Дисклеймер: Рисунки, размеченные в данной главе, не являются иллюстрациями и не принадлежат автору книги.
Здесь они размещены лишь из-за внешней схожести с персонажами.
Интерлюдия 2.
Ад на цветущей земле.
Год 533
Май.
Империя Лесов, огромная страна в самом центре Обитаемого Мира, славящаяся своими плодородными землями и зелеными насаждениями исполинских деревьев, каждую весну утопала в цветах. Цвели сакуры, цвели фруктовые сады, цвели чудесные медоносные лианы в лесах, сияли ярчайшими красками весенние фестивали, но всем было плевать.
Вся страна хохотала. С надрывом, до слез и до упаду.
Дело в том, что во всех популярных журналах одномоментно было напечатано большое горделивое фото. Его светлейшее императорское величество, восседающее на троне, в окружении пышного цветника придворных дам. Великие лордессы, фрейлины, разные родственницы и влиятельные дамы, вечно ошивающиеся при дворе. Немолодые, как и сам император, в пух и прах разряженные матроны, плотно обступившие владыку и трон. Ничего особенного, вроде бы, но кто-то возьми и пошути. Неизвестный художник возьми и нарисуй на это фото карикатурку из трех картинок. На первой молодой император сидел на троне в окружении цветника из строящих ему глазки прекрасных дам. На второй взрослый и зрелый мужчина трусливо жался, с опаской косясь на нависающие справа и слева телеса располневших дамочек, что болтали между собой, не обращая на него внимания. На третьей же безобразно разжиревшие старые тетки о чем-то спорили, тыкая наманикюренными пальцами в листки с надписями "Закон" и "Указ", а две из них взгромоздились на трон, перевешивая свои туши через подлокотники и совершенно не замечая сплющенного, раздавленного императора, что с выпученными глазами и перекошенным ртом безуспешно пытался выбраться из-под их задниц.
Карикатурку кто-то где-то отпечатал на подпольной типографии, и темными ночами принялся расклеивать по столбам, афишам и доскам объявлений в нескольких городах. Чиновники и стражи взбеленились, но народ шутку оценил и размножил карикатуру, особенным вниманием отмечая именно третью ее часть. На публичные портреты императора какое-то хулиганье взялось подрисовывать выпученные глаза, или изображения плоской рыбы.
"Пучеглазая камбала". -- прозвище, которым благодарный народ был счастлив наградить своего повелителя.
* * *
Год 533
Август.
После того, как пираты Проклятых Островов разгромили карательную экспедицию империи Лесов и фактически начисто уничтожили грозный имперский флот, восточное побережье от границ северной империи Облаков, до границ южной империи Песков не грабил только тот, кому совершенно не на чем было пересечь бурное море. Даже рыболовные деревянные джонки подходили к берегам материка, выбрасывая близ поселений десанты диких островных людоедов. Вооруженных чем попало, одетых в рванье и шкуры, хищно рычащих от перспективы кого-нибудь убить, ограбить, изнасиловать и сожрать. Каждый главарь островной банды смог почувствовать себя вождем и завоевателем, а уж если у этого главаря оказывался во владении способный плавать и стрелять монстроидальный броненосец, то... наглость и самоуверенность совершенно теряли всякие берега.
Чего бояться? В двух войнах, обернувшихся катастрофами, империя угробила полмиллиона самураев, и это была лучшая половина личного состава их армии. По всей стране полыхают гражданские беспорядки, а самураи, собирая слухи что правительство и командование намеренно уничтожают солдат, которых нечем кормить, вместо того чтобы наводить порядок, сами готовы восстать против собственных генералов. Империя рушится? Лорды-наместники собирают вокруг себя личные армии, сепаратизм и гражданская война витают в воздухе.
Так что, если не соваться в особые укрепленные районы, поглядывать на местность и соблюдать минимум осторожности, можно всюду чувствовать себя как дома. Все мысли только о том, как бы хапнуть побольше добычи до начала страшных зимних штормов!
В небольшой и живописной рукотворной бухте возле давным-давно заброшенных руин, заякорились два корабля. Покрытый ржавчиной, облезлый броненосец, и пузатый грузовой пароход, с полными трюмами угля. Паршивенького, бурого, пополам с землей и камнями, но если крепчак, в энергии Ци которого доминирует элемент Огня, в свободное от боевой вахты время хорошенько зарядит этот уголь, пылать топливо будет раза в три жарче, чем черный каменный уголь высшего сорта. Никакого сравнения, конечно, с заряженным черным углем, но выбора фирма представить не могла. Берите, что дают. Все легкодоступные ресурсы были выработаны еще Давними, в Атомную эпоху, а теперь добыча идет только за счет активнейшего применения новых технологий, завязанных на Ци и дзюцу элемента Земли. Выскребаются остатки каши, со стенок пустой кастрюли.
Уголь, ленточными транспортерами, активно перегружался в трюмы броненосца. С имперского грузовика, принадлежащего полностью легальной транспортной компании. А что такого? Даже если империей потеряны все боевые корабли, сбывать товар по-прежнему нужно. Даже выгода приличная. Денег от пиратов больше, раза в два, и налоги платить не надо, так как груз, якобы, насильно отнят морскими бандитами при транспортировке. Обычный разбой. Перехватили судно в море, загнали в бухту и разгрузили. Слава всем богам, команду не убили, и не потопили корабль! А откуда эти пачки денег? Ну, так сберегли с хороших времен. Вот сейчас и пригодятся, спасти компанию от разорения, после таких-то ужасных убытков!
Несколько сенсоров, несущих вахту на смотровых площадках пиратского броненосца, подали сигнал тревоги одновременно.
Что такое? Враг?
Пираты встрепенулись, но почти сразу расслабились. К руинам, с запада, приближался всего один крошечный бронепоезд. Батарея из четырех-шести крошечных пушечек, даже без воздушного и конного прикрытия. Случайно занесло муху под большой железный тапок?
-- Отряду на берегу - боевая тревога. -- скомандовал капитан. -- Пусть жахнут штурмовым дзюцу в локомотив, а потом, по обстоятельствам, добьем или отступим на корабль.
-- Чего-то он странный. -- задумчиво сказал в передатчик один из сенсоров. -- Больше раза в полтора, чем обычный, а четыре центральных вагона вообще громадные...
Он осекся, ведь бронепоезд, на ходу раскрыв крыши двух передних вагонов, выдвинул четыре мортирных орудия, повернувшихся на лафетах и тотчас жахнувших по руинам. Снаряды взмыли в небеса, по высокой дуге преодолели полтора десятка километров и рухнули среди развалившихся домов, угодив в точности туда пряталась бандитская засада. Полыхнули взрывы, грохнуло поврежденное снарядом готовое к применению штурмовое дзюцу. В грохоте обрушающихся руин и гудении пламени тонули вопли потерявших куски тел, сгорающих заживо бандитов. Те, кого не накрыл первый залп, панически покатились обратно к линии причала, а радист на броненосце обернулся к капитану:
-- Сенсор на берегу успел разглядеть герб! Три золотых листа в круге! Это Токугава! Капитан! Это Токугава!!!
Капитан пиратов грязно выругался и принялся отдавать приказы. В трюме началась паническая подготовка к экстренному переходу двигателей с холостого режима на форсированный рабочий. Крепчака экстренно снимали с зарядки угля, чтобы бегом отволочь в энергетический центр корабля и подключить к защитным схемам. Транспортеры, по которым еще шел уголь, поспешно сбрасывались, а транспортные каналы перекрывались и заслонялись броней.
-- На борт! Все на борт! Мы уходим! -- махали пираты своим товарищам, сошедшим на грузовик. На берегу же творилась настоящая паника. Бандиты, вздумавшие сойти на сушу в поисках воды или съедобного зверя, теперь бросали все и неслись к легким самоходным баржам, стоящим у причала.
То, что происходило у них за спинами, способно было окрылить даже самого ленивого и неповоротливого увальня.
Бронепоезд, не снижая скорости, врезался в окраину руин и продолжил движение, круша щитом локомотива остовы брошенных зданий. Мортиры вели сокрушительный огонь по беспорядочно бегущим, сбивающимся в толпу у причалов бандитам. Встроенные в борта тяжелые огнеметы выплюнули струи полыхнувшей горючей смеси, волнами огня сметая тех жалких дураков, что попытались атаковать чудовищную машину или спрятаться среди руин.
Огромный стальной монстр действовал словно сам по себе, на фоне стальной брони не так-то просто было разглядеть движения и работу людей. Лишь на верхней бронеплите локомотива стояла явно выделяющаяся худощавая высокая фигура в легкой черной броне, черной одежде и белой пластиковой маске. Держа передатчик у прорези в виде криво ухмыляющегося рта, она отдавала приказы артиллеристам, а среди грохота разрывов, грамотно и в нужный момент выбирая себе убежище, скользила еще одна фигура в черном. Корректировщик отдавал указания, нырял в укрытие, ожидал когда мимо пройдут ударные волны и шрапнель каменного крошева, а затем нырял в шторм из огня и дыма, взмахами длинного, изогнутого меча приканчивая раненных или просто удачно подвернувшихся врагов. Едва вспышки разрывов накрыли причал, едва обе самоходные десантные баржи пиратов взлетели в небо фонтанами огня и щепы, как эта фигура выскользнула из руин, ворвалась во вражеские порядки и начала со скорость молнии рассекать на куски всех, кто пытался подняться.
-- Вшивые ничтожества! -- Нагао Риндзо хохотал, в облаке кровавых брызг, пламени и дыма почти что танцуя среди падающих тел. -- Гнилая погань с гнилых островов!
-- Им уже сотню лет никто не модифицирует гены. -- прокомментировал капитан Масудзиро, с интересом наблюдающий за истреблением пиратов. -- Они все такое же старье, как и их ржавое корыто. Разворачивайте главный калибр. Подбросим им огонька, подогреем старую кровь. Может, разгорячившись, из их стаи вылезет интересная матерая крыса?
