- Слава Богу, что хоть здесь шумят! Наконец отдохну. Где бы присесть? Ага, вот здесь. /Садится./ Да, это самое лучшее место. Здесь хорошо. Хорошо.
- Скажите, Крайст, Вы родились слепым?
- Вы мне не поверите, но - да! Да! Тысячу раз - да!
- Снег.
- Да снег.
- Идет снег.
- Где-то.
- Где-нибудь идёт снег.
- Скажите, Крайст, есть ли какая-нибудь разница между этими фразами: "Снег" и "Где-нибудь идёт снег"?
- Безусловно. В первой фразе вы подчёркиваете снег. Сам снег. Вам безразлично, где он. Может даже, здесь. Главное - снег. Во второй - же фразе, вы утверждаете, что здесь снег не идёт. Значит, вам более интересен процесс, а не снег.
/На сцену выбегает Кристина/.
- Я... только что... Меня... ударили.
- Ударили... /Кричит/ Сын!!!
- Я слышал, вчера передавали по телевидению, наконец, изобрели машину для безболезненного умерщвления людей.
- Ударили... Меня ударили /уходит/.
- О, смотрите, кто это к нам пришёл?! Сократ! Сократ, Сократ, Сократик, иди-ка сюда, ну, поведай нам что-нибудь.
- А у меня есть бумажка. Вот.
- Ну, покажи, что это у тебя за бумажка, а?
- -Не покажу. Она красивая. Вот. А здесь - написано. /Переворачивает листок, смотрит обратную сторону./ А здесь - ничего.
- Как это понимать, Сократик, ничего? Одна сторона, ты сказал - красивая, а другая - ничего. Это хорошо, или плохо?
Я не знаю.
- Кто же дал тебе эту бумажку? А? Сократ?
- Кристина.
- Это просто смешно! Ужас, до чего хочется смеяться!
/Входит Анна./
- Конечно, это смешно. Спохватились. На, тебе!
- Мирэй, что ты читаешь?
- Книгу.
- А, понятно. Интересная?
- Да, очень. А о чём Вы говорите?
- Но я не понимаю, как они могли так спокойно об этом говорить! Сета, ты что-нибудь понимаешь в этом деле? Что теперь будет?
- Да разве это важно?
- Нет, Вы подумайте, да меня зло берёт, когда я вижу их заплывшие жиром лица! "Мы сделали, мы сделали...", - да где они раньше были, я Вас спрашиваю. Где?
- Это надо - же назвали: "Большое колесо"! О!
- Как аттракцион какой-то.
- Да, Вы слышали? Кристину ударили. Её сын.
- Чего - ж тут удивительного! Сама напросилась. Пристала как заноза.
Мирэй: "Да скажите, наконец, в чём дело? Что произошло?"
- Понимаешь, Мирэй, Кристина сегодня говорит сыну: "Надень шерстяной шарф, а то простудишься", ну а он не захотел. Спорили они, спорили, а потом Кристина говорит: "Не выпущу тебя из дому, пока шарф не наденешь". А того - понятно - подружка, наверное, ждала, то ли он ей свидание назначил, то ли ещё что, - нервничал парень. Ну и не сдержался, как стукнет её, она, аж, бедная, на пол села! Вон, слышь, бегает ещё по улице - народ криком дразнит.
- Я знаю про это: видела, а до этого, о чём Вы говорили?
- Не спрашивай меня, Мирэй, меня зло трясёт, только вспомню!
- Ну, правда, о чём?
- Ой, люди добрые, смотрите, какой закат! Вот красота-то.
- Не последний ли за сегодня?
- Не знаю, думаю, что нет.
- А ты что скажешь, Крайст?
- Не последний, Сета, не последний.
- Вот и я так думаю. Однако, поздно уже.
- Да, поздно.
- Время-время.
- Ну, Сократ, пойдёшь со мной?
- Нет, Сета, не пойду - ты злой.
- Да пойдём же, Сократ, пойдём: я тебе и конфетку дам. Идёшь?
- Поздно уже, надо спать ложится. Пойдём.
- Мирэй, что ж ты глаза-то ломаешь: не видно ж ничего, а ты читать надумала!
- Книга интересная.
- Да что за книга, уже все домой собрались, а ты что?
- И я иду.
- Ну и пойдем.
- Так что, Сократ, пойдёшь со мной, если дам конфетку, а?
- Нет, Сета. Ты - злой.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Крайст: "Как странно! Уже утро, и солнце взошло, а на улице никого нет".
- О, Крайст, как спалось? Что Вы видели во сне?
- Что я видел во сне, Сета? Ничего.
- Как ничего...?
- А вот так, Сета. Ничего.
