"Смерть для человека - ничто, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем".

Эпикур.

1.

Сергей Филимонович, сидел на крыльце и тихо, про себя, напевал неизвестную мелодию. Минут через пять, видимо допев, он встал и, сойдя с крыльца, неспешно поплелся к Виктору, которому давно обещал зайти, но все как-то не решался, да и особо некогда было. Сейчас -же деваться было некуда. Вчера вечером жена Сергея, Настя, просила его зайти к Виктору, ведь как никак знакомый, может быть он поможет им. Проблема была не большая, но как назло ничего не получалось. Уже неделю они не могли вывезти напиленные в лесу бревна. Их лошадь издохла, как только попыталась свезти воз с бревнами, которые так заботливо уложил на телегу Сергей Филимонович. Соседская же лошадь, как только увидела свою подружку ничком лежащую перед возом, сразу как-то сникла и ее так и не решились впрячь в телегу. Бревна с возом остались лежать там (и с лошадью конечно), чтобы их лишний раз никому в голову не пришло трогать. Так прошла неделя.

И вот Сергей решился сходить к Виктору. "У него много лошадей", - думал он, - "Одна, две..." - пытался точно сосчитать конюшню знакомого, Сергей, но всякий раз сбивался со счета доходя до трех.

Идти было не далеко, километра с два, и поэтому Сергей немного удивился когда понял, что идет уже час. Он прибавил и уже через десять минут стучал в ворота. За воротами заржали. "Лошади", -улыбнувшись подумал Филимонович, - "Они родимые, а то кто ж еще так ржать будет" - утвердил свою мысль Сергей. Настучавшись вдоволь в ворота, Сергей уже было, хотел идти домой, но тут как раз около дома остановилась телега и с нее слез Виктор.

2.

Виктор Евстафьевич, обычно вставал рано, дел было полно, хозяйство большое, а доверять никому нельзя - обманут. Виктор был :хитрый, жадный и толстый, но довольно - таки молодой, едва пошел пятый десяток. Свой последний юбилей он запомнил хорошо, вроде бы никого не приглашал, а народу набежало; и тетки неизвестные, и братья которых он сроду не видел, короче говоря, дико потратился: курицу которой еще и десяти лет не стукнуло, пришлось зарезать, жена вся слезами длилась когда выносила банку в которую он всю ночь плакал.

Но с людьми и знакомыми он всегда был вежлив, и как бы добр. С женой, иногда, даже ласков. Дарил он ей подарки всегда дорогие и практичные, то мешок муки (на пироги), то курицу, а было даже раз не пожалел и новое колесо для телеги. Она (Дарья Васильевна) всегда все принимала близко к сердцу и любила мужа как могла. К ее 39 годам, она выглядела не так плохо как муж Пелагеи Федоровны, что уж три года как болен.

Всем была довольна Дарья, да вот только детей не завела, муж первые десять лет их не хотел, а потом уже не смог...

3.

Вскрикнув как бы от радости, Виктор слез с телеги и подошел к Сергею.

- Каким тебя сюда занесло и на кой? - поприветствовал его Виктор. - Давно тебя видно не было.

- Здравствуй и ты. - Отвечал Сергей Филимонович, - А я вот шел мимо, думаю, чего ж не зайти раз обещал, но уж час стучу, а никто не открывает.

- Заходи, раз пришел. - Проскрипел Виктор, но в дом забежал первым и стал там чем-то лихорадочно шуметь. Сергей зашел и удивился, как бедно живет Виктор, потом сел на краешек стоявшей неподалеку лавки и судорожно, со вздохом опустил глаза и уставился в пол, от которого его уже казалось не оторвать никогда. Минут через пять он собрался с силами и опять вздохнул. Когда Виктор начал нервно барабанить пальцами по столу, Филимонович наконец решился. Как лошади, не болеют?

Виктор стал соображать что же лучше ответить. - Когда как. То болеют, а то и нет.

- А моя дура сдохла.

- Да ну? Как же это так ее угораздило?

- В лесу. Я вышел по делу с ней, а она и сдохла, ни с того ни с сего, там и бревен то, я бы и сам свез... а теперь... что делать? Вот думал, может ты поможешь.

- Да у меня здоровье уже не то, чтоб бревна по лесам таскать, поищи кого помоложе.

- Да я имел в виду... лошадь...

- Что ты, что ты, у меня лошади такие - Виктор пытался подыскать слово пожалостливее, - Они такие слабенькие, на них смотреть то больно, а ты - чтоб они бревна.

Сергею стало стыдно, что он мог так обидеть лошадок.

- Ну ладно. - Сергей Филимонович поднялся и решил уходить, -Извини, что зашел...

- Да со всяким бывает, не переживай.

На лице Виктора светилась сочувственная улыбка. - Я бы помог, но сам понимаешь.

До дома Филимонович дошел гораздо быстрее, и только немного остановившись около забора, помечтал о лошадях. Настя встретила его радостно и приветливо, но узнав все новости, тихо осунулась. Последняя надежда рухнула.

