Хохлов Анатолий : другие произведения.

Глава 2. Серые и синие (Завершена)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Дисклеймер: Рисунки, размеченные в данной главе, не являются иллюстрациями и не принадлежат автору книги.
   Здесь они размещены лишь из-за внешней схожести с персонажами.
  
  
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
  

Глава 2.

Серые и синие.

Эпоха Войн.

Год 525

5 июля, середина дня.

   Понимая, что враги попытаются искать её следы вдоль реки, Кицунэ много часов без передышки бежала полями и лесами на северо-восток, ориентируясь по солнцу или звёздам, при чём периодически меняла направление. Чтобы случайно нашедшие пару отпечатков босых ног на какой-нибудь мягкой земле, злобные демоны всё равно не смогли бы определить, куда она побежала. Из необходимости отбить запах, ей пришлось сделала себе каменные ботинки и пробежать через удачно оказавшийся на пути исполинский мусорный полигон, а затем, ещё часа через полтора, в несколько прыжков перемахнуть через случайное озерцо.
   Она не могла сказать, что подобные ухищрения помогут против всего спектра средств выявления следов, которые можно было бы напредставлять себе в наличии у демонических и преступных вражеских сил, но после почти что суток беспрерывного бега стало немного спокойнее. А ещё спокойнее стало от того, что в процессе бега, лиса выскочила к железнодорожному полотну, с насыпью и железо-каменными шпалами. Столбы с метками километров, каменные тоннели для протока воды или прохода животных, сигнальные семафоры, всё как полагается. Теперь нужно только дождаться прохождения грузового состава, разогнаться и запрыгнуть на него. Пусть потом гады ищут, на какой именно поезд она заскочила, и где спрыгнула!
   Но прежде чем совершать такие опасные для жизни манёвры, как прыжки на движущиеся железнодорожные составы, следовало разобраться с поклажей, нормально упаковать нужные вещи и избавиться от всего лишнего.
   Развязав скатерть, слегка покромсанную на бинты для раненного самурая, лиса взглянула на свою добычу, которую, как успела, похватала в доме крестьян. Два больших ломтя хлеба, судя по застрявшему в мякише жмыху, из непонятной смеси самого разного зерна. Тонкостенный каменный горшок с печёной картошкой. Пара костей, поросячьих лопаток, с которых пирующие крестьяне срезали и ободрали почти всё мясо. Бутыль с молоком, которую Кицунэ за время бега почти целиком уже осушила. Три вяленые рыбины. Одной из них кто-то начал обдирать бок, но потом бросил, отвлёкшись и забыв. Зелень в виде нескольких луковиц, огурцов и тройки помидоров. Последние, правда, в узле из скатерти, после бега и бросков, превратились в склизкую размазню, изгадившую буквально всё остальное, что было в узле.
   -- Ну и ладно! Ну и всё равно! -- заявила лиса, с удовольствием впиваясь зубами в остатки мяса на костях. -- Просто снижу оценку ресторану до двух звёзд, и одно дело всё съем! Надо только на ужин и завтрак себе что-нибудь оставить.
   Увы, когда лиса опомнилась, на ужин и завтрак ей остались только луковицы и огурцы. Даже кости поросячьих лопаток она заглотила, с галантностью истинной леди порезав их на кусочки каменным ножом.
   Интересно, а если вдоль железнодорожного полотна пробежаться, она найдет какую-нибудь маленькую станцию, на которой можно будет спросить водички попить? Уже отвыкшая от того, что вокруг может вдруг не оказаться громадных запасов воды, Кицунэ допила молоко из бутылки и разочарованно вздохнула, чувствуя, что этого совершенно недостаточно. Ну ничего, бутылка есть, надо только залить в неё воду, и можно дальше путешествовать. А раз нужно выйти за водой к людям, то...
   Кицунэ хихикнула, открыла сумку и вытряхнула из неё ворох одежды, хитростью снятой с деревенского мальчика, который оказался большим любителем гладиться, тискаться и обниматься! Ух, как набросился-то он на фантома! Интересно, тут все мальчики такие? В смысле покажи им красивую девочку, и они сами перестают замечать, что внезапно остались без штанов? И ладно если только штанов...
   Мелкая злодейка насмешливо захихикала, вынув из вороха и растянув руками ношенные, застиранные трусы. Этот Тоши та-а-акой смешной! Сам ведь вот их взял, и с себя сбросил! Наверное просто подумал, что девочке от него что-то надо, и решил сразу всё отдать, чтобы не ошибиться! Не знает что ли, что мальчику перед девочкой без трусов оставаться, это вообще-то очень смешно и стыдно?
   К щекам и ушам юной разбойницы прихлынул багрянец, глаза её заблестели, а улыбка стала мечтательно-хитрой, словно действительно у юной лисы, с интересом познающей таинства огромного, сияющего мира. Какими бы ни были здесь люди странными и озлобленными, на самом главном уровне реагируют они всё равно по-человечески. И мальчишка, и здоровенный псих с мечом, и даже похожая на зубастую змеюку старуха, все они менялись в лице и реагировали на женскую красоту как нормальные люди. Только вот мечника, болвана, пришлось здорово вымотать, прежде чем у него мозги заработали, но ведь справилась же она! И в храме реакция всех, в общем-то, была очень хорошая. Красивых молодых девушек даже тут, в стране злых людей, всё ещё любят. А это значит что?
   Надо сходить на разведку, узнать новости обо всём, что в мире творится, и придумать хорошую легенду для появления симпатичной молодой девушки. Где-нибудь, среди самых озлобленных и измученных людей, всё равно найдутся те, кто будут ей рады!
   А на разведку сейчас отправится кто? Ну конечно же, совершенно обычный мальчик-подросток, из самых обычных крестьян! Вон у него, вся одежда красивая, но ношеная и потёртая, сразу же видно, что он местный. Его только полный дурак какой-нибудь будет в шпионстве подозревать!
   Кицунэ втянула носом воздух и брезгливо сморщилась. Её лисий нюх активно протестовал против идеи напялить на себя тряпьё подростка из семьи воров и алкоголиков, который не мылся, наверное, недели три подряд. Воображение услужливо рисовало, какие кожные болезни от него запросто могли были быть подхвачены, но во-первых, особого выбора никто никому не предоставлял, а во-вторых, Кицунэ прекрасно понимала всю мощь своего природного мутантского иммунитета. Если бы её фагоциты не были способны избавляться от всей той заразы, что попадала в раны при ударах совершенно не стерильных ножей, стрел или каменных шипов, если бы не справлялись с грязью из кишечника при ранениях живота, или с омертвлением тканей после дробящих ударов, она бы точно давным-давно погибла от всяких гангрен, заражений крови или ещё чего-нибудь такого же пакостного. Нет, в её случае больше надо беспокоиться чтобы клетки иммунитета, почуяв заразу, не взбесились и не сожрали весь источник, вместе с тканью, пуговицами и складным ножиком, внезапно обнаруженным в кармане чужих штанов.
   Представляя какие ужасы ждут злые бактерии при попытке проникнуть в её организм, Кицунэ пофыркивала от смеха и этим помогала себе справиться с брезгливостью. Не спеша менять девчоночий облик, она вполне уверенно нарядилась в мальчишечью одежду и вздохнула от того, что зеркала у неё нет. Обидно же, что нельзя посмотреть на себя со стороны и увидеть все чудесные перемены! Вот она больше и не дикое бродяжничающее чучело, а совершенно нормально одетый человек! У неё вот даже вышивка на рубашке красивая, и на штанах вдоль бёдер. Не ручная, конечно, сразу видно что фабричные завитки, но всё равно очень приятно и мило, наверное, со стороны смотрится. Даже расхотелось в мальчишку превращаться, потому что на девочке украшения ещё красивее! Эх, ладно, всё рано видно, что эти вещи для мальчика. Вот заработает она себе денег на нормальную одежду для девочки, накупит всего что понравится, якобы для сестры, тогда и превратится обратно а пока...
   Чутким слухом уловив лязг, скрежет, грохот металла и шелест вращающихся колёс, девчонка бросилась собирать свои вещи. Затолкала нехитрую пустую посуду в сумку, завернула овощи в скатерть и пихнула их поверх посуды. Туда же были втиснуты неказистые крестьянские ботинки и обмотки, которые крестьянский мальчик носил вместо носков. Вот и всё.
   Мысленно молясь всем богам, чтобы это был не какой-нибудь страшный бронепоезд с несколькими сотнями психованных самураев, Кицунэ спряталась в кустах недалеко от железнодорожного полотна и засияла улыбкой, когда через десяток секунд увидела мчащийся на всех парах обыкновенный грузовой состав. То, что надо!
   Дождавшись, когда локомотив промчится мимо, лиса выскочила из кустов и помчалась вдоль насыпи, импульсами Ци из босых пяток швыряя себя вперёд. Выровняла скорости, совершила резкий рывок и прыгнула. Взлетела выше вагона и приземлилась на его крышу, тут же цепляясь за металл токами Ци из пяток и ладоней, чтобы её не сдуло встречными потоками воздуха и не сбросило с мотающихся туда-сюда, крайне неустойчивых плоскостей.
   Получилось!
   Кицунэ настороженно огляделась, ища опору понадёжней и оценивая реакцию экипажа поезда на её нахальное вторжение. С грузовыми поездами ведь всегда отправляют пять-десять охранников, следящих чтобы никто в пути вагон не вскрыл и не расхитил ценные грузы. Заметят и точно примут за такого воришку. А разбираться, вопросы задавать и ценить чужие жизни у них тут явно в обществе не принято. Сразу с ножами полезут голову отпиливать, придурки идиотские.
   Но нет, почему-то всё тихо. Можно чуть успокоиться. Вдох... выдох...
   Осторожно, то скользя по гладким поверхностям, то перебираясь от зацепа к зацепу, девчонка проползла по крыше вагона и перепрыгнула на соседний, такой же. Гладкий, скользкий и крайне неудобный для путешествия. Просто металлическая оболочка для загруженных внутрь контейнеров. А вот следующий выглядит как то, что нужно! Явно двухэтажный, деревянный короб с узкими, зарешеченными окнами и металлической крышей, на корой встроены несколько вентиляционных люков. Возле люков удобные поручни, к которым, в крайнем случае, можно примотаться обрывками скатерти и вполне удобно попутешествовать.
   Интересно, а что внутри? Только бы не рабы! Увидят ещё, крик поднимут и какую-нибудь тревожную кнопку нажмут.
   Лучше, конечно, вовсе внутрь не соваться, но любопытно же! А если удастся спрятаться в вагоне, то может быть самураи-охранники, при патруле, не заметят вообще, что кто-то на поезде лишний завёлся?
   Внимательно осмотрев люк на предмет сигнализации и ничего не найдя, Кицунэ пустила в замок энергию Ци. Сдвинула засов и рывком подняла стальную пластину, с лязгом вставшую на специальных упорах. Максимально по-детски, с крайне опасной привычкой совать нос куда не следует, Кицунэ глянула в раскрывшийся перед ней зев и можно было только порадоваться её везению, ведь в вагоне не оказалось ни транспортируемых к месту трудовой ликвидации каторжников, ни свирепых генетически изменённых животных. Десятки пар огромных глаз удивлённо уставились на девчонку, что на миг обомлела, а затем начала стремительно розоветь от умиления.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   Телята! Десятки пёстрых, породистых и неотразимо очаровательных телят, в выстеленных соломой клетях из металлических труб, с поилками и брикетами сена. Много. Пятьдесят или шестьдесят, а вон там, у дальней стены, ещё и спуск на нижний ярус. Там тоже телята? И тоже так же много?
   Посмотрев на нарушительницу спокойствия и убедившись что это просто какой-то человек, сборище безобидной милоты моментально успокоилось и вернулось к флегматичному ничегонеделанию. Телята жевали сухую траву или подобранную с пола солому, вылизывали друг друга и пихались то лбами, то боками. На шее каждого был крепкий металлический ошейник, через кольцо которого была протянута толстая общая цепь, удерживающая животных на месте, головами к кормушкам, и гарантирующая, что оставленная без присмотра, неразумная малышня ничего не натворит и сама не покалечится.
   Кицунэ, не колеблясь долго, втиснулась в приоткрытый люк и плюхнулась на сено между шарахнувшимися, но тут же успокоившимися телятами. Ещё мгновение и лиса, захлопнув люк, закрыла задвижку так, словно и не было никакого вторжения. Вот так! Непонятно, куда направляется этот поезд, но пусть он не останавливается нигде ещё хотя бы часа три-четыре!
   Затаив дыхание, девочка уронила на сено свою сумку и потянулась к ближайшему телёнку, что сначала настороженно отстранился, но потом, сочтя что угрозы нет, успокоился и позволил человеку погладить себя по голове, по шее, бокам и спине. Скучающие и не чуждые детскому любопытству, ближайшие телята потянулись к незнакомке, принялись её обнюхивать, хватать губами за одежду, лизать руки.
   Сказать, что юная лиса была счастлива, значит ничего не сказать. Её Ци стремительно обретала положительный заряд и целебной зеленью скользила по бесчисленным шрамам на душе и теле. Девочка, которую назвали разрушительницей империй, провокаторшей сумасшедших и нестерпимым раздражителем для демонов, игралась с бессловесными, безобидными детёнышами зверей, ласкалась к ним и смеялась так, как смеются в такие моменты самые обычные человеческие дети.
  

* * *

   Обладай великий даймё Лесов даром видения будущего, то полгода назад он лишнюю сотню раз подумал бы, прежде чем прислушиваться к советам объявить войну странам Водопадов и Лугов, с намерением прирезать себе лакомые куски чужих территорий. Да, его катастрофа не шла ни в какое сравнение с катастрофой Северной Империи, но никому не становилось от того радостнее и легче.
   Сначала, вторгшиеся с юга орды фанатиков прошлись по четырём ценнейшим в промышленном и сельскохозяйственном отношении регионам империи, взяв шестнадцать богатых городов и разорив бессчётное число деревушек. Спешно вернувшиеся с западных границ, армии императора вступили в бой с разрозненными, казалось бы, отрядами вторженцев, и были изумлены, натолкнулись на грамотные манёвры противника. В каждом крупном объединении войск фанатиков присутствовали офицеры страны Песков, координировавшие действия полудикого сброда и удивительно хорошо осведомлённые о любых действиях обороняющихся войск. После нескольких жестоких стычек, впавшая в смятение и начинающая собачиться между собой, императорская армия принялась откатываться вглубь страны. Были потеряны территории и боевой дух солдат. Генералы поливали друг друга обвинениями в трусости и предательстве, отступали, чтобы сберечь личные войска и предлагали недругам вступать в бой самим. Бардак нарастал и потому заявившихся с предложением военной поддержки шиамов император встретил настороженно, но был совершенно не в том положении чтобы отказываться от помощи. В обмен на особые торговые преференции, перехватывавшие буквально все доходы империи с трёх вассальных стран на севере, армия чернокожих детей огня спустилась на зелёные равнины и, промаршировав мимо впавших в панику имперских граждан, кровожадно набросилась на левый фланг фанатиков, вырезав подчистую два крупных вражеских контингента и здорово охладив пыл остальных. Только благодаря этому столица страны, к которой уже подходили орды врагов, избежала страшной осады и вполне возможного разграбления.
   Получив золото в качестве откупных, тревожно поглядывающие в сторону шиамов, фанатики отступили и убрались с имперских территорий, но сам факт того, что доблестной империи пришлось откупаться деньгами от разорителей, стало ещё одним чудовищным репутационным ударом. Требовалось немедленно сгладить гнетущий эффект от поражений и было решено провести стремительную военную кампанию против ненавистных всем в империи людоедских анклавов великого восточного архипелага. Флоты пиратов ушли грабить оставшееся беззащитным побережье страны Песков, оставив открытыми для удара собственные порты и города. Снова был кинут клич по всей империи и сформирован грозный карательный рейд.
   Огненной бурей имперцы прошли по нескольким островам, круша и разграбляя пиратские базы. Было утоплено пять ржавых броненосцев и взята некоторая добыча. Всё шло к триумфу, пока окрылённые успехами молодые адмиралы не соблазнились бросить десантную армаду на штурм неприступных бастионов главной пиратской верфи, Гнезда Черепах.
   На этот раз удача от империи отвернулась. Тяжёлые линейные броненосцы, направленные разнести артиллерийские форты, подрывались на внезапно всплывающих со дна минах, набирали воду и садились килями на мели, превращаясь в лёгкую мишень для пиратских кораблей береговой обороны. Набитые до отказа собранной по всей империи пехотой, десантные баржи на полном ходу шли к облицованным каменными плитами скалам. Под шквальным огнём с береговых батарей, они пытались сбросить десант и гибли, гибли, получая удары штурмовых дзюцу или бронебойных каменных ядер, прошивающих дешёвые паровые жестянки буквально насквозь. Граждане империи холодели сердцами, включая новостные трансляции соседних стран и глядя на море, пылающее от разлившейся по поверхности Ци штурмовых дзюцу. На подбитые, тонущие пароходики и тысячи, десятки тысяч барахтающихся в пылающей воде, орущих и гибнущих людей.
   В довершении краха, на обратном пути основная броненосная группа столкнулась с экстренно вернувшейся пиратской флотилией и состоялся бой, который флот империи уверенно мог бы выиграть, если бы с севера к месту сражения не подошла бронированная армада кораблей под чёрно-алыми флагами. Шиамы, удивительно вовремя перебросившие флоты с северного океана, безошибочно нашли место сражения на просторах великого архипелага и точно подгадав идеальный момент, атаковали скованные боем, смешавшиеся, потерявшие управление флотилии врага. Итог был легко предсказуем. Это была не битва, а избиение. Вырваться из огненного мешка сумели только единичные, самые быстроходные или удачливые корабли империи Лесов, прикрытые заслоном из погибающих, но свирепо сопротивляющихся тяжёлых кораблей.
   Имперские средства массовой информации как могли принижали уровень катастрофы, но слухи об опустевших портах морских баз и о том, что в ремонтные доки спешно затаскивают кошмарно изуродованные, обугленные корабли, среди которых нет ни одного из первого линейного класса, легко открывали любому истинное положение дел.
   Грозный имперский флот восточного океана исчез, словно облако уносимого ветром дыма, а толпы белых от шока граждан обивали пороги военных управ и не могли получить вразумительных ответов о судьбе своих мужей, сыновей и отцов. Сорок две тысячи моряков и более ста шестидесяти тысяч десантников "пропали без вести".
   Абсолютным крахом это не обернулось только в виду того, что кланы, беспокоясь за свои самые ценные силы, согнали в рейд не цвет благородной аристократии, а всю низкосортную шваль. Бедноту из младших семей, у которых едва хватало денег на примитивное оружие и доспехи. Рекрутированных ронинов в ярко размалёванной броне и, конечно же, асигару, в которых записывали вовсе кого попало, от пойманных бандитов, до угодивших под облаву, невразумительных бродяг. Кое-кто с особым уровнем интеллекта даже посмеивался, заявляя что империя изрядно почистила своё общество от биомусора, но народ на такую чистку почему-то совершенно не желал смотреть с восхищением.
   По городам катились волны протестных бунтов и погромов. Возле муниципалитетов разъярённые толпы криками выражали свою ярость, кидали камни и махали плакатами "Император, верни наших детей". Паразитируя на человеческой злобе, приливной волной поднимались всевозможные движения "за права", "за социальную справедливость", "за всё хорошее". Словно невидимый кукловод дёргал за ниточки марионеток, помогая расцвести тщательно подкормленной и напитавшейся соками эпохе безумия...
  

* * *

   Грузовой состав мчался через перемежающиеся лесные и степные зоны на всех парах.
   Двое кочегаров работали лопатами, дружно и слаженно метая заряженный энергией Ци уголь в топку паровоза. Машинист следил за показаниями приборов, отмечал маршрут, держал связь с центром железнодорожного управления и стальными рычагами переключал громоздкие механизмы локомотива.
   -- Центр, ответьте сто двадцать четвёртому. Центр, ответьте сто двадцать четвёртому! Подтвердите перевод стрелок узла девятнадцать-синий на второе направление!
   -- Сто двадцать четвёртый, перевод стрелок подтверждаю. Второе направление, девятнадцать-синий, сто двадцать четвёртый, подтверждаю.
   Машинист плавно сбросил скорость движения состава, прошёл дорожную развязку и снова перевёл рычаг вперёд до упора. На опасной скорости, надрывая все силы, перегруженный локомотив нёсся вперёд словно нещадно подстёгиваемый конь, спеша скорее добраться до целевой станции.
   На промежуточной остановке, у небольшого городка с железнодорожной станцией, паровоз пополнил запасы угля и воды, со скандалом принял дополнительные пять вагонов в нагрузку и пополз дальше, наращивая скорость ещё медленнее.
   Осталось всего два таких же рывка, от крепости до крепости. Всё хорошо! Только бы больше никакого груза на хвост не навязывали!
   Четверо охранников, приставленных смотреть за грузом, время от времени, для вида, проходили по крышам вагонов, убеждаясь что нигде нет следов взлома, а в остальное время сидели в своей железной будке, настороженно всматривались в окружающие движущийся состав просторы и нервно тискали руками оружие. От них раз пришёл красный сигнал, но фигурки всадников на горизонте не стали сближаться с составом и умчались куда-то по своим делам. Все в локомотиве с облегчением утёрли с лиц проступивший холодный пот.
   -- Уволюсь. -- чуть не плача, в очередной раз заявила командир состава, пышнотелая тётка средних лет, в серой, с красной окантовкой, железнодорожной униформе. -- Честное слово уволюсь, сразу, как приедем!
   К командирше боязливо жалась ещё одна тётка, по возрасту и внешности под стать первой, но на должности, как это ни смешно, проводницы. На грузовом составе!
   Обе были продвиженками программы квот, благодаря которым железнодорожная служба получала неплохие послабления в государственных налогах. Вернее, сначала налоги вздули, а потом заявили, что надбавку можно частично убрать, в зависимости от того, насколько на предприятии будут исполнены квоты по женскому трудоустройству, в процентном соотношении. После этого на всех уровнях прошли незамедлительные чистки, а после них было набрано немало сомнительного персонала. Угрожающе раздулся бюрократический штат, а в экипажи паровозов напихали балласта. Впрочем, конкретно этот экипаж не думал возмущаться. Дамочки были дружелюбными пили наравне со всеми и, как могли, помогали в работе. Бухгалтерию всякую заполняли, получали указания от начальства по действию локомотива, поддерживали уют на рабочем месте, обаянием и женственностью усмиряли злобность во всевозможных проверяющих, инспекторах трудовых норм или инженерах оптимизации труда. Да и просто пообщаться за время дальних переходов с ними было приятно. Дамы не делали вселенской катастрофы, если мужчины позволяли себе приласкать их взглядами или царапнуть нервы шуточкой сомнительной чистоты. За полтора года совместной работы экипаж притёрся и сдружился, все друг другом были вполне довольны, а общая дурь происходящего - не их проблемы.
   И всё же безумие глобального мира легко проникало в такие маленькие, самодостаточные мирки. Средства массовой информации молчали, начальство пыталось изображать обычное положение дел, но на пути следования состав прошёл через разграбленную, разнесённую в куски и сожженную станцию со складами. Далее, пришлось снизить скорость, а затем осторожно пройти мимо кошмара любого железнодорожника. На одной из узловых развязок под откосом насыпи лежал раскуроченный, распотрошённый состав, над которым суетились какие-то работяги, а чуть в стороне, на зелёной траве, были уложены накрытые простынями трупы. Трое. Женщины, скорее всего. От мужчин из экипажа и охраны в таких случаях вовсе ничего не оставалось.
   -- Уволюсь... -- всхлипнув, снова принялась, было, причитать командирша состава, но запнулась и взяла себя в руки, понимая, что не надо лишний раз действовать людям на нервы. Машинист посмотрел на неё с ободрением и теплотой во взгляде. Её и её подругу можно было только поблагодарить. Присутствие женщин помогало мужчинам справиться с собственной паникой, взять себя в руки и продолжать работу. Да, по уму, если уж груз так важен и срочен, нужно ссадить всех, кого только можно на надёжной и хорошо защищённой станции, а затем, с кочегаром и машинистом, продолжить сумасшедший бег. Но груз... не важен и не срочен. Это - самый обычный, рядовой рейс, а значит - ссадив почти весь экипаж, ты нарушишь такое количество предписаний и норм, что при увольнениях будут бить не точечно в виновников, а по площадям.
  
   Когда поезд проходил станцию, Кицунэ испуганно спряталась среди телят и приготовилась отчаянно удирать при начале разгрузки или обнаружении посторонней сенсором, но кто-то, прошедший по крыше вагона, либо не владел сенсорными способностями вовсе, либо почему-то не определил биоконтуры человека среди других живых существ. Вот и чудесно! Продолжать путешествие в таком комфортном и приятном месте Кицунэ была просто счастлива.
   -- Отстань! Отстань, Рыжик! -- смеясь, с наигранным возмущением, толкнула она пару раз телёнка, лезущего обсасывать её руки. -- Что ты какой приставала? Думаешь я - твоя мама? Ну нету, нету у меня молока! Да ты и не маленький уже совсем! Тебя теперь комбикормами надо кормить, чтобы вырос большим и сильным, коровок защищать! Иди ко мне, поглажу!
   Пёстрик, чёрный телёнок в больших белых пятнах, Рыжик, с большим рыжим пятном на боку, и Белянчик, бело-рыжий телёнок с полностью белой головой, были соседями Кицунэ по клетке, в кормушке которой девчонка удобно устроилась, подвинув сено ближе к телятам. Она напилась воды, автоматически подливающейся телятам в поилки и наполнила промытую от остатков молока бутылку, наигралась и наобнималась с телятами, а потом, с детскими восторгами, вспомнила, что у неё, вообще-то, есть чем их угостить!
   Пара огурцов была разломлена на четыре куска и трое телят получили подарки. Двое, обнюхав предлагаемое, взяли его без особого энтузиазма, но третий, Пёстрик, захапал свой кусок с жадностью и захрустел огурцом особенно смачно, с таким довольным выражением морды, что невозможно было не умилиться.
   -- Кусенькай, кусенькай. -- счастливая, Кицунэ гладила телёнка, по шее и голове, держа наготове второй кусок огурца, чтобы предложить его сразу, как только первый будет доеден. -- Маленький обжорка! Вот и молодец! Самый большой вырастешь!
   Луковицы девочка почистила и тоже предложила их своим питомцам, но все недоверчиво обнюхали сомнительное угощение и замотали головами, только Пёстрик рискнул лизнуть луковицу, но фыркнул и тоже замотал головой.
   -- Ну да, он такой... кислый на вкус, -- сказала с возмущением и обидой Кицунэ. -- Но это потому что в нем много витаминов и микроэлементов! -- как истинная леди, она не стала сразу есть обслюнявленную телёнком луковицу, а предварительно вытерла её о рукав, и только после этого откусила. -- Вот, смотрите! -- с перекосившимся от острого вкуса лицом, заявила юная лиса. -- Вполне можно есть.
   Напомнив себе, как важны для жизни витамины, она стойко схрустела все три луковицы, обильно запила их водой и вздохнула с облегчением. Нет, такое обязательно надо чем-нибудь заедать! Жаренным мясом, рисом с подливой, или целой плошкой горячего лапшового супа! С курицей.
   Но ничего такого не было. Только пустая посуда и вода из телячьих поилок. Кицунэ тяжело вздохнула и клятвенно пообещала, что на первые же заработанные деньги купит себе много-много самой вкусной еды.
   А заработает много денег она уже очень скоро. Почему? Да потому что ей больше бегать и прятаться не надо!
   -- Смотрите! -- заявила она телятам, перекидывая ноги в загон и усаживаясь на краю кормушки, словно на невысоком заборчике. -- Смотрите, смотрите! -- она начала кокетливо демонстрировать себя бессловесным, ничего не понимающим зрителям. -- Думаете я - какая-то девочка-принцесса, за которой гоняются все самые страшные злодеи и целая толпа демонов? А вот и нет! Сейчас лягу спать, потом встану, вы снова на меня посмотрите и увидите, что я, вообще-то, - мальчик! Самый обычный, добрый и милый! Я из страны Речных Долин, мои папа и мама уехали на заработки в империю, пять или шесть лет назад, оставили меня тётке, хотели забрать, когда устроятся здесь, но уже очень долго от них не было никаких писем. А когда начался весь этот хаос в южных странах, тётка и дядька собрали свои вещи, схватили детей и побежали спасаться в империю. По пути они попросили меня подождать на вокзале, и ушли. Просто бросили, чтобы я не мешался и потому что им даже своих детей нечем было больше кормить. Вот с тех пор, уже несколько месяцев я бродяжничаю один. -- она жалостливо вздохнула. -- Как думаете, такому хорошему и честному мальчику дадут какую-нибудь нормальную работу? Я ведь, с дзюцу земли, могу в строительстве помогать, а огнём... нет, про огонь никому ничего не скажу, лучше пусть думают что я - от самураев, а значит мои элементы - Воздух и Земля. Воздухом буду резать брёвна на лесопилке, а Землёй чинить всякие постройки или дороги мостить. За еду и небольшие деньги! Чтобы можно было, иногда, себе что-нибудь хорошее купить. Представляете, как будет хорошо? -- снова обратилась она к телятам. -- Ко мне все привыкнут, примут как своего и будут только рады, что я с ними! И никто... никогда... не узнает, кем я была. А я никому никогда не смогу рассказать ни о дедушке, ни о маме...
   Съёжившись, она заскрежетала зубами и растёрла по щекам слёзы, хлынувшие из глаз. Нет! У неё не получится жить вот так. После всего, что случилось, она не сможет предать мечту дедушки и память о любви мамы. Мир не должен лишаться сказок! Даже если все демоны взбесились от злобы и ищут мелкую лису, чтобы немедленно разорвать. Нет, ничего ещё не закончено! В этой сошедшей с ума стране, она будет играть и петь, не позволяя оставшимся нормальным людям угаснуть и превратиться в тени. Появляться то тут, то там, чтобы демоны не успевали прибежать и наброситься на неё, убивая всех, кто окажется рядом. Она не должна позволить злобным гадам победить! Поэтому... никаких долгих остановок и попыток обосноваться где-нибудь. Она должна продолжать бег и творить чудеса, пока не споткнётся. Пока её всё-таки не настигнут. Но к тому времени, кто знает, что случится? Может в ней проснутся какие-нибудь особенные силы, и она специально позволит толпе негодяев её догнать, в безлюдной пустыне, чтобы ни за кого не боясь, всем уродам сразу настучать по головам! Или к ней на помощь придёт великий герой, что будет ещё сильнее Чёрной Тени! Всегда ведь есть кто-то сильнее? Обязательно должен быть! Вот только где его найти? Тот страшный алкаш, адмирал какой-то, был конечно очень сильным и страшным с сравнении с ней или другими людьми, но против демонов и Алых Теней всё-таки не успел бы даже к мечу потянуться. Если Алая Тени - угроза в масштабе города, а Багровая Тень - в масштабе страны, то Чёрная... угроза всему миру? Должен же ему в противовес, по законам любой природы, родиться такой же великий герой? Наверное он уже подрастает где-нибудь и тренируется для будущих битв! А Кицунэ должна указать ему путь и стать хорошей, верной соратницей, вдохновляющей на подвиги. Нет, ну не может же быть, в самом деле, что она сама и есть этот самый герой? Она же не сильная. Её единственная действенная тактика - убегать, убегать, убегать, потом внезапной контратакой опрокидывать догоняющего врага и снова убегать! Чуть-чуть живучести и укрепления тела не спасут при драке с любой из Алых Теней, вместе с лисьими превращениями они просто лишний шанс убежать от врага и спрятаться. В рукопашном бою её даже один или два самурая наверняка забьют. Гендзюцу легко блокируются если враг настороже, носит укреплённый токами Ци шлем или повязку со специальной силовой схемой. А ниндзюцу? У неё целых три элемента, в то время как у других всегда один-два, но у неё явные проблемы с комбинацией элементов при атаках и максимум что ей удаётся - заставить детонировать разлитую вокруг Ци с элементом Воздуха вложением искры Ци с элементом Огня. Получается эффектно, громко, как взрыв газа, но годится только пугать незнающих людей, словно хлопушкой. Ни тебе обращения вражеского оружия в мелкую пыль одним касанием, ни плазменных шаров в бандитские морды, ни озёр раскалённой лавы под злой демонической задницей. Та рыжая выпендрёжница, Такасэ Мей, вот например и жгучую кислоту из любого пара делает, и лаву вокруг плескает, как воду, и грязевую лужу под ноги подсунет, чтоб враг поскользнулся. Тоже вроде бы три элемента, а комбинирует как хочет, по щелчку пальцев! Нечестно! Силы чтобы сражаться с Чёрной Тенью нужны совсем не ей! Или этот самый властелин зла её уже победил, сломал психологически и заставил на себя работать? Да уж, с простыми комбинациями стихий против неуязвимого мастера пространственных искажений не очень-то посражаешься. А с остальными? Запросто! Пусть бы те твое мертвяков, что напали на Кицунэ и её родных в снежном лесу, попробовали восстановиться, если бы она их испепелила плазмой! Или утопила в лаве! Или прижарила чем-нибудь сильным до потери сознания, а потом дезинтегрировала! Интересно, а может где-нибудь в горах есть мудрый дедушка-отшельник, который научит маленького лисёнка как это, вообще, делается, когда надо совместить Воздух и Огонь, или Огонь и Землю? Пара-тройка тренировок, посидеть немножко под водопадом для медитации, и всё! Готова гроза Алых Теней! Главное чтобы пока сидишь под водопадом, сверху не приплыло какое-нибудь бревно! А то станешь грозой Алых Теней, с вмятиной в черепе и интеллектом овоща!
   Кицунэ посмеялась, вздохнула и, подвинув сено ближе к телятам, удобно устроилась у них в кормушке, чтобы отдохнуть и поспать.
   -- Во всех мангах, что я читала, девочек обязательно сопровождал какой-нибудь очень сильный самурай, ниндзя, или молодой аристократ с кучей невероятных умений. -- произнесла она в окружающую её полутьму наступившей ночи. -- Не знаю где этот обалдуй бродит все последние месяцы, но лучше бы ему появиться. В самое-самое скорое время, иначе он придёт, а я тут... надорвалась.
   Ещё один тяжёлый вздох и наступила тишина.
  
