Мир не то, чем кажется. И порой даже наши судьбы могут оказаться всего лишь движением шестеренок сломанного механизма. Герой жертвует всем: своей старой жизнью, своей целью и даже избранностью для того, чтобы узнать правду.
Из меня вышел бы плохой писатель еще худший поэт. Я всегда был уверен в этом. Конечно, я люблю художественную литературу и могу отличить Гюго от Бальзака, но сам не могу писать красиво, вдыхать легкость и чувство в текст. Такой уж я ограниченный и неотесанный.
И тем не менее, мне необходимо описать все события, участником и, в конечном счете, творцом которых я оказался. Для этого требуется несколько больше таланта, чем для написания отчетов и научных статей.
Я был и остаюсь генетиком по диплому, немного математиком по необходимости. В общем, я знаю матанализ лучше, чем обычный зоолог, а генетику хуже, чем Уотсон и Крик. Но то, чем мне пришлось заняться, лучше характеризовать как нечестивый гибрид информатики и метафизики с вкраплениями эзотерики. Как ваш покорный слуга, скромный биолог, дошел до жизни такой, будет описано позже. Все-таки эта история не из тех, которые изучают в школе.
Жена говорит, что ничего не исчезает без следа. Она уверена, что все наши поступки сохраняются в мироздании для какой-то неизвестной нам цели.
Не могу сказать, что с ней полностью согласен, но в одном она все-таки права: все, что мы делаем, оказывает влияние на наши пути.
--
ПризывГильгамеша
Лето 1977 года было жарким. Особенно июль. Это не имело никакого значения для меня, я не любил июль каким-бы он ни был: холодным или знойным, сухим или дождливым; не важно, июль всегда приводил к бедам. В июле развелись мои родители, в июле ушла жена, в июле взлетела на воздух моя лаборатория, которую я собирал со времен студенческой скамьи. Этот июль не стал исключением.
Тому месяцу суждено был быть последним месяцем моего пребывания в ставшем привычным и предсказуемыми мире.
Но что я мог сделать с неостановимым ходом моей судьбы? Я смирился с неизбежным и лениво плыл через летний зной и тупое блаженство вынужденного тунеядца.
Мне не нужно было теплого лета, чтобы ожить после зимней спячки, считанные поколения назад мои предки пришли с юга и мое сердце горело независимо от климата. Отпуск не был мне нужен тоже, так как уже на протяжении года после гибели лаборатории мне нечем было заняться. Вместо устоявшегося годами ритма я тратил дни или на медленное чтение книг, на прогулки по Москве и выдразнивание настойчивых агентов органов.
В тот полдень, я сидел в уютной тени старого дуба в Сокольническом парке и наблюдал, как медленно плывут по синему небу идеально белые облака.
В этом есть своя прелесть простоты. Наблюдать несмешение цветов в гармонически правильном движении небесной сферы.
Все испортили две жирные студентки, решившие сыграть в бадминтон прямо на лужайке передо мною. Их хохот, мат и мощный выброс эмоций заставил меня подняться с пригретого места и пойти искать себе новое лежбище.
-Тише, гражданочки- бросил я им - Вы мешаете отдыху достопочтенных людей
-А вы не знаете, сколько вы времени лежите здесь под солнцем - сказала, полусмеясь, одна из них - Если бы вы могли понять, где находитесь и куда вам надо идти, все стало бы намного лучше. Вы же отлежите себе бок и экзистенцию, заработаете ячмень и плохую карму.
"Философичка", подумал я с раздражением и понял, что таким витиеватым способом она послала меня к чертям. Ругаться с ними у меня не было сил, и я решил, что пора перебраться туда, где было тише.
Лужайка перед фонтаном выглядела не самым плохим вариантом. Публика держалась от нее подальше, справедливо считая ее слишком скучной для такого драгоценного дня. Поэтому я снова прилег на изумрудный ковер травы и сорняков и стал продолжать свое бесполезное изучение узоров облаков в небе. Но все это длилось совсем недолго.
Мое периферическое зрение разглядело человека, который вдруг появился рядом со мной и стоял, уставившись на меня сверху вниз. В обычной ситуации я бы страшно смутился от такого бесцеремонного вторжения в мой маленький мирок, но в этот раз чувства мне подсказали, что с этим человеком было что-то не так.
Он был в огромной кожаной шляпе и легкой куртке цвета хаки, под которой просвечивала клетчатая рубашка. На нем также были странные джинсы и сапоги, похожие на ковбойские.
Само по себе лицо появившегося откуда-то незнакомца не было особо выделяющимся: обыкновенное лицо мужчины моего возраста, с серыми среднерусскими глазами, носом-картофелиной и бородкой, постриженной в испанском стиле. Но общее впечатление от него было таким, что у меня возникло сомнение в том, не видение ли он.
-Предвосхищу вашу мысль и сразу развею ваши сомнения, я не видение- сказал он мягким баритоном. Я поднялся со спины и глубоко вздохнул. Развитие ситуации не сулило ничего хорошего.
-Кто вы? - решил я сразу идти ва-банк
-Это не имеет никого значения. Зато имеет значение кто вы, мой дорогой уважаемый товарищ Бишара.
-Если органам от меня что-то нужно, они могли бы просто вызвать меня в первый отдел. Я свободен практически всегда.
-О нет, товарищ, я не имею отношения к тем органам, которые вы имели в виду.
Мое положение неожиданно оказалась более зловещим, чем я ожидал. Я встал и огляделся. После взрыва в лаборатории, КГБ приставило ко мне трех агентов, которые шпионили за мной день и ночь, всегда вертясь на некотором расстоянии. Не то, что бы они мешали, я даже узнал их позывные и иногда гонял их за пивом. Они были мне и охранниками и надзорными, впрочем, преступно некомпетентными и бесполезными.