4.

"Маруся", была старой, никчемной, немного хромой, но еще бодрящейся клячей. Ее хозяин, Пантелеймон Никодимович, с завистью поглядывавший на других лошадей, о своей всегда говорил с какой то неизъяснимой грустью, как будто она уже сдохла лет пять назад. Толку от нее наверное было бы больше, если бы она действительно сдохла. Не раз дрожащей рукой, Пантелеймон, пытался подсыпать ей в сено яду. Но когда он глядел на ее, умильно улыбающуюся, морду, то начинал удивляться сам себе: как это он мог ее убить? И с дрожью в коленках уходил в запой.

Так было и на этот раз. Только теперь лошадь улыбнуться не успела. В дверь сарая кто-то тихо постучал. Никодимович стал прятать яд, но все никак не мог попасть в карман. Наконец все попрятав он крикнул, - "Иду!", - и распахнул дверь.

- Сережа? - удивился дед.

- Здоровья вам до самой смерти, - поклонившись, поприветствовал его Сергей Филимонович А лошадка то у вас какая бодрая, - сразу решил отвесить комплемент Филимонович, - И сена почти не ест, умница.

- Да старая она уже, последние деньки доживает, а ты говоришь сено.

- Знаете ли дедуля, а я к вам по делу зашел.

- По какому еще делу ко мне зайти можно?

- Да вот вы говорите лошадка у вас скоро сдохнет, а может она еще дельце одно успеет провернуть? А?

- Дельце? Эта кляча?

- Другой нет. Моя то сдохла на этом дельце. Вот и ищу другую. Мне бы из лесу дровишек возик привезти.

Дед Пантелеймон на минуту задумался, но вспомнив, что, только что собирался с нею сделать, решил, пусть уж лучше там сдохнет, и закапывать не придется.

- Бери! Только чур уговор; выживет, ко мне не приводи.

Филимонович как-то и не поверил сразу в счастье такое. Неужто теперь они с Настенькой заживут счастливо? Очнувшись от сладкого забытья первым делом он отстранил старичка, судорожно взял в руки поводья и незлобливо рванув их на себя повел Марусю в лес.

Ближе к переправе, еле хромающая Маруся собралась с силами и выдавила из себя свою умильную, беззубую улыбку. "Дареному коню в зубы не смотрят", - подумал Сергей Филимонович, и переведя лошадку через ручей, вошел в лес. Телега с бревнами стояла на месте. Филимонович быстро впряг Марусю и стегнув ее хворостиной, попытался заставить ее сдвинуть воз с места. Маруся напряглась и в последний раз улыбнувшись упала замертво.

5.

Через два дня в дверь к Сергею постучали.

- Кто там? - крикнул, еще не совсем отошедший от горя, Сергей.

Дверь открылась и всего через секунду Филимонович увидел стучавшего. Это был его брат, лет десять назад ушедший из дома на рыбалку.

- Как это ты? - только и сумел выдавить из себя Филимонович. - Пришел? А чего так долго?

- Дела были. Раньше не мог. - Ответил Варфоломей.

- А лошади у тебя есть? - не удержался Сергей.

- Есть. Две. Я на них как раз и приехал.

- А нельзя ли ими попользоваться немножко? А? Я аккуратненько. - Стал ныть ползая на четвереньках Сергей Филимонович. Варфоломей аж испугался за него.

- Да бери, бери. Только не угробь. Домой я пешком не пойду.

К вечеру воз был дома. "Две лошади - это не одна" - думал Сергей, - "Две лошади - это сила. Все чего хочешь наверное свезут. Интересно, почему же они поодиночке дохнут?".

Такие мысли кружились в радостной голове Сергея Филимонови-ча, а тем временем на дворе наступало жаркое и засушливое лето...

08.05.1996г.

Последние дни

"Я хочу, чтобы смерть застигла

меня посреди трудов".

Овидий.

1.

"Тону". - Думала лошадь, из последних сил держась на плаву. Ее несло по реке уже наверное более часа, но молодое, хотя и не окрепшее тело хотело жить. Она продолжала бороться с затягивающей ее пучиной, но силы были не равны. Когда не осталось уже казалось никакой надежды, пришло спасение. Сильные руки схватили и поволокли ее к берегу.

Когда она очнулась то увидела рядом с собой мужичка лет за пятьдесят, пятьдесят пять и в благодарность за то что он для нее сделал, решила увековечить его образ у себя в памяти, для чего пристально взглянула ему в глаза.

Мужичок, то есть Пантелеймон Никодимович, вздрогнул от такого пронзительного взгляда, и неожиданно сказал "Маруся". Почему он гак ее назвал он не знал, но что-то подсказывало ему что имя это лошади понравилось, а раз так то зачем что-то менять? Так и прожили они душа в душу десять лет пока не приключился с ними один случай. Лошадь к тому времени уже довольно поизносилась, и начала стареть.