   Уставшей после бега, Кицунэ показалось что она едва успела сомкнуть глаза, как сразу наступила глубокая ночь.
   Не замечая ничего вокруг, в тепле и удобстве, она проспала бы, наверное, ещё часов десять, как вдруг весь состав ощутимо вздрогнул. Раздался зубодробительный грохот и треск рвущегося, ломающегося металла, возникло краткое ощущение полёта, а затем тяжелейший удар выбил из Кицунэ дух. Качаясь с боку на бок, грозя вот-вот опрокинуться, вагон прокатился вперёд ещё несколько метров и встал, а вокруг слышался надрывный скрежет и стон перенапряжения в вывернутом, сдавленном металле. Такой, словно железнодорожный состав действительно был живым, тяжело раненным и упавшим зверем.
   Крушение! Железнодорожная катастрофа!
   Девчонка поднялась, растерянно хлопая глазами. Сейчас что-нибудь взорвётся?! Будет пожар?! Надо рвать цепь, которой удерживаются ошейники телят и спасать, спасать всех!
   Но не было ни отблеска огня, ни запаха дыма. В ночной темноте, нарушаемой только льющимся в окна лунным светом, телята испуганно жались друг к дружке, мотали головами и издавали растерянное, жалобное мычание.
   Кажется, всё не так страшно...
   С гулким грохотом, створку боковой раздвижной панели пробил металлический столб. Лязгнули, раскрываясь, лепестки, превратившие столб в подобие четырёхлапого корабельного якоря. Кто-то с силой рванул этот столб наружу и створку вынесло, открыв в борту вагона громадную пробоину. Пахнуло холодным ветром, замелькали отсветы пламени, а через пару секунд в оставшемся на месте вырванной створки проёме возникла громадная, зубастая голова, что показалась перепуганной Кицунэ головой сказочного дракона или доисторического ящера.
   Увы, это был не дракон и не динозавр. Не какой-нибудь гость из фантазий, а самый настоящий генетически изменённый зверь, боевой конь, с макушки до копыт закованный в пластинчато-кольчужную тяжёлую броню. Громадный хищник разинул пасть, вцепился в оставшуюся створку раздвижной панели и рывком могучих мышц сорвал её, словно она была сделана из мягкого картона. Брошенная прочь, створка грохнула, падая на щебень железнодорожной насыпи, а в раскрытом проёме, возле первого монстра, перед десятками перепуганных телят, сразу появились ещё трое хищников. От других вагонов слышался треск и скрежет раздираемого металла, туда явно тоже кто-то лез.
   -- Э-эй!!! -- дурным, яростным и предупреждающим голосом заорала Кицунэ, мгновенно представившая, что сейчас здесь начнётся. -- Уберите своих чудовищ!!!
   Кони дружно бросили на крикливую малявку взгляды, в которых даже мелькнула насмешливая ирония, а затем жадно ринулись на добычу и в вагоне начался кровавый кошмар, способный изуродовать любую психику, если та не прошла до того закалку в страшных боях Эпохи Войн. Гиганты весом в три-четыре тонны, живые тараны для пролома вражеского строя или полевых укреплений, хватали пастями бьющихся на цепи телят, рывками выдирали их из ошейников и заглатывали искалеченные, агонизирующие тушки, как волки проглатывают пойманных мышей.
   -- Не трожь! Не трожь! -- орала Кицунэ, бросаясь на обжирающихся чудовищ и отвешивая им пинки по бронированным мордам. -- Я сказала... -- она схватила обрывок цепи, взмахнула ею и со всех сил перетянула увесистыми звеньями ближайшего коня по голове. -- ...НЕ ТРОЖЬ!!!
   Конь ударил встречным импульсом Ци из шлема и цепь, вырванную из рук наглой малявки, унесло в небеса. Крышу вагона внезапно превратившаяся в снаряд металлическая нить даже не заметила, пробив жестянку словно бумажный лист. Кицунэ едва не завопила от полыхнувшей боли в отбитых руках, но забыла обо всём, когда разъярённый конь повернул морду к ней, разинул пасть с пятнадцатисантиметровыми клыками и издал оглушительный утробный рёв, несколько секунд обдавая попятившуюся перед ним девчонку дождём, красной от телячьей крови, склизкой слюны.
   -- Ф-фры. -- завершив рёв, презрительно фыркнул конь, оценив то, с каким усилием трясущийся перед ним крошечный человечек пытается устоять на ногах. Довольный собственной демонстрацией силы, монстр повернул шею и махнул кому-то головой. -- Р-рыа!
   -- Чего шумишь, Баламут? -- в проём, ухватившись за край могучей пятернёй, вскочила человеческая фигура, ростом под стать коню и тоже в тяжёлых боевых доспехах. -- Кого это ты тут... на место ставишь?!
   Самурай, боец первой линии, из тех, что при кавалерийском ударе идут в первом ряду, ровняют землю и пробивают укрепления врага, одновременно прикрывая сверхтяжёлой бронёй кавалерию в намного более лёгких и дешёвых доспехах. Каждый такой кавалерист - миниатюрная мобильная крепость, способная пройти сквозь минное поле или принять в упор залп из полевых вражеских орудий. Не без ущерба для себя, конечно же, но за то лавина, идущая за первой линией, обязательно до врага дотянется и отомстит. Без таких парней невозможны были бы лихие наскоки кавалерии на плотный строй ощетинившейся копьями тяжёлой пехоты келькурусов или штурм шиамских артиллерийских редутов. Нет ничего страшнее в войнах новой эры, чем попасть под удар сгруппировавшейся, набравшей скорость шеренги таких всадников. Разве что полный бортовой залп эскадренного броненосца может сравниться с ними в разрушительной силе.
   И что же такой человек делает здесь? Аристократ с золотым гербом, элита и гордость родной страны?
   Кицунэ, решившая, что на поезд напали удравшие побуянить, взбунтовавшиеся кони без хозяев, изумлённо вытаращилась на вставшего перед ней самурая, на увитой золотыми узорами броне которого бахромой свисали шёлковые ленты со священными текстами храмовых молитв и цитатами кодекса воинов. Золотые наградные бляхи даже в свете луны умудрялись блистать во всём великолепии, которого только могли добиться лучшие ювелиры империи. Это был ветеран нескольких войн, с минимум сорокалетней выслугой и двумя золотыми шестилучевыми звёздами за проявленный героизм в боях. И этот человек участвует в нападении на поезд? Здесь, в родной империи?!
   -- Вы что, с ума сошли?! -- потратив пару секунд на преодоление шока, вскричала Кицунэ. -- Уберите коней! Они же телят едят!
   -- О-о, ты заметил? -- насмешливо удивился самурай.
   -- Да! А их нельзя есть! Они же ещё маленькие!
   -- Это претензии к клиентам железной дороги. Пусть в следующий раз заказывают перевозки взрослого скота. А нет, так нет, не в традициях воинов быть привередливыми в пище.
   -- Прекратите!!! -- истошно завопила девчонка, увидев что кони, с любопытством глазеющие на представление, начали терять интерес и снова потянулись к трясущейся в загончиках добыче. -- Перестаньте есть телят!!! Они - мои!
   -- Хах, не поверишь! -- самурай сделал два шага к Кицунэ, попятившейся и вжавшейся в край переломанного загончика. -- Дня два назад моему коню один городской страж почти то же самое сказал! Перестань, говорит, есть эти ноги! Они - мои! -- резкий рывок рукой, но пальцы солдата сомкнулись в пустоте. Девчонка крайне ловко извернулась и отпрыгнула, перескочив сразу через несколько загончиков и встав на вершинах их переборок, словно обезьянка на брусьях. -- И что же получается... -- невозмутимо продолжал самурай, деловито снимая с пояса два свёрнутых в кольца хлыста, сделанных не из кожи или каких-либо заменителей, а из плотно сплетённых металлических волокон. -- ...Если каждый начнёт заявлять, что что-то - его, то коням теперь голодными ходить?
   Резкий рывок руками вперёд и оба гибких металлических хлыста метнулись к цели, на лету разворачиваясь и извиваясь словно живые змеи. С громким треском, меж их вершинами проскочила яркая дуга электрического разряда.
   Кицунэ, при вспышке молнии, тотчас мертвенно побелела и шарахнулась прочь от хлыстов, словно её уже пронзил удар высоковольтного напряжения. В безоглядном рывке, она преодолела расстояние до вентиляционного окошка в противоположной от пролома стене вагона и нырнула в него, просочившись в узкую щель так, как может только человек на высшей степени паники.
   -- Ноги до задницы не сотри, защитник. -- ехидно ухмыльнулся самурай и повернулся, собираясь покинуть вагон, как вдруг, в пролом, с громким отчаянным воплем, влетел казалось бы только что удравший маленький страж вагона. Не сбежал, а на крышу заскочил, и бросился в бой с тыла?!
   -- Й-йа-а!!! -- выставив вперёд сразу обе ноги, Кицунэ ударила босыми ступнями в закрытую шлемом голову врага. Лязгнули, сдвигаясь, заслонки на смотровых и дыхательных прорезях стального забрала, но отчаянная лиса всё равно долбанула импульсами Ци из пяток во вражескую морду. Не важно, что ранить не удастся. Главное - разозлить! Заставить всех нападающих погнаться за ней, и тогда у телят... у всех здесь будет хоть какой-то шанс сбежать!
   -- Мышата в городах под токсоплазмой все. -- хлысты с недоступной глазу скоростью рассекли воздух, захлестнули девчонку и обмотались вокруг её тела, крепко врезавшись в плечи и ноги. -- Насмотрятся чуши по телевизору, и лезут погибать, как бессмертные. -- разряд электрического тока, не опасный, но болезненный, пронзил тело Кицунэ, заставляя судорожно корчиться и осознавать последствия поступков. -- Хэй, мелкий! Где страх потерял? Куришь? Пьёшь? Наркотиками убиваешься?
   -- Пусти! Пусти, гад! -- Кицунэ вздумала корчиться в металлических петлях и получила новый удар электричеством. -- Нельзя телят есть!!! Они же маленькие!!!
   -- Пф-ф. -- насмешливо фыркнул самурай и глянул на коней, что деловито жевали брыжжущее кровью мясо и с любопытством глазели на представление. -- Ну что, парни, заполнили хоть чуть внутреннюю пустоту? Оставьте другим повеселиться. На пост! На пост! Серую шваль пугать!
   -- Б-р-ра! -- конь, тот что отбил импульсом удар цепи, махнул головой, отдавая команду остальным. Схватив ещё по телёнку, все четверо развернулись и побежали куда-то в ночь.
   Самурай, работая хлыстами, словно живыми, послушными щупальцами, подтянул к себе Кицунэ, схватил её пятернёй за шею и снял с девчонки петли.
   -- Не дури, мышь. -- цепляя свернувшиеся хлысты обратно на пояс, он показал лисе развёрнутую ладонь, меж пальцами которой заплясали дуги электрических разрядов. -- Мы может и вне закона, но даже теперь можем позволить себе не убивать детей. Если они не будут сильно напрашиваться.
   -- Как это, вне закона? -- Кицунэ тут же расслабилась и бросила, полный облегчения, взгляд туда, где в загончике жались друг к дружке, ничего не понимая, три самых дорогих ей телёнка. Всё-таки защитила. Но надолго ли? Надо узнать что тут творится и тогда, быть может, получится придумать как можно всех отвлечь.
   -- Ну как вне закона оказываются? -- держа пойманную малявку за шкирку, словно щенка, самурай забрал валяющуюся в кормушке с сеном сумку бродяги, соскочил из вагона на гравийную насыпь и, через пару шагов, оказался на жестком дёрне, украшенном рытвинами от прошедшего здесь при крушении железа. -- Психанёшь разок, а потом одно за другим - грабежи, убийства, скармливание невинных граждан боевым коням, потоптушки на беспорядочно отступающем контингенте городской стражи. Изнасилование благородных и не очень дам. Пытки, издевательства, пьяные танцы на костях и руинах. Безудержное веселье! Ты когда-нибудь видела, как смешно толстозадая чиновничья масса сыплется из окон, если десятком коней муниципалитет насквозь протаранить? А знаешь, за сколько городской глава и его жена могут пробежать стометровку до корыта с водой, если им в задницы затолкать по куску гремучей глины и сунуть запал на десять секунд?
   -- И за сколько? -- осведомилась Кицунэ.
   -- Не знаю, не добежали. Хотя у тётки были неплохие шансы. Помешали юбки и очень неудобная для бега обувь.
   -- У-у... за что вы их так?
   -- За официально озвученную гражданскую позицию. Развернувшийся язык, знаешь, иногда и задницу разворачивает. А ты за сколько сможешь такую стометровку пробежать?
   -- Э-эй! Не надо ничего мне пихать! Вообще никуда!
   -- Вот и следи за языком, пока я не вспомнил, как ты меня, благородного аристократа, гадом назвал. Твоё счастье, что я в шлеме иногда слышу плохо и могу подумать, что мне послышалось. Послышалось ведь?
   -- Да, да, послышалось.
   -- Вот и замечательно. Капитан! -- неспешно идущий, самурай приблизился к группе из шести людей. Пяти солдат в тяжёлой броне, и женщины в платье полевой медсестры. -- Смотрите, какую смешную глупость я в скотском вагоне изловил! О телятах заботился, и защищал, как родных братиков! Дзасики-вараси (домовой), наверно. Шугнуть просто хотел, а он сам на меня бросился! Пришлось поймать.
   Самый рослый из солдат мрачной скалой повернулся и глянул на продемонстрированную ему девчонку, успевшую за время сна относительно достоверно стать похожей на мальчика.
   -- Раб, приставленный за скотиной следить?
   -- Нет, скорее прицепер обычный. Путешествует предельным эконом-классом. Гляньте по признакам, чьё это? Решить надо, подарить его коням, чтоб башку откусили, или пинком под зад забросить в кусты.
   -- Хм? -- великан, не снимая шлема, слегка склонился, приближая лицо к объекту внимательного изучения. -- Мамино чудо какое-то. Неженка из уклонистов, торгашей или крючкотворцев. Контроль Ци не очень плохой... просто плохой, с минусом. Уровень школьного клуба кендо. Внешность наша, тряпьё тоже, но не по статусу. Я этого принца даже в огороде не представляю, а в поле с мотыгой или в сарае с вилами - тем более. А вот то, что он пришиб где-нибудь крестьянского сынка...
   -- Не убивал я! -- с искренним возмущением вспыхнула краской Кицунэ. -- Мы... подрались! Я из страны Речных Долин, у нас возле города пираты высадились, схватили кого смогли и на корабль утащили. На шеи нам железные кольца надели, и повезли к себе на острова, а я с себя ошейник сдёрнул и в море - прыг! Плыл, наверное, суток двое, а как на берег выбрался, бродяжничал ещё неделю. А три дня назад вышел к какой-то деревне. Мальчишки оттуда меня увидели, грязного и голого, смеяться начали. Камнями кидали, сказали чтобы я в рабство сдавался, а то они собак позовут. Ну я их побил и... раздел одного. Чтобы голым больше не ходить! Стыдно же.
   Солдаты и медсестра переглянулись между собой. На лицах тех, что были без шлемов, заиграли беззлобные, даже сочувствующие ухмылки. Мальчишка перед ними внешне выглядел лет на четырнадцать, но это было явным эффектом генетического родства с самураями, ведь подростком от него даже не пахло. В прямом смысле слова. По биохимии тела, перед самураями был явный ребёнок, с ещё даже не начавшимся половым созреванием, с совершенно детским мышлением и наивно-доверчивыми глазами. Лет шесть-восемь, не больше. Причём совершенно безобидный и добрый. Не удивительно, что какое-то хулиганьё на него набросилось, посчитав за лёгкую добычу, и огребло, когда мамин одуванчик вздумал брыкаться. Наука будет придуркам, чтобы не совались к детям самураев!
   Кицунэ почувствовала перемену в людях вокруг и кровь в жилах у неё сразу же заиграла. Она им нравится! Как же повезло! Успела, за время сна, стать похожей на мальчика, а ещё, по своим мечтаниям, стала синеглазой и светловолосой! Как мама. А мама же, - из истемийцев! И эти люди, все вокруг, - истемийцы! С зелёными и синими глазами. Южные регионы империи, их здесь много таких, а ещё, многие отсюда переселялись южнее, ближе к пустыне, в страну Речных Долин. Тамошние истемийцы и здешние, без малейших отличий, - один народ. Они поверили, что она им - родная, и сразу приняли в семью!
   Сердце запрыгало в груди, кровь прихлынула к лицу, глаза заблестели. Перед ней не какие-нибудь сумасшедшие бандиты, а нормальные и адекватные солдаты, принявшие её за родного мальчика! А она ведь красивый мальчик, да?
   Зардевшись ещё больше, Кицунэ поправила растрепавшиеся волосы, заложила руки за спину и стеснительно повела плечиками, а потом бросила несколько взглядов в сторону солдат, оценивая их реакцию на себя. Она нравится? Нравится же? Эти великаны ведь давно не видели детей?
   -- И как же тебя зовут? -- осведомилась вдруг медсестра, заставив девчонку испуганно вздрогнуть.
   -- Я... -- Кицунэ хлопнула глазами, вдруг вспомнив, что не придумала себе нормальное мальчиковое имя. -- Тоши...
   -- Тоши? -- женщина ехидно сощурила глаза. -- А если не врать?
   Кицунэ полыхнула густым багрянцем, насупилась и опустила голову, в точности как ребёнок, у которого обнаружились фантики от пропавших конфет.
   -- Канадзава... Мами. -- прекрасно понимая, на чём погорела, виновато пробубнила она и, глянув вниз, поняла что всё ещё хуже. Всей душой желая стать ещё привлекательнее, она неосознанно отдала команды телу и теперь под рубашкой её видны были очертания холмиков женственной груди, а талия и бёдра... оставалось только радоваться, что одежда на ней достаточно мешковатая.
   Самураи переглянулись и вздохнули.
   -- Ладно, не паникуй. -- один из них проверил сумку бродяжки и небрежно бросил её Кицунэ. -- Фонишь, как реактор электростанции. Мальчик ты или девочка - нам всё равно. Забирай свой хлам и проваливай.
   -- Подождите! -- шагнула к солдатам Кицунэ. -- Подождите! Возьмите... -- она судорожно вздохнула, глотая слёзы. -- Меня с собой!
   Выкрикнула и шарахнулась, когда капитан самураев взмахнул рукой и перед девчонкой в землю ударил стальной трёхлапый корабельный якорь на толстой тяжёлой цепи.
   -- Убирайся! -- взревел гигант. -- Ты с кем-то нас перепутала?! Видишь рыжие пятна на якоре и цепи? Это - не ржавчина! Это - засохшая кровь и мозги! Мы - смерть! Мы - смертники! Убивать, пока не будем убиты, - вот и всё, что осталось в нашей жизни! Беги, пока можешь, мелкая дура! -- два взмаха рук, и "Разящие Серпы", срываясь с латных перчаток разъярённого воина, вспороли землю справа и слева от Кицунэ. -- Следующий удар - в тебя! Считаю до трёх! Раз! Два!
   Кицунэ развернулась и побежала прочь, ударила импульсами из босых пяток и нырнула под прикрытие деревьев.
   -- Глупая мелочь. -- злобно бросил сквозь прорези шлема безумный солдат, рванул цепь на себя и, когда та сама собой свернулась в кольца, повесил якорь себе за спину. -- Видимо тоже глянула на одежду и приняла нас за благородных воителей. Сейчас разочаруется. Сотник! В экипаже грузовика ведь было бабьё?
   -- Да, капитан, две. Жирные и серые.
   -- Хорошо, что жирные, дольше пищать будут. Отдать солдатам! Мужичьё построить для гона! Пересменку на посту! Пятерым спешиться, коней к началу гоночной трассы! Одного, помельче, скормить сразу, чтобы все поняли серьёзность намерений!
   -- Баб придержать до конца гона? Увидев, как их мужиков конями порвали, они станут очень сговорчивы, а согласная женщина дольше выдерживает.
   -- Верная мысль. Одобряю.
  
   На месте крушения началась суета. От десятка стоящей на страже кавалерии отделились пятеро и пятеро других тотчас заняли их место, своим грозным видом пугая неведомо кого в ночной тьме за гранью леса. Пятеро же освободившихся подскакали ближе к разбитому составу, туда где под охраной одиночного самурая и его жуткого коня жались друг к дружке девять людей в серой униформе. Петли арканов взмыли в чёрное небо, упали и безошибочно захлестнули плечи двух женщин.
   Машинист и кочегары попытались удержать женщин, но ударами плетей, самураи заставили их отшатнуться, после чего легко выдернули женщин из общей толпы.
   -- Встать! -- сотник, тот самый, что поймал в вагоне Кицунэ, подошёл и пнул одного из охранников состава. -- Встать, крысиные выплодки! У вас будет шанс выжить! На полосу! -- он указал рукой вдоль насыпи. -- Видите тот столб с красным фонарём? Сумеете добежать, сможете уйти! С трассы - не сходить! -- он указал на двух самураев с луками, вставших наизготовку. -- Пробудите в себе все внутренние резервы и любыми средствами, мощью собственных ног, магией или помощью богов, мчитесь к спасению! Вы же хотите жить?
   -- Не надо! -- закричала одна из женщин, командир состава. -- Прекратите! Отпустите их!!!
   Солдаты захохотали, тиская пленниц и раздирая на них одежду, обнажая самые интересные части женского тела.
   -- Не переживай, сейчас отпустим. -- другие самураи, с завистью поглядывая на удачливых товарищей, согнали людей к началу обозначенной линии для забега. -- Всех, кроме этого...
   Один из кочегаров, парень лет двадцати, от ужаса потерявший способность ходить, отчаянно закричал, когда сотник схватил его за шиворот и выдернул из рук машиниста, что фактически волок бедолагу на себе. Самурай взмахнул рукой и, словно мелкую плюшевую игрушку, швырнул человека к коням, жадно разинувшим зубастые пасти.
   Кони поймали добычу на лету, сомкнули челюсти и тут же рванули головами, раздирая человека надвое. Кровь и кишки дождём полетели во все стороны, а чудовища с чавканьем и хрустом начали заглатывать доставшиеся им куски.
   -- Этого им мало! -- выкрикнул сотник, поднимая руку с обнажённым клинком. -- По моему сигналу, бегите, куски мяса! На счёт три! Раз! Два!!
   -- Й-й-а-а-а!!! -- прыгнув из леса, на плечи самурая приземлилась Кицунэ, вооружённая каменным горшком, наполненной щебнем из насыпи. -- А ну! -- Со всего маху, она шарахнула этим горшком великану по закрытой шлемом голове. -- ПРЕКРАТИТЬ!!!
   Горшок раскололся, щебень с грохотом посыпался вниз, привлекая всеобщее внимание.
   -- ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ?!! -- встав во весь рост на плечах самурая, проорала девчонка, обернувшись к остальным солдатам и в обвиняющем жесте указав на них рукой. -- Совсем свихнулись?! Вы же - воины империи! Первая конная армия клана Нагао! Красота и гордость сияющего востока! Где ваша слава?! Где ваша честь, солдаты?! Я видела много фильмов и читала истории о вас! Неужели, вот такие вы на самом деле?! Убейте меня, если хотите, но я не поверю! Не хочу верить в эту кровь и мерзость, что вижу здесь!
   -- Принцесса благородного рода? -- капитан самураев сделал пару шагов, выступая вперед. -- Может быть даже скрытая наследница одной из свергнутых семей? Под гнётом Северной Империи, малые страны десять лет мечтали о том, что с востока приду спасители в сияющих латах. Не знаю, девочка, какие сказки вы себе насочиняли, но реальность... вот она! ИМПЕРИЯ МЕРТВА!!! Силой и мудростью наших предков, была создана великая страна, в которой восторжествовали эти ваши обожаемые права человека, любовь к ближнему и забота об окружающей нас живой природе, но всего сотни лет жизни в спокойствии и достатке хватило, чтобы дети великих людей выродились в разжиревший, безмозглый скот!
   Самурай сделал резкое движение здоровенной лапой, схватил и метнул якорь, целясь в девчонку, но готовая к такому повороту, резко ускорившаяся Кицунэ подпрыгнула, увернулась от тяжёлого снаряда и взмахнула рукой в ответ. Осколок каменного горшка в её руке в миг вытянулся, обратившись в подобие ножа и, при взмахе, оставил за собой синий след.
   Сорвавшийся в полёт, "Разящий Серп" едва успел преодолеть половину метра, когда капитан самураев вскинул руку, направил пальцы на цель и ударил дестабилизирующим импульсом, мгновенно разрушив энергетическую формацию воздушного клинка. "Серп" взорвался белым туманом, но именно такие действия от самурая Кицунэ и ожидала.
   Используя как прикрытие облако белого тумана развеивающейся Ци, она резко сократила расстояние между ней и противником, свернула из второго обломка горшка каменный нож и нанесла им размашистый рубящий удар вдоль кирасы самурая. Увы, пока она двигалась, великан успел выхватить из ножен короткий меч, вакизаси, и клинки лязгнули, сталкиваясь со всего маху. Удар! Удар! Ещё удар!
   Кицунэ била, то правой, то левой, но капитан, работая одной только левой рукой, играючи отбивал её удары.
   -- Разрыв! -- небрежно, скорее отмечая своё действие, чем помогая себе сконцентрироваться, произнёс самурай, одну за другой сбивая попытки мелкой задиры применить ниндзюцу. -- Разрыв! Разрыв! Разрыв!
   Вот гад!
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   Начинающая всё сильнее и сильнее злиться, Кицунэ отпрыгнула от врага. Сосредоточившись, она на миг прикрыла глаза и устремила всю силу своего духа на усиление энерготока по телу.
  
   Врата "Начала". При снятии ограничения, многократное усиление тока Ци по мышцам резко увеличивает физическую силу.
   Врата "Пути". Сметается ощущение усталости, проясняется сознание и жажда действовать захлёстывает бойца, увеличивая скорость его движений.
   Врата "Стремлений". Нервная система превращается в сверхпроводник, обеспечивая молниеносную реакцию на любую команду мозга.
  
   Кицунэ открыла глаза, из которых призрачным туманом, ясно видимым в ночной тьме, вырвалось подобие сине-зелёного пламени.
   Импульс!
   Девчонка швырнула себя к великану и рубанула раз, второй, третий...
   Каждый раз, по подставленному клинку вакидзаси.
   Попыталась ринуться в сторону, зайти со спины, но самурай успел повернуться и так же расслабленно принял её удары на свой клинок. Невозможно! Чтобы человек, без ускорения, так легко отражал удары мастера Врат! Это невозможно!!!
   -- Я тренировался с такими, как ты. -- сказал самурай, глядя на готовую разреветься от обиды и багровую со злости девчонку. -- Третьи Внутренние Врата Духа в таком возрасте? Достойно одобрения. Сдавайся. Не губи себя.
   Двигаться становилось всё сложнее. Нет, самурай перед ней не ускорялся. Это Кицунэ теряла скорость, продираясь сквозь густеющий кисель. Сам воздух вокруг неё терял текучесть и облегал нахальную девчонку словно пласты упругой резины. Этот гад - мастер стихии Ветра? Не зря... не зря по нему пускали розовые слюни все девчонки в пансионе!
   Ещё пару раз попытавшись рубануть врага, Кицунэ отпрыгнула. Вырвалась из области загустевшего воздуха и взмахнула руками, один за другим метая в фигуру самурая свои ножи. Клинки прошли загустевший воздух лишь слегка потеряв в скорости, но капитан ударом тыльной стороны кисти отбил один, а затем сделал резкое движение, поймав второй. Перевернул каменный клинок в пальцах и метнул обратно.
   Кицунэ попыталась метнуться в сторону, но воздух сгустился, помешал увернуться, и нож вошёл ей точно в ногу, пробив бедро насквозь.
   -- У тебя неплохой боевой потенциал, юная куноичи. -- сказал самурай, сверху вниз глядя на закричавшую от боли и упавшую девчонку. -- Найди себе хорошего учителя и сможешь стать намного сильнее.
   -- Не хочу!
   -- Что?!
   -- Не хочу! Не хочу! Не хочу!!! -- проорала Кицунэ сквозь потоками льющиеся из её глаз злые слёзы. -- Я хочу просто мирно жить! С мамой, дедушкой, родными и друзьями! Почему, почему вы сходите с ума и убиваете нас?! Почему нападаете на людей, которые ничего вам не сделали?! -- она поднялась на одной ноге, с шумом втянула носом льющиеся сопли и вскинула руку, направив палец на капитана самураев. -- Я тебя узнала! Нагао Юкимура, это же точно - ты! Ты - чемпион всемирных самурайских турниров, актёр романтических фильмов, и образ для самых красивых героев из манги про любовь! Я же их тоже читала! Это же ты, Юкимура!
   -- Да, это я.
   -- Тогда почему... почему всё... так?!
   -- Я тебе покажу. -- сделав три быстрых, широких шага к девчонке, самурай поднял руку и схватил Кицунэ за голову, прижав ладонь к её лбу. -- Смотри внимательно, маленькая принцесса, если хочешь узнать, как умирают герои.
  
