чужакам, особенно к Шакалу. Парочка правильно нас поняла и Зверь, проходя мимо, даже не удостоил меня взглядом, что радовало, а теплая, широкая ладонь Грегори придавала сил не сорваться.
  
  Немного подождав, когда спины мужчин отдаляться меня передернуло от отвращения и какого-то маниакального удовлетворения собой, что смогла ответить ему. Расстраивало другое: после появления Шакала, Грегори как подменили. Улыбка не касается его глаз, нет задорного огонька, а хмурая морщинка между бровями не стирается, и за это я чувствую себя немного виноватой. Еще и цепляюсь за него. Отстой.
  
  Отцепляюсь от его ладони и с нервным смешком несу какую-то чушь о том, что самое страшное позади. Грегори смотрит, пожимает плечами, засовывает руки в карманы черных джинс, трогаемся в путь.
  
  - Сашка вчера звонил.
  
  - И?
  
  - Договорились сходить в детский клуб на выходных. Ты с нами? - О да, мне сейчас как раз до клубов.
  
  - А сами дорогу не найдете?
  
  - Почему же, найдем, только сама подумай - парень тебя итак неделю не видит, а тут еще и в клуб хочется. И Вик, прекращай так на меня смотреть, я тебя не на свидание тащу, я примерно понимаю, что сейчас творится в твоей голове и клуб это повод вырвать тебя из дум, отвлечь.
  
  - Ты думаешь, это настолько просто?
  
  - А ты старалась? Ну, хоть немного, выйти из раковины, посмотреть по сторонам?
  
  - Нет, что ты, это я два с половиной года фигней занимаюсь! - Даже смешно стало, он думает это я сама, что ли, себя загоняю в ловушку из прошлого?
  
  - Когда ты стала убивать? - Меняет тему или возможно пытается вывести на откровения. А я? Я не против, отчасти.
  
  - Не так давно вечером шла с магазина, какой-то ублюдок насиловал девушку, убила мудака, присвоила тесак и вернулась домой. - Я хмыкнула, вспоминая тот вечер и опустошение, наступившее после убийства. - Через три дня, провела эксперимент, опять убив кого-то, так и повелось. Два дня меня отвлекают повседневные дела, в моем случае это бег и самооборона, а на третий день все пиши, пропало, не могу сосредоточиться, иду.
  
  - К специалисту не пробовала обращаться?
  
  - К человеческим? Пробовала, траники вещь задорная, а отходники как от самого тяжёлого наркотика. Я в психушку сама легла и до сих пор счастлива, что сама смогла вырваться из их заботливых рук. - Постыдное вспоминание, на самом деле, мне до сих пор иногда кажется, что мое нынешнее состояние 'Овощ' именно от помощи умных людей в белых халатах. - К психологу, сам понимаешь, идти смысла не было, о другом мире, где не все белые и пушистые рассказать не смогу, иначе та же психушка. Вот пришлось самой разрабатывать метод своего исцеления. - Я говорила, ровно, тихо, спокойно, очень хотелось понимания.
  
  - Жесть.
  
  - Да неее, нормально. В моем мире вообще не все так остро воспринимается, как кажется. Я, можно сказать, уже оживать начала, с Сашкой, да с вами. Еще немного бы времени, а так мне просто привыкнуть нужно к новому окружению и все. - Последнее было чистой ложью.
  
  - Ага, видел, ты же нас боишься.
  
  - Мне порой кажется, что я всего боюсь, и дело тут не в вас. Я, как бы... - Не хочу марать окружающих собой. Но сказать это вслух не смогла. - Банально, дело во мне.
  
  - Ну да... банально. Он насиловал тебя? - Ночь откровений какая-то. Прийти бы уже, я сейчас даже на компанию Зверя согласна. Не мастак я говорить, особенно о таком.
  
  - Один раз... наверное, стоит заметить, что этим он вытащил меня из шокового состояния, а значит даже спас. Прости, но мне трудно вспомнить все события того времени, как и само насилие я не помню в деталях. - Тряхнула головой, прогоняя вспышки картинок воспоминания. - Все, Грегори, больше не о чем не спрашивай, я слишком долго пытаюсь это забыть и пожалуйста, не рассказывай никому.
  
  - Ты чего? Я могила, представь, что побывала на сеансе у сверхъестественного психолога. Врачебная тайна и все такое!
  
  - Ну, уж нет, лучше я представлю, что поболтала с другом! - Мы зашли в столовую, где нас ждали.
  
  - Наконец. - Воскликнуло черное существо, смешно подрагивая острыми ушами. - Мышонок, а у тебя с этим шкафом шуры-муры? Ты смотри, а то тут еще один к тебе неровно дышащий чуть истерики не закатывает!
  
  - Смотрю, в нашей группе появилось еще одно существо без костей в языке? Мы ебанемся от такого счастья! - Картинно закатил глаза Грегори, а я улыбнулась этому сумасшедшему дому.
  
  - Даже не смей сравнивать мое тонкое чувство юмора с такими грубостями! - Лис пригрозила пальчиком и тут же вгрызлась в булочку.
  
  - Да что ж жрать-то все время хочется? - Крис ехидненько так заулыбался и попытался что-то сказать, но не успел, Лис подставила ему под нос кулак. Улыбка сползла с его губ.
  
  - Так, закрыли балаган, до рассвета не так долго осталось, подсаживайтесь. - Шутки кончались, Крис переключился с холоднокровной тени Лис в хладнокровного начальника, а я уселась за стол.
  
  Все-таки у меня хорошие друзья, мое место оказалось на достаточном отдалении от Шакала и таким, чтобы я не смогла его увидеть со своего места.
  
  - Конкретных целей перед нами не ставят, кроме уничтожения отрешенных, но сначала разберемся кто что умеет, дальше прикинем, когда сможем попробовать выйти поохотиться, проверим силы. - Он встал. - Вампир Кристофер, высокая скорость, владею практически всеми видами холодного и огнестрельного оружия, но предпочитаю убивать врукопашную. - Крис сел, встал Грегори.
  
  - Вампир Грегори, высокая скорость, холодное, огнестрельное оружие. - Кратко.
  
  - Алисия, избранная, управляю живой энергией, холодное оружие, в частности кинжалы.
  
  - Шакал, убиваю руками. - Краткость сестра таланта? Время покажет и проверит все его таланты.
  
  - Какие скучные... - Протянул метаморф. - Метаморф Стас, меняю облики как перчатки, убиваю, когда особенно голоден, руками! - И все посмотрели на меня, а я не стала вставать.
  
  - Вика, избранная, управляю временем, убиваю большим ножом. - Голова Шакала отклонилась за торсом Грегори и от этого взгляда прошла дрожь.
  
  - Познакомились, завтра свяжемся с закрепленным охотником, на послезавтра можно попробовать поискать неприятностей на свою задницу, только по мелочи, присмотреться, кто на что способен.
  
  - Согласен, а то что-то у меня уже несварение от этого приторного добродушия вокруг! - Все посмотрели в сторону Стаса, он действительно на сегодня заменил Лис. - Что? Я между прочим тридцать лет живу по соседству с сектой сатанистов, привык к определенному меню негатива!
  
  - Против. - Это уже Лис. - Крис, малышка еще не готова, ее перемкнет.
  
  - Вот если меня в скором времени не вывезти, то перемкнет точно. - Хмуро возразила я.
  
  - Тебя забыла спросить! Крис, ты сам сегодня видел что с ней, мне потребуется немного времени восстановить ее ауру.
  
  - Думаешь настолько плохо?
  
  - Не думаю, вижу.
  
  - А может, вы перестанете делать вид, что меня тут нет? - Возмутилась я, да, я 'Мясо', подчиняющееся приказам, но блин, мне нужно это. Это затягивает, как легкий наркотик. После принятия голова пустеет, мысли затихают, а побитое тело чувствует мазохистское удовлетворение. То, что нужно.
  
  - А с каких это пор ты стала вмешиваться в наши разговоры? - Я опустила подбородок. Действительно, с каких? Раньше мне до этого не было дела. Но черт, мне нужна охота, ни хочу думать, хочу все забыть, хотя бы на время. Закрыла глаза. - Видишь? Сама понимаешь, что все не настолько красочно как хотелось, а насчет выгула, так нет проблем, можно устроить девичник и развлечься недалеко от стены.
  
  - Нет уж, я лучше с Грегори прогуляюсь, чем с тобой. - Тихо буркнула я.
  
  - О как? С каких это еще щелей?
  
  - Ты сама сегодня видела с каких, а мне как-то не улыбается очнуться рядом с изувеченной тобой.
  
  - То есть покалечить Блонди ты не боишься?
  
  - Он сможет защититься. - Лис рассмеялась.
  
  - Дурная! Эти амбалы беззащитны перед нами, эдакие милые, послушные котятки, я не рассказывала тебе, как чуть не зарезала Криса? Нет? Расскажу, не сомневайся. Меня думаешь от нечего делать учили обращаться с даром? Или может думаешь, что мой учитель от нечего делать практически все время обучения держал в склепе, подальше от людей? Так вот, не зря, а я была не настолько нестабильна, по сравнению с тобой! - Гневно закончила Лис.
  
  - Ну, как-то же я выживала без тебя все это время и ничего. - Флегматично заметила я.
  
  - Девочки, не ссорьтесь. - Вставил свое Грегори.
  
  - Мы и не ссоримся, Вика, ты же понимаешь о чем я?
  
  - Да. Лис, я буду держаться в стороне, чтобы вас не задеть.
  
  - Сдохнуть решила? Вперед, только кто тогда будет заботиться о Сашке? Ты о нем подумай, он только стал похож на ребенка, перестал трястись и что? Маме крови захотелось, ей плевать.
  
  - Не дави на мою совесть, ее нет. - Я перевела взгляд на Криса.- Согласна.
  
  - Вот же долбаебизм! Хрен с вами, согласна.
  
  - Лис, я буду рядом. Согласен. - Грегори. Милый, наивный Грегори.
  
  - Не в этом дело, ее кидает сейчас, она и даром в таком состоянии толком не может воспользоваться, а твои мускулы ее не защитят, не успокоят в пик ярости, наоборот возможно испугают.
  
  - Не страшно, постоит за спиной, к тому-же - она почти привыкла ко мне. В первый раз ничего грандиозного не предстоит, а разведку насколько ты помнишь можно провести практически без крови.
  
  - Ладно, замяли, а ты, инвалидка, готовься, поспать тебе сегодня не улыбается. - Я пожала плечами, не так это и страшно.
  
  - Согласен, и прикрывать Ангелочка буду я. - Сухо высказался Зверь и этим произвел фурор. Вот как? Прикрывать? Черт, мне не послышалось?
  
  - Да счас! Ты, хрен моржовый, вообще близко к ней не подойдешь. - Грегори высказался первым, но он явно предугадал мои слова.
  
  - Во-первых, от хрена слышу, ну, и во-вторых, думаю, навряд-ли кто-то может похвастаться таким влиянием как я. - Похвастаться? Нет, не спорю, влияние есть, но настолько ли это такое большое достижение, чтобы им хвастаться?
  
  - Ну, а что? - Лис развеселилась.
  
  - А сдохнет Шакал от ее руки, так не жалко!
  
  - Ты так говоришь, словно я взрывоопасна. - Думаю, пора уже вмешиваться в этот цирк.
  
  - Ага, бомба замедленного действия!
  
  - Возможно, но это не дает никому права решать за меня. Мне не нужно прикрытие, не нужен дрессировщик.
  
  - Так, что за балаган развели? Все согласны, значит идем послезавтра, и у Вики нет прикрывающего. Лис, она взрослая девочка, сама справиться, а теперь все по комнатам. - Практически ушли все, а Зверь пересел как раз напротив меня. Нет, я не задерживалась специально, все намного прозаичней, я просто задумалась над словами Лис и их правдивостью. Я действительно отчасти не готова.
  
  - Значит, мой Ангелочек стал взрослым? - Желтые глаза впились в мои, мысли заметались в панике.
  
  - Взрослой я стала с лет шести, если мне не изменяет память.
  
  - И, как видимо, коготки отрастила?
  
  - Ну, где я и где ты. - Кто бы знал, чего мне стоит этот спокойный голос.
  
  - Ты еще поешь? - Резко меняет тему. Хочет вывести меня из себя? Ему это отчасти удается.
  
  - Нет. - Опять игры? Ну, так я почти не против них. - Зачем ты здесь?
  
  - То есть в мои благородные мотивы ты не веришь? - Коротко отмахнулась, всем своим видом показывая, что бесполезно, и я его неплохо знаю. - Ладно, хочешь правды? Я остался здесь из-за тебя. Легче?
  
  - Ну да, как я и думала. Еще не наигрался?
  
  - Наигрался, тут дело в другом, я надеюсь, ты запомнила мои слова?
  
  - Хищник не упускает свою дичь? Помню.
  
  - Тогда не понимаю смысла вопроса. Я здесь только из-за тебя и лучше об этом не забывать. Ты моя.
  
  - А не боишься вслух такое произносить? - Боже, оказывается Грегори остался со мной.
  
  - Не боюсь. - Его рука протягивается через стол, а я не нахожу в себе сил отклониться от прикосновения. Теплые пальцы отодвигают длинную прядь, легко скользят по шраму, а его губы поджимаются. - Не стану просить прощения за прошлое, но мне бы в этом прошлом хотелось многое исправить. - Пальцы соскальзывают и возвращаются на свое место, а мое тело все еще заморожено. Он встает. - И знаешь, пение тебе действительно помогает успокоиться. Мне понравилась вчерашняя песня. - Идет по направлению к выходу. А я еще пару секунд вспоминаю, как это - управлять своим телом. Проскакивает сумасшедшая мысль о том, что он прав, музыка на меня успокаивающе действует и пока до меня окончательно не дошел смысл его слов, стоит пообщаться с подругой, поделиться наболевшим.
  
  - Мне стоит бояться? - Слова срываются сами по себе, и они как никто другой показывают, что это не предел моего ужаса перед ним. И если он сейчас хоть немного не подарит мне надежду на то, что я не окажусь в его замке опять, меня не сдержит никакое чувство долга перед Сашкой. Я сбегу, не знаю куда, но сбегу или поступлю проще. Подставлюсь на охоте, умру быстро и без адских мук.
  
  - А ты когда-то переставала бояться? - Я знаю, он остановился, но не повернулся, и снова одел маску, а по безразличному голосу не распознать, что скрывает этот вопрос-ответ.
  
  Сижу в ступоре, уставившись в пустоту, позволяя мыслям лихорадочно метаться, ни на чем конкретном не сосредотачиваясь. Сижу до первого всхлипа и тут же срываюсь, резко подскакивая, роняю стул, бегу по длинному проходу, лестница, второй этаж. Комната. Судорожными пальцами щелкаю замками чехла, достаю черную лакированную подругу, нежно глажу, слышу стук в дверь и тут же об этом забываю, когда мои пальцы пробегают по струнам. Мотив такой странной песенки сам собой рождается в голове, а пальцы покорно начинают свой танец на струнах.
  
  Никому - никто не виноват. Каждой луже - по своей луне.
  Только больше нет координат... на которых ты найдешься мне.
  Я уже не там, а ты не здесь - разминулись, глупо облака.
  Обезьянка, ты пока, что есть. Обезьянкой я жива пока...
  Моя веселая, моя смешная боль...
  Я обезьянка - ноль. Ты обезьянка - ноль.
  
  Песня без особого смыслового напряжения, такая же запутанная, странная и грустная. Как раз то что доктор прописал, для душевнобольных. Даже смешно, а в словах есть доля истины моего положения, может, поэтому ее и пою? Не знаю, само как-то вышло.
  
  Звонко тяну последние аккорды, пытаюсь избавиться от всего, выкинуть из себя, что в душе клокочет, душит. Слезы бегут по щекам ручьем, но не ощущаются болезненно, еще один метод расставаться с эмоциями? Личная терапия. В моем случае действенная терапия, и как он это понял? Нет, не хочу об этом думать. Еще раз прохожу припев, как заключительный выплеск на последнем дыхании, мелодия обрывается, резко. Так же резко звуки жизни вокруг заполняют пространство. Сердце ведет свой размеренный отсчет. Не стоит паниковать, подумаешь, что здесь он из-за меня и что? Рядом сейчас есть люди, которые смогут защитить, и это главное. Тихий стук привлекает внимание. Глажу струны, мягко, ласково. Говорю спасибо и обещаю, что позже почищу свою подругу от собственных слез.
  
  Откладываю инструмент, иду, открываю, не интересуясь. Знаю что это Грегори, поворот ключа, и я вижу странную гримасу на лице друга, а меня удивляет, то, что не помню, как закрывала двери на ключ.
  
  - Ты в порядке? - Отмирает, переставая с шоком рассматривать мое лицо.
  
  - Как видишь. - Пропускаю и закрываю дверь. Он осматривает комнату, словно впервые видит. А смотреть в принципе тут не на что, интерьер с нашим тут появлением не изменился.
  
  - Это твое? - Он кивает в сторону гитары.
  
  - Да.
  
  - Не знал, что ты так умеешь.
  
  - Как?
  
  - Красиво петь и играть.
  
  - Умею, но насчет игры могу честно признаться, что на втором куплете в двух местах сфальшивила, так что не особо и умею.
  
  - Ни хрена себе? Вик, я в шоке. Это было супер, я только саму песню не понял, но это действительно супер.
  
  - Не парься, слова песни даже мне до конца не понятны. - Улыбаюсь на его похвалу.
  
  - Значит, Шакал прав? - Внимательно смотрит в лицо.
  
  - Насчет музыки и моего успокоения? Прав.
  
  - Откуда знает? - Глупый вопрос, это существо знает обо мне практически все.
  
  - У него в гостях самым ужасным было время ожидания его прихода. Он тщательно следил за тем, чтобы наши с ним... встречи проходили неожиданно и ярко. - Замолкаю, закусывая губу до крови, отвлечь, не дать воспоминаниям всплыть на поверхность. - И знаешь, со временем понимаешь, что ожидание, это самое страшное время, в которое твой мозг сам себя начинает жрать. Все новые и новые страхи, новые красочные детали других встреч и так далее. Как только это поняла, стала отвлекать себя пением... - Опять замолкаю, потому чуть позже я поняла еще одну простую истину.
  
  Стоило мне только открыть рот, как он появлялся. Иногда тенью, слушая, не мешая, но чаще всего физически. И это в принципе не главное, потому как не могу произнести вслух, то, что порой измучившись ожиданием, звала его своим гребанным пением. Желала быстрей отмучиться, желала хотя-бы такой сумасшедшей компании в его лице.
  
  - Ты профессионально этим занималась? - Отвлекает Грегори.
  
  - Нет, дар с рождения, потом пару лет в музыкальной школе, тогда же научилась играть на гитаре, а потом все бросила.
  
  - Почему?
  
  - Странный вопрос, может потому, что замкнулась, или потому что родители были не в восторге от этого увлечения. - Отговорок много, но истинную причину никому не скажу.
  
  - Спой еще что-нибудь?
  
  - Обязательно спою, только не сегодня, ты же помнишь угрозы Лис, мне стоит выспаться. - На самом деле спать не очень хочется, но мой голос должен дозироваться, как и любая музыка, если часто слушать одно и то же, быстро надоедает и перестает быть чем-то особенным. А мне нравится видеть восторг слушателей.
  
  - О, точно! М-да, угрозы Лис стоит воспринимать всерьез. - Смеется, и я пытаюсь натянуть на свои губы улыбку. - Тогда спокойной ночи. - Делает шаг в мою сторону, а я отшатываюсь от него. И это ни хуя не испуг, спокойно делаю демонстративный шаг назад.
  
  Не могу позволить чужих прикосновений, не хочу, чтобы нарушали мое личное пространство без моего на то желания и то, что было сегодня ничего не меняет.
  
  - Спокойной Грегори. - Сухо говорю, отвернув лицо.
  
  - Ты даже не хочешь попробовать?
  
  - Нет, не хочу.
  
  - Я не такой как он, я не обижу тебя! - И он делает ошибку.
  
  Он быстрый, мгновение и я прижата к стене рядом с дверью, его губы на моих, теплые, мягкие. Ласкает, приоткрывает, скользит своим языком в мой рот.
  Медлю секунду и выбрасываю волну, от которой мое сердце ускоряет свой ритм, а окружающие замирают. Отклоняю голову, выпутываюсь от прижатого тела отхожу к окну, поглаживая губы пальчиком. Мой первый поцелуй. Ничего особенного, тепло и мокро и ужас, я даже не испугалась большого тела, нависающего надо мной, а просто ощутила какую-то неприязнь от самой ситуации. Не так, не то.
  
  Глубокий вдох, выдох, ослабляю поводок своего дара, сердце успокаивается, волоски на руках встают дыбом, время начинает бежать с прежней скоростью. Думаю, Грегори немного сейчас дезориентирован моим отсутствием.
  
  - Спокойной ночи, Грегори. - Мой голос даже не дрогнул, мне просто как-то безразлично на все.
  
  - Вик, прости, пожалуйста, я не хотел. - Он бормочет еще что-то, но я не слышу, смотрю на начинающий просвечиваться розовый горизонт.
  
  - Выход знаешь где. - Перебиваю, отмахиваясь от его слов и извинений.
  Грубо, знаю, и знаю, что он действительно не хотел, а попытка 'не пытка', как говорится, но объясняться сейчас не хочу. В последнее время я итак слишком болтлива. Надоедает.
  
  Несколько минут тягучей тишины, слышу, как мягко захлопывается дверь за спиной. Завтра, все завтра, объяснения, разочарование, на сегодня уже нет сил. Зарываюсь в теплый плед и проваливаюсь в кошмар.
  
  Утро наступает для меня через два часа. Лис бесцеремонно вваливается ко мне в комнату и показывает, что значит в ее исполнении ад. Она в этом искусна, как никто другой, поэтому время целого дня для меня остается только воспоминанием из составленных картинок, которые накладываются калейдоскопом. Начало пробежки... провал... столовая, где я приношу Грегори стакан сока и говорю, что все 'Ок', 'Я не в обиде'... провал... спортзал, после него большой провал. Помню только, как раскидала каких-то парней от злости и наступила темнота.
  
  Тяжелое забытье, с частым дыханием, судорожным бегом по темному лесу перемежаются с голосами из реальности. Я узнаю ночной лес, в котором бегу, знаю от кого пытаюсь сбежать, знаю, что это только сон, а реальность не здесь, нет, она там, где раздается шёпот. Сосредотачиваюсь на разговоре, отталкиваю панику загнанной дичи, выныриваю.
  
  - Лис это перебор.
  
  - Самое то.
  
  - Да на ней живого места нет, как она пойдет в патруль?
  
  - Пойдет, не сомневайся, а мы ей в этом поможем и теперь я более-менее спокойна за свою шкурку.
  
  - А ничего, что сейчас она сама беззащитна? - Вмешивается еще один голос.
  
  Знакомые голоса, друзья. Пытаюсь пошевелить рукой и понимаю, что мое тело пульсирует от боли в ритме биения сердца. Больно практически все тело, даже зажмуренные веки ломит. Что она со мной делала?
  
  - Сопротивляйся, я сказала, слабачка! - В голове калейдоскоп, удар энергией, больно. Меня окружили семеро учеников центра, кажется, у меня сломаны два пальца на правой руке, но это не мешает мне еще сильней впиваться ими в рукоять тесака. Парни синхронно делают шаг, зажимая меня в кольцо, а слова Лис, как удары хлыстом, подстегивают меня к агрессии. Утираю мокрым рукавом кровавые сопли и, улыбаясь, вскидываю тесак. Кружусь, уклоняясь от ударов, только самой задеть сталью их не получается. Лис блокирует мои выпады, а вот их удары не сдерживает. Это похоже на избиение, я еще больше злюсь, но не могу одолеть противников и добраться до этой ведьмы, которая жалит не только словами.
  
  - Кажется, кто-то проснулся? - Прерывает воспоминания голос из настоящего. - Так тихо, тихо, не спеши, медленно открывай глазки. - Прижимает мое рванувшееся тело к мягкой поверхности. - Вика, спокойно, все прошло, сейчас мы тебя немного подлечим и станет легче. - Лицо Лисы расплывается, но замечаю грусть в ее словах. Откуда эта грусть? Я не в обиде за ее уроки, даже такие кровавые. - Прости меня малышка за слова. - Гладит по голове и оборачивается себе за спину. - Грегори, поможешь?
  
  Не понимаю, чем мне может помочь Грегори, да и не так это важно. Тяжелым усилием поднимаю руку, ложу на ладонь Лисы, сглатываю горькую слюну.
  
  - Все хорошо. - Хриплю, а Лиса нервно улыбнулась, вернула мою руку на прежнее положение. Подходит еще один силуэт. Грегори. Что-то делает и подносит к моим губам руку. Заторможено открываю рот, в него тут же что-то течет, солоноватое. Сглатываю, морщусь, пытаюсь закрыть рот и отвернуться. Кровь. Он поит меня своей кровью? Зачем? Ни хочу, гадость. - Мммм. - Пытаюсь отклониться, но мою голову тут же фиксирует другие руки.
  
  - Надо Антонова, надо.
  
  - Лис, а ты часом не заигралась? А если связь проявится?
  
  - И что? Пару дней влечения к друг-другу, не страшно.
  
  - Мммм. - Снова пытаюсь отвернуться и возразить. Не хочу никакого влечения, и уж тем более к Грегори. А как же он? Блядь, а может ему это на руку? Конечно.
  
  А кровь все бежит, сколько я уже проглотила? Фу, а телу лучше, боль отступила, мышцы расслабляются, а кончики пальцев начинает покалывать, мурашки волной проходят по всему телу. Приятно, уже, кажется, не кровь глотаю, а жидкое тепло. Солоноватое, возбуждающее. Пульсирующий комок прокатывается по телу и застревает в низу живота, от чего мои бедра сжимаются, напрягается пресс, пытаясь унять настойчивую пульсацию. Начинаю ерзать и тут же опять глотаю такое изысканное питье, от чего мой позвоночник выгибается.
  
  - Хватит. - Злое рычание раздается из темного угла, а рука с кровью пропадает. Нет, не забирайте, еще немного, чуть-чуть, хочу взрыва. Тянусь вслед за рукой, яростно облизывая губы, но мое тело опять опрокидывают. Психую, выкидываю свой дар, все замирают, а я спокойно вылезаю из-под рук. Перед глазами пелена, которая тут же спадает, стоит мне только приблизиться к Грегори. На его лице нет улыбки, он хмурится, пытаясь пережать большой порез на венах. В глазах вина - перед кем ты виновен? Прослеживаю направление его взгляда, он смотрит на кровать, где недавно была я. В чем ты виноват передо мной, Грегори? В том, что напоил целительным эликсиром - рассматриваю исчезающие синяки на руках, или в том, что дал попробовать чистый афродизиак? Так я не тебя хотела, а только крови! До меня не доходит весь смысл ужаса, разверзшегося предо мной.
  
  Нужно было дать крови, чтобы излечить - дали. Последствия в виде возбуждения? Не страшно, переживу. Сейчас главное еще немного отдохнуть и все придет в норму ко времени выхода. И да, стоит сказать спасибо Лис, потому как после этого избиения чувствую какое-то мазохистское удовлетворение, спокойствие и уверенность. Чувствую свою силу под ребрами, как часть себя, а не что-то инородное, неподдающееся контролю. Делаю несколько шагов к дивану, краем глаза замечаю высокую фигуру со сложенными на груди мощными руками и опирающеюся на стену плечом. Подхожу ближе, сердце пропускает удар, но тут же возвращается в свой ритм. Мое чудовище, застывшее вместе с остальными. Гневно нахмуренные брови резким изломом опираются на складку, уходящую на ровную переносицу. Желваки под кожей напряжены, губы сжаты. В голове мелькает мысль, что чудовище красив в своем гневе и тут же пропадает - кому как не мне знать, что эта красота не может соперничать с черным, прогнившим нутром. Отхожу к дивану, там сидит Крис. Сажусь рядом, усмиряю свой дар, возвращая миру привычные звуки и движения.
  
  - Концерт на сегодня окончен, где выход все в курсе, а кто не в курсе двигайтесь за основной массой. - Удовлетворенно откидываюсь на спинку дивана и потягиваюсь. Даже не буду смотреть на их лица. Хочу сейчас поспать.
  
  - Вика? - Грегори.
  
  - Все в порядке, спасибо Лис за урок, мне лучше, Грегори не выдумывай проблем на пустом месте и спасибо за кровь. Она действительно творит чудеса. И Шакал, хочу ради справедливости заметить, что несколько секунд назад ты был до безрассудства беззащитен предо мной, и, как видишь, еще жив. Так что заруби себе на носу, еще раз пресечёшь границу моей комнаты, и ты труп. - Говорю серьезные слова и зеваю. - А теперь свалите, пожалуйста, я спать хочу.
  
  Опять зеваю в благословенной тишине и поворачиваюсь на движение. Крис начинает вставать.
  
  - Крис, когда нужно выходить?
  
  - Через пару часов, но может тебе сегодня отдохнуть?
  
  - Нет, я все равно дольше не просплю, да, и как говорит Лис, сейчас я как никогда стабильна и готова к драке!
  
  - Хорошо, если что, кто-нибудь тебя разбудит. - Они выходят, а я сворачиваюсь на диване и засыпаю спокойным сном.
  
  Просыпаюсь как по часам через полтора часа, оставшееся время посвящаю бодрящему душу и исследованию идеального тела. Нет даже старых царапин, отстранено смотрю на шрам на щеке, мелькает в голове безумная идея срезать травмированную кожу и напиться крови Грегори. Интересно мне это поможет? Или кожа срастётся опять в шрам? Да уж, отстой получится, но ни кто же не будет против, если попробовать? Мысли о том, что это будет больно нет, если это поможет убрать постыдное свидетельство его сумасшествия с лица, то я потерплю.
  
  ========== 10 глава ==========
  
  - Ну так вот, огляделся, присмотрелся, а что? Белые, милые двухэтажные коттеджи с садиками, огородиками, бассейнами, и самое главное - в наличие круглосуточное питание. Тут тебе и негатив, и позитив, и раздражение, и, чего греха таить, высокомерие в купе с развратом! Думаю, ну где мне еще такое меню найти? Вот остался, а тут оказываются и соседи, что ни есть сатанисты! Вот так посмотришь, посмотришь, как есть милая парочка с кучей родственничков. Да только меня сложно обмануть! После их ритуалов такой выброс энергии случается, что неделю перевариваю!
  
  Молодой, худой подросток запинается о какой-то мусор, но это не останавливает поток слов, выливающихся из губастого рта.
  
  Иду позади основной группы, а Стас тащится рядом со мной. Видимо нашел в моем лице добровольного слушателя, а я и не против. Рассказчик он хороший, деятельный, помимо повествования, умудряется смешно махать худыми руками и хорошо отвлекать мое внимание. Почему плетусь последней? Потому как устала от напряженных взглядов друзей с немым вопросом в глазах 'С тобой все в порядке?'. Странный вопрос: по сути, сами избили, сами напоили, а сейчас интересуются моим состоянием? Смешные у меня друзья, или, лучше сказать, сумасшедшая жизнь? Хрен его знает, но мне хорошо. По-осеннему прохладно, темно, привычный пейзаж разрушенных зданий, щербатые заборы, дорога в выбоинах, а сбоку Стас и хорошо. Измененный до неузнаваемости и вправду напяливает личины как перчатки. Не черное существо, а нелепый подросток, который скрашивает своей болтовнёй непривычную тишину, исходящую от впереди идущих людей.
  
  - Сначала просто отъедался, а со временем рассмотрел потенциал и начал забавляться! Нет, ты прикинь, они после таких веселеньких ритуалов еще и сексом занимаются всем своим многочисленным составом, ну, а я что? Не мужик, что-ли? Присоединяюсь! А не так давно вообще решил повеселиться от души - пригласил одного хорошего рогатого знакомого, так он так эффектно вошел на алтарь своей величественной рожей и оскалом на пол лица, что сатанисты-эстеты не выдержали, да кто в обморок свалил, а кто и просто свалил с дебюта друга! Ох и ржали мы... не передать словами!
  
  И вот нифига мне не верится, что Стас Глава Гильдии Перевертышей. Столько чистого озорства в голосе, что просто кажется что перед тобой самый настоящий несносный ребенок. Скашиваю глаза на его нескладный взмах руками и опять смотрю на дорогу, он хмыкает.
  
  - Что, непохож на Главу?
  
  - Мысли читаешь? - Вопросом на вопрос отвечаю, и меня не удивляет спокойность в голосе. Как ни странно, сейчас я своих мыслей не боюсь показать, ибо впервые за такое долгое время в них нет воспоминаний, паники.
  
  - Да, нет, тут дело в живой мимике людей, и моей тяги к ее изучению.
  
  - Не похож. - Отвечаю на первый вопрос.
  
  - В том то и суть, что чем мы старше, тем больше бедокурим, но это не значит, что доля рассудка в нас не присутствует.
  
  - По тебе не видно. Идешь, болтаешь, внимание привлекаешь, а это чревато.
  
  - Уй, это для нас что ли? - Захохотал. - Мышонок, сама присмотрись к нашей компании юных натуралистов! Кто в здравом уме станет нападать на такую разношерстную толпу?
  
  - В этом все и дело, что идем охотиться на неразумных существ. - Хмуро заявляю.
  
  - Ну, ладно, ладно, скажу по секрету, что мое обостренное чувство голода не чует вечерний ужин. Тут. - Он указывает пальцем на пространство впереди.
  - А вот там можно перекусить! - Он отводит руку левее. - Но там их слишком много. Обожрусь. - Нервно добавляет, а я кидаю хмурый взгляд на него и прибавляю шаг. - Так и знал! Стоило помолчать, черт! - Доносится уже в спину.
  
  - Крис! - Окликаю долговязую фигуру идущую первым. Он останавливается. - Стас, знает направление, где можно найти неприятности. - Прямо заявляю и жду, когда информация дойдет.
  
  - И почему этот уебок молчал? - Шакал разворачивается и делает резкий шаг к Стасу.
  
  И вот, то, что происходит с моим телом, меня пугает. Оно делает такой же решительный шаг, прикрывая спиной это сумасбродное существо.
  
  - Есть претензии, высказывай мне. Это я его отвлекала. - Смело говорю, умоляя свой голос не дрожать. Не вижу цвета его глаз, вижу только злой их прищур. На что ты обозлен, урод?
  
  - Такая смелая? - Рычишь, надвигаясь на меня огромным телом, вот только я на удивление самой себе не боюсь защищать других от тебя. А вот себя защищать от тебя боюсь. Мы, психи, все такие непонятные. И не стоит пытаться найти логику в моих действиях. Она отсутствует.
  
  - Нет, сегодня мне выпала сомнительная честь изображать бесшабашную, а, как говорит Лис - 'Смелость входит в это понятие автоматически'. - Стою, пытаясь усмирить желание вжать голову в плечи. Смелая нашлась. Ага.
  
  - Жек, отвали от нее. Твоя ревность сейчас не к месту. - Крис подходит вплотную к нам, рукой немного отодвигает Шакала в сторону, а я уставилась, как завороженная в это лицо с тщательно исследуя, пытаясь найти в нем эту самую 'ревность'.
  
  Не прислушиваюсь к всеобщему обсуждению дальнейших планов. Уже даже перестала пялиться в лицо Зверю. Просто стою, в тихой панике. Какая ревность? К чему? Ко мне как законной дичи, которой, по сути, являлась этому монстру? Или иное? Господи спаси.
  
  - Не, нет, нет, нет... - Шепчу как заведенный граммофон, пластинка, записанная на одно слово. Трясу головой, пытаясь вытряхнуть мысли, избавится от слуховых галлюцинаций и все будет как прежде. Вернется равновесие.
  
  Обжигающая пощечина вырывает меня из черного омута своего сознания, возвращая трезвое мышление. Смотрю в испуганные глаза подруги, которая потирает ушибленную ладонь о кожаные шортики. Выглядит если честно как дешевая б**ь, и это она называет 'сценический образ' и еще один способ позлить Криса.
  
  - Все? - Хмуро интересуется, а я улыбаюсь благодарная такой помощи, а так же мысленно благодарю ее внешний облик. Он отвлекает. То, что нужно.
  
  - Да.
  
  - Нет времени на трагедии. - Она всматривается в мое лицо.
  
  - Лис, ты мне объяснишь? - Понимаю, что она немного в курсе всего дебелизма, которое произнес ее муж.
  
  - Зачем? Вроде не маленькая, сама должна понимать... - Ухмылка расплывается на таком зловещем лице.
  
  Сама? Просто у меня слишком много вариантов его ревности. Чувствую себя ребенком, от которого скрывают правду что деда Мороза на самом деле  не существует. Ущербная. И это задевает во мне что-то, от чего челюсти начинают скрипеть под высоким давлением, а в глаза словно песка насыпали. Злость. Даже не так - управляемая ярость начинает клокотать и заставлять задыхаться. Сейчас не время, уговариваю себя, идя следом.
  
  Отклоняясь, от выбранного ранее маршрута мы движемся влево в промышленную зону этого богом забытого места. Целенаправленно иду последней, не хочу ощущать взгляды на спине. Не хочу видеть предстоящую цель. Хочу войти и растворится в бешеном угаре от адреналина драки, а затем насладится видом черной крови в купе с запахом гниения.
  
  Такая возможность быстро представляется. Огромный ангар закрыт на замки, но это не проблема. Проблема предстает в полном виде после открытия дверей. Темно как в жопе, но это не мешает мне встать в стороне и насладится видом разверзшегося ада перед глазами.
  
  Их слишком много для нашей группки. Но в драку пока не вмешиваюсь, отхожу к темной стенке и смотрю, кинжалы Лис как по мановению волшебной палочки выстраиваются в ровный круг, окружая в защитном контуре свою хозяйку.
  Как Крис с Грегори красиво орудуя двуручными мечами, гибко танцуют, безжалостно уничтожая своих врагов.
  
  Как Шакал сбрасывает свою личину, прибавляя в росте и приобретая шикарный густой мех. Такой бы мех на шубку. Смешок срывается с губ, привлекая внимание бледного безумца, но это ненадолго. Росчерк хищной стали, и я даже не успеваю взглянуть в глаза убитому. Голова падает, а с некоторой не торопливостью за ней и тело.
  
  Я в отличие от этой разношерстной компании не двигаюсь плавно, не выставляю своих талантов на публику. Грубый взмах отнимает голову с плеч, стряхиваю кровь и размашистым шагом иду к новой жертве.
  
  Вижу, как подросток Стас скользит змеей между хаосом из тел и прикасается. Ненадолго, слегка. Движение, касание кончиками пальцев - смерть. Иссушенные тела опадают, рассыпаясь по полу черным песком.
  
  Картинка завораживающая, привлекающая внимание. Не драка, бойня больных. Не благородное убийство. Простое, обычное убийство. Краем глаза вижу слишком странное движение. Ровное, не хаотичное, целенаправленный уход с линии огня. Улыбка расцветает на обезображенном лице. Дар как родной подчиняется моим манипуляциям, выходит из тела и волной пробегает по ангару, овладевая каждым телом на своем пути, замораживая в нелепых позах.
  
  - Море волнуется раз... - Не спеша иду вслед по гулкому бетону за хитрым дезертиром, хватаю дезертира за шкирку, тащу. По пути, отсекаю всем встречающимся головы, которые так и не падают с плеч. Даже полоса грязной крови не проступает. Дотаскиваю тело до главного действующего лица нашего плана. Возвращаю дар обратно. - Я по твою душу! - Смотрю на зависший перед лицом кинжал и нервно задираю брови.
  - Разумный. - Подтягиваю тело, встречаю яркий искристый взгляд подруги и ухожу в противоположную сторону от основных действующих лиц, по пути встряхивая со стали грязь.
  
  Прижимаюсь к стене, прикрывая спину, и начинаю свой танец. Быстрые, рубящие замашки, особо не рассматривая влево - право, поворот. Игра в рулетку - убьют-не убьют. А толпа обступает, прижимает меня ближе к стене, заставляет сливаться с ней, а я не против, не пытаюсь себе помочь даром. Зачем? Так в моем кровавом танце намного больше чести. Так я не чувствую себя бездушным убийцей больных. Шансы равны? И черт, мыслей о том, что честно себе помочь даром, не возникает. Взмах... кровь... взмах... кровь... взмах... кровь... рывок?
  
  Что-то новое?
  
  Прослеживаю вцепившуюся в мою куртку огромную волосатую руку. Рука заканчивается мощным предплечьем и почему-то жуткими черными глазами. Сквозь общую какофонию раздается гневное рычание и меня встряхивает знакомое чудовище.
  
  - Тебе нужна нянька? - Ужасный, царапающий голос и очень странный вопрос.
  
  - Нет. - Ухмылка не пытается сползти с моего лица.
  
  - Тогда быстро включайся в работу! - Рычит, выкидывая руку, свободную от меня и тут же где-то рядом с моим ухом раздается тошнотворный хруст. Еще один убийца посрамивший эстетику.
  
  Мы похожи.
  
  Стряхиваю его когтистую лапу, продвигаюсь немного вперед.
  
  - Спину прикрой! - Оборачиваюсь и со смехом говорю. Вообще абсурдность предложения веселит. Единственное существо, которое никогда не стоит подпускать, сзади, будет прикрывать мою спину? Абсурд. Но выбора нет, ситуация не предполагает других вариантов. Одной не выдержать такой темп.
  Умело пущенная волна огибает меня, защищаю собственной спиной притаившегося, готового к атаке Зверя. Отступаю, развожу в сторону руки, как бы давая понять насколько я послушная девочка и тоже участвую в борьбе против зла.
  
  Рычит и тут же стартует, выполняет поставленные цели, собственно, как и я. Сколько продолжается это шоу, не понимаю, мой нервный, грубый танец сливается в одно сплошное пятно грязи и черных вен на бледных лицах. В порыве, не впервые замечаю, что прохожу уже второй круг, даже натыкаюсь на уже обезглавленные тела. Нервное возбуждение подрагивает на кончиках пальцев, а сердце отбойным молотком бьется по ребрам в устойчивом ритме. Убийца, но сейчас это не бьет обухом по моей совести. Сейчас мне отчего-то очень хорошо.
  Слева вижу, как мелькает Зверь, и тут же ощущаю затылком стену, рядом с которой по случайности проходила. Судьба что-ли у меня такая - узнавать крепость стен спиной? Не завидная судьба. Но толком не могу обдумать этот вопрос, завороженно наблюдаю, как морда нависшего надо мной Зверя перетекает в лицо моего мучителя и это почему-то совсем не пугает, наоборот чувство опасности возбуждает.
  
  Не могу оторваться от таких близких глаз, которые с каким-то фанатизмом смотрят на мои губы. Не нахожу ничего умней, как нервно облизать их. Не специально, так получается и это подстегивает его. Быстрое движение и мои губы захвачены в плен. Закатываю глаза от разряда тока пробежавшего по телу и разжимаю зубы. Впускаю сумасшедший язык в рот и яростно отвечаю на грубую ласку, присасываясь к его губам. Безумие смешивается и удваивается - два психа на острие лезвия. Цепляюсь ему в затылок, пальцы скользят по мокрому ежику волос, не могу удержать, прижать ближе. Не беда, ногтями впиваюсь в горячую кожу и изо всех сил тяну к себе, ближе, хочу раствориться в нашем безумии. Пропасть. Исчезнуть.
  
  Это лечится? Ключицами чувствую вибрацию раньше, чем стон выходит из такого вкусного рта, но его это отвлекает хоть и ненадолго, он возвращает свою плоть к повторному раунду. Эмоции на грани фейерверка или в моем случае сердечного приступа, он посасывает мой скользящий язык, а я в отместку кусаю его губу, до крови и отрываюсь глотнуть воздуха. От моего укуса он стонет и прижимается к замерзшей мне всем телом, красноречиво давая понять, что он тоже на гране. Прижимается своим лбом к моему лбу, и разочарованно вздыхает.
  
  - Хочу, чтобы ты сравнила разницу между мной и блондинкой. - Старается успокоить дыхание, а до меня не сразу доходят его слова.
  
  А когда доходят, понимаю, что мы устроили целое шоу для остальных членов группы и как последний выстрел для меня осознание того, что не могу оторвать взгляд от пухлых губ, с которых как на замедленной перемотке язык стирает капельку проступившей крови. Зрелище, от которого трудно оторвать взгляд.
  И это первая мысль, вторая заставляет согнуться пополам в приступе удушья и тошноты. Я только что на пике сумасшествия вылизывала рот существу, которого больше всего в жизни ненавижу. Почему? Что со мной?
  
  - Вот это да! Я вам скажу зрелище... - Дергает руками, пытаясь показать масштабы зрелища? Лис? Как она тут оказалась? Мой дар, он привычно во мне, за ходящей ходуном грудиной, рядом с выскакивающим сердцем. - Оооо, нет, нет, не смей! - В меня направлен палец, а мне уже все равно, мир зашатался, накренился и потерял очертания.
  
  ========== 11 глава ==========
  
  Тишина как в могиле. Тихо и темно. Пугающе тихо, нет крика, нет желтых глаз и зловещей улыбки, так же как нет и страшных снов... и это не нормально. Со своими кошмарами я сжилась настолько, что не могу очнуться в реальности, проваливаюсь в эту чернильную пустоту после каждой попытки открыть глаза. Движение сбоку настораживает, пересиливаю себя и с трудом размыкаю глаза. Сашка. Узнаю только худое тело в знакомой футболке. Прижался ко мне, разложив свои руки, ноги и сопит в плечо. Точно патруль в субботу, а значит Сашка дома. Почему не помню, как вернулась?
  
  Пытаюсь напрячь память, механизмы в голове начинают стенать и глухо стучать, отдаваясь болью в висках, припоминаю сам патруль. Движение по холодному воздуху, ангар запертый, ненадолго. Кровавая краска хаоса, движение, подношения смерти, бетонный пол, аляповато раскрашенный в чернильных разводах. Вступаю в игру, действую грубо, натружено, как всегда без грации. Смерть не должна выглядеть красиво, это как насмешка над больными. Не важно, плавно и красиво вас убьют, или нет. Главное ВАС УБЬЮТ. Вижу в этом некую несправедливость, пытаюсь дать шанс, кому и зачем непонятно, главное перестать ощущать себя злодейкой.
  
  Даю шанс - шанс убить себя, заталкиваю свой дар и перестаю следить за противником. Удар, поворот и снова удар, пока не вмешивается гребанный случай с лицом Зверя, а после непонятные эпизоды, насколько мне весело и легко, смотрю за спину, не удается скрыть смех, рука безвольно опадает, словно только что ее сильно перенапрягла, чувствую обжигающее холодом мои лопатки дыхание стены и провал. Откат дара? Похоже, только от чего сердце стучит отбойным молотком в висках, а ладони предательски вспотели?
  
  - Ты проснулась? - Сонный голос отвлекает.
  
  - Да.
  
  - Лис приходила пару раз, сказала, что ты переборщила с силами? - Звучит как неуверенный вопрос, видимо он тоже сомневается, он видел последствия злоупотребления силой.
  
  В одну прекрасную ночь Лис начала испытания моего дара. На широком тренировочном поле были расставлены ученики центра, в равной степени удаленности друг от друга и началось. Длинна той волны достигла трехсот метров, а ширина около пяти сотен, но продержать такой радиус мне было под силу не больше минуты, а дальше темно. Недолго, всего на пару минут, но тренировки пришлось забросить на несколько дней, мое разбитое тело физически отказывалось принимать новые порции тренировок. В вынужденный период "ничего-не-деланья" могла только, с трудом переставляя ноги доходить до столовой и обратно.
  
  Сейчас нет той ломоты в костях, нет состояния полного не стояния, да, немного натружены мышцы, особенно рук, голова раскалывается, першит горло, и болят губы, но нет ломоты.
  
  Стоп.
  
  От чего болят губы, причем очень странно, пульсируя? Смачиваю губы языком и понимаю, что они немного припухшие. Странно.
  
  - Наверное, переборщила? - Отвечаю на вопрос вопросом.
  
  - Настолько?
  
  - В каком смысле? - Разговор двух идиотов, которые отчаянно пытаются разобраться в ситуации.
  
  - Вик, ты больше суток дрыхла, причем дрыхла не шевелясь, словно того... - Он проводит пальцем по шее.
  
  - Сутки? Странно. - Заключаю, возвращая свой взгляд на диван, пытаясь вспомнить окончание патруля.
  
  - Еще бы, я боялся тебя одну оставлять, да тип какой-то странный постоянно по коридору мимо нашей двери шастает! Я его раньше не видел.
  
  - А как выглядел этот тип? - С подозрением посмотрела на входную дверь.
  
  - Да как все тут! Большой, черный, морда злая, с желтыми глазами. - Пожимает худыми плечиками.
  
  - А, знаю, он в нашей группе, и Саш, пожалуйста, постарайся держаться от него на максимальном расстоянии. Он очень опасен, особенно тебе.
  
  - Почему мне? - Ребенок вылезает из-под одеяла и садится рядом со мной, опираясь спиной на стенку.
  
  - Потому как у нас с ним старые счеты. - Вот, как-то так я и сказала. Странно сказала, сама удивилась своим словам. Какие к черту счеты? - Ты можешь попасть со мной в мясорубку. - Еще лучше, добавила. Сама сижу и смотрю, как в глазах ребенка рождаются вопросы.
  
  - Его автограф? - Зло спрашивает и тыкает пальцем в шрам. Отклоняю голову, не хочу, чтобы к нему прикасались, особенно ребенок, особенно Сашка.
  
  - Да, нечаянности случаются. - Грустно отвечаю.
  
  Моя грусть похожа на бред сумасшедшего, потому как сама осознаю, что всегда пытаюсь оправдать это существо в глазах других, как бы он не поступал со мной. Даже его насилие отбеливала перед глазами Грегори.
  
  Стокгольм? Скорее нет, потому как его грязь я не отбеливаю перед собой. Я знаю правду, он ее знает, но не другие. Не хочу выглядеть жалко в их глазах?
  Возможно, и это не далеко от правды. Хотя оправдание и в голове звучит довольно-таки дерьмово: 'Мне нужна была помощь, вот он неосторожно и помогал! Вытаскивал из шока, я этого не понимала, сопротивлялась, цеплялась, он и задел мое лицо нечаянно'. Мерзко от самой себя.
  