2.

Дело было зимой. Старичок забил своего старого хряка, насобирал куриных яиц и решил продать все это на ярмарке в городе.

Пантелеймон Никодимович запряг Марусю в сани и открыл державшиеся на известно чьем, честном слове, ворота. Сразу за ворогами начиналась небольшая горка, и Пантелеймон удивился когда лошадь без особых видимых усилий преодолела ее. "Если она и дальше пойдет в таком темпе, добра не жди". - Подумал дед. "А что я буду делать, если ей вдруг приспичит околеть прямо посреди леса?" - рассуждал дальше Пантелеймон,- "Надо бы осадить ее, пока не поздно". Он несильно потянул на себя вожжи, но Маруся темп не сбросила, а напротив, желая видимо доказать, что волнения его напрасны - прибавила ходу. Ее морда прибрела странное выражение, которое можно было бы охарактеризовать как "Эх, прокачу!". Это очень не понравилось Никодимовичу, но все его попытки образумить лошадь ни к чему не приводили. Через некоторое время он смирился, и закутавшись поплотнее в тулуп, попытался получить от поездки хоть какое-то удовольствие. "До леса дошли быстро, даже слишком" - отметил про себя Пантелеймон, но лошадь дергать не решился, весь вид которой показывал, что остановить ее сможет только смерть, но именно этого он больше всего и боялся. Лес, который обычно тянулся часа три, промелькнул за полтора. Маруся не сбрасывала скорости даже на поворотах. Иногда правда ее заносило, но она тут же выбиралась обратно на укатанную колею, умело маневрируя между встречавшимися на пути, редкими деревьями.

К полудню показался город, а через четверть часа они уже встали на ярмарке и старик начал вопить истошным голосом, - "Подходи, бери порося свежего! Налетай на яйца!". К старику стали подходить, прицениваться, но брали почему-то не так охотно, то ли оттого что парась был староват, то ли оттого что старик себя обижать не хотел и откровенно "ломил" цену. Маруся тем временем вдруг почувствовала неимоверную усталость от своего утреннего демарша, в мгновение ока копыта налились свинцом, морду потянуло вниз и она уже готова была распластаться на снегу, как неожиданно для себя отметила, что на нее поглядывает, неподалеку стоявший, статный конь. Марусе это так польстило, что всякие мысли об отдыхе тут же исчезли из ее головы, и морда сменила выражение "скучной усталости" на "загадочную томность".

Эта перемена была столь разительна, что даже Пантелеймон перестал орать и с удивлением воззрился на лукаво перебирающую копытами лошадь. Конь по-прежнему проявлял к Марусе явно определенный интерес, то и дело поглядывая, то в ее глаза, то на ее круп. Маруся тоже не терялась, и в ответ бросала свои томные взгляды на те части коня которые ее заинтересовали больше всего.

Ближе к трем часам, Никодимович наконец продал порося с яйцами, и предупредив, ничего не замечающую вокруг Марусю, отошел сделать кое какие покупки. Минут через пятнадцать, он вернулся, держа под мышкой большую бутыль самогона и много разных необходимых вещей. По нему было видно, что самогон он покупал не вслепую и успел его хорошо распробовать.

Не долго думая Пантелеймон Никодимович сел в сани, бросив туда все только что купленное, за исключением бутыли, которую бережно погладив, положил рядом с собой, и дернул поводья с криком, - "Но! Пошла, залетная!". Но "залетная" не пошла, занятая перемигиванием с конем, у которого уже от всего этого начался просто нервный тик, который Маруся приняла за продолжение их отношений.

Тем временем начало смеркаться, и Пантелеймон заторопился домой. Слез с саней, подошел к лошади и гаркнул что было мочи ей в ухо "Домой!!!". Лошадь, не ожидавшая такого подвоха, приобрела вид контуженой. Вмиг на ее морде, еще мгновение назад привлекательной, отразились все тяготы ее прежней жизни. Постояв пару минут она наконец тронулась и с убитым видом поплелась домой. "Надо же было так осрамиться", - думала она, - "Так долго простояла, и все за зря, в конце концов выдала такую морду, что наверное коня "Кондратий хватил" когда он в очередной раз захотел взглянуть в мои прекрасные глаза. А может быть он подумал, что это мой круп? Да нет, пожалуй морда в тот момент была похуже даже крупа, а жаль, все так хорошо начиналось". С этими мыслями они проехали уже пол пути. Окончательно стемнело. Пантелеймон несколько раз прикладывался к бутыли, но контроль над собой не терял и шепотом приободрял Марусю, желая как можно быстрее оказаться дома, но Маруся отдавшая на ярмарке свои последние лошадиные силы, плелась, с трудом перебирая копытами. До выезда из леса оставалось еще минут тридцать утренним темпом, когда за их спиной раздался протяжный вой волков.

3.

