Я не герой. Но и не какой-нибудь "хомо шестеринус шавкастикус". Поэтому пришлось импровизировать. Сначала бояться, а потом действовать.
Когда это случилось впервые, времени на размышления у меня было секунд пять-шесть. Три из них я пытался выбраться из ступора. Остальные - совершал подвиг, к которому всегда считал - и до сих пор считаю, - себя непригодным. Сильно помогло, что происходящее показалось просто сном, или временным помутнением рассудка. Вот потом было гораздо хуже, как при втором прыжке с парашютом. Но еще хуже было после "прыжка". Когда я уже знал, что все это не сон...
Так вот, о первом разе. Я потел на совещании у шефа, попутно рисуя в планшете страшные рожицы - шаржи на окружающий меня "офисный планктон". Хотя неизвестно еще, что было страшнее - карикатуры или их вдохновители. Должность зама по хозчасти позволяла не напрягаться на очередном сборище нежно любящих друг друга "пацаков" и "чатлан". Сам "эцилоп" совсем не скучал. Судя по томным переглядам с начальницей отдела маркетинга, под столом шел нешуточный процесс депиляции "куриных" голеней дорогими итальянскими носками.
Плановая лекция очередного идейного офисного раба, эмбрионом загнувшегося у плакатов с графиками, была увлекательной, словно долгая поездка в СВ с говорливой бабулей.
Я думал о том, как надоело корчить из себя интересного собеседника среди глухих и матерого профессионала среди тупых. "Глухих заставить можно слышать, тупых к уму не приведешь..." - черканул под шаржами родившийся стишок и начал потихоньку кемарить. Последняя мысль была: "Щас двину головой об стол, и он расколется пополам, открыв сияющие таинственным светом врата в мир удивительных приключений и переживаний".
И свет пришел.
Автобусная остановка. Проливной дождь. Рядом одинокий пацан со школьным рюкзачком за плечами. Ребенок уставился на меня с таким удивлением, будто я возник из ниоткуда.
Яркий свет фар. Гул тормозов, переходящий в скрежет. Мощный рев клаксона тяжелого грузовика. Время остановилось. Те самые три секунды растянув в минуту. Страх. Сначала, конечно, за себя, потом и за пацана. Медленно и неумолимо ползущая к остановке "машина смерти". Кажется, даже вижу сквозь мерцающий свет фар широко открытые глаза водилы, бешено крутящего руль в сторону заноса. Но уже поздно. И необычайно тихо.
Мальчик поворачивает голову к многотонной фуре. Траекторию движения грузовика в моем состоянии проследить не сложно. Край прицепа в ближайшей перспективе неумолимо сносит остановку, а вместе с ней и нас с пацаном.
Какой страшный сон, думаю я, прыгая к школьнику. Как это обычно и происходит во снах, пара метров тянется долго. Неспешно, "матрично" в нашу сторону летят тысячи стекляшек. Прицеп начинает подминать остановку. "Прямо стазис какой-то!" - вместе с этой мыслью в ушах раздается щелчок. Мое восприятие мира готово лопнуть под натиском вновь рванувшего колеса времени. Но мы уже кубарем катимся за ближайший столб, не переставая орать от ужаса.
Мощнейший удар. Грохот, скрежет, град из стекла. Инстинктивно закрываю пацана собой, чувствуя, как десятки маленьких лезвий полосуют кожу на руках и голове. Еще несколько секунд, и снова лишь шум дождя.
Ненадолго. Водила уже рядом, орет. Я его совсем не понимаю. Отстранившись, но по-прежнему обнимая хрупкое тельце, не могу оторвать взгляд от испуганных и одновременно благодарных глаз ребенка. Спасенного мною ребенка, маленького человека. И это - самое настоящее счастье, которого я ни испытывал никогда раньше.
Если б знать тогда, какой неимоверно тяжелой обузой может быть такое счастье. А еще более трудным станет осознание - иного пути не выберешь, даже по собственной воле.
- Ты как, пацан?
- Н-нормально, - мальчика бьет мелкая дрожь, стучат зубы. - Тетенька, Вы... Откуда? Так быстро... С-спасибо. Вы с-спасли меня. Мама бы не пережила...
- Поджариста! Держись, ученик. Живем.
Потихоньку встаю. Тетенька?!