  - Нихуясе случайность! - Кричит чудо. Понимаю его эмоции, но опять пытаюсь оправдать Зверя, перед этим отвешивая подзатыльник. Маты доступны только мне в нашей с ним семье и никак не при нем.
  
  - Саш, ни кричи, а? Случайность, он пытался успокоить припадок, вот неосторожно задел, ничего страшного. Все в прошлом.
  
  - Какой припадок? Ты о чем? - 'Да, действительно какой припадок?' Измывается внутренний голос. 'Припадок от отчаянья, от желания жить? Ну да, тогда точно припадок, конечно!'. Господи, мне еще раздвоения личности не хватало!
  
  - Такой! - Горячо и зло обрываю. Злюсь, ни в коем случае не на Сашку, на себя и себя же ненавижу за ложь. Нужно было сказать что не его рук дела. Дура. - Саш, проехали а? Я голодная как не знаю что!
  
  - Ладно, но обещай мне рассказать, если что-то будет не так!
  
  - Обещаю. - Грустно свесив голову, говорю. Знаю, что нарушу свои обещания, если в этом будет необходимость, выполнить первое свое обещание данное Сашке. Защитить любой ценой, даже пожертвовав собой.
  
  - Тогда пойдем, поедим? Да и еще успеваем с Грегори сходить в 'Транс'.
  
  - А 'Транс' это...? - Интересуюсь, напяливая кофту.
  
  - А 'Транс' - это игровой клуб! - С гордостью заявляет.
  
  - Ага, вот только без меня!
  
  - Ну, без тебя так без тебя. - Он пожимает плечами и выскакивает из комнаты, блин, как бы он не обиделся.
  
  Дергаюсь вслед за ним и в светлом коридоре вижу его открытую улыбку. Успокаиваюсь - мой мальчишка все понял.
  
  В столовой нет большого оживления, оно и правильно, воскресенье же. Занята пара столиков, один моими друзьями, а на другом сидят метаморфы, под предводительством Стаса. Он смеется, увидев меня, показывает большие пальцы. Супер.
  
  Я что-то сделала? А, да, я притащила к Лис разумного отрешенного. Отмахиваюсь от его улыбающейся безгубой морды, которая никак не может сопоставиться с лицом того подростка, который может быть таким 'человечным'. Бредем к раздаточному столу, а оттуда уже к друзьям.
  
  - Привет. - Говорю, оставляя поднос.
  
  - Звездочка явилась, можешь себя поздравить, ты принесла нам великолепного доносчика! - Смеется, как-то нервно и смотрит прямым взглядом на Грегори. Опять обсуждали наши с ним отношения?
  
  Если конечно они у нас есть эти самые отношения? Один странный поцелуй, вырванный против моего желания, это уже отношения? Вспоминаю этот случай, но он упорно ускользает, а память, всколыхнув, что-то внутри воспроизводит другое прикосновение. Страстно-обжигающее, захватывающее, терпкое, на грани безумия. Жестокие губы, которые впиваются в меня и жар, сжигающий все пространство вокруг, оставляя только ощущения взрыва чего-то внутри, а потом желтые глаза, тошнота и темнота.
  
  Так вот как закончилось ночное патрулирование? Резко сажусь на стул под гнетом воспоминания. Сердце глухо стучит, набирая обороты, начинаю глубоко дышать, успокаивая себя, вырываю это воспоминание, выныривая из астрала. Потом, все потом, днем, когда никто не увидит, подумаю, а сейчас ничего нет, не помню и все тут.
  
  - Сказал что-то ценное? - Голос почти не дрожит, я молодец.
  
  - Да, он оказался одним из потеряшек. Из Испании. Их много, но все раскиданы по таким ангарам, заперты, постоянно перевозятся с места на место. Говорит, что слышал о какой-то большой игре, главным нужны обращенные. Говорит, среди них порой бывают и обращенные люди, но редко, потому как само обращение очень длительное и болезненное мероприятие, поэтому люди часто не выживают. Проще похищать не людей, и быстрей, и процент отхода меньше. И это все.
  
  - Господи. - Только и ответила я.
  
  - Не то слово. - Так же хмуро ответил Крис. - Как себя чувствуешь? - Задает он вопрос, экзамен для меня. Прямой холодный взгляд, и правильно, он командир нашей группы. Он должен быть уверен в своих подчиненных.
  
  - Так словно побывала мясорубке, все болит, и ни черта не помню! Меня вырубило? Как домой хоть добралась? - Невинные вопросы, интересно они откроют мне глаза на правду? Или пощадят мою итак нестабильную психику, замнут тему?
  
  - На плече! - Ухмыляется Лис, Господи, хоть бы не увидела мой страх своим внутренним зрением, я не переживу. - До выделывалась, перебила отрешенных и аут на ручки к ближайшему. И та-дам - мы дома! - Добавляет. - Правда существо на плече, которого проходило твое путешествие, думаю, тебя расстроит.
  
  - Чье?
  
  - Так ближайшим был Шакал!
  
  - Ого. - Выдала я. Сама блин невинность. - Не смогли отобрать?
  
  - Даже не пытались! Он как зыркнул и оскалился, так все возражения автоматически были сняты. - Улыбается, зараза, что-то подозревает? Ну и ладно, не стану ничего говорить.
  
  - Фигасе. - Вот и все. Незаинтересованность в голосе перемежается с легким раздражением.
  
  Кусаю пышную булочку и запиваю соком. Обсуждение окончено. Сашка тоже принялся за завтрак, или за ужин?
  
  - А сколько времени? - Поднимаю глаза к Лисе.
  
  - Седьмой час. Рано еще.
  
  - Вик, на среду намечаем патруль, ты с нами? - Спрашивает Грегори.
  
  - Конечно. - Не понимаю суть его вопроса, вроде никуда не собиралась.
  
  - Хорошо, а помнишь, ты обещала мне спеть? - Да, точно. Только почему-то не хочется этого делать, хочу уйти, куда-нибудь в тишину и все обдумать. Спрятаться, а не привлекать к себе внимание.
  
  - Ты поешь? - Ого, это уже Сашка с немым укором смотрит в глаза.
  
  - Прости малыш, только недавно вспомнила об этой привычке.- Оправдываюсь.
  
  - Так вот зачем этот монстр в чехле у нас? Ты и играешь?
  
  - Да и такое случается.
  
  - Хочу послушать! - Безапелляционно заявляет и кто я такая, чтобы отказать? Все для его улыбки.
  
  - Тогда беги за монстром. - Запускаю свою руку в эти непослушные кудряшки, треплю их, усиливая разгром на голове. Сашка срывается с места, а пока его нет, выхватываю стакан с хеннеси из рук Грегори и одним махом допиваю горький алкоголь. Это отвлекает от собственных мыслей, помогает расслабиться, хорошо. Скоро сопьюсь, а ну и ладно, главное в голове пчелиный рой замолкает. Пару судорожных вдохов и я уверена, что сей не понятный рой мыслей не повредит музыке. Не выльется в грустные слова.
  
  Смотрю, как Сашка тащит подругу в чехле, бережно. Действительно монстр. Размером чуть ли не с него, а вот в руки ложится как родная. И веса я не ощущаю и знакома с ней примерно с такой же комплекции как у Сашки. Помню, как тащила ее весь путь от магазина, не выпуская с рук, и шепталась с моей девочкой всю ночь. Не сразу мы стали понимать друг друга, но я противная, смогла своим упорством преодолеть ее, спелась с ней, не смотря на то, что голосу прочили другое будущее. Она поняла и приняла меня, свою странную хозяйку, стала опорой в периоды отчаянья.
  
  Моя малышка легко легла в мои подрагивающие от нетерпения руки своим лакированным корпусом из ясеня, пальцы пробежались по лейблу 'Fender', другая рука приласкала гриф из клена. Зажала входное отверстие для усилителя, с гордостью отметив, что таки никогда не позволю пустить звук через электронные примочки. Моя джаз гитара что-то среднее между акустической и электронной, но голос через усилители для меня мертвеет, перестает быть живым, а мне не хотелось бы убивать этим ласковые переливы подруги и поэтому она остается девственно чиста от проводов. Хотя не раз ребята из музыкальной школы, еще в далеком прошлом, предлагали подключить, испытать. Не вышло, подругу я защищала как живое существо, даже в руки кому попало не доверяла.
  
  Привычными движениями проверила настройку, еще один бзик. Не могу заставить себя взять медиатор. Не мое это, даже когда пальцы сдирала в кровь, не могла пересилить свое упрямство и одержимость в прикосновениях к струнам. Подруга ласково всхлипнула под пальцами и с готовность замолчала, ожидая моего решения. Что спеть ребенку? Даже примерно не представляю, но смотря в такие пышущие любопытством глаза вспоминала, как так получилось, что нас свела жизнь? Нога затопала, отсчитывая ритм песни, как показалось очень подходящий для нас, а пальцы побежали по струнам.
  
  They say don't trust. You. Me. We. Us.
  So we'll fall if we must
  Cause it's you and me. And it's all about...
  
  Руки легко скользят, спина раскачивается вслед за музыкой, голова опущена, глаза следят за движением пальцев, отмечаю про себя халтуру, но не важно. Важен сейчас только мой теплый голос, в который я возлагаю все свои неумелые чувства, чтобы он понял. Эта песня 'О нас', и неважно кем она спета. Все не важно.
  
  Да, малыш, это все о нас. Нас, которым помогла случайность найти друг друга и мы не расскажем о нас другим, незачем им знать о наших проблемах. Спина непривычно пряма, движется в такт, а глаза уже смотрят не на игру пальцев, смотрят в глаза ребенку, завороженному моим голосом.
  
  Затихает дыхание, наступает удивленная тишина. У каждого свой талант, да и мой талант не в убийстве, а вот в этих шокированных взглядах. Я и пою очень редко, не даю привыкать ни себе не другим к своему голосу. Ни хочу петь что-то без эмоций. Ведь без эмоций умирает сама суть слов и музыки. Я после плена не пела, знала, что не смогу исполнить в этом коматозном состоянии что-то стоящее, а вот сейчас могу.
  
  Осматриваю шокированные лица, вижу, что слушателей прибавилось. За столиком напротив сидят ученики центра и трое веров, с главного особняка, исполняющих здесь обязанности учителей, в самом дальнем углу Шакал и еще двое рядом. От его взгляда пробирают мурашки, а дыхание предательски спирает. Что это? Опускаю голову, разрывая ниточку, которая привязывает меня к нему, начинаю глубоко дышать, пытаясь выкинуть из головы жалящее видение его губ с капелькой крови.
  
  - Еще. - Отвлекает меня Сашка, и я покорно поднимаю пальцы к струнам и тут злая мысль.
  
  - Песня издевка. - Говорю тихо, но точно знаю, что он услышит и кому посвящается, сам поймет. Не буду смотреть, но буду жалить словами. Я ничего не забыла. Ни песню, ни кто ты на самом деле. Ария уже спела о нас. Очень точно.
  Я здесь, я пришел к тебе.
  
  Пришел вопреки судьбе. С небес льется лунный свет.
  Я зверь, мне покоя нет. Крадусь в темноте как тень.
  В душе проклиная день, кода я всего лишь призрак в серой толпе.
  
  Ты помнишь это? Тогда, кода я могла увидеть только твою черную душу? Не осознавала, что у такого красивого существа может быть такое гнилое нутро. Тень, всегда был рядом, шептал о своем присутствии легким ветерком, касался бесплотной рукой, гладил. Заставлял поверить в то, что это не больная фантазия ребенка.
  
  Ты помнишь, давным-давно я жил как во сне... легко,
  Но раненный кем-то волк, вонзил мне клыки в плечо
  И я стал таким, как он, невидимым ясным днем
  Убийца и злой хозяин в мире ночном...
  
  Ты невинный ангел, ангел поднебесья,
  В этой жизни странной - ты не моя.
  За тобой тень зверя, вы повсюду вместе
  А теперь поверь мне - зверь этот я.
  
  Поверила, еще тогда когда приняла решение оградить родных от тебя. Ты этого добивался? Моего одиночества? Или только страха в моих детских глазах? Не прощу тебе этого, как и не прощу твоего присутствия сейчас. Ты слышишь всю силу, вкладываемую в слова о том, что я не твоя? Да, не твоя, всегда превозмогая страх, сопротивлялась тебе и всегда буду это делать, потому как моя ненависть к тебе намного сильнее страха.
  
  Позволь я коснусь тебя. Войдет в кровь пчелиный яд.
  И лунный, священный свет в тебе свой оставит след
  Ты будешь змеи быстрей, всех женщин земных нежней,
  Позволь мне тебя коснуться или убей.
  
  Ты невинный ангел, ангел поднебесья
  В этой жизни странной - ты не моя.
  За тобой тень зверя, вы повсюду вместе
  А теперь поверь мне - зверь этот я.
  
  Да, я пропитана твоей грязью, но не до конца, я еще смогу побороться за себя, ведь теперь у меня есть стимул, у меня есть друзья из твоего мира, которые в состоянии оказать поддержку. Теперь я не замкнусь в себе, спасая окружающих, забывая каково это быть собой, я отвечу. Не потеряюсь среди толпы безликих, и не важно, что собственное тело тебе покорно.
  
  Играю долгий проигрыш, агрессивно перебирая струны, вспоминая себя прошлую, замкнутую и отстранённую от всех. Запутанную в своих же страхах, вспоминаю все вечера, еще ребенком, когда сидела в гостиной перед телевизором до последнего и отправлялась к себе в комнату как на эшафот от криков родителей.
  
  Как зарывалась под большим одеялом и мелко дрожала, прислушиваясь к твоим словам. Как смирялась со скорой смертью, в той аудитории, под твоим пристальным взглядом, и всем сердцем хотела умереть каждый вечер после твоих извращенных игр. Поднимаю взгляд, в котором скопилась вся ненависть к тебе. Смотри и почувствуй, пойми то о чем никогда не смогу сказать тебе в лицо, потому как до сих пор чувствую этот страх затравленной дичи.
  
  Смотри же в мои глаза - твой взгляд не понять нельзя.
  Ты хочешь меня убить, убить и про все забыть.
  А ночь, словно боль - темна.
  Зверь здесь и он ждет тебя,
  
  Ты чувствуешь пульс охоты - зверь этот я!
  Ты невинный ангел, ангел поднебесья
  В этой жизни странной - ты не моя.
  За тобой тень зверя, вы повсюду вместе
  А теперь поверь мне - зверь этот я.
  
  Обрываю себя и резко встаю. Уже не невинный ангел. Больше не будет музыки. Не хочу. Смотрю в лицо Зверю и вижу, как в его глазах горит понимающий огонь. Это не песня, это наша с ним история, в которую я только, что посвятила окружающих. Торжествуй ублюдок, над поломанной жизнью и рассмотри в моих глазах ненависть к тебе. Я забуду о твоем поцелуе, как забуду и о тебе, стоит только всему этому кошмару закончится.
  
  - Какая точная песня. - Хрипло, скалясь, выдает Шакал, а я укладываю гитару.
  
  - Верно, кому, как не тебе понять о чем она. - Отвечаю глухо.
  
  - Ну да, я в твоих глазах навсегда останусь только Зверем. - Не понимаю, это вопрос или утверждение, хотя какое мне дело?
  
  - Ты слишком долго заслуживал это звание. - Странный диалог, но нам ведь не впервой. Как показывает опыт, все наши разговоры были странными.
  
  - Я изменился.
  
  - О, поверь, меня совсем не прельщает желание на своей и так потрепанной шкуре проверять это утверждение. - Мне не с первой попытки удается все же застегнуть чехол гитары, распрямиться и посмотреть в ненавистные глаза. - И еще не мог бы ты прекратить со мной все общение? Для моей психики это уже чересчур.
  
  - Мам? - Сашка смотрит растеряно на меня и переводит взгляд на Шакала.
  
  - Что Саш?
  
  - Что тут произошло?
  
  - Ничего особенного, мелочи. - Отмахиваюсь, сама не знаю, что сейчас со мной. Песня хоть с издевкой, но спета была для него. Это точно, словно сам черт меня тянул, а зачем? Я его провоцирую? На что? Мне же не хочется с ним общаться? Нет. Неее. Точно нет.
  
  - Точно?
  
  - Да, малыш. - Я присаживаюсь напротив его лица и ласково глажу по вихрастой голове. Сведенные под взглядом моего ужаса мышцы начинают расслабляться, а улыбка сама собой натягивает кожу шрама. - Ты вроде собирался с Грегори в клуб? - Треплю щеку ребенка, а он от этого смешно сморщивает нос.
  
  - Да, собирались, а ты с нами? - Я вижу, что ему бы этого хотелось, да и я бы с удовольствием присоединилась, если бы не Грегори. Не хочу давать ему еще какие-нибудь возможности добраться до меня.
  
  - Нет мой хороший, сегодня как-нибудь без меня, устала жутко.
  
  - Ладно. Грег, все в силе?
  
  - Конечно, тебе нужно переодеться?
  
  - Да, нее, так сойдет, я же просто поиграть.
  
  - Хорошо, тогда руки в ноги и бегом в гараж, я сейчас. - Смотрю, как ребенок срывается с места и убегает на выход из центра, а Грегори приближается ко мне.
  
  - Вик, мы до часов трех, не теряй.
  
  - И не собиралась, только в случае чего предупреди.
  
  - Ладно, может лучше с нами? Нафиг, поехала бы отдохнула.
  
  - Нет.
  
  - Как знаешь, если что, звони. - Он разворачивается и идет вслед за Сашкой. Высокий, красивый, мужественный и улыбчивый мужчина. И почему он меня не привлекает? Лучше его как мне кажется, мужчину не найти.
  
  Выжидаю несколько секунд и сама направляюсь на выход, прохожу рядом со столиком Шакала, гордо выпрямив спину и не удостаивая взгляда его и его людей. Его тут нет, хотя он застрял в моей голове, осколочной гранатой, прочно укоренился и теперь скребет ржавым нутром мою черепную коробку, а за одно и разжижает мозг. Растворяет болезненное сознание яркими вспышками нашего совместного прошлого. Мы не товарищи по оружию, нет, мы даже толком не знакомы настолько близко, но все же он внутри меня. Пророс, толстыми корнями, распял собой. А эти губы, на которые я всегда смотрела со страхом, не могли прикасаться ко мне с такой обжигающей страстью.
  
  Да, блядь, зачем обманывать себя, весь его вид просто кричит о страсти запертой внутри, а маска безразличия, надетая на эти тугие мышцы, манит долбанной загадкой спрятанной внутри. Искушает своим безразличием, обещает показать ад во всей своей красе и вознести к чертовым небесам. От его касания может реально снести крышу, заставить забыть обо всем что было, и о том, что должно быть. Нет, мы не товарищи по оружию, нет, мы никто друг другу и так должно оставаться всегда.
  
  ========== 12 глава ==========
  
  Всего несколько шагов, ленивых по априори, расслабленное раскачивание черного чехла, скрип подошвы по паркету и все. Нервный выдох и желание закопаться пальцами в мозги и выскрести воспоминание о горячей коже колючего затылка, в который цеплялась в попытке притянуть, продлить удушающее прикосновение его губ. Забыть вкус перечной мяты разбавленной острым запахом крови. Все забыть, растворить, выкинуть. Сейчас я согласна на любой кошмар в его исполнении, но только не тот поцелуй, это для меня как падение в самую темную бездну, болезненно и смертельно.
  
  Еще несколько шагов по лестнице и коридор, а там заветная дверь, там гулкая тишина и скорее всего, опять всхлипы гитары, в попытке растворить сознание в музыке, дать возможность утопить в ней хоровод сравнений двух поцелуев, которыми побаловала судьба меня за такой короткий срок.
  
  'Хочу, чтобы ты сравнила разницу между мной и блондинкой' - Глухой рокот, раздающийся в моей голове.
  
  И я сравниваю, и ненавижу себя за это. Именно себя, потому как не должна потакать твоему грешному голосу, не должна чувствовать ощутимую разницу в таких похожих прикосновениях и в таких разных чувственных срывах. Не реально, но 'Блондинка' по сравнению с твоим ртом, просто 'бледная девственница' и за это я ненавижу себя в двойне.
  
  Безумие какое-то. Что же ты уебок сломал во мне такого, от чего моя крыша резко отъезжает на шарнирах, оставляя растерянную меня под проливным дождем?
  
  Еще пару шагов и все, я утру капельки пота с висков, успокою разбушевавшееся сердце, закушу кожу на запястье и прогоню твои обжигающие прикосновения своей болью...
  
  - Куда-то спешишь? - Глухо, словно через толщу воды прорывается твой голос, заставляя нервные окончания вибрировать, спотыкаюсь от того, что резко торможу.
  
  - Спешу. - Этот сип мой? Ненавижу.
  
  - И куда же? - Твой голос не приближается и от этого чуть легче, можно представить, что я разговариваю сама с собой.
  
  - В комнату.
  
  - Ах, ну да, мышка поскорее решила укрыться в темноте, спрятать свое тощее тельце за тонкими деревянными стенами, чтобы никто не заметил острого страха в глазах перед котом? - Не слышу шагов, но отчетливо осознаю, что голос становится ближе. Спина напрягается, испуганные мурашки от мнимого прикосновения воздуха разбегаются по коже. Слишком близко, а это уже опасно.
  
  - Что тебе нужно от меня? - Нижняя губа начинает дрожать, закусываю ее к чертовой матери, не дам страху пропитать мою одежду, выскочить сердцу из груди. Не подарю удовольствие обонять свою затравленную жертву. Прости Господи, но я отчасти рада этому ебаному чувству. Отвлекает от греховных мыслей, которым не место в моей голове.
  
  - Интересный вопрос. - Теплое дыхание скользит по взмокшему затылку, ласкает кожу, от чего спина еще больше выпрямляется. Ебанное тело хочет лопатками достать широкой грудной клетки чудовища? Или это я хочу почувствовать вибрации голоса спиной? Да, хочу, но вовремя останавливаю себя. Лучше сдохнуть, чем позволить своим разбушевавшимся гормонам одержать верх. - Я бы много хотел, особенно от тебя, например... - Он замолкает, дает прочувствовать паузу, дает время заинтересоваться, пожелать узнать о его желаниях в отношении меня? Разбушевавшийся океан, где не видно ни берега, ни дна. Манипулятор, игрок, чертов ублюдок искалечивший меня, как морально, так и духовно.
  
  - Например... коснуться капельки пота на границе твоих волос. - Я чувствую ее, не знаю откуда, но чувствую эту долбанную предательницу, скатывающуюся мне за шиворот. - Проследить ее путь пальцами, а потом проделать тот же маршрут губами. Схватить и зафиксировать шелк волос, прочувствовать жар от кожи. - Ты сглатываешь, судорожно, слышно, и это уже ебать какой промах.
  
  Ты должен быть идеален. Маска, ты же должен помнить о ней, иначе вся твоя игра летит к чертям!
  
  - Оттянуть голову назад, заставить опустить на мое плечо. Прикусить зубами оголенную шею, уткнуться носом в ямку под маленьким розовым ушком. - Блядь, мне кажется, или твой голос действительно такой хрипло сексуальный? Он вибрирует во мне и приближается, медленно. Давая понять, насколько ты близок, почувствовать это. Новая игра? Раньше я не могла уследить за твоими перемещениями, ты старался быть внезапным. Что изменилось в наших правилах? - Другой рукой очертить легким касанием шрам, подаренный тебе на вечную память. Провести подушечкой пальца по ключице, спустить широкую ладонь за край выреза футболки. - Спаси Господи, я этого не переживу. Сдохну прям здесь, так и не дойдя до комнаты несколько шагов. Растянусь посреди коридора окоченевшим трупом.
  
  Я уже забыла, каково это чувствовать твою горячую кожу. Я уверена, она горячая, просто кипяток, а вот я холодная и мокрая. Мы в этом настолько не похожи друг на друга.
  
  - Сжать упругую грудь, ущипнуть сосок, заставить болезненно сморщиться, за пульсировать, отдаваясь ритмом твоего сердца. - Глухое рычание, я скорее почувствовала, чем услышала, сквозь вату в ушах и размытые картинки его действий представляемые мной. - Но ты ведь не об этом сейчас хотела узнать? - Шумный вздох и опять рокот. - Ты возбудилась? Да, ты возбудилась, я чую этот пряный аромат, он растекается по моей глотке. Ангелочек совсем вырос и заимел недетские желания? Похвально. - Ненавижу его самодовольный голос, но себя за эту низость ненавижу еще больше.
  
  Стискиваю сильней пальцы, заставляю ногти врезаться в плоть, рвать ее, причиняю себе боль, отвлекаю предательское тело от грешных мыслей.
  
  - Но мы об этом поговорим немного позже. Сейчас я хочу услышать твой результат сравнения, ты же мне скажешь, что блондинка безбожно лажает по сравнению со мной? Хотя, постой... не стоит напрягаться, тебя с потрохами сдает тело. Оно просто не в состоянии мне сопротивляться. - Хочется развернуться и впиться когтями в глотку этому самоуверенному уебку, хочется вырвать кадык вместе с мясом, заставить захлебнуться собственными словами вперемешку с кровью. Но я стою соляным столбом и боюсь любого движения, иначе просто распадусь, потому, как мои края уже начали растворяться от волн его слов.
  
  Отче наш, Иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, ... как же там дальше? Не помню кусок, но это не важно, нужную часть я с легкостью припоминаю... И оставь нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
  
  Как заведенная мысленно обращаюсь к Богу, прошу защиты от лукавого, который, кажется, уже прилип к моей спине и не торопится отступать, и я лечу в его ебанную бездну, впитываю и восторгаюсь его безумием. И его вины в том нет, это все я.
  
  Сломанная и перепаянная по его сумасшедшему подобию. Бьющему и разбивающему окружающее меня мировоззрение, заставляющее по другому видеть истинность вещей. Где ты готов заставить свое сердце не паниковать, лишь бы почувствовать живое, не причиняющее боли тепло кожи. И не важно, что это тепло исходит от твоего мучителя, хозяина.
  
  Нет, он ни в чем не виноват, разве может обвиняться существо, которое за свои грехи не понесет наказание? Который, впитал в себя все ужасы кровавых праздников и наслаждался ими сполна? Нет. Виновата в своем желании только я сама, потому как сама впустила его. Впитала, растворилась и не стоит удивляться желанием тела, потому как касаться его разрешено только ему, и он знает об этом. Чувствует своим гнилым нутром, как чует хищник свою жертву, вцепляется в нее и забирает последние шансы на выживание.
  
  Пару глубоких вздохов, я ощущаю, как молекулы воздуха приходят в движение рядом со мной. Как проникают в его расширяющиеся ноздри, затягиваются мощными легкими. Как позже скользит теплое дыхание по коже, как стадо мурашек от этого касания ускользают ко мне в живот, щекочут там своими мерзкими лапками, накапливая жар между бедер, как приостанавливаю болезненное желание потереться ими друг о друга, чтобы ослабить щекотку.
  Я знаю, что сейчас в эту гребанную минуту его губы раздвигаются в холодной, но в тоже время обжигающей усмешке, оголяя верхние резцы. Как затянутые мглой глаза в последний раз скользят по напряженной спине. Знаю.
  
  Как кожа на руках натягивается сильнее от сомкнутых в кулаках пальцев, как колышется воздух от его резкого поворота, и как контрольный выстрел в висок, слышу его удаляющиеся шаги вниз по лестнице. От меня. И не знаю, то ли закричать ему вслед благодарные слова что отпустил меня, то ли рвануть за ним и обматерить, от того, что еще больше натянул мои нервы своим голосом, пробудил такие низменные желания и бросил неудовлетворенную. Я слабая.
  
  Чертов сумасшедший мир. Мир, в котором легко запутаться кто ты на самом деле - злобная тварь, убившая во мне живое или странный, но не менее желанный любовник. Или может все же ты мне просто товарищ по оружию?
  
   Затаскиваю непослушное тело в темноту комнаты, подхожу к окну и падаю на колени. Взгляд молящий, смотрю на бледные руки, раскрываю единственного и молчаливого свидетеля моего падения, молящим жестом пробегаю по струнам, вспоминая свое увлечение роком. Струны от щипков дрожащих пальцев вибрируют, складываются, льются, жалят.
  
  Хочется закричать, хочется зарыдать и побиться головой обо что-нибудь в этом долбанном пространстве, сломать ее к чертям собачим, выгрести мозги, хорошенько прополоскать в проточной воде и вернуть уже нормальными, чистыми, обратно. Заставить работать, как правильно должно быть. А как это гребанное правильно хрен знает. На губах только горький привкус чего-то грязного, страшного, неуместного, а в голове запретные желания.
  
  Не помню, сколько так просидела и промучила струны страшными, неправильными словами кровавого рока. Вырубилась, с горем пополам заставив затащиться бренное тельце на кровать. Через плотный полог, словно отметка для утопающего сознания приход Сашки, и опять кутаюсь в бездонный ад марева сна.
  
  Если закрыть глаза перед взором стоит каменная маска, с лика которого пристально взирают дьявольские глаза. Пухлые красные губы растягиваются от безумного смеха, но я его не слышу, не могу вырваться из гулкой тишины комнаты, в которой основным преобладающим цветом был черный. Не раз еще об этом задумаюсь на протяжении своего заключения. Не раз еще возненавижу этот цветовой спектр, который может поглотить любой другой. Спрятать в своей тени, растворить. И я растворяюсь в нем, теряюсь.
  
  Дни сливаются в одно протяжное пятно времени, а вечер со сгущающимися сумерками растягивает мою агонию.
  
  Единственное пятно в этой черной комнате окно, и оно же мое спасение, откуда до сих пор могу подсматривать за цветом и светом, за неспешно плывущими облаками, за зелеными лапами огромных сосен и представлять вместо немого безмолвия шум свободы. Насколько я понимаю, окно выходит на задний двор каменного чудовища, в котором меня посадили под замок. Задний двор упирается в огромную стену смешанного леса и уходит в горизонт.
  
  Охотничьи угодья. Место, где проливается кровь невинных на потеху властителям мира.
  
  В дневное время можно представить, что я принцесса, заперта в огромном безлюдном замке и издыхающая от тоски по отголоскам мира, или единственная выжившая во время апокалипсиса на всей земле. Одинокая, но живая.
  Даже не хмыкаю от абсурдности таких фантазий, на это просто нет сил, а тишина она очень обманчива, в ней, если хорошенько напрячь слух можно расслышать какое-то движение за дверью, скрип подошвы по каменному полу за стенкой. Подставить ухо к стеклу и расслышать шелест веток от ветра, но тогда иллюзия одиночества в этом мире растворится, и ее место займет реальность, в которой балом правит страх и безысходность.
  
  Скольким чудовищам эти стены предоставили свою защиту? Скольких спрятали и почему этих чудовищ не видно днем из моего окна? Прячутся? Боятся солнца?
  Глупость, меня же похитили днем. Или лучше сказать добровольно-принудительно сопроводили до места моего жертвоприношения? Да, наверное лучше так сказать. Моя кровь скоро тоже впитается в грешную землю, растворится под каплями проливного дождя, а тело спрячут, закопают, сожгут или еще бог знает что сделают и...? И все. Пройдет год, может два... перестанут искать родственники, забудут те немногие друзья, что до этого момента пытались участвовать в моей жизни, непутевую и молчаливую, а мне безразлично.
  
  Остался страх, и только перед тем, каково это в последний раз вдохнуть свежий воздух? Умирать больно, а если больно, то насколько? Выдержу? Навряд-ли, скорее всего, буду рыдать и умолять о жизни. как беспозвоночная тварь, валяться в ногах и утыкаться влажным лицом в черные лакированные ботинки от какого-нибудь очень крутого обувного мастера. Молить о пощаде. Ненавижу свою слабость. Ненавижу себя за это, но я такая, какая есть. Не могу с гордо поднятой головой кинуться в горячие объятия смерти и получить заслуженный покой с торжествующей улыбкой на лице. Буду мерзкой тварью, а торжествующая улыбка осветит только безумные глаза хищника.
  
  - Почему так тихо? - На грани слышимости задаю вопрос пустоте. Она привычно молчит в ответ. У нее с этим монстром заговор против меня.
  
  Вчера он убил своего родного отца, а сегодня такая зловещая тишина. Разве не должны устраиваться поминки по былой власти или чествование новой? Надеюсь, за ночь он успокоился и перестал меня винить в своем поступке? А если не перестал, то что? Сегодня вечером окончательно задушит или сломает мою тонкую шейку своей горячей лапой? Да и ладно, все равно я уже устала от этого ожидания. Немного боли и все закончится. Всегда так, хочу и уверяю себя, что готова, а на самом деле это только бравада. Ложь. Обычная ложь, дающая немного сил и смелости.
  
  Ежусь, от солнечного луча, вырвавшегося из плотного облака, и упавшего на мое лицо. Тут же плотней закутываюсь в плед, испугавшись собственного громкого вздоха. Чувствую себя нарушителем благословенной тишины.
  Где опечаленные лица, где громкий рев по убиенному, где траурные похороны?
  У меня в голове мелькают строки из подходящей для ситуации песни, и я рискую, прерываю злую тишину своим голосом. Слабым, не смелым, совсем не ехидным, каким должен быть для этой песни. Знаю, он услышит его. Опять устала от неизвестности, но конец скоро.
  
  В рассветный час шакал о голоде забыл,
  Следил с холма за мрачной конницей в дали...
  Сегодня черный день, владыка мира мертв.
  И стар и мал, не могут слез сдержать своих...
  Он добрый повелитель, он солнцем был и был луной.
  Империя осталась его вдовой.
  (Ария - Обман)
  
  Должно же быть так! Или не так? В этом мире совсем все не так? А как тогда? Ладно, не мое это дело, я нервно затягиваю в легкие как можно больше воздуха, чуть повышаю голос и снова нарушаю тишину, продолжая.
  
  Возможно так и есть - все обман. Не будет траура, не будет похорон, а будет только такая гнетущая тишина и я в ней. Незначительная, маленькая, выделяющаяся бледным пятном во мраке комнаты, но вопреки всему перечисленному послужившая веским аргументом для смерти живого существа.
  Неважно, каким было это существо, я не хотела его смерти, но кто будет спрашивать о моих желаниях? Возможно ли такое, что этот Глава пытался защитить меня от сына? Возможно, или же нет, какая теперь разница?
  Да большая, ни тишина меня сейчас пытает душевно, а простое чувство вины перед неизвестным погибшим. Пусть он даже не пытался вступиться за меня, пусть. Суть в том, что смерть пришла за ним по моей вине. Плохо. Как же я, обычная девушка, умудрилась вляпаться в такое дерьмо? За что? В чем я провинилась? Ни в чем, тут дело даже не во мне. Просто куму-то должно было не повезти, так почему бы ни мне?
  
  - Вижу, ты тут совсем заскучала? Составить компанию? - Нет, хочется закричать, но не могу, в твоем присутствии ни я хозяйка своему телу. Задумалась до того, что смогла пропустить его появление.
  
  Незаметный взгляд на твое восковое лицо во время вздрагивания, не улучшает ситуацию. Не проясняет твое настроение, от этого хочется бежать или еще лучше сразу кинуться ниц и просить прощение за то, что родилась в этом мире, где из-за просчета судьбы встретила на своем пути монстра.
  
  - Давай, расскажи, что тебя тревожит, мне интересно? - Я на консультации у психолога? Глупые мысли.
  
  Походишь к психологу, если выживешь, может он в состоянии совладать с тараканами в твоей голове, но не стоит особо надеяться, потому, как сумасшествие этого существа давно впитывается в тебя, и отличие у вас только в том, что ты безобидная, но от этого не менее здоровая.
  
  - Поговори со мной. - Доброжелательного тона как не бывало, а вот воск на расслабленном лике даже не потек. Плохо дело, настроение своего врага надо узнавать по интонации. НЕ ЕСТЬ ХОРОШО и это толкает меня раскрыть рот.
  
  - О чем? - О, этот голос мягкий, бархатистый, покорный, заставляет желать вцепиться себе в голосовые связки, выдрать с корнями и кинуть к твоим ногам, замолчать навечно. Тогда будет меньше поводов потакать твоей тьме.
  За что так со мной поступает собственное тело? Почему придает? Может он заразил меня каким-то вирусом подчинения? Скорее всего.
  
  - Обо всем. Хочу слышать твой голос. - Нахуй, подавись и голосом и мной. Хочу застрять костью в твоей глотке и задушить тебя собой. Заставить сгинуть с этого света.
  
  - Какая погода за окном? Солнце сегодня почти не видно, и дует ветер, значит прохладно? Да, прохладно, наверное... - Чушь, почему я несу эту чушь?
  Ответ прост - он приказал. Мой господин, рабовладелец и хозяин. Долбанный ХЕДЕН ШОЛДЕРС. И так будет всегда, сопротивляться, я могу только мысленно, дерзить, посылать, а на самом деле мелко дрожать застывшим желе и прятать испуганный взгляд. Я не настоящая? Если бы в моей голове осталось воспоминание, каково это быть настоящей, возможно тогда я вела бы себя правильно. И давно бы сдохла. А в этом есть плюсы - радость червям!
  
  - Ты скучаешь по родителям? - Интересный вопрос, скучаю ли я по людям, которые для меня были соседями?
  
  Я пропала в себе, замкнулась в ожидании твоего шёпота, в ожидании скорого свидания и в попытках смирения с судьбой. Так что да, скорее всего я скучаю по ним, хоть и не помню их достаточно хорошо.
  
  - Нет. - Ложь легко соскальзывает с губ. Я их люблю, ничего не меняется, и я любой ценой буду стараться защитить их от тебя.
  
  Твои развлечения не предсказуемы, и я не хочу услышать историю об их гибели от твоих рук. Нет у меня родителей, нет семьи, нет друзей. Ты лишил меня всего, присвоил мое время, посвятил только себе. Я вся твоя.
  
  - Хорошо. Я вот тоже не скучаю по создателю, а вроде бы должен? Как считаешь? - Никак. Я вообще стараюсь не иметь личного мнения. Ты не оставил мне свободы мысли, урезал мою молодость, заставил чувствовать себя лишней в моем мире, а в своем пытаешься убить.
  
  - Наверное, должен. - А что мне еще сказать, что он не только должен скучать, но чувствовать вину за его смерть? Глупость. Такие как он не знают чувств вины, скорби, любви. Такие монстры созданы ломать. Ломать слабых, значит, его отец был слабым, а в этом мире выживает сильнейший, ну и такие как я. Правда временно.
  
  - Ну да, должен. - Заключает спокойно и даже как-то лениво.
  
  Произносить, не значит чувствовать? В этом весь он. Правильные слова, грязные поступки и к чертовой матери совесть.
  
  - Я ужасен? Да, ужасен, но только представь если я такой монстр, то каким должен быть тот, который выбрал меня и сотворил по своему подобию? - Проводит широкой ладонью по лицу, в котором не дрогнул ни единый мускул.
  
  Я морщусь - действительно не хочу даже задумываться о личности того, кто сотворил этого монстра. Он видит это и зло растягивает красные губы, желтые дьявольские глаза блестят сумраком, прищуриваются. Мне можно воздать должное, я даже своим молчанием и предательским лицом умудряюсь сорвать тщательно отрепетированную маску вселенской скуки и выпустить джина из бутылки. Нобелевскую премию мне... посмертно.
  
   - А знаешь, я вчера неплохо провел время, сгонял в твой городок, сходил в бар... - Насмешливо произносит, немного растягивая слова. Очередная история? В этих словах злость, она послушно скользит по моей коже, касаясь маленьких белесых волосков. Раздражает мою кожу, посылая тысячи мерзких тараканов щекотать своими долбанными лапками. И я догадываюсь, к чему готовится.
  Сейчас за свое раздражение ты будешь мне мстить. Да ты это сделаешь, не физически, но тебе этого и не нужно, словами жалить ты умеешь не хуже.
  - Встретил там... как же ее... - Театральные паузы, драматичны в твоем исполнении и я пропитываюсь, заинтересовываюсь, хрен с тобой, мне Нобелевскую премию, а тебе Оскар, за актерское мастерство.
  Принесите мне, пожалуйста, транквилизатор для слона. Усну бля счастливой в неведении и не проснусь.
  
  Эти истории в наших отношениях еще не самое страшное, но эти истории всегда сводятся к одному. К моему чертовому чувству вины. Ты даешь понять, что все встретившиеся тебе на пути люди умирают по разным причинам, которые прямым образом связаны со мной.
  
  Я разозлила тебя, не ответила вовремя, спрятала глаза, ответила не так, сильно испугалась или не вовремя отключилась и так далее, и блядь, за все мои промахи отвечают другие, незнакомые или знакомые мне люди, но не Я. Потому как остальные по сравнению со мной легкозаменяемый продукт. Откуда в тебе такая мания ко мне? Чем я лучше для тебя? Много вопросов, а ответа нет.
  
  - То ли Таню, то ли Аню Свиридову...? Помнишь такую? - Я замираю, а вместе со мной замирает и отбойный молоток, который по привычке пытается сбежать из грудной клетки. Моя одноклассница, Танька Свиридова, девушка, которая всегда тащила меня после уроков на прогулку, а намного позже на прогулку после пар. Счастливая девчонка, которая собирала вокруг себя кучи поклонников и не меньшие кучи подруг. Эдакое теплое веселое солнышко с воздушным кудрявым облаком рыжих волос и задиристым курносым носом. Не повезло ей с моим знакомством.
  
  Плохая история.
  
  А выслушать придется, так же как и записать еще одну невинную душу на свой счет. И кто после этого будет рассуждать о моей безобидности? А может, пронесет? Глупо.
  
  - Такая чертовски безобидная... и такая чертовски соблазнительная. Яркая, доверчивая... развратная. - Такие красочные слова и такой безучастный тон, что впору задать вопрос, а если в тебе вообще эмоции? - Яркие призывные губы, и жесткий разврат, прям в клубе, и стоны, которые до сих пор зажигают кровь... - Глупые, глупые девушки. На эту красоту нужно весить табличку с предупреждением 'НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬЕТ', но вам похуй. Летите на яркий облик как ночные мотыльки на свет, только последствие у этого света - летальное.
  
  Чертовски привлекательный парень, с небывалой лёгкостью сломает все запреты, придаст ваше доверие, принесет в жертву, в угоду своего больного разума. Игра в русскую рулетку - безжалостный метал, убьет, или пощадит? Почему люди не чувствуют исходящей угрозы?
  
  Потому, что слепы от природы и не каждому предстоит прозреть, но и в неведение есть чертовски много плюсов.
  
   - Это единственное приятное впечатление от ее рта. Малышку стоило вывезти на природу, познакомить ближе со своим лицом, и все хорошее впечатление испортилось, этот грязный и такой натруженный рот перестал радовать. Визг, сопли, кровь как от свиньи, запачканные ботинки и брюки, картина - не радует. Эстетики мало, художественность хромает, а тело, не пробежавшее и ста метров, удручает. Честно стало даже как-то скучно... - Хочется заткнуть свои уши и ослепнуть от ярких картинок, вставших перед глазами. Потрясти головой как копилкой и растрясти мысли как железные монеты. Спутать, не представлять, отречься от его слов. Перестать осознавать, гнилой мир полный такого дерьма, но еще больше перестать верить, что на этом свете еще находятся такие наивные, безмозглые, и слепые.
  
  Он подходит, опирается на широкий подоконник бедром, проводит горячим пальцем по губам и мой больной мозг тут же подсовывает картинку, как этот палец измазан горячей кровью Таньки и скользит по моим губам, замирает на мгновение и скользит к подбородку, размазывает красную линию. Линия пульса - нитевидная. Мертвая, как владелец этой крови. Последний удар и тишина останавливает работу органов, а окоченение стягивает мышцы. Каково это умирать? Хочется спросить у Таньки, но ее здесь больше нет. Ни здесь, ни там, где бы это 'там' не находилось.
  
  Отталкивается и возвращается в излюбленное кресло. Некий наблюдательный пункт за дичью, за испуганной и жалкой мной. И почему блядь я до сих пор жива? Зачем я тебе? Долгоиграющее удовольствие или долбанный эксперимент по отравлению собой меня? Так я на гране, уже на грани. Живой труп с бьющим сердцем. Долбанный орган все не может сдаться, утихнуть. Нет, блядь, ему нужно работать, выживать, а зачем спрашивается?
  
  Хочется заорать - Почему именно Я? Блядь! За что? Но я этого не сделаю, как и не сделаю большинство своих поступков. Молча проглочу, прожую и переварю, а потом, если позволят, сдохну. Не стоит мечтать о возвращении, а если и стоит, то только до момента, как смогу затянуть петлю на своей тонкой шее и шагнуть со стула. Нет никаких моральных сил, пытаться выжить. Провалиться, сломать позвонки и перестать барахтаться. Не стоит существовать живым трупом, от них расходится волна трупного яда, ломающая и коверкающая жизнь другим, а на моем счету уже с лихвой таких грехов.
  
  - Вы люди такие глупые и наивные... всегда куда-то спешите, гонитесь за мнимой красотой, что-то делаете, дохните за шелестящую бумагу, лебезите перед такими же людьми, возомнившими себя кем-то выше, чем все остальное стадо, и это реально раздражает, но еще больше раздражает ваша гниль. Стоит только появиться тому, кто укажет на вашу беспомощность и все... вы НИЧТО. - Стискивает челюсть, слышу, как сверкающие белизной зубы трутся друг о друга, скрипят от закипающей злости, знаю, что желтизну взгляда поглощает мрак, хоть и не вижу. Ты сливаешься с тьмой, неотделимая ее часть. - А он был не таким, он знал, что я сильней, но ни разу открыто не высказал страха предо мной. - Я не жилетка!
  
  Ебанутый, ты ведь даже не в курсе, сколько раз посещало меня желание разжиться огромным ножом, стиснуть его покрепче в руке и со всей силы вогнать его тебе в сердце по самую рукоять, почувствовать горячий пульс твоей крови на руках. Умыться ей, убить с одного удара. Перестать мучить и тебя и себя. Почувствовать удовлетворение твоей агонией и раствориться в ней. Но этого не случится. Где я, и что я, по сравнению с тобой. Вот только злые мысли все чаще посещают мою бедную головушку, особенно в такие моменты, когда ты перестаешь различать реальность между 'жертвой' и 'жилеткой'.
  
  - Нам отведено, слишком мало времени на жизнь, нужно все успеть. Боимся не успеть. - Поясняю я прописные истины, а все остальные аргументы против стада, осыпаются перед личностными характеристиками человека.
  
  Вторую половину его речи игнорирую. Может моя хитрость сработает и уведет в другое русло разговор. Сильное нутро не проявляется, а я уже привыкла к себе такой бесхребетной, слабой.
  
  - В этом весь конфуз ситуации вы всегда чего-то боитесь - умереть, не успеть, что забываете о том, что в этом мире, есть толстые обстоятельства, которые сокращают сроки жизни. Например, я. - Надеюсь это не исповедь, потому как мне собственного сумасшествия хватает.
  
  Почему меня не злит его пример, ведь кому, как не мне известно, об этих обстоятельствах? Наверное, потому что, не смотря на мое внешнее спокойствие, внутри все обрывается и скручивается от страха и места другим эмоциям уже просто не хватило? Наверное, ведь я с каждым днем все не уверенней в себе и своем душевном здоровье. Не стоит удивляться.
  
  - Да, забываем. - Покорность в голосе и резь в сухих глазах. Я жалкая. Не вою как подстреленная белуга, вовсе не от того, что 'НИ ЗА ЧТО НЕ ПОКАЖУ ЕМУ СВОИХ СЛЕЗ', нет, черт. А потому, что боюсь обозлить его еще больше. Толкнуть, заставить переступить черту, за которой, все продолжает стоять на своих местах, а жизнь идет своим чередом, только без меня.
  
  Он зловеще улыбается, в глазах черный блеск. Встает, подходит слишком близко, осматривает меня с ног до головы, его губы еще больше растягиваются, а я забываю, как дышать. Горячий палец скользит от кромки волос, гладит щеку, спускается на скулы, подбородок, шея, а вслед за пальцем тянется его взгляд - безумный.
  
  Второе прикосновение за вечер. Меня можно поздравить, мне сегодня чертовски везет. И разговоры говорим и касаются меня. У моей судьбы скверное чувство юмора, или может не у судьбы?
  
  - А хочешь стать такой как я? Я сейчас хозяин, могу подарить такую милость. Тогда тебе не придется думать о времени и спешить.
  
  Заманчивое предложение, но зачем мне это время, если придется остаться рядом с самым ненавистным существом? Придется стать такой как он и забыть о собственной душе, потерять ее в крови и криках людей? Нет. Я и так себя ненавижу.
  
  - Молчишь... думаешь? Не стоит думать, этот дар прекрасен, он заставит тебя забыть о своем страхе, даст почувствовать власть и насладиться ей. Ты перестанешь быть слабой, отомстишь обидчикам.
  
  Увещевает сумасшедший, но я не обращаю на это внимание. Единственный мой обидчик это ты, и тебе я отомстить не смогу, будь я хоть трижды тобой. Он возвращает палец на подбородок, уже обхватывая его, сжимает очень сильно. Скорее всего, завтра там расплывутся синяки, но это не страшно сцепляю зубы покрепче и пытаюсь усмирить брызнувшие слезы из глаз. Не злить, не всхлипывать и я блядь обязательно проснусь живой, здравствуй сумасшествие, я скучала.
  
  - Ты жалкая. Я обманулся, предложив такой дар. - Злой голос режет слух на мой молчаливый отказ, а затем следует глухой удар моего затылка о стенку, и я знаю, что этот удар намного сдержанней, щадящий.
  
  Бережет ублюдок, но мне и этого хватает и звон в ушах заполняет тишину, а сердце, работающее на максимальной скорости и страх от его близости выполняют свою черную работу, загоняя сознание в самый ненавистный черный цвет.
  
  Открываю глаза в липкой темноте и в удушающей тишине. Безмолвие проглатывает меня, поглощает. Смотрю на выбеленный потолок, грань реальности опять стирается. Не отличаю сны от яви, замкнуло провода. Ни здесь и не там. Застряла, знакомое чувство пытается прорваться всхлипом через сведенную глотку, но ни выходит, ни звука. Безмолвие, странная тягучая тишина опутывает, засасывает. Тянусь к мобильнику, тени испуганно отшатываются от яркого синего экрана. Пять десять. Мой личный ад вернулся. С добрым утром мой тесак и истерика. Раз удар, два... а перед глазами широкая грудь, которую никак не могу пронзить. Всегда, что-то мешает, всегда есть уверенность, что не смогу.
  