- То есть Вы не спали?
- Нет, Сета, я спал, мне снился сон, но в нём я ничего не видел.
- Но ведь это же чушь! Хоть меня, да Вы должны были видеть!
- Не знаю, не знаю. Вот уже шестьдесят лет, как я вижу во сне абсолютно все события, которые должны произойти на следующий день, а в этот раз - я ничего не видел.
- Мне страшно поверить в то, о чём Вы говорите, но, стало быть, это так. И раз уж я здесь, можно сделать вывод, что, просто, Вы потеряли, наконец, свою магическую силу. Это единственное объяснение.
- Должно быть так, Сета, ты умнее меня, старика - тебе видней.
- Однако, однако. Здесь есть над чем подумать...
/Входит Анна/.
- Вы слышали радио?
- Нет, Анна. Что передали?
- Сегодня к нам в район привезут для испытания..., ну, эту, как там они её назвали?
- Большое колесо?
- Ну да, колесо, конечно колесо, как я могла забыть такое дурацкое название!
- Когда?
- Уже скоро.
- Интересно, кто будет первым? Не ты ли, Анна?
- Типун тебе на язык! Сам иди.
- Может и пойду. Ну, так, и иди.
- Пойду, если захочу.
- Мне всё равно...
Крайст: "Глядите, вон идут Кристина и Мирэй".
- Кристина, мне кажется, опять плачет.
- Да, точно, это Кристина и Мирэй. Кристина, точно, плачет.
- Ну вот. Теперь все в сборе.
- Не все, Сета.
- Кого нет?
Кристина: "0ни его забрали!".
- Кого?
- Моего сына.
- Давно?
- Недавно. Вчера он ударил меня и ушёл, а сегодня они его забрали. Господи, что за наказанье такое! Будь ты трижды, четырежды четыре раза проклят!
- Бога нет, Кристина. Люди сами вершат дела свои.
- Будь они прокляты, эти люди!
Мирэй: "Я не понимаю. Что произошло, объясните же мне, наконец, в чём дело? Куда забрали её сына?".
- На "Большое колесо", Мирэй.
- А что это? Сета, Крайст, ну, хоть вы, скажите.
Сета: "Я затрудняюсь дать этому определение, я сам ничего
- не понимаю".
Крайст: "Увы, Мирэй, я и подавно ничем не могу тебе помочь".
- А, теперь я понял, Крайст, кого не было среди нас! Вот он.
- Сократ?
- Да.
- Сократ, ты почему куришь?
- Не знаю. Мне хорошо.
- Сколько же тебе лет, Сократ?
- Тридцать.
- Тридцать лет... Всё это время, Сократ, тебе было хорошо?
- Да, Сета. Мне было хорошо.
- Да..., не повезло.
- Когда же у тебя день рождения? Я что-то не помню, чтобы мы его отмечали.
- Сегодня.
- О! Ура в честь именинника! Предлагаю отпраздновать это величайшее событие.
- Что такое?
- Сегодня у Сократа - день рождения!
- Поздравляю тебя, Сократ.
- И я.
- И я тоже.
- Мы все тебя поздравляем.
- Ну вот, кажется, сегодня опять праздник...
- Это дело надо вспрыснуть, не так ли. Крайст?
- Правильно, Сета.
- В таком случае, предлагаю всем отправиться за продуктами.
- Пошли.
- Пойдем.
- А ты, Мирэй, побудь, пока, с Сократом.
- Хорошо.
- Ну, вот и ушли все. Мирэй, почему меня все обижают?
- Ну что ты, Сократ. Никто тебя не обижает. Все тебя очень любят.
- А Сета?
- И Сета тоже...
- А почему он со мной, как с маленьким, разговаривает?
- Это тебе только кажется.
- Нет, не кажется.
- Что это за бумажка у тебя в руках?
- Не покажу.
- А я и не хочу смотреть. Вовсе она и не интересная.
- Нет, интересная. Здесь что-то написано, а на обороте - пусто.
- Пусто.
- На обороте.
- Да нет, я говорю, что здесь пусто, нет никого.
- Как же нет, а мы?
- Я хотела сказать, кроме нас - здесь никого нет.
- А как же Кристина?
- А где здесь Кристина?
- Вон.
- Господи... Повесилась! Кристина!
- Да что ты кричишь, Мирэй. Птенец выпал, я положила его на место.
- Как ты меня напугала, право!
- Ого, вон все возвращаются.
Сократ: "Не все".
- Да что ты говоришь, Сократ. Все!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сета: "Ну что ж, пока нет только двоих. Возможно, это не так, уж и плохо?"
