Сначала они с главой монастырской охраны кружили вокруг да около, не зная, как подступиться друг к другу, Нику, кстати, на разговор не пригласили, а потом, звякнул колокольчик, вызывая хозяина, по какой-то надобности...и сразу же всё изменилось.
Гора просто попросили рассказать о себе, "...про то, про что сам не хочешь иль запрет имеется - не говори!" разрешил Кирилл. Ну и после этих слов совсем стало просто. Горыныч прикинул, что в нынешней Москве не так много пробыл, чтобы что-то скрывать, а из прошлой жизни обошёл стороной только службу.
Так и выложил всё как на духу...
- Удивил ты своим рассказом, - выслушав до конца, улыбнулся ему широкоплечий темноволосый дядя с руками-сковородками. - Только и я тебя сейчас огорошу! - сказал и глянул за спину Егору, туда, где находилась дверь.
Сзади скрипнуло...
Гор повернулся и встретился с глазами, которые забыть бы вряд ли когда смог. Слишком часто ему в них приходилось смотреть в той, прошлой жизни, да и не изменились они вовсе. Так разве что чуть-чуть поблёкли с годами, но и только! И хоть обладатель их был седой, с обозначившимся животиком, длинноволосый и в монашеской одежде, но Горыныч ни с кем бы ни перепутал своего закадычного другана-сослуживца Тоху-Крокодила!
- В рот компот! - только и смог пролепетать Егор, подымаясь с места и не зная как себя вести...
- ...да, товарищ мой дорогой, всё слышал про тебя, извини, что тайком, сам должен понимать..., - говорил его бывший подчинённый, а Гор особо и не возникал, обалдев от такой встречи. Его второе Я противно-лекторским голосом бубнило: " Гляди ж ты, как оказывается, в жизни бывает...". И, майор Малахов, в который раз согласился с тем, что пути Господни действительно неисповедимы!
А Тоха всё говорил и говорил без умолку...
- ...после того, как нам удалось-таки выбраться из той африканской переделки и дотянуть тебя живым до своих, отдохнуть отряду опять не дали. Ты и сам всё, наверное, понял, раз перестали к тебе приходить в госпиталь: собрали в шесть секунд, озадачили и выбросили на помощь братским революционерам в Центральную Америку. Пока мы там разбирались и оказывали "посильное содействие" непонятно кому, здесь, на Родине, совсем стало плохо. Настолько, что про нас просто забыли... Последнее распоряжение, которое нам сумел передать "Старый", звучало так: "Выбираться самостоятельно, используя имеющийся опыт и соответствующие навыки...", кстати, спустя несколько дней его нашли дома мёртвым - сердце не выдержало.
- Да уж..., - вставая со своего места, тихо проговорил Горыныч. - Я так и думал, что с ним что-то произошло! Не мог он нас бросить!
- А и не бросил! - согласился с ним его собеседник. - Изорвал, измахратил душу свою, болеючи за тех, за кого в ответе был, а ничего поделать с этим не мог, да ещё предвидя, видать грядущее, себя и довёл до конца такого...
- Хороший был дядька! - вздохнул, усаживаясь на место Гор. - Пусть земля ему будет пухом...
- И земля, и душа, - заверил его Тоха. - Обо всём побеспокоился: не раз молился Господу нашему за этого человека, - и, посчитав исчерпанным данную тему, после недолгого молчания, неторопливо забасил, то и дело хмурясь от нахлынувших воспоминаний. - А дальше..., после той радиограммы, у нас с принимающей стороной начались проблемы..., не хотели отпускать...
- Угу! - как-то невпопад согласился с говорившим Егор. Видно было, что последнее сообщение его сильно расстроило, но он всё же сделал над собой усилие и продолжил уже более осмысленно. - Таких спецов попробуй, найди!
- Они, по всей видимости, тоже так подумали: сначала уговаривали, деньги сулили приличные, а потом, после нашего категоричного отказа стали угрожать, дескать, мы их военные тайны выдадим врагам. А кто у них там кто, по-моему, даже их командиры не знали: утром все целовались, а к вечеру, набравшись ромом "до поросячьего визга", начинали разбираться, выясняя, чьи идеи на данный момент более прогрессивные... Во время одного из таких "диспутов" мы, собственно, и ушли! Правда, потом, решили, что до дому лучше по одному добираться, проще и быстрее, так и сделали. Получилось, кстати, навсегда, ни до, ни после я никого из группы больше не видел...
- А ничего, - Крокодил, а в нынешней жизни отец Фёдор, пожал плечами. - Я в Москве оказался только через пол года...
- Ого! - удивился Горыныч.
- Вот тебе и "ого!". Остатки наших дипмиссий к тому моменту уже были никакими, да со мной никто особо и не объяснялся, не до того, было, - покачав седой гривой волос, поправил окладистую бороду Тоха. - Сам понимаешь: без документов, без денег, голый и босый..., в общем, добрался кое-как! Где-то приблизительно в то же самое время я, наверное, в наше ведомство нарисовался, ну, в смысле, на ступеньках потоптался, что и ты...после госпиталя..., - Антон надул губы, смешно скосив глаза, чтобы что-то разглядеть там, и не удовлетворившись увиденным, решил навести порядок, разгладив широкой пятернёй, свои пышные усы. - В общем, остался на улице, в более худшем состоянии, чем даже за "бугром". А тут ещё весть про родителей получил: как в сказке померли - оба в один день! И всё: подломились ноженьки, помутилось в голове... - Гор с пониманием посмотрел на своего бывшего боевого товарища, вспоминая с каким трепетом он относился к своим старикам, но сожаления не высказал, какой смысл, столько лет прошло, а Крокодил не останавливался. - Так и закружило меня..., кстати, мы и здесь где-то неподалёку с тобой околачивались, в смысле, выживали. И предложения, как и тебе, не сомневаюсь в этом, приходили всяческие, по старой профессии, да только бог миловал! Одно дело службу нести на благо Отечеству нашему многострадальному, а другое, кому-то на потребу использовать своё умение. Отказывался, выкручивался, перебивался и даже слышал небылицу про тебя, только не знал, что это ты! Но подумалось, что кто-то из наших, из военспецов пошуровал на вокзале... К сведению, преследователей твоих больше никто не видел...
- Смотри ты, не повезло босоте, значит, - усмехнулся Егор. - По крайней мере, со мной, кроме Васьки, больше никто на свет не выбрался.
- А это и не удивительно, - махнул рукой отец Фёдор. - Мне эту историю один забулдыга из местных, из Курских, рассказывал, он, кстати, и был тем самым блаженным, который каким-то образом чуял, что там происходит, внизу... Он же меня и спас, - раздумчиво потёр лоб говоривший.
- От чего?
- Я, видишь ли, захотел покинуть этот мир, совершить самый тяжкий земной грех, а Максимыч, не дал, вернее, выходил меня, после неудачной попытки, а потом, я ему ответил тем же. Так мы и выручали друг друга, пока здесь не оказались...