  Неудачная попытка начать все с начала. Сколько их еще будет? Ни хочу ни одной. Не могу я уже, надоело с треском проваливаться, но у меня нет другого выхода, ухожу на улицу, где еще густой туман не успел осесть каплями росы. Бегу со всех ног, словно все адские гончие мчат по моим следам, не останавливаюсь, не могу, слышу их лай и прибавляю скорость в гулкой тишине. Обогнать ветер, заставить мышцы молить о помиловании и вытеснить этой болью мысли и воспоминания. Потом какая-то резиновая еда, опять бег, спортзал, сон и все по новой, только пластинка старая.
  
  Здравствуй, мое ебаное сумасшествие. Опять на грани, молчу, сутки пролетают как пулеметная очередь, резко оглушающе, не жалея время. Лис орет на меня, а мне похрен, я не здесь, я вообще нигде. Застряла в собственном сумасшествии, а желания вылазить уже не возникает. Сколько можно пытаться, так бездарно падать на задницу и снова, и снова, и снова попытки встать. Разогнать душное марево, заставляющее смотреть на окружающее через мутную призму. Состояние, словно смотришь на окружающий тебя мир через стекло, ощущаешь, как время течет мимо тебя, а разговоры не долетают до твоих ушей. Нахуй, но я ведь гребанный оптимист, поэтому не могу не найти для себя хорошие новости:
  Первая хорошая новость - я больше не сгораю от страсти к ублюдку. Вообще не вспоминаю о его голосе, лице, движениях, так же как и ощущениях страха. НИЧЕГО ЕГО опять во мне нет. Только привычные кошмары, когда я просыпаюсь в реальности воспоминаний.
  
  И Вторая хорошая новость - на очередной охоте, в каждом посеревшем лице испещренном черными венами я вижу его лицо, и это приносит маленькое удовольствие.
  
  Чудесная охота, на которой я чувствую себя роботом, все идет как по маслу, я даже не смотрю по сторонам просто иду и срубаю головы, практически не прилагая к этому усилий. Твердая рука посылает сталь в полет - вжик и все.
  
   Топорный метод некрасивый, неизящный, а мне все так же плевать, делаю свою работу, когда нужно, отправляю в работу дар. Мой счет с каждым движением руки растет в геометрической прогрессии и это, черт возьми, уже не пугает. Нет души. Сдохла под гнетом обстоятельств. Не выдержала, сбежала от меня, оставив пустую оболочку. А вслед за ней и я выхожу наружу со склада, который только что основательно опустел. Прикуриваю сигарету и разглядываю небесную тьму с редкими точками звезд. Прогулка под не полной луной оказалась плодотворной, поняла, что сдохла и душевно. Нет привычных отголосков совести, пытающейся укорить в содеянном. Еще немного помаяться, и может кто-то окажет милость и добьет этот бренный кусок мяса. И окажет мне чертову услугу, потому как сама я не могу.
  
  Громко хлопают двери, на сияние звезд ложиться тень или точней рядом со мной кто-то встает, говорит, похлопывает по щекам, а я не могу оторвать взгляд от неба. Говорят, есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно - одной из них я сейчас и любуюсь, а остальное подождет. Меня мягко подталкивают в спину, и я теряя контакт с космосом начинаю простые движения в сторону джипа, на котором мы прикатили сюда. Доставка до дома, душ и потолок, это все, что меня сейчас интересует.
  
  Не могу точно сказать насколько времени меня затянула эта яма. Так же боюсь утверждать, сколько прошло времени с охоты, однотонность поглощает меня. Смотрела несколько дней назад в зеркало и здоровалась с прежней собой. Черные круги отчетливо окрасили бледную кожу вокруг глаз, губы посинели, а начинающие проявляться щеки сгинули в неизвестность. Хотя одно яркое пятно все так же проявляет свою суть. Шрам. Подпись Шакала. Как в пустошках на пяточках, где обретает неусидчивая молодежь. Надпись 'Я здесь был' о многом говорит. В моем случае эта надпись говорит о моей принадлежности. Я его, он это отчетливо дал понять. Я не сбежала, нет, я попалась. Я рядом, а у него теперь новая, забавная игра. Соблазни уродку - так называется.
  
  Вторая стадия эксперимента? А я можно сказать даже благодарна обострившемуся сумасшествию, оно забрало мой разум к чертям собачьим и подарила такой безжизненный покой. Жаль только мое тело практически на пределе. Оно истощено и замучено, еще чуть больше обмороков на беговой дорожке, больше ударов головой об пол и все. Мойры оборвут нить моего бытия. Так, словно меня никогда и не было.
  
  Мой организм вообще в длительном шоке от безголовой хозяйки. Он не понимает, за что его истязают до черных дыр перед глазами, тут же сбитое дыхание отравляют никотиновой гадостью и опять истязание, но как ни странно не требует больше отдыха. Пробуждается ровно в пять десять утра и не ломается, уже даже не ноет от натруженных мышц, не возражает, а принимает дозу этого жалкого существования за чистую монету, словно так и должно быть. Медленно качусь в пропасть и отталкиваю руки, цепляющие меня за шкирку, пытающиеся помочь, спасти, поговорить со мной, только зря. Я не слышу их голосов, я за мутным стеклом. Меня больше здесь рядом с вами нет...
  
  Тяжелей всего Сашке, он ревет практически все время пока тут, а я неловко ерошу его волосы и молчу, не смотря в глаза. Хочу сказать, что ничего страшного не случилось и это временно, только видимо мое горло не может вытолкнуть ложь из себя. Он все видит, видит и ревет, прижимается, а я не отталкиваю. Как мне кажется, я сейчас никого не стану отталкивать от себя. Перестала бояться замарать других собой. Гнилое нутро выветрилось и покинуло меня вместе с душой, переживающей об окружающих. Что это? Почему я тут и где это тут? В бездне? Так почему эта бездна такая безмолвная, удушающая, затягивающая? Смотрю в потолок, рассматриваю тьму и чувствую ее прикосновение к себе.
  В один из монотонных дней, Лис не выдерживает, просит помощи, и у кого? Нововведение. Мое воспитание отдали Шакалу. В спортзале стоит неподвижный, застывший, с занесенной вверх ногой, в ожидании тренировки со мной.
  Безразлично.
  
  Выпустила дар, все замерло, он даже не успел сделать нескольких шагов ко мне, застыл, а я стою и пытаюсь рассмотреть его, только не выходит.
  
  Расфокусированный взгляд не может зацепиться за детали. Не вижу его маски, отчетливо не могу рассмотреть цвет одежды, только нелепая поза. Наверное, стоит переставать питаться бутербродами, чувствую легкое головокружение и тошноту. Вздыхаю и ухожу, около дверей на выход, отпуская толстую цепь дара.
  
  Одно радует - в этом муторном мареве мой дар стал намного сильней, я чувствую его, живой цербер, как послушный щенок теперь, жестоко обманутый и посаженный на цепь. Выдыхаю, отзываю щенка, пошло все нахуй, захлопываю за собой дверь, пусть сами с Шакалом тренируются...
  
  ========== 13 глава ==========
  
  Цикличность не изматывает меня, она просто есть и есть я. В центре ее, а по краям жизнь, вертится, вибрирует, циркулирует, а я ее сторонний наблюдатель.
  
  Тренировки, убийства, какое-то шевеление с отрешенными, охота большими группами, зачистки территорий, совместное патрулирование со стражами. Жизнь бьет ключом, а я вот точно мясо, иду, делаю свою работу и ухожу. Порой ухожу, еще до того как все заканчивается, когда резко захочется покурить. Выпускаю своего цербера, отхожу в сторонку и затягиваю в легкие столько дыма, сколько получается вместить. Пьяное состояние, в котором не возникает мысли о самоубийстве, ведь так легко отпустить дар, подставиться, но не дадут, с каких-то пор со мной всегда рядом кто-то есть, не доверяют и правильно. Прикрывают, толкают в случае опасности. Перестала участвовать в вечерних посиделках, спрятала гитару, в перерывах между тренировками, сном, и убийством, просто лежу и пялюсь в потолок. Знакомьтесь, новая я. Уже не слабая, уже никакая. Приходят, говорят, когда на выход, встаю, одеваюсь и иду. Знаю скоро, перестанут звать. Забудут и хорошо. Теперь я точно сломалась.
  
  Ночь очень тихая, или только вечер, мне до этого нет никакого дела. Нет дела не до чего. Пусто. Белый потолок, как насмешка темноте. Чистый лист. Девственно чистый лист, который так и тянет измарать во тьме, поглотить, расчертить глупыми словами, фразами, убеждениями, заверениями. Нарисовать кривую линию жизни и тут же ее оборвать. В моей бездне не должно быть светлых пятен. Я ни хочу их видеть, хочу окончательно пропасть нигде. Уснуть и не проснуться.
  Или все же хочется проснуться, вдохнуть поглубже, припасть руками к мокрой траве, ощутить росу на коже, поежиться от холода и понять, что жизнь все же продолжается, и я живу. Или не живу? Зачем ты своими губами надломил, что-то во мне, горячим дыханием опалил остатки, а словами рассеял? И как эксперимент, удался? Тебе охота было посмотреть на безвольное существо, котором я стала, мясом?
  
  Скорее всего.
  
  А может, я еще жива? Потому как мое сердце отчаянно бьется в груди, не сдается, а из недр души пылающим сгустком рвется крик. Тягучая ярость, прорастает, расцветает где-то на задворках сознания кроваво красным цветком, но не может пробиться, не смотря на отчаянное желание. Хочется помочь этому цветку расцвести, криком. Таким, чтобы все услышали, а стекло и зеркала осыпались песком на пол, разрезали кожу, отдали дань моей ярости в виде крови.
  Что-то случилось, я чую это в воздухе, он заряжен и сгущается вокруг меня, но мне нет до этого никакого дела. Меня раздражает это белое пятно перед глазами, которые бездумно уставлены в потолок. Раздражает слезы ребенка и чувство вины в его глазах. Не так я представляла его детство. Ни так. Поэтому мне и хочется закричать, дать знать, что я еще жива, что еще здесь. Только не могу, в мою глотку вцепилась сама тьма и затягивает путы все сильней и сильней. Запирая мою душу внутри, запирая меня вместе с демонами, которые мерзко скалятся, протягивают ко мне свои костлявые лапы, утягивают, удерживают.
  
  Воздух потрескивает вокруг, слышу, как через толщу воды залитой в мои уши проникает топот ног. Что-то случилось, что-то очень мерзкое, нехорошее и душа начинает биться о ребра, о кости внутри, пытается вырваться криком, заставить измученное тело принять вертикальное положение.
  
  Пойти выяснить, в чем дело. Тьма сильней впивается, но это не останавливает, мое тело выталкивает как ударом. Скатываюсь с постели на пол, на колени. Кружиться голова от резкого наклона, даю немного времени телу прийти в себя. Чертовы бутерброды, три раза в день, и повальные тренировки, не способствуют укреплению тела, как в прочем и укреплению духа. Дух тоже от резкого движения смолкает, перестает тикать внутри, позорно смывается с чувством выполненного долга. Хотя этот долг выполнен не до конца. Минуты, кажется, бегут слишком быстро, а загнанное сердце не собирается смолкать в груди. Долбится как сумасшедшее. Хочется прижать его рукой, сказать, что бы успокоилось, что его больше не станут насиловать сегодня, только зачем лгать себе? Если переборю тошноту, то обязательно пойду в зал, вытрясать дальше свое дерьмо на маты, а потом благословенная темнота и росчерки кошмаров в которых больше нет острых углов переживаний. Словно все происходит не со мной.
  
  Мне кажется, Лис видела, что он со мной делал и все понимала. Так почему не остановила? Не запретила приближаться?
  
  А может, ей это было на руку? Ведь теперь в моем исполнении она имеет послушную марионетку, которая, не задумываясь, выполняет любые приказы. У куклы сменился хозяин?
  
  Нет, бред, видела, как они вместе с Сашкой захлебывались слезами, думали, я не узнаю об этом, а я узнала. Стояла за дверью, наблюдала и ненавидела за собственное безразличие. Я просто не хотела им мешать и привлекать внимание. Слышала отдельные фразы обо мне, их желание помочь, выяснить в чем дело.
  
  Только зря они все это. Если кто и сможет меня вернуть, заставить разбить стекло вокруг меня, так это только я сама. Но для этого нужно желание, которое во мне не хочет просыпаться. Цветок не может прорости.
  
  Выталкиваю свое тело, заставляю подняться, держу в вертикальном положении. Безвольная нога, шаркая подошвой, продвигается вперед, следом вторая. Прогресс. Несколько шагов и дверь, вцепляюсь в нее, как в спасательный круг, тяну. Ручка с трудом поддается, прогибается, отводя в сторону боек, и меня ослепляет свет коридора, в котором то и дело пробегают мимо чьи-то ноги. Выше не могу поднять голову, она словно приклеена подбородком к ключицам. Кожа срослась, не отодрать, но не страшно.
  
  - Вика, хорошо, что вышла, там парней привезли, в плохом состоянии. Грегори в лазарете. - Говорят чьи-то ноги и тут же срываются в бег.
  
  Курок взведен, а дуло, приставленное к затылку, заставляет быстрей перебирать непослушными ногами. Лесенка, еще лесенка, еще, и еще, и еще. Тело просит остановиться, дать передышку, молит об этом, сегодня оно уже перевыполнило план по бегу. Вот только дуло утыкается, не дает возможности уступить телу. Чувство, что могу к чему-то не успеть. Бегу, или только мне это кажется? Не важно.
  Второй, первый этаж, быстро сменяется бетонным нутром полуподвального коридора. Еще лесенки и я в ярко освещенном коридоре. Больничное крыло. Слишком броское название для подземелья, в котором спрятаны не только стерильные палаты, а так же еще и тюремные боксы. Была тут пару раз, когда Лиса переусердствовала над моим бедным тельцем.
  
  Все двери практически раскрыты и за одной я вижу светлую голову, покоящуюся на белоснежных простынях. Вся грудная клетка плотно перевязана бинтами, но дыхание спокойное. Размеренное.
  
  - О, малышка. - Говорит сиплый голос. Такой похожий на голос друга, по имени Грегори. Какими судьбами его сюда занесло в стерильное нутро?
  
  - Что случилось? - Голос рвет давящую тишину в голове, сворачивает мозги эхом выстрела пули. Я несмело приближаюсь к большому телу. Присаживаюсь на стул, кем-то услужливо придвинутый к постели.
  
  - Ничего страшного, решили прогуляться и нарвались. - Он пытается растянуть белые, словно мел губы в знакомой улыбке и морщится, вижу, как ему больно, глубоко вздыхать и мне хочется облегчить его боль. Забрать, просто приложить свои руки к его ранам и забрать. - Знаешь, стоило сюда попасть, чтобы заставить тебя говорить. - Вдыхает слишком глубоко и его лицо прорезает болезненная морщинка.
  
  - Ни говори глупости, красавчик. - Я пытаюсь улыбнуться. Помочь, хотя бы так. Почему они выходили одни? Почему не взяли нас? А то, ты не знаешь. Ехидно слышу внутри. Знаю.
  
  У Лис заметный живот, а без нее там ты неуправляемая бомба замедленного действия. Опасна. Чертовски опасна. Чувствую себя предателем, не оправдавшей надежд.
  
  - Ну, а за комплименты, я готов постоянно сюда попадать! - Смеется, не глубоко, не слышно. А я морщусь на каждую болезненную морщинку, прорезающую его бледное лицо. - Правда, Вика, ничего страшного. Лис почистила от заразы, она это делает немного грубо, но дай мне пару часиков, и я буду как новенький. - Да, вампиры и оборотни, да и, наверное, как и все остальные 'НЕ люди' очень быстро регенерируют. Гребанная физиология. Отличие от меня. Огромное, ебучие преимущество, не спасающее в таких передрягах, но все же позволяющее выжить. Там должна была быть я, чтобы помочь, а вместо помощи искала долбанную краску на потолке. Эгоистка - это про меня. - Вика, прости меня, но я должен попросить. - Он присматривается своими лесными массивами в мои глаза, такими виноватыми массивами и я киваю, даю согласие на любую его просьбу. Этот добрый и веселый вамп может рассчитывать на меня. Он не раз помогал мне, всегда рядом со мной - ебучим совершенством, ебнутой на всю голову машиной для убийств. Переживает, возится с Сашкой, когда тот, кто его приручил, кто обещал защиту, отвернулась от него. Помогает пережить, дарит надежду, в то, что все образумится.
  
  Я ничтожество. И осознавать это до охуения приятно. Чувство вины жжет внутри, показывает, что я еще не до конца свихнувшиеся существо. Человек со способностями. Избранная - не знаю кем и по каким критериям, да и не так это важно. Само чувство, эти эмоции они как родные ложатся на меня, впитываются, пробуждают.
  
  - Он нас спас. Отвлек внимание на себя, уложил большинство, со словами 'Она мне не простит, если кто-то из вас сдохнет'. Вик, я ненавижу себя за это, но прошу помочь ему. Он в камере, заражен и не может обратиться обратно. Никого не подпускает к себе. Лис пробовала чистить, но так и не смогла, уровень регенерации более высок. Нужно его обращение, в человеческой форме вирус замедлится. - Мне не нужно слышать его имя. Мы и так знаем о ком речь. Помочь чудовищу?
  
  Да запросто, сейчас только найду какого-нибудь охранника, заберу оружие и добью. Выстрелю в лоб. Маленькое отверстие с обожжёнными краями прямо по центру идеального лба и буду с затаенной радостью смотреть, как тухнет ебучий желтый огонь в глазах. Да, так и сделаю и избавлюсь от проблем. Или не избавлюсь? А как же 'он ни в чем не виноват'? Не в этот ебанный раз! Не в этом случае! Намеренно состроил из себя великого искусителя. И искусил, сорваться к нему во мрак, заплутать в нем, потеряться. Забыть обратную дорогу к себе. Расстроить друзей, разочаровать Сашку. Уебок.
  
  - Виктория, пожалуйста, он достоин второго шанса. Дай его. - Откуда такая уверенность, что мне это по силам?
  
  Я не смотрю ему в глаза, не хочу удовлетворять его просьбу. Мне вообще хочется, чтобы эта тварь сдохла. Пристрелить, как одного из этих убогих. Щелчок, глухой выстрел и нет его. Нет проблем. Не станет его мрак проникать в меня, заживут душевные раны, перестанет из расковырянной болячки течь кровь с сукровицей, обрастет новой кожей, пусть будет выделяться шрамом, пусть, только не болячкой. А я со временем перестану расчесывать эту болячку, дам зажить.
  
  - Хорошо, я попробую. - Но я слаба. Ненавижу и боюсь убить. Как так-то блядь? Что же я за урод? Злые мысли как всегда жрут мой мозг, растворяют и разжижают его внутри, а на поверхность смирение. Дать шанс? Нет проблем, я же стойкая, не до конца сломанная или просто настолько слабохарактерна. Я дам.
  
  Ухожу не прощаясь, может не хочу этого, а может, чувствую, словно только что мне в спину засадили ржавое лезвие и разодрали все там, к чертям собачим. Умом понимаю, что это не предательство друга, это просьба помочь ближнему, отчаянное желание спасти. Только от чего же мне так чертовски обидно? Не хочу помогать? Спасать? Меня не заставляют, а я все так же переставляю ноги по линолеуму к камере. Боюсь его, боюсь себя. А если меня опять переклинит, а может все же мое сердце не выдержит и остановится. Нет, этот упорный моторчик не подведет, предатель.
  
  Приближаюсь, еще один поворот и комнаты временного содержания. Толстые стены, прочно обшитые не менее толстым металлом не по силу проломить даже дюжине качков из центра. У меня есть немного времени, я смогу остановиться, отдышаться пару минут и передумать. Нет нельзя. Не ради себя, ради ребят, к тому же он на проверку оказался действительно полезным 'членом команды'. Безжалостный хищник, играющий только по своим правилам, не подчиняющийся никому. Вольный зверь.
  
  Яркий цветок начинает пульсировать, кода слышит глухое рычание в застенках. Взгляд натыкается на сгорбленную фигурку Лисы, которая что-то бормочет, не обращая никакого внимания на меня. Касаюсь трясущейся рукой ее плеч. Поднимает влажные глаза на меня, смаргивает слезы и тут же приникает ко мне. Оплетает руками плетями, вжимается.
  
  - Хорошо, что ты здесь, хорошо, может у тебя выйдет, может у тебя получится. У меня вот не выходит. Он словно заперся внутри своих мускул, замуровал себя и растворился в звере. - Шепчет на ухо, и это звучит для меня полнейшей белибердой, но я не хочу ее слез, и будь что будет.
  
  Отрываю ее руки от себя, поворачиваю ключ на двери. Щелчок, еще один, мой цветок начинает полыхать, пульсировать совместно с токами крови. Зарождаться внутри меня, стоит мне только очутиться внутри белых стен изрисованных росчерками когтей. Разодранных. Разбитых осколков, какой-то мебели усыпавшей белый бетонный пол, куски толстых звеньев цепей, не способных удержать вольного зверя обрывками свисающих с боковых стен. Лампа одним боком выдранная и провисшая на проводе, мигает, словно сговорившаяся с морганием моих век.
  
  Глухое рычание привлекает мое внимание, а щелчок захлопываемой двери звучит как контрольный выстрел. Уже не страшно, ведь я умерла? Цветок ярости подступает к горлу, пробивает тьму, впившуюся в меня, выплескивается криком.
  
  - Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа. - Нахожу глазами, злобный оскал пасти с капающей слюной, перекрикиваю его рычание, все сильней и сильней. Цветок распустился, душа разворачивается внутри меня, оживает совместно с криком, заставляет выгнуться в пояснице, свести лопатки вместе, а ноги подогнуться, сползти на холодный, бетонный пол, на колени перед тобой. Разжать кулаки и скрести когтями. Такой же зверь. Или зверек, ведь где я и где ты? Помнишь 'разные весовые категории'? Это про нас. Слишком не похожи, но пропитаны одним безумием, одним эгоизмом. Только я безобидна в отличие от тебя! Или нет? На моем счету уже много душ, подаренных тобой и отнятых моими руками.
  
  Почувствовать холод помещения, почувствовать страх от вида Зверя, приближающегося ко мне на четырех конечностях. Без изящества, с опаской, с глухим рычанием. Посмотреть на тьму в тебе, принять ее как часть тебя. Слышишь, мой крик сливается с твоим рычанием, сплетается, разносится по пустому пространству, отражается от стен. Моя ярость и ненависть к тебе выходит с этим криком.
  
  Я вырвалась, выпустила из себя весь внутренний мрак, сломала опаявшее меня стекло. Во мне осталась только тишина. Не такая гулкая и безысходная, не пропитанная твоим ядом. Просто тишина. А ты не желаешь останавливаться, приближаешься ко мне. Ближе. Во мне нет больше ненависти к тебе, блядь возможно, мне больше нет дела до тебя, и все же я протягиваю руку. Задеваю пальцами горячую кожу на черном носу, провожу пальцами по пасти. Ты порыкиваешь. Не знаю, с угрозой, или же с одобрением, не знаю, но это ощущение мне нравится. Контраст наших температур. Шелк коротких, жестких волос на ушах похожих на уши как у овчарки, только больше. Ты прижимаешься к руке, тянешь свою морду, из глаз которой, на меня любуется твоя тьма. Она приглашает к себе, обещает бездну с тобой, весь твой мрак, только не насильно, нет, просит согласиться добровольно последовать за ней. И я не сопротивляюсь. Устала. Покорно иду.
  
  Второй рукой зарываюсь в густой мех, глажу его, тяну зверя на себя за шкирку, а ты позволяешь это. Укладываю твою морду на свои колени и глажу. Мне нравится это ощущение вседозволенности, которую ты позволяешь мне. Действую немного смелей, склоняю свою голову к твоей шерсти, хочу зарыться носом в тебя, глотнуть твой запах и разочароваться. Хочется, чтобы ты вонял псиной, дворовой тварью, но нет. Ты пахнешь лесом и безумием. Опасное существо, которое сейчас доверчиво лежит рядом, утыкаясь мордой мне в бедра и по хорошему бы достать свой тесак, потянуть твою кожу, заставить поднять башку и полоснуть по доверчиво оголенной шее, но не смогу. Ты мой хозяин, мой господин, тебе одному позволено прикасаться ко мне. Или сейчас все иначе? Потому как ты ластишься к моим рукам. Я хозяйка тебе? Скорее всего. Мне нравится, это ощущение оно покалывает тысячью иголочками на нервах. Ты это чувствовал когда держал меня на привязи в своей спальне на втором этаже каменного замка, во тьме? Чувство превосходства? Вседозволенности? Оно прекрасно, я понимаю тебя.
  
  Чувствую, как твое тело начинает полыхать под кончиками пальцев, кости начинают вибрировать, ломаться и снова срастаться. Чувствую судорогу, прокатывающеюся по телу, мех осыпается под пальцами мелким песком, утекает на пол, а там растворяется, и мои пальчики начинают скользить по мышцам обернутыми гладкой кожей. Красивой золотой кожей, твоей кожей, долбанным совершенством.
  
  Твое дыхание выравнивается, красивое и опасное лицо потирается о мои штаны, придвигается к животу и там замирает. И все это в спокойной тишине. Мы оба устали воевать друг с другом, хочется заставить замереть этот миг, продлить это спокойствие захватившее нас. Мы ни кто друг другу и в тоже время все. Одно безумие на двоих и это чертовки приятно, перестать сопротивляться тебе. Бояться твоего мрака и тут же желать прикоснуться к нему. Упасть с высоты небоскреба, сплестись руками ногами, телами и падать, падать, растворяться в молекулы воздуха и так и не достичь дна.
  
  Чувствуешь этот момент? Война окончена - белый флаг, один на двоих и будь что будет. Я больше не ненавижу тебя, я отпускаю это, вычеркиваю из себя.
  Не знаю, сколько длится эта тишина, опутавшее нас спокойствие, но краем глаза замечаю, как Лис с Крисом неуверенно приоткрывают дверь, входят. Осматривают странную картину из наших переплетенных тел, приближаются, разворачивают тебя на бок, машут руками рядом с твоим большим телом, а ты еще сильней влипаешь лицом в мой живот. Вижу, как желваки начинают ходить на скулах, и я сплетаю наши руки, впиваюсь пальцами, а ты впиваешься в ответ своими. Моя инициатива, сегодня странный день, теперь я за тебя цепляюсь, не просто рядом плетусь удерживаемая твоей могучей дланью. Теперь я рассматриваю наши руки, как тогда в аудитории, рассматривал их ты. Я видела, я все видела, все замечала, но не показывала тебе. Хватит моя очередь быть сильной. Иметь над тобой власть. Ведь ты мне ее дал.
  
  - Не бросай больше меня. - Слышу твой глухой голос, он отдается вибрацией во мне. Щекотит, но я не отвечаю. Просто не хочу задумываться над тем, что ждет меня, потом когда приду в себя, очухаюсь от сумасшествия. Опять вспомню кто я и где мое место.
  
  Ни хочу. Сейчас мне хорошо и так спокойно рядом с тобой, хочу продлить это душевное перемирие. В ответ только пожимаю пальцами, я пока здесь, расслабься, чертов ублюдок, я сдалась. Нет сил отвоевывать себя, так же как нет и сил все прекращать. Я вернулась. Осыпала стену из стекла, но еще не растворилась в тебе. Я не могу себе этого позволить. Завтра я вспомню кто ты. Все завтра, а сейчас я устала.
  
  Вижу, как Лис вырезает кинжалами куски мяса с тебя, а ты как долбанный супермен даже не поморщился от боли. Совсем бесчувственен? Или пытаешься таким казаться? Почему мои друзья переживают за тебя? Чем ты их подкупил? Я ревную их к тебе? Да, я, блядь, ревную. Хочу увидеть то, чем ты их подкупил. Обаял. Хочу смириться уже, с твоим присутствием и перестать остро реагировать на него.
  
  Тебя забирают от меня, перекладывают на больничную каталку, но ты не отпускаешь моей руки, поэтому иду рядом, вслед за вращением колес, держу, не выпускаю твою руку и мне от этого чертовски хорошо. Не вижу окружающих нас людей, не замечаю взглядов, смотрю, только на колеса и на сплетенные руки и мне нет никакого дела до ебучего окружения. Мне в этом безумии впервые тихо и хорошо, словно так и должно быть. Рядом с тобой.
  
  И это именно так, я с детства знала кому принадлежу и впервые не испытываю от этого тошноты и желания сражаться за свою душу. Я твоя. Только тебе об этом знать не стоит. Не хочу видеть торжество в твоих безумных глазах, с которых смотрит мой личный дьявол. Мой личный искуситель, способный запугать свою жертву, способный соблазнить ее и сломать, и снова починить. Да это про тебя. И я должна ненавидеть эту власть над собой, этот поводок, должна ему сопротивляться, только сил уже нет. Надоело.
  
  Закатывают тебя в уже знакомую мне палату, вижу растерянный взгляд Грегори и тут же отворачиваюсь привлеченная движением твоего тела.
  
  Положили на постель, оборачивают твою грудь, руки, бока, ноги бинтами, пытаются расцепить наши руки, ты рычишь, и наши руки оставляют в покое, махают на нас - мол, оставьте это бесполезное занятие, не трогайте их. И это хорошо, покой продлится чуть дольше. Ты отодвигаешься, прижимая большое тело к краю, освобождаешь место для меня, тянешь, и я неловко переступаю с ноги на ногу, присаживаюсь, а потом растягиваюсь около твоего тепла. Ты не смотришь на меня, закидываешь руку с переплетенными пальцами мне через голову, я разворачиваюсь на бок и ложу свою голову к тебе на руку. Ты оплетаешь меня, прижимаясь к моей спине, зарываешься носом в мой затылок, глубоко вздыхаешь, а я смотрю, как хмурится Грегори, как расстроенный рот опускается скобочками вниз, разворачивается. Отворачивается от меня, больно, знаю, и мне похуй.
  
  Сейчас в моей голове крутится навязчивая мысль-вопрос 'Была ли я в душе сегодня или нет, а если нет, то, наверное, от меня воняет?' блядь глупость, но ничего другого в голове нет. И хочу, чтобы так и осталось.
  
  Здесь в твоих объятьях тепло, тихо, и я спокойно проваливаюсь в благословенную темноту, сплю крепко, как в защищенном коконе. И правильно, зачем кошмарам касаться моего сознания, зачем напоминать, когда рядом за спиной первопричина размерено дышит в затылок. Защищает своим телом, вжимает в себя. Хочешь растворить в себе? Не нужно, я и так в тебе, а ты во мне. Связаны, спаяны между собой.
  
  ========== 14 глава ==========
  
  В этот раз Морфей добродушен ко мне, он скорбно пожимает плечами, поворачиваясь к Гипносу, что-то шепчет ему и уходит. Оставляет меня. Дарит забвение уставшим мышцам, а мозгу необходимую разгрузку. Шлейф тишины и покоя, который так необходим длится бесконечно, чувствую, как онемела кожа натянутая набедренной косточкой, в которую жестко впилась упругая пружина матраса, а по спине пробегают маленькие разряды, похожие на пузырьки шипучки.
  
  Время во сне проносится очень быстро, но я его ощущаю, глажу по голове, словно неотъемлемую часть себя, слежу за его спешным бегом, но не могу затормозить этого разыгравшегося щенка. Просыпаюсь, немного перемещаю тело, ближе к теплу, к пузырькам и опять оставляю этот бренный мир.
  
  Хочется выспаться впрок, насладиться этим покоем, потому как знаю, что это может быстро закончится, стоит только вспомнить вчерашнюю ночь, и тебя в ней. Но нет, я пока не хочу осознавать, не буду просыпаться. Сильнее прижимаюсь к тебе, а ты не возражаешь.
  
  Спишь? Навряд-ли, регенерация у тебя намного лучше чем у вампиров, да и сон практически не нужен. Тогда зачем это представление? Играешь со мной?
  Я и не против - пока.
  
  Твое дыхание шевелит маленькие волоски на затылке, а я окончательно просыпаюсь от испуганных мурашек, уползающих к спине, но не могу заставить свое тело шевелиться. Испугано замираю, жду, когда тебе надоест лежать, и ты уйдешь. Сама я этого сделать не смогу или смогу, но захочу ли? В твоих объятиях до зубного скрежета хорошо и спокойно и это разочаровывает меня. Так не должно быть. Ты существо, сломавшее мою жизнь, но блядь, почему мне так спокойно рядом?
  
  Я должна опасаться ублюдка, ненавидеть, но чувство, что все это перегорело, неправильностью карябает по сознанию, не когтем, нет, как шероховатая губка, не больно, но раздражающе.
  
  А наши переплетенные пальцы? Почему они не расстались за все время сна и до сих пор крепко стискивают друг друга? Такого не должно быть, губка замирает и тут же берется за дело с новой силой.
  
  - Не думай. - Хриплый голос растекается по коже и убегает, не касаясь моих щек, но я упорно молчу и назло тебе, ублюдку, думаю и пытаюсь воскресить все пережитое по твоей вине.
  
   Мне проще ненавидеть тебя, чем... что? Что я чувствую к тебе? Не понимаю, но чем бы оно не было, оно спокойное. Трется за грудиной мягким комком, легко касаясь, стараясь не привлекать к себе внимания, боясь, что я смогу его вырвать, растоптать. А я не смогу, из нас двоих ты был чудовищем, а я нелепым его наблюдателем. Только тебе под силу расправиться с этим чувством, раздавить его своими 'Grinders', приобретенные из 'British Boot Co'.
  
  Я еще там, в той комнате заметила, ты поклонник всего натурального, качественного, обязательно от известного производителя. Эта твоя попытка скрыть в красивой упаковке свое гнилое нутро? Скорее всего. Вот только я не купилась тогда, да и сейчас это практически не возможно, я знакома с этим нутром, ты был настолько великодушен ко мне - красовался им урод.
  
  - Я знаю, ты не спишь. - Твое дыхание касается меня.
  
  И мне чертовски хочется, назвать его зловонным, но ты же во всем идеален, и это именно дыхание - слова смешанные с перечной мятой. А еще мне забивает ноздри аромат леса после теплого, летнего дождя, но это, скорее всего, пахнет от твоей руки, на которой я до сих пор лежу.
  
  - Я ошиблась, или мы поменялись ролями? Уговорил, Нобеля заберешь себе, а я не получу Оскара, видимо из меня никудышная актриса. - Вспоминаю недавний сон.
  
  Вспоминаю свои злые мысли, тихо отвечаю, зажмуриваюсь до черных точек и резко распахиваю глаза, которые тут же спотыкаются на пустой койке, где лежал Грегори.
  
  Его нет. Возможно, он разочаровался и ушел. Я бы поступила именно так, а ведь по сути дела я и сама в себе разочарована. А он... он, просто не захотел быть свидетелем моего падения. Жаль, конечно, терять друга, но что поделать, если я живу в таком мире.
  
  - Не понял? - Ну, еще бы.
  
  Ты хоть раз пытался? Сомневаюсь, но тебе об этом знать не стоит. Ты и так слишком хорошо изучил меня, но не мои мысли. Эту территорию я оставлю только для личного пользования. А ты так и прозябай, разбираясь во мне с помощью своего невзъебенного обоняния и острого зрения.
  
  - И не надо. - Я пытаюсь вывернуться из твоего душного плена, и ты отпускаешь меня, только со второй попытки. Хочется с хрустом потянуться, вспомнить, ощутить всю прелесть отдохнувшего тела, а еще ужасно хочется зевнуть. Вот только не на твоих глазах, не хочу, чтобы ты понял, что мне было удобно в твоих объятиях и на удивление хорошо спалось в них же.
  Делаю несколько шагов на выход из этой стерильной белизны и замираю перед расправленной кроватью, мнусь. Не хочется впускать правду в себя. Еще несколько часов назад, здесь лежал друг, а теперь... кто он мне? Никто.
  
  - Он ушел час назад. Всю ночь бдел за мной. Мальчишка. - Это хорошо, хочется ответить, но я молча выхожу.
  
  Перед глазами грустные скобки Грегори, а потом спина и это удручает, хоть и не сильно. Я в этом даже вижу некие плюсы. Он бросит перемыкаться на мне, найдет себе такую же веселую и задорную девушку и все будет хорошо, а я действительно порадуюсь за него, и может, когда-нибудь мы сможем опять дружить? Мне бы этого хотелось, в моем мире и так немного друзей, поэтому не хочется терять хотя бы одного.
  
  В столовой появляюсь только после долгой пробежки и затяжного душа. Не знаю что хотелось смыть с себя, но терла кожу очень долго, до покраснения и удовлетворенно разглядывала ее в зеркало, услужливо установленного прямо напротив - во весь рост. Даже если очень сильно захочешь, не сможешь пропустить и миллиметр кожи. Не знаю, что во мне видят мужчины, особенно, такие как Грегори, самая обычная - бледная, голубые глаза, тонкий нос, впрочем, как и губы и резкие черты скул, сужающиеся треугольником к подбородку. Тощее тело, никакой груди, ну не считая единичного размера. Я в общей массе этих мужчин просто теряюсь. Бледнявка. Тихая и неприметная, особенно когда спрятана в своем капюшоне.
  
  Смотрю на мобильник и решительно жму долбанную зеленую кнопочку. Три гудка с той стороны щекотят нервы и обрываются обиженным сопением. Он не говорит со мной, потому как уверен, что в ответ услышит тишину. Да, не смотря на последний срыв, я всегда набирала его и он отвечал. Сначала. А вот сейчас принимает вызов и молчит в трубку. Такое беззвучное общение у нас, но не сегодня.
  
  - Прости меня. - Шепчу сопящему собеседнику и замолкаю. Это все, на что я сейчас способна.
  
  - За что, мам? - Устало отзывается.
  
  - За все, малыш. Такая не путевая я тебе досталась. - Как объяснить ребенку, что в моем состоянии это нормальный припадок? Ебаное расстройство личности, психоз и апатия и прочая хуйня, слишком прочно проросшая во мне, слившаяся с моим сумасшествием.
  
  - Ты у меня самая лучшая, не смотря ни на что! - Ты плачешь, я это слышу, и это убивает меня. Заставляет долбанный моторчик в груди разрываться от вины. Я не лучшая, я просто нелепая случайность, произошедшая с тобой и расстраивающая тебя малыш.
  
  - Малыш я буду стараться для тебя. - Шепчу твоим слезам, опять даю ложные обещания? Одно радует, если меня не станет, у тебя будет защита в виде моего тебе наследия и таких добрых людей как Лис. Именно это она обещала. И я знаю, что выполнит данное обещание.
  
  - Ты уж постарайся, я только привык к тому что у меня есть ты.
  
  - А у меня есть ты, и да, я буду стараться.
  
  Мы еще недолго пообщались, надеюсь, я заслужу его прощение. Я слышала, как ребенок успокоился, как высморкался, и даже представила, как он улыбнулся, и мы попрощались до рассвета.
  
  - Я постараюсь. - Прошептала на прощание уже давно выключенному пластику и пошла завтракать. И это старание приведет меня к окончательному падению в своих глазах, но, черт побери Я БУДУ СТАРАТЬСЯ.
  
  Время для завтрака оказалось, если сказать мягко - поздним. Поэтому не удивилась пустому помещению столовой, и вольготно распорядилась остатками некогда богатого разнообразия из омлета - маленького, холодного кусочка и стаканчика сока с хлебом. Думаю, для перекуса сойдет, все равно нормальный выбор был только из бутербродов, от которых меня уже тошнит.
  
  А вот в спортзале народу было достаточно и мне практически удалось проскользнуть до Лисы, бережно протиравшей своих любимых кинжалов не замеченной.
  
  Несоответствие врезается в мозг. Такая маленькая, нахальная девчонка и такая нежная, заботливая к своим маленьким друзьям. Ей больше подошло бы выковыривать этими кинжалами грязь из-под ногтей, но нет, это же Лис и ее любовники в количестве десяти штук. Лежат на расстеленном замшевом чехле, каждый в своем кармашке, очищенные и отполированные заботливой рукой, протертые каждый с трепетом и любовью.
  
  Я не такая. Мой товарищ своим злобным хищным лезвием касается стены, на которую я его вешаю. Гребанный символ. Я не глажу его, нет. Обычное скольжение мягкой материи смоченной в оружейном масле по стали и обратно как обелиску на стену, чтобы каждый решивший посетить мою обитель смог им любоваться. Знать что я опасна, увериться в этом.
  
  Мне нравится его грубость и надежность, а еще мне нравится им орудовать.
  
  Вонзать в стену и представлять вместо нее широкую грудь. Да мне нравится это делать, как мне кажется и ему это нравится, он сверкает от счастья, что может быть полезен для сумасшедшей и я должна за это ему, как минимум сказать 'спасибо'. Ему, безмолвному свидетелю моего отчаянья и я сейчас не о своем занятии по убиванию стены, нет, я сейчас о том, как после этих ударов он с пола тихо наблюдает мою истерику, слезы - безмолвный свидетель.
  
  Не случись его со мной, возможно, не случилось и всего остального, а я, не смотря ни на что благодарна ему за встречу с такими людьми как Сашка и Лиса.
  
  - Оу, не ожидала тебя здесь увидеть. - Лис отвлекается от своего занятия, смотрит, оценивает. Можно мне доверять? Можно вкладываю свой ответ во взгляд. Я пришла в норму, если вообще со мной такое возможно.
  
  - Сама себя не ожидала больше увидеть. - Ты расплываешься в такой знакомой, мягкой улыбке, от чего кошки начинают скрести по душе. Я и перед тобой виновата. Я перед всеми виновата. - Лис, я готова вернуться. - Душу в себе желание разреветься, попросить прощение.
  
  - Ну, наконец. - Ты неловко пытаешься встать.
  
  Да, в твоем положение это уже сложновато сделать с былым изяществом. Поэтому ложу свои руки к тебе на плечи. Запрещаю подъем. Сегодня я буду тренироваться по своим правилам, но не это тебя удивляет, нет, тебя удивляет то, что я впервые к тебе прикоснулась не с желанием навредить или привлечь внимание. Я вижу удивление в твоих глазах, и мне от этого хочется рассмеяться, а еще мне хочется каждому в этой комнате пожать руку, улыбнуться, поприветствовать, познакомиться.
  
  Вот такой заглюк. Я хочу почувствовать толпу, раствориться в ней, наконец, понять, что часть ее, ведь в той камере со Зверем, стекло, которое отделяло меня от всего, рассыпалось, выпустило меня.
  
  Лис садиться обратно, немного настороженная моим поведением, а я разворачиваюсь и иду в дальний угол. Я знаю, он там, в этом зале есть только одно место где можно его найти, увидеть, если только приблизишься. Ты не тягаешь железо, как большинство, ты не оттачиваешь приемы рукопашной, ты даже не разминаешься. Ты просто уходишь в этот темный угол, и не давая себе передышки, колотишь грушу часами. Не в полную силу, так словно и с ней играешь. Или может ты привык уже к тому, что твоя жизнь одна сплошная, затяжная, кровавая игра?
  Ты без футболки, твои мышцы налиты силой, напряжены, а пот блестит красивой россыпью маленьких бриллиантовых капель. От этого, кажется, что блестит не капельки воды, а твоя смуглая кожа. Твоя ебанная кожа, которая блядь, выглядит как само совершенство. Ты таким был от рождения, или стал таким переродившись? Или эта еще одна взращенная обманка в тебе? Привлекаешь своих жертв? Ослепляешь красотой? Оттачиваешь в себе эту красоту? Да. Опасная красота, переплетенная с сумасшествием и жестокостью. В этом весь ты. И если хочешь жить, лучше держаться подальше от тебя. Но мне не повезло, меня размазало по тебе. Мне уже не страшно. Ты вчера меня не обидел, не тронул, теперь мне сам черт не страшен.
  
  Ты заметил меня, а может ты не выпускал меня из своего поля зрения, стоило мне только войти. Кто знает. Мне хотелось бы знать. Мне вообще хотелось бы разбить твою голову и заглянуть в твои мозги. Понять, как они работают, рассмотреть твои мысли, увидеть твои планы, или лучше этого не делать? Скорее всего, так. Мой слабый разум не выдержит твоего безумия. Оно поглотит меня, и уже ничего не сможет вытащить на поверхность. Из тебя. Проще добить.
  
  Ты не обращаешь внимания на мою тощую фигуру, стоящую сбоку от тебя. Никакого чертового внимания, ни взгляда, ни расширенных ноздрей. Ничего. И я блядь знаю, что это еще одна маска. Ты притаился и ждешь моих действий, хочешь знать, зачем я здесь? Все просто - я здесь, и все. Смирись. Сама пришла к тебе и даже придумала себе отговорку, якобы хочу потренироваться с тобой. Но мы-то в курсе, я просто пришла к тебе. И я ненавижу себя за это, но выкидываю белый флаг.
  
  Складываю свои руки на предполагаемом месте груди, расставляю ноги по ширине плеч и жду. Ты не отрываешься от избиения ни в чем не повинного инвентаря. Танцуешь рядом с ним и наносишь короткие, глухие, мощные удары и, блядь, не смотришь на меня. А мне похуй. Повторюсь. Смирись. Я здесь и дождусь того момента, когда любопытство в тебе сломает чертову маску. Я знаю под ней ты живой, любящий игру организм и я хочу сыграть с тобой. Я блядь еще раз хочу почувствовать тебя, понять, что все, что случилось вчера, не моя чертова больная фантазия и возможно, вернуть свою ненависть и страх к тебе. Вернуть себя.
  Тебе надоедает мое молчаливое присутствие, и ты слишком резко обрываешь свой танец хищника, останавливаешь таран, в виде груши летящий в твое тело в безрезультатной попытке ударить. Вытираешь пот с груди, лица, рук и блядь не смотришь на меня. Не спрашиваешь, не задаешь вопросов, просто в один момент разворачиваешь свое накаченное тело ко мне и зеркально отображаешь мою позу. Отображаешь меня, увеличенную в несколько раз.
  
  Знаешь, а я ведь ни разу не задумывалась над этим. Я действительно по сравнению с тобой маленькая. Блядь, моя голова даже не достает до твоих ключиц, а про тело я вообще помолчу. Чувствую себя рядом с тобой незначимой мелочью. Эдаким жучком, мелким и надоедливым, и хочется спросить - это действительно приносит удовольствие? Ломать, пугать таких как я - маленьких и беззащитных перед такими как ты? Или это только мое везение? Надеюсь на это, потому как мне даже противно думать, в крови скольких искупались эти руки. Охренительно красивые, накаченные руки.
  
  Схожу с ума. Потому, как запинаюсь о мысль, что от таких рук можно и умереть с удовольствием. Ударьте меня кто-нибудь.
  
  Отворачиваюсь от тебя и ухожу, а ты идешь вслед за мной. И совру, если скажу, что боюсь, когда твое мощное тело прячется за моей спиной. Мне блядь это льстит. Я ебанный супер герой, за спиной которого стоит сама смерть, состоящая из гребанных мышц. И я принадлежу только ей. Эта мысль особенно пугает и возбуждает воспалённое твоим сумасшествием сознание. Вот такая я смелая. Стала. Или это ты меня такой сделал? Выковал по своему подобию. Поздравляю, мне теперь тоже нравится этот завораживающий танец со смертью. Убьет - пощадит?
  
  Идем недолго, просто возвращаюсь на таты, там, где обычно долбимся мы с Лисой. Моя территория, хочу разделить ее с тобой. Прохожу, разуваюсь, скидываю кофту, разворачиваюсь к тебе лицом, вставая в стойку. Готова, для драки или для танца? Определимся по мере движений. Потому как не уверена, чего мне сейчас больше всего хочется, разбить твое лицо, разворотить, сломать эту маску, запачкаться твоей кровью еще и внешне или станцевать с тобой. Плавно уклоняться от твоих рук, перетекать из одного положения в другое, следить за работой твоих слаженных мышц, прикасаться к коже, как к запретному плоду и еще больше мараться в тебе духовно.
  
  Я сумасшедшая? Возможно, но разве это плохо? Ведь часть где ты вчера показал свою слабость, позволил прикоснуться к себе, мне очень понравилась. Зверь склонил свою голову предо мной. Дал власть над тобой и это натягивает мои нервы, заставляет получать запретное удовольствие. Колыхаться что-то черное внутри меня.
  
  Этой тьме нравится твоя покорность.
  
  Ты проходишь к центру, застываешь недвижимым памятником. Руки опущены, покоятся по бокам от твоего голого торса. Плечи гордо расправлены, смотришь на меня, и, кажется, видишь мою неуверенность. Ноги на ширине плеч, немного подогнуты, ждут нападения, хотя по лицу и не скажешь этого.
  
  Вообще, по твоему лицу сложно что-то сказать. Но не мне. Я привыкла изучать тебя, предвидеть твои действия, твою реакцию. Вот и сейчас вижу любопытство тщательно скрытое, растворенное в желтизне твоих блядских глаз. Тебе интересно, зачем ты здесь? Хотя в принципе твои ноги мне говорят о том, что ты в курсе моего желания потренироваться. Приглашаешь. Даешь добро? Да ты лапочка.
  
  Подхожу ближе, намного ближе, чем позволяет определение личного пространства. Вторгаюсь в тебя, застываю на доли секунды, усмиряю поджавшиеся почки, вдыхаю тебя и отвожу правую ногу немного назад, сжимаю кулаки, поднимаю, прижимаю локти к бокам. Встаю в стойку, из которой мне проще атаковать. Ты ждешь и смотришь в мои глаза, пытаешься разглядеть мои мысли. Боюсь, тебе они будут не понятны, в прочем, как и мне, но это уже не так важно. Мне кажется, ты даже не дышишь и ждешь, а я не настолько извращена, чтобы растягивать удовольствие, поэтому мой правый кулак отрывается и летит в твое лицо.
  
  Первая ошибка, всегда первый удар. Человек не осознает этого, просто бьет той рукой, которой обычно пользуется. В лицо, в то место, которое кажется самым подходящим. Обычно это челюсть вашего обидчика.
  
  Я вижу разочарование, мелькающее в твоих глазах, которые даже не удосуживаются проследить этот полет. Ты предугадываешь это, перехватываешь кулак, отталкиваешь, словно избавляешься от назойливой мухи. И в этом твоя ошибка, ты открываешься, не готов к тому, что я в отличие от простых людей, работаю обеими руками. Мне не составляет труда, второй кулак направить в твое солнечное сплетение и этот удар сильнее первого, он достигает цели, а твои глаза скрываются за плотной пеленой век. Ты задыхаешься всего на секунду и тут же распахиваешь свою ядовитую желтизну. Доволен мной? Да. Это ты не скрываешь, демонстрируешь легким движением губ, таким который не каждый заметит, но не я.
  