Четыре вагона в центре состава, вставшего боком к пытающемуся развернуться пиратскому кораблю, раскрылись. Крыши и стены упали, выставив на всеобщее обозрение четыре ствола калибром в два обхвата, из толстенной орудийной стали. Четыре жутко выглядящие трубы, весом не в одну тонну каждая. Лафеты, с надсадным гудением, повернулись, механизмы наводки подняли стволы в боевое положение. Из бортов каждого вагона выдвинулись стальные лапы опор, по три справа и слева, у каждого. Широкие "ступни" с грунтозацепами опустились на землю и утвердились на ней, для надежной фиксации лафета. К стволам поднялись прочные металлические площадки.
-- Тащи "поросят"! -- выкрикнул Нагао Сиро, командующий артиллерией. -- Сфероиды, с огненным знаком!
Из ящиков с боезапасом извлекли монстроидальные снаряды. Сферы, диаметром чуть меньше двух обхватов, для переноски каждой из которых требовалось сразу два исполинских, могучих самурая. Третий самурай брал из соседнего ящика старт-пакеты, с мощными, заряженными на импульс, силовыми схемами. Пакеты запихнули в трубы, сверху в жерло уронили сферы-снаряды.
Риндзо подсказал координаты. Наводчики выставили шкалы на обозначенных командиром и корректировщиком метках.
-- Готовность! -- выкрикнул Сиро. Все бросились от орудий врассыпную. -- Три! Два! Один! Выстрел!!!
Все закрыли уши руками, орудия изрыгнули облака белого пара остаточной Ци, воздух и земля содрогнулись, а через двадцать секунд, преодолев по дуге десяток километров, тяжеленные снаряды с грохотом ударили в тушу броненосца сверху. Полыхнуло так, словно рванул целый склад горюче-смазочных материалов. Пылающая смесь хлынула и растеклась по надстройкам, по палубе, пожирая людей, затекая в любые полости и испаряя даже броневой металл.
-- Прекрасно. -- одобрил капитан Масудзиро. -- Два орудия - приготовиться бить по ходовой. Два других - отработать зажигательными по углевозу. Смерть предателям!
-- Смерть! -- хором отозвались самураи и засуетились, вновь подготавливая чудовищные мортиры к стрельбе.
Разумеется, появились они здесь не ради мести за сожженные города и села. Капитан, его лейтенанты, да и все в экипаже бронепоезда прекрасно знали, что пираты готовятся идти на базу после совершенного рейда, и что трюмы врагов забиты до отказа ценной добычей. Ограблен целый город, а с ним хранилище Единства Культуры. Значит в этой ржавой коробке - груды золота, драгоценных камней и бесценных реликвий искусства!
Пираты заканчивали разворот, могучие двигатели набирали обороты. Силовые защитные контуры начали мерцать, накапливая энергию от подключенного крепчака. Команда надеялась вывести корабль из бухты на просторы океана, где мелкий, но страшный враг не сможет их преследовать. Еще немного! Еще чуть-чуть! Какая же чудовищная инерция у этой огромной туши!
Две мортирные бомбы, со знаком, похожим на детский рисунок солнышка, плюхнулись в океанские волны метрах в трех от кормы, углубились в толщу воды и рванули, мощными ударными волнами изуродовав рули и винты броненосца. Корабль потерял ход.
-- Прекратить огонь! -- скомандовал Масудзиро. -- Артиллеристам - благодарность и премия! А я... пойду, развлекусь. -- Он расправил плечи и повел ими, разминаясь, словно боксер перед боем. -- Штурмовая группа, кто со мной?
Через шесть часов, на корабле и побережье бухты не осталось в живых ни одного пирата. Углевоз утопили, броненосец уткнули носом в старый причал, поставили корабль на якоря и бросили сходни к его выбитым люкам. Грузовые паровозы получили приказ на прибытие, трофейные команды зашуршали по кораблю словно мыши, выискивая и оценивая добычу. Спецгруппа вскрыла сейфовый зал с сокровищами глубоко в трюме трофейного гиганта и оглядев мешки с драгоценностями, великий лорд Масудзиро удовлетворенно кивнул.
-- Выгружайте и тащите на бронепоезд. -- сказал он. -- Похоже, проект по модификации генов Токугава получит хорошую прибавку к финансированию. Фудзивара сильно зазнались в последнее время, хвастаются, что лорд Кеншин - лишь прототип, и скоро в их рядах появятся настоящие боги войны. Что же... теперь, повоюем.
-- Жаль, что даже на все эти деньги к очередной партии "Вершителей Труда", нельзя заказать парочку "Вершительниц Любви". -- добавил один из лейтенантов, Сиро, что вместе со своим напарником сопровождал командира. -- Красавицы-девушки, ненасытные в сексе, соблазнении, и кайфующие от ухаживания за партнерами... сколько еще мир будет вынужден их ждать?
-- Странно слышать такое от извращенца и содомита. -- приподняв бровь, капитан глянул на лейтенанта. -- Вы, вдвоем с твоим приятелем, разве не самодостаточны?
-- Мы просто ненавидим тех, кто ненавидит нас, мой господин. А если девушка будет искренне нас любить, то... почему бы с ней не пообщаться?
Риндзо толкнул приятеля кулаком в плечо.
-- Предатель! Не вздумай болтнуть такое при посторонних! Подорвешь славу личной армии господина Масудзиро, как самой толерантной в империи! Мужчины, женщины и содомиты, все стоят плечом к плечу!
-- У нас есть женщины? -- удивился лейтенант-предатель.
-- Восемь, в рядовом составе, по всем бумагам фигурируют как женщины. -- ответил ему капитан. -- Никто кроме меня не знает кто именно, для них самих это станет новостью, если им сообщат. Небольшая взятка кому надо, и восемь воинов были превращены в воительниц, чтобы ни одна равноправная гнида не вздумала в нашу сторону визжать.
-- А еще двадцать шесть бойцов - небинарные личности, за льготы и халявные стероиды подписавшиеся на эту чушь. Три десятка асексуалов, девять содомитов разной направленности и свихнутости. У нас, вообще, в отряде нормальные есть?
-- Ты чего людей на сорта разделяешь?! Нетолерантен что ли? Дважды предатель! Капитан! Разрешите его казнить!
-- Даже не вздумай! Казнишь меня, я протухну, и не смогу исполнять свои служебные обязанности. А если на замену мне нормального парня пришлют? Как ему, к тебе, в бою спиной поворачиваться?
-- Три слоя брони на заднице, и пусть вертится спокойно.
Лейтенанты захохотали. Сами пошутили, сами посмеялись. Гармония.
Подбежал рядовой самурай и поклонился, раскрывая перед капитаном принесенный мешок. Золото и бриллианты сияли на драгоценных ювелирных изделиях запредельной ценности.
-- Недурно. Будет за что с Единством поторговаться. -- командир имперцев забрал мешок и передал его одному из лейтенантов, не-предателю, на сохранение.
-- Ого! -- Риндзо заглянул в мешок. -- Интересно, одну из этих побрякушек получится сменять на комплект униформы офицеров Единства? Мечта...
-- Даже не думай. -- огрызнулся капитан, которого болтовня содомитов о шмотках всегда раздражала. -- Этот мусор нужен для дела. Он - будущая аппаратура, технологии, и работа ученых на благо клана Токугава. В жилой зоне пиратского корыта, по докладам, штук тридцать растерзанных баб из Единства. Тех, что при эвакуации, в дирижабль не влезли. Соберите с них что-нибудь.
-- Мы там были, там все в хлам. -- с сожалением закрыл мешок Риндзо. -- Тошно вспомнить. Рваные лохмотья, кровища, дерьмище, вши и мухи. Хлебнули девочки пиратской романтики полным половником. Йо-хо-хо! -- выхватив меч из ножен на поясе, он помахал им над головой. -- Девочки любят плохих парней! Одна другой небось, в процессе: "мой парень - бандит"! А вторая: "зато мой - людоед"! И обе срутся исключительно от счастья!
-- Зря что ли в кино снимают, как им пиратские капитаны ручки целуют, и на банкеты в офицерские каюты приглашают? -- Сиро дернул плечами в омерзении. -- Никогда не понимал бабскую тягу ко всяким уродам, с фантазиями, что для этих уродов они внезапно станут неприкосновенными богинями.
-- Ха! Ты просто плохо идентифицируешь себя как женщину!
-- Ха! Никогда и не пытался. Во-первых, я - полностью бинарная личность, а во-вторых, - идентифицирую себя не как девушку в мужском теле, а как нормального свихнувшегося парня, в теле извращенца!
-- Капитан, вы слышали?! -- выпучив глаза за в наигранном возмущении, Риндзо указал на приятеля пальцем. -- Трижды предатель! Требую лишить его премии, в пользу тех ваших офицеров, что не предавали!
Еще раз обведя довольным взглядом блистающую в свете ламп добычу, Масудзиро хлопнул кулаком о ладонь, призывая своих подручных заткнуться.
-- Прекращайте клоунаду, -- сказал он. -- Пойдемте, глянем на капитанскую каюту. Поищем бортовой журнал, и какое-нибудь особое оружие, или доспехи. Такие ничтожества, как местный маленький вождь, обожают себе самооценку поднимать, вешая на стены самые интересные трофеи.
После довольно долгих блужданий по коридорам и лестницам, троица подошла к большой металлической двери с позолоченной табличкой.
-- Сенсор ловушку на замке снял и доложил, что в помещениях за дверью живые есть, двое. -- сказал Риндзо.
-- Да, судя по контролю Ци и общему телосложению, мирные бабы. Скорее всего - личные шлюхи капитана.
-- Разберемся. -- Масудзиро вынул связку ключей, предусмотрительно забранных с капитанского трупа, начал подбирать нужный, но потерял терпение после пары неудач, швырнул ключи в сторону и взмахом руки отдал приказ Сиро.