- Так этот дедок жив? - вскинулся Горыныч. - Ой, извини, Тоха, ёлки, отче! Тьфу, ты..., - замялся в конце концов Егор, осознавая, что ведёт себя как-то не очень...
- Ничего, ничего, - улыбнулся когдатошний его, самый близкий дружок. - Для тебя ведь всего несколько дней прошло, - и, изменившись в лице, грустно закончил. - А здесь, целая жизнь пролетела, да такая, что не приведи Господь! А посему, приучила меня и к смирению, и к пониманию, и к тому, что время безвозвратно проходит...
"О-хо-хо! Братишка мой, родненький! Ты гляди, как тебя..., - посочувствовал про себя Гор.
А Тоха, будто мысли его прочитал:
- Что, небось, жалеешь меня? Думаешь, всё, сдулся капитан Ивашов! - и, заметив смущение в глазах у своего собеседника, продолжил. - Брось, командир, не стоит. Я хоть и не сладко эти годы прожил, зато не без пользы. Благодаря нашим общим усилиям, ну и моим скромным умениям, которым обучал я отроков тутошних, выстояли мы и преуспели...
- Ничего себе преуспели, извини, что перебиваю, конечно, - приложил руки к груди Горыныч. - Чего-то я твой оптимизм не очень разделяю, после всего увиденного.
- А что ты мог понять и уразуметь с двух дней-то, а? - лукавая ухмылка пробежалась по Тохиному лицу. - А потом, девчонка твоя, она ведь из Тимирязевки, а они там, словно сычи сидели, от всех отгородившись, всё пытались самостоятельно решить и вот, видишь, что приключилось..., - он опять нахмурился. - Никогда себе не прощу, упустили мы эту ниточку пока глобальную сеть плели, а наши недруги её раз!... и порвали!
- Погоди, погоди, Кр...ой! ваше прео..., да, ёма ё! - вконец запутался Горыныч. - Всё никак не соображу, как к тебе...или вам, обращаться-то, а?
И тут отец Фёдор, несмотря на своё солидное положение и преклонные года вдруг стал прежним близким и родным...Крокодилом!
- Горыныч! - он покосился в сторону двери, не видит ли кто и негромко, но с прежними интонациями в голосе проговорил. - Когда мы про меж собой базарим, ой! прости меня грешного, Господи! - Тоха закатил глаза к небу и перекрестился. - В общем, когда вдвоём, говори, как тебе захочется, ты же всё-таки мой командир, а на людях...ни-ни! А то оконфузюсь...
Егор заговорщицки подмигнул, принимая правила игры, и вернулся к прежней теме:
- Так выходит, что не всё так плохо?
- Выходит, - согласился с ним его собеседник.
- И чего..., вы нам поможете?
- А ты в этом сомневаешься?
- Да нет, - Горыныч облегчённо вздохнул. - Теперь, уже нет!
- Вот и славно, - улыбнулся отец Фёдор, подымаясь со своего места. - Рад, что вселил в твою растрёпанную душу хоть какую-то долю оптимизма. За сим, должен тебя оставить, извини, время за беседой пролетело незаметно, а дела мои никто не отменял...
- Погоди, Ан-тон, - всё-таки не решился на фамильярные прозвища Егор. - А мне-то чего делать?
- Тебе? Помнится мне, что ты возмущался тем, что события вокруг несутся галопом - вот и отдохни, осмотрись, а там и решим, куда тебя пристроить...
Егора проводили в комнату, которую отвели им для отдыха.
Извинились, что не могут предоставить отдельных помещений, но без подобострастия.
Васьки не было на месте, где-то гонял вместе с собаками, а вот Ника ждала, мучаясь неизвестностью.
- Ну что? - первый вопрос, который вырвался у неё, сказал о многом, так же как и глаза, выжидательно-испуганные.
И Гор не стал выпендриваться, а быстренько, насколько у него это получилось, всё выложил. С каждым сказанным словом он подмечал, как девушка издёрганная последними днями и событиями менялась буквально на глазах: успокаивалась, приходила в себя, то и дело, повторяя одну и ту же фразу: " Ну, я же говорила, я же просила его!..." В итоге, когда Егор закончил своё повествование, Ника разрыдалась...
- Ты чего?
- Про папу подумала, про то, что давно предлагала ему сюда сходить, а он, всё опасался..., - девушка не могла остановиться, а Гор утешая слегка приобнял её за плечи и тут, как это обычно бывает с малышнёй, которая всегда появляется не вовремя, нарисовался их младшенький.
- Сего ета вы тута делаете? - прищурился с подозрением пацанёнок. - Сто ли лесыли сполтом позаниматься?
От такого вопроса на взрослых напал не то что ступор, а самый настоящий столбняк и пока оба соображали, что же им ответить маленькому нахалёнку, он, как ни в чём, ни бывало, продолжил:
- А я вассе-та за вами плибёг, тама нас кусать позвали. Тузик с Филей узэ лопают, а я к вам, а вы тут...
Что "тут", договорить Ваське не дали, а молча подхватили салабона, в четыре руки умыли его, как он не орал и не трепыхался, вопя, благим матом "...я зыть утону!" и побежали в трапезную, где их ожидал сытный обед. Густой наваристый борщ и каша с грибной подливкой понравились всем, а когда им принесли компот из каких-то ягод, мальчуган, поглаживая своё раздувшееся пузо, веско заявил:
- Эсли бы меня так всегда колмили, то я бы отседова...ни-ку-да!
- Что, братишка, выходит, ты за котлету с супом даже Родину бы продал? - так, от нечего делать озадачил малыша Егор.
- У меня, её нету, Лодины етой - выворачивая карманы, самым серьёзным тоном пропыхтел Василёк. - А пилозки с конфетками я люблю больсэ...
После такого ответа взрослые хохотали до слёз, а мальчишка обиженно от них отвернулся, не совсем понимая, что такого смешного он сказал. Правда, веселье внезапно закончилось, так как в помещение, где уже почти никого не было, заглянул Кирилл и, заметив Егора, кивнул ему, чтобы тот вышел.
- Что-то случилось?
- Ты нужен, - ничего не объясняя, заявил главный монастырский охранник и повёл за собой, указывая дорогу. Пройдя длинными коридорами и многочисленными переходами, они тихо вошли в маленькую, как раз на двух человек, комнатёнку, из которой хорошо просматривалась большая скромно убранная зала с длинным столом посередине и внушительными деревянными креслами по бокам. Там сидели люди, с одной стороны: отец Фёдор и двое монахов, важных и степенных, а с другой... старый знакомый - Глобус, а рядом с ним какой-то "попугай" разодетый, словно кукла во всё парчово-блестящее. Длинные волнистые волосы спадали ему на плечи густой львиной гривой, а для пущей важности он держал в руке трость с какой-то непонятной издалека фигуркой вместо рукояти, сверкавшей драгоценными глазами.
