Аннотация: Это грустный рассказ, с более или менее светлым концом. Скорее о дружбе, чем о любви, хотя возможно кому-то покажется иначе....
Я зашла, в так долго ожидаемый автобус. Хотелось рыдать, но я мужественно держалась. Плакать мне хотелось вот уже две недели, с тех самых пор, когда умер Тимка. Кто сказал, что дружбы между парнем и девушкой не бывает? Глупости. Бывает. Вот я с детства дружила с двумя парнями, причем старше меня. Правда с Тимкой мы были ближе, чем с Пашкой.
Я села на освободившееся место и наткнулась на взгляд парня. Он смотрел на меня и улыбался. Обычный такой парень, сидит и улыбается..., а меня вдруг охватил гнев. Да как он может улыбаться? Когда мне так плохо, ведь Тимки больше нет! И никогда, никогда я его больше не увижу! А еще три дня назад, я отменила свою свадьбу с Владом. Хотя, "я", громко сказано. Просто Тимка умер, так неожиданно. Порок сердца. Звучит как приговор. Почему этого не обнаружили в детстве? Да, я до сих пор не верю в этот порок! Тимка всегда был здоровый, почти никогда не болел, энергичный, веселый, он притягивал людей как магнит. И при этом отличался удивительной верностью. Однажды, записав человека себе в друзья, он никогда не забывал и не предавал его. Он любил шутить над знакомыми, и многих это ужасно раздражало, но злиться на Тимку было не возможно. Он был таким обаятельным. Он любил жизнь в каждом ее проявлении, он писал стихи и музыку, занимался самбо и рисовал потрясающие рассветы. Почему-то он всегда рисовал только рассветы. Утверждая, что каждый день, каждый рассвет не похож на другой. Он был влюбчив, легко сходился и расствался с девушками, умудряясь остаться с ними в добрых отношениях, до тех пор пока не влюбился... Как же теперь Лена, без Тимы? Господи! Как же теперь ей, если мне так плохо? Как же ей то? Она его так любила. Мне иногда, даже казалось, что не бывает так! Ну не может один человек, так сильно любить другого! Лена и Тима, казалось, жили только друг для друга. Порой казалось, что они могут читать мысли друг друга. Их союз был очень гармоничен. И их я познакомила. Мы вместе с Леной учились. Я тогда притащила ее на День Рождения Пашки, чтоб их познакомить, на тот момент Тимка с кем-то встречался, но... Увидев Лену, он вдруг заявил, что жить без нее не может, что вот прям только сейчас - влюбился. Был скандал. Девушка Тима, устроила громкую истерику, Ленка поначалу тоже не обрадовалась его заявлению. В общем, устраняли скандал и успокаивались долго. А Тимка оказался настойчив. "Люблю и все тут", твердил как заведенный. И на Пашкино замечание, о том что Лена не мечта вовсе, а самая обыкновенная, чуть не набил морду! Это при том, что с Пашкой они не разлей вода еще с детсада, во многом смотрели на жизнь похоже и никогда не дрались не считая этого самого детсада! На Пашкин вопрос, "что же в ней этакого?" вдруг совершенно серьезно заявил, что Лена ему рассвет напоминает. Похожа говорит и волосы рыжие и цвет солнца напоминают в самый ранний рассветный час. Спорить с ним не стали, хотя волосы у Ленки обычные темно-каштановые. В общем, как Ленка не сопротивлялась, зная репутацию Тимки, дамского угодника, не устояла. И не пожалела, они прожили вместе четыре года. Как не хотела она свадьбы, Тимка упирался все для тебя, говорил, только чтоб семью создавать я должен ее содержать, достойно содержать. В понятие Тимки достойно значило обеспечить квартирой, машиной, приличным загородным домом, чтоб туда ребенка на лето вывозить, и на юг, чтоб один раз в пару лет съездить. И Тимка шел к этому, с упорством, которого трудно было ожидать от музыканта и художника. Впрочем ради Ленки, он действительно был готов на все. И все нет больше Тимки, зато есть машина, квартира и недостроенная дача под Питером, а Тимки нет...Больше никогда, не зазвонит телефон в два ночи и веселый Тимкин голос не попросит послушать песню, которую он вот, только сейчас написал? Не будет ночных прогулок по Питеру, неожиданных поездок за город? И он не будет горланить песни под окном или затаскивать всех на крышу дома, чтоб оттуда попускать мыльные пузыри, просто потому что это красиво? Больше не будет задушевных разговоров в кафешке на Садовой?