Лейтенант шагнул к двери, коснулся ее кончиками пальцев, и вся металлическая конструкция вдруг сложилась гармошкой, с грохотом и скрежетом вминаясь в дверной косяк.
Все трое вошли в богато обставленную, просторную каюту, с большим столом, четверкой дорогих кресел, диваном, картинами и даже шкафом, полным книг.
-- Вот это новости! -- хохотнул Риндзо. -- Островные людоеды умеют читать?! Надо глянуть, на книгах три слоя пыли небось наросло, и нужны они исключительно для понтов.
Оглядывая каюту, все трое разбрелись в разные стороны, по интересам. Капитан - к коллекции оружия, вывешенной на стену. Сиро - к столу, в поисках бортового журнала. Риндзо же направился к большой портьере, закрывающей изрядную часть одной из металлических переборок. Откинув в сторону эту портьеру, он обнаружил металлическую дверь, выхватил из ножен катану и рубанул, рассекая замок. Меч прошел через металл, словно через туман, оставив за собой узкую линию разруба. Один уверенный рывок, и дверь распахнулась, обломки замка со звоном посыпались на пол.
-- Милосердия! Милосердия! -- из распахнутой двери под ноги имперским офицерам тотчас бросилась девушка потасканного вида, в мятом платье, какие носят официантки сети точек быстрого питания "Галактика". -- Прошу, милосердия!
Упавшая на четвереньки, она потянулась к ногам капитана Масудзиро, надеясь с рыданиями обнять и прильнуть, как это было принято у островных женщин при мольбе о пощаде. Капитан содрогнулся от омерзения и пнул шлюху так, что та, подлетев до потолка, упала на стол. Дергаясь в агонии и увлекая за собой предметы со стола, девка свалилась на пол. Вся грудная клетка раздроблена, внутренние органы - в кашу.
Трое имперцев меж тем дружно обернулись ко второй девушке, испуганно замершей в дверях комнаты капитанских рабынь. Парализованная сценой небрежного убийства, она побелела как полотно и выпучила в шоке глаза. По-самурайски высокая и широкоплечая, но по-женски изящная девушка, благородство и воспитание которой сразу же можно было разглядеть невооруженным взглядом. Бело-золотой наряд, утонченность внешности и золотые значки на ее мундире сразу указывали на принадлежность девушки к обольстительным, мудрым и благовоспитанным дамам Единства Культуры. Мечта любого мужчины, причем не просто милая леди, а гражданский офицер, элита и сосредоточение женской красоты. Созданный в лучших теплицах и оранжереях, сказочный цветок.
![Внимание! Это не иллюстрация. Это всего лишь изображение, скачанное в сети интернет [Автор неизвестен.]](/img/h/hohlow_a_n/monstrglawa7-1/1-1.png)
-- Ого-го! -- первым подал голос восхищенный Риндзо. Его восклицание заставило девушку шарахнуться и влепиться спиною в дверной косяк. -- Вот это красотища!!! Я знал, я верил, что хоть капитан и сдал пленниц своей солдатне, в качестве извинений за большие потери при штурме замка Единства, но одну, самую лучшую, не мог не оставить себе! Какой шик! Какая красотень! Шелк и золото! Полный комплект элитного обмундирования! Еще и с сумочкой, со значками, с береткой!
-- Я ее где-то видел. -- произнес Сиро. -- Точно! На концертах выступала, в роли ведущей. Устроительница празднеств и торжеств?
-- Леди, а какой у вас размер? -- не сбавлял порыва Риндзо.
-- Ч-что? -- в шоке пробормотала несчастная.
-- Размер одежды, и обуви. У меня пятьдесят шестой и сороковой, мне ступни хирургически уменьшили, чтобы ноги влезали в женскую обувь. Шикарный, шикарный у вас костюмчик! -- одним молниеносным движением, лейтенант выхватил из ножен на поясе боевой нож и показал его вздрогнувшей девушке. -- А ну, снимай!
-- Ч-ч-что?!
-- Всё! -- от умильного тона не осталось ни следа. -- Вас все считают чудом на земле, а меня - воплощением уродства! Я уже лет десять мечтаю украсть частицу вашей сияющей красоты, чтобы спрятать за нею свою неприглядность. Так что всё снимай, сверху до низу! Или я тебе, красотка, вот этой острой штукой улыбку от уха до уха разверну!
-- А ну, руки убрал! -- грозный рык капитана заставил шарахнуться от девушки сразу обоих лейтенантов. -- В лазарет с разбитой мордой тебя отправить? Или на кастрацию?
Риндзо убрал нож и поднял пустые руки в жесте капитуляции.
-- Прошу, простите моих офицеров, очаровательная и прекрасная леди. -- капитан Масудзиро несколькими шагами приблизился к девушке, преклонил колено, склонил голову, взял ее руку и поцеловал пальцы в шелковой белой перчатке. -- Обоих этих бедняг изнасиловали в детстве, они повредились рассудком, и в головах у них с тех пор варится абсолютно сумасшедшая каша. Мне не раз и не два приходилось улаживать после них совершенно идиотские и возмутительные конфликты. Они действительно опасны, но пока я рядом, ни они, ни кто-либо другой, не посмеют причинить вам вред. Вот вам слово Токугава Масудзиро, верного меча императора и капитана стражей Золотого Штандарта. Я полностью к вашим услугам, благородная госпожа.
Спокойно! Спокойно! Надо держаться!
-- Ох... принц клана Токугава, собственной персоной? К.... к... какая честь! -- девушка, переборов дрожь и головокружение от пережитого шока, собралась с силами. -- Я... я так польщена, благородный лорд! -- она сделала красивый и изящный книксен. -- Позвольте представиться... Мацудайра Осудзу, служительница Единства Культуры, в чине старшего гражданского офицера по организации балов, торжеств и банкетов. Ваш офицер прав, я принимала участие в телевизионных трансляциях нескольких концертов, и была ведущей на двух музыкальных телешоу.
-- Клан Мацудайра? Знаменитый род и ценный союзник нашего клана. -- сказал Масудзиро, принимая документы, которые девушка вынула из сумочки и протянула ему. -- Счастлив оказать услугу нашим друзьям спасением столь прекрасного их сокровища из лап гнусных пиратов. О-о, если бы я только знал, что островным людоедам в лапы попала дочь столь именитой семьи, я бы, клянусь, чтобы прийти вам на выручку, своей волей научил бронепоезд плавать! Прекраснейшая, не бойтесь больше ничего. Вы теперь под надежной и несокрушимой защитой клана Токугава.
-- Я - дочь племянника главы нашего клана, -- все больше приходя в себя, добавила девушка. -- У моей семьи во владении много земли, два города и шесть замков, в которых отныне не сможет быть более желанного и почитаемого гостя, чем вы, мой спаситель, великий и благородный лорд.
Достаточно для спасения? Мало. Мало! Капитан выглядит вменяемым, но нужно очаровать и этих двух сумасшедших уродов. Надо бы, и даже понятно как это делать, но они такие жуткие! И такие мерзкие! Как будто демоны из сказок натянули безобразно искаженные человеческие личины. Никаких сил нет заставить себя даже заговорить с ними! От одной мысли, что придется общаться с этими страшилищами, быть дружелюбной, дурнота подкатывает к горлу. Только бы не стошнило, на пол, перед всеми!
-- Вы так слабы, Осудзу-химе. -- сказал капитан Масудзиро, позволив девушке опереться на его руку. -- Пройдите, вот кресло, присаживайтесь. Вот напиток с легким стимулятором, он поможет вам собраться с силами.
-- Ах, простите... просто немного кружится голова. -- девушка благодарно приняла предложенную ей флягу и отпила пару глотков. -- То... то, что случилось... все эти ужасы...
-- Вздор. -- небрежно прервал ее лорд Масудзиро. -- Не ужасы, а всего лишь законное следствие идиотской политики нынешней власти и деградации общественных организаций.
-- Что, простите? -- удивленно переспросила девушка.
-- Сокращение расходов на военные нужды, допущение в командование некомпетентных идиотов "по блату" и "по связям", произвол в армии и разворовывание ресурсов на всех уровнях. Престиж службы как никогда низок, боевой дух солдат и офицеров мертв настолько, что целый город, с укреплениями и гарнизоном, может быть разнесен одним-единственным ржавым броненосцем с толпой дикарей на борту. Как львы, насколько мне известно, сражались только защитники вашего замка. Достойно уважения.
-- Мы до последнего надеялись, что дирижабли... ушедшие с первым грузом ценностей и людей, успеют вернуться. Но они не успели.
-- Надо было не ждать спасения, а брать в руки копья, катаны и бамбуковые палки. -- бесцеремонно и нагло вдруг влез в диалог Сиро. -- Пошли бы, и размахали всех волосатых обезьян! Я в кино и мультиках видел, как вы мужиков метелите, не надо теперь прибедняться. Выпустили бы на вражескую армию парочку своих хваленых боевых школьниц, и осталось бы только стены замка от людоедской кровищи отмыть!
-- Г... г... господин лейтенант, прошу, не шутите.
-- Какие же тут шутки? -- поддержал приятеля Риндзо. -- В школах сейчас вводятся все новые предметы по коррекции деструктивного мужского поведения, проще говоря, по обабливанию мальчиков, а в армии нормативы урезают, чтобы даже самая анемичная девочка, и самый дрищавый мальчик смогли пролезть в строевые части. По всему видно, что империя сделала ставку на школьниц с катанами! А вы все стесняетесь и стесняетесь показать свою неостановимую мощь! Вот я бы не постеснялся! Я сегодня пять или шесть сотен волосатых лично зарубил, и это - без бабского бонуса! Представьте, что было бы, если бы я девкой родился? Да я этот броненосец ударом ноги пополам бы перешиб!
Девушка изумленно хлопала глазами, глядя на расхохотавшихся извращенцев, и не понимая как в этой ситуации кто-то вообще может веселиться. Вокруг же ужас! Погибли тысячи людей! Все ее подруги прошли через Ад и капитан пиратов сказал, что ни одна из них не выжила. Как же можно смеяться?! Как можно издеваться и шутить?!