   Предательство.
   Объявление войны странам Лугов и Водопадов было встречено в войсках весьма негативно. Водопады, под рукой принца Юидая, конечно, воспринимались как склонные к измене, ненадёжные союзники, но младший наследник, Тэнно Кано, твёрдо обозначил свои намерения сражаться против общего врага. Луга же так и вовсе половину всей Эпохи Войн были, по сути, форпостом империи Лесов на западном направлении, готовые ударить во фланг врагам, если те вздумают пойти в рейд на империю через территории Водопадов или Болот. У империи и страны фанатичных коневодов всегда были крепчайшие торговые, культурные и кровно-родственные связи. Удар по армии Лугов, её разгром и уничтожение легли тяжким грузом на плечи самураев, по императорскому приказу совершивших самое настоящее братоубийство.
   А затем началось вторжение лисьих фанатиков, принявшихся грабить и разорять богатейшие производственные и культурные города южных регионов, под властью Токугава, Мацудайра, Могами и Нагао. И внезапно армия империи раскололась. Южане, элитная кавалерия и артиллерийские отряды, рвались спасать свои земли, в то время как северяне, рядовая кавалерия и пеший сброд, начали отставать, разбредаться и по глупейшим причинам уклоняться от боевых столкновений. Схлестнувшись с врагами, нельзя было быть твёрдо уверенным, что двигавшаяся рядом армия северян придёт на помощь, а не займёт позиции где-нибудь на холмах, чтобы издали посмотреть, как вас убивают. Грабительские нападения на беженцев, изнасилования и убийства южан творились всюду, где проходили армейские подразделения из северных регионов. Эти мрази, в мирные годы любыми предлогами жадно тянувшие через министерство многомиллиардные дотации на развитие своих регионов, в час беды впились когтями в спины тех, с кого эти деньги для них выжимались твёрдой рукой имперских служб. И никто не понёс наказания! Юкимура, собственными глазами видевший бесчинства серых, видевший сотни истерзанных трупов и снятую с убитых добычу в обозах северных союзников, получил от высших чинов твёрдый приказ не учинять внутреннюю свару. В ответ на предъявленные доказательства и требование начать следственные дела, ему просто приказали заткнуться.
   В шоке и изумлении, Юкимура метался между министрами и генералами, от жажды справедливости разрушая свою блистательную карьеру, но не добился ничего.
   А потом, была катастрофа великого морского рейда. Сотни тысяч погибших, запустение в гарнизонах по всей империи и катастрофическая волна народного негодования, выплеснувшаяся на улицы городов.
   Все оставшиеся вооружённые формирования были задействованы для наведения порядка, но... как?! Армейских самураев, совместно с городской стражей, просто собрали, выгнали на улицы и приказали не подпускать бунтарей к важнейшим городским зданиям, но при этом ни в коем случае не применять силовое воздействие.
   Они должны были остановить взбешённые толпы одним своим грозным видом?
   Под объективами телекамер в руках сотен репортёров, жадно выискивающих поводы для скандала, самураи держали оборону и приходили в неописуемое изумление, когда выхваченных из толпы провокаторов в тот же день освобождали как неправомочно арестованных, а на солдат массово заводились уголовные дела за превышение служебных полномочий. Толчком руки повалил бросившуюся отбивать "сыночка" старуху? Ударил дубинкой наглого подростка, плеснувшего в тебя вонючей жижей из бутылки? Сломал при задержании бешеному провокатору руку или выбил зубы? Получи арест и служебное расследование.
   С телевизоров и из газет на защитников империи хлестал поток нечистот, толпы мародёров громили торговые центры, а в южные регионы поездами завозили бандитскую шваль с севера, на те самые мирные протесты, во время которых массово творятся грабежи, нападения на солдат, убийства местных.
   И увидев впечатавшиеся в память гнусные морды северян, с ножами, бомбами и зажигательной смесью идущих на штурм городского муниципалитета, Юкимура не выдержал.
   "Клинки обнажить"!
   Кто за сотню лет мира забыл, что такое резня?
   Мир словно вернулся в век Мрака.
   Полторы тысячи самураев, защищавших столицу региональных владений Нагао, целые сутки громили и резали бунтарей, устлав улицы грудами трупов. Разбили и повалили локомотивы двух пассажирских составов с северными номерами, в которые набивались панически верещащие северные братья, поразительно резво засобиравшиеся домой. Превратили железнодорожный вокзал в подобие скотобойни, отловили несколько сотен личностей без документов, прячущихся по подвалам и чердакам, сложили целую гору изъятого у бунтарей самодельного оружия. Уложили штабелями ящики с кустарными бомбами, газовыми гранатами и бутылками зажигательной смеси. Мирный протест был пресечён, проведены видеотрансляции на всю страну, собраны фото и видеодокументы о том, что успели натворить свезённые в город гости, пока не получили жёсткий ответ.
   Бунты по всей империи мгновенно, как по-волшебству, начали утихать, а серые поезда приходили в запустение на половине дороги к целевым городам. Мародёры, убийцы и насильники внезапно задумались о возможности неприятных последствий.
   А затем, к городу подошла армия клана Нагао, экстренно собранная со всех подчинённых им регионов. Около пяти тысяч конных и пеших солдат.
   Не желая сражаться с родственниками и братьями по оружию, прекрасно понимающий что может его ждать после свершённого самоуправства, Юкимура выступил на телевидении, взял всю вину на себя, объявил, что солдаты действовали исключительно по его приказу, а потом вскочил на коня и покинул город. Не один. Три сотни бойцов кавалерии, подняв на коней ещё сотню пеших солдат, ушли вместе с ним, вернув империи город без боя. Ушли на север, скрылись в лесах и вынырнули возле одного из замков серых крыс, вожди которых истерично выли о невинных жертвах и взывали об отмщении.
   Замок был взят с ходу и предан огню. Собранное в ближайшем городе серое ополчение на марше лоб в лоб столкнулось с конным отрядом и оставило под копытами коней несколько сотен бойцов прежде чем разбежалось во все стороны, словно тараканы после удара тапком.
   Пылающие глубокими чувствами к серым "братьям", преследуемые объединённой имперской армией, конные самураи юга прошли широкой дугой через регионы северян, уничтожая крепости и вырезая гарнизоны. Налётами на города и уничтожением всевозможных управленцев наводя страх на тех, кто надеялся отдать команды, а потом отсидеться в сторонке, с видом полной непричастности. Да, бунтари знали, что долго это продолжаться не может, что их загонят в угол и убьют, но потому лишь больше горели жаждой действия, спеша вбить побольше страха в глотки тех, кого смертельно ненавидели.
   Но они вдруг повернули коней, резко на юг и, оставляя далеко позади преследователей, вернулись к городу, который три недели назад защитили от унижения и разграбления.
   На столбах вдоль дорог висели тела с почерневшими лицами. Тела гражданских, что с дубинами в руках защищали склады и магазины, либо оказывали сопротивление мирным протестующим, когда те вламывались в их дома. Главная площадь была залита кровью. Здесь солдатам, подчинившимся преступному приказу и обагрившим клинки братской кровью серых, рубили головы.
   Все ведь были уверены, что четыре сотни бунтарей, ушедших на север, будут пойманы, истреблены, и никогда не вернутся? В город понаехали толпы правозащитников и активистов, воющих о преступлении властных структур, националистском произволе, шовинизме, патриархате и необоснованной агрессии.
   Сейчас, Юкимура сам не мог поверить, что четыре сотни людей и три сотни коней, валящихся с ног от истощения трёхнедельным безостановочным рейдом, могут мобилизовать столько сил в собственных организмах. Перекрыть выходы из города и учинить тотальный геноцид всем, кто не мог спрятаться в жилых домах или хотя бы производил впечатление приезжего. Солдаты империи, в синей и серой униформе, дознаватели и палачи. Репортёры, политики, активисты и группы поддержки. Всё это месиво, всех цветов радуги, устлало город своими трупами. В радионовостях говорилось о двадцати тысячах погибших. Юкимура попросту не знал, скольких он и его люди убили, сгоняя паникующую толпу на главную площадь, а потом рассекая визжащую людскую массу "Разящими Серпами".
   Приехавшие в город за кровью, хлебнули её сполна.
  
   Иллюзия растаяла.
   Капитан самураев убрал руку от головы девчонки и та вздрогнула, когда с волос ей на лицо упало несколько извивающихся белесых червей. Личинки мух. Вся одежда и доспехи самураев вокруг неё были насквозь пропитаны гниющей человеческой кровью. Лето, жаркие дни. Три недели безостановочного бега. Страшный, отвратительный смрад.
   Вокруг маленькой лисы стояли разлагающиеся ходячие трупы. Прекрасно знающие, что уже мертвы, но переполненные ненавистью и жаждущие убивать, пока продолжают двигаться их надорванные, но не сломленные тела.
   -- Всего лишь предательство. -- сказал командир мертвецов, глядя сверху вниз на плачущую, трясущуюся от пережитого в иллюзиях, девчонку. -- Нас предали, все. Северные союзники. Правительство империи. Генералы и кланы, подчинившиеся предателям в министерстве. Собственный народ, что нажрался испражнений из телевизоров и газет, принял сторону врага и отвернулся, когда нас приказано было убить. Всё, что нам осталось, - дать выход собственной злобе, и сопротивляться, до последней возможности. Вместе с теми, кого мы вытащили из камер приговорённых смертников, нас семь сотен. Разрозненные, но многотысячные армии кланов смыкают вокруг нас кольцо. Таково положение дел. А теперь, маленькая сестрёнка, развернись и уходи. В поезде - зерно, картофель и замороженное мясо. Через час-полтора сюда подойдут основные наши силы, чтобы устроить себе короткий отдых. Мы накормим людей и коней, а потом... примем бой, или продолжим наш мёртвый поход. Ты же, - убегай. Как можно дальше.
   Самурай отвернулся, а Кицунэ, вдруг, втянув сопли, вытерла лицо рукавом и, вдохнув поглубже, что было сил проорала:
   -- Не-е-ет!!!
   Капитан Юкимура тяжеловесно повернулся и глянул на неё. В глазах самурая заплясало злое пламя Ци, обретающее полные угрозы фиолетовые оттенки.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   -- Что? -- наполненным мрачностью голосом, способным раздавить душу послабее, произнёс самурай.
   -- Вы - не мертвы!!! Вы - нормальные, сильные люди! Вы не должны! Не должны быть такими!!!
   -- О долгах в праве спрашивать тот, кто что-то сделал для должника. На нас теперь только долг взыскания платы за унижения и пролитую кровь.
   -- Но ведь эти люди ничего вам не сделали! -- Кицунэ указала рукой на экипаж паровоза. -- Вы не должны их убивать!
   -- Они - северяне. Посмотри на их униформу и одежду. Поганая серость. Во всём.
   -- Они не мародёры, не солдаты, и не бандиты! Они, - простые, мирные рабочие!
   -- Я не должен становиться таким же ублюдком, как те, что приезжали к нам на поездах дружбы? Я должен извиниться за беспокойство и отпустить их невинный мирняк?
   -- Да!!!
   -- НЕТ!!!
   Капитан взмахнул рукой, с вытянутых пальцев его сорвались разом четыре "Разящих Серпа" и, пролетев над головами солдат, вонзились в лежащий на боку локомотив. Железную тушу рассекло насквозь. Вода хлынула в раскалённую топку и махина с грохотом взорвалась, заставив присесть солдат и набычиться коней. Обломки металла ударили по людям, но самураи приняли их на броню и никто не получил ранений. Капитан так вовсе не обратил особого внимания на учинённые разрушения.
   -- Меня тошнит от тебя, и таких же тепличных морализаторок, как ты! -- взбешённым драконом прорычал сквозь стальную маску шлема самурай, стабилизировавшимся воздухом хватая девчонку и поднимая её над землёй. -- От тех, кто думает, что мы должны прощать этим тварям убийства наших женщин, детей и стариков! Что обязаны быть выше и лучше, щадя, защищая и заботясь об их гнилом мирняке, что счастливо махали ручками своим сыночкам и отцам, уходившим УБИВАТЬ НАС! -- воздух вокруг Кицунэ сжался, словно тисками сминая её сопротивление и угрожая выдавить кишки через рот. -- Они мечтательно ждали своих ублюдков с добычей, собранных в наших опустевших домах? Они рыдают по своим убитым, облажавшимся мародёрам?! Они смотрят нам в спину бешенными глазами?! ТАК КОГО ИЗ НИХ Я ДОЛЖЕН ЩАДИТЬ?!! СКАЖИ МНЕ, ТУПОРЫЛАЯ СУКА!!!
   С каждым заявлением сжимавший хватку воздуха всё плотнее, на последнем восклицании самурай взмахнул рукой, впечатал юную лису в землю, поднял ногу и наступил на хрипящую, борющуюся девчонку ногой. Из левой ступни, оставшейся на земле, хлынул поток Ци, укрепляющей поверхность, не позволяя земле проминаться под спиной жертвы, а правая ступня обратилась в подобие многотонного пресса, когда гигант подался вперёд и начал давить на вцепившуюся в его ногу и рычащую малявку всем своим весом.
   -- Меня... уже... бесит! -- окутанная сине-зелёным пламенем буйствующей Ци, Кицунэ бросила все силы на сдерживание чудовищного давления. -- Меня бесит эта ваша страна свихнувшихся людей! Вы задолбали! Задолбали сходить с ума!!!
   -- Ты что там хрипишь, тепличный цветочек? -- самурай, усиливая давление, склонился к ней.
   -- Я говорю, что ты - ИДИОТ! -- проревела диким зверем маленькая лиса. -- Думаешь, всё так просто?! Что кто-то предал вас ради власти или денег, а люди с севера просто так нажрались ненависти и презрения к южанам?! Их уничтожили! Превратили в уродов!!! ПРОСТО ЧУТЬ РАНЬШЕ, ЧЕМ ВАС!!!
   Капитан резко отшатнулся, убирая ногу.
   -- Кто? -- выдохнул он чёрное от ненависти слово.
   Кицунэ, корчась от боли в пошедших трещинами костях, поднялась на ноги.
   -- Пару дней назад, я случайно встретилась с великим лорд-адмиралом, Фудзивара Окимото! Слышал о таком?
   -- Адмирал Окимото?! Он жив?!
   -- Его раздавили и свели с ума, так же, как вас! Превратили в бандита, вымогателя и свихнувшегося алкоголика! Он сказал мне одну фразу, весь смысл которой я поняла только сейчас! О том, что его сгноили не за изнасилования, и не за погибших под бомбардировками детей! Нет! Его уничтожили за то, что он мог помешать ИМ убить империю! Сказал, что вас всех, старую гвардию, превращают вот в это!
   -- КТО?!
   -- Это я должна спросить, КТО?! Ты лучше меня знаешь, что у вас тут происходит! У меня есть только две зацепки! Кто держит в руках средства массовой информации и льёт помои в головы населению?! Кто посоветовал императору напасть на страны Лугов и Водопадов?!
   -- Императрица... -- ураган мыслей заметался в голове капитана самураев и вдруг он отшатнулся, так, словно на него обрушился водопад ледяной воды. -- ...Единство...
   Лорд Юкимура схватился за голову, сделал два шага назад и выдохнул целое облако белой, рассеивающейся в пространстве энергии Ци, а затем резко повернулся, глянув на девушку в платье медсестры так, что та отпрянула и попятилась.
   Но сказать ничего капитан не успел. Прозвучал резкий, рвущий нервы свист.
   -- Тревога! -- проорал самурай, стоящий в охранении и видимо обладающий неплохими сенсорными способностями. -- Серые построились в линию для атаки! Движутся к нам! Направление юго-восток! -- он указал рукой.
   Взрыв паровоза и мощнейшие всплески Ци невозможно было не заметить издалека. Враг, долго не решавшийся напасть на отделившийся от главных сил малый отряд бунтарей, решил, что кто-то ещё напал на занятых грабежом поезда, восставших самураев? Как тут не броситься добывать воинскую славу?
   -- Йа-ха! -- пара секунд и все самураи-бунтари, кроме двоих, вскочили в сёдла своих коней. -- Линию для атаки! Теперь не увернутся! Вперёд, вперёд!
   Изготавливая для ударов копья, булавы и тяжёлые топоры, бронированная кавалерия пошла вперёд волной. Сначала медленно, но всё больше и больше наращивая скорость. Грохот приближающейся встречной волны нарастал, нарастал, а затем вдруг прекратился. Враг, очевидно куда более многочисленный, увидев признаки того, что двадцать конных самураев не увязли в бою, а атакуют навстречу, резко затормозил и вздумал удрать, но сначала ему пришло затратить время на погашение инерции собственного движения, затем на свалку при развороте. На набор скорости для бегства времени уже не осталось.
   Конные чудовища клана Нагао, все двадцать, вломились в мешанину из трёх сотен рядовой серой кавалерии и принялись крушить врагов, словно здоровенные бойцовские псы, влетевшие в стаю визжащих дворовых шавок.
   Вопли людей, завывания коней и грохот сокрушительных ударов смешались в симфонию торжества разрушения и смерти, слушая которую, Кицунэ выдернула каменный нож из своей ноги и хотела броситься резать ремни, которыми стянули руки своим пленникам самураи, как вдруг на неё налетела девушка в платье военной медсестры. Протянула руку, готовясь схватить за плечо, но Кицунэ резко вывернулась и ускользнула в сторону.
   -- Ты! -- лицо девушки перекосилось от ярости, глаза её пылали. -- Ты что ему сказала, мелкая дрянь?!
   -- О-о! -- Кицунэ сощурила глаза. -- Так это ты - предатель? Подговаривала, чтобы он убивал всё больше и больше мирных людей, а потом наводила на отряд преследующие группы?
   -- Ты что несёшь?! -- у девушки волосы дыбом встали, как у разъярённой кошки. -- Хочешь очернить меня перед лордом Юкимурой?! Я тебе язык вырву, мелкая дрянь! -- она глянула на внимательно наблюдающих за ней охранников-пехотинцев. -- Она лжёт! -- палец девушки указал на Кицунэ. -- Я взбесилась, потому что это ложь и чушь! Я поддерживала радиосвязь, но только со своими друзьями из Единства! И при этом всегда рядом были наши высшие командиры! Союзники помогали нам продуктами и медикаментами! Указывали, где лучше пройти и как нанести врагам тяжёлые удары!
   -- Как расширить конфликт и пролить ещё больше крови? -- язвительно осведомилась Кицунэ. -- Чтобы север и юг точно больше никогда не помирились? И после каждого такого совета, враги всё плотнее и плотнее окружали вас, чтобы убить, когда ваша роль в создании раздора будет исполнена?!
   -- Ах ты, мелкая дрянь! -- медсестра ринулась в атаку, Кицунэ отскочила и ударила ногой о землю, пуская волну Ци и отгораживаясь от противницы частоколом каменных шипов. -- В Единстве просто есть люди, которые так же, как и мы, ненавидят северян! Нет никакого предательства! Есть ненавидящие друг друга люди, насильно втиснутые в одну империю! Мы должны показать серым мразям цену нападения на нас! А твои домыслы - фантазии безмозглого ребёнка!
   -- Ну, не знаю, говорю что вижу. -- пожала плечами Кицунэ и, слегка припадая на раненную и всё ещё ноющую ногу, поскакала освобождать пленников. Хорошо, что нож кость не задел! Мышцы уже срастаются.
   Она ожидала, что двое оставшихся пехотинцев бросятся к ней чтобы помешать, но самураи не двинулись с места, даже когда освободившая людей девчонка запрыгнула в вагон с телятами и начала его разносить, избавляя телят от цепей и ошейников, выбивая стены и открывая для зверят пути для бегства. Не напали, не попытались поймать или отогнать. Неужели поняли, что в споре с их командиром, девчонка всё-таки сумела поколебать его уверенность? Только медсестра вот пыхтит и пыхтит от злости! Сама как паровоз! Ну и ладно, пусть пыхтит!
   Разгромив все три вагона с живым грузом, Кицунэ вздохнула от счастья и, подбежав к нерешительно продолжающим топтаться в вагоне Пёстрику, Рыжику и Белянчику, попыталась вытолкать их к сходням, но телята, не понимая что от них хотят, упрямо продолжали топтаться на месте, выворачиваться при попытке их сдвинуть, взбрыкивать и мотать головами.
   -- Ладно, как увидите что страшные кони вернулись, сами побежите. -- махнула рукой Кицунэ. Грохот боя уже утих и оставаться здесь дальше означало то, что придётся снова встретиться с чудовищами в доспехах. Она сделала всё что смогла, а дальше каждый должен сам показать собственную волю к жизни. Телята разбрелись, и как почуют рядом хищника, обязательно убегут! А потом их соберут работники службы ликвидации железнодорожных аварий.
   -- Прощайте, друзья. -- сказал Кицунэ, поочерёдно обнимая трёх телят. -- Была рада путешествовать вместе! Вы очень милые!
   Земля задрожала под тяжёлой поступью многотонных, закованных в броню, боевых хищников. Телята, почувствовав опасность, тревожно замычали и в самом деле сообразили, что надо бежать. Пара сотен чудом спасённых живых душ соскочила на насыпь и, загребая копытцами гравий, заторопилась прочь, то карабкаясь, то скользя, то переходя на бег.
   Кицунэ, выскочив на крышу вагона, повернулась в сторону угрозы и, увидев среди возвращающихся всадников особо рослую фигуру капитана, приветливо помахала ему рукой.
   -- Отбитая. -- изумлённо проворчал самурай, глядя на то, как девчонка разворачивается и совершает прыжок, ныряя в ночь по другую сторону от разбитого состава. И никто вокруг не заметил, как впервые за много долгих месяцев, на измождённом лице командира, на его иссушённых, растрескавшихся губах, сквозь запёкшуюся кровь и въевшуюся гарь пожарищ, заиграла вдруг простая человеческая улыбка.
  

* * *

   Три фигуры в чёрных плащах с алыми подкладками не обратили ни малейшего внимания на хаос и панику, которую подняли одним своим внезапным появлением. Люди вокруг с криками разбегались, сталкивались друг с другом, спотыкались о попадающие под ноги предметы и прятались кто куда. Репортёры, в очередной раз бравшие интервью у одного из очевидцев явления златохвостой лисы в храм Инари-но-ками, развернули камеру и запечатлели как лидер из группы в чёрном подходит к доске объявлений и пару секунд смотрит на листок с намалеванной на нем надписью цветными фломастерами:
   "Меня здесь давно нет, я - убежала! Брать в заложники и пытать кого-то тоже будет глупо, у меня ведь нет ни радио, ни телевизора, чтоб об этом узнать"!
   -- Убьём здесь всех. -- предложил ужас восточного океана, Бессмертный Кэндзо. -- Чтобы от Златохвостой шарахались как от чумы, и считали вестником смерти.
   -- Не безумствуй. -- зло отозвалась Такасэ Мей, заместитель и ближайшая соратница великого воина-дракона морей, главы Кровавого Прибоя. -- То, что случилось в стране Лугов - наказание за сопротивление и попытки спрятать лису. С нами начнут избегать вести дела, если мы покажем себя совсем уж свихнувшимися на крови маньяками.
   Хино Тайсэй не сказал ничего. Он не сделал ни одного движения, но вокруг ураганами распространилась зона пространственных искажений. Куски пространства хаотично меняли своё местоположение, раздирая здания, круша старинные сакуры, уродуя ландшафт. Тайсэй пощадил людей, но целых пять секунд храм на вершине живописного холма с грохотом перемешивался, обращаясь в груду переломанных развалин.
   Поднялись облака пыли. Полыхнуло пламя, вырвавшееся из опрокинутой печки с крошечной местной кухни.
   Хино Тайсэй отвернулся от доски объявлений и уничтожил её, а затем мгновенно переместился и грозно, многообещающе глянул в объектив телекамеры.
   Ещё мгновение и чёрные фигуры исчезли, оставив среди руин две сотни людей, белых от ужаса и предчувствия собственной смерти.
  

* * *

   Первый Координатор, глава центрального сегмента организации, шестое столетие берегущей наследие Единой Империи, открыл пришедший информационный пакет с отчётом и приготовился печально вздохнуть об утрате прекрасного инструмента, но едва не закашлялся, подавившись своим вздохом.
   Доклад был не о полном уничтожении бунтарей, а о том, что капкан впустую лязгнул стальными челюстями. Объединённая армия северных и южных регионов окружила место, в котором должен был состояться последний бой, истощённые бунтари были настроены с честью погибнуть и готовы были принять удар, но... что там могло произойти?!
   Такое, что буквально весь взбунтовавшийся контингент, все семь сотен, не стал дожидаться прихода вражеских сил, а сначала уничтожил слишком рано начавшую атаку манёвренную группу, затем похватал сколько сумел припасов из разбитого поезда и контратаковал навстречу подступающей пехоте северян, растоптав и вырезав несколько сотен буквально подчистую. В немыслимо откуда взявшемся заряде бодрости, кавалеристы подняли своих пехотинцев на коней и скрылись в неизвестном направлении!
   Что значит "в неизвестном"?! Произвести анализ ситуации! Выйти на связь с агентами влияния в отряде бунтарей!
   Неприятные, никому не нужные сложности. Рановато сейчас устраивать гражданскую войну и раскалывать империю. За пятнадцать лет новые государства могут успеть привести в порядок производственные цепочки, отладить экономику и переформировать вооруженные силы. Даже партии новейших самураев последнего поколения из научных лабораторий могут успеть принять, обучить и вооружить молодёжь. Плохо.
   "Предлагаю атаковать сейчас". -- пришёл сигнал от Второго Координатора, лишившегося сил и влияния после того, как Северная Империя вежливо, но настойчиво попросила Единство убраться с их территории. -- "Мир в руинах и разрухе".
   "Нет, мы не готовы". -- хором возразили Третий и Пятый Координаторы. -- "Показав угрозу сейчас, мы не сможем захватить все важнейшие ресурсы и заставим обречённых мобилизовать силы для сопротивления".
   Первый Координатор отправил запрос в службу аналитики и получил ответ. Затяжная война, усиление негативного фона, активизация демонов и проблемы с эвакуацией материальной базы. Гарантированный провал сроков и огромный шанс срыва всего ключевого проекта.
   "Ваши вычислительные мощности до сих пор не вышли на оптимальный уровень"? -- не сумев скрыть ехидства, осведомился Первый Координатор у своего коллеги. -- "Рекомендую провести празднества и фестивали для дополнительной подпитки внешних силовых контуров".
   "Выделите средства"? -- зло и напряжённо ответил Второй.
   "Разумеется. Мы же делаем одно дело. Всем рекомендую провести фестивали и благотворительные акции. Золото... нужно превращать его в полезный ресурс, пока оно ещё хоть чего-нибудь стоит. Объявим завершение смутных лет и отпразднуем с максимальным размахом"!
   Предложение одобрили все и Первый Координатор снова вернулся всеми мыслями к странному и неприятному провалу. Что произошло? Какой фактор не учла служба аналитики в своих расчётах?
   Пришло сообщение. Ещё один отчёт, от агента, доложившего что, вопреки всем предположениям, экипаж поезда уцелел, потеряв всего одного человека. Координатор отправил приказ немедленно допросить выживших и занялся другими делами, чтобы отвлечься от нестерпимого желания торопить агентов с прояснением ситуации.
   "Девчонка, в одежде мальчика. Синяя рубашка и штаны с вышивкой на боках".
   Мощности Великого Ядра, ценнейшего наследия Единой Империи, мгновенно нашли совпадения в недавних сообщениях.
   Синяя рубашка и штаны с вышивкой? Именно такие значились среди похищенного златохвостой лисой имущества, во время её столкновения с низложенным лорд-адмиралом Окимото.
   Быть не может!
   У Первого Координатора глаза расширились от изумления. Вот он, тот непредсказуемый, неучтённый фактор! Безобидный, милейший пушистик, вокруг которого волшебным образом рушатся империи. Что она сказала сошедшему с ума капитану Юкимуре? Чем вправила ему мозги и зарядила новой энергией для продолжения борьбы?
   Это будет выяснено, а пока...
   Мысленные указания Координатора заскользили по информационной сети, присваивая Златохвостой Кицунэ статус Алой Тени, создавая ориентировку и рекомендации по её уничтожению.
   Пять специальных наёмных групп, связь которых с Единством невозможно будет выявить, получили приказ выдвигаться.
  

* * *

7 июля, утро.