А парень все сидел и улыбался... Я его уже ненавидела...Он улыбается, а я с женихом рассталась. У нас свадьба должна была быть, неделю назад. Но как я могла выходить замуж, когда Тимки больше нет? Через неделю после его похорон, веселиться на собственной свадьбе? Как я могла? Никак не могла. А Влад не понял, не принял и не простил. Он долго тогда на меня кричал, а я стояла и тупо улыбалась, просто не могла поверить, что он так на меня кричит! Влад говорил страшные слова и каждый ранил как камень. Он говорил о том, что я никогда его не любила, что этот мой Тимка дороже мне, чем он Влад. Что с Тимкой и с Пашкой, я всегда проводила больше времени, что к их словам всегда прислушивалась больше. А под конец заявил, что не будет откладывать свадьбу из-за смерти Тимки, ведь за все уже заплачено и все уже распланировано. Помню, меня тогда хватило, только на то чтоб развернуться и уйти, молча. Я потом долго гуляла, пыталась успокоиться и осмыслить все, что он мне наговорил. В какой-то момент я даже убедила себя, что все это мне привиделось, на почве стресса. Ведь я знаю Влада уже три года, и мне казалось, что я его действительно хорошо знаю! Не мог, тот человек, которого я знаю так сказать! Да, почти убедила..., он нашел меня рядом с домом, я сидела на скамейке все еще слегка не в себе. Он долго просил прощения, каялся, что наговорил лишнего, а затем велел быть хорошей девочкой, ведь большие деньги заплачены, куча гостей приглашена, и чтоб я не "думала всякие глупости". Что он меня, конечно же любит, но что поделать жизнь такая штука, да и Тимка был бы за меня рад. Я тогда на него накричала, велела убираться и пожелала достойно справить свадьбу...только без невесты! И чтоб хорошо там повеселился со своими гостями! Он теперь часто звонил, только я трубку не брала. Зачем? Оказалось, что я совсем не знаю его, что эти три года я жила в каком то своем мире, где Влад, был достойным из достойнейших. Я обманывала саму себя. Какая ирония. Оказывается он никогда не прислушивался ко мне, не интересовался моим мнением. Не знал, на сколько я была близка с Тимкой, не понимал моей боли. Оказалось, что мне не с кем разделить свою боль. Приходилось сдерживать свои эмоции, чувства особенно при Лене и Тимкиной маме. Им тяжелее, но им и легче, ведь они есть друг у друга! Лена и тетя Марина как-то сразу сдружились, видимо их объединила любовь к Тимке, он был для них всем. А я держалась, я утешала обеих, просила так не убиваться и старательно убеждала не раскисать, Тимка бы не одобрил. Они рыдали и соглашались и начинали вспоминать, какой он был и... все начиналось сначала. На похоронах я ловила падающую в оброк тетю Марину, а потом вместе с Пашкой оттаскивала Лену от гроба. Она страшно кричала и отбивалась, била меня своими кулачками и смотря безумными от горя глазами твердила "Я не могу без него! Понимаешь? Не могу!" И опять страшно кричала, переходя на вой... Я понимала, но прижимая ее к себе велела успокоиться, шептала, что Тимка хотел видеть ее живой и наконец требовала чтоб она перестала рыдать хотя бы ради тети Марины... Это были страшные похороны. А ведь Тимке было всего двадцать шесть лет. И если бы не Паша, который взял на себя всю организацию похорон, никто из нас не справился.