Очнулся от грубого тычка в плечо. Шеф-эцилоп орал: "Ы-ы-ы!". И тряс волосатой лапой на дверь кабинета. Окружающая кодла дружно хихикала. Кто-то откровенно ржал. "Овса бы тебе, вместе с ботвой", - подумал я и вышел, хлопнув дверью.
Вот так...
Если бы не репортаж в вечерних новостях, от которого я чуть не подавился дешевым вискарем, качаясь в любимом дедовском кресле.
Видеорегистратор фуры. Водила отчаянно сигналит. Машину загибает так, что видно край прицепа. В момент, когда остановка начинает разлетаться на куски, какая-то женщина в плаще с неимоверной скоростью прыгает в сторону застывшего ребенка и увлекает его за ближайший столб. Прицеп от удара о бетон корежит, словно консервную банку. Столб выдерживает, лишь лопается фонарь уличного освещения. Водила бежит к скорчившимся за спасительной преградой телам. Что-то безостановочно орет и жестикулирует. Через несколько секунд женщина медленно встает, отряхивается и быстрым шагом удаляется за угол ближайшего дома. "А говорят, что смелых людей почти не осталось. Настоящая героиня! И вдвойне приятно, что это женщина. Мужественная незнакомка, отзовитесь, пожалуйста. Семья Антона бесконечно благодарна Вам и гарантирует анонимность...".
Я выключил телек. Просидел, почти не шевелясь, до утра. О чем тогда думал? Не помню. О чем вообще можно думать, когда все твои взгляды и убеждения в момент превращаются в хаотичную пляску нейронных импульсов.
На работу проспал. И приснится же такое! Да еще это дикое совпадение в новостях...
Окончательно вывел из полудремы звонок цербертарши эцилопа. Уволил, гад! Мигалку бы тебе в башку, да задницу еще шире. "Кю!".
Как оказалось, правильно сделал. После второго случая страшно стало не только от окончательного осознания жирной черты под прошлой жизнью. Жизнь новая превратила серые будни в бесконечную мистическую феерию, но взамен преподнесла самый обыкновенный плотский "подарок" - диагноз нарколепсии в тяжелой форме.
В следующий раз я вырубился за рулем и чудом аккуратно съехал в кювет. Слава Богу, никто не пострадал.
Я начал много думать о Нем. Кому-то же надо было так приколоться?
Очень скоро времени на долгие размышления стало не хватать. После нескольких сотен спасенных жизней ценность возложенной на меня миссии и так оказалась самодостаточной. Кто бы для этого ни постарался. И пока бренное тело бывшего завхоза, заботливо уложенное родственничками в больничку, отдыхало между практически каждодневными отключениями, душа и мозг спасителя "человеков" вяло боролись между собой за право познания истинной сути происходящего.
Сложность миссий неуклонно росла. Как и число обывателей, внезапно предотвративших трагедию. Не многие скромно удалялись, как та, первая женщина. Тщеславие, епрст...
Удивительным образом я все лучше ориентировался в критических ситуациях и действовал, словно профессионал высочайшего уровня. Решения принимались интуитивно, хотя опыт предыдущих "приключений", безусловно, помогал. После выхода из стазиса оставалось лишь быстро выполнять задуманное.
Тонущая женщина. Туристы автобуса с уснувшим водителем. Сорвавшийся альпинист. Придавленный деревом одинокий лесоруб. Молоденький солдат, застывший от ужаса при виде вертящейся у его ног гранаты. Группа шахтеров, задыхающихся после взрыва метана. Ребенок в коляске, несущейся к дороге. Заложники, безмолвно наблюдающие, как террорист пытается взорвать самодельную бомбу. Пассажиры падающего авиалайнера. Экипаж МКС, отчаянно спасающий станцию после попадания крупного метеорита. Народ маленькой страны, диктатор которой в безумии догадался испытать новое химическое оружие на своих гражданах...
Тысячи благодарных взглядов, после которых - лишь серый потолок и глаза, полные слез. Я чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Но мне не с кем было поделиться даже капелькой этого счастья! Не для славы. Просто когда радости или горя набегает слишком много и тебе не с кем поговорить, вероятность сойти с ума превращается в неизбежность.
Но часто быстрей наступает время, когда за все приходится платить. Куда рано или поздно приводят благие намерения, не знают разве что жители планеты Плюк.
Теплым осенним утром я "спас" Ее.