   Малый дирижабль поисковой службы прошёл над вершинами деревьев, сенсоры и просто особо глазастые шиноби высматривали следы прохода затерявшейся в лесах армии бунтарей.
   -- Шоб ваши пропелляры вам жеж хребты от задов до ухов повыбивали! -- проорал сморщенный старый дед, грозя в след летучему кораблю плёткой. Неистово сквернословя, он ещё несколько минут потратил на то, чтобы успокоить напуганную лошадь, а затем вернулся на свою скрипучую, видавшую виды телегу и продолжил путь, через пару километров догнав на дороге незнакомого мальчишку, тощего и оборванного, устало бредущего вдоль дороги. И добродушия эта встреча совершенно ему не добавила. -- У-у шоб вы попередохли! -- забубнил старик себе под нос. -- Мразь бродяча. Шастат и шастат шваль всяка, до мельницов уж в покое не доедешь.
   -- Здравствуйте, дедушка! -- Кицунэ, за ночь и день отдыха полностью принявший облик мальчишки, поклонился зло зыркающему на него старику. -- Простите, не подвезёте меня немного? Устал я, и от голода сил нет никаких. Есть здесь где-нибудь рядом ферма, или просто хозяйство, где можно поработать, хотя бы за еду?
   -- Пшол отсюды! -- дед замахнулся плетью, угрожая стегнуть. -- Шваль выпендрёжна! Поналезло с югов бродья, работу чесным людям отбиват! Ща как взгрею!
   -- Ты, дед, плятями... тьфу! Плетьми маши полегче! -- Кицунэ показала старику раскрытую ладонь с выставленными вверх пальцами, над которыми заплясало призрачное синее подобие пламени. -- В мире генетически изменённых полно, нарвешься на кого пообидчивее меня, и запихнут они тебя целиком в задницу твоей лошади, да телегой подопрут, чтоб не вылез! А лошадь-то ни в чём не виновата! Ей-то такое за что?!
   -- Вся боги мира, вернить нам Чисту Кровь! -- огрызнулся дед, но, набычившись, перестал изливать злобу и поехал дальше своей дорогой.
   Кицунэ же, вздохнув, потопал ему вслед пешком. Остаток прошлой ночи он бежал на северо-восток, потом целый день отлёживался и пытался накопить силы. После ещё целую ночь сначала пытался бежать, а потом, выбравшись на дорогу, устало брёл, просто вперёд, всё равно куда, надеясь выйти к селу или городу, где можно будет попытаться раздобыть еды. Потраченная на сражение энергия не была бесконечной, измученный голодовками организм снова начинал сбоить и отказывать. Надо что-то срочно делать. Выйти бы к людям...
   И он вышел, буквально минут через сорок после краткой перебранки со злобным стариком. Перед ним, вдруг, раскинулось засеянное пшеницей зелёное поле с уводящей вдаль грунтовой дорогой, близ которой притулились обнесённые изгородью деревянно-каменные строения. Совершенно типичные для этой климатической зоны, похожие как копии на сотни других жилых или хозяйственных зданий. С помощью дзюцу элемента Земли обычно создавался фундамент и возводились стены будущих домов или сараев, а затем брались за дело плотники, превращавшие каменные коробки в жильё для людей или обиталище для скотины. Делалось это быстро и довольно дёшево, ведь и земли и древесины вокруг обычно было сколько угодно. Мастера Воды в считанные часы сушили и готовили брёвна для строительства, а мастера с элементом Ци Ветра легко выстругивали из подготовленных брёвен любой требуемый элемент конструкции. Никаких долгих ожиданий, никаких изнурительных работ топором, стамеской или пилой. Если бригада не ставила пригодный к заселению дом в течении дня работы, это означало только то, что никто в этой бригаде никуда не спешил.
   Дома и сараи перед Кицунэ были построены по таким же типовым технологиям, но уже когда-то очень давно. На стенах виднелись глубокие трещины, неумело замазанные чем-то вроде глинистой грязи, дерево крыш подгнило и покосилось, а каменная черепица была разбита. Ферма заброшена? Нет. Вон, и собака лает, и скотина в сараях мычит. Живут, значит, люди. Чего же не наймут мастеров на ремонт? Никого рядом нет что ли? Интересно, а сколько они заплатят Кицунэ, если она... тьфу ты, он! Если он починит им дома, закроет трещины, поправит крыши и восстановит черепицу? По-крайней мере накормят, и в дорогу припасов дадут! Сначала, наверно, потребуют показать мастерство, а потом накормят.
   Воодушевившись, Кицунэ поспешил к воротам фермы, но задержал шаг, а потом и вовсе отвернулся, увидев оставленную у ворот знакомую телегу. Так это - ферма того старика? Ну, понятно почему ему никто ничего не чинит! С таким-то отношением к людям! Взять и обругать незнакомого, вежливого человека! Сам он после этого не дедушка, а сморщенный, вонючий, старый сапог!
   Сердито вздернув нос и отвернувшись Кицунэ поплелся мимо ворот, намереваясь уйти по дороге через поле, как вдруг бодрый мужской голос окликнул его.
   -- Э-эй, парень! Погоди минуту!
   Из раскрытых ворот изгороди, опоясывающей ферму, вышел рослый и крепкий, чернобородый мужик в серой рубахе, чёрных штанах и сапогах, заляпанных грязью пополам с навозом.
   -- Чего ж ты повернул-то, малой? -- дружелюбно заявил он. -- Телегу углядал? Да, это папаша мой, чтоб ему акума рёбра почесали, зерно на мельницу возил и вернулся злой, ругался, что с мальцом синего огня чуть на дороге не сцепился. С тобой штоль? Ты не злись, эт дед у нас по жизни отбит чуток, старчески куполом просел, и рычит на всех подряд. Вообще на всех, ты тут ни при чём вовсе. А я видел, как ты наши бедовые домишки оглядывал. Взглядом мастера! Ты не мастер Земли, эть?
   -- Мастер-не-мастер, а мог бы много чего подлатать. У меня в Ци Ветер и Земля, так что как дома восстановлю, могу ещё дров наколоть, или травы накосить.
   -- О-о, ну этож мы сами, мастер. -- засмеялся мужик. -- А правда ль можешь с землёй управляться?
   Кицунэ склонился, коснулся земли, та прилипла к его пальцам, а когда мальчишка поднялся, сформировала на его ладони сначала ровный куб, а затем гладкий, без единого изъяна, шарик.
   -- Ох чудно! -- восхитился мужик, поймав брошенный ему шарик, и сжатием пальцев оценив его прочность. Не хуже гранита. -- Вижу и верю, мастер! Эх же повезло! Щас в округе всех мастеров то в больши города сманили, то на армейску службу уволокли. А ты ж откуда? С южных регионов? С третьева, аль пятова?
   -- Я из страны Речных Долин. -- не забывая о вражде южан и северян в империи, Кицунэ не постеснялся повторить свою фантазию о похищении пиратами и побеге. Услышав о том, что чужак побил напавших на него мальчишек южан, а с одного ещё и одежду забрал, крестьянин заулыбался шире, в глазах его заплясали весёлые огоньки.
   -- Так с ёми и надо, кровопивщами крашеными! -- заявил мужик, погладив бороду и глянув на мальчику куда как дружелюбнее. -- Эте ж твари те ешшо. Химикалиями мясо и овоща понакачивают, шоб росло быстрей, а народ травют, и цены на рынках рушут, разоряют чесных людей. На заводы нам своех засыльных втолкнули, развалиле всё, а посля на своё проклято железо цену задрали, шо не допрыгнешь. Всех поразоряли, сволота, и хош не хош, а иди, с поклонами, к ним на работу! Ломай сябе мышцу с костьми, гнои кишки в химии, а они се - монету в карман. Ну ничо, ничо... -- он похлопал Кицунэ ладонью по плечу и потискал пальцами на нём рубашку. -- ...И их выплодки биты бывают!
   Кицунэ стыдливо опустил голову и покраснел, одновременно радуясь тому, что отношение к нему сменилось на хорошее, и чувствуя горечь от того, что это произошло на почве ненависти к кому-то ещё.
   -- Ладно, ладно, не гори ярко, малой самурай. -- крестьянин снова похлопал его по плечу. -- Пойдём в дом. Голодный? Щас жону кликну, накормим до ноздрей! Работа ваша, яж знаю, энергию жрёт.
   Крестянин поманил рукой и направился к дому, а Кицунэ, сглотнув голодную слюну, пошёл следом. Два больших, чёрных, лохматых пса поднялись, с угрозой глядя на чужака, но получили окрик хозяина и отошли.
   -- Жона! -- проорал крестьянин, распахивая дверь и входя в дом. -- Встречай гостя! Есть чо на зуб уронить? Скидай сё на стол! Видала? -- он показал женщине ровную каменную сферу. -- Мастер!
   Дом был обставлен небогато, но хорошо. Большая печь на кухне, разделочный стол, вязанки с припасами на стенах, чтобы не добрались мыши. Комната для водных процедур, большая общая комната с обеденным столом, спальня родителей и большая спальня, в которой вповалку ютились старый дед и человек шесть детей разного возраста. Уголок бога-хранителя в главной комнате, крышки люков на чердак и в подпол. Кругом самодельная мебель и расшитые вручную занавески. Полка с книжками и журналами. Но ни лампочек, ни радиоприёмника. Культура кое-какая есть, но трудно, наверное, им здесь новости узнавать.
   -- А у вас электричества совсем нет? -- не удержал удивления юный лис, жадно поедая из деревянной плошки поданную ему кашу с жирными кусками варёной свинины.
   -- Откуда ж? -- пожал плечами хозяин. -- Линею тянуть к фермам никто не станет, а генератор покупать - денёг попробь напасись! Ладно сама железяка, а к няму ещё ж картриджи зарядны нада. Телегу размоташ - в город да обратно с картреджами катаца.
   -- Жаль. -- отвлекаясь от еды, Кицунэ глянул на выглядывающих из-за занавески шестерых малолетних обитателей фермы и подмигнул, улыбнувшись детям. -- Я хотел радио послушать, чего в мире делается.
   -- А чево там делаца может? -- пожал плечами крестьянин. -- Войны, драки, да убивства кругом. Лиса вон, как наподдала камнегрызам, так нихто никак успокоица и не можот. Малы страны землю освобождёну делют, да решать взялись хто меж них главный теперь. Пески всех кто на землю их поналез, выгоняют. Камни тащут к сябе в обрат осколки ихой империи. Шиамы вот то туды, то сюды рыщут ак чёрны волки, гдеб ково зарезать да сожрать. Но мы от границ далеко-о. До нас сюды, слава всем богам, -- мужик поклонился в сторону угла с красиво обёрнутой в ткани каменной статуэткой. -- Не доходют.
   -- Так что же, в империи спокойно?
   -- Уть тэ сказал! -- мужик хлопнул себя по ноге. -- У нас болото хлешша всех гудит. То лисовы фанатики поналезут, то флот потонет, то синюшны морды на крови свихнуца да попрут к нашим, убевать. Рядом совсем ходют! Дитя мои вон, на крышу лазали и чуть бошки се не посворачивали, глядя как дирижабля летала. Ищут, где те живодёры. Ну, хыть слава всем богам, -- новый поклон каменной фигурке. -- И эти, люты, мимо нас прошли. Ферму не развалили, хлеб не пожгли, свинёй не сожрали. А теперь ежель ты подлаташ нам дома, и вовсе понесу дары в храм, богам, за удачу. Плохо только сбыту ни на мясо, ни на зерно который год уж почти никакого нет. С голоду не помирам, но без денёг сидим. Дирижаблю с пёстицидами нанять ненашто. Ты, друг мой, за работу, может, продуктами возьмешь, а?
   -- Может и продуктами. -- кивнул Кицунэ. -- Продукты - это хорошо! Но денег всё равно хоть немного надо. На железнодорожные билеты, и на пошлину при входе в город. В городе тоже совсем без денег плохо будет устраиваться. Давайте, я половину работы вам сделаю, за продукты, а вы оцените и скажете, стоит ли моя работа денег, или нет.
   Крестьянин призадумался, вздохнул и кивнул.
   -- Дело.
   Из детской комнаты, отодвинув занавеску, вышла старшая из дочерей крестьянина, черноглазая и черноволосая крепкая девочка лет тринадцати-четырнадцати на вид. Тайком, искоса поглядывая на пришлого мальчишку, она прошла через всю комнату к выходу, обулась в короткие кожаные сапожки и оглянувшись, горделиво улыбнулась. Увидела и оценила то, что мальчишка даже прекратил есть и смотрит на неё. Вся такая гордая и неприступная она отвернулась, вздёрнула нос и вышла на улицу.
   Крестьянин, с ухмылкой пронаблюдав эту сцену, рассмеялся, а потом печально вздохнул.
   -- Беда бедова. Девки наши в панике все.
   -- А что так? -- спросил лис, наливая себе в кружку очень наверное полезный отвар из сушёной местной травы.
   -- Да мужики-то в сёлах повымерли. Мрази крашены с югов рынки нам все завалили мясом своих химеческих мутантов и нитратным зерном. Работы на фермах не осталось. Молодёжь за деньгой, в города разъезжается, а там от наркоманья иль вина с метилом мрёт. Но ещё хужей, - ежель на заводы к южанам. Деньга там хороша, для замана людёй, да вот толька мужики крепкие года три там отпашут, а потом лёгкие гнилые выплёвывают, кровью спражняются и от ентой... онкологии як от чумы валятся. Сколь вдов с сиротами по деревням - не счесть! А нас ещё эти, мрази, и с дирижаблев опылять начали...
   -- Чего делать?
   -- Опылять. Радием молотым, на почве ненависти. Видал, дирижабля летают? А им под брюхи южане коробки секретно подвешивают, с порошком радиёяктивным. Над нашими регионами крышки срабатывают и пыль вылетать начинат. Землю травют, чтоб мы поперемёрли тут.
   -- Да ну, это вот ерунда уже.
   -- Много ты знашь, бродяга, что ерунда, а что нет. -- вспылил крестьянин. -- У меня шестеро детёв, а могло десять быть! Четыре плода у жены погибло! И все - пацаня. А девки вот выжили. Это травют нас чем-то, я те говорю, штоб мужиков повывести, а баб потом в стальны ошейники одеть, иль вырезать попрошэ!
   -- Может то генетическое чего-то? -- Кицунэ, похолодев при мыслях о радиации, не удержал настороженного взгляда на опустошённые тарелки. -- Или случайность?
   -- Случа-а-айность! -- с растущим недовольством съязвил хозяин фермы. -- От такех "случайностёй" по деревням один жилой дом на пять сгнившех. Эх! Лады, хвать трепать попусту, пошли, покажешь какова твоя цена в деле. А то языками вертеть все горазды, особо те, что с югов приходют. Тышшу раз видали.
   Кицунэ поднялся, поиграл плечами, разминая мышцы и, прислушиваясь к усиливающимся биотокам в своём организме, кивнул.
   -- Показывай работу, хозяин. Сейчас поправим где чего покосилось.
  
   Первым делом, Кицунэ занялся зернохранилищем. Манипулируя камнем, усилил его стены закрыл все трещины и уплотнил структуру. Заделал все прогрызенные мышами ходы и углубил фундамент, чтобы жадные до зерна грызуны не подкопали новые проходы под камень, ставший несокрушимым для их зубов.
   -- Не забудь узор с мягкого камня, чтоб плиты не треснули при жаре аль холоде. -- напомнил крестьянин и получил утвердительный кивок.
   Вторым, лис выправил просевший фундамент под громадным свинарником. Приподнял сарай вместе со свиньями и подгнившим полом, а затем, на каменной площадке, выволок из-под строения огромную кучу навоза, которую свалил рядом со свинарником, предоставляя хозяевам самим разбираться, куда это богатство девать.
   Убедившись, что свинарник надёжно встал на обновлённом и очищенном фундаменте, фермер повёл размявшегося для серьёзной работы лиса к широкому, старому и заброшенному колодцу в стороне от фермы.
   -- Отсюда воду брали на питьё скотине, на мытьё и стирку. -- сказал крестьянин и указал на полуразвалившиеся подобия купален. -- Отсюды сток хорош, в овраг. Посля колодец грязью позатянуло, всякой дряни в него навалилось, и подходить к нему терь страшно, рушится весь. Года три уж с нево воду не берём.
   Кицунэ кивнул, пустил в землю волны Ци, оценил состояние и взялся за работу, за два с половиной часа трудов вытащив из колодца грязь, восстановив обвалившуюся шахту и установив надёжные каменные кольца, с отверстиями для поступления воды.
   -- Ворот и крышку сами сделаете? -- спросил у отдыхающий лис у пришедшего проверить работу хозяина. -- У меня элемент Ветра есть, я резать и строгать дерево могу запросто, но время это всё равно займет, а с такими работами, в принципе, любой справится.
   -- Сделам, сделам, не велика забота. -- довольный, хозяин осмотрел колодец, сбросил вниз ведро на верёвке, проверил глубину и вытащил воды. -- Ох ты! Чистейша!
   -- Ну так я всю муть притянул к стенкам и использовал для укрепления. -- самодовольно похвастался мальчишка.
   -- Водоводны пласты не сломил?
   -- Обижаете, хозяин! Я же - мастер! Знаю зачем колодцы нужны и как работают. -- лис рассмеялся. -- Не волнуйтесь, пока в слое вода есть - не пересохнет.
   Фермер похвалил работника и, поманив рукой, повёл его обратно к ферме.
   -- Вот, ентот колодец ещё в порядок приведь, -- сказал он, хлопнув рукой по малому колодцу, из которого раньше брали воду только для дома, а теперь и для скотины таскали. -- Почисть, поправь и укрепи, а потом - обедать пойдём!
   Обрадованный, Кицунэ взялся за работу и привёл в идеальное состояние колодец минут за сорок.
   -- И правда мастером становлюсь. -- гордый от хорошо сделанной работы, он вынул из колодца ведро чистой воды, выпил пару глотков, умылся и волосы намочил. Жарко!
   Вздохнув с облегчением, он глянул на девчонку, ту самую, старшую дочь хозяина фермы, что уже минуты полторы тайком наблюдала за ним из-за угла склада с разными рабочими инструментами вроде плугов, борон, хомутов, вил и лопат.
   -- Привет! -- девочка, держа в руках каменный кувшин, свёрток с одеждой и завёрнутый в тряпицу хлеб, вышла из своего укрытия и приблизилась к мальчишке, своей расслабленностью и слегка пренебрежительным видом показывая, что она вся такая вот уверенная в себе. Даже главная тут вообще, а не трусиха какая-нибудь, или дурочка, смущающаяся перед посторонними. Нет, она уже взрослая, гордая, сильная и независимая! -- Ты что, уже всё? Закончил? А у матери там ещё недоварилось чего-то, давай подождём немного? Вот, держи. -- она протянула мальчишке кувшин со свежим молоком и большой ломоть горячего, недавно испечённого хлеба. -- Ешь, пей, а потом это... -- она положила на край закрытого крышкой колодца сложенные в стопку светло-серую рубаху и тёмно-серые штаны. -- ...Переоденься. Я твои вещи мамке отнесу, она после обеда их постирает и зашьёт. Ты где их так порвал? -- она тронула одну из прорех на рубашке, полученных в бою с капитаном бунтарей, когда тот вздумал своим уплотнённым воздухом вывернуть и выжать малявку, как кусок тряпки.
   -- Да за мной в лесу тигр погнался, -- краснея, соврал Кицунэ. -- А я, как от него удирал, пару раз за ветки зацепился, а потом с обрыва прыгнул и катился до самого низа. А на штанине видишь дыру? Это он меня лапой достал! Когтями! Хорошо что не ухватил, только за одежду деранул.
   -- Оу! -- выразила своё изумление девочка, совсем иначе глядя на повреждения одежды мальчишки. -- А я от тигров только следы на снегу видела! Громадные! Жутко как! А тебя он правда чуть не схватил? Прям когтями? Жу-у-уть!
   -- А я ещё и крокодилов видел! -- тут же принялся хвастаться, производя впечатление на девочку, Кицунэ. -- Возле берега, лежит такой, как брёвно в воде, а чуть ближе подойдешь, бу-у-уль под воду уходит. Ждет, вдруг поближе подойдёшь? Склонишься к воде, а он как бросится! Как схватит! -- лис протянул руки вперёд и хлопнул ладонями со скрюченными пальцами, изображая хищную пасть.
   -- Уой! -- девочка даже отшатнулась. -- Ужас! Хорошо, что у нас нету всяких таких, им зимой холодно. У нас только медведи и волки. Рыси и пумы, правда, ещё иногда приходят, но они не такие страшные как тигры и никогда к людям не приближаются. А слонов ты видел? А жирафов? А акул? Ты ведь из моря выплыл?
   -- Ага, из моря. -- принялся фантазировать лис, жуя хлеб и запивая его молоком. -- Но нет, акул я не видел. Зато видел обалденный пляж! Там песок жёлтый такой, и ракушек красивых целая россыпь! Синие, зелёные, полосатые и с пятнышками! Но мне их положить некуда было, а то бы я точно хотя бы горсть с собой принёс, и... тебе подарил.
   -- Мне? -- девчонка заулыбалась, поигрывая плечиками и поглядывая на мальчишку задорно сверкающими глазами.
   -- Да-а.
   -- Спасибо. -- девочка принялась прихорашиваться, поправила причёску и платье. -- Ну ладно, на! -- она переложила принесённые вещи ближе к мальчишке. -- Переодевайся давай!
   -- А это чьё? -- лис положил в рот последний кусок хлеба и запил его остатками молока.
   -- Ничьё. Мы это для работников держим просто, сменную одёжу. У нас сейчас на ферме из работников нет никого, только бабы на полевых работах, потому мужские вещи просто так лежат. Пойдём к сеновалу, там переоденешься, а я покараулю, чтобы мамка или папка не зашли.
   -- Пойдём. Только ты не подглядывай!
   -- Ах-ха-ха, ладно!
   То, как она не станет подглядывать, Кицунэ понял сразу, как только сбросил с себя рубашку, открыв свои руки и плечи с наросшими жилистыми, крепкими мускулами.
   -- О-оу... -- прозвучал восхищённый выдох девчонки.
   -- Э-эй!
   -- Да ладно тебе! -- девчонка скользнула в сарай, наполовину заваленный золотистой соломой и ещё раз полюбовалась на мальчишку. -- А ты сильный. Слушай, а это правда, что ты у этих... южан... с какого-то мальчика одежду отобрал?
   -- Ну... да... -- засмущался Кицунэ.
   -- Прям всю? На тебе нательник, и трусы. Это тоже с него? Ты его что, совсем-совсем до гола? -- девчонка, хитро щурясь, зарделась и хихикнула.
   -- А что мне, без трусов ходить? -- смутился Кицунэ. -- Отстань!
   -- Да ладно, я ж не смеюсь! Так ему и надо! Они, южане, все такие выпендрёжники! Меня папа каждую зиму в городскую школу отправляет, чтобы я читать и писать научилась, так у нас там несколько южан ходит. Все такие умные прям! Выпендриваются, что и умножать, и делить, и уравнения дурацкие решать умеют. И одеваются всегда красивее всех, а над нами смеются! Вы, мол, - глупые и серые, -- девочка встала в позу, изображая чванливого и высокомерного гордеца. -- А мы - умные и яркие! У меня жуть как кулаки исчесались кого-нить из них побить и отобрать крашеный южный шмот! Со стразами или вышивкой. Вот такой. -- девчонка взяла рубашку и показала Кицунэ нехитрый станочный узор на передней части. -- А то у нас, на севере, всех много работать заставляют, а деньги уходят на юга. Люди ходят мрачные, думают как на всём экономить, и ничего яркого не покупают. На фабриках даже вышивать и красить ткани перестали. Только на юге вот, бездельники все. Наших в рабство заманивают, мы работаем, а они себе все деньги гребут и выпендриваются, какие теперь богатые! Дашь мне рубашку померить? И штаны. А тот мальчик, с которого ты их снял, был... -- дочка фермера хихикнула. -- Красивый?
   -- Ага. -- Кицунэ вдруг стало стыдно от того, что кто-то может предположить, что он носит одежду какого-то безобразного придурка. -- Блондинистый такой, стройный! С синими глазами! И сказал, что он - сын деревенского старосты. -- лис даже загордился своей фантазией. -- Так что это - одежда настоящего принца деревни!
   -- Оу... -- восхищённо вздохнула крестьянка. Хлопнув глазами, она совсем по-другому посмотрела на трофейную одежду, а затем и на самого Кицунэ. -- А знаешь, ты сам... очень похож на принца.
   -- Да? А... -- мальчишка стеснительно заулыбался и почти что украдкой оглядел девочку. -- А ты - на принцессу! Красивая такая!
   -- Правда? -- девчонка, кокетливо улыбаясь повела плечами и подняла руку, как-бы невзначай поправляя волосы и открывая взгляду мальчишки свою главную ценность - маленькие серьги в виде цветков из бирюзы, при виде которых все чувства лисы-модницы, которые Кицунэ уже почти двое суток старательно прятал в самые дальние глубины своей души, начали бунтовать и вырываться наружу.
   -- Вау! -- завистливо выдохнула так самонадеянно вздумавшая притворяющаяся мальчишкой, девчонка-лиса. -- Красивые!
   -- Это мне мама на ярмарке купила. -- гордо сказала ей в ответ обрадованная хвастунья. -- В подарок, когда мне исполнилось двенадцать лет! А тебе папа что купил? Ты ведь уже старше двенадцати лет, да?
   -- Да. -- опомнившись, соврал лис. -- Он мне... купил кусок особого сплава, который хорошо Ци проводит, чтобы я сам себе сделал хорошее оружие. Но ладно, потом расскажу! А ободок у тебя из чего? -- он протянул руку к голове девочки, не прикасаясь, указав на деревянное украшение в виде украшенной резьбой дужки, поддерживающей волосы.
   -- Из гикориса (искажённое латинское название генетически модифицированного орешника, Gigas Corylus). -- девочка повернулась вправо и влево, чтобы восторженный подхалим полюбовался на её украшение. -- А узоры дедушка вырезал, зимними вечерами, когда работы не было. Он нам всем такие сделал, но мне - самую красивую!
   -- Ага. -- Кицунэ кивнул. -- Так классно смотрится! Тебя все так любят! Ты - правда принцесса!
   Девочка хихикнула, сияя радостью.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   -- Нет, правда! -- подлил ещё масла в огонь неугомонный лис. -- Вот ты говоришь, что все у вас тут серое носят, а ты всё равно очень... очень красивая!
   Девочка от счастья стала багровее самого спелого помидора, наградила засмущавшегося мальчишку несколькими сияющими улыбками, а потом рассмеялась и толкнула его в плечо.
   -- Ой, да ну тебя! Заболтал совсем!
   И, словно в подтверждение её слов в стену снаружи кто-то несколько раз сильно ударил палкой.
   -- Амайя! -- прозвучал хриплый и мрачный голос старика. -- Не запотела песнь плести?! Работным в поле обед несть пора!
   -- Щас! -- отозвалась девчонка и заторопилась. -- Ну, переодевайся скорее!
   -- Да, да! Только ты больше не подглядывай!
   -- Ладно.
   Кицунэ быстро переоделся, девчонка забрала его вещи и убежала, а в сарай заглянул, не заходя, сморщенный, угрюмый старик. Лис вежливо поклонился ему, но старый злыдень лишь плюнул и не подумал даже смягчить взгляд.
   -- Южно племя. -- процедил он сквозь зубы, отвернулся и поплёлся прочь.
   "Наверно у него блондинистый южанин невесту увёл, вот и бесится, когда кто-нибудь с юга даже просто поговорить с девочкой хочет". -- с сердитой злостью подумал Кицунэ и пожал плечами. Фу на него! Общаться или пытаться сдружиться с этим скрипучим старым сморчком у него всё равно не было ни малейшего желания.
   Тяжёлый вздох вырвался у Кицунэ при мысли о том, что, как бы ни было приятно общение с местной девочкой, из-за психических заскоков фермера и старика, оставаться здесь надолго совершенно не хочется. Опыляют их с дирижаблей, ну надо же! Чего только не насочиняешь сам себе, на почве зависти и злости, если живёшь в глуши и даже радио у тебя нет. А на других фермах попроще с неприязнью к чужакам? Что-то интуиция подсказывает, что там определённо всё точно так же. Это странное чувство, ощущение, что столкнулся с сумасшедшими, возникало у Кицунэ каждый раз совершенно неспроста. Империя ранена и изуродована, её люди раздавлены и изменены. Кто это сделал, и зачем? Пока неясно, но совершенно ясно то, что жить в таком обществе, принимать всеобщее безумие как норму и мириться с нею, - нельзя. Невозможно! Нужно найти причину, и вырвать её, как паразита, впившегося в слабеющее и умирающее существо. А уж после этого можно снова думать только о том, как убежать от демонов и сумасшедших бандитов.
   Первое и самое главное она, Кицунэ, уже сделала! Враги ищут перепуганную, беспомощную девочку, а она раз! И превратилась в сильного, уверенного в себе мальчика, в котором никто даже не думает подозревать всякого там сказочного оборотня. Неплохо будет, если фермер в счёт работы согласится отдать ему эту рубаху и штаны, что выдал на смену.
   Лис с ухмылкой оглядел себя. Новый наряд определённо не представителен, и не красив, но удалившись от фермы и приняв облик молодого черноволосого гвара, лис ничем больше не будет отличаться от северянина среди других таких же северян. Это сразу снизит уровень агрессии людей и можно станет спокойно с ними разговаривать, собирая новые и новые подсказки, чтобы постепенно, не спеша подобраться к источнику проклятой заразы, из-за которой все тут друг друга ненавидят.
   Поправив на себе невзрачную серо-чёрную одежду, Кицунэ вышел из сарая. Направившись к жилому дому, он сделал глубокий вдох и чутким лисьим нюхом жадно уловил запахи еды. Горячей мясной похлёбки и свежего хлеба. После долгой голодовки - сказочно чудесные ароматы. И это не просто запахи чего-то недоступного, его сейчас щедро накормят, ещё даже обильнее, чем утром! Вон как улыбается хозяин, осмотревший и оценивший результаты трудов мастера-каменщика, поработавшего над вторым колодцем. Работник определённо заслужил и завтрак, и обед, и ужин, да ещё и разрешение переночевать в сарае, в тепле, на мягкой горе старой, прошлогодней соломы.
  
   За обедом хозяин не уставал нахваливать работника и погрустнел только когда Кицунэ упомянул о деньгах. Вздыхая и сетуя на всеобщее разорение из-за проклятых южан, он обрисовал оставшийся фронт работ и принялся торговаться. Кицунэ был добродушен и уступчив, не прошло и пары минут не слишком интенсивных споров, как он и крестьянин сошлись на запасе провизии в виде одной шестой части свиной туши, двух караваев хлеба, десяти килограммах зерна и двухлитровой бутыли молока. К этому запасу прилагалась сменная одежда и пятнадцать тысяч рю бумажными деньгами.
   Договор был заключён ко всеобщему удовлетворению и хозяин, стараясь скрыть довольный вид от крайне выгодной сделки развернул газету, которую продолжающий избегать сближения с чужаком дед привёз этим утром с мельницы.
   -- О чём пишут? -- поинтересовался Кицунэ.
   -- О бунтарях, что сбегли от армейских остолопов. -- вздохнул крестьянин. -- Об обращении к народу его блистательности, господина-императора, с высочайшим указанием прекратить безобразия и вернуться к работе. Об волшебной лисе, что в храме Инари на юге показалась...
   -- И чего об ней? -- навострил уши Кицунэ.
   -- Алые Тени тама следом появились и храм в кусочки разнесли. -- пожал плечами крестьянин. -- Чудо, шо не пришибли никого. А мож не чудо. Мож силу казанули, да не захотели психами совсем выставляцца. Намеренья показали, без лишнех кровей.
   -- Похоже. -- Кицунэ вздохнул с облегчением. Сработала, значит, записка всё-таки. -- А что тут слышно о ней? О златохвостой? А то я ж с восточного побережья, до нас только слухи сомнительные доходили.
   -- Дык до нас тожа. В газетах писали, что енто мутант обычный. Образ энергетическай другово человека запоминат, потом на ся накладыват и тело её изменяетца, прям до копии того человека. Хех! Каких токо чуд в лабораторьях эти сумасшедши не наворочали! Ладно хоть девка тиха и не бросатся ни на кого. Все мысля у ней, грят, как стать ешщё красившей и чтоб яё больше любили. Эх, не повезло сопле такой. С чудовищами закусилась, а тоб жила где-нить, як прынцесса.
   -- Эт да. -- вздохнул Кицунэ. -- Но мир таков, зла в нём много. Ладно, хозяин, чтобы до вечера управиться, лучше сейчас начать. Так значит... курятник поправить, дом починить, дорогу уплотнить и выровнять в обе стороны, на полкилометра. Останется время, купальни в порядок приведу. Как подарок от фирмы, и в благодарность вам, с хозяйкой, за вкусную еду!
   Хозяин с энтузиазмом поддержал, Кицунэ взялся за работу и прервался только раз, когда работал на дороге и к нему, с поля, вдруг вышла, держа самую младшую сестрёнку в узле на спине, старшая дочь хозяина фермы. При виде мальчишки она сразу приосанилась, загордилась и принялась красоваться, но начавшийся было заново флирт порушил злобный дед, словно коршун следящий за чужаком и шугнувший девчонку от такого симпатичного и дружелюбного мальчика.
   Лис, вздыхая и мечтая, избавил от грязи раскисающую при малейшем дожде дорогу, выправил почти что опрокинувшийся курятник, затем занялся домом и с максимальным старанием закрыл все трещины, вернул на место балки и переложил черепицу, заново сделав десятка полтора сегментов. Больше не протечёт!
   После, как и обещал, он занялся купальнями, восстановил их до исходного состояния, убрал сажу из давно заброшенной печи, почистил стоки и вернул на место плитку.
   В процессе он не переставал думать о так понравившейся ему девчонке. То, что у хозяина фермы погибли сыновья и остались только девочки, говорит вовсе не о том, что кто-то им вредит, а об опасном генетическом сбое. Гемофилия, или что-то навроде неё. Мальчики погибают, из-за того что ошибка в генах активируется при контакте X-Y хромосом, а девочки выживают, из-за того что при соединении X-X хромосом ошибка перестаёт быть критической. Создатель Кицунэ, Хебимару, как-то ругался, что не получается сделать мужскую особь какого-то мутанта, а девчонками он, видите ли, уже сыт по горло! Дурак. Чего плохого в девочках-то? Девочки - краси-и-ивые...
   Кицунэ, мечтая и думая совершенно не о работе, полюбовался на лазурную узорную плитку, украшающую стены купален. Надо обязательно хозяину фермы сказать, чтобы обратился за помощью в генетический центр. Там возьмут яйцеклетку девочки, исправят в ней ошибку, и она сможет родить нормальных, полностью здоровых детей. Всего и делов-то! Может быть дорого, но гораздо дешевле, чем сводить с ума себя и других мыслями о чьих-то кознях или семейном проклятии.
   -- Ну, терь ещё в бак на верхах воды налить, и работны наши раза по три на дню сюды сбегать повадюцца. -- смеясь, похлопал пришедший хозяин фермы по стене купальни рукой. -- Эх, мастер, где жа ж ты пол-лета был?! Нады тя спрятать скорея, шоб бабы наши тя не затискали в благодарноть. Ну, пошли в дом. Чаёв попьём пред уженом. Устал жеж?
   -- Так, слегка. -- вздохнул Кицунэ. -- А заночевать позволите у вас, хозяин? Не в доме, в сарае, на соломе.
   -- А чтож не позволю? Ежель храпеть буш, да рассыплешь сарай, дык сам с утра и починешь! -- фермер захохотал и потрепал мальчишку по плечу. -- До утру отдыхай, а со светом завтрак на зуб кинешь, соберёшь шо обговорили, да со свежой силой - в путь!
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   Кицунэ кивнул. Солнце медленно клонилось к закату и уходить в поля или лес не было ни малейшего желания. В полном удовлетворении от хорошо сделанного дела и от того, что жизнь наконец-то начала налаживаться, лис неспешно направившись вместе с приютившим его мужиком к ферме.
   -- Хозяин, я вот думал о ваших утренних словах и о вашей дочери...
   -- Об Амайе-то? -- насторожился крестьянин. -- А чего об ней?
   -- Красивая она у вас. Как бы ни мало парней вокруг было, мужа себе обязательно найдёт.
   -- Эт да, девка боевая. Сокровище моё. Перво живо дитё, посля двух потерянных.
   -- Да, вот я и подумал, что потеряв сыновей, терять внуков вы не захотите. Надо вам сделать кое-что важное.
   Лис поделился с мрачнеющим крестьянином своими мыслями о причинах гибели детей и посоветовал что делать.
   -- Проверка ДНК не такая уж и дорогая. -- сказал он. -- А ребёнок из яйцеклетки, в которой учёные исправят сбой, будет всё тем же родным ребёнком вашей дочери и её мужа, только родится здоровым. Ваша жена ведь тоже ещё не стара? У вас могут быть ещё дети, и после помощи в научном центре вы сможете стать не только дедом, но и отцом хорошего, здорового мальчика. Но если не обратиться к врачам, генетический сбой распространится на большее число семей и больше ваших потомков будут страдать так же, как ваша семья, теряя детей.
   -- Чья это вина? -- зло спросил, темнеющий, подобно вечернему небу, низко опустивший голову мужик.
   -- Это - болезнь. Скорее всего - вирусное. Может ещё как-то повредилось ДНК. Не думаю, что вас в самом деле кто-то чем-то опылял, такие ошибки - совершенно обычные природные процессы. Природа меняет наши гены, если изменение полезное, потомки становятся сильнее. Если же что-то губительное, потомки погибают. Такова эволюция. Вам досталась губительная ошибка, но люди - не звери и могут отменить негативное изменение с помощью науки.
   -- Знача ты говор свёл, что четвяро мах сыновей помёрли, и в том... никто не винён?!
   -- Да. Никто не виноват. Пусть учёные проверят. Если я прав - ошибку исправят. Если же нет, то пусть поищут причину. Разве ваши учёные станут молчать, если придут на поля, замерят уровень радиации и обнаружат, что вас тут с дирижаблей молотым радием посыпают?
   Крестьянин остановился, чернея от мрачных дум и злобы всё больше и больше, а потом вдруг вздохнул и расслабился.
   -- Твоя правда, мастер. -- сказал он, на глазах светлея и сбрасывая накопившийся в нём мрак. -- Сбярём урожай, сгрябу в горсть своех девок, да всех вместя отвязу в центру генетическу. Взамен осенняго фестиваля. Ежель болезнь, то... лечить надо.
   Кицунэ вздохнул с облегчением. Мир вокруг сразу посветлел и стало легче на душе от того, что говорит он всё-таки не с тёмным, одичавшим крестьянином а с вполне вменяемым человеком новой эры, знающим что такое наука. Как хорошо, что чью-то судьбу можно изменить, сказав всего пару слов. Эти люди продолжат жить и растить детей, постепенно теряя ненависть к мифическим злым южанам. Если в одном своём утверждении они сами оказались не правы, быть может и остальные не такие уж абсолютно истинные? Сеять сомнения в чистой праведности взаимной ненависти между людьми, вот то, что и должна делать волшебная лиса. Разве нет?
   Чувствуя как в сердце разгорается тёплый огонёк искреннего счастья, Кицунэ вошел во двор фермы и сделал четыре шага, направляясь ко входу в дом. Дверь была открыта и, видимо углядевшая возвращение мужчин, девочка выскочила на порог, с улыбкой глядя на приближающегося и улыбающегося ей мальчишку. Какая красивая! Молодая, счастливая. Хорошо... что у неё теперь всё будет хорошо...
   Шелест воздуха, рассекаемого тяжёлым предметом.
   Мир полыхнул багровым. Полыхнул кошмарной, ледяной и липкой тьмой, из которой нет спасения. Сквозь эту тьму, уже остекленевшие глаза лиса послали в агонизирующий мозг ещё одну картинку. Того, как меняется лицо стоящей в дверях дома девочки, из радостного и влюблённого мгновенно превращающееся в гримасу ненависти. Как милые девчоночьи губы искажаются, обращаясь в презрительный и глумливый оскал. В насмешку над дураком. В издевку над идиотом.
   Кости черепа лопнули. Кровь и жирная слизь брызгами разлетелась, алыми пятнами усеивая двор. Лис, сбитый сокрушительным ударом топора в голову, лишь нелепо взмахнул руками, словно сломанная кукла падая в грязь.
   Фермер, расчётливо оставивший в тени у ворот ограды тяжёлый колун на крепкой длинной рукояти, замахнулся и ударил снова, в голову упавшего мальчишки. Точно в лоб! Полотно скользнуло по кости, но череп уже пробит! Кровь и мозги снова разлетелись в стороны. Ещё удар! В лицо! Страшное оружие превратило в месиво остатки головы, завязнув в изуродованном мясе и размозжённых костях.
   -- Дайтя я! -- толкнув в сторону жадно глазеющую на расправу внучку, из дома выскочил старик, вооружившийся остро отточенным цельнометаллическим ломом. Замахнувшись, он рыкнул от натуги и с размаху ударил остриём в область сердца. С хрустом проломив костяную броню, лом пробил тело мальчишки насквозь и дюйма на три углубил окровавленное остриё в землю. -- Эх! Эт тябе от мяне, пер... пэрсонально! За лошадину жопу!
   -- Шлюший выкидыш. -- фермер утёр рукавом пот со лба. -- Заткнувся наконец! От яво южного говору у мня ж уж изжога! С Речных Долин? Брехло помойно. Видал я этих южан, ыхий выплодок. Ешшо и своих отгребал, шо мол не они нас травют, а это с бабами у нас шо-то не так! Сучоныш помойный!
   Фермер выворотил колун из размозжённой головы мальчишки и с ненавистью пнул убитого по рёбрам.
   -- Классно ты яво, пап! -- прозвенел восхищением голос подбежавшей девчонки. -- Хрясь! Як телёныша на забое!
   -- Дык тябе, внуча, поклон! -- радостно похохатывал старик. -- Сконфузила слизня слюнявого! Ыхи там бабы к се мужуков не подпускают, брезгуют со слюнявых дэбилов, вот он ж тя, девку, увидал, с одного взгляду мозгом потёк! Ну шо, мила, те яво трявки занравились? Бяри терь сябе! Ему уж не нады!
   -- Таки тряпки тока девкам и носить. -- злобно процедил сквозь зубы фермер. -- Ихи южны парни, как девки их от ся отрезали, примерились друг дружку под баб пользовать! Вота и рядются сами как девки, с вышивкой да кружавами!
   -- Дайтя я ещ боты сыму. -- девчонка жадно склонилась к убитому чужаку. -- Мне вродь по ноге будут.
   -- И штаны тож сымай, не запачкалы. -- сказал дед. -- В хозявстве пригодяца. Вдруг ешшо какой такой гость с югов заглянет? Вот яму и дадим. Взамен моднава! Жаль, рубаху в расход. На всех ентих бродяг шмотья не напасёсся.
   Рубаху, порванную и залитую кровью, разрезали, содрав её с тела Кицунэ как тряпку. Сняли ботинки, смотали даже ношеные портянки, а потом сдёрнули штаны.
   -- Эх-ха! -- удивлённо охнули сразу оба мужика, а потом захохотали. Зло, издевательски. -- Эй, жона! Глянь на мужску силу южного выплодка! С такем богацтвом право дело, токо бабой и работать! Ая, как те женишок?! Нравицца?
   Со стороны, где должна была быть девчонка, прозвучал звук подготовки харчка, звук плевка и на живот уже даже не агонизирующего, затихшего мальчишки хлопнулась склизкая масса, растёкшаяся мерзостной кляксой.
  