Гэбистов не нигде было видно. Ни на скамейке в 20 метрах, ни за кустами. Сегодня они, как и я прятались в тени деревьев, но еще 20 минут назад я прекрасно видел, где находился каждый из них.
-Вы можете не беспокоиться о товарищах Сиплом, Олене и Птахе. - сказал незнакомец и я услышал, что его голос стал звучать как закаленная сталь - Я смею вас заверить, что они не понесут наказания за то, что вы ушли из-под их наблюдения.
-Вы иностранный шпион- сказал я сухо.
-Я специалист по подбору персонала- сказал незнакомец и схватил меня за руку. - И вы пойдете со мной. Ведь вам все равно скучно в этот летний день последнего года. Чутьем я понял, что сопротивляться было уже поздно.
Мелькали деревья и прохожие. Мы шли к станции Сокольники. Незнакомец уже не тащил меня, я сам шел на встречу приключениям. Все-таки он был прав, этот тип, мне было скучно и поэтому я покорно лез во все передряги, чтобы хоть на секунду почувствовать вкус жизни.
Мы оказались на юго-западе. Никто из пассажиров метро так и не обратил внимания на нас: южанина из тропиков и ковбоя.
Когда мы подъезжали к Юго-Западной, я решил, что мой спутник поведет меня на поверхность, но когда попытался выйти из вагона, то почувствовал его хватку на моем рукаве.
-Это конечная. Здесь все выходят - сказал я
-Здесь и сейчас да. Но не мы. Стойте смирно - сказал спутник и с невозмутимым видом встал поперек двери. Во мне смешался страх из-за нарушения привычного порядка жизни и любопытство от того, что сейчас будет происходить.
В вагон зашла дежурная по станции. Она вытащила из вагона нетрезвого гражданина и направилась в нашем направлении. Но по ее позе и взгляду я понял, что она нас не замечает. Она прошла мимо, даже не повернув голову.
Двери захлопнулись и поезд отправился дальше, на перегон. Я посмотрел на своего похитителя. Он стоял ко мне спиной и делал вид, что смотрит на мелькающие за окнами огни тоннеля. Но я знал, что он всего лишь ждал моего внимания. Что бы предложить то, от чего я не смогу отказаться. Вся обстановка указывала на это.
-Итак, товарищ Бишара- сказал мой спутник ровным голосом - Я предлагаю вам сотрудничество и работу.
-То, отчего я не смогу отказаться - продолжил я с сухой усмешкой, но мой похититель даже и не дрогнул
-Сможете - сказал он твердо- я оставляю вам выбор. Или вы соглашаетесь на сотрудничество с нами и получаете возможность участвовать в событиях, которые раньше не могли даже вообразить.... Или же вы предпочитаете остаться в старой уютной тухлой жизни и на следующей... станции... садитесь на поезд домой - к сгоревшей лаборатории, спивающейся бывшей жене и мертвым родителям.
Я посмотрел по сторонам. Пустой вагон, грохот колес и свист ветра. Глубоко во мне взыграло одно очень старое, почти забытое чувство, которое я испытывал лишь в детстве, когда убегал с соседом по даче за пределы поселка и изучал мрачные и кажущиеся немыслимо древними окрестности.
Поезд прибыл на станцию. Мы вышли. На этой станции, которую я не узнал, сидели 12 моих копий.
-Это те, кто решил вернуться домой. - сказал мой спутник. Поезд стоял неподвижно.
-Сколько времени у меня есть на раздумья? - сразу спросил я.
-3 минуты. Потом по тому пути приедет поезд, и вы сделаете свой выбор.
Я посмотрел вперед: другие сидели на скамейках посредине платформы и явно не знали о существовании друг друга. Вагоны поезда, на котором я приехал тоже были пусты. В соседних вагонах я увидел пару своих экзистенциальных близнецов, которые терпеливо ждали отправления. Они тоже сделали выбор, но я почувствовал, что этот выбор был не тем, что они думали.
Станция не была похожа ни на одну станцию, которою я когда-либо видел. Огромный зал блестящего металла и стекла и светильники в виде деревьев.
-Ее построят в будущем. 45 лет спустя после вашего времени. - пояснил мой Харон. Я принял эту информацию без особых чувств.
Вдали был выход в город. Любопытство внутри меня горело как свет тысяч солнц, и я знал, что сделаю. Пока есть пара минут, посмотрю, что там за дверьми.
Я прошел мимо скамеек, ринулся к лестнице, пробежал через зал со странными турникетами. И открыл дверь в подземный переход. Сзади стал нарастать гул прибывающего поезда. Я знал, что время выбора настало, а все равно рванул вперед. И побежал по лестнице вверх, к свету.
-Оба поезда уехали -сухо сказал незнакомец за моей спиной. Мы стояли около выхода из метро у Ленинского проспекта, напротив села Никулино. Я раньше бывал в этом месте, но в тот момент едва узнавал окрестности. Другие жилые дома, дорога со странной разметкой, на месте пустыря широкое белое здание с внутренним пространством и высокой оградой. От всего села осталась лишь церковь, одиноко стоявшая скромными пигмеем среди бетонных гигантов. Даже скамейки вокруг были другими. Улицы были пусты, на них не было ни людей, ни автомобилей. Вокруг липким комком медленно плыла оглушительная тишина.
-Уехали. Это будущее? - спросил я и взглядом показал на местность вокруг
-Не просто будущее, чужое будущее.
-Ладно. Что теперь?