-- Какое очаровательное изумление, леди, как-вас-там... Осудзу. -- сказал Масудзиро, присаживаясь на край стола и внимательно, со странным выражением в глазах, глядя на девушку. -- Вы, в своей теплице, вероятно не заметили, что наша страна давно сошла с ума. Политики, чиновники, простой народ, все свихнулись. Идет бесконечная борьба за права, творится истерия из-за надуманных обид, сочиняются все новые и новые претензии, которым безвольная власть взялась потакать. Пресса существует только для того, чтобы разжигать и направлять гнев толпы. Я вот, к примеру, смертельно ненавижу простой народ, правозащитников, чиновников и собственное командование. За то, что мне приходилось отдавать приказ о защите жизней и имущества важных лиц государства, на штурм особняков которых устремлялась серая толпа, а потом, по высочайшему указу нашего владыки, прилюдно казнить выполнивших мой приказ офицеров и солдат, обвиненных в "излишней жестокости" и "превышении полномочий". Именно поэтому мой бронепоезд и войска теперь постоянно всюду опаздывают. К местам гражданских беспорядков. На морскую карательную кампанию. К городу, задравшему лапки при приближении одного-единственного пиратского броненосца. Еще не хватало, знаете ли, отвечать потом за повреждение городских строений, и преступно некомпетентные действия, приведшие к невозможности спасения каких-нибудь визгливых баб, детишек, и стариков. Только когда пришла информация о том, что корабль стоит на якоре здесь, в заброшенных руинах, у нашего бронепоезда нашлись и уголь, и вода, и запчасти, и нужные карты региона. Все, чтобы выжать вперед до упора рычаг контроля скорости.
-- Вы... вы позволили разграбить город? Нарочно стояли в стороне, пока... пока пираты нас убивали?
-- Да. Если за попытку помочь, вместо награды, герою отрубят руки, то выгоднее, знаете ли, смотреть на то, что творится, с безопасной дистанции. Мы могли бы помочь, но не стали. Потому, что ненавидим вас. Потому что презираем. Потому, что хотим, чтобы вы все подохли.
Секунд пять дрожащая девушка хлопала полоумными глазами, затем начала всхлипывать, и вдруг разревелась как ребенок, захлебываясь слезами и соплями.
-- Мальчики! Мальчики! Не убивайте... ме... ме... меня-а-а! Пожалуйста, не убива-а-айте!
-- Ну, ну. -- Риндзо вынул из кармана белый платок и отдал его девушке, сразу закрывшей платком лицо. -- Леди, ну что вы? Разве могут такие гнусные подонки как мы, сделать что-нибудь плохое такой очаровательной и милой девочке? Ну же, не надо, прекращайте плакать. Придушить вас? Немножко, чтобы нервы успокоить? Я не до смерти.
Несчастная обалдела от таких заявлений, начала приходить в себя, посмотрела на насмешника полными слез глазами и принялась обмакивать свое лицо платком.
-- Господа, -- шмыгая носом и делая судорожные вдохи, она привела себя в порядок и приняла осанку, достойную истинной леди. -- Все-таки у вас очень злой и жестокий юмор. Неужели вам так нравится пугать и мучить меня? Пожалуйста, пожалейте. Я ведь все-таки девушка. -- она жеманно повела плечами и устроилась в кресле поудобнее.
-- Воу... -- охнул Риндзо. -- Вот это было мило! Во мне аж хороший мальчик проснулся! Захотелось позаботиться, спасти и защитить. Какие же вы, девочки, волшебные существа! Можете же, когда хотите! Но, пожалуйста, Осудзу-сан, не делайте так больше.
-- Что? -- девушка, успевшая на первых фразах одарить юмориста благодарным и ласковым взглядом, посмотрела на него удивленно.
-- Вы играете на моих устаревших инстинктах и гормонах, ведь последние лет сорок в нашем обществе помощь девушке приравнивается к самоубийству.
-- Опять шутите, господин лейтенант?
-- Никаких шуток. -- ответил ей капитан Масудзиро. -- Очень жаль, леди Осудзу, что вы не какой-нибудь парень, воин или чиновник, удерживаемый разбойниками в плену ради выкупа. Мы бы с радостью оказали вам помощь и освободили, даже не запросив за это награды. Но хоть мы и могли бы получить огромную награду за спасение тридцати благородных дам из Единства, я очень рад, что все ваши подруги погибли. До каждого из бойцов нашего отряда аккуратно и ненавязчиво доведено, что он никогда, и ни при каких обстоятельствах, не должен спасать женщин.
-- Не спасать? Рады что по... по... погибли? П... п... почему?
-- Неприемлемо высокий риск. Мужчина в наш сумасшедший век должен быть чрезвычайно осторожен. Обвинения от бывших жен и подруг в семейном насилии обходятся слишком дорого, поэтому огромное число аристократов, даже те, кто никогда не занимался извращениями, вынуждены открыто заявлять о себе как о содомитах и держать в своем окружении содомитов, выдавая их за своих партнеров. Это самозащита, Осудзу-сан. Уничтожение карьер, трудов и достижений немалого числа видных людей в последние годы заставили многих принять меры, обезопасить себя. К примеру, двое моих личных охранников всегда рядом со мной, и хоть меня часто коробит от их поведения, полезность их просто запредельна. Они уже трижды ломали пальцы дамам, слишком настойчиво пытавшимся приблизиться ко мне.
-- Никто не смеет лезть к нашему любимому господину, сучки! -- наигранно и гнусаво изображая манеру речи содомитов, Сиро изобразил вертлявость извращенца, а затем злобно харкнул в сторону. -- Пока работает. Перелом пальца - достаточно серьезный повод для очередной жертвы прекратить попытки прорыва к своему насильнику.
-- Благодарите активисток Женского Сопротивления, журнальные развороты с откровениями "меня тоже", и культуру отмены. -- Масудзиро скрестил руки на груди. -- Я не хочу, знаете ли, выпив пару бокалов вина в обществе какой-нибудь соблазнительной красотки, через пару дней получить обвинение в том, что я ее домогался. И тем более, не хочу отвести вас к вашим родным, получить слезные благодарности, а затем, через неделю, месяц, или год внезапно узнать, что, оказывается, воспользовался вашей беспомощностью и изнасиловал вас.
-- Из... из... -- леди не смогла даже произнести это ужасное слово. -- Масудзиро-сама! Уверяю вас, что у меня и в мыслях не было обвинять вас в чем-либо подобном!
-- Верю, что сейчас никаких гнусных мыслей у вас нет. Но я не хочу из года в год трепать себе нервы от того, что вам в голову может ударить жажда славы, денег, или вы поддадитесь уговорам этих ваших подружек из Женского Сопротивления.
Масудзиро щелкнул пальцами, указав на портьеру, загораживавшую дверь входа в комнатку личных пленниц капитана, а вернее на витой шнур, которым эта портьера отдергивалась в сторону. Сиро махнул мечом, срубая шнур, подхватил падающую веревку и бросил ее Риндзо.
-- Погодите! -- перепуганная, девушка вскочила с кресла. -- Да погодите же! Никакого изнасилования не было! Капитан пиратов... он... он старый и давно ничего не может! Он приходил к нам, заставлял массировать ему плечи, и ложился спать, а потом просто хвастался своим людям, что насиловал нас! Я пройду медобследование, и оно покажет, что я не была изнасилована!
-- Что не помешает вам, через год или два, объявить это обследование фальшивым. Заявить, что мы запугали вас и заставили лгать. Этого хватит. Много мужчин были уничтожены вами, без всяких доказательств или вопреки уликам против вас. Ваши репортеры, ваши крикливые агитаторши заведут толпу, и за нами пришлют солдат. МЕНЯ будут гнобить и очернять в ваших поганых газетенках. Нас заставят совершить харакири. Всех троих. Прошу простить, прекрасная леди, но это недопустимо. Никому из вас я этого сделать не позволю!
Риндзо сделал быстрое, уверенное движение, и петля шнура захлестнула шею Осудзу. Сделав судорожный вдох, впавшая в панику девушка рванулась, но не смогла освободиться. Она попыталась подсунуть пальцы под петлю, попыталась повернуться и оттолкнуть от себя убийцу, но на деле лишь бестолково и бессмысленно махала руками. Леди Единства не учат самообороне.
-- Не спеши. -- сказал капитан Масудзиро своему подручному, видя, что несчастная начинает терять сознание. -- Я уже представил иное развитие событий, и хочу чтобы эта тварь хорошенько помучилась.
Лейтенант ослабил петлю, позволив крови вновь поступить к мозгу засыпающей девушки. Несчастная уже не могла стоять на ногах. Упала на колени, в полубреду застонала и заплакала.
Лейтенант-корректировщик, Сиро, с потемневшим лицом поклонился своему командиру, попросил разрешения заняться делами и вышел из каюты, закрыв за собой дверь.
-- Предатель. -- пожал плечами Риндзо и протянул капитану хвосты шнура, обернутого вокруг шеи девушки. -- Не желаете подержать, командир? Я ее раздену, пока со страху не обмочилась.
-- Когда еще будет шанс взглянуть на живую голую девку из Единства? -- хохотнул Масудзиро, хватаясь за шнур. -- Редкая добыча!
-- Как посыплется империя, у нас для таких отдельный вагон будет!
Несчастная девушка запричитала сквозь слезы, умоляя о пощаде, утверждая что это не смешно, и обещая никому ничего не говорить.