- Быстро нашли, ничего не скажешь, - заскрипел зубами Егор. - Вон того, знаю.
- Лысого?
- Ага..., кучерявого, - усмехнулся Горыныч.
- А второго?
- Не-а, с этим павлином-мавлином встречаться не доводилось...
- Хех! - не сдержал улыбки Кирилл. - Слышал бы он, как ты тут его окрестил...
- И чего? Кинулся бы морду бить?
Собеседник Горыныча поджал губы, замолкая и прислушиваясь к тому, что происходит в переговорной. Егор, было, подумал, что на этом их разговор окончен, но поторопился с выводами.
- Отец Фёдор говорил мне, что ты был среди них самый-самый, но Темиркана, на кулачках, ещё никто и никогда не побеждал...
- Да-аа... - заинтересованно пробормотал Гор. - Наслышан, наслышан, - и стал присматриваться к разодетому щёголю, уже как к сопернику. - Ни единого шрамчика, ни одной мозолинки...что ж, серьёзный дядя! А если вздумает побуянить?
Начальник охраны глазами указал на отдушины в стенах, которые слишком низко были для этого расположены, и указательным пальцем правой руки сымитировал нажатие курка, всё объясняя.
- Понятненько, - улыбнулся Гор. - Тогда я спокоен.
- Послушаем? - кивнул в сторону переговорщиков начальник охраны.
- Я не любопытный, но ты ведь меня сюда не просто так пригласил, да?
- Да! - подтвердил Кирилл.
Долгая пауза затягивалась всё больше и больше...
Впрочем, почтенных старцев это, по всей видимости, особо не трогало: один из них перебирал простые деревянные чётки, читая про себя молитвы, другой вообще сидел с закрытыми глазами и непонятно, где витал его дух и только третий, самый молодой и крепкий, душой и телом присутствовал в зале. В отличие от монахов, противоположная сторона буквально ела глазами своих оппонентов, но ответной реакции не было. Спокойный уравновешенный отец Фёдор, а именно он сидел напротив гостей, принимая на себя пока что бессловесные атаки, первым, прервал неопределённое молчание:
- Что привело почтенного Темиркана в нашу скромную обитель? - слова "почтенный Темиркан" были сказаны тем же темпом и с той же интонацией, что и всё предложение, но говоривший сумел каким-то образом выделить их и непонятно, чего в них было больше насмешки или презрения. Глава Серых почуял это, вскинулся, но никакой внешней непочтительности не заметил. Только интуитивно, на уровне ощущений и не более того. Он раздул ноздри, словно зверь, почуявший добычу, сверкнул недобрым взглядом и столкнулся с холодной серой сталью монашеских глаз, встретившей его без какого-либо страха или трепета. "У-уу, старый пердун! - пронеслось в горячей голове вожака одного из самых влиятельных московских группировок. - Погоди, доберусь я до вас!" "Попробуй, попробуй, щегол! - ответили ему с другой стороны стола. - Если б не сан и положение, ещё б посмотрели б, чья бы взяла, даром что ли в спортзале разминаюсь каждый день...".
"Только что искры не летят, - отметил про себя Сёма красноречивое молчание договаривающихся сторон и безмятежно улыбнулся. - Сколько раз видел этого ихнего Федюню, а он, как огурчик! Думаю, если в лоб зарядит - мало не покажется! Зря Темирка с ним в гляделки задумал соревноваться, ой, зря-а-а. Тут надо по-другому, по-хитрому...".
Первое, бессловесное столкновение закончилось ничем, как в таких случаях говорится: "Никто не хотел уступать!", а продолжить начатый разговор, обязан был гость, потому как полуприветствие-полувопрос здешних хозяев, так и осталось пока без ответа.
- Проезжали мимо, дай, думаю, засвидетельствую своё почтение! - справился со своими эмоциями и наконец-то ответил Темиркан.
- Нам лестно твоё внимание, конечно, - пряча усмешку в густой бороде, ответил отец Фёдор. - Да только раньше ты не очень-то нас привечал...
- Всё когда-то меняется, - растянул свои губы в ответной улыбке, обнажая не то зубы, не то клыки вожак Серых. - В том числе и мы можем улучшить наши отношения: своим поведением, подношениями и подарками, например...
"Да-аа, босс, дипломат из тебя, как из дерьма пуля! - забеспокоился Сёма, заметив как встрепенулись молчавшие до этого святые отцы, и свёл свои брови в недовольстве собеседник его командира. - Круто забираешь, слишком круто, дорогой!".
Неспешный ответ отца Фёдора, в общем-то, был ожидаемым...
- В святом писании сказано о том, что люди должны проявлять смирение и не противиться тем испытаниям, который посылает им Господь наш всемогущий, но там ничего не говорится о том, чтобы служители его покупали чьё-то расположение, платя взамен этого дань иль откупаясь подарками...
- Извини...те, - с трудом заставив себя сделать последнюю приставку к сказанному, раздражённо воскликнул Темиркан, обрывая витиеватую фразу своего собеседника. Судя по его внешнему виду, ему УЖЕ надоела игра слов и дипломатия, но он всё же сделал последнее усилие. - По всей видимости, вы неправильно истолковали мои слова, почтеннейшие...
- Ага, так растолкуй нам их, - вдруг негромко задребезжал тот, кто до этого молча перебирал чётками. - Окажи милость, дабы мы не блуждали в неведении и не терялись в бесполезных догадках.
- Мне приятно, - моментально отреагировал командир Серых. - Что наш разговор стал интересен ещё кому-то, - и, не дождавшись ответа, с досадой продолжил. - О дани нет никакой речи, но мы ведь можем произвести выгодный обмен: я, допустим, передать вам на добровольных началах кое-какие церковные святыни, которые нашли мои люди...
- А шего ж до шей поры раждумывал, а? - прошамкал, оживая последний из переговорщиков, не двигавшийся до этого и изображавший из себя безжизненную статую.
Темиркан заёрзал на месте, не зная, что на это ответить, но тут его выручил отец Фёдор.
- Рвение твоё похвально, сын мой, - разрядил обстановку самый молодой из монахов. - Но от нас-то, от скромных служителей божьих чего тебе надобно?
Главарь бандитов надув щёки медленно выпустил воздух, достав платок, вытер им вспотевший лоб, сделал замечание: "Душно тут у вас!" и, не встретив никакого сочувствия, наконец-то озвучил своё желание:
- Да, людишки тут одни от меня сбежали...
- Твои? - уточнился тот, что, не переставая, щёлкал ручными деревянными бусами.
- А какая, собственно, разница? - опять оскалился Темиркан. - Это моя добыча...
- Ты гляди! - снова зашепелявил беззубым ртом один из старцев. - Прям как тот тигра-людоед из шкажки, как его там...
- Ага, Шер-хан! - подсказал ему сосед.
- Во, во, он шамый! - утвердительно взмахнул рукой, сильно смахивающей на сухой деревянный сучок, старик. - Тока там, ему вроде как не ошень повежло...