"Какой же ты, Сета, злой!", - Крайст, - "Совершенно не щадишь людей. Тебе приятно издеваться над ними?"
- Он хочет нашей смерти.
- За что ты не любишь нас, Сета? Что мы сделали тебе плохого?
"Он просто садист, дрянь, а не человек", - Крайст.
- Убивать таких надо.
- Лучше бы они вместо Анны взяли тебя!
- Раньше, таких как ты, били камнями на площади.
- Ну и попробуйте, если Вам будет от этого легче!
- А вот и попробуем!
/Все набрасываются на него и бьют чем попало. Сета не сопротивляется, падает, но заливается смехом/.
- На, вот тебе за моего сына!
- Вот тебе за Анну!
- Вот тебе за всё!
Крайст: "Пустите меня, дайте мне ударить".
- Сократ, и ты тоже?
- Правильно, дайте путь Сократу, уж он-то больше всех натерпелся.
- Так его, так!
"Ух, устала, не могу больше", - Кристина.
"Что он сделал, я не понимаю. За что Вы его так?", - Мирэй.
- За всё, Мирэй, за Анну, за моего сына, за всё.
- Мирэй: "Но ведь он не..."
- Не слушайте её, она ничего не понимает! Бейте его!
- Так объясните же мне, в чём дело! Что происходит? Куда делся сын Кристины и Анна?
Крайст: "Ну, хватит, он, кажется, получил своё. Похоже, не дышит".
- Ишь, гад, ухмыляется. Мёртвый и тот мне ненавистен!
- Ну, полно, полно! Так и убить можно!
- Значит, поделом.
- Пошли отсюда. Ещё, чего доброго, грех примем на душу.
- И, вправду, идёмте быстрее отсюда.
- Мирэй: "Господи, что они с ним сделали!"
/Все уходят, остаётся Мирэй./
- Надо воды.
Сета /пробует встать/: "Не надо, всё в порядке, Мирэй".
- Давай я тебе помогу идти?
- Попробуй.
- За что они тебя, Сета?
- Так надо, Мирэй. Так всегда бывает.
- Ты в чём-нибудь виноват?
- Нет, Мирэй.
- Нет?
- Мне кажется - нет.
- Я вообще. Не понимаю, что происходит.
- Не спеши, Мирэй, дай прийти в себя.
- Хорошо.
- Спасибо тебе.
- Ну, что ты, Сета!
- Мы уходим друг от друга.
- О чем ты? А! Поняла, я, кажется, тоже читала эту книжку.
- Это не книжка, Мирэй, это - жизнь.
- Жизнь?
- Увы.
- Теперь мне уже лучше. Я могу идти сам, ещё раз спасибо, Мирэй.
- Ну что ты.
- Интересно, что же это за бумажка, которую все время вертит Сократ?
- Пустое, право!
- Нет-нет, мне кажется, здесь что-то есть для нас важное.
- Что там может быть?
- Не знаю. Он сказал, что бумажку ему дала Кристина.
- Мы можем просто спросить у Кристины, - что там.
- Она не скажет.
- Почему? Уж если она доверила это Сократу...
- Вот именно. Только ему можно было доверить что-то важное: он никогда не смог бы никого обмануть, а тем более причинить кому-либо вред.
- Это так странно.
- Странно что?
- То, что мы доверяем свои мысли, тайны ненормальному.
- Есть много странных вещей.
- Да-да, я до сих пор не понимаю, что вокруг творится! Кто-то куда-то уходит. Все кричат. Дерутся. Злость кругом.
- Это пройдёт.
- Откуда всё это пришло? Раньше этого не было. В чём причина?
- Причина - бессилие человека. Его неспособность противостоять окружению. Он сгибается под тяжестью навалившихся на него условностей. Но он - счастлив. Счастлив, потому, ощущает их вес. Как легко живётся Сократу! Он не чувствует веса, оттого ему и легко. Но разве мы так скажем про него? Мы пожалеем его, обласкаем, чем-нибудь угостим, тем самым, проявив своё сострадание. Сострадание! То есть подсознательно мы признаём его несчастным. Вот чём я думаю всю жизнь.
- Я никогда не думала об этом. Это очень, очень странно...
- Человека можно сделать счастливее лишь...
- Лишь наложив на него ещё больше условностей и горя?!
- Да.
- Как это жестоко!
- Жестоко? Нет - человечно! Человечно, то есть для человека.
- Я не могу поверить тому, что ты сказал, Сета. Тут что-то не то.
- Я сам не могу в это поверить. Всю жизнь я ищу ошибку и не нахожу, а потому вынужден поступать так, как лучше для человека.
- Значит... значит, ты сам понимаешь, что ты..., ты не прав?