   Что такое "жестокость"? Что такое "зло"?
   Однажды, Кицунэ задал похожий вопрос своему создателю.
   -- Что такое "ненавидеть"?
   -- Ты очень скоро узнаешь, что это такое, малыш. Мне не потребуется даже тебя этому учить, люди сами научат.
   Люди - замечательные учителя. Всего лишь ещё один урок. Ещё один... ещё... ещё... ещё один.
   Что же ты так глуп и невосприимчив, лисёнок? Видишь что с тобой сделали те, кому ты доверился? Чувствуешь, как растекается по твоей коже плевок девочки, о которой ты в этот день столько думал? В которую ты... почти что... влюбился.
  
   Труп не шевельнулся. Не поднялся. Не ударил. В эти мгновения у Кицунэ были занятия поважнее. Вырубившийся всего на пару секунд из-за контузии мозга, он готовился к возможным новым ударам и копил энергию для применения дзюцу. Мозг блокировал чудовищную, оглушающую и смертельно опасную сейчас боль. Тело же на автоматизме пресекало кровопотерю, закрывало раны, направляло макрофагов на борьбу с попавшей в раны грязью. Казалось немыслимым, что с такими чудовищными повреждениями человек может оставаться живым, но на деле...
   Ни одной смертельной раны Кицунэ не получил. Размозжённое лицо? Лопнувшая черепная коробка? Разлетевшееся во все стороны месиво из крови и жира, так похожего на выбитый из головы мозг? Это всё повреждения мышц, жил, амортизирующей прослойки и костей внешнего черепа. Лисёнок, при всей своей развитости, не достиг физического возраста даже двух лет. Мозг его размерами не превышал мозг полуторагодовалого ребёнка, и этот мозг был спрятан в объём головы четырнадцатилетнего парня.
   Если бы фермер, поверивший в легкую победу над таким обычным на вид мальчишкой, ковырнул бы топором изуродованное месиво из жира и жил под разбитыми костями внешней черепной коробки, он бы с изумлением обнаружил под обманкой ещё одну прочнейшую костяную сферу, совершенно не пострадавшую от его ударов. А старик, уверенный что пробил сердце ненавистного чужака, побагровел бы со злости, если бы узнал, что хитрый оборотень давным-давно аккуратно переместил своё сердце вправо, да ещё и нарастил особую мышцу, что автоматически дернула и убрала из-под удара левое лёгкое, когда острый нос лома начал крушить кости грудной клетки. Лис был не дурак, знал куда будет бить враг и подготовил своё тело. Да, он получил кошмарные увечья, но...
   Всё ещё был жив. Продолжал мыслить и осознавать всё, что вокруг происходит.
   -- Волочьте эту ж гнусь со двора, бедоделы! -- прозвучал злой окрик женщины. -- К свиньям его! Ая, хватай метлу и заметай кровищу! Работны уж с поля небось идут! Нам слухов не надь, кто-нить синим при рейде болтанёт, шоб выслужиться, и пожгут нас!
   -- Ща всё будя! -- заверил её мужик. -- Я свинёв с утра не кормил!
   Мужик и старик схватили залитый кровью труп мальчишки и поволокли к сараю. Толкнули дверь и втащили убитого внутрь. Свиньи, изголодавшиеся за день, появление хозяев встретили требовательным визгом, сутолокой и басовитыми утробными завываниями.
   -- Нате вам! -- старик и фермер дружно подняв свою ношу, швырнули мальчишку в самый большой загон. -- Делите, не деритесь!
   Свиньи, с булькающим уханьем шарахнувшиеся во все стороны, уставились на неуклюже плюхнувшийся в самый центр загона подарок, помедлили пару секунд, а затем начали подходить.
   Огромные, неуклюжие, тяжеловесные туши, с вечно голодными крошечными глазками и сильными зубастыми пастями, самой природой созданными чтобы перемолоть в удобные для проглатывания куски вообще чего угодно, хоть немного съедобного. Это не были какие-нибудь генетически изменённые монстры. Нет. Самые обычные домашние свиньи, которым было плевать на то, как люди называют брошенный им кусок мяса.
   Настороженно обнюхав лежащее в их испражнениях окровавленное тело, трое самых больших и смелых из стада разинули пасти, подцепили руки и ноги лежащего человека, готовясь прикусить, проверить. Ещё миг и убедившись что добыча беспомощна, всё стадо ринется рвать. Начнётся свалка и драка за куски, за вырванные потроха, за мясо и кости. А хозяева, поглядев на этот пир, злобно рассмеются, выйдут из сарая и отправятся по своим, человеческим делам...
   Свиньи панически шарахнулись во все стороны, словно от взрыва бомбы, когда мальчишка вдруг шевельнулся и взвился, вскакивая на ноги. Кицунэ сделал резкий вдох, напитал воздух в лёгких энергией Ци и, делая круговое движение, выдохнул целую волну огня.
   Пламя, срываясь с перекошенного рта изуродованного лиса, окутало загоны, захлестнуло изумлённо и зло заоравших людей. Наполнило весь сарай, взлетело под потолок, сквозь щели в досках коснулось сложенной на чердаке гнилой соломы, нужной только для утепления в зимний период.
   Солома полыхнула, словно была пропитана горючим маслом, жар мгновенно раскатился во все стороны над истерично визжащими свиньями, а Кицунэ волнами Ци из ступней захватил контроль над ещё фонящим его энергией, так недавно им же созданным фундаментом сарая, и резко рванул, ломая строение, разваливая стены и опрокидывая столбы.
   Вся махина, объятая пламенем, с жутким грохотом и треском разломилась на несколько частей. Паникующие животные ринулись в спасительные проломы, толкаясь и вырываясь из-под проседающей пылающей крыши. Крестьяне выскочили раньше свиней, Кицунэ спасся прыжком, когда его уже чуть не завалило.
   Плечом раскидав доски рушащейся стены, он вылетел во внутренний двор фермы и удачно миновал сваленную ранее у свинарника кучу навоза, но приземление всё равно было не идеальным. Больно ударившись руками и ногами, покатившись по земле, хрипящий монстр с трудом поднялся на ноги. Он был слеп, его голова была похожа на одну сплошную рану, залитую кровью и обезображенную осколками торчащих костей. Лис хрипел, делая вдох за вдохом, пытался ощупать лицо и проверить, есть ли вообще у него ещё глаза.
   Справа раздался топот лап и хриплое дыхание. Ослеплённый, но не оглохший, лис резко повернулся и выдохнул новую волну огня, прямо в морды двум громадным сторожевым псам, каких-то пару метров не добежавших до врага.
   Панически завизжав, один пёс шарахнулся прочь, упал и закувыркался, продолжая голосить от боли в сильнейших ожогах. Запах палёной шерсти и шкуры взвился над полем боя.
   Второй пёс, пострадавший меньше, прыгнул в сторону и попытался рывком сократить расстояние до врага, но Кицунэ безошибочно повернулся и залил его огнём, а потом сделал шаг навстречу и пнул наугад, угодив по собачьей груди и швырнув прочь от себя животное.
   Осознав масштаб разрушений и заорав от ярости, хозяин фермы схватил валяющийся на земле топор. Словно ополоумевший дикарь, он бросился на прекратившее изливать пламя чудовище. Нельзя позволить твари сделать вдох!
   Он успел, поднял над головой топор, и вдруг мальчишка, не оборачиваясь, с неожиданной силой, ориентируясь только на вопль атакующего врага, ударил ногой и, почувствовав как ступня врезалась во что-то мягкое, выдал из пятки импульс Ци. От удара в живот, мужика сложило пополам и швырнуло прочь. Изгаженный человеческой кровью, топор вырвался из его рук и кувырком полетел в противоположную от мужика сторону, прогудев над головой опрокинувшегося мальчишки.
   Старик, отшатнувшись от туши пролетевшего мимо сына, бросился вперёд, на сбитого отдачей, упавшего и пытающегося подняться врага.
   -- Гнила падаль! -- замахнувшись, старый, жилистый крестьянин перетянул ломом жуткому мутанту поперёк спины. Особо не целясь, просто желая впечатать в землю и нанести как можно больше вреда.
   Хрустнули кости, сместились хрящи. Даже укреплённый скелет чудовища слегка поддался, но всё-таки выдержал и брошенный ударом на землю, лис не распластался беспомощной тушкой, а оттолкнулся руками и начал подниматься на ноги.
   Дед, что было сил, рванул своё оружие вверх. Дрянь дело! Слишком тяжёлый! Мальчишка же этот, крепкий, словно его кости стали металлическими, распрямился пружиной, встал на ноги, замахнулся, и...
   Начал наносить удар за ударом, наугад, то промахиваясь, то попадая, а попав, нанося ещё несколько ударов в ту же сторону, причём каждый его удар чувствовался как прилёт тяжеленной кувалды.
   Со свёрнутой челюстью, отбитой рукой, перебитой ключицей и сломанными рёбрами, старик рухнул на землю, а где-то, чуть в стороне, тренькнула тетива арбалета и стрела, ударив в костяной панцирь на боку мутанта, рикошетом ушла в сторону.
   Кицунэ пригнулся, коснулся земли, почва прилипла к его руке и сформировала камень, который лис, разгибаясь, словно из пращи запустил в сторону стрелка, но судя по звуку, угодил лишь в стену дома. Стрелявшая баба, больше просто некому, из дверного проёма разрядила своё оружие и тут же нырнула обратно в укрытие, чтобы взвести тетиву, да наложить новую стрелу.
   Гады поганые!
   Кицунэ, выпрямившись, замахнулся ногой и ударил ею об землю, послав во все стороны волны Ци. Земля заколебалась, словно при землетрясении, дом и сараи пошли ходуном, покрываясь трещинами и накреняясь. Не удовлетворяясь этим, окутавшийся призрачным сиянием синей энергии, лис снова сделал глубокий вдох и на выдохе повернулся на месте, словно мифический дракон извергая на покосившиеся строения ураганы огня. Забитый соломой, сеновал тут же полыхнул, пламя проникло под растрескавшуюся крышу пустого коровника и там, так же как в свинарнике, вспыхнул оставшийся с зимы утеплитель. Развалившийся курятник защитила гора поросячьего навоза и стена несчастного коровника.
   Бой завершился. Изуродованная ферма пылала, люди пытались отползти и найти укрытие, вырвавшаяся из сараев живность спасалась бегством в поля, а в эпицентре разрушений, изуродованный лис со стоном припал на одно колено, закрыл лицо руками и, хрипя, попытался отдышаться.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
   Боль, отодвинутая всплеском адреналина, начала возвращаться. Вся голова горела, словно облитая раскалённой смолой. Пылала рана в груди, на контуженный первым ударом мозг наползала мутная, багрово-чёрная пелена. Уцелело только одно ухо, а глаза... ЧТО С ГЛАЗАМИ?!
   Кицунэ проверил ладонями своё лицо. Мягкое месиво, похожее на жирную, безобразную опухоль. Скользкое от засыхающей крови, пульсирующее в такт ударам сердца, отвечающее вспышками кошмарной боли при любой попытке прикосновения. Одного глаза нет совсем. Второй... вот он, сместился, вместе с куском черепа, свезённого ударом топора. Даже целый. Глазной нерв пережат, или оборван...
   Хрипя от боли, лис-оборотень упал на четвереньки, но наложил образ своего прежнего лица на кровавое месиво и сосредоточился на восстановлении. По ощущениям, это было похоже на попытку самостоятельно и по собственной воле засунуть голову в раскалённую печь, но лис слышал громкие крики, шум от мечущихся людей, грохот жестяных вёдер и шипение облитых водой, пылающих досок. К фермеру подошла помощь. Целая толпа людей, ещё ничего не понимающих, но через пару минут они обратят внимание на кошмарную окровавленную тварь, на мутанта, сидящего на земле посреди пожара. Реакция будет однозначной. Нужно уходить. А куда он пойдёт, слепой?
   Энергия Ци скользнула вдоль мышц, прошлась по глазному нерву, кости сместились и Кицунэ увидел багрово-мутную, расплывчатую мешанину теней. Глаз цел! Цел! Ещё чуть-чуть... сейчас, только проморгаться...
   Лис поднял голову, глаз в глазнице повернулся и уставился на замершую метрах в десяти от него молодую бабу, лет тридцати, с только что опорожнённым на пылающий сарай ведром воды в руках. Баба, выполнившая свою сиюминутную задачу, отступила на шаг от огня, оглянулась на вызывающее опасения непонятное чудище и, увидев что оно смотрит на неё, завизжала так, словно её ножом пырнули.
   -- Жавой! Жавой! -- заголосила баба. -- Он жавой!!!
   -- Жавой! Жавой!!! -- раздались со всех сторон полные паники женские вопли. Бросая вёдра, около десятка женщин возрастом от тридцати до шестидесяти бросились кто куда. Хозяйка фермы, вместе с дочкой хлопотавшая над покалеченными мужиками, схватилась было за арбалет, но едва Кицунэ протянул руку к земле, чтобы создать камень, как баба бросила оружие и поразительно ловко для её комплекции прыгнула в дверь покосившегося, полуразвалившегося дома. Хорошая выбоина в стене, оставленная первым камнем, явно навела крестьянку на мысль о том, что арбалетный болт мутант вполне неплохо держит, а вот она, ответный камень, не выдержит точно.
   Ещё мгновение, и в пределах видимости не осталось никого, кроме оттащенных к дому и валяющихся без сознания мужиков.
   Кицунэ поднялся, встал на ноги и, пошатываясь, побрёл по двору. На миг остановился у поверженных врагов. Оба дышали, хоть старик и получил несколько переломов, а неудачно упавший хозяин фермы приложился затылком обо что-то твердое, наверное об один из столбов развалившегося свинарника. Добить их?
   Кицунэ немного поколебался, но всё же оставил в покое ненавистных уродов и поплелся дальше, провожая угрюмым взглядом спешно убирающихся с его пути крестьянок. Минуты полторы он потратил, чтобы добраться до большого колодца возле купален, остановился и, вытянув наверх ведро воды, опрокинул его на себя. Вытянул второе, напился и снова вылил остатки на себя. Стало намного легче. И взгляд, и сознание ощутимо прояснились.
   Лис выпрямился и посмотрел в сторону фермы, на которой, стоило ему чуть отойти, снова возобновилась паническая суета. Бабы метались к малому колодцу и обратно, пытаясь помешать пламени с горящих сараев перекинуться на повреждённый, но всё ещё очень ценный дом. Злая, кровожадная ухмылка расцвела на губах изуродованного оборотня. Что ему дальше делать? Вот так развернуться и уйти? Нет-нет-нет! Ничего для вас, ублюдков, ещё не закончено!
   Взгляд его единственного глаза вперился в мечущуюся среди остальных и пытающуюся помогать то тут, то там, двенадцатилетнюю девчонку. Вот она! Прынцесса!
   -- Ая! -- услышала девчонка резкий окрик матери. -- Не мельтяши! Детёв собяри, отведь в сторону, и сляди за нёми!
   -- Ладно! -- старшая засуетилась, собирая малышню.
   -- Чего ладно? -- буркнула себе под нос хозяйка фермы, оглянувшись на дочь. Увидела что та делает, одобрительно кивнула и решила что кто-то из других баб указал ей заняться путающейся под ногами малышнёй. Правильное дело!
   -- Подальша отведи! -- снова услышала старшая дочь голос матери. -- К лесу! Штоб не видали чо делаецца!
   -- Ладно!
   А злорадно ухмыляющийся монстр, за которым взялась следить одна из молодых баб, спокойно смыл с себя кровь и грязь колодезной водой, утёрся листьями растущих у купален лопухов и, помахав зрительнице рукой, скрылся в сгущающихся сумерках. Ускользнул в направлении дороги, вроде бы в противоположную от леса сторону, но едва убедился, что наблюдательница потеряла его из вида, резко повернул и, по дуге через засеянное хлебом поле, вернулся к лесу.
   Это больше не был пушистый золотой лисёнок, готовый лезть под любую протянутую к нему руку, чтоб погладили. В мозгу Кицунэ пылал чёрный огонь, дыхание было тяжело от злобы и ненависти. Это был хищник, жаждущий мести за причинённую ему боль и наслаждающийся тем, что очень даже может это сделать.
   Скрывшийся в тенях, скрежещущий зубами монстр замер на краю леса и жадно вперил взгляд в свою недавнюю почти что подружку, собравшую пятёрку младших детей и выведшую их за ворота фермы, прочь от пожара. Дети, отбегая подальше от огня, перебежали через дорогу и, спеша как только могли, устремились через узкую полоску незасеянного поля к деревьям, возле которых и надеялись переждать, пока взрослые справляются с бедой.
   -- Иди, иди сюда. -- ехидно щуря единственный глаз и потирая руки, цедил слова сквозь стиснутые зубы дрожащий от нетерпения лис. -- Иди ко мне, су-у-учка!
  
   Ненависть к южанам, таким богатым и культурным, всегда с насмешками глядящим на серых северян, мурашками бегала по спине Амайи весь сегодняшний день, с того самого момента, как она увидела восхитительные синие глаза и золотистые волосы пришедшего в их дом мальчишки. У неё всё внутри подобралось от восхищения и... обиды. Надо же, какой выискался принц, в ореоле солнечного света! Мускулы рельефом, личико как у актёра из кино, зубы ровные, белые! Ещё и культурный такой! Из богатой, благовоспитанной городской семейки, да? А она тут чёрная, как ворона, вся в земле, и с сельским говором? Ублюдок! Ублюдок поганый! Кровь вся так и взыграла, когда Амайя поняла, что папа и дед решили этому южному выродку за всё отомстить. За кровавые долги. За то, что он пришёл на их землю. За то что решил вести себя с ними так, как будто ничего раньше не было, и они для него - свои.
   Убить. Они убьют его, и заберут себе все его вещи. Не потому, что его штаны с рубашкой или сумка чем-то особенно ценны, просто нужен знак и память о том, как они победили одного из поганых южан. Чтобы можно было глумливо смеяться, вспоминая как они показали чужаку его место, и возвысились над ним! Прояснили слюнявому красавчику, кто он, и кто на этой земле - хозяева! Да! Да! Неправильное место ты выбрал, мальчик, чтобы выпендриваться своей красотой, здоровьем, умом и культурностью! Такой тупой! Такой уверенный, что способность двигать землю спасёт от внезапного удара топором по башке!
   Увы, смеяться что-то больше совершенно не хотелось.
   Старшая дочь фермера стояла на краю леса в полнейшем одурении. Её сознание попросту отказывалось принимать объективную реальность. Нет! Нет! Горящая ферма - это просто какой-то бред! У них же всё получилось! Этот тряпочный южный дурачок, распустивший розовые слюни как только увидел улыбающуюся ему девочку, он же сдох! Она своими глазами видела его кровь и мозги на отцовском топоре! Не может быть, чтобы вместо того чтобы превратиться в поросячьи какашки, проклятый златовласый чужак вдруг восстал из мёртвых! Что он натворил?! Ферма разрушена в хлам? Они разорены? Остались только пламя и развалины? Что?! Что же теперь будет?!
   Чем отец будет платить за её обучение?! Как она, без денег, зимой поедет в город, к своим друзьям и женихам?! Сейджи обещал за лето подработать в отцовской лавке и купить ей тот узорчатый золотой браслетик! Кому он теперь этот браслет подарит? Веснушчатой дуре Канако?! Нет! Нет!!! Что за срань?! Что за дурь?! Что за погань?! Сколько лет учёбы придется пропустить? Два? Три? Пять?! Как она пойдёт работать на почту без школьного аттестата?! Как же ей теперь вырваться с этой поганой, ненавистной фермы?! Тут же всё теперь с нуля надо поднимать! Она что, обречена всю жизнь горбатиться в полях? Стать такой же кривобокой коровой как мать, и другие сельские бабы?!
   Несчастную мечтательницу, ещё только утром представлявшую как в начале ноября она с восхищением уберётся из опостылевшей дыры и вернётся в школу, немилосердно трясло, а на глаза её наворачивались слёзы. Всё пропало! Всё пропало, из-за одного тупого, безмозглого южного недоумка! Он порушил всю её жизнь! Пришёл, непонятно откуда, и всё уничтожил!
   За ворота фермы, над которой буйство пламени начало сменяться облаками дыма и водяного пара, меж тем вышла косолапая толстая женщина, заторопившаяся в сторону леса.
   -- Амайя! -- подбежав к прячущимся за деревьями детям и тяжело отпыхиваясь, выкрикнула она. -- Подь со мной! Смотри у мя! -- она толкнула в плечо вторую по старшинству девочку, которой было лет десять. -- Приглядь за младшоми!
   -- Ладно, мам! -- отозвалась десятилетка, а Амайя, удивлённая, но не осмеливающаяся спорить, побежала за устремившейся в лес крестьянкой.
   -- Мы куда, мам? -- догнав женщину, спросила она.
   -- К схрону! -- ответила крестьянка. -- Тута, недалечь, тваво отца секретная яма с сундуком. Деньги тама! Надо взять, детёв в охапку хватать и бяжать отсюды!
   -- А... а отец и дед?
   -- Да к свиням их! Пущай саме выгребают шо натворили, бедоделы! В город сбяжим, уедем подальше, и скажу што вдовая!
   Девчонка пару раз хлопнула глазами удивлённо, а потом всё поняла и просияла.
   -- А документы? -- с жаром выдохнула она. -- И деньги, шо в коробке за кроватью?
   -- Посля возьму, как со схрона всё вытащем.
   -- А вещи мои взять можно будет?
   -- Други купем! Шевелись ужо!
   Вдвоём, мать и дочь, бежали ещё целую минуту, пока не оказались на небольшой полянке в окружении кустов. Здесь, женщина вдруг резко остановилась.
   -- Чево? -- девчонка оглянулась по сторонам. -- Здесь?
   -- Здесь, здесь. -- мать с ехидным прищуром и ухмылкой оглянулась на дочь, а затем, вдруг... растворилась в воздухе, словно туман.
   Юная крестьянка охнула, захлопала глазами в изумлении, а через миг вся сжалась, побелела и принялась в панике озираться, когда со всех сторон загремел злорадный, издевательский хохот невидимых демонов.
   Словно сплетаясь из тьмы и на ходу обретая форму, из-за деревьев позади девчонки появилась стройная девочка-подросток свирепого, дикого вида. С когтистыми звериными лапами ниже коленей и локтей, с двумя лисьими хвостами, парой лисьих ушей на макушке и полной пастью клыков. Рыже-золотая шерсть, по которой скользили всполохи чёрного пламени, заменяла ей одежду, в ярко-зелёных глазах плясало жгучее пламя злорадного веселья.
   -- Вот же ты мразь, Ая-чан! -- звонким, задиристым голосом заявила она, выходя на поляну. -- Сначала дуришь голову наивному доброму мальчику, отвлекаешь, чтобы он не заметил как твой папа тянется за топором, а потом, когда в ответ прилетело, запросто согласна бросить и отца, и деда! Пусть хоть сдохнут, лишь бы самой сбежать? Плевать на всех вокруг, кроме себя любимой, да?
   -- А... а... ты кто такая?!
   -- Не узнала, принцесса? А вот так? -- девушка-лиса окуталась золотыми искрами и превратилась в мальчишку-южанина, тоже с лапами вместо рук и шортами из шерсти вместо одежды. -- Как тебе ботинки мои? По ноге пришлись?
   Не дожидаясь, когда девчонка ответит, мальчишка-лис резко рванулся к ней, сжал когтистый кулак и замахнулся, намереваясь заехать им, словно кувалдой, крестьянке в живот, как вдруг та обмякла и рухнула, словно кто-то выдернул душу из её тела.
   -- Э? -- лис даже опешил. -- Ты чего ещё?
   Подозревая какое-нибудь дзюцу контроля, может быть даже заставившее невинных крестьян на него напасть, он настороженно оглянулся по сторонам, осмотрел девчонку и побагровел от возмущения. Нет, никаких глупостей с внешним контролем или чем-то таким же. Эта дура просто перепугалась и банально хлопнулась в обморок!
   -- Ах ты, гадина! -- со злостью и обидой выдохнул лис. -- А ну, вставай! Я тебя бить буду! И ругать! Такую речь злую наготовил, а ты чего?! Идиотка тупая! Весь настрой сбила. Ну ладно, не надейся, что вот так вот раз, и ускользнула! Ты у меня ещё поскачешь на колючках! Я вам повыдёргиваю нервы...
   Перевернув и подхватив под руки безвольно обмякшую девчонку, лиса подтащила её к дереву, аккуратно усадила и склонилась к беспомощной юной гварке, как и все на ферме, перепутавшей жадную и завистливую разбойницу с безобидным хорошим мальчиком. Одна Кицунэ, как ни старалась, сама себя ни с кем спутать так и не смогла. Да мало ещё, что разбойница! Всё получилось так, как она и опасалась. Мальчиком притвориться получилось, но при виде первой же красивой девочки, чувство зависти тотчас уничтожило всё удовольствие от игры. Душу сразу захватила едкая злость, обида и желание поскорее вернуться в нормальное состояние. Появились даже мысли предложить новой подружке обменять понравившуюся ей одежду мальчика-южанина на какое-нибудь старенькое платье, но легко было представить, как посмотрел бы на мнимого мальчишку любой нормальный человек после такого предложения! А где же тогда несчастной маленькой лисе взять одежду, обычную для нормальной местной девочки?!
   -- Вот где же мне её взять? -- довольной кошкой, поймавшей мышь, промурлыкала Кицунэ. -- Не подскажешь, Ая-чан?!
   Сказала и, слегка дрожащими руками, поочерёдно сняла с ног крестьянской дочки сапожки. Мягкие, кожаные, с плотной и крепкой подошвой. Расстегнула слегка истёртую, но всё ещё блестящую металлическую застёжку на серой пелерине, укрывающей плечи девчонки, сняла пелерину и бросила к сапожкам. Снова склонилась, развязала узел и начала ослаблять шнуровку на сарафане своей пленницы.
  
  

Приблизительный стиль одежды.

  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   -- У-у, да ты ещё и не в носках, а в колготках? -- стащив длиннополый сарафан через голову несчастной селянки, лиса с прищуром поглядела на тонкие колготы ручной вязки, из серой пряжи древесного волокна, плотно облегающие ноги неуклюже повалившейся набок девчонки. -- Сейчас же днём градусов двадцать пять, минимум! Как задница не потеет?
   Длинная, до колен, белая женская рубаха, затем колготки, майка и панталоны, всё было бесстыдно стащено с валяющейся без чувств дочки фермера. Кицунэ вынула из ушей своей пленницы серьги, сняла с растрепавшихся волос деревянную дужку и даже ленточки выплела, которыми Амайя подвязывала кончики своих косичек.
   -- Может так сейчас очень модно? -- с насмешливой рассудительностью заявила лиса. -- И что же это я буду без них ходить, как немодная?
   Плавно принявшая девчоночьи формы, Кицунэ начала одеваться и тут же с удовольствием поняла, как была неправа, насмехаясь над излишне упакованной девчонкой. Вся одежда была из легких тканей, даже колготки, долгими зимними вечерами связанные матерью для любимой старшей дочки, благодаря древесному волокну не удерживали тепло у тела и даже наоборот, дарили ощущение прохлады. Надо же, какие технологии!
   Поймавшая себя на мыслях, что к зиме придётся подраться ещё с какой-нибудь дурой, чтобы добыть колготки шерстяные, Кицунэ смущённо заулыбалась и на щеках её, уже принявших вполне нормальный человеческий вид, появился стыдливый румянец. Вот она уже и думает как самая настоящая разбойница! Стыдоба-то какая! Наверно. А может и нет! Эти гады, всем семейством, напали на неё и стали кем? Бандитами. А бандиты - вне закона, и потому она, маленькая лиса, по-прежнему никакая не злодейка, а самая настоящая честная и благовоспитанная леди! Теперь ещё будет и одета как нормальная, добропорядочная девочка. Очень хорошая, и симпатичная! Такая, что никогда не станет обманывать и отвлекать мальчика, точно зная, что его кто-то готовится убить!
   Моргнув единственным глазом, на который навернулись слёзы горькой обиды, Кицунэ со злостью посмотрела на юную крестьянку, что давно уже подала признаки возвращения сознания, но в целом вихре энергии Ци мстительной оборотницы не могла очнуться от навеваемых на неё иллюзий.
   -- Спи, спи, принцессочка! -- многообещающе пропела лиса, нахлобучивая себе на голову белую крестьянскую рубаху и принимаясь шарить внутри ткани в поисках рукавов. -- Не отвлекайся!
   Хоригучи Амайя, простая дочь простого фермера, отвлечься никак не могла.
  