Парень улыбался...Гад. И вдруг, парень подался вперед и схватил меня за руку. Я даже испугаться толком не успела, когда он наклонился, как-то зло прищурился и продолжая улыбаться заговорил:
- Что жалеешь себя? Какая же ты бедная и несчастная, все то тебя бросили. Да? А ведь ты милая зациклилась. Исключительно на себе зациклилась. Ты подумай как другим плохо. Да он умер, но никто из вас это не в силах исправить. Просто прими как данность, что он оказался слишком хорош для жизни обычного смертного парня. Слишком искренне любил, слишком сильно дружил, слишком многое знал и понимал и слишком сильно жалел вас. Его теперь нет и не будет. Но ваша и твоя в том числе жизнь продолжается. В твоих силах сделать ее лучше. Оглянись наконец! Ты же слепа, как новорожденный котенок. Счастье рядом, а ты каждый раз проходишь мимо! Не замечая и вороча нос от всего самого хорошего в твоей жизни. Ваше людское счастье в вашей короткой и от того наиболее яркой жизни. Но порой вы слишком боитесь жить и слишком зацикливаетесь на том что подумают о вас другие. Я устал направлять тебя! Я открываю для тебя дверь, а ты как баран тыркаешься в стену, а потом долго страдаешь из-за своей беспомощности и несправедливости мира! - как мы оказались у дверей я не помню.
- Запомни! Оглянись! Твое счастье рядом! Запомни вы сами куете свое счастье, а мы лишь предоставляем вам пути. В ваших силах идти или не идти по этим путям. И под час самая сложная дорога не путь к счастью. Возможна она приведет к славе или к деньгам. Но подумай, в этом ли твое счастье? Может тебе подойдет, та дорога которая стелиться тебе под ноги? Да простит меня Господь, за то что я вмешался, но все же... - через секунду я оказалась на остановке, а из уже отъезжающего автобуса донеслось:
- Оглянись! - и более тише: - Надеюсь, меня не уволят, но с этой девчонкой... - дальше я уже не слышала, но, посмотрев в заднее окно автобуса, (когда я в него садилась, там почти не было пассажиров, несколько человек) я НЕ увидела того парня! Автобус просматривался до самой водительской кабинки, НО парня там НЕ БЫЛО!
- Наташа?! - оглянувшись я увидела Пашку. Он был какой-то помятый, давно не стриженые волосы, круги под глазами, какие-то нелепые старые джинсы и растянутый синий свитер, торчащий из под куртки, дополнял картину пакет с логотипом ближайшего продуктового магазина и буханка хлеба под мышкой. Кошмар! Чтоб Паша ТАК оделся! Он конечно не модник, но за собой всегда следил. А тут такое...
- Наташа! Что ты здесь делаешь? - действительно, что? Оглянувшись, я убедилась, что остановки на три вышла раньше из автобуса. Ну да тут рядом во дворах и живет Паша. А я действительно не знаю, что я здесь делаю, просто незнакомый, вполне возможно, что сумасшедший парень вытащил меня из автобуса именно на этой остановке.... Если, конечно этот парень мне не привиделся, уж очень неправдоподобно. Как-то было, то что со мной произошло. Может у меня на почве стресса галлюцинации?
Видимо, неуверенность по поводу моей нормальности отразилась на лице.
- Что с тобой? Нехорошо стало? - участливо спросил он. В общем-то, вполне могло. Дело в том, что я когда голодная сажусь в любое транспортное средство меня начинает тошнить. Началось это у меня лет с 8 и потому обоим парням, что Тимки, что Пашке об этом было известно. И хотя зачастую они надо мной подтрунивали, а порой и нагло издевались, но когда мне становилось по настоящему плохо начинали носиться со мной, как с писанной торбой. Кажись, я сейчас не избегу повышенного внимания к своей персоне. Это у них с Тимкой была общая черта, иногда они ни черта не замечали, но вот когда замечали..., тогда начиналось самое ужасное, от их заботы загнуться было можно! Как-то они все вместе поехали отдыхать на дачу, компанией человек в семь, на следующее утро я проснулась совершенно больная. Еще за день до поездке чувствовала, что заболевала, но из-за упрямства все равно поехала. В итоге сопли, температура, больное горло и раздражающий постоянный кашель! Вполне понятно, что мне хотелось умереть, или на худой конец просто полежать в тишине и покои! Но не тут то было. За мое лечение принялся дуэт этих друзей. Меня активно поили какими-то народными средствами от кашля, от которых у меня глаза из орбит вылезали, а в легких казалось не оставалось ни грамма кислорода! Затем закапывали в нос, "очень хорошее средство", которое они, кажется, коллективно придумывали, намешивая все известные ингредиенты, которыми обычно борются с насморком! Надо ли говорить, что только от запаха этого "волшебного" средства меня прошибало на активный слезаразлив, а вздохнуть после него я не могла минуты две (если совсем честно думала совсем захлебнусь!). При всем при этом они искренне обо мне заботились, закутывали меня в одеяла, подкладывали подушечки и орали друг на друга, что мне нужен покой. Остается удивляться как я выжила, после такого-то лечения!