В голове Пантелеймона Никодимовича, на всякий случай, пронеслась вся его жизнь. Вмиг протрезвев, он стегнул лошадь и крикнул "Давай!". Маруся и сама почуяла волков, но сил уже не осталось. Она была готова рухнуть на снег, и только усилием своей лошадиной воли, заставляла себе перебирать копытами. Волки завывали все ближе и ближе.

"Давай! Давай!", - Пантелеймон то стегал Марусю, желая придать ей сил, то смотрел на волка, который уже минут пять как, бежал за санями, понемногу сокращая расстояние. До дома оставалось не больше пятнадцати минут хода, но Маруся явно не выдерживала взятого от страха темпа. Бег ее замедлялся с каждой минутой и когда они выскочили из леса, волк был уже рядом с санями. Проигнорировав сидящего в них старичка, "серый" нацелился на лошадь. Не знаю каким местом, но Маруся почувствовала намерения волка и задала стрекоча. Волк видевший как эта лошадь просто таки валится с ног, пришел в неописуемое удивление увидев такую прыть, но успел из последних сил прыгнуть и ухватить Марусю за ляжку. Маруся скромницей не была, но и хватать себя первому встречному никогда не позволяла. Особенно кусать. Взвыв не то от боли не то от досады за такое обращение с собой, Маруся почти не замедляя хода приложилась копытом к волку. Похоже было, что в этот удар она вложила всю свою обиду; за неудачный флирт с конем, за дикую усталость и за такое наглое покушение на ее честь. Пантелеймон Никодимович, в последний момент успел пригнутся, и волк бездыханной тушкой, пролетев еще метров двадцать, плюхнулся в рыхлый снег.

Через десять минут они уже подлетали к дому. Старичок отпер ворота трясущимися руками и погладив Марусю, запил. После этого случая Маруся охромела. То ли слишком сильно ударила волка, то ли волк слишком сильно ее куснул, но бегать она перестала и ходила теперь медленно и грустно, разом потеряв еще теплившуюся в ней частичку привлекательности. Нервы у Пантелеймона Никодимовича не выдержали и он стал пить все чаще и чаще. Иногда не в силах смотреть на медленно умирающую Марусю, он пытался отравить ее ядом, но всегда только еще больше страдал сам, в очередной раз уходя в запой. Так продолжалось почти пять лет.

4.

В дверь сарая кто-то тихо постучал. Никодимович стал прятать яд, но все никак не мог попасть в карман. Наконец все попрятав он крикнул, - "Иду!", - и распахнул дверь.

- Сережа? - удивился дед.

Сергей Филимонович, был мужем его двоюродной племянницы, но жил в соседней деревни и заходил редко. Почти что никогда.

- Здоровья вам до самой смерти, - поклонившись, поприветствовал его Сергей Филимонович. А лошадка то у вас какая бодрая, и сена почти не ест, умница.

- Да старая она уже, последние деньки доживает, а ты говоришь сено.

- Знаете ли дедуля, а я к вам по делу зашел.

- По какому еще делу ко мне зайти можно? - грустно ответил старик.

- Да вот вы говорите лошадка у вас скоро сдохнет, а может она еще дельце одно успеет провернуть? А?

- Дельце? Эта кляча?

- Другой нет. Моя то сдохла на этом дельце. Вот и ищу другую. Мне бы из лесу дровишек возик привезти.

Дед Пантелеймон на минуту задумался, но вспомнив, что только что собирался с нею сделать, решил, пусть уж лучше там сдохнет, и закапывать не придется.

- Бери! Только чур уговор: выживет, ко мне не приводи.

Филимонович первым делом отстранил старичка, судорожно взял в руки поводья и незлобиво рванув их на себя повел Марусю в лес.

Ближе к переправе, еле хромающая Маруся собралась с силами и выдавила из себя свою умильную, беззубую улыбку. Вошли в лес. Телега с бревнами стояла на месте. Маруся почувствовала как ее впрягли в телегу и стегнули хворостиной, она честно попыталась сдвинуть воз с места, но в этот раз сил не хватило. Маруся напряглась и в последний раз улыбнувшись упала замертво. Так закончились ее последние дни.

02.2001 год.

Сплошное невезение

"Не бойся последнего дня,

но и не призывай его".

Марциал.

1.

- Давай, давай! Напряглись! Потянули! - Раздался скрежет, затем соха сдвинулась с места и пошла было дальше, но вскоре остановилась, а женщина тянувшая ее упала, как потом поняли, замертво. Это случилось погожим весенним деньком, когда уже казалось все самое тяжелое и страшное ушло, вместе с зимой. Мальчик лет пятнадцати, истощенный долгими холодами стоял на крыльце старого, полусгнившего дома, и ждал когда вернется с полевых работ мать. Мальчика звали Витей. Мальчик тоскливо поежился от весеннего холодка и зашел обратно в дом. Через несколько минут дверь приоткрылась и зашли люди из их деревни. Ему как могли поделикатнее рассказали, о том, что произошло на поле, а поскольку родных у него не было, на какое то время остались с ним. Для него такое известие стало ударом. В тот момент он хотел только одного, что бы у него когда-нибудь были лошади, много лошадей.