   Девчонка, когда обморок начал плавно отступать он неё, с изумлением почувствовала, что летит. Встрепенулась, проморгалась и едва не закричала от испуга. Она действительно летела, где-то высоко в облаках, так что не видно было даже земли, и только по движению облаков становилось понятно, что она поднимается всё выше, выше и выше.
   -- Не брыкайся, дура! -- прозвучал сверху девчоночий голос. -- Сейчас уроню, будешь до скончания веков бродить по земле дурацким призраком!
   Изумлённая, крестьянка повернула голову и увидела большую рыже-золотую лису, с двумя длинными золотыми хвостами, что уверенно летела сквозь облака, держа свою пленницу когтями за одежду. Амайя оглядела себя и изумилась ещё больше, увидев своё полупрозрачное тело, словно сотканное из белой дымки, наряженное в белое кимоно. Ноги... ног не было вовсе, их заменял длинный, колеблющийся одинарный шлейф всё той же туманоподобной материи.
   -- Я... я... я... -- заикаясь, залепетала перепуганная крестьянка. -- ...умерла?!
   -- Не-а, не совсем. -- соблаговолила ответить лиса. -- Я из тебя, гадины, душу вынула! И теперь несу на божественный суд к великому дедушке Энме. Он тебя по башке жезлом двинет, и полетишь ты, -- разжав один кулачок, лиса сделала лапкой нисходящий жест, подсмотренный в одном из популярных журналов манги. -- Прямо в Ад, птахой!
   -- Я... я... я... не хочу!
   -- Тя... тя... тя... -- передразнила лиса. -- Никто не спрашивает!
   Клубы белого тумана из облаков потянулись к летящим со всех сторон, сплели визуальное подобие лейкопластыря и залепили призрачной девчонке рот, лишив возможности говорить, но оставив возможность возмущённо или жалостливо мычать.
   Облака расступились, открыв вид на огромные врата из резного дерева и камня. При приближении лисы, они сами собой открылись, впустив новоприбывших и сомкнулись позади них. Лиса пролетела через длинный коридор, справа и слева от которого виднелись вычурно украшенные мраморные залы. Плавно снизилась и опустилась перед огромным троном из золота и драгоценных пород дерева, в котором восседал обряженный в расшитые золотом шелка жуткий краснолицый исполин.
   -- Дедушка! -- выкрикнула лиса, поставив перед собой похищенную душу девчонки. -- Дедушка Энма! Я здесь!!!
   -- Йокай нечёсаный тебе дедушка! -- прогремел голос исполина и судья мёртвых склонился, направляя взгляд выпученных глаз на нарушителей спокойствия. -- Не мяучь! Что тебе, малявка пушистая?
   -- Ве... великий царь Энма, у меня тут душа злодейки! Осудите её! Жезлом по башке, и прямо в Ад, птахой! -- лиса с удовольствием повторила жест, с нисходящим движением руки и опущенным вниз большим пальцем.
   -- Оу? -- великан присмотрелся и пару мгновений подумал. -- Не могу.
   -- Это ещё почему?
   -- Она не умерла. Я - судья мёртвых. В Ад живые не допускаются.
   -- Но она же злодейка!
   -- У меня с этим строго. Когда умрёт, приходи.
   -- Ладно, ладно, поняла! Сейчас...
   Белый туман поднялся из пола, окутал Амайю со всех сторон, прильнул и отпрянул.
   Девчонка, хлопнув глазами, попыталась шевельнуться и упала, начала подниматься и, повернув голову, с изумлением уставилась на своё тело. Извивающееся кольцами, пятнистое тело болотной гадюки.
   -- Ах ты, погань грязна! -- небо над змеёй заслонила чёрная фигура фермера с поднятой для удара лопатой. Амайя попыталась закричать с просьбой остановиться, но из рта её полилось только жуткое змеиное шипение и через миг удар обрушился на неё, разрубая кольца змеиного тела. Ещё и ещё один!
   Фермер бил лопатой, пока мир в глазах Амайи не погас, растворяясь в боли и предсмертном ужасе.
   -- Ха-ха, прикольно! -- лиса, выскочившая из поднявшегося вокруг белого тумана, схватила потерявшую плоть душу. -- Давай ещё раз!
   Туман снова прильнул а девчонке, расступился и она осознала себя... крысой. Облезлой и больной помойной крысой. Она попыталась осмотреться и бежать, как вдруг из тени на неё бросилась громадная, зубастая кошка. Жертва прекрасно ощутила и запомнила чувство клыков, вонзающихся в её тело и крушащих кости.
   -- Ещё раз!
   Амайя ощутила себя... вшой, засевшей в чьих-то волосах. Сквозь волосы двинулся гребень, зацепил её и вытащил. Огромные человеческие пальцы поймали брыкающуюся гниду и сдавили.
   -- Ещё раз!
   -- Перестань, мелкая. -- жезл судьи мёртвых прошёл сквозь туман словно весло и разметал магию лисы. -- Это не считается.
   -- Почему это?! Она три раза умерла! Суди и отправляй её! Прямо трижды в Ад!
   -- Глупости не говори. Пусть умрёт в своём теле, тогда и отправлю её куда следует, по её заслугам.
   -- У-у! Бюрократ...
   -- Что?!!
   -- Что "что"?! Я же не сказала - "дурацкий", или "вонючий"! А просто бюрократ - это же не обидно!
   -- Стража! -- выкрикнул исполин и устало вздохнул. -- Прищемить мелкой язве язык.
   Нечто жуткое, десятки фигур, пришли в движение по краям огромного зала.
   -- Ой-ой, простите!!! -- лиса сцапала душу девчонки и, развернувшись, задала стрекача к выходу. Длинный коридор на этот раз оказался удивительно коротким и никаких залов по бокам не было. В дверях лиса обернулась и поклонилась. -- До свидания, дедушка-царь! Я потом зайду.
   Жезл, который метнул судья мёртвых, врезался в мраморный пол в полуметре от носа нахалки и ударной волной вымел лису, вместе с её добычей, прочь из дворца.
   -- Уф! -- лиса, при падении воткнувшаяся носом, выдернула голову из уплотнившегося до сходства с ватой, волшебного облака. -- Ладно, не расстраивайся, он на самом деле очень добрый и, в отличие от вас, людей, никогда маленьких не обижает! А строгим быть, это - работа такая. Не мычи, не мычи, ладно! Сейчас сделаем всё как надо, и отправишься ты в свой Ад.
  
   Белый туман снова окутал девчонку и она начала постепенно, плавно, ощущать своё собственное тело. Моргнула, попыталась шевельнуться, и... ошалела. Попробуй, не ошалей! Она снова была в обычном мире, посреди тёмного леса. Едва ощутимый прохладный ветерок, гуляющий среди деревьев, скользил по её обнажённой коже. Буквально везде, кроме тех мест, что были прижаты к шершавой и колючей коре толстого, в обхват, дерева. Абсолютно голая, лишённая всего, несчастная девчонка сидела, обняв древесный ствол руками и ногами, а её запястья и голеностопные суставы были скованны чем-то вроде наручников... нет, не наручники! Небольшие каменные плиты, прочные, словно гранит! Во рту кусок деревяшки, удерживаемый огибающим голову каменным полукольцом. Это что, вообще, за такое?!
   Амайя затрепыхалась, возмущённо замычала сквозь кляп, повернула голову и взглянула на наблюдающую за ней рыже-золотую дикую красавицу со звериными лапами и лисьими ушами, с острыми звериными клычками в оскале вполне человеческого рта. И эта дикарка, с ног до головы, была в её, Амайи, одежде! Не постеснялась, раздела донага и всё на себя надела! Да... да она что, обалдела что ли совсем?!
   Глядя на то, как возмущённо завозилась вынужденно обнимающая дерево вражина, дикарка заулыбалась ещё шире и плавно изменила свою внешность. Стала совсем другой лицом и телосложением. Исчезли лисьи уши и лишняя шерсть, лапы превратились в нормальные человеческие руки. Глаза сменили цвет, волосы потемнели до черноты и сами собой заплелись в косички. Амайя сипло выдохнула сквозь кляп, вытаращившись буквально на себя саму, свою точную копию, стоящую рядом.
   -- Прости, Ая-чан, -- сказала злодейка, демонстративно вставляя в свои уши детские серьги в виде цветочков из бирюзы, надевая дужку для волос и подвязывая кончики косичек короткими ленточками. -- Но ты сама видела, что живой тебя в Ад не берут! Поэтому я придумала тебя в лесу вот так оставить, чтобы комары твою глупую жопу накусали! Вы ведь, с твоими старшими, все не головами, а жопами думали, когда на меня захотели напасть? Вот и путь теперь твоя отдувается! Кстати, все кровососущие комары - самки, им кровь нужна чтобы деток делать. А детки их и они сами - первый корм для рыбок и птичек. Так что ты пойдёшь на корм рыбкам и птичкам! Хоть кому-то будет от тебя польза, хорошо же, да? Одна проблема, твои папка с мамкой и другие взрослые, как увидят, что тебя нет, начнут вокруг бегать, кричать и искать тебя. Найдут ещё, от дерева отцепят, и никакого тебе Ада сегодня! Поэтому я - стану тобой! Пойду сейчас на ферму, притворюсь что я - это ты, и никто тебя, дуру поганую, искать не будет!
   Злодейка развернулась и, виляя бёдрами потопала по поляне прочь от мычащей сквозь кляп и льющей слёзы крестьянки. Амайя дергалась как могла, пыталась кричать и мотать плечами, наивно пытаясь стряхнуть с себя комаров.
   -- Эй! Эй ты, дура поганая! -- вдруг услышала пленница приглушённый голосок, едва её мучительница скрылась за деревьями. Девочка с трудом повернула голову, посмотрела вниз и увидела большую серо-белую кошку. -- Да я это, я говорю! -- сердито заявила кошка в ответ на шальной взгляд девчонки. -- Вы чего, придурки такие, с Черноносой сделали?! Чем так разозлили-то?! Вы чего, хотите чтобы она из-за вас, идиотов, совсем демоном стала?! Глупые человеки!
   Девчонка жалобно замычала сквозь кляп, прося о помощи.
   -- Да не могу я тебя освободить! -- возмутилась кошка и показала лапки. -- У меня же вот! А превращаться в этом мире мне запрещено! Молись, дура! Сейчас ночь, но ты всё равно молись богине солнца, Аматерасу! Она одна такая добрая, чтобы к тебе на помощь прийти и помешать лисе впасть во зло! А я вот, на тебе! На тебе! -- кошка повернулась к пленнице спиной, принялась загребать лапами лесную почву и метать её в девчонку, в точности так, как делают домашние кошки, решив прикопать кое-что в лотке или песочнице. -- Это чтоб тебя комары сразу не съели!
   Почва и сухие листья, падая на обнажённую кожу пленницы, прилипали намертво, образуя защищающую от комариных укусов кору.
   -- Вот, так продержишься. -- сказала кошка, прекращая свою работу. -- Молись теперь, дура голожопая! Если мама-Солнце услышит, она успокоит лису, а нет, то так и останешься ты тут висеть! Молись! А я побегу, посмотрю чего там лиса делает.
   Кошка прыгнула прочь и шустро ускакала за деревья, за которыми, скрывшись с поля зрения девчонки, попросту исчезла. Она, конечно же, не была живым существом. Всего лишь ещё одна иллюзия. А что такого? Должен же у нормального человека быть хотя бы один воображаемый друг?
  
   Фермер с кое-как замотанной головой, устало выплеснул очередное ведро воды на злобно зашипевшие обугленные обломки, оставшиеся от когда-то огромного хранилища сена и соломы. Пламя больше не взвивалось над грудами золы. Оба сарая, курятник и сеновал выгорели дотла, но дом и зернохранилище дружными усилиями десятка людей, удалось отстоять. Два оставшихся строения тоже тяжело повреждены, но внутри много ценнейшего имущества.
   Разбежавшиеся свиньи хрюкали в поле вокруг фермы, вернувшиеся с луга коровы недоумённо топтались у ворот для скотины и ждали когда им вынесут вкусное вечернее пойло, а куры шастали вокруг. Эти сразу после угасания огня вернулись проверять что здесь вообще такое происходит. Копались в золе, что-то клевали. Хоть в том радость, что скотина выжила. Вон и дети от леса возвращаются.
   Ком внезапно обрушившихся проблем и бед требовал массы немедленных действий, но раздавленный обрушившейся на него катастрофой, хозяин фермы без сил уселся на опрокинутую бочку и схватился за голову руками. Шальные глаза его смотрели на пепелище, но мозг не верил в произошедшее. Только ведь утром благодарил всех богов, что проклятые бунтующие южане прошли мимо! Но нет, один всё-таки заглянул...
   Раненных мужиков никто беспокоить не отваживался, хозяйка только руками махала, ожидая когда муж очнётся и придумает для людей достоверную историю. Потому всё внимание особо жаждущих узнать что случилось, обратилось на старшую дочку хозяина, едва та привела обратно от леса стайку младших детей.
   -- Ая, шо то тут было? -- сразу две женщины, помоложе, отвлеклись от работы и подбежали к девчонке, едва та вошла в ворота погорелой фермы. -- На вас шинобя напал?! Аль мутант с лесу вылез? Чо за чудя кровава была вон там?! -- пальцы селянок указали на центр двора. -- Откедь взялось тако?! Оно вернёца?
   У Кицунэ, которую сначала малолетние дети фермера доверчиво приняли за вернувшуюся из леса старшую сестру, а теперь и все остальные так же посчитали за свою, уши и щёки предательски заалели от успеха. Как приятно! Она для них всех теперь - Амайя! Её любят, и доверяют, как родной! Забавное ощущение.
   Изо всех сил пытаясь удержать лезущую на губы улыбку и предвкушая новую вспышку эмоций у злобного хозяина фермы, она взяла у одной из крестьянок лампу, повесила её на вбитый в стену дома держатель, убедилась что в всем вокруг хорошо видно её новое платье, сияющую брошь-застежку на пелерине и бликующую полировкой дужку в волосах.
   Увидев, что дочка хозяина явно намерена что-то рассказать, работницы отвлеклись от своих дел и собрались вокруг неё. Фермер, его жена и едва не теряющий сознание от боли в переломах, тяжело пострадавший старик посмотрели на девчонку искоса, но вмешиваться не стали. Их любимица, Амайя, ведь не дура! Наоборот, очень сообразительная и хваткая девочка. Она точно не станет болтать что-то во вред семье.
   Откуда им, гадам, знать, что их драгоценная змеюка с заткнутой пастью и в самом нелепом виде обнимает дерево в лесу? Смотрите, смотрите, сволочи! Сейчас вам сюрприз будет!
   И лиса, якобы невзначай кокетливо позируя, красуясь и невинно возводя глазки к тёмному ночному небу принялась расписывать перед слушательницами как утром мимо фермы проходил симпатичный мальчик лет двенадцати, сказавший что он из страны Речных Долин. Как "её папа", увидев что мальчик - настоящий мастер элемента Земли, договорился с ним о ремонтных работах на ферме за еду, комплект сменной одежды и пятнадцать тысяч рю бумажными деньгами. Как "она сама" приходила к мальчику знакомиться. Не жалея красок, поделилась впечатлениями о том, какой тот мальчик был добрый, дружелюбный, симпатичный и вежливый. Как он всё вокруг хорошо чинил и радовался похвалам от владельца фермы.
   Хозяин фермы, его жена и злобный старик всё напряжённее ждали, когда же их верная подельница наконец начнёт врать, но Кицунэ в красках рассказала о том, как мальчик восстановил купальни и вместе с хозяином пошёл на ферму чтобы получить награду за свою работу. Как она, увидев возвращающихся мужчин в окно, выбежала к двери, чтобы отвлечь мальчика, а "её папа" задержался у двери и взял заранее приготовленный топор...
   -- Амайя! -- резко поднимаясь, вскричал крестьянин. -- Ты шо метёшь?! Свихнулась?! А ну...
   -- Это ты жевальник захлопни, идиот! -- взвилась девчонка, резким движением направив на крестьянина руку с выставленным пальцем. -- Или скажешь, что не так всё было?! Кто-нибудь, принесите топор! Вон там, у навозной кучи валяется! Посмотрите, у него всё лезвие в крови! Человеческой! И когда ты, папа, напав со спины, начал месить того мальчишку топором, а дед набросился на упавшего с ломом, мне вдруг стало страшно! Я поняла, с какими скотами и сумасшедшими выродками жила всё это время! Ты! Ты! Ты! Свихнувшийся идиот! За что мы его убили?! За то, что он был похож на южанина?! За те деньги, что ты ему обещал?! Он нам всю ферму восстановил! Починил сараи, колодцы и дом! Мы могли бы жить дальше здесь, все вместе, счастливо и хорошо! Но ты решил, что твоя ненависть важнее! Бил и бил его, залил его кровью весь двор, а потом бросил изуродованный труп в загон со свиньями, чтобы они его сожрали! Но через мёртвое тело в наш мир прорвался демон! Ты превратил доброго человека в отродье Ада, отец! Ты и дед! Вы! Вы сожгли нашу ферму! Это всё вы виноваты, тупые, жадные и ненавидящие всех вокруг, поганые ублюдки!
   Хозяйка фермы, очнувшаяся от ступора первая, бросилась к девчонке, растолкала в стороны женщин, схватила мнимую дочь за руку и замахнулась ладонью, чтобы отвесить отрезвляющую пощёчину, но Кицунэ вдруг резким ударом по запястью отбила наносящую удар руку, а затем, резким выпадом вперёд, погрузила кулак в живот бабищи. Ударом заставила разжать хватку, отступить и, скрючившись от боли, рухнуть на колени.
   Все шарахнулись прочь, изумлённо выпучили глаза, а девчонка, в каждом движением выражая ярость, направилась ко входу в дом, поднялась по ступенькам и, задержавшись в дверях, обернулась к шокированным зрителям.
   -- Отец, мать, дед! Я ненавижу и презираю! Я отрекаюсь от вас! Вы мне больше не родители, а я - вам не дочь! Понятно?! Я собираю свои вещи и уезжаю от вас, ублюдков! Навсегда!
   -- Амайя! -- хозяин фермы бросился к ней, но девчонка резко отпрянула и захлопнула дверь, с силой ударив и защемив запястье мужика. Фермер взвыл, девчонка приоткрыла крепкую деревянную плиту, позволяя ему выдернуть перебитую руку, а затем снова захлопнула дверь и закрыла засов, оставшись в доме одна.
   Снаружи царил почти что панический сумбур, а коварная лиса, довольно ухмыляясь, пригладила на себе одежду юной деревенской принцессы. Кровь её кипела от восторга и адреналина. Получите, сволочи, лисью месть! Такие физиономии у всех - оборжаться!
   Едва сдерживая смех, девчонка показала в сторону двери язык, сняла со стены похожую на рюкзак сумку и, розовея от предвкушения, побежала в детскую комнату. Чего там припрятано у выпендрёжницы? Вся такая выделывалась и гордилась, да ещё и в городе была, так что у неё точно найдётся целая куча вещей, при пропаже которых Ая-чан со злости так задом жбахнет, что во всём доме стёкла наружу вылетят!
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  

* * *

   Зарево над горящей фермой, внезапно возникшее в вечернем небе, тотчас было замечено с других поселений и люди заметались, пряча имущество, собирая нуждающуюся в опеке родню и подготавливая скотину для экстренного её перегона в ближайшие леса. Что могло случиться там, где так жарко полыхнуло пламя? Никто даже думать не желал о других вариантах, кроме того, что объявились те, кого ищут летающие вокруг дирижабли.
   Бунтари! Конные бунтари капитана Юкимуры налетели на ферму, дали коням всех сожрать, а потом подожгли дома! Ужас и катастрофа!
   Радиостанции были вытащены из схронов, сообщения полетели в центры сил закона, без всякой определённой информации сообщая о том, что одна из ферм погибла.
   Пробежаться десятка два километров и всё разузнать на месте? Но жизнь ведь у каждого одна, и запасной никто в кармане не держит. С бунтарями есть несколько шиноби, да и самураи легче лёгкого изловят крестьянина, а попадись такой разведчик бунтарям, его без разговоров отправят по извилистому маршруту, через конский желудок.
   Тревога волной раскатилась по региону. Получив панические сообщения сразу из нескольких малых информационных узлов, в центральном узле решили что погибло уже несколько ферм, подняли тревогу и бросили доклад наместнику, а тот, не долго думая, поднял войска.
   Полторы сотни самураев в гарнизоне местной крепостёнки похватали копья, ринулись к погибающим сельскохозяйственным угодьям, но вовремя опомнились, руганью вправили мозги командиру и отступили обратно в крепость, а наместник начал рассылать полные паники запросы о помощи.
   Шиноби Юкимуры, осторожно наблюдающие за манёврами карательных сил, с изумлением увидели как кавалерия, пехота, два тяжёлых бронепоезда и поисковые дирижабли разворачиваются, всей своей грозной силой устремляясь на восток.
   Пять тысяч кавалерии и три тысячи пехоты, с шестью генералами, десятком дирижаблей, бронепоездами и даже лёгкой полевой артиллерией, наполнились вдруг уверенностью, что шли по ложному следу. Ни одна банда, ни одни рейдеры не станут творить бесчинства буквально в зоне проведения такой масштабной военной операции. А это значит что? Бунтари ускользнули, отвлекли преследователей и нанесли новый удар для добычи провианта!
   Карательные войска потеряли шесть часов на разворот и набор скорости движения в восточном направлении. Кавалерия, бросая пехоту и обозы, помчалась вперёд. Все приложили столько усилий, что когда пришло шокирующее опровержение, едва не дошло до драки. Не час, не два, а целые сутки после этого армия империи потеряла на попытки собрать рассыпавшиеся отряды под одну руку. Целые часы уходили на споры и ругань среди командования, на попытки заставить усталых людей снова подняться и неведомо куда идти.
   Это был сказочный подарок для армии бунтарей. Настолько ценный, что эксперты на радио и телевидении наперебой начали спорить о том, что кое-кто, особо хитрая, договорившись с бунтарями, провела продуманный и наглый диверсионный акт. Но сделать службы пропаганды ничего не смогли. Народ со смеху катался, потешаясь над грандиозными манёврами армии и придумывал самые обидные названия этому стремительному рейду. "Имперский марш", "Достойный вызов", или "Спасти панталоны".
   Другие насмешники предлагали учредить хотя бы медаль за проведение этой блистательной военной операции, и утверждали, что масштаб вполне оправдан, ведь после драки со спалившими собственную ферму идиотами-крестьянами, юная лиса утащила у фермермерской дочки далеко не одни только панталоны.
  

* * *

   Два сундука, стоящие в детской комнате вместо шкафа, были бесцеремонно вскрыты и, закопавшись в них, лиса принялась аккуратно выкладывать добычу на широкую, общую кровать. Все маленькие размером вещи, принадлежавшие младшим детям, или просто невзрачные, тут же откладывались в сторону, подальше. Кицунэ интересовало только имущество старшей дочери, самой красивой, гордой и статусной здесь. Лиса-притвора, когда таращилась на дочку фермера и нахваливала её, не только искренне восхищалась, но ещё и млела от зависти, фактически оставаясь девчонкой и воспринимая местную принцессу как сильную соперницу, гораздо больше неё интересную для всех вокруг.
   Ну же, Ая-чан, где же твои сокровища? Ты же вся такая прям такая, да? Не может быть, чтобы у тебя не было чего-нибудь, чтоб все мальчики, на тебя глазея, в столбы вдоль дорог врезались! Вот это что ли?
   Лиса вытянула из недр сундука блузку и юбку, типичные для гуляния на городских дискотеках. Приложила к своему телу. А что? Неплохо! Можно и по городу пройтись, и по торговым центрам пошастать, любуясь на всякие красивости.
   Обе добытые вещи были сложены отдельно и в течении ещё секунд сорока к ним были добавлены два комплекта чистого нижнего белья, пара колготок, косметичка с расчёской и зеркальцем, забавное летнее платье. Пришлось перекопать немало всякой дребедени чтобы это добыть, но лиса уверенно стремилась дальше и дорывшись почти до дна, расплылась в довольной улыбке.
   Тайно надеявшаяся, но боявшаяся разочароваться, Кицунэ развернула бережнее всего припрятанный свёрток и обнаружила в нем девчачий школьный костюмчик. Блузка с галстуком, пиджак, юбка, гольфы.
   -- Я так и подумала, -- промурлыкала себе под нос Кицунэ. -- Что не в сельском же платье ты, Ая-чан, в конце концов, ходила зимой в школу? Теперь всё это - моё! А ты в мамкином фартуке ходи, дрянь такая!
   Костюм захотелось сразу померить, но глянув в висящее на стене большое зеркало, Кицунэ лишь густо покраснела. Голова её к этому времени срослась, раны были закрыты и больше почти не болели, но до полного восстановления было ещё очень далеко. Разбитые кости острыми сколами торчали из-под кожи. Шишки и провалы безобразно уродовали голову. Черный провал вместо носа. Нет одного уха и глаза, чёрные волосы клочьями торчат из месива плоти. Кошмар!!! Нет, сначала надо полностью и нормально восстановиться, а уже потом мерить на себя самые красивые вещи.
   Тяжело вздохнув, жадина-лиса аккуратно убрала выбранные вещи в свой новый рюкзак, отыскала на дне сундука школьные ботиночки, портфель и... модную, красивую сумочку, с позолоченными замочками. Вот это повезло! С такой можно в любой маленький ресторанчик заглянуть, поставить её на стол и получить самое вежливое, уважительное отношение! Вместе со школьной формой, или дискотечным нарядом, так это вообще сказка! Все будут просто счастливы, потому что вот какая чудесная к ним заглянула юная леди! Ой, и купальник ещё есть? Простенький, но миленький. Конечно нужен! Когда она в последний раз была в аквапарке? Никогда? Ну так ведь надо же когда-нибудь начинать.
   Скептически ещё раз перебрав оставшееся, лиса забрала старенькую рубаху, длинную серую юбку, платок, ещё одну лёгкую накидку и чепец. Пригодится, для образа мирно топающей по своим делам молодой крестьянки. Вещи мальчишки-южанина она едва войдя в комнату обнаружила валяющимися на кровати и теперь, собрав их, тоже запихнула в рюкзак. Не то, чтобы она собиралась снова притворяться мальчишкой, наигралась уже, но оставлять свои вещи поганым злодеям она совершенно не собиралась.
   Заглянув на кухню, Кицунэ собрала оговорённый заранее запас продуктов, сложила их в свою сумку, а после наелась до отвала готовой еды, причём с лисьей пакостливостью намеренно погрызла всё съедобное, что могла.
   Прекрасно! Что дальше? Ничего не забыла?
   В дверь кто-то несколько раз ударил кулаком.
   -- Я вам щ-щас побарабаню! -- с вызовом и угрозой выкрикнула в ответ Кицунэ. -- А ну, отошли от двери! Как выйду, так выйду! Ждите!
   Так... от чего её отвлекли? Ах, да!
   Кицунэ обшарила детскую комнату, потом комнату родителей и в укромном месте, в ящичке за кроватью, нашла стопку документов. Быстренько перебрала их, выдернув два. Небольшую книжечку, региональное свидетельство о рождении ребёнка, и детскую гражданскую карточку, с фотографией и кучей разных данных, от имени и даты рождения, до данных школы, к которой юная гражданка приписана.
   Юная гражданка...
   А вот и да!
   Кицунэ кокетливо попозировала с карточкой, гордо показывая себя воображаемому собеседнику и предъявляя ему нисколько не поддельный и полностью легальный документ. Вот так тебе! Даже не вздумайте на меня нападать, господин самурай! Нельзя меня ни арестовывать, ни бить, ни грабить, потому что я никакая не бесправная бродяжка, не беглая рабыня и не дикий мутант, а самая настоящая гражданка империи! Со всеми правами и привилегиями! Можно мне теперь купить билет на поезд? А пройти в верхний город, устроиться на работу и получить чуть-чуть помощи от социальных служб? Конечно можно, госпожа гражданка, проходите, устраивайтесь и пользуйтесь, чем хотите! У вас ещё и свидетельство о рождении есть? Чудесно, чудесно! Так гораздо больше доверия, чем просто к гражданской карточке.
   Спрятав во внутреннем кармашке рюкзака документы простой имперской девочки Хоригучи Амайи, коварная лиса вернула остальные бумаги на место, восстановила тайник и старательно убрала все следы своего разбоя. Чем позже крестьяне заметят, что карточка и свидетельство пропали, тем лучше! Может ещё между собой подерутся, вспоминая, кто и где их потерял? А к тому времени как они переделают документы и в имперских базах появятся данные об аннулировании утраченных, другая Амайя уже пройдёт все проверки при поступлении куда-нибудь на работу и ещё миллион лет нигде не будет проверяться! По крайней мере до возраста в двадцать лет, когда выдаются документы взрослого гражданина.
   Всё! Больше здесь делать нечего.
   Кицунэ забросила себе на плечо рюкзак, взяла свою сумку, наполненную продуктами, подошла к двери и распахнула её, с высоты входа в дом посмотрев на дружно обернувшихся к ней и слегка попятившихся людей. Все сжимали в руках какое попало оружие, только двое мужиков, тяжело пострадавших в драке, держались позади остальных.
   -- Вы чего, на меня напасть хотите? -- язвительно удивилась Кицунэ, оглядывая сборище женщин, безнадёжно трусящих, но старающихся сохранять угрожающий вид. -- Я и не знала, что из крестьян, как из якудза, выпускают только через убитие! Да ещё и толпой.
   -- Ты какая-то странная, Амайя! -- выкрикнула одна из молодых и самая бойкая женщина. -- Что с тобой случилось?
   -- Ой, да что со мной могло случиться?! -- сплеснула рукой девчонка.
   С ослепительной вспышкой, в крышу дома над ней шарахнула молния. Целые потоки разрядов разлились по небу и вниз, бесшумно пронзая толщу атмосферы, низринулось змеевидное тело ужасного и величественного дракона. В один миг, он обвил своими кольцами ферму и поднял громадную голову над домом, совместно с девочкой глядя на людей и ясно давая понять всем, на чьей он стороне. Трое крестьянок хлопнулись в обморок, остальные выронили оружие и попадали, но сохранили сознание.
   -- Что могло случиться с глупой дочкой глупого фермера, -- угрожающе сощурила глаза Кицунэ. -- Вздумавшей что будет очень хорошо, если её папа убьёт проходившего мимо симпатичного мальчика? Специально причесавшейся и надевшей красивые серьги, чтобы мальчик больше думал о ней и не замечал грозящей ему опасности? Что могло случиться с той, что заигрывала с притворившейся мальчишкой златохвостой лисицей, изображала дружбу и даже влюблённость, а потом предала?!
   Чёрные волосы гварки озарились волшебным золотистым сиянием, косы расплелись и освободили облако золотого пламени, окутавшего голову преобразившейся девчонки и волнами потёкшего по едва ощутимому ветру. Любуясь на перекосившиеся от изумления лица крестьян, Кицунэ засмеялась. Минуло секунды три, дракон взвился обратно в небо и исчез, а сияние золота угасло и девчонка обратилась в зеленоглазую блондинку с изящной фигурой и чертами лица благородной красотки.
   -- Возможно, лиса потребовала у неё компенсацию за её подлость? -- картинно сделала предположение лицедейка. -- Возможно, специально заманила в лес и там набросилась, как дикий зверь?! Ха-ха! Хозяин! Не узнали? Это же я, ваш утренний гость! Что скажете? Неплохо на мне смотрится одежда вашей дочери, а? -- лиса снова приняла облик Амайи. -- Смотрите, я теперь - девочка-северянка! Так вы чувствуете ко мне меньше этнической ненависти, и меньше хотите схватиться за топор? Если нет, то я сломаю вам вторую руку! Если да, то вы готовы теперь заплатить мне за мою работу? Продукты я взяла. -- она показала сумку. -- Теперь только деньги. С вас пятнадцать тысяч рю, бумагой.
   Секунды на три воцарилась переполненная человеческим изумлением тишина.
   -- Ты хочешь денег, после того, что сделал?! -- вскричал крестьянин, поднимая левую руку и широким жестом обводя заваленный дымящимися углями двор. -- Мы разорены! Ты разорил нас!!!
   Кицунэ резко склонилась и выпрямилась, брошенный ею камень угодил мужику в грудь, силой удара опрокинув его на спину. Пара рёбер если не были перебиты, то точно дали трещины.
   -- Это сделал ты и твой свихнувшийся папаша! -- девчонка указала на зло набычившегося старика. -- Я выполнила заданную мне работу, и то, что вы решили спалить собственную ферму, это только ваша вина! Вы сами всё сожгли! А мне нужны мои деньги! Если не заплатите, я сейчас же пойду и завалю колодцы, а потом топну ногой, и ваш дом окончательно развалится! Будет считаться за отмену выполненных работ!
   -- Где... -- встряла хозяйка фермы. -- Где моя дочь?!
   -- Ай, я её, чтобы не мешалась, приковала к дереву в лесу. -- Кицунэ показала всем иллюзию поляны, с обнявшей дерево руками и ногами, голой девчонкой. -- Если комары её ещё не сожрали, или медведь какой-нибудь не пришёл, то наверное всё ещё думает о своём поведении. Ну а если пришёл медведь, или бандит случайно мимо проходил, то я бы посочувствовала, но сочувствовательная зона она ведь в мозгу, а вы мне его так отбили, что он до утра точно полностью не восстановится. Окочурили и окочурили, в Ад ей и дорога, чего ныть-то?
   Хозяйка фермы помчалась было к лесу, но иллюзорный лис-самурай взметнулся из-под земли перед ней и выставленной когтистой ладонью заставил женщину отпрянуть.
   -- Стой! Молоток и зубило возьми! Каменные плитки на руках и ногах своей дочки разбить. Сестра на них, по центру, выемки в виде полосок сделала, чтобы при ударе как плитки шоколада сломались. Если не совсем криворукая, сумеешь и дочку освободить и не покалечить её при этом. Пошла! -- лис выхватил из ножен длинную, сияющую даже в темноте катану и махнул ею над головой женщины, заставив её испуганно присесть. -- Бегом!
   Крестьянка заметалась по двору, нашла молоток и, в сопровождении ещё одной женщины, побежала к лесу.
   -- А теперь, деньги! -- требовательно заявила лиса, сделала вдох и иллюзией изобразила как выдыхает поток пламени в сторону груд обугленных деревяшек, оставшихся от сараев. -- Или мало было огня, чтоб мозги включились? Поднимайся! Иди! Привыкай исполнять обязательства, а не юлить при оплате!
   Фермер, кривясь от боли кое-как встал на ноги и поковылял в дом. Минуты полторы шуршал по тайникам, а потом вышел и, кривясь от ненависти, протянул Кицунэ пачку из тридцати ярко размалёванных купюр.
   -- Вот, вы посмотрите! -- лиса, отступив на шаг, обернулась к работницам, глазеющим на эту сцену. -- Ну что за человек?! Я не южанка, а генетический потомок шиноби страны Морей, родившийся в стране Водопадов, но этот дурак всё равно таращится на меня, как будто я у него ферму спалила! Дядь, -- она повернулась к фермеру. -- Ты никогда не слышал высказывание, что ненависть не рождает ничего доброго? Твоя ненависть уже лишила тебя половины твоей фермы! Хочешь потерять вторую половину?!
   -- Забирай деньги, и... и убирайся! Просто уходи...
   -- Нет! Теперь я просто так не уйду. Твоя ненависть породила новое зло. -- Кицунэ выдернула деньги из руки мужика и выдохнула короткую струйку пламени. -- Я сожгу твой дом!
   -- Что?! Подожди! Прошу тебя, подожди!
   -- Поверить не могу, что когда-то принимала тебя за хорошего человека! Старалась работать, чтобы принести радость и уйти, оставив здесь всех счастливыми! Но для кого я это делала? Для творца демонов? Теперь я понимаю, почему на этой земле больше нет богов. Кому ты молился? Чей алтарь стоит в углу твоего дома, если вот таким взглядом, такими мыслями, ты сам убиваешь богов и порождаешь демонов? Ещё один демон порождён и он рвётся с цепи, готовый сжечь твой дом! Сейчас я отвлекусь на творчество, а когда закончу, спалю остатки этой хлабуды! У вас минут десять, чтобы вынести из дома всё ценное! Отсчёт времени пошёл!
   Кицунэ отступила подальше, подобрала валяющийся на земле окровавленный топор, забросила его себе на плечо и потопала к распахнутым воротам фермы.
   -- Чего встали? -- она обернулась на выходе. -- Пятнадцать секунд уже потеряли.
   Фермер заорал, бабы бросились в дом и начали творить погром, выволакивая из него сундуки с добром, обдирая всё со стен, спасая бытовые механические устройства, посуду и припасы.
  