- Ага! На чучело пустили, бедолагу...
- Похоже, папаши, вы не совсем понимаете, с кем имеете дело, - зашипел, подымаясь с места взбешённый беззлобной болтовнёй святых отцов Темиркан. - Да я..., - договорить он не успел, распахнувшаяся широкая дверь впустила в переговорную комнату ещё двоих мужчин, заставив всех присутствующих повернуться в их сторону: темноволосый квадратный крепыш с лопатообразными ручищами и светлый, сухощавый парень, повыше и поизящнее, остановились у выхода, спокойно разглядывая Серых...
Процедура досмотра всех желающих попасть в апартаменты к хозяину Городка была неизменной: тесный тамбур, глазки видеокамер и безжалостный расстрел в случае опасности, но до этого, как правило, дело не доходило. Многочисленная охрана не зря ела свой хлеб и следила за всем неусыпно. Тем более, если ты сам её возглавлял, а Славик, хоть и недавно заступил на пост, справлялся со своими обязанностями на "отлично", но это внутри, там, где обстоятельства и всё живое подчинялись людской воле, а снаружи, в большом городе, дела шли совсем по-другому. Сказать по правде они вообще не шли, по крайней мере, конкретно для него. Как пелось в знаменитой песне из далёкого прошлого "...крокодил не ловился и не рос кокос!". И начальник охраны плёлся на доклад к командиру, заходя во все закомарки, обследуя давным-давно проверенные углы, не зная как ещё оттянуть время...
- Судя по твоему выражению, мы никого не нашли..., так? - добродушно, совсем иначе, чем ожидалось, проговорил Хром, закуривая толстую сигару.
Славик покивал в ответ головой, но чутьё ему подсказывало, что разноса за нерадивые действия скорей всего не будет. Да и вряд ли его можно было обвинить в чём-то: он больше суток висел на передатчиках, координировал работу групп, чуть ли не сам полез с десантом под землю, в смысле, руководил каждым их шагом, преследуя обнаруженные следы! Почти схлопотал "паралич", когда связь с ними прервалась, а другие команды опоздали на помощь, проинформировав, что было боевое столкновение с неизвестными... Как же, он ни секунды не сомневался, кто раскрошил его отряд - проклятый Темиркан, но доказательств пока никаких, а шеф почему-то мурлычет от удовольствия и курит! Он обычно вытягивал "побаловаться", из запасников, свои "кубинские" только тогда, когда чрезвычайно был чем-то доволен... и что же всё-таки произошло?...
Заметив, испуганно-растерянное выражение на физиономии своего подчинённого Хром чуть не расхохотался. Хотя, для порядка всё же стоило сначала его покошмарить: погибли люди, пропала техника, но кому, как не ему известно, что Славик сделал всё возможное и даже чуточку больше. Не спал мужик двое суток! Чего ж на него рычать-то, тем более что Серые всё же получили дырку от бублика, а Ника целой и невредимой добралась до монастыря!
Не всё так плохо, разве что Темиркан...
Вот заноза в заднице и не только у него одного!
Монахи что-то туманно намекнули во время радиоразговора, что готовят встречу и планы, которые должны существенно изменить ситуацию, но чего именно ожидать - не сказали. И правильно сделали... Как бы сигнал не кодировали, но перехватить и прочитать его при нынешнем развитии технологий - это плёвое дело. А посему, надо ждать гостей... и угостить Славяна коньяком что ли?
- Ну, начальник, ты как относишься к спиртному? - заговорил наконец-то после затянувшегося молчания хозяин Городка и довольно улыбнулся, глядя на то, как вытягивается от недоумения лицо его помощника.
Какое-то время монастырь просто бурлил, вспоминая "дружественный" визит Серых и то, как их провожали...
Ребята из охраны никак не могли успокоиться, донимая Горыныча вопросами, что за "поводок" он такой применил, держа обоих парламентёров без особой натуги, но таким макаром, что ни тот, ни другой даже не дёрнулись, хотя очень хотели. Темиркан всё порывался проорать что-то непотребное, но Егор, чувствуя это, просто шире начинал улыбаться и чуть присев побыстрее вёл своих пленников к выходу. Правда, кажущаяся лёгкость в конце, у самых ворот обозначилась-таки бисеринками пота на лбу, но, отпустив своих "подопечных" и так же дружелюбно продолжая склабиться, грязных проклятий в свой адрес он от них всё же не услышал. Глаза Егора предупредили Серых, что всему есть предел. И если там, в зале, после того как длинноволосый грубиян успел брякнуть несколько неучтивых слов и от справедливого наказания его спасло только вмешательство одного из старцев пожалевших "болтуна", то здесь, за стенами монастыря законы гостеприимства своё действие заканчивали.
И Темиркан почувствовал, всем своим нутром ощутил, что если он попытается сказать хоть одно "кривое" слово, этот крепкий светловолосый парняга размажет его и Сёму по земле, наматывая их потроха на свой локоть с превеликим удовольствием, и ничто их не спасёт, даже его непревзойдённое мастерство рукопашника...
Так парламентёры и убрались молча, пряча бешенные взгляды, друг от друга и от многочисленного сопровождения, которое с удивлением взирало на позор командиров. Кстати, Серые исчезли из поля зрения абсолютно, даже на дальних подступах перестали мелькать их патрули, и это настораживало: не те это были люди, чтобы прощать такие обиды.
Впрочем, Егор во всю эту высокую политику не вмешивался, вернее к ней допущен не был и занимался своими делами: взбадривал организм всяческими упражнениями, возился с Васькой и Тузиком, который рос не по дням, а по часам и выглядывал Нику, пропадавшую сутками в местной лаборатории, которую предоставили ей для работы. Девушка только пару раз нарисовалась у них в комнате, поинтересовавшись как у них дела, и вновь исчезла, мотивируя свою занятость тем, что её знания здесь нужны без каких-либо отлагательств. Последний её визит был самым коротким и самым действенным. Она без лишних слов вкатила Горынычу укол в руку, пояснив, что ему это будет полезно...
Данная процедура не была безобидной: его корёжило больше суток, а появившаяся на пару минут "мучителка", как окрестил её после этого Васька, предусмотрительно испарившийся из помещения, прикрывая руками попу, внимательно его осмотрев, спокойно отметила: "Чудненько!".
- А что ты хотел? - ехидно улыбнулась ему Ника. - Учитывая твоё недавнее состояние, ты ещё хорошо держишься...
- Д-да-а, - обрадовался Егор. - А мог-гло б-быть и х-хуже?
- Могло, да не стало, - уже без всяких подковык закрыла тему девушка. - Завтра будешь как огурчик!
И не обманула...