-Вы нам подходите. Вы прошли тест. Первым из многих. - сказал незнакомец - Моя работа с вами окончена, можете устроиться здесь и ждать. Через час к вам придет координатор.
С этими словами он внезапно пожал мне руку, развернулся и исчез в метро. А я остался один посреди пустого мира.
Впереди был час, и я понял насколько голоден. Я перешел через проспект и пошел к крохотной вывеске универсама, находящейся на одном из 18-этажных зданий.
Магазины этого мира были больше похожи на американские супермаркеты, чем на советское добро. К счастью я умел ориентироваться там и вскоре нашел пару пакетов чипсов и что-то напоминающее колу.
Насытившись углеводами, я направился гулять вдоль проспекта.
Мир был пустым. В нем были только деревья, но мне почудилось, что и они всего лишь декорация к спектаклю в жанре абсурд постмодерн. Тем не менее и на подобной пустой сцене я смог насладиться тишиной и порядком.
Она нашла меня сидящим на скамейке около парка. Блондинка высоченного роста и лицом тевтонского монстра, она ровным армейским шагом промаршировала через пустой город ко мне и представилась. -Я одна из ваших Кураторов- чеканным слогом пропечаталось в воздухе, и я ощутил, что мою руку пожали. Крепко, почти больно.
-Когда отправимся на брифинг? - спросил я
-На брифинг? Мы отправляемся на подготовку прямо сейчас.
Мы пошли к 16 этажному зданию у проспекта.
-Там есть проход, через который мы должны пройти - сказала моя проводница - Вам не стоит бояться его... оригинальности
-Мне уже давно все равно - вздохнул я и понял, что лгу. Мне хотелось увидеть, что там будет дальше.
Мы зашли через подъезд и подошли к лестнице, уходящей вверх
-Извольте- сказала моя валькирия и указала на лестницу
-Помилуйте, Боги, меня! - я простонал- На какой этаж придется подняться, чтобы оказаться в Вальхалле?
-Во-первых, богов нет, во-вторых, мы идем не в Вальхаллу, а на подготовку, в-третьих, мы должны подняться до 16 этажа - блондинка явно не понимала никаких метафор.
Я хотел бы подниматься степенно, делая остановку на каждом этаже и тратя время на изучение этого мира, но моя проводница постоянно меня подгоняла, и я сделал, перерыв только на середине пути, н 8 этаже. Мы стояли в абсолютно неприличной тишине. Блондинка смотрела по сторонам, как бы следя за окрестностями, а я сидел на ступеньках лестницы. Текли минуты, и я почувствовал, что из одной из прихожих дует воздух более прохладный, чем должен был быть. Я выкроил время и мое любопытство протолкнуло меня в эту таинственную прихожую.
За ней была открытая дверь, а за дверью была не обыкновенная квартира, а что-то вроде янтарной комнаты. Я успел зайти в коридор и увидеть край спальни, которая, казалось, состояла из хрусталя. Прохладный ветер дул из-за неплотно занавешенного окна. Из-под занавесок выбивался яркий солнечный свет. Я успел сделать пару шагов, чтобы посмотреть, что там за занавесками. Но Валькирия настигла меня и остановила мое продвижение.
-Нам не туда- сказала она - Продолжаем подъем.
-Что это? Этого не должно было быть здесь? - спросил я, когда мы выходили из странной квартиры. Она не ответила.
На 16 этаже нас ожидала самая обыкновенная квартира. Я увидел край кухни с чайником, чехословацкой плитой и заплесневелыми обоями, когда мы шли в одну из ее комнат. Это была ничем не выделяющаяся комната- двухэтажная кровать, пара шкафов и письменный стол. А также еще одна дверь. Мы зашли за эту дверь и уперлись в узкий темный проход с голыми бетонными стенами. Мы прошли немного вперед и протиснулись в нишу.
-Нагибаетесь, дальше придется ползти- услышал я сзади.
На ощупь я нашел узкий проход у самого пола и влез в него. Я полз в полной темноте, царапая ладони о бетон и чувствуя, как он все больше покрывается какой-то пылью, камнями и землей.
-Ползите на свет - сказала валькирия сзади.
Я увидел свет и полз к нему. Под руками был уже не бетон, а камень, а стенки прохода стали звучать глуше. Я вывалился из прохода на свет Божий и тут же вскочил. Сзади меня была лишь голая скала и никого прохода. И валькирия, деловито стряхивающая пыль с штанов.
-Я думал вы таинственно пропадете, как и проход, через который мы вошли- сказал я
-Это было бы неэффективно - был мне ответ.
Я осмотрелся. Вокруг был кустарник, и сухой камень. В воздухе витал запах горячей пыли и не очень далекой степи. Вдали виднелись силуэты нескольких огромных зданий.
-Нам туда? - спросил я
-Туда.
Мы пошли.
-Мне понравился метод транспортировки сюда, - сказал я между делом
-К сожалению, это все, что нам осталось. Раньше все было проще. - сказала моя спутница, когда мы спускались с горы. - Там внизу дорога и транспорт, который нас ждет
Действительно, у подножья горы была грунтовка и крохотное белое пятнышко то ли автомобиля, то ли автобуса, и мы направились туда.
II Обучение Гиппократа
Стоит ли описывать кажущуюся ненастоящей красоту утреннего света и причудливые узоры, формирующиеся на море кустарника утренним бризом? Я научился ценить эти веще в те недолгие моменты, когда был свободен от учебы.
Вид из здания академии был воистину величественным. Облака, степь на востоке и горы на западе. И массивная скала, из которой я выполз сравнительно недавно.