2.

Виктор, молодой парень лет двадцати пяти, уже успевший жениться на молоденькой соседской дочке, бодро расхаживал по дому. Голова его была занята только одной мыслью. "Завтра", - думал он, - "Уже завтра у меня будет своя лошадь!". Весь вечер и половину ночи он все расхаживал и время от времени улыбка невольно выдавала его радостное настроение. Едва дождавшись рассвета Виктор накинул выходную рубаху и пошел в город на ярмарку.

На ярмарке продавали много лошадей и Виктор как-то растерялся увидев насколько они все разные, "Какую выбрать?". Будь на то его воля он не задумываясь купил бы всех, но денег хватало только на одну и настало время когда он должен был выбрать ее, единственную, которая должна была стать для него на долгое время самой близкой лошадью. Ходя по рядам, он то и дело трепал какую-нибудь зазевавшуюся лошадь по морде, и со словами "Хороша!", проходил дальше. Сделав так пару кругов, он было уже пошел на третий, как вдруг увидел невдалеке от рядов одиноко стоящего мужичка с молодой лошадкой. Виктор решительно подошел к мужичку и потрепав привычным жестом морду лошадки, спросил:

- Почем отдашь?

- За десять рублей, - Ответил насупившись мужик.

- Чего ж так дорого? Я за десять тут такую животину купить могу, что твоя по сравнению с ней просто нелепое недоразумение природы будет. Сбавляй цену.

- Ну коли брать будешь, то тебе как родному за семь отдам.

Семи рублей у Виктора не было. Было только шесть с копейками, и на всем рынке приличных лошадей за такие деньги никто не предлагал. Все что ему пытались всучить было старо как мир, или же безумно дорого. Поэтому от этой лошадки он решил не отступать и добиться своего.

- Тю. Семь. Эка удивил. Да за семь мне двух предлагали. - Не унимался Виктор.

- Чего ж не взял? -язвительно заметил мужичок.

- Не хотел. А теперь вот хочу. За шесть. Твою.

- За шесть? - презрению мужичка казалось не было предела. - Может тебе ее вообще подарить?

- Зачем обижаешь. Этой лошади красная цена шесть рублей. Сам посмотри: хоть и молода, а зубы уже не очень, болела она у тебя что ли?

- Ты мне ее зубами, мои, не заговаривай. Сказал семь, значит семь.

Видя что мужик пошел на принцип, Виктор решил поменять тактику.

- Послушай, а ты откуда родом будешь, с каких мест то?

- С Тамбова мы. - Расплылся в улыбке мужичок. - А сейчас в деревне живу неподалеку.

- А звать то тебя как?

- Все зовут Варфоломеем.

- Слушай Варфоломей, у меня денег в обрез, а лошадь нужна как никогда. Пособи, продай лошадку.

Мужичок какое то время подумал, но видно стоять ему уже поднадоело, да и на лице начало проступать явственное желание выпить.

- А сколько у тебя денег то?

- Шесть с копейками.

- Эх. Была не была, забирай!

Виктор быстро всучил Варфоломею деньги и взяв лошадь под уздцы, повел ее поскорее прочь от мужичка. Тем более, что тот что-то закричал. Виктор сделал вид что ничего не слышит, и только прибавил ходу, но на всякий случай прислушался, чтобы узнать, что нужно этому назойливому мужичку. До него долетели только несколько слов. "Ее зовут Маруся!",- кричал надрываясь Варфоломей, - "Слышишь? Маруся".

3.

Виктор не мог нарадоваться на Марусю. Прошел уже месяц как он купил ее, а радость все не проходила. Он засыпал с мыслью о Марусе, просыпался, и скорее бежал к ней, посмотреть как она там без него. Этим утром все повторилось. Удостоверившись, что лошадь никуда не делась, Виктор сел завтракать. Он поел с аппетитом, выпил пару глотков молока и бросив жене, - "Я с Марусей к реке пойду. Искупаю ее", - вышел из дому.

Лошадка за это время заметно подросла, только вот копыта были еще слабоваты. Маруся, из-за своей молодости, была неопытной и оттого глупой. Забота Виктора ее трогала до глубины души. Жизнь казалась ей безоблачной дорогой по которой она будет еще долго, долго нестись галопом, наслаждаясь каждой ее минутой. Пока правда в ее жизни все так и было и поэтому не зная ничего другого Маруся жила и радовалась.

Дверь ее сарая приоткрылась и вошел Виктор. Она из уважения всегда, мысленно конечно, называла его по, один раз подслушанному ею, имени отчеству, Виктором Евстафьевичем.