Наверно я поэтому поспешила ответить:
- Нет-нет, со мной все нормально, правда. - Пашка просканировал меня взглядом, словно хотел убедиться в правдивости моих слов. Его глаз вдруг, ну словно потемнели, лицо нахмурилось:
- А-а-а... - протяжно протянул он:
- Так тебя поздравить можно? - зло, как-то спросил, я даже опешила. Разозлить Пашку было сложно, не настолько, как Тимку, но тоже сложно, но уж если он злился... .
- С чем?
- Со свадьбой естественно? А где жени... муж в смысле?
- Да, как бы тебе сказать..., а ты разве не получил сообщение? - от одной своей родственницы я знала, что Влад все же додумался послать всем извещение об отмене свадьбы, правда построил все таким образом, будто свадьба только откладывается на неопределенный срок, в связи с Тимкиной смертью. Наверно еще надеялся со мной помериться, впрочем, мечтать не вредно.
- Какое сообщение?
- Ну, я свадьбу отменила.
- Почему?! - это слово, он даже не выкрикнул - прорычал.
- Да, как я могла то? Ты..., да ты, хоть подумал! Сегодня только четырнадцатый день! - по правде говоря, было до слез обидно, что обо мне, именно он, ТАК мог подумать.
- Черт...! Прости.... Совсем?
- Что, совсем?
- Ну, отменила, совсем? Или просто отложила? - совершенно не хотелось признаваться, что совсем. Не хотелось говорить о том, на сколько я ошиблась в своем женихе. Не хотелось, признаваться, еще и потому, что Паше Влад не понравился как-то сразу. Впрочем, оглядываясь назад, я понимаю, что и Влад не особо был настроен понравиться моим друзьям. И как всегда, только один Тимка пытался наладить отношения, часто приглашал к себе или доставал билеты, чтоб сходить куда-нибудь вместе. Чаще всего мы ходили вчетвером: я Влад и Тимка с Леной. Пашу, всегда звали с нами, но он упорно отказывался, а если мы где-то сталкивались вместе, спешил уйти. Это не касалось тех случаев, когда я была без Влада, тогда Паша с удовольствием присоединялся к нам.
- Совсем.... - наконец призналась я. Ну не могу я врать, этому нелепому Пашке, такому помятому и с этим дурацким хлебом! Не могу и все тут.
- Ну и хорошо! - обрадовался этот тип, ни с того ни с сего:
- Я давно говорил, что он тебе не пара. Мутный тип. - хотелось, по привычке наверно, встать на защиту Влада, но я сдержалась. В конце концов, Пашка оказался прав.
Он тем временем, окинул меня оценивающем взглядом:
- Слушай, а айда ко мне! Чайку попьем, а? С жасмином, как ты любишь. - он быстро оглянулся на лоток с выпечкой на другой стороне улицы.
- Ща, еще купим печенье с вареной сгущенкой, твое любимое! - я смотрела на него как на инопланетянина, у меня был шок. Все двенадцать лет, что я его знаю, Паша НИКОГДА не мог запомнить, кто и что любит! Даже у своей мамы, он постоянно спрашивал, сколько ложек сахара класть в чай, забывая, что его мама пьет исключительно кофе! А уж как бесились его девушки, когда он в клубах покупал коктейли, которые они не пьют и давно ему об этом говорили. При этом Паша прекрасно, запоминал все, что читал или слышал по телевизору!
Я все еще хлопала глазами, когда он легко подхватил меня под руку и, переведя через дорогу, купил печенье, торжественно всучив его мне в руки.