  Шаг назад. Твой ход. Ты присматриваешься, обводишь пристальным взглядом мое тощее тело, примеряешься, с какой стороны подойти? Ты не считаешь меня серьезным противником. И не надо. Обманный маневр, шаг вперед, вслед за мной и тут же подсечка слева. И я бы купилась, если бы знала тебя чуточку меньше.
  Да признаюсь, я всегда слежу за тобой, отмечаю. Порой мне кажется, что в моей башке есть долбанный органайзер, в который я делаю записи, слежу, не осознавая этого, и я раньше видела, этот чертов трюк. Прыгаю не высоко, пропуская подсечку. Разочарован? Навряд-ли, сейчас мы с тобой напоминаем партнеров, которые выясняют, кто на-что способен, примеряются друг к другу. Ищем слабые места, а может просто играем.
  
  - Ребятки, не знаю что за херня между вами, но может займетесь делом, мне скоро нужно свалить? - Это Лис, она не поменяла места своей дислокации. Сидит напротив нас. Ждет веселья?
  
  И он его показывает, хватает за прижатые к бокам руки, резкий рывок, и я лечу вперед на него, а он отодвигается, немного и выставляет ногу. Грязная игра. Грязный игрок, который не дает толком расплющить мне нос. Перехватывает на лету мое тельце и аккуратно укладывает лицом в пахучую кожу татов.
  
  Злюсь. Так не честно, я не видела меня отвлекла Лис, но проглатываю матерные слова, которые готовы соскочить с языка. Встаю, глажу по голове своего цербера, выпускаю немного, задеваю тебя. Слышу, как хмыкает Лиса. Да, я тоже имею право на грязные приемы. Эта моя маленькая месть. Быстро перемещаюсь тебе за спину, с разбега бью под колени и возвращаю привычное течение времени. Ты падаешь, вот только я не собираюсь смягчать тебе удар. Ты это заслуживаешь.
  Один-один. Я тоже умею играть грязно. Ты смотришь с обидой в мои глаза. Сукин сын гордись мной, ведь мне чихать на это. Но ты был бы не ты, если в ту же секунду не снес коротким ударом мои ноги. Лечу и чувствую, как твоя рука перехватывает мой затылок, а другая рука прижимается к грудине, аккуратно укладывая мое тело. Ты сегодня ласков с моим телом? Господи. Быстрый ублюдок.
  Укладываешь меня аккуратно на таты, а мне хочется заржать в твое лицо. Вот придурок, моя голова твоими руками испытала на прочность не одну стену, а сейчас ты ее защищаешь? Дебил. Все, что можно повредить, уже повреждено. Не стоит строить из себя гребанного героя. Для кого? Я помню и знаю твою силу. Зачем сейчас осторожничать? Проносится все в голове, а твой хриплый и тихий голос, заставляет замереть, смотря снизу вверх, в твои желтые глаза.
  
  - Я сплю сегодня с тобой. - Ты не спрашиваешь моего согласия, нет, ты утверждаешь это, передвигаясь медленными шагами, огибая меня.
  
  Просто предупреждение и мне это не нравится, не смотря на то, что именно за этим я звала тебя на драку. Мы так похожи? Да. И мы оба это знаем.
  
  - Нет. - Жестко, хлестко.
  
  Ты же понимаешь, что это скорее всего моя привычка перечить тебе, сопротивляться, которую я сейчас могу высказать в твое лицо, а не промолчать. Да и куда тут уж без моего гребанного упрямства.
  
  Ты недолго смотришь мне в глаза, усмехаешься чему-то своему и атакуешь.
  
  Быстро и болезненнее, каждый твой удар и подсечка доходит до цели, но ты опять играешь. Потому как явно уступаешь мне, даешь прикоснуться к себе и, черт возьми, мне очень хочется сказать, что дерусь с тобой, но это не так. Мои удары направлены на причинение вреда, но они проходят, лишь легко задевая, можно сказать, оглаживая всего тебя. Прикасаются к твоей коже, не оставляя даже покраснений на ней, не уродуя совершенство, ты только это позволяешь. А сам не теряешь время, твои прикосновения горят по моему телу практически везде, а вот следов нет. Но я их чувствую, они как клеймо жгут, и мне не нравиться эта реакция на тебя. Но блядь как же приятно.
  
  Напряжение между нами нарастает и уплотняет воздух, пропитанный потом. Удары хаотичнее, рассредоточенней, без дополнительного осмысления, без просчета тактики. Ты видишь это во мне?
  
  И я вижу. Вижу, как твое дыхание учащается, как тьма в твоих глазах пульсирует, как напряженные губы немного раскрываются, как взгляд жадно осматривает мое тело, как застывает на моих губах, а руки неумолимо ставят блоки на мои удары.
  И это отрезвляет меня, я отступаю немного, перестаю питаться твоим запахом, перестаю пьянеть от адреналина и общего безумия.
  
  Пытаюсь концентрироваться на твоих движениях, но ты не даешь этого, нет, ты всегда ближе, чем нужно. Топишь меня в себе. И это бесит. Еще одна твоя черта, тебе нет дела до мнения окружающих. Блядь. Ты господин, который привык играть по своим чертовым правилам, а я так не хочу. Не хочу опять подчиняться тебе.
  
  - Все, стоп! - Ору и машу руками, задыхаюсь от твоего запаха, отхожу немного. Дышу глубоко, стараюсь проветрить свои легкие от тебя, очистить кровь. Опираюсь на колени, пытаюсь успокоиться. Кружится голова.
  
  - Я все равно приду. - Не смотрю на тебя, но слышу твое упрямство в голосе.
  
  Знаю, это именно оно и я не против, честное слово, прости Господи, я даже рада буду, если мне удастся опять так выспаться.
  
  Я ведь обещала Сашке, что буду стараться. Да, обещала и этот весь фарс по большей части именно для этого нужен был. Если ты мне поможешь выспаться, как вчера я соглашусь на все. Переживу, хотя как показывает опыт, это даже отчасти мне понравится, а отчасти заставит сомкнуть покрепче челюсть и не давать ненависти сожрать себя окончательно.
  
  - Зачем? Ответь мне. Зачем тебе это? - Хрипло спрашиваю, не могу просто согласиться, не могу переступить себя. Ни хочу ненавидеть себя за добровольное присутствие тебя рядом со мной. Прошу повод оправдать себя.
  
  - Потому что не могу без тебя. Не спал с того времени, как проводил тебя в лесу. И это хуево. Это убивает меня, сводит Зверя с ума. - Ты даешь гребанный повод, ты знаешь, как правильно надавить на жалость во мне и говоришь все это, не поднимая головы, не смотришь своим надменным взглядом, и мне хочется поверить тебе.
  
  Просто киваю тебе так же, не поднимая головы, я знаю, ты поймешь. Заметишь мое согласие. Нет, я, правда, благодарна тебе за возможность оправдать себя перед совестью. Но не могу, я просто не могу верить твоим словам. Горький опыт заставляет меня сомневаться во всем, что связано с тобой.
  
  Выпрямляюсь, мир вокруг меня немного расплывается. Ты видишь это, поэтому быстро приближаешься и всматриваешься в мое лицо. Не знаю, что ты там пытаешься рассмотреть, сейчас мне не до игр с тобой. Почему-то мне плохо.
  
  - Ты когда в последний раз ела? - Зло спрашиваешь.
  
  - Недавно. - Хрипло шепчу. - Немного. - Добавляю и смотрю, как расплываются черные точки на твоем теле.
  
  - Идем. - Ты оплетаешь меня руками, даешь возможность опереться на тебя, ведешь с татов. Усаживаешь на краю, подносишь мою обувь, и блядь, я опять тебе благодарна, что не пытаешься помочь их одеть.
  
  - Проводить тебя? - Слышу Лис.
  
  - Да, если можно. - Просто отвечаю, не хочу оставаться с тобой наедине. Надеюсь, ты это поймешь.
  
  ========== 15 глава ==========
  
  Меня немного подташнивает, но все же я встаю и не спеша иду. Никого и ничего не вижу, меня немного шатает. Фигня. Просто нужно поесть, нормально, основательно подкрепить свое тело и все будет в порядке, в порядке, и даже лучше, пока иду старательно отгоняю мысли о тебе и как всегда проваливаюсь в своих же попытках. Ты во мне слишком сильно пророс.
  
  Интересно ты идешь с нами, или же вернулся к груше? Лучше бы ты вернулся, мы с тобой не друзья. А кто мы интересно друг другу? Нуждающиеся психи? М-да, по крайней мере, именно такой я себя чувствую. Охрененное состояние. Мозг раздирает противоречивостью, непоследовательностью и еще огромной кучей всякого другого дерьма, ненужной информацией. Например, сколько таких тихих ночей за моей спиной ты должен провести, чтобы я навсегда забыла о кошмарах? Или что делать в выходные, когда Сашка приедет домой? Ну и коронный вопрос, а если ты захочешь чего-то большего? Что тогда делать мне? Ведь насколько я тебя знаю, тебе ни когда не нужно было мое согласие.
  
  Что мне блядь делать тогда?
  
  Сама не понимаю в чем вопрос, ответ ведь только один - не допустить. И будь, что будет. Конец нашему перемирию? Да и хрен с ним с этим перемирием. Я не замараюсь в тебе еще больше, не смогу себе этого простить, не смотря на возражение тела.
  
  С такими мыслями я и добралась до столовой, где прибывал такой же голодный народ. С тем только отличием, что, как мне кажется, из всей массы только у меня перед глазами мелькали черные точки. Да и ладно, я всегда чем-то отличалась от всех.
  
  Прохожу, цепляю поднос, здороваюсь со знакомым пареньком, тот в ответ посылает обворожительную улыбку, которая меня смущает.
  
  - Еще один безответно влюбленный? - Шепчет Лис в ухо и втыкает локоть в бок.
  
  - Чуши не пори. - Возмущенно отвечаю, потирая пострадавший бок и продолжаю накладывать себе вкусный салатик. По моему мнению, все в предоставленном обеденном меню выглядит довольно вкусно, так что мой бедный желудок окончательно прилипает стенками к позвоночнику.
  
  - А это, моя дорогая не чушь, ты просто не видишь вещи моими глазами. - Задорно отвечает и смеется. - Да и вообще мало, что видишь. - Это уже добавлено с немым укором в глазах. А я и так об этом знаю и впредь постараюсь наполнить свою жизнь, чем-то кроме своих мыслей.
  
  Наш столик как всегда пуст, сажусь и только тогда замечаю, что рядом со мной садишься ты. У тебя в подносе все как всегда. Стейк с кровью и чашечка кофе. Однообразное меню и мне впервые хочется знать: почему? Ты не предсказуем в большинстве случаев, но не в выборе меню. Не важно, завтрак, обед, ужин, или что-то иное, в твоем подносе только стейк и кофе. Ты замечаешь мой заинтересованный взгляд, прилипший к твоему подносу, немного растягиваешь губы.
  
  - Зверю необходимо мясо в рационе, а кофе нравится моей человеческой стороне. - Поясняешь и начинаешь аккуратно нарезать мясо, а я отворачиваюсь к Лис.
  
  Замечаю, как к нам подходит Крис, ставит перед Лисой большой стакан клубничного молочного коктейля, как чмокает ее в щеку. Как она смущенно ерзает от такой ласки и тут же счастливо улыбается. Красивая пара.
  
  Оборачиваюсь, к нашему столу направляется Грегори. Сердце запинается, когда наши взгляды пересекаются и его ласковая улыбка расцветает на лице. Не отвернулся? Почему? Да и фиг с ним, я улыбаюсь ему в ответ. Я привыкла к нему. Не так как ко всем, а по-другому. Словно к родному человеку, брату, которого у меня никогда не было. Приручил к своему ненавязчивому присутствию в моей жизни.
  
  - Нормальная? - Грегори задает вопрос, и я смеюсь такому вопросу.
  
  Вопрос дня, можно сказать, и ответа на него нет. Нормальность и я - это понятия слишком разные. Я забыла, каково быть нормальной очень давно, да и в этом обществе нормальность имеет свои грани отличные от мира, в котором я росла. Здесь все особенные. Не такие, какие должны быть. Возможно там, в нескольких километрах от главного особняка на территории Убежища общество, живет нормальной жизнью, не отличающейся от жизни среднестатистического человека. Растут, учатся, влюбляются, работают, обзаводятся семьей и все по кругу, но не здесь, в центре стражей, где каждый второй, хотя бы раз видел смерть воочию. Кто знает цену жизни и кто сам, хотя бы единожды ее отнимал. Здесь все ненормальные и я решительно не понимаю, почему осознание такого факта не уменьшает количество новобранцев в этом месте.
  
  - Возможно, кто знает? - Хитро прищуриваюсь, а ты садишься по другую сторону от моей руки и киваешь через мою голову Зверю.
  
  Я отвожу взгляд от Грегори, насмеливаюсь и решаю выяснить, все, что пропустила в этом мире мимо ушей.
  
  - Теперь мне кто-нибудь расскажет, что же все-таки случилось вчера?
  
  - Мы на задание были. - Отвечает Крис. Да, последний мой фортель с даром и перекуром посреди бойни был перебором, который заметили.
  
  - Двоих из пятерки разумных взяли четвертый и пятый отряды, по их наводке нас как самых ближайших отправили в одну деревеньку. Там оказалась засада, причем засада превышала численностью примерно втрое. Еле отбились, сейчас охотники за головами проверяют сведения по остальным точкам, куда были спрятаны отрешенные. Война, мать ее, ети! - Грегори нервно усмехнулся и добавил. - И я очень надеюсь, Вика, что ты будешь присутствовать на следующем задании, потому как показал опыт, помощь Избранных дает неоценимое преимущество перед отрешенными.
  
  - Я постараюсь!
  
  - А может не стоит? - Это голос подал уже Зверь и смотрел он на меня. Вопрос мне? Но ехидный и дерзкий ответ не успевает сформироваться, Грегори отвечает за меня.
  
  - И что, ты постоянно будешь защищать наши задницы? - Грегори посмотрел на Зверя, с усталостью, но не без раздражения.
  
  Его голос не предвещал ничего хорошего, а вот я просто удивленно смотрела на восковую маску Зверя, которая как приклеенная не сходила с лица. Застывшее нечто, от которой просто сквозит дикое спокойствие. И как мне кажется это ложное спокойствие. Что он по-настоящему там скрывает? И почему не хочет моего участия в патрулях?
  
  - Если это понадобится, то буду. - Почему? Хотелось бы мне знать, и ты видел этот вопрос, вот только значения ему не придал, так же как и не ответил. Отмахнулся.
  
  Ты всегда поступал только так, как выгодно тебе.
  
  - Зачем, если Вика готова приступить к своим обязанностям? - Крис озвучил интересующий всех вопрос.
  
  Ты хмыкнул, даже не меняя выражения лица, сделал последний глоток кофе и встал, а потом наклонился вперед и, глядя прямо в глаза Крису ответил.
  
  - А каково было тебе, когда Алисия выходила с нами на охоту? Нигде не свербело беспокойство? - Ты окинул вмиг нахмуренное лицо Криса, опять хмыкнул, откидывая салфетку на поднос, которой вышаркал сухие, чистые пальцы. - Я так и думал. - Добавил в ответ на тишину и ушел.
  
  - Он дело говорит, но я все же за присутствие. - Сказал Грегори.
  
  - Пиздец. - Только и смогла вымолвить я. Чудовище переживает за сохранность моей шкурки? Глупый вопрос, точно знаю, что переживает. Точнее некуда, вопрос в другом, для чего она ему? - Ребята, тут вопроса как токового нет, я иду в любом случае. - Уверено сказала и только тогда заметила тишину и ошарашенные лица друзей. - О, да ладно, я матершинница, и не стоит делать такие лица! - Смеюсь. Действительно матершинница, и не чувствую я себя из-за этого неудобно. Маты, они уже давно как часть меня, как долбанный способ в одном емком слове выразить все свои эмоции.
  
  - Уф, а я уж подумал, что это влияние Лис сказывается на тебе!
  
  - Нет, Лис по сравнению с моим словарным запасом культурная девушка.
  
  - Да ну нах? - Это уже возмутилась Лиса.
  
  - Ага. - Я ухмыльнулась.
  
  - В темном омуте черти водятся? А с виду милая мордаха.
  
  - Точно, это про меня.
  
  - Какие люди и все живые! - Отвлек нас возглас Стаса. Он, мелкими шагами огибая препятствия в виде столиков, приблизился к нам.
  
  - Живой!
  
  - И даже с руками!
  
  - Вы про это? - Он помахал Грегори черной рукой перед лицом. - Одна знакомая ведьмочка помогла! - Он сел на стул Зверя и ухмыльнулся, рассматривая меня. - Рад видеть тебя, мышонок!
  
  - И я тебя! А зачем ведьма? Ты сам не восстанавливаешься?
  
  - О, деточка, я не настолько крут как все остальные здесь присутствующие. Мне приходится собирать потерянные конечности и выкладывать кругленькую сумму за их приращение, а потом усиленно питаться и, вуаля! - Он снова потряс рукой, только теперь уже перед моим лицом.
  
  - Ничего себе это, наверное, чертовски больно? - Я с сочувствием посмотрела на его конечность.
  
  - Не, больно только когда отрывают или откусывают, в зависимости от ситуации! - Он хмыкнул, а мы скривились. Зная его любовь ко всему пошлому и развратному, ни хочется представлять, при каких обстоятельствах ему что откусывали! - Ну что? Когда вылазка? Я чертовски зол на отрешенных!
  
  - Завтра, если ничего не изменится.
  
  - Что опять пошлют к черту на рога?
  
  - Еще не в курсе, как появится инфа, оповещу.
  
  - Ок, буду у себя в боксе, всем пока, мышонок, рад был увидеть тебя в добром здравии.
  
  Стас тоже ушел, а мы остались, дальше обедать и думать каждый о своем. Мои мысли метались, не зацикливаясь практически ни на чем, пока я полностью не съела все, что брала, а после удовлетворенно откинулась на спинку стула и замерла, рассматривая всю честную компанию. И вот ладно крупные мужчины, занимаются войной и охраной территорий, но что в этой сугубо мужской компании делает Лис, никак на ум не приходит.
  
  - Лис, а как ты стала частью стражей? - Вопрос сам собой вырвался из меня.
  
  - А я и не их часть, хотя так же начинала учиться в таком же центре. - Она обвела ладошкой помещение.
  
  - Но, к сожалению не доучилась.
  
  - Почему? - Она взглянула на Криса, а тот пожал плечами и потерся щекой об ее плечо. - Потому, что был в нашем центре один учитель, который меня недолюбливал, а я соответственно его и как-то случайно вышло, что мы с этим учителем переспали. - Я сглотнула и посмотрела на ее мужа, который невозмутимо смотрел на меня с легкой улыбкой. - А на следующий день бросил с вязью на пол шеи.
  
  - Я не бросал.
  
  - А как, по-твоему, это называется? - Чуть не подавившись, переспросил Грегори.
  
  - Грег, завали, а? Ты сам знаешь, если находишь свою единственную, сдержать внутри сущность практически не получается. Это первый аргумент. Второй же, я объяснял много раз. Сделано это было специально.
  
  - Ага, и это выглядело именно так! Малолетку мало того, что отымел взрослый дядя, оставил вязь, и да хрен бы с ним, если бы этот дядя остался сам и видел в живую ее теплый, говорящий труп. Так нет же, свалил с благородной целью - дать время!
  
  Ого, мысленно пару раз сматюкалась, поперхнулась, смотря на противостояние взглядов и четко поняла, что оказывается не все так радужно в их 'Датском королевстве'.
  
  - Ой, полудурки. - Горестно вздохнула Лис.
  
  - Хотя приятно, что два самых близких существа готовы глотки друг другу порвать за меня! Брейк, ребятки, тема забыта и под запретом. Говоришь единственная, Крис? Как это определяется?
  
  - Да хрен его знает, у каждого по-своему. Да и старое это, давно забытое прошлое.
  
  - В смысле? - Не поняла Лис.
  
  - Давно, вроде еще до повального отрешения, в быту ходила молва об истинных парах. Как происходит поиск и узнавание, к сожалению, не описывается, но есть одна интересная отмазка, мол, типа того, что при первом половом акте мужчина не может сдержать свою натуру и не пометить истинную свою половинку. Ну, ты Лис сама понимаешь, что для молодого поколения... - Он хмуро перевел взгляд на Криса.
  
  - Как в прочем и не для молодого... это основная отмазка, чтобы затащить в свою койку наивных девушек.
  
  - А что, удобно! - Она хохотнула.
  
  - Ну да. Очень. - Грегори поморщился, дерганным движением поправил воротник и немного смутился.
  
  - Поэтому для нас - вышедших из грани большое значение имеет секс.
  
  - Конечно, и этим вы не отличаетесь от большинства. - Я хохотнула.
  
  Грегори еще больше смутился, а я отвернулась. Действительно хочется верить, что в этом мире мы не одиноки и где-то на этом свете есть тот, кто поймет тебя, станет частью всего того дерьма заливающее твою гребанную жизнь. Он подойдет, наклониться немного вперед, схватит за душащий воротник и выдернет из зловонной ямы. Скажет, что все будет хорошо, и они с этим справятся, а потом хорошенько встряхнет и пинками заставит жить дальше.
  
  Да, я верю в существование такого человека, но искать с ним встречи точно не буду. В этом вся моя суть. Я привыкла справляться со своим дерьмом в одиночку.
  
  - Крис, а сегодня у кого-нибудь есть патруль? - Я попыталась сфокусировать сонный взгляд на мужчине. Налопалась я от пуза и меня немного клонило в сон.
  
  - У четвертых, сегодня их смена. Что-то задумала? - Крис отвлекся от жены и посмотрел на мое тельце, расслаблено откинутое на спинку стула.
  
  - Хочется прогуляться. - Патетично сказала, закатила глаза, качнулась на стуле, пожала плечами и зевнула. Хорошо быть нормальной. - Пора наверстывать упущенные патрули. Ты ни-против если я изменю вам с четвертыми? Разомнусь?
  
  - Только если уверена в себе, то нет проблем, я предупрежу Сергея.
  
  - А Сергей это...?
  
  - Сергей - капитан команды везунчиков, к которым ты хочешь отправиться на подмогу. - Он пожал плечами, что-то шепнул на ухо Лис, отчего та смутилась и ушел.
  
  - Я с тобой. - Подал голос Грегори.
  
  - Только попробуй, Грегори. - Строго сказала и потянулась. - Вам ребятки, во-первых, нужно еще отдыхать, во-вторых, я взрослая и не беззащитная сегодня. В няньках не нуждаюсь! - Добавила, смотря в его зеленые глаза.
  
  - Там может быть опасно. - Так же строго сказал он.
  
  - О, да заткнись Блонди, девочка и сама может решать что опасно, а что нет, да, и не забывай: это такая же группа, как и у нас. - Это уже Лис.
  
  - Спасибо. - Кивнула подруге.
  
  - И Грегори, я серьезно, пойдешь за мной, и тогда я в действительности расстроюсь и надеру твою задницу.
  
  - Ладно, злючка, буду тихо сидеть в центре, и переживать за тебя! - Грегори немного улыбнулся. - И кстати, если действительно собираешься в патруль, то тебе пора. Серега уже всех собрал на инструктаж.
  
  Я кивнула, с тихим стоном опять потянулась и все-таки немного помедлив, заставила себя встать. На самом деле не хотелось тащиться куда-либо, хотелось тупо спать, но... И это ебанное 'но' состоит в том, что до отбоя слишком много времени, а значит придется спать одной, а я этого чертовски не хочу.
  
  Быстро преодолела тренировочное поле и уверено прошагала в главном особняке до студии, в которой по обыкновению получали распоряжения и наводки группы патрулирования. В комнате чуть не столкнулась с Крисом, он легким кивком указал на худощавого, высоко брюнета и сказал, что договорился с шефом, вышел, а брюнет, завидев меня, расплылся в неприязненной, фальшивой улыбке и подошел слишком близко.
  
  - И это член первого патруля? - Удивленно он осматривал меня с ног до головы, чем собственно занималась и я.
  
  Осмотр не занял много времени. По-видимому, наши мнения сошлись. Мне этот мужик тоже не понравился. Нет, по внешности я судить ничего не могла. Нормальное, скуластое лицо, резкий разлет бровей, карие глаза, тонкие губы - ничего примечательного, но что-то все же было не так. Бывает такое. Вроде, и человек не плохой, но вас совершенно точно этот человек раздражает, даже своим гребанным присутствием где-то поблизости. Вот так.
  
  - Сергей. - Он мерзко ухмыльнулся и протянул руку, явно предлагая ее пожать.
  
  Я посмотрела на эту руку, скривилась, представив, что мне придется все же это сделать, потянулась, и возможно все же пожала бы сухую ладонь, но на всю комнату раздалось глухое рычание, в нашу сторону направился высокий мужчина, вышедший из темного угла.
  
  - Только дотронься до нее вамп, и я оторву твои конечности. - Мужчина подошел ближе и опять рыкнул, смотря как Сергей, поднимает ладони перед собой. - Добрый вечер, Госпожа. - Сказал эта гора мышц и кивнула мне. - Что Вы тут делаете? - Продолжил допрос абсолютно незнакомый мне мужик.
  
  - Э-м, мы знакомы? - Хороший вопрос и своевременный. Я прочистила горло и попыталась стереть с лица медленное охреневание.
  
  - Да. - Сказал уверено и добавил. - Условно. Так что Вы тут делаете, Госпожа? - Невозмутимо продолжил.
  
  Охренеть. Это единственное слово, которое как раз подходило под ситуацию. Я не сдержалась. Я его произнесла, а 'мужчинко' скривился, но ничего в ответ не сказал.
  
  Уверенный пас рукой и резкий разворот на девяносто градусов - это видимо было просьбой следовать за ним. И как не странно, что я, что не понравившийся мне Сергей, не возражая отправились... куда?
  Да хуй знает.
  
  Выходим из зала, поворачиваем налево, огибаем приветливо открытые двери столовой, минуем пустую гостиную, поднимаемся на второй этаж и останавливаемся перед дверью из темного дерева. Короткий одиночный стук и в проеме распахивающейся двери появляется высокая, слаженная фигура Зверя. Мне чертовски везет!
  
  Застываем с Сергеем рядом, пропитываемся, чем-то сродним с 'не понимаем происходящей хуйни'. Вглядываясь, как сопровождающий нас мужчина, наклоняется, шепчет о чем-то на ухо Шакалу, а он примерз взглядом в меня. Ни хмурится, не ухмыляется, н-и-ч-е-г-о. Застыл изваянием, с пустым взглядом, сверлящим в моей голове дыру. Или он не видит меня? Может, я сливаюсь цветом с обоями?
  
  Выслушивает слугу.
  
  Что это Слуга, я уже поняла. Просто молодчинка! Сама себе поставила оценку. Ну, знаете, как в банке после свершения операции: милый голос к вечеру перезванивает вам и мило интересуется 'Как бы Вы оценили работу банка по десяти бальной шкале?' и я, блядь, оцениваю себя на слабую троечку. Все хреново. Как всегда.
  
  Он кивает. Наверное, благодарит за работу, перемещает взгляд на Сергея, стоит только верноподданному скрыться из видимости. Правильно, он свое дело сделал.
  
  - Либо я отправляюсь с вами, либо она ни куда не идет. - Он произносит это тихо и уверенно.
  
  Не изменяя своей маске. Глава. Он чертов Глава и это налагает множество всякой хуйни на широкие плечи. А может он сам по себе такой? Нет... я видела его настоящим - сгустком горячего, тягучего сумасшествия и мрака. И это он.
  Просто умело маскируется.
  
  - Да мне вообще срать! - Отвечает Сергей с досадным выражением лица и уходит. Оставляет меня глупо пялящуюся в пол. - У вас двадцать минут. - Догоняет его ор нас из-за угла.
  
  А ты смотришь на меня. В меня. И блядь я чувствую себя по-настоящему хуево. Грегори я смогла возразить. Защитила свою гребанную независимость.
  
  С тобой это не прокатит. Да ебись оно все. Я не ХОЧУ этого делать. Мне действительно надоело сражаться с тобой. Я не покорна тебе, нет, я просто устала с тобой не соглашаться в пустую.
  
  - Зайдешь? - Глупый вопрос. Ты не находишь? Приглашаешь на свою территорию.
  
  Нет. Однозначно НЕТ.
  
  Смотрю, как ты разворачиваешься, ты понял меня, но оставляешь дверь открытой. Краем глаза, всего на секунду ловлю странное движение губ, словно ты что-то сказал или грустно улыбнулся, но оно тут же исчезает, стирается, так, словно и не было. Привиделось, черт возьми.
  
  Ты заходишь обратно.
  
  С моего места прекрасно видно твое логово. Ничего особенного и даже не так сильно темно. Не так, и это немного царапает, словно ты другой, но это же не так. Я знаю.
  
  Ты не уходишь далеко, не скрываешься из виду. Предлагаешь посмотреть на тебя в естественной среде? Ебанное в мире животных, или, лучше сказать, в мире животного?
  
  Ты наклоняешься и зарываешься руками в огромную спортивную сумку, а я тихо выдыхаю и прислоняюсь спиной к стене.
  
  Что на этот раз случилось с моим мозгом? Почему он, черт возьми, смотрит на тебя другим взглядом? Зачем прослеживает все твои движения и ищет скрытый смысл во всем этом. Плохо, очень плохо. Я стала разделять тебя на два разных существа. А это блядь не так.
  Ты, это только ты.
  
  Только с разными резными масками, приклеенными к твоему лицу. Сейчас твое лицо спокойно и расслабленно, глаза глубоко посажены и не пылают праведным гневом, но ведь это не ты. Словно другое существо сейчас внутри тебя, усталое существо, пресытившееся жизнью, но до сих пор опасное.
  
  Я знаю, что ты Зверь, запертый в человеческую шкуру с развращенной психикой и сходящий от этого с ума. Я ЗНАЮ ЭТО.
  
  И я, наверное, все та же, такая же уставшая, но до сих пор пытающаяся не так активно, но сопротивляться твоей тьме в этом смерче.
  
  Моя жизнь действительно напоминает мне огромный по размеру смерч, в котором меня закручивает, кидает из стороны в сторону, ломает о бревно, летящее мимо, но стихия этого не замечает. Она втягивает в свой центр, где почти спокойно, дает немного залечить раны, ровно до той минуты, как, черт возьми, я понимаю, что не хочу отстаивать свою независимость перед тобой. Ни 'боюсь', а именно - ни хочу. И смерч замирает с моим решением. Перестает рвать воздух, распадаются края, а видимость вокруг улучшается. Возможно, мое бесполезное сопротивление было ненужным и стоит принять тебя, как определенную часть своей жизни? Ведь все не-так и плохо? Пока как мне кажется.
  
  Ты одним движением скидываешь с плеч белую рубашку. Плавно, словно нехотя стягиваешь белую майку и облачаешь свое загорелое тело в черную футболку.
  Спокойно, абсолютно не обращая на меня никого внимания, стаскиваешь черную джинсу с мощных ног, и я прекращаю пристально следить за этими уверенными движениями, когда мой взгляд удивлено на доли секунды замирает, заметив отсутствие белья на тебе.
  
  Отвожу его, рассматриваю все, что попадается мне на пути. И где-то я читала, что вроде как по закону жанра должна украдкой подглядывать за тобой. Пытаться рассмотреть все нюансы и тихо давиться слюной или краснеть. Ага, блядь не про меня это. Я этого не делаю, даже, черт возьми, думать о таком не смею, боюсь опять впасть в сумасшествие и пропасть в собственной тишине.
  
  Да и смысл? В таких вопросах я полный ноль и такой планирую остаться как можно дольше. И это не гребанный бзик. Это самый, что ни есть страх. Страх, что кто-то может настолько близко находиться рядом со мной. Прикасаться к обнаженной коже. Особенно ты. Да, ты. Я помню это чувство ужаса от осмысления самого факта близости с тобой. Сраные, мелкие подробности, которые мелькают при попытке вспомнить, как стоп кадры. И в этих кадрах я не вижу ничего такого, что могло бы заставить восторгаться тобой как мужчиной, а не обмирать от ужаса.
  Не вижу, но точно по звуку могу определить, как ты натягиваешь широкие спортивные брюки. Да, я даже это знаю, как знаю и то, что все эти брюки практически идентичные друг другу, кроме маленькой полоски около боковых карманов. Какой у нее цвет сегодня? Раньше я задумывалась над этим вопросом, хотела рассмотреть в этом цвете еще одну подсказку - ключик к твоему настроению... и с треском провалилась. Тебя сложно читать. Это неоспоримый факт, который свидетельствует не в твою пользу, но я не оставляю попыток. Это что-то сродни с выработанной долбанной привычкой. Манией. Моей сраной манией к слежке за тобой. И это напрягает. Даже сейчас.
  
  Ты застываешь на несколько секунд, словно о чем-то раздумывая, закрываешь сумку и скидываешь ее на пол, пихаешь под диван. А я на автомате начинаю анализировать твою заминку. Что это было? О чем ты подумал? И есть ли в твоих мыслях я? Определенно есть, только меня пугает мое место в них.
  
  - Черт. - Тихо шепчу и растираю ладонями лицо. Боже как же вся эта хрень надоедает, вытряхивает и бесит меня.
  
  - Идем. - Спокойный голос возвращает меня в мир.
  
  Ты неспешно уходишь вперед, я отвлеклась, настолько, что не заметила как ты выходил, закрывал дверь, а ведь я смотрела на что-то в комнате и не помню на что. Блядь как же я чертовски устала, от всего тебя в своей голове. Но выбора нет, поэтому ничего лучше не придумываю, как отправиться и догнать тебя. Поравняться с тобой, подстроится под неспешный прогулочный шаг, выпрямить спину и замкнуть взгляд на однотонном рисунке пола. Сжать кулаки и решиться.
  
  - Почему он назвал меня Госпожой? - Мне хотелось бы, нет, серьезно, хотелось бы, чтобы мой голос звучал уверено и надменно, подражая твоему, но черт это не так. Это больше смахивает на писк полузадушенной мыши.
  
  Ты не отвечаешь сразу, нет, ты же гребанный ребус желающий скрыть правильные ответы, запутать в себе. Один шаг, два, три...пять. Сбиваюсь со счета, увидев лесенки, чувствую себя досадной грязью на твоих ботинках, и это разочаровывает. И я уверена, что только что расслышала, какой-то звук, исходящий от тебя, что-то сродни с веселым или ехидным хмыком.
  
  - Давай сыграем? - Наконец произносишь ты, не поворачивая лица. Зависаю, на долю секунды, обдумываю предложение и тут же поливаю себя отборным матом, перед тем как успеть ответить тебе. - Я расскажу отчего к тебе так обращается член моей стаи, а в ответ получу маленький бонус. - И я опять не успеваю твердо прошипеть свое категоричное 'нет'. - Не отвечай сейчас, хорошенько обдумай мое предложение. Это на многое откроет глаза. И можешь заранее не волноваться, мой бонус не опасен для тебя и безвреден.
  
  Говоришь ты, и это выглядит как, чертова сделка с дьяволом. Ты даже не пытаешься этого скрыть, но может просто ты еще не заметил, но меня даже невинный поцелуй с тобой может свести с ума. Выбить из гребанной колеи привычного мира.
  
  А еще ты ублюдок, потому как я действительно думаю над твоим предложением. Я хренею от тебя с твоим дьявольским талантом управлять мной. Возможно ты моя слабость? Моя чертова Ахиллесова пята, или все же это мое гребанное любопытство? Правильно, чем еще заниматься человеку, который добровольно отделяет себя от общества? Только наблюдать за другими, анализировать их поступки, рассматривать их жизни как под микроскопом, раскрывать их секреты. Вот чем я занималась в то время, когда ты рассматривал мою жизнь. И это любопытство так и продолжает жить во мне, а ты этим пользуешься.
  
  - Ты обещаешь, что бонус будет не опасен? - И это я? Жуть.
  
  - А ты поверишь в мои обещания? - Верно, подмечено. - В этом весь смысл. - Ты останавливаешься и смотришь на меня своими желтыми глазами. - Мы оба не доверяем друг другу и в этом есть, что-то забавное. - Ты слегка улыбаешься и открываешь предо мной двери. Пропускаешь вперед, выпускаешь из особняка, долбанный джентльмен.
  
  - Конечно, забавно смотреть на загнанного зверька. Кто бы в этом сомневался. А доверие, что бы ты знал, нужно заслуживать. Особенно тебе. - Во мне начинает говорить злость, потому как ничего забавного я по априори не вижу и мое недоверие ты заслужил.
  
  - А ты это позволишь? Ты сторонишься всего, что связано со мной. Не замечаешь. - Мне очень, очень, хотелось сказать, что замечаю, но все равно не доверяю этим поступкам. И такой меня сделал именно ты.
  
  - Ты серьезно на что-то другое рассчитывал? Нет, серьезно? - Господи спаси, о чем мы вообще говорим? И да, мы говорим? Вот так просто? Без ужаса в моей голове и без реплик 'Господин-подчиненный'?
  
  Этот чертов мир, слетел с катушек! Окончательно и бесповоротно, и я вместе с ним.
  
  - Не надеялся, но сама подумай - зачем мне устраивать весь этот балаган с отрешенными, подставлять себя и свою стаю под удар, только для того, чтобы причинить тебе вред? Включи мозги и подумай логически.
  
  Логически думать? Да нет проблем. Я еще тот логик, особенно если это касается тебя и твоих действий. Это все, что мне остается.
  
  - Подставлять, говоришь? Перед лицом опасности? Шакал, мы оба прекрасно осведомлены, что отрешенные по сравнению с тобой маленькие, глупые и беззащитные. А насчет стаи, могу тебе напомнить один из тех незабываемых вечеров, в котором ты изливал мне свою душу и тогда же верно подметил, что в стае тебя ничего не держит, а так же из твоих рассказов можно сделать вывод, что срать ты хотел на всю опасность, так же как и впрочем на своих подчинённых. Как тебе моя логика? Не удивлен, что я слушала твои ебучие речи? - Я остановилась. Мы подошли уже к предоставленной машине и уставились друг другу в глаза. - Тебя вообще не напрягает, останется из них кто-нибудь в живых или нет. В этом весь ты. Твое извращенное удовольствие всегда стояло на первом месте, и мы оба это знаем. - Я говорила уверено. Я чувствовала злость, вложенную в эти слова, я ей захлебывалась и хотела для него того же.
  
  - Ты не права, в стае многое изменилось. Я изменился. А если не веришь, можешь как-нибудь вечерком осмыслить мой первый шаг к своему изменению. - Ты замолкаешь, желваки под кожей начинают ходить ходуном, а глаза наполняются тьмой от зрачка. Но твое выражения лица не злое, наверное, его можно отдаленно назвать решительным.  - Не хочется тебя расстраивать, но это не тебе удалось сбежать. Нет. Я отпустил тебя. Хищник, идущий по следу, никогда не откажется от своей дичи. Никогда. - Эти слова гремят в голове, как сраный приговор, зачитанный бесстрастным судьей. Не важно, что это всего лишь ошибка, попытка защиты, ты долбанный преступник, по мнению остальных. Приговоренный, но еще до конца не понявший этого.
  
  - Я случайность. Такое бывает, и мне жаль тебя, если ты решишь продолжить этот бессмысленный разговор. Он меня бесит, в прочем, как и ты! - Он открыл двери джипа, протянул ко мне руки, видимо предлагая помощь.
  Добровольно принимать его помощь, или еще хуже касаться его кожи без необходимости я еще не могла. Не после взрыва и ссоры. Поэтому залезла в машину сама, и устало откинулась на боковую дверь. Может путь будет довольно длинным и удастся немного поспать перед рейдом?
  
  - Ты выглядишь замученной. - Факты, конечно, нуждаются в констатации, но ведь это можно делать и молча. Или я много прошу?
  
  - Ты заметил? Поздравляю, ты разгадал загадку века, а теперь сделай вид что тебя не существует рядом, а то могу очухаться, и опять начать вонять страхом. Или, погоди, это ведь твой любимый аромат? Да. Помню. - Я устало злюсь, можно сказать на рефлексе, а еще меня немного напрягает его прямой взгляд. Этот взгляд говорит о том, что он видит меня насквозь. Это нервирует, хоть и не настолько, чтобы заставить отступить сонную усталость.
  
  - Почему ты устала? - Да, что-ж такое? Господи спаси, если он еще вечером перед сном решит поболтать, тогда я его прибью, или нет, я его запру во времени, а сама отосплюсь, или рассмотрю его кожу, потрогаю?
  Боже, я больная и это не лечится.
  
  - Может потому, что не спала с раннего вечера, а носилась на пробежке как сумасшедшая? Тренировалась? Известные названия? Или может потому, что впервые за черт знает сколько времени, наелась до отвала? - Я перевернулась, немного повернула голову, укладываясь и потянулась. - А теперь можешь помолчать, чтобы удался мой план по отдыху? - И знаете, что странно? В запертой машине, я не чувствовала от его близкого присутствия страха. Я расслабленно пыталась поудобней устроиться и поспать.
  
  А он молчал. Молча протянул ко мне свои руки. Молча развернул меня спиной к себе, пододвинул ближе к горячему телу. Молча заставил отклонить голову на твою широкую грудь. Наклониться на тебя, почувствовать твои руки на своем животе. И это не привело меня в себя. Нет. Это еще больше успокоило и расслабило.
  
  Нет мне оправдания. Мне просто стало хорошо рядом с тобой, и я обязательно стану ненавидеть тебя и себя. Завтра. А может лучше послезавтра!
  Меня быстро вырубило, не смотря на недовольный протест внутри на твои бесцеремонные руки удобно расположившие меня рядом.
  
  Спать рядом с тобой - одно долбанное извращенное удовольствие. Рубильник в голове просто тихим щелчком отключает меня ото всего. Прячет в теплом, темном и тихом месте, где я только одна. Там нет места ни кошмарам, ни твоим глазам, там нет места тебе. Только как бы прозаично это не звучало в это время ты ближе. Намного ближе, чем нужно.
  
  - Никогда не поворачивайся спиной ко мне! - Эту фразу ты кричал мне в лицо, привязывая мое тело в лесу на загон дичи. - Не смей игнорировать меня и не поворачиваться спиной! - Ты затягиваешь последний узел веревки плотно обвившей мою талию, впаяв меня спиной в твердую, неровную кору огромного дерева, зло ударяешь кулаком рядом с моим лицом. - Ты перешла все границы! Надеюсь, предстоящая картина охоты раскроет тебе глаза на то, что тебя ожидает в будущем! - Хватаешь пальцами подбородок, вглядываешься в меня, а у меня язык от страха прирастает к небу и только это мешает мне слезно начать молить тебя о прощении.
  
  Ты зло выдыхаешь в мое лицо и сводишь брови, но я от страха не могу понять выражение твоего лица.
  
  - Сама напросилась. - Добавляешь тихо, словно сожалея, и скрываешься во тьме неспокойного леса.
  
  Лес шепчет, рядом, наверху, внизу, за спиной, перед глазами. Шелестит голыми ветвями. Ждет жертвоприношение и предвкушает, а я обмираю от страха. Привязанная и беспомощная, всматриваюсь, пытаюсь, что-то расслышать, но слышу только лес. Пока не всходит луна. Пока я совершенно не довела себя до ручки вспоминая начало вечера и свое гордо отвернутое лицо на твой приказ.
  
  - Устал. - Говоришь ты, проходя в темное нутро моей камеры. - Так устал, что чувствую себя старцем, смотря на сопливых волчат в предвкушении первой охоты. - Ты садишься на кресло, которое еще стоит в стороне от моего привычного места на подоконнике.
  
  Мое тело в пол оборота к тебе, а голова привычно опущена, но сегодня, что-то не то. Как-то не так. Привычный страх только слегка шевелится под ребрами, не заслоняя злость. Непонятно откуда взявшуюся, и звенящую внутри моей головы.
  Ты вытягиваешь длинные ноги, хрустишь шейными позвонками, разминаешь плечи. Действительно выглядишь усталым. Нет даже привычного, надменного выражения, и злости в глазах, это добивает меня.
  
   - Спой. - Приказываешь, без энтузиазма и фанатичного блеска, а я, будь то не ладно, демонстративно поднимаю голову, поджимаю недовольно и презрительно свои губы. Нагло и уверено отворачиваюсь от тебя к окну. Игнорирую тебя. Только так и могу выплеснуть эту жалящую злость.
  
  А теперь мерзну в лесу в футболке и штанах. Ноги уже не чувствуют практически ничего, может, замерзли, а может просто отнялись от страха, или я их просто отбила об каменный пол твоего чертового замка, когда ты со скоростью света волок меня по нему - кто знает. Я просто стою неудобно привязанная и ждущая своей кары, и она не заставляет долго ждать.
  
  Луна, чертова, луна, а еще быстрые расплывчатые силуэты то и дело скользящие мимо моего замершего тела, рычание. Злое, нарастающее, с каждой гребанной секундой.
  
  Человек появляется, словно из ниоткуда, вырастает прямо предо мной и тут же удивленно запинается о большой торчащий корень. Он падает на колени, не отводя от меня испуганного, и ошеломленного взгляда, не успевает подняться. Его откидывает тень. Твоя тень, я знаю это, я заметила сверкнувшую желтизну в злом взгляде, брошенном на меня.
  
  Я впервые вижу твоего Зверя и впервые понимаю, что раньше не так и сильно боялась тебя. Сейчас ты не человек с извращенной фантазией, не мой странный мучитель. И это бьет обухом по моей голове слишком сильно, вырубает во мне еще один кусочек от живого, чувствующего существа. Теперь я поняла, что 'Зверь', это не просто твое 'Альтер эго', это часть тебя. Существо из другого мира и оно явно не похоже на мелкого сородича волка. Оно вообще не похоже ни на одно из знакомых мне животных.
  
  Эти рассуждения ведутся глухо, где-то на задворках здравого смысла во мне, я просто не могу заставить прекратить смотреть на кровавую бойню, разверзшуюся перед глазами. Уже не слышу, ветра в листве, не слышу твоего рычания, только вижу.
  
  Вижу, с какой легкостью ты ломаешь грязному мужчине руку в двух местах, вижу, как его кость прорывает с виду такую надежную кожу. Вижу, с каким удовольствием ты погружаешь в его плоть свои белоснежные зубы, вижу, как выдираешь здоровенный кусок мяса и тут же брезгливо сплевываешь. Выпускаешь свою жертву и даешь ей спокойно упасть на колени пред моими ногами. Вижу, его болезненный взгляд, коснувшийся моего лица, вижу открывающийся безмолвный, окровавленный рот и я знаю, что кричат эти губы, но не слышу его беспомощное 'Спаси'. У меня просто гудит в голове, как чертов пароход на пристани, заглушая все вокруг. Вижу, как ты замахиваешься, словно прорезая острыми когтями густой воздух, и бьешь в последний раз по спине безвольного тела. Выворачиваешь мышцы вперемешку с кожей и костями, и я слышу этот последний хрип-стон-вздох убиенного и тишина. Звенящая тишина вокруг и во мне, не досмотрела, провалилась в обморок.
  
  Я не открываю глаза от воспоминания, даже не шевелюсь, хоть и проснулась, хоть и вспомнила урок тобой преподнесенный.
  
  - Хуевая из меня ученица. - Грустно шепчу, выпрямляя спину. Отдаляюсь от твоего тепла, натягиваю капюшон на белобрысую и бестолковою голову.
  
  - Ты о чем?
  
  - Что забыл свой совет в первую нашу лунную ночь? - Говорю без сарказма. Без ничего. Пытаюсь в голове получше, припомнить события той ночи, в красках рассмотреть, но удается увидеть только черную кровь на опавшей листве, на твоей морде, на моих штанах. Черная. Черная. Черная. Все долбанное воспоминание выглядит как гребанный ужастик конца шестидесятых. Только более насыщен черным. - Это был человек? - Последняя попытка найти что-то, смягчить эту мерзость убийства. Ведь возможно, что это был кто-нибудь из отрешенных? Или член его стаи? Просто слетевший с катушек выродок, убить которого заставила необходимость.
  
  - Да. - Говоришь, не меняя тональности, и это причиняет мне боль. Осознание факта, что будь ты теперь хоть трижды положительным героем, ты так и останешься в моих глазах тварью без души.
  
  Я не отвечаю тебе, не смотрю в твою сторону, а еще я запрещаю себе думать о тебе, вспоминать. Сосредотачиваюсь на выполнении задания, слушая Сергея перед каким-то серым зданием с облупленной побелкой и заколоченными окнами.
  Он хороший мужик и уверенный в своих силах командир. Грамотно расставляет своих бойцов по полю шахматной доски, распределяет обязанности, подмечает, что как заложников, так и говорунов тут быть не должно, поэтому себя можно не сдерживать и практически дает сигнал к началу, но останавливается, заметив две наши фигуры, не вмешивающиеся в работу группы.
  
  Скромные наблюдатели. Зачем мы здесь неизвестно, и неуверенность, что проскальзывает холодом в его прищуренных глазах, отрезвляет меня. Сергей подходит ближе, осматривает нас, особенно меня и разочарованно вздыхает.
  
  - Просто ты... - Он указывает на меня пальцем. - Держись сзади группы, а ты... - Он переводит указывающий перст немного влево, на что раздается раздраженный рык Шакала за моей спиной. - Охраняй девчонку. - И это блядь бесит.
  
  - Слушай я, понимаю, что по априори у всех мужиков завышенная самооценка, но ты блядь бьешь все рекорды! - Зло выплевываю Сергею, приближаясь и смотря в блеклые цветом глаза. - А если ты еще раз тыкнешь пальцем в меня или в него, я честное слово не сдержусь, сдеру с тебя шкуру и подарю Шакалу, в его охринительно мрачной комнате она как раз кстати, будет смотреться великолепно. - Я не пихаю его, хотя чертовски этого хочется. Пару раз глубоко вздыхаю, и прежде чем он успеет переварить мои слова, спрашиваю. - Три этажа и подвал? - Он кивает. - Говорунов нет? Большинство сидят в подвале и на первом этаже? - Получаю утвердительные кивки.
  