Как мне однажды рассказали в полу-шуточной форме, однажды онтологический проход привел прямо в слив канализации комплекса зданий и первое, что увидел очередной доброволец, были помои и несколько удивленные роботы. В этом смысле мне повезло.
Блондинка с военными манерами и мой похититель уже не появились. Впрочем, мне вскоре дали понять, что их создавали специально для каждого добровольца. С моим появлением их цель была выполнена и психоактивный материал был немедленно направлен на переработку.
Так было всегда. Механизм работал как гигантские часы.
Нас было шестеро в классе, почти как в мои институтские годы. Мы были очень разными людьми из непохожих миров. Но всех нас объединяло желание двигаться к поставленным целям, потребность испытывать жизнь на прочность, невзирая ни на какие ограничения.
Самым старшим из нас был Людвиг ван Броссер, голландец огромного роста, почти гигант. Его мир сгорел в ядерном пепле, а он смог выжить в пустоши и даже стать лидером клана мародеров-людоедов. Его забрали незадолго до начала ледникового периода. По слухам, до катастрофы он был математиком и единолично создал информатику в своем мире незадолго до его конца. Ходили еще более темные слухи о том, что был и тем злодеем, который нажал на красную кнопку конца света. Но доказательств этому не было. Впрочем, это не играло никакого значения.
Второй по возрасту и опыту была Пульхерия Сило. Когда-то оперная певица, она ушла в партизаны при Муссолини, и ее отряд попал под лавину, спасаясь от войск СС. Кураторам пришлось откопать ее. Насколько я понял, истинными ее призваниями были философия и психология.
Третьим из группы являлся ваш покорный слуга, советский гражданин неопределенной расы и профессии.
Четвертой была Дора Никдол, свободная художница и по совместительству инженер из Шотландии.
Пятым был молодой восторженный мужчина Константин Акопос, военный лингвист из мира, в котором всегда шли мировые войны. Он сразу признался в том, что он любит языки и мужчин и в том, что хочет стать полковником. На мое замечание о том, что в новом мире, возможно, нет воинских званий, он самонадеянно ответил, что он создаст себе это звание, если потребуется. Мы стали его называть его Граф-полковник за смесь надменности и воинской простоватости.
А шестым был Андра Бунахан. Совсем юный здоровяк, который был скорее напуган и растерян открывшимся перспективам. Мы все решили взять над ним шефство.
Я перебирал тетради с записями и пытался побыстрее допить чай, прежде, чем в помещение войдет Куратор-преподаватель. Сегодня нам давали инструктаж по поводу взаимодействия с какими-то доппегангерами. Я быстро потерял нить смысла за непонятными словосочетаниями.
- Вы должны принимать непосредственные усилия к тому, чтобы ни в коем случае не взаимодействовать с двойниками. Необходимо быть предельно внимательным при осмотре обстановки, так как каузальные флуктуации могут приводить к нахождению двойников в различных суперпозициях, часто довольно неожиданных.
Я вспомнил свои копии, сидящие на той станции. Они не видели друг друга и скорее всего это было одним из элементов теста, который отделил меня от них.
-А что делать, если вы сталкиваетесь с родственниками, любимыми или знакомыми доппелгангеров? - спросил Андра.
- Команды обычно не предполагают, насколько важно сохранять дистанцию даже от близких их двойникам кругов. Один или два слуха погоды не сделают, но постоянно опосредованное взаимодействие вас и двойника посредством людей-прокси может привести к такому же печальному результату, как и столкновение лоб в лоб. Ситуация может неожиданно даже вовремя очень коротких миссий.
Началась оживленная дискуссия об опасности появления чувств к любимым наших двойников, но я лишь формально начал участвовать в ней по личным причинам и стал украдкой смотреть в окно.
Под неземным солнцем блестели в ослепительном ярком свете огромные здания, сплетенные из стекла и бетона. Я уже знал, что их сделали специально похожими на здания, построенные людьми, и то, что метод их строительства был непонятен даже самым мудрым из нас. Мимики, созданные как имитация того, что в других мирах развивалось само по себе.
В каждом из этих зданий были аудитории и жилые помещения, в которых учились и жили сотни, а то и тысячи команд, которые изучали то же самое, что и мы. Общение с ними прошло как-то мимо меня.
-И поэтому ему пришлось медитировать, и он все равно не смог вернуться в оптимальное состояние и продолжить миссии на протяжении целых трех месяцев -закончил преподаватель очередную историю-пример. Из динамика послышалась мелодия на флейте. Пришло время обедать.
Мы пошли в столовую.
-Ты сегодня выглядишь кислым, Таб- сказал Константин, накладывая в себе тарелку огромный кусок жаренной почти до угля говядины - Не нравится возвращение молодости?
-Он всегда кислый- сказала Никдол - С самого начала. Не любил школу?
-Не то, что бы я ненавидел ее- сказал я - Просто из всех методов обучения я предпочитаю аутодидакцию в лучшем случае и отношение мастер-ученик во всех остальных.
-Автодидакцию? -спросил Андра
-Самообучение- пояснила Пульхерия- наш любимчик Таб любит сидеть на чердаке один и учиться жизни по старым непристойным дедушкиным книгам
Я ничего не ответил на ее колкость, положил себе в тарелку фруктов и стал есть, думая о дальнейшем развитии ситуации.
Преподаватели не объясняли нам, какова истинная цель того спектакля, массовкой которого нам предстояло стать. Нам также не говорили о том, возможно ли сойти с этого поезда. Я молчал и не задавал никаких вопросов, дабы не вызвать подозрений. А мои товарищи были слишком возбуждены открывшимся возможностями, чтобы задавать подобные вопросы.