- Ну, теперь ко мне! - жизнерадостно провозгласил, и опят потащил меня во дворы к своему дому. А я все еще оставалась в шоке. Паша редко, кого звал к себе домой. В детстве он совершенно спокойно водил нас в квартиру родителей и с такой же легкостью приглашал на дачу. Стоило ему переехать, в отдельную квартиру и все прекратилось. Он все так же приглашал друзей на дачу, но не к себе на квартиру. Многие дивились, некоторые обижались. Помниться Тимка, тогда сказал, что в этом нет ничего удивительного, ведь до этого Паша приглашал всех не к себе, а как бы в общею собственность, то есть то, что он идентифицировал не как свое, а как дом или дачу родителей. Еще он сказал, что мы его плохо знаем, что на самом деле Паша не такой уж открытый и общительный парень, как все мы привыкли считать. Не знаю, мне Пашка всегда казался коммуникабельным, открытым и искренним. Во всяком случаи. Я никогда не ловила его на лжи и в любой компании он не растеряется, это я знала. С Тимкой я не спорила, ему было виднее, хотя бы потому, что отец у Тимки - психолог.
Не знаю, что я ожидала увидеть в его квартире, но все же он меня удивил. Влад тоже жил отдельно от родителей, да и знакомых парней живущих в собственных квартирах я знала, поэтому примирилась с тем, что у них в доме зачастую э-э-э, ну скажем, не прибрано, это если, мягко говоря, а так бывало полный бардак, хламушник и вообще помойка. Но как оказалось, только не у Паши. Квартира была чистенькой, аккуратненькой, с новой по вкусу подобранной мебелью. Кухня сияла чистотой и лишь на столе стояла больше чем на половину опустошенная бутылка коньяка, а на блюдце сиротливо лежала половинка лимона.
- Ну, что встала! Иди в комнате, пока посиди, я чайник поставлю. Чай заварю, как тебе нравиться. - пробубнил Паша выталкивая меня в комнату.
Комната была уютная, располагающая к отдыху, в чем-то даже аскетичная, если бы не одно но. Кожаные диваны, большой телевизор, почти ничего лишнего и стена..., полностью завешенная фотографиями. Большими и маленькими, старыми черно-белыми и новыми, недавними, развешенными в каком-то непонятном беспорядке, оставаясь при этом уместной и упорядоченной. И фотография в центре, наша дружная компания, мы с Пашей слегка впереди, Тимка за нами, выглядывает из-за наших плеч. Он жизнерадостно улыбается, а вот наши с Пашой физиономии... слегка не радостные. Кажется, мы тогда с ним поссорились из-за ерунды, поэтому я как мышь на крупу, надутая, Паша же раздраженный и с фингалом под глазом, ну точнее я то знаю что с фингалом, а на фото почти не видно, приглядываться надо. А самое обидное для Пашки, было то, что это я ему фонарь поставила. Правда, он до сих пор не верит, что случайно. Тимка, в тот раз, как и всегда, был миротворцем. Я смотрела на эту фотографию и слезы сами наворачивались на глаза. Я смотрела в Тимкины глаза, такие мудрые и понимающие, с искорками смеха в глубине. Его больше нет, и не будет, но я навсегда сохраню в своем сердце память о нем, все то хорошее, что было. Но я не буду зацикливаться на своем горе, потому что этого, прежде всего не хотел сам Тимка. Он любил жизнь и ненавидел грусть и печаль, единственное, что он не приемлел это горе. Горе - это то, что закрывает тебя от мира, стирая все хорошее, убивая счастье. Это были его слова. Вот только слезы все никак не прекращались.
- Чай готов! - тихо сказал Паша, заходя в комнату. - Наташ? Ната, ты что?! - видно увидел подрагивание моих плеч.
- А фингал у тебя на следующий день проявился. - сквозь слезы отозвалась я.
- Да, знатный фингал был. - согласился уже стоящий позади меня Пашка. А еще через секунду я оказалась в крепких объятьях.
- Ты же знаешь, он бы не одобрил, твоих слез. - тихо прошептал он. Я согласно кивнула, но слезы упрямо струились по щекам. Пашкины теплые пальцы нежно взяли меня за подбородок, а затем он бережно вытер мой слезы.
- Да и мне твои слезы совсем не нравятся. Тебе не идет. - почти весело произнес он, вот только глаза, зеленое море печали. Мука. Я через силу улыбнулась, да когда же прекратит так сжиматься сердце, течь слезы? Пашка слегка наклонил голову, и теплые губы стерли слезы. Я перестала рыдать, и ошарашено смотрела на Пашку, плечи еще слегка подрагивали и в горле, словно что-то клокотало.