  Смотрю на серое здание с заколоченными оконными рамами, прикидываю площадь и понимаю, что геройствовать особо не буду, но все же вношу в план свое предложение.
  
  - Я заморожу подвал и первый этаж, там вы и распределяйтесь и делайте зачистку, а два верхних этажа за мной с Шакалом? - Сергей покачал головой.
  
  - Больная? - Я пожала плечами не особо и сопротивляясь такому диагнозу. - Ты представляешь, что вас там ждет около десятка бешенных монстров и хочешь сразу слить наш козырь без особой надобности? - Скорее, это он о моей силе.
  
  Хочет оставить как запасной вариант? Ну, да у них же Избранные, это женщины хоть и с даром, но не настолько сильным и развитым по сравнению с моим и Лискиным.
  
  - Сергей, два этажа не предел для моей силы. Я могу держать все здание запертым во времени, примерно около получаса и остаться с короткими вспышками силы еще на минут десять-пятнадцать после этого. Так что давай заканчивать этот цирк, где ты герой, пытаешься защитить бедную меня от истощения!
  
  - Ладно, но сдохнешь, я не виноват! - И Сергей уходит, видимо предупредить основную группу о произошедших изменениях, а я достаю свой тесак и начинаю ковыряться им под ногтями. Получается из рук вон плохо, но это успокаивает разбуженную злость.
  
  Вижу, как Сергей эмоционально раскидывает свои руки в разные стороны, как непослушный ветер треплет его волосы, как он недовольно сверкает в нас злым лицом, но не слышу, о чем он их просвещает.
  
  - Ты ему не нравишься. - Поясняет Шакал за моей спиной, а я хмыкаю. По хрен мне на мнение Сергея о своей персоне. - И если он сейчас не заткнется, я выдру ему его глотку и запихну в его же зад.
  
  - Успокойся, Шакал, мне по хуй, нравлюсь я кому-либо, или же нет. Лучше подумай над тем, что нам придется действовать в живую и прикрывать друг друга. - Не прекращаю своего занятия и все так же стою спиной к нему.
  
  - Не впервой, справимся. - Уверенность в тебе задевает что-то во мне. Я доверяю твоей уверенности или самоуверенности, без разницы. Главное это вера. И я всегда замечаю твои поступки, поэтому мы и отправимся без моего дара в неизвестность.
  
  Однажды ты уже прикрывал меня, я помню это, но не гребанная уверенность в тебе заставляет меня так поступать. Все чертовки просто - лучше двум уродам сдохнуть, помогая другим. Хуже от нашей смерти не станет, зато значительно повысит шансы на спасение достойным.
  
  Сергей прекратил начавшийся спор группы, резким взмахом руки, а потом подозвал нас. Я мельком оглянулась на тебя и улыбнулась.
  
  - Ну что, готов к драке? - Задала я интересующий вопрос, смотря как Шакал, стянул с себя футболку, отображая мою улыбку, приблизился ко мне вплотную.
  
  - Как всегда. - Ты наклонил голову и прижался ко мне лбом. Со стороны, наверное, мы выглядели как влюбленная пара, а мне было безразлично. И на тебя, и на твои прикосновения, а так же на любое мнение свидетелей твоей вольности.
  
  Я сама разорвала контакт наших глаз и уверенной походкой стала приближаться к проверяющей свое обмундирование группе. Наверное, обмундирование группы уже и не раз было проверено и не два, просто каждое задание патруля в последнее время - игра в русскую рулетку - на выживание. Никто не знает точное количество отрешенных, спрятанных за толстыми стенами, никто не может предсказать, ловушка это здание или нет. Так же, как и каждый член группы не может точно сказать повезет ли ему сегодня или же его труп вернут родным с ненужными словами о скорби, о его героизме и прочим трепом, который не вернет жизнь истерзанному телу. Грустно.
  
  Это действительно грустно, но ведь нужно кому-то быть таким необходимым 'мясом' для защиты своего дома, так почему не быть именно им? Например, этому невысокому черноволосому мужчине, который кажется, волнуется намного больше других, пытаясь неудачно застегнуть боковой карман, а собачка, зажевавшая обметанную ткань, так просто не может сдаться дрожащим рукам. Почему этим мясом не быть Сергею, который выкидывает истлевший бычок на темный асфальт и тут же тянется за новой порцией никотина в нагрудный карман, или парню который по комплекции больше напоминает шкаф, а от его движений суставы плеч поочередно щелкают.
  
  Почему не им? Или мне? Именно. Ни почему. Каждый хочет жить, но больше выполнять эту работу не кому.
  
  Я подошла, спокойно посмотрела каждому в глаза, немного улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку.
  
  - Привет, меня зовут Вика. Сегодня я ваш щит. Сейчас вы выстраиваетесь в ровную линию за моей спиной и спокойно, без ажиотажа заходите вслед за мной, а уже после того как я начинаю подъем на второй этаж со своим провожатым начинаете работать. Времени у вас не больше получаса, после зачистки очень прошу вспомнить обо мне и попытаться подать сигнал о конце зачистки. Но предупреждаю сразу, кидаться на помощь нам на наши этажи или совершать какие-нибудь другие глупости не стоит. Со своей ношей мы справимся сами.
  Господи боже. Да я же чертов оратор! - Смотрю на внимающую моим словам толпу, киваю Шакалу, и он понимает меня. Встает очень близко ко мне, а мне хочется посмотреть, не прижались ли остальные так близко к его тылам. Но не до этого. Сосредотачиваюсь, зову своего щенка, приманиваю ближе, глажу его против шерсти, и наблюдаю, как моя сила растет, увеличивается. Как бы это все банально не оказалось, но стоило найти маленький ключик к второй части себя, как сила откликнулась, склонилась предо мной. Я теперь ее хозяин, добрый и ласковый, когда нужна лишь малейшая помощь и злая и мстительная, когда нужен большой, устойчивый и направленный выброс.
  
  Все просто. Она работает напрямую от эмоций. Сильных, безжалостных, устойчивых, и этих эмоций во мне очень много, глухих отголосков, не касающихся моего сознания, не испытываемых мной самой.
  
  Сила накапливается в моих мышцах, концентрируется, струится по венам чернильной тьмой, и я отпускаю ее, только когда замечаю, как это марево начинает просачиваться через мои поры. Веду в здание, направляю в землю, обвожу ей территории первого этажа, вижу, как она просачивается сквозь стены, не видя в этом преграды, как исчезает в земле.
  
  - Все. - Говорю, поворачиваю голову, убеждаюсь, что моя сила не задела членов группы и пропускаю Шакала вперед.
  
  Ты равняешься со мной и начинаешь трансформацию и это зрелище прекрасно, и не только потому что я вижу на твоем сведенном судорогой теле и лице боль. Нет. Я вижу, как твоя маска на несколько секунд трещит и осыпается осколками под трансформированными мышцами, вижу, как закатываются твои глаза, как болезненный оскал искривляет твои губы. И пока только это является для меня доказательством того, что ты не просто хладнокровная машина для убийств, а просто еще одно не правильное по своей природе существо. С живыми эмоциями, с живыми глазами, в которых бьется в агонии болезненная тьма, заполняющая радужку.
  
   Шакал оттесняет теперь меня за свою широкую спину и ломает что-то отдаленно напоминающее двери. Шаги тихие, движения скользящие и уверенные, это у нас с ним. Остальных я не вижу, просто копирую все движения впереди идущего, огибаю застывшие в разных позах фигуры отрешенных. Продвигаемся практически бесшумно, не забывая при этом считать тела, встречающиеся на нашем пути. И их много. Слишком много, а движения, в котором их застал мой цербер, наталкивает на мысли об их попытке скрыться, убежать с глаз. Или же просто они были взволнованными от голода.
  
  Находим лестницу, поднимаемся. Один брошенный вскользь взгляд назад подтвердил мои догадки о начале работы мужчин. Методичной, тихой, умелой работе мужчин. Сейчас в них не осталось и следа нервного напряжения, сейчас это войны, защитники, профессионалы, выполняющие свою работу. Я помогла и теперь могу не волноваться о незнакомых мне мужчинах.
  
  Подъем не занимает много времени и Шакал ненадолго замирает, прислушивается и, насколько возможно, тихо выбивает дверь.
  
  Мы влетаем в полупустой коридор с множествами ответвлений, начинаем уже собственную кровавую работу. Комнаты, предстающие перед моими глазами, необжитые, недостроенные, брошенные, пропахшие затхлостью и плесенью не всегда заполнены врагами, большинство из них пусты, и это хорошо, наверное.
  Продвигаемся дальше, находим тройку отрешенных, делаем свою работу без энтузиазма добираясь до третьего этажа. Там меняется все.
  
   Включаются инстинкты. Желание жить вместе с пульсацией адреналина в крови и заполняет сознание, растворяет в кровавой пелене перед глазами. Нахожу удобную стену, прикрываю свою спину и пытаюсь вычленить тебя из постоянно наступающих на меня тел. Я вне опасности, я знаю это, но почему-то очень беспокоюсь о тебе. Поэтому мои движения размерены с каждым взмахом, ударом, временно открытым освобожденным пространством, попытка рассмотреть, вычленить тебя из тел наступающих прочным кольцом. И это получается далеко не с первого раза. Мои глаза натыкаются на тьму в твоих глазах, и я ухмыляюсь.
  Ты копируешь мою позу. Прижался спиной, как раз напротив меня и так же пытаешься вычленить мое тело из этого ада.
  
  По крайней мере, это стадо очень быстро редеет. Это успокаивает и меня и тебя. А я чертовски рада, что ты перестаешь вести себя как моя личная нянька.
  Недолгая вакханалия и скупые удары не могут быть вечными, и с последним взмахом я вижу, как к моим ногам валится последняя отсеченная голова, но не мной. Это ты хрипишь, стоя напротив меня и мне на секунду кажется, что сейчас я увижу клубы пара, вырывающиеся из твоих ноздрей и яростный рык, но нет, Зверь просто неподвижен. Следит за мной, следит за рукой, которая медленно опускается и ослабляет хватку на рукояти, как в тишине раздается лязг железа о бетон. Твои глаза поднимаются, всматриваясь в мое лицо, а я медленно оседаю. Стекаю по стене и приглашающе развожу руки.
  
  Ты правильно понимаешь меня - как всегда. Медленно и очень тихо движешься ко мне, а меня за это время практически съедает нетерпение. Мне хочется прикоснуться к тебе. К твари, которая намного сильнее и могущественней меня, а еще мне хочется почувствовать власть над тобой Зверем, раз в человеческой форме ты мне эту власть не показываешь. Я знаю, Зверь искренен, так же как и опасен, и мне с ним проще.
  
  - Ближе. - Прошу тебя, когда вижу сомнения в замершем теле около моих ног.
  
  И ты склоняешь свою морду ко мне на колени, трешься об мои штаны и издаешь звуки - то ли глухое рычание, то ли какой-то скулеж. Не знаю что это, как и не знаю, что ты этим выражаешь. Мне не понять, но это и не важно. Всего, чего я хотела я добилась и теперь под моими пальцами твоя горячая кожа шеи с густым мехом. Глажу тебя и мне это, черт возьми, нравиться.
  
  - Он был плохим человеком. - Я сразу понимаю, о ком ты. Тот мужчина, убийством которого стала свидетелем в лесу.
  
  - Расскажи мне. - Прошу тебя.
  
  - Я никогда не понимал, почему вся дичь, выставляемая от семей, воняет гнилью и ссылался на предпочтение родителя, но нет. Стая жила под предводительством сумасшедшего, и выживала как умела, долгое время. И если для их выживания необходимо была жертва, то она приносилась, и раньше я не задавался этим вопросом, а все просто. Каждая жертва выбиралась тщательно и в основном это были переодетые заключенные, или же тайные убийцы, маньяки, насильники. Это я узнал от молодого Антона, это тот который привел тебя ко мне.
  
  - Так вот как зовут моего грозного провожатого.
  
  - Тот мужчина в лесу, он был священником. Добрым и отзывчивым, очень отзывчивым. Особенно к мальчикам в храме. И пах он особенно, молоком и печеньем. Давно сгнившим печеньем. Так пахнет только растлитель малолетних, и я думаю, он заслужил свой последний загон.
  
  Я глажу тебя, слушаю и очень хочу поверить твоим словам, оправдать чужую смерть, которая лежит тяжелым грузом на моих плечах.
  
  - Хорошо, а как быть с остальными погибшими? - Слишком долгое наше знакомство, слишком сильно развитый инстинкт защиты от тебя и твоего влияния. Я не могу тебе верить, чисто на заточенных инстинктах, но все же хочу слушать твои оправдания.
  
  - Первый умер после того, как отравил твой ужин. Прости, но ему все равно было не выжить, потому как я заставил сожрать тот яд, что он приготовил для тебя. Второй же был отправлен, что бы убить тебя по приказу Главы. - Чудовище защищало свое приобретение? Ну, да, я же его ЛИЧНАЯ игрушка, а он собственник.
  
  Мне от этого не легче. Неважно за что, главное это их смерть из-за меня, а еще меня пугает осознание того насколько я сама была близка к смерти. Если бы не он, жива ли я была тогда?
  
  Я не прекращаю гладить тебя и закрываю глаза. Не спорю с тобой, не хочу и все же.
  
  - Это не оправдывает тебя. Возможно, ты был в своем праве убивая их, но ты это проделывал на моих глазах, оставлял их валяться рядом со мной и еще хуева туча всякой херни, которою я не смогу забыть о тебе. Я не верю тебе, хоть мне этого и хочется.
  
  - Я не прошу твоей веры, или оправдания. - Ты рычишь зло. Я чувствую эту злость в тебе, она отдается вибрацией в мои пальцы. - Я хочу, чтобы ты приняла меня таким, какой я есть.
  
  Не понимаю о чем ты. Да и времени мне на это не дают. Сергей врывается в проем третьего этажа с клинком наперевес. Застывает удивленным изваянием на пороге, осматривая черную пыль, плотно застелившую некогда светлый бетон, переводит удивленное лицо на нас и отмирает.
  
  - Живы? - Голос немного хрипл и в нем волнение.
  
  Сергей хороший мужик, не смотря на мою к нему неприязнь. Он волновался о нас.
  
  - Да. - Я отвечаю и не даю поднять морду Зверю. Впиваюсь в него и сильней прижимаю его голову к себе.
  
  - Сейчас придем, и спасибо, что постучали в стены. - Сергей кивает, разворачивается и выходит.
  
  Интересно, что их так задержало? Стук, предупреждающий, о ликвидации угрозы на других этажах раздался за несколько минут до того как последняя голова покинула плечи отрешенного, или может это мы так быстро справились с работой? Не имеет значение, как впервые не имеет значение, что я тяжело переживаю чужую смерть.
  
  Все сейчас сфокусировано только на твоем хриплом и горячем дыхании согревающем ткань моих штанов. Ты опять пытаешься поднять голову, но я не даю. Да я больная, да меня постоянно разрывают противоречия, но не сейчас. Сейчас мне нужна твоя кожа, твой мех, мне нужен ты как долбанный стабилизатор внутреннего апогея. С тобой тихо и спокойно.
  
  - А какой ты есть? - Задаю первый вопрос, который приходит в голову, сейчас меня не волнует ожидающие нас внизу люди, сейчас меня волнует только желание продлить наш контакт, окончательно успокоиться и забыть картину падающих передо мной тел.
  
  - Ты знаешь какой я.
  
  - Свихнувшийся, жестокий, больной маньяк-убийца? Да, ты прав, я знаю тебя.
  
  - И это все, что удалось рассмотреть во мне?
  
  - Да, остальное ты умело маскируешь хладнокровной маской.
  
  - Негусто. - Сказал ты и начал обращаться, а я и сама знаю, что негусто, ведь простому человеку свойственно видеть только то, что он хочет видеть, а на остальное можно смело закрывать глаза.
  
  Таким примером могли служить твои прикосновения ко мне во сне. Они были мягкими, легкими, теплыми и сбивающими дыхание, и все эти прикосновения, отходили на второй план от воспоминаний твоей жестокости с моим телом и разумом ранее.
  
  - Все, давай, поднимайся. - Сказала и в последний раз провела ладонями уже по золотистой коже спины.
  
  ========== 16 глава ==========
  
  Ночь только вступила в свои права, но этого уже было достаточно, чтобы на свежем воздухе покрыться мурашками от холодного и влажного воздуха. Осень в этом году явно затягивалась, но все же и она постепенно стала сдавать позиции, скоро зима, скоро снежные заносы и большие, холодные сугробы, новый год и рождество, праздники и подарки. Очень скоро. И это впервые не напрягает, в этот новый год я не буду одна. Мимолетно взглянула на идущего рядом Зверя и задалась вопросом, а как эти праздники проводят маньяки? Ведь должны же проводить?
  
  - Замерзла? - Он задал этот вопрос, вцепившись в мой локоть и это почему-то немного разозлило меня.
  
  - А это имеет значение? Или ты решил поиграть в доброго самаритянина? - Я вырвала локоть и уставилась в желтые глаза, в которых зеркально отобразилось раздражение или злость?
  
  - Не имеет. Обычное ебанное желание сохранить шкуру дичи, как можно более здоровой до охоты. - Зло прорычал. - Это блядь повышает ебучие шансы на ее сопротивление, а ты же знаешь, что мне очень, очень, бля, очень нравится, когда моя дичь может сопротивляться! - И ты отворачиваешься от меня, подходя к капоту, срываешь футболку и уже без промедления залазишь в машину.
  
  Нет проявлений джентльменства, нет сдержанности в лице. Скулы ходят ходуном, губы сжаты, до синей, ровной линии и взгляд - прямой, убивающий меня, оценивающий все мои шансы на спасение. И знаешь, что? Мне похуй.
  
  Демонстративно, медленно залажу в высокую машину, сажусь напротив, захлопываю дверь, расслабленно откидываю голову на подголовник и смотрю на тебя с ухмылкой. Ты злой. Не нужно напрягаться, пытаться рассмотреть это, предугадать, вычленить твои эмоции из маски. И так все видно и, черт меня дери, это радует, это доказывает, что ты внутри еще жив. И твоя злость как гиена огненная обжигает своим желтым пламенем, а мне похрен. Господи спаси, мне нравится, то, что я вижу сейчас.
  
  Всю обратную дорогу, в машине стояла тишина. Странная, чудовищная или для кого-то еще и напряженная тишина, но не для меня. Я все это время провела в игре 'Гляделки' блядь называется. Такая интересная игра, где вас всеми возможными методами, пытаются взглядом, задушить, расчленить и сжечь все ваши внутренности, а ты вылезаешь из гребанного пепелища с довольной миной и вопросом на устах 'Это все? Это все, что ты смог придумать? Хуйня, давай сначала!' и все повторяется, и повторяется, и моя улыбка с каждым моим убийством становится все больше, пока ты не прерываешь эту игру. Проигрываешь мне.
  
  Не смог убить? Не смог причинить вред?
  
  - Ты, правда, изменился. - Говорю твоему отвернувшемуся телу, твой взгляд устремлен в лобовое окно.
  
  - Оценила, что еще жива? - Задаешь вопрос, не смотря на меня и твой голос уже не злой, он звучит усталостью. Такой схожей с моей. Еще одно подтверждение того, насколько мы похожи.
  
  - Оценила. - Говорю и сама протягиваю руку и переплетаюсь с твоими пальцами. Глажу кожу большим пальцем. Она горячая и гладкая. Ты в ответ гладишь мои пальцы и наконец, поворачиваешься.
  
  Я улыбаюсь тебе, спокойно, возможно даже немного нежно и всматриваюсь в усталое, осунувшееся лицо. И я делаю единственное, что думаю, может тебе помочь. Я помню твои приказы, когда усталость отпечатывалась на надменном лице. Я начинаю петь песню, которая сегодня утром на пробежке взорвала мне мозг.
  
  All smiles, I know what it takes to fool this town.
  
  Да, это Unstoppable от Sia, мне нравится неспешный ритм ее музыки и этот слегка хрипловатый голос. Он заставляет вслушиваться в ее слова, проникает в мозг, разъедает его и черт возьми, я не полиглот как говорила, но это не остановило меня от поиска и перевода ее слов, с гуглом в помощниках, так же как и не остановило от зубрежки этой песни.
  
  Да в этом я безумный фанатик, хотя с возрастом это уже не так пугает как по началу. Мои родители очень сильно переживали мою фанатичность музыкой, если говорить начистоту. За год до школы, еще толком не умеющую читать им пришлось вести меня в музыкалку и сдавать на попечительство учителей, которые мягко говоря, были в шоке. Да, читать буквы было для меня проблемой, очень большой, но не ноты. Эти странные закорючки были для меня всем миром моего общения. Моим языком. А после вынужденной покупки родителями гитары, остановить меня смог только Шакал. Заткнуть, затормозить или заморозить, хотя не полностью.
  
  Смотрю сейчас на тебя и удивляюсь, как же так получилось, что мне впервые захотелось музыкой расслабить, успокоить, стереть усталость с твоего лица, раньше я и по принуждению не могла спеть тебе полностью песню.
  
  Не знаю, черт побери. С ним я вообще ничего понять не могу, но это чувство, словно мы с ним спаяны какой-то прочной ниткой никуда исчезать не собирается. Зависимые. Это про нас с тобой. Оба не рады, и оба не можем ничего с этим поделать, а еще не можем нормально поговорить. Не понимаем друг друга. Это и не удивительно ты маньяк, я жертва. Разные категории.
  
  - Спасибо. - Говоришь ты и легко поглаживаешь мою ладонь, после того как мой голос затихает.
  
  - Прости. - Отвечаю и опять улыбаюсь тебе. И сейчас меня не раздражает мой ласковый голос, мне не хочется вырвать глотку или подавиться словами. Мне действительно неприятно причинять неудобство окружающим, злить их. И неважно Зверь это или кто-то другой.
  
  Я только сейчас замечаю, что машина затормозила перед главным особняком, а шофером оказался ни кто иной, как член твоей стаи.
  
  - Пойдем, я переоденусь, и сходим перекусить? - И это просьба от тебя. Не приказ.
  
  Разница чувствуется, но я еще не готова к такому. Морально. Хотя во мне уже нет этого всепоглощающего страха.
  
  - Давай лучше встретимся в столовой? - Я оттягиваю края футболки, показывая, что не ему одному нужно переодеться. А он в ответ загадочно улыбается, то ли в попытке показать, что раскусил мой фарс, то ли его смешит моя грязная одежда. Хрен знает.
  
  - Тогда, до встречи? - Ты вылез и придерживаешь мне дверь, и, слава всем богам, тому, что ты не кидаешься для того, чтобы поспешить открыть мою дверь, а просто приглашающе держишь свою дверь открытой.
  
  - До встречи. - Я цепляюсь за твою ладонь и окончательно покидаю теплый салон явно дорогой машины и ухожу в сторону центра обучения.
  
  Быстро принимаю душ, спускаюсь в столовую, набираю в свой поднос вкусный ужин, прихватываю еще кровавый кусок мяса и чашечку кофе. Твой ужин. Сажусь за наш столик и расставляю снедь, твою и мою рядом. Столовая еще тиха, но это ненадолго, сейчас скоро раздастся звонок, и усталые молодые люди заполнят ее, но ты приходишь раньше. Я сижу спиной ко входу, но чувствую твое появление.
  
  Чувствую твой взгляд, скользнувший по моим лопаткам, прошедший по позвоночнику и замерший на макушке головы. Разворачиваюсь к тебе лицом и приглашающе показываю на приготовленное мясо. Ты чему-то своему скупо улыбаешься и направляешься ко мне. Я слежу за тобой и твоим лицом. Это что-то новое. В нем эмоции и жизнь, немного скупая, но все же жизнь. Подходишь и протягиваешь мне пачку крекеров. Соленых, с сыром.
  
  На эту гадость я подсела с детства. С чертовых пеленок и это правда ужасная гадость, и запах у нее не стиранных носков, но я их, черт возьми, обожаю.
  
  - Откуда? - Поднимаю удивленный взгляд на тебя.
  
  - У меня свои методы добычи. - Весело отвечаешь мне.
  
  - Это-то я как раз таки понимаю, откуда знаешь, что я влюблена в эту хрень? - Тыкаю дрожащим пальчиком в пачку и сглатываю набежавшую слюну чувствуя себя счастливым ребенком. Не ела их целую прорву лет.
  
  - Если тебе не изменяет память, то я следил за тобой с детства. - Ты потираешь свою челюсть, немного нахмуриваясь. - Ты менялась, но это... - Ты киваешь на пачку крекеров.
  
  - Это всегда оставалось неизменным. - Заканчиваю твое предложение.
  
  - Точно. - Довольно киваю и начинаю быстро кушать салат и все остальное, не смакуя вкуса обычной еды и предвкушая как вгрызусь в соленую печеньку и запью горячим и сладким чаем.
  
  Ты заканчиваешь ужинать намного раньше меня и с достоинством королей, вытираешь свои длинные пальцы о салфетку, а я уже уплетаю за обе щеки свой десерт. Это тебя веселит, веду себя как долбанная деревенщина, еще и облизываю соль с пальцев и я тащусь от этого вкуса.
  
  - Вот засранцы. - Раздается веселый голос Лис из-за спины.
  
  Я выплевываю пальцы изо рта и смотрю на метаморфозы в тебе. Твоя улыбка гаснет, разглаживаются маленькие ямочки на щеках, уходит задор из глаз, каменеет маска высшего существа. Главы стаи.
  
  - И тебе привет. - Легко отвечаю и замечаю, что помимо Лис к нам подсаживаются Грегори и Крис. Машу им рукой, запихиваю в рот очередной крекер, жестом предлагаю угощаться.
  
  - Блин, Вик, заруби на носу в следующий раз отчитываться предо мной о конце операции, я переживала!
  
  - Нет, проблем, просто как-то вылетело из головы. - Я киваю ей с сожалением. Действительно, нужно о таком предупреждать, мы давно уже как семья и если я в здравом уме и памяти, то тоже переживаю о них.
  
  - И можешь гордиться собой, Сергей, а это, я тебе по секрету скажу, самый настоящий женоненавистник, похвалил тебя!
  
  - Ты это тоже заметила?
  
  - Ну, еще бы! Сложно не заметить его выкрики о том, что БАБА это кухонная утварь! Козел! - И Лис расплывается в зловещей, ничего хорошего не предвещающей улыбке. Видимо за свои слова, Сергей отхватит или уже отхватил. И хорошо, ему действительно стоит преподать урок поведения с дамами. - Он кстати будет не против того, чтобы ты присоединилась в следующий патруль! - Добавляешь ты уже с хитро прищуренными глазами, и стреляя ими в сторону Шакала.
  
  - Она больше не пойдет с другими в патрули. - Отвечает за меня Шакал.
  
  - Да ладно? - Лис ухмыляется и переводит взгляд на меня, а что я? А я ничего.
  
  - Не пойду. - Отвечаю и пожимаю плечами, смотря на офигевшие лица друзей.
  
  Нет, я не соглашаюсь с ним, нет, черт возьми! Я просто не лишена здравого смысла, особенно сейчас, а любая вылазка это огромный стресс, как для головы, так и для организма. Убивать не сложно, сложно смиряться с тем, что ТЫ оборвал чью-то жизнь. Да и я больше переживаю за задания своих ребят, не хочу понапрасну израсходовать свою силу, оставляя их без прикрытия.
  
  - Ого! - Все-таки произносит Крис и переводит глаза с меня на Грегори. Я тоже поворачиваюсь к нему лицом.
  
  - Не хочу ребята оставлять ваши спины открытыми. - Поясняю ему, глядя в глаза. В очень грустные и потерянные глаза. Ему больно и в этом виновата я. - Грег? - Я окликаю его, ищу его взгляд.
  
  - Да? - Он все же поднимает голову от полупустой тарелки.
  
  - Зря ты не настоял на своем присутствии в патруле. - Весело говорю, а у самой кошки скребут на душе.
  
  - Этот... - Кивок на Шакала. - Даже спрашивать не стал! - Лицо Грегори немного расслабляется и мне становится легче, чертовым кошкам подточили когти, но не убили их.
  
  - В следующий раз, не спрошу. - Отвечает и пытается немного улыбнуться, а Шакал встает со своего места, и я начинаю молиться, чтобы он не объявил во всеуслышание, что мы идем спать.
  
  Он будет спать со мной? Я волнуюсь, черт возьми? Да, блядь, я волнуюсь! Я хочу спать, а не проваливаться в дерьмо под названием 'ЖИЗНЬ ДО'.
  
  Он кивает всем на прощание и уходит, не снимая маски, даже тогда когда задержал на мне взгляд и это немного обижает.
  
  - А я смотрю, вы помирились? - Лис, как всегда, лезет не в свое дело, но как всегда ей это прощается.
  
  - А мы и не ругались. - В тон ей отвечаю. - Мы просто не умеем с ним разговаривать, да и так по мелочи в виде странного прошлого. - Откидываюсь на спинку стула, представляя на месте Лис тетеньку психолога в голубой блузке. Единственное, что вспомнилось из психушки, это девушка в голубой блузке, сидящей в основе круга из таких же сумасшедших как я.
  
  - Расскажи, Вика, что тебя беспокоит? - Этот курс терапии назывался 'Кругом доверия'. Основа основ психиатрии - поделись своими проблемами, услышь чужие и пойми, что ты, оказывается еще не в самой жопе со своими снами!
  
  -Продолжай в том же духе малышка! Самовнушение это мощная вещь! - Лис показывает большой палец и помигивает.
  
  - Ок! Сеанс окончен, миссис?
  
  - А то! Можешь со спокойной душой идти отдыхать! - Лис лыбится, очень хитро с прищуренными глазами, а в них очень много понимания и сочувствия.
  
  - Всем пока! - Я закатываю глаза к потолку и ухожу с легким волнением.
  
  Поднимаюсь на свой этаж быстрее пули и облегченно выдыхаю, увидев ожидающего Шакала около двери. Открываю дверь и прохожу в свои апартаменты.
  
  - Спасибо. - Говорю и оборачиваюсь к замершему на пороге Шакалу.
  
  - Не за что, но запомни, я не собираюсь скрывать того, что ты принадлежишь мне.
  
  - А ты так уверен, что принадлежу? - Глупый, глупый, глупый вопрос. Сама знаю, что принадлежу, но все равно сопротивляюсь этому как могу или уже даже этого не делаю?
  
  - Уверен. Грегори должен понять, что его любовь к тебе ненастоящая и в этом нет твоей вины.
  
  - Должен, но мне чертовски не хочется его обижать. Он действительно сделал многое для меня и Сашки.
  
  - Знаю, поэтому и не стал дожидаться тебя. - Отвечаешь ты с порога, не проходя дальше, тогда как я уже схватила пижамные штаны и футболку и чуть не утопала в ванную.
  
  - А ты на пороге ночевать собрался? Смотри, коврик я забыла приобрести, простудишься!
  
  - Да нет, жду официального приглашения, от того кто в последний раз пригрозил мне казнью, если еще раз попытаюсь переступить порог этой комнаты. - Ты дразнишь меня? Блядь, а ад сегодня замерз?
  
  - Можешь считать, что я ввела мораторий на казнь и смело располагайся, но не наглей! - И я ухожу, чтобы подготовиться ко сну.
  
  - Спасибо! - Слышу через дверь и умываюсь, освобождаю ванную для тебя, а сама расправляю кровать, скидываю плед, тащу у Сашки подушку и залажу под одеяло. Ночи уже холодные, а я мерзлявый человек.
  
  Ты выходишь из ванной без футболки в спортивных, широких штанах и ложишься рядом, не прикасаясь ко мне, а я закрываю глаза, глубоко вдыхаю твой запах и слушаю твое размеренное дыхание и тишину, царящую вокруг нас.
  
  - Тебя называют Госпожой, потому что у нас есть легенда о том, что Шакал способен убить любого, кто станет угрожать его паре. Я за тебя убил Главу стаи. Выводы сделаны.
  
  - Я не соглашалась на твои игры.
  
  - Знаю, и не хочу пока играть с тобой. - И слово 'пока' звучит настойчиво и многообещающе.
  
  - Я не игрушка. Уже не игрушка, пойми, не могу уже ей быть, ломаюсь. - И мне горько от того, что я действительно уже не выдержу новых игр с тобой, не выполню обещания данные Сашке.
  
  - Знаю, но это часть меня, но я буду честен с тобой насколько это возможно. И да, попытаюсь снимать маску, но только при тебе.
  
  - Хорошо. А еще я хочу, чтобы ты, черт возьми, перестал думать и считать нас парой. Я не дура Шакал, никогда ей не была, и все твои прикосновения помню, я помню абсолютно все и твой поцелуй и твою фантазию, вылившуюся в слова и я этого не хочу. - Я тоже буду честной и надеюсь, что ты поймешь мои слова и мое отчаянье.
  
  - Почему ты думаешь, что ты мне не пара?
  
  - А где ты видел любовь между волком и овцой?
  
  - У тебя все так просто, не так ли? Ладно, я соглашусь с твоим не желанием, но хочу получить за это что-то.
  
  - Блядь, впечатление, что мы с тобой на рынке торгуемся! Что ты хочешь?
  
  - Хочу, чтобы ты называла меня по имени. Как мне кажется, это не много. Да и не удивляйся, оно у меня есть, и хорошо тебе известно. - Ты не повышаешь в отличие от меня голос. Не раздражаешься моими доводами, хотя я знаю, что тебе срать на все мои потуги, у тебя есть собственное мнение, цель и ты пойдешь к ней, не смотря ни на что.
  
  Ублюдок.
  
  - Мне кажется, тебе не идет это имя, слишком обыденное и не отражает всей твоей сути! - Уже начинаю порыкивать, не умело выходит, если честно, но главное ведь желание!
  
   - Не имеет значение. Мою расу называют Шакалами, и в моей душе живет Зверь, но так же у меня есть имя. Истинное, данное родителями и этот оставшийся от них дар я не хочу забывать. - Ты оправдываешься? Или смеешься надо мной? Ты не бесчувственное чудовище, убившее своего Главу, ты переживающий человеческий отпрыск? Господи спаси, твои тараканы в голове намного жирнее и извращение моих!
  
  Но все это я проглатываю и глубоко вдыхаю запах твоей кожи в купе со слоновьей дозой твоего спокойствия.
  
  - Ладно Женя. - Я это сделала и улыбнулась себе. Я смогла. Теперь я могу со спокойной душой делить тебя на двоих - Шакала, как моего Господина и на Женю - не пойми кого приходящегося мне.
  
  Последний раз вздыхаю и отворачиваюсь к тебе спиной, зарываюсь носом в подушку и обнимаю край одеяла.
  
  - В последний раз твое состояние, что его вызвало? - Видимо сегодня ночь откровений.
  
  - Завтра в патруль, нужно отдохнуть.
  
  - Ответь. - Строго приказываешь, меня перекашивает от этого тона и я уже готова сорваться и выгнать тебя из своей комнаты, но ты немного тише добавляешь 'пожалуйста' и это все меняет.
  
  - Ты. - Глухо шепчу в подушку и точно знаю, что ты расслышал меня. Все мои проблемы всегда напрямую связаны с тобой, и я не обвиняю, это простая констатация фактов.
  
  И больше не было разговоров, не было глупых вопросов. Только два тела, расположившиеся рядом на одноместной кровати, не касаясь друг друга, темнота и спокойная тишина. Никаких 'Спокойных снов' или еще какой-нибудь хрени из слизливо-сопливых историй. Только двое мирно спящих ни друзей, ни товарищей, ни чертовых любовников.
  
  Странно? Еще как, но это мое решение, еще один мой бзик.
  
  ========== 17 глава ==========
  
  Несколько дней? Прошло только несколько дней! Заполненных твоим присутствием рядом - на пробежке, в столовой, в патруле, в спортзале, в комнате охраняющим мой сон и... что? Я чувствую, как пропиталась тобой. Твоим запахом, твоим теплом, твоим пристальным разглядыванием и тихими разговорами во тьме.
  Для меня было потрясением, огромным потрясением проснуться и понять, что это не матрас мерно колышется под моей головой. Это твоя грудная клетка движется, это твоя кожа греет мою щеку. Твоя долбанная, золотистая, идеальная кожа пылает под моей ладонью, лежащей рядом с моим подбородком, это МОЯ нога оплетает твои ноги. И мне БЛЯДЬ уютно и удобно! А этот запах? Он еще насыщенней, ярче, забивается в ноздри и заражает собой, вызывая чертову зависимость.
  
  Я уже точно знаю, что завишу от него, тащусь как от легкого наркотика. Подсела.
  
  Ты не обнимаешь, не оплетаешь меня. Даешь мнимую свободу от твоих прикосновений. Не прижимаешься сам. Но это и не важно, ты все равно медленно подсаживаешь на себя, делаешь зависимой. И вроде такое уже пытался провернуть Грегори, но куда ему до тебя! За пределами стен моей комнаты ты такая же тень. Идешь чуть в стороне, нацепив маску, не нарушаешь молчание, но я все равно чувствую тебя по-другому. Это равносильно тому, как если бы совсем рядом кинуть здоровенный, оборванный кабель с разрядом примерно в тысячу вольт. Одно долбанное, неосторожное движение и ты вонючая, обжаренная до хруста головешка, но этот кабель блядь, так красиво искрит и этим пришпиливает к месту, завораживает и пугает одновременно.
  
  Ты сейчас именно такой. Спокойный голос в ответ на вопросы других и быстрая, незаметная никому усмешка мне. Усталое рассматривание лиц сидящих рядом с нами и хитринка проскользнувшая искрой в дьявольском взгляде мимолетно брошенном на меня. Расслабленная поза, откинувшаяся на спинку стула, замершая неподвижной стеной и легкое поглаживание моих пальцев под столом.
  
  Сейчас у тебя много скупых выражений лица в пределах нашей территории, много интонаций голоса, но лучше всего у тебя получается злость. Она тебе как родная, да и мне, если честно, но ее слишком мало проявлений. Поэтому я чаще всего теряюсь рядом с тобой и в ответ получаю все больше снисходительности на мои вопросы или скупой усмешки на мои возражения, а больше всего открытого, пристального рассматривания.
  
  Ты буквально вылупился на меня, когда на следующий день, после неловкого молчания после сна и нервного умывания в холодном душе я общалась с Сашкой.
  Я смеялась над его рассказами о школьной жизни, шалостям и забыла о твоем присутствии, а ты рассматривал меня тихо и очень пристально. Я даже вздрогнула, наткнувшись на твою фигуру спиной.
  
  - Тебе идет улыбка. - Это все, что ты ответил на мой испуганный возглас 'Какого черта' и ушел в душ. Мой душ! А потом шел рядом на пробежку и бежал рядом и ел рядом, а вот в спортзале просто стоял недалеко.
  
  Не выдержала твоего присутствия и своим спарринг-партнером я попросила быть Грегори. И если честно, то он оказался прекрасным учителем. Терпеливым и спокойным с моими ошибками, а ты стоял напротив стены, сложив руки на широкой груди, и нервировал своим присутствием.
  
  - Жек, какие-то проблемы? - Спросил Грегори, и я благодарно улыбнулась на этот вопрос.
  
  - Никаких. - Сухо, спокойно ответил ты, и продолжил свое наблюдение, не изменяя позы. И мы продолжили все так же тренироваться под неусыпным контролем.
  
  А вечером?
  
  - Мне не нравится твое постоянное присутствие рядом! - Я сказала это, раздраженно роясь в шкафу и выуживая на свет чистое белье. Патруль в эту ночь был паршивым мероприятием на сон грядущий.
  
  Две группы и пару километров простора заполненное бледными лицами с черными венами и раздражающий запах гнили, которым пропитался воздух в этом заброшенном спорткомплексе 'Весна'. И, слава Богу, все обошлось небольшими ранениями, и моим легким истощением иначе я бы сейчас не просто была раздражена.
  
  И это не раздражение от убийств, не раздражение от усталости и не справедливости мира, в котором есть ублюдки, превращающие практически юношей и девушек в безмозглых зомби, зацикленных на жажде крови и мясе. Нет, это раздражение от того, что вы с Грегори словно пришли к обоюдному согласию, что я по априори слабое звено, которое непременно нуждается в защите! Твою мать, вы блядь окружили меня с обеих сторон, мешая мне! Перехватывая из моих загребущих рук оскаленных жертв!
  
  - Мне уйти? - Ты задал этот вопрос, спокойно растягиваясь на МОЕЙ кровати, был уверен, что я не выгоню тебя.
  
  И был прав, я промолчала и еще усердней начала наводить в шкафу бардак.
  
  - Тогда смирись. - Я и смирилась, правда после того как порвала все-таки найденную футболку, на лоскутки. Тонкие и длинные лоскутки - молча. И пошла мыться.
  
  - Самовлюбленная скотина ты, а не Женя. - Это я уже сказала, когда укладывалась рядом, растягивалась, не прикасаясь к тебе и отворачиваясь спиной. - И не обязательно повсюду со мной таскаться, хватит и сна. - А это я уже пробурчала, уткнувшись носом в подушку, в провальной попытке не дышать тобой. И сказала я это уже с меньшей злостью.
  
  - Я всегда 'таскался' за тобой, сейчас отличие только в том, что делаю это открыто. - Ответил ты, а я вырылась из-под подушки удивленная. - Я был тенью, или в тени, но практически всегда был рядом. - Добавил ты на мой удивлённый вид, а мне захотелось подолбиться головой, обо что-то твердое. Я забыла о твоем ебаном умении быть тьмой вокруг меня. Умении, следить за мной, не выдавая своего присутствия.
  
  - Блядь. - Все, что я смогла сказать. Тихо, не уверено и испугано.
  
  - Не напрягайся, ничего же страшного не случилось?
  
  - Да? - Недоверчиво переспросила я.
  
  - Да. Пойми, это сильнее меня и если бы я мог этого не делать, я бы не делал. Но я не могу. - И твой голос немного смягчился, а кулаки, сжатые до белых костяшек расслабились, раскрылись, а я перевернулась на другой бок - к тебе лицом и уставилась на тебя с немым вопросом. - Я смог тогда выпустить тебя из леса, и два с лишним года усмирял Зверя, успокаивал и заточал себя в цепи, в полнолуние, чтобы не бросится на твои поиски. Почти смирился с твоим отсутствием рядом, но видимо судьба та еще сука и умеет красиво мстить. - Ты повернул лицо, и твои глаза загорелись странным, хаотичным блеском. - Если бы я знал, что встречу тебя здесь. - Ты горько усмехнулся, и я поняла, что наша встреча не только мне принесла неожиданные проблемы. Сдвиги по фазе.
  
  - Ну, уж прости, я тут первая появилась и тебя ни кто не принуждает помогать, собирай манатки и гоу хом! - Я разозлилась, не знаю, почему или отчего, но его слова были обидными, словно это я всю жизнь принуждала преследовать меня, а потом еще и встречи искала.
  
  - Ты злишься?
  
  - Нет, что ты, я рада, что в нашем тандеме, мы поменялись роли и оказывается, я теперь преследую тебя! - Да, я однозначно злилась.
  
  - Не психуй. Сама же понимаешь, что нам было бы намного проще жить не встречаясь. - Да, я понимала, но еще я понимала, что сейчас я опять засну рядом с ним и не увижу всю ночь ни единого гребанного воспоминания, не испытаю страха и не разражусь истерикой как проснусь. В отличие от прошлого времени.
  
  - Ты прав. - Я сказала это, спокойно и смиренно, отворачиваясь к тебе спиной. - Жаль, что Совет не прошел позже, у Грегори получалось отвлекать меня от кошмаров. - И я улыбнулась, не услышав тихий рык, но почувствовав вибрацию от него. - И не волнуйся, мучиться нам осталось не долго, скоро мы с Сашкой, Лисой, Крисом и Грегори уедим из России.
  
  - Ты даже мыслей не допускаешь, чтобы остаться?
  
  - А зачем? Родители мертвы, дом продан, друзей других у меня нет. Меня ничего здесь не держит. - Кроме тебя. Не знаю откуда эта мысль, но сейчас я начинаю понимать, что в действительности уже не терплю его присутствие рядом, и возможно мне не очень хочется терять эту непонятную связь между нами.
  
  - А Александра? - Ого, оказывается, ты называешь его полным именем. Вот он поржет над тобой от такого официоза.
  
  - И его тоже.
  
  - Расскажи, как вы встретились?
  
  - Я пристрастилась к прогулкам ночью, а он был бездомным. Привела домой, он остался, вот и живем. - Скупая информация, выданная сухим тоном.
  
  - Где его родители?
  
  - Отец неизвестен, а мать сдохла от передоза и это хорошо, потому, как если бы она была жива, я бы лично эту тварь ухуйкала.
  
  - Почему?
  
  - Потому как я не дура, и вижу старые, маленькие, круглые шрамики на его плечах, спине и животе и точно знаю, что эти шрамы оставляет ожог от сигареты. И это нихуя не полученное увечье в приютах и на улице!
  
  - А он?
  
  - Он говорит, что не помнит, откуда они и я ему верю.
  
  - Так может ни она?
  
  - А мне похуй, если она это допустила, значит, уже виновна!
  
  - Скора на расправу?
  
  - Нет, если это не касается близких мне людей. А что насчет тебя? У тебя есть близкие?
  
  - Смотря, что ты имеешь в виду под этим словом.
  
  - Ну, не знаю, родственников, друзей?
  
  - И какой ответ тебе нужен? - Я только пожала плечами.
  
  - Ты сейчас хочешь услышать слезливую историю, об их наличии? Напрасно, таких людей нет. Ни в прошлом, ни в настоящем.
  
  - А как же стая?
  
  - А что стая? Это только большой, организм, работающий на благо и защиту таких как я. Что-то наподобие вашего Убежища, где я царь и только.
  
  И только. Насколько ты одинок в этом мире и тебя это не смущает.
  
  - Человек существо социальное.
  
  - Ключевое слово здесь 'Человек'.
  
  - Ты им тоже был.
  
  - Был, очень давно, слишком давно, чтобы помнить об этом. Да и та жизнь не слишком отличалась от теперешней. Не стоит питать иллюзий.
  
  - Я и не питала.
  
  И все. Тишина. Все разговоры сведены к нулю, как и мысли, а ты начинаешь ворочаться и залазить под одеяло. И я не возражаю, потому как сегодня выпал первый снег, потому как ты так становишься ближе ко мне, а это сродни устойчивому источнику тепла рядом. Совсем рядом, очень близко, но я делаю вид, что мне безразлично, игнорирую его и засыпаю.
  
  Утро начинается с моего неловкого шевеления и бесполезных попыток аккуратно, не привлекая внимания слезть с твоего тела. Господи спаси, что со мной происходит во сне, и почему я практически полностью залажу на него?
  
  - Перестань ерзать, или же слазь с меня. - Нарушаешь ты тишину.
  
  - Прости. - Я наконец отодвигаюсь от твоего тела и чувствую как все лицо, а вместе с ним и уши и корни волос вспыхивают от смущения. Блядь, я смущаюсь?
  
  - Слушай, ты не в первый раз складываешь на меня конечности, и перестань краснеть, если я тебя не скинул сразу, значит, был не против этого.
  
  - О Господи, лучше бы ты скидывал меня!
  
  - Кому лучше? Лично мне это не мешает отдыхать.
  
  Вот и все, и так каждый день, наполненный твоим присутствием, ночные чаще всего не несущие в себе каких-либо интересных тем разговоры обо всем на свете, не напряженный спор, от которого чаще всего я отказываюсь, потому как понимаю, что переубедить тебя невозможно. И неловкое утро. Ну, неловкость только с моей стороны. Ты же, твою мать, остаешься как всегда, невозмутим. Даже когда в выходные приезжает Сашка, и ты приходишь ночевать, когда мы, разлегшись на кровати болтаем.
  
  - Молодой человек, время уже давно недетское, и это мое место. - И я чуть не умерла со смеху, смотря как Сашка, удивленный твоим присутствием в нашей комнате, пытается поднять упавшую челюсть.
  
  - А ты кто вообще такой? - Сашке удается справиться с шоком и нахмуриться.
  
  - А я тот, кто спит на этом месте.
  
  - Охуеть. - Это уже я. - Женя, а ты, однако, борзый. - Опять я. - Саш, этот нехороший тип спит со мной, и не задавай вопросов! - Я закрыла ладошкой рот ребенку. Явно Лискины замашки. - Саш серьезно, давай завтра? А сейчас спать время позднее, и нам завтра в патруль!
  
  И Сашка, гневно сверкая своими карими глазами ушел на свою кровать, а комната погрузилась в звенящую тишину, напряженное молчание и злое сопение подростка.
  
  - Успокой свои подростковые гормоны, я не причиню ей вреда. - Нарушает зловещую тишину Зверь, а я сжимаю губы, чтобы не улыбаться и не хихикать.
  
  - Откуда ты?
  
  - Очень тонкое обоняние и как бы это не выглядело, но между нами действительно ничего нет. - О, этот сухой тон, особенно в том месте, где говориться о наших отношениях. Он меня немного обижает.
  
  Обижает тем, что вчера утром я отпрянула от тебя после того как проснулась и поняла, что несколько раз подряд поцеловала сухую горячую кожу на твоей груди и терлась щекой об оную.
  
  Я тогда напугалась, действительно сильно напугалась своих порывов, которые не могла контролировать во сне и тогда же впервые подумала, что каков бы не был терапевтический эффект от сна с тобой, он не стоит того, к чему я еще не готова.
  
  - Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
  
  - Ни откуда, и доказывать я ничего не собираюсь. - И Зверь демонстративно отворачивается ко мне лицом и закрывает глаза.
  
  - Тогда, чувак, тебе действительно придется отправиться в пешую эротическую прогулку на три заветных, и обонять все прелести разозленного меня! - Сашка тоже отворачивается, и я, так для компании тоже отворачиваюсь спиной к Зверю и засыпаю.
  
  Днем для меня наступает кошмар, самый настоящий, состоящий из упрекающего взгляда и сухого допроса ребенка.
  
  Мы как всегда уходим с ним в лес. На полюбившейся территории наличие снега не смущает нас, и мы расстилаем плед около небольшого озера на опушке. Разгружаем корзину с бутербродами и чаем в термосе, приступаем к завтраку. Своеобразный ритуал, ознаменование начала выходных дней у сына.
  
  - Я слушаю. - Говорит Сашка, присасываясь к пластиковой кружке от которой поднимается густой пар в холодный воздух.
  
  - А что хочешь услышать?
  