На утро Гор проснулся и впрямь как "новенький рубль": голова ясная, все предметы приобрели чёткие очертания, да и виделось всё гораздо лучше и дальше. Раненая нога, болевшая накануне так, что он с трудом уснул, молчала. Поднявшись с лежака, с удивлением отметилось, что стальные зубы, бесперерывно грызшие бедро, почти ослабили хватку, и двигаться получалось гораздо ловчее. Да и вообще, внутри всё "пело и плясало", из ушей шёл дым, а кровь бурлила по жилам как знаменитая Ниагара. От распиравших его эмоций Егор не нашёл ничего лучше как пройтись по комнате знаменитой "роботической" походкой Терминатора, повизгивая и покрякивая на поворотах, как будто сервомоторы, которые приводили в движении его руки и ноги, работали с перегрузкой.
- Ёшкин-матлёшкин! - испуганно ругнулся Василёк и отважно полез под топчан, не забыв прихватить с собой Тузика.
- Что страшно? - заметив такую реакцию малыша, "успокоился" Горыныч, приседая на корточки перед его убежищем.
- А хто ево знает, сего после ентих уколов бывает..., - пофилософствовал с умным видом Васька, но вылезать на свет не торопился, внимательно приглядываясь к старшему товарищу.
- Да ладно, не дрейфь! - улыбнулся ему Егор. - Я уже не опасный.
В подтверждении его слов пузатый Тузик, который недовольно кряхтел в руках у своего хозяина, наконец-то освободился от опёки, и радостно подскочив к Горынычу, принялся облизывать ему лицо, встав на задние лапы.
- А нихто и не боялся! - ершисто заявил Василёк проворно выбравшись наружу и с самым независимым видом утерев рукавом блестевшую от всегдашних соплей носопыру. Правда, фасон держал недолго и тоже кинулся на Егора, повиснув у того на шее.
Парень, подхватив обоих малышей на руки, закружил по комнате ловко уворачиваясь от небогатой обстановки и выскочил на двор...
...а жизнь там кипела и бурлила действом, в котором угадывался нешуточный размах: куда-то уходили люди, откуда-то возвращались. За углом порыкивал мощным мотором какой-то нешуточный аппарат, вдалеке, на травке, занимались боевой подготовкой несколько десятков человек, умело орудуя всевозможным колющим и режущим инструментом, начиная от сапёрных лопаток и заканчивая обыкновенными штакетинами выдранными из какого-то забора. Народ сновал вокруг как пчёлы в потревоженном улье, и всё говорило о том, что события, которые должны за этим последовать уже вот-вот начнутся. По крайней мере, в монастыре к чему-то активно готовились. Святые отцы, как когда-то в страшные Средние века, включились в окружающую жизнь, чтобы не быть раздавленными вместе со своей паствой и действовали не только молитвами...
- Вась, а Вась, да тут революция! - удивлённо протянул Горыныч и спустил на землю малышню.
- Аха! - обрадовано затараторил мальчуган. - Пока ты тама зубами ссёлкал и стонал, здесь такое насялося, такое-е...!
- Я не собака, чтобы щёлкать, - поправил балабола Егор, но тот не обратив внимания на замечание, отмахнулся, торопясь ввести своего напарника в курс дела.
- А ессё они тама стлеляют, а я их поплосил пульнуть, а они не дали...эх-х тозэ мне! Я зыть умею, из логатки, а из пестика не дали!
- Понятно! - подытожил красноречивое выступление Горыныч и, подмигнув Васильку, кивнул в сторону главного здания. - Пошли разбираться?
- Ну, сяс мы вам показэ-эм! - мстительно погрозил кому-то кулаком малыш и, подтянув повыше штанишки, затрусил вслед за своим покровителем. Замыкал грозную процессию толстенький Тузик, который еле-еле поспевал за своими старшими товарищами. С утра ему перепала немаленькая миска наваристых щей с мясом, и теперь, в неравный бой, приходилось двигаться аккуратно, чтобы не расплескать булькавшую в пузе благодать...
- Ну, как? Готовы? - миролюбиво встретил их Кирилл.
- Конесна готовы, - воинственно нахмурился Васька и сурово продолжил. - Тока пестиков мине не дают, а как зыть без олузыев, а? Как от влагей отбиваться?
- А вы, значит, тоже в поход собираетесь? - присел к воинственной малышне коренастый бородач.
- Ну, нисево сибе! - возмущённо выпучил свои глазята мальчуган. - Да мы эсли хосес знать...
Продолжить ему не дали. Егор прикрыл рот компаньона рукой и спокойно произнёс:
- Мы одна команда! - и почувствовав, как пацанёнок после этих слов сразу обмяк, добавил. - И друг без друга - никуда!
- Так ведь у нас тут не игрушки...
- Да мы вообще-то заметили, когда сюда пробирались.
- Ну, ладно! - тяжёлая, словно сработанная из морёного дуба рука опустилась ему на плечо. - Можно и всем. Нынешнее дело не очень сложное...
- Что ж, тогда давай, грузи... - усмехнулся Егор. - Или к отцу Фёдору надо идти?
- Зачем это? - удивился главный охранник. - Мы с тобой итак разберёмся, без лишних указок, а командирам нашим сейчас не до тебя. С утра заседают... - на вопросительный взгляд он пояснил. - Что-то замышляется против нас, а что - понять не можем! Вот они и меркуют, с ранней зари...
- Рассказывай...
- Хмм, - зачесал макушку Кирилл. - Да тут ничего такого нет, чтобы особо рассусоливать. Просто человека одного надо до Городка довести и обратно на место, откуда взял, поставить!
- Просто, говоришь? - прищурился Гор.
- В том-то и дело - с одной стороны вроде как задача плёвая...
- А с другой?
- А с друго-ой...? - опять поскрёб голову ответчик. - Дело такое, уж больно ответственное! Нельзя, чтобы до твоего подопечного наши недоброжелатели добрались...
- А захотят?
- Да пока вроде вокруг всё спокойно, но в любом случае надо торопиться, и выходить, в смысле, выезжать, нужно не медля!
- Это всё, что я должен знать? - уточнил Горыныч.
- Всё.
- Когда сбор?
- На этом месте, через пол часа.
Васька "молотил" языком без умолку. Он и Тузик носились по комнате, собирая свой небогатый скарб в дорогу, а Егор, сидя на широкой лавке, которая по ночам служила ему кроватью, молчал. Внутри было неспокойно. Монастырские стены надёжно защищали и люди, которые их приняли, тоже не казались чужими, и именно потому червь сомнения грыз его. Понятно, что не всегда и не везде ему удастся таскать за собой мальчишку - поручения могут быть разными... Так может стоило начать с сегодняшнего дня? Объяснить пацанёнку, что его (взрослая) работа будет сложнее с каждым днём, а маленькому человечку неспособному защищать себя самостоятельно, придётся найти себе дело внутри крепости, там, где опасность сведена до минимума. Но, глядя на счастливую мордаху своего малолетнего компаньона, который изо всех сил старался быть полезным, решил, что поговорит с ним после возвращения...