Нам говорили лишь о том, что мы будем переходить на все новые уровни со все более интересными заданиями, приобретая могущество и мудрость. И все это венчает знаменитый уровень класса Сокол. Как нам сказали очень немногие имеют достаточно упорства, решимости и изобретательности для того, чтобы достичь его. Но награду нам обещали невероятную. Всякий раз, когда кто-либо начинал фантазировать о той финальной награде, мне почему-то вспоминалось старое лицо нищего наперстоночника, который окормлялся рядом с моим домом, когда я учился в школе.
Как говорят китайцы, путь в тысячу ли начинается с одного шага. Уже тогда я сделал этот судьбоносный шаг в сторону.
Через два месяца мы должны были выйти наше первое задание, к которому нас все это время готовили. Но проблема пришла не оттуда, откуда мы ее ожидали увидеть. Никдол стала конфликтовать с Броссером, нашим неформальными лидером. Что они не поделили, я так и не смог понять. Их подковерные интриги вскоре грозились перейти в открытое противостояние и разрушение командной структуры.
Вскоре к Броссеру присоединилась Пульхерия, а Никдол смогла перетянуть на свою сторону Константина. Война стала ближе. Но Кураторы оказались хитрее сильнее нашей мелкой возни.
Все наши слова подслушивались и записывались, наши действия подвергались статистическому анализу. На базе полученных данных формировалась стратегия работы с каждым. Кураторы вполне преуспели в этом.
Я впервые увидел этот принцип в действии, когда кураторы утихомирили Никдол и сделали ее послушной всего за пару дней. Было организована ее случайная встреча с мужчиной из одной из более опытных групп, и она влюбилась в него, потеряв голову. Ей стало не до конфликта и созданные альянсы просто рассыпались в прах. Людей относительно легко контролировать, если узнать за какие ниточки их дергать.
Как наши Кураторы смогли подобрать нужного мужчину в нужное время, как они смогли понять, что эта горделивая женщина на самом деле хочет упасть в чьи-то крепкие объятия? Или может быть, они всегда знали, что события пойдут по этому пути? Я не знаю. Это намного выше моего понимания, к тому же межличностные отношения никогда не были сферой моего интереса. В всяком случае, я так думал в то время.
Установился порядок и все пошло по старому плану. Когда пришел срок, мы стояли в чистом поле, ожидая начала нашей первой миссии.
Я боялся. Боялся не самой миссии, а того факта, что выпил накануне литр хорошего пива. И я знал, что рано или поздно это пиво попросится наружу.
Кураторы указали нам, что каждая секунда должна быть потрачена с пользой.
Отлучиться не было никакой возможности, и я покорно сдался судьбе.
На поле появился Куратор-техник. Он тащил огромную картонную коробку. Несмотря на то, что нам заранее сообщили о методе транспортировки, это зрелище все равно выглядело как бред сумасшедшего.
Он раскрыл одну из створок коробки и в нее залез Броссер. Затем створка была закрыта и заклеена клейкой лентой. Изнутри послышался шорох, затем шипение. Техник вытащил нож и разрезал ленту. В коробке никого не было. Я ухмыльнулся.
Створка закрылась за мной. Я оказался во тьме. Затем звук ветра снаружи стих, и я услышал тот же самый шорох, но идущий изнутри. Как нас инструктировали, я достал нож и разрезал стенку. Вместо залитого светом поля за ней были огни ночного пригорода.
Задание было очень коротким и быстрым. Требовалось проникнуть в торговый центр, расположенный довольно близко и забрать оттуда коробку со старым компьютером. Нужное нам здание виднелось впереди и переливалось всеми огнями неоновой радуги. Это была хорошая новость. Плохой новостью было то, что почти сразу же я послышал за собой топот. Сзади ко мне по одной двигались несуразные человекоподобные черные силуэты. Медленно и неумело, но неумолимо. Я ринулся к центру, мне было приказано не вступать с ними в драку без необходимостию. Через 5 минут я уже был у закрытого входа, разбил рукой стеклянную дверь, прошел внутрь и задвинул за собой стальные ставни. В главном зале лежали 5 платков разного цвета: остальная команда проникла в центр раньше меня, и я должен был их догнать.
Я ринулся бегом по направлению к застывшему эскалатору, но через пару секунд перешел на шаг. Мочевой пузырь требовал незамедлительного опорожнения.
Внизу был проход в туалет, но я все равно забрался наверх и побежал по коридорам к кабинету администратора, где, возможно, находилась наша цель. Искушение было слишком велико, и я бегом завернул в одно из боковых помещений. Там находилась одна из вторичных контор, а за одной из дверей я увидел приветливый белый край унитаза. Сила привычки и собственного достоинства не позволили мне справить нужду в не предназначенном для этого месте. Как оказалось, зря.
Темный караулил меня и напал сзади, когда я уже застегивал ширинку. Я с плеча рубанул его ножом и отрубил одну из рук, но его это не остановило. Второй рукой он схватил меня за воротник, и я почувствовал обжигающий холод, укусивший мою шею. Я бросил нож, вывернулся из куртки и пулей вылетел из помещения. Беда миновала меня, пройдя на расстоянии волоска.
Я несся по коридорам, избегая орд темных, которые внезапно стали выскакивать на меня из-за каждого угла. Внезапно погас свет. Я вспомнил, что у меня в кармане был фонарик и выхватил его. Луч света потонул в одном из темных, они загоняли меня в угол.
Вдали я увидел свет. Я изо всех сил бросился туда и влетел в администрацию. Споткнувшись я ударился об угол стола и повалился наземь. Цепкие руки Пульхерии схватили меня.
-Смотри, и этот готов - услышал я голос Бросссера.