  - А все. С каких пор ты позволяешь кому-то спать рядом? И я бы понял, мам, правда понял бы, окажись на его месте Грегори, или на худой конец еще какой-нибудь мужик, но он? Правда, ОН?
  
  - Так надо, ребенок! Я сама не в восторге, понимаешь, но так надо!
  
  - Кому?
  
  - Мне! Знаешь, это все, черт возьми, можно сравнить с затяжной и хронической болезнью, а он это гребанное лекарство! Лекарство от моего сумасшествия, от моих кошмаров! - Я не кричала, нет, но почему-то у меня навернулись слезы.
  
  - Успокойся, я ни в коем случае не осуждаю тебя, просто переживаю.
  
  - Я сама малыш волнуюсь за себя, за то, что позволяю его присутствие, за то, что незаметно разделила его на двух разных людей и наивно полагаю, что второй не опасен для меня. Мне хочется в это верить, но...
  
  - Мам, только не реви ладно? Ладно? - Я шмыгнула носом и вышаркала злые слезы о варежку.
  
  - Не реву. Саш, пойми, мне самой это неприятно, но это необходимо и я готова терпеть его, пока мне это помогает.
  
  - Так уж и неприятно? Я видел твои глаза, которые заблестели, стоило ему только войти в столовую! Я видел, как он погладил тебя по руке под столом! И это нифига не смахивает на 'не приятно'.
  
  - О Господи, Сашка, просто давай замнем эту тему, и ты просто смиришься с ним а? Это ужасно не комфортно - обсуждать его с тобой, или вообще с кем-либо! - Думаю, я покраснела.
  
  - Хорошо, давай замнем, но ты же мне скажешь, если он обидит тебя?
  
  - Не скажу, сама надеру ему задницу и Саш, он действительно не такой уж сейчас плохой, не знаю, что могло у него случиться, такого страшного, но это изменило его. Не спорю он хамоватый, замкнутый мужик, но сейчас не плохой. Честное слово, я знала его другим, настоящим, но этого сейчас в нем нет. Лично проверяю его терпение каждый раз. - И эта чистая правда, он спокойно переносит все мои закидоны и беспочвенные нападки, а самое главное, злится, пыхтит и, черт побери, молчит или просто уходит и обязательно возвращается, позже, намного позже, без следа злости или раздражения на лице.
  
  - Фу, не оправдывай его, ладно?
  
  - И не собиралась, Саш ты только никому о нас не говори?
  
  - Почему?
  
  - Потому что я не хочу этого, так устроит?
  
  - Устроит, только мам, глаза у всех есть и скоро вы пропалитесь!
  
  И да, мы пропалились, как говорил Сашка. Случилось это слишком неожиданно и странно. Хотя о чем я вообще, в моей жизни все выглядит странно.
  
  - Сегодня меня не будет ночью. - Спокойно говоришь мне на выходе из спортзала, а я спотыкаюсь о маленький порожек и пытаюсь заглотнуть зарождающуюся панику, куда-нибудь поглубже, например, в чертовы ноги, которые резко перестают заплетаться от усталости. А когда у меня это немного получается, ее место занимает гнев, живой и чистый с примесью чего-то отвратительного. Это то самое чувство, которое строит в моей голове тысячи вариантов того, как ты собираешься проводить это время без меня.
  
  Вот ты сидишь в кругу своих людей и обсуждаешь ебучие, и очень, очень важные дела стаи - и это блядь самое невинное, что лезет в голову.
  
  Вот ты обернулся, расправил плечи, размял шейные суставы, прорычал что-то в пустоту лесного массива и сорвался с места так, словно за тобой выпустили тысячи адских гончих. Но это не так, подстегивает тебя то, что где-то там, вдалеке, дезориентированной походкой пытается скрыться человек. Может быть, я даже знаю этого человека? Чушь, конечно.
  
  Вот ты накидываешь свою кожанку, спускаешься в гараж, заводишь машину и она, визжа шинами, оставляет черный след смазанного протектора, устремляется на выезд в город, и в бар или клуб, не важно. Вот ты заказываешь себе выпивку и занимаешь vip столик и начинаешь напиваться и наблюдать из тени за смертными, их развлечениями, танцами.
  
  Вот к тебе с рассветом раздается тихий стук в комнату, а ты не спал, ты ждал. Это пришла она - высокая, черноволосая девушка в расстёгнутом плаще, а под ним сексуальное черное, кружевное белье и высокая шпилька на черных лакированных каблуках от Christian Louboutin, и долбанное вожделение в глазах.
  
  Она хитро, прищуривает их и с соблазнительной улыбкой протягивает к твоей груди длинные ухоженные пальцы. Мягко поглаживает ее, и ты БЕЗ УЛЫБКИ освобождаешь ей проход, запускаешь ее к себе.
  
  И мне не хочется даже думать о том, что происходит за закрытыми дверями, не хочется представлять, что ты все же запускаешь ее и даришь ей обворожительную улыбку, или взгляд в котором искрами вспыхивает вожделение. Мне не хочется думать о том, что ты позволяешь, кому-то прикасаться к себе и даришь ласку в ответ!
  
   И еще хуева туча этих 'ВОТ ТЫ' и каждое хуже предыдущего, извращенней.
  
  - Не будет и ладно. - Скупо отвечаю и, опустив многострадальную голову, иду на ужин, который кусками застревает в горле и с трудом проваливается в онемевший желудок. Лис что-то рассказывает, по улыбкам остальных, понимаю, что-то веселое и я растягиваю губы вслед за остальными и продолжаю пытать свой желудок, а за одним и мозг. А ты ешь, так, словно только что не свернул мне его.
  
  Последний глоток чего-то горячего и я ухожу вслед за тобой и вздрагиваю от пустого места около моей двери. И снова это 'ВОТ ТЫ', только теперь уже у этого только одно развитие событий, там, где ты и длинноногая брюнетка. Я знаю, ее зовут Мила, она сестра Алевтины, ей двадцать пять лет и она живет на втором этаже в восточном крыле, а это всего не больше ста шагов до твоей двери. Она частая гостья, в студиях по распределению патрулей, особенно тогда, когда ты там. А ты не замечаешь ее стеснительного взгляда бросаемого в твою сторону или просто делаешь вид, что не замечаешь. И да, блядь, она действительно хорошая девушка, хорошая до зубного скрежета, и это бесит. Бесит ее румянец на круглых щечках, ласковая улыбка, стоит только появиться тебе в зоне видимости. Бесит ее глаза, которые отражают восторг от того, что ты с ней здороваешься и доброта, когда она смотрит в пустоту моего капюшона. Просто бесит, несмотря на все свои плюсы.
  
  Холодный душ притупляет злость, притупляет болезненный перезвон в голове, притупляет ревность, но не полностью и я, выйдя из него, достаю гитару. Пою тихо, надрывно, а после каждой строчки моя голова как от пощечин мотается по сторонам, а вот боли от фантомных ударов нет. Хотя не важно, больно отчего-то внутри. От слов, от тебя, от пустоты в темной комнате и я не выдерживаю, я проклинаю себя за эту слабость и все же встаю и выхожу. Иду туда, куда давала себе зарок не ходить. Иду к тебе и не чувствую холодного ветра распахивающего накинутую наспех кофту. Не чувствую по-зимнему, холодного солнечного света, не слышу скрип двери главного особняка. Не замечаю удивленного взгляда охранника на посту, не замечаю, как так быстро поднимаюсь на второй этаж, как замираю напротив твоей двери. Не понимаю, почему прижимаюсь к ней лбом и прислушиваюсь к звукам. Не понимаю, зачем заношу свой кулак и зачем один раз ударяю по лакированному дереву двери и тут я очухиваюсь.
  
  Слышу шаги и отскакиваю от двери на максимально безопасное расстояние, и мой взгляд начинает метаться по сторонам в глупых просчетах 'успею ли я сбежать отсюда, пока ты меня не заметил?'
  
  - Черт. - Тихо шепчу и замираю под твоим напряженным взглядом на меня. - Я... - Прочищаю горло, хриплю и опять прочищаю. А моя личная планка самоуважения все продолжает падать и падать в бездну к чертям, но тебя это не интересует.
  
  Это видно потому, как ни одна долбанная мышца на мое блеянье не дергается, но ты все понимаешь. Я знаю это, и ты не хочешь мне помочь. И правильно, я тогда в спортзале, тоже не пришла тебе на помощь, когда ты говорил о том, что собираешься спать со мной. Нет, я не помогла, только ждала твоего падения, а сейчас ты не поможешь мне и это правильно. Мне давно уже пора понять, что я нуждаюсь в тебе. Ни хочу этого, но нуждаюсь.
  
  - Я... просто... хотела сказать, что можешь прийти ко мне после того как будешь свободен. Да, можешь прийти. - Быстро проговариваю, давлюсь словами.
  
  А на твоем лице все такая же скука и ничего более. Я начинаю краснеть, чувствую как стыд и еще хрен знает что, проступает на моей коже, как холодеют пальцы, как начинает подрагивать мое замерзшее тело, чувствую себя последней идиоткой, или твоей чертовой фанаткой, которая без продыху цепляется к объекту своих воздыханий. Надоедает ему.
  
  - В общем, это все, что я хотела сказать. - Я захлопываю свой гребанный рот, до того как он посмеет еще что-то сболтнуть, опускаю голову и обещаю себе все кары небесные за это унижение перед тобой.
  
  - Зайдешь? - Задаешь ты вопрос, и я клянусь, в твоем тоне слышится напряжение, а я вздрагивая поднимаю взгляд на твою фигуру, которая немного отодвигается от узкого проема двери.
  
  Как я могла не заметить, что ты в домашних штанах и в слегка растянутой футболке? Твой вид так и кричит о том, что ты спал, или пытался это делать. И это почему-то сбрасывает бетонную плиту с моих плеч, освобождает немного спертое дыхание, ощущение такое словно я только что вышла с последнего экзамена и смогла вздохнуть полной грудью запах свободы.
  
  Я делаю несколько неуверенных шагов в сумрак твоей территории, а ты, дождавшись, когда пройду тихо захлопнул дверь за моей спиной.
  
  - Ты в этом ничего себе не отморозила?
  
  - А? А-а нет. Ты один? - Я не поворачиваюсь к нему лицом, так легче принимать свое падение.
  
  - Один.
  
  - Тогда почему не пришел ко мне? - И это звучит как долбанное обвинение.
  
  - Потому, что в определенное время твой запах для меня становится как красная тряпка для быка, а я обещал держать себя в руках и не хочу делать того, что может опять отгородить тебя от меня. - Точно, я что-то такое уже слышала. Вроде ты рассказывал про какой-то лунный цикл, или еще хрен знает что, отчего твои инстинкты обостряются, но по твоему тону этого не слышно. Твой голос спокоен и уравновешен. - Я могу не сдержаться, Ангелочек, и все испортить. - Добавляешь ты, а я не понимаю, что подразумевает это твое 'могу не сдержаться', но отчетливо понимаю, что мне похуй.
  
  - Плевать. - Я провожу рукой по коротким волоскам на затылке и опускаю голову еще ниже.
  
  - Даже, если я прикоснусь к тебе? - Я слышу, как ты тихо ступаешь по полу, приближаешься ко мне. Слышу твой шумный вздох рядом с моим плечом, я начинаю ощущать исходящее от тебя тепло, и оно успокаивает колотящее в холодном спазме тело.
  
  - Плевать на все, только, пожалуйста, усмири шуршащих тараканов в моей голове. - Я стучу костяшкой пальца по виску и зажмуриваю глаза, когда чувствую твое дыхание рядом с моим ухом.
  
  - А если я позволю себе намного больше, чем просто прикоснуться? - Тихо и очень хрипло.
  
  - Да блядь, Господи, Шакал, сколько еще мне стоит повторить, что плевать? Я просто хочу оплести тебя руками и ногами и забыться во сне и мне не важно, что для этого тебе потребуется взамен. Просто сделай это. - Я говорю громко и поворачиваюсь к тебе. Смотрю в такие холодные желтые глаза и на такие близкие расслабленные губы и тушуюсь от твоего вида.
  
  - Даже, если я тебя поцелую? - Спрашиваешь ты и опускаешь голову ближе ко мне, и я уже готова к твоему поцелую, но его не происходит, ты просто игнорируешь мой рот, прижимаешься сухими губами к моей шее и там замираешь, тяжело дыша, но не шевелясь, а твоя рука находит мои холодные пальцы и переплетается с ними.
  
  Время замедляется, а моя кожа начинает пылать в том месте от прикосновения твоих губ, посылая тысячи пузырьков по спине. И будь я проклята, если скажу, что мне это не нравится. Эта чертова тишина и это чертово прикосновение. Не робкое, не застенчивое, не соблазнительное, простое, уверенное прикосновение губ к коже, которое заставляет мое сердце работать с частыми перебоями. Проявляемая тобой слабость. И мной, потому что не могу себя сдержать, забываю, как быть хозяйкой собственному телу и впиваюсь в твой затылок, удерживая твою голову на месте. Опять запрещаю тебе шевелиться, потому, что мне нравится это прикосновение, которое не несет в себе особого смысла, но все же является для меня чем-то важным, словно я только этого и ждала от тебя. Вот такого признания, что ты хочешь меня коснуться, что не только я это чувствую к тебе, что я, черт возьми, почему-то тебе не безразлична, и что не одна схожу от этого с ума. Но дальше этого дело не заходит. Ты отрываешь все же свою голову и смотришь мне в глаза. Без маски, без своего долбанного лоска всемогущего существа, с непонятной мне грустью или обреченностью, а может еще с чем, хуй его знает. Думаю, я сейчас просто не способна все рассмотреть в тебе, не способна проанализировать все, что хочет сказать твой взгляд. Просто не способная мыслить здраво.
  
  - Пойдем спать? - Тихо спрашиваешь ты, не меняя выражения грустного лица, и киваешь головой влево, а я в ответ киваю тебе согласием.
  
  - Пойдем. - Отвечаю подражая твоему тихому тону и ты тянешь меня за руку к приветливо отрытой двери, ведущей в святая святых, где так хочет побывать Длинноногая Мила и, наверное, еще куча таких как она, но этому не бывать. Ты только мой, может на сегодня, может и на завтра, а может на все то время, пока я нуждаюсь в тебе.
  
  Нет, я не питаю себя лишними иллюзиями о том, что когда ни будь смогу переступить порог, отделяющий меня от 'ДО' и принять тебя как мое 'СЕЙЧАС и ПОСЛЕ', но будь оно не ладно, если я не воспользуюсь всеми предложенными вариантами и не попытаюсь этого сделать. Медленно, аккуратно, как хирург уверенной рукой сделаю прямой надрез и попытаюсь вырезать из себя воспоминания тех кошмаров, заменю их свежими, новыми и ты поможешь мне в этом. Я уверена.
  
  В твоей комнате, двуспальная кровать, не расправленная, но покрывало сбито в нескольких местах, словно ты метался по нему, но не мог найти удобной позы для своего тела. Ты включаешь прикроватное бра, и по небольшой площади разливается синий, теплый свет. Ты стягиваешь с кровати плед, откидываешь одеяло и чуть нахмурившись, осматриваешь замерзшую на пороге меня.
  
  А я рассматриваю твою комнату, пристально, очень пристально, и понимаю, что эту комнату трудно назвать обжитой. Два пустых пространства на прикроватных тумбочках по бокам от кровати, четыре подушки, один непонятно зачем стоящий стул и коврик. Стерильная чистота. Я назвала бы это именно так.
  
  - Так пусто. - Зачем-то произношу это вслух.
  
  - Я не привязываюсь к местам. - Зачем-то отвечаешь мне, пожимая плечами. - Не пойми меня не правильно, но тебе придется снять штаны, они мокрые. - Я опускаю взгляд на них и согласно киваю головой, раздумывая как провернуть все это и постараться не светить своим нижним бельем. - Можешь одеть мою футболку и в ней спать.
  
  Ты выходишь из комнаты и быстро возвращаешься, неся в руках темную ткань, вручаешь мне и опять выходишь. Я говорила что ты чертов джентльмен? И это тебе не идет. Это никак не похоже на обычного тебя. Но я не возражаю, и быстро, насколько это возможно переодеваюсь в предложенную одежду.
  
  Твоя футболка мне чуть ниже моих худых и острых коленок, и поэтому я скрываюсь от тебя, пряча их под теплым стеганным одеялом.
  
  - Можешь возвращаться.
  
  Ты возвращаешься и укладываешь свое тело рядом со мной, прижимаешься, лежа на спине, а я, не дожидаясь приглашения, или боже упаси здравой мысли о том, что так делать не стоит, залажу к тебе на руку. Укладываю свою голову к тебе на грудь, там, где отбойным молотком прямо в ухо бьет размеренно твое сердце. Закидываю руку к тебе на живот, второй прижимаюсь к боку, а вот положить свою ногу на бедро смелости уже не хватает, но думаю, с нас на сегодня и этого достаточно, потому как ты, впервые, как стали спать вместе, смыкаешь на мне кольцом свои руки. Обнимаешь меня, немного поднимаешь голову и целуешь в предоставленный затылок и опускаешься обратно. И возможно, если я сильно задумаюсь по этому поводу, то скажу, что это могло мне просто показаться, как и то, что в ответ я потерлась щекой о твою кожу, слегка задевая ее губами и глубоко втягивая запах леса. Но я не стану этого делать, и оставлю этот невинный поцелуй в памяти как само собой разумеющееся и усну, согретая тобой и успокоенная твоим запахом.
  
   И этот вечер не покажется мне смущающим, не смотря даже на то, что мы с тобой проспим пробежку, а вместе с ней и завтрак, и еще, наверное, кучу таких необходимых, но таких сейчас не важных дел.
  
  Не покажется странным общий смех, после того как я не снимая одетой на себя твоей плащ-палатки, умудрюсь одеться в собственную, просохшую одежду. Не покажется странным, тот невинный поцелуй в щеку, подаренный тобой, перед тем как открыть дверь своей комнаты, а вот изумленные лица троих мнущихся на пороге людей покажется.
  
  - Блядь. - Тихо и емко, описала все, что сейчас было во мне, и переступила порог, вышла в коридор, попеременно смотря в глаза Грегори, Лис и Криса.
  
  А ты промолчал. Просто сделал несколько шагов, думаю, нацепил свою маску невозмутимости и запер за собой двери, а потом приобнял меня за талию, пододвигая ближе к себе.
  
  - А... - Это что-то хотел сказать Грегори, но Лис не дала.
  
  - Так, ладно, что уставились, все в порядке, оба живы и здоровы. - И она начинает разворачивать изумленных мужчин в сторону лестницы. - Захлопываем разинутые в немом вопросе варежки и внимаем моему голосу, секса у них не было, любовью не пахнет, а теперь отмираем и тащим свои задницы в столовую на долгожданную кормежку! И не забываем, что злить эмоционально нестабильную меня чревато последствиями, Блонди, это относится к тебе. - Лис вцепляется в локти мужчин и как буксир тянет их. И, черт возьми, она действительно бывает бесцеремонной, но порой еще и такой необходимой, особенно сейчас, когда в голове складываются тысячи нелепых оправданий перед ними и ни одно из них не отражает хотя бы маленькую долю правды. - И вы присоединяйтесь и, кстати, Жень, не стоит сверкать своим угрожающим взглядом, вопросов конечно куча, но они все подождут до лучших времен! - Они уходят, оставляя растерянную меня, прижатую к горячему телу.
  
  - Не смей. - Угрожающе тихо говоришь ты.
  
  - Чего?
  
  - Не смей придумывать оправдания нам, да, не спорю, ты считаешь их близкими, но это не их дело.
  
  - Ты прав, но все же...
  
  - Пойми, Лис видит намного больше и давно уже в курсе всего, Крису думаю она объяснила, а Грегори... он просто ревнует, но даже он должен понимать, что это не его дело! - И я понимаю, что ты прав, как в прочем и всегда, а может на меня просто действует, твоя чертова уверенность, и я согласно киваю.
  Нелепая попытка заглушить панику и такая же нелепая улыбка твоему хмурому взгляду.
  
  - Я не шучу. С меня хватит тайн, я давно уже не в том возрасте для нелепых встреч втайне от родителей. - И я знаю, что так оно и есть.
  Я не отвечаю, беру тебя за руку и тяну к лестнице. И мне чертовски мало времени для того чтобы прийти в себя за время нашей неспешной прогулки до столовой центра. Чертовски мало, и поэтому мой шаг немного сбивается, и сейчас это выглядит, словно ты меня тянешь за собой, цепляясь в мою руку. И да, я немного не готова к тому, что меня ожидает за светлым порогом, отделяющим помещение общепита от основного зала. И ты немного притормаживаешь, перед тем как войти в нее.
  
  - Готова? - Задаешь ты вопрос, словно давал мне выбор или время для того, чтобы подготовится.
  
  - А если я скажу, что нет, ты меня отпустишь и сделаешь вид что ничего не случилось? - Я поднимаю глаза и смотрю в сторону, куда мне стоит отправиться.
  
  - Я скажу так. - Ты прикасаешься пальцами другой руки к моему подбородку, заставляешь посмотреть тебе в глаза. - Если тебе действительно от этого будет лучше, я обещаю, что отпущу тебя. - И этот серьезный тон говорит мне о том, что ты не имеешь в виду только этот случай. Эти слова обещают мне то, чего я действительно не хочу ни сейчас, ни потом.
  
  - Готова. - Отвечаю, а сама прижимаюсь щекой к скользящим по лицу пальцам. Почему меня сейчас не пугают твои прикосновения? Почему я себя не ненавижу за них? Почему все чаще хочу их почувствовать?
  
  Ты убираешь руку, сжимаешь свои пальцы в кулак и делаешь последние шаги, а я вслед за тобой. Не скажу, что мы привлекаем большого внимания, так же не скажу, что наши переплетенные руки уж совсем не замечают. Замечают, скользят по ним безразличными взглядами и переключаются на другое место и эти взгляды терпимы.
  
  Немного смущающие, но терпимые. Мы набираем свой обед, или, точнее сказать, ты набираешь наш обед и ведешь к столику, где сидят ребята.
  
  - Еще раз всем привет. - Я отцепляюсь от тебя только после того, как ты отодвигаешь мне стул и эти твои проявления заботы, меня раздражают, но я сдерживаюсь, чтобы указать тебе на это. Я даже блядь не нахмуриваюсь, а просто принимаю правила твоей игры и усаживаюсь на отодвинутый стул с видом, словно все происходит, так как и должно быть. - И приятного аппетита. - Добавляю и цепляюсь взглядом с каждым сидящим за столом. Пытаюсь показать, что ни собираюсь рассыпаться в оправданиях.
  
  - И вам. - Слышу почти стройный хор от друзей и начинаю есть.
  
  Я не чувствую вкуса еды, сосредотачиваясь на увлеченном молчании, довольно непривычном молчании за столом, а еще этом 'И вам'. Интересно, мы действительно что ли выглядим как пара? Господи спаси, но чувствую легкое напряжение, пока Крис не нарушает тяжелое молчание.
  
  - Ребят, ни хочется вас отвлекать, но нам сегодня предстоит вылазка, возможно последняя, и с нами идут еще четвертые.
  
  - Блин, мы же только вчера были в патруле? - Это сказал Грегори.
  
  - И он не принес особой пользы. - Это уже я. Пришли и разочаровались, место в котором по предположительным данным было логово отрешенных, было пусто и заброшено, и это с подвигло нас отправиться на поиски хотя бы отдельных групп на пустые улицы города, что тоже не принесло ощутимых результатов.
  
  - Не в этот раз. Информация точная и проверенная, и отрешенных там может быть намного больше, чем в предыдущие вылазки, так что советую подойти к подготовке с особой тщательностью, отправляемся через пару часов, а сейчас прошу меня извинить, но я вынужден покинуть вас, меня ждет Серега. - Крис уходит.
  
  - Думаю, тогда и я вас покину, что-то мне как-то не спокойно от незапланированной акции и я, скорее всего, пойду и разузнаю, что это за информация! - Лис поднимается, тяжело и немного нелепо из-за своих габаритов и тепло мне улыбается. - Блонди, не проводишь бегемота в моем лице? - Она переводит взгляд на Грегори, и этот взгляд стает жестче и уверенней.
  
  - А? Да, конечно. - Грегори отодвигает не тронутый суп и подает руку Лисе. А мы остаемся на месте.
  
  - А ты переживала, видишь, ничего страшного. - Ты уже пьешь кофе.
  
  - Я не переживала. - Тяну с не охотой, на автомате. Видимо желание перечить тебе так просто не уйдет из меня.
  
  - Ну-ну. А теперь давай, доедай, я провожу тебя в комнату, а сам отлучусь по делам на полчасика.
  
  - Я что, по-твоему сама дорогу до комнаты не найду?
  
  - Почему же, найдешь, я просто хочу это сделать и не вижу проблем, чтобы себе это запрещать.
  
  - А вот я вижу, и не хочу этого. - Я не злюсь и, можно сказать, что моя интонация похожа больше на просящую, чем на раздражение.
  
  - Не хочешь, значит, увидимся на стоянке. - Думаю, ты понимаешь меня, мое желание все обдумать и сдаешься, уходишь, оставляя меня праздно колупаться в своей порции пюре и в пустых попытках успокоить тараканов, которые шуршат надоедливо в голове.
  
  Я знаю это чувство, которое внутри меня сейчас, оно чем-то напоминает отголоски паники, только с более опасными краями и это чувство ни фига не связано с тем, что нас с тобой застали выходящими из комнаты мои близкие. Это чувство больше похоже на приглушенные отголоски шестого чувства, предупреждающего об опасности, но опять игнорирую его, отодвигаю еду и ухожу от опустевшего стола.
  
  Хочу подняться к себе, принять душ и собраться к патрулю, а еще хочу позвонить Сашке, улыбнуться его детскому голосу и отдохнуть душой от бедлама творящегося в моей голове.
  
  Но мои планы резко меняются, когда краем глаза вижу, что Лис, гневно пихая, заталкивает Грегори в подсобку под лестницей. Подхожу к не захлопнутой наглухо двери и прислушиваюсь. Правду говорят что те, кто подслушивает, ничего хорошего не услышит, так и я.
  
  - Грег я не шучу, если попробуешь вмешаться, то сильно разозлишь как меня, так и Женьку!
  
  - Но Лис, как ты не понимаешь... - Слышу звук, похожий, словно что-то только что кинули в стену. - Он же ее похищал? Да хрен с этим похищением, ты сама видишь следы его жестокости на ее лице, и он ее насиловал! Как ты не поймешь!
  
  - Я понимаю это, как и то, что это не наше дело, и вмешиваться в их отношения мы не имеем прав. Можем только поддержать и защищать ее.
  
  - Именно это я и хочу сделать.
  
  - Пожалуйста, прошу тебя, не будь идиотом, он не собирается причинять ей вред, он уже много раз говорил об этом, он пытается помочь. Да, дерьмово у него выходит, и нелепо, но все же выходит! Ты сам это должен видеть!
  
  - Лис, но как так?! Такого не должно происходить, он не должен к ней приближаться, и сразу нужно было его предупредить об этом!
  
  - И как ты это представляешь? Грег, ты не видишь того, что вижу я. Ты не видел того, как они впервые встретились на Совете, как ее аура рванулась к нему, словно сумасшедшая от приказа выйти. Не видел того, что сейчас большая часть дыр в ней заросла и она все больше похожа на ауру существа с нормальными показателями здоровья. Не видел того, что у них началось после того как вас потрепало и ничего страшного еще не произошло. И это действительно, повторюсь, не наше дело, пока это не угрожает ей.
  
  - А если потом будет поздно, ты об этом подумала?
  
  - В тебе говорит ревность? - Задала я свой вопрос, смело распахивая двери, и пристально следя за его перемещениями в небольшом пространстве.- Лис не могла бы ты оставить нас? - Я не отвлекалась на нее, я следила за перемещением Грегори и подогревала гнев в своих венах.
  
  - Хорошо, думаю, вам стоит поговорить. - Она ушла, а Грегори, как загнанный зверь не может найти своего угла и решительно останавливается напротив меня.
  
  - Да, это ревность. Ты это хотела услышать? - Гневно сжимая кулаки, спрашивает он.
  
  - Мне не нужно было это слышать, это видно по тебе, и могу повторить слова Лис: это не твое дело, что происходит между мной и Шакалом. НЕ. ТВОЕ. Но это не значит, что мне не приятно от того, что ты волнуешься за меня, Грегори.
  
  - Вика, как так-то, а? Что тебя толкнуло к этому? Может он угрожал тебе, или Сашке? Всевышний, скажи мне, что Лис не права, скажи, что нуждаешься в помощи или защите от него. Пожалуйста, скажи! - Я слышу отчаянье в его голосе и сожалею о том, что скажу, но я это скажу в любом случае.
  
  - Она права. Во всем права, как бы я это не отрицала. С ним все по-другому, даже тогда было. Неправильно, странно, извращенно, но это было. Я ужасно привыкла к нему, привыкла к его голосу, к страху, к его прикосновениям, да и они были. Скупые, редкие и от того наверное и желанные. Глупо отрицать. Нас многое связывает, как бы мне этого не хотелось, но это так и только он может достучаться до меня, починить то, что сломал. Я нуждаюсь в нем, Грегори, нуждаюсь как в воздухе, как долбанный наркоман, приученный к его присутствию с раннего детства. - Я не осмысливала сказанных слов, не пыталась смягчить удар, с меня хватит оправданий и его пустых надежд на что-то мифическое между нами. С меня хватит.
  
  - Ты просто не понимаешь, как шагаешь в пропасть, где тебя не ждет ничего хорошего. Он псих, учуявший добычу в твоем лице, ты же даже не знаешь, что о нем поговаривают, и поверь мне, это не похвала его заслугам! - Вот тут я засмеялась.
  
  - Честно? Грегори, это ты мне говоришь о том, что я не знаю его? Господи, Грегори, ты думаешь, что я не вижу куда ступаю, когда связываюсь с ним? Думаешь, не замечаю, что стою на краю этой, как ты выразился, 'пропасти'? - Я смеялась и подходила к нему, а коснувшись его тела, со злостью выплюнула:
  - Я четырнадцать лет, каждую ебанную ночь слышала его голос и смотрела на его тень, а потом он пришел за мной. Забрал в свой ебучий Форд Нокс и показал все грани собственного безумия, но отпустил, не знаю почему, может, у него было что-то на подобии ПМС или еще хуй знает какая тварь его ужалила, но он отпустил меня. Позволил выжить, и знаешь что? Лучше бы он меня добил, потому как все это время без него я не жила, и даже не существовала, я просто каждый ебучий пройденный день уговаривала себя не закинуть петлю на шею. И ты мне сейчас говоришь о пропасти? Грегори, мы не на ее краю, мы с ним давно уже в полете в бездну, и мне до этого нет ни единого долбанного дела, потому как хуже уже просто не может быть!
  
  - Ты любишь его?
  
  - О чем ты? Я не знаю что это за чувство, я никого не любила. В его присутствии я просто нуждаюсь, он заставляет мои мысли затихать и отпугивает ночные кошмары.
  
  - Так может у меня есть шанс, что смогу занять его место? - Грегори протягивает руки к моему лицу, заключает его, и я вижу в его глазах решительность. К чему направлена эта решительность, не успеваю даже подумать.
  
  - Отпусти ее. - Слышу за спиной ледяной тон, который замораживает потрескивающий от злости воздух между нами.
  
  Грегори отклоняет голову и смотрит через мое плечо.
  
  - Или что? Что ты мне сделаешь Шакал?
  
  - Или я убью тебя, ты сам не так давно озвучил то, что обо мне говорят, и должен понимать что на пустом месте такие слухи не появляются.
  
  - Ты угрожаешь?
  
  - Поверь, мне не хотелось этого делать, я можно сказать вообще принял позицию стороннего наблюдателя и был непозволительно тих, давая возможность вам нормально поговорить.
  
  - Тогда какого хуя вмешиваешься?
  
  - А я из тех, кто не любит, когда трогают то, что принадлежит мне. Хорошенько всмотрись в ее лицо. Видишь этот ровный шрам? Не скажу, что это было оставлено специально, а вот то, что с упоением слизал всю выступившую кровь - скажу, а ты сам дальше догадайся, что это значит.
  
  Грегори нахмурился и действительно расфокусированным взглядом стал осматривать мое лицо, думаю, я тоже нахмурилась. Интересно, что это может значить? И я блядь ни за что не покажу свое не знание.
  
  - Но метки нет.
  
  - Я не оборотень Грегори, чтобы такими примитивными методами клеймить свою пару, я не просто так отказал Алисии в просьбе напоить ее моей кровью. Для нас ритуал будет считаться завершенным, только после того, как она выпьет из меня.
  
  - Ебать. - Нет, вы не подумайте, не я успела это сказать, это Грегори сказал за меня, и он четко отобразил все, что сейчас кипело во мне.
  
  - Именно, а теперь убери свои руки подальше от ее лица, пока мое терпение окончательно не испарилось.
  
  Грегори отпустил меня, это выглядело так, словно он отшатнулся как от прокаженной, и это слегка напрягло. Он мой друг, несмотря ни на что. Он ушел, не прощаясь, не говоря больше ни слова, оставляя нас одних в этом пыльном, замкнутом пространстве.
  
  - Господи, боже, Жень, скажи, что это не правда?
  
  - Если это что-то изменит между нами, то скажу. - Твой тон изменился, потеплел, но ты так и не ответил, не опроверг.
  
  Ты заставил задуматься меня. Будь ты проклят, но как это ни прискорбно, ты прав, это знание ничего не поменяет в наших отношениях. Я не кинусь к тебе на шею с поцелуями, если это правда, так же как и не откажусь от тебя, будь это ложью.
  
  - Я с тобой, когда-нибудь ебанусь окончательно. Это точно, и да, ты как всегда прав. - Я повернулась к тебе и наконец, сделала несколько шагов к свету из этой коморки.
  
  - Я всегда прав. Именно поэтому я предлагал проводить тебя в комнату после обеда.
  
  - Да фигня, зато мы поговорили.
  
  - Ну да, а еще он чуть опять не полез к тебе со своими микробами в рот. - Это ты сказал уже другим, напряженным тоном, а потом схватил меня за руку и повел на второй этаж. Ебнутый охранник.
  
  - Ну да, но ты всегда появляешься вовремя!
  
  - Точно. - И, блядь, это была не похвала с моей стороны, но оспаривать этого я не стала. Просто понурив голову, пошла за тобой и, в кои то веки, после непродолжительного подъема очутилась в своей комнате, а чуть позже и уже в желанном душе смывала все дерьмо сегодняшней непредсказуемой, охуенно богатой на эмоции ночи, под тугими струями, получая от этого удовольствие и успокоение. А ты ждал меня, на кровати, листая оставленный Лисой журнал.
  
  - Что там насчет патруля?
  
  - Все в силе. У нас всего час, чтобы собраться. - Ответил, не прерывая просмотра, и я отчетливо поняла что, наверное, сейчас никаких разговоров ты ни хочешь вести со мной, да и что душой кривить мне самой не хотелось общаться с тобой.
  
  Много, слишком много для меня сегодня произошло, да и еще произойдет. Я чувствую это, не спокойно почему-то от предстоящего задания, но как было сказано ранее от роли 'мяса' я не отошла, поэтому пойду и буду выполнять полученный приказ, и будь, что будет.
  
  Убьют? Да ладно, им придется сильно для этого постараться! Так просто я не сдамся и постараюсь продать себя подороже.
  
  Весь отпущенный час я посвятила своему боевому товарищу - ножу, а время неумолимо подбегало и вот штаны, кофта и выданная жилетка с множеством карманов и выход на мороз, легкая пробежка до главного двора, где в стройный ряд стоят семь припаркованных джипов и это намного больше чем обычно. Я поднимаю заинтересованный взгляд на Шакала.
  
  - Лис не нравится это задание, а я привык прислушиваться к мнению чувствующих, поэтому с нами едут мои люди. - Ты, верно, понимаешь мой не заданный вопрос и поясняешь, почему здесь находится целых три одинаковых джипа.
  
  - Хорошо. - Действительно я так думаю, и залажу в открытую тобой дверь последней машины, и стройный ряд трогается после того, как по рации Антон отчитывается, что все на месте.
  
  ========== 18 глава ==========
  
  - Не нравится мне это. - Тихо произношу я, смотря на синюю табличку 'д. Веденское' и простирающуюся впереди дорогу, где на границе со светом от фар граничит тьма.
  
  Деревня сама как таковая должна начаться через километр пути, который мы преодолеем пешком, дабы не привлекать особого внимания, не спугнуть законную жертву.
  
  - Мне тоже. - Отвечаешь мне и стягиваешь с себя футболку, а вслед за тобой эту же манипуляцию повторяют и твои люди, которые стоят рядом.
  
  - Ребят, все, шевелите задницами, нужно успеть до рассвета! - Это кричит нам Крис, двигаясь от группки к группе, а вслед за ним идет Сергей. - Распределения не будет, действуем по ситуации и прикрываем друг друга по возможности. Вика, работай на свое усмотрение и не траться понапрасну.
  
  - Хорошо. - Отвечаю я не смотря на него. Мой взгляд сейчас словно прикипел к простирающейся тьме и в ней я точно могу сказать, что, что-то есть не правильное. Странное. - Жень, ты слышишь что-нибудь?
  
  - Нет. И это напрягает.
  
  - Плохо, что-то здесь не так.
  
  - Знаю, и поэтому держись ближе ко мне.
  
  - Я постараюсь. - Отвечаю, и понимаю, что это отчасти ложь. Я буду там, где нужна и должна быть, и это не гребанное безопасное место рядом с Шакалом и он должен это понять.
  
  - Выдвигаемся! - Снова приказ от Криса и мы начинаем движение, стройное слаженное движение по двое, по дороге, уже полностью окруженные тьмой и тишиной в которой по странному стечению обстоятельств слышно как ломаются кости у Женьки с его людьми и как следующие шаги они делают уже в облике Зверя.
  
  Остальное продвижение происходит тише, и с каждым шагом во тьме нарастает напряжение, оно же заставляет натягиваться до звона нервы и усиленно напрягать слух, особенно в те минуты, когда мы достигаем первые бревенчатые дома.
  
  - Макс, Ник, налево, Таш и Серега направо. - Раздается приказ и парни, идущие впереди, тенями скользят по сторонам, скрываются во дворах домиков.
  
  - Чисто.
  
  - Чисто.
  
  - Общая обстановка?
  
  - Дома не заброшены, но ни людей, ни крови, ни отрешенных.
  
  И такие ответы мы слышим постоянно, до того, как входим в центр деревеньки, и это ни хрена не смахивает на Круатон, нет, это тщательно спланированная ловушка для нас. Все эти мысли проносятся в голове после того, как я понимаю, что деревня имеет свой гребанный центр с тремя сходящимися в ней дорогами и трехэтажном здании, стоящем как раз на перепутье. Это здание тоже пусто, но так, наверное, и задумано, потому как стоит последней паре ног пересечь невидимую глазу границу, как нас со всех сторон зажимает в кольцо строй бледнолицых. Они окружают нас, зажимают со всех сторон, замыкают свои ряды за нашими спинами и замирают, словно ожидают приказа о нападении. Мы тоже замирает на доли секунд, в которых я веду примерный подсчет численности врагов, и этот подсчет мне нихуя не нравится. Все слишком сложно и этих тварей, скалящихся и пускающих слюну, но не предпринимающих попыток атак примерно около пары сотен.
  
  - Мы ребятки попали. - Слышу Сергея, слышу звон скользящих друг о друга двух кусков метала, скорее всего, двуручных мечей, сильней впиваюсь в рукоять тесака и отпускаю туго намотанную цепь своего цербера.
  
  - Что, Шакал, продадим свои шкурки подороже? - Спрашиваю с нелепым нервным смешком. А потом плюю на весь предстоящий ад, поворачиваюсь, встаю на носочки, а он опускает свою шерстяную морду, и я со всей дури впечатываю смачный чмок в место, где предположительно находится его щека. И как можно глубже вдыхаю холодный морозный воздух с примесью чертового леса после теплого дождя, а он на короткое мгновение обнимает меня мощной лапой, прижимая к горячему телу.
  
  Я выпускаю своего щенка, поудобней перехватываю тесак, делаю последние шаги к группе зомби, а они, словно слыша только им ведомый сигнал, кидаются в нашу сторону, не все. Только те, которых обходит действие моего дара, но и их достаточно, чтобы оттеснить меня от неподвижной группы.
  
  Я говорила, что это предстоящий ад? Я ошибалась, как же я ошибалась. Это нихуя не смахивает на это, и названий всему происходящему мне трудно подобрать, так же, как трудно замечать короткие вскрики членов патруля. Мне трудно следить за тем, скольких из нас уже нет в живых, мне трудно осознавать, что насколько бы мой дар не был полезен, и он имеет свой предел. Мне трудно уже следить за своим тяжелым дыханием и мне, блядь, уже даже трудно просто поднимать руку и отрезать головы врагов. А еще мне трудно даже пытаться думать о том, скольких из моих знакомых я больше не увижу.
  
  И мне больно. Да, больно, потому что меня уже в трех местах укусили, и это, как мне кажется, не предел, а твари работают слаженно, так, словно преследуя свою цель, движения их не хаотичны. Развращенный хищный организм.
  
  Я перемещаюсь, машу рукой и молю всех богов, чтобы эта вакханалия поскорее уже закончилась и мертвых среди наших оказалось как можно меньше.
  
  Движение, поворот взмах, пару шагов в сторону, взмах и зловоние от трупа, пару шагов и опять замах. Гребанный солдатик, гребанный мир, опять взмах натруженных мышц, пару шагов, и чей-то крик, отвлекающий мой взгляд от будущего покойника и легкое головокружение от резкого поворота.
  
  Меня прижали, к чему-то твердому, черт возьми, отделили от общей группы и сам факт этого настораживает так же, как и плотное кольцо в котором я оказалась зажата. Скрип двери за спиной пугает, а глухой удар в затылок заставляет поморщиться, и попытаться воспротивиться неизбежному.
  
  Быстрый, последний взгляд и вакханалия, творящаяся где-то там впереди меркнет и перед тем, как мои колени подогнулись, я слышу разъяренный рев, словно раненного животного, но не могу удержаться в сознании, ухожу от всего, отбивая колени о твердую землю.
  
  Боль взрывает мой мозг, пульсирует в затылке, отдавая тупыми спазмами в виски. Глаза закрыты, я обрываю острый на грани необходимости порыв это исправить, испуганно осмотреться. Я заставляю успокоиться свое сердце, наращивающее свои темпы, дышу размеренно и глубоко. Стараюсь не привлекать внимание.
  Здесь пахнет сыростью и немного гнилью, я сижу на чем-то твердом, связанная. Напрягаю плечи - ощущаю скольжение по веревке, напрягаю кисти рук заведенные за спину - тоже самое. Сглатываю горькую слюну и опять пытаюсь успокоиться. Благо, опыт в этом большой. Приоткрываю немного глаза, рассматриваю бетонный пол под связанными ногами.
  
  - Можете открывать глаза, их тут нет. - Раздается справа женский, тихий голос.
  
  Я открываю глаза, смысла скрывать свое состояние, уже нет. Небольшая светлая комната с отсыревшими в некоторых местах обоях, кое-где сохранившиеся куски прибитого линолеума на полу. Грязно-белая дверь как раз напротив, а справа что-то отдалено смахивающее на грубо сколоченную кровать с уложенным сверху тонким матрасом и сидящей на нем женщиной с длинными спутавшимися, грязными волосами.
  
  - Добрый день. - Произносит она так же тихо, а я задумываюсь действительно ли он добрый для меня, осматривая свое обмотанное тело толстыми веревками. - Простите, я бы помогла, но... - Она произносит это и поднимает к верху руки, которые на запястьях сковывают кандалы, прикреплённые цепями к стене, где-то за ее худым телом.
  
  - Кто вы и где мы?
  
  - Где не знаю, а я... - Она не успевает ответить, раздается громкий скрип двери.
  
  - О, сладенькая, ты уже пришла в себя? - Бледный мужчина с росчерком черных вен на щеках уверенно прошел в центр комнаты.
  
  - Похоже на то. - Сухо ответила, с ног до головы осматривая мужчину в строгом костюме, с большим перстнем на безымянном пальце. Масленую улыбку, с двумя выступающими резцами по бокам, черные волосы, уложенные в сложное плетение косы и взгляд. Осмысленный, жестокий, замораживающий все внутренности, и блядь, по ходу дела я влипла. Серьезно влипла.
  
  Потянула свою силу, а она не отозвалась. Черт. Напрягла сильнее руки и опять провал, веревки хорошие и завязаны достаточно туго для попытки освободить руки.
  
  - Все? Попытки освобождения закончились? - Мужчина насмешливо фыркнул, схватил стоящий недалеко стул и подсел передо мной. - Малышка, можешь не пытаться, силу мы твою обезвредили... - Он цепляет пальцами мой подбородок и поворачивает в сторону, где на другой стороне в углу валяется какой-то небольшой камень. - Эту штучку мне подогнали на заказ, ведьма знатно постаралась, так вот, этот камешек заговорен на лишение природных сил, таких, которыми обладаешь ты, да, моя дорогая жена? - Кивает он на понурую фигуру женщины.
  
  - И что? - Спрашиваю и вырываю свой подбородок из холодных пальцев.
  
  - И то! Ты теперь в моей власти, пока.
  
  - Зачем я тебе? Информацией не владею, искать и обменивать меня не станут, обращать в зомби бесполезно, быстрей сама себе башку сверну, чем стану кидаться на других, сожрать? - Сделала я вывод. - Так сожрал бы уже, ну или уже бы под-надкусал, так зачем?
  
  - Умная?
  
  - Нет, логически смышлёная.
  
  - И смелая!
  
  - Что-то на 'вроде'. - Еще один псих на мою голову? Да без проблем, я маленькая, но стойкая. Самовнушение, как говорит Лис, сила мощная.
  
  - И смерти не боишься?
  
  - Я? Не знаю, но тебя я точно не боюсь. - О, да не надо меня убивать глазами, проходила, знаю и этот осмысленный, расчетливый и жестокий взгляд, теряется по сравнению с безумием желтых хладнокровных глаз.
  
  - Ого! Да ты настоящее сокровище! - И он с размаха бьет мне кулаком в челюсть, ошибка первая, или не ошибка?
  
  Я же сейчас беспомощна, цепляюсь за мысли, не давая тьме просочиться в сознание в купе с болью, ищу точку на полу, за которую могу зацепить взгляд. После успокоения звона в голове сплевываю кровь и шевелю челюстью пытаясь выяснить, не сломана ли.
  
  - А теперь?
  
  - А что, что-то изменилось? - Смаргиваю, черные точки перед глазами и всеми силами цепляюсь за ускользающее сознание. С меня хватит роли жертвы, плевать, пусть убивает.
  
  Второй удар в туже скулу, и я опять чуть не захлебываюсь собственной кровью. Кажется, этот недоделок своим кулачищем цепляет мой нос, крови становится больше. Да, синяк будет знатный, но когда я такого боялась? Правильно, я всегда больше переживала за свое выживание, а не за расцветку на бледной коже.
  
  - Еще?
  
  - Да похуй.
  
  - И правда, смелая. - Удар и, слава богу, что теперь в другую скулу.
  
  - Еще один, и прости мужик, я не сдержусь и свалю в очередной обморок, а когда очухаюсь, поверь моему горькому опыту, ничего не изменится!
  
  - Еще и борзая? Ух, мне уже не хочется расставаться с тобой!
  
  - К сожалению, наши желания не совпадают, и я бы с большим удовольствием избавилась от такой компании.
  
  Опять удар, но он уже не такой сильный. Видимо игрушка интересней в сознании, и этот удар больше направлен показать кто тут главный, унизить меня.
  
  Я в ответ только улыбаюсь и всерьез задумываюсь над тем, что получала слишком много ударов за свою жизнь. Столько раз была униженной и растоптанной, что весь этот фарс, разыгрываемый сейчас в этом блеклом помещении ни хрена меня не впечатляет. И суровый дядька с милой улыбочкой кажется всего лишь каким-то сраным плодом моего воображения. Я умру?
  
  Да, я однозначно здесь умру, и мне похуй, потому что уже давно готова к этому, потому что надеялась на это с тех пор, как впервые стала выходить ночью на охоту за такими тварями, потому что моя жизнь всегда больше походила на огромную выгребную яму с дерьмом. Просто в какие-то моменты этого дерьма становилось меньше, ну, или больше, в зависимости от ситуации. Просто потому, что точно уже уверена в том, что за Сашкой присмотрят и, возможно, у него получится лучше жить чем у меня, ну и потому что смогла простить свой самый страшный кошмар. Простить ему все и забыть ненависть к нему.
  
  - Что, сжалился, или силы в твоем возрасте уже не те? - Я проглатываю тягучие слюни с острым привкусом железа, и сдерживаю позывы желудка очиститься, а дядька опять замахивается. И я блядь готова, действительно готова получить еще один удар.
  
  - Визир, ты убьешь девчонку. - Останавливает крик движение руки, а мужчина расплывается в еще большей улыбке. Хотя куда уж больше, мне кажется, у него уже скоро рот порвется от этого ебанного ехидства.
  
  - Ох, любовь моя, ты снова со мной разговариваешь? - Столько пафоса в голосе, и он оборачивается к женщине, а та под его прямым взглядом тушуется, опускает голову, а вслед за ней опускается и так сгорбленная спина. - И опять в роли моей давно утерянной совести? - Мужчина встает со стула приближается к кровати и немного наклоняется над ней.
  
  Женщина не отвечает, не поднимает головы и это блядь мне серьезно напоминает себя в прошлом. Поза смирения, сломанного человека, женщины готовой к ударам, смирившейся с ними и принимающей их как должное. Неужели я выглядела так?
  
  Да. Однозначно.
  
  - Что и все, любимая? Запал прошел? Ну, давай, я хочу услышать твое наставление меня на путь истинного всепрощения! - Нет, он ни бьет ее, ни прикасается, ни единым пальцем, но это и не нужно, женщина от его интонаций сжимается и подбирается, и я понимаю эти движения как никто.
  
  С каких пор я перестала быть эгоисткой? С каких пор я хочу отвлечь удар на себя? Не знаю, сейчас в моей жизни много непривычного и странного, и спасибо за это Шакалу.
  
  - Слышь, хрен, а у тебя руки только на беззащитных женщин поднимаются? Может развяжешь и попробуешь со мной? - Пытаюсь я отвлечь этого изверга.
  