Веселая девочка лет десяти, с пронзительными карими глазами и очаровательной улыбкой. Играет в классики. Как раз прыгает в обратную сторону. Метрах в тридцати на старой лавке клюет носом здоровый мужик в спортивном костюме. Мирно наблюдает за игрой огромный пес. Вдруг собака резко дергает с места к прыгающей малютке. Рывок столь силен, что хозяина буквально уносит со скамьи. В следующий миг солидный кожаный поводок легко рвется. Мужик орет. Рука явно вывихнута.
"Собаководы, блин!", - думаю я, тут же вываливаясь из стазиса. До, казалось, ничего не подозревающей девочки огромному псу каких-то пара прыжков. Лечу навстречу. Согнутая в локте рука перед собой. Сзади детский визг.
После ступора время всегда срывается в бешеный галоп. Несколько безумных кувырков. Сижу верхом на псине, прижав ее голову рукой к асфальту, прямо через пасть. "Друг человека" жалобно скулит и даже не пытается сжать челюсть. Смотрю в глаза собаке. Готов поклясться - это добрейшее, воспитанное домашнее животное.
Подбегает хозяин. Кричит девочке, чтобы отошла подальше.
- Не понимаю... Я просто не понимаю! Бульчик - добрейший мальчик. Да что же это, Серафимыч? Как... - причитает мужчина, похоже, обращаясь ко мне. Вывихнутая рука болтается вдоль тела. Здоровой, не переставая причитать, мужик помогает мне освободиться от захвата. Хватает Бульчика за ошейник и тащит в сторону. Пес снова жалобно скулит, пытаясь встать на лапы.
Сбегаются жильцы.
- Серафимыч, ты в десантуре шоль служил? Вот это реакция, брат, в твои-то годы! Герой, е-мае!
- Говорила Лехе, не доведет до добра его любовь к этим огромным живоглотам.
- Леха, стой! Давай руку вправлю. Да не дергай ты так пса. Он даже не сопротивляется.
Удивительно, но время вдруг полностью замирает! Ощутив легкое касание к спине, оборачиваюсь... и вижу свою "подопечную". Это не просто карие глаза. Бездонный темный омут, в глубине которого бушует, пытаясь вырваться, невероятно прекрасное и одновременно ужасное красно-коричневое пламя. Впервые за все время моего долгого "героического эпоса" приходит дикий потусторонний страх. Колени дрожат.
Она не говорит. Это скорее шелест листвы. Мертвой листвы.
- Вот мы и встретились. Теперь моя дорогая сестра, как и прежде, будет больше отдыхать. И гордиться собой. Ловко она это придумала. Если Жизнь сама не может меня остановить, то почему не создать слугу, до которого не просто добраться. Одного сестрица не учла: спасти меня - значит отвергнуть ее.
Кошмарная сущность касается моего лба.
- Прощай, слуга, твоя работа окончена.
В следующий миг я очнулся.
Вокруг полыхал пожар. Старые балки обрушились, завалив вход в палату и единственное окно. Едкий плотный дым тут же ринулся обволакивать и душить.
Пустые койки. Меня не успели вытащить. Или не захотели?! Пытаясь поднять вялое тело с кровати, дико закашлялся и рухнул обратно. Закрыл глаза, полные слез, и стал ждать конца.
- Рано сдался, герой! Я ВЫБРАЛА тебя не из-за отменной реакции и чувства юмора. Просто карикатуры у тебя получаются чертовски жизненные. Сразу видно, кто живой, а кто только прикидывается.
Открыв глаза, я снова зашелся в кашле. Слишком глубоко вдохнул от шока. Перед койкой стоял мой бывший шеф. Эцилоп! На голове у него крутилась лампочка, а зад был таким огромным, что вспомнился анекдот про мужика, у которого жена была с голубыми глазками, а остальное жо...
- Так больше нравлюсь? Ты же сам этого хотел, - шеф широко улыбнулся, а потом резко подхватил меня и взвалил себе на плечи. - Не обольщайся! Это, прежде всего, практично. Надо же на что-то мягкое приземлиться, когда с пятого этажа сигаешь.
С этими словами мы понеслись к окну. Мощный удар разметал балки, словно щепки. Посадка прошла нежно и без эксцессов. Но с меня довольно было впечатлений. Поэтому я просто отключился. Нет, не как обычно. От усталости.
Зато очнулся на руках у самой прекрасной девушки на свете. Даже карикатура на нее получится волшебной. А как иначе? Ведь это Моя жизнь.