Он там всегда. 
              И всё сидит один.
И только к ночи, может быть, уходит.
В венце-растрёпе мыслей и седин,
Но в мятой брючной паре, а не в тоге.

Мыслитель,
          сумасшедший,
                      праздный тип?
Ни то и ни другое, и ни третье.
Я знаю, почему он там сидит,
Не первую, должно быть, вечность встретив.

Колени, губы, веки и кусты
Бровей - все сковано не сном, я знаю.
Глаза, когда открыты, не пусты,
А слёз полны. 
             С вершины ли, со дна ли,

Они приходят взвесить вещи - те,
Что окружают на открытой сцене,
В который раз уверившись в тщете 
Усилий жизни выглядеть бесценной.

Он выходил не под расстрел дождя,
Не рвал волос, не выл картинно зверем -
Он выходил за ней, а выходя,
На целый век замешкался у двери.