- Не пугайся так. Отпустить? - наверно надо было согласиться. Ведь Пашка друг, был всю жизнь, и терять еще одного друга из-за этого. Что нам вдруг приспичило утешиться в объятьях друг друга? Нет, такую потерю я больше не переживу. Что он имел в виду, так меня целуя? Чего хотел? Что ожидал? Утешения от того, кто так же хорошо, как и он знал Тимку? Вопросы, сплошные вопросы и я растерянная, в замешательстве....
- Глупая. - руки разжались, выпуская меня из объятий, я почувствовала себя..., брошенной, еще более беспомощной, чем прежде. Видно и это отразилось на моем лице, все-таки Пашка знал меня лучше, чем кто-либо. Я вновь оказалась в крепких объятьях.
- Дурочка. Я ведь так давно тебя люблю, а понял только недавно. Когда Тимка умер. Понял, что если.... - его голос прервался, спазм сдавил горло. - если потеряю тебя, то не переживу. Тимка был другом, но ты, ты всегда была кем-то иным, большим. - тихо говорил он, нежно поглаживая мою шею. Я стояла и слушала, растворяясь в его словах. Впервые в жизни задумываясь. Кто же для меня он. Тимка - друг, миротворец, ведущий, человек за которым я следовала как за учителем. Все-таки для своих лет Тимка был непривычно мудр. А Пашка? Мы вечно с ним ссорились, правда, всегда ненадолго. Тут же находили повод, чтоб помириться. А уж способов примирения у нас было много, хоть книгу издавай, порой они были очень оригинальны. А почему, почему мы так стремились мириться? Почему не могли прожить в ссоре и день? Потому что были необходимы друг другу? Почему я всегда столь предвзято относилась к его подружкам? Я никогда не дружила ни с одной из них. Хотя надо признать, среди них были очень хорошие, милые, обаятельные и некоторые из них пытались подружиться со мной. Но я всегда уходила в глухую оборону. Ревновала? Возможно. Я всегда обижалась, когда он не рассказывал хоть сколько-нибудь важные события из своей жизни. Люблю ли я его? Какой сложный вопрос. Еще недавно я бы ответила, что люблю как друга, друга детства, незаменимого, неповторимого, но не более. Тогда что же изменилось? Я поняла, что если потеряю и Пашку, то тоже не смогу жить дальше?
- Прости. Я не вовремя. - объятья вновь разжались. Меня словно холодом обдало. - Тем более, когда ты только со своим рассталась.... Придурок. Будь я на его месте, тебя точно не упустил, прости. Забудь. Пойдем пить чай. - я испуганно смотрела на него. Тимка всегда говорил, что Пашка в чем-то ужасный тугодум, но при этом принимает молниеносные решения. Он терпеть не может ждать. Ответ ему нужен немедленно.
От моих размышлений и метаний меня отвлек телефонный звонок. Я бы должно быть не ответила, все-таки сейчас был важный момент, но, судя по звонку, звонила Лена. А не ответить ей я не могла. Я за нее очень боюсь. Как бы она чего не совершила с горя.
- Алло! Лена! - плачь и смех. От испуга чуть не выронила трубку.
- Лена! Лена, что случилось? Лена не молчи, скажи хоть слово! - испуганно кричала я. Пашкина рука легла на плечо, он чуть сжал его, словно говоря "Я здесь, я с тобой. Все будет хорошо".
- Наташа! Ната! Я беременна! - счастливо кричала Лена. - ОН, оставил мне его. Я знаю, он его.... Я так его люблю, слышишь. Тимкин, Тимкин ребенок. Его частица. - трубка выпала из непослушных пальцев. Почему-то вспомнился парень из автобуса. "Счастье рядом, надо только оглянуться вокруг". Слезы, на этот раз радости потекли по моим щекам.
- Ната! Ради Бога, что случилось?! - обеспокоено спрашивал Пашка, держа меня за плечи, чуть потряхивая, пытаясь заглянуть в мои глаза.
- Что?! Что-то с Леной? Тетей Мариной? - я отчаянно замотала головой.
- Нет. Паша все хорошо. Все просто замечательно. Лена - беременна. А я, кажется, сегодня встретила ангела, и ты не поверишь - в автобусе. Паша! Ты слышишь?
- Я слышу. - счастливо засмеялся он. - Лена беременна, а ты сошла с ума.