-- Слушай, ты, тепличная идиотка! -- сквозь зубы сказал, склонившись к девушке, громадный изверг в черной броне. -- Думаешь, у нас есть выбор, кроме как прикончить тебя, или умереть самим? Я был бы рад, представляешь, с почестями проводить тебя к нашему бронепоезду, вернуть родителям и, быть может, даже закрутить с тобой любовный роман, но мой младший брат был доведен до харакири после того, как был обвинен девушкой в попытке изнасилования всего лишь за пару поцелуев и легких ласк в укромной части сада. Мой отец лишился власти и большей части семейного имущества, когда мать на пару с тещей обвинили его в семейном насилии и учинили десяток громких скандальных судов. Первый раз меня обвинили в попытке домогательства, когда мне было шестнадцать, а в восемнадцать, после истории с братом, я принял на себя тяжелый позор. Притворился извращенцем. Может быть, ты действительно добрая и замечательная девушка, Осудзу-чан. Но знаешь ли... я не могу тебе доверять. Не могу доверять вам всем. Поэтому... никаких спасенных красавиц.
Вечерело. Солнце клонилось к закату и вот-вот должно было скрыться за лесистыми холмами с белыми руинами заброшенных зданий. Подошли грузовые поезда, началась масштабная работа по разгрузке корабля, который скоро потащат перерабатывать на металлолом. Риндзо поднялся на палубу броненосца. Его друг и напарник по командованию артиллерийскими расчетами бронепоезда обнаружился на кормовой площадке, у фальшборта, на той части судна, которую не тронул кошмарный пожар.
-- Закончили? -- мрачно спросил Сиро, принимая из рук приятеля одну из принесенных тем бутылок пива.
-- Ага. Ох и сволочь этот пиратский капитан! Как понял, что корабль обречен на захват, бросился в свою каюту, и обеих девочек прикончил. Ну, эту, из Единства, понятно зачем. Чтобы не дать нам спасти прекрасную леди и стать героями. А свою-то, родную, пиратскую, за что? Садист сморщенный. -- лейтенант-наводчик кивнул на бутылку в руке корректировщика. -- Ты пиво-то не экономь. Там, в холодильнике, ящиков пятьдесят обнаружилось. В заводской упаковке. Пираты в том городе склад торговой сети вынесли.
Сиро щелчком пальца сбил с бутылки пробку, отпил пару глотков и снова мрачно уставился на алую полосу заката.
-- Лишних слез не лей, перспективный предатель! -- Риндзо хлопнул напарника по плечу. -- Могли мы ее в живых оставить? Нет. Не в этом мире. Месяца бы не прошло, как она бы уже слезами исходила на популярных телеканалах, рассказывая, как мы с тобой ее насиловали, а лорд Масудзиро на это смотрел и давал советы.
-- Я понимаю. Но душу все равно зацепило.
-- Ты просто не до конца свихнулся. Инстинкт защитника работает, недобитый хороший парень требует поступать по-человечески. Ты долго не протянешь, Сиро. В аду человек - просто жратва для демонов. Тебя сожрут. Одно импульсивное действие, показанное человеческое лицо, и тысячи чудовищ сразу же повернутся к тебе, увидев и почуяв добычу. У тебя нет денег? Значит можно просто самоутвердиться, сожрав лейтенанта гвардии. У нас нет выбора, Сиро. Нужно бить первыми.
-- Издеваться было не нужно.
Риндзо молчал несколько секунд и вдруг с размаху швырнул бутылку о стену, а затем, крепко сжав кулак, зарядил им Сиро в морду с такой силой, что лейтенант-предатель кувырком рухнул на палубу.
-- Да у меня просто взрываются мозги! -- в бешенстве вскричал наводчик. -- Я реально свихнулся, Сиро! Мир сошел с ума, а если ты не заметил, то я - часть этого мира! Никто вокруг не считает меня за человека! Почему я должен вести себя по-человечески, заботиться о тех, кто меня ненавидит, и спасать тех, кто сразу после этого меня убьет?! Я их всех ненавижу, Сиро! Я хочу издеваться, насиловать и убивать! Не потому, что я изверг и маньяк, а потому, Сиро, что я, ты не поверишь, тоже человек! И мне тоже больно, когда меня гнобят и оскорбляют! Когда меня превращают в человека третьего сорта, который должен сначала всех защитить, а потом терпеть плевки и издевательства! Я уволился из героев, Сиро! Я стал чудовищем, и пусть они теперь, все те, кто заявляет что я, как мужчина, офицер и гражданин, им что-то должен, увидят, где я видел их всех, вместе со своими выдуманными долгами!
Лейтенант-корректировщик поднялся, потирая ноющую скулу, замахнулся, и в свою очередь сшиб Риндзо с ног.
-- И так все, кому не лень, норовят мне в морду зарядить, еще вот от тебя не хватало. -- он протянул руку, помог другу подняться и взял одну из оставленных у борта бутылок пива. -- Но в чем-то ты прав, чудовище. Чтобы у человека был малейший энтузиазм в исполнении навязанных долгов, его надо хоть как-то поддержать, заинтересовать и убедить, что исполнение долга даст ему хотя бы минимально положительные эмоции. Дышать на человека ненавистью, и требовать в ответ любовь... это какая-то новая вершина идиотизма.
-- Вся империя - идиотический Ад. -- Риндзо встал рядом и открыл новую бутылку пива. -- И в безграничном безумии есть только один крошечный просвет.
-- "Вершительницы Любви"?
-- Они самые. Что ни говори, а мужчины без женщин - кошмарное зрелище. Одни психозы, шизофрения и маниакальные сдвиги. Вот наш капитан например. Я тебе честно скажу - ты очень вовремя сбежал. Такая аура жажды мучений и убийства, я аж сам чуть не поддаться инстинкту панического бегства и примеривался, как выпрыгнуть в иллюминатор. Закрытый. Заржавевший. А что хуже всего, нашему психу, похоже, очень понравилось. Если срочно не найдем ему "Вершительницу Любви" для экстренной психологической помощи, то... по всей империи, темными ночами, начнут благородные дамы пропадать.
-- Значит, начнут. Не зря же сопротивленки протолкнули запрет на изготовление специализированных женщин? Насилие, рабыни патриархата, преступная сексуализация. Гнусное мужское издевательство над чистой сутью женщины. Бросили зерно, взросло дерево, назрели плоды. Жаль только, что все этими плодами подавятся не те, кто во всем виноват. Пострадают такие же ни в чем не виноватые девчонки, как эта, сегодня.
-- Ха! Я бы так не сказал. Империя переполнена маньяками, упорно творит все новых и новых, а когда свихнувшиеся толпы пойдут на штурм императорского дворца, обиженным не уйдет никто. Всем этим лордессам, фрейлинам и фавориткам их брошки-розы копейными древками в задницы затолкают. Ну а мы, верные гвардейцы, не теряя ни минуты бросимся на помощь и, конечно, опоздаем, но совсем чуть-чуть. Все желающие только раз или два успеют сфотографироваться с распотрошенной рыбиной на троне.
* * *
Год 533
Октябрь.
Большой дворец клана Фудзивара в одном из южных регионов империи Лесов сиял в тот вечер сотнями огней. Звучала музыка, к открытым узорчатым воротам, один за другим, подъезжали богато украшенные экипажи. Клан пышно праздновал выздоровление своего главы, тяжело раненного в провальной карательной экспедиции против морских бандитов. Столкнувшись лично с легендарным чудовищем, Бессмертным Кэндзо, командовавший десантными войсками генерал лишился ног, руки, половины лица, и был спасен только в отчаянной самоубийственной контратаке отрядом телохранителей.
Несколько месяцев генерал залечивал переломанные кости и отбитые внутренности, привыкал к протезам, и вот смог наконец-то выйти к людям, опровергая все слухи о своей смерти. Половина лица - сплошной шрам, но глаз уже восстановлен, а все остальное будет восстанавливаться осторожно и постепенно, чтобы не перегружать надорванный организм. Через пару лет на месте будут и рука и ноги. Даже шрамы, если пожелает великий лорд-наместник, будут сведены на нет. Увы, потери армии восстановить не будет так просто, чему генерал не уставал выражать свое глубочайшее сожаление. Первым делом, встав на протезы, он посетил символическую могилу своих погибших солдат, возложил дары богам и шесть часов молился, прося у ушедших в вечный сон воинов прощения за понесенное поражение, хоть никто не смел его обвинять. Алая Тень Кэндзо - кошмар восточного океана. Никто, во всем мире, не знает как можно уничтожить эту чудовищную тварь.
-- Клан Фудзивара счастлив приветствовать вас, прошу, проходите, желаем вам от души насладиться этим прекрасным вечером. -- охранники принимали пригласительные билеты, служанки с поклонами уводили гостей через пышный сад к огромному зданию, украшенному колоннами, портиками и вычурной лепниной. Хозяйка дома гостеприимно встречала прибывающих, раскланивалась с гостями и тепло приветствовала друзей семьи.
Звучала красивая музыка, вся сплошь лирическая и печальная в виду скорби и в дань уважения погибшим. На столах было обильное и вкусное угощение, без неуместного сегодня излишнего украшательства. Шуршали ткани бальных платьев, слышался монотонный гул людских голосов. Люди пили легкое вино, знакомились, общались. Кто-то обсуждал совместные дела, кто-то последние события в империи, или за границей. Господа раскланивались с дамами, и эхо двух войн можно было заметить с первого же взгляда, выраженным в виде экстремально малого числа мужчин в возрасте от двадцати до пятидесяти. Имперская аристократия - вся сплошь военные, и огромное число офицеров полегло на полях сражений вместе со своими солдатами. В качестве глав семейств ныне прибыло немало юнцов в кадетских мундирах, и седых стариков, не только увешанных наградными знаками, но и едва переставляющих ноги от увечий. Особым вниманием можно было одарить десятка три девушек от двадцати до тридцати лет возрастом, бравирующих парадными дамскими мундирами разных родов войск. Начали организовываться группы по интересам, все шло тихо и мирно, как вдруг гул сменил тональность, толпа гостей заволновалась, и немалая часть подалась ближе ко входу, чтобы полюбоваться на знаменитости.