   Человек в неприметной серо-чёрной одежде, типичной для трудового класса этого региона, был совершенно невидим, стоя в тени большого дерева. Крестьянки, что нашли прикованную к дереву девчонку и суетились, пытаясь её освободить, его совершенно не замечали, но человек, для которого буйство Ци в этом регионе километров за двадцать стало подобием путеводного маяка, видел всё вокруг, одновременно. То, что происходило на поляне и на ферме. Улыбка играла на его лице. Не трудно было догадаться, что здесь произошло. Кучка дебиловатых крестьян напали на генетически изменённого. Возомнили себя чистильщиками "Чистой Крови", или просто решили что справятся с малолеткой. Видел он, не раз и не два, что бывает когда за дело берутся такие вот криворукие дилетанты. Вот только там куда как больше было разрушений и расчленённых трупов. Странно. Не тянет эта мелюзга своим поведением на Алую Тень. Даже на Оранжевую не тянет. Такую поймать, сделать внушение, чтобы не безобразничала, и поселить в скрытом селении, под присмотром мудрых наставников. Полезный шиноби бы получился.
   Но откуда у простого разведчика компетенции в принятии таких решений? Начальству виднее как действовать. Видимо, девчонка чем-то провинилась. Рангом "Алой Тени" просто так не клеймят.
   Углубившись в лес, чтобы никто даже краем уха не смог уловить произнесённые им слова, шиноби-сенсор включил и поднёс к своему рту микрофон высокотехнологичного радиопередатчика, блок питания, приёмник и усилитель сигнала для которого был уложен в замаскированной под рюкзак специализированной сумке у него за спиной.
   -- Четыре-Восемь, Первому. Есть цель "Ноль"! Опознана, взята на сопровождение. Примите координаты...
   -- Понял вас, Четыре-Восемь. Будьте осторожны, в данных координатах замечены войска бунтовщиков Юкимуры. Продолжайте сопровождение цели, ждите оперативную группу. Ориентировочное время прибытия... два с половиной часа.
   Больше двух часов?! Группы наёмников из отрядов ликвидации должны быть в пределах реагирования десяти-пятнадцати минут! Бунтовщики Юкимуры где-то здесь? Понятно. Наёмники низкого класса навалили в штаны от перспективы соваться в зону боевых действий и отменили контракты. Начальство в экстренном порядке поднимает элиту, но пока те добегут, пока прыгнут в броню, пока навьючатся оборудованием...
   Начальству виднее что можно сделать, и стараются они, как могут.
   Сенсор вспомнил бы пару нецензурных ругательств, но цель выглядела безопасной, и нет никаких признаков того, что рядом действительно крутятся семь сотен свирепых бунтарей. Может, севернее, оврагами и кустами пробираются? Ладно, угрозы никакой совершенно, а оплата почасовая, плюс огромная премия при ликвидации цели. Можно и подежурить немного. Одно плохо - чем дольше следишь за целью, тем больше она очеловечивается, и при ликвидации травма психологическая больше. Не так-то просто переварить, когда у тебя на глазах и по твоей наводке затюканному сверстниками школьнику снайпер разносит башку. Или мелкой манипуляторше-мозгокрутке, обнаружившей что может всех вокруг в себя влюблять, под порог родного дома закладывают ящик с динамитом. Уничтожать Оранжевые Тени нужно пока они не осознали своих сил и не превратились в Алые, но беда в том, что выродки, которым проще простого схватить ребёнка и шарахнуть головой об угол, обычно дегенераты на уровне скота, и работают крайне паршиво, а людям адекватным, даже с пониманием как важна борьба с опасными для общества мутантами, убийства детей не могут не калечить психику.
   Чувствуя, как начинают дрожать руки и голос, сенсор доложил о том, что указания приняты и выключил рацию, а затем вынул из кармана упаковку с таблетками и забросил себе в рот сразу две. Успокоительное. Лёгкий наркотик. Тоже убийство для здоровья, но намного меньшее, чем самодельная петля на шею, или ошибка при работе.
   Сразу стало легче. Появилась даже ирония над тем, сколько в его памяти тёмных провалов, явно искусственно организованных психологами-мозгокрутами. Хорошо поработал, много проблем помог решить. И с этой малявкой поработает.
   Глаза шиноби Фукуроу, белые, без радужек и зрачков, были неподвижны в глазницах, а вокруг них безобразно и жутковато вздувались сети вен. Каждое живое существо, даже бактерии и растения, излучают крошечные частицы Ци. Улавливая их, словно отражающийся от разных поверхностей свет, видоизменённые глаза и области мозга рисовали для шиноби ясно видимую картину окружающего мира. Синие силуэты деревьев, ослепительно яркие пятна в местах применения ниндзюцу и гендзюцу. Похожие на окутанные слабым синим пламенем фигуры крестьян. Сине-зелёное пламя, бушующее в теле пришлой девчонки. Сине-зелёное? Она - счастлива? Любопытно.
   Трудно представить, чтобы она действительно была в восхищении, млела от счастья, или где-то хватанула наркотиков. Её Ци легко поляризуется на положительный заряд. Чуть-чуть радостных эмоций, малейший импульс, и целебная зелень, предшественник божественного золота, пронизывает её биополе, придавая каждой клеточке организма стремление выжить, волю к борьбе, уверенность в близости победы.
   За таких детей главы храмов друг другу готовы морды бить, и меняют их на золотые реликвии, чтобы сохранить собственные физиономии, если за ценным учеником потянется кто-то посильнее.
   Вот почему мутанта с социально опасной способностью не отметили сразу как Оранжевую Тень и не ликвидировали, как только она попала под внимательный взгляд организации. Попытались прибрать под крыло, превратить в полезный инструмент. Размечтались о воспитании новой Святой, в противовес юной Великой Матери шиамов? Но что-то пошло не так, и вот несостоявшаяся Святая отмечена клеймом Алой Тени. И нет у неё личной тысячи элитных самураев, чтобы защитить сосредоточие любви от невзгод беспощадного окружающего мира. Увы, плачь или смейся, но без могучей охраны, среди Святых с начала Эпохи Войн наблюдается тотальная, стопроцентная смертность. Шиамы вокруг своей целую новую крепость возвели и не позволяют где попало шастать, чтобы не провоцировала демонов. А юная лиса? Не повезло девчонке. Мало того что закусилась с чудовищно опасными силами, так ещё и её способность копировать чужую внешность, это... запредельно, критически недопустимая угроза обществу. Не удалось взять под полный контроль? Нельзя и позволить ей бродить по миру свободно. Она не разовьёт свои таланты до Святой. Посеет вокруг только хаос и разрушения, не причинит ничего, кроме тяжелейшего вреда и многих тысяч смертей. Приговор вынесен, обжалованию и пересмотру не подлежит.
   Чем же она там занимается? Эта угроза всем основам общества, не причинившая ещё вреда, не навёдшая паники, только потому, что мало кто действительно верит в её существование?
  
   Кицунэ была занята важным делом. Фермер оказался опаснейшим идиотом, и следовало предупредить об этом других людей. Вдруг кто-нибудь ещё будет проходить мимо фермы, и тоже подумает, что этот человек - нормальный? Не у каждого ведь голова так же хорошо защищена, как у неё. Любой из тех, кого она знала, точно бы погиб! От первого же такого удара.
   На обочине дороги, напротив входа на ферму, Кицунэ подняла из земли угрожающе большую каменную плиту, на которой чередой картинок нарисовала все события сегодняшнего дня, от её прихода на ферму, до нападения крестьян и учинения пожара. К каждой картинке шло краткое текстовое пояснение, а под всеми ними лиса сделала предупреждающую надпись и приложила топор, который наполовину погрузился в камень и был намертво закреплён.
   Камень, уплотнённый до прочности гранита, можно было, конечно, долгими трудами, очистить от надписей с помощью зубила. Можно просто взорвать. Но пусть попробует хозяин фермы найти столько взрывчатки, или месяца три ползает по плите, обстукивая её снизу доверху! Упарится. Мастера элемента Земли-то у них тут в округе явно давным-давно нет!
   Для большей зрелищности, она подняла на вершине плиты две фигуры. Рослый мужчина, сшибающий подростка ударом топора в голову. Эти надо сделать ещё прочнее! Их фермер-гад точно попытается расколотить!
   Кицунэ, не обращая внимания на суетящихся вокруг дома и шарахающихся от неё людей, прошла к обугленным останкам сараев, подобрала лом и ещё пару кусков обгорелого железа, подволокла к своему произведению искусства и погрузила металл в каменные фигуры, для укрепления. Вот так! Теперь запотеют местные и их ломать! И любой прохожий сразу на скульптуры внимание обратит.
   Двое крестьянок, с обревевшейся, обессилевшей, но живой девчонкой на руках показались из леса, когда лиса уже оттащила в сторонку выброшенный из окна дома стул, села на него и любовалась на всеобщую панику, лениво жуя кусок хлеба и запивая его молоком из бутылки.
   Увидев вернувшихся, Кицунэ хохотнула, убрала недоеденное обратно в сумку, поднялась со стула и громко крикнула. Её голос грозно прогремел над полуразрушенной фермой:
   -- Ну всё, хватит! Все из дома! Считаю до пяти и жгу, со всеми, кто будет внутри! Раз! Два-а-а! Три! Четы-ы-ыре! Пять!!!
   Крестьянки вылетели из дома как попало, кто в дверь, кто в окно. Лиса на это полюбовалась, злодейски похохотала, а потом взяла стул, подошла к вернувшимся из леса крестьянкам и отдала его той, что сопровождала хозяйку.
   -- Я тут одолжила, возвращаю всё, что ваше. -- сказала зловредная лисица и, приоткрыв рюкзак, хвастливо показала таращащей на неё глаза Амайе уложенную внутри одежду. -- А то, что не возвращаю, всё - моё! Пока-пока Ая-чан! -- она помахала девчонке пальчиками. -- И поосторожнее, в будущем, не издевайся над мальчиками! А то вдруг одним из них снова я буду? И зная, какая ты, не только не попадусь на твоё враньё, а сама над тобой поиздеваюсь, утащу куда-нибудь, и ещё раз раздену! Меняй своё отношение к людям, а то мамка твоя разорится каждый раз тебя заново обеспечивать красивыми платьями!
   С видом гордой всезнайки, только что пояснившей малым детям прописные истины, лиса забросила за спину рюкзак, повесила на плечо сумку, отвернулась и направилась прочь от мрачных и сникших людей.
   -- Хозяин! -- выкрикнула она, проходя мимо ворот, за которыми стояли, набычившись, хозяин фермы и злобный старик. -- Если что, про сжигание дома, это я наврала. Живите, придурки. Вам и так сегодня нормально досталось. Я бы даже забеспокоилась чуть-чуть о вашем будущем, после стольких разрушений, но потом знаешь что вспомнила? Плохие ведь здесь, в вашей империи, только южане? А вы, северяне - добрые и хорошие люди! И другие северяне точно не бросят тебя в беде! Они обязательно придут вам всем на помощь! В отличие от этих негодяев-южан, верно? Просто потому что иначе, мне кажется, что вся эта ненависть к югу, которой ты на меня дышал весь день, будет ещё нелепее и глупее. Хватит быть дураками! Вас кто-то стравливает, враждой между бывшими друзьями отвлекая от настоящей опасности! Кому стало лучше от того, что случилось сегодня? Тебе? Южанам? Или кому-то, кто много лет убеждал тебя ненавидеть своих соседей? Включи мозги, и найди настоящего врага! Не южан! Не бродячих мутантов! Найди того, кто заставил тебя схватить топор и ударить меня! Вот он и виноват в том, что сгорела твоя ферма!
   Мрачный, словно грозовая туча, избитый и покалеченный, крестьянин отвернулся. Кицунэ посмотрела на старика, заставив опустить голову и отвернуться его тоже, а потом вздохнула и продолжила свой путь, не забывая при этом быть настороже и ожидать новых подлостей от сумасшедших негодяев. Вдруг схватятся снова за арбалет? Или, того хуже, вытащат из какого-нибудь тайника страшное оружие времён бунта Чистой Крови. Не хватает ей сейчас принять в спину или голову крупнокалиберную свинцовую пулю, мягкая оболочка которой раскрывается при ударе, словно цветок, и вырывает из тела жутко изуродованные куски плоти.
   Но не прилетело ей в след ни стрел, ни пуль, ни камней, ни, даже, ругани или проклятий. Чувство усталости, надлома и желания поскорее остаться в покое, охватило эту крошечную часть огромного мира. Лиса, удаляясь по дороге от разгромленной фермы, плавно растворилась во тьме и люди сели на землю, каждый, где стоял. С низко поникшими головами, посреди развалин, бардака и пепелища. Вокруг хрюкала и мычала бродящая у хозяйского жилья скотина. Шелестели на ветру хлеба и листва на деревьях. Ещё одна война закончилась.
   Надолго ли?
   -- Вы говорили мне об этих людях, Хебимару-сама? -- сказала Кицунэ, подняв голову к раскинувшемуся над бескрайними полями чёрно-синему, звёздному небу. -- Готовили меня к войне с ними? Простите, что считала вас сумасшедшим дураком. Так просто возненавидеть их... так легко принять, что они вообще не люди. Но если не поддаваться простым эмоциям, то что сделало их такими? Не думала, что однажды буду жалеть, что вас нет рядом, хозяин. -- она подняла руки к небесам, словно пытаясь погрузить в них ладони. -- Растолкав ладонями вашу злобу, словно масляную плёнку, зачерпнуть бы полные пригоршни вашей мудрости.
   Она шла вперёд по дороге ещё часа полтора или два, как вдруг впереди, в ночной темноте, замаячило что-то большое и тёмное. Послышался скрип колёс и скрежет плохо подогнанных досок, топот и фырканье лошади.
   -- Хэ-э-эй! -- поравнявшись с девочкой, старик-крестьянин натянул поводья, останавливая тощую серую кобылку. -- Амайя! Ты чегось в полях?! Эт у вас там пожаришшэ было? Заряво на полнебу.
   У Кицунэ даже уши порозовели от восторга и радости. Вот она и снова - дочка местного фермера! А кем ещё она может быть, если у неё всё такое знакомое! И платье, и лицо, и косички!
   -- Не, эт дальше, в лесу чего-то горело! -- тут же принялась беззастенчиво врать счастливая лиса. -- Папка на лошади туда ускакал, не был часу три, а потом вернулся, грит что там самураев полно ходят, конные и пешии, но вродь как не в нашу сторону. Туда куда-то. -- она махнула рукой. -- На юго-восток, вродеб. Он вот мня и послал, иди, грит, всем раскажи чо там, а я на всякий случай сберу вещи, чтоб в лес прятаца.
   -- О-о, знать не вас пожгли? Ох, отвратили боги! Сядай ко мне! Подвязу, усем росскажешь. Мы уж думалы всем бяда, народ в укрывища рванул, а тут, как притихло вродь, и меня послали, глянуть.
   -- Угу. -- Кицунэ забросила на телегу свои сумки и подскочила, усаживаясь рядом с дедом.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   -- А в сумах у тя чо? -- без подозрений, просто с удивлением, спросил старик, поводьями указывая кобыле идти вбок и разворачивать телегу.
   -- Да их папка просил на станции одному знакомому передать, что на поезде проезжать будет. -- ответила маленькая врунья. -- Подарок какой-то, за помощь.
   -- Понятно. -- старик кивнул. -- Ну, чаво там творилось та? Говорь, малая.
   -- Да сказала же, нас не тронуло! В лесу самураи меж собой подрались и спалили чево-то. Пожар сам погас, а железныи ушли дальше. Ваще не страшно ничего.
   -- Ну эт ещ не в точь сказано. -- упрямо возразил старик. -- Щас ушли, чрез час вярнуца. Отец твой мудро засбирался в лес, на тайну схрону. Надыть остальным сказать! -- он подхлестнул кобылку. -- А ты як сама? Напужалысь?
   -- А то! -- Кицунэ жеманно пожала плечами. -- Самураи, они же ведь вона какие! И с девушками на войне делают всякое-такое... страшное!
   -- Ы-ы, -- тоном, выражающим согласие, выдохнул старик. -- Мужуков проста режут, а вашу общность вот эдак вот. И не знаш, кому хужей. Тыж, Ая, девка сладная, жалко тя.
   -- Да ну уж! -- игриво фыркнув, Кицунэ толкнула старика рукой в плечо. -- Прям уж - сладная!
   -- А то не? -- дед с иронией и теплотой глянул на девчонку, что принялась гордо прихорашиваться и поправлять на себе платье. -- По те все парни вокруг, да в городе серцами плавяцца. Сладная ты, да боявая! Завидна жона буш.
   -- Ну тя, дед! Какая ещё жона?! Мне ещё лет десять ток на танцы бегать, да с подружками гулять!
   -- А я ж то чтож? Ты ж бегай, бегай! Ток в городе поменьша... -- старик искоса глянул на девчонку, только сейчас заметив, как отчётливо грудь его спутницы приподнимает ткань блузы и сарафана. -- ...Хвостом верти. А то отец с мамкой те се косы повыдерут! Иш как, созрела!
   -- А чего в городе-то? -- с обидой ответила Кицунэ, глянула на свою грудь и зарделась. Вот дура-то! Всё бы ей красивости побольше, для мальчиков! На секунду контроль ослабишь, замечтаешься, и вот! Хорошо, что дед не обращал, наверное, раньше внимания, и не помнит, чего там у Амайи раньше было с фигурой.
   -- Да выродки оне все косорылы, в городе. -- огрызнулся старик. -- Заманевают девок, а потом лупцуют ех, иль с дитями бросают. Хош так жа?
   "Нет, я хочу как у местных замечательных людей". -- надула губы Кицунэ -- "Топором в висок, а потом ещё два раза - в лоб и лицо"!
   -- Везде сейчас плохо. -- удивив старика, сказала она вдруг. -- И... я не понимаю, почему? Отец, как с ума сошёл, говорит что во всём южане виноваты. Опыляют нас радиоактивной пылью, цены рушат, в рабство загоняют. А на юге говорят, что северяне постоянно деньги у них тянут на всякие дотации, но вместо благодарности ненавидят, лезут в южные регионы воровать и разбойничать. На протестах в южных городах было много приехавших северян. И на войне с лисьими фанатиками мы уходили, когда южанам нужна была помощь. Император и министры что, ничего не видят? Смотри! -- она указала на развалины домов, ещё одной фермы, на склоне холма, у водоёма. -- Там ведь тоже когда-то люди жили? Недавно! Не двести, и не триста лет назад! Таких ферм кругом - тысячи! Земли пустеют! В мирные времена! Почему, дед?
   -- Южани цены перебили, хлеб невыгодно растить стало. -- ответил старик. -- Вот и уяжжают люди в город, а там гибнуть. Всё из-за южан, внуча.
   -- А в городах гибнут тоже из-за южан?
   -- А в городах - из-за городскех. -- старик с прищуром посмотрел на девчонку. -- Чой-то я не пойму, ты чаво за кружево выплятаешь, Ая-чан? Синех выгораживаш?
   -- Да не выгораживаю я никого! -- надулась Кицунэ. -- Просто вот те самураи, что в лесу с кем-то сражались, они ведь - бунтари? И думают, что мы все здесь - какие-то чудовища. Подлые, сумасшедшие и мерзкие. Так же, как мы думаем про них. Тебе не кажется, дед, что нас и них кто-то вот так взял, как двух кукол в разные руки, и стучит нами друг об друга, намеренно стравливает? Этот кто-то, другой, хочет чтобы мы ненавидели наших соседей, а не его? Между собой дрались, и не замечали, как он, тихо, ударами в спину, нас убивает?
   -- Кто ж то? -- притихший, спросил старик.
   Девочка не ответила. Сникла, съёжилась, обняла себя руками, помолчала несколько бесконечных секунд, а затем, вдруг, склонившись вбок, прижалась к старику.
   -- Мне страшно. -- шепнула она.
   Старик почувствовал, как что-то в нём дрогнуло. Чувство, бывшее мёртвым, окостеневшим и холодным многие десятки лет, вдруг шевельнулось в согнутой безрадостной жизнью душе, распустило лепестки, выпуская золотую энергию. Тепло разлилось по телу, в пустых и серых глазах возник живой свет.
   Он разомкнул одеревеневшие от долгой неподвижности руки, склонился к девчонке и осторожно обнял её. Боится? Да. Он ведь тоже чувствовал неясный страх, медленно нарастающий с каждым годом. Предчувствие неотвратимой беды, в бессилии перед которой он замыкался в себе и отвлекал собственное сознание простыми решениями. Алкоголем, слепым принятием чужого мнения и согласием ненавидеть соседей. Ему осталось недолго, он уже пережил всё это, но вот она... ещё только начинает понимать.
   И как же сильно она напугана!
   Кицунэ, почувствовав отклик другой души, без малейших мыслей о том, что это - неправильно, с простым детским стремлением приподнялась и села деду на колени, а тот, принимая измученную бродяжку чуть ли не за родную внучку, ласково и крепко обнял её.
   Телега остановилась посреди бескрайнего ночного поля. Двое напуганных, истерзанных людей, крепко обнимали друг друга и, через эти объятия наполнялись новой силой жить.
   Не дрогнула земная твердь, не раскололись небеса. Никто, во всём мире, даже тайно следующий за телегой шпион, не заметил ничего и не понял важности случившегося. Однако, это был поворотный момент. Золотая искра подожгла ещё один крошечный огонёк, и сама засияла ярче. Просто обняться? Как мало, оказывается, иногда нужно двум людям, чтобы стать намного, намного сильнее.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
  
  

* * *

   В кромешной тьме, лучи прожекторов и габаритные огни обрисовывали взлётную площадку, стены ангаров, штабеля с армейскими грузами и лёгкий четырёхмоторный дирижабль-разведчик, рубящий воздух лопастями прогретых, готовых к старту двигателей.
   Шесть орудий, две пусковые установки для штурмовых дзюцу. Техники суетятся, подвешивая и закрепляя под баллоном пятисоткилограммовые осколочно-фугасные бомбы. Восемь штук, во внешних креплениях.
   -- Бегом, бегом, бегом! -- командир усиленной оперативной группы спецвойск "Янь" скрытого селения Ветвей показал пример, первым из своего отряда взбежав по пандусу в кормовой части дирижабля. Повернувшись и встав у стены, он принялся хлопками по плечам подбадривать пробегающих мимо него подчиненных, навьюченных оружием, боеприпасами и оборудованием. -- Все по местам, как на тренировке, установить и отладить железо!
   -- Кузнечик, вышке. -- доложил, пожёвывая фильтр сигареты, первый пилот дирижабля, переключая тумблеры закрытия пандуса и проверяя индикацию крепления боезапаса. -- Подарки на борту, все огни в зелени, к взлёту готов.
   -- Вышка, Кузнечику. -- пришёл ответ из диспетчерской башни. -- Купол чист, взлёт разрешаю.
   Техники забегали, отцепляя крепёжные тросы. Мастера воздушной стихии боролись с боковым ветром, защищая громадную машину от сноса на строения и штабеля. Их заботой было то, чтобы летучий великан без помех оторвался от площадки и поднялся на безопасную высоту, ничего не протаранив.
   -- Отрыв!
   -- Есть отрыв!
   Плавно, словно преодолевая сонливость и лень, летучая машина оторвалась от земли.
   -- Больше газа в передний баллонет.
   -- Выравниваю. Перевожу двигатели на маршевый режим. Ветер принят. Манёвр выхода на курс.
   Грозная боевая машина, угрюмо загудев могучими двигателями, развернулась и, поднимаясь всё выше, начала набрать скорость, устремляясь от военной базы на северо-восток.
  