Кирилл ждал их на том же самом месте, будто и не уходил. Он слегка улыбался, наблюдая за Егором и его "командой". Рядом, у крыльца, стояла бронированная "Нива", обшарпанная, побитая, но бодро фыркающая движком.
- Откуда такой раритет? - не удержался от замечания Горыныч.
- Издалека, - прогудел знакомый голос из сумрака салона. - Служила там, в одном из банков, говорят, что местное начальство её исключительно держало для экстренных выездов, не по чину был аппарат, потому и сохранилась. А наши умельцы дали ей небольшой ремонт, вот и пригодилась, - Егор забрался вовнутрь (сделав вид, что его не удивило присутствие отца Фёдора), глянул на приборы, даванул акселератор и, услышав в ответ грозное завывание мотора, удовлетворённо кивнул головой. Васька с другом-щенком уже возились на заднем сиденье. Оба недовольно ворчали по-поводу тесной кабины и плохой видимости, сквозь решётчатые накладки прикрывавшие стёкла автомобиля по всему периметру, но тут же угомонились, разглядев попутчика на переднем сидении.
- Если бы не отче... - многозначительно забормотал Кирилл наклонившись к кабине, но властный голос оборвал его на полуслове.
- Ну, будет! - пассажирское сиденье жалобно скрипнуло под тяжестью говорившего. - Полемика на сей счёт, закрыта. Мы не только что на свет народились, а с этой честной компанией не опасней, чем с другими. А, кроме того, - он кивнул назад, указывая на Тузика. - Его родитель целого десятка отборных штурмовиков стоит, а уж он-то своего отпрыска в обиду не даст! Уразумел, наконец, иль нет?
Курчавая тёмная голова склонилась в почтительном поклоне, и главный охранник отодвинулся в сторону, освобождая проезд и раздавая указания жестами тем, кому они были предназначены.
Темиркан никак не мог успокоиться...
Визит полковника был неожиданным, кратким и максимально результативным, впрочем, как и всегда. Несколько дней назад, запретив по прямой связи предпринимать какие-либо враждебные действия против монахов, Удав внезапно нагрянул в гости, собственной персоной. Проявив удивительную осведомлённость по поводу неудачного визита Темиркана в монастырь, он высказал своё сожаление, приторно улыбаясь при этом, а затем, всё переменилось. Глаза у него в одно мгновение заледенели, и резкий гортанный голос принялся отдавать приказы...
Главарь Серых до сих пор ощущал мурашки, которые бегали по коже и непонятно было то ли от страха, то ли от отвращения, хотя "военного куратора" от Коалиции уже давно и след простыл. На столе лежал пакет с грифом "По прочтении уничтожить!", а душа не то пела, не то выла от злости!!!
Его группировка уже давно потеряла самостоятельность...
Основные помощники знали об этом, а вся остальная шушера свято верила в то, что они самые-самые! И никто из доверенных особо не возникал, так как Царицынские трущобы, Тёплый Стан и ещё несколько районов - это те места, которые опустели после того, как заявили о своей независимости. Коалиция разобралась "с непокорными" самым радикальным методом, уничтожая всех под корень! И через какое-то время каждая из этих территорий стала безлюдной, то есть абсолютно. Только монстры, ночные твари и никаких людей. Руководство Серых не хотело для себя такой участи, а потому "сопело в две дырки" и усиленно подогревало миф о своей непобедимости.
Тем более их сделали вроде как главными...
Хотя противовес всё же существовал. Со всякой мелочёвкой Темиркан "улаживал" дела самостоятельно, но Солнцевские, Подольские и ещё несколько серьёзных районов под него "ложиться" не торопились, а кураторы-покровители разводили руками, дескать, не в их компетенции. Но и без объяснений всё было понятно, на него одного ставку не делали...
И вот!
Он смотрел на документ, где для каждого, в том числе и для прямых его конкурентов был расписан план совместных действий по устранению "недружественного" объекта. Разъяснялась диспозиция, места сосредоточения, задачи каждой "группировки", а внутри разливался страх...
Ими дирижировали: умело, цинично, никого не позабыв.
Ни о какой самостоятельности, ни для кого не было и речи!
Монастырь "полез в бутылку!"..., и часы его были сочтены!!!
Но опять жиж с полным соблюдением всех демократических протоколов. Спутники, висевшие над территорией и передающие в штаб-квартиру Коалиции и целую кучу наблюдательных Советов на полтора часа "зависнут": два уйдут в тень, один на профилактику, один на ремонт, а когда связь будет восстановлена, то "непокорная территория" уже перестанет существовать, ах!... какая жалость!!!
Темиру стало не по себе...
Оказывается, вся его многолетняя дерготня в погоне за свободой - это был пшик! Как только его люди стали представлять собой что-то значимое, тут же нарисовались "поводыри". И завтра, в 10-30, он был обязан возглавить операцию по устранению очередных "непокорных". В голове мелькнула шальная мысль послать всех подальше, но внутренний голос сразу же вернул его на бренную землю. Наверняка куратор предусмотрел "запасной вариант", и не один, а его имя, в таком случае, перечеркнёт жирная черта и не только на бумаге...
Сигнал вызова отвлёк от невесёлых раздумий.
- Командир! - проблеяло в микрофон. - Тут офицер конвоя Коалиции прибыл...
- Прибыл уже! - заскрипел зубами Темиркан. - Со всеми своими душилками, тушилками и давилками!!!
- Ч-чего? - растерялось переговорное.
- Сказал бы я тебе! Да ладно, ты тут ни при чём! Сейчас буду...
Главарь Серых подошёл к зеркалу, огромному, в богатой позолоченной раме и неприязненно вгляделся в него.
- Ну, чего, Темир-хан? - проскрежетал он в холодную серебристую глубину, которая дохнула в ответ не меньшим презрением. - Вот и вытерли об тебя ноги, да? Выражений особых не выбирали, как будто ты не Вожак, а так, сявка... Перечислили перечень работ, как на планёрке: кончить всех в монастыре, особенно обратить своё внимание на ликвидацию девчонки, так как теперь они "сами с усами", зелье из Тимирязевки каким-то образом расшифровали! Зачистить территорию...и всё! Свободен!!! До следующего раза, чтоб задницу тобой подтереть, когда понадобишься...
Долгая пауза повисла в роскошных апартаментах, но добавить к сказанному особо было нечего. Жирный плевок, метивший в то место, где находилось отражение головы, чётко припечатался к гладкой поверхности и поспешно пополз вниз, будто хотел быть подальше от этой оскаленной в бессильной ярости физиономии.
Ехали, в основном, молча. Несколько ничего не значащих фраз в начале пути к беседе не расположили, а потом, Ваську с Тузиком после ранней побудки и плотного завтрака разморило, и они вовсю засопели сзади и по этой причине взрослые тоже старались соблюдать тишину в машине. Каждый думал о своём, впрочем, Горынычу приходилось беспрестанно следить за дорогой, чтобы не угодить в какую-нибудь рытвину. Да и отец Фёдор был весь в себе, о чём-то напряжённо думал, то и дело вытягивая на свет допотопные карманные часы, смотрел на время и что-то про себя бормотал, хмуря брови.