- Пойдем красавица, искупнемся. - Виктор бережно потрепал лошадь по загривку и вывел на улицу. Река была недалеко, в десяти минутах ходьбы от дома. Впервые он решил привести ее сюда. Течение в реке было быстрое и Виктор решил лишь немного завести ее в воду, но Маруся почувствовав незнакомое приятное ощущение от касания прохладной воды и увидев плескающегося по соседству коня, рванула на середину реки. Поначалу она даже не поняла, что с ней приключилось. Вода подхватила ее еще не окрепшее тельце и закружив в своих объятиях стремительно потащила вниз по течению. Маруся попыталась, было выгрести к берегу, но слабые копыта отказывались ее слушаться, а когда через некоторое время знакомые места исчезли из виду, она решила больше не бороться со стихией и отдаться на волю реки.

Виктор как ни старался, а сделать для Маруси ничего не смог. Сначала его как парализовало, а спустя минуту когда он кинулся на помощь, было уже поздно. Река стремительно тащила Марусю все дальше и дальше от Виктора, пока совсем не скрыла ее за поворотом. Виктор долго еще бегал по берегу, кого-то звал на помощь, но через некоторое время сел на песок и разрыдался. Он понял, что потерял ее навсегда.

4.

После трагической потери Маруси прошло пятнадцать лет. За это время Виктор сильно изменился, стал хитрым, жадным и сильно растолстел. Теперь у него было две лошади и два коня. Все казалось бы было хорошо, но счастья в его жизни становилось все меньше и меньше. Но с людьми и знакомыми он всегда был вежлив, и как бы добр.

Подъехав к своему дому Виктор увидел знакомого, жившего на другом конце деревни. Вскрикнув как бы от радости, Виктор слез с телеги и подошел к Сергею.

- Каким тебя сюда занесло и на кой? - поприветствовал его Виктор. - Давно тебя видно не было.

- Здравствуй и ты. - Отвечал Сергей Филимонович, - А я вот шел мимо, думаю, чего ж не зайти раз обещал, но уж час стучу, а никто не открывает.

- Заходи, раз пришел. - Проскрипел Виктор, но в дом забежал первым и стал там чем-то лихорадочно шуметь. Сергей зашел, сел на краешек стоявшей неподалеку лавки и судорожно, со вздохом опустил глаза, и уставился в пол, от которого его уже казалось не оторвать никогда. Минут через пять он собрался с силами и опять вздохнул. Когда Виктор начал нервно барабанить пальцами по столу, Филимонович наконец решился.

- Как лошади, не болеют?

Виктор стал соображать что же лучше ответить.

- Когда как. То болеют, а то и нет.

- А моя дура сдохла.

- Да ну? Как же это так ее угораздило?

- В лесу. Я вышел по делу с ней, а она и сдохла, ни с того ни с сего, там и бревен то, я бы и сам свез... а теперь... что делать? Вот думал, может ты поможешь.

- Да у меня здоровье уже не то, чтоб бревна по лесам таскать, поищи кого помоложе.

- Да я имел в виду... лошадь...

- Что ты, что ты, у меня лошади такие - Виктор пытался подыскать слово пожалостливее, - Они такие слабенькие, на них смотреть то больно, а ты - чтоб они бревна.

- Ну ладно. - Сергей Филимонович поднялся и решил уходить, - Извини, что зашел...

- Да со всяким бывает, не переживай. - На лице Виктора светилась сочувственная улыбка. - Я бы помог, но сам понимаешь. С этими словами он плотно прикрыл дверь за уходящим Сергеем. "Хорошо, что я так удачно от него отделался", - подумал Виктор, - "Иш, лошадей ему подавай. Своих надо выращивать".

К вечеру до него дошли слухи, что Сергею Филимоновичу, все-таки удалось достать парочку кобыл. "Интересно, какой идиот не пожалел своих лошадей", - не мог понять такой щедрости, Виктор Евстафьевич.

5.

Утром Виктор запряг в телегу двух своих коней и решил съездить в город, но как только они выехали со двора какой-то пришлый пес с диким лаем накинулся на лошадей. Те не долго думая рванули подальше от пса и на все попытки Виктора остановить их никак не реагировали. Виктор несся в телеге навстречу своей неминуемой гибели. Сразу за деревней был крутой поворот, с одной стороны которого был высокий обрыв. Падения было не избежать, но тут наперерез лошадям метнулся какой-то мужичок и попытался остановить их. К сожалению ему это не удалось и телега со всей скоростью налетела на него. Кони успели притормозить у самого края обрыва, а Виктор, от удара об мужичка, вылетел из телеги и увидел перед собой окровавленное, мертвое тело. Жизнь для него остановилась.

03.2001 год.

Жизнь за коня

"Задача жизни не в том, чтобы быть на стороне

большинства, а в том, чтобы жить согласно с

внутренним, сознаваемым тобою законом".

Марк Аврелий

1.

С улицы послышалось дикое, лошадиное ржание. Варфоломей толкнул в бок спящего Сергея,

- Вставай. Уже рожает.