* * *

   Железнодорожная станция на краю крошечного села представляла собой каменный домик с черепичной крышей, открытый навес, под которым ожидающие поезда пассажиры могли укрыться от дождя, и небольшое квадратное помещение, с двумя входами и табличками, указывающими, где мужская, а где женская половина.
   -- Амайя, ты чтоль? -- увидев поднимающуюся по тропке от села гружёную двумя сумками девчонку, из домика выглянула тетка старших лет, в простом платье и жилетке железнодорожника.
   -- Да, я! -- Кицунэ помахала ей рукой. -- Здрасте! -- выбравшись на платформу из уплотнённой земли, она слегка поклонилась бредущему от туалетов мужичку, тоже в простой крестьянской одежде и жилетке со светоотражающими полосами. -- Здрасте!
   Мужичок что-то буркнул и скрылся, отправившись в домик, досыпать, а тётка наоборот вышла, приблизившись к девчонке.
   -- Ты чего тут? -- осведомилась она, удивлённая, но ничуть не обеспокоенная.
   -- Да вот! -- врунья-лиса, притворяющаяся местной девочкой, указала кивком головы на сумку и рюкзак. -- Папа попросил подарки какому-то своему знакомому передать, он на поезде до Минадзуки ехать будет.
   Минут десять назад, после того как толпа селян, сбежавшихся к вернувшемуся с пассажиркой старику, принялась на все лады обсуждать нафантазированные девчонкой вести о бунтарях на юго-востоке и сражении в лесу, она с невинным видом выспросила какие поезда тут будут вскоре проходить.
   -- Ну это ты рановато пришла. -- сказала тётка, оглянувшись на железнодорожное полотно так, как будто могла за десятки километров разглядеть нужный девчонке поезд. -- Он где-то через час ещё наверное только подойдёт. Если не задержится.
   -- Да не страшно! Можно я под навесом, на лавочке посижу?
   -- Зачем под навесом? Холодно же. -- железнодорожница поманила гостью рукой. -- Пойдём к нам, в домик.
   Кицунэ отказываться не стала, она уже потихоньку начала ёжиться от прохладного ночного ветерка и не раз ругнула себя, что не утащила у красотки-Амайи какое-нибудь симпатичное пальтишко или хотя бы пушистый шерстяной платок. Хорошо что это теперь не катастрофа. Почему? Потому что такую хорошую и симпатичную девочку как она, на улице, в холоде, никто больше не бросит!
   С легкой иронией она глянула на украшающую дверь табличку "Посторонним вход запрещён", и вошла следом за тёткой в небольшое, в меру сил удобно обставленное помещение.
   Большие окна на три стороны. Занятая мужичком самодельная лежанка, замаскированная под обычную лавочку, просто накрытую старым тряпьём. Стол, на котором валяются измызганные служебные журналы, посуда и объедки. Два скрипучих деревянных стула, - вот и вся обстановка. Зато есть электричество, плитка и радиоприёмник. Как приятно, после множества ночей среди дикой природы, наконец-то оказаться в цивилизации! Те, кто кричат о необходимости возвращения человека в мифические века гармонии с природой, никогда не сидели на берегу дикой реки, голой задницей в иле. Выживание на надрыв, голод, болезни, паразиты и роль пищи для зубастых зверей - вот и вся гармония, которую природа приготовила для человека. Уцелев и сбежав в ужасе от её даров, при виде электрической плитки и закрытого от ветра помещения, - в блаженстве медузой растечёшься. Как же это всё-таки приятно и хорошо, - быть цивилизованным человеком! Помыкалась недели полторы, и обратно! В тепло, на мягкую лежанку, и к чашечке горячего чая.
   Железнодорожница щедро напоила девочку чаем с сахаром и пирожками, после чего у той выветрились остатки психологических травм от событий этого дня и включилась безудержная болтливость.
   А быть железнодорожницей, это как? Интересно?
   Да, скучновато, но вот если бы проводницей пойти, то это можно по всему миру ездить, и столько всего увидеть!
   Вот, вот, стюардессой, на большой пассажирский дирижабль, это вообще мечта! Летать, по небу, и все на тебя, такую красивую, только и смотрят! А если на туристический лайнер? Летучий, или морской. У них там, на лайнерах, целые парки, бассейны и кинотеатры! А ты, как принцесса, в фиолетово-золотой униформе, ходишь, ухаживаешь за пассажирами, и все от благодарности в тебя влюбляются!
   -- Ох, фантазёрка ты, Ая-чан! -- посмеивалась женщина, с удовольствием отмечая, как метёт гостья с тарелки один пирожок за другим. -- А говорила - в почтальонши пойдёшь! На велосипеде по всей округе будешь раскатывать!
   -- Да, на велосипеде хорошо... -- вздохнула Кицунэ. -- А на паровозе, дирижабле и морском лайнере - ещё лучше!
   Обе болтуньи рассмеялись, игнорируя недовольную возню мужичка на лавке и едва не заглушив своим хохотом противный, дребезжащий сигнал радиостанции.
   Поезд приближался, требовалось оповестить пассажиров на станции, чтобы все были готовы и не создавали паническую суету у состава, что остановится всего на пять минут.
   Непонятно для кого, но тётка-железнодорожница сделала объявление через громкоговоритель, а потом помогла врунье-лисе вынести на платформу весьма тяжёлые сумки.
   -- Как ты таскала-то их, такие, несчастная моя? -- охала женщина.
   -- Ну а что делать? -- врунья-лиса развела руками. -- Папка занят. Да и всю дорогу досюда я на телеге ехала!
   -- Ещё бы пешком пошла! Гружёная, и сквозь ночь! С ума сойти. Волков у нас, конечно, всех собаки съели, но я бы свою дочь так бы всё равно никуда не отправила!
   -- Да? -- Кицунэ, о которой слишком долго никто не заботился, стрельнула глазками на добрую тётку, давая явный сигнал, что совсем не против побыть её дочерью.
   Тётка, дети которой уехали в город лет пять назад и даже писем не писали, тут же вся сомлела от удовольствия и принялась убеждать девочку заходить к ней чаще. Погостить, поболтать. Раньше видевшая Амайю только в сопровождении родителей и мало общавшаяся с ней, она была очень приятно удивлена, увидев какой это ласковый и мягкий ребёнок. Тёплый комочек пушистости, способный за час болтовни слопать восемь больших пирогов с мясом, оставив тебе только один, а ты только умилишься от того, что тебя вот так вот беззастенчиво объели.
   Кицунэ наобещала что обязательно зайдёт, а когда поезд остановился перед ними, убедилась что самураев вроде бы рядом нет и показала доброй тётке, имени которой она так и не узнала, крайне достоверную иллюзию того, как из поезда к ним спускается симпатичный мужчина, вежливо здоровается и забирает сумки. В этой же иллюзии, врунья-лиса вежливо распрощалась с железнодорожницей и побежала по тропинке обратно к селу. На вопрос куда она пойдёт ночью, и предложение остаться в служебке станции до утра, она со смущённым видом ответила, что её ждут в селе, будут искать и отругают, если она задержится.
   Разочарованно вздохнув, железнодорожница лишь проводила убегающую девчонку взглядом. Она так и не заподозрила что стала жертвой лисьего коварства, а маленькая обманщица, меж тем, прикрытая иллюзиями, взвалила сумки себе на спину и плечо, пыхтя от натуги деловито забралась в тамбур поезда, и там столкнулась с преградившей ей дорогу женщиной в серой униформе с золотой отделкой и блестящими пуговицами.
   -- Куда? -- вопросительно осведомилась проводница, глядя на малявку сверху вниз. В её роду очевидно были самураи, и может это не отразилось на чувствительности к Ци или боевых навыках, но на росте и телосложении сказалось. Кицунэ макушкой была ей ниже пояса и выглядела рядом в точности ребёнком из детского сада.
   -- Я - пассажирка! -- ничуть не стушевавшись, заявила юная нахалка, вынув недавно присвоенную гражданскую карточку дочки фермера и показав её великанше. -- Вот! Мне уже больше двенадцати лет, я - в возрасте принятия решений, и имею право!
   -- Надо же, -- буркнула проводница. -- Право она имеет. -- взяла и внимательно осмотрела карточку, сравнила внешность с фотографией, вернула. -- Куда же это вы следуете, юная гражданка? Родители знают?
   -- Знают, знают! В Минадзуки еду. К дяде и тёте, я у них зимой живу, когда в школу хожу. Не бойтесь, я не сбежала из дома! И даже если бы сбежала - мне больше двенадцати лет! Могу сама за себя решать, в поезде ездить, и на дирижабле летать!
   -- Можешь, можешь. -- проводница вздохнула. В самом деле, её-то какое дело? -- Деньги есть?
   -- А сколько надо?
   -- Пятьсот двадцать три рю, - подростковый билет. Сто десять за багаж. Тридцать два за услуги.
   -- А какие услуги? -- навострила уши девчонка.
   -- Обелечивание вне кассы.
   -- Фу-ты, я думала чай и постельное бельё дадите.
   -- Ехать два часа, места сидячие. Хочешь в купе, то утром поезд дальнего следования будет. Там тысячи полторы один билет, но дадут тебе чай и бельё.
   -- Да не! Ладно, я потерплю. -- лисица вздохнула. -- Пробивайте, чего там у нас насчиталось.
   -- Пойдём. -- тётка открыла дверь салона и проводила девочку к одной из жестких деревянных лавочек, помогла задвинуть сумки под сидение. Приняла деньги, затем вынула из висящей на наплечном ремне сумки небольшой кассовый аппаратик, защёлкала кнопками, повертела колёсико и дёрнула рычажок, отсекая выползший квадратный кусок бумаги. Эту бумажку протянула девчонке, вместе со сдачей.
   И никаких "сюда пожалуйста, уважаемая госпожа", "пожалуйста, оплатите проезд", или "ваша сдача и билет, юная леди, желаем вам приятной поездки". Это кто же так проводником-то работает?! Им же специально самую красивую форму шьют, и обучают, чтобы они, красотки, своим видом и манерами повышали престиж всей компании! А эта чего? "Пойдём"! "Деньги давай"! Дура некомпетентная.
   Глянув на убравшую аппарат в сумку и равнодушно отошедшую проводницу, Кицунэ ехидно заулыбалась, подумав о том, что самураев охраны поезда рядом нет. А что если вот ей сейчас встать, проследовать за этой тёткой, войти вместе с ней в купе проводницы и, иллюзиями, тихонько уложить грубиянку спать? Пусть поспит, устала наверно, а Кицунэ осторожно снимет с неё униформу, превратится, переоденется и выйдет вместо неё проводницей работать! Вот тут можно будет всем показать, как надо! Она и чай пассажирам раздаст, и подушечки, чтобы дремать было удобнее, и поговорит ласково, и каждому покажет, какая она красивая, чтобы все залюбовались! Можно будет не до Минадзуки доехать, а вообще до конечной, и только там вернуть форму настоящей проводнице, тихо выбраться из вагона и сбежать! И тётка эта усталая выспится, и пассажиры счастливы будут, и довольное начальство выпишет удивлённо хлопающей глазами проводнице огромную поощрительную премию! А у неё, маленькой лисы, останутся прекрасные, тёплые воспоминания!
   Но нет, остались эти безобразия только в мечтах наивной девочки. При всей её легкомысленности и непробиваемой детскости мышления, дурой Кицунэ не была и прекрасно понимала когда глупости лучше не творить. Во-первых, нет никакой гарантии, что успокоенная лисьими иллюзиями, женщина действительно свалится спать и не проснётся, пока лиса будет работать за неё работу. Придётся постоянно контролировать и держать её в иллюзиях, занимаясь любыми делами, а это не только трудно в исполнении, но и для мозгов может быть вредно. Обеих. Во-вторых, фон от гендзюцу будет такой, что самураи, где бы они ни были в этом составе, точно почуют и прибегут. В третьих, - малейшая ошибка, и начнётся истерика со скандалом, десятки людей получат моральные травмы, а на неё, невинно пошутившую лисичку, объявят настоящую особую облавную операцию, с привлечением армии и спецслужб! Мало ли что никто не пострадал?! Гендзюцу - вне закона, как опасное оружие, а тут его так нагло используют, с неизвестными целями, на гражданских людях! Скандал, паника, миллион солдат бегают туда-сюда!
   Эх, нет, как ни хотелось бы побыть такой красивой, величественной и статусной, как императрица этого вагона, сиди вот, и терпи.
   Поезд, с лязгом, вибрацией и подвыванием в подшипниках вращающихся механизмов, тронулся с места. Начал плавно набирать ход, а маленькая лиса сидела и мечтала, как сейчас она приедет в большой город, притворится обычной имперской гражданкой, устроится на подработку в какое-нибудь кафе, поступит на профессиональные курсы в институте, выучится и пойдёт работать! Кем? Да вот, например, станет настоящей проводницей! Или стюардессой. На самом красивом дирижабле, или морском пассажирском лайнере! И форму ей дадут, и обожать будут, и завидовать, и восхищаться! Как же приятно помечтать о восхитительном будущем, в котором всё будет как в сказке!
  

* * *

   Лавирующий в изменчивых ветрах, дирижабль спецвойск с гербом империи Лесов начал снижение. На наблюдательную вышку, в зону радара которой вошёл корабль, были переданы опознавательные коды другого корабля такого же класса, что был сейчас в южной части империи. При попытке кого-либо найти виновников военного преступления, его командиры легко опровергнут своё участие в этой операции и очередная трагедия будет списана на "неизвестные силы".
   -- Цель села в поезд, второй вагон от головы состава. -- передал бойцам командир группы вновь поступившую информацию. -- При сближении, сенсор перешлёт картинку с целеуказанием. Работаем по испытанной схеме. Пара снайперов - одновременные выстрелы в голову и грудь. При ранении - добивать не медля! Боезапас не беречь! При провале - заход на цель с бомбометанием и орудийным огнём. При провале - сброс десанта для прямого контактного боя. Оценка опасности цели - тройка, минус. Сопутствующие жертвы - без ограничений. Вопросы?
   -- Тройка, это же Оранжевые. -- удивлённо подала голос одна из девушек-снайперов. -- Алый статус при таком боевом навыке?
   -- У Златохвостой социально-опасная способность. -- ответил командир. -- Только за этот счёт.
   -- Может, уберём второй номер из концертной программы? -- предложил мечник из группы зачистки. -- Восемь полутонок в движущийся на всех парах состав, это ж месиво из огня и металла! Сколько там зелёных? Все пойдут в мясо. Бросьте нас с ходу, трёшка не стоит такой крови.
   -- Приказ - отработать полную схему. Златохвостая чрезвычайно живуча, участвовала в боестолкновениях с Алыми Тенями, и умудрилась уцелеть. Никаких поблажек.
   Замигала красная лампа на стене.
   -- Боевой группе, вижу паровоз. -- сообщил пилот. -- Есть целеуказание от сенсора! Захожу по дуге, с юго-запада, подвожу правым бортом.
   -- Стрелки, к бойницам с правого борта! -- выкрикнул командир. -- Осколочно-разрывные! Первый номер, - голова! Второй номер - грудь! По местам!!!
   Неожиданно, заставив всех вздрогнуть, снова вспыхнула красная лампа.
   -- На датчиках странный сигнал! Алая Ци прямо по курсу!
   -- Демон! -- дружно, не сговариваясь, выдохнули сразу несколько бойцов, прекрасно понимая масштаб катастрофы.
   -- Форсаж на двигатели! -- схватив устройство внутренней связи, проорал командир группы. -- Выводи на цель! Прикончим первыми, и убираемся отсюда!
  

* * *

   Кицунэ, всегда сразу замечающая самое важное в окружающем мире, мальчика лет четырнадцати, едущего куда-то вместе с тёткой старших лет, заметила сразу, как только проводница впустила её в вагон.
   Симпатичный, худощавый, в сером дорожном костюме и шляпе. Интересны-ы-ый!
   При появлении девочки, мальчишка поднял взгляд от журнала, который читал в свете установленной на стене вагона лампы, глянул на юную незнакомку в крестьянском платье, пару секунд поглазел, а потом спокойно вернулся к чтению. Надеется отделаться так легко?! Откуда они только берутся, такие наивные?
   Внешность юной вертихвостки успела восстановиться, пока она ехала на телеге от фермы до села. За время болтовни с железнодорожницей на станции, Кицунэ заплела себе косички так же, как это делала Амайя, выровняла брови, прошлась по ресницам кисточкой и постригла ногти. Без всяких иллюзий, маленькая врунья теперь выглядела в точности как симпатичная девочка-подросток народа гваров, совершенно нормальная и считающая себя очень, очень привлекательной!
   Млеющая от сознания того, что украшает собой мир, распушившаяся хвастунья поправила волосы, убрав их так, чтобы каменный цветочек на её ухе призывно заблестел в свете ламп, привлекая внимание мальчика. Парочка взглядов, улыбка, пожатие плечами, скучающий вид при взгляде с его стороны, вздох, поправление платья и новый взгляд, как только он попытался снова уткнуться в свою книжку.
   А ведь этот мальчик тоже сразу заметил, что в вагоне теперь он не единственный кроме взрослых. Не может же он остаться равнодушным к тому, что через дверь напротив вошла девочка, приблизительно его лет, да ещё и очень симпатичная? Одета вот только плоховато, для поездок или гуляния по городу. Амайя, дура такая, была в домашней сельской одежде, а за всё время пути от фермы до станции, у Кицунэ не было ни минуточки чтобы переодеться в городское. Или, хотя бы, в школьный костюм. Ну и ладно! Сельские девочки тоже могут быть очень, очень милыми!
   Сработало!
   Кицунэ порозовела вся, когда мальчик поднялся со своего места, глянул на дремлющую напротив него женщину и, тихонько выбравшись в проход, прошёл мимо рядов лавочек, почти пустых из-за малого числа пассажиров в вагоне. Десяток секунд, и он остановился у лавочки, на которой сидела вздумавшая его подразнить девчонка.
   -- Привет! -- сказал он, с улыбкой и интересом глядя на игрунью. -- Можно?
   Кицунэ, засмущавшись, ничего не сказала, только, не вставая, слегка поклонилась, и сделала ручками легкий жест на сидение рядом с собой. Присаживайтесь, мол.
   Мальчишка, смущённый неожиданной элегантностью в движениях и поведении девочки, тут же принял новые правила, слегка поправил пиджак и аккуратно сел, тут же заметив, как приятна подобная обходительность таинственной незнакомке.
   И внезапно возникла неловкая пауза. И мальчик и девочка вдруг засмущались, не зная, что вообще делать дальше.
   -- Прости, а как тебя зовут? -- не выдержав, разорвал паузу мальчишка. -- Куда ты едешь?
   -- Меня... -- Кицунэ заулыбалась, словно очнувшись. -- Я - Амайя. -- представилась она. -- Ты видел в окно село, возле станции, где поезд останавливался? У моего папы там ферма недалеко. Мы хлеб растим, и ещё у нас есть живности всякой немного. Я сегодня заработалась, и едва на поезд не опоздала, видишь вот, даже переодеться не успела. -- она в смущении приложила руку к груди. -- Не очень странно выгляжу?
   -- Нормально! -- не терпящим возражений тоном, заверил девочку мальчишка. -- Очень красивое платье! У нас, когда фермеры привозят сдавать зерно, вообще мало кто из девушек так же хорошо как ты выглядит. Ты, наверное, с богатой и большой фермы!
   -- Да, -- обрадовалась Кицунэ, тут же начиная гордиться. -- Папа умеет вести дела, и меня очень любит! Видишь, какое у меня всё хорошее? Это папа купил для меня, на разных ярмарках. А дужку в волосах видишь? Её мне дедушка зимой вырезал, пока я в школе училась, потому что скучал, и хотел сделать мне подарок! Красивая, правда?
   -- Да, красиво.
   -- Я к маме, папе и дедушке помогать приезжала, а так он меня в город, к тётке и дядьке отправил. Сказал, чтобы я хорошо в школе выучилась, стала бизнес-леди, и меня тогда его знакомые примут на работу в торговую компанию!
   -- Ого! А в какую?
   -- Не... не знаю.
   -- Не в "Томоя Био-Тех"? У нас тут по всему региону десятки баз, только к нам фермеры свою продукцию и возят! А мы за качеством следим, обрабатываем товары, отправляем на переработку и упаковку. Мой отец - директор на одной из таких баз, может он и отца твоего знает? Может, тебя к нам хотят направить?
   -- Может быть. -- Кицунэ пожала плечиками и стрельнула глазками на мальчишку. -- А если к вам, то ты, наверное, будешь моим наставником, да? Давай ты и я наших отцов попросим, чтобы нам вместе работать разрешили? Тебя как зовут?
   -- Хидэки.
   -- Красиво! А если ты будешь моим наставником, то я буду называть тебя Хидэки-семпай!
   -- А я тебя?
   -- А ты меня - Ая-чан зови. Мне так нравится, и это нескромно так о себе говорить, но по-моему, очень мне подходит, правда? -- она снова приложила руку к груди и требовательно посмотрела на мальчика.
   -- Очень!
   -- Спасибо. -- маленькая лиса мило застеснялась. -- Хидэ-кун, а ты не в Минадзуки едешь?
   -- Нет, у мамки какая-то подруга в двенадцатом регионе заболела, мы к ней едем, навестить.
   -- Да? Жаль. А если ты когда-нибудь приедешь в Минадзуки, давай вместе сходим куда-нибудь? Погуляем в парке, кино посмотрим, в "Галактике" (сеть закусочных) посидим?
   -- Но... это же будет совсем как свидание!
   -- Ну не знаю... -- Кицунэ застеснялась ещё больше. -- А у тебя что, уже кто-то, наверное, есть?
   -- Не-ет! -- уверительно возмутился мальчишка. -- Ну... пока не было...
   Глаза маленькой лисы, ужасно соскучившейся по всему такому романтичному, засияли радостью и жаждой нового, счастливого общения.
  
   Волнения нескольких последних недель не прошли бесследно. Женщина старших лет, вымотанная моральным напряжением и страхом, всего за час пути задремала сидя на лавочке так глубоко, что совершенно не заметила как сын вздумал куда-то отойти, но вдруг очнулась, как от тычка, подсознательно почувствовав, что его уже несколько минут нет рядом.
   Глянув на опустевшее место напротив, она в панике выпучила глаза, открыла рот для испуганного крика и начала, было, озираться, как вдруг взгляд её зацепился за знакомую фигуру сына, сидящего на противоположном ряду лавочек, в другой части вагона, с какой-то незнакомой девчонкой. Облегчение, угрожающее головокружением или даже инфарктом, нахлынуло на несчастную, она едва нашла в себе силы чтобы не расплакаться и пару минут оставалась на месте, чтобы отдышаться. Привести нервы хотя бы в относительный порядок.
   Справившись с собой, она оставила вещи, поднялась и прошла по проходу, приблизившись к детям, что вместе склонились над журналом манги, который сын взял с собой в дорогу. Голова к голове, что-то рассматривают, шепчутся и пересмеиваются, как лучшие друзья. Встретил знакомую?
   Но нет.
   Когда девочка подняла голову, взглянув на подошедшую женщину, жена директора торговой базы слегка сощурила глаза, уверяясь что эта миловидная гварка ей совершенно незнакома. Захотелось схватить сына, хорошенько встряхнуть его и, в ярости, сказать глупому мальчишке несколько жестоких слов, вправляющих сознание обратно в мозги. Вот так, подойти и сесть общаться с посторонним человеком! Сейчас! В смутное время, когда вокруг полно бандитских разведчиков, ищущих жертв для грабежа или похищения ради выкупа! Аферисток всяких! Или, хуже того, генокрадов, ворующих детей для продажи их в иностранные научные центры, на опыты! Да, её сын не потомок самураев, и не какой-нибудь мутант, но историй о том, как генокрады похищали хороших, ухоженных детей, и продавали их на нелегальном рабском рынке - сколько угодно.
   -- Здравствуйте. -- с бесхитростной улыбкой сказала, поднявшись и поклонившись, девочка. -- Вы - мама Хидэки? Я - Амайя, из фермерской семьи Хоригучи. Я на прошлой остановке села, у нас там ферма недалеко от станции.
   Уже и имя сказал?
   Женщина, мысленно ругаясь на наивного сына, смерила незнакомку придирчивым взглядом, выискивая такие типичные ошибки аферисток как неверные социальные знаки в одежде, слишком новые, только что купленные и не бывшие в употреблении вещи, слишком ухоженная внешность или пробивающаяся сквозь фальшивое дружелюбие злоба. Ну, в целом, вроде ничего подозрительного. И фермерские общины Хоригучи в округе есть. Может и в самом деле простая местная девочка? Нет, есть в ней что-то настораживающее. Вот! Манеры. Нет в ней той грубости и разболтанности плохо воспитанных, диковатых сельских детей. Речь плавная, без жаргона и привычки нудеть при произношении фраз. Взгляд слишком живой, полный открытости и любопытства. Привыкшие быть замученными работой и ожидать от чужаков только обмана или физической угрозы, дети крестьян так не смотрят.
   -- Простите, а вы, случайно, не учительница? -- хлопнув глазами, восторженным ребёнком спросила Кицунэ, глядя на отвлечённую от мыслей, вздрогнувшую и удивлённо замершую женщину. -- Оу! Моя мама была учительницей, и вы красивая, совсем как она!
   Женщина не выдержала и гордо улыбнулась, глянув на маленькую подхалимку гораздо благосклоннее. Даже сейчас, когда в средних и высших учебных заведениях творится сумасшедшее безумие, образ учителя, по старой памяти, был овеян уважением, престижем, аурой стиля и романтики. Молодёжь, видя затюканных, бесправных и нищих учителей, уже не воспринимает их как людей чем-то особенных, но воспитание и привитые с детства образы всё ещё были властны над людьми старших поколений. Сравнение с учительницей очень польстило провинциальной бухгалтерше. К тому же девочка сравнивала её не с городской, а сельской учительницей, а в сёлах учителя всё ещё очень влиятельные и уважаемые люди, самые интеллигентные и представительные. Вот откуда у этой юной крестьянки воспитание и манеры! Ну конечно, девочка из богатой семьи, отец которой взял в жёны приехавшую из города красавицу-учительницу. Можно расслабиться? Нет, нет, конечно же нет. Но и не нужно быть слишком строгой. Надо внимательно следить за ней и, как только появится возможность, навести все возможные справки. Посетить общину, познакомиться с семьёй. А до того как будет выяснено, где, как и с кем она живёт, - никакого доверия!
   Женщина села напротив Кицунэ и, благодушно рассмеявшись, хотела завести разговор, чтобы выяснить о таинственной незнакомке как можно больше, а маленькая лиса просияла от счастья и изготовилась самозабвенно врать о своей замечательной жизни, семье и планах на будущее.
   Вот только не у неё одной на её будущее были планы.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
   Скоростной дирижабль отчаянно рубил воздух лопастями четырёх мощных двигателей, вывернутых под предельным углом и по широкой дуге заходил на цель. Второй вагон с головы состава. Сенсор, расположившийся в третьем вагоне, включил синхронизатор и на щитках шлемов троих бойцов спецгруппы, двух стрелков и командира, на картинку окружающего мира с помощью гендзюцу наложились новые данные. Часть второго вагона будто бы стала полупрозрачной, система услужливо обрисовала перед убийцами чёткие контуры человеческих фигурок. Синие, слабо светящиеся образы гражданских и подсвеченный красным контуром, сине-зелёный образ приговорённого к смерти подростка. Яркость мало отличающаяся от остальных. Человек в совершенно расслабленном состоянии.
   -- Выводи! Выводи! -- не выдержав, в ярости вскричал один из мечников, обращаясь к пилотам, как будто кто-то из них мог забыть перевести рычаг форсажа вперёд до упора.
   -- Плавнее движение! -- рявкнула первый номер пары снайперов, опасаясь что пилоты от окрика мечника что-либо учудят.
   Они не успевают. Без всяких хитрых устройств, командир группы оценил скорость движения конкурента и сумел просчитать, на сколько секунд они опаздывают.
   -- Не ждать! Бей сквозь весь вагон! -- свирепо отдал он приказ.
   -- Веду расчет, ввожу поправки! -- не менее свирепо огрызнулась первый номер.
  
   У существа, что целых два дня таилось в лесополосе у железнодорожных путей, не было имени. Не было собственных мыслей, желаний и стремлений. Была только заранее заданная, хоть и очень сложная, схема поведения. Сейчас, высшей сущностью ей был отдан строжайший приказ - скрываться от глаз любого человека, ни на кого не нападать и ждать появления одного-единственного живого объекта с указанными оттенками Ци. Уникальными для каждого из живущих, как отпечатки пальцев.
   Десятки таких же существ были рассеяны по всей зоне поиска, скрывались в лесополосах и самодельных землянках у дорог, речных и железнодорожных маршрутов. Источник, высокопоставленный офицер в Единстве Культуры, мозги которому перекрутила Нуэ, доложил о причастности лисы к спасению бунтарей из ловушки и целая стая гончих была рассеяна по близлежащим территориям, блокируя пушистохвостой бестии пути к бегству. Каждый демон - великолепный сенсор. Лиса даже не заметит что приблизилась к нему, а сигнал о её присутствии в тот же миг уйдёт на базу.
   Тех нескольких мгновений, пока набравший скорость пассажирский поезд проносился мимо схрона демонической твари, было в сто тысяч раз больше, чем требовалось для срабатывания рецепторов, сравнения с всех промчавшихся мимо энергоконтуров с образцом и получения сигнала о совпадении.
   Гончая тут же разинула пасть, вытянула языки-антенны и несколькими импульсами послала в сторону базы череду повторяющихся сигналов. Дело сделано. Что дальше? В изначальном приказе значилось - оставаться на месте, ждать указание направления и команды на движение к точке сбора. Но кроме основанной линии, была ещё и целая паутина вспомогательных подсистем, о поведении и поступках в тех или иных прогнозируемых ситуациях.
   Тварь, модифицированное и кошмарно изуродованное тело простой помощницы зеленщика из вымерших ныне городов малого южного континента, перешла в боевой режим в ту же долю мгновения, едва в область познания вошёл летающий объект, тотчас же классифицированный как лёгкий армейский разведчик. Ключевой враг! Подавляюще сильный, тот, что опаснее всех разобщённых храмов умерших богов и целых армий модифицированных людей. Реакция от союзников не может быть молниеносной. Минуты три или четыре, пока Чёрная Тень выдернет из повседневных заданий своих людей, прихватит демонов-сенсоров и прыгнет сюда. Какова программа действий на подобный случай? Главный приказ - не допустить спасение и эвакуацию основной цели врагом. Если в предыдущий раз белые сделали ставку на умение девчонки притвориться кем угодно и попытались спрятать её среди других детей, то после провала и понесённых потерь, они её упекут под одно из Силовых Ядер и отдадут своим творцам чудовищ. Сильнейший диверсант и охотник на Алые Тени это куда менее полезный сотрудник Единства чем восхищающая миллионы звезда эстрады или покоряющий императоров агент влияния, но куда как более неприятный враг для группировок, недружественных организации.
   В случае попытки Единства прийти на помощь Златохвостой лисе, всеми доступными силами, не взирая на риски, - помешать! Уничтожить её! Немедленно!
   Гончая сорвалась с места, на бегу вонзая когти нижних лап в землю и посылая себя вперёд мощными рыками увитых чёрной протоматерией мышц. Поезд мчался по прямому пути на всех парах, но тварь к изумлению засёкшего её сенсора без труда поравнялась со стальной гирляндой железных коробок и начала уверенно двигаться вдоль состава, словно отлаженный смертоносный механизм настигая цель, выравнивая скорости и выходя на линию удара. На пути у неё должны были быть кусты и деревья, но сенсор видел, что метрах в трёх от чудовища, как бы быстро оно не двигалось, все объекты материального мира вдруг скрючивает демоническая порча. При малейшем касании чудовища, ветви кустарников, стволы деревьев и даже осветительные столбы у оказавшегося на пути переезда рассыпались тончайшей пылью, разлетающейся по ветру невесомыми серыми облаками.
   -- Пожиратель... -- шиноби Фукуроу, тихо сидевший на своём месте в третьем вагоне, побелел от воспоминаний о хронике битв с дзенинами клана Соратеки и изумлённо привстал, хватаясь за поручень. Он попытался бы бежать, что было сил, но увы, в этом не было спасения. Он видел фото и видео с мест, где прошли своими пастями ненасытные воронки кошмарных смерчей, затягивающих в себя любую материю и выбрасывающие её в виде тончайшей пыли. Сила, разрушающая межмолекулярные связи. Способная уничтожать подчистую бронепоезда, армии, и целые флотилии тяжёлых эскадренных броненосцев. Если эта тварь обратится в вихрь Пожирателя, то исчезнет поезд и дирижабль. Вокруг, на десятки километров, возникнет тонущая в пыли проплешина зоны гибели и опустошения.
   Неизбежная смерть обняла холодными пальцами сердце шпиона, он с ужасом повернул слепые глаза к удивлённо смотрящим на него пассажирам, не знающим, что все они - смертники, делающие свой последний вдох.
   Тварь же, с внешней стороны хлипкого убежища людей, ударила импульсами из лап и швырнула себя ко второму вагону, точно к тому окну, за которым не совсем обычная девочка сидела напротив случайной женщины и с невинным видом глазела на красивые картинки в толстенном журнале манги, который держал перед ней раскрытым случайный мальчишка.
  
   Поезд, все люди внутри, и даже летящий высоко в небе дирижабль были обречены, но один маленький человек, взбудораженный, разъярённый недавним нападением крестьян, этого не знал и не думал об этом.
   Когда что-то ударило в стену вагона снаружи, металл и стекло посерели, а сквозь разваливающуюся преграду внутрь просунулись ладони с чёрными серповидными когтями, Кицунэ не испугалась. Её просто снова пришли убивать. Кошмарная тварь, рывком передних лап в разные стороны сокрушила рассыпающиеся пластины металла и стекла, сунула в вагон переднюю часть своего туловища. Мертвячка разинула зубастую пасть, собираясь выпустить щупальца из глотки и дыхнуть на всех вокруг гибельным облаком отрицательно заряженного воздуха из своих гнилых лёгких, как вдруг молниеносно схватившая за пиджак и отбросившая прочь от опасности впавшего в шок мальчишку, Кицунэ на лету подхватила выпавший из рук её друга том манги. Тяжёлый, в пятнадцать миллиметров толщиной, из самой дешёвой серой бумаги, запрессованной в яркую обложку и скрепленной жёсткой тканево-клеевой прошивкой.
   Без малейших мыслей и колебаний, на одних рефлексах, лиса метнулась навстречу к разинувшему пасть чудовищу, в движении свернула журнал в трубу и со всего маху, метко вогнала его в раззявленную пасть демонической твари. Забила, в глотку, сминая извивающиеся мясистые чёрные щупальца языков-антенн.
   Тварь опешила от такого угощения, силовые печати на её теле угрожающе засветились багровым, но прежде чем дохлая нечисть успела хоть чем-то ответить на сюрприз, Кицунэ выписала ей добавки.
   Девчонка, склонившись, коснулась руками истёртого сотнями ног, рифлёного металлического пола. Ци хлынула из её ладоней и захватила металл. В считанные мгновения сформировала сначала рукоять, а затем и навершие тяжёлого, полубесформенного молота.
   -- Йах! -- рявкнула маленькая лиса от натуги, что было сил впечатывая навершием этого молота в подбородок мертвячки, заставляя противницу захлопнуть пасть и подбрасывая вверх всю переднюю часть сочащегося чёрной слизью, бледно-синюшнего туловища. -- Йах!! -- на излёте своего оружия, Кицунэ приложила такое усилие, что все хрящи в её теле затрещали, и долбанула молотом сверху вниз, по башке кошмарной твари, круша кости и сшибая туловище уже вниз. Одежда на ней распадалась ветхими тряпками, на теле появлялись первые язвы, но сине-зелёное пламя обуяло разъярённую девчонку и не позволяло губительным силам, вырывающимся из демонических печатей, обратить её в комок агонизирующей, распадающейся плоти. Краткие часы общения с нормальными людьми, немного бахвальства перед мальчиком, и лисья Ци обрела мощный положительный заряд, словно магнит притянувший отрицательный заряд демона, нейтрализовавший его и защитивший от мучительной гибели всех в вагоне.
   -- Йа-а-ах!!! -- коснувшись на миг навершием молота раскуроченного металла на полу, Кицунэ нарастила это навершие, разом увеличив массу оружия втрое и, пустив Ци из ступней для большего сцепления ног с полом, всей силой своего распрямляющегося тела, влепила прямой удар тяжеленной металлической дубиной в морду кошмарной демонической нечисти.
   Гончую смело, разлагающийся под её лапами, хрупкий металл подломился и нечисть вышибло наружу, вместе с дубиной, которую девчонка попросту не удержала. Тварь, со вбитой в грудную клетку башкой и переломанным корпусом, потеряла опору, упала и, на скорости движущегося железнодорожного состава, покатилась вдоль гравийной насыпи. Кувыркаясь, подскакивая от ударов, ломая себе кости, расшибая силовые схемы и теряя части тела.
   Кицунэ хрипло сделала вдох, выпрямилась у пролома в стене вагона, сделала выдох и обернулась к изумлённо глядящим на неё пассажирам. Мало кто, видевший краткую стычку, понял что произошло, но многие после утверждали журналистам, что сине-зелёное Ци, пляшущее над телом девочки в этот момент вдруг сложилось в очертания лисьих ушей и двух призрачных, пламенных хвостов. Люди любят фантазировать, и почему бы даже лисе самой позже не поверить в то, что так оно и было? Ну а пока, Кицунэ с сожалением и просьбой о прощении посмотрела на зачарованно замершего мальчишку, на его мать, и убедившись что никто не получил ранений, бросилась к своим сумкам. Вытащила их из-под лавки, забросила себе на плечи и, не медля больше ни мгновения, сиганула в пролом. Лишь иллюзией в этот момент она приблизилась к приподнявшемуся на руках мальчишке. Фантомом златовласой девочки-лисы, виновато улыбнувшись, обняла мальчишку, прильнула к нему и поцеловала в губы, на мгновение окутав человека своей лаской и тоской о любви, а затем растаяла, как образ из сна.
   Волшебница исчезла. Скрылась, рывком нырнув во тьму ночи и убегая прочь от людей. В бескрайние холодные и пустые просторы. Туда, где никто, кроме неё, не будет в опасности, когда из неведомой бездны вырвутся новые чудовища, нашедшие её, жаждущие крови и смерти когда-то давно вздумавшей сопротивляться им маленькой лисы.
  
  
Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет. [Автор неизвестен. ]
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"