Прибыл принц клана Токугава, с сопровождающими. Те самые, что изумили всю страну, сначала одним бронепоездом напав на громадный пиратский броненосец и одержав победу, а после отправившись на север и в нескольких трудных боях начисто разгромив шеститысячную группировку шиамских наемников, вздумавших всласть погулять по землям впавшей в смуту империи. Первым делом, прибыв к паникующим остаткам имперской армии, лейтенант великого лорда Масудзиро приказал повесить дочку местного дайме, командовавшую силами обороны и допустившую гибель двух тысяч солдат в безнадежных боях. С тремя сотнями измотанных, голодных и деморализованных самураев, напялив доспехи прежней командирши и подчинив себе ее зубастую кобылу, лейтенант направился к стратегически важной переправе, у которой уже заняли оборону семь сотен шиамов и юхов. Лейтенант взял имперский флаг, выехал на середину разделяющего отряды пространства, воткнул флаг в землю и вынул меч, предлагая врагам попытаться забрать охраняемое им знамя. Принявшие его за ту трусливую командиршу, что уклонялась от боя и удирала прочь пока погибали ее солдаты, шиамы и юхи разразились издевательским хохотом, представив, что сломленная дура в отчаянии решила покончить жизнь самоубийством, но когда имперский лейтенант одного за другим убил четверых ответивших на вызов поединщиков, веселое настроение интервентов сменилось пламенной ненавистью и жаждой крови. Командир отряда приказал расстрелять из пушек наглую белую бабу, но как только артиллерия выдала свои позиции, по ним ударило мортирное орудие, которое самураи и лично лорд Масудзиро на руках притащили от подбитого шиамским дирижаблем бронепоезда.
Семь сотен были расстреляны из мортиры и бежали, потеряв лишь треть из-за контратаки шиамской кавалерии, что в свалке двадцать на пятьдесят, смогла задержать бросившихся в погоню имперских всадниц.
Вечером следующего дня, к противоположному берегу подошли две тысячи бандитствующих наемников. Не делая паузы, шиамы начали наводить переправу чтобы поквитаться с "отмороженной сучкой", но когда переправа началась, в тыл им ударил отряд из сорока трех конных самурайш, которых возглавляла, лично, все та же, вчерашняя воительница. Вовремя предупрежденные сенсорами-шиноби, шиамы отправили врагам наперехват две кавалерийские сотни, но и едва те погнались за ушедшими от столкновения и обратившимися в бегство девками, всего десяток самураев в черно-золотой броне возник из леса и ударил армии шиамов во фланг. Раскидав всех на своем пути, эти черно-золотые добрались до позиций артиллерии и подорвали повозки с боезапасом, а когда шиамская конная элита, вернувшись, влетела в этот хаос, им в тыл, сокрушив заслон из пятидесяти кавалеристов, ударила банда блистающих доспехами всадниц, явно возомнивших себя бессмертными. Их всех бы перебили, но вела девушек откровенно "отмороженная сучка", способная взмахом меча снести голову боевому коню, а из острия копья ударить тонкой иглой Ци, не хуже стального шипа, при ударе в смотровую прорезь, пробивающей вражеские черепа.
Как только артиллерия шиамов потеряла возможность вести огонь, зазвучал громогласный боевой клич, и с противоположного берега, к наведенным шиамами мостам устремилась лавина, уже не из трех, а пяти сотен хорошо вооруженных солдат, над головами которых взвился имперский Золотой Штандарт. Под грохот чудовищной мортиры, с лютой резней в тылу и в реве приближающейся лавины врагов, дрогнули юхи. Решив, что все эти пять атакующих их сотен - имперская гвардия, краснокожие горные карлики с воплями и визгами подались назад, создали сумятицу и панику, сами сломали строй шиамской огнеметной пехоты и, бросая оружие, начали карабкаться по земляным склонам вверх, желая убраться подальше от неминуемой гибели, на которую они, нанимаясь убивать и грабить, вообще-то, не подписывались.
Этот момент и запечатлел на пленку оператор одной из телекомпаний, приславшей группу сделать репортаж о славной победе над семью сотнями шиамских грабителей. В сотни кинотеатров по всей империи после люди приходили смотреть не фильм, а хронику перед фильмом. Замирали, глядя на бегущих в панике юхов. На то, как имперские гвардейцы ударами могучих плеч проламывают спешно сомкнутый строй шиамских панцирников, опрокидывают врагов и начинают работать громадными булавами, круша вражеские щиты, шлемы и черепа. На то, как зажигательный снаряд мортиры ударяет в гущу врагов и провоцирует детонацию шиамских огнеметных щитов, обращая весь центр вражеской армии в сплошное море буйного пламени.
Торжествующий рев гремел по всей империи, и быть может эти кадры в те тяжелые дни стали одним из факторов, удержавших страну от распада.
А в финале хроники, на фоне пылающего зарева и окрашенной отсветами пламени черной глади реки, с громадного серо-белого ездового зверя соскочила несколько тяжеловесная для девушки фигура. Та самая "отмороженная сучка", покрытая от кистей рук до пояса и макушки шлема горячей шиамской кровью. Множество вмятин на броне, но ранений нет и выправка по-прежнему бравая. Энергии и уверенности в движениях куда больше, чем у шести уцелевших воительниц, чуть ли не мешками валящихся из седел на заднем плане. Толкая и поглаживая морду ласкающейся, счастливой зубастой кобылы, командирша глянула на поспешившую к ней репортершу. Кадр переключился, склейкой был вырезан лишний диалог.
-- Может, вы хотели бы еще что-то сказать нашим зрителям? -- прозвучал вопрос от репортерши.
Так и не снявшая стальной щиток шлема, закрывающий лицо, фигура пару мгновений помедлила, а затем склонилась к микрофону в руке репортерши и уверенным мужским голосом произнесла:
-- Простите. Простите, что не могу подарить вам национальную героиню! -- откинувшись назад и запрокинув голову, самурай в женских доспехах захохотал, а зубастая кобыла разинула пасть и выдала леденящий душу протяжный вой, чудовищную смесь мычания и блеяния, который тоже можно было различить веселье. На записи не осталось того, как резко и мрачно прервался хохот лейтенанта. Поводя желваками так, словно что-то пережевывал, он долгий десяток мгновений давил в себе всколыхнувшуюся вдруг злобу. Адреналиновое опьянение отступало, уходили силы, а с усталостью, с дурнотой и отсроченным силой воли ужасом пережитого, возвращались дурные мысли. Мысли о том, что он разочаровал целую страну. Та красивая медалька, которую нацепил на него ошеломленный и изумленный местный дайме после победы над семью сотнями шиамов, она ведь не для него. Эта съемочная группа рискнула жизнями и примчалась на поле боя тоже не ради него. Их привело известие о воительнице, одержавшей героическую победу. Об отчаянно храброй девушке, не побоявшейся черно-алых головорезов, разбившей ужасающего врага и выигравшей немного времени для всех местных, пытающихся собрать ценности, сгрести в охапку родственников и загрузить их на обозы, уходящие на юг. Все хотели легенду, хотели сияющий прекрасный образ, а он ту девку повесил. За трусость. За глупость. За попытку запретить ему командовать ее людьми.
Да, то, за что воительницу собрались превозносить, сделал он, но в сразившемся и победившем парне нет ничего легендарного. Нет ничего необычного. Просто унылый и серый эпизод из жизни, за который не нужно даже слов благодарности. Закончится война, схлынет страх перед гибелью от рук шиамов, и ему сразу же припомнят эту девку. Припомнят мамашку, что прикатила вместе с делегацией поздравлять свою любимую дочурку и принялась буянить, проклиная ненавистного убийцу, выродка и извращенца, обещая дойти до самого императора и призвать на помощь всех правозащитниц империи. Он повесил эту тетку рядом с ее дочкой, еще больше повысив дисциплину и собственный авторитет в крошечной армии, но теперь за них обеих ему придется отвечать. Нет, смерть ему не угрожает. Великий лорд Масудзиро резко осудит преступления своего подчиненного, казнит какого-нибудь бандита под именем Нагао Сиро, и правозащитники заткнутся, а лейтенант изменит внешность, сменит имя, и продолжит службу, храня в себе ядовитый и черный клубок ненависти ко всем этим неблагодарным, лицемерным и бесконечно тупым подонкам.
-- Сиро! Ты посмотри! Посмотри, что творится! -- откинув полог палатки, внутрь ворвался Риндзо.
Лейтенант, в своей обычной черной броне, оставил в покое отчеты и обернулся к другу.
-- Что за шум?
-- Там... там твой отряд против тебя петицию подписывает!
-- Что?!
-- С требованием спросить с тебя за убийство тех баб, за жестокое обращение, за угрозы казнью и отправление в самоубийственные атаки! Все три сотни выстроились!
Побледнев, Сиро выскочил из палатки, быстрым шагом прошелся мимо костров и навесов, провожаемый издевательскими взглядами множества самураев. Кто-то присвистнул, как будто в след понравившейся шлюхе, кто-то захохотал, но лейтенант проигнорировал это. Если правда то, о чем сказал Риндзо, то... плевать. Плевать на все.
В центре лагеря, устроенного пришедшими с юга пятью тысячами имперских подкреплений, на свободной площадке перед генеральской палаткой, длинной вереницей выстроились самураи и ополченцы с хорошо знакомыми ему знаками на броне. Один за другим, они подходили к столу, возле которого стояли четверо офицеров, прибывших с подкреплениями. Самураи брали чернильный карандаш, ставили короткую роспись в развернутом перед ними свитке и отходили прочь.
Увидев Сиро, солдаты опустили головы, начали переглядываться и перетаптываться с ноги на ногу.
-- Ну, что встали? -- выкрикнул рослый офицер со знаками капитана кавалерии на наплечниках и кирасе. -- Пришли, так шевелитесь!
Старший брат повешенной лейтенантши. Все эти самураи - наемники, у него на зарплате. Вот тебя и продали, командир. Не прошло и трех дней с момента, как минула опасность.