Сергей спросони стал озираться по сторонам: "Кто рожает?". Варфоломей сочувственно посмотрел на брата, - "Лошадь. Наша лошадь. Может, помнишь, у нее еще живот раздуло? Так вот теперь она решила похудеть и зовет нас, чтобы мы подсказали ей, как это сделать побыстрее". Сергей махнул в сторону брата, давая понять, что до него дошло. Медленно встав со скамьи, на которой он лежал, Сергей Филимонович, нехотя поправил свою скудную одежонку и вслед за Варфоломеем вышел во двор.

В сарае стояла непроглядная темнота и Сергей на некоторое время затормозил у двери, но потом ориентируясь на негромкое фырканье лошади, пошел дальше. "Ты бы свет принес". - Сказал брат,

- "Надо же видеть, что тут родится". Сергею не очень то хотелось возвращаться, - "Да неужто на ощупь не поймешь?", - лукаво спросил он. Варфоломей поняв, что от брата помощи не будет, решил сделать все сам. В темноте послышались его приближающиеся шаги. Сергей Филимонович стал отходить в сторону, пропуская брата, но нечаянно оступился и в отчаянной попытке за что-нибудь ухватиться, замахал руками. Под потолком сарая висела подковка, эдак на пол пудика весом, как сказал кузнец подаривший им ее, - "Когда ни будь она вам точно счастье принесет". Вот ее то и хватил Сергей, размашистым движением, словно собирался поставить рекорд з метании диска. Подковка сорвалась с гвоздя и отлетев немного в сторону гулко обо что-то шмякнулась. Сразу за этим послышалось как упал мешок. "Странно". - Подумал Сергей, наконец обретя равновесие, - "У нас в сарае мешков нет". Подойдя поближе к месту падения он неожиданно для себя отметил, что "мешком" оказался его брат Варфоломей, который видимо поймал головой ту злосчастную подковку. "Тю. А говорил на счастье". - Обиделся на кузнеца Сергей, - "Какое ж это счастье, когда тебе эдакой штукой по голове шарахнет".

Сбегав за светом, Филимонович, наклонился над братом посмотреть, что с тем стало, но не нашел ничего кроме большой шишки на лбу. "Ничего. Оклемается. Кость крепкая".

Филимонович вдруг понял, что стало как-то тихо, и покосился на стоявшую за спиной лошадь. Та захваченная происходящим, совсем забыла что рожает, и с отвисшей челюстью смотрела на все это, с искренним, неподдельным интересом. Взглянув на повернувшегося к ней Сергея, она уставилась в его глаза, как бы спрашивая, - "И это все?".

"Ничего себе", - Сказал вслух Сергей, - "Выдал представленьице. Порадовал лошадку". Неожиданно лошадь как будто очнулась от гипноза и снова громко заржав, усиленно принялась рожать. Филимонович хоть и прожил всю жизнь в деревне, роды у лошадей еще не принимал, и поэтому немного растерялся, не зная, что лучше сделать и как помочь. На помощь пришла сама природа. Сначала из лошади показалась маленькая мордочка, а затем и все остальное вывалилось на пол сарая, застланного соломой. "Какая прелесть", - подумал Сергей, подходя к жеребенку, - "Как же тебя назвать?". Жеребенок встал шатаясь на тонкие ножки и неожиданно уставился, своими круглыми глазами, на Сергея, покачиваясь из стороны в сторону. "Марусей, будешь", - сказал Сергей Филимонович, ничего не понимающей еще лошадке. "С такими глазами, только Марусей назвать можно", - и радостный, от враз разрешившихся проблем, Сергей, обнял лошадей и покосился на приходящего в себя брата.

2.

Когда Марусе исполнилось полгода, ее решили продать. Лошадь у них уже была, а вот денег не было. Поэтому никто не был против. За это дело взялся Варфоломей. Он был постарше и поопытнее в таких делах, но главное очень любил лошадей, и значит не продал бы ее кому попало, а только "обязательно в хорошие руки", как говорил он сам. Сергей стоял на крыльце, затягиваясь самокруткой из собранной на огороде травы, и махал вслед Варфоломею, уводящему Марусю. "Она должна быть счастливой", - думал Сергей, - "ей наверняка повезет в жизни. Как было бы интересно увидеть ее еще когда-нибудь. Вся жизнь проходит так скучно и однообразно у всех. Старик может рассказать что-то юнцу, но смысла в этом будет так же мало как и в том, что этот старик рассказывал будучи еще ребенком. Только тогда он рассказывал о том, что может быть, а теперь ему приходится говорить о том, что было на самом деле, а это намного скучнее. Опыт жизни есть не что иное как великое собрание заблуждений в которые мы заставляем себя верить прикладывая к этому столько усилий, что хватило бы для действительно интересных дел". - Сергей затянулся еще разок и удивился странному вкусу табака, на который он только сейчас обратил внимание.