- Опаздываем? - в один из таких моментов поинтересовался Гор.
- Десять двадцать, - негромко проговорил сосед. - Если продолжим в таком же темпе, то к одиннадцати будем на месте, в общем, успеваем.
Ответ прозвучал так, что спрашивать ещё о чём-либо расхотелось. Егор в глупышах никогда не ходил, и понятно стало, что больше ничего вызнать не удастся. Значит, так тому и суждено было быть. Ждать он умел - посчитает нужным Тоха, обязательно введёт его в курс дела, тем более, они уже подъезжали ко МКАДу, и Бирюлёвская съездная эстакада показалась впереди.
Место было особенно неуютным!
Развороченные многоэтажки стоявшие вдоль дороги, походили на обглоданные скелеты, которые не радовали глаз абсолютно. Зиявшая неподалёку пустыми оконными провалами одноэтажная бетонная постройка, смахивающая своим полуразрушенным внешним видом на раздавленного таракана, бодрости духа тоже не добавляла. А тут ещё Егор почувствовал холодок в груди, предупреждавший его о близкой беде и окружающий мир совсем поблёк красками. Он закрутил головой, пытаясь определить, откуда ожидать неприятностей, чтобы блокировать их и не успел...
Из густой придорожной зелени смахивающей уже больше на лесные заросли, а не на декоративный кустарник, высаженный когда-то любовными руками московских тружеников-озеленителей, выскочил Фил. Собака всё время мелькавшая у него где-то на краю зрительного восприятия нечётким почти размытым пятном, рыскавшим в поисках потенциальных врагов, вдруг обозначилась рыжеогненным силуэтом. Одновременно с этим Горыныча словно хлопнули по ушам руками-лодочками, введя в секундное замешательство, и потянули руль в сторону, уводя "Ниву" в укрытие.
Если бы он не сопротивлялся...
Если бы догадался, что это не враг подталкивает машину в кювет, пряча её от свинцового ливня, который полетел вдогонку исчезнувшему с дороги автомобилю...
Но, реакция профессионала-штурмовика была безупречной: машиной кто-то пытался управлять и он не сообразил, что это друг, четвероногий ангел-хранитель, который, добравшись до обидчиков рвал их на части ослабив своё внимание и отпустив на какой-то краткий миг броневичок. Первоначального мысленного посыла собаки должно было хватить для того, чтобы металлическая колымага мягко скатилась в густой подлесок, прячась от недругов.
Так хотел сделать пёс!
А человек решил по-своему...
Егор завертел баранкой, пытаясь контролировать происходящее и спасти своих пассажиров, и аккуратно... насадил машину на непонятно каким-образом оказавшийся на их пути стальной стержень! Проржавленная железяка, словно штопор ввинтилась под правое колесо, изгибаясь под тяжестью навалившейся на неё, нашла себе дорогу между движком и защитной перегородкой салона и, натолкнувшись на живую плоть, прошила её, успокоившись только после того, как сделала своё страшное дело!!!
Горыныч выметнулся наружу, бросаясь наверх, в ту сторону, откуда мгновением раньше звучали выстрелы, чтобы нейтрализовать по возможности атаку неизвестных, но воевать уже было не с кем. На краю склона показался Фил, слизывавший кровавое воспоминание о тех, кто дерзнул встать на его пути. Громко заскулив, он остановил неуклюжего человека и кинулся к неподвижной машине, которая до сих пор содрогалась в конвульсиях. Несчастная "Нива" вздрагивала всем своим побитым корпусом, тихо вертела одним из задних колёс приподнятых над землёй и жалобно пофыркивала чем-то под капотом, словно просила прощения за произошедшее.
В кабине стояла тишина...
Первое, что увидел Гор, заглянув вовнутрь - огромные испуганные Васькины глаза, а затем, и самого мальчишку крепко прижимавшего к себе Тузика. Оба были живыми и невредимыми, но порядком напуганными, а вот отцу Фёдору не повезло. Именно его проткнул злосчастный кусок железа и он, навалившись на переднюю панель, бессильно обмяк в пассажирском кресле.
Быстро выдернув малышей наружу, незачем им было смотреть на произошедшее, Егор подступился к своему беспомощному другу. Умело нащупав яремную вену на шее, поймал пульс и обрадовался - Тоха был жив. Но на этом хорошие новости заканчивались: дальнейший осмотр и многолетний опыт подсказали, что его бывшему соратнику осталось времени только чуть. Стальное жало вошло в брюшину и кровь, которой было совсем немного, стекала куда-то вниз, под сидушку. А значит, всё остальное копилось внутри, и жизнь не покинула его, скорее всего, лишь по той причине, что Крокодил находился в бессознательном состоянии. Горыныч застыл в нерешительности, не зная, что предпринять, но тут всё стало происходить само собой, без его особого участия...
Сначала резко, заставив вздрогнуть, заверещала рация, высвечивая на световом табло время сообщения - 10-30.
Затем, хриплый узнаваемый голос Кирилла резанул по ушам страшными словами: "Отче! Нас больше нет!!!", а потом, и отец Фёдор очнулся...
Он совершенно спокойно обвёл вокруг себя светлым, абсолютно незатуманеным болью взглядом, будто сам Господь отвёл от него муки страдания и, поймав глаза своего боевого товарища, с грустной улыбкой возвестил: " Ну, вот и всё, командир..."
Лёва с Гришаней торопились!!!
Летели, неслись галопом, в общем, бежали так, что земля под ногами горела. Ещё бы, их дозор был самым дальним - "Выносным", как его называли в монастыре, и находился он на Октябрьской площади, вернее на том месте, что от неё осталось. В укромном закутке был оборудован наблюдательный пост, стояла допотопная тренога с подзорной трубой и антибликовой защитой (современным наворотом), а так же рация, которая их, собственно, и перепугала. Сигнал опасности обозначился на ней сначала ярко красным индикатором, а потом, перейдя в бордовые тона, вдруг упал до фиолетового цвета, самого опасного. Старший наряда, Гриша, мастер-боец, владеющий холодным оружием ещё лучше огнестрельного, попытался докричаться до Базы, но затем, услышав далёкую стрельбу, побледнел лицом и кинулся без слов в ту сторону, не сомневаясь, что Лёва бежит за ним...
Чем ближе они подбирались к родному району, тем беспокойнее становилось на душе. Короткая канонада, которая их всполошила, давно стихла, да и вообще, была ли она? Казалось, что сейчас, на ближних подступах их остановят неспящие патрули дядьки Кирилла, выпишут по первое число за своеволие, а потом все дружки будут посмеиваться над недотёпами. Лёвка скользил за Гришаней и уже почти был уверен в том, что так всё и будет, ощупывая близлежащее пространство ментальным взглядом, "смотрящий" он был так себе, хиленький, и вдруг...,его словно ушатом холодной воды окатило!