- Дурак! Я ангела видела. Лена - беременна. А я тоже люблю тебя! - сквозь слезы, смеялась я, обнимая Пашку, и целуя его куда-то в шею.
Два года спустя
Мы с Пашкой сочетались браком год назад. А еще мы стали крестными для Тимкиного сына, его назвали Андреем, подумывали назвать в честь отца, но вспомнили, что плохая примета. Вчера мы с Пашкой поехали с ночевкой, сюда на наш остров. На наше любимое озеро. Сколько раз мы собирались здесь большой дружной компанией. Гуляли, веселились, пели под гитару, рыбачили и купались. Тимка хорошо пел и играл. Это был наш любимый остров. Сначала нас троих, а потом, вместе с Леной то четверых. Были и другие, но они были далеки от нас, только мы в вчетвером были по настоящему близки и только мы считали этот остров нашим. Пашка пошел звонить Лене, убедиться, что и они с Андрюшкой сегодня к нам присоединяться. Всего до вечера, все же Андрей еще маленький спать в палатках, ради того чтоб встретить рассвет.
Я просто стояла и смотрела на рассвет. Он любил рассвет. Наверно потому что рассвет это то, что дарит надежду, это то, что радует нас, это ожидание нового и желание, всеобъемлющее желание на лучшее. Это новый день несущий новые встречи и старые, приятные заботы и прощание с прошлыми нудными и неприятными обязательствами. Рассвет, был величественен, как все рассветы. Этот рассвет нес новую жизнь. Закат, тоже надежда, но совершенна другая, она грустная, как прощание со старым, верным другом, когда в груди щемит сердце, когда в горле стоит ком, и глаза блестят от непролитых слез. Когда с замиранием сердца смотришь на длинные тени, поглощающие свет, когда ночь вступает в свои права и затягивает темной пеленой мгла. Рассвет же дарит радость, в душе поднимается буря сильных, словно шипящих и искрящихся чувств, фейерверк неописуемых звенящих ощущений. Да, наверно именно это он имел в виду, когда говорил о похожести Лены и рассветов, Лена пробудила в нем такую же бурю. Слеза медленно скатилась по щеке. Отпускаю. Спасибо тебе Тимка, ты навсегда останешься лучшим другом для нас с Пашей, самым любимым для Лены, как и бывает только первая любовь. Твои сын узнает о тебе все, и будет гордиться своим отцом, потому что так правильно. Правильно как рассвет, ведь не бывает нового дня без рассвета. Ты был прав во многом, а главное жил правильно, иногда безрассудно, иногда рассудительно, порою дерзко, порою скромно, иногда раздражал, иногда восхищал. Ты не был ярым поборником, какой бы ты ни было веры, но ты уважал их все, ты смотрел в суть и видел главное. Ты жил по совести, мог простить, когда бы никто ни простил, а мог не принять в мелочах. Просто ты всегда видел, когда правило принять нужное решение, смотря не только на поступки, но и на мотивы. Ты всегда отдавал больше, чем брал, каким-то высшим знанием понимая, что правильнее отдавать, чем брать, это не легче, это правильнее, это достойней, благородней... хотя, тебе это было не важно просто так нужно. Ты помнил о многом и, интересуясь делами, не отдавал простую дань вежливости, тебе действительно это было интересно, ты умел сочувствовать, мог сопереживать. У тебя всегда находилось время для друзей и близких.
Подошел Пашка, обнял, так и мы и стояли, смотря на рассвет.
- Как там Лена с малышом? - тихо спросила я.
- Нормально тетя Марина сказала, что вчера, когда спать укладывала, как всегда рассказывала ему про Тимку. - отозвался Паша, крепче прижимая меня к себе. Как же я благодарна тому парню из автобуса, я не знаю, кто он, но мне кажется, что это был ангел, ангел-хранитель. Я безмерно благодарна ему, за то, что на много открыл глаза, за Пашку, за встречу с Тимкой, мне кажется, что ко всему этому он приложил руку. Я поглубже зарылась в Пашкины объятья, с ним мне хорошо, так хорошо как не будет ни с кем другим. Я это знаю.
- "У нас был замечательный папа". - тихо процитировала я Лену. - "И больше всего на свете, он любил нас с тобой и рассвет нового дня".