Снаружи послышался топот и ругательства. В комнату почти как мяч влетел Андра и тут же распластался на земле. Он был без сознания. В комнату вбежали Константин и Никдол. Судя по всему, они и дотащили бедного Андру на своих спинах. Пульхерия захлопнула за ними дверь.
-Вот и ладно- сказал Броссер.
Он открыл дверь подсобки и достал оттуда большую коробку из-под телевизора. Затем он дал Пульхерии то, что мы должны были достать - белый персональный компьютер. Крепко держа наше сокровище, она залезла в коробку и захлопнула створку. Через секунду коробка была пуста.
-А теперь раненые. - сказал Броссер.
Андру положили с особой заботой, он дышал, но был без сознания.
Я попытался встать, но не смог. Меня взяли под руки и помогли залезть в коробку.
Тьма. Створка коробки раскрылась, и я выполз на белый свет и бессильно рухнул на землю. Через минуту оставшиеся трое наших товарищей смогли вернуться. Последним вернувшимся, вполне ожидаемо, был Броссер
-Мы сделали это- расхохоталась Пульхерия.
-Фу - прошипел я в ответ, достал из-за пазухи флягу с коньяком и осушил ее враз.
Учитывая состояние Андры, разбор прошедшего задания был перенесен на следующий день. У меня появилось время протрезветь, а заодно лучше понять место, в котором я находился.
Нам был доступен один сектор здания, в котором находились библиотека, тренажерный зал, наши комнаты и учебные помещения. Так же мы могли спускаться вниз и проводить время в парке.
Как нам указали Кураторы, с течением времени и выполнением заданий наша степень свободы будет только расти, и мы сможем посещать все больше помещений комплекса. Меня подобная идея не слишком воодушевила, в отличии от моих товарищей.
Библиотека была огромной. Трехэтажный ряд книг уходил в даль и заворачивал за угол. На каждую библиотеку приходилось по 15 групп и часто она была единственным способ общения между ними.
Как я быстро убедился, набор книг на самом деле следовал какой-то цели и не был случайным. Книги об истории казались мне тщательно сфабрикованными. Но в связи с пограничным положением этого мира, каждая книга могла быть написана в нескольких вариантах, написанных вариациями одного автора. Я вскоре убедился, что книги могли отличаться чрезвычайно сильно. Например, мной было обнаружена чрезвычайно пошлая и вульгарная версия "Войны и Мира", написанная тем Львом Толстым, который так и не отошел от распутного образа жизни по достижению зрелости. Если в этой мешанине и были крупицы правды, они тонули в бесконечных вариациях полуправды.
Что бы ни происходило, я быстро понял, что правду мне придется искать вне изумрудной дороги.
Миры, в которых нам предстояло действовать были очень разными. В них могло происходить все, что угодно и я не мог понять, как избежать неприятностей.
Тяжелее всех это переживал Андра. Он был очень молодым и очень гордым малым. Он по-настоящему думал, что он герой и может изменить мир к лучшему. Первая же миссия чуть не закончилась его смертью, и эта мысль не давала ему покоя.
Вечером дня первой миссии я лежал на своей койке и думал обо всем этом, когда дверь приоткрылась и я увидел лицо Андры
-Могли бы и постучать. - сказал я - невежливо без спроса вторгаться в самое личное место каждого из нас
-Извините- смутился юноша и почти мгновенно исчез, но я его окликнул и заставил вернуться.
-Вы пришли за советом или решением проблемы -сказал я, когда он подошел.
-Да
-Он касается сегодняшней миссии. Вы сомневаетесь в своих силах
-Нет- ответил он и я удивился такому развитию нашего разговора. Зачем он тогда пришел ко мне? О чем хочет узнать мое мнение?
-Это не касается моего провала. -сказал он и глубоко вздохнул, набирая внутренние силы- я не сомневаюсь в своих силах, я сомневаюсь в нашей кооперации.
-А я сомневаюсь в этом месте - сказал я, понял, что сболтнул лишнего и перевел разговор в шутку.
-Согласен с вами- сказал Андра и я понял, что я не единственный, кто сомневается в ситуации.
Время шло. Или нам так казалось. Миссии сменялись миссиями, и я начал уставать.
Трудно не отметить насколько избирательна и неточна человеческая память. Она задерживает в себе только начало и конец всякого предприятия. Все остальное исчезает в небытие. Лишь только сильные перемены и совсем неожиданные события способны выцепить человека из цепких рук рецессивной амнезии.
Таких событий не было. Я уже смутно помню вторую миссию. Требовалось достать кусок мрамора из круглой пещеры без входов и выходов. У Пульхерии вскрылась клаустрофобия, переросшая в истерику. Броссер вырубил ее и Андра тащил ее до конца миссии. В конечном счете я и Никдол нашли нашу цель и закончили миссию.
Дальше в моей памяти находится странный провал, в котором нет ничего.
Есть обрывки воспоминаний о наших бесконечных спорах, о природе бытия и цели наших приключений. Вначале я еще пытался участвовать в дискуссиях, но очень быстро потерял интерес ко всему этому. Во мне нарастала растерянность.
Быть может, ее причиной было то, что я не видел никакого смысла в том, что делал. Я потерял его задолго до того, как был нанят кураторам, еще в прошлой жизни.
И миссии, убегающие от моего понимания, не могли дать мне смысла, в который я перестал верить в период между яркой молодостью и будничной зрелостью.
Нам говорили о каком-то экзамене, после которого нас переведут на новую ступень. Я не очень интересовался этим, пытаясь восстановиться после каждой миссии. Но обрывки разговоров в столовой указывали на то, что группы, выполнившие большое количество заданий, переводятся в другое место и начинают участвовать в совершенно другой оперативной деятельности.