- "Кажется это не табак", - проползла многолико меняющаяся мысль, но папироску бросать не стал, а наоборот стал затягиваться, явно наслаждаясь процессом, - "Странно все. Вот возьми соседа нашего, с виду ничего себе, а ведь как поближе взглянешь, оторопь берет. В лес на охоту может без ружья ходить. Медведи со страху сами подохнут как его увидят, а ведь недавно женился. Она конечно гоже может ему компанию на охоте составить, но странно другое, как они по утрам просыпаясь не вскакивают с постели в ужасе, увидев такую образину под боком. Хотя, с другой стороны, может они думают, что перед ними зеркало?", - Сергей так не философствовал еще никогда в жизни, и даже невзначай подумал о том, что наконец то свершилось чудо, и он поумнел. Причем сильно и сразу. Фантазии его приобретали все более феерический вид. И его уже нисколько не удивила мысль о том, что он вырастил лошадь с серебристой шкурой, и когда об этом узнали соседи, то стали завидовать ему и говорить в один голос, как ему повезло. "Теперь, - говорили они, - у тебя забот больше не будет. Когда эта лошадь сдохнет, с нее можно будет содрать шкуру и растянуть на крыше, тогда в летнюю жару от нее будут отражаться солнечные лучи и в доме будет прохладно и хорошо. Молоко киснуть не будет, да и вообще настанет не жизнь, а сказка".

Сергей очнулся только к вечеру, когда в дом зашел, вернувшийся с ярмарки Варфоломей.

- Продал, - сказал он, - За шесть рублей.

"Ну и хорошо", - подумал Сергей Филимонович. - "Интересно только, кого?", - и встав со скамьи, пошел готовить себе ужин.

3.

Шли годы. О Марусе почти не вспоминали. За пять лет все привыкли к тому, что ее нет рядом. Иногда правда кто-нибудь замечал, - "вот если бы была Маруся...", - но тут же замолкал, понимая, что сделанного не воротишь.

Как-то раз, под вечер, ни с того ни с сего засобирался на рыбалку Варфоломей Филимонович, старший брат Сергея. Варфоломей взял удочку и со словами, - "скоро не ждите", - вышел из дому. Его искали три дня, всей деревней, но не нашли. Сергей немного погрустив, продал дом, взял лошадку и переселился в другую деревню, никому об этом не сказав ни слова. Потому что, все, всё и так знали. Через некоторое время он женился на Настеньке. Жизнь продолжалась.

4.

Варфоломей порыбачил на славу. Льдина на которой он сидел оторвалась и ее понесло по широкой реке к морю. Варфоломей будучи во хмельку, ничего не заметил, а когда заметил, уже утром, его отнесло так далеко, что о возвращении он пока думать перестал. Долго еще он боролся со стихией, в надежде пристать к берегу, но все попытки заканчивались не удачно. Прыгать в холодную воду было самоубийством, но на его счастье появилась женщина на лодке.

После того как он был спасен, его отогрели в просторном доме, накормили, уложили спать, а затем и оставили жить. Он всему этому ничуть не противился, даже наоборот радовался. И только одна мысль тревожила его, - "Как бы дать знать брату, что я жив, и у меня все хорошо".

Прошло почти десять лет прежде чем Варфоломей смог узнать где теперь живет его брат. Ну а когда узнал, то тут же запряг лошадей в повозку, поцеловал на прощание жену и пообещал ей скоро вернутся. "Только повидаю его, и сразу же домой", - крикнул жене выезжая со двора Варфоломей.

5.

Путь был не близкий. Дня три ходу. Варфоломей въехал в деревню, остановился возле дома брата и подойдя к двери, постучал.

- Кто там? - крикнул, Сергей. Варфоломей толкнул дверь и увидел брата.

- Как это ты? - только и сумел выдавить из себя Сергей Филимонович. - Пришел? А чего так долго?

- Дела были. Раньше не мог. - Ответил Варфоломей.

- А лошади у тебя есть? - не удержался Сергей.

- Есть. Две. Я на них как раз и приехал.

- А нельзя ли ими попользоваться немножко? А? Я аккуратненько. - Стал ныть ползая на четвереньках Сергей Филимонович. Варфоломей аж испугался за него.

- Да бери, бери. Только не угробь. Домой я пешком не пойду.

К вечеру закончив все дела, братья долго беседовали о жизни, рассказывая наперебой о том, что с ними за время их невольной разлуки произошло. Утром Варфоломей стал собираться домой.

- Погостил бы еще, - сказал Сергей, с завистью поглядев на лошадей брата.

- В другой раз, - ответил Варфоломей.

Они вышли на улицу и увидели как на них несется неуправляемая телега в которой сидит перепуганный Виктор. Не долго думая, Варфоломей метнулся к ней в надежде остановить коней, которые со страху неслись к верной своей погибели, но немного не рассчитал и почувствовал как телега ударила его и подмяла под себя. Весь в крови, лежа на пыльной дороге он успел только заметить как кони остановились в нескольких метрах от обрыва. "Слава богу, выжили", - подумал Варфоломей, после чего его поглотила черная, холодная пустота.

03.2001