Один из рядовых самураев вдруг, сделав шаг из строя прочь, глянул на Сиро, плюнул на землю и вернулся в строй. Второй сделал то же самое. Третий. Четвертый... выслуживаются, суки.
Лейтенант сделал несколько шагов, приблизившись к самурайскому строю, обвел взглядом своих бывших подчиненных, набрал в рот побольше слюны и смачно, с издевкой, харкнул на землю поверх их плевков. Еще парой шагов подойдя к столу, Сиро глянул на офицеров, вынул из кармана небольшой блокнот и взял со стола чернильный карандаш. Громко произнося вслух имена, звания и подразделения, в которые офицеры были назначены, он записал всех четверых.
-- Благодарю. -- сказал гвардеец, положив карандаш на место. -- Господа, если среди ваших друзей, родственников или знакомых найдется еще кто-либо, имеющий ко мне неприязнь или претензии, составьте, пожалуйста, список самостоятельно, и передайте его лично мне, либо одному из наших гвардейцев. А теперь, извините... -- он схватил свиток с подписями со стола.
-- Лейтенант Нагао Сиро, -- капитан кавалерии вскинул руку, но не осмелился схватить наглеца. -- Это официально составленный документ!
-- Составите новый. -- улыбнулся ему Сиро. -- А мне... очень нужно!
Помахивая свитком и что-то весело насвистывая, он направился к серым ширмам на краю лагеря, за которыми были устроены помосты над выгребными ямами.
Со всех сторон зашелестели людские голоса, к вошедшим поспешила хозяйка дома и принялась обмениваться радушными приветствиями с капитаном Масудзиро, а внимание толпы пересеклось на двух фигурах позади грозного принца клана Токугава. Обе в черных с золотом мундирах имперской гвардии. Мужская одежда и обувь, никакой жеманности и вертлявости в поведении. Какое разочарование! Где же эпатаж, кураж, и перфоманс? Кому не плевать, что вечер в память о погибших? Что же обсуждать, если не будет клоунады? Мероприятие угрожает стать невыносимо скучным!
-- Смотрите, Мацури-сама, -- прикрывшись веером, шепнула представительной пышнотелой женщине молодая девушка с крысиными чертами во внешности. -- Герой мужла. Тот самый.
-- Вижу, вижу, дорогая моя. -- ответила Фудзивара Мацури, родная племянница главы клана и великая лордесса одного из больших восточных регионов. -- Прекрасно вижу.
У обеих дам на платьях, рядом вышивками гербов, сияли драгоценными камнями броши в виде роз, овитых шипастыми стеблями. Символы женского сопротивления.
Последними, согласно этикету, прибыли представители правящей семьи. Первой шла любимая дочь императора, Тэнно Миюри, учредительница благотворительных фондов и постоянная участница гуманитарных экспедиций в страны и области, пострадавшие от стихийных бедствий, или войны. За нею, в некотором отдалении и с собственной свитой, следовал Тэнно Токиясу, старший сын императора. Глуповатый толстяк, после двух покушений на его жизнь в панике и слезах отказавшийся от права наследования императорского трона. Теперь в его обязанности входили только посещение банкетов и званных вечеров, на которых он мог предаваться двум главным страстям своей жизни - пьянству и обжорству. Он мог еще поговорить с отцом или сестрой, чем иногда пользовались интриганы. В любом случае, его общество предпочитали обществу истеричного, злобного младшего принца, в любой компании и обществе думающего только о том, как показать, что он здесь власть.
-- О-о, великий лорд Масудзиро-сама, -- радуясь возможности убраться подальше от вечно издевающейся над ним сестры, толстяк сразу же поспешил к своему давнему знакомому и обменялся с ним учтивыми приветствиями. -- Какая замечательная встреча! Слышал о ваших грандиозных победах! Это в нашей-то череде бед и несчастий! Вы потрясаете мое воображение, грозный страж империи! Все вокруг говорят только о вас и ваших непобедимых самураях! А ваши лейтенанты... -- он глянул на Сиро и Риндзо. -- Ах, какое разочарование! Друзья мои, я слышал, что вы раздобыли себе кое-что поинтереснее этих стандартных мундиров.
-- Мы обязательно порадуем вас, блистательный господин Токиясу-сама, как только повод для нового мероприятия не будет столь скорбным. -- с дозволения своего господина, и с глубоким учтивым поклоном, ответил принцу Сиро. -- Клан Фудзивара прислал особые пожелания на наш счет, и мы не могли даже помыслить, в глубоком уважении к столь могучему и грозному роду, поступить вопреки их просьбе.
-- Да, моим сопровождающим тоже были присланы рекомендации, из-за чего все мы сейчас выглядим как серые мыши. -- принц хохотнул, прикрывшись церемониальным веером. -- Но только представьте, господа, как побагровели бы все эти злобные, чванливые рожи! -- взгляд толстяка непроизвольно метнулся в сторону принцессы, радостно что-то щебечущей в окружении обступивших ее подруг. -- Они ведь все, до единого, скорбят по потерям нашей армии не больше, чем по утрате какой-нибудь пары прохудившихся носков таби. Одно лицемерие и показуха, а на деле все только и думают, как бы друг друга загрызть. Я бы, знаете, на собственных похоронах с удовольствием встал бы из гроба и что-нибудь учудил, чтобы сломать эту фальшивую ширму благопристойности на празднике демонов.
-- Господин, умоляю, ваш отец будет гневаться, если вы спровоцируете новый скандал. -- сказал один из сопровождающих принца.
-- Ах, не волнуйтесь, мы все, слабые люди, обречены покоряться нашей неумолимой злой судьбе.
Беседу пришлось прервать, ведь к гостям вышел хозяин дома, стоящий и передвигающийся на протезах не хуже, чем на собственных ногах. Он поприветствовал собравшихся и произнес чувственную речь. Было выпито вино в помин всех погибших. Гостей пригласили к столам, накормили и напоили, а затем все вышил в сад и запустили несколько сотен летучих фонариков, провожая души близких, родных и друзей в загробный мир. Пока шло это мероприятие, большие столы убрали, выставив вместо них ряд небольших, круглых, с закусками, сладостями и безалкогольными напитками. Алкогольные напитки подавали вернувшимся в зал гостям миловидные официантки. Все было чинно и благородно, некоторую настороженность и подозрение что что-то не так, могло вызвать разве что странное распределение гостей по залу. Пышным полукольцом подавляющую часть зала занимали яркие цветники бальных платьев, с редкими вкраплениями мундиров, что были исключительно женскими. Мужчины же, которых среди присутствующих набралось всего процентов двадцать, сиротливо кучковались на оставшемся пространстве, попивая вино и ведя различные диалоги, в основном вращающиеся вокруг дел бизнеса и войны. Несколько попыток девушек присоединиться к ним или увлечь кого-либо в свою зону оккупации были вежливо и грамотно отклонены. Небольшой инцидент возник только, когда одного парня, популярного актера молодежных сериалов, девушки перехватили при его возвращении от туалетных комнат, притиснули к одной из колонн и начали галдеть, выражая свое им восхищение, требуя автографы и задавая кучи навеянных любопытством вопросов. Поспешивший на помощь актеру приятель секунд пятнадцать плясал вокруг, оттесняемый пышными юбками на кринолинах, а затем прозвучал громкий предупреждающий выкрик:
-- Вспышка!
Риндзо, приблизившись к эпицентру переполоха, хлопнул в ладоши, меж которыми долбанул почти безобидным дзюцу элемента воздуха, создавшим мощную звуковую волну. Люди поблизости от него с воплями испуга шарахнулись и присели, хватаясь за уши, в которых звон после не утихал еще несколько минут. Лейтенант же воспользовался моментом растерянности, прошел между ошарашенными красавицами, схватил в охапку несчастного актера и вынес его из разорванного окружения, передав с рук на руки сконфуженному от собственной беспомощности другу. Принц Токиясу, изрядно залившийся к этому времени вином, разразился хохотом и аплодисментами, к которым, из вежливости, присоединилось еще несколько мужчин. Женщины обиженно насупились, шелест их пересудов покатился по залу.
-- Всех нормальных парней на войне перебили, остались одни дети, слабаки и трусы.
-- И извращенцы. Сплошные извращенцы, которым вместо девушек нравятся эти... ну, знаете... всякие.
-- Чванливое старичье, извращуги и сопливые малолетки.
-- Отсиделись за спинами наших погибших мужей и братьев, а теперь корчат из себя такие важные фигуры, что слова им не скажи!
-- Тот лейтенант, девочки, он знаете кто? И вот тот, с ним рядом! Я та-а-акое слышала!
А затем грянул шторм. Такой же тихий и беспощадный, как смерть от угарного газа в замкнутом помещении. Был объявлен первый танец вечера, в котором должны были танцевать не состоящие в браке молодые люди. Прозвучал призыв приглашать дам, но откликнулись на него всего пятеро мужчин и даже то, что дамы встретили их овациями, не спровоцировало остальных. Вместо знаменитого вихря вальса, творца знакомств и любви, получилась жиденькая пародия на него. Еще более несуразная от того, что кавалеры, вместо того, чтобы обнять дам, все как один заложили правые руки себе за спины, а после того как дама одного из них сердито взяла партнера за руку и уверенно положила ее себе на талию, парень испуганно отшатнулся от нее, поклонился, сослался на вспышку боли в плече, якобы поврежденном при падении с лошади, и спешно ретировался.
-- Жди повестку в суд, с обвинениями в домогательствах, негодяй! -- громко выкрикнул пьяный принц Токиясу, потрясая жирным кулаком и корча багровеющему парню комично-угрожающие рожи. -- Все, все видели, как ты заставил ее воплотить твои грязные похотливые желания, мерзкий насильник и угнетатель! Культуру! Культуру отмены мне! Буду вершить сп... спр-р-раведливость!
-- Господин, господин! -- скакали вокруг принца слуги, пытаясь его отвлечь. -- Желаете еще вина? Смотрите, какая удивительная композиция из закусок! Какие лебеди! Интересно, из чего они?