Я не помню ни экзамен, ни то, что предшествовало ему. В моей памяти есть лишь тяжелое утро и Броссер, стоящий надо мною и сказавший "Пошли".
Я знал, что настало время переезжать. При переходе мы прощались с другими группами и сдавали вещи нашим последователям. Но я сохранил один артефакт еще из старой жизни. Затем был белый туннель.
III. Неверность ОскараУайльда
Что чувствует каждый человек при исследовании окружающего мира? Лично у меня это всегда был риск и награда. Все мои миры имели в себе и радость и горечь, но всегда под конец становились невыносимыми по тем или иным причинам. И в конце всего я понимал, что ничего так и не понял.
В детстве я любил сбегать из загородного дома и искать приключения в лесу. Родителям это не нравилось. У них на это были свои причины - прошла лишь пара лет с момента окончания великой войны, и леса были еще полны совсем новых артефактов, оставшихся от нее. Старые снаряды, бункеры и почти новые траншеи окружали мой дом, как какую-нибудь крепость. К тому же я был мулатом, а это могло вызвать непредсказуемую реакцию у местных крестьян. Тогда я еще не понимал этого факта и все принимал за данность. Лишь позднее жизнь твердыми ударами научила меня держаться тише и не высовываться.
Когда я чуть освоился в новом штаб-мире, мне сразу вспомнилось мое детство. Это был мир одной нескончаемой холодной войны между несколькими совсем мутными нациями.
Каждый из нас заселился в одну из стран и интегрировался в ее общество, а на задания выходил лишь только тогда, когда наш отряд разбирался в методе активации точки входа.
Кураторы нам говорили лишь только цель задания и координаторы точки входа. И если раньше у нас было по заданию в день, то на этом уровне они могли длиться по несколько недель, а сами цели стали гораздо запутаннее. Их я уже забыл окончательно.
Я помню лишь только самое первое задание. Кураторы дали нам цель и точку входа. Она находилась в старой библиотеке в столице одной из самых затухлых стран. Как мы все проникли в эту столицу я описывать не стану, скажу лишь то, что мне весь процесс напомнил мне старые книги о доблестных разведчиках. Только в нашем случае никаких благородных поводов защиты Родины у нас не было.
Уже по прибытию в библиотеку мы поняли, что нам делать. Она была построена на пепелище и, согласно старому пророчеству должна была вернуться в него. Мы поступили просто-сожгли ее дотла. Пожар мы пережили в ее подвале, страдая от жары, и присосавшись к баллонам с кислородом. Когда огонь утих, мы поднялись наверх и обнаружили себя посреди красной пустыни. Воздух в ней оказался непригоден для дыхания, но, к счастью, у нас еще был некоторый запас кислорода. Мы выполнили задание, расставив местные камни в особую, сравнительно простую комбинацию. Затем мы отправились в горы к западу и ушли в заранее указанную нам Кураторами пещеру. Там, прямо в скале, мы нашли простую деревянную дверь с потрепанной ручкой. Мы вошли в нее и оказались в старом доке на другом конце штаб-мира. Мои товарищи уже собрались расходиться, когда я решил проверить дверь и обнаружил, что она была простой рамой и дверью, прислоненной к стене. Броссер запретил мне ее брать, но я тайком открутил ручку для дальнейшего изучения. С другой стороны ручки не было и мне показалось, что с обеих сторон в разных мирах мы сталкивались с одной и той же стороной двери.
Кураторы все меньше следили за нами и поэтому я стал тайком организовывать лабораторию в подвале своего дома. Паранойя, царящая в обществе, помогала мне выкачивать из туземных служб средства для получения оборудования. Параллельно я использовал подложные документы для того, чтобы стать главой местного института по разработке химического оружия и средств защиты от него для той страны.
Я решил во что бы то ни стало понять, что происходит и какова истинная цель наших миссий. Что касается моих коллег, они просто прекрасно устроились в том мире и получали удовольствие от пребывания в нем, периодически с негодованием отвлекаясь на миссии. Пульхерия стала главой фонда по экспроприации культурных ценностей, Никдол дошла до руководителя комитета по цензуре, Константин купил себе фальшивое дворянство в своей монархической стране и завел себе гарем, а Броссер стал генералом в самой агрессивной из противоборствующих сторон. Лишь только Андра так и остался потерянным и стал скитающимся фокусником, впрочем, довольно посредственным.
Эта ситуация затягивала всех, даже меня, и поэтому почти сразу я попытался изучать артефакты, которые я тихо забирал с каждой миссии. К сожалению, изъятие артефактов пришлось прекратить. Кураторы дали мне замечание о недопустимости сбора вещей из других миров и довели тяжесть моего проступка до всей команды. Я пообещал ничего подобного более не делать и стал более аккуратным в сборе информации и образцов. Мне удалось привлечь к этому Андру. Судя по всему, Кураторы так и не догадались о продолжении моего поиска, уже более дистанционного, но не менее обнадеживающего
Через год он начал приносить первые результаты, и я стал больше понимать пока еще не связанные факты о природе наших миссий.