Впереди была смерть, страшная в своей беспощадности и какая-то злая, мучительная для тех, кого она настигла! Аж слёзы потекли у подростка-помощника еле слышно ойкнувшего от неожиданности, но старший в связке его услышал. Напружиненный словно дикий кот на охоте, он приложил палец к губам и тут мир ожил громкими голосами непрошенных гостей.
В близлежащем подвале глумились над их собратьями!!!
Какая-то толпа живодёров скрутила несколько дозорных оглушённых и до сих пор ещё не очень хорошо соображающих, явно перенесших удар "Головоломки", передвижной пси-установки, разработанной для подавления живой силы...
И вот теперь победители "додавливали" тех, кто попался в их лапы!
Очередную жертву скрутили, а какой-то дюжий умелец смахнул одним ловким ударом у несчастного голову при помощи кривого тяжёлого меча. Так, наверное, когда-то выглядели знаменитые турецкие ятаганы, обрушивавшиеся на неверных, но не это жестокое действо свернуло Лёвку болючей судорогой, а его продолжение. То, от чего кровь в жилах у недавнего ещё пацана просто остановилась, прекратив свой естественный бег, и он был вынужден зажать руками рот, чтобы не выдать себя криком, хотя кто бы его услышал...
Толпа выла и ревела от восторга наблюдая за тем, как плюгавый лысенький мужичонка, подхватив кровавый трофей, тут же водрузил его на огромную раскалённую сковороду, установленную на походной треноге, разогреваемой из портативной газовой установки. Голова ожила и задёргала лицевыми мышцами, завращала глазами, пуча их на своих мучителей какие-то мгновения, а затем, вывалив язык, оплыла на разогретом до красна металле и завоняла, обугливаясь и пламенея обгорающими волосами. Кто-то восторженно улюлюкал, кто-то огорчённо махал руками отслюнявливая проигранное пари (мало продержалась "игрушка" по времени!!!...), а кто-то требовал тишины и продолжения веселья!
На очереди был следующий бедолага...
Но забаве не суждено было продолжиться!
Гришаня, наблюдавший за всем этим стиснув зубы, вдруг, будто очнулся от оцепенения, которое навалилось на него при виде такого зверства. Сноровисто отложив в сторону всё ненужное, он вытянул из спинных ножен свои сабли и, улыбнувшись напоследок Лёве, скакнул в самую гущу врагов. Прыжок сверху, от слухового полуразрушенного окна, получился у него как у заправского киногероя: неожиданным и эффектным. Впрочем, парня это мало волновало. Бледнея от ярости, которая просилась наружу, он обрушил сдвоенный выпад на верзилу с ятаганом, отрубив тому обе руки, а затем, блеснув полосками быстрой стали, обезглавил плюгавого и ринулся на опешившую толпу завертев "колесо смерти" вокруг себя. Несколько бандитов повалилось на бетонное крошево, брызгая кровью и теряя разные части тела, но замешательство было недолгим. Случайных людей в этих краях давно не водилось и каждый из оставшихся в живых не зря ел свой хлеб. Первым же расчётливым выстрелом, в левую ногу, неистового парня остановили, обездвижив его, а затем кинулись с разных сторон, умело уходя от ударов, в которых уже не было ни силы, ни меткости.
Взбесившаяся от злобы и ненависти орава рвала на части и того, кто посмел выступить против, и тех, кому была уготована судьба "игрушек". Их топтали, превращая в кровавое месиво совсем ещё недавно живую плоть, и никто даже не заметил невысокого щуплого подростка, который скакнул с того же самого уступа, что и его старший товарищ, держа в вытянутых руках штурм-гранаты. Побелевшие от страха мальчишеские губы что-то шептали, а сквозь плотно зажмуренные веки двумя ручейками струились детские ещё слёзы, но пальцы крепко сжимали смертоносный подарок, который через несколько мгновений сработал. В ограниченном пространстве хватило бы и одного заряда, а двойная доза просто разнесла всё живое в мелкую кровавую пыль, превращая в ничто недавних весельчаков...
Лёха, стиснув зубы, в очередной раз подтвердил, что был лучшим стрелком в монастыре. Быстрый и меткий выпад его "Матильды", так любовно он называл свою снайперку, разнёсшую вдребезги ещё одну ненавистную рожу, мягко самортизировал на специальной динамической подставке! Упреждение, ветер и ещё целую кучу факторов, которые в обычных условиях подсказывал специально обученный ассистент, снабжённый всяческой хитрой аппаратурой, ему не требовались. Он просто знал, куда надо шмалять, чтобы вывести из строя следующего врага, даже укрытого за толстой бронёй. Кстати, съехавший в водосточную канаву одним боком "Громобой" был тому прямым подтверждением. Пуля, которая пролетела немаленькое расстояние, попала точно в смотровую щель и нашла там механика-водителя. А до этого толстошкурый агрегат, снабжённый непробиваемой защитой за каких-то несколько минут превратил в пыль и труху все их оборонительные точки. Впрочем, металлический монстр вряд ли бы смог легко со всем разобраться, знай они о его приближении заранее, а так...
Что-то не сработало в их разведке, куда-то пропали все патрули и вообще, похоже, что по их укреплениям ударили сначала "Головоломки", запрещённые к применению против живой силы точно так же как и противопехотные мины. Только в отличие от мин, калечивших людей физически, пси-оборудование выводило людей из строя, превращая их в безмозглых идиотов. Но Лёха давно перестал верить всем этим бумажно-международным договорённостям, тем более, если их подписывали представители Коалиции.
Мощный бронированный колпак, экранирующий всякое электронное воздействие, надёжно прикрывал вход в лабораторный корпус и был замаскирован под одно из ритуальных помещений. И, похоже, что это был последний оплот погибающей обители. Кстати, его бы тоже постигла участь всех остальных зданий, которые на этот момент уже были захвачены, если бы в нём не оказался мастер-стрелок. Находившийся в центре монастырской территории этот охранный пост был самым защищённым и самым необязательным, и именно поэтому его доверили калеке в инвалидном кресле.
А он привык ответственно относиться к тем делам, которые ему поручали, тем более, если бежать было всё равно некуда..., кому он был нужен кроме этих людей, которые приютили его и нашли для него важное дело.
Вот он и платил им своей верностью за добро, спокойно и деловито, без всякой жалости отстреливая тех, кто пришёл непрошенным на его землю, прислушиваясь к тому, как подрагивает бетон под колёсами его тележки в надежде на то, что люди внизу успеют уйти. И невдомёк ему было, что атаковали их не только на поверхности...
Мощный "Крот", который нападающие подогнали по технологическому тоннелю от ближайшей станции метро, прогрыз отверстие в одно из подземных помещений, вычислив наибольшее скопление людей по тепловому излучению.
Это оказались лаборатории монастыря, в которые жарко ударили его огнемёты, превращая в пепел и сажу всё, что попалось ему на пути!