Следующий танец был куда красивее и многолюднее, ведь в нем приветствовалось участие мужей и жен. Третий танец вовсе намеревались отменить, чтобы избежать еще большего конфуза, но к хозяйке дома наведалась служанка принцессы и передала просьбу не менять программу праздника. Первая леди Фудзивара умилилась от мыслей, что принцесса хочет кого-то пригласить на танец, приняла волю венценосной особы и, когда зазвучала предварительная музыка, девушки немалым цветником направились к мужскому анклаву, не обращая внимания на то, что большинство мужчин, при их приближении, положили правую руку на левое запястье, сигнализируя о том, что приглашение не будет уместным.
В недалеком прошлом, родственники двух молодых людей частенько переговаривались между собой, сообщая, что та юная леди была бы рада принять приглашение на танец от этого джентльмена, но институт сводничества был разрушен после череды грандиозных скандалов с сотнями заявлений о домогательствах и рассказами о невыносимой культуре угнетения девушек, которых насильно, еще и с согласия родственников, отдавали на растерзание отвратительным, уродливым и старым похотливым ублюдкам. Громкие суды, отъем денежных средств, разрывы деловых отношений, клеймление в прессе и даже серьезные тюремные сроки наконец-то восстановили справедливость. Негодяи понесли заслуженное наказание, а после того как после первой же ссоры тем же самым закончились несколько историй искренней и красивой любви, балы и званные вечера стали представлять собой странное и мрачное зрелище. Среди молодых людей были посеяны страх, злость и недоверие, а помочь им стало некому, ведь даже самые прожженные сводницы теперь крепко держали себя в узде, не без оснований опасаясь, что в случае ссоры и судов на них могут показать пальцем как на главных виновниц.
Осталось только изумлялся тому, как просто оказалось довести высшее общество империи Лесов до коллапса. Один легкий толчок, цепная реакция, и вот там, где раньше рождались самые чарующие и романтические легенды, царит такая удушающая атмосфера, что еда начинает обжигать ядовитой горечью, а самые красивые лица кажутся масками лживых упырей.
Все еще блистают в этой тьме последние золотистые искры? Да.
Дама лет сорока подошла к господину того же возраста, и тот, очарованный своей давней знакомой, соседкой по землевладениям и частой спутницей в конных прогулках, убрал ладонь со своего запястья. С поклоном, он принял поданную ему руку и поцеловал пальцы в шелковой перчатке.
Юная девушка, одна из участниц первого танца, подошла к своему партнеру, присела в реверансе, и тот, второй раз за вечер, сломал терзающий его страх, накопившийся от болтовни, злословия и историй о предательствах. Два приглашения приняты.
Но тьма легко найдет как затоптать эти проблески.
-- Надо не так! -- рослая девица в парадном мундире императорской гвардии, шедшая во главе стайки девушек, окруживших принцессу, приблизилась к мужскому анклаву и встала, с нахальным видом уперев одну руку в бок. -- Ну-ка, что у нас здесь? -- она посмотрела на мужчину с немалой долей седины в волосах. -- Нет, слишком старый. -- она глянула на второго. -- Нет, слишком толстый. Этот - лысый, у этого - кривые ноги, а этот вообще страшненький!
Веселый смех полутора десятков женских голосов был ей поддержкой.
-- Прошу прощения, леди! -- "страшненький" малорослый банкир побагровел от возмущения, вынул платок и обмакнул им свою, покрывшуюся испариной, лысину. -- Что за безобразная выходка?!
-- О-о, господа, неужели ваши чувства задеты? -- с наигранным удивлением ответила ему, без сомнения, особо представительная дама в свите принцессы, хвастливо выставляющая напоказ большую брошь в виде овитой шипастыми стеблями розы. -- Девушка попросту действует так же, как всегда действовали мужчины, выбирая себе партнерш! Если в наше странное время мужчины становятся скромными и робкими, как невинные девочки, то женщинам придется взять на себя некоторые мужские привилегии!
-- А то, что вам не нравится новое обращение, -- нагло и с вызовом заявила еще одна дамочка с брошью-розой. Та, во внешности которой так и сквозило что-то крысиное. -- Должно, полагаю, значить не больше, чем мысли и желания девушек, которых тысячелетиями общество насиловало, психологически подавляло, и заставляло выходить замуж за нелюбимых ими мужчин!
-- Вот этот подходящий! -- девица из гвардии сцапала мальчишку лет семнадцати, в кадетской форме офицерского училища. -- Молоденький и красивый, как я люблю! Пойдешь танцевать со мной? Только попробуй не согласиться! Я приму это как оскорбление, и буду тебе мстить, пока все вокруг не станут бояться мне хоть в чем-нибудь отказать!
-- Поцелуй ему руку, Юно! -- подначивали женские голоса из толпы. -- А при танце положи ему руку на талию!
-- Умеешь танцевать женскую партию, красавчик? -- склонившись к побледневшему и ошарашенному мальчишке, с издевкой произнесла самурайша. -- В этом танце - я поведу!
-- Прошу прощения, офицер. -- рука в белой кожаной перчатке возникла между агрессоршей и кадетом. -- Ваше поведение и отвратительная манера речи недостойны ни благородной дамы, ни джентльмена. Даже на сельских танцах в самой дремучей деревне за то, что творите вы, без разговоров бьют кулаком в морду. У нас здесь - не сельские танцы, потому соизвольте отпустить этого молодого господина, попросить оружие, двух свидетелей, и пройти со мною в сад.
Самурайша подняла удивленный взгляд на стоящего перед ней лейтенанта Нагао Сиро.
-- Что, простите?
-- Как офицер офицеру, я во всеуслышание заявляю, что ваше поведение позорит честь имперской гвардии, и требую от вас принять ответственность. Если же вы откажитесь, я назову вас трусом, невежей и позором вашего рода, а затем брошу вам вызов, и распластаю надвое ударом меча!
-- Юно, Юно! -- зашептала девушка за спиной самурайши. -- Это же Неумолимый Северный Мясник! Он убил в этом месяце на дуэлях семь человек! А одного пронзил вместе с матерью, которая вырвалась из рук служанок и бросилась закрыть собой сына!
-- Трагическая случайность. -- лейтенант слегка поклонился болтунье. -- Бедная обезумевшая женщина. Горячим головам, нарывающимся на верную гибель, нужно больше думать о чувствах и психологическом состоянии своих близких.
-- Вам, видимо, доставляет удовольствие убийство девушек и женщин? -- представительная дама с брошью в виде розы оттеснила в сторону самурайшу и встала перед лейтенантом. -- Вы ведь... Нагао Сиро, верно? Я, Фудзивара Мацури, великая лордесса центрального восточного региона, слышала о вас, мы все знаем, что вы сделали! Вы приказали повесить благородную дочь наших северных соседей, леди Арараги Сацуки!
-- Ту, что бездарным командованием погубила две тысячи солдат, а оставшимся трем сотням приказала бросить на произвол шиамов вверенный под их защиту регион? Да. Я отдал приказ, и даже сам набросил петлю на ее шею.
-- А потом вы повесили ее мать, Арараги Аяно!
-- За угрозы в адрес принявшего командование офицера, попытки подрыва боевого духа армии и приказы солдатам покинуть занимаемые позиции.
-- Из личной полусотни конных воительниц леди Сацуки, которых вы запугали и заставили следовать за вами, остались в живых только шестеро, и все они сейчас проходят реабилитацию в психиатрических клиниках!
-- Я командовал отрядом тяжеловооруженной кавалерии, а не группой девочек на пикнике.
-- Вы повесили леди Сацуки за большие потери, а затем сами допустили гибель всего ее отряда? Лицемерный негодяй! Не сметь! Не сметь оправдываться! Вы - просто мясник! Вы начали преследование офицеров, осмелившихся заявить о ваших преступлениях, и на семи дуэлях убили восемь человек!
-- Все дуэли были полностью законными, до первой крови. Не моя вина, что противники не успевали нанести рану мне, а от полученной раны умирали прежде, чем им успевали оказать медицинскую помощь.
-- Кровожадный маньяк! Женоненавистник! Извращенец и убийца! -- срываясь на визг, завопили дамы из-за спины своей главарши, указывая пальцами на лейтенанта. -- Все, все видели, как он пытался спровоцировать на дуэль нашу Юно! Он хотел ее тоже убить! Патриархальный подонок взбесился, увидев, как девушка проявляет силу и позволяет себе насмешку над мужскими привилегиями! Даже не вздумай отвечать ему, Юно! Это просто бандит, сексист и негодяй! Его нужно повесить, на ближайшем дереве, так же, как он повесил несчастную Сацуки-чан!
-- Генерал Фудзивара! -- выкрикнула дама с брошью, тоже указывая на лейтенанта рукой в шелковой перчатке. -- Я требую арестовать этого человека! Арестуйте его! Немедленно! Здесь и сейчас!
Протянув руку, она вцепилась в единственную награду на груди лейтенанта, рванула и швырнула на пол. Медаль за северную кампанию жалобно зазвенела, покатившись по полированному мрамору.
Мир стал багровым. Мир стал черным. Улетучилось все, кроме одного-единственного стремления.
Рука Сиро легла на металлическую тарелку, стоящую на столе, и та, в доли секунды напитавшись самурайской Ци, свернулась в длинный, тонкий нож.
-- Стоять!!! -- грянул сквозь багровую пелену грозный голос капитана Масудзиро и лейтенант замер, а через секунду на него, сметая, хватая за руки и впечатывая мордой в пол, налетела охрана.
-- Нападение! Нападение! -- гремели в зале десятки истеричных голосов. -- У него нож! Он хотел нас убить! Защищайте принцессу! Защищайте леди-наместницу!
Холод мрамора, в который вдавили лицо. Вкус собственной крови. Крошево выбитых зубов.
Ад на цветущей земле.
Год 533
Май.
* * *
Год 533
Август.
* * *
Год 533
Октябрь.