Ручка странной двери, моего первого трофея была уничтожена мною самим по приказу наших Кураторов. Но до этого я успел изучить ее изотопный состав. Она содержала на себе пыль другого состава, нежели почвы этого мира-базы. Я предположил, что мы вошли и вышли через одну и ту же сторону той двери. Затем я стал изучать другие способы возвращения из миссий в штаб, и моя догадка подтвердилась: все предметы через которые мы проходили были одним и тем же на обеих сторонах. Моя интуиция говорила мне, что эти предметы не принадлежали изначально этим мирам и были присовокуплены перед началом миссий. Вскоре мои наблюдения показали, что и наш вход в миссии подчинялся тем же законам. К сожалению Кураторы следили за тем, чтобы никто из нас не приближался к месту входа в уже выполненные миссии. Я боялся манипулировать предметами переброски, так как это могло привести к совершенно непредсказуемым результатам. В конечном счете я переключился на анализ самих заданий. Они отличались от наших первых миссий. Нам почти не приходилось изымать предметы и передавать кураторам. Все чаще нашими целями было манипулирование с предметами во время миссий. Выход не появлялся раньше выполнения заданий и иногда мы застревали в мирах довольно надолго. Они не были слишком агрессивными или странными, но эти случаи быстро показывали все противоречия в группе. Никдол по-прежнему ненавидела Броссера.
Пульхерия и Константин начинали страшно злиться, если миссии затягивались. В то же время, во время наших редких встреч между миссиями оба они были довольны и безмятежны. Я завидовал им, ибо каждую минуту моего бытия пропитывало тягучее уныние.
Моя база находилась в старинном здании посредине старой улочки одной из столиц. Всякий раз, когда я подходил к нему, я представлялся себе этаким Фаустом, идущим по своему безмятежному Штайфену. Те же узкие улочки, зажатые между соборами и крепостями. Блеск наружи, а спустя пару сантиметров внизу начиналась преисподняя. В моем случае это был не ад в христианском понимании, а скорее бесконечный хаос возможностей. А я, как и сам доктор Фауст, осмелился попытаться понять его и вырваться из замкнутого круга.
Я очень быстро убедился в том, что это будет очень трудная задача. Все миры, в которых я появлялся, были слишком сложны, чтобы быть понятными сразу.
Первые месяцы я фанатично накапливал все научные знания, доступные в этом мире. В сердце моей базы, хорошо скрытом подвале выросла огромная гора книг, которые я пытался прочесть. Я тщательно прочел первую пару, в поисках зацепок и потратил на это три недели. И не нашел ничего.
Затем я стал просматривать их быстро, дабы успеть между миссиями. Тот же результат. Гора бумаги росла, а понимания не прибавлялось.
В конечном счете я понял, что коплю лишь бесполезные факты и впал в уныние. Физические законы этого мира, тем более в несовершенном переложении в виде книг не указывали на причину, по которой я оказался в нем и тем более ничего не говорили о природе моих тюремщиков.
Месяцы соединялись в годы, а годы наползали друг на друга, грозя слиться в десятилетия. Я очень сомневался в том, что мою жизнь можно как-то продлить.
Свободное время я посвящал наблюдениям. Это помогло мне сохранить память о моей старой жизни и давало надежду.
Я помню тот вечер, когда первая искорка понимания упала на меня.
Я ужинал у себя, находясь, в привычном унынии. Вечер наползал на город, оставляя лишь свет уличных фонарей и фар редких проезжающих автомобилей. На следующий день предстояла миссия. Как ожидалось, довольно легкая. Кураторы приказали нам выстрелить из петард по демонстрации каких-то "светлячков". Броссер накупил то ли дешевых петард, то ли артиллерийских снарядов и пообещал принести к миссии еще чего-нибудь более взрывоопасного.
Я медленно доедал курицу в сливовом соусе, когда в двери появился мой слуга, Курьё. Этот добродушный лысеющий толстяк нес бутылку белого вина как любимого ребенка. На ней проступал конденсат, и мне показалось, что от нее даже шел легкий пар. Слуга был в замешательстве.
-Сударь, вы совсем забыли вино! - сказал он
-Уж точно, похоже, и ты про него забыл-
Курьё поставил бутылку на стол. Она оказалась запечатанной. Обычно слуга приносил ее уже открытой.
Он увидел это и воскликнул, затем вскинул руки, и убежал за штопором и бокалом.
Я остался один на один с бутылкой. Это была роскошная бутылка ручного производства с белым вином самого лучшего качества, разлитым задолго до того, как я прибыл в этот мир. Подарок от властей за мою службу. Я наблюдал за ней, смотрел как играют блики от огня на стекле. В памяти всплыл мой школьный приятель Сергей, который был художником. Я помню, как прибежал к нему домой одним вечером более 20 лет назад и застал его с пустой бутылкой.
-Тоже сокровище- сказал он с чувством важности и промаршировал в свою комнату. Там он повесил занавеску перед стеной, поставил бутылку на табуретку перед ней и стал рисовать бутылку и кусочек гнилой табуретки, на которой расположил свое вожделенное стеклянное сокровище. Я помню это как вчера - немного кисловато-ржавый запах его комнаты, теплый и приглушенный цвет от 50 ватной лампочки и скрип мольберта. Вначале мы весело болтали, но затем он углубился в рисунок. На его лице проявилось сначала замешательство, а затем он начал прикусывать губу от раздражения. Как он сам объяснял, бутылка не получалась, хотя, по моему мнению, рисунок был абсолютно точной копией натуры.
Столько смысла в пустой бутылке! Для него в тот момент она была единственной реальной вещью в этом мире.
Я вспомнил это так как не мог оторвать своих глаз от бутылки. Моя интуиция, дремавшая все эти годы, отчаянно кричала о том, что в этой бутылке тоже есть смысл. Не в многотомных учебниках физики, не в памфлетах и брошюрах. В бутылке.
Курьё влетел в комнату, с суетливой нелепостью почти поставил бокал на стол. Яркий, сочный звон отразился в темных окнах. Он достал штопор и с важным видом зафиксировал бутылку.
-Господин, вы никогда не видели, как, я открываю их.