  - Оу, у меня на женщин и кое-что другое поднимается! - Он не поворачивается, он продолжает давить на женщину нависающей фигурой.
  
  Жуть, даже думать не хочу на что способно больное воображение отрешенного, и сколько из его фантазий воплотилось в жизнь благодаря этой женщине.
  
  - Ну, кто бы сомневался... - Я морщусь от картины, где это чудовище насилует эту женщину. - Но вопрос был другим. - Но у меня не получается, он даже не оборачивается в мою сторону.
  
  - Любимая, так ты мне не ответила, а, в прочем не важно, у меня еще дела, девочки, но мы продолжим, обязательно продолжим, как я вернусь!
  
  Мужик выходит, гаснет яркий свет большой люминесцентной лампы, погружая помещение во мрак, я опускаю гудящую голову на ключицы, максимально стараюсь расслабить сведенные в спазме мышцы рук и хочу хоть немного поспать, перед вторым раундом.
  
  - Вы осуждаете меня? - Раздается шепот от женщины.
  
  - За что?
  
  - За то, что толком не смогла вас защитить. - Нет, я, как ни кто другой понимаю желание выжить любой ценой. Эгоистичное желание, которое отключает все человеческое.
  
  - Нет. Кто я такая для этого.
  
  - Вы, пожалуйста, ему больше не перечьте, и он не станет вас так часто бить.
  
  - Часто? Бля, по слабости в моем теле ему скоро и бить не придется. А какая мне разница сейчас сдохнуть или помучиться подольше?
  
  - Вы так уверены, что умрете? - А что есть надежда на спасение? Господи прости, но моя ебанная жизнь никогда сказкой не была, а больше смахивала на трагедию.
  
  - Да.
  
  - Он вас не убьет, я слышала, что скоро сюда приедет ведьма и заберет вас.
  
  - Вау, мне есть для чего жить! Познакомиться еще с кем-нибудь перед чертовой смертью! Зачем?
  
  - Не знаю, я это нечаянно услышала.
  
  - Понятно. Вы-то тут какими судьбами оказались?
  
  - Как и вы. - Она шумно выдыхает, слышится скрип досок ее ложа, слышится звон тонких блестящих цепей и опять вздох. Тяжелый, решающийся. Я знаю это дыхание, это попытка поиска смелости в себе, желание высказать то, что наболело где-то там, в душе, и я не тороплю, не спрашиваю, только жду. - Мне было двадцать пять, когда я впервые встретила Визира в Абу-Даби, на отдыхе в Убежище. Красивый, импозантный, он привлекал внимание и я влюбилась. Тридцать лет. Мы прожили вместе, душа в душу тридцать лет, пока он не познакомился с Сарифом.  Его друг был странным и очень, скрытным мужчиной, который все чаще задерживался в нашем имении и все чаще увозил с собой мужа неизвестно куда. - Личная информация, настолько личная, что я не удивилась длинной паузе в середине рассказа. Она необходима ей, для того чтобы вспомнить и постараться безболезненно пережить. - В последний раз, его не было с нами целый год. Я объезжала все близлежащие Убежища, искала его, и почти потеряла надежду найти, одно грело. - Она подняла голову, демонстрируя тату на шее, очень похожее на колючую проволоку и практически выцветшую, а может это обман зрения, света практически нет. - Раньше это было виноградной лозой, но за несколько ночей до его появления вязь изменилась, и это испугало меня. Я отправила сына к родственникам, а чуть позже меня выкрали и отвезли к мужу.
  
  - И сколько лет назад это произошло?
  
  - Не знаю, в первой камере я считала дни по кормежке, во второй считала по восходящему солнцу, а в третьей уже бросила это делать, и это примерно несколько лет назад.
  
  - Ужас. - Господи я со своим монстром тет-а-тет провела только три месяца и чуть не свихнулась, а тут.
  
  - Да, но я до сих пор надеюсь иногда достучаться до него, и он бывает не так плох. Ему не хватает наших разговоров.
  
  - Не понимаю, о чем вы?
  
  - Не знаю, мне кажется, что где-то внутри этого существа еще живет мой Визир, и я, как бы это прискорбно или странно не звучало, люблю его.
  
  - Зря. Таких, любить нельзя, это существа потерявшие нормы морали, забывшие человеческое отношение. И мне жаль, но его уже не вернуть. Не очеловечить.
  
  - Что вы об этом знаете?
  
  - Любовь не должна быть губительной, это все, что я знаю. Мне этого достаточно. - А действительно ли это так? Возможно нет.  Любовь не имеет четких границ, не имеет берегов и здравого смысла.
  
  - Вот скажите мне, когда вы вжимаете голову в плечи от страха, вы любите его? А может, когда он унижает вас, любите? Смеется над вашими нелепыми попытками вразумить? Или может тогда, когда заносит кулак, украшенный памятным перстнем? Любите? - Женщина опустила голову. - Вот именно. - Я сказала это после недолгой паузы, когда стало очевидно, что женщина не станет возражать, не станет оспаривать. Такие отношения это не любовь, это глупые попытки удержаться на плаву от воспоминаний, зацепиться, обмануть себя надеждой на что-то хорошее, спрятанное, якобы внутри любимого.
  
  - Вы не поймете. - Только и вымолвила она, и мне стало жаль это существо, действительно жаль, потому как только слепец не заметит того, чего вижу я.
  
  - Я не любила, я признаю это, но я понимаю ситуацию, в которой вы оказались, и здесь вы не потому, что ваш муж питает какие-то теплые чувства к вам, не потому, что в периоды своего просветления желает быть уверен, что вы еще живы. Все потому, что ВЫ ЕГО ДОБЫЧА! Добыча, с которой весело играть, над которой весело глумиться! - Я не шипела, не кричала, не пыталась докричаться до разума этой женщины, это бесполезное занятие, слишком давно она тут, слишком сильно он уже повлиял на ее разум. Предо мной сейчас был пример чистой воды синдрома Стокгольма.
  
  Я вижу, что он монстр, я понимаю это, но у него есть на это причины, да и вообще не он виноват в своем теперешнем состоянии. Его сманил на извилистый путь другой, а то, что этот путь и его направление он видел, не имеет значение. Долбанная зависимость от своего мучителя, попытки оправдать его действия, видеть то, чего уже давно нет. Здравствуй, Стокгольм.
  
  На это ответа уже не было, да и о правде спорить бесполезно.
  
  Может мне попытаться выяснить, что-то? Зачем? Мне отсюда выход заказан. Попытаться достучаться до разумной части женщины? Помочь ей? Я вас умоляю, переубедить человека добровольно принимающего роль жертвы - невозможно! Для помощи себе? Чем она может помочь? Сама сидит на привязи. Остается только ждать. Опять блядь ждать старухи с косой. На таких оптимистических мыслях меня все же вырубает.
  
  - Проснитесь, что-то случилось?! - Вы когда-нибудь, просыпались от громкого шепота? Это странно. - Да очнитесь уже! - Я попробовала мотнуть головой, и для этого мне понадобилось практически все силы.
  
   - Почему я не могу шевелиться? - Хрипло спросила.
  
  - Это, наверное, камень так действует, чем он ближе, тем больше сил высасывает.
  
  - Заебись. - Теперь со мной точно можно прощаться. - Сколько я уже в отрубе? - Блядь, как же я ненавижу свою хорошую память на дерьмовые моменты своей жизни!
  
  - Пару суток.
  
  - Заебись. - Что-то я оговариваюсь, да и хрен с ним.
  
  - Вот опять! - Я прислушалась, и ни хрена не услышала.
  
  - Вы о чем? - Черт, либо меня глючит, либо этот камушек слишком близко, и высасывает не только силы, но и слух, и долбанное зрение! А нет, зрение, это скорее результат заплывших век.
  
  Посильнее попыталась вдохнуть и смогла чуть приоткрыть веки и отклониться на что-то твердое и холодное за спиной.
  
  - Стенка вибрирует, словно что-то ломают где-то внизу. - Не чувствую.
  
  - И стоило меня будить, может у них тотальный ремонт? - Господи, ну какую я фигню несу? А хотя пофиг, нет мне ни какого до этого дела, меня опять начинает вырубать.
  
  - Такого еще не было. - Слышу на границе отруба и тут же слышу рев. Знакомый рев цепляет мое сознание, и пинками выдергивает из тумана оплетающего слабое тело. - Всевышний, что это? - Женщина гремит цепями, но я не могу поднять голову и посмотреть, чем она там занимается.
  
  - А это кажется группа поддержки. - Смешок срывается с губ. Искали? Господи, неужели искали? Как? Зачем?
  
  Много несложных, непонятных вопросов проскакивает, пока не слышу еще один рев и шум драки. Хотелось бы на это взглянуть, насладиться зрелищем.
  
  - Вот и проверим, чей монстр окажется сильней! - Добавляю с не присущим себе хладнокровием, и тут же дверь в комнате вылетает, а перед моими ногами оказывается Визир. Не успеваю шокированным взглядом просканировать практически переломанное тело, как оно пропадает из поля зрения.
  
  - Неееет! - Раздается крик женщины, и от него я все же поднимаю голову. - Нет, нет, нет, нет, не. - Стонет эта сумасшедшая и сама же отползает к углу стены, опирается на нее, сжимается и начинает раскачиваться. - Нет, нет. - Но я уже не смотрю на женщину, мой тяжелый взгляд переводится на более интересное зрелище, более захватывающее.
  
  Месть так сладка, так заманчива, ей хочется наслаждаться, смаковать. Видеть сломанное, хрипящее тело и осознавать, что эти увечья получены в наказание за вашу обиду. За вас.
  
  Тело висит боком ко мне, не доставая ногами до пола, а Зверь мертвой хваткой впился своими когтями в горло хрипящему куску дерьма, захлебывающегося своей кровью. Зверь не спешит вершить праведный суд, он замер, рассматривая мое связанное, изрядно потрепанное тельце и да, в этом взгляде тьма разбавляется всполохами желтых искр, сатанеет, начинает безумно метаться. Вот он. Этот взгляд, который способен напугать меня, который сможет заставить замолчать и вжать голову в плечи. И сука, как же это прекрасно знать, что этот взгляд предназначен твоему обидчику.
  
  - Всевышний, ты жива! - Раздается испуганный голос Лис со спины Шакала. Комната начинает наполняться людьми, которых я уже и не чаяла увидеть.
  
  Нет, я рада их видеть, рада слышать, но не в эту долбанную секунду, не сейчас! Сейчас я просто хочу насладиться безумием Зверя, с первых рядов, как долбанный зритель, вспомнить каким он может быть опасным и прекрасным. Зажечься адреналином, воспылать как ебанная елка на новый год.
  
  - Вика? - Это прокричал Крис. Я выдыхаю, выпускаю этот запоминающийся миг, насладившаяся им, сглатываю в пересушенном рту и пытаюсь привести кровожадные мысли в порядок. В мирный порядок.
  
  - Лис, а ну быстро вышла отсюда, тут камень для Избранных! - Хриплю я и прислушиваюсь к повторяющемуся вою женщины.
  
  Эта тварь, похитившая меня, бесспорно, заслужил смерти. Медленной и мучительной, но только не на глазах его жены. Я знаю, что не стоит надеяться на ее здравомыслие, но я все же надеюсь.
  
  - Жень не убивай его, он один из пятерки! - Аргумент? Да. Как мне кажется в эту секунду.
  
  И Зверь послушен. Он переводит взгляд на тушу, осматривает ее так, словно затевает что-то, и я догадываюсь, что это будет расплата. Кровавая расплата. Не здесь, не сейчас, но будет. Это обещание, которое он не собирается скрывать и не только от жертвы, это так же предупреждение и мне, что он так просто не отпустит, он отомстит, так, как умеет делать только он, и это успокаивает меня.
  
  Он зло рычит и все же откидывает Визира к стене. Стражи не дремлют, они связывают поломанное тело не жалея, и я вижу в их рядах Грегори, промелькнувшего тенью, схватившего камень, лежащий на полу.
  
  Он вытащил его за пределы комнаты, и с биением на кончиках пальцев отголосков утраченной силы, дышать становиться немного легче.
  
  В Звере отпадает необходимость, и на фоне обреченного шёпота слышу, как ломаются кости, вижу, как опадает мех, как черты лица становятся человеческими, как мощное тело немного выгибает в последнем спазме, и как тьма в глазах начинает сжиматься, уступать месту жгучему желтому. Слышу, щелчки фаланг пальцев, сжимающихся в кулаке, и вижу перед собой уже мужчину. Разозленного и испуганного Шакала с простым именем - Женя, который делает всего один шаг, вторгается в мое личное пространство, чуть сгибает меня и рвет опоясывающие мое тело путы.
  
  - О, ты такой иногда милый! - Сарказм. Это все, что сейчас мне доступно, как и все, что просто приходит на ум. Сказала, перед тем как встать и упасть в обморок. Слишком сильное истощение.
  
  ========== 19 глава ==========
  
  - Черт. - Я вынырнула слишком быстро? Или эта слабость никогда не пройдет?
  
  - О, ты уже проснулась? Замечательно, этого я и ждала! - Лис говорит громко, что с моим слухом? Может дело в нем? Я морщусь и сжимаю пальцы, верчу кистями рук, которые немного ноют. - Ох, это чувство полного истощения! Оно чертовски выматывает! И как же все-таки хорошо, что отчасти мы все же не люди! Давай, открывай уже свои чудесные, пропитанные ангельским непониманием глазки и вставай.
  
  - Черт. - Повторяюсь я и предпринимаю попытки открыть глаза.
  
  - Скоро будет лучше. В принципе, внешний вид уже нормальный, скоро и остальное вернется в норму. Нам пришлось влить в тебя достаточно крови Блонди, чтобы она стала действовать, и это не хорошо, потому что не знаем, как она может повлиять на тебя в таком количестве!
  
  - Ну, если я скажу, что мне не хочется впиться в его яремную вену или изнасиловать, тебя это успокоит?
  
  - Ага, но как мне кажется, это больше успокоит Женьку, он однозначно на взрыве.
  
  - И где он? - Этот вопрос я задала, смотря на Лис и это хорошо, потому что я смогла увидеть то, что она хотела от меня скрыть.
  
  - Дык, заняты они, и не спрашивай, я не в курсе чем! - Это она сказала не отводя взгляда, пытаясь внушить свою мысль. Холодным и расчетливым огнем.
  Но блядь, я не дура. Я поняла. Он на допросе, а потом он будет мстить, и это, скорее всего, будет ужасно. И прости Господи, но отрешенный это заслужил. Заслужил попасться в руки такому же чудовищу.
  
  Все правильно. Все, так как и должно случиться. Это то, что я называю равновесием в долбанном мире.
  
  - Ладно, помоги мне? - Я попыталась привстать и удивленно подняла брови, увидев себя перемотанную бинтами.
  
  - Тебя кусали, мне пришлось чистить! - Ответила Лис, на мой удивленный взгляд, подхватив мои руки и помогая принять сидячее положение.
  
  - И ты как всегда не нежничала. - Просипела от боли в правом боку.
  
  - За кого ты меня принимаешь?! - Смешно всплеснув руками, воскликнула, отчего я чуть опять не завалилась в горизонтальное положение, потеряв ее руки. - Ну да, ты права! - Сдалась эта невозможная девчонка под моим прямым взглядом. - К сожалению, я умею только так! - Начала оправдываться. Хотя я не в обиде, прекрасно понимаю, что только срезая участки малейшего заражения поверхности кожи и вычищая гнилую ауру можно попробовать спастись от отрешения.
  
  - Спасибо. - Я улыбнулась ей, пытаясь отречься от боли по всему телу.
  
  - Да не за что, обращайся, хотя нет, лучше не делай этого до того как я разрожусь, а то мне порой кажется, что могу выблевать ребенка. - Она погладила себя по животу, а я встала с кровати и долго стояла, прислушиваясь к своему организму, который на удивление быстро приходил в себя.
  
  - Блин реально нужно задуматься над тем, чтобы продавать кровь нелюдей.
  
  - Ух, какая ты мерзкая и меркантильная! - Рассмеялась Лис. - Отличный бизнес, а донора возьмем в заложники! - Внесла свою лепту и Лис. И это я то мерзкая?
  
  - Отличный план Лис, а теперь расскажи, что тебе удалось спасти ту болезную? - Мой голос был просительным, очень просительным. - Я откинулась на заботливо приподнятую подругой подушку.
  
  - Нет. Мне бы хотелось помочь, правда, но для этой женщины конец неизбежен. Ее аура сгнила практически вся, там не с чем работать.
  
  - Как она себя ведет? - Я думаю, человек, который столько времени провел взаперти, должен хоть немного порадоваться за свое освобождение, даже если этот человек не видит смысла без своего тюремщика, и если это так, шанс есть.
  
  - Молчит, и я жду твоего пробуждения, может у тебя выйдет ее разговорить. - Любые крупицы информации могут послужить благим целям, но она молчит и как неприкаянная раскачивается. Всевышний, как же страшно выглядит это отчаянье и эта пустота вокруг живого существа. - Шансов нет.
  
  - Да? Ну что ж, веди. Посмотрим, что выйдет у меня. - Времени прошло не так много, но кровь нелюдей действительно чудодейственный нектар долголетия. Ты буквально начинаешь чувствовать ее действие, живительную силу, которая звенящей волной омывает боль, топя ее. Чувствую, как кожа начала срастаться и только после этого я встала с постели.
  
  Не знаю, что надеялась выяснить Лис у женщины, а я шла только за одним - попрощаться. Пытаться достучаться, пытаться объяснять бесполезно, если этого не хочет сам человек, а больше я помочь ничем не смогу, только попрощаться.
  
  Я не ожидала, что Лис приведет меня не к палате, а к тюремному блоку, как и не ожидала того, что двери этого блока будут открыты. На мой недоумевающий взгляд Лис только пожала плечами и вошла в камеру.
  
  В камере было тихо и по невероятному стечению обстоятельств уютно. Бежевые обои, деревянная мебель цвета светлого дуба, мягкий ворсистый ковер перед кроватью, рядом тумбочка и красивое бра устилавшее россыпью маленьких капелек света половину стены. И женщина посреди кровати, свернувшаяся в позу эмбриона, и обнимающая свои коленки в светлых словно больничных брюках.
  
  - Здравствуйте. - Прошептала я, полагая, что человек, который привык общаться полушёпотом, испугается громких звуков.
  
  - Это ты? - Спросила таким же шепотом, не поднимая головы.
  
  - Да, и меня зовут Вика. - Я неуместно потопталась, увидев одиноко стоящий недалеко стул, поднесла его ближе и присела. О чем говорить? Не знаю, да и нужны ли ей эти слова?
  
  - А меня Роза, и ты была права.
  
  - В чем?
  
  - Его не изменить. Мне дали возможность с ним поговорить, и знаешь, он попытался меня убить. Думает, что мне известно много лишнего. - Я посмотрела на Лис, а та только развела руками и оперлась спиной на стенку. Молчаливый наблюдатель.
  
  - Но это не изменило ваше отношение к нему? Я права?
  
  - Права, и изменить это уже не получится.
  
  - Может, стоит все же попытаться? Мир не стоит на месте.
  
  - Без него - мой мир рухнет. Его скоро убьют. Ты знала?
  
  - Не знала, но догадывалась, и я не могу за это осуждать, не имею право.
  
  - Знаю. - Полушёпот обреченного человека врезается в мозг, который пытается найти уйму причин для жизни, найти выход, помочь. А нужна ли эта помощь? - Все, что я знаю, это то, что Сариф называет себя первым неудачным сыном Каина. Его укусы делают отрешенных разумными, но делает это он крайне редко. Меня обращать он отказался. Это все что мне известно. - Она замолчала, сделала несколько судорожных вздохов и, сжавшись еще больше продолжила. - Сариф был редким гостем, но всегда появлялся только в сопровождении с рыжей ведьмой Бри. - Она приподняла голову и посмотрела на меня.
  
  - Хорошо. - Что нужно было сказать? Что мне не нужны ее знания? Что я не затем, чтобы вести допрос?
  
  - Не совершайте моих ошибок и окажите милость? - Женщина встает с кровати, выпрямляет свою спину, так что ее осанка принимает благородные изгибы, ровные гордые плечи и высокий рост. Я вижу, как она на доли секунд теряется от своего роста и тут же, словно вспомнив что-то, поднимает взгляд на меня. Мне кажется, что от этих карих глаз сейчас должно вылиться куча свойственного людям с такими царскими осанками высокомерия, превосходства, но нет. Взгляд этот потухший, пустой. - Я видела, как он смотрел на вас, перед тем как забрать. Видела этот взгляд безумца, такие не отпускают. Сломают, и сами сломаются, но не отпустят. Не представляю что вас связывает, но мой вам совет - уходите, бегите, как можно дальше. Они не меняются, ваши слова - правильные слова. - Роза смотрит на меня и подходит. Встает на колени предо мной и опускает голову к полу. - Я не хочу спасения и я готова к смерти. Давно готова, и хочу, чтобы вы оборвали мою жизнь. - Я настолько резко отшатываюсь от нее, что чуть не валюсь со стула, а потом еще быстрее соскакиваю и отодвигаюсь. Ни хочу этого делать. Я не убиваю слабых. - Пож... - Она обрывает фразу, откидывает назад свою голову, закругляет лопатки, выгибается в спине и сильно кричит. Мы с Лис успеваем подхватить замершее в спазме боли тело, и я вижу росчерки темных вен, которые как живые канаты вздуваются по ее рукам, оплетают и устремляются к вязи из бурой, словно ржавой колючей проволоки. Она немного темнеет и тут же на глазах рассасывается, оставляя после себя красноватую, чуть припухшую кожу. - Вот и все. - Говорит Роза сквозь слезы, а я поднимаю недоумевающий взгляд на Лису.
  
  - Ее пара умерла. - Поясняет мне Лис.
  
  - Пожалуйста, хочу умереть от понимающей меня руки. Я догадываюсь, что когда-то и ты готова была просить смерти, в твоих глазах слишком много понимания. - Шепчет женщина, и даже не пытается вышаркать водопад слез со скул, которые стекают непрерывными ручейками на футболку, впитываются в светлую ткань, образуя темное пятно.
  
  А я молчу. Не шевелюсь, не дышу, и я действительно понимаю ее просьбы, понимаю, как никто другой, но я не могу. Убить опасное существо, которое кидается на тебя? Нет проблем. Убить безвольную жертву обстоятельств, даже по ее просьбе? Увольте, я не настолько закоченела в душе.
  
  Стою, смотрю на этот покорный силуэт, стоящий на коленях и пытаюсь побороть зарождающуюся панику, пытаюсь вывести тело из ступора, в котором его разрывает на части. Жалость и долбанная совесть. Она - это еще одно больное существо перед моими глазами. На коленях, и таких лучше жалеть и освобождать. Но почему эта сомнительная честь выпала мне? Потому, что понимаю? Да хуй с этим пониманием, но тогда почему я не могу заставить себя вымолвить отказ? Ядерная смесь. А Лис уже все решила. За всех. Она тихо подходит со спины и в мою дрожащую ладонь ложится один из ее любовников. Холодный метал обжигает вспотевшие пальцы.
  
  - Внутри меня пустота, в том месте, где был он, и эта пустота пожирает, а сил терпеть, уже нет. Не думай, мои колени приклонены не перед тобой, я отдают дань моей любви. Большой части меня, которая ушла.
  
  Слышу, я все, черт возьми, слышу. Кукла не может жить без кукловода. Тогда отчего же меня убивает эта неправильность? Почему мои пальцы впиваются в гладь рукояти кинжала? Почему не могу разжать пальцы, развернуться и покинуть тюремный бокс с такой ебанной, умиротворяющей обстановкой?
  
  Потому, что должна. Потому что не я Господь Бог, чтобы менять чьи-то жизненные пути, менять принятое не мной решение. Потому, что понимаю эту безысходность, в которой видится только один путь - путь, где жизнь идет своим чередом, но уже без тебя. Путь, в котором смерть воспринимается как избавление.
  
  И я выпускаю всю свою силу, расплескиваю ее не только в этом замкнутом помещении, везде, куда она сможет достать. Хочу, чтобы весь мир остановился, пока я буду брать на душу еще один грех. Как свой собственный. Пусть ее душа останется чистой. Женщина умрет от холодного метала, и я всеми фибрами души хочу сделать это безболезненно и правильно.
  
  Не знаю откуда у меня берутся силы чтобы сделать шаг, один шаг, который приблизит меня настолько близко, что замёрзшая фигура женщины практически уткнется лбом в мои колени. Я опущусь рядом, приклоню колени, последний раз взгляну в пустоту застывших карих глаз и загоню лезвие по рукоять в сердце. Так как учила Лис. А лицо не дернется, как не дернется и тело. Аккуратно, как фарфоровую и очень старую куклу поднимаю женщину и укладываю на кровать. Дань отдана, смерть настигла ее на коленях. Хватит. Как мне кажется, такая опустошающая и разрушающая любовь большего не достойна.
  
  Освобождаю пространство. Дрогнут ресницы, и веки скроют пустоту и боль от меня, а кровь, горячая и красная, а не черная окрасит мои пальцы.
  
  - Спасибо. - Шепчут синеющие губы, выпуская последний вздох.
  
  Я выполнила последнюю просьбу, только мне кажется, что от этого и внутри меня что-то оборвалось. Вынимаю кинжал из груди, не выпуская осматриваю красные разводы на безразличном блеске и иду. Вон отсюда. Подальше, как можно дальше от всего этого сумасшествия, от всего дерьма что здесь и сейчас топит меня.
  
  Дверь, шаги, мое тяжелое дыхание, истеричное, взгляд в пол и ебанная холодная рукоять в ладони. Я утыкаюсь носом во что-то твердое, теплое и не смотрю в лицо, вижу только начищенную до блеска черную кожу ботинок. Не пытаюсь отстраниться от тела, от такого горячего знакомого тела, только пытаюсь успокоить загнанное дыхание, но это не получается и истерика уже слишком близко, я чувствую влагу, которая сочится из моих глаз. Он прижимает одной рукой мой затылок ближе к себе и это как спусковой крючок. Я как маленькая, и чужое участие служит отличным поводом разразиться в истеричных всхлипах, захлебнуться собственными слезами и наконец, разжать пальцы, выронить перепачканный кинжал из руки.
  
  - Что происходит? - Он пытается поднять мое лицо, но я ускользаю, прячу предательские слезы и короткие, быстрые вздохи в его груди. - Мышонок, что случилось? Ты можешь ответить? Кто тебя обидел? Откуда кровь? - Он начинает злиться, его грудь начинает вибрировать от глухого рокота. А я не могу. Не могу говорить, не могу разомкнуть губы. Ничего не могу, только рыдать от чувства вины.
  
  - Женщина. Она не отказала ей в достойной смерти. - Поясняет тихий голос Лисы.
  
  - Что, совсем охуели? Меня не могли позвать? - Он обнимает меня руками, прижимает ближе к себе. В его голосе немного паники, и я хочу это видеть. Отрываюсь, смотрю на испуганный взгляд, который мечется по моему мокрому лицу.
  
  - Не рычи, это их дело. - Поясняет Лис.
  
  Шакал осматривает меня, опускает голову, прижимаясь к моему лбу, проводит пальцами по щекам, по которым до сих пор текут слезы.
  
  - Прекращай, эта влага пугает меня. Ты ни разу не ревела на моих глазах, а тут? - Господи, этот псих, что пытается меня успокоить? Видимо, и это придает моей истерики только повторный толчок. - Бля? - Спрашивает он, отклоняясь от меня.
  
  - Может успокоительного? - Спрашивает голос со спины. Боже, сколько я еще раз буду падать ниже плинтуса? Крис, а значит где-то еще и Грегори. Но почему я не отскакиваю от горячего тела, придерживаемого меня? Может потому что похуй? Да именно так.
  
  - Ее не возьмет.
  
  - Почему нас не позвали? - Это уже Грегори.
  
  Но я уже не слушаю ответы Лис, сосредотачиваюсь на легком толчке и уверенной руке скользнувшей под коленями. Он приподнимает, берет на руки меня, прижимает к широкой груди, а я утыкаюсь в нее в попытке спрятать предательскую влагу на глазах от остальных свидетелей моей истерики, вцепляюсь в ткань пальцами и поглубже пытаюсь вдохнуть его чертового спокойствия смешанного с запахом леса. Хочу потеряться в его запахе, раствориться на гребанные молекулы и забыть то, что манжет кофты прилип, а кожу руки стягивает высохшая темно красная кровь. Кровь человека, а не грязной твари, которого я убила этой самой рукой и блядь разумом я прекрасно понимаю, что действительно выступила в роли избавителя, но отчего же так больно в душе?
  
  - Антонова, успокойся, иначе я сейчас притащу весь медперсонал центра сюда! - Я замираю и от долгой истерики начинаю икать. Голос Зверя звенящий напряженный.
  
  Отцепляю сведенные как в судороге пальцы от его футболки и пытаюсь вышаркать слезы со щек. Губы дрожат и не подчиняются сейчас мне, но истерика отступает. Его запах видимо все же пробивается в заложенный нос, и я, судорожно вдыхая его, потихоньку успокаиваюсь, осознаю, что мы уже у меня в комнате, что сижу у него на коленях, он придерживает мою спину и прижимает к своему горячему телу, которое мягко, словно укачивая, раскачивается в медленном ритме.
  
  Могла ли я такое раньше представить? Нет, Господи, конечно нет, я никогда бы в жизни не подумала, что стану искать духовных сил у существа, который морально уничтожал меня, избивал и ломал. А он? Что, он будет так крепко и бережно удерживать в своих объятиях? Блядь, у судьбы действительно скверное чувство юмора.
  
  - Англочек, но почему ты меня не подождала, почему не попросила помочь? Зачем нужно было это делать, если ты этого не хотела? - Он начинает поглаживать меня по голове, и смотрит устало и так нежно.
  
  Впервые вижу нежность в его дьявольских глазах, на уставшем лице. Чудовища бывают нежными? Наверное, да. Хотя для меня он уже не чудовище, не Зверь, для меня он стал чем-то большим, в той дыре, в которой я прощалась с жизнью. Там я простила его.
  
  - Потому что понимала ее просьбу, знаешь, было... - Это слово карябает гортань, застревает спазмом в глотке. Именно 'было', в прошлом времени.- Было у нас что-то похожее. Я не убивала ее. - Я качаю головой, словно и движениями хочу подтвердить, убедить его в этом. - Нет, я отпустила ее. Избавила от участи выживать. Помогла.
  
  - Смерть, как ее не назови, навсегда ей останется. - Его поглаживания с головы переходят на мои холодные щеки, его кожа горячая и сухая, его движения опаляют меня.
  
  - Да, но иногда она больным сознанием воспринимается как ебаное избавление из безвыходных ситуаций.
  
  - Нет таких ситуаций, из которых нельзя найти выхода. - Отвечает он.
  
  - Что ты об этом можешь знать?
  
  - Я долго живу на этом свете, набираюсь опыта.
  
  - Да? Тогда как ты сможешь бороться с пожирающей тебя изнутри пустотой? Как бороться с самим собой, когда не только твое тело тебе отказывает, но и разум устал настолько, что как заезженная пластинка изо дня в день умоляет об избавлении? Заткнуть одни и те же мысли, вертящиеся по кругу? Когда все окружающее тебя пространство ощущается чужим, непривычным миром? Когда каждая попытка влиться в мир с треском проваливается, и каждый раз приходится выбираться из самого низа ебанной бездны. Начинать все заново, а сил уже нет, как и желания. Как ты найдешь выход из собственного ада? - Ты не отвечаешь, просто прикрываешь глаза, но мне этого не достаточно, я хочу услышать твое мнение, хочу понять, что я или она могла сделать для своего избавления, если только не наложить руки. - Жень, я ведь верующая, но после плена это уже не играло для меня роли. Я хотела смерти, желала ее, и все же... Первой моей попыткой помочь себе стало решение лечь в психушку...
  
  Воспоминание того времени немного стерты. По моему мнению, в психушке должны были быть люди, которые смогли бы помочь... смогли бы избавить меня от кошмаров, но все произошло с точностью наоборот и, смотря на неприкаянных, опустошенных зомби, ходящих вокруг тебя, словно заражаешься их сумасшествием, пропитываешься этой безысходностью и добровольно отдаешь себя в руки прошлому. Кошмарам. Потому, что даже несложных клиентов там балуют легкими траниками и хорошими седативными.
  
  Ты медленно, шаг за шагом начинаешь идти к тому, что твоя реальность размывается перед глазами, а воспоминания мало того, что не забываются, а становятся намного реалистичней, страхи оживают, а расслабленное тело не способно этому сопротивляться. Ты плохо спишь ночью, ты не спишь днем, ты как на повторе смотришь на то, что хочешь забыть всеми силами и медленно сходишь с ума.
  
  К моей персоне, в этом месте отнеслись как к небесному посланнику. Хорошее наследство в виде дивидендов и акций в купе с настигающим меня сумасшествием сделало из меня легкую цель. Сначала это были маленькие розовые таблетки, а чуть позже их заменили уколами, от которых мир должен искрить в разных цветах радуги и не быть обременительным, не подействовало. А ведь если бы это оказалось правдой, я не стала бы сопротивляться, сдалась уже бы тогда, но...
  Я каждый раз видела в этом размытом мире его, безжалостного и деспотичного. И, черт возьми, я даже этим затуманенным сознанием пыталась сопротивляться, хотя это сложно, ужасно сложно, особенно когда начинали действовать уколы.
  
  Постоянная слабость с недосыпанием делали свое черное дело, и каждый ебучий день плена перед глазами. Все ебучие подробности, мельчайшие подробности, и еще немного и все. Последний приступ психоза в том месте окончился рваной простыней обвязанной вокруг моей шеи. Я не успела, мое тело оно словно онемевшее было, не слушались руки, да и чертов санитар пришел немного раньше срока. Меня скрутили и уже вместо одной дозы вкололи целых три, которые выкинули меня за грань в его объятия на несколько дней, но я проснулась. Опять проснулась уже с острым желанием вырваться из дурмана с мыслями о том, что было бы, если бы мои руки не смогли мне отказать и затянули бы порванную простынь на шее? Ад? Я ведь верующая, и осознание того, какой грех чуть не совершила меня напугал.
  
  В следующий вечер, после того как неумело стала просить прощение у Бога, у меня впервые и проявился мой дар. Долбанное избавление, шанс.
  
  Санитар, который вечером пришел делать укол, просто застыл, воткнув иглу мне в вену, и словно мне кто-то подсказал, толкнул вынуть ее и опустошить шприц, а потом время пошло по своему течению.
  
  Я лежала и думала. Думала над тем, что случилось недавно, думала, что это какой-то ебучий знак свыше, намек на то, что не стоит опускать руки и что нужно бороться за свою жизнь. Опять начинать это делать. Ночь я не спала, но и не шевелилась, боясь, что могут узнать об обмане, а утром сразу после завтрака позвонила адвокату, ведущему мои дела и через несколько часов пошатываясь, уходила домой. К великому счастью ложилась я по своему желанию, и в присутствии представителя мне выдали мои документы. И что?
  
  - Стало только хуже, там я впервые пыталась покончить жизнь самоубийством, и ад после психушки не закончился, он только начинался. Неделю во время ломки и избавления организма от наркотиков которыми лечили, приходилось насильно заставлять себя что-то есть, потом еще неделю заставляла непослушное тело выйти на улицу, просто пыталась заставить себя сделать один единственный шаг, переступить порог дома, отделяющего меня от окружающего мира. Месяц, чтобы заставить себя выйти со двора, за ворота и попытаться убедить что там, за железной перегородкой ты не ждешь меня, что нет опасности. День за днем, заставлять, приучать свое тело и сознание к чему-то кроме страха и мыслей о самоубийстве. Например, к походу в магазин, к адвокату, в парк, к людям вокруг, к продаже дома в котором росла, к мысли, что все позади и стоит попробовать жить. И днем за днем видеть прошлое во снах. В кошмарах. Все эти два с половиной года. Гнать мысли о том, насколько сильно я устала от борьбы, мысли о тебе. Медленно бороться за себя, и знаешь плохо, но мне удавалось, пока ты опять не появился на горизонте, и опять все не разрушил.
  
  Твое лицо безучастно все время рассказа, но стоит мне замолчать, как ты открываешь глаза и этот взгляд действительно грустный с нотками нежности, ты не улыбаешься, не насмехаешься над моими откровениями, и я очень надеюсь, что слышишь и понимаешь то, что я хочу тебе рассказать. На что хочу открыть глаза, объяснить просьбу в смерти.
  
  Твоя дрогнувшая рука на моей щеке немного напряглась и приблизила к твоему лицу, а губы прижались к моим не в страстном поцелуе, а в чем-то похожем на желание заглушить боль, разделить ее. Они не двигались несколько секунд, облегчая, сжигая своим теплом картинки обреченности из сознания, приглушая болезненные воспоминания. Ты прервал прикосновение и, нахмурив лоб, опять закрыл глаза, а я продолжила.
  
  - И мой случай, по сравнению с проведенными годами этой женщиной рядом с отрешенным любимым теряется. - Я ерзаю на твоих коленях и неловко ссаживаюсь с них, хочу смотреть тебе в лицо, хочу увидеть в нем понимание. - Ты для меня всегда был монстром, которым я не смогла пропитаться окончательно, сойти с ума. Но не Роза. Он изначально был ее парой, любовью всей жизни, и плен искалечил критерии этой любви. Заставил ее искать в сумасшедшем утерянного родного человека, часть себя, которую всегда будешь стараться защитить и оправдать. Но ведь любовь не должна жить к тому, кто избивает, мучает и унижает тебя, это не правильно. Она это поняла и в последний раз склонила колени перед ней. Попросила избавление от своего кошмара, чего в свое время не смогла сделать я. И знаешь, мне было плохо, ведь каким бы я не была послушным солдатом, я не убийца, но я не смогла отказать в просьбе. Приняла ее выбор. Желание избавится от губящей любви и считаю, что это правильное решение. - Ты нахмурился, и последние мои слова уже слушал, смотря в глаза.
  
  - Ты считаешь, что ее чувства к мужу были неправильными? - Ты задал вопрос отстранено, так словно внутри тебя что-то оборвалось, ушла нежность, ушло понимание, гордое существо внутри тебя подняло голову.
  
  - Считаю, так же как считаю, что аморально принимать побои от своей любви, прощать их. - Я вспоминала, как женщина, сидящая на привязи, вжимала голову в плечи, в попытках защиты от нависающего тела и ее слова о том, что если ему не грубить, то бить он не будет. Ебанное смирение, попытки оправдать его поступки. Неуместные в этой ситуации лова о любви.
  
  А Женя закаменел напротив, дыхание замедлилось, а вокруг него стали расходиться волны, вот только уже не тепла смешанного с летним лесом, а жгучий холод, покалывающий кожу тысячами маленьких иголок. Родной злой взгляд опасно прищуренных глаз и сухих поджатых губ, которые словно пытались помешать вырваться злому рычанию. Я опешила от такой его реакции. Что я такого могла сказать, от чего он стал напоминать того, с кем я попрощалась тогда, в лесу, недалеко от его каменного замка? И как я вообще могла забыть, что это не два разных, а одно существо?
  
  - Ж.Женя? - Прошептала.
  
  - А ты настолько уверена что я Женя? - Он поднялся с кровати, выпрямился, так, словно показывал мне насколько же он огромен. С тугим хрустом расправил плечи, подвигал головой из стороны в сторону разминая шею, и немного наклонившись надо мной, зло усмехнулся. - Смогла разделить нас? Забыть монстра, который бил тебя? - Зло улыбнулся. - Не забыла, я вижу это в твоих напуганных глазах, и правильно, я все тот же. И я сейчас очень хочу 'избавления', как ты это называешь. Хочу, чтобы кто-нибудь оторвал часть меня, которая постоянно тянется к тебе. Заставляет меняться что-то здесь. - Он кончиками пальцев скользит по своим вискам. - Неправильное чувство, как ты это назвала. И я не знаю, любовь ли это, или зависимость, но поверь, чем бы это ни было, я не приклоню перед этим колени, не стану умолять о избавлении. Вырву нахуй с корнем из себя, забуду. Ведь я не стану просить прощение у тебя за прошлое, увещать и доказывать то, что изменился. Не стану унижаться. Переживу, как и ты переживешь все, что произошло, заново, без меня. По твоим словам именно так и должно быть. Так правильно. - Выдыхаешь мне эти злые слова в лицо, а я не останавливаю твою злость.
  
  Я ПРОСТО В КОРНЕ НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ТЫ ПРИМЕРИЛ ВСЕ СЛОВА К НАМ! ТЫ ОТПУСТИЛ МЕНЯ, ИЗМЕНИЛСЯ, ПЫТАЕШЬСЯ ПОНЯТЬ МЕНЯ, ПОМОЧЬ. ТЫ НЕ САРИФ, А Я НЕ РОЗА, НАШИ СТРАННЫЕ ОТНОШЕНИЯ НАЧАЛИ ЗАВЯЗЫВАТЬСЯ НАМНОГО ПОЗЖЕ! Но я не стану останавливатьтебя, не буду переубеждать, или даже намекать о том, что ты не правильно меня понял, ведь это, блядь, бесполезно! Ты уперт в своих убеждениях, а я сейчас немного испугана твоим видом. Лучше подождать, дать тебе время прийти в себя, успокоится, а потом ты придёшь и мы как всегда поговорим.
  
   Я обязательно скажу тебе о том, что простила тебе все, что вжимаю сейчас голову не потому, что уж сильно боюсь, а просто это так тело реагирует на твою ярость, но позже я и с этим справлюсь.
  
   Я скажу что не хочу, чтобы настолько гордое существо вообще смело перед кем-нибудь вставать на колени. Скажу, что от его прикосновений я забываю как дышать, что из его тихих рассказов поняла, что чувствуют путешественники и мне захотелось это испытать на себе. Что мне нравится прикасаться к его истинному облику, что мне нравится просыпаться на нем. ЧТО ОН МНЕ НРАВИТСЯ. Как бы это абсурдно не звучало. Нравится его тело, облепленное тугими мускулами и покрытое бронзовой кожей, мне нравится его хладнокровие, его ебанная маска, напяленная и так легко стекающая, стоит только остаться нам одним. Нравится безумие, смотрящее на меня своими ебучими желтыми огнями не причиняющее вреда, ласкающее меня. Нравится это затяжное падение в бездну с переплетенными конечностями, нравится его собственнические замашки и нравятся его поступки, выделяющие меня из толпы. А прошлое он практически стер. Заменил другими воспоминаниями, заставил смотреть на него ни как на монстра, а как на существо, которое может быть и не таким ужасным, не холоднокровным. Живым.
  
  И я буду смелой, скажу, как только ты вернешься, а сейчас молча проглочу издевательский оскал и с грустью провожу гордо расправленные плечи с тяжелой поступью. Вздрогну от хлопка двери, подтяну поближе коленки к груди, обниму их и буду ждать. Потому что ты всегда возвращаешься, а уже давно всегда жду этого. Не могу без тебя.
  
  Я не спала всю ночь. Не смогла заставить оторвать взгляд от двери и как сомнамбулу повторяла про себя все, что хотела озвучить. Что хотела донести до тебя, но дверь так и не открылась, а после пробуждения корпуса мне позвонила Лис, попросила подняться к ней в комнату и там я услышала свой приговор и смогла дать согласие на него, затаив надежду, что ты услышишь о моем решении и все-таки придешь.
  
  Они возвращаются домой и я с ними. Стою как пьяная от бессонной ночи посреди комнаты и смотрю на уже собранные чемоданы. Вылет через два часа, а ты так и не пришел. Не услышал? Чушь.
  
  Значит решил, что отпустить меня будет правильно, и возможно уже сам уехал.
  Скоро привезут Сашку, придут парни и перенесут наш багаж, спрячут в железное брюхо частного самолета стоящего в нескольких километрах и все. Прощай моя родина.
  
  Стоим на поле перед белым трапом с красочной линией на боку и прощаемся с решившими проводить нас. Здесь достаточно народа, но мой ищущий взгляд не сосредотачивается не на одной фигуре, он ищет тебя. В толпе, в тени, в темных кронах виднеющихся сосен. Ищет и не находит.
  
  'Не представляю что вас связывает, но мой вам совет - уходите, бегите как можно дальше. Они не меняются - ваши слова, правильные слова.'
  
  Вспоминаю слова женщины и понимаю, что, черт возьми, ни хочу никуда бежать, но, к сожалению меня ни кто не удерживает, а я как ебанный пьяный робот делаю то, что скажут. Взгляд наталкивается на добрые глаза длинноногой Милы, подхожу.
  
  - До встречи, Виктория! - Она обнимает меня и улыбается.
  
  - До встречи, Мила. - Пытаюсь ответить не ее улыбку, и выхаркнуть слова вставшие комом в гландах и это получается, хоть и не сразу. - Мил, если у тебя что-то получится с Женей. - Она краснеет и опускает смущающиеся виноватые глаза. Видимо слухи в этом месте распространяются быстро. - Ты береги эти отношения. Никого не слушай, он не плохой, хоть и не показывает этого. - Я замолкаю. Резко разворачиваюсь и поднимаюсь по трапу. Не стану выть, не стану поддаваться новой боли, которая как консервную банку вскрывает мою грудную клетку. Я привыкну к ней, смирюсь и опять научусь жить.
  
  Прохожу в бар, беру бутылку коньяка, сажусь на первое попавшееся место, пристегиваюсь, открываю и делаю первые обжигающие глотки, хочу нажраться и вырубиться. Забыться. Это ведь так легко.
  
  Глотки перемежаются сначала с тишиной, потом с тихим рокотом железного сердца самолета наращивающего скорость. Алкоголь подкатывает к горлу, а желудок и все остальные органы падают к заднице, мы отрываемся от земли, поднимаемся к долбанным темным небесам. Парим. Тихий разговор на периферии и опять глотки до тех пор, пока бутылка не опустошается.
  
  Я закрытыми глазами, прямо в пропасть между нами.
  И покорна. Вниз до дна. В чем скажи моя вина?
  Кто же мы теперь друг другу?
  
  Тихо пою хриплым голосом первое, что пришло на ум, и понимаю, что возможно это последняя песня исполненная мной, понимаю, что посылаю к черту все, что связано с тобой и с твоими ебучими загонами. К ЧЕРТУ ТЕБЯ. Я вылечусь от зависимости к тебе. Сейчас, еще немного и вылечусь.
  
   Бутылка выскальзывает из пьяных рук, а я засыпаю, с сухими глазами и ебанной уверенностью, что пустота внутри обязательно зарастет.
  
  ========== 20 глава ==========
  
  POV... Евгений.
  
  Все закончилось. Я знаю это, чувствую в сочувствующих взглядах твоих друзей, и мне не хочется в это верить. Не хочется мирится с этим. Ты приняла приглашение отправиться с ними? Продолжить жизнь без меня?
  
  Мне от этого действительно хуево. Ты даже представить не можешь, насколько я растворился в тебе за столько лет. Пропитался твоим запахом, сошел с ума от этого нежного голоса и грустного лица.
  
  Мне можно поздравить тебя?
  
  Ты намного чаще стала улыбаться и перестала бояться меня. А еще ты разрешила мне приблизиться к себе, отдохнуть рядом моим демонам, терзавшим мое сознание с того самого времени, как понял, кем ты являешься для меня.
  
  Нет, не думай, эта прописная истина дошла до меня буквально через месяц, после того, как похитил тебя из привычного мира. Укрыл тебя от семьи, спрятал за тремя замками в собственной комнате, в стае. Уже тогда я понял что пропал, что смог испортить все, что можно испортить в собственном будущем.
  
  Понял, что потеряю тебя, а вслед за тобой уйду и я. Как бы это пафосно не звучало. Ведь волк выбирает свою пару на всю жизнь. И тогда же решил, что еще день, два, и отпущу тебя, верну в твой мир, а сам не знаю, если не выдержу, пойду искать, то... уйду... застрелюсь... или еще черт знает что, но главное, ты будешь жить. Да, я так и решил, вот только даже мысли о потери тебя начинали убивать. Я зверел. В прямом смысле этого слова. В один из таких дней я и убил создателя, давно уже пора было покончить с этой гнилью, разъедающей стаю, извращающей ее. Только, как и с тобой тянул... завтра... послезавтра. Не осмеливался, до того момента как мне доложили, что эта тварь отправилась к тебе.
  
  Знаешь, по его мнению, ты была моей болезнью, от которой стоило избавиться незамедлительно. И он был отчасти прав, вот только убить тебя я не дам никому и сам не смогу, как показал опыт. Я не шутил, говоря, что ты моя слабость. Ты занозой засела в моей голове, от которой трудно избавиться, но я смог.
  
  Смог, когда окончательно уверовал в то, что ты на пределе, и еще немного моего присутствия, моих психозов, и все. Тебя не починить... морально умрешь, и возможно стоило довести тебя до этого и обладать только твоим телом. Но... не смог, да и Зверь внутри меня окончательно бы сошел с ума. Сдох бы вместе с тобой, но перед этим прихватил бы пол стаи с собой в ярости.
  
  Я сумасшедший? Да. И я знаю, что ты в курсе этого факта и боюсь. Боюсь твоей реакции на это, боюсь, что ты прочтешь во мне все, что я пытаюсь скрыть от тебя. Почему боюсь? Потому как своими глазами увидел, во что ты превратилась, стоило мне тебя поцеловать, а что будет, если я покажу тебе тот вулкан, который скрываю?
  
  Нет, пусть он разъедает только меня. Пусть, главное ты живи.
  
  Но как же это чертовски трудно - опять тебя отпускать и пытаться принять очередной конец своего стабильного мира, в котором мы хоть и были не вместе, но ты разрешала мне видеть тебя, быть рядом, касаться.
  
  Ты даже не представляешь, что случилось со мной, когда краем зрения заметил твою попытку спрятаться в тот первый день, в нашу встречу после долгого перерыва.
  
  Я знаю, что не стоило мне принуждать выйти, не стоило показывать, насколько доволен встречей, но прости, не сдержался. Как не смог сдержаться и написал то письмо с какими-то глупостями, не смог не находиться рядом с тобой... тенью, растворенной во тьме.
  
  Следовать за тобой по пятам - опять же не заметно - и натурально слететь с катушек, увидев тебя во время убийства убогих.
  
  Ты, наверное, даже представления не имеешь, насколько прекрасна со своим грубым оружием в маленькой ладошке? Мой Ангел смерти.
  
  Не знаешь, как красиво расписывает черная пыль от крови твою бледную кожу, каким металлом наполняются голубые глаза. Искрят серебром. И тухнут с последним росчерком стали. С последним ударом. Прекрасное зрелище. И ты не знаешь о нем, а другие знают и видят это, и мне это не нравится.
  
  Наверное, стоит отдать должное твоим друзьям, и особенно этому мальчишке, который защищает тебя, мой ангелочек. Ты даже не догадалась, что они избили меня за тебя, и я поддался этому избиению, принял эту боль и я надеюсь ты меня простишь за то, что мне пришлось отчасти рассказать наше прошлое, а еще признаться, что ты значишь для меня. И как мне кажется, только эта искренность с ними позволила оправдаться в их глазах. Они позволили присоединиться к вам в группу. Быть гребанным самаритянином в этом шоу. Позволили приблизиться к тебе.
  
  Позволили находиться рядом, вдыхать тебя и тихо рычать, замечая вокруг заинтересованные взгляды в твою сторону. А еще каждый гребанный день мириться с тем, что снова смогу тебя потерять. Это было главным условием Алисии. Не препятствовать твоим решениям, не давить на тебя.
  
  И знаешь, ты сегодня уедешь, и, как мне кажется, я сдохну без тебя. Вот так, в этот раз даже стая не сможет меня остановить, ведь я увидел маленький кусочек тебя настоящей и влюбился еще сильней. Пропал в тебе, хотя и не имею на это прав.
  
  Слышу, как ты закрылась в комнате, как тихо вздыхаешь, там за стеной. О чем ты сейчас думаешь? Наверное, о какой ни будь хуйне в стиле 'Мне нужно продавать и эту квартиру?' или 'А где мне лучше поселиться - в Убежище, или у Стражей?' или еще хуй знает о чем, но мне так хочется, что бы ты подумала обо мне. Ведь я не стану тебя удерживать, не стану умолять остаться. Отпущу.
  
  Я ОБЕЩАЛ ЭТО.
  
  Хотя очень хочу признаться уже тебе в своих 'неправильных' чувствах, хочу сказать, что это я купил у тебя твой родной дом, и в нем все осталось, так как было. Сказать, что сам чуть не сдох, смотря на твою убегающую фигуру там, в лесу. Сказать, как сильно я погряз в своей любви к тебе.
  
  Хочу послать все нахуй, и делай со мной что хочешь, мне все равно без тебя не жить. Просто воткни в меня свой тесак и проверни в сердце. Я все приму от тебя.
  Но я этого не сделаю. Я сдержу это проклятое обещание, потому что не хочу разрушать твое доверие ко мне. Не хочу давить на тебя, ведь если тебе будет что мне сказать, ты сама найдешь меня.
  
  Слышу, как ты делаешь несколько шагов к двери, слышу поворот ключа и скрип железного механизма замка. Слышу твое частое сердцебиение и жду во тьме. Жду твой запах, твои грустные глаза, жду последний взгляд, проскользнувший мимо тьмы, в которой я спрятан. Я жду надвигающейся смерти, потому что даже если ты мне позволила прикасаться к тебе во сне, ты никогда не позволишь прикасаться к тебе в реальности. И не думай, это не ты переворачивалась и оплетала меня собой. Нет, это я поступал так подло - дожидался твоего глубоко сна и переворачивал к себе лицом. Всматривался в него, запоминал каждую черточку, обнимал тебя, представлял тебя в роли законной жены, спокойно спящей рядом. Любящей меня. Гребанное приручение и оно работало. Я видел это в твоих голубых глазах. Видел и смелел. В плоть до того, что позволил себе отказать тебе один раз и как больной ждал твоего шага. Ты его сделала. Тогда-то я и понял, что приручение, на зло Грегори, работает.
  
  Ты открываешь дверь и замираешь, а мои глаза впиваются в тебя, пытаются как можно лучше рассмотреть, запомнить все черты твоего лица, а ты не видишь меня, не видишь сейчас моего маниакального взгляда и не увидишь его никогда. Не смогу посмотреть на тебя без маски, боюсь сломать, что-то в тебе.
  
  Ты делаешь несколько шагов. Проходишь близко. Очень близко. Вижу сгорбленную маленькую фигурку и потерянный взгляд, чувствую твое тепло и аромат, и загоняю когти в стену, в попытке удержать тело не подвижным. А ты проходишь мимо, пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, сдерживаю порыв кинуться вслед, проследить твою фигуру до взлетно-посадочной полосы. Боюсь не сдержаться, остановить тебя. Выкрасть от друзей и присвоить.
  
  Затихающие шаги по крутым лесенкам окончательно добивают мой разум, размалывая его по черепной коробке, а гул от рева Зверя подкашивает мое тело. Я падаю на колени и пытаюсь дышать. Просто втягивать застревающий воздух в легкие, усмирять животное в себе. Пытаюсь отвлечь его и сам отвлечься. И ты помнишь мои слова о том, что я никогда не встану на колени? Это бред, чертова обида, взыгравшая в вскипающей крови. Я на коленях пред тобой давно, слишком давно, только не показывал этого. Скрывал зависимость.
  
  - Люблю тебя... - Хриплю из последних сил и даю еще немного времени телу прийти в норму, а потом встаю и захожу в твою комнату, твое логово. Пусто.
  Быстро прохожу до твоей кровати и оставляю последние слова тебе на подушке. Хочу, чтобы ты вернулась и прочитала их, поняла мои мотивы, вспомнила данное тебе обещание и начала жить заново. Без меня. - Прощай...
  
  ========== 21 глава ==========
  
  POV... Виктория.
  
  - И это невероятно! Он ускользает! - Бушует громкими комментариями рефери. А я расползаюсь глупой улыбкой на пол лица и сжимаю кулаки от нервов и адреналина.
  
  Сегодня у Сашки соревнования по одиночным боям и я была недовольна его участием в них. Не поймите меня превратно, я просто переживала за своего ребенка. ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ребенка в боях с Верами и Вампирами. Сопротивлялась долгим его уговорам и не подписывала разрешение, но чертово упорство этого неуемного пацана меня сломало, а сейчас сижу в рядах зрителей. В толпе таких же мамаш и рада, что на это зрелище пришли все, кто стал частью моей странной семейки. Тут даже Логан. Долбанный, непробиваемый глава Стражей Логан, где я нашла недолгий приют. И Лис, оставившая на несколько часов ради этого события попечительство за маленькой кнопочкой Энжи на бабушку. Она так же нервно заламывает руки и вопит, чуть ли не громче рефери.
  
  - Прямой удар и мы видим, как Антонов падает! Может это нокаут? - Комментирует невидимый голос.
  
  - Вставай! - Орет Лиска, соскакивая с места, а я сжимаю кулаки. Как я смогла его отпустить на это?
  
  - Вставай, малыш! - Это уже я ору.
  
  Сашка слышит этот вопль от меня, и припухшие губы растягиваются в улыбке. Встает, гребанный неваляшка.
  
  Порой мне кажется, что нет таких ударов, которые бы смогли сломать моего пацаненка, и я от осознания этого, готова каждый ебанный раз с гордостью вскидывать голову и во все услышанье орать, что это мой ребенок.
  
  Опирается на канаты и немного поводит головой. Находит меня среди толпы, цепляет взглядом и уверенно, как по слогам:
  
  - Русские не сдаются.
  
  Кидается на оппонента. С последних сил настигает небольшое тело Вера и с размаха бьет в солнечное сплетение. Боец закатывает глаза и немного отлетает и уже не встает, и это чистая победа, а зал взрывается в аплодисментах и криках толпы поддержки. В моих криках, которые вместе с адреналином, выплёскиваю из себя.
  
  Второе место, серебро, заслуженное серебро на такой еще не сформированной фигуре ребенка и, ебать, это победа, особенно для маленького человечка.
  
  Он, выпячивая свою грудь колесом, с достоинством принимает медаль и скупые поздравления, слушает Логана, который к моему великому удивлению поддерживает моего сына, и заикается о том, что если так пойдет и дальше, Стражи примут его в свои ряды с большим удовольствием.
  
  И это, черт возьми, меня пугает. Я знаю, каково это - знать цену жизни и не хочу этого для него. Он видит мой испуганный взор, поэтому со смешком обещает только подумать над предложением, а вся честная компания уже собирается завалиться в центр стражей и хорошенько отметить такое событие. Не победу, но очень близкое к этому событие. И я уверена, что это далеко не предел моего ребенка, это чертово начало.
  
  Прошел практически год в новом для меня месте. Практически год. И что изменилось за это время? Немногое, или лучше сказать ничего?
  
  Так вот, за этот год ничего не изменилось. Не считая моих отросших волос, не считая того, что Лиса впервые за несколько столетий родила первую девочку вампира, что вызвало настоящий фурор и как-то раз на приеме у короля ей пришлось обратиться к высшему свету с угрозой о том, что кто еще посмеет нарушить границы ее владений, будет жестоко убит без разбора. И как не странно, угроза утихомирила большинство желающих посетить их дом - поглазеть. Их оставили в покое и дали возможность пожить спокойно, и так же спокойно растить дочку.
  
  Не считая того, что я теперь страж Нью-Йоркского Убежища. В принципе, ничего не изменилось, только я.
  
  Я расширила горизонты своих познаний, и всерьез задумываюсь над определениями 'Любви'. Теперь я знаю что такое любовь, знаю, насколько болезненным и поглощающим может быть это чувство и знакома с пустотой от ее потери. А возможно это и не любовь, знаю только сколько боли могут приносить воспоминания и, будь я проклята, если эти воспоминания хоть на миг коснулись, того времени, когда я была жертвой. Нет, в основном эти воспоминания о легких прикосновениях, о голосе, о манере поведения и ебучий анализ всего, что происходило между нами. Поиск скрытых и каких-то невероятных фактов в его действиях, но это уже скорей всего неудовлетворенное сознание, пытается продлить тишину от безумной тоски настигающей меня изо дня в день. И блядь, мне чертовски хочется в один прекрасный день открыть глаза, и уверено сказать что все хуйня, и ебучую любовь, или чем бы это не было легко забыть, заменить, но это не так. Ты просто открываешь глаза в пустой кровати и думаешь: а чем сейчас он занят? А вспоминает ли он обо мне? А если вспоминает то, что именно?
  И этот зацикленный ритуал, пропитанный этими гребанными вопросами, нехваткой его запаха, повторяется изо дня в день и когда это закончится, не знаю. Но ведь я стойкая, не стала искать с ним встречи, тогда, еще в России, не стала отказываться и терять гордость и рассказывать того, что до сих пор храню в себе. И так останется, зарублю на корню все попытки пробиться разумным мыслям, не стану искать причин возвращения в Россию, не стану узнавать гребанные новости из заснеженной Родины, а буду тихо и молча тонуть в безысходности, и делать вид что все заебись!
  
  - Маленькая? - Теплая рука ложиться на мое плечо, вырывая из мыслей и я, повернувшись на звук голоса, впяливаюсь в смешинки в карих, почти желтых глазах.
  
  Это Пьер. Вер и, наверное, стоит сказать, что этот вер для меня является чем-то схожим с полуфабрикатом. Ебанной заменой другим глазам, не блеклым, и таким похожим лицом, но намного худей. И этот полуфабрикат мой парень.
  
  Господи спаси от таких мыслей, но правду не стоит скрывать, хотя бы от самой себя. Падение? Да, это именно оно, и именно так, головой вниз, без особого желания спастись, ухватиться за края и вытащить свое тело, открыть глаза, разорвать однообразие замкнутого круга, отказаться от полуфабриката.
  
  Это случилось, когда я приехала за Энжи к маме Лис. Этот парень был у Кена в гостях и меня сопротивляющуюся усадили за один стол. И что вы думаете? Да, я уставилась на этого мужчину, прикипела к схожим чертам лица и серьезно задалась вопросом - а не родственник он ему? Ответ на этот вопрос я не спросила, впрочем, как и не общалась с этим парнем. Я просто рассматривала худое лицо, прямой нос, тонкие розовые губы и карие глаза. Такие похожие черты лица, такая же сизая щетина на подбородке, вот только взгляд намного мягче, дружелюбней и я позволила в тот вечер забыться себе, обмануться на некоторое время.
  
  Почувствовать, попытаться вспомнить.
  
  Через несколько дней этот парень позвонил мне, пригласил на свидание и не спрашивайте, откуда у него мой номер, я не знаю этого. Отказать не смогла, и не потому что он мне чем-то особенно понравился, нет, а потому, что еще раз захотелось обмануться. И я блядь обманулась. И еще раз. И еще.
  
  Хотя это не продлилось долго, и в один прекрасный момент моя нервная система все же не выдержала его мягкости и уступчивости. Я все рассказала этому весельчаку. О том, что его прикосновения хоть и приятны мне, но, все же закрывая глаза на его месте, я вижу другого, которого потеряла, а единственный поцелуй, который и перезагрузил мое сознание является, мягко говоря, не тем, чего бы хотелось.
  
  И вправду, эти губы... они какие-то слишком ласковые, теплые и мягкие. Не впиваются в меня, не разжижают мозг, не взрывают сознание безумием, не заставляют подчиняться их грубости. Они мягко касаются, робко спрашивают разрешение, а уже потом начинают действовать. Легко, без напора. Этим обмануться уже не получилось, как и не получилось заставить выключиться свои мозги во время поцелуя. Любое его движение, любая ласка, весь этот обман заставлял меня только анализировать, сравнивать Пьера с ним.
  
  Но он не отвернулся от меня, не осудил за это, а просто пожал плечами и сказал, что все же попробует попытать счастье со мной, вдруг что и выйдет, а я не смогла отказаться от заманчивого обмана. Нечестно? Еще как, но пока только это еще держит меня на относительном плаву.
  
  И вот, официально мы пара. Пара, которая за все эти долгие месяцы часто видится, но не более.
  
  Не понимаю что со мной в последнее время, но с каждым днем все его прикосновения ко мне все больше сводят меня с ума, злят. Скорее всего, он даже видит во мне эту злость от назойливого присутствия, но это не отталкивает его. Запретный плод сладок? Черт, кому как не мне знать об этом?
  
  - Прости, опять задумалась. - Отворачиваюсь от Пьера и расфокусированным взглядом рассматриваю толпу, которая весело шумит за большим накрытым столом.
  
  Нет, я еще не пьяная, просто после сброса такого количества адреналина и повседневной усталости от патрулей это нормальная реакция. Чувство размытого пространства и легкого опьянения. Класс. То, что доктор прописал.
  
  Натыкаюсь на Грегори и посылаю ему голливудскую улыбку, в ответ получаю такую же и два поднятых к верху пальца, кивок на малого. Да, нам с Грегори есть чем гордиться. Киваю соглашаясь. Малой у нас еще маленький, где-то еще совсем ребенок, а где-то взрослый мужчина. Драки для него стали смыслом и целью в жизни. И я действительности надеюсь, что это не первые признаки взращенной жестокости. Я даже по этому поводу разговаривала с Лис, но она меня уверила, что мой сын 'отличается' от обычных, а еще чересчур целеустремлен, но не жесток. А вот объяснять, чем он отличается от 'обычных парней' не стала. Просто сказала, что к этому он должен прийти сам и придёт, со временем, а мне останется только смириться.
  
  С Грегори у нас сейчас хорошие и немного странные отношения. После отъезда из России думала что они окончательно и бесповоротно канут в лету и сильно заблуждалась на этот счет. Несколько недель, и этот образчик красоты и мягкого характера появляется на пороге нашей с Сашкой комнаты. Нелепо мнется, а потом обнимает меня, просит прощение за необоснованную ревность, просит не прогонять его, а я в ответ на это только стираю предательские слезы.
  
  После той ночи в наших с ним отношениях наступил самый прекрасный период, где он из безмолвного влюбленного перевоплотился в самого настоящего брата. Такого, за которого я могу спрятаться, и не счесть сколько раз эта блондинистая мордаха молча выслушивала мои пьяные истерики. Сколько правды знает о моей тоске и поддерживает, не дает окончательно упасть духом. В такую поддержку я могу внести долбанную кучу поездок по самым разным городам Америки и других стран, и Боже упаси назвать это глупым словом 'туризм'. Нет, этот неуемный всегда находил чертовски нужные дела стражей и заручался прямыми приказами Логана. И я ехала, а после того как мое сознание от тихой депрессии отходило, я наслаждалась видами и благодарила Грегори за понимание и своевременную помощь. Невидимую, но ощутимую.
  
  - Не думай, порадуйся за сына, он действительно молодец. - Пьер поглаживает по плечу, не стремиться к большему, но и эти поглаживания раздражают. Эта ласка неприятна мне, как бы мне не хотелось обратного. Мое тело очень точно осознает кому оно принадлежит, и это бесит. Неприятно знать, что время идет, а покорное тело все еще знает обжигающее касание своего хозяина. Помнит его.
  
  Стряхиваю это прикосновение, а Пьер закатывает глаза к потолку. Он давно привык к моим закидонам, особенно в тот период, когда алкоголь в моей крови начинает играть. И знаете, что самое из этого отвратительное? Он терпит их. Прогибается, что бесит в нем еще больше. Вот и сейчас он молчаливо отвернулся, но гребаная легкая, мягкая улыбка так и не сошла с его лица. Думаю, ему больно. Очень больно, и пойму, если он прямо сейчас пошлет меня по прямому маршруту, или же не выдержит и попытается ударить. И возможно я даже приму этот удар и наконец смогу отпустить. Он этого заслуживает, а я не настолько эгоистична. Я же вижу, как он скрывает эту боль за долбанной, мягкой улыбкой.
  
  Возможно, кто-то его назовет бесхребетным, но не я. Я только могу посочувствовать ему, и вспомнить как этот бесхребетный на рок-концерте, куда я потащила его, пытался меня защитить от нескольких 'Альфа Самцов' с наколками и в тяжелом обмундировании из кожи. Нет, он не справился без моей помощи, но сам факт проявления в нем мужчины меня порадовал, а потом я лично убедилась в том, что такое отношение он терпит только от меня. Стоило только раз побывать на его работе, и этот с виду худой и улыбающийся парень проявлял чудеса стальной хватки и нетерпимый характер. Не-проявляемый в моем присутствии. И может быть это именно та самая ошибка, которая отталкивает меня от него.
  
  Возможно, прояви он свой характер во всей красе, и я признаю, что он станет слишком похож на того, которого я потеряла, но это, черт возьми, как мне кажется, не отменит моего к нему отношения. Безразличия и пренебрежения.
  
  - Я рада. - Отвечаю и тянусь за моим любимым коньяком.
  
  Смотрю, как Сашка с хитрющей рожицей подходит к Грегу и что-то шепчет. Грегори переводит слегка испуганный взгляд на меня и нервно ему кивает, поднимается.
  
  - Друзья! - Зычно басит блондин и этим привлекает внимание остальных. - Тут поступило прошение. - Он поворачивается к Сашке, а тот встает на стул.
  
  - Мам, ты же хочешь меня поздравить? - Ехидность этот мелкий стал копировать с Лис, и я серьезно задумываюсь о том, что эта молодая губка впитывает только плохое от людей. От меня в том числе. Прищуриваюсь и киваю. - Можно мне перейти в школу Стражей? - Я скисаю. Нечестно.
  
  Не осуждаю его ни в коем случае, так же как и прекрасно понимаю его желание. Эта элитная школа давно прославилась среди Убежищ прекрасными специалистами в той или иной области, способных не только осваивать мирные профессии, но и так же спокойно сломать хребет любому существу. В общем, машины для убийства, которые прекрасно будут разбираться в экономике и способные вести бизнес. Черт. Но я киваю, даю ебанное обещание, потому как знаю, что если этот ребенок захочет, он и без моего позволения будет там учиться. Так зачем мне сопротивляться?
  
  И пока этот неугомонный прыгает от радости, я допиваю свой коньяк. В голове наступил легкий, приятный гул, а сведенные мышцы лица уже начали выдавать правдивые эмоции. Эту ебучую грусть, запертую внутри.
  
  Эти роли не для нас, не играем мы сейчас.
  
  Ядовитая, разбитая, убитая Я!
  
  Пою очень тихо, на грани, чтобы не привлекать внимание и не замечаю наступившей тишины в помещении. Пою от того, что только что дала разрешение на то, чтобы расстаться с ребенком на длительный срок, а еще потому как алкоголь мешает моему железному контролю чувств, разрывающих меня на части, и это в первый раз с того времени как давала зарок этого не делать. Надеюсь, никто не услышит, а я просто вылью избыток грусти и тоски в слова, сжимая виски. Впиваясь в свою голову, причиняю боль. Все что угодно, чтобы, черт возьми, удержаться в относительном сознании, а не захлебнуться долбанными эмоциями разрушающими меня. А после я впервые не замечаю относительной тишины, игнорирую ее, и тянусь к уже наполненному стаканчику. Два обжигающих глотка перебивают привкус горькой тоски, и я смело поднимаю глаза.
  
  Мой слух возвращается, как и чертово сознание, немного облегченное от новостей, и я слышу уже звуки музыки из колонок, без слов. Видимо нарезка треков от Сашки - еще одно его увлечение, в котором он добился определенного успеха. Ловлю прямые взгляды, забываю иногда, что даже тихий шепот для большинства собравшихся здесь звучит как долбанный пароходный гудок. Да и хрен с ними. Обвожу ничего не значимым взглядом эту толпу и пожимаю плечами. Они давно уже свыклись с такими закидонами и должны понимать, что выступление не предназначалось для широкой публики.
  
  - Ну, как-то так. - Развожу руки, а Грегори пересаживается ближе. Рука Пьера отвлекает от основной массы вылупленных взглядов.
  
  - Ты очень красиво поешь, не знал. - Я останавливаю свою привычную реакцию, не трясу своим плечом, не бурчу, что 'бля, да ты меня вообще не знаешь!'
  
  - Спасибо. - Скупо, усилием воли заставляю непослушные губы растянуться в чем-то на подобии улыбки и опять хочу потянуться за стаканом, но останавливает рука Грегори. Перехватывает запястье и прижимает к другой своей руке. Взгляд серьезный, просверливающий мою кожу. Знает. Он многое обо мне знает, слишком многое, и вот такая хватка моих конечностей, это такой тип его поддержки. Безмолвный, сожалеющий. - Ой, да не парься. - Пожимаю плечами и сверлю взглядом избавление, разбавленное в стакане из темно-бурой жидкости. Все пройдет, и завтра я опять надену маску 'ВСЕ ЗАЕБИСЬ!'.
  
  - Ты сегодня больше не пьешь. - Грегори отвлекает мое внимание.
  
  - Оп-па, это еще почему?
  
  - Потому что завтра у тебя отправка. - Мои брови медленно задираются ко лбу, а скептический взгляд уже переключается на виноватое лицо. Что-то новое? Вроде я еще не впала в очередную депрессию, а уже отдых? Странно.
  
  - Уверен? - Даже не пытаюсь скрыть скепсис.
  
  - Прости, так получилось. - Грегори немного тушуется под моим взглядом, и это наталкивает на определенные выводы.
  
  - Давай уже, озвучивай. - Выдыхаю алкогольные пары на блондина.
  
  - Блядь, вот почему я всегда проигрываю в карты? - Не то, конечно, что я хотела услышать, но все же хоть что-то.
  
  - Грег, с Лисой играть бесполезно, когда ты уже это поймешь? И в чем эта супер мама опять тебя подставила?
  
  - В общем, завтра у тебя вылет в Россию. - Говорит тихо, а я выдираю свою руку и все же тянусь к бокалу, делаю глоток после того, как выравниваю дыхание.
  
  - Нет. - Категорично бросаю и прикрываю глаза на набирающий обороты набат сердца.
  
  - Вика, это не обсуждается, приказ уже неделю как пылится на столе.
  
  - Вот пусть там и пылится. Еще месяц, или год.
  
  - Не обсуждается. - Строго проговаривает. Уже не мой друг, начальник, высший меня по рангу.
  
  - Хуй, не полечу. - Начальник? Господи боже, да плевала я на эту долбанную работку, не хочу. Снег, воспоминания, пустота. Не хочу.
  
  - Вика, не будь идиоткой, ты летишь по делу, а не херней страдать, выполнишь приказ и вернешься. Не вижу в этом проблем! - Он не видит. А вот я не готова столкнуться лицом к лицу с чертовыми демонами. Имя которым 'воспоминания'. Не хочу и точка.
  
  - Ага, блядь, и почему мне выпала эта сомнительная честь? - Начинаю медленно закипать. Думаю, он этого добивался. В разъяренном виде меня легче на что-то подбить и он этим пользуется, особенно в те моменты, когда меня нужно куда-то отослать.
  
  - Ты единственная, кто остается, и кто сможет прошвырнуться по местам славы. Нас с Крисом направляют в Техас, Лиса, сама понимаешь, остается с малышкой.
  
  - Крайний вариант это я? - Нихуя не верю в безвыходность ситуации, но чувствую как непоколебимость, только что играющая в крови всеми цветами ярости начинает потихоньку стихать.
  
  - Сам не хочу тебя туда пускать, но ты же понимаешь, это действительно крайний вариант. И не злись, нам нужно в Техас, мы там были, к сожалению, в разных местах. Вот Логан тебя и направляет. - Его лицо настороженное и немного подавленное, значит, в этой поездке нет никакой подставы. Только приказ. - Прости. - Тише добавляет и опять цепляет мою ладонь, переплетая наши пальцы.
  
  - Цель? - Смыкаю веки, вздыхаю тяжело, хочется провалиться сквозь землю и попытаться заткнуть процессы, возникающие в голове. Не думать.
  
  - Встретится с охотниками за головами, объездить все очищенные нами склады и искать все, что тебе покажется странным. - Вот черт.
  
  Еще одни новости. Оказывается, слова убитой мной женщины подтвердились, и сын Каина в действительности существует, так же, как существует и ведьма Бри, его сопровождающая. И в этом загвоздка. Бриана на проверку оказалась не простой ведьмой, а той самой, что во времена инквизиции стояла во главе Гильдии и являлась основной зачинщицей травли. Эта же ведьма, по найденным данным, оказывается, идет через столетия очень красиво, оставляя за собой широкий след из трупов и крови, и это только самые крупицы информации, которую удалось раздобыть, но уже из этого понятно что размах у этой дамочки, я вам скажу, поистине широкий.
  
  Никто не знает зачем ей это, как и не знает, к чему все это ведет. Не знают к чему готовиться. Поэтому не удивляюсь странной формулировке по поводу сбора всего, что покажется странным.
  
  Поднимаю взгляд на Грегори, отставляю стакан, прикрываю глаза, и прижимаю ко лбу два пальца, надавливаю и считаю до десяти, пересиливаю свою панику и страх перед неминуемым возвращением, сглатываю подступающее раздражение от неправильности своего решения.
  
  - Прикрытие?
  
  - Богдан уже оповещен, он выделит бойцов, там же поселишься. - Опять жмурюсь, сдерживая желание подолбиться головой об стол. Столкнуться со своим прошлым? Ничего проще! Сейчас бы только блядь еще выпить! Дышу через раз, считаю до десяти.
  
  - Как там, Грегори? - Задаю этот не точный вопрос. Но он поймет. Весь год я не спрашивала, не искала информацию о России, не спрашивала о нем. Пыталась забыть.
  
  - Богдан сейчас на пути подписания мирных договоров со всеми, кто участвовал в операциях. Так же к ним хотят присоединиться рогатые, но это еще только задатки, потому как Убежища только на стадии разработки пунктов и бурного их обсуждения, как и остальные расы, но это уже хоть что-то. - Он выдает простую, информацию, словно делая гребанный отчет перед руководством. - Он уехал, и больше на территориях Убежища не появлялся. - Уже тише добавляет и это рушит остатки моих надежд взглянуть на него хотя бы украдкой, издалека. Просто пройти, черт возьми, мимо и попытаться вздохнуть его долбанную силу вперемешку с тьмой и запахом леса. А может попробовать сказать 'привет' и обязательно с надменным лицом, чтобы дать понять, что нихуя я тут без него не скучала, я же сильная.
  
  - Понятно. - Скупо киваю, думаю, если этому договору все же быть, то к нему присоединится большинство рас. Выделяться из толпы, особенно такой опасной, не хочется никому, и это хорошо. Это дает относительную защиту, заверит в стабильном будущем неповинных жителей.
  
  Зажимаю ладонью глаза, сглатываю горькие с лимонной ноткой от коньяка слюни и решаюсь. Решаюсь задать вопрос, который возможно стоило задать уже давно, разобраться во всем, может это поможет с моей внутренней борьбой?
  
  <tab- Как, Грегори... Как ты смог разлюбить меня? - Вздыхаю так, словно только что пробежала несколько километров и решаюсь посмотреть на друга. И меня не ебет сейчас то, что у нашего разговора будет свидетель. Ничего не ебет.
  
  - Не хочу давать тебе ложных надежд на поиск легких путей, малышка. От этого не избавиться, с этим можно только смириться. - Он пожимает плечами. - К тому же, моя любовь ничем не оказалось кроме легкой влюбленности, которая прошла, стоило мне осознать, что общение с тобой намного дороже разрушающей ревности.
  
  - Значит, любовь прошла - завяли помидоры? - Хмыкаю на его слова.
  
  - Нет, что ты, она переросла в глубокое родственное чувство. - Грегори протягивает большую ладонь и начинает поглаживать меня по голове, и это прикосновение действительно больше похоже на ласку родного тебе существа. Близкого по духу, по крови. Брата, которого у меня никогда не было.
  
  - Знаешь, в нашем мире большую роль играет судьба, и если этой даме выгодно было вас развести, так может оно и к лучшему? Никогда не знаешь, что может ожидать тебя в дальнейшем.
  
  Его гребанная философия звучит уверено, слишком правильно, созвучно моим мыслям, но черт... Тело, оно точно знает чего хочет и обрекает меня на одиночество. Обрекает не познать счастье с другим, не родить ребенка. А может мне просто нужно немного больше времени, чтобы забыть его? Прошел лишь год. Господи, зачем же блядь врать самой себе? Я два с лишним года избавлялась от его мрака, пропитавшего отчаяньем меня, и все помнила, а сколько потребуется времени забыть мнимую власть, которую он подарил мне? Сколько потребуется времени, чтобы забыть эти прикосновения и тот злополучный поцелуй, который сумел выкинуть мое сознание за грани реальности? Боюсь даже представить.
  
  - Если тебе станет хоть немного легче от командировки, можешь взять с собой Пьера. - Выносит предложение, а я оборачиваюсь и наталкиваюсь на привычную ласковую улыбку. Блядь. Взять с собой это недоразумение? А что, хорошая идея, хороший способ раздражением заменить пустоту и боль.
  
  - Полетишь со мной? - Задаю я неуместный вопрос. Куда ж он денется. Твою мать.
  
  - А ты этого хочешь? - Правильный вопрос. И я уже давно научилась хорошо маскировать ложь.
  
  - Почему бы нет? - В ответ пожимаю плечами.
  
  - С большим удовольствием! - Еще бы. Хочется ответить, но сдерживаю гребанный сарказм, проглатываю и маскирую себя за улыбкой. - Тогда до завтра, все остальное тебе расскажет Грегори. - Добавляю и встаю, подхожу к ребенку, целую худую щечку. - Маленький пройдоха, не думай, что я забыла о твоей хитрости, но разбор полетов придется отложить пока не вернусь с командировки. - Опять целую эту моську, пышущую праведным непониманием.
  
  - Ты надолго?
  
  - Кто знает, малыш? Но я постараюсь не тянуть с ремнем, и вернуться, пока ты не сбежал в свой мегакрутой интернат!
  
  И мои слова, похоже, проскальзываю мимо этих маленьких ушей, а ребенок, уверенный в своем праве крепко обнимает меня.
  
  - Я буду скучать.
  
  - Я тоже, маленький. - Прижимаю его, еще раз чмокаю макушку и ухожу. Стоит выспаться перед полетом, протрезветь, в конце концов, а так же попробовать подготовиться морально.
  
  ***
  
  Гул работающего самолета и мое странное оцепенение длится на всем пути полета, но стоит только железной птице начать снижение и заход на посадку, как мое сердце ухает куда-то к почкам и там сжимается.
  
  Самолет делает маленький кружок над чернеющим лесом и выравнивается ровно на взлетно-посадочную полосу. Снижается, а я не могу отвести взгляда от темнеющих вдалеке родных деревьев. Не могу выкинуть из головы воспоминание, как улетала подальше от этого места, от безысходности, с упрямым желанием забыть то, что осознала и приняла как часть себя.
  
  - Как настроение от возвращения на родину? - Спрашивает Пьер, а я на этот вопрос закатываю глаза.
  
  - Нормальное. - И это действительно так, ну, не считая боли в сердце, с которой давно должна была смириться.
  
  Он молчит, а железная машина выравнивается параллельно огням, снижается еще ниже, касается черными колесами асфальта и этот удар возвращает часть опущенных органов на свои места.
  
  - Какой он? - Пьер задает этот вопрос и тут же ерзает, словно очень долго решался на него, и я не хочу отвечать, но все же сделаю это. Я же решила быть честной, особенно с ним.
  
  - Он... - Я медлю, пытаюсь обличить в слова все, что есть в Звере, только это чертовски сложно сделать. Все хорошее, что между нами, было спрятано внутри нас. Прикосновения, не желающие причинять боль, взгляд доступный только мне и тихие разговоры. А снаружи? - Он жестокий Глава стаи Шакалов. Хладнокровный убийца с железной волей и чертовым упрямством. - Это все, что могу сказать, остальные его качества, это блядь слишком личная территория, запертая во мне на большой навесной замок. И ключ я выкину, обязательно, вот только сотру воспоминания о нем и сразу выкину.
  
  Двигатель затихает и дверь, ведущую наружу, распахивает молодой стюард, в темно-синем костюме с приклеенной улыбкой на лице.
  
  Выход. Чертовы двадцать ступеней, мои ноги прочно встают на твердый асфальт, а взгляд останавливается на небольшой группке встречающих. С ебанным возвращением!!! И я не хочу. Действительно не хочу, но делаю шаги в сторону этой группы, натягиваю счастливое выражение на лицо. Ношу долбанные маски, которым научилась от него.
  
  - Доброй ночи! - С улыбкой подхожу к Богдану. Мужчина как всегда красив и статен. Словно и не было прошедшего года. Словно, черт возьми, ничего в этом гребанном мире не меняется. А ведь ничего и не изменилось. Только я отрастила волосы.
  
  - Ну здравствуй, мелкая. - И мужчина крепко обнимает меня. Давно уже стоит привыкнуть к тому, что в их мире, каждый, кто его касается становиться близким. Отчасти родственником.
  
  - Говорила же, что скорая встреча не за горами? - Раздается сбоку, и мои глаза находят обладательницу мягкого голоса. Мила. Долбанная длинноногая Мила. Она тянется ко мне, и мой взгляд фиксируется на черных брачных браслетах, на тонких запястьях.
  
  - Говорила. - Выталкиваю из глотки застревающее приветствие и отвечаю на объятие. Не спрашивать! НЕ. СПРАШИВАТЬ!
  
  Но все же я киваю на браслеты, и вижу как удовлетворенная, мягкая улыбка еще больше окрашивает эти пухлые щечки, углубляет ямки на них. А во мне начинает плескаться ярость, хорошо приправленная ревностью. Воздуха становится меньше.
  
  - Я недавно вышла замуж. - Кивает она и это блядь не та информация, что я хотела получить от нее. Не психовать, не думать, а маска скроет. Спрячет все, и меня. Сохранит безнадежность внутри.
  
  - Как имя счастливчика? - Надеюсь, что сейчас на моем лице не заметен оскал от обрушающегося мира.
  
  - Антон. Представь себе, он один из стаи. Он хорошо тебя знает, только сейчас не здесь, уехал по делам. Всевышний, никогда бы не подумала, что влюблюсь в такое хладнокровное существо, но, как говорится, пути наши неисповедимы? - А я пропускаю весь остальной треп мимо ушей после имени Антон. И благодарю Всевышнего уже по другому поводу.
  
  - Точно. - Подмигиваю ей и оборачиваюсь на мнущегося Пьера. Держать воск на лице становится проще. - Знакомьтесь, мой парень Пьер.
  
  Остальное начинает сливаться, в один долбанный фарс с моими скупыми улыбками, и мнимыми поздравлениями в налаживающейся личной жизни. Смотрю на дорогу, которую выучила чуть ли не наизусть, смотрю на траву - она мне кажется другой, родной и воздух. Морозный и свежий, а еще тьма, опутывающая наши фигуры. Ластится, как кошка.
  
  Короткая дорога до знакомого светлого здания в наступающих сумерках и пытка продолжилась уже там. Не давая мне расслабиться, не давая забиться, куда-нибудь в пустоту и темноту с наличием на той территории застеленного горизонтального пространства, где я смогу расслабить окаменевшие мышцы и заставить свой мозг хотя бы на время замолкнуть. Обед и дружеская беседа кажется насмешкой мне над самой собой, извращённой пыткой, но и он заканчивается, и я со спокойной совестью переступаю порог центра обучения. Переступаю и вдыхаю запахи, присущие только этому зданию. Этот запах ассоциируется у меня только с глухой болью в сердце и глупой надеждой. Желанием почувствовать.
  
  Поднимаюсь на второй этаж, прислушиваюсь к мягкому скрипу дерева под тяжестью ног, прислушиваюсь к шуму из столовой. Мы не одни, Мила почему-то решила, что нам с Пьером обязательно нужна нянька, или возможно она возомнила себя моей подругой? Фиг знает, но я послушна, иду, вцепившись мертвой хваткой в конечность Пьера, и реже стараюсь моргать. Стараюсь заглушить желание закрыть глаза, представить его. Рядом. Протянуть руку, пошевелить пальцами, потрогать воздух и представить обжигающее прикосновение. Движение сухих, горячих пальцев, которые слегка надавливая, ведут только ему понятные дорожки по коже, по синим венкам, прослеживая их путь и хладнокровный взгляд. Завораживающий контраст хладнокровия и горячего прикосновения.
  
  'Если бы ты мог что-то сказать, ты бы нас спас'. В голове только строчка из какой-то песни, а главное испытание только впереди... в трех...двух шагах. Щелчок, поворачиваемого ключа и Мила, наконец, замолкает, а я поднимаю взгляд на погибель. Моя дверь. Моя чертова комната, хранящая в своих недрах фантомные фигуры нас. Пропитанные злостью стены от последнего скандала.
  
  - Здесь ничего не изменилось. - Шепчу в тишину, не переступая порога, смотря в сумрак и знакомые очертания мебели.
  
  - Да, комната была все это время закрыта. Вик, там, на подушке. - Она кивает в сторону кровати, моей кровати и я прослеживаю этот кивок.
  
  - Что? - Выдыхаю на что-то белое.
  
  - Это письмо, оставленное тебе. Его никто не читал, просто оставили все как есть...
  
  Я уже не слушаю, я срываюсь и в пару шагов приближаюсь к сложенному листку. Только не беру в руки, замираю, усмиряю долбанный моторчик в груди, сжимаю кулаки, не хочу показывать дрожь пальцев, не забочусь о сброшенной маске.
  
  Сосредотачиваюсь только на белом квадратике и хочу скрестить пальцы, загадать желание. Но нетерпеливые руки уже вцепляются, потрясывая раскрывают, а взгляд замирает.
  
  'Я обещал отпустить.'
  
  И все. Только строчка, без подписи, без обращения, но я знаю от кого это. Он обещал? Блядь, а у меня он не спросил, нужно ли это мне?
  
  - Вика? - Теплая рука дотрагивается до плеча, скользит, поглаживая спину. Успокаивает?
  
  Запускаю руки в волосы, зачесываю длинные пряди назад, ладонями стираю росчерки слез и складываю белую бумагу обратно в квадратик, прижимаю к носу, вдыхаю и не чувствую ничего. Словно все прошлое, уже давно выветрилось. Словно и не касались белого листа горячие пальцы. Стерильная чистота.
  
  - Вот так, давай, еще немного. - Пьер как душевнобольную укладывает меня, гладит по голове, а я, наверное, уже сожгла последние силы на эту строчку, поэтому подчиняюсь ему, послушно откидываю спину на мягкую подушку и покорно закрываю воспаленные глаза.
  
  Даю разрешение тьме и тишине заполнить меня. Ебанная терапия излечила меня от кошмаров, забрала даже эти в чем-то реальные воспоминания о нем.
  
  Неправильные? Извращенные? Да и хуй с ним, ведь в это время когда он мучил меня, он был рядом. Злой, жестокий, но мой. А теперь только благословенный сон, смешанный с тишиной. Как же изменчивы привычки и желания? Столько попыток избавится от кошмаров и что? Сейчас я прошу хотя бы их появиться? Чертово сумасшествие.
  
  Следующий день протекает быстро, перед глазами как в водовороте. Утро, завтрак, приветствие от знакомых, Богдан, группа сопровождения, разрешение Пьеру присоединиться, поездка и темный ангар, обследуемый мной, замечаю какие-то рисунки. Странные рисунки, фотографирую их всех, обратная дорога.
  
  Еще один день, и еще. Начинаю привыкать к новой тоске. Вижу Антона и получаю его недоуменное 'Госпожа?', а потом недоуменный взгляд от Милы и мой скупой смешок. Не Госпожа, уже не она. Он ведь ебанный рыцарь и отпустил свою пару. Да теперь я в этом уверена. Потому как чувствую себя без него, как долбанный 'Лего'. Без половины деталей. Поломанной игрушкой.
  
  И еще один день наполненный работой, и мне кажется, что хватать Пьера за руку, становится вредной привычкой. А он молчит, может понимает этот жест?
  Разрешает пользоваться собой как спасательным кругом. Сегодня последний день, последнее место в том, в котором я была пленницей.
  
  Обхожу не спеша, этаж за этажом. Смакую воспоминания о злости, смакую месть и свое прощение Зверю. Пока не спускаюсь в подвальное помещение, в котором замираю на доли секунд, смотря на выбирающуюся грязную, девушку в черном балахоне из стены.
  
  - Ох, немного неус... - Она не заканчивает, а я не успеваю сгруппироваться и выпустить своего цербера.
  
  Она бьет чем-то похожим на голубой туман и последнее, что вижу это ее шепчущие губы, закрываю глаза от пульсирующей боли в затылке на секунду, а открывая их вновь, вижу только пустоту и густое марево пыли, стоящей столбом. Соскакиваю, превозмогая головокружение, вылетаю наружу, где меня уже ждут.
  
  - Никого не видели? - Ору и оглядываю их удивленные рожи. Они отрицательно машут головами, а я уже заскакиваю во внедорожник. Пьер садится рядом, а Сергей за руль.
  
  - Быстрей в Убежище! - Восклицаю, и сама понимаю, что торопиться уже нет смысла, но меня что-то гонит туда, словно то, что со мной произошло очень важная и нужная информация.
  
  Останавливаемся перед главным особняком, и я мчусь в него, таща как на буксире Пьера за собой, а вслед слышу Сергея.
  
  - Виктория, Богдан на втором этаже, в зале Советов, и к нему, скорее всего нельзя!
  
  - Похуй. - Даю хороший ответ. Мне все можно.
  
  Залетаю в просторное помещение и чуть не влетаю в препятствие, в виде мешающего мне мужика, обхожу.
  
  - Богдан! - Вижу спину, облаченную в дорогой костюм, густые волосы. Он оборачивается.
  
  - Ты? - Злое восклицание раздается со спины.
  
  От злости в таком коротком слове мои волосы встают дыбом, органы внутри покрываются инеем и колет, а сердце начинает сбоить. Это восклицание заставляет мои ноги прирасти к полу, а телу словно натолкнуться на прозрачную стену, срикошетить об оную. Застываю, немного покачнувшись назад, и впиваюсь в руку, которая, кажется, действительно стала мне частичным якорем в этом мире.
  Закрываю глаза и по привычке опускаю голову. Поза смирения. Долбанный рефлекс на открытую злость, режущую меня по кусочку. За что? За что ты злишься?
  
  - Ангел? - О, Господи спаси, сохрани, и главное защити от Лукавого. Но ведь это именно то, что я хотела?
  
  Хотела этой гребанной встречи, хотела пройти с каменным лицом? Сейчас, еще пару вдохов. Обреченных. Натягиваю маску, расслабляю каждый мускул на лице.
  Поворачиваюсь на звук голоса и наталкиваюсь на толпу мужчин. Каждый, кому достается мой взгляд кивает мне. Хоть я их и не знаю, а вот обладателя голоса нахожу не сразу. Не получается прозаически по закону жанра сразу наткнуться на него взглядом. Отыскать. Он за спинами, возвышается головой над ними, и я впиваюсь в это лицо с желтыми глазами. Впитываю в себя каждую черточку такого родного лица, прохожусь по нему, не пропуская ни миллиметра. Он немного похудел, это заметно, особенно хорошо на выраженных скулах, и это все изменения, что мне удается рассмотреть. Мое время на ласку знакомых черт должно закончиться.
  
  'Помни, бесхребетная тварь, что ты не должна показать того, насколько скучала по нему.' - Проговариваю в голове как мантру и даю еще минутку.
  
  'Какая нахрен минутка? Кивни и отвернись! И перестань сжимать пальцы бедного мужчины!' - Да, да, отвечаю внутреннему голосу и заставляю свой подбородок слегка качнуться в кивке, а тело повернуть не получается с первого раза, поэтому с некоторой заминкой, но все же отворачиваюсь. Прерываю контакт, но запечатлеваю его образ. Он стоит перед моими глазами, не хочет уходить, долбанный фантом.
  
  - Богдан? - Смотрю в глаза Главе Стражей, но не могу вспомнить, о чем хотела доложить, рассказать, и это было вроде очень важно.
  
  - Вика? - О, этот ебучий голос опять спутывает мысли, но ничего поделать с собой не могу, опять оборачиваюсь.
  
  Он выходит из тел закрывающих его. Делает два шага ко мне. Смотря только в мои глаза, с грустью и обреченностью, словно решается на что-то, и это что-то не заставляет меня ждать. Перестал играть. Он скидывает свою маску, каждый мускул словно расслабляется, губы растягиваются не в надменной ухмылке, а как-то по-доброму, легко. Его руки начинают подрагивать, мощное тело немного наклоняется, а колени подгибаются. Фигура в дорогом костюме встает на колени предо мной, сгорбливается вперед, но выставленная рука не дает мощному телу окончательно упасть.
  
  ' - Неправильное чувство, как ты это назвала. И я не знаю, любовь ли это, или зависимость, но поверь, чем бы это ни было, я не приклоню перед этим колени, не стану умолять о избавлении. Вырву нахуй с корнем из себя, забуду.'
  
  Вспоминаю его слова и смотрю на... на что? Унижение? Господи спаси, и перед кем? Я этого не хотела.
  
  - Женя? - Сипло проговариваю и выдираю с усилием руку из хватки Пьера. Теперь он цепляется в меня? Боится потерять? Зачем, ведь я ему никогда не принадлежала.
  
  - Ты выиграла. Я не смог забыть. Я твой. - Ебанный театр абсурда. Мои ноги наливаются силой, приближаюсь к чертовой неправильности. Моей ебанной помешанности.
  
  - Женя? - Пальцы скользят по шершавым скулам, задевают подбородок, а мои ноги подгибаются. Я тоже приклоню колени перед ним, ведь я же должна была все объяснить, но слабачка не смогла опять проявить характер. Позволила увезти себя без боя за свою неправильную любовь.
  
  Поднимаю его лицо и не выдерживаю, первые капли слез все-таки срываются с ресниц, а сухие губы начинают дрожать.
  
  - Жень, два дебила это сила. Особенно, если эти дебилы не умеют общаться. - Сглатываю слюну. Должна сказать, должна объяснить. - Жень, ты неправильно меня понял, примерил долбанный рассказ на нас и уперся в него. Любовь не должна питаться побоями, не должна их терпеть и теплиться от них же. Это неправильно. А чувство появилось уже после, оно заставило меня забыть все, что было раньше. И ведь после этого ты меня ни разу не тронул, как бы я тебя не доводила. Я так по тебе все это время скучала. - Знаю, последнее было глупостью, но я прощу себе это. Спишу на неотъемлемое внутреннее давление водоворота засасывающего меня.
  
  - Скажи мне это. - Он отрывает свой взгляд от пола. Всматривается в меня, а мне хочется упереться. Такое должен говорить первым мужчина.
  
  - Вставай, Шакал, это смирение и унижение тебе не к лицу. - Пытаюсь отвернуться от него, но он ловит мое лицо в кокон своих ладоней и продолжает давить взглядом.
  
  - Скажи. - Привычный холод вкупе со злостью ласкает меня, а чертов запах перечной мяты вперемешку с запахами леса от его рук кружат голову как крепленое вино. И я с радостью приклоняюсь его силе, его приказу. Добровольно сдамся, ведь кто я без этого Зверя?
  
  - Да, люблю я тебя придурок, и считаю это правильным! Доволен? - Мне хочется проорать эти слова ему в лицо, но мешает улыбка и собственная смелость, проявляемая от его присутствия и от приказных ноток в голосе.
  
  Он вздыхает, так, словно с его плеч только что свалилась бетонная стена и целует мои губы. Впивается и застывает, так, словно еще до конца не поверил в то, что я здесь, рядом. А я, съедаемая своими тараканами, которые изголодались по бездне, в которую у него долбанный абонемент, углубляю этот начавшийся поцелуй, и в ответ получаю не менее яркую реакцию. Клеймо, которое он ставит, скидывает меня в пропасть, где все мысли растворяются, потому что мозги разжижаются от его огня. Отрывается от меня только когда моя крыша начинает ехать, не знаю, то ли от нехватки воздуха, то ли, блядь, от его грешных губ. Пальцы пробегают по скулам, глаза застывают на губах, ласкают их, скользят выше, находят мой взгляд.
  
  - Я люблю тебя, моя маленькая, певчая птичка. Люблю твое ангельское личико, твои реснички, и озера, которые они прячут. Твой такой маленький, упертый характер. Люблю каждый сантиметр бледной кожи. Люблю твою улыбку. Люблю. Вика, я люблю тебя.
  
  Бездна, как же скучала по тебе. Сейчас нет ничего, кроме него и его тьмы, оплетающей меня. Родной и неопасной. Нет толпы, нет Пьера. Нет никого, кто смог бы отвлечь мой взор от любимого лица. Меня нет без него.
Оценка